Ремонт стиральных машин на дому.
Ремонт посудомоечных машин Люберцы, Москва, Котельники, Жулебино, Дзержинский, Лыткарино, Реутов, Жуковский, Железнодорожный. Раменское. 8-917-545-14-12. 8-925-233-08-29.
Как школьников в России учат держать автомат, любить Родину и презирать врагов
В российских школах и детсадах в преддверии Дня Победы традиционно проходят многочисленные патриотические акции. Порой они приобретают черты соревнования по любви к Родине. В ход идут месячники военной памяти, смотры строя и песни, конкурсы на лучшее письмо на фронт и номера с возложением искусственных цветов к ногам вполне себе живых мальчиков. Почему воспитательные программы уже не мыслят без элементов милитаризма, верят ли педагогам дети и как к этому относятся их родители — в материале «Ленты.ру».
Москвичка Вероника Николаева (имя изменено) рассказывает, что в школе Гагаринского района, где учится ее десятилетний сын, главное патриотическое мероприятие года — конкурс военной песни. Присутствие в актовом зале родителей практически обязательно. «Прогулявшие» родственники как правило подвергаются со стороны педагогов мощному психологическому прессингу. По словам Николаевой, последний смотр был милым и «вполне забавным»: мальчишки в матросках, девочки в пилотках.
— А потом вышел наш четвертый класс с песней про Алешу, — нервно улыбается Вероника. — Если раньше к нашей учительнице Юлии Владимировне были какие-то вопросы, то после этой творческой сценки вообще никаких не осталось.
Класс десятилеток по команде выстроился на сцене клином. В центре живой композиции педагог, а по совместительству режиссер-постановщик, на стул водрузила «Алешу» — мальчика в солдатской гимнастерке, галифе и с автоматом. Все четыре минуты, пока длилась миниатюра, ребенок стоял памятником, не шелохнувшись.
— Дети в это время заунывно тянули под минусовую фонограмму про порошу, про Алешу, путали слова и запинались, — продолжает Вероника. — А в конце они начали возлагать искусственные цветы, заранее припасенные учителем, к подножию стула, на котором стоял, хватко вцепившись в игрушечный автомат, вполне живой мальчик Ярослав, изображавший Алешу.
Очевидно, речь идет о песне «Алеша» Эдуарда Колмановского и Константина Ваншенкина, в которой поется об одноименном памятнике в болгарском Пловдиве. В этом произведении, в частности, есть такие строчки:
«А сердцу по-прежнему горько, по-прежнему горько. А сердцу по-прежнему горько, что после свинцовой пурги Из камня его гимнастерка, его гимнастерка. Из камня его гимнастерка, из камня его сапоги».
Дома сын Вероники рассказал, что на роль Алеши в классе был предварительный конкурс. Участвовали практически все ребята. Победителя выбирали по способности неподвижно простоять на стуле и не рассмеяться.
Эксперты питерского подразделения Высшей школы экономики уже не первый год анализируют региональные программы патриотического воспитания молодежи. В 2017 году, к примеру, они оценили денежную составляющую патриотизма. В некоторых регионах финансирование мероприятий гражданско-патриотического воспитания сопоставимо с расходами на поддержку малого и среднего предпринимательства и борьбу с последствиями чрезвычайных происшествий.
В этом году был представлен доклад с оценкой идеологической составляющей патриотического воспитания. Социолог Анна Санина провела интервью с учителями, администраторами, представителями органов власти, православными священнослужителями в Московской, Ленинградской, Псковской, Саратовской, Новгородской, Челябинской, Тверской и Воронежской областях, а также в Санкт-Петербурге и Москве.
Как отмечается в документе, якорь практически всех региональных патриотических программ — победа в Великой Отечественной войне. Вокруг него как снежный ком накручивается вся идеология и формируются «локальные сообщества молодых людей». Как правило, все это носит милитаристский уклон. Воспитательные мероприятия в регионах большим разнообразием не отличаются. В обязательный набор входят военные игры, вахты памяти, школьные музеи.
Современное воспитание «гражданина и человека» в России напоминает советскую модель по той причине, что наполнение программ определяют директора и педагоги школ. Большинство из них опирается на свой прошлый опыт, и так система воспроизводится.
— Стремление воспитать гражданина, служащего Родине, является одной из основ профессионального «я» учителя и способом положительной профессиональной самоидентификации в условиях предельной механической нагрузки и низкой заработной платы, — заключает социолог Анна Санина. — Военно-патриотическое воспитание ориентировано на защиту Отечества от внешней агрессии, подготовку граждан к воинской службе, формирование позитивного отношения общества к военной службе, положительной мотивации у молодых людей относительно ее прохождения, доверительного отношения граждан к армии.
Коммуникационное агентство PRonline проанализировало открытые данные региональных комитетов по спорту и молодежной политике и смежных ведомств. По их подсчетам, всего в России действует порядка шести тысяч военно-патриотических клубов и объединений.
— Мы выявили любопытную закономерность в статистике, — пояснил «Ленте.ру» аналитический эксперт агентства Дмитрий Трепольский. — Лидерами являются Москва и Ханты-Мансийск. Последний регион мы выделили потому, что там на душу населения получается столько же клубов, сколько в Москве.
В среде учителей отношение к «милитаризации патриотизма» двоякое. Где проходит водораздел — непонятно. Результаты опроса «Ленты.ру» показали несколько парадоксальную картину. Молодые педагоги в большей степени склонны поддерживать военный воспитательный уклон, нежели их коллеги, чья карьера началась еще в советские годы.
— Мы сейчас готовимся к параду Победы, — рассказывает 30-летняя Светлана, учитель одной из школ в Рузском района Подмосковья. — Регулярные репетиции. Дети некоторые были недовольны. Но я два года назад сказала всем воротившим носы, что парни, которые уходили на фронт летом 1941-го, тоже не имели этого в планах. И им тоже не хотелось покидать свои семьи, любимых, рушить планы на жизнь. Они подарили нам мирное небо. И нам нужно уважать их подвиг, их жизни не меньше, чем свои. Мы идем по школьному плацу, чеканим шаг. И этот звук нашего марша, глухо раздающегося по асфальту, олицетворяет биение их сердец. Они смотрят на нас с неба. Они слышат наши шаги. Мы обязаны помнить.
По словам Светланы, сейчас ее класс ответственно подходит к этому событию. «Даже те, у кого были опорно-двигательные диагнозы, шли сами, никто не заставлял».
— Ребятам важно, чтобы были понятные правила и требования. Это снижает тревожность, добавляет уверенности и избавляет от чувства неопределенности, — поддерживает учитель математики из Иркутска, 40-летняя Ольга. — Кто-то находит «четкие понятия» в АУЕ, «поясни за шмот», одиночки сидят в сети в поисках суицидальных игр. Адекватные ребята тоже ищут свою группу. Сильную морально и физически. А еще они любят, чтобы ими занимались, играли, им нужны авторитеты. И это есть у юнармейцев.
Соревнования по любви к Родине в некоторых регионах стали приобретать гротескные формы. Впрочем, это уже мало кого удивляет. В столице Чувашии, Чебоксарах, 9 Мая на местной Красной площади пройдет парад дошколят, одетых в военную форму. Такое же событие уже прошло в Ростове-на-Дону: там детсадовцы в камуфляже и краповых беретах прокатились на самокатах.
— Я преподаватель истории из Волгоградской области. Нам директор настоятельно рекомендовал прийти на мероприятия в честь Дня Победы в военной форме. Ну или хотя бы в пилотках и с георгиевскими ленточками, — рассказала «Ленте.ру» Юлия, учительница истории из Волгоградской области.
Между тем, отмечают учителя, это довольно накладно. Диапазон цен за комплект в зависимости от размера и ткани — от полутора до шести тысяч рублей. В качестве аксессуаров коммерсанты предлагают различные макеты «медалей и орденов» (значок от 100 рублей), офицерские ремни со «звездными пряжками» (полторы тысячи рублей), командирские планшеты (400 рублей).
— Когда у нас коллеги проанализировали цены, то попытались намекнуть начальству, что хорошо бы спецодежду для участия в параде предоставить сотрудникам. Однако руководство нам порекомендовало взять это все где-нибудь в аренду. Ну или к родителям учеников обратиться. Меня это требование обескураживает даже не материальными затратами, а этической стороной вопроса: почему я, человек невоенный, не дававший присягу, должна надевать форму времен Великой Отечественной войны? — задается вопросом собеседница «Ленты.ру».
Москвичка Вероника Николаева говорит, что в целом для 9-10-летних детей патриотические мероприятия уже стали рутинной частью школьной жизни. Настоящий смысл словосочетания «любить Родину» означает для них прилежно учиться, хорошо себя вести и не хулиганить на уроках — и пока все. С государством любовь к Родине дети не ассоциируют. Сама Николаева к «гламуризации» войны относится в целом терпимо. Главное — не переступать границу.
— У нас дома есть пилотка, — поясняет собеседница. — Пожалуй, этот атрибут я приемлю. Это такая мини-реконструкция исторического опыта, и это может быть полезно. Но сын просил купить ему гимнастерку и штаны — так седлали большинство родителей нашего класса. Тут я против. Потому что чувствую, что это превращается в обыкновенный карнавал. А ребенку я дома объясняю, что война — это вовсе не праздник, а страх и смерть.
«Почему так не надо делать? Потому что это романтизация и украшательство самого страшного в нашей жизни — войны, —считает психолог Елена Кузнецова. — Воспитательный посыл, который получают через подобные действия взрослых дети — что война это здорово, это праздник, потому что потом она оканчивается победой. А надо не так. Война оканчивается непрожитыми жизнями с обеих сторон. Могилами. Братскими и отдельными. На которые даже порою некому ходить поминать. Потому что войны не выбирают, сколько живых из одной семьи взять платой за невозможность людей жить в мире. […] Дети не должны ходить в военной форме. Для большинства из наших предков, встретивших военные годы, эта одежда была посмертным одеянием. Военная форма — это одежда для смерти. […] Детям нужно покупать одежды про жизнь, а не про смерть».
«Для сверления костей получили строительные перфораторы»
Фото: Сергей Коньков / «Коммерсантъ»
Добрая половина статей о российском здравоохранении начинается с аккуратных формулировок о том, что в нем «по-прежнему хватает проблем» и «ситуация пока далека от идеала». Это признают на всех уровнях. Президент Владимир Путин недавно описал то, что происходит в первичном звене, как провал и привел цифры по зарплатам, кадрам и оснащению. Однако цифры не отражают реальную ситуацию: в регионах у медиков остается все меньше мотивации качественно лечить, а пациенты перестали верить, что медработники на их стороне. То, что происходит в России, хорошо показывает история врача Бориса Ивлева из Иркутска. Когда его больница взяла курс на экономию, он отказался имитировать работу, использовать дешевую технику и соблюдать правила, которые могут навредить пациентам. За это его уволили. История Ивлева — в материале «Ленты.ру».
Ради таких моментов
В феврале 2013 года 38-летняя Алена Карпова попала в автомобильную аварию в Иркутске. В машину женщины почти в лоб влетела легковушка со встречной полосы. Что было дальше, Алена не помнит. Силой удара тело впечатало в металлические конструкции сиденья. Спасатели вырезали ее специальными гидравлическими ножницами. Скорая привезла Карпову в Кировскую больницу Иркутска. Клиническая смерть, месяц в реанимации.
— Мне потом сказали, что правая рука непонятно на чем болталась, — рассказывает Алена. — Представляете, 14 переломов, сухожилия все порваны, кисть раздроблена. И на ногах переломы, кости наружу торчали.
Сейчас Алена шутит, что врачи начали ее «собирать» еще в реанимации. Всем лично руководил заведующий отделением сочетанной травмы Кировской больницы №3 Иркутска Борис Ивлев. На руке у Алены стояли сразу три аппарата Илизарова, на ногах кости фиксировали специальные железные пластины.
Позже, когда в другой больнице Карповой делали МРТ, местный врач мельком сказал, что в тот февральский день ей дважды сказочно повезло: осталась жива и попала в операционную именно к Ивлеву. В другой больнице с вероятностью в 90 процентов не захотели бы связываться со сложным случаем и поступили бы просто и в полном соответствии с медицинскими стандартами — ампутировали конечности. Либо, если бы даже взялись рисковать, могли просто не справиться.
— Я по профессии парикмахер. Всего через девять месяцев после аварии снова вышла на работу и взяла в руки ножницы, — радуется Алена. — Руки слушаются точно так же, как и раньше. По мне и не скажешь, что было что-то ужасное. Единственное напоминание — 16 рубчиков на руке, которые остались, когда вытащили железные спицы.
После того как с ее рук и ног сняли всю железную арматуру, женщина пришла к Ивлеву на «профосмотр».
— В больнице доктор всегда казался строгим, больным не хамил, но без всякого сюсюканья, — объясняет пациентка. — Но когда увидел, что я хожу и даже не хромаю, вдруг засмеялся: «Только в такие моменты и понимаешь, ради чего работаешь».
Творческий подход
«Таких моментов» в 30-летней профессиональной биографии Ивлева было много. В медицинском сообществе сложилась репутация, что именно в иркутской Кировской «осложненке» (так в народе прозвали отделение, которым руководил хирург) берутся за то, от чего в других больницах отказываются. Все аварии с тяжелым травмами, всех «парашютистов» (так на медицинском жаргоне называют граждан, выпадающих из окон) скорые мчали сюда.
— Смертность в отделении для нашего профиля была минимальная, — рассказывает Ивлев «Ленте.ру». — Это примерно один-полтора процента в год. В среднем по России показатель до недавнего времени был три-пять процентов.
Оптимистичная статистика — это во многом благодаря подходу самого Ивлева к работе. Хирург не просто лечил, а придумывал, как сделать это лучше. В его резюме достаточно сухие строчки: автор 38 печатных работ по травматологии, владелец четырех патентов на изобретения, лауреат премии губернатора за рационализаторский подход, обладатель благодарственных грамот от местного Минздрава.
Ивлевские изобретения — это металлические фиксаторы и корсеты, с помощью которых удобно в нужном положении крепить сломанные кости скелета.
— Одна из проблем в травме — повреждения в тазовой области, — говорит доктор. — В этом случае обычно делают открытые операции, чтобы собрать кости изнутри, нужны большие разрезы, сопровождающиеся кровопотерей до нескольких литров. Это много. А после открытой операции больше вероятность осложнения. В тазу очень сложная анатомия, проходят много сосудов, нервов. Поэтому мы отказались от внутренней фиксации и придумали внешний крепеж, чтобы переломы могли срастаться. Пациенты, конечно, испытывают определенный дискомфорт, так как торчит рама аппарата снаружи. Но зато месяц-другой — и человек практически здоров.
По чертежам, сделанным врачами, на иркутском авиазаводе изготовили крепления и спицы. Получилось отлично и сразу начало работать.
— Передовиками в мире по технике тазовых операций считаются французы, — рассказывает Ивлев. — Но от снимков, что они демонстрировали, хотелось плакать. Специально ездил в Краснодар, где в рамках хирургического конгресса ряд докладов был посвящен этому вопросу. Не впечатлился. Считаю, что у нас в Иркутске — лучше.
Перегибы на местах
В июле 2019 года травматолога Бориса Ивлева уволили из больницы, где он проработал 28 лет. Официально — за «неоднократное неисполнение работником без уважительных причин трудовых обязанностей и дисциплинарные взыскания (пункт 5, часть 1 статьи 81 Трудового кодекса). Неофициально — за независимый характер и наличие собственного мнения, отличного от мнения руководства.
Не так давно президент Владимир Путин назвал ситуацию в первичном звене здравоохранения России провалом — уровень медпомощи недостаточно высок, зарплаты по-прежнему отнюдь не высоки. Сюда можно добавить всеобщую оптимизацию, нехватку ресурсов и нашествие «эффективных менеджеров».
Все эти проблемы не обошли и Иркутск. В 2018 году в Кировской больнице №3 в три раза были сокращены ставки санитарок. Административный же блок, напротив, усилился. Вместо одного юрисконсульта появился большой юридический отдел, разрослась бухгалтерия, управляющие структуры. В 2018 году за 247 рабочих дней издано 430 внутренних приказов и распоряжений. В их числе и планы по госпитализациям для всех отделений. Цифры, которые спускают сверху, по три раза в год пересматриваются. В основном в сторону увеличения.
— У меня отделение экстренной травмы, — возмущается Ивлев.— Я не могу знать, сколько человек сломают руки в марте, сколько попадут в аварии в июне. Нам, например, в месяц нужно было госпитализировать по плану 110 человек. Пострадавшие поступают волнообразно, это даже от сезона не зависит. Могут привезти 30 в день, а могут и двух-трех. Но если на 95 процентов план не выполнил — срезают стимулирующие премии — примерно 15 тысяч. Перевыполнил — то же самое. Потому что ТФОМС (страховая компания — прим. «Ленты.ру») выделяет средства только на имеющийся план.
После внедрения экономии начались проблемы с лекарствами и расходными материалами. Врачи говорят, что они и раньше не шиковали, боролись за каждую копейку, но хотя бы понимали правила игры. Заведующие отделениями больницы подавали заявки на препараты и медизделия. По итогам им говорили, что смогут купить, а что нет. Исходя из этого, доктора могли как-то лавировать, разрабатывать тактику лечения, думать, чем же компенсировать дефицит.
Но в больнице сменились управляющие менеджеры. Новый заместитель главврача по лечебной работе по совместительству стал еще и фармакологом, то есть ответственным за лекарственное обеспечение.
— Заявки на закупки заведующие отправляют, как и раньше, — говорит Ивлев. — Но только мы теперь не знаем результат, получаем кота в мешке. То есть реально не представляем, какие препараты в наличии на больничном складе. У тебя пациент на столе, а ты должен бежать в больничную аптеку и у провизора узнавать, что есть.
Бывало, что таблеток, положенных по стандарту для лечения какой-то условной патологии, нет. Либо есть, но с плохой репутацией. В стандартах указывается лишь формула препарата (МНН — международное непатентованное наименование). А с этой формулой на рынке могут присутствовать несколько десятков дженериков, то есть копий препаратов. Какие-то из них качественные, другие — как вода, абсолютно не работают.
— Иногда смотришь на список наличия препаратов в больнице и понимаешь — будут проблемы, — продолжает доктор. — При рекомендованной дозе лекарства у пациента может начаться желудочное кровотечение, из мочевого пузыря, почек. Уменьшаешь дозу — риск тромбозов, а если тромб отрывается — начинается тромбоэмболия, а это летальный исход. У нас ведь пациенты в критическом состоянии, много стариков с массой сопутствующих болезней.
Рассказы о внутрибольничных закупках расходных материалов для операций местами звучат как анекдот.
— У нас бывали случаи, когда купили фиксирующие пластины, а винты к ним не стали брать. Вероятно, посчитали, что они слишком дорогие, подумали, что можно подобрать более дешевые «запчасти»,— объясняет Ивлев. — Но беда в том, что именно к этим пластинам ничего другое не подходит. Покупают штифты для остеосинтеза, но не покупают наборы инструментов, чтобы его выполнить. Вместо медицинских дрелей для сверления костей получили, например, строительные перфораторы.
— Ими пользоваться нельзя? — уточняю на всякий случай. Ну, вдруг.
— В перестроечные годы, когда в больницах не было ничего, действительно иногда пользовались стройтехникой, — признается собеседник. — Но сейчас вроде бы не голодные времена, как сообщает нам телевизор. Если была цель сэкономить, то можно было бы все-таки с врачами посоветоваться, что брать. А на больничных закупках сидят люди совершенно далекие от медицины, просто тупо черкают графы с циферками, не задумываясь о содержании. Вы представляете, что такое строительный перфоратор? Его одной рукой нельзя удержать, для хирурга во время операции это совершенно неприемлемо. Человеческая кость — это ведь не железобетонная конструкция.
После того как поднялся шум, перфораторы заменили на строительные дрели. Врачи говорят, что инструмент хотя бы по весу легче и со съемными сверлами, которые можно дезинфицировать. А следовательно, при отсутствии альтернатив использовать на операциях.
Чистая совесть
По инструкции, если чего-то нет в больнице и от этого зависит жизнь пациента, врач сначала обязан составить письменную заявку на имя вышестоящего руководителя, затем — созвать врачебную комиссию, при положительном решении — производится закупка. Если все пойдет гладко, нужный препарат прибудет минимум через три дня. Пациенту к тому времени может потребоваться уже не препарат, а саван. Часто у врача и больного надежда остается только на адекватность родственников последнего. Правда, при этом медики рискуют быть обвиненными в вымогательстве.
— А что делать? — разводит руками Ивлев. — Не рисковали бы — давно бы все перемерли. Поймите, здравоохранение сегодня — кончилось. Врачи не работают сегодня, а воюют. Зато по бумажкам у нас все хорошо: просят не гнать волну, не нагнетать обстановку или могут просто дураком выставить. Чиновников не волнует здоровье пациента. Всех интересует исключительно то, как написаны бумаги, а что с человеком стало, выздоровел он или инвалидом остался, — плевать. Мне же результаты важны: пролеченные больные, меньшее количество инвалидов, чистая совесть. К сожалению, понятие «совесть» многими сегодня забыто.
Сначала врач пытался административно, как и рекомендуют юристы, «пробить» систему. Действовал методом бюрократов — методично отправлял «наверх» главврачу докладные об отсутствии препаратов, металлоконструкций и прочего. Когда не получил ответов — начал отражать дефицит в больничных протоколах лечения пациентов.
— По 323 федеральному закону индивидуальную ответственность за здоровье пациентов несет не главврач, не бухгалтер и даже не экономист, а только лечащий врач, — аргументирует Ивлев. — Поэтому я посчитал, что будет правильно обезопасить себя. В процедурных листах так и писал: назначен такой-то препарат в соответствии со стандартами, однако в больнице его нет. Понятно, что врач тоже подставляется, так как вызывает гнев администрации. Страховая компания за это наложит штраф. Но в случае непредвиденных осложнений у пациента в тюрьму сядет врач. При таком раскладе выговор однозначно привлекательней.
За год доктор получил четыре строгих выговора. Один из них — за спасение 76-летней Ольги Николаевны М. (имя изменено). Пожилая женщина у себя дома, в огороде, неловко повернулась и сломала правую бедренную кость. Все осложнялось тем, что чуть раньше у нее уже были протезированы оба бедренных сустава.
— По скорой попали в Кировскую, — рассказывает ее дочь Анна. — Маму положили на вытяжку. По идее, ей сразу же должны были сделать операцию. Но нам сказали, что в больнице нет пластины, на которую крепится кость. У мамы остеопороз, то есть хрупкие кости, и нужна была специальная. Ивлев с нами носился, посылал к главврачу. Там ответили, что квот нет, нужно ждать несколько месяцев. Тогда мы обратились в иркутский Минздрав. И нам дали направление в институт ортопедии, в котором ранее маму уже оперировали. Он через дорогу от Кировской больницы.
По словам Анны, там в помощи не отказали, но выдали расширенный список анализов. Учитывая малую транспортабельность Ольги Николаевны (она не ходила, а лежала с подвязанной кверху ногой), сбор «портфолио» занял почти полторы недели. По итогам пожилую женщину из больницы попросили: «У вас плохая ЭКГ, подлечите сердце и приходите через три месяца».
— Мы с сестрой — в слезы, — продолжает Анна. — После маминого перелома уже много дней прошло. Я тогда по этой теме всю литературу перелопатила, там было сказано, что для неходячего возрастного человека каждый лишний день опасен. Может образоваться тромб. И физическое, и психологическое состояние мамы было ужасным.
В современных реалиях ничего необычного в этой истории нет. Пожилые считаются неперспективными пациентами, так как вероятность возможных проблем у них гораздо выше, отвечать, если что, врачам. Дочери Ольги Николаевны побежали назад в Кировскую больницу. И там Ивлев принимает решение госпитализировать больную.
— Было видно, что он чувствовал, что его накажут, но все равно взялся за операцию, — говорит Анна. — Пластину мы купили сами. Места знали, так как покупали там еще раньше для операции в другой больнице.
Сейчас ее мама снова ходит. И для своих лет чувствует себя нормально.
— Мы с сестрой ходили на суд в защиту Ивлева, когда он пробовал оспорить выговоры. Но судья вынесла решение, что врач поступил неправильно. Надо было дождаться бесплатного медизделия. Боюсь, через два месяца, когда бы оно пришло, маме бы это уже не помогло.
«Делай что должен»
После вынесенных административных взысканий работу отделения сочетанной травмы Кировской больницы №3 Иркутска признали неудовлетворительной. Заведующего отделением, хирурга Бориса Ивлева, песочили на разных комиссиях и подкомиссиях. Они в больнице в ассортименте — по экономике, по организации производственного процесса, лечебного дела, фармакологии, по закупкам медизделий. Больше всего Ивлеву запомнилась комиссия по медицинской этике и деонтологии. Говорит, удивился, когда понял, что она состояла исключительно из бухгалтеров, юристов и экономистов. А вот обычных клинических врачей в ней не было. Общий комиссионный вердикт — освободить от занимаемой должности.
Коллектив больницы, где трудится врач, собрал подписи в знак протеста против его увольнения. В начале под письмом стояло 60 подписей. Но после проведенной руководством работы с подписантами осталось 30. У кого-то непогашенный кредит, у кого-то родственники в бюджетных учреждениях работают. В других иркутских больницах за конфликтом наблюдают с интересом, доктору сочувствуют, но с опаской.
— Поймите одно, лечить людей — трудная работа, — объясняет Ивлев. — Это постоянное моральное и физическое напряжение. Когда тебя нагружают всякими приказами, проверками, беседами, времени жить вообще не остается. Кроме работы, есть семья, дети, отдыхать когда-то надо. Поэтому люди выбирают пути наименьшего сопротивления. Думают, что до них это не дойдет. Но обычно одним человеком это не ограничивается. Берутся за второго, третьего. При желании причину ведь всегда можно найти.
Два-три года назад в ситуациях борьбы чиновничества со здравым смыслом действовал совет — веерно рассылать челобитные по всем инстанциям, начиная с Кремля, прокуратуры, Минздрава. Сейчас этот метод практически не работает. Вернее, способ так же забюрократизировался. Из приемной президента, приемной Минздрава России, приемной губернатора Иркутской области, приемной Уполномоченного по правам человека все письма, в том числе петиция с подписями пациентов, вернулись в организацию, на которую и жаловались — в Минздрав Иркутской области. Обращение там не оставили без ответа — каждый пункт разобрали по косточкам и обстоятельно, на пяти листах, ответили. Общий смысл — вы все врете.
Как сообщает заместитель министра здравоохранения Иркутской области Галина Синькова, никаких нарушений в больнице не выявлено: санитаров не сокращали, а перевели по личному заявлению в «уборщики производственных помещений», закупки производятся в соответствии с регламентом, к врачу-клиническому фармакологу претензий нет и прочее. И приписка в конце: в соответствии с Трудовым кодексом врач вправе оспорить свое увольнение в суде. Собственно, этим он сейчас и занимается.
— Вы рассчитывали на какой-то другой результат? — пытаюсь понять мотивы врача. — Не жалеете, что начали эту войну?
— Делай что должен, и будь что будет, — цитирует Ивлев известный афоризм. — Сколько можно унижать-то врачей? Мы ничего не просим, кроме того, чтобы оставили в покое и просто дали работать.
P.S.: На врачебных форумах перспективы борьбы с системой часто обсуждаются как абсолютно безнадежные. Это касается всего — обеспечения пациентов лекарствами, качественного медицинского образования, уменьшения бюрократической нагрузки на врачей и так далее. От этого у многих опускаются руки. Директор по развитию благотворительного фонда помощи детям «Подари жизнь» Екатерина Чистякова написала на своей страничке в Facebook: «Я думаю, что беспросветные периоды в истории человечества уже были, и выжить имели шанс те, кто упорно сопротивлялся и сохранял надежду на то, что и это пройдет».
Что и сколько можно есть в новогоднюю ночь и в период затяжных праздников, чтобы после не пожалеть об этом? Почему россияне толстеют? Как соблюдать «технику безопасности» в продуктовых магазинах и правда ли, что скоро на смену мясу и картофелю придут съедобные порошки? На эти и другие вопросы в преддверии новогодних праздников «Ленте.ру» ответил главный диетолог Минздрава, научный руководитель Федерального исследовательского центра питания, академик РАН Виктор Тутельян.
«Лента.ру»: Перед новым годом на кулинарных форумах самая популярная тема — новогоднее меню. У вас что на праздничном столе будет?
Тутельян: Все традиционно: шампанское, фрукты. На горячее гусь. К салатам я не очень. Люблю свежие овощи, ничем не заправленные.
Как же легендарная селедка под шубой?
Терпеть не могу. Селедку ем только обнаженную.
Потому что майонезные салаты вредные?
Просто не люблю. Нет продуктов вредных. Все дело в их количестве. Возьмите, например, сало. Вроде сплошной вред. Но это не так! У него прекрасный жирнокислотный состав. Вопрос — как есть. Ломтик изредка или толстый шмат каждый день. Блюда на новогоднем столе приносят нам радость, ассоциируются с праздничным настроением, общением с родственниками, друзьями. Это разовое нарушение обычного режима питания. Оно не должно быть чрезмерным до умопомрачения, когда вы переели так, что растянутый желудок давит на диафрагму, становится тяжело дышать.
У нас любят наготовить столько на эту новогоднюю ночь, что потом неделю «доедают». Можно ли так делать?
Я не рекомендую. На следующий день после новогодней ночи доедать можно. При условии, что у вас продукты не находились на столе 5-6 часов, а были убраны в холодильник и накрыты пленкой, чтобы не заветривались. Но три дня хранить — уже перебор. Это самые простые правила гигиены.
Вы говорите, что ради праздника разово можно нарушить режим питания. Но для многих майонезные курица и мясо, салаты — повседневная еда. Почему?
Просто для многих людей жирное — вкусное. Основную роль в выборе всегда играет то пищевое поведение, которое нам привили с детства. Наверное, если спросить человека любого возраста, какой самый лучший борщ или самая лучшая котлета, каждый скажет: «То, что мама готовила». Этот вкус детства как-то запечатлевается в нас. Как именно — никто не знает. Но происходит это почти на генетическом уровне.
Посмотрите на северные страны Европы. Они приучили своих детей: конфетка раз в неделю по воскресеньям. Дети знают, не просят и не плачут. А у нас: исполнилось полгода младенцу, мама начинает прикорм. И даже покупает специальные продукты, созданные по высоким технологиям и максимально приближенные к потребностям ребенка. Но что делают родители? Пробуют еду, перед тем как дать ребенку. Им кажется, что невкусно. А ну-ка давай вместо воды лучше на молоке кашу разведем, да еще туда сахарку добавим. Все! В следующий раз простую кашу дашь — ребенок ее выплюнет. Так и формируются пищевые предпочтения. Заплакал малыш, мы ему конфетку. И на всю жизнь у него останется привычка к сахару.
Получается, что пищевые привычки россиян не меняются с советского времени? Сейчас же стало модно говорить о здоровой еде?
Одно дело — говорить, другое — реализовывать. Абстрактное желание стать здоровым присутствует. Но каких-то ощутимых изменений мы пока не замечаем. В питании россиян тенденции остаются старыми: избыточное потребление жира, соли, добавление сахара. Наш центр сейчас начинает активную пропагандистскую работу против этого.
Почему именно эти три элемента выделили?
Доказано, что их потребление в повышенном количестве приводит к потерям здоровья. Соль — это натрий и, как следствие, гипертоническая болезнь. Жир — значит, холестерин, привет сердечно-сосудистым заболеваниям. А избыточный сахар — сахарный диабет, заболеваемость которым у нас растет.
Как я понимаю, бороться с этими излишествами вы предлагаете, перекрасив в магазине продуктовые ценники в цвета светофора: красный — опасно, зеленый — можно есть. Думаете, поможет?
Я против того, чтобы во все цвета красили. Предлагаю пока начать только с красного. Содержится в продукте избыточное количество жира, соли или сахара — потребителя предупреждаем, что его здоровью может быть нанесен вред. И он уже либо вовсе не купит это, либо возьмет меньше. Как соленые огурцы сделаешь без соли? Есть продукты, где «вредность» диктуется рецептом. Но потребители должны знать, что чрезмерное употребление этих продуктов чревато.
Производители, наверное, будут возражать. И, в конечном счете, все это приведет к росту цен.
Во многих европейских странах такие правила маркировки действуют на добровольной основе для производителей. И мы, вероятно, пойдем по тому же пути. Для промышленности это щадяще. И в то же время дает толчок покупателю задуматься. На самом деле это, наоборот, может подтолкнуть производителей пересмотреть свои подходы. Возьмем несколько однотипных продуктов. Допустим, колбасы. Соль в них — один из основных ингредиентов. В этом батоне ее по минимуму, а в другом — максимум. До 75-80 процентов колбасной продукции по содержанию соли укладывается в ее рекомендованное суточное суммарное потребление.
Остальные производители сами понимают, что в их продукции излишек соли. Для чего они так круто солят? Скрывают какие-то изъяны сырья или нарушение в производстве. То есть выбор у промышленности есть: пересмотреть технологии, разобраться со своими поставщиками сырья. То же самое и жир. Например, докторская колбаса может содержать и 30 процентов, и 18 процентов жира.
С помощью каких методик вы оцениваете влияние питания на здоровье человека? Ведь это отсроченное явление.
Человеку непонятно, что виновник его сегодняшнего плохого самочувствия — съеденная пять лет назад колбаса. Если бы вы пять лет назад съели плохую колбасу, вас бы уже давно не было. Методы изучения влияния питания разные. Начиная от антропометрических, позволяющих оценить, как меняется телосложение человека из поколения в поколение. И кончая метаболомными, позволяющими оценить скорость обмена веществ. Наш центр уже более 15 лет ведет мониторинг за питанием россиян.
Какие выводы можно сделать? Как за это время изменились россияне?
Стали толще. За каждые два-три года мы набираем по три килограмма. Наши женщины уже давно среди мировых лидеров по тучности, но в последние годы их уверенно догоняют мужчины. Данные показывают, что в России сегодня 60 процентов женщин и 50 процентов мужчин старше 30 лет имеют избыточную массу тела. Из них у 25-26 процентов уже ожирение. Это очень серьезно. Мы даже нарисовали график распространения ожирения в различных регионах страны. Получилось, что в Калужской области, например, с ожирением живут около 34 процентов жителей, а в Удмуртской Республике — чуть более 10 процентов.
Нужно срочно всем садиться на диету?
Диета — это для больных. С ее помощью можно обойти какую-нибудь поломку в организме. Например, у вас язва желудка. Как не навредить? Механическое измельчение пищи, отказ от жареного, специй, соли. В этом случае диета призвана щадить организм, чтобы язва зажила. Для здорового человека диеты бесполезны. Сегодня вы голодаете. А завтра, разочаровавшись в незначительности происходящих перемен, вы возвращаетесь к обычному режиму жизни. Своим внешним видом и здоровьем нужно заниматься постоянно. То есть требуется полностью пересмотреть свой образ жизни.
Покупать калькулятор и считать калории перед обедом?
Никто не призывает считать каждую калорию, но знать, что почем в калориях, ты обязан. Это уровень твоей культуры. Ты должен понимать, что если сожрешь пирожное, то это значит, что добавил 450 килокалорий. Съел в «Макдоналдсе» бадью картошки — еще плюс 600 килокалорий. Пять кусков сахара положил себе в чай, то приобрел 200-250 пустых килокалорий. Изволь их тратить. А что такое траты? Опять соизмеряй, что где-то 200 килокалорий равны часу быстрой ходьбы. А ты 15 минут зарядку сделаешь, руками-ногами помашешь — и уже олимпийский чемпион! Первый закон о питании гласит, что должно быть равновесие между потреблением пищи и энерготратами.
Сколько в день оптимально потреблять килокалорий, чтобы не толстеть?
Человек формировался эволюционно как пищевая цепочка давным-давно, когда любая физическая работа требовала большой отдачи. Лет 50 назад оптимальный рацион был где-то 3500-3200 килокалорий. Горячей воды нет, машин нет, общественный транспорт практически не ходит. Люди все время тратили энергию, чтобы что-то сделать. Раньше женщин жалели: днем на предприятии пашут, а вечером приходят: приготовь ужин, да еще стирка. Зато и стройные были.
А сейчас что? Посуду моет машинка, белье стирает машинка. Только кнопку нажми, и все. Энерготраты резко уменьшились, но пищевые привычки остались те же. Куда идут неизрасходованные калории? В жир. В начале мы не замечаем, что происходит. Потом раз — и штаны стали тесными. Смотрим в зеркало: щеки торчат, не нравится. И куча заболеваний сопутствующих лишнему весу: атеросклероз, ишемическая болезнь сердца, инфаркт миокарда, гипертония, сахарный диабет. И вот мы уже если не инвалиды, то люди, у которых продолжительность жизни сокращена на 4-5 лет.
Что должно быть в рационе?
Я советую отказаться от избыточного потребления всех видов колбасных изделий. Они содержат скрытый жир. Лучше натуральное мясо, желательно постные сорта. Растительное масло. Если употреблять майонез, то не чаще раза в неделю. Переходить на молочные продукты с низким содержанием жира. Молоко, творог, кефир — максимум 0,5-1 процент жирности. Например, я себе молочное с жирностью выше 1 процента не покупаю. И ограничить потребление не только тортов, но и других кондитерских изделий. Раз в неделю — можно. Но не перекусывать же этим каждый день! Сократите потребление соли и сахара. Вместо этого травки, специи. Ну и фрукты, ягоды, овощи, листовую зелень.
Вы все время говорите, что «пищевые привычки — вопрос образования населения». Но разве то, что мы едим, — не зависит от нашего кошелька?
Питание — специфическая вещь. Еще раз повторю, что полезная еда — скорее вопрос привычки. Я в 1983 году был в командировке в Дании. Там послом был наш Николай Егорычев, бывший член Политбюро ЦК. И меня пригласили на прием в российское посольство. Егорычев меня в сторонку отозвал, показывает на зал, где были иностранные гости, тихонечко говорит: «Тут все миллионеры сидят. А посмотрите-ка, что они едят?» Наблюдаю: того поклюют, сего. Очень немного. И хлебушком с тарелки собирают.
А наши в это время навалят себе гору всего, уже ничего не лезет, а давятся. То есть контраст пищевого поведения — разительный. Конечно, если у тебя тощий кошелек, то труднее подобрать рацион. Но можно! Мы на сайте нашего центра собираемся даже раздел сделать с меню на разные бюджеты: и на 5000, и на 500 рублей. Продукты разные, но все нужные для человека вещества там будут присутствовать.
В качестве нужных веществ вы пропагандируете поливитамины и биологические добавки. Однако сейчас в научных журналах появляются статьи с данными клинических исследований о том, что польза для здоровья витаминов и минеральных комплексов преувеличена.
В нормальных научных журналах, не попсовых, я не встречал таких публикаций. По результатам мониторинга нашего центра половина россиян испытывает дефицит витаминов. Даже если мы будем соблюдать первый закон питания: есть столько, сколько расходуется энергии, то как бы ни старались, нам не удастся соблюсти баланс по витаминам и минеральным веществам. Ежедневно человеку необходимо потреблять около 150 полезных биохимических соединений. Но мы не сможем их включить в 1700-1800 килокалорий. Даже если наш рацион будет состоять из лучших продуктов, витаминный дефицит составит порядка 20-30 процентов. Мы это проверяли. Надо либо переедать, либо компенсировать витаминными комплексами.
Вы сами витамины употребляете?
Конечно, в мой ежедневный рацион входит один поливитамин. Неважно, какой фирмы он будет. Что досталось дешевле, то и глотаю. Все равно все субстанции в мире из двух бочек разливаются. Еще пью таблетку калия — мне нужно для сердца. А также капсулу Омега-3 — это жирные кислоты. Они нужны обязательно, если рыба не так часто в рационе.
Импортозамещение отразилось на пищевых пристрастиях россиян?
Никак. Не ели вы черную икру и есть не будете. Мы потеряли только какие-то определенные изыски. И то немножко. Сыр, допустим, французский. Но есть аналоги швейцарские, российские. Я не почувствовал какой-то катастрофы.
Почему российский сыр — «резиновый»? Вместо натуральных ингредиентов туда добавляют химию?
Да нет там химии никакой. Обычные сыры. Не умеют просто готовить. Плохой рецепт, нарушение технологического режима. Если раньше все выпускалось по ГОСТу, то в последние 20 лет разрешили выпускать по ТУ (технические условия). Это резко снизило требования к качеству. В рамках ТУ можно достаточно в широких пределах заменять сырье. Нет достаточного количества мяса — берем больше жира. Сегодня мы опять стремимся вернуться к жестким стандартам, где сформулированы основные требования к продукту. И отклонение от стандарта должно наказываться.
Но фальсифицированные продукты ведь в магазинах встречаются?
Фальсификация — это проблема, которая есть во всем мире. Все пытаются заработать. Методическая база для выявления таких нарушений у нас есть. С помощью анализа ДНК можно определить любую составляющую продукта. Допустим, рыба не того вида, что заявлена. Или в колбасе говядина вместо конины. Или напишут «сок гранатовый», а нет там этого граната. Вместо него краситель. Нужна политическая воля, чтобы с этим бороться. А еще — жесткое наказание для виновных. Попался: заплати чувствительный штраф. Сумма должна быть не 20 и не 100 тысяч рублей. А, допустим, миллион или даже больше. Если не разорится такой предприниматель, то в следующий раз крепко подумает: стоит ли обманывать. Кстати, самый часто встречающийся обман на полках в магазинах — это просроченные товары. Я сам недавно с таким столкнулся, причем в магазине, претендующем на премиальность.
Скандал устроили?
Жалею, что упустил такую возможность, не сориентировался быстро. Смотрю, на яйцах написана дата изготовления: 18 декабря. Думаю: «Странно, сегодня же 17-е, как так на день вперед пишут?» Потом успокоил себя: наверное, сам ошибаюсь. А в календарь заглянуть поленился. Пришел домой и понял, что прав был.
Государство должно принимать меры к недобросовестным предпринимателям. Но и потребители со своей стороны также должны регулировать эту ситуацию. Соблюдать правила техники безопасности в магазине, отстаивать свои права. Пришел в магазин, в первую очередь смотри срок годности. Видишь, что кончается, поройся на полке. Обычно самое свежее в конец ставят. Я вот шурую там. И ни разу мне никто замечания не сделал. Они знают, что это их уловка. По-честному: истекает завтра срок годности, снизь стоимость наполовину. Начали так делать в некоторых магазинах, но нехотя. А виноваты сами потребители — не требуют уважения к себе.
Какие тенденции питания ждут нас в ближайшем будущем?
Пищевая промышленность сейчас бурно развивается в направлении персонализации питания. Появилось детское питание, потом питание для кормящих матерей, беременных, для спортсменов. Сейчас все больше появляется специализированных продуктов питания для определенных групп, занимающихся физическим или умственным трудом. Есть свое питание практически для всех групп болезней. Уже сейчас ученые, зная генетические особенности конкретного человека, его метаболизм, могут сделать специально для него питательную смесь. Но пока это очень дорого. Поэтому идут другим путем — обогащают обычные пищевые продукты витаминами, минеральными веществами, микроэлементами.
То есть порошок из насекомых мы есть не будем?
В 1960-х годах академик Александр Несмеянов действительно давал прогноз, что через несколько десятков лет мы будем есть различные порошки. С той поры уже прошло полвека, к нашему счастью, этого не произошло. Мы едим хорошие, настоящие, натуральные продукты. Надеюсь, что и наши внуки также будут этим питаться.
Хотя смесь не так уж плоха. Больные, которых кормят через зонд, живут на таких продуктах годами. Там подобраны все нужные вещества. Значит, и здорового человека можно так же кормить. Но мы ведь хотим оставить себе кусок настоящего мяса для удовольствия?
Одиннадцатилетний Камаль из Казани получил тяжелейшую травму черепа и перенес сложную операцию. Неделю мальчик находился в коме, два месяца — в так называемом вегетативном состоянии. Камаль выжил, но сейчас у него возникли серьезные осложнения. Начал рассасываться фрагмент кости черепа, через кожу головы просвечивает мозг. Мальчик нуждается в срочной нейрохирургической операции, которую ему сделают по госквоте. Правда, до того родители ребенка должны оплатить изготовление индивидуального 3D-импланта. Денег, чтобы это сделать, у многодетной семьи нет. Примите участие в благотворительном проекте Русфонда и «Ленты.ру».
Беда пришла полтора года назад. Зариповы всей семьей отправились в спортивный магазин, чтобы купить детям лыжные куртки. Когда проходили мимо стенда с боксерским инвентарем, Камаль слегка ударил по груше, массивная конструкция оказалась не закреплена и рухнула на ребенка. Острый металлический штырь вонзился в лицо чуть выше глаза. Мальчик потерял сознание…
— Мы были в панике. Хорошо, что скорая приехала очень быстро. Уже через несколько минут мы были в больнице, — рассказывает Лилия Зарипова, мама мальчика. — Сыну удалили практически полчерепа, чтобы уменьшить давление от внутренней гематомы. На следующий день нам разрешили зайти в реанимацию. Предупредили, если будем плакать, больше не пустят.
Камаль был похож на инопланетянина. Распухшая голова, отекшие глаза, весь в трубках. Неделю он находился в коме. Врачи не давали никаких прогнозов. Из другого города прилетела бабушка мальчика, врач-невропатолог. Она сказала: «Только бы выжил! А на ноги мы его поднимем».
Камаль вышел из комы, но это был совсем другой ребенок. Все, что он теперь умел, — это самостоятельно дышать. Мальчик ничего не видел и не воспринимал. Он словно находился в другом измерении, куда не долетало ни звука. Два месяца без сознания, между жизнью и смертью.
Родители постоянно дежурили в больнице. Каждый день они ждали отклика от сына. Врачи говорили: «Никто не знает, когда он выйдет из этого вегетативного состояния. Некоторые дети лежат годами. Молитесь!» И однажды во время обхода, когда доктор, как обычно, попросил: «Камаль, если ты меня слышишь, сожми руку!», ребенок сжал ладонь врача.
— Он начал приходить в сознание, — рассказывает мама, — но утратил все навыки. Мы его кормили, переворачивали, делали массаж. Он не мог держать голову, сидеть, говорить, жевать. Камаль ничего не помнил и никого не узнавал. Лилия улыбалась сыну: «Я — мама, а это — папа!» Показывала фотографии одноклассников, детские мультфильмы, читала его любимые книжки.
Как принять этот чудовищный удар, не сломаться, не пасть духом, когда твой сын — еще недавно отличник, самый сильный по математике в классе, участник школьных олимпиад и обладатель красного пояса по айкидо — превратился в беспомощное существо…
В феврале 2016 года нейрохирурги провели мальчику вторую операцию. Пересадили на место фрагмент черепа и убрали из мозга осколок кости, который вдавил туда металлический штырь. Через две недели после выписки мать с сыном поехали на реабилитацию в Германию. Лечение оплатил спортивный магазин, где произошел несчастный случай.
Постепенно Камаль начал восстанавливаться. Все пришлось осваивать заново: держать голову, сидеть, ходить, чистить зубы, самостоятельно есть. Мальчик учился произносить слова по слогам и писать буквы.
Камаля перевели на домашнее обучение. И он терпеливо осваивал таблицу умножения, пытался решать примеры, которые еще недавно щелкал как орехи.
Прошлым летом мама стала замечать, что у сына на голове появилась мягкая ямка. Врачи детской больницы установили, что костная пластина, которую трансплантировали Камалю, начала рассасываться.
— Это очень опасно, — делится своей болью мама. — Мы гуляем с сыном только за руку. Ему нельзя ни прыгать, ни бегать. Мне страшно подумать, что будет, если он упадет.
Камаль быстро устает, его мучают головные боли. До него очень медленно доходит любая информация, поэтому приходится все громко повторять несколько раз. Родителям казалось, что мальчик потерял слух, но врач-сурдолог сказал, что Камаль слышит, но пока плохо воспринимает смысл слов. Труднее всего идет восстановление речи. Мальчик говорит невнятно, но мама его понимает. Иногда он смеется, но его смех больше похож на плач.
Тем не менее специалисты отмечают положительную динамику. Каждый день Камаль делает маленький шаг вперед. Но сейчас жизнь мальчика, жестоко пострадавшего в результате чужой халатности, снова в опасности. Только срочная операция поможет ему стать прежним.
Заведующий нейрохирургическим отделением Детской республиканской клинической больницы Владимир Иванов (Казань):
— После тяжелой черепно-мозговой травмы Камалю была проведена декомпрессионная операция — удалена часть черепа для того, чтобы дать мозгу резервное пространство. На втором этапе хирургического лечения, после стабилизации состояния, мальчику трансплантировали удаленную часть его черепной кости. Но к сожалению, установленная кость рассасывается, образуя обширный дефект черепа. Камалю необходима пластика костей черепа с помощью изготовленного на 3D-принтере импланта, сделанного по форме недостающего костного фрагмента.
Стоимость импланта 1 007 640 рублей.
Дорогие друзья! Если вы решите помочь Камалю Зарипову, пусть вас не смущает цена спасения. Любое ваше пожертвование будет с благодарностью принято.
Для тех, кто впервые знакомится с деятельностью Русфонда
Русфонд (Российский фонд помощи) — создан осенью 1996 года как благотворительный журналистский проект. Письма о помощи мы размещаем на сайте Rusfond.ru, в газетах «Коммерсантъ», «Московский комсомолец», в интернет-газете «Лента.ру», в эфире Первого канала, в социальных сетях Facebook, «ВКонтакте» и «Одноклассники», а также в 174 печатных, телевизионных и интернет-СМИ в регионах России.
За 20 лет частные лица и компании пожертвовали в Русфонд свыше 9,865 миллиардов рублей, на эти деньги возвращено здоровье более чем 18 тысячам детей. В 2017 году (на 22 июня) собрано 794 517 950 рублей, помощь получили 1082 ребенка, протипировано 4511 потенциальных доноров костного мозга для Национального регистра. Серьезная поддержка оказана сотням многодетных и приемных семей, взрослым инвалидам, детдомам, школам-интернатам и больницам России.
Фонд организует акции помощи в дни национальных катастроф. Русфонд помог 118 семьям моряков АПЛ «Курск», 153 семьям пострадавших от взрывов в Москве и Волгодонске, 52 семьям погибших заложников «Норд-Оста», 100 семьям пострадавших в Беслане.
Фонд — лауреат национальной премии «Серебряный лучник», награжден памятным знаком «Милосердие» №1 Министерства труда и социального развития РФ за заслуги в развитии российской благотворительности. Руководитель Русфонда — Лев Амбиндер, член Совета при президенте РФ по развитию институтов гражданского общества и правам человека, лауреат премии «Медиаменеджер России» 2014 года в номинации «За социальную ответственность медиабизнеса».
Скандалы по поводу домогательств в Госдуме, травли россиянок, которые решили познакомиться с иностранными болельщиками во время чемпионата, попытки запрета абортов и домашнего насилия по всей России постоянно раскалывают общество на два лагеря. Одни возмущаются дискриминацией и бесправием женщин, другие же поддерживают политику закручивания гаек, объясняя это «традиционными ценностями» и тщательно скрывая свой сексизм. «Лента.ру» предлагает раскрыть карты. Этот простой тест поможет выяснить русскому мужику, насколько сильно он ненавидит женский пол.