В российских школах и детсадах в преддверии Дня Победы традиционно проходят многочисленные патриотические акции. Порой они приобретают черты соревнования по любви к Родине. В ход идут месячники военной памяти, смотры строя и песни, конкурсы на лучшее письмо на фронт и номера с возложением искусственных цветов к ногам вполне себе живых мальчиков. Почему воспитательные программы уже не мыслят без элементов милитаризма, верят ли педагогам дети и как к этому относятся их родители — в материале «Ленты.ру».

«Вполне живой мальчик Ярослав изображал памятник»

Москвичка Вероника Николаева (имя изменено) рассказывает, что в школе Гагаринского района, где учится ее десятилетний сын, главное патриотическое мероприятие года — конкурс военной песни. Присутствие в актовом зале родителей практически обязательно. «Прогулявшие» родственники как правило подвергаются со стороны педагогов мощному психологическому прессингу. По словам Николаевой, последний смотр был милым и «вполне забавным»: мальчишки в матросках, девочки в пилотках.

— А потом вышел наш четвертый класс с песней про Алешу, — нервно улыбается Вероника. — Если раньше к нашей учительнице Юлии Владимировне были какие-то вопросы, то после этой творческой сценки вообще никаких не осталось.

Класс десятилеток по команде выстроился на сцене клином. В центре живой композиции педагог, а по совместительству режиссер-постановщик, на стул водрузила «Алешу» — мальчика в солдатской гимнастерке, галифе и с автоматом. Все четыре минуты, пока длилась миниатюра, ребенок стоял памятником, не шелохнувшись.

— Дети в это время заунывно тянули под минусовую фонограмму про порошу, про Алешу, путали слова и запинались, — продолжает Вероника. — А в конце они начали возлагать искусственные цветы, заранее припасенные учителем, к подножию стула, на котором стоял, хватко вцепившись в игрушечный автомат, вполне живой мальчик Ярослав, изображавший Алешу.

Очевидно, речь идет о песне «Алеша» Эдуарда Колмановского и Константина Ваншенкина, в которой поется об одноименном памятнике в болгарском Пловдиве. В этом произведении, в частности, есть такие строчки:

«А сердцу по-прежнему горько, по-прежнему горько.
А сердцу по-прежнему горько, что после свинцовой пурги
Из камня его гимнастерка, его гимнастерка.
Из камня его гимнастерка, из камня его сапоги».

Дома сын Вероники рассказал, что на роль Алеши в классе был предварительный конкурс. Участвовали практически все ребята. Победителя выбирали по способности неподвижно простоять на стуле и не рассмеяться.

«Одна из основ профессионального "я" учителя»

Эксперты питерского подразделения Высшей школы экономики уже не первый год анализируют региональные программы патриотического воспитания молодежи. В 2017 году, к примеру, они оценили денежную составляющую патриотизма. В некоторых регионах финансирование мероприятий гражданско-патриотического воспитания сопоставимо с расходами на поддержку малого и среднего предпринимательства и борьбу с последствиями чрезвычайных происшествий.

В этом году был представлен доклад с оценкой идеологической составляющей патриотического воспитания. Социолог Анна Санина провела интервью с учителями, администраторами, представителями органов власти, православными священнослужителями в Московской, Ленинградской, Псковской, Саратовской, Новгородской, Челябинской, Тверской и Воронежской областях, а также в Санкт-Петербурге и Москве.

Как отмечается в документе, якорь практически всех региональных патриотических программ — победа в Великой Отечественной войне. Вокруг него как снежный ком накручивается вся идеология и формируются «локальные сообщества молодых людей». Как правило, все это носит милитаристский уклон. Воспитательные мероприятия в регионах большим разнообразием не отличаются. В обязательный набор входят военные игры, вахты памяти, школьные музеи.

Современное воспитание «гражданина и человека» в России напоминает советскую модель по той причине, что наполнение программ определяют директора и педагоги школ. Большинство из них опирается на свой прошлый опыт, и так система воспроизводится.

— Стремление воспитать гражданина, служащего Родине, является одной из основ профессионального «я» учителя и способом положительной профессиональной самоидентификации в условиях предельной механической нагрузки и низкой заработной платы, — заключает социолог Анна Санина. — Военно-патриотическое воспитание ориентировано на защиту Отечества от внешней агрессии, подготовку граждан к воинской службе, формирование позитивного отношения общества к военной службе, положительной мотивации у молодых людей относительно ее прохождения, доверительного отношения граждан к армии.

Коммуникационное агентство PRonline проанализировало открытые данные региональных комитетов по спорту и молодежной политике и смежных ведомств. По их подсчетам, всего в России действует порядка шести тысяч военно-патриотических клубов и объединений.

— Мы выявили любопытную закономерность в статистике, — пояснил «Ленте.ру» аналитический эксперт агентства Дмитрий Трепольский. — Лидерами являются Москва и Ханты-Мансийск. Последний регион мы выделили потому, что там на душу населения получается столько же клубов, сколько в Москве.

«Одиночки сидят в сети в поисках суицидальных игр»

В среде учителей отношение к «милитаризации патриотизма» двоякое. Где проходит водораздел — непонятно. Результаты опроса «Ленты.ру» показали несколько парадоксальную картину. Молодые педагоги в большей степени склонны поддерживать военный воспитательный уклон, нежели их коллеги, чья карьера началась еще в советские годы.

— Мы сейчас готовимся к параду Победы, — рассказывает 30-летняя Светлана, учитель одной из школ в Рузском района Подмосковья. — Регулярные репетиции. Дети некоторые были недовольны. Но я два года назад сказала всем воротившим носы, что парни, которые уходили на фронт летом 1941-го, тоже не имели этого в планах. И им тоже не хотелось покидать свои семьи, любимых, рушить планы на жизнь. Они подарили нам мирное небо. И нам нужно уважать их подвиг, их жизни не меньше, чем свои. Мы идем по школьному плацу, чеканим шаг. И этот звук нашего марша, глухо раздающегося по асфальту, олицетворяет биение их сердец. Они смотрят на нас с неба. Они слышат наши шаги. Мы обязаны помнить.

По словам Светланы, сейчас ее класс ответственно подходит к этому событию. «Даже те, у кого были опорно-двигательные диагнозы, шли сами, никто не заставлял».

— Ребятам важно, чтобы были понятные правила и требования. Это снижает тревожность, добавляет уверенности и избавляет от чувства неопределенности, — поддерживает учитель математики из Иркутска, 40-летняя Ольга. — Кто-то находит «четкие понятия» в АУЕ, «поясни за шмот», одиночки сидят в сети в поисках суицидальных игр. Адекватные ребята тоже ищут свою группу. Сильную морально и физически. А еще они любят, чтобы ими занимались, играли, им нужны авторитеты. И это есть у юнармейцев.

«Чувствую, что это превращается в обыкновенный карнавал»

Соревнования по любви к Родине в некоторых регионах стали приобретать гротескные формы. Впрочем, это уже мало кого удивляет. В столице Чувашии, Чебоксарах, 9 Мая на местной Красной площади пройдет парад дошколят, одетых в военную форму. Такое же событие уже прошло в Ростове-на-Дону: там детсадовцы в камуфляже и краповых беретах прокатились на самокатах.

— Я преподаватель истории из Волгоградской области. Нам директор настоятельно рекомендовал прийти на мероприятия в честь Дня Победы в военной форме. Ну или хотя бы в пилотках и с георгиевскими ленточками, — рассказала «Ленте.ру» Юлия, учительница истории из Волгоградской области.

Между тем, отмечают учителя, это довольно накладно. Диапазон цен за комплект в зависимости от размера и ткани — от полутора до шести тысяч рублей. В качестве аксессуаров коммерсанты предлагают различные макеты «медалей и орденов» (значок от 100 рублей), офицерские ремни со «звездными пряжками» (полторы тысячи рублей), командирские планшеты (400 рублей).

— Когда у нас коллеги проанализировали цены, то попытались намекнуть начальству, что хорошо бы спецодежду для участия в параде предоставить сотрудникам. Однако руководство нам порекомендовало взять это все где-нибудь в аренду. Ну или к родителям учеников обратиться. Меня это требование обескураживает даже не материальными затратами, а этической стороной вопроса: почему я, человек невоенный, не дававший присягу, должна надевать форму времен Великой Отечественной войны? — задается вопросом собеседница «Ленты.ру».

Москвичка Вероника Николаева говорит, что в целом для 9-10-летних детей патриотические мероприятия уже стали рутинной частью школьной жизни. Настоящий смысл словосочетания «любить Родину» означает для них прилежно учиться, хорошо себя вести и не хулиганить на уроках — и пока все. С государством любовь к Родине дети не ассоциируют. Сама Николаева к «гламуризации» войны относится в целом терпимо. Главное — не переступать границу.

— У нас дома есть пилотка, — поясняет собеседница. — Пожалуй, этот атрибут я приемлю. Это такая мини-реконструкция исторического опыта, и это может быть полезно. Но сын просил купить ему гимнастерку и штаны — так седлали большинство родителей нашего класса. Тут я против. Потому что чувствую, что это превращается в обыкновенный карнавал. А ребенку я дома объясняю, что война — это вовсе не праздник, а страх и смерть.

«Почему так не надо делать? Потому что это романтизация и украшательство самого страшного в нашей жизни — войны, —считает психолог Елена Кузнецова. — Воспитательный посыл, который получают через подобные действия взрослых дети — что война это здорово, это праздник, потому что потом она оканчивается победой. А надо не так. Война оканчивается непрожитыми жизнями с обеих сторон. Могилами. Братскими и отдельными. На которые даже порою некому ходить поминать. Потому что войны не выбирают, сколько живых из одной семьи взять платой за невозможность людей жить в мире. [...] Дети не должны ходить в военной форме. Для большинства из наших предков, встретивших военные годы, эта одежда была посмертным одеянием. Военная форма — это одежда для смерти. [...] Детям нужно покупать одежды про жизнь, а не про смерть».

Список запрещенных для россиянок профессий сократится с 456 до 79 специальностей. Проект соответствующего приказа скоро поступит на регистрацию в Минюст. После вступления его в силу с 1 января 2020 года россиянки смогут работать в авиации, морском деле, химической промышленности и в сфере транспорта. Исключительно мужскими останутся 79 профессий. По просьбе «Ленты.ру» публицистка и основательница одной из крупнейших групп поддержки для женщин Лена Климанская рассказала о том, зачем россиянкам такие изменения и почему этот список нужно окончательно отменить.

Мнимое равноправие

Часто приходится слышать, что в России давно наступило равноправие, а женщины получили все права 100 лет назад. Не будем останавливаться на том, что они их не получили, а завоевали вполне себе политическими действиями, включая массовые.

Но рассмотрим современное состояние прав женщин в трудовой сфере: современное российское законодательство на уровне страны до сих пор поражает женщин в праве свободного выбора работы в виде приложения к Трудовому кодексу — постановления правительства от 25 февраля 2000 года №162 «Об утверждении перечня тяжелых работ и работ с вредными или опасными условиями труда, при выполнении которых запрещается применение труда женщин», в котором до недавнего времени были перечислены 456 видов работ, запрещенных для женщин.

Часть этих работ устарела в силу изменения технологий, многие автоматизированы, некоторые подразумевают задачи, выполняемые очень небольшим количеством узких специалистов, но по большей части перечень составляли вполне массовые специальности, многие из которых предполагают получение выше средней по России зарплаты и не требуют отдельного предварительного специального образования.

Например, машинист поезда метро: московский метрополитен приглашает на работу мужчин, требуя всего лишь общего среднего образования, на время обучения (около семи месяцев) выплачивается стипендия 30 тысяч рублей, зарплата сотрудника после обучения — от 65 до 100 тысяч рублей. В дополнение к зарплате наниматель обеспечивает сотрудников форменной и спецодеждой, компенсирует транспортные расходы во время работы и в отпуске, предоставляет возможность отдыха в собственном оздоровительном комплексе, оказывает материальную помощь при вступлении в брак, рождении ребенка, дорогостоящих операциях и на похороны родственников, организует каникулярный отдых для детей в собственной курортной системе.

Но до последнего времени считалось, что женщинам не нужны такие предложения: это и вождение разнообразной спецтехники, и грузовой транспорт, и пассажирский, включая хорошо оплачиваемые междугородние автобусные перевозки, и строительство дорог, и строительство зданий и сооружений — на всех этих направлениях женщина могла трудоустроиться только на низкооплачиваемые обслуживающие или административные должности.

Замкнутый круг

По данным Росстата за 2018 год, из рабочих специальностей в России наиболее востребованы две группы: водители (грузовой и спецтранспорт, рейсовые пассажирские маршруты) и строители дорог и недвижимости (которые вот этими самыми руками). Суммарная численность рабочих мест по этим специальностям исчисляется миллионами.

Кроме того, есть и специальности, которые напрямую не запрещены, но уже наложенный запрет делает наем женщин совершенно невыгодным и неудобным, ограничивая их в выполняемых задачах. А зачем нанимателю неполноценный специалист, которому, согласно трудовому законодательству, придется платить полную зарплату? Такой специальностью является, например, сантехник. Ограничения, обозначенные для женщин, не позволяют их направить, например, чинить прорвавшую в затопленном подвале трубу канализации. А это достаточно распространенная проблема, требующая немедленного реагирования коммунальных служб.

Можно ли вызвать женщину-водопроводчика? Из официальной муниципальной службы — нет, ее там просто не найдется. А вот из небольшой частной компании можно: женщину нельзя нанять, но можно заключить договор с ней как с индивидуальным предпринимателем и фактически использовать ее труд. При этом для нее самой остаются риски: она не защищена Трудовым кодексом как наемный работник, потому что не является им, а является по сути фирмой, заключившей договор подряда с другой компанией, собирающей и раздающей заказы на сантехнические работы. И как ИП она будет иметь массу специфических сложностей по ведению бухгалтерии и налоговому учету, открытию специального счета в банке, по пенсионным взносам и по куче других скучных и не всегда простых задач, о которых знать не знает наемный работник.

До изменения списка та же ситуация была и с женщинами-водительницами большегрузных машин — дальнобойщицами. У них есть свои сообщества, система взаимной поддержки и целые женские бригады. Но их нельзя нанять, можно только заключить договор с ИП. И если сантехничка может достаточно быстро накопить на свои средства производства (набор ключей, расходники и другие аксессуары ее труда), то водительнице-дальнобойщице быстренько купить фуру и обслуживать ее «на своем балансе» гораздо сложнее. Мужчины этих проблем лишены: при наличии соответствующей категории и квалификации они могут просто прийти и наняться водителем, не инвестируя в эту работу миллионы рублей. Для достижения одной и той же задачи женщине и мужчине совершенно недостаточно одинаково хотеть работать по выбранной специальности и даже одинаково уметь выполнять эту работу.

С учетом как прямого запрета на перечень работ по закону, существующего до недавнего времени по 456 профессиям, так и подкрепляемых им стереотипов, возникает еще одна проблема: нередко профессиональные образовательные учреждения ограничивают прием женщин на соответствующие группы специальностей, и, в отличие от абитуриентов-мужчин, женщинам для получения образования по выбранной специальности пришлось бы в лучшем случае пробиваться со ссылками на суд и выполнение закона об образовании, а в худшем — осваивать выбранную специальность на платной основе, за свой счет, несмотря на то, что право на первичное профессиональное образование обеспечено налогами и Конституцией. Но какой смысл тратить деньги на обучение специалистов, которые точно не смогут найти работу по специальности? Вот и не берут. Все равно хочешь учиться? Ищи деньги и учись платно. Если найдешь где. Или сама-сама, потому что ты родилась женщиной.

Примерно таким образом и формируется замкнутый круг: если ты женщина — не можешь зарабатывать на этой группе специальностей, раз ты не можешь зарабатывать — не получишь целевого образования на равных правах, а не получив его — не сможешь ни трудоустроиться, ни заключить договор как ИП. Только через существенные административные усилия (которых не требуется, если ты мужчина) и существенные финансовые затраты (которых опять же не требуется, если ты мужчина).

Старые нормы

Среди работ, так или иначе бывших заблокированных списком, есть не только строго рабочие специальности. Есть и научно-технические и даже в чем-то спортивные: по факту, согласно старым нормам, женщины не могут наниматься промышленными альпинистками (а эта работа неплохо оплачивается), не могут занимать профессиональные должности на химических, добывающих и перерабатывающих производствах, не могут управлять коммерческим водным и воздушным транспортом (вспомним «ночных ведьм») — и это при том, что, например, во время Великой Отечественной войны именно женщины работали на шахтах, составляя 80 процентов всех работников, включая прямую добычу, и перевыполняли и без того повышенные военные планы.

Женщины не могут работать спасателями и пожарными — это опасные работы, но могут быть волонтерами примерно с теми же задачами и рисками, только бесплатно. При этом, например, в США и Канаде, где численность населения близка по порядку, а экономическая ситуация получше, эти работы женщинам вполне доступны: так же как и мужчины, они должны пройти квалификационные испытания на реакцию, ловкость, силу, решительность, и при их прохождении трудоустроиться и строить дальнейшую карьеру в этом направлении. Есть женщины-пожарные как в смешанных коллективах, так и целые женские бригады. Например, на тушение Нотр-Дама в Париже первым прибыл расчет под управлением женщины.

В Канаде и США регулярно проводятся профессиональные турниры лесорубов, дальнобойщиков, пожарных и множества других «мужских» (по мнению российских законодателей) специальностей, в которых женщины участвуют как в общем зачете, так и целыми командами. У нас тоже есть женские дальнобойные бригады, но в США, например, примерно каждый двадцатый дальнобойщик — женщина. Да, не половина, но кто сказал, что там все идеально с равенством?

Однако, не имея возможности получить целевого образования (ведь все равно же не найдет работы), женщины не могут начать интересную карьеру во многих перспективных, «богатых» областях, а не имея профессионального образования, там зачастую невозможно сделать и административную карьеру. И получается, что в целых отраслях только у мужчин есть перспектива при должном труде достичь не просто хорошего, а высокого и высочайшего карьерного уровня.

Но что делать, например, в моногородах, где кадров не хватает, производство не может или не хочет платить за релокацию (привлечение работника с обеспечением его семьи жильем) сотрудников из других регионов? А происходит следующее: на те самые «опасные, вредные и тяжелые» работы все равно привлекаются женщины, но оформляются на другие позиции, с меньшей оплатой и без гарантий соблюдения техники безопасности, правовой защиты и страхования, положенного легально оформленным работникам. И если с сотрудницей что-то случится, это будет не травма или смерть во время выполнения профессиональных обязанностей, а по сути сторонний несчастный случай, за который наниматель будет отвечать в меньшей мере как административно, так и материально. «Уборщица» погибла, надышавшись химическими парами? Нарушила технику безопасности, ее тут вообще не должно было быть. И это совсем не то же самое, как если бы наниматель не позаботился о защите труда на производстве, а в результате погиб сотрудник, штатно выполнявший свою работу.

Почему список нужно отменить

Помимо ограничений, с которыми сталкиваются женщины при желании наняться на должности из старого и отчасти нового списка, такие запреты сами по себе формируют нездоровую ситуацию на рынке труда. Они создают сразу два перекоса. Первый — в том, что мужчины на «своем» рынке оказываются дефицитным ресурсом и позволяют себе не очень-то следить за актуальностью и качеством квалификации: уволившись в любой момент (подумаешь, пришел с бодуна, а шеф наорал и оформил прогул), они, пользуясь кадровым дефицитом, легко найдут новое место. Особенно это заметно в транспортных услугах — от такси до рейсовых автобусов и дальнобоя.

Второй — в том, что женщины, вытесненные в «разрешенные» области, попадают в противоположную ситуацию: за одно рабочее место могут бороться несколько кандидаток высочайшего уровня, и часто выиграет та, которая просит меньшую зарплату. В результате целые отрасли и области (дошкольное и школьное образование, младший и средний медперсонал, уход за детьми, больными и стариками, уборка, пищевое производство, розничная торговля в нижнем «среднем чеке», бухгалтерия) оказываются переполнены желающими работать женщинами, что позволяет нанимателю, будь то государственное или частное предприятие, ронять ставки вплоть до равных прожиточному минимуму. Это отправляет даже успешно нанятых женщин за черту бедности, потому что на одну работающую женщину приходится как минимум один иждивенец или пенсионер.

Получается, что даже легально трудоустроенная женщина с хорошим образованием живет на сумму меньшую, чем пособие по безработице, которое в России в 2019 году составляет от 1,5 тысячи до 11 тысяч 280 рублей. По разным оценкам, разница в числе доступных рабочих мест для мужчин и женщин в России может достигать 10 миллионов позиций, при том что мужского населения трудоспособного возраста в России 38,5 миллиона человек, а женского, даже с учетом более раннего возраста выхода на пенсию, — 37,2 миллиона. И стоит помнить, что гораздо больший процент женщин, чем мужчин, вообще переживает возраст выхода на пенсию, и гораздо больший процент женщин, чем мужчин, стремится сохранить работу после пенсионного возраста, поскольку есть и необходимость в заработке, и силы, чтобы работать.

По данным Сбербанка, женщины на пенсии сохраняют трудоспособность дольше, чем мужчины: к 60 годам продолжают трудиться 70 процентов россиянок (из тех, что работали к моменту выхода на пенсию). К 63 годам эта доля сокращается до 47 процентов. К 65 годам работает лишь 43 процента мужчин, трудившихся до наступления заслуженного отдыха. К 75 годам на работе остается всего 2 процента и мужчин, и женщин, занятых к моменту выхода на пенсию.

Таким образом, при общей практически равной численности фактически трудоспособного населения обоих полов мужчины имеют преимущество почти в несколько миллионов рабочих мест — примерно четыре рабочих места на трех кандидатов. Для женщин картина трагически иная: примерно два места на трех кандидаток в общем рынке труда. Каждая третья женщина имеет неиллюзорный риск остаться безработной в любой момент, потому что ее легко заменить, не прерываясь даже на чай, сотрудницей с не худшей квалификацией. В результате женщины соглашаются на неполные ставки, неполные недели, короткие дни, серую и черную зарплату, заведомую перегрузку, плохие условия труда и иные формы скрытой безработицы, позволяющие тратить зарплату одного сотрудника на труд двух и более людей.

Незримое насилие

Вторым глобальным социальным последствием поражения женщин в трудовых правах является, как это ни странно, домашнее насилие. Оно цветет там, где женщина в силу отсутствия у нее работы попадает в финансовую и далее в абсолютную зависимость от мужа, иногда отца, зачастую сына. Будучи вытеснена с и без того сверхконкурентного рынка «женского» труда по беременности и уходу за ребенком, она становится совсем непривлекательна для нанимателей уже как состоявшаяся мать. Критический дефицит яслей и детсадов и пониженная ответственность отцов превращает ее в глазах работодателя в «курицу», которой надо работать полдня, часто внезапно убегать и регулярно брать больничные.

Лишившись возможности при риске насилия найти другое жилье для себя и детей, женщина оказывается в западне: ее когда-то любящий супруг, почувствовав безраздельную власть, достаточно быстро превращается в чудовище, которому в отношении жены можно все — она же никуда не денется. Квартира в лучшем случае общая, детей под мост не потащит (и действительно, для нее крыша над головой у детей важней собственного здоровья), денег на билеты прочь из города или поселка нет, вещи и документы можно испортить, и куда она голая и нищая пойдет? По словам правозащитников, абсолютное большинство женщин, находящихся в ситуации хронического бытового насилия, — это декретницы, ухаживающие за маленькими детьми, или матери, так и не сумевшие выйти на работу после декрета.

Таким образом, ограничение в выборе легальной работы ухудшает и без того катастрофическую ситуацию с бытовым насилием. Одновременно с этим увеличивается число женщин, переживающих репродуктивное насилие, когда от отсутствия достаточных средств они не могут воспользоваться современными средствами контрацепции, которые не зависят от воли мужчины, получают нежелательную беременность и вынужденно делают аборт: согласно исследованию Курского научно-исследовательского института акушерства и гинекологии, 79 процентов абортов делают именно домохозяйки, женщины с отсутствием собственного дохода, находящиеся в зависимости от воли мужа. 91 процент женщин, делающих аборт, уже имеют одного или двоих детей и идут на отказ от третьего ребенка просто потому, что не готовы тянуть еще и его.

Третьим социальным последствием становится рост проституции в нищих регионах, когда женщины, не имея возможности заработать на себя и детей или уехать куда-то еще, вынуждены буквально выходить на трассу или устраивать «салон» у себя дома, когда в соседней комнате спит ребенок. Часто они же становятся жертвой работорговли, имеющей целью всю ту же проституцию, но уже в интересах сутенеров или клиентов-проституторов. Кроме столиц, в России самая высокая численность проституированных женщин именно в регионах с самой высокой реальной женской безработицей. В целом же, по разным оценкам, численность проституированных людей (на 96 процентов женщин) такова, что на 10 тысяч человек населения приходится 102 проститутки. Для сравнения: в Германии, где проституция легальна, это 49 человек; в Таиланде, где запрещена, но распространена, — 43.

Будущие матери

Список запрещенных работ напрямую противоречит статье 37 Конституции, которая, в частности, гласит, что каждый имеет право свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию, что принудительный труд запрещен, что каждый имеет право на труд в условиях, отвечающих требованиям безопасности и гигиены, на вознаграждение за труд без какой бы то ни было дискриминации и не ниже установленного федеральным законом минимального размера оплаты труда, а также право на защиту от безработицы.

Но фактически возможность реализовывать свои конституционные права по этой статье есть только у мужчин — женщины до сих пор ограничены именно в возможности свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию. Они именно что дискриминированы — по признаку принадлежности к женскому полу.

Авторы и сторонники оставшегося запретного списка объясняют его наличие заботой о здоровье женщины как матери или будущей матери, превращая по сути ее право и возможность родить детей в ее дефект и повод для поражения в правах. Хочет ли женщина в будущем рожать детей, не хочет — неважно.

В начале апреля бывший мужчина, официально сменивший пол на женский и уволенный с работы, поскольку специальность печатника блокируется для женщин определенными работами, входящими в должностные обязанности, выиграл суд, стоя на позиции, что трансгендерность не дает ей возможности вынашивать и рожать детей. Суд постановил: уволенную персону в должности восстановить, выплатить ей компенсацию за моральный ущерб 10 тысяч рублей и за вынужденный прогул с момента увольнения и на все время судебной тяжбы — 1,8 миллиона рублей.

Какой вывод должны сделать из этого женщины, желающие свободно выбирать профессии из запретного списка? Нанести фатальный вред своей репродуктивной системе и потом по суду требовать трудоустройства? Заявления, что у женщины уже достаточно детей, что она вообще не хочет иметь детей, что она предохраняется и в ближайшую пятилетку рожать не планирует, ничего не стоят, они просто не имеют значения в существующей ситуации. По факту, даже климакс, клиническое бесплодие или пережитая гистерэктомия (ампутация матки) ничего не меняет — в списке это соображение остается как бы за скобками.

За скобками же остаются и сами «здравоохранительные» обоснования запрета: нет ни одного серьезного исследования, которое бы показывало, что некий конкретный фактор на производстве вредит женской репродуктивности и не вредит мужскому организму. Ни химическое, ни вибрационное воздействие, ни необходимость поднятия тяжестей, ни потребность в особой четкости восприятия и быстроте реакции, никакой другой производственный риск не бьют прицельно по женскому организму, сохраняя при этом в неприкосновенности мужской. Если некий риск и вредное воздействие существует, оно опасно людям любого пола, и думать надо не о том, чтобы именно женщин лишить возможности заработка по этой специальности, а о развитии техники безопасности и безопасных технологий для всех. Но это заставит нанимателей увеличить затраты на развитие и охрану труда — гораздо проще сэкономить на женщинах, ударив по их экономическим, трудовым и человеческим правам.

Указать женщине на ее место

Наконец, список нелогичен по сути своей: нельзя работать грузчиком, но можно таскать и детей с колясками, и лежачих больных, которых погрузчиком не переложишь. Нельзя водить автобус, но можно трамвай, гораздо более раритетную транспортную технологию. Звучат и утверждения о рисках рака груди в результате воздействия ацетонов и лаков, но никто не запрещает работу парикмахерш и маникюрш. Получается, что запрещены только наиболее высокооплачиваемые работы, а работы с такими же рисками, но оплачиваемые хуже или вовсе бесплатные совершенно легальны. Утверждения, что ни к чему разрешать то, с чем женщины не справятся в силу природной хилости, равны заблуждению, что любой мужчина сильнее любой женщины. Это не так.

Списки, основанные на якобы социальных посылах, практически без изменений, прямым переводом унаследованы от соответствующей статьи в советском кодексе законов о труде. Первый «запретный» список появился в начале 1950-х и касался добывающей промышленности: помимо вернувшихся с войны шахтеров подросло новое поколение мужчин, и женщины под землей вроде как стали не нужны. Под благовидным предлогом их вывели из этого сегмента рынка труда. К середине 1970-х список разросся, и кинозрители перестали видеть на больших экранах трактористок, каменщиц, электромонтерок, асфальтоукладчиц, летчиц и других прекрасных в своем профессионализме героинь труда. Женщине указали на ее место, а ее рабочее место перераспределили в пользу мужчин.

Но мир не стоит на месте. В прошлом году Украина полностью отменила такой список, приняв как данность полное право гражданок распоряжаться своим трудовым ресурсом и самостоятельно принимать решения о возможных профессиональных рисках — как это доступно трудящимся мужчинам. Россия же после постановления ООН о дискриминирующем характере этого списка решила скорректировать его содержание.

Но я очень надеюсь, что мы доберемся до полноценной свободы женщин в выборе работы, несмотря на сопротивление любителей «причинения добра». Это позволит решить множество проблем.

Российские чиновники стали активно осваивать соцсети. Особенно это касается молодых губернаторов, которые сменили возрастных предшественников в целом ряде регионов. Их яркие фотографии и неформальный стиль общения с подписчиками пользуются популярностью у россиян. Политологи полагают, что немалую роль тут сыграла деградация региональных СМИ и сформировавшийся запрос населения на перемены. Как соцсети стали книгой жалоб и предложений, почему именно Instagram губернаторы выбрали в качестве основной площадки для общения с россиянами и когда стоит ждать появления чиновников в YouTube — в материале «Ленты.ру».

Моду на социальные сети среди чиновников, как известно, породил Дмитрий Медведев. В 2010 году он зарегистрировался сперва в Twitter, а затем и во «ВКонтакте». Однако уже к середине десятилетия интернет-активность российских политиков резко снизилась и массово сохранилась разве что в Twitter, где те регулярно и весьма шаблонно отчитывались об успехах.

Так продолжалось до недавнего времени, пока новое поколение управленцев не сделало ставку на коммуникацию через соцсети.

Instagram-аккаунт временно исполняющего обязанности губернатора Челябинской области Алексея Текслера сейчас насчитывает более 77 тысяч подписчиков. Под постами — тысячи лайков и сотни комментариев. Политик постит фотографии огромных ям на дорогах, рассказывает аудитории про «красный и белый» блокноты, публично отчитывает чиновников и позирует в футболке. Текслер утверждает, что читает комментарии и личные сообщения. Другими словами, делает то, чего раньше от чиновника его статуса вряд ли стоило ожидать.

В рейтинге активности губернаторов в соцсетях, подготовленном «Медиалогией», врио Челябинской области впервые появился в марте и сразу вошел в первую пятерку. Перед ним — только главы Чечни, Москвы, Санкт-Петербурга и Московской области.

По мнению руководителя аналитического департамента «Минченко консалтинг» политолога Кирилла Петрова, такому «взлету» может быть два объяснения.

«Первое — это то, что Текслер нанял правильных людей, которые помогают ему освоиться в социальных сетях. Второе, и куда более вероятное, — он нашел верную интонацию, которая близка людям вверенной ему области. В итоге они готовы подписываться, комментировать и проявлять активность».

Вместе с тем о необходимости срочного налаживания диалога между властью и гражданами уже давно говорят в администрации президента. В апреле первый замглавы администрации Сергей Кириенко называл разрыв между людьми и чиновниками одной из главных проблем России, а способность руководителей разговаривать с людьми — «важнейшей вещью на сегодняшний день».

В первой пятерке мартовской «Медиалогии» губернаторов с приставкой «врио», кроме Текслера, больше нет. Но сразу за ним, на шестом месте, идет другой новичок — временно исполняющий обязанности главы Мурманской области Андрей Чибис.

«Все это люди нового поколения, которым формат онлайн-коммуникации важен, — продолжает Петров. — Что касается господина Чибиса, то он ввел практику прямых встреч с населением. Через них он пытается как-то быстро изменить ситуацию в Мурманской области, найти свое собственное позиционирование как глава региона с точки зрения своего позиционирования. Все-таки он "варяг" для них», — говорит Петров.

«Региональные СМИ находятся в плачевном состоянии»

По словам эксперта, одной из главных причин роста популярности социальных сетей среди губернаторов стало то, что большинство из них принадлежат новому поколению, которое с интернетом на «ты», в отличие от политиков «старой формации». Социальные сети им привычны, они способны вести их самостоятельно, без специально обученных людей из пресс-службы.

«Именно поэтому они могут взорвать информационное поле», — подчеркивает спикер.

Но есть и еще один важный аспект — деградация региональных средств массовой информации на фоне стремительного изменения настроений населения.

«У людей появилось желание общаться без барьеров и получать информацию из первых уст. Россияне больше не хотят никаких фильтров в коммуникации. Это достаточно очевидный запрос: власть должна быть ближе к народу. Чтобы глава региона напрямую говорил, как обстоят дела, а не через региональные СМИ, которым никто не доверяет и которые очень часто находятся в плачевном состоянии. Все уже перестали понимать, зачем вообще выделять на них бюджетные деньги. Чтобы местное телевидение транслировало то, о чем сам губернатор может рассказать лучше и оперативнее в своих соцсетях?» — акцентирует политолог.

Ряд исследований активности губернаторов в соцсетях показывает, что именно Instagram стал основной площадкой для реальной, а не протокольной активности глав регионов. «ВКонтакте», Facebook и «Одноклассники» в рейтинге популярности у губернаторов идут уже следующими.

«Instagram менее токсичный, — говорит Петров. — В нем сидит неполитизированная и доброжелательная аудитория. Пользователи этой соцсети, как правило, не озабочены сиюминутным решением какой-то злободневной для них проблемы, они просто хотят получить некий позитивный контент. В этом, возможно, как раз и заключается прелесть: если человеку не нравится контент, он просто отпишется. Критиковать там не очень принято. Пытаться решать какие-то конкретные проблемы — да, можно. Но не у всех губернаторов получается органично включать соцсети в управленческие практики. Это слишком тонкий канал, можно в нем за мелочами не увидеть главного», — говорит собеседник «Ленты.ру».

Тем не менее прогнозировать «смерть» регионального ТВ, по мнению экспертов, рано. Главный аналог телевидения — YouTube — пока не пользуется у губернаторов популярностью. «Привести хороший пример, когда губернатор ведет YouTube-канал, я вообще не могу. Этот формат оказался сложным гибридом телевидения с интернетом, который требует еще больше искренности, еще больше вовлечения, постоянных трудозатрат», — констатирует Петров.

«Повторить успех Кадырова ни у кого не получилось»

Причины, по которым люди начинают следить за губернаторами в соцсетях, разнятся. На губернаторов-старожилов подписываются, потому что они зарекомендовали себя как руководители, а на новичков — во многом из-за желания перемен.

«Новички нацелены на то, чтобы отстраниться в своем образе от предшественника и показать перспективу, будущее. Те руководители, которые уже долго на своем посту, больше сконцентрированы на сохранении статус-кво, на стремлении показать, что "мы идем правильной дорогой"», — объясняет Петров.

Из всех инструментов, доступных в соцсетях, лучше всего губернаторы научились использовать красивую картинку. Это снова заслуга Instagram. Через него принято демонстрировать успехи в благоустройстве территорий. Здесь эксперт отметил мэра Москвы Сергея Собянина и губернатора Орловской области Андрея Клычкова (переехавшего в Орел из Москвы), для которых красивые фото — это визуализация их достижений на посту. «Летом 2018 года хорошо зашли эмоции от чемпионата мира по футболу — интересные посты в ходе предвыборной кампании были у Андрея Воробьева из Московской области и Айсена Николаева, на тот момент — врио главы Якутии», — подчеркивает Петров.

На фоне остальных выделяется аккаунт главы Чечни Рамзана Кадырова. «Но это особенный феномен, который требует, может быть, написания какой-то отдельной работы, статьи или даже диссертации. Повторить полностью успех Рамзана Ахматовича с его способом управления, получения обратной связи и принятия управленческих решений, конечно, пока ни у кого из глав регионов не получилось. Это интересный пример в международном масштабе», — полагает политолог.

«90 процентов людей распознают неискренность»

Губернаторов вряд ли специально где-то учат вести соцсети, считает Петров. Он отметил, что этот творческий процесс сложно стандартизировать, поскольку аудитория в интернете хорошо чувствует неискренность.

«Личностный контент, искренность подачи информации от руководителей очень легко считывается. Даже неискушенный человек в 90 процентах случаев легко различит, где губернатор написал сам, дав дополнительную эмоцию, а где пресс-служба или просто заполнила пустоту, разместив один пост в день для отчетности, или пытается личную подачу имитировать», — говорит Петров.

Про этом он отмечает, что ситуация, когда посты, подготовленные пресс-службой, чередуются с записями, которые глава региона оставляет лично, является нормальной и не воспринимается аудиторией негативно. «Но если пресс-секретарь будет брать на себя слишком много и контент будет становиться все более приближенным к стилю пресс-релиза, то количество подписчиков упадет. Особенно в случае новичков», — уверен эксперт. Если вернуться к Текслеру, то он сразу объявил, что будет использовать два разных хештега, чтобы подписчики знали, пишет он или люди из его команды.

Именно шероховатости играют на руку политикам. «С точки зрения людей, личностная подача важнее абстрактного умения делать все правильно. То есть, может быть, ты сделал все правильно, но люди хотят, чтобы ты сделал искренне, а не правильно. Таким образом, на первом этапе даже не надо ничего уметь, главное — не бояться быть публичным», — полагает собеседник «Ленты.ру».