Ремонт стиральных машин на дому.
Ремонт посудомоечных машин Люберцы, Москва, Котельники, Жулебино, Дзержинский, Лыткарино, Реутов, Жуковский, Железнодорожный. Раменское. 8-917-545-14-12. 8-925-233-08-29.
В понедельник, 24 апреля, президент России Владимир Путин на один день вернулся в родной город Санкт-Петербург, чтобы выступить на Совете законодателей и принять участие в заседании попечительского совета Русского географического общества. В разговоре с первыми он предостерег от суеты, а в разговоре со вторыми философски заметил, что его работа схожа с вечной борьбой хищников и их добычи.
В Таврическом дворце, где проходил Совет законодателей, перед приездом президента председатель Совфеда Валентина Матвиенко распекала представителей Роскомнадзора за нерасторопность. «Вы все время идете в хвосте!» — упрекала она за то, что ведомство не успевает реагировать на распространение в интернете «групп смерти», склоняющих детей к суициду.
«Вам президент дает поручения, Государственная Дума, Совет Федерации. А вы что, сами не понимаете, что это сфера вашей ответственности?» — отчитывала Матвиенко. И в конце концов припечатала ведомство, сравнив его с «сонным царством».
На самих российских законодателей такое клише было бы сложно навесить. Их бурная деятельность, напротив, требует успокоения. И каждый год глава государства обращается к ним с одной простой мыслью: хаотичное и спонтанное законотворчество недопустимо.
Вот и в этом году Владимир Путин вновь призывал внимательно и ответственно подходить к принимаемым решениям, обеспечив «предсказуемость законодательства». «Конечно, всем хочется выглядеть прилично, всем хочется принимать решения, от которых завтра манна небесная посыплется», — сказал он. И разочаровал: «Она не посыплется, этого чуда не произойдет!»
«Спешка, необоснованная штурмовщина и даже суета» мешают работать системно, опираясь на мнения экспертов, подчеркнул Путин. Депутатам Госдумы тоже необходимо более детально и качественно прорабатывать предлагаемые законопроекты, особенно те, которые вызывают большой интерес общества, продолжил мысль президента спикер нижней палаты парламента Вячеслав Володин.
Примером хорошей работы, на его взгляд, могут служить законопроекты, поступающие в Госдуму от главы государства и правительства. Они проработаны, оформлены, закончены. «Это связано в том числе с тем, что при подготовке этих законопроектов используется солидная экспертная база министерств, ведущих экспертных центров, вузов страны», — объяснил Володин.
Он рассчитывает, что подтянуться до уровня президентских законопроектов поможет создаваемый Центр законотворчества, который станет институтом правой поддержки депутатских законодательных инициатив, их правовой проработки и подготовки к внесению в Госдуму.
Тем временем в переулке Гривцова в штаб-квартире РГО собирались попечители и члены общества: ученые, политики, бизнесмены. Несколько дней назад на Казанской улице, рядом с которой находится штаб-квартира, спешно ремонтировали дорогу, укладывая асфальт, как очевидцы, прямо в снег. Теперь по свежезалатаному покрытию к зданию подъезжали представительские автомобили. Из них выходили богатейшие люди страны.
«Там аудитория триста тысяч! Они же тоже телевизор смотрят», — настойчиво убеждал гендиректора Первого канала Константина Эрнста бизнесмен Геннадий Тимченко. Президент Сбербанка Герман Греф, увидев своего коллегу, председателя правления ВТБ Андрея Костина, хлопал его по плечу и сердечно целовал в щеки.
Один сотрудник охраны обращал на себя внимание тем, как неловко держал в руках светлую шубу. Рослый мужчина явно не знал, куда пристроить ценный груз, так и простояв все заседание попечительского совета. Отложить шубу в сторону он не смел — она принадлежала Валентине Матвиенко.
Общественная организация, основанная в России в 1845 году, — одно из старейших географических обществ мира, насчитывает в числе покровителей четырех императоров и одного президента — в 2009 году Попечительский совет возглавил Владимир Путин. Среди новых попечителей в этом году появились имена главы администрации президента Антона Вайно и Германа Грефа. Оказалось, что и главный исполнительный директор Роснефти Игорь Сечин, исправно посещавший собрания общества, только сейчас вошел в состав попечительского совета. Но на заседание не приехал. Его отсутствие объяснили некими «уважительными причинами».
Столь же уважительные причины не позволили прибыть в Северную столицу и лауреату главной награды общества — Золотой Константиновской медали — Алишеру Усманову. Именной знак отличия присуждается членам общества за большие заслуги в географической науке и исключительный вклад в деятельность РГО. В прошлые годы он доставался, например, биогеографу и телеведущему Николаю Дроздову.
Помимо вручения наград, на заседании совета попечителей рассказывали о наиболее ярких проектах РГО. Внимание президента привлек проект «Изучение подводного мира арктических вод России». В силу сурового климата, отсутствия инфраструктуры и общей труднодоступности Белое, Баренцево и Охотское моря остаются малоизученными. Здесь до сих пор есть места, куда никогда не погружались с научно-исследовательскими целями. Авторы научного фильма «Арктика. Зазеркалье», снятого на грант РГО, с увлечением и неподдельной страстью рассказывали собравшимся о моллюсках. Битва морских ангелов и морских чертей всегда заканчивается поражением последних.
Сказочно красивые, переливающиеся разными цветами морские ангелы — хотя и моллюски, страшные хищники и ловкие охотники, обитающие за полярным кругом. Их единственная добыча — другой моллюск, за темный, почти черный цвет названный морским чертом. Черти крохотные и прячутся в раковинах. Ангелы заманивают их в свои щупальца и жестоко перетирают «челюстями», превращая добычу в паштет.
Рассказ произвел впечатление. В том числе и на главу государства. «Морские ангелы едят морских чертей», — задумчиво произнес Путин. И сравнил этот жестокий закон со своей работой: «Приходится все время смотреть, чтобы нас никто не съел. Оглядываться по сторонам…»
Пока все иронизируют над финасовыми отчетами партии ЛДПР, в избирком финансовые отчеты с затратами «на девок румяных», в политику массово тянутся юные представительницы прекрасного пола. Начать свою политическую карьеру они пытаются с кресел муниципальных депутатов. Среди претенденток на депутатские мандаты в Москве и других регионах — 19-летняя домохозяйка, королева красоты и поэтесса с несколькими судимостями. Подробнее — в материале «Ленты.ру».
Уже много повидала
Несмотря на возраст, некоторые кандидатки осведомлены о нюансах работы властных структур не понаслышке. 22-летняя Екатерина Зубенко, которая поборется за кресло депутата гордумы Петропавловска-Камчатского, четыре года входит в президиум регионального координационного совета сторонников «Единой России». Кроме того, уроженка Одессы несколько лет совмещает руководство аппаратом «Молодой Гвардии» по Дальнему Востоку с работой зампреда молодежного парламента и успела дважды поучаствовать в праймериз.
Политическую карьеру Зубенко строит, ориентируясь на опыт федеральных парламентариев. Уважение у юного единоросса вызывает спикер Госдумы Вячеслав Володин. «Очень восхищаюсь и уважаю этого человека», — написала она на своей странице в Instagram неделю назад.
Программа партии власти близка и кандидатке в Совет депутатов муниципального округа Красносельский Марии Рощиной. В свои 26 она — секретарь первичного районного отделения ЕР, член местного политического совета партии и председатель Молодежной палаты Красносельского района. После выдвижения коренная москвичка попыталась наладить диалог с избирателями в соцсетях: то флешмоб проведет, то на знание красносельской архитектуры.
«Наша главная задача — услышать каждого жителя, помочь им… и не только на предвыборном этапе, но и в последующем», — писала она. Рощина охотно делится с подписчиками фотографиями с мероприятий, которые ЕР проводит для молодежи.
Ответственной за элитный Тверской район столицы может стать ровесница Рощиной и ее коллега по партии Дина Стоянова. Уроженка Молдовы руководит федеральным проектом МГЕР «Я — доброволец», выступает с докладами на круглых столах, ведет организованные молодогрвардейцами фестивали. Не обходится и без общественной деятельности — например, по детдомам и антиалкогольных рейдов. На своей странице записи о работе щедро разбавлено девчачьими фотографиями.
С парламентской кухней знакома 22-летняя кандидатка Мария Ломакина: она работает помощником депутата нижней палаты парламента. Кого именно — неизвестно. Сама Ломакина может после выборов 10 сентября украсить Совет депутатов муниципального округа Хамовники. Впрочем, об интересе к политике в соцсетях не упоминает.
Молодостьнепрощает
Пока большинство девушек строят избирательную кампанию на призывах к благоустройству территорий и помощи нуждающимся, 21-летняя кандидатка в мундепы Люся Штейн взялась за темы погорячее. В конце мая с подачи студентки ВГИКа в сети разошлось видео с задержанием мальчика Оскара, читавшего «Гамлета» на Арбатской площади. Инцидент подвиг ее пойти в политику. «Мне тяжело жить там, где полицейские вяжут детей и швыряют девушек на землю, а тех, кому это не нравится, требуют депортировать», — признается она в Facebook. Между тем в МВД действия правоохранителей правомерными и подчеркивают: проблема не в том, что десятилетний ребенок читал стихи, а в том, что он был в общественном месте один.
Против реновации Штейн решила выступить так, чтобы точно заметили: Басманный район, по которому она баллотируется, девушка защитила от бульдозеров, развесив отливки своего бюста на домах.
#Молодостьнепрощает — один из официальных хештегов ее избирательной кампании. Штейн работает в штабе экс-депутата Госдумы Дмитрия Гудкова и занимается журналистикой. В ее творческой биографии значатся такие места работы как «Радио Свобода», образовательный портал «Мел», РБК. Девушка уверена, что политики не должны делать вид, что у них в жизни нет ничего, кроме работы: «Я хочу, чтобы политика была живой».
«Прихлопнуть, почесаться и забыть»
25-летняя Мария Волконская обещает учесть интересы всех слоев населения района Хамовники. Молодежи она обещает «площадки для проведения досуговых мероприятий», пожилым людям — «доступность магазинов, поликлиник, аптек». «Для населения среднего возраста — актуальная тема, связанная с парковками: для автомобилистов — их доступность и удобство, для пешеходов — удобство передвижения на улицах, особенно для инвалидов и женщин с колясками», — она. На выборы идет как самовыдвиженец.
В соцсетях Волконская делится с подписчиками мнением по актуальным темам международной повестки. Так, комментируя события 2014 года в Киеве, она заявляла, что «территория Украины, может, и имеет какую-то ценность, но вряд ли стоит таких мировых усилий». В том же выступлении она подчеркнула, что воссоединение Крыма с Россией стоит любых санкций. Волконская дает емкие метафоры протестам звезд шоу-бизнеса, в частности, Ксении Собчак и Андрея Макаревича, против возвращения полуострова в состав РФ: «Их стоны по поводу санкций — это как комариный укус на теле большой страны. Прихлопнуть, почесаться и забыть».
«Чиста внутренне и внешне»
За место в Тверской гордуме борется 24-летняя Ирина Максимова, обладательница титулов «Краса Тверской губернии 2011» и «Мисс Волга 2013». Три года назад тверичанка решила покончить с конкурсами красоты. «Хватит развлекаться, надо строить карьеру и начинать серьезную жизнь. Я подвела черту под одним из своих жизненных этапов и теперь начинаю новый, ставлю перед собой новые цели», — сказала после очередного конкурса.
Карьеру Ирина Максимова собиралась строить с упором не на внешность, а на образование. Она имеет два диплома: химико-технологического колледжа (специальность «Банковское дело») и экономического факультета Тверского государственного университета. «Нельзя иметь пустую душу, ни о чем не мечтать, быть безграмотной и неразвитой личностью. На мой взгляд, русская девушка должна олицетворять душевное равновесие, чистоту внутреннюю и внешнюю», — уверена она.
Сейчас Максимова работает ведущей на телеканале «Тверской проспект». Хоть в конкурсах красоты она больше не участвует, тягу к прекрасному не потеряла: на странице в соцсети претендентка на кресло депутата делится фотографиями с финала «Мисс Россия».
Творческая работа — не помеха для законодательной деятельности. На собственном примере это подтверждает кандидат в мундепы Мария Ткачук. 26-летняя Мария выступает в вокальной группе «Магнит» и, согласно данным на сайте Мосизбиркома, работает юрисконсультом. О политических амбициях в соцсетях не распространяется, а с друзьями делится радостными моментами повседневной жизни.
Ткачук — не единственный зарегистрированный кандидат, чей мотив выдвижения довольно сложно определить, опираясь на данные из открытых источников. К примеру, участница муниципальных выборов в Москве 22-летняя Мария Калашникова имеет три страницы «ВКонтакте», но о политике там — ни слова. По официальным данным, она учится в университете и нигде не работает.
Одна из самых юных кандидаток — 20-летняя Анна Наумова — избирается в Совет муниципального округа Арбат, однако на этом информация о ней на сайте избиркома заканчивается. Ее сверстница Дарья Булычева работает в Госдуме и учится в Аграрном университете, а в соцсетях в основном фото и записями групп «5 умных мыслей» и «Современная девушка». Кандидат в муниципальные парламентарии Алиса Масленникова любит поразмышлять о взаимоотношениях мужчин и женщин. «Надо человека хотеть не телом, а душой. Когда думаешь, что при встрече у тебя польются слезы от радости, то это ценнее, чем обычное физическое влечение… ИМХО», — она.
Если Масленникова в 26 лет задается любовными вопросами, ее ровесницу и кандидата в мундепы волнуют проблемы посерьезней. Мария Коледа имеет четыре судимости, в том числе на Украине. В России впервые была осуждена в 15 лет за хулиганство. На Украине три года назад она была признана виновной в государственной измене, организации массовых беспорядков, хранении и ношении оружия и покушении на территориальную целостность страны. Коледа работает в «Союзе добровольцев Донбасса», а в свободное время пишет стихи и рассказы об украинском конфликте и других внешнеполитических проблемах. Свои произведения активистка публикует на тематических . «Лента.ру» приводит отрывок из ее стихотворения под названием «Политическим заключенным Украины посвящается…»: «В тиши, в ночи / Собаки лают / И сторожа их понукают / Кого они тут выжидают? / Здесь свой дозор несет охрана / Вокруг — решетки и менты / ЗК сидят здесь под охраной / ЗК — за взгляды и мечты… / Они боролись за Свободу / За Независимость, Страну, / За Честь и Волю для Народа,/ За Мир и Дружбу, не войну…/ Но власть в стране взял Пентагон…/»
Возрастной ценз
Не всем стремившимся в депутаты юным девушкам удалось зарегистрироваться на выборах. Не набрала нужное количество голосов на этапе праймериз 24-летняя уроженка Краснодарского края, решившая начать путь в Законодательное собрание региона с предварительного голосования «Единой России». Впрочем, ей и так есть чем заняться: днем она руководит отделом маркетинга в местной компании, а по вечерам диджеит в ночных клубах под псевдонимом Katya Infernа.
На выборы губернаторского масштаба всем вышеперечисленным девушкам метить бесполезно, показал пример Марии Авишевой из Карелии. Она пыталась начать политическую карьеру в прошлом году: баллотировалась в депутаты горсовета Петрозаводска. Мандата девушка не получила, зато судилась с местными журналистами, которые опубликовали кадры из ее фотосессии и назвали их «откровенными». Суд, однако, встал на сторону СМИ и отказался удовлетворить иск на миллион рублей.
В этот раз Авишева попыталась взять планку выше и побороться за пост главы Карелии, однако ЦИК отказался ее регистрировать: 27-летняя представительница партии «Молодая Россия» оказалась для выборов такого масштаба слишком молодой.
Около 90 тысяч россиян в трудоспособном возрасте ежегодно инвалидами, десятки тысяч узнают о тяжелой неизлечимой болезни. Это радикально меняет жизнь не только больных, но и их близких. Особенно детей, которые зачастую не имеют никакого представления о горе и страданиях и вынуждены самостоятельно справляться с обрушившимися на них тяготами. А ведь порой смертельная болезнь поражает единственного родителя. Во многих западных странах есть фонды помощи несовершеннолетним, попавшим в трудную жизненную ситуацию. В России, однако, эта тема многим кажется неактуальной на фоне более глобальных проблем. Как помочь семьям, в чей дом пришла беда, и надо ли объяснять ребенку, что его мать или отец уже никогда не станут прежними?
Социальные сети недавно бурно обсуждали случай в одной из престижных московских школ. Третьеклассник принес конфеты и раздал их на перемене ребятам с просьбой помянуть умершую бабушку. Дома дети рассказали об этом родителям. И начались разборки. Многие посчитали, что семья мальчика ведет себя крайне неэтично, выплескивая на посторонних свое горе. Были даже предложения отправить коллективную жалобу в школьную администрацию.
Психологи говорят, что такие ситуации типичны. На профессиональном языке это называется «стигматизация». О горе не принято говорить. Считается, что это неприлично. Доцент кафедры Академии повышения квалификации и профессиональной переподготовки работников образования Баатр Егоров замечает, что современное общество зациклено на детях. Ребенок — главный в семье. Родители ограждают и защищают его от всего. В том числе от разговоров о смерти.
— Про смерть и тяжелые болезни с детьми никто обычно речь не заводит, — сетует Егоров. — Современные дети не знают, что такое горе. И как человек должен вести себя с теми, у кого горе. Даже взрослым сложно выражать кому-то соболезнования. Ты понимаешь, что вроде что-то нужно сделать или хотя бы сказать. Но что и как — не знаешь. В обществе просто нет матрицы на такие случаи. Но в отличие от взрослых, накопивших какой-то жизненный опыт, дети в такой ситуации полностью дезориентированы. Тем более когда горе приходит в их семью.
Валентина Петрова (фамилия изменена).
Когда у ее мамы Юлии диагностировали боковой амиотрофический склероз (БАС), девочке было 15 лет. Сейчас она учится на первом курсе вуза, ей 17 лет. Мама с дочерью жили одни, других близких родственников рядом не было. Состояние пациентов при БАС ухудшается быстро. В среднем за три-пять лет болезнь приводит к параличу большинства мышц, в том числе и дыхательных.
Уже через год после постановки диагноза у Юлии начались нарушения координации. Дочери приходилось перед школой помогать ей умываться, одеваться (мама до последнего пыталась работать), готовить еду, кормить. Потом семью взял под опеку фонд «Живи сейчас» и служба помощи людям с БАС. Там нашли грамотную сиделку. Сейчас больная практически не ходит, с трудом говорит.
Валя признается, что новым друзьям старается не рассказывать о своей беде. Говорит, что когда только мама заболела, пробовала об этом поговорить с друзьями. «Рассказываю, например, что сегодня мама смогла сама почистить зубы, что это для нее достижение — но никто не понимает. Я теперь вообще стараюсь эти темы ни с кем не затрагивать. Зачем грузить людей…».
В благотворительных фондах считают, что государству уже пора обратить внимание на таких детей. Школам, социальным службам и даже медучреждениям можно было бы выработать алгоритм взаимодействия. По словам директора благотворительного фонда «Живой» Виктории Агаджановой, львиная доля подопечных их организации — взрослые, пострадавшие в ДТП. И если при тяжелых, но медленно развивающихся болезнях, у ребенка есть время хоть как-то подготовиться к тому, что его ждет, здесь жизнь меняется практически мгновенно. Еще вчера мама была здоровая и счастливая, а через неделю ее привезли из больницы, она молчит, и неизвестно — встанет ли. В таких случаях с детьми редко говорят о случившемся, реже общаются. На прямые вопросы — не отвечают. В результате ребенок, которому и без того не просто, чувствует себя ненужным. И даже может решить, что в этом его вина: нагрубил на прошлой неделе маме, вчера не помог отцу и т.д.
— Обычно когда дома кто-то серьезно заболевает, внимание всех взрослых фиксируется на нем, — продолжает Агаржакова. — Но детям в такой ситуации обязательно надо уделять внимание. Им надо объяснять, что происходит, почему все не может теперь быть как раньше. Даже с малышами нужно говорить, но адаптивно, через сказки. Ребенок должен понять, что переживание горя — это нормально. Позвольте ему позаботиться о вас. Если хочет, пусть сварит суп. Понятно, что он получится ужасным. Но ребенок так проявит свою любовь, почувствует себя нужным.
Людмила Батура, Санкт-Петербург.
— Три года назад у меня стали быстро слабеть левая нога и правая рука. Пошла по врачам. Сначала думали, что рассеянный склероз. Через год заподозрили БАС. Когда заболела, сыну было 6 лет. Мы с ним вдвоем жили. Первое время, конечно, в шоке была. Что и как делать — не знала.
Было трудно ходить. А ребенка нужно в садик каждое утро возить — две остановки на транспорте. Помогли родственники и друзья, я им сразу же рассказала. Я понимала, что эта болезнь не лечится, а только прогрессирует. И я чувствовала, как это происходит. Сына очень сильно изменила моя болезнь. Когда я еще с тростью могла ходить — думала, что он стесняться меня будет. А он оказался таким умничкой. Идем с ним по дороге, если он видит, что впереди гололед, всегда говорил: «Мама, давай я сначала пробегу, посмотрю, сильно ли там скользко и как лучше пройти». Двери везде — и в магазин, и домой — открывал.
Сейчас с нами живет моя сестра. С первого класса сын ходит в школу один. Она у нас во дворе, и мы договорились с администрацией. Я не говорила ему, что у меня неизлечимая болезнь. Он сам все понял. Видел, что я в больницах долго лежала, перестала ходить. Но мне кажется, что у него всегда есть ощущение, что я вот-вот поправлюсь. Я знаю, что он даже у Деда Мороза просит, чтобы мама не болела.
Школа, где ребенок проводит большую часть времени, тоже не представляет, что делать в трагических ситуациях. Все решается в зависимости от того, что чувствует и думает конкретный педагог, столкнувшийся с чем-то непредвиденным. По словам учителя литературы Ирины Лукьяновой, педагоги могут не знать, что происходит, если семья решила не делиться со школой проблемами.
— Даже если что-то становится известно, то учитель не знает, что делать, — рассказывает она. — Очень часто возникает рассуждение: «У человека и так горе, а тут еще я к нему полезу со своими требованиями». Ребенок оказывается в вакууме. От него все отвернулись. Играть с ним — не поиграешь. Как разговаривать — непонятно. Можно ли спрашивать на уроке, как других учеников, или ставить все зачеты автоматом? Что делать, если у ребенка умирает мать, а на носу экзамен? То есть никто не знает, как работать с учеником в состоянии психологической травмы. В школе нет специалистов, способных такими случаями заняться. Нужна служба поддержки учащихся. Хорошо, если в школе есть один нормально работающий психолог. Но и он часто с этим не может справиться.
Ольга Сергеева (фамилия изменена), 25 лет. Есть 13-летняя сестра Наталья.
— Мама захромала где-то три года назад. Знакомый невролог после обследования предположил БАС. Я работаю в школе. Мама звонит мне после уроков и плачет. Говорит, чтобы я посмотрела про болезнь в интернете. Я прочитала, у меня нервный срыв случился. Меня рвало. Было очень тяжело.
Когда мама услышала окончательный вердикт, это стало для нее сильным ударом. Она до этого ходила с палочкой, слегка прихрамывала. Но буквально за несколько дней перешла на костыли. Дальше ситуация только ухудшалась. Вскоре она выходила из дома лишь для того, чтобы посидеть на лавочке у подъезда. Потом передвигалась только по квартире с ходунками. Позже и это стало ей недоступно. Она буквально на четвереньках ползла в туалет. Тяжелое зрелище. Первые полгода я сама была как во сне. Все время думала — это не со мной, такого не может быть. Постепенно ей отказывали и руки.
Мы живем в типовой двушке: я с мужем и сыном-первоклассником, сестра 13 лет и мама. Я приходила с работы и прятала детей в другую комнату — у мамы были истерики. Она кричала: «Убейте меня!» Был момент, когда она не могла ни есть, ни пить, ни дышать. Я не знаю, как мы это пережили. Мы думали, что мама уже действительно уходит. Мы обратились в фонд «Живи сейчас». Там быстро все решили, и маму увезли в больницу.
Я не видела ее десять дней — она лежала в реанимации, куда не пускали посетителей. А когда мы встретились — было ужасно. Она уже не могла сама ни дышать, ни говорить. Только слезы текли. Сейчас мама прикована к аппарату искусственной вентиляции легких. Чтобы перевезти ее домой, фонд предоставил нам оборудование.
Когда это все началось, моей сестре Наташе было 10 лет. Она, конечно, тяжело переживала. Особенно, когда у мамы были истерики. В рабочие дни нам помогает сиделка. А в выходные все делаем мы с сестрой. Наташа научилась всем медицинским процедурам. Сейчас даже лучше медсестры может поставить катетер. Думает стать врачом. Она очень повзрослела за эти три года. То, что мы все умрем, а мама — раньше, сестра понимает. Но напрямую мы с ней это не обсуждали.
По словам музыкального терапевта из Бостона Алисы Апрелевой, в Америке тема умирания, тяжелой болезни также не выносится на широкое обсуждение. Но там вокруг семей, где произошло несчастье, образуются группы поддержки.
— Допустим, врачи признали, что дальнейшее лечение пациента бесперспективно, — поясняет Апрелева. — Во многих госпиталях есть человек, которого можно было бы назвать «проводником». Он назначает встречу всех заинтересованных в судьбе этого больного: дети, взрослые родственники, просто знакомые. Каждый может задать интересующие вопросы: а что дальше будет, что я могу сделать, что нужно. Когда заранее известен сценарий — легче принять происходящее, адаптироваться к новой ситуации. Когда ребенок оказывается в сложной жизненной ситуации, он попадает в группу поддержки, где собираются такие же дети. Там есть психолог, и там ребята понимают, что их ситуация не уникальна. Что другие дети тоже переживают горе и справляются с ним. Те, кто потерял близких, общаются с теми, кому только предстоит пережить утрату. Ребенок не должен оставаться в пустоте, наедине со своим горем и переживаниями.
Шесть лет назад Юрий Алексеев бросил профессию юриста, уехал из Москвы и поселился в лесу на 106 километре Ярославского шоссе. Хотел сбежать от цивилизации, но цивилизация настигла его даже в землянке. Сперва Юрий стал местной достопримечательностью, затем медийной персоной, и наконец популярным блогером. На его YouTube канал подписались уже более 9 тысяч человек, а отдельные ролики собрали по 150 тысяч просмотров. Почему бывший юрист сбежал из мегаполиса, тяжело ли зимует и как выживает без работы и телевизора выяснял спецкор «Ленты.ру».
Подмосковный Диоген
— Что бы я сегодняшний 43-летний сказал себе прошлому, 33-летнему? — повторяет мой вопрос Юра. — Я бы сказал: «Беги скорее сюда ко мне на 106 километр, бросай эту пустую и бесполезную жизнь, здесь так здорово, ты не представляешь!». Но я прошлый себе сегодняшнему конечно не поверил бы. У того меня были дом, работа, деньги, поездки за границу, автомобиль, холодильник, дорогая одежда…. Было все то, чего у меня сегодняшнего нет. А что у меня сегодняшнего есть, и чего в прошлом не было, совершенно неосязаемо, поэтому невозможно предъявить в качестве аргумента: смысл жизни, гармонию с собой, свободу самовыражения…
Самовыражается Юра постоянно. Уже четыре года живет на краю леса, вдали от городов, в благоустроенной землянке с круглой дверью, «в норе под землей», как Бильбо Беггинс. Сам себя называет «человек — вишневый сад», потому что очень любит Чехова и «проповедует» его образ мысли своим многочисленным гостям. Снимает, монтирует и выкладывает в интернет ролики о жизни отшельника, в которых делится, как сам говорит, «жизненными мудростями и глупостями». На лице носит пушистую рыжую бороду, а на голове колтуны, очень похожие на дреды. Вместо собаки и кошки с Юрой живут кролик Петруха и ворон Паша. Иногда заглядывает уж. В 15 метрах от землянки, вдоль Ярославского шоссе, Юра установил круглые дощатые щиты и огромными буквами написал на них слово «Навальный» — артобъект, тоже плод его художественного самовыражения. Раньше, кстати, на тех же щитах красовалась надпись «Димон».
Технологии дауншифтерства
Основная претензия к Юре от его комментаторов в YouTube — несоответствие канонам. «Какой же ты отшельник, — пишут эти добрые люди, — если живешь на шоссе? Если у тебя есть телефон с видеокамерой и электричество? Обманщик ты и бездельник, а не отшельник. Отшельники должны жить в глухом лесу, с волками, пить из лужи и питаться кузнечиками. Мы-то знаем!»
На это Юра, нисколько не расстраиваясь, отвечает, что, мол, друзья, XXI век на дворе, и отшельники в нем никак не могут быть похожи на своих давних предшественников. Отшельники теперь такие, как я.
На крыше землянки четыре панели солнечных батарей и стопка автомобильных аккумуляторов, днем и ночью обеспечивающих Юре свет, зарядку для телефона, работу ноутбука (которым он почти не пользуется) и довольно громкое воспроизведение аудиокниг Чехова, полностью заглушающее проносящиеся по Ярославскому шоссе автомобили.
Есть современная буржуйка из нержавейки, способная обогреть и сварить горох в обмен на ничтожное количество дров. Есть работающий унитаз, душ, некое подобие бани и внушительные стопки книг. У дороги припаркована давно не ездившая Toyota Corolla, а в доме, то есть землянке, каждый день гости: друзья, журналисты, просто проезжие и даже чиновники местной администрации….
Юра совершенно честный отшельник. Но не тот, кого греки называли анахорет, то есть монах-пустынник, а современный дауншифтер — человек, сбежавший от цивилизации, устроивший демарш «мясорубке» мегаполиса, где, по его словам, надо «всю жизнь работать на абрамовичей, чтобы иметь крышу над головой». Тем более, Юра никогда и не называл себя просто отшельником — он хоббит-отшельник, который всегда рад людям.
Спасибо за фасоль
По дороге из Москвы я боялся пропустить отшельническое становище, и начиная со 104 километра внимательно смотрел по сторонам. Опасения были напрасными — о Юриной локализации безошибочно сообщает та самая надпись «Навальный».
Хозяин что-то мастерит на деревянной катушке от кабеля, заменяющей ему садовый стол. Увидев меня, бросает занятие, приветливо машет и идет навстречу. Рассматривая его, понимаю, что в быстро растущей популярности отшельника не последнюю роль играет внешность. Он миниатюрный, худой, и действительно похож на хоббита. По выразительному лицу густо рассыпаны веснушки. Пышная борода почти нереального красно-медного цвета. Возраст не определить. Движения сдержанные, неторопливые, говорит немного насмешливо.
— Вы извините, что я сегодня одет не как хоббит, просто все вещи утром постирал, — смеется Юра и, заглянув в переданную сумку, видит там красную фасоль. — А, так вы журналист из «Ленты.ру», которого я просил привезти фасоль? Павел, кажется? Спасибо большое, фасоль мне нужна для ролика в YouTube: «Что едят отшельники». Вообще-то я ем горох, но люди просят, чтобы в ролике я сварил еще и фасоль.
Право остановиться и прислушаться к себе
— Красивые места, и вдали от деревень, — делаю я правдивый комплимент 106-му километру. — Да, красивые, я долго выбирал, и по картам, и глазами ездил смотрел, — продолжает посмеиваться Юра. — Я бы сказал, что это одно из самых красивых мест на 100 километров от Москвы. — И вы здесь уже 6 лет? — Нет, постоянно 4 года. А до этого жил здесь же еще полтора года, в соломенном доме, который потом сгорел. Думаю, что никто не поджигал, — виновата моя беспечность.
Как рассказывает Юра, шесть лет назад он был точно таким же человеком, как и другие россияне, получившие высшее образование и оставшиеся жить в Москве. Работал юристом в некоммерческом фонде, снимал однокомнатную квартиру на Октябрьском Поле, ездил отдыхать за границу, только ипотеку взять не успел. Но существование в круговороте будней, работа от звонка до звонка за крышу над головой, жизнь, в которой одна ошибка — и ты на улице, все больше угнетали его. Он все чаще думал, что каждый гражданин земли должен иметь право на крохотный угол и скромное питание, просто так, хотя бы на время, чтобы остановиться, подумать, прислушаться к себе.
Дом из соломы и глины
Последней каплей стал отказ замначальника паспортного стола Чертаново-Южное (где был выдан гражданский паспорт) выдать Юре новый заграничный паспорт. На основании того, что он не прописан в Москве.
— Мне нахамили — меня попросту послали куда подальше, — немного сердится неприятным воспоминаниям Юра. — Хотя я ведь не об одолжении просил или о какой-то преференции, я просил, чтобы они выполнили свои должностные обязанности, соблюли мои гражданские права. Меня послали, и тогда я решил перестать быть гражданином, но остаться в первую очередь человеком — homo sapiens, который родился на этой земле, и значит, имеет право на ней жить.
Чиновники явно хотели мотивации. Юра же поступил радикально — не только не дал взятку, но бросил весь свой привычный уклад и уехал жить к знакомой, на пустующую дачу под Переславлем-Залесским. Перезимовал там, а после переехал на нейтральную территорию — 106-й километр Ярославского шоссе. Поселился в палатке из брезента.
Через некоторое время к Юре в гости приехал друг из Переславля — строитель коттеджей. После возведения авангардного элитного особняка у него остались 150 соломенных блоков, похожих на гигантские кирпичи. Он предложил, а затем привез их к Юре. Юра сложил из блоков уютный дом, поставил буржуйку и стал жить. Постепенно обмазал дом глиной снаружи, обмазал глиной изнутри, а вот участок крыши, прилегающий к дымоходу, не обработал…
Вот такой рассеянный
— Когда полтора года живешь в доме, — сетует он, — привыкаешь, и начинает казаться, что так и будет, ничего не может случиться. Но из трубы вылетела раскаленная зола, и дома не стало. Тогда я построил эту землянку. Я строил ее 2 месяца, а живу в ней уже 4 года.
Юра говорит, что это и есть правильное распределение усилий: 2 месяца строил — 4 года живет. Освободившиеся силы он тратит на свои увлечения и общественную работу. Два года увлекался буккроссингом (в меру сил обеспечивал круговорот книг между людьми с регистрацией этих книг на специальных сайтах), много читал, «проповедовал» Чехова, особенно «Вишневый сад».
К нему приезжали журналисты, снимали его землянку, книги, печку, кролика и ворона, и Юра подумал, что если это так интересно, он и сам может рассказывать о себе. Год назад начал учиться снимать и монтировать видеоролики с помощью телефона, запустил свой канал на YouTube. Сегодня рейтинги этого канала стремительно растут: неделю назад у Юры было пять тысяч подписчиков, а сегодня уже больше девяти тысяч.
Автомобиль можно есть всю жизнь
Юра не употребляет и никогда не употреблял спиртного или наркотиков. Старается не курить, потому что считает это слабостью. Не вегетарианец, но практически не ест мяса. Семьдесят процентов его рациона составляет вареный горох с подсолнечным маслом и соевым соусом. Эту пищу он разбавляет подарками многочисленных гостей, но делает это скорее из вежливости. Говорит, что на полгода жизни ему точно хватило бы одного мешка гороха, одной упаковки подсолнечного масла и одной упаковки соуса.
Потолок в Юриной землянке высокий — над головой еще метр пространства. Размеры два на четыре метра. Большую часть площади занимает подиум, покрытый старым ковром — он же по ночам служит кроватью. Стены укреплены и отделаны деревянными жердями — не евроремонт, но дизайн не лишен эстетики. На стенах полки, буквально ломящиеся от книг. В дальнем углу буржуйка с одной конфоркой для тепла и готовки. За дверью — гипсовая голова Сократа. Из привычных нам развлечений — чай.
За деньги здесь приобретены две вещи: солнечные батареи и современный телефон. Все остальное сделано своими руками или привезено посетителями. Юра говорит, что так устроиться может каждый. Немного денег нужно, но если, например, продать автомобиль, хватит на всю оставшуюся жизнь. И даже если в конце концов выгонят с земли под каким-нибудь предлогом, — строительство новой землянки займет у него еще два месяца.
Где же лучший юрфак
Юрин день складывается из трех частей: общения с гостями, чтения книг и обслуживания своего YouTube канала. В своих роликах Юра до времени эксплуатирует отшельническую жизнь, но по задумке это только способ привлечения аудитории. А конечная цель — говорить на полях и между строк: делиться мудростями и глупостями, разговаривать о Чехове, нашем обществе, свободе и о том, как мало необходимо человеку для счастья.
В Москву Юра Алексеев приехал из Старого Оскола. Там он родился, вырос и окончил школу. Затем учился на программиста в Белгороде, но не окончил вуз и ушел в армию. Служил в Петропавловске-Камчатском. За время службы подружился с офицером, который посоветовал Юре получать юридическое образование и объяснил, что в стране есть четыре достойных юридических отделения: в СПбГУ, в МГУ, в РГГУ и МГЮА. Он же дал Юре рекомендацию (к внеконкурсному зачислению) в юридический вуз, которая, кстати, в перечисленных местах не сработала.
После армии дважды пытался поступить в СПбГУ — не прошел. На третий год подал документы сразу в четыре места и в 24 года поступил на факультет истории, политологии и права РГГУ.
Невыносимая тяжесть бытия
— Я жил в общежитии, работал курьером, грузчиком, учился, в общем, был абсолютно как все, —улыбается воспоминаниям Юра. — На четвертом курсе устроился работать по специальности, в 30 лет получил диплом и снова стал как все, то есть целыми днями сидел за компьютером в офисе, делал какие-то бумажки, снимал квартиру — обычная типовая история, каких миллионы. Был в хороших отношениях с учредителями, имел отличные условия труда, со временем мог стать партнером. Проработал юристом лет шесть или семь — достаточно, чтобы понять: вот она пошла его жизнь, и другой уже не будет никогда.
В эти же годы Юра часто ездил за границу, но иностранные достопримечательности и чужая природа быстро надоели. Люди были всегда интереснее. Но зачем так далеко ездить? Юра зарегистрировался на сайте Каучсерфинга (обмен путешественниками) и стал принимать у себя иностранных гостей, показывать город, общаться. Люди приносили с собой дух свободы, и Юра видел, что наш мир для них — морок. Юрино несогласие с этим мороком — жизнью в крохотной съемной однушке, в бетонном муравейнике, в цивилизованном рабстве — росло, пока не разрешилось землянкой на обочине Ярославского шоссе.
Взбесившийся ягненок
Мы проговорили четыре часа, пока не начало смеркаться. Иногда с шоссе съезжали автомобили. «Как дела?» — спрашивали незнакомые люди. «Почему вы за Навального?», «Что вам привезти?», «По ночам никто не тревожит?» — интересуются проезжающие, перекрикивая шум трассы. «Главное чтобы совесть не тревожила», — посмеивался в ответ Юра.
Кстати, отшельник рассказал, что зима для него не представляет особых проблем. Землянку замечательно прогревает буржуйка, а дрова — лесной валежник, которого видимо-невидимо окрест.
К сожалению всего, что говорил Юра, не передать в одной заметке. Как он спал на газетах на полу здания Курского вокзала, пока сдавал экзамены в МГУ и РГГУ. Что понял из пьес Чехова и почему любит их больше рассказов. И почему счастье может быть либо здесь и сейчас, либо не быть вообще.
Кому выгоден ростовский пожар и кто за него ответит — репортаж «Ленты.ру»
Кто спасает эмбрионы от абортов и Россию от вымирания
В России идет множество судебных процессов о компенсации морального и материального вреда: люди, потерявшие здоровье, близких или свободу надеются получить от виновных деньги. Такие суды, вероятно, предстоят родственникам погибших при пожаре в «Зимней вишне» и в катастрофе SSJ-100 в ; на реабилитацию и компенсацию, по омбудсмена Татьяны Москальковой, имеет право несправедливо обвиненный в распространении наркотиков журналист . Но как показывает судебная практика: россиянам крайне редко удается получать адекватное возмещение. На что им стоит рассчитывать и почему «дешевые люди» способны погубить государство — в материале .
В России, в отличии от европейских стран и США, нет методики расчета стоимости человеческих жизни и свободы, по которой можно было бы определять размеры ущерба. К тому же нашей стране стоимость жизни в зависимости от региона проживания может отличаться в несколько тысяч раз, потому что местные судьи руководствуются своими собственными представлениями о справедливости.
Никого нет
После пожара, случившегося в Кемерово 25 марта 2018 года, прошло больше года; несколько месяцев назад началось судебное разбирательство. Сейчас в Заводском районном суде города идет самая тяжелая часть заседаний — показания дают родственники погибших. Навсегда в «Зимней вишне» остались шесть девочек из 5 «А» класса средней школы из поселка Трещевского — пригорода Кемерово. В день катастрофы у них был праздник — начались каникулы, в честь этого их повезли в город — на каток, боулинг и в кино. Дети редко выбирались из поселка.
Татьяна Балахина, мать погибшей 11-летней Вероники Понушковой, говорит, что родители отправили девочек в кинотеатр на премьеру мультфильма, а сами остались ждать внизу, в кафе. Когда начался пожар, одна из девочек позвонила — сказала, что они не могут дышать.
— Мы побежали на четвертый этаж. Там был дым, нас не пустили, — пояснила суду Татьяна Балахина. — После этого мы выбежали на улицу и пытались найти там своих детей. Бегали вокруг здания. Потом нам сказали, что детей вывели в бассейн… Но больше мы их не видели.
Татьяна Балахина заявила, что подает в суд иск о взыскании со всех виновных в трагедии 100 миллионов рублей в качестве компенсации морального вреда.
Во время судебного опроса Ольга Тиханкина, у которой погибли в зале кинотеатра дочь, невестка и трое внуков, рассказывала мучительные подробности, как по звонку дочери она прибежала в кинотеатр, как потом ждала пожарных и умоляла их бежать к кинотеатру, в котором оказались закрыты люди, как пожарные отказывались, убеждая, что в залах нет людей — всех вывели. Тогда Ольга включала телефон на громкую связь, и пока еще живые люди говорили, что задыхаются, спрашивали, почему никто к ним не идет. Вскоре на звонки отвечать перестали.
Как показало расследование, пожар возник из-за короткого замыкания электропроводки. К гибели людей привели нарушения пожарной безопасности, неработающие системы пожарной защиты и закрытые эвакуационные выходы.
Тиханкина заявила, что от своего имени подготовила иск на возмещение морального вреда — по 5 миллионов за каждого родственника. Она горько добавила, что готова увеличить сумму в сто раз.
По информации Следственного комитета, общая сумма гражданских исков от пострадавших по уголовному делу о пожаре превысила 2,9 миллиарда рублей. Эксперты надеются, что дело «Зимней вишни» может стать прецедентным, и благодаря ему с мертвой точки сдвинется вопрос о создании методики адекватной оценки стоимости человеческой жизни. На ее основе будут производиться выплаты пострадавшим в катастрофах и компенсации морального и материального ущерба в связи с гибелью или инвалидностью россиян. До сих пор чиновники и судьи решают, кому и сколько платить, «на глазок», исходя из политической конъюнктуры, общественного резонанса и собственных представлений о справедливости.
Никакая самооценка
Адвокат коллегии «Гражданские компенсации НОКА» Ирина Фаст практику назначения компенсаций морального вреда в России. Когда гибнет человек, часто эта сумма — единственное, на что могут рассчитывать родственники. Автор проанализировала статистику Судебного департамента при Верховном суде РФ за несколько последних лет, а также несколько тысяч дел из регионов. Выяснилось, что среднее значение компенсации морального вреда за смерть россиянина составляет 111 тысяч рублей. Более приближенным к реальности будет медианное значение (то есть то, которое отсекает крайние показатели, оставляя данные из середины выборки) — 70 тысяч рублей. Средняя «стоимость» компенсации морального вреда при инвалидности — 193 тысячи, медианная — 140 тысяч.
При этом разница в минимальных и максимальных размерах компенсаций по аналогичным делам — скажем, о тяжелом вреде здоровью — может достигать 3127 раз. Это значит, что за примерно один и тот же ущерб человек может получить 5 тысяч рублей, 100 тысяч или 15 миллионов. Последняя цифра реальна: в 2015 году суд Санкт-Петербурга назначил такую компенсацию морального вреда за случай, когда ошибка медиков во время родов привела к гибели ребенка и нанесла тяжкий вред здоровью роженицы. На данный момент это рекорд.
Согласно математической модели расчета стоимости жизни человека, разработанной в , «ценник» среднестатистического россиянина сегодня составляет 60-65 миллионов рублей. Как пояснил проректор Финансового университета, доктор экономических наук , созданная учеными формула стоимости жизни учитывает и материальный ущерб. В основе несколько параметров: продолжительности жизни, душевой доход (или та польза, что человек мог бы принести государству) и средний уровень удовлетворенности граждан своей жизнью.
При этом, согласно созданной учеными математической модели, стоимость жизни россиян — величина непостоянная. Например, в 2015 году она составляла 39,3 миллиона рублей, в начале 2018 года — 46,9 миллиона. Рост объясняется повышением уровня жизни и снижением безработицы.
— Я понимаю, что в современных условиях 65 миллионов — немыслимая сумма, — констатирует Алексей Зубец. — И осознаю, что в ближайшее время достичь ее невозможно. Но об этом нужно говорить, к этому нужно стремиться. Эта сумма соразмерна компенсациям в странах с развитой экономикой. Необходимо, чтобы люди понимали, что они сами по себе — ценность, что они должны чего-то стоить, и мизерные размеры компенсаций должны стать для них неприемлемыми.
Экономист пытается доказать, что ничего меркантильного в этом вопросе нет и быть не может. Зубец убежден, что высокая стоимость жизни — это «меры экономического развития», которые «помогают сберечь людей, способны двигать экономику государства вперед». Если человек стоит дешево, то дешевле «родить новых», чем строить безопасные дороги и самолеты.
В Финансовой академии сокрушаются, что если говорить не об экономических параметрах расчета стоимости жизни, а о самооценке, ситуация становится хуже. Уже больше десяти лет ученые проводят ежегодный социологический опрос россиян о том, какой на их взгляд могла бы быть достойная и справедливая компенсация в связи с гибелью людей на транспорте или производстве. В 2007 году получилась сумма в 2 миллиона рублей. В свое время эти результаты послужили отправной точкой для установки сумм возмещения за гибель пассажиров на воздушном транспорте, и постепенно стали применяться и в других делах, вызвавших общественных резонанс. Но прошло много лет, а предельная сумма «справедливой» компенсации не растет. «То есть 1-2 миллиона рублей для среднестатистического россиянина — это максимум, о чем он может мечтать», — сокрушается Алексей Зубец.
Бесценно — значит даром
Адвокат Ирина Фаст замечает, что термин «стоимость жизни» до недавнего времени был табуированным. С советских времен у многих в голове сидит, что жизнь — бесценна. Собственно, это зафиксировано даже в Конституции.
— Когда я вижу мизерные суммы выплат по гибели людей, то мне странно слышать, что человеческая жизнь — высшая ценность, — добавляет Фаст.— Может, это кощунственно звучит, но в наших реалиях бесценность человеческой жизни превращается в бесплатность.
Юристы говорят, что и в других странах существуют проблемы с методиками и правилами расчета справедливого ущерба. Однако там пострадавшие, отправляясь в суд, хотя бы примерно понимают, на какой минимум могут рассчитывать. В России ситуация абсолютно непредсказуема. Все зависит исключительно от взгляда судьи и от того, как пристально следят за процессом СМИ и общественность.
Часто расходы на юридическую помощь при ведении судебного дела могут превысить назначенную судом компенсацию морального и материального вреда. Например, по статистике «Союза пешеходов», компенсация морального и материального вреда пострадавшим в ДТП пешеходам составляет от 10 до 700 тысяч рублей. Максимальные суммы, как правило, присуждаются тем, кто в результате аварии стал инвалидом. Правда, в 90 процентах случаев эти деньги получить невозможно — виновники аварий уклоняются от выплат. Некоторые перепродают имущество либо переписывают его на родственников, друзей. Приставы утверждают, что ничего сделать не в состоянии.
По словам Ольги Вакиной, адвоката «Союза пешеходов», это приводит к тому, что пострадавшие, «обессиленные после больниц», предпочитают не связываться с судом, особенно если понимают, что у них «легкий ущерб».
— Нужны четкие критерии, по которым судья мог бы оценить нравственные страдания, — убеждена Вакина. — Прямо по пунктам, чтобы судья в каждом конкретном случае аргументированно мог ответить, почему так.
Игра в рулетку
Руководитель Забайкальского правозащитного центра Анастасия Коптеева соглашается, что нужны однозначные критерии и методика подсчета морального вреда, но опасается, что назначение минимума по компенсациям может привести к тому, что именно его и будут назначать, а также сомневается, что четкий алгоритм будет работать без сбоев. В качестве примера она приводит дело жителя забайкальского города Балей .
В августе 2014 года магазин гражданской жены Захарова попытались ограбить. Ночью неизвестный мужчина, подставив принесенную с собой табуретку, принялся откручивать гаечным ключом болты на железных оконных решетках. Это увидела продавщица и позвонила хозяйке. Через несколько минут пришли хозяйка и Александр Захаров. Александр ударил вора по руке подвернувшейся палкой. Грабитель особо не сопротивлялся, так как оказался изрядно пьян. Толком он ничего сказать не смог, но пообещал, что «больше не будет». Оказалось, что у него накануне родился ребенок. Хозяйка магазина хотела вызвать полицию, однако Александр посоветовал этого не делать, объяснив, что правонарушитель пьян и все равно ничего не украл. Стороны разошлись без взаимных претензий.
Однако через несколько дней на Захарова завели дело о покушении на убийство. По словам Коптеевой, возвращаясь ночью домой, неудавшийся грабитель упал и разбил лицо. В больнице из-за отсутствия полиса его отказались принять. Тогда, разозлившись, он отправился в Балейский отдел полиции, чтобы наказать якобы нагрубивших ему врачей. Там он рассказал, что был не в себе из-за конфликте с Захаровым. Ему предложили написать на обидчика заявление. Позже оказалось, что у следователя, зацепившегося за эту историю, были личные неприязненные отношения с Александром.
В результате Захаров четыре месяца провел в . В декабре 2015 года принесла ему официальные извинения за незаконное уголовное преследование.
— В 2018 году мы подали иск в суд к с требованием компенсации морального вреда за необоснованное уголовное преследование и лишение свободы, — рассказывает Коптеева. — Как раз вышло решение Верховного суда, где говорилось о том, что суды первой инстанции должны присуждать достойные компенсации за незаконное обвинение в преступлении. И даже была указана конкретная сумма — две тысячи в сутки за незаконное задержание. Однако по нашему делу суд определил компенсацию в 80 тысяч рублей. Это мотивировалось тем, что в Забайкальском крае день незаконного пребывания в СИЗО равен 330 рублям.
Апелляция в вышестоящую инстанцию оставила приговор без изменений. Коптеева замечает, что в 2016 году по аналогичному делу тот же Центральный суд Читы выплату в 256 тысяч рублей за незаконное уголовное преследование.
— Дела аналогичные, а сумма разная, — заостряет внимание Коптеева. — Действительно, сегодня нельзя даже предварительный прогноз составить, какую сумму компенсаций можно получить. Это как игра в рулетку. Только когда подаю иск и вижу, к какому судье он попал, какие тот вел раньше дела и какие решения выносил, то начинаю примерно понимать, чего ждать. Все упирается в человеческий фактор.
Щедрое Забайкалье
Забайкальский край, несмотря на то, что считается одним из самых депрессивных регионов России, — на первом месте в стране по размеру материальных компенсаций за моральный ущерб, особенно в тех делах, где идет речь о медицинских ошибках. По информации президента Лиги защиты прав пациентов Александра Саверского, в среднем сумма морального и материального ущерба по медицинским делам сейчас составляет 120 тысяч, в Чите же — миллион рублей.
По словам Коптеевой, это вовсе не из-за политической дальновидности региональных судей, решивших материально поддержать забайкальцев, а результат систематической работы правозащитников.
— Мы нарабатывали практику годами, — говорит Коптеева. — Начинали тоже с унизительных компенсаций: человеческую жизнь могли оценить в 30 тысяч рублей.
Правда, сейчас в Забайкалье наблюдается побочный эффект. Народ поверил, что справедливости можно добиться, и в результате количество исков о требовании материальных компенсаций за врачебные ошибки значительно выросло. Суммы же стали снижаться.
— Суд щадит бюджеты больниц, — пояснят Коптеева. — Я не могу утверждать — за руку не ловила, но вправе полагать, что система договаривается негласно между собой о максимальной предельной сумме. Понятно, что бюджет не резиновый. Но вместо того, чтобы устранять изначальные причины, государство привычно начинает экономить на своих гражданах.
Простая математика
В ассоциации «Юристы России» добавляют, что самая распространенная причина, по которой чиновники отказываются повышать «тарифы» на жизнь россиян, — это кризис и «непростая экономическая ситуация в стране». А высокие компенсации — новая нагрузка на бюджет и бизнес.
— Когда мы говорим о компенсациях, мы говорим о причине и следствиях. Компенсация — это следствие. А нам надо чинить причину, — убеждает адвокат Ирина Фаст. — Если человеческая жизнь стоит копейки, то бизнесу невыгодно вкладываться в безопасность. Это простая математика.
Среди юристов, занимающихся исками о возмещении ущерба, очень популярна история об автомагнате Генри Форде. У автомобиля обнаружилась проблема — при лобовом столкновении он мгновенно загорался. Было много летальных случаев среди водителей и пассажиров. Инженеры начали разбираться. В конце концов пришли к выводу, что во всем виноваты технологические особенности, вызванные стремлением удешевить конструкцию автомобиля. Исправлению они не подлежат. Единственный способ не подвергать опасности водителей — отозвать машину с рынка. Созвали экстренное совещание. Руководство завода взвесило: на одной чаше весов — отзыв автомобилей и связанные с этим огромные убытки; на другой — ничего не делать и просто платить пострадавшим компенсации. Второй вариант оказался выгоднее. Завод «Форд» оставил тогда все как есть.
— Это реальная история, — подводит итог Фаст. — Она произошла сто лет назад, но выбор что дешевле — сегодняшняя реальность. Если человеческая жизнь стоит 100 тысяч, то бизнес, считающий издержки, не будет вкладываться в безопасную среду. Это гораздо дороже, чем заплатить за смерть. «Зимняя вишня» — яркий пример. Я мечтаю, чтобы люди, столкнувшиеся с утратой, пусть это будет во Владивостоке, Москве или где-то еще, понимали, что, придя в суд, выйдут оттуда с определенным результатом. И чтобы это результат не зависел исключительно от воли судьи. Я хочу, чтобы бизнесу стало невыгодно экономить на безопасности.
