Ремонт стиральных машин на дому.
Ремонт посудомоечных машин Люберцы, Москва, Котельники, Жулебино, Дзержинский, Лыткарино, Реутов, Жуковский, Железнодорожный. Раменское. 8-917-545-14-12. 8-925-233-08-29.
Мама отдаст малышу костный мозг, но до операции еще нужно дожить. Ему нужна ваша помощь
Никита Медведев из Якутии — один из самых маленьких пациентов в Областной детской клинической больнице Екатеринбурга. Ему десять месяцев, шесть из которых он сражается с острым лейкозом — раком крови. После короткой ремиссии у мальчика возник рецидив. Теперь единственный шанс спасти ему жизнь — трансплантация костного мозга. Но чтобы дожить до операции, Никите необходимо дорогое противоопухолевое лекарство.
Весь мир Никиты — это больничная палата в екатеринбургской клинике. Где-то за окном бурлит предпраздничная жизнь: сверкают гирляндами елки и витрины магазинов, едут куда-то машины. Но Никита ничего об этом не знает. Двадцать четыре часа в сутки он лежит под капельницами, а медсестра каждое утро берет из его пальца кровь, чтобы проверить лейкоциты.
За последние полгода малыш принял столько химиопрепаратов и антибиотиков, что они уничтожили практически все здоровые бактерии, которые защищали его организм от инфекций. Рот Никиты стал похож на живую рану. Из-за сильного воспаления десен мальчик не мог есть. Из-за сильной боли не спал почти неделю. А на днях мама с удивлением обнаружила у сына первые зубы.
— Мы с Никитой уехали из дома еще в июне, когда ему было четыре месяца, — рассказывает Светлана. — С тех пор я приезжала домой только однажды, чтобы собрать документы для оформления сыну инвалидности. Полгода мы с врачами боремся за Никитину жизнь.
До болезни мальчик уверенно сидел в кроватке и пытался ползать. Молодые мамы жаловались Светлане на бессонные ночи, а ей даже и сказать на это было нечего — ребенок не болел, не капризничал и улыбался всем подряд. Не характер, а золото!
Все изменилось весной, когда в районной поликлинике Никите сделали плановую прививку. Через несколько дней температура у малыша подскочила до 39.
— После прививок такое часто бывает, — успокоил маму участковый врач. И посоветовал сбивать температуру нурофеном.
Когда у малыша на ногах стали появляться красные пятна с капелькой запекшейся крови по центру, педиатр предположил, что ребенка покусали комары, и лечение не назначил. А дальше появилась заложенность носа, кашель, снова поднялась температура…
Тогда Светлана обратилась за помощью в частную клинику. Там поставили диагноз «острый ринофарингит», выписали лекарства от кашля и капли для носа. Прошел почти месяц, но улучшений не было. Наоборот, малыш слабел с каждым днем.
— Ребенку надо сдать кровь, — предложила отоларинголог из местной поликлиники.
В тот же день Светлане позвонила заведующая и велела немедленно приехать вместе с сыном: «Я работаю тут двадцать лет, но такие анализы вижу впервые». В крови Никиты лейкоциты в разы превышали норму. Врачи заподозрили острый лейкоз и положили Никиту в стационар.
Через два дня на самолете санитарной авиации из города Нерюнгри мальчика и маму доставили в Республиканскую больницу №1 в Якутске. Малышу сделали пункцию костного мозга и взяли анализы крови. За время перелета количество лейкоцитов удвоилось. Диагноз подтвердился: острый младенческий лимфобластный лейкоз.
Первого июля Никите начали делать первый курс химиотерапии.
— Медсестра приходила каждый день и брала анализы, — рассказывает Светлана. — Показатели то улучшались, то снова падали. На 43-й день лечения мне объявили, что ремиссия достигнута. У меня с плеч как будто гора свалилась.
Ребенок после химиотерапии был слабенький, но не такой, как раньше. Глаза повеселели, он стал реагировать на людей и улыбаться. А однажды сказал: «Мама». Все эти дни и ночи Светлана не отходила от сына ни на шаг.
— Пока Никиту лечили, я была в маске или в двух сразу, чтобы не заразить сына, — вспоминает Светлана. — А когда мне наконец разрешили снять маску, Никита не сразу меня узнал. Он внимательно смотрел на лицо, а потом схватил за нос и сказал: «Мама!»
До конца лечения оставалось два месяца. Светлана уже смотрела расписание полетов в Якутию и представляла, как семья наконец-то соединится. В Нерюнгри остался папа Никиты, а старшую дочь Веронику временно взяла к себе в Донецк бабушка.
— После третьего курса «химии» я заметила, что у сына отекли глаза, — говорит Светлана. — Я надеялась, что это аллергия. Но лечащий врач велела готовиться к пункции костного мозга.
В ноябре Никите сделали контрольный анализ крови, пункции спинного и костного мозга. Опухолевые клетки были везде. Ребенку поставили диагноз: сверхранний комбинированный (костномозговой и нейролейкоз) рецидив.
— К сожалению, раковые клетки быстро размножаются, — сказал врач. — Выход только один — трансплантация костного мозга.
Ближайший трансплантационный центр нашли на Урале. В конце ноября Никиту на пассажирском самолете доставили в Областную детскую клиническую больницу Екатеринбурга.
Здесь мальчику назначили противорецидивный курс химиотерапии. Каждую неделю у Никиты берут пункцию костного мозга. А его мама тем временем готовится стать для него донором. За три недели количество раковых клеток удалось уменьшить, однако небольшое количество пока еще остается. Врач сказал, что для того, чтобы трансплантация прошла успешно и мамин костный мозг прижился, Никите необходима полная ремиссия. Для этого мальчику нужно дорогое противоопухолевое лекарство, которое государство не оплачивает.
— Недавно у нас в больнице нарядили елку, — улыбается Светлана. — Никита еще никогда не видел новогоднюю елку. Я мечтаю, чтобы у него поднялись немного лейкоциты, потому что после химиотерапии все показатели крови низкие, и нам разрешили на нее посмотреть.
Родители и врачи делают все возможное, чтобы спасти Никиту. Но без нашей помощи они не справятся.
Заведующий отделением детской онкологии №2 Областной детской клинической больницы Олег Аракаев (Екатеринбург): «Для достижения ремиссии Никите необходима лекарственная терапия препаратом блинатумомаб. К сожалению, данное лекарство государством не предоставляется».
Стоимость лекарства — 1 521 000 рублей.
На 17:00 (25.12.2019) 592 читателя «Ленты.ру» собрали 864 729 рублей. 10 500 рублей собрали читатели rusfond.ru
Не хватает 645 771 рублей.
Сбор средств продолжается.
Дорогие друзья! Если вы решите помочь Никите Медведеву, пусть вас не смущает цена спасения. Любое ваше пожертвование будет с благодарностью принято.
Русфонд (Российский фонд помощи) создан осенью 1996 года для помощи авторам отчаянных писем в «Ъ». Проверив письма, мы размещаем их в «Ъ», на сайтах rusfond.ru, kommersant.ru, «Лента.ру», в эфире Первого канала и на радио «Коммерсантъ FM», в социальных сетях, а также в 172 печатных, телевизионных и интернет-СМИ. Возможны переводы с банковских карт, электронной наличностью и СМС-сообщением, в том числе из-за рубежа (подробности на rusfond.ru). Мы просто помогаем вам помогать.
Всего собрано свыше 13,979 млрд руб. В 2019 году (на 19 декабря) собрано 1 355 200 774 руб., помощь получили 1833 ребенка.
Русфонд — лауреат национальной премии «Серебряный лучник» за 2000 год, входит в реестр НКО — исполнителей общественно полезных услуг. В 2019 году Русфонд выиграл президентский грант на проект «Совпадение. Экспедиция доноров костного мозга», а его Национальный РДКМ — президентский грант на проект «Академия донорства костного мозга», грант мэра Москвы на проект «Спаси жизнь — стань донором костного мозга» и грант Департамента труда и соцзащиты населения Москвы на проект «Столица близнецов». Президент Русфонда Лев Амбиндер — лауреат Государственной премии РФ.
Дополнительная информация о Русфонде и отчет о пожертвованиях Русфонда.
Адрес фонда: 125315, Москва, а/я 110; rusfond.ru; e-mail: rusfond@rusfond.ru Приложения для iPhone и Android — rusfond.ru/app Телефон: 8-800-250-75-25 (звонок по России бесплатный), 8 (495) 926-35-63 с 10:00 до 20:00
«Поставить заслон — и новое поколение свободно от табака»
Фото: Reuters
В понедельник, 9 января, в СМИ начали публиковать выдержки из новой концепции антитабачной политики, подготовленной Министерством здравоохранения России. Полный текст документа пока не представлен, однако даже отдельные положения выглядят довольно радикальными. В частности, предлагается полностью закрыть доступ к табачной продукции россиянам, родившимся после 2014 года. Кроме того, в ведомстве намерены принудить курильщиков работать дольше их некурящих коллег. Среди возможных мер — экологический налог для потребителей табака, который предлагают ввести уже с 2018 года. Насколько действенными и осуществимыми окажутся эти меры? Кто и как будет запрещать россиянам курить и считать их перекуры? «Лента.ру» побеседовала с членом Координационного совета по борьбе против табака при Минздраве Виктором Зыковым, чтобы прояснить ситуацию.
«Лента.ру»: Какие еще неожиданности ждут курильщиков в новой концепции антитабачной политики?
Зыков: Предполагается, что там будут меры по увеличению акцизов на табак, новые требования к составу табачных изделий, чтобы там не было ингредиентов, увеличивающих привлекательность сигарет, способствующих более быстрому привыканию к табаку. Речь идет, в том числе, о вкусовых добавках, сиропах, делающих фильтр сладким. Такие фильтры особенно нравятся детям и подросткам, поскольку напоминают вкус конфет. Подобные ингредиенты не должны содержаться в табачных изделиях, в Евросоюзе они уже запрещены. Нам тоже необходимо к этому стремиться. Также, вероятно, будут требования к упаковке табачной продукции, чтобы на ней не было никакой стимулирующей информации.
Насколько применимо на практике введение полного запрета продажи табака тем, кто родился после 2014 года?
Мне кажется, прежде всего эта мера должна быть закреплена законодательно. Пока это просто план. Реализуется это таким образом: в 2033 году детям, родившимся в 2015-м, исполнится 18 лет. Придя в магазин и показав паспорт, они не смогут приобрести табачные изделия.
Получится, что часть граждан будет иметь право употреблять разрешенную к продаже продукцию, а другая — нет. Насколько такое ущемление в правах соответствует действующей конституции?
В конституции есть статья 41, которая гарантирует право на охрану здоровья. Кроме того, права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены для этих целей в соответствии со статьей 55 конституции. А вот ситуация, когда одна часть населения сможет покупать табак, а другая — нет, нуждается в обсуждении. Именно этим мы займемся. Понятно, что подобные моменты должны учитываться, но есть другая сторона: табакокурение убивает, и мы должны с этим бороться. Самый лучший способ — оградить тех детей, которые сейчас еще только подрастают и не знакомы с этим явлением в принципе. То есть необходимо провести черту, поставить заслон — и новое поколение будет свободно от табака.
Разве можно добиться этого одними запретами? Все-таки запреты порождают большие соблазны.
Уверяю вас, в 2033 году курение будет смотреться как пережиток прошлого. Устаревшая и неразумная привычка. В этих условиях запрет продажи табака будет выглядеть совершенно нормальным. Другое дело, что нужно обсуждать правовые аспекты данного предложения исходя из четкого понимания, чего мы хотим в итоге. Возможно, легче будет ввести единую норму для всех.
То есть запретить курить всей стране?
Речь не идет о том, чтобы сейчас всем сразу запретить курение. Мы говорим о продаже табака. Финляндия и Австралия заявили, что к 2035-2040 годам они выведут из оборота табачные изделия. Я говорю о том, что в 2033 году распространенность курения будет на минимуме. Курить будут единицы. И в таких условиях речь о «всей стране» уже идти не будет. Возможно, табак будет продаваться в специальных местах, которые можно сосчитать на пальцах или совсем отсутствовать на рынке. Это долгосрочный план, который надо эффективно воплотить в жизнь.
Не считаете ли, что те, кому пожизненно запретят табак, найдут не менее вредную альтернативу.
Дело не в альтернативе. Мы говорим сейчас не о тех людях, которые уже курят и им что-то запретили. Отталкиваться нужно от того, что человек изначально не имеет этой привычки и в течение всей жизни не приобретет ее. Не когда кто-то курит и у него изо рта вырывают сигарету. Разумеется, кому-то будет выгодно вывернуть ситуацию таким образом. На самом деле авторы хотят, чтобы те, кто никогда не курил, не начали этого делать совсем.
Само слово «пожизненный» в контексте запретов вызывает отрицательные ассоциации. Вам так не кажется?
Это подается таким образом. На самом деле нужно правильно это преподносить и объяснять, почему именно такие нормы принимаются.
От перемены слов общий смысл не меняется.
От перемены, в данном случае, меняется очень многое. Восприятие человека зависит от того, как и что скажут. Даже от интонации.
Сейчас школьникам нельзя продавать сигареты, тем не менее многие из них ходят с электронными или вейпами.
Безусловно, это тоже проблема. Но вейпы — меньшее из зол. Это не табачные изделия, в них нет табачного листа. Это вдыхание аэрозоля, образующегося от испарения жидкости. Вред, конечно, здоровью также наносится, возникает никотиновая зависимость. Но удар по организму меньше.
То есть эту сферу тоже ждет какое-то регулирование?
Насколько я понимаю, новая концепция будет касаться и этого. В ней присутствуют пункты об электронных сигаретах. Мы давно говорим, что меры должны коррелировать с антитабачной политикой хотя бы в части мест потребления и продажи такой продукции. В целом набор мер, скорее всего, будет такой же, какой предусмотрен сейчас для табака.
Среди предложенных антитабачных мер — увеличение рабочего дня для курильщиков. Кто будет считать эти выкуренные часы? Будет ли общая норма для всех?
Если теоретизировать, такая мера может содержаться в трудовом договоре. При трудоустройстве это будет оговариваться и отражаться в нем. Контролировать этот вопрос каждый работодатель может на свое усмотрение: у кого-то, допустим, есть пропускная система, которая позволит это все считать. Или же можно пойти по пути поощрительных мер, доплачивать сотрудникам, которые не курят.
На практике, скорее, будут взимать с тех, кто курит. С другой стороны, есть работники, которые пьют много кофе или часто бегают по нужде. С них тоже причитается за отрыв от производства?
Конечно, такого быть не должно. Время, потраченное на перекуры, несопоставимо с походами за кофе. Понятно, что все могут отвлечься от работы, но курение — это зависимость, на которую ежедневно расходуется рабочее время.
Человечество давно мечтает выйти за пределы Земли, жить на других планетах. Эту мечту планирует осуществить российский предприниматель Игорь Ашурбейли, создатель и глава первого космического королевства Асгардия. Каким образом он это сделает — выяснила «Лента.ру».
В дождливый октябрьский день на втором этаже гостиницы «Ритц-Карлтон» было многолюдно. Гости из России и других стран бродили по банкетному залу, изучали закуски и общались друг с другом. На входе новоприбывших встречали приветливые пиарщики и выдавали две брошюры: конституцию первого космического королевства Асгардия и красочный промобуклет, в котором объяснялось, что оно собой представляет.
В буклете раскрывалась и суть грядущего мероприятия: 12 октября 2016 года новое государство было создано, а теперь прессу приглашали подвести итоги первого года существования нации и отпраздновать день ее рождения — официальный асгардианский праздник. «Асгардия приглашает всех в будущее», — значилось на полях первой страницы брошюры.
Пресс-конференция проходила в зале с говорящим названием «Вашингтон», не очень большом, но помпезно обставленном. Время шло, гости прибывали и заполняли места. В третьем ряду переговаривались солидные женщина и мужчина средних лет. Начав с обсуждения последних кинофильмов, они перешли к более важному вопросу: дистанционному влиянию на общественное сознание с помощью технологии 25-го кадра и психотронных аппаратов.
Мужчина объяснял концепцию, а женщина одобрительно кивала. Однако вскоре разговор вновь перешел в область кинематографа. Мужчина толкнул локтем соседа: «Григорич, ты не смотрел фильм наш про вторжение инопланетян? Очень хороший, говорят!» Григорич ответил, что так и не сходил на картину, хотя много о ней слышал.
Вскоре в помещении появился предприниматель и филантроп Игорь Ашурбейли — седой полноватый человек с усиками, который оказался по совместительству избранным главой космического королевства. Неспешно взойдя на трибуну, он разложил бумаги с заметками и начал речь.
Прежде чем перейти к рассказу об успехах новоиспеченного государства, Ашурбейли долго рассказывал о предыдущих пресс-конференциях — видно было, что этот вопрос нешуточно волновал его. Первые две были проведены в Париже (городе Свободы) и Гонконге (потому что большая часть граждан Асгардии проживает в Китае), теперь выбор пал на Москву.
— Из Асгардии мы не видим ваших земных границ, только земные континенты, — сказал глава космического королевства. — Крупнейшим из них является Евразия, а крупнейшей страной на нем — Россия. Быть может, именно Москве предстоит в будущем стать столицей асгардианцев Евразии. К тому же Россия — это родина мировой космонавтики, она отмечает в этом месяце 60 лет полета первого спутника Земли в космос. Так и Асгардия планирует в ближайший месяц запустить свой первый спутник.
Но, по словам Ашурбейли, пресс-конференция в Москве могла бы и не состояться. Первые две проходили в отелях сети «Ритц», а нынче команда предпринимателя решила изменить стратегию и забронировать конференц-зал РИА «Новости». Увы, через некоторое время им отказали в аренде без объяснения причин. Видно было, что глава Асгардии возмущен этим фактом. «Под угрозой срыва оказалось государственное мероприятие Асгардии, что я расцениваю как недружественный акт. Была составлена соответствующая нота протеста, но потом мы решили не мелочиться», — сказал он. Новый зал вскоре нашли, и снова в отеле сети «Ритц». «Видимо, это наша судьба», — резюмировал Ашурбейли.
Затем он наконец поведал об успехах формирования космической нации. В первый день в граждане Асгардии записались 100 тысяч человек, а за 20 дней — 500 тысяч. Конечно, среди них были те, кто регистрировался по нескольку раз, дети и боты. Эти аккаунты отсеяли, оставшимся предстоит второй уровень верификации. После этого они получат ID-карту, а потом и паспорт Асгардии.
За год в космическом королевстве в результате всеобщего голосования были приняты конституция, флаг, гимн и герб, избран глава страны. «Асгардия находится на 177 месте в мире по количеству населения из 193 стран-членов ООН, что, в общем-то, неплохо для страны с годовой историей», — похвастался предприниматель.
Теперь асгардианцам предстоит пройти несколько важных вех в истории нации: запуск спутника «Асгардия-1» в ноябре 2017 года; выборы правительства Асгардии в мае 2018 года, потом выборы суда, прокуратуры, счетной палаты и Высшего космического совета; инаугурация главы страны в июне 2018 года; и, наконец, выпуск марок первого дня гашения.
У Асгардии будет своя криптовалюта — солар, которую обеспечит масса Луны, где будет расположена территория Асгардии в будущем. В Вене зарегистрировано НКО «Асгардия», представляющее страну до момента ее признания ООН самостоятельным государством. В планах — регистрация инвестиционной компании «Асгардия — страна космических стартапов».
«Мы говорим: «мы не лучшие, мы будущие», наш девиз — одно человечество, одна общность. Обнимаю всех вас и каждого из вас», — закончил свое выступление Ашурбейли.
У присутствующих возникла масса вопросов. Например, какие задачи стоят перед первым спутником и зачем его вообще запускать. Ашурбейли ответил, что помимо хранения на его носителе персональных данных асгардианцев он будет играть роль территории Асгардии в космосе.
— Завоевывать что-нибудь на Земле не хочется, — объяснил он. А в международном праве не написано, какого размера территория должна быть, — написано просто, что она должна быть. Наша территория будет летать, и на ней будут храниться цифровые данные всех граждан государства.
Ашурбейли отказался назвать точную дату запуска спутника, сославшись на то, что он человек суеверный. «Бог даст, взлетит», — сказал он. Это высказывание вызвало логичный вопрос из зала: если предприниматель исповедует православие, не считает ли он саму инициативу покорения космоса кощунственной?
Глава Асгардии ответил притчей. Человек спрашивает: «Господи, когда я дойду до края вселенной, что я буду дальше делать?» — «Сын мой, я создал тебя по своему подобию — как создателя, когда ты дойдешь до края моей вселенной, то начнешь создавать собственные».
Все происходящее было несколько сюрреалистичным: вот, перед собравшимися сидит глава нового государства (причем королевства), не признанного ни одной страной мира. Его спрашивают о собирательном портрете граждан его страны, обсуждают с ним, не приведет ли то, что основным языком Асгардии является английский, к засилию англосаксов в его власти — причем на полном серьезе. У корреспондента «Ленты.ру» возник закономерный вопрос: почему Ашурбейли уверен, что его королевству удастся добиться признания ООН?
«Кто сказал, что ООН — это крупная авторитетная организация? Просто некое наследие договоренностей по итогам Второй мировой войны», — ответил предприниматель, тут же, правда, оговорившись, что шутит. По его словам, для признания достаточно голосов четырех-пяти стран, входящих в ООН, а уж это-то проще простого.
Кстати, а почему Асгардия — королевство? Вроде бы она представляет собой парламентскую республику. Однако причина такого наименования оказалась достаточно прозаической.
— Нам хотелось какого-то эпатажа, романтики, волшебства, — признался Ашурбейли. — Космическое королевство! В конституции записано, что у нас конституционная монархия, но срок своего пребывания на посту я ограничил пятью годами, этого достаточно, чтобы асгардианцы определились, чего они хотят сами. Данная конституция — не догма, через пять лет они могут проголосовать за космическую диктатуру — значит, она у них будет. Или будет монархия. Я понятия не имею, что будет через пять лет. Организм растет быстро, 75 процентов асгардианцев — молодые, креативные, что они напридумывают — я не знаю.
Помимо этого, Ашурбейли заявил, что асгардианки — самые счастливые женщины в мире, так как в Асгардии 84 процента мужчин и лишь 15 процентов женщин. Кстати, вскоре откроется государственная служба знакомств. А когда будет избрано правительство и страну признает ООН, власти смогут заключать браки между асгардианцами, многие из которых, кстати, специально не женятся и не выходят замуж сейчас, чтобы сделать это потом в космическом королевстве.
Один из присутствующих задал предпринимателю вопрос: не хочет ли он подискутировать со знаменитым визионером Илоном Маском, который собирается отправить человечество на Марс? Но Ашурбейли счел свой статус слишком высоким для беседы с таким человеком. «Как глава государства я бы с удовольствием позадавал вопросы Путину, Трампу, подискутировал бы, — сказал он. — А говорить с основателем корпорации, пусть даже и выдающимся, — пусть это делает мой министр науки и техники».
При этом он довольно скептически отозвался об идее полета на Марс: «В горизонте своей жизни я дальше Луны не смотрю, так как на сегодняшний день физиология человека не позволяет ему находиться постоянно на более дальних расстояниях, а заниматься авантюризмом не хотелось бы».
В этот момент в зале послышался шум.
— Ну что ты бузишь! В асгардианцы не возьмут! — возмущался один гость из первого ряда поведением своего знакомого.
— Не можем не взять, если он зайдет на сайт и заполнит форму, — сказал ему Ашурбейли.
— А я характеристику напишу! — не унимался мужчина и тут же задал вопрос о том, как, собственно, предприниматель собирается доставить первый спутник космического королевства на орбиту.
Оказалось, что произведен аппарат в Америке, запускается на американской ракете-носителе, который пристыкуется к МКС, а потом отстрелится от нее на орбиту. «Такая беда. В России это никому не было интересно, мы пытались, бились весь год», — огорченно отметил Ашурбейли.
Тем временем корреспондент «Ленты.ру» в конституции Асгардии наткнулся на пассаж о том, что Асгардия берет на себя обязанность отражать любые угрозы и обеспечивать безопасность каждого своего гражданина. Но кто будет обеспечивать? Будут ли в космическом королевстве силовые структуры — полиция, армия?.. И планируют ли они, пока граждане находятся на Земле, а не в космосе, как-то защищать права асгардианцев?
Оказалось, что не будет ни армии, ни полиции. «Поскольку основная задача Асгардии — защита планеты Земля от угроз из космоса, то, конечно, (это предусмотрено конституцией) в стране будет воздушно-космический флот, базирующийся на орбите. И задачи его будут состоять не в защите асгардианцев, а защите всего человечества планеты Земля от астероидно-кометной и других опасностей», — сказал Ашурбейли.
Когда же асгардианцы, наконец, получат свой космический дом?
— Я хотел бы при своей жизни побывать в лунном поселении асгардианцев, — признался глава Асгардии. — А до того побывать на первом орбитальном ковчеге. Мне 53 года, вот и считайте. Это, конечно, будет не завтра. Мы начали с первого спутника, в следующем году запустим еще два, в течение четырех-пяти лет будет четырехуровневая орбитальная группировка. И обязательно Луна. Дальше никто не смотрит.
Пожалуй, ни один из регионов России не пережил столько крутых поворотов в своей постсоветской истории, как Чечня. Две войны и период фактической независимости от РФ в промежутке между ними; дрейф от светского государства к исламскому и обратно; страшная разруха и долгое, трудное восстановление. Корреспондент «Ленты.ру» Игорь Ротарь был непосредственным свидетелем тех событий. Он вспоминает, как скрывался от российских бомб, встречался с полевыми командирами Басаевым и Хаттабом, беседовал с национальным героем республики — Ахматом Кадыровым и наблюдал, как меняется Грозный.
«Дай Бог пережить эту ночь!»
«Дудаев — злодей, российские войска в основном все делают правильно» — так я думал после ввода в республику военного контингента в 1994 году. Я видел дудаевскую Чечню своими глазами — она произвела на меня впечатление крайне опасного для России бандитского анклава. «Победить Дудаева с помощью чеченцев не удалось, что ж, придется ввести войска!» — рассуждал я примерно так.
Увы, человек — создание субъективное. Мое отношение к федералам резко изменилось, когда я ощутил «точечные удары» российских бомбардировщиков на себе. Как и большинство журналистов, я остановился в грозненской гостинице «Французский дом». Вечером мы наливали себе по стакану водки и произносили тост: «Дай Бог пережить нам эту ночь!» Минуты через три раздавался рев самолетов. «Господи, сделай так, чтобы этот снаряд был не наш!» — прервав дыхание, замирал каждый из нас. Через несколько секунд раздавался взрыв: с потолка сыпалась штукатурка, дребезжали стекла — не наш…
Особенно не по себе было иностранцам. По ночам, надев на голову каски, они ложились спать в коридоре, надеясь, что это спасет их если не от прямого попадания снаряда, то хотя бы от разлетавшихся во все стороны осколков. «Это самая страшная война из всех, на которых мы бывали. И в бывшей Югославии, и даже в Багдаде убивали в первую очередь военных, здесь же главная мишень — мирные жители», — испуганно говорили иностранные репортеры.
«Квартира ограблена три раза, просьба не беспокоить!»
Чеченцы постарались отправить жен и детей к родственникам, по деревням. В Грозном остались только боевики, мужчины и местные русские. Российская авиация тем временем просто сносила центр города. Там, к слову, практически не было дудаевцев. Когда я после бомбежек выходил считать трупы, то соотношение было таким: на одного убитого боевика приходилось девять мирных жителей — в основном славяне.
На стенах грозненских домов можно было увидеть рисунки русских малышей. Они рисовали самолеты, бомбящие жилые дома, танки, ведущие огонь по зданиям. Сомнений в принадлежности самолетов не оставалось: детской рукой на крыльях были намалеваны звезды или же просто надпись «Россия». Часто с одной «с».
Когда российские войска взяли Грозный, сильно лучше не стало. По моим наблюдениям, значительная часть «федералов» отнюдь не испытывала угрызений совести. «Да русские тут сами виноваты! Нормальные уже давно в Россию уехали!» — неоднократно приходилось слышать мне от российских военных. Лично меня поразил эпизод с русским мужчиной, приехавшим в Грозный из Волгограда, чтобы вывезти свою сестру. Солдаты на блокпосту отобрали у него еду, которую он вез для родственницы: «Самим закусывать нечем!»
В городе процветало мародерство. Чтобы хоть как-то обезопасить себя, жители писали на своих разгромленных жилищах надписи вроде «Здесь живут люди». Популярна была и такая надпись: «Квартира ограблена уже три раза. Просьба не беспокоить».
«Мы должны решать наши проблемы сами!»
Такое отношение к местным оттолкнуло от российской армии даже тех чеченцев, которые совсем недавно были противниками Дудаева. Я убедился в этом лично во время неожиданной встречи. В 1995 году я ночевал в одной из российских военных частей. Ночью меня разбудил наш офицер: «Не хотите взять интервью у Руслана Лабазанова? Прошу вас об одном: об этой встрече не должен знать никто из российских военных». Я согласился: не всегда выпадает шанс побеседовать с известным полевым командиром, бывшим дудаевским телохранителем.
Этого человека, внешне очень напоминавшего Абдуллу из культового советского фильма «Белое солнце пустыни», в республике называли «чеченским Робин Гудом». Считалось, что он грабит богатых, а деньги раздает бедным. Политическая карьера сидевшего за убийство мастера восточных единоборств началась неожиданно. Во время августовского путча в Москве заключенный Лабазанов поднял бунт в грозненской тюрьме и освободил всех заключенных. Дерзкий поступок настолько понравился Дудаеву, что он пригласил смутьяна стать начальником президентской охраны.
Союз оказался недолговечным. Уже летом 1994-го войска Дудаева взяли штурмом ставку Лабазанова. В бою погиб брат Руслана и его ближайший друг: их отрезанные головы на всеобщее обозрение выставили на одной из грозненских площадей. Лабазанов объявил кровную месть: поклялся, что убьет Дудаева собственными руками.
Под покровом ночи в закрытом кузове машины меня тайно вывезли из военного лагеря и повезли в сторону гор. Мысли были тревожные. Когда я приехал в ставку Лабазанова, хозяин тоже только что вернулся: его окружали боевики, а молодая миловидная женщина снимала с «Робин Гуда» ботинки.
«Я больше не могу терпеть тот беспредел, который творят российские войска, — горячился он. — Они грабят всех подряд, убивают ни в чем не повинных людей. Русские должны понять: чеченцев нельзя победить силой! Мы должны решать наши проблемы сами, против внешней силы мы всегда объединяемся! Сейчас люди смотрят на эту войну, как на войну русских с чеченцами, и поэтому поддерживают Дудаева. Пусть Кремль даст мне оружие, технику, я сам расправлюсь с ним!» – закончил тираду Лабазанов.
Затем он вышел из комнаты и вернулся с фотографией в руках. Снимок был действительно жутким: две отрубленные головы на площади Минутка в Грозном. «Так расправился с моим братом и другом Дудаев. Этого я ему не прощу никогда! Рано или поздно я его поймаю и просто «скушаю»», — когда чеченец произнес эти слова, его глаза налились кровью. «Но если российские войска и дальше будут творить этот беспредел, я не смогу быть их союзником. Меня просто подталкивают стать махновцем!» — в сердцах завершил беседу Лабазанов. Ему, однако, не удалось сдержать клятву. Полевого командира убили в 1996-м, спустя месяц после гибели Дудаева от удара российской ракеты.
Первая чеченская война закончилась хасавюртовскими соглашениями, фиксирующими фактическую капитуляцию России. О причинах поражения спорят до сих пор. Военные, например, говорили, что как только они начинали побеждать, в Кремле сразу же заключали перемирие с сепаратистами, сводившее на нет все успехи. Наверное, эта точка зрения небеспочвенна. Но все-таки это не единственная причина.
В словах Лабазанова о том, что сепаратистов должны победить сами чеченцы, была доля истины. Много лет спустя этот сценарий был реализован, но не тогда. Разобщенное чеченское общество, напротив, сплотилось против федералов во многом «благодаря» неоправданным жертвам среди мирного населения. Наплевательское отношение к гражданским и проявления откровенной жестокости возмущали не только местных жителей, но и работающих в Чечне журналистов. В результате практически все материалы из республики содержали резкую критику российской армии: общественное мнение подготовили к необходимости вывода войск.
В чем-то ситуация вокруг Чечни напоминала страсти в американском обществе во время военной кампании во Вьетнаме: тогда резкая критика военных в прессе, недовольство левых, проводивших многочисленные пацифистские демонстрации, по сути предопределили поражение Белого Дома.
Исламское государство с бандитскими традициями
Увы, после ухода российской армии ситуация лучше не стала. В Чечне начали строить исламское государство, по степени суровости напоминавшее Афганистан времен правления талибов. В республике был принят новый уголовный кодекс Чечни-Ичкерии, практически неотличимый от аналогичного свода законов Судана, одного из наиболее ортодоксальных государств исламского мира. Забавно, что подстрочный перевод даже не удосужились адаптировать к местным условиям. В результате «плата за кровь» в Чечне взималась верблюдами, а штрафы надлежало платить суданскими фунтами. Это, впрочем, мало кого волновало.
Президентским указом в школах в обязательном порядке были введены предметы «Законы ислама» и арабский язык (впрочем, из-за нехватки преподавателей ему учили лишь в немногих школах). Категорически была запрещена продажа спиртного, перестали функционировать светские суды, преступников судили по законам шариата. Так же, как, например, в Иране автобусы поделили на две «половины» — мужскую и женскую.
На телевидении была введена нравственная цензура, иногда принимавшая гротескные формы. Однажды в Грозном я смотрел трансляцию футбольного матча из Москвы. Когда забив гол, футболисты кинулись обниматься, на экране немедленно появилась «заставка» — на чеченском телевидении сочли эту сцену недопустимой с точки зрения мусульманской морали.
В республике ввели публичные телесные наказания и даже казни. Однажды я зашел в шариатский суд: там было многолюдно. Среди посетителей был даже русский парень, которому не заплатили за работу. «К порке за воровство и пьянство мы приговариваем довольно часто, а вот дел о прелюбодеянии пока не было!» — с видимым сожалением сказал мне бородатый судья. По интонациям стало понятно: приговорить кого-нибудь к забиванию камнями ему очень хотелось.
Камнями в Чечне, действительно, не забивали, а вот публичные расстрелы периодически устраивали. «Когда снимал расстрел, то ноги тряслись. А вот народу, похоже, нравилось. Люди реагировали на автоматную очередь, как на гол на стадионе!» — рассказывал мне знакомый грозненский оператор.
«Европейские законы для чеченской натуры противоестественны. Они многими не воспринимаются, а потому и нарушаются, — убеждал меня в 1996 году тогдашний министр иностранных дел Чечни-Ичкерии Мовлади Удугов.— Нам нужны такие законы, которые понимает и уважает народ. Для нас это шариат. Поэтому пугаться ислама не надо. Иначе мы получим неуправляемую вооруженную массу, что создаст много проблем для всех, в том числе и для России».
Увы, справиться с «вооруженной массой» не удавалось и при помощи шариата. Если бы Чечня оставалась просто исламским государством, то это Кремль, наверное, мог бы стерпеть. Но беда заключалась в том, что новое независимое государство стало настоящей бандитской вольницей, существующей лишь за счет хищений нефти, набегов на российскую территорию и торговли заложниками.
Экономика Чечни лежала в руинах, восстанавливать ее никто не собирался. А криминальному бизнесу, который быстро разрастался, в республике становилось тесно. Чтобы прокормить огромную массу вооруженных людей, не желающих заниматься мирным трудом, нужна была новая война. Басаев вторгся в Дагестан. Не так важно, что его спровоцировало: Россия в любом случае не смогла смириться с существованием у ее границ бандитского анклава, становящегося с каждым днем все опаснее. Новый конфликт был неизбежен.
Война с шайтанами
На этот раз к войне готовились основательно, проведя работу над ошибками. Главой российской администрации был назначен бывший муфтий дудаевской Чечни, очень уважаемый в республике человек — Ахмат Кадыров. С его помощью Кремль надеялся сделать войну внутричеченским конфликтом.
Справедливости ради стоит сказать, что сражаться с сепаратистами руками чеченцев Кремль пытался и раньше: лидер антидудаевской оппозиции Умар Автурханов во время первой чеченской был явной креатурой Москвы. Я видел охрану Автурханова: бравые русские ребята, по выправке и манерам очень похожи на кадровых офицеров. Однако поход антидудаевской оппозиции на Грозный провалился, расколоть чеченское общество не удалось, и тогда Москва потеряла к своим ставленникам всякий интерес.
В 1999 году, когда Кремль решился на новый ввод войск в Чечню, ситуация в республике была принципиально другая. Еще во время первой войны в Чечню приезжали отряды добровольцев-ваххабитов из арабских стран. Эти отряды отличались хорошим вооружением и экипировкой, туда охотно шли молодые чеченцы. Многие из них приобщились к этому религиозному учению и со временем начинали проповедовать его на родине. Неофиты утверждали, что только в ваххабизме можно найти истинный ислам, а все, кто придерживается иного мнения, — искажают учение Пророка.
«Действительно, мы долго пытались не выносить сор из избы и утверждали, что проблемы «ваххабизма» в республике не существует, — говорил мне Ахмат Кадыров в 1998 году будучи муфтием Чечни, то есть еще до своего перехода на сторону федералов. — Мы пытались договориться с ваххабитами миром: «Пожалуйста, делайте, что хотите, но не навязывайте своих убеждений нам, не обвиняйте нас в ереси». Увы, диалог не получился».
На самом деле, тех, кого Ахмат Кадыров называл «ваххабитами», правильнее назвать салафитами, или своего рода «исламскими протестантами» — сторонниками первоначального ислама времен пророка Мухаммеда. Салафиты выступают против всех нововведений, появившихся в исламе после смерти пророка. Этот вид ислама распространен в Саудовской Аравии и соседних с ней странах, однако после распада СССР «ваххабизм» стал распространяться и в СНГ.
В Чечне же традиционно распространено мистическое направление ислама — cуфизм (дословно «суф» — это шерсть, так как суфии предпочитают грубые шерстяные накидки). Суфии пытаются достичь Бога с помощью персонального опыта и медитации, во многом очень похожей на ту, что используют буддисты и йоги.
Особое значение в суфизме имеет зикр — специальная духовная практика, заключающаяся в многократном прославлении Бога. В Чечне зикр — это довольно громкий и воинственный танец, вводящий молящихся в настоящий экстаз. Именно на него каждую неделю собираются многочисленные гости в доме нынешнего лидера Чечни Рамзана Кадырова. Глава республики участвует в обряде вместе с другими верующими в общем круге.
С точки зрения «ваххабитов» и зикр, и многие другие суфийские обряды — страшная ересь. Салафиты вообще отказываются считать последователей суфийского ислама мусульманами. По их мнению, они ничем не отличаются от язычников. Как раз после окончания первой чеченской войны разногласия между суфиями и ваххабитами перешли в прямые вооруженные столкновения.
Лидером салафитов в Чечне был уроженец Саудовской Аравии Амир ибн аль-Хаттаб. До Чечни этот человек успел повоевать в Афганистане, Боснии, Азербайджане и Таджикистане. Он был убежденным сторонником «перманентного газавата» до полного освобождения мусульман, а чеченских суфиев называл «агентами русских кафиров». Я случайно встретился с Хаттабом в горах Чечни, но он не захотел говорить с российским журналистом.
«Извини, плохо по-русски знаю. Только военные слова: «резать», «убивать»!» — сверкнув глазами, буркнул в бороду Хаттаб. «А по-английски?» — спросил я. Увы, выяснилось, что знаменитый воин ислама не хочет говорить с кафиром ни на каком языке. Конфликтом «ваххабитов» и суфиев сумел воспользоваться Кремль. Федералам удалось привлечь на свою сторону как Ахмата Кадырова, так и многих видных полевых командиров, исповедующих традиционную для Чечни версию ислама.
Я достаточно много общался с Ахматом Кадыровым, еще когда он был муфтием Чечни. Он не произвел на меня впечатление утонченного интеллектуала — но это точно был честный человек, искренне считавший, что делает благое дело. На мой взгляд, Ахмата Кадырова нельзя обвинять в предательстве, как это делали сторонники сепаратистов, — просто его ненависть к салафитам (на него было совершено четыре покушения) была глубже, чем противоречия с Кремлем.
Таким образом, Москве удалось придать конфликту в Чечне форму межконфессиональной войны, Ахмат Кадыров (а после его гибели и пришедший ему на смену сын Рамзан) все время подчеркивал, что чеченцы воюют с «шайтанами» — еретиками, искажающими ислам. В этой ситуации очень многие чеченцы отвернулись от сепаратистов. «Одно дело воевать против русских, а совсем другое против своих же соплеменников» — говорили мне многие бывшие боевики, разочаровавшиеся в войне.
«Пусть весь мир заполыхает синим пламенем»
Правда, на беду Москвы, многие лидеры сепаратистов все-таки поддержали салафитов. Достаточно интересна трансформация воззрений одного из самых влиятельных полевых командиров, знаменитого террориста Шамиля Басаева.
Первый раз мне довелось увидеть его в 1993 году в Абхазии. Там он возглавлял отряды, сражавшиеся с грузинскими войсками. У штаба северокавказских добровольцев в Сухуми я спросил невысокого молодого мужчину, где я могу найти командира. «А вы кто?» — вопросом на вопрос ответил боевик. Узнав, что я корреспондент, незнакомец ответил: «Я и есть Басаев, спрашивайте».
В ту пору ныне знаменитый террорист казался застенчивым человеком. Чувствовалось, что он еще не привык общаться с журналистами и старается отвечать так, чтобы не попасться на «провокационные» вопросы. Второй раз я беседовал с Басаевым вскоре после нападения на Буденновск — тогда его боевики согнали 1600 человек в местную больницу и взяли их в заложники. Он был уже совсем другим. В его движениях чувствовалась уверенность, но во взгляде появились усталость и грусть. Разговор сначала не клеился. Чувствовалось, что Шамилю смертельно надоели спрашивающие одно и то же корреспонденты.
Неожиданно положение спас бывший вместе со мной московский представитель Кестонского института (английская организация по защите религиозных свобод в странах бывшего социалистического лагеря) Лоренс Юзелл. Он вдруг обратился к Басаеву: «Как вы, верующий человек, пусть и для доброго дела, могли переступить через смерть невинных людей?!» Этот вопрос не на шутку задел «героя», и мы до четырех утра беседовали на философские и теологические темы.
Создавалось впечатление, что гибель мирных людей не дает покоя его совести, и ему хочется доказать самому себе, что в Буденновске он поступил так, как подобает истинному мусульманину. Интересно, что Басаев даже пообещал Юзеллу пустить православного священника отслужить заупокойную службу на братских могилах русских солдат под Ведено. Шамиль тогда признался мне, что после окончания чеченской войны хочет уйти в горы и разводить пчел.
Следующая моя встреча с Басаевым произошла приблизительно через год. Обещания он не сдержал. Сомнений в том, что салафитское учение он принял полностью, не было. Он уже не проявлял веротерпимости: «Никаких попов на свою территорию я не пущу! Юзелл — американский шпион, и я не буду прислушиваться к его мнению».
«Пусть даже весь мир заполыхает синим пламенем, пока не будут освобождены мусульмане от Волги до Дона», — заявил Шамиль Басаев вскоре после того, как его боевики вторглись в Дагестан. Однако в 2006 году российским войскам удалось уничтожить Басаева. Были убиты и Аслан Масхадов, и Хаттаб. Руководству Чечни во главе с Ахматом, а затем и Рамзаном Кадыровыми удалось разгромить разрозненные, лишенные харизматичных лидеров группировки.
Особый субъект Российской Федерации
Сегодняшняя Чечня совсем не похожа на истерзанную республику прошлого. То, что ты попадаешь в особый регион Российской Федерации, ощущается сразу. Портреты чеченского президента Рамзана Кадырова и его отца Ахмата-Хаджи Кадырова встречаются в Грозном через каждые сто метров. «Гордимся тобой, Рамзан, достойный сын народа!», «Заветам Ахмата-Хаджи верны!» — написано на стенах многих домов. «В новейшей истории чеченского народа Р. А. Кадыровым открыта страница, ставшая ярким примером для подражания многих поколений чеченской нации. Это пример мужественности и героизма, самоотверженности и преданности своему народу», — гласит плакат на стене грозненского университета.
Кажется, профессия художника сегодня стала одной из самых прибыльных в Чечне: портреты Кадыровых можно видеть на въезде в каждое чеченское село. Ближайшие приближенные чеченского президента ездят на машинах с номерами КРА (Кадыров Рамзан Ахматович); говорят, останавливать такие машины полиция не имеет права.
При этом в республике любят не только своего лидера, но и руководство России. Главная магистраль города поделена надвое. Верхняя часть носит имя Ахмата Кадырова, а нижняя названа в честь второго президента России Владимира Путина.
За мусор — штраф и физическое наказание
Не забывают в Чечне и о нравственном облике народа. В ресторанах не подается спиртное, а купить алкоголь можно только в специальных магазинах с 8 до 10 утра. В Грозном можно увидеть пропагандирующие благодетель плакаты. На одном из них, например, изображены две девушки: одна в платке на фоне мечети, другая с распущенными волосами на фоне пропасти. Правоверная мусульманка обращается к отступнице: «Я чеченка и горжусь этим. Поддерживаю традиции нации. А кто ты? Твое одеяние оскверняет образ чеченки».
Женщинам-служащим государственных учреждений запрещено появляться на работе с непокрытой головой. Тот же запрет распространяется и на учащихся. По сути, в Чечне де-факто действует «полиция нравов» — гвардейцы Кадырова следят, чтобы женщины ходили в платках, а мужчины не отпускали длинные волосы. Сейчас на улицах чеченских городов уже не встретишь неправильно одетую девушку или патлатого парня, но вот мусорить люди не перестали. И с этим тоже борются. Так, на мечетях можно увидеть надписи: «За мусор — штраф и физическое наказание!»
Впрочем, есть и некоторые странности: в республике при поддержке Рамзана Кадырова создан центр исламской медицины, где пациентов лечат, мягко говоря, нетрадиционными методами. «Здравствуйте, я джинн из Иерусалима! Мне 2000 лет. Я поселился в тело девушки, на которую вы смотрите!» — представляется миловидная женщина в коридорах этого центра. Нечто подобное мне говорили и другие пациенты. «Врачи» объяснили, что я беседовал отнюдь не с душевнобольными, а с людьми, пострадавшими от бесов. По мнению моих собеседников, человек вылечится после того, как джинн будет выгнан из него с помощью молитвы.
Путешествуя по Чечне, понимаешь: те права и возможности, которые получил сегодня Рамзан Кадыров, намного больше тех, что добивался Джохар Дудаев от Бориса Ельцина. Генерал Дудаев просил широкой автономии и уважения… Увы, российский президент попросту игнорировал «этого выскочку», и тогда гордый горец решил сам взять то, что ему нужно.
Владимир Путин учел ошибки своего предшественника. Отношения Кремля с Чечней очень похожи на действия царской России в одном из ее протекторатов — Бухарском эмирате. Во внутренней политике бухарцам была предоставлена полная самостоятельность, а вот в политике внешней эмир был обязан подчиняться указаниям из Санкт-Петербурга. Конечно же, многое из того, что сегодня происходит в Чечне, для россиян, мягко говоря, странно. Но если это гарантирует стабильность на всем Северном Кавказе, то так ли уж важно, по каким законам живут в Чечне?
Президент России Владимир Путин во вторник, 20 августа, провел заседание с членами правительства, на котором раскритиковал ситуацию в первичном звене здравоохранения. Глава государства назвал ее «провалом» и дал ряд поручений, чтобы все исправить. В материале «Ленты.ру» — главные цитаты президента о зарплатах врачей, очередях в больницах и нежелании регионов помогать федеральному центру деньгами.
О финансировании медицины
«Напомню цифры, напомню ресурсы, которые мы предусмотрели для этого нацпроекта «Здравоохранение». Это 1 триллион 367 миллиардов рублей. Из них по двум программам на первичное звено здравоохранения будет выделено — предусмотрено, во всяком случае, — 237,5 миллиарда рублей. Это заметные, существенные ресурсы, которые должны быть истрачены с умом и должны дать хороший результат».
О проблемах
«Проблем здесь еще очень много. Речь идет о доступности медицинской помощи для жителей малых населенных пунктов и отдаленных территорий. Здесь, напомню, мы планируем создавать и привести в должное состояние фельдшерские пункты, врачебные амбулатории, ввести новые мобильные медицинские комплексы и так далее.
Вне зоны доступности первичного звена здравоохранения в прошлом, 2018-м, году еще находились 499 населенных пунктов численностью от 100 до двух тысяч человек. К 2021 году должно быть охвачено 100 процентов таких населенных пунктов».
«Люди сегодня по-прежнему не удовлетворены уровнем и качеством работы первичного звена».
О кадрах
«Особое внимание следует уделить вопросам кадрового обеспечения. В этой связи разрабатываются новые модели эффективной организации поликлиник. Их у нас 60 тысяч 216 — чуть больше, чем в 2014 году.
Пациенты справедливо жалуются на плохие условия, очереди к врачам-специалистам и их нехватку. Медицинские работники, в свою очередь, недовольны уровнем заработной платы и высокой нагрузкой. На данном этапе необходимо детально проработать имеющиеся проблемы, найти эффективные способы их решения».
«Сегодня в первичном звене не хватает более 25 тысяч врачей, мы уже говорили об этом, и более 130 тысяч медицинских работников среднего звена, не хватает специалистов узкого профиля».
Об устаревании техники и зданий
«Не менее остро стоит проблема материально-технической базы поликлиник и амбулаторий, сами здания, многие из которых строились еще в советские времена и — во всяком случае значительная часть из них — до сих пор не обновлялись и капитально не ремонтировались.
Мы проводили в два этапа реконструкцию и обновление материальной базы первичного звена здравоохранения, но, разумеется, этой работой все 100 процентов учреждений здравоохранения не были охвачены. Устарело и оборудование, которое мы закупали в 2005-2006 годах. Высок уровень износа санитарного автотранспорта».
О мотивации пациентов и врачей
«Мы стремимся к тому, чтобы, обращаясь за медпомощью, люди знали, что врач, медсестра, администратор в регистратуре всегда на их стороне и сделают все необходимое — помогут, проводят, объяснят, чтобы человек действительно получал весь спектр медицинских услуг.
Современное общество открыто. Люди видят, какими широкими возможностями обладает сегодня медицина, в том числе и в первичном звене, и хотят, чтобы все это было доступно там, где они живут. Нам нужна система, которая мотивирует медицинский персонал повышать качество своей работы, четко соблюдать и выдерживать высокие требования к ней».
О провале в первичном звене здравоохранения
«Проблемы известны, и вы [министр здравоохранения Вероника Скворцова] сейчас их назвали. И я частично об этом сказал: износ основных фондов поликлиник и центральных районных больниц, износ или отсутствие медоборудования в этом же звене, и автотранспорта частенько, в районных больницах, включая ФАПы и врачебные амбулатории. Это низкая обеспеченность организации первичного звена медицинскими работниками, специалистами, прежде всего.
И так, мягко скажу, — некачественная организация выплат заработной платы. В широком смысле этого слова. Я имею в виду, что заработная плата у нас состоит из оклада и компенсационных и стимулирующих выплат.
У нас приличные деньги запланированы на национальный проект «Здравоохранение» Основные мероприятия по нацпроекту — это прежде всего специализированная и высокоспециализированная помощь. И от уровня специализированной и высокотехнологичной медицинской помощи зависит весь уровень здравоохранения в стране. Это тоже правда. Но у нас в сфере специализированной помощи обращений в прошлом году было 746,8 миллиона посещений. По разным направлениям — 1,5 миллиона, три миллиона… А за тот же период обращений в первичное звено — 1 миллиард 200 миллионов человек. Понимаете? Это почти в два раза больше.
О чем я хочу сказать? Если первичное звено здравоохранения у нас будет в том состоянии, в котором оно находится до сих пор, то количество инфарктов и инсультов не уменьшится. Потому что в первичном звене провал».
О нежелании регионов работать
«Поэтому, безусловно, нам нужно принять дополнительные меры по укреплению первичного звена здравоохранения. Напомню еще раз, мы дважды это делали из федерального центра в расчете на то, что это будет подхвачено на местах, в регионах, но этого не происходит. И в этой связи нам, безусловно, нужно посмотреть на всю организацию этой работы. Это очевидный факт, просто очевидные вещи. Конечно, у них в регионах своя компетенция, и нужно ее поддерживать, но что-то там, видимо, до конца эффективно не работает. На это нужно обратить внимание».
О поручениях Минздраву и правительству
«Я прошу Министерство здравоохранения, и не только министерство, но и правительство: во-первых, нужно проанализировать всю систему уровня и качества организации заработной платы в первичном звене здравоохранения. Вот мы в целом по стране вроде как добились целевых показателей — 200 процентов по экономике регионов. Но это далеко не везде так. В малых городах, населенных пунктах, на селе — там близко ничего нет подобного. И данные, которые и у меня есть, и на встречах с людьми, и во время прямой линии вылезают, говорят совсем об обратном.
Потом, эти компенсационные и стимулирующие выплаты. Насколько они выплачиваются справедливо? Здесь нужно внимательно посмотреть. Поэтому прошу правительство к 1 октября текущего года подготовить принципы модернизации первичного звена здравоохранения в стране.
Второе — инициировать и организовать подготовку региональных программ модернизации первичного звена здравоохранения. Эти программы должны быть готовы и должны быть защищены не позднее 1 июля следующего года.
Третье — необходимо создать механизмы контроля за качеством этих программ и, четвертое, за ходом их реализации и исполнения. Ну и, наконец, нужно проработать и предложить источники финансовой поддержки всех предлагаемых мероприятий с федерального уровня. Прошу вас к этой работе приступить незамедлительно».