Ремонт стиральных машин на дому.
Ремонт посудомоечных машин Люберцы, Москва, Котельники, Жулебино, Дзержинский, Лыткарино, Реутов, Жуковский, Железнодорожный. Раменское. 8-917-545-14-12. 8-925-233-08-29.
Как столичный метрополитен помогает молодым исполнителям
Проекту «Музыка в метро» уже больше четырех лет. В самом начале в подземке выступало всего 30 певцов и творческих коллективов. Сейчас их уже больше 200, а музыкальные площадки в прошлом году были впервые открыты и за пределами метрополитена. О том, как развивается проект, — в материале «Ленты.ру».
С каждым годом проект «Музыка в метро» становится все популярнее. Его организаторами в 2016 году выступили Московский метрополитен совместно с Департаментом транспорта Москвы при поддержке Департамента культуры и Московского продюсерского центра. Цель очевидна не только для слушателей, но и для участников: музыкантам интересно показать свой талант, приобрести новых слушателей, а пассажирам метро — познакомиться с исполнителями и зарядиться положительными эмоциями.
Весной 2016 года проект «Музыка в метро» стал долгожданным событием для многих городских музыкантов, которые начали официально давать концерты на специально организованных площадках. В начале старта проекта выступали 30 музыкантов и коллективов. Тогда им выделили три площадки — на станциях «Курская», «Маяковская» и «Выставочная», отличающихся по своим архитектурным особенностям. Основными критериями при выборе места стали хорошая акустика и наличие площадки, которая, с одной стороны, была бы доступна для максимального количества пассажиров, а с другой — не мешала бы им. Каждая площадка должна просматриваться с камер видеонаблюдения для обеспечения порядка и безопасности как музыкантов, так и пассажиров.
В 2017 году эксперимент признали удачным и увеличили количество площадок до 15. Во втором сезоне проекта отборочные испытания прошли уже 200 команд, артисты могли выступить на любой из 18 специальных площадок в метро и на МЦК. Сегодня в метро 33 площадки проекта. В 2019 году площадки «Музыки в метро» были впервые открыты за пределами метрополитена —- в павильоне Московских центральных диаметров и на площадке Даниловского рынка у станции метро «Тульская».
Подобные проекты много лет действуют в метрополитенах Лондона, Нью-Йорка, Парижа и Барселоны. Но там музыканты платят за свои выступления на площадках. В отличие от других городов мира, участники проекта «Музыка в метро» Московского метрополитена выступают абсолютно бесплатно, а все деньги, вырученные от представлений, они забирают себе. Достаточно пройти кастинг — и музыкант в проекте.
Живые прослушивания музыкантов проходят перед членами профессионального жюри, в которое входят представители Московского продюсерского центра, музыкального училища им. Гнесиных и музыкального училища им. Шнитке. Также музыкантов прослушивают приглашенные звезды шоу-бизнеса, продюсеры, известные музыкальные деятели, эксперты в сфере культуры и развлечения. Ежегодно состав жюри обновляется.
В разные годы в составах жюри были Антон Беляев, Manizha, Вахтанг, Brandon Stone, артисты лейбла Black Star Inc., директор фестиваля «Шокофест» Елена Лилеева, директор Московского продюсерского центра Андрей Петров, программный директор Радио Jazz Петр Дмитриев, программный директор радиостанции «Наше Радио» Анастасия Рожкова, певица Виктория Дайнеко, пианист и композитор Кирилл Рихтер, певец, продюсер, солист золотого состава группы «На-На» Владимир Левкин, участница «Фабрики звезд-7» Корнелия Манго и другие музыканты и эксперты в сфере культуры и развлечений.
В метро выступают коллективы в различных стилях. Например, солист группы Mulerman Band Яша Мулерман — неординарный скрипач, способный на необычные импровизации, коллективы с балалаечниками («Лады» и «Оркестр КУШ») могут понравится любителям традиционной народной музыки и современных хитов под звуки балалайки, Николай Рябуха — обладатель уникального бархатного баритона, а участники духового коллектива Brevis Brass Band на своих выступлениях еще танцуют и устраивают из них настоящие шоу.
Кстати, на площадках столичного метрополитена выступали и настоящие звезды: Полина Гагарина, Григорий Лепс, Дмитрий Маликов, Валерий Сюткин, Лолита, Manizha, оркестр «Спасская башня» и рок-группа «СерьГа», Zivert, Мот, Natan, MARUV, Ирина Нельсон, Дана Соколова, Андрей Гризли, группа Cream Soda, шоу барабанщиков Vasiliev Groove и Мальбэк и многие другие.
Для большинства исполнителей такие выступления — отличный шанс заявить о себе и своей музыке, получить поддержку среди пассажиров. У многих из них появляются поклонники, которые специально спускаются в метро, чтобы послушать любимого певца или музыкантов. К примеру, на площадке проекта в вестибюле станции «Курская» послушать музыкантов с 10 до 17 часов могут более 24 тысяч человек, а вечером — свыше 8 тысяч.
Доступное время для выступлений не включает часы пик, чтобы не создавать дискомфорта пассажирам. Существует и свой регламент для выступлений. У каждого музыканта и коллектива есть личный кабинет на сайте проекта, где они самостоятельно могут забронировать место и время для своих выступлений, а также следить за календарем занятости. За один раз каждый может забронировать максимально пять выступлений. Как только одно выступление состоялось, то открывается возможность забронировать следующее. Каждое выступление длится не более двух часов.
Можно констатировать, что проект продолжает активно развиваться. С момента его запуска в 2016 году в 8 раз выросло количество его участников, в 11 раз — число площадок для выступлений артистов. 245 исполнителей и коллективов отобрали для участия в новом сезоне «Музыки в метро» в 2019 году. Всего около 2 тысяч артистов прислали заявки на участие в конкурсе.
В этом году, 27 января, открылся прием заявок на участие в пятом, юбилейном сезоне проекта «Музыка в метро». За три дня с начала нового сезона поступило более 150 анкет-заявок от артистов, желающих участвовать в проекте, а на сегодняшний день их уже более 500. Сбор заявок на сайте www.music.mosmetro.ru продлится до 22 марта. После этого участникам проекта предстоит выступить перед членами жюри. Этот выбор финалистов будет особенно сложным, отмечают организаторы. Много заявок от артистов с необычными музыкальными инструментами. Среди них индийский ситар и канджира, ударный инструмент ханг, русская волынка, огромная балалайка и даже посох дождя. Музыканты, получившие годовую аккредитацию на выступления, выступают с середины мая.
В обывательской среде принято считать, что в России представителей секс-меньшинств не преследуют, просто не дают им устраивать парады и пропагандировать нетрадиционные отношения среди несовершеннолетних. Однако в стране есть люди, которые целенаправленно борются с представителями ЛГБТ-сообщества. Один из наиболее известных — Тимур Булатов, хвастающий тем, что «уволил» уже почти сотню учителей. Чтобы стать объектом охоты для созданного Булатовым проекта «Действие», педагогу не обязательно быть представителем секс-меньшинств — достаточно просто поговорить с детьми о толерантности. В беседе с корреспондентом «Ленты.ру» активист рассказал, зачем и при чьей поддержке выполняет «санитарные функции» в учительской среде, а также о том, что Земля плоская.
«Ленин был педерастом»
«Лента.ру»: Расскажите о проекте «Действие», занимающемся выявлением представителей ЛГБТ-сообщества среди российских учителей.
Булатов: Проект находится под руководством организации «Первый нравственный российский фронт». «Действие» — это прежде всего мусульманское движение. Однако де-факто никому, кроме меня, обозначенная вами работа сегодня не важна.
А когда это стало важным для вас?
В 2008 году моему ребенку было три года. А я тогда купил самый мощный компьютер из тех, что вообще продавались. У меня подход к жизни такой, что я стараюсь максимально глубоко проникать в любой вид деятельности, которым занимаюсь. И я стал изучать принципы систематизации данных, поиска данных, основы программирования, хакинг и так далее. Любимым занятием было выбрать точку на карте — любой город — и выяснить, какие ролики пользуются максимальной популярностью именно в этой точке мира. Систематизировал данные по YouTube.
И вот я нахожу в Канаде видеоролик, пользующийся там наибольшей популярностью, где две девочки 11-13 лет прыгали на кровати и раздевались, а внизу педофилы давали им всякие комментарии, подсказывая, как нужно двигаться и так далее. Судя по обстановке, съемки велись где-то на территории бывшей советской республики. Увидел я этот видеоролик в 23 часа. К четырем часа утра я вскрыл этот аккаунт на YouTube, скачал все видео, уничтожил канал и нашел по IP-адресам, откуда они выходили. Это оказалась Украина, Одесса, еврейская школа.
Стал тут же рассылать письма повсюду. Это была ночь на первое сентября. И уже утром школа была окружена полицейскими машинами. Прокуратура туда приехала. Телефон у меня разрывался.
Тогда я понял, что никому кроме нас — простых людей, воспитывающих своих детей, заниматься выявлением педофилов неинтересно. А мы — родители — заинтересованы именно в превентивной борьбе с этой нечистью, еще когда конкретного преступления в отношении наших детей не совершено, но планы такие есть.
С тех пор только по России мне удалось посадить 12 педофилов. Сотрудничал в деле по выявлению таких уродов с Интерполом, за что мне даже благодарность выписали.
С педофилами все понятно, но причем здесь ЛГБТ?
На определенном этапе произошла корректировка цели. Я, как человек системно мыслящий, принялся искать максимальное сосредоточение вражеского контингента.
Работая координатором движения «Охотники за головами», я занимался связями с общественностью и СМИ. Расстался я с ними из-за того, что у его руководителя тоже выявил проблемы с нравственностью. Ведь я проверяю и друзей. Так вот, я ему говорил, что рассадником педофилии является ЛГБТ-сообщество, а он со мною не соглашался. Говорил, что преследование геев и лесбиянок — это гнилое дело, на нас все СМИ накинутся, и все такое. В итоге он сам оказался «заднеприводным».
Однажды мне пришлось побывать на одном гей-параде, где я, кстати, познакомился и обменялся координатами с Виталием Милоновым, правда, он это знакомство затем отрицал. Он казаков привел, а я от нашего мусульманского движения привел муллу. И мы провели сначала православный, а затем мусульманский молебен. Все были на одной волне. С тех пор я основной упор стал делать на среду ЛГБТ.
А потом я понял, куда они проникли: в высшие учебные заведения, школы, детские сады. И понял, что им там не место.
Так в чем же от этих людей вред?
Тут не нужна статистика. Есть математика. Берем данные об общем количестве населения Земли. Где-то от 5 до 7 процентов людей принадлежат к секс-меньшинствам. Теперь посчитаем концентрацию педофилов в ЛГБТ-среде — и все.
А есть какие-то цифры?
62 процента.
Это в интернете вы нашли?
Да можно просто взять калькулятор и посчитать. Тут не нужны статистические агентства. Калькулятор, здравый смысл и знания за четвертый класс о пропорциях. Потом есть официальные данные МВД о том, что более половины (54-56 процентов) половых преступлений совершаются гомосексуальным методом.
Есть еще психиатр из института Бехтерева. В интернете ее часто можно видеть. Она говорит, что мои выкладки верны, но даже они немного занижены, потому что есть такая штука, как инициация через педофилию к педерастии.
Это как?
У нас крайне неразвит институт реабилитации жертв педофилов. Эти люди остаются наедине со своим горем. И 92 процента жертв совершат такое же преступление рано или поздно. Это социальный вирус, который передается через насилие, оставляя рану на психике человека.
Это я понял году в 2010-м и стал работать конкретно против всех этих педерастов, лесбиянок, транссексуалов и так далее. Через психиатров и сам я понял, что это самая управляемая часть населения. Их можно очень легко побудить к аморальным действиям.
Мудрые мира сего используют секс-меньшинства для достижения политических целей. Все революции у нас были сделаны кем? Ленин был педерастом. Французская революция — они там все были извращенцами. На той же самой Украине…
Как вы получаете информацию о представителях ЛГБТ и как много их, на ваш взгляд, работает в российских школах?
Не в каждой школе они есть, но есть толерантные к ним люди. Если какой-то учитель заведет разговоры о гендере хотя бы — что якобы это некий социальный конструкт и его можно выбирать, ко мне эта информация рано или поздно придет. От самих школьников.
Меня в основном, кстати, узнают подростки. Они мне рассказали об учительнице, которая была стриптизершей. А еще о ее коллеге, подрабатывавшей моделью на показах нижнего белья.
У меня есть информаторы, в том числе в ЛГБТ-среде, которые сообщают мне о планах активистов. Кто-то бесплатно, кто-то за небольшое вознаграждение. Я с ними общаюсь, у меня есть информаторы из той среды. Они разделяют мои позиции и все почти рассказывают, что не были педерастами с рождения. Их инициация произошла в детском или подростковом возрасте. Этих людей можно и нужно лечить.
Но болезнью официально это ведь уже не является. В психушку их уже не примут.
Мы в России имеем право использовать все версии МКБ, а не только последнюю. Кстати, в следующей, одиннадцатой версии, уже хотят гомофобию сделать психическим заболеванием, а трансгендерность — вариантом нормы.
«Уничтожаю всякую погань»
Как вы добиваетесь увольнения не понравившихся вам педагогов?
Есть статус учителя. Есть ФГОС, где говорится, что морально-нравственные качества учителя в работе и в жизни являются основополагающими для воспитания у подрастающего поколения патриотизма, нравственных ценностей и так далее. Вот это «в жизни» и помогает мне увольнять любого поганца из школы.
И скольких учителей вы так «уволили»?
Примерно 90 человек. Петербургские учителя уже очень хорошо обо мне знают. Вернее, знают, что есть такой чувак в тюбетейке и зовут его Тимур.
Недавно был праздник, День учителя. Я его отмечаю уже как свой. Для учителей я — как волк в лесу: «уничтожаю» (в кавычках, но слово хорошее) всякую погань, которая позорит древнейшую и самую уважаемую на свете профессию.
Есть такое понятие, как исполнение родительских обязанностей. И я чувствую, что игнорирование подобных угроз для своих детей — это правонарушение со стороны его мамы и папы. Все, кто молчат, виновны.
То есть родители должны полностью контролировать личную жизнь учителей?
Да. Кто с кем. Какие у него политические взгляды, ходит ли он в церковь или в мечеть. Я не беру какие-то биологические подробности.
Что вы можете рассказать о себе и своей семье?
Я родился на Урале, в Свердловске-45. Моя мама руками своими изготавливала то, чего до сих пор боятся США. И папа тоже. Мы оттуда уехали, когда я учился в четвертом классе, потому что я сильно болел. В общем, там бывали радиоактивные выбросы, и у меня из-за них развился аналог ревматизма, как у пожилого человека. Болели все суставы.
Уехали мы в Ивангород, в Прибалтику. Родители перешли работать на другое предприятие.
Сверловск-45 был весьма милитаристским городом, там зарождался стрелковый спорт. Шипулин, к примеру, оттуда. Я сам мастер спорта по стрельбе, отец — международник. Он оружейный мастер и ювелир. И я тоже. Он не углублялся в кузнечное дело, но я считаю себя обязанным поднимать фамильное родовое ремесло. Фамилия у меня Булатов, и я кузнец ручной ковки. По образованию я художник по металлу.
«Прокурор был педераст»
Как вы угодили в тюрьму?
Да, меня пытались запереть в Кресты (тюрьма в Санкт-Петербурге). Именно пытались.
Я просто устал пилить золото на верстаке и решил заняться бизнесом. Отучился в одной серьезной школе столичной с иностранными преподавателями от одной фирмы. Занимался на уровне топ-менеджера продажами бронестекла. У меня были заказы от крупнейших банков. ДПС-кабины вокруг КАДа все бронированы нашим стеклом. Были многомиллионные выручки. Я, как человек не очень грамотный финансово, просто потерял небольшую сумму — около 148 тысяч. Часть из них нашли. Я доплатил из своих. Однако завистливый замгендиректора написал на меня заявление в БЭП о растрате. В 2006 году возбудили на меня дело, но я показал справку, что все выплатил.
А в 2008 году, когда я стал активно бороться с педофилами, вдруг выяснилось, что меня заочно осудили на 2,5 года. Без меня и моих адвокатов. И приговор положили под сукно до 2014 года.
Всплыло все только тогда, когда я должен был ехать в Москву на телепередачу, чтобы рассказать о десяти выявленных мною педагогах — педерастах и лесбиянках — в прямом эфире, с фотографиями, досье и претензиями.
За день до выезда меня задержали в районе проспекта Просвещения и повезли в Кресты. Я семь месяцев из-за решетки отменял приговор и добился увольнения судьи. Мне смягчили статью, оштрафовали и не оправдали только лишь потому, что замириться в суде мне было не с кем — фирма прекратила существование в 2009 году.
На суд приходили активисты из ЛГБТ-альянса. Мы их оттуда выгнали.
Как вам жилось за решеткой? И как вы относились к характерным для мест лишения свободы гомосексуальным контактам?
У меня все было в порядке. В моей камере был аэрогриль, стиральная машина, горячая вода, большой телевизор на стене и интернет, но я не мог от себя вести через сеть какую-то деятельность, чтобы не подводить людей, создавших мне такие условия.
Я считаю, что нужно вводить уголовную статью за гомосексуальность и гомосексуальные контакты в тюрьмах. Добавлять срок людям, вступающим в такую связь.
Родители вас воспитывали в строгости?
Родители как родители. Они научили меня работать и вообще все делать на отлично.
В Прибалтике маму поразила местная молодежь — разнузданная, матерящаяся, не уважающая старших. И чтобы у меня не оставалось свободного времени на праздные прогулки, я уходил в 7:30 из дома и возвращался, когда шла вечерняя программа «Время». Домашнее задание делал на переменах — иначе бы просто не успевал.
В армии служили?
О моей службе в армии я рассказывать не могу. Скажу лишь, что была снайперская школа и несколько заданий. Все. Об этой части своей жизни я рассказывать не могу.
Был в Донбассе в течение пяти дней. Пока жена с ребенком были на отдыхе за границей. Поехал, посмотрев видеоролик, на котором в донецкую школу попал снаряд, и оттуда вынесли пятерых мертвых детей. Девять пораженных целей — иностранных военных специалистов, и я уехал. Наводчик при последнем отходе был ранен в ноги, и я его еле дотащил до базы. После чего уехал, восприняв это как сигнал от Всевышнего. Мол, хватит, Булатов.
«Я адепт теории плоской Земли»
Религиозность вам прививали с детства?
Я не помню, чтобы у нас дома был Коран. Он появился потом, когда я вырос. Религиозными были бабушки и дедушки, иногда приезжавшие к нам в гости.
Сам я однажды просто посмотрел на небо и понял: что-то там есть, и не все в нашей жизни зависит от нас. Начал искать, интересоваться. Отец у меня башкир, мама — татарка, поэтому я пошел по пути ислама, но параллельно изучал православие, иудаизм и буддизм.
Но жена у вас пока одна?
Да. Мы не находимся в состоянии войны, чтобы плодить воинов. А для чего несколько жен нужно? Чтобы рожать больше детей. Мы с женой были одноклассниками в школе. У нас один ребенок, и вряд ли появится еще.
Вы часто говорите, что боретесь с либералами как таковыми.
Я пытаюсь сделать эту страну лучше. Каждый день звоню в полицию по несколько раз и сообщаю о замеченных мною правонарушениях.
Либералы говорят о толерантности и уважении, но у меня есть право, закрепленное в Конституции — главном законе страны (к которому у меня тоже есть претензии), на личное мнение, воспитание своего ребенка согласно своим религиозным и морально-этическим взглядам.
Либералы же насильно навязывают свои ценности и говорят, что я плохой, называют гомофобом. Я такой же человек, как они.
Но ведь именно либералы отстаивают права граждан перед лицом государства, в том числе право родителя на контроль за ситуацией в школе, за педагогами. Разве не так?
У них нет прав. У тварей из ЛГБТ-движения нет прав. Это больные животные.
Я написал президенту, сообщил ему, что проблем у меня много, но я решу их сам. В администрации президента собрали обо мне всю информацию, даже карту из Елизаветинской больницы взяли. В итоге половину ипотеки за трехкомнатную квартиру мне оплатило мое любимое государство.
Но кто же вас задерживал и отвозил в Кресты в 2014 году, разве не любимое вами государство?
Государственные органы, которые были в сговоре с ЛГБТ-активистами. Мы это доказали, и именно поэтому судья была уволена. Прокурор был педераст.
А за экстремизм вас не пытались привлекать?
Попытки были, но ничего не получилось. Вызывали в Центр «Э», спрашивали, почему я говорю именно так. Я все объяснял. И, кстати, ЛГБТ — это четыре разные социальные группы.
Вы боретесь с теми, кто говорит о гендере и толерантности к секс-меньшинствам в школе, но ведь такие взгляды являются естественным следствием изучения биологии и вообще естествознания в нынешнем его виде.
Если в школе преподают всякую чушь, то это значит, что там о нравственности нельзя говорить?
Нравственность в религиозном и светском понимании отличаются. Согласно конституции, у нас светское государство, в котором все люди имеют равные права — и представители секс-меньшинств тоже.
У человека есть право на жизнь и так далее, но нет права у него распространять педерастию в детской и подростковой среде, потому что у нас законодательно это запрещено. Хвала Всевышнему.
В Санкт-Петербурге это все началось, и скоро в других странах будут принимать решения о запрете пропаганды ЛГБТ.
Тогда нужно идти дальше: запрещать преподавать в школах теорию эволюции и не божественного происхождения человека. Если человек — животное, хоть и высокоразвитое, как можно предъявлять к нему претензии по поводу его сексуальной ориентации, если подобное есть и в природе его млекопитающих сородичей?
Все говорят, что есть теория Дарвина, а не факт Дарвина или закон. Я не верю в теорию эволюции. Сейчас другие знания распространяются. Я вот поддерживаю мнение о том, что наша Земля вовсе не вращающийся в космосе шар. Как тело вращения она не подчиняется законам физики, и я это доказал учителю физики на уроках в девятом классе. Мой вес в Санкт-Петербурге должен быть на 17,5 процента меньше, чем на экваторе. Сила тяготения тоже не должна быть одинаковой.
А какая наша планета? Плоская?
Я по угловому расстоянию могу посчитать, что Солнце от меня не в миллионах километров находится, а в шести-восьми тысячах. Я адепт теории плоской Земли. Я еще в школе учителю доказал, что вся эта шарообразная теория — ложь полная. У меня физичка убегала в коридор в слезах.
Ясно. Давайте вернемся к теме нашего разговора. Что вы будете делать, если государство перестанет преследовать ЛГБТ?
Если мне государство не будет помогать бороться, я возьму винтовку и просто буду их тупо отстреливать.
В Европу мне уже ход закрыт. К своим родителям, которые живут в Эстонии, я приехать не могу, а если все же решусь — то меня арестуют. Я сделал запрос в наш МИД, и мне ответили, что лучше не экспериментировать.
А все потому, что некоторые ЛГБТ уехали за границу и написали на меня заявление, что я их тут угнетал. Хвала Всевышнему, что меня Россия не выдает этим странам.
Когда жена моя ездила во Францию, педерасты из альянса натравили на нее полицию. Думали, я вместе с ней приехал. Ведь я и правда публиковал фотки оттуда, сопровождая комментариями, что везде там грязь, смрад, бездомные.
Но до откровенного насилия дело не дошло?
Нет. Просто задержали минут на пять, расспросили и отпустили. А я разместил тогда в интернете видеозапись, в которой призвал мигрантов-мусульман, приехавших в Европу, совершать над ЛГБТ шариатские суды. Европа — их новый дом, и они могли бы освобождать ее от этой грязи.
Планами на будущее поделитесь?
Скоро в Москве мы планируем публично изъять водительские права у человека, сменившего пол. Кандидат уже есть. Он был когда-то мужчиной и помощником депутата от КПРФ в Госдуме.
Как к вам относятся представители государственных органов, в которые вы обращаетесь с жалобами на учителей?
Меня в штыки не воспринимают, поэтому у меня что-то получается.
В московскую больницу Гоша приехал с мамой из Крыма. Здесь мальчика готовят к сложной операции — трансплантации почки. Десять лет назад у Гоши отказала одна почка, срочно потребовалась пересадка, и донором для мальчика стала мама. Но после того, как Гоша перенес тяжелую ангину, мамина почка перестала работать, необходима еще одна трансплантация. Теперь донором будет дедушка мальчика. Но чтобы операция прошла нормально, почка прижилась и хорошо работала, Гоше жизненно необходимы специальные дорогие препараты.
За свои тринадцать лет Гоша умирал три раза. Первый раз это случилось в детской больнице Нижневартовска, когда ребенку не было еще месяца. У Гоши отказали почки. На глазах врачей младенец стал синеть и задыхаться. Его срочно забрали в отделение реанимации и подключили к аппаратам жизнеобеспечения.
О том, что у младшего сына патология почек, Анастасия узнала еще на 24-й неделе беременности. На УЗИ было отчетливо видно, как почки сильно увеличены.
— Раньше времени не волнуйтесь, — успокоил Анастасию врач, — в 90 процентах случаев почки приходят в норму после первого мочеиспускания.
Но это был не Гошин случай. Мочеиспускание у родившегося ребенка практически отсутствовало. В роддоме ему установили катетер, через который выводилась моча. Ребенка отправили на консультацию в Центр детской онкологии и гематологии в Екатеринбурге.
— У него рак? — в ужасе спрашивала Анастасия. Но врачи не говорили ничего определенного, пока не получили все анализы.
— Поздравляем, — сказал доктор. — Онкология не подтвердилась.
Из онкологического отделения ребенка перевели в урологию. Однако радоваться пришлось недолго. По результатам новых обследований на крошечного Гошу посыпались диагнозы, один другого страшнее: порок развития мочеполовой системы, двусторонний уретерогидронефроз, пузырно-мочеточниковый рефлюкс — заболевание, при котором происходит заброс мочи из мочевого пузыря обратно в почку.
Выход был один: срочное хирургическое вмешательство. К трем годам у Гоши уже не работала одна почка, а вторая функционировала на треть. Мальчик не ходил и не говорил.
Из Нижневартовска семья перебралась в Крым, где отец Гоши получил работу. Тем временем состояние ребенка становилось критическим, врачи рекомендовали срочно искать клинику для пересадки почки.
Второй раз Гошу вытащили с того света реаниматологи из московской больницы Святого Владимира.
В марте 2009 года Гошу привезли в Москву на консультацию к трансплантологу Михаилу Каабаку. Тогда это был единственный врач, который делал пересадку почек маленьким детям. Гоше стало плохо еще в поезде. Мальчик начал кашлять и задыхаться.
— Когда я вбежала в больницу с ним на руках, он висел, как тряпочка, — говорит Анастасия. — Гоша был без сознания, но я чувствовала, что сердечко еще бьется.
Ребенка экстренно реанимировали.
— За считаные часы у Гоши развился сепсис, воспаление легких, начался отек головного мозга, — с ужасом вспоминает Анастасия.
— Врачи сказали: если ваш сын переживет эту ночь, то мы возьмемся его лечить.
Пять дней Гоша дышал через аппарат искусственной вентиляции легких. Мальчику наладили процедуру гемодиализа — очищение крови с помощью аппарата «искусственная почка».
Через два месяца Гоше пересадили почку. Донором стала Анастасия.
— Я даже не раздумывала, отдавать ли мне почку своему ребенку, — говорит мама. — Проблема была лишь в том, что у нас с Гошей разные группы крови. Поэтому для снижения риска отторжения пришлось покупать препарат алемтузумаб, который стоит почти полмиллиона рублей. Деньги собирали по родственникам и друзьям, часть перечислил благотворительный фонд. Папа Гоши сказал, что свою почку он готов отдать сыну в следующий раз, если понадобится.
Пересадка прошла удачно. Мамина почка прижилась, и ребенок начал быстро развиваться, вылез из своей коляски и не просто пошел, а побежал так, что его еле поймали. А через месяц начал болтать сразу целыми предложениями. И надиктовал маме книгу про путешествие в будущее, исследование черных дыр и покорение карманных миров.
— Иллюстрации к своим книгам Гоша делал сам, — улыбается Анастасия. — Он здорово рисует и потрясающе лепит фигурки людей. Сейчас у нас дома уже целая выставка его работ. В последнее время сын стал увлекаться чертежами автомобильных и космических двигателей. Мечтает когда-нибудь полететь в космос.
Гоша с удовольствием ходил в школу и хорошо учился. Пока не заболел ангиной. Местные врачи назначили ему ибупрофен, который был абсолютно не совместим с иммуносупрессивными препаратами, которые принимал Гоша. У мальчика поднялось давление, появилась слабость, из носа шла кровь, он жаловался на боль в сердце и приступы удушья.
— Сердце сына остановилось 11сентября 2017 года, — тяжело вздохнув, говорит Анастасия. — Нам повезло, что это случилось, когда Гоша лежал на обследовании в отделении нефрологии детской больницы в Симферополе. Остановка дыхания произошла прямо на глазах у кардиолога и реаниматолога, во время утреннего обхода. А через несколько минут, когда его везли в реанимацию, остановилось сердце.
«Мотор» Гоши удалось запустить. После обследования выяснилось, что из-за неправильного лечения ангины костный мозг Гоши перестал вырабатывать стволовые клетки. Показатели крови были ниже нормы в десятки раз.
— В первую очередь надо спасти костный мозг, — сказал врач. — А во вторую — спасайте почку, если повезет.
В этот раз Гоше не повезло. Более десяти раз ребенку проводили переливание крови, но его состояние ухудшалось. Уровень креатинина превышал норму почти в 20 раз. В начале 2017 года Гоше установили перитонеальный катетер и наладили процедуру диализа.
В прошлом году Михаил Каабак объявил Анастасии, что спасти Гошу может только еще одна трансплантация почки.
— Свою почку согласился отдать дедушка Гоши — Евгений Михайлович, родной папа отказался стать донором для своего сына, — говорит мама Гоши. — Дедушке 69 лет, он прошел уже все необходимые обследования. Но у них с Гошей тоже разные группы крови. Поэтому для успешной пересадки снова потребуются два препарата: экулизумаб и алемтузумаб. Они снижают агрессивность донорского органа, улучшают его работу и увеличивают срок службы.
Состояние Гоши ухудшается с каждым днем. У мальчика сильно болят ноги. Он не может долго ходить, особенно тяжело даются подъемы и спуски по лестнице. После выпадения молочных зубов постоянные не выросли. Гоша ослабел, большую часть дня дремлет.
Но они с дедушкой готовы к пересадке почки. Вот только она не может состояться без дорогого лекарства.
— Гоша пережил уже три смерти. Я не переживу, если это случится с ним еще раз, — тихо говорит Анастасия. И по ее глазам видно: она говорит правду.
Заведующий отделением трансплантации почки Российского научного центра хирургии имени академика Б.В. Петровского Михаил Каабак (Москва): «У Гоши хроническая почечная недостаточность в терминальной стадии. Ему жизненно необходима срочная трансплантация почки. Донором выступит дедушка мальчика, но у них разные группы крови. Для успешной трансплантации и снижения риска отторжения донорского органа требуются специальные дорогие препараты. Препараты применяются перед операцией, во время операции и после нее».
Стоимость лекарств — 2 624 420 рублей.
Дорогие друзья! Если вы решите помочь Гоше Хамитьянову, пусть вас не смущает цена спасения. Любое ваше пожертвование будет с благодарностью принято.
Для тех, кто впервые знакомится с деятельностью Русфонда
Русфонд (Российский фонд помощи) создан осенью 1996 года как благотворительный журналистский проект. Письма о помощи мы размещаем на сайте rusfond.ru, в газетах «Коммерсантъ», интернет-газете «Лента.ру», эфире Первого канала, социальных сетях Facebook, «ВКонтакте» и «Одноклассники», а также в 172 печатных, телевизионных и интернет-СМИ в регионах России.
Всего частные лица и компании пожертвовали в Русфонд свыше 13,603 миллиарда рублей, на эти деньги возвращено здоровье более чем 23 тысячам детей. В 2019 году (на 12 сентября) собрано 978 560 866 рублей, помощь получили 1330 детей. В 2017 году Русфонд вошел в реестр НКО — исполнителей общественно полезных услуг и получил благодарность президента РФ за большой вклад в благотворительную деятельность. В ноябре 2018 года Русфонд выиграл президентский грант на издание интернет-журнала для потенциальных доноров костного мозга «Кровь5». Президент Русфонда Лев Амбиндер — лауреат Государственной премии РФ.
Серьезная поддержка оказана сотням многодетных и приемных семей, взрослым инвалидам, а также детдомам, школам-интернатам и больницам России. Фонд организует акции помощи в дни национальных катастроф. Русфонд помог 118 семьям моряков АПЛ «Курск», 153 семьям пострадавших от взрывов в Москве и Волгодонске, 52 семьям погибших заложников «Норд-Оста», 100 семьям пострадавших в Беслане.
Из 75 погибших в Иркутске от отравления метиловым спиртом только один был бомжом и вел откровенно асоциальный образ жизни. Все остальные имели свое жилье, большинство — семьи, многие — работу. Лишь некоторых можно отнести к группе лиц, «оказавшихся в трудной жизненной ситуации». Остальные, по местным меркам, — относительно благополучные. При этом все до одного, как погибшие, так и выжившие, имели притяжение к иркутскому району Ново-Ленино. Либо жили здесь, либо работали. «Лента.ру» выясняла, был ли у пострадавших от «Боярышника» выбор и почему они предпочитали концентрат для ванн водке.
«Люди мрут — поберегись!»
Пациенты стали поступать в больницы Иркутска в ночь на воскресенье, 18 декабря. Сразу после полуночи привезли 56-летнюю женщину без сознания. Сначала врачи заподозрили у нее инсульт — смутила характерная неподвижность мимических мышц лица. Но затем число пострадавших стремительно увеличивалось, многие к моменту приезда скорой помощи еще могли говорить, и стало понятно, что речь идет о массовом отравлении алкоголем. К утру был поставлен точный диагноз: «отравление метанолом».
— С коллегами из бюро судебно-медицинской экспертизы нам удалось сделать экспресс-анализы и убедиться, что мы действительно имеем дело с отравлением метанолом, — рассказывает врач медсанчасти Иркутского авиационно-промышленного объединения (ИАПО) Алексей Третьяков. — Воспользовались нашими техническими возможностями и всем поступившим стали проводить гемодиализ, то есть просто подключили их к искусственной почке. Это позволило нам максимально сократить число осложнений.
Тем не менее, несмотря на старание врачей, в больницах (по данным на утро 24 декабря) умерли 44 человека. Дома к этому времени скончался 31 человек.
Лабораторные исследования тел всех 75 погибших однозначно подтвердили: все скончались от отравления метанолом и все его пили. Остатки жидкости в одном из обнаруженных флаконов «Боярышника» лишь подтвердили данные экспертизы — жидкость вопреки заявленному на наклейке этиловому спирту содержит ядовитый метиловый.
Утром 19 декабря по всем домам Иркутска пошли полицейские. Участковые, патрульные, инспекторы по делам несовершеннолетних… Сотрудники полиции обошли всех потенциальных потребителей спиртного и всем говорили одно и то же: «Если ты купил, то не пей, а вылей. Отраву налили, люди мрут — поберегись!» Собственно, именно этот обход спас очень многих: кто не успел опохмелиться, тот и не стал, а тот, кто успел, срочно обратился к врачам.
«Дешевый и вкусный»
Ново-Ленино — Ленинский административный округ Иркутска, точнее — один из девяти его районов. Именно здесь находится авиазавод (производящий Су-30). По отзывам иркутян, Ново-Ленино — один из самых неспокойных районов, а кое-кто прямо называет его бандитским. Историю свою поселок (а позже — район) ведет с XIX века, и потому значительная его часть — частный сектор. Но в последние годы здесь началась массовая застройка, и в панельные многоэтажки переселяют тех, чье жилье в историческом центре признают аварийным. Так что рядом с деревянными хибарами соседствуют современные кварталы.
— Три года назад у нас появилась эта микстура, — говорит совершенно седой Иван Петрович, коренной житель Ново-Ленино. — Как раз когда водка первый раз подорожала. А что, этот флакончик стоил 30 рублей, то есть литр, считай, чистого спирта — 120 рублей. Поди плохо. И ведь напиток-то из него получался нормальный, лучше иной водки, что по 300 рублей за поллитровку продается. Уж мне поверьте, я ее всякую пробовал.
С Иваном Петровичем мы встретились на улице Розы Люксембург — главной улице Ново-Ленино. Ему 54 года, пенсионер по инвалидности, всю жизнь отработавший сантехником на стройке, живет с женой, дочкой-медсестрой и внучкой. Иногда подрабатывает, но в основном на нем — внучка, так как женщины в семье работают, а жене до пенсии еще пять лет.
— Это же по сути чистый спирт, и очень неплохой, — рассказывает пенсионер. — Я его и сам иногда покупал. Потому что дешевый и вкусный. А дешевый он не потому, что паленый, а потому, что продается как косметическое средство. И налог за него не дерут. Вот и нам выгодно, и производителям.
Вопрос о предупреждающей надписи на этикетке «Опасно принимать внутрь» не застает Ивана Петровича врасплох.
— Так это же не мне писали, не нам. Не потребителям. Это чиновникам писали. Без этой надписи налог, акциз и всякие другие ограничения. Да и подделывать при такой цене «Боярышник» невыгодно. Это же фактически себестоимость: бутылочка, этикетка и спирт. Навар с такой подделки — копеечный. Поэтому люди и верили. Пили».
На вопрос, неужели три года средство для ванн пил весь район, Иван Петрович смеется:
— Почему весь район? Вся страна! Ведь головные предприятия в Москве и Санкт-Петербурге. А мы с вами в Иркутске. Уж, наверное, по дороге тоже что-то продают. У меня племяш в Омске живет — так и там эта вещь популярна. Думаете, только в Ново-Ленино ее продавали? Да много где она есть.
Недолгий поиск в сети подтверждает слова Ивана Петровича — в Омске «Боярышник» тоже очень популярен. И в Ярославле, и в Челябинске, и даже в ближнем Подмосковье люди на форумах тревожились: это только иркутский «Боярышник» опасен или весь? Только иркутский, отвечали им собеседники…
На вопрос о планах на ближайшее будущее наш собеседник тяжело вдыхает.
— Чей-нить придумаю… Мне-то что, а вот Любка к праздникам коробку купила, правда, еще месяц назад. А теперь не знает, как быть, боится — и выливать жалко, и потреблять страшно… Ну, ничего. У нас тут ребята косметическую жидкость апельсиновую нашли. Хотят сегодня попробовать. Говорят, точно такая же, не хуже «Боярышника».
«Жили-то мы хорошо»
У морга областного бюро судебно-медицинской экспертизы — два катафалка Ford и несколько легковушек: новенькие Honda и Nissan, подержанные Toyota и еще один Nissan и Opel. Хоронят пожилого мужчину, скончавшегося от отравления той самой жидкостью с концентратом боярышника.
В ожидании у входа стоят родственники. Одеты хорошо, видно, что люди зарабатывают.
— Мы сколько раз ему говорили — не пей ты эту гадость. Мы тебе лучше водку покупать станем. А он — ни в какую! Мне нравится, хороший напиток, дешевый, и ничего со мной за столько лет не случилось, — заметно, что сын почившего, Андрей, повторяет эти слова не в первый раз. Случившееся пришлось объяснять врачам скорой, врачам приемного ИАПО, врачам реанимации, следователю. — Мы готовы были водку покупать, а он — ни в какую! Только этот «Боярышник»…
— Он крепкий был, с внуками возился, на рыбалку, несмотря на свои почти 70 с удовольствием ходил. Выпивал? Да нет, особо не пил он. Каждый вечер по рюмочке своего боярышника, для того чтобы спалось лучше. А так — нет, не пил. Только по праздникам, — говорит другая родственница покойного, Марина.
В дальнейшем разговоре, правда, выяснилось, что рюмочка вмещала ровно бутылочку «Боярышника» — 250 миллилитров…
— Жили-то мы хорошо, — в разговор вступает еще одна женщина, не ставшая представляться. — У нас и дача своя, и в отпуск всегда с детишками на море. Дома все есть, у мужчин наших руки золотые. Но старика не переделать — он как привык к этой гадости, так и ничего другого не брал. А мы уж и спорить устали.
«Беленькая» вместо «Боярышника»
Когда мы встретились с доктором Третьяковым, заведующим токсикологическим отделением ИАПО и главным внештатным токсикологом Иркутской области, пошел 90-й час его смены.
— Для нас отравление алкоголем или его суррогатами — явление редкое. И всегда случайное. То есть в гараже перелил незамерзайку из родной тары в бутылки — и забыл, что там, и хлебнул. 10-12 случаев в год, не больше. И вдруг — разом такой вал. Это же реально ЧП, — рассказывает Третьяков. — Но знаете, ведь нас за этих больных еще и оштрафуют. Фонд ОМС, по статье 4.1. правил, — за неправильное ведение медицинской документации.
Как выясняется, в случае, если больной поступил без сознания, запись в карте должны подписать три врача — лечащий и два специалиста. И не просто подписать, а еще и внятно расшифровать подписи. И вот представьте себе ситуацию: в больницу поступает несколько десятков пациентов в коме, но вместо лечения врачам (которые вторые-третьи сутки просто не могут уйти домой) надо везде не только расписаться, но и твердой рукой написать свою фамилию и инициалы. Дрогнула рука — штраф. 10 процентов от стоимости лечения больного.
Главный токсиколог Иркутской области рассказывает о тонкостях алкогольного рынка.
Если в спирт добавить лимонную кислоту, концентрат боярышника, глицерин и еще кое-что по-мелочи, то мы получим (на выбор) либо алкогольный напиток достойного качества, либо косметическое средство. И выявить отличие можно только по этикетке: если на ней написано «Алкоголь — яд», то нам предстоит платить налог и акциз, а также получать лицензию и сертификаты.
Но если на этикетке написать «прием вовнутрь может быть опасен», то у нас в руках косметическое средство, которое не требует ни акцизов, ни сертификатов, ни лицензий. Но главное — 30 рублей за флакон не только покрывают себестоимость, но и приносят прибыль. Причем, судя по всему, хорошую. Спрос был стабильным, что неудивительно: последние три года «Боярышник» нареканий у потребителя не вызывал, смертельных случаев не зарегистрировано.
И еще один момент: там, где в интернете были объявления о продаже настоя косметического «Боярышник», сейчас висят предложения приобрести лосьон «Беленькая». Состав: алкоголь (этиловый спирт) не более 40 процентов, лимонная кислота, глицерин. Прием внутрь может быть опасен.
Заезжий коммерсант
Уже в среду, 21 декабря, были задержаны «12 человек, причастных к распространению косметической продукции», но это оказались именно торговцы, а не производители. Позже сообщили о ликвидации двух производств «Боярышника», однако выяснилось, что это склады, где хранилась готовая продукция.
Только в пятницу, 23 декабря в одном из районов Иркутска оперативники смогли обнаружить само производство: найдено 10 тонн метанола и 6 тонн продукции, изготовленной с его применением.
— Задержан мужчина, приезжий из ближнего зарубежья, который, по версии следствия, и организовал это производство, — рассказали в региональном управлении полиции. — Ну и трое работников, один из которых, как думается, и перепутал этиловый спирт с метиловым.
В Следственном комитете России (СКР) утверждают, что перекрыты все каналы, по которым к потребителю поступал «Боярышник». Но остается главный вопрос: сколько отравы уже лежит в квартирах граждан, которые запаслись «напитком» впрок?
— Около 122 пострадавших — это меньше 100 литров метанола, — делится соображениями источник «Ленты.ру» в следственной группе.— А расфасован он был в 200-литровые бочки. Хочется надеяться, что до всех дошло: надо вылить опасную жидкость!
Всю неделю следователи проверяли деятельность чиновников. В территориальном управлении Роспотребнадзора, в администрации Иркутской области и мэрии Иркутска прошли обыски. В пятницу Следственный комитет объявил, что уголовное дело по статье «Халатность» возбуждено в отношении Михаила Лужнова, заместителя руководителя областного управления Роспотребнадзора.
— С мая этого года в управление поступали обращения о незаконной реализации этой спиртосодержащей продукции,— сообщили «Ленте.ру» в СКР. — Но Лужнов, как полагает следствие, не принял необходимых мер по проверке указанных фактов.
Источник «Ленты.ру» также рассказал, что сейчас идут проверки в полиции, особенно — в подразделениях экономической безопасности и противодействия коррупции областного главка МВД. Не исключено, что несколько руководящих кресел скоро освободятся.
«На жизнь хватает, на водку— нет»
На кровати в отделении токсикологии лежит 43-летний Андрей, автослесарь, у которого трое детей и двое осиротевших внуков. Его только недавно перевели из реанимации.
— Ну, как было… Встретились с друзьями, выпили пивка, потом коктейльчик… Показалось, что мало, и уже в конце сходили за «Боярышником». Гадость, конечно, редкая, но на другое денег не хватило. Как говорится, жадность фраера сгубила. На следующий день мне стало плохо — тошнота, головокружение, в глазах темно, ноги не слушаются. Соседка увидела, в каком я состоянии, и вызвала скорую. Очнулся уже под капельницей… Спасибо врачам, они ведь меня с того света вытащили! Только переживаю, как бы с работы не выгнали.
В коридоре в кресле — 29-летний Александр. Он тоже еще вчера был на волосок от смерти — а сегодня из реанимации уже переведен в отделение. История почти такая же: захотелось выпить, но денег на дорогой алкоголь не было. Пошли проторенной дорожкой — раньше «Боярышник» никогда не подводил…
— Да я его не первый год пью, и все хорошо было, — объясняет Александр. Постоянной работы у него нет, но и без дела не сидит: то грузчиком работает, то в дворники наймется. — Жилье у меня свое есть, на жизнь хватает, а вот на акцизную водку — уже нет.
Александра привезла скорая вместе с собутыльником. Они на двоих взяли пять бутылочек «Боярышника». Александр почувствовал себя плохо и остановился после первой, напарник выпил все остальное… Его не откачали.
В отделении реанимации повсюду лежат мужчины и женщины, отравившиеся метанолом. Обычные люди: молодые и пожившие, высокие и маленькие, красивые и не очень. Все — тяжелые, часть с потерей зрения, один — полностью ослепший.
В углу на кровати под капельницей и на аппарате искусственного дыхания лежал мужчина лет 55. Невысокий, с мозолистыми руками, обветренным лицом, с завидными кубиками пресса и крепкими бицепсами. Такие занимаются физическим трудом на открытом воздухе. Не красавец, но видный. Он лежал с закрытыми глазами, но было видно — не спит.
— Вот он ослеп, — показал на мужчину доктор Третьяков. — Полностью…
В местах, где когда-то нарт Гожак погубил всех своих жен, где голос муэдзина разливается над двумя берегами Терека, в чеченском селе Братское, сменившем множество названий и судеб, живет самый старый если не на свете, то уж в России точно человек — Коку Истамбулова. Сколько ей лет на самом деле? 128 ли, 120 или 115? В старые времена с документами в Чечне, как и во всей стране, была полная неразбериха. Но в нынешнем паспорте у нее черным по белому написано: год рождения 1889-й. Судьба ее и есть настоящая история последних полутора веков. Изучать эту историю отправилась «Лента.ру».
Ждать приходится уже второй час.
«Баба устала, спит! — смуглолицый Ильяс, словно бы извиняясь, разводит руками и зовет за компанию с ним покурить в тенечке. Ильяс Абубакаров — внук самой знаменитой жительницы чеченского села Братское Коку Истамбуловой, которой, если верить документам, стукнуло 128 лет. Он теперь и сам звезда. «Как сотрудники Пенсионного фонда о возрасте бабы раструбили, так к нам люди и потянулись. Всем охота поговорить, вопросы позадавать. Мне-то ничего, а у нее давление!»
«Может, мне лучше завтра с утречка заскочить?» — переживаю за здоровье Коку я.
«Нет, погоди! Баба узнает, что ты уехал, расстроится. Очень она любит рассказывать. А бабе лучше не перечить — такой командир, что потом со свету меня сживет. Так что давай еще по одной выкурим, да я ее будить пойду».
С давних времен на Северном Кавказе существует поверье: если ребенок рождается хворым и слабым, а лечение не помогает, остается самый радикальный метод — поменять ему имя. Именно так когда-то поступили родители знаменитого имама Шамиля, при рождении названного Али.
Имя — это судьба, а село Братское переименовывали несколько раз. Основанное в 1763 году чеченцем из рода Чермо, сначала оно называлось Ногай-Мирза-Юрт. В 1944 году, после депортации чеченцев, населенный пункт обрел новое имя — Братское. Во время конфликта в Чечне указом Джохара Дудаева село переименовали в Турпал-Юрт, в то время как местные жители и вовсе называют его Ломаз-Юртом, что значит «горное поселение», при том, что гор тут нет — лишь холмы. Кажется, будто бы кто-то специально пытается таким образом водить судьбу за нос, да доводился до того, что она заблудилась: судьба целого народа, судьба одного небольшого поселения и судьба родившейся здесь в 1889 году Коку Истамбуловой.
«Дат и чисел баба не помнит, когда что произошло — не знает, да и откуда ей про это знать, если она всю жизнь только и делала, что работала: то хлопок собирала, то кукурузу? — говорит Ильяс. — Но иногда как начнет рассказывать, так и непонятно, как она все пережить смогла и в своем уме остаться. Баба сильная — до сих пор всеми командует и всех ругает, особенно меня».
Коку живет в новом одноэтажном доме, но это — последние года четыре. Сразу за ним, на заднем дворе, стоит покосившаяся саманная хибара, в которой она провела большую часть из своих 128 лет. Двор уже практически выжжен солнцем, на улице-то +35. За забором, однако, вовсю зеленеет пшеница — жители Братского сколько себя помнят, столько и занимаются сельским хозяйством. Сейчас, впрочем, на полях нет никого — то ли от жары, то ли потому, что в священный месяц Рамадан ни о чем, кроме души, не думается.
Воздух невозможно пахнет травами, русских названий которых тут не знает никто — в селе живут только чеченцы. Да и те в основном старики.
«Молодежь наша кто в Париже, кто в Москве, все разъехались,— вздыхает Ильяс, треплет по голове свою дочку — улыбчивую трехлетнюю кокетку Седу, бросает в траву изжеванный окурок и поднимается на крыльцо. — Сейчас бабу приведу».
Как люди
Когда именно она появилась на свет, Коку не знает. А как узнаешь, если никаких документов, подтверждающих сам факт ее рождения, не сохранилось. Все, что у нее имеется, это паспорт, в котором значится лишь год: 1889-й.
«День рождения? — удивляется Коку. — Да, как все родственники собираются, так и отмечаем его — то весной, то летом, то осенью, в любое время. Мы застолья большие не устраиваем, потому что мясо я давно есть перестала, люблю только фрукты, творог, соленья всякие».
Баба Коку сидит, сжавшись в крошечный комок, в большом кресле на крыльце своего дома. Платок ее белоснежен, платье ее бело, волосы ее седы, так что кажется, будто она — все, что осталось от ушедшей зимы, горка снега, который вот-вот растает и потечет ручьем. Она ослепла несколько лет назад, но успела увидеть свою правнучку, и теперь Седа не отходит от нее, то и дело вкладывая в ладонь Коку небольшие кусочки темного шоколада. Бабушка обожает сладкое, а пост, положенный в месяц Рамадан, уже не соблюдает — возраст, знаете ли.
Говорят, человеку столько лет, на сколько он себя ощущает.
«Молодой-то получше было. Трудно мне сейчас, сил совсем не осталось. А когда ничего не делаешь, откуда радости взяться? Хочется же, как люди: курами заняться, коровами. В общем, умирать пора».
Ильяс, однако, шепчет, что баба слегка кокетничает — мол, сил-то нет, но вопросами своими она его регулярно изводит, потому что все время контролирует, как там дела с хозяйством обстоят. Кушать, говорит, курям дал? Соли, говорит, баранам насыпал? Любопытная, короче, спасу нет.
«Обидно было. Плакала»
«Пока мой отец не умер, мы хорошо жили, арбузы, кукурузу, пшеницу выращивали. Детство? Оно у меня счастливое было, хотя работать я рано начала — сначала по дому, потом на поле еще бегала все время. Что там всякие революции были и войны мы и знать не знали, занимались своими делами и никого не трогали. Куклы из тряпок делали, играли. Школа? Да, какая школа! Она тут в 30-е годы появилась. А тогда учились при мечети, но все больше мальчики. Две мои подружки тоже учились. А меня мать не пустила, потому что тогда папа болел уже, надо было работать много. Я так обиделась. Плакала очень, а теперь жалею, что это время не вернешь». Ну, и сказки еще Коку любила слушать. Например, про нарта Гожака, в честь которого названа расположенная недалеко от села пещера. Он, нарт этот, сначала влюбился в жену своего брата, а потом еще много что натворил, из-за чего все его многочисленные супруги погибли.
Баба говорит на чеченском языке, потому что ну как здесь выучить русский без школы. За переводчика у нас Ильяс.
«У нас в селе, иншалла, таких драм никогда не было. А я и вовсе долго в холостых ходила. Отец умер, так всем заправлять моя бабка стала. Ходила вся черная, злая, всех моих младших сестер замуж выдала, а мне запретила. Сказала, чтобы я лучше хозяйством занималась. А вообще тут мирно жили все, друг к другу в гости постоянно ходили. Сейчас не так: все, наоборот, стали бояться, вдруг кто зайдет. Это еще когда я молодая была так стало, потому что тут абреки сначала между собой отношения выясняли, потом председателей колхоза одного за другим убивали, вот все страха и натерпелись…»
Страх первый
Про страхи свои, впрочем, Коку рассказывать не очень любит. Зачем, мол, если сейчас все неплохо? Говорит, все, отвоевались, хватит, радуйся, пока можешь. Вытирает глаза зажатым в ладони розовым платочком. Съедает засунутый в рот кусочек шоколадки.
«Хотя, знаешь, все же расскажу, чтоб понятно все про мою жизнь было. Мне было сильно страшно несколько раз. Впервые, когда брата моего раскулачивали».
Коку говорит: день тогда был хороший, а на их правом берегу Терека так травами пахло, что этот запах до сих пор в носу стоит. А потом солдаты пришли и взяли брата под конвой.
«Мы с сестрой за ними побежали, а солдаты стали нас прикладами бить, орать, чтоб мы отстали… Много тогда народу увели».
«Вернулся кто-нибудь?»
«Мы очень долго ждали. Но не вернулся никто. Расстреляли их, думаю. А потом моего второго брата забрали», — Коку снова вытирает ослепшие глаза.
«Мужчин к воде не пускали»
«Великая Отечественная? Нет, не знаю, когда началась».
Коку рассказывает, что в селе о таком если и говорили, то только мужчины. Да и то не факт, потому что целыми днями то в поле были, то в мечети, то с кумыками солью торговали. Им, мужчинам, не до политинформации было — и так дел невпроворот. Война пришла так, как в те времена еще ходили гости, — без предупреждения и вежливого стука в дверь.
«Немцы на том берегу Терека стояли. А я на этом пошла корову поить. Возвращаюсь уже, и тут неподалеку как загрохочет! Снаряд разорвался. Потом смотрю — соседний дом разбит, а во дворе две мертвые женщины лежат, знакомые мои».
Коку говорит: воды тогда в селе не было, зато было много наших солдат. И женщины с ведрами ходили на Терек, чтобы им воду приносить. Мужчин немцы к воде не подпускали — сразу с того берега расстреливали. И вот два солдатика — один русский, второй азиат — переоделись в женские платья, повязали платки на голову и тоже к реке пошли.
«Где взяли платья?»
«Одно из них я дала!»
Один раз сходили солдаты, второй. А на третий азиат решил, что опасности нет, и платок снял. Только склонился над водой, как его автоматной очередью пополам перебило. Одну половину река унесла.
«Вот тогда мне было страшно во второй раз. Смерть совсем близко оказалась».
«Как в сказании о погибших женах нарта Гожака», — хочется срифмовать давнее и древнее. Но реальность, увы, страшнее вымысла, так что со своими рифмами мне бы лучше помолчать.
Мы сидим на крыльце — Коку Истамбулова в своем кресле, я — на расстеленном здесь огромном ковре. Седа крепко обнимает свою прабабку. Ильяс опять закуривает, несмотря на священный месяц. С берега Терека дует еле заметный ветерок.
«Сейчас женщины живут словно в раю. Газ есть, свет, вода. А я ни на секунду присесть не могла. С малых лет все ходила и ходила на Терек за водой. Кувшин для меня был еще тяжелым, так я брала с собой кумган. Знаешь, какая в реке вкусная вода была!»
Стыд один
«Слушай меня, я сейчас о самом страшном расскажу. О том, как нас увозили отсюда».
Баба вытирает платком рот и на несколько секунд замолкает.
«В феврале 1944-го приехали сюда военные и окружили село. Пятнадцать минут дали всем на сборы. Люди коров оставляли, кур оставляли. Незадолго до смерти отец купил мне красные туфли с белыми носками. Я много лет с них пылинки сдувала, а тут их оставила. Они такие красивые были! После этого я больше ни одну пару туфель не носила за всю свою жизнь!»
Их тогда всех согнали на паром. На противоположном берегу (снова этот Терек!), откуда уже вышибли немцев, посадили в грузовики и отправили в Моздок. А уже там погрузили в товарные вагоны — чеченцев из Ногай-Мирза-Юрта, Бено-Юрта, Чулго-Юрта, Али-Юрта и прочих сел, от некоторых из которых нынче только название и осталось.
«Вагоны все в коровьем дерьме были. Есть хотелось. Раз в день давали пустой рыбный бульон. Везли, везли, мертвых выкидывали прямо в снег на станциях. В туалет хотелось, а как сходишь, когда мужики все время рядом? Стыд один. Лучше б сдохнуть. Но вот что придумали: присаживались и с головы до пят платком накрывались. Вот под платком нужду и справляли…»
В депортации Коку впервые в жизни вышла замуж. Сколько ей тогда было? Если верить документам, лет 55. А Магомед Истамбулов все равно заслал к ее матери сватов. Свадьбу сыграли очень скромную, никаких гостей, только несколько родственников. Полегче ли стало? «Нет, — говорит Баба. — Хуже стало. Характер у Магомеда не очень оказался, ревновал все время, скандалы закатывал». А потом и вовсе беда пришла: умерли оба их сына — одному год всего был, второму около шести.
«Зима, снег, холодно. Все вокруг умирали. Все вокруг плакали».
Как выжила? На этот вопрос Коку и сама не знает точного ответа.
«В 1949-м у меня дочка родилась, вот за ней ухаживала», — говорит.
«Работала постоянно все эти тринадцать лет в депортации. Я ж неграмотная, вот меня и направляли то кирпичи таскать, то в кузне при заводе трудиться, хоть всегда маленькой была».
А в общем, наверное, Коку Истамбуловой просто повезло.
«В первый раз очень волновалась»
Коку вообще «везунчик». Смена мест, смена названий — может, правда, именно это вытаскивало ее из всех передряг, заменяло мертвое на живое?
Она перечисляет имена ушедших, замерзших в товарных вагонах, умерших от голода, болезней и старости, пропавших без вести, убитых по глупости. Коку знает о мертвых все. Но Коку знает все и о живых. У нее есть шесть внуков и шестнадцать правнуков, включая эту стрекозу — большеглазую перемазанную шоколадом Седу, танцующую на крыльце в своих белоснежных гольфиках.
Дочка Коку, ее единственный ребенок, переживший депортацию, умерла в 2013-м.
«Баба мне, как мать, — говорит Альви, местный художник-весельчак в широкополой соломенной шляпе. — Она же у моей мамы роды принимала, когда та и меня рожала, и моего старшего брата. Расскажите всем обязательно, что таких, как я, детей у Коку порядка десятка — в Братском, в соседнем селе, в Казахстане. Все мы живем благодаря ей».
Баба Коку явно смущается. Прячет лицо в ладонях. Пытается показаться еще меньше, чтобы стать и вовсе незаметной.
«Больниц не было, вот меня все и звали на помощь, — словно бы оправдывается она. — В первый раз очень волновалась. Никто ж меня ничему не учил, все сама. А что делать, не бросать же людей!»
Так она и живет тут, греется на солнце и пытается верить в людей. И веру эту, кажется, уже ничем не сломить.
«Люди хорошие, — говорит она. — Хотя часто ведут себя, как дураки. Себя не жалеют, других не жалеют, все делят что-то. Вот и на последней войне так было. То русские тут неподалеку стреляли из пушек, мучили своими бесконечными проверками, то чеченцы друг с другом стычки устраивали, спорили, наверное, кто из них главней. И где они все сейчас? А я тут — на своей земле».
Сколько ей лет на самом деле? Элементарные подсчеты показывают, что дочку свою Баба родила в 60 лет. Странно? Несомненно. Но остается поверить ей на слово. Или не верить, предположив, что лет 10-15 Коку по ошибке приписали. Но послушать бабу точно стоит, потому что, говоря о себе, она рассказывает о куда большем — истории более чем века…
Глоток воды
Братское жарится в лучах майского солнца. За забором шелестит пшеница. Голос муэдзина зовет всех к молитве. Белая, словно снег, Коку, кажется, начинает дремать.
«Бабе пора отдыхать, — говорит Ильяс. — Отведу ее в постель — там прохладнее».
Опираясь на его руку, Коку делает шаг в сторону двери, но вдруг останавливается.
«Чего я все о грустном, да о грустном? Лучше расскажу тебе о своем самом счастливом дне. Мы тогда возвращались из Казахстана. Была такая же жара, как сейчас. Я очень хотела пить, но дала себе слово, что не сделаю и глотка, если это будет вода не из Терека. И вот когда я подбежала к его берегу, встала на колени и напилась родной воды — это и было настоящее счастье! Случалось ли со мной что-то лучше этого? Нет. Ради этого, наверное, я и жила, а зачем я сейчас живу знает, наверное, только Аллах».
Автор благодарит за помощь в подготовке материала Мансура Магомадова и Руслана Мустапаева.