В этом году в середине апреля загорелось Забайкалье, а на майские праздники полыхают уже Курганская и Амурская области. В последнее время стихия беспощадна — по всей России, и особенно на Дальнем Востоке, прошедшей зимой пожаров не было всего две недели: в период от католического до православного Рождества. Забайкальский край вновь разгорелся на майские праздники, это вызывает колоссальные убытки, Курганскую область еще только предстоит окончательно потушить.

В рамках восстановления Забайкалья Президент Владимир Путин 26 апреля подписал указ о мерах по ликвидации последствий природных пожаров на территории края. «Лента.ру» попыталась разобраться, почему главе государства пришлось пойти на такой экстраординарный шаг, в чем кроются причины постоянно повторяющихся пожаров в Сибири и на Дальнем Востоке и какие меры для этого нужно предпринять.

Жуткая стихия

4 мая 2019 запомнится жителям Курганской области надолго — лесные и природные пожары, с большим трудом потушенные накануне, вспыхнули с новой силой. Огонь подошел вплотную к областному центру, несколько населенных пунктов, входящих в столичный муниципалитет, оказались в эпицентрах пожаров. Люди выбегали из домов, даже не успевая взять необходимые вещи. Был объявлен режим чрезвычайной ситуации (ЧС). Стихию подстегнули сильный ветер до 11 метров в секунду и сухая погода. Огонь почти подошел к железнодорожному мосту через реку Тобол, на подъезде к которому был остановлен состав с нефтепродуктами. Один из сотрудников МЧС так прокомментировал журналисту Znak.com сложившуюся в регионе ситуацию: «Как жителям объяснили, горит вся Курганская область — и один вертолет не справится».

На юге и юго-востоке Забайкальского края объявлен режим ЧС, который действует по настоящее время. Началось все 19-го апреля. Здесь тоже штормовой ветер в свое время значительно усилил распространение стихии, в результате которой погиб один человек, а травмы получили около 30 жителей края. Сгорело 99 домов в 17 населенных пунктах, пострадали 113 фермерских хозяйств и чабанских стоянок, уничтожено 12 тысяч голов скота. Ущерб оценивается почти в 600 миллионов рублей, хотя «Ленте.ру» назывались и более впечатляющие цифры. Всего потерпевших в той или иной степени оказались 645 человек.

Из-за чего обычно возникает пожар? В пресс-службе федерального учреждения «Авиалесоохрана» «Ленте.ру» назвали несколько причин, объединенных странным и мало рациональным равнодушием людей к страшной стихии. Часто охотники, рыбаки, собиратели кедровых орехов и ягод оставляют в лесу непотушенный костер и спокойно продолжают свой путь. Но основная часть пожаров возникает на землях сельхозназначения, на приусадебных участках или сразу за ними. Люди жгут траву на границе леса. «Жители выбрасывают сухую траву со своего огорода, поджигают ее, потом бросают грабли и идут пить пиво, — эмоционально прокомментировали в пресс-службе «Авиалесоохраны». — А ветер подул — и все разлетелось». Вторая причина в том, что жгут поля, прилегающие к дачным участкам, не прокладывая заранее никаких барьеров на пути движения огня. Третья причина — подростки-пироманы.

Случается, что собственники держат земли сельхозназначения нераспаханными. Так делается в надежде найти инвестора и когда-нибудь построить на этих землях коттеджные поселки. Трава там растет годами, ее не скашивают, — и она очень сухая. Самый простой способ от нее избавиться — поджечь. Так владельцы сельскохозяйственных земель регулярно сжигают на своей территории прошлогоднюю траву, не обеспечив элементарных требований пожарной безопасности, несмотря на существующий запрет, установленный правительством еще с 2015 года. Даже если просто поля вспахали бы по периметру, огонь дальше не перекинулся бы, остановившись на краю борозды. В большинстве случаев этого сделано не было.

И в Забайкалье, и в Амурской, и в Курганской областях пожары начинались в полях. Президент России Владимир Путин предложил рассмотреть вопрос об изъятии земель у тех собственников, которые не соблюдают требования пожарной безопасности. Такая мера может грозить тем, кто будет нарушать нормы систематически. Собеседники «Ленты.ру» единодушно считают, что эта мера позволит существенно снизить количество пожаров на землях сельхозназначения и лесных территориях, так как 70-80 процентов всех пожаров начинаются не далее 5 км от населенных пунктов, что говорит о тотальной безответственности наших граждан.

Как справиться с огнем

Специфика действующего законодательства такова, что пожар в поле, значительно удаленном от населенного пункта, трудно тушить силами пожарной охраны МЧС (так как их основная ответственность лежит в обеспечении безопасности людей и населенных пунктов), хотя поля, прилегающие к населенных пунктам — это прямая угроза жилым домам и населению. В свою очередь сотрудники региональных лесопожарных формирований и «Авиалесоохрана» отвечают за охрану лесных массивов и не имеют права тратить выделенные ресурсы на тушение полей. Лесопожарные формирования могут тушить только лесные пожары, а лесопользователи или специализированные учреждения, проводящие работы в лесу на конкурсной основе — проводить противопожарное обустройство опушек леса.

Эта работа поставлена в лесопожарных службах на должном уровне. Когда загораются постройки или лес — их тушат оперативно. Но вот пожары в поле — огромная головная боль для всех ответственных структур. Во-первых, здесь огонь должны тушить дружины органов местного самоуправления и пожарная охрана МЧС. Во-вторых, собственники земли обязаны скосить траву и перепахать поле. Проще говоря, если бы земли сельхозназначения были таковыми не по одному названию, а по сути (были бы перепаханы), то и гореть было бы нечему. Но землевладельцы не хотят, не умеют и зачастую не могут принимать необходимые меры. «Практически все пожары — и в лесу, и в населенных пунктах, приходят с полей», — вот главный вывод, в котором единодушны специалисты, беседовавшие с «Лентой.ру».

Второй важный аспект борьбы с пожарами — структурно-организационный. Борьба с пожарами находится в ведении региональных властей. Для контроля ситуации и для борьбы с лесными пожарами еженедельно собирается федеральный штаб под руководством Рослесхоза, а ежедневно — оперативный штаб. В штаб входят представители Федерального агентства лесного хозяйства (Рослесхоза), Минприроды, Минобороны, МЧС России, Росгидромета, ФБУ «Авиалесоохрана», Департаментов лесного хозяйства по федеральным округам.

На совещаниях в штабах после оценки лесопожарной обстановки в регионах принимаются решения, требующие координации работы и усиления ответных мер всех заинтересованных ведомств. Несмотря на то что решения федерального штаба носят обязательный характер для всех организаций, исполнение этих решений затягивается. В последнее время прокуратура усилила контроль за выполнением решений штаба, но кардинально это проблему не решило.

Подразделения пожарной охраны МЧС были бы готовы принять на себя обязанности по тушению травяных и степных пожаров, но в отдельных регионах это проблематично в связи с недостатком пожарной техники и людских ресурсов.

Региональный и общефедеральный контексты

Разумеется, даже из этой ситуации существует выход. Когда в регионе может быть объявлена чрезвычайная ситуация, то возможно привлекать к тушению пожаров дополнительные силы МЧС и федеральный резерв парашютно-десантной пожарной службы «Авиалесоохраны» Рослесхоза. Но регионы традиционно тянут с принятием решений о режиме ЧС до последнего, поскольку режим ЧС требует дополнительного регионального финансирования, а денег банально не хватает. К чему это приводит, видно на примере Забайкалья.

Именно поэтому президент предложил изымать земли у тех, кто регулярно нарушает правила противопожарной безопасности. Но это тоже не панацея, считают эксперты. Только карательными мерами проблему не решить. Нарушителя накажут, если в очередной раз он сожжет несколько тысяч гектаров, и это справедливо. Но болезнь проще предупредить, чем потом ее лечить. Поэтому указом президента предписано разграничить понятия «ландшафтный (природный) пожар» и «лесной пожар», «разделить сферы ответственности между органами власти и разграничить зоны ответственности подразделений различных видов пожарной охраны», «установить полномочия государственных лесных инспекторов по осуществлению пожарного надзора на землях сельхозназначения, непосредственно примыкающим к лесам».

Специалисты полагают, что можно расширить полномочия федеральной «Авиалесоохраны» до введения режима ЧС на территории муниципального образования и организовать работу на упреждение возникновения повышенной горимости лесов и прилегающих к лесам территорий. Кроме того, явно надо решить технические проблемы авиапожаротушения (точнее, банальную нехватку ведомственной авиации).

Мировой опыт пожаротушения свидетельствует о необходимости муниципальных пожарных дружин в районах с повышенной пожароопасностью. Сегодня в добровольных лесных пожарных дружинах по всей стране около 500 человек. Поэтому надо незамедлительно решить вопросы с их организацией и главное — найти источники финансирования. Тот же мировой опыт показывает, что затраты на муниципальные дружины не идут ни в какое сравнение с убытками, которые возникают при их отсутствии.

И последняя проблема, о которой нельзя не сказать. Совершенно очевидно, что пришла пора выстраивать систему противопожарной пропаганды, которая у нас в стране находится в зачаточном состоянии. Для этого необходимо всего-навсего вернуть в Лесной кодекс положение о том, что эту самую пропаганду надо проводить — в прошлой редакции закона это все было прописано. «Сегодня копейки выделяются только на информационные вывески, которые проходят по статье расходов «противопожарное обустройство лесов». На видеоролик, например, денег уже нет. Пишем письма на телеканалы, просим показать бесплатно социальную противопожарную рекламу, ну и если ее показывают, то только глубокой ночью», — с горечью объясняют «Ленте.ру» в пресс-службе «Авиалесоохраны». Поэтому при каждом удобном случае пожарные просят напомнить — граждане, будьте крайне осторожны с огнем на природе.

В конце ноября в социальных сетях стартовал флешмоб #насилие_в_родах по аналогии с нашумевшей акцией #янебоюсьсказать. Его участницы анонимно делятся историями неуважительного, а зачастую жестокого отношения медперсонала к роженицам. В одноименном сообществе «ВКонтакте» женщины рассказывают о хамстве, агрессии и давлении со стороны врачей, о котором обычно принято молчать. Многие испытывали не только психологический дискомфорт, но и чрезмерные физические страдания даже при том, что оплачивали роды. «Лента.ру» ознакомилась с историями женщин и попросила врача рассказать, насколько они соответствуют реальному положению дел.

Анонимно

Я забеременела во второй раз незапланированно, когда мы переехали в другой город. Еще во время обследования меня слегка насторожила гинеколог. Сыпала цитатами из священного писания, говорила о предназначении женщины, при этом не давая никаких конкретных рекомендаций по поводу беременности. Перед родами не могла попасть в роддом — не было мест. Денег на платные роды тоже не было. Когда попала в больницу, с утра меня разбудила забежавшая впопыхах доктор и сказала: «Вставай, собирайся, пойдем резать тебя [операция кесарева сечения]». На трясущихся ногах пошла в операционную, с трудом забралась на стол.

Анестезиолог 20 минут не мог ввести иглу, орал: «Придут со своими убогими жирными спинами, не найдешь место для укола». Пока мне было плохо и меня выворачивало, врач играл в телефон, говорил: «Ничего, потерпишь, никуда не денешься». Кислород дали секунд на 30, только когда у меня начались сильнейшие рвотные позывы со вскрытым животом. Я потеряла сознание, очнулась уже в реанимации. В послеродовой было немногим лучше. Доктор грубил, никто не показывал первородкам, как кормить, больно щипали за грудь, проверяя наличие молока. Я с боем ушла из роддома под расписку. Отпускать не хотели, устроили скандал. К ребенку любви не чувствую, только стыд перед ней. Плачу постоянно и жалею. Больше рожать никогда не пойду. Надеюсь, что смогу полюбить дочь.

Анастасия Иванова, Санкт-Петербург

Роды проходили в перинатальном центре Алмазова в Петербурге. Рожала дважды и насмотрелась всякого. Во время кесарева мне начали вводить спинальный катетер. С третьего раза получилось. Затем уложили на стол, привязали руки и ноги. В таком положении я пролежала примерно час. Периодически тыкали в меня чем-то острым и спрашивали, чувствую ли боль. Я чувствовала. Потом пришел завотделением и констатировал, что я вру, потому что ничего не могу ощущать после тройного укола анестезии. Надели на меня маску. Ясное дело, в такой момент тебя охватывает животный ужас. Больно, дышать нечем, руки и ноги скованы, как на пытках.

Мысленно я попрощалась и с малышом, и с жизнью. Очнулась уже в палате. В реанимации было уже не до злости — просто хотелось, чтобы этот ад закончился. Отпустили меня почти сразу — мест не было, да и медперсоналу особого дела не было тоже. После того случая доверия к врачам нет никакого. Остался только всепоглощающий страх за сына.

Анонимно

Это был 2013 год, моя первая беременность. Все проходило очень легко: я летала, прыгала, бегала, делала ремонт дома, у меня даже не было токсикоза. Анализы — хоть на выставку, на УЗИ здоровый мальчик. Готовилась к родам, как к празднику. Срок шел к 42 неделям. Гинеколог не торопила в роддом, говорила: «Все и так хорошо». Схватки начались дома: ровные, как по учебнику, интервал постепенно уменьшался.

Поехала в роддом — сказали, что приехала рано, потому что семь минут — слишком большой интервал, нужно три. И места у них сейчас нет, не в коридоре же меня класть. Я верила врачам безоговорочно, вообще не спорила. Поехала домой. Сделали укол, чтобы смогла дома поспать. Когда я проснулась, схватки были хаотичные и очень болезненные. Я в роддом. Через два часа прокалывают пузырь, а там мясо — вовсю отслойка плаценты. Делали экстренную операцию, сын не выжил, прожил всего час. Спустя 3,5 года я родила второго, врачи с меня буквально пылинки сдували. Но как потеряла первенца из-за халатности и лени врача — никогда не забуду.

Мария Постовская, Новый Уренгой

Я рожала в 2012 году. Примерно за неделю до родов мой брат договорился с персоналом больницы, где у него было много знакомых, и устроил меня туда. Купил врачам торт, шашлыков и по бутылке вина. Но в день родов, к моему сожалению, дежурила другая смена. Когда начались роды, я уже тужилась, а акушерки ничего не делали, говорили, что без заведующей начинать нельзя. И пока она не пришла — они сидели и просто смотрели.

От боли я кричала матом. Одна из них орала, чтобы я не ерзала по креслу, иначе буду покупать им новое. Еще говорили: «Чего орешь, как дура, сама знала, что такое беременность, должна была готовой быть к этому». Врач говорила: «Как родишь — будешь халат мне отстирывать от своей крови». В итоге родила с горем пополам. В палате я провела пять дней, все это время спала на окровавленной простыне, стелила какие-то пеленки поверх. Спустя трое суток после выписки у меня открылось кровотечение, отвезли на скорой в больницу. Выяснилось, что у меня расхождение швов, еще и занесли инфекцию. Пролежала в больнице месяц, в итоге у меня пропало молоко.

Анонимно

Рожала по дорогому контракту в надежде, что это даст мне хоть какие-то преимущества. Схватки начались поздно, в 41 неделю. В роддом я не торопилась, было нехорошее предчувствие. Дома пробыла пять часов. Под утро все же решилась, и муж вызвал такси. Когда меня осмотрела мой врач, то повредила шейку матки, пошла кровь. Она сказала, что шейка открывается, но очень медленно, и что вообще плохо рожать в 41 неделю. Якобы беременность переношенная, ребенок страдает, и надо делать кесарево. Мне было так страшно, все мысли были только о ребенке. Муж стал настаивать на том, чтобы дать время шейке раскрыться, как-никак роды первые. Но врач продолжала клевать меня, говорила, что я безответственная мамаша, что убью малыша.

В слезах я подписала согласие на кесарево. Потом узнала, что врач просто спешила домой и не хотела ждать, пока я разрожусь. Операция прошла тяжело, в послеродовом периоде было множество осложнений, кровотечения, боли в спине после анестезии. Через месяц у меня обнаружили венерическую инфекцию, которую занесли в этом роддоме. Из-за воспаления в маточных трубах образовалось множество спаек, теперь ставят непроходимость и бесплодие. Я так жалею, что согласилась на операцию. Больше у меня никогда не будет детишек.

***

Любовь Ерофеева, врач-гинеколог, генеральный директор Российской ассоциации «Народонаселение и развитие»

Я много лет проработала инспектором в акушерском отделе Минздрава. Ежегодно мы проводили анализ поступающих жалоб. В меньшей мере они касались профессиональных ошибок и промахов, большинство жаловались на отношение, обидные и оскорбительные слова. Даже если у женщины какое-то осложнение, куда больше ее ранят безразличие, грубость и унижения, от которых она потом очень долго не может очухаться. Именно это обычно становится поводом жаловаться в официальные органы.

Стоит сказать, что подобный негативный опыт достался нам из советских времен, но с ним можно бороться. Наши медики из тех же поколений, что и роженицы, ожидать от них особой галантности не приходится, с одной стороны. С другой стороны, акушерская специальность — одна из наиболее напряженных. Это высочайшая, по сути двойная ответственность за жизнь — и матери, и ребенка. Все это нисколько не оправдывает грубых и резких выражений, но, по всей видимости, это своеобразная защита. Среди акушеров очень высок уровень выгорания, а еще и деформации, связанные с профессией.

Мы пытались с этим бороться. Я должна сказать, что ничем другим, кроме специальных тренингов, достичь кардинальных изменений невозможно. Поэтому я вижу в новой системе непрерывного последипломного образования возможность введения курсов повышения квалификации — в том числе этики общения с пациентами. Это позволит медикам отвлекаться от рутинной каждодневной работы, попадать в другие коллективы и копировать хороший опыт.

Опыт деторождения должен сохраняться у женщины со знаком плюс, а не со знаком минус. Преодолеть грубость в системе здравоохранения — не самая простая задача, это характерно для всех сфер. В торговле и общепите постепенно ситуация налаживается. Медицина — следующая на очереди. Нельзя добиться значительных результатов простым увеличением жалования. Никакая оплата не может остановить хамство. Есть еще и такой нюанс: профессия акушеров-гинекологов связана с властью. Некоторые ею наслаждаются: пользуются по поводу и без. Когда это делается для того, чтобы женщина внимательнее относилась к словам специалиста, — это одна история. Другое дело, если цель — получить ощущение, что ты здесь царь и бог.

С хамством можно столкнуться вне зависимости от того, платные роды или бесплатные. Их принимают одни и те же люди, которые сами постоянно слышат грубости, например, в магазине и транслируют дальше — на роженицу. Нужно принимать во внимание и то, что условия у наших медиков сложные, нагрузки повышенные и стрессовые, график работы ненормированный. Но все это ни в коем случае не может быть оправданием озлобленности.