В понедельник, 24 апреля, президент России Владимир Путин на один день вернулся в родной город Санкт-Петербург, чтобы выступить на Совете законодателей и принять участие в заседании попечительского совета Русского географического общества. В разговоре с первыми он предостерег от суеты, а в разговоре со вторыми философски заметил, что его работа схожа с вечной борьбой хищников и их добычи.

В Таврическом дворце, где проходил Совет законодателей, перед приездом президента председатель Совфеда Валентина Матвиенко распекала представителей Роскомнадзора за нерасторопность. «Вы все время идете в хвосте!» — упрекала она за то, что ведомство не успевает реагировать на распространение в интернете «групп смерти», склоняющих детей к суициду.

«Вам президент дает поручения, Государственная Дума, Совет Федерации. А вы что, сами не понимаете, что это сфера вашей ответственности?» — отчитывала Матвиенко. И в конце концов припечатала ведомство, сравнив его с «сонным царством».

На самих российских законодателей такое клише было бы сложно навесить. Их бурная деятельность, напротив, требует успокоения. И каждый год глава государства обращается к ним с одной простой мыслью: хаотичное и спонтанное законотворчество недопустимо.

Вот и в этом году Владимир Путин вновь призывал внимательно и ответственно подходить к принимаемым решениям, обеспечив «предсказуемость законодательства». «Конечно, всем хочется выглядеть прилично, всем хочется принимать решения, от которых завтра манна небесная посыплется», — сказал он. И разочаровал: «Она не посыплется, этого чуда не произойдет!»

«Спешка, необоснованная штурмовщина и даже суета» мешают работать системно, опираясь на мнения экспертов, подчеркнул Путин. Депутатам Госдумы тоже необходимо более детально и качественно прорабатывать предлагаемые законопроекты, особенно те, которые вызывают большой интерес общества, продолжил мысль президента спикер нижней палаты парламента Вячеслав Володин.

Примером хорошей работы, на его взгляд, могут служить законопроекты, поступающие в Госдуму от главы государства и правительства. Они проработаны, оформлены, закончены. «Это связано в том числе с тем, что при подготовке этих законопроектов используется солидная экспертная база министерств, ведущих экспертных центров, вузов страны», — объяснил Володин.

Он рассчитывает, что подтянуться до уровня президентских законопроектов поможет создаваемый Центр законотворчества, который станет институтом правой поддержки депутатских законодательных инициатив, их правовой проработки и подготовки к внесению в Госдуму.

Тем временем в переулке Гривцова в штаб-квартире РГО собирались попечители и члены общества: ученые, политики, бизнесмены. Несколько дней назад на Казанской улице, рядом с которой находится штаб-квартира, спешно ремонтировали дорогу, укладывая асфальт, как отмечают очевидцы, прямо в снег. Теперь по свежезалатаному покрытию к зданию подъезжали представительские автомобили. Из них выходили богатейшие люди страны.

«Там аудитория триста тысяч! Они же тоже телевизор смотрят», — настойчиво убеждал гендиректора Первого канала Константина Эрнста бизнесмен Геннадий Тимченко. Президент Сбербанка Герман Греф, увидев своего коллегу, председателя правления ВТБ Андрея Костина, хлопал его по плечу и сердечно целовал в щеки.

Один сотрудник охраны обращал на себя внимание тем, как неловко держал в руках светлую шубу. Рослый мужчина явно не знал, куда пристроить ценный груз, так и простояв все заседание попечительского совета. Отложить шубу в сторону он не смел — она принадлежала Валентине Матвиенко.

Общественная организация, основанная в России в 1845 году, — одно из старейших географических обществ мира, насчитывает в числе покровителей четырех императоров и одного президента — в 2009 году Попечительский совет возглавил Владимир Путин. Среди новых попечителей в этом году появились имена главы администрации президента Антона Вайно и Германа Грефа. Оказалось, что и главный исполнительный директор Роснефти Игорь Сечин, исправно посещавший собрания общества, только сейчас вошел в состав попечительского совета. Но на заседание не приехал. Его отсутствие объяснили некими «уважительными причинами».

Столь же уважительные причины не позволили прибыть в Северную столицу и лауреату главной награды общества — Золотой Константиновской медали — Алишеру Усманову. Именной знак отличия присуждается членам общества за большие заслуги в географической науке и исключительный вклад в деятельность РГО. В прошлые годы он доставался, например, биогеографу и телеведущему Николаю Дроздову.

Помимо вручения наград, на заседании совета попечителей рассказывали о наиболее ярких проектах РГО. Внимание президента привлек проект «Изучение подводного мира арктических вод России». В силу сурового климата, отсутствия инфраструктуры и общей труднодоступности Белое, Баренцево и Охотское моря остаются малоизученными. Здесь до сих пор есть места, куда никогда не погружались с научно-исследовательскими целями. Авторы научного фильма «Арктика. Зазеркалье», снятого на грант РГО, с увлечением и неподдельной страстью рассказывали собравшимся о моллюсках. Битва морских ангелов и морских чертей всегда заканчивается поражением последних.

Сказочно красивые, переливающиеся разными цветами морские ангелы — хотя и моллюски, страшные хищники и ловкие охотники, обитающие за полярным кругом. Их единственная добыча — другой моллюск, за темный, почти черный цвет названный морским чертом. Черти крохотные и прячутся в раковинах. Ангелы заманивают их в свои щупальца и жестоко перетирают «челюстями», превращая добычу в паштет.

Рассказ произвел впечатление. В том числе и на главу государства. «Морские ангелы едят морских чертей», — задумчиво произнес Путин. И сравнил этот жестокий закон со своей работой: «Приходится все время смотреть, чтобы нас никто не съел. Оглядываться по сторонам...»

Благодаря соцсетям и современным медиа мы едва ли не каждый день становимся свидетелями катастроф и происшествий, в результате которых гибнут люди. А последний теракт в Санкт-Петербурге, унесший жизни 15 человек, лишний раз напомнил, что такая трагедия в любой момент может коснуться кого-то из наших близких. На месте всех чрезвычайных ситуаций вместе с полицией обязательно присутствуют психологи МЧС. О том, как люди ведут себя в горе, через что проходят, переживая внезапную утрату, и как утешить того, кто потерял близкого человека, «Ленте.ру» рассказала заместитель директора Центра экстренной психологической помощи МЧС России Лариса Пыжьянова.

Он умер, я живу

У моей подруги погибла 20-летняя дочь. Родители очень переживали. Подруга винила себя: «Наверное я не верила в Бога. Он меня наказал». Она стала часто ходить в церковь. Поплачет, свечку поставит, и на душе хорошо. И вот в течение нескольких месяцев умирает ее муж. После этого сказала: «Знаешь, я больше не могу ходить в церковь. Я обиделась на Бога. Когда дочь умерла, я решила, что неправильно живу. Но потом же я к Богу обратилась. И он знал, что муж остался у меня единственным родным человеком. Почему он не помог?»

Иллюзия стабильности и управляемости своей жизни — базовая. Кто-то в большей степени, кто-то в меньшей уверен, что в целом мир справедлив. Не делай никому зла, и ничего плохого с тобой не произойдет. Но когда внезапно из нашей жизни уходит близкий человек, ощущение справедливости нарушается. Ты вдруг понимаешь, что и с тобой, и с другими твоими близкими в любой может что-нибудь случиться. В психологии есть термин «чувство вины выжившего в катастрофе». Казалось бы, повезло — радуйся. Но многие спасшиеся начинают казнить себя; думать о том, что сделали что-то не так, не смогли кому-то помочь.

Чувство вины развивается и у тех, кто не был непосредственным участником события, в котором погибли их родные. «Я знаю, что если бы я на пять минут его дома задержала, он бы сейчас был жив». «Почему мы купили билет на этот самолет?» «Я в парикмахерской сидела, когда он там умирал. И даже ничего не чувствовала». Когда слушаешь, как люди сокрушаются, понимаешь, что их роль в случившемся сильно преувеличена. Но люди по-настоящему страдают, для них это серьезно. Такое самобичевание разрушает. Как говорят психологи, нужно помочь человеку заземлиться, почувствовать почву под ногами, понять, что есть вещи, которые не в нашей власти. Помочь переработать чувство вины в сожаление: «Я страдаю, я переживаю и очень сожалею, что случилось именно так. Но моей вины в случившемся нет, потому что случившееся находилось за границами моих человеческих возможностей». Примерно так.

Симптомы горевания

Независимо от обстоятельств горе развивается по схожим механизмам. Тяжелый период длится год-полтора. Когда человек осознает, что он остался один — может случиться и депрессия, и агрессия, и все что угодно. Первый год самый трудный. Считается, что в этот период человек по-новому проживает все значимые моменты жизни семьи: праздники, отпуска, дни рождения, решение важных бытовых вопросов и т.п. Учится жить самостоятельно. О горюющем в этот момент надо заботиться. Но это не должно быть навязчиво. Не стоит превращать его в больного. Если знаешь, чем можешь помочь, — помогай. Еще лучше не просто сказать: «Звони если что». А как-то конкретизировать: «Я могу сделать это и то. Обращайся».

Этот период может длиться и дольше года. Но если нет динамики, если состояние человека не меняется — нужно насторожиться и обратиться к профессиональному психологу. Возможно, что человек уже начал обрастать так называемой вторичной выгодой от своего поведения. Он начинает манипулировать окружающим: у меня такое горе, а ты от меня чего-то требуешь. Никто не должен никуда ездить, летать. Садитесь рядом и горюйте. Если еще что-то случится — я умру.

Невозможно пребывать в постоянном накале. Через какое-то время начинается адаптация к ситуации. И вместо тяжелого эмоционального расстройства приходят светлые и темные периоды. То есть об умершем вспоминают не со слезами, а с какой-то светлой грустью, «какое счастье, что он был в нашей жизни». А потом — раз, и опять накрывает: «Что же я смеюсь и радуюсь, у меня же такое горе».

Надо понимать, что все мы — разные. Горе принципиально нас не меняет. Можно предсказать, как в случае несчастья кто-то будет себя вести. Если кто-то склонен к ярким истероидным реакциям, он может стать еще более демонстративным. У нас на одном из ЧС была женщина, которая в начале всех пугала. Говорит, говорит спокойно. Потом неожиданно как закричит. Сбегаются врачи. А с ней был старший сын. Он ей: «Мама, ну ты чего?» Она ему: «Ты ведь знаешь, что я всегда такая». В какой-то момент она подходит уже сама к сыну: «Прости, я там опять покричала». То есть человек таким образом справляется с горем. Не надо пугаться.

Люди в горе как потерянные дети. Я не знаю, как мне теперь жить, что делать. Как бы все вернуть назад. Некоторые начинают обижать оставшихся близких. Даже могут сказать в сердцах: «Лучше бы ты умер». Не надо обижаться. Это симптом горевания.

Слезы — это хорошо

Если видите, что человек не проявляет признаков горя или ведет себя нехарактерно, неуместно (улыбается, выйдя после опознания близкого человека) — обязательно подойдите. Возможно, он в состоянии отрицания и неприятия ситуации. Либо у него развивается глубокое чувство вины. Это опасно. У человека внезапно может возникнуть острая реакция вплоть до попытки суицида.

Мы с такими людьми начинаем работать на осознание. Садишься рядом и расспрашиваешь, кого вы потеряли, что этот человек значил для вас, каким был, что любил, где познакомились и т.д. Тогда человек не выдерживает. Прорываются слезы. Нам первое время представители других служб, работавших на катастрофах, говорили: «Был нормальный человек, сидел себе тихонечко. А как вы с ним поговорили, рыдает. Вы зачем его довели?» Наоборот, слезы — это хорошо. Приходит понимание горя. Пусть это случится при нас, а не где-нибудь дома. Когда рядом никого нет и никто не удержит от спонтанного эмоционального решения.

Однако тут важно понимать, какие отношения были у погибшего с родственниками. Бывает, кто-то умер, а его близкие облегченно выдохнули. Энергично занимаются оформлением документов, пособий. Тут помощь психолога не нужна.

Причины жить

Когда мы работаем с людьми, пережившими трагедию, то стараемся построить для них ближайшую перспективу. Нужно предупредить, что сначала будет суета, документы, похороны. Вы будете понимать и словно не понимать, что происходит, а потом на вас со всей силой обрушится горе потери. Какое-то время будет очень трудно. Нужно завести рутину: встал, умылся, позавтракал, ушел на работу. И обязательно надо сказать, что через какое-то время ему станет легче. Это на самом деле правда.

Ресурс можно найти у всех. Но искать надо то, что уже есть. Придумывать ничего не надо. Иначе это бессмысленно. Нужно внимательно слушать. У кого-то этим ресурсом может быть переключение внимания на другого родственника: я сильный, я справлюсь, а ему хуже. У других — уход в работу. Третьим помогает отсидеться дома. Можно спросить: «А вы теряли кого-то до этого, как вы справились?» Человек вернется к прошлому опыту, это даст ему посыл, что раз он тогда справится, то и сейчас сможет.

Тяжело переживают смерть детей пожилые родители. Их надо как-то возвращать в эту жизнь. Смотреть, что может удержать. Для них важный момент — сохранить память о детях. Кто-то в их честь строит часовни, кто-то занимается благотворительностью. Это очень поддерживает. Либо можно вспомнить, о чем мечтали умершие. Может быть, съездить куда-то. Это можно предложить сделать оставшимся родственникам. Если у человека нет сил чего-то делать, стоит спросить, есть ли тот, кто сможет первое время помочь, поддержать. Им это важно.

Молодым родителям, потерявшим ребенка, мы ни в коем случае не рекомендуем сразу же пытаться рожать другого. Хотя многие, даже родственники, им это советуют. Надо хотя бы год подождать, отгоревать, отплакать одного, а потом уже думать о другом. Иначе даже неосознанно могут начаться сравнения: вот тот был таким, а этот — такой. Родители должны понять, что умершего заменить никем нельзя.

Дети и смерть

С детьми о горе нужно говорить обязательно. Но подходить к этому очень индивидуально. Что для одного нормально — другому нельзя. Помню пятнадцатилетнюю девочку, у которой в авиакатастрофе погибла мать. Они жили с ней вдвоем. У отца давно была новая семья, но он поддерживал отношения с дочерью. Отец приехал на опознание. Вместе с ним другие родственники и друзья, все мужчины. Девочка говорит: «Я хочу с мамой попрощаться, потому что больше никогда ее не увижу». Отец встал перед моргом грудью: «Я сам этого видеть не хочу, а тебя и подавно не пущу!» И просит меня убедить дочь, что не надо ей этого.

Мы перед этим с девочкой долго разговаривали, пытались выстроить дальнейшую перспективу ее жизни. Она оказалась не по годам рассудительной, очень взрослой. Я чувствовала, как для нее на самом деле это важно. Поэтому поддержала, сказала, что она имеет право. Договорились, что она не в морг пойдет, а попрощается в ритуальном зале, когда маму положат в гроб. Или другая ситуация: девочка не хотела подходить к гробу отца. Мать настаивала. И тут я тоже была на стороне ребенка. Если дочь хочет сохранить образ отца таким, каким она его знала в жизни, — ее право, не надо ни к чему принуждать.

С детьми нужно быть искренними, говорить правду. Если случилась трагедия, ребенок должен переживать это вместе с семьей. Не важно, сколько ему лет. Самое страшное в их жизни уже случилось. Но дети так устроены, что они берут на себя вину за все, что происходит в этом мире. И если ребенка устраняют в самый острый момент, он может решить, что это он во всем виноват. Он должен понимать, что случилось горе. Но горе — общее.

Селфи с мертвыми

Раньше о чрезвычайной ситуации информировали специальные служба, которые работали на месте катастроф. Они все согласовывали, чтобы не было разночтений. Сейчас первые сведения в СМИ начинают поступать от очевидцев. Я считаю, что это нехорошо. Каждый оценивает ситуацию по-своему. Один считает, что это — ужас, другой думает, что все нормально, третий нафантазирует что-нибудь. Даже наши специалисты, когда выезжали на свои первые ЧС, говорили, что кошмар кругом. А уже после пятой ситуации ты начинаешь в этом ужасе видеть структуру, понимаешь по каким законам развивается ситуация. Я помню, как мы в Крымск приехали после наводнения. Там же тоже вначале репортажи вели очевидцы. Писали, что трупы в ямы закапывают, чтобы никто не знал. Противоречивая информация вызывает панику. Потому что никто точно не понимает, что происходит.

Мы с коллегами долго думали над тем, что заставляет людей делать селфи на фоне мертвых тел. Это кажется жестоким, хочется осудить. Но это может быть связано с защитными реакциями. Когда у тебя на глазах люди лежат в крови, стонут, нельзя остаться равнодушным. Шок может проявляться по-разному. Снимая на камеру телефона, человек как бы отстраняется от ситуации. Ты как будто по ту сторону экрана. Кто имеет навыки оказания первой помощи — бросается к потерпевшим. А кто боится и не знает что делать — снимает. Возможно, человек считает, что хотя бы так может стать полезным.

Жив, пока вспоминают

Когда после очередной трагедии открывается горячая линия МЧС, нам звонят не только родственники пострадавших, но и непрямые участники событий. Те, например, кто видел репортажи по телевизору. Они не притворяются, когда говорят, что им плохо. После взрыва в аэропорту в Москве разговаривала с женщиной. У нее была острейшая ситуация. Сын учится в школе в Англии. Часто летает туда-обратно. За несколько дней до взрыва ребенок прилетел в Москву, и она встречала его в этом аэропорту. Когда он по телевизору увидел, что там произошло, у него случилась истерика: «Мамочка, ты же там стояла, тебя могли убить». И она советовалась с нами, как ей поступить. Это острая стрессовая реакция. Она возникает, когда мы ощущаем собственную беспомощность. Это — норма. И случиться такое может с каждым.

Бывает, что поддержка требуется людям, у которых в прошлом была какая-то трагедия. После крушений самолетов нам обычно всегда звонит женщина, у которой больше 20 лет назад погиб отец-летчик. У нее патологическое горе, которое она когда-то не пережила. Она всегда говорит: «Ну почему же так, почему самолеты падают? Почему люди умирают?» И на этот вопрос нет ответа. Но важно понять, что человек жив, пока люди вспоминают о нем с любовью.

Со дня смерти первого президента России Бориса Ельцина прошло десять лет. 23 апреля 2007 года, за несколько часов до выписки из больницы, у него остановилось сердце. На похороны приехали главы многих государства, в том числе Германии, Казахстана, Белоруссии, Узбекистана. Российский президент Владимир Путин в траурной речи назвал своего предшественника мужественным и сердечным человеком. Какие еще качества отличали Ельцина и что он подумал бы о сегодняшних событиях, «Лента.ру» спросила у тех, кто знал его лично.

Сергей Станкевич, российский политик, в 1991-1993 годах — советник Бориса Ельцина:

Ельцин был великим интуитивистом и часто полагался на свое чутье, действительно феноменальное. На совещаниях в узком кругу мог сказать: «Знания у вас есть, а чутья нет. Делать надо иначе». Чаще всего интуиция его не подводила. Но в тех случаях, когда чутье не срабатывало, особенно в оценке людей, он очень переживал и мог решиться на крайности.

Так было, например, в случае с Русланом Хасбулатовым. В октябре 1991 года Хасбулатову несколько раз не хватало голосов для избрания на пост председателя Верховного Совета РСФСР. Еще больше голосов не хватало другому претенденту — Сергею Шахраю, на которого Ельцин, будучи президентом, делал главную ставку. Тогда Ельцин в ходе своей фирменной беседы с глазу на глаз с Хасбулатовым заключил с ним некий «союз верности», после чего окончательно продавил избрание председателем «видного экономиста».

Увы, достаточно скоро Хасбулатов возглавил антиельцинскую оппозицию, борьба которой с Кремлем привела к трехдневной гражданской войне в Москве в октябре 1993 года. Ельцин неоднократно называл доверие, оказанное изначально Хасбулатову, своей «самой большой ошибкой в человеке».
Самой большой политической ошибкой Ельцин считал злосчастное военное наступление осенью 1994 года на чеченскую столицу Грозный, с которого началось втягивание России в первую чеченскую войну. (...)

Утвердилось мнение, что Ельцин был чуть ли не равнодушен или благодушен к критике в свой адрес. Вовсе нет. Он настаивал, чтобы в ежедневные обзоры СМИ отдельным разделом включались критические материалы. Реагировал болезненно, переживал, нередко устраивал подробные выяснения. Но вот чего не было — так это преследования критиков и притеснения оппозиционных изданий.

Был ли Ельцин популистом? В начале своего пути — несомненно. Но за этим не стояло никакой циничной манипуляции, в своей тяге быть среди людей, слышать их, нравиться им Ельцин был вполне искренним. Это нельзя назвать современным словечком «пиар».

Людмила Нарусова, старший преподаватель, доцент кафедры истории, докторант Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств, супруга первого мэра Петербурга Анатолия Собчака:

Впервые я увидела его в 1989 году, было собрание межрегиональной группы на первом съезде народных депутатов. В эту группу входили академик Сахаров, Галина Старовойтова, Сергей Станкевич, Гавриил Попов, мой муж Анатолий Собчак и Борис Николаевич Ельцин. Это была группа демократически настроенных депутатов среди, как говорил Юрий Афанасьев, агрессивно-послушного большинства съезда. Эта горстка людей поставила своей главной задачей отмену шестой статьи брежневской конституции, которая утверждала монополию одной партии — КПСС.

Я не присутствовала на самом собрании, ждала снаружи, муж выходил вместе с Ельциным. Они о чем-то оживленно спорили, потом еще некоторое время постояли, прежде чем сесть в разные машины. Ельцин — в свою, Собчак — в свою. Когда муж уже сел в машину, я спросила, что произошло, и он стал с пылом рассказывать, как они хотят отменить шестую статью. Я решила, что они хоть и умные люди, но какие-то романтики, потому что это невозможно.

Ельцин был великаном, огромным могучим человеком, олицетворение русского духа. При взляде на него вспоминалась фраза «Эх, дубинушка, ухнем». В его действиях, в его пластике, в его походке, в его жестикуляции эта «дубинушка» очень чувствовалась.

Евгений Ясин, научный руководитель Высшей школы экономики, в 1989 году — заведующий отделом Государственной комиссии по экономической реформе при Совете Министров СССР:

У меня были очень яркие впечатления относительно Бориса Николаевича с самого начала. Наше знакомство состоялось в 1990 году, когда встал вопрос о комплектации различных органов РФ, после того как состоялись выборы. Борис Николаевич был избран в состав Верховного Совета РСФСР, а затем стал председателем президиума. Мне позвонил мой товарищ по поводу программы «400 дней», которую написали в свое время Явлинский, Задорнов и Михайлов. Он меня спросил, не я ли писал, я ответил, что не я.

Тогда Борис Николаевич был заинтересован в формировании своего окружения из тех людей, которые считались неплохими специалистами, и меня пригасили на встречу с ним. Там также присутствовал Явлинский, были еще несколько представителей Верховного Совета. Зашел разговор о том, чтобы сделать программу, которая не будет иметь негативных последствий. И тогда мне пришлось ему сказать: учтите, лучше не говорить, будто мы сразу знаем, как все хорошо сделать; это проблемы, которым сопутствуют довольно серьезные испытания, и об этом надо предупредить людей.

Он как-то поднял брови, он умел делать так, чтобы было видно на лице его недовольство. Но я попытался объяснить, что, видимо, сам Борис Николаевич понимает, о чем речь, но он в данном случае руководствуется недостаточно ясными соображениями. Он счел необходимым показать своими глазами, что да, действительно, вы правы. И на этом наша первая встреча закончилась. Я остался под большим впечатлением, я желал ему успеха. (...)

Запомнилась еще одна встреча. Во время выборов президента в 1996 году, перед последним туром, я был вместе с ним в Омске, где он выступал перед избирателями. Тогда он мне сделал замечание, спросил, почему я не записываю те жалобы, которые высказывались по дороге. Я имел наглость сказать ему, что и так запомню. (...)

Он был замечательный, выдающийся деятель, у которого была исключительная интуиция. Он принял целую серию важных и правильных решений, в том числе относительно Гайдара. У меня, конечно, были свои соображения относительно определенных его недостатков, но я был и остаюсь исключительно высокого мнения о Ельцине и той колоссальной роли, которую ему удалось сыграть в российской истории.

22 апреля исполняется 147 лет со дня рождения Владимира Ленина. Последнюю четверть века не утихают споры о том, нужно ли захоронить тело вождя или его стоит оставить в мавзолее. Нет и единого мнения о роли его личности в истории. Впрочем, большинство россиян согласны с тем, что памятники Ленину все-таки стоит оставить, а идеи Ильича и так останутся в веках. Жизнь Ленина, как и его смерть, окружена многочисленными слухами и домыслами. Опираясь на воспоминания современников вождя мировой революции, исследования историков и работы документалистов, «Лента.ру» подготовила тест на знание интересных фактов его биографии.

На фоне продолжающегося скандала вокруг возможных репрессий в отношении геев в Чечне и активности профессиональных борцов с гей-пропагандой вроде Виталия Милонова в российском обществе все чаще звучат предложения вернуть гомосексуализм в официальный список болезней. С одной стороны, это избавит геев от клейма содомитов-извращенцев — просто больные люди. С другой стороны, болезнь надо лечить. Споры о том, излечим ли гомосексуализм, начались в XIX веке и с переменной интенсивностью продолжаются по сей день. За экспертным мнением «Лента.ру» отправилась в Нижний Новгород, к психиатру Яну Голанду, который считает гомосексуализм излечимым и утверждает, что вернул «правильную» ориентацию 70 мужчинам.

Ян Голанд занимается этой сферой психотерапии с 1964 года и до сих пор, хотя в большинстве развитых стран гомосексуализм уже не считают патологическим состоянием. Голанд — ученик советского психиатра Николая Иванова, ученика еще одного психиатра, Игоря Сумбаева, который до революции прошел курс тренировочного психоанализа у Зигмунда Фрейда и всю жизнь оставался ортодоксальным фрейдистом.

Финансист и «слоники»

«Я это заметил в глубоком детстве. Меня привлекали лица моего пола. Было желание прикоснуться, общаться побольше, искать в них своего героя, кумира», — стыдливо и чуть манерно рассказывает с экрана мужчина в нелепом парике и огромных очках, скрывающих половину лица. Прежде чем начать разговор, доктор Голанд показывает запись разговора с одним из пациентов под псевдонимом Финансист. Задавая повелительным тоном уточняющие вопросы, психиатр ведет его по первой половине его жизни, которую тот явно вспоминает неохотно: рос среди пяти женщин, рано располнел, стал свидетелем однополого анального секса в 13 лет, испытал от этого сильнейший оргазм. В школе больше играл с девочками; когда они начали влюбляться в мальчиков — влюблялся вместе с ними, читал их любовные послания и советовал, как лучше на них отвечать. Наконец, первый секс с девушкой, удавшийся лишь наполовину: возбудить его подруге удалось только с помощью оральных ласк и лишь потому, что он представлял себя на ее месте, а на своем месте — очередного «кумира».

В возрасте 25 лет Финансист решил, что надо лечиться. Последовали неудачные походы к сексопатологам, возникли суицидальные мысли. «Были слезы, угнетение. Я хочу быть нормальным мужиком, а если у меня это не получится, будет проще, если я уйду из жизни», — вспоминает Финансист свои настроения. Дойдя в своем рассказе до первого визита к профессору Голанду, пациент заметно расслабляется и оживляется. Даже о первом, неоднозначном этапе терапии — обретении безразличного отношения ко всем мужчинам — он вспоминает с воодушевлением. «Я был окрылен. Я не имел права не поверить, но засомневался, и вы ответили: стань мужиком прямо сейчас!» — говорит пациент.

С рассказом о каждом новом этапе терапии Финансист меняется на глазах: речь становится увереннее, улыбка шире. Аутотренинг (самовнушение — прим. «Ленты.ру»), изучение пособий по сексу, эротических фотографий, походы на пляж с разглядыванием женщин, перестройка эротических фантазий... Когда речь заходит о регулярных знакомствах и контактах со «слониками» (так Голанд разрешил Финансисту называть нравящихся ему женщин), манерность в голосе почти исчезает, сменяясь густым кавказским акцентом (как поясняет Голанд, этот пациент азербайджанец из Баку — прим. «Ленты.ру»). «Сколько слоников уже было у тебя?» — мягко спрашивает Голанд. «Более 10, — отвечает довольный Финансист. — Ян Генрихович, вы к нам ко всем относитесь как отец».

Голанд проводит меня в заваленный психиатрической литературой кабинет с плюшевой игрушкой Зигмунда Фрейда на столе, садится рядом с огромной кассетной видеокамерой (на которую, видимо, снимал Финансиста) и приглашает сесть на стул напротив объектива.

Гетеросексуальность или смерть

«Лента.ру»: Кто ваши пациенты?

Ян Голанд: Моими пациентами становятся только те, у кого есть мотив, желание и потребность стать гетеросексуалом. Не надо думать, что все гомосексуалисты — гей-активисты, которые ходят на парады и пикеты. Есть группа, которая больше, я считаю, чем группа, которая собирается в гей-клубах: те, кто страдают от этого. Они рассматривают свое влечение как патологическое, принижающее их человеческое достоинство, достоинство мужчины. Как хотите называйте это, но они говорят именно так: «Мне это [быть геем] тяжело». Они беспокоятся, что об их переживаниях могут узнать близкие, они от них всячески скрывают, заводят девушку, которая не вызывает у них никаких сексуальных желаний, чтобы показать ее родителям. Как сказал один пациент: «Я глажу ее — как будто глажу кожаное кресло». Поглаживает стоящее рядом кресло.

В советское время они ко мне приезжали со всех концов СССР, по линии Центра сексологии РСФСР. Наиболее активно работали сексопатологи Прибалтики. Дело в том, что в 1967 году в Риге при республиканской психиатрической больнице был проведен семинар врачей, которые хотели бы заниматься сексопатологией. На этом семинаре я читал доклады «Психотерапия гомосексуализма» и «Психотерапия половых извращений». После этого врачи стали направлять ко мне таких пациентов — из Латвии, Эстонии, Литвы.

В Советском Союзе гомосексуализм считался уголовным преступлением. Гей мог прийти на лечение, не опасаясь преследования?

Да, но я не всех брал. Были такие, кто спрашивал: «Скажите, если я пройду ваш курс лечения, будет это смягчающим обстоятельством в суде?». Я задавал ему провоцирующий вопрос: «Представьте, что завтра гомосексуализм прекращают преследовать, вы бы пришли ко мне?» — «Нет, конечно». И зачем мне было с ним работать? Я потрачу на него целый год, а он будет меня обманывать?

Привожу пример, кого я брал. Киевлянин — пациент из Киева, молодой ученый-химик. Он пришел к директору института, держа в руке цианистый калий, и сказал: «Если вы не найдете специалиста, который лечит гомосексуализм, я покончу жизнь самоубийством». Директор позвонил в Москву и связался с профессором Павлом Посвянским, он возглавлял Центр сексологии, а тот уже дал мой адрес и телефон. Пациент рассказал мне, почему он хочет себя убить. Он сказал, что не может себя чувствовать «этим»: «Я сдерживаю себя, чтобы не начать каких-то гомосексуальных отношений».

С такой-то мотивацией лечение успешно проходит?

Да, но везде есть свои риски. Уже в процессе лечения он и другой пациент — Грек — полюбили одну женщину, тоже пациентку. Она страдала маниакально-депрессивным психозом. Была очень красивой, в нее даже психиатры влюблялись. Из двух геев она предпочла Грека, и Киевлянин очень тяжело это переживал. Я устроил его на работу в нашу больницу. Он упаковывал коробочки, которые делали пациенты, перевязывал их бумажными веревками и отгружал заказчикам. Однажды он взял и повесился на этих веревках. К счастью, в этот момент вошел завхоз и спас его.

Трагичный случай, но когда у моих пациентов появляется ревность по отношению к женщинам — я это только приветствую. Психиатрам такие ревнивцы обычно не нравятся — они убивают женщин, себя, детей. А в случае гомосексуалистов это фактор успешного лечения. После у Киевлянина все наладилось.

Гомосексуальное влечение человек осознает постепенно, как это было у Финансиста, или это понимание может прийти вдруг?

По разному. Одним из последних пациентов учителя моего учителя Сумбаева был некий Вацлав Казимирович. В 1939 году, когда ему было 11 лет, он увидел немецких солдат (дело было после раздела Польши между СССР и Германией по пакту Молотова-Риббентропа — прим. «Ленты.ру»). Один из них был перебинтован. У Вацлава впервые в жизни при виде этого солдата возникла сильная эрекция с эякуляцией. В тот же вечер он пробрался в полевой госпиталь и наблюдал перевязанных немцев. Это неизменно вызывало у него сексуальное возбуждение. Позже Сумбаев выяснил, что тот первый немец был в очках и с большим носом, и в последствии возбуждение у Вацлава вызывали мужчины с большими носами, мужчины в очках, с повязками и без них.

Какой запущенный случай...

Да... Сумбаев смог убрать у него влечение к мужчинам с большим носом и в очках, но не к повязкам. Вацлав Казимирович получал оргазм тогда и только тогда, когда ему накладывали повязку. Доходило порой до того, что он наносил себе травмы, чтобы вызвать врача, который его перевязывал. Так из гомосексуалиста он стал ситуационным фетишистом.

«У меня был пациент — замминистра»

С чего вы начинаете лечение?

Важны сновидения. Если гетеросексуалам снятся голые женщины, гомосексуалистам — голые мужчины, сексуальные акты с ними, «кумиры» из их числа. Поэтому на первом этапе моей терапии посредством гипноза гасится влечение к лицам своего пола. Пациент вводится в состояние сексуально-психологического вакуума. Когда это влечение погашено, а влечения к женщинам еще не возникло, он становится бесполым.

Как пациенты реагируют на это?

У кого-то в этот момент возникает страх: появится ли у него гетеросексуальное влечение? Другие, наоборот, радуются, особенно в советское время радовались: «Ой, как хорошо, я теперь не попаду в КГБ и милицию, не буду ходить по ‘’плешкам’’». На этом этапе, если мимо пациента идет гомосексуалист и делает определенные знаки, он не обращает на него внимания. Появляется безразличное отношение к мужчинам. Эта команда идет в гипнозе, дублируется в аутотренинге. На первом этапе я запрещаю им ходить на пляж, в спортзал, в общие бани. И в какой-то момент им начинают сниться девушки. Сначала одетые, потом полураздетые, затем голые.

Ни с того ни с сего?

Нет, я их учу программировать сновидения. Но сны — только одна сторона. Параллельно идет и гипноз, и аутотренинг, и занятия физическим совершенствованием. Пациенты ходят в секции, их учат карате, джиу-джитсу, самбо, они поднимают штангу.

Такие занятия не провоцируют рецидив? Кругом так много спортивных мужчин...

Нет, они начинают тренироваться, уже когда вошли в вакуум. А секция наша здесь, на территории больницы. Из вакуума просто так не выйти, а главное — пациент хочет идти дальше, он не останавливается. Второй этап — обучение общению. Они у меня записываются в школу бальных танцев, латиноамериканских танцев, знакомятся там с девушками.

Как вы понимаете, что вакуум уже образовался?

Пациент сам говорит, что мужчины ему безразличны. Ему нужно добиться этого состояния — и он добивается. Вы можете понять, что люди приезжают сюда, бросая свою работу? У меня был пациент — замминистра РСФСР! Талантливый парень, но с гомосексуальными тенденциями. Он наплевал на свою должность, приехал и работал в универсаме рубщиком мяса. Правда, и там он зарабатывал неплохие деньги.

Все ваши пациенты переживали свой гомосексуализм так драматично, как Киевлянин — вплоть до суицидальных мыслей?

Нет, у всех по-разному. Большинство приходило к осознанию того, что жизнь гомосексуалиста им опостылела. Они скрывались от знакомых, не показывались родным, ощущали себя недолюдьми, особенно в советское время. У Финансиста в Баку сейчас все прекрасно, двое детей. Сейчас мои пациенты даже если попадают в тюрьму, им не просверливают ложек, они не спят возле параши, как прочие педерасты.

Много ли у вас пациентов с Кавказа?

Немного. Там до сих пор это все жестко преследуется. У них всегда гей в семье считался позором. Сейчас, говорят, в Чечне сто человек поймали, кому-то убийством угрожали...

Такие преследования могут стать дополнительным побудительным фактором?

Я против столь радикальных мер. В крайнем случае — домашний арест, символический. Но сейчас у нас нет закона, который запрещает гомосексуальные отношения.

В Чечне, похоже, думают иначе. У вас были клиенты из Чечни?

Были двое, но я им отказал. Они богатые люди, и у них есть любовники, они их сделали своими водителями и живут с ними. Я дал им задание: приезжайте ко мне тогда, когда прекратите гомосексуальные отношения с мужчинами. Один так и пропал, а второй приехал и сказал, что прекратил. Мы разговариваем, и вдруг ему звонит некто, кого он называет Анзор. Я вспоминаю, что так зовут его водителя. Он мне сказал, что уволил Анзора, не видит его, не слышит и не желает встречаться. А тут он ему звонит, и они любезно общаются. Я понял, что он меня за нос будет водить, мне это не нужно.

Разговорчики по Фрейду

Вы придерживаетесь классического фрейдистского взгляда, что гомосексуализм сопряжен с психическими расстройствами?

Нет. Есть случаи, когда гомосексуалист абсолютно здоров во всем остальном. А есть гомосексуалисты с самым разнообразным комплексом невротических переживаний. Я радуюсь, когда у пациента так называемые панические атаки, когда он хватается за сердце, вызывает скорую помощь. Однажды ко мне приехал такой пациент, из кремлевской больницы, куда его положил папа — старейший член партии. Он ходил с карманами, полными лекарств, но с ним ничего не могли сделать. Я быстро это все снял и вырос в его глазах как специалист. Но куда важней эти кассеты — «пациент-зеркало». Я ставлю каждому новому пациенту кассету с историей — вроде той, что вы смотрели про Финансиста. Подбираю похожую на его историю болезни. Это важно — видеть, как меняется человек, похожий на тебя.

Вашу работу осложнило то, что гомосексуализм больше не считается болезнью?

Нисколько. Сохраняется та же группа, тот же процент людей, которые становятся моими пациентами: те, кто не может смириться со своей гомосексуальностью. Часто это те, у кого она проявляется в результате импринтинга. Например, Финансист стал в детстве свидетелем гомосексуальной сцены. А у нас теперь идут фильмы с гомосексуальным содержанием!

Полагаете, среда имеет ключевое значение в формировании ориентации?

Трагедия в том, что в 16-17 лет развитие юноши зависит от того, в какие руки он попадет. Если попадет в руки хорошей женщины — станет гетеросексуалом, попадет в руки гомосексуалиста — станет гомосексуалистом. Все эти хоры мальчиков, все эти хореографические училища, полузакрытые и закрытые суворовские и кадетские училища — там плодотворная среда для гомосексуалистов.

Такого гомосексуалиста из хора мальчиков проще вылечить.

Гомосексуализм излечим, если человек желает лечиться. Если же такого желания нет — нет и эффекта. Для психиатра важен мотив. Большинство малограмотных врачей-психиатров не знает, что гомосексуализм излечим, если у пациента имеется мотив. Приходит к такому врачу больной с мамой, с папой. Вот, сынок хочет лечиться. А врач говорит, что он неизлечим — просто потому, что не умеет и не знает, как лечить. А мальчик потом идет в гей-клуб. Еще виноваты малокультурные и малограмотные журналисты. Они тоже пишут, что гомосексуализм неизлечим. Напишите, что я готов учить врачей, которые желают учиться. Если кого-то направят ко мне — пожалуйста.

У вас не было провалов? Все становились гетеросексуалами?

Не было, потому что я выбирал их. Вначале я пробовал брать даже геев-алкоголиков, но быстро понял, что они отпадают: нет мотивации. Отпадают также эпилептики, больные биполярным расстройством и шизофренией. И слабоумные тоже. Бывает, что олигофрен изнасиловал мальчика, его тащат ко мне лечить. А как его лечить, на что опираться? Я опираюсь на мозг, на осознание, на понимание. А там...

Вы бы поддержали общественную инициативу о возвращении гомосексуализма в список болезней? Готовы были бы вновь на государственной основе заниматься терапией?

Да, но не принудительно, а исключительно по желанию пациента, иначе это не даст никакого результата. Между прочим, в советское время ко мне обратился Минздрав СССР и МВД, мне дали возможность описать свою методику психотерапии. Я не знал зачем, а потом выяснил: они хотели лечить их в лагерях. Это чушь собачья.

Цены для всех пациентов у вас одинаковые?

Нет, они зависят от материального положения человека. Если он бизнесмен и у него фирма — он платит больше.

Можете назвать примерную цену для бизнесмена?

В Москве лечение банального невроза стоит 1,5 миллиона рублей.

А у вас?

Не 1,5 миллиона, конечно. Меньше.

Голанд ставит запись с отрывком из документальной передачи на российском телевидении, где рассказывается о важном принципе Фрейда, согласно которому плата за терапию должна быть ощутимой для пациента, иначе лечебный процесс идет плохо. Когда на экране появляются «говорящие головы» московских дорогих психотерапевтов, объявляющих верность этому принципу и называющих свои цены, Голанд с улыбкой говорит: «Это единственное, чему они у Фрейда научились».

Как лечили геев

Одну из первых попыток «научного» лечения гомосексуализма предпринял венский эндокринолог Эуген Стейнах, живший на рубеже XIX-XX веков. Он был убежден в органических причинах гомосексуальности, поэтому вырезал у пациентов «дефектные» яички и пересаживал им тестикулы гетеросексуальных мужчин. Терапия оказалась неэффективной.

Его коллега и современник из Германии Альберт Молл отправлял пациентов-геев по борделям. Он считал, что гомосексуальные наклонности возникают из-за неуверенности в общении с противоположным полом. До него то же рекомендовал гомосексуалистам барон Альберт фон Шренк Нотцинг и советовал перед этим заряжаться большим количеством выпивки.

В Великобритании в середине XX века практиковали лечение геев электрошоком, но исключительно добровольное. Волонтерам демонстрировали гомоэротические фотографии и посылали разряд электричества при сексуальном возбуждении. После этого им показывали эротические фотографии женщин, за которые не наказывали.

В Китае такая методика применяется до сих пор: в 2014 году молодой человек, скрывающийся под псевдонимом Сяо Чжэнь, подал в суд на клинику, где его лечили от гомосексуальности. Он утверждает, что электрошоковая терапия, которой его подвергли в этом учреждении, была крайне болезненной и травмировала его.

Во второй половине XX века в США массово появлялись христианские сообщества «бывших геев» — например, Exodus International. Они лечили своих подопечных изучением Библии, пасторскими наставлениями, индивидуальными и групповыми сеансами психотерапии с участием «излечившихся» геев и аверсивных практик (вызывающих отвращение к мужчинам). Некоторые такие сообщества действуют по сей день. В 2009 году в одной из протестантских церквей в США прошел обряд экзорцизма: из мальчика изгоняли «гомодемона».

В то же время американский психотерапевт Джон Маркис в середине ХХ века предлагал геям лечиться интенсивной мастурбацией — с условием того, что в момент оргазма надо представлять исключительно женский образ. По словам Маркиса, так ему удалось вылечить как минимум одного гомосексуалиста.

Куда менее гуманную терапию разработал современник Маркиса британец Айан Освальд. Он накачивал геев наркотическими препаратами, вызывающими головную боль и изжогу, сажал их в комнату, заполненную бокалами с мочой, и включал аудиозаписи гомосексусального сношения. По его задумке, это должно было вызывать такое отчаяние, после которого пациенты не могли не обратиться за утешением к женщинам.

Были и те, кто сосредоточил свою врачебную практику на женщинах. Смесью кокаина, стрихнина и женского обрезания британский врач Денслоу Льюис в XIX веке лечил женщин с лесбийскими наклонностями. Одна из его пациенток сошла с ума и умерла в психбольнице.