Ремонт стиральных машин на дому.
Ремонт посудомоечных машин Люберцы, Москва, Котельники, Жулебино, Дзержинский, Лыткарино, Реутов, Жуковский, Железнодорожный. Раменское. 8-917-545-14-12. 8-925-233-08-29.
Коммунисты, либерал-демократы и эсеры призывают избавить страну от фейковых партий. Они уверены, что засилье политических движений, которые не участвуют в жизни общества, идет во вред выборной системе. А заодно сбивает с толку избирателей, когда они берут в руки бюллетени. О каких партиях идет речь? Чем они занимаются и к чему призывают? Пытаясь ответить на эти вопросы, «Лента.ру» ознакомилась со странными лозунгами и программами самых неоднозначных партий.
КПРФ, ЛДПР и «Справедливая Россия» — обратились к внутриполитическому блоку Кремля с предложением провести партийную реформу и сократить число фейковых партий. Фейковые — те, что непонятно чем занимаются, да еще и выступают спойлерами на выборах.
В КПРФ полагают, что голоса избирателей у них оттягивают «Коммунисты России». В тех же грехах «Справедливая Россия» обвиняет «Родину». У либерал-демократов во главе с бессменным лидером Владимиром Жириновским голоса оттягивать особо некому, но и они нашли повод для борьбы с фейками: предлагают запретить те партии, в которых числится меньше 100 тысяч человек. В ЛДПР сам Жириновский насчитывал около 300 тысяч. У главных его оппонентов, коммунистов, 162 тысячи, а у «Яблока» — 28 тысяч. Так что едва ли это оставит шанс на существование не только фейкам.
Из 73 партий, зарегистрированных сегодня в России, в выборах участвуют только 14. Деятельность некоторых движений остается для избирателей загадкой, к ним, к примеру, относится «Партия Возрождения Села», «Партия Духовного Преображения России», «Против всех», «Города России», «Партия свободных граждан» и другие.
«Лента.ру» изучила программы некоторых партий, попавших в список «неугодных».
В 2012 году в стране появилась партия, обещающая всерьез заняться правами прекрасного пола — «Женский Диалог». «Только женщины со своим материнским инстинктом самосохранения способны остановить войну, вражду и ненависть», — говорится в программе партии, выросшей из одноименной общественной организации.
«Женский Диалог», помимо прочего, намерен добиваться «увеличения присутствия женщин в процессе принятия государственных решений и в политическом процессе», бороться с коррупцией, взяточничеством, «бездушием и семейственностью среди российских чиновников». На данный момент партия имеет свои представительства в 46 регионах.
Председатель политического движения Елена Семерикова 20 лет отслужила в ГРУ, работала экономистом в службе тыла в воинских контингентах в Афганистане и Нагорном Карабахе. С 2001 по 2003 год была помощником лидера «Единой России».
Семерикова неоднократно выступала в поддержку главы Чечни Рамзана Кадырова. Публикацию в «Новой газете» о преследовании геев в республике она назвала наглой ложью. Год назад политик раскритиковала депутата красноярского горсовета Константина Сенченко, который заявил, что Кадыров «бегал по горам, тогда как они собирали в Красноярске помощь российским парням, воюющим в Чечне».
«Разрушающая сила, олицетворяемая мужчиной, укротима лишь силой любви, которую дарит женщина, несущая в себе факел бессмертия». Такие слова украшают главную страницу сайта партии «За женщин России», зарегистрированную Минюстом также в 2012-м.
Несмотря на название, лидер движения Галина Хавраева (военный журналист, работала на телевидении, а также в управлении делами президента; за репортаж из Чернобыля была награждена орденом Мужества — прим. «Ленты.ру») подчеркивает: «Мы не феминистки, (…) у нас партия — народная, у нас 50 процентов мужчин, которые являются при этом руководителями региональных отделений». Задачи партия ставит перед собой действительно масштабные: по всей стране создать Советы общественного спасения (СОС), куда каждый гражданин мог бы обратиться за решением жизненно важной проблемы, а также учредить Совет Мудрецов из «свободных от страстей и потребительских устремлений» мыслителей, которые будут проводить экспертизу законопроектов. Партийная программа охватывает практически все сферы государственного устройства. К примеру, для предотвращения «утекания» казенных средств за рубеж предлагается ввести в оборот для безналичных денежных расчетов так называемый казначейский рубль «карбованец».
Впрочем, не все считают партию гендерно нейтральной, в сети критиковали ее за ущемление достоинства сильной половины человечества. Фраза «мужчина единоличным правлением создал перевернутый мир абсурда, в котором нет ни истины, ни справедливости, ни смысла» даже стала поводом для обращения в прокуратуру.
Многие российские политики в той или иной степени симпатизируют идеям самодержавия, однако прицельно за восстановление конституционной монархии выступает только одна партия — Монархическая. В программе движения, состоящей всего из четырех абзацев, говорится, что только император способен «вывести страну на путь развития и процветания, обеспечить социальный мир и снять навсегда угрозу тирании и анархии».
Весной председатель партии, бывший депутат Госдумы и миллионер Антон Баков попытался возродить Российскую империю на островах в Тихом океане, однако власти Республики Кирибати ему отказали. Три года назад монархист, в свое время состоявший и в «Единой России» и в «Союзе правых сил», объявил наследником императорского престола потомка Александра II, немецкого принца Карла-Эмиха Лейнингенского. После этого он, ссылаясь на опыт Ватикана, провозгласил Суверенное Государство Императорский Престол. Себя монархист скромно назначил эрцканцлером нового государственного образования.
За отказ от устаревших форм государственного управления выступают «Рожденные в СССР». Лидер движения Александр Леонтьев полагает, что в современном мире классическое деление на левых и правых устарело: «Измы уходят в прошлое, на их место приходит понимание того, что главным субъектом на планете Земля является человек и его благополучие».
«»Рожденные в СССР» — живая, модернизирующая себя под воздействием знаний об окружающем мире партия, (…) впитывающая в себя все самое лучшее и полезное из других политических конструкций», — говорится на сайте движения.
В программе партии уделено много внимания проблемам пенсионеров, в частности, предлагается сформировать Пенсионный Кодекс России, при муниципальных органах создать консультативные советы пенсионеров, а минимальный размер пенсии сделать выше прожиточного уровня.
В прошлом году сообщалось о слиянии «Рожденных в Союзе Советских Социалистических Республик» с более крупным политическим игроком — Российской партией пенсионеров за социальную справедливость, которую лидер КПРФ Геннадий Зюганов обвинял в оттягивании голосов у коммунистов.
Партия родителей будущего (ПРБ) провозгласила своей основной целью защиту «родительских прав и свобод». В частности, движение ратует за принятие нормативно-правовых актов, способствующих улучшению условий родительской деятельности и жизни семьи. Чем именно не устраивает партийцев Семейный кодекс, не уточняется.
Незадолго до первого съезда партии о закрытии ее отделения в Псковской области объявила председатель ячейки Елена Вариксоо. По ее словам, организация «не оправдала надежды и ожидания», поскольку не вела практическую работу.
Председатель партии Марина Воронова является автором ряда федеральных проектов: «Родительский Университет», «Центр развития инновационных форм дошкольного воспитания и образования. Call-Служба для населения», «Саморегулирование в дошкольном образовании», «Национальные негосударственные детские сады». Кроме того, она создала сеть семейных детских садов. Однако как это соотносится с деятельностью партии, неизвестно: во вкладке «проекты» на официальном сайте партии информации нет.
Россияне хотят видеть во власти «единомышленников, а не представителей профсоюза чиновников», уверены в партии «ЧЕСТНО» (Человек. Справедливость. Ответственность). Сторонники движения также считают, что существующие политические силы не могут выполнить этот запрос: «Оппозиционные партии не могут и не хотят прийти к власти, а правящая партия не способна меняться». Партия с говорящим названием в свою очередь обязуется способствовать повышению честности госструктур.
В сфере социальных гарантий, согласно положениям ее программы, должен соблюдаться принцип «Граждане — наниматели государства». Кроме того, в партии хотят «дать реальную власть местному самоуправлению, увеличить долю налоговых поступлений, которыми распоряжаются муниципальные образования, предоставить муниципальным собраниям решающий голос при утверждении генеральных планов застройки».
Какими именно средствами партия планирует добиваться заявленных целей, не уточняется. За время своего существования — более пяти лет — на политической арене она себя никак не проявила.
О враче Александре Клецко из Новгородской области в России узнали после того, как он швейными иглами и ржавыми плоскогубцами зашил своей соседке рану на руке. Это произошло в отдаленной деревне, и если бы рядом не оказался опытный хирург, для женщины все могло закончится плохо. Однако региональный Минздрав поступок врача не оценил и обвинил его в нарушении стандартов оказания помощи. После этого со всей страны Александру стали поступать слова поддержки и благодарности за профессионализм и верность клятве Гиппократа. «Лента.ру» поговорила с доктором Клецко о том случае, а также о прошлом и настоящем российской сельской медицины.
«Рыбацкий нож, иглы для швейной машинки и ржавые плоскогубцы»
Александр Клецко: Как-то мы с женой приехали на дачу, она у нас в деревне Фалалеево Мошенского района [Новгородской области]. Навстречу соседи вышли. Одна из них поскользнулась и поранила руку о стекло. Попросили посмотреть. Знают же, что я опытный хирург. Рана оказалась глубокая, более десяти сантиметров длиной, мышцы повреждены. Здесь уже одной перевязкой не обойдешься. Нужно зашивать, и немедленно.
Сказал, чтобы вызвали скорую, так как нужна хоть и простейшая, но операция. А мне ответили, что скорой нет. Вернее, есть одна или две машины на весь район. А это 2,5 тысячи квадратных километров! Другими словами, ждать бы пришлось два часа. Да и денег, сказали, нет на такси, чтобы обратную дорогу оплатить, а ехать предстояло в город Боровичи — это 70 километров от деревни. Спросил про райцентр — село Мошенское. Там есть больница, которой я раньше руководил. Ответили, что там два врача — хирург и терапевт после тяжелого инфаркта. Это был вечер выходного дня, и хирурга требовалось еще где-то разыскивать — дома или в гостях.
Вот что мне оставалось делать? А ситуация требовала не только экстренной, но и умелой помощи. Повреждена у женщины правая рука, рабочая. От этого могли остаться проблемы на всю жизнь, да и грубый рубец, опять же, остался бы.
В итоге люди попросили, и я не отказал. Стали искать подходящий инструмент. С ним у деревенских тоже оказалось туго. Нашли только рыбацкий нож, иглы для швейной машинки, ножницы для обрезания ногтей, обычные швейные нитки и ржавые плоскогубцы. Спирта тоже не нашлось! Обрабатывал рану и инструменты одеколоном. После обработки раны потребовалось поставить дренажи, для чего приспособил целлофановый пакет из продуктового магазина.
Затем несколько дней пострадавшая принимала антибиотики. В результате рана зажила без осложнений. Нитки я извлек, дренажи снял. Никаких жалоб не было.
Спустя полгода рассказал об этой истории в соцсетях — и понеслось… Из меня сделали героя. Ребята, ну вы о чем? Для русского врача это такая же естественная вещь, как посуду вымыть.
А в региональном Минздраве решили пожурить — сказали, что я нарушил инструкцию, ввел в заблуждение о состоянии скорой помощи в районе и так далее. Последовала еще более бурная реакция в соцсетях — не ожидал такой поддержки от людей из самых разных регионов страны. Это что-то невероятное! Думаю, многие просто устали от этих инструкций и ограничений, которые порой доходят до абсурда и напрямую препятствуют исполнению долга — не только врачебного, но и обычного гражданского.
«Сделал операцию на сердце, выпил стакан спирта — и на лошади в клуб»
А ведь так было не всегда, чтобы людям приходилось к заезжим дачникам за помощью обращаться. В царские времена была сформирована система земской медицины, и у советской власти хватило ума не ломать то, что работало. В эту систему просто вливали оборудование, квалифицированных врачей, машины и так далее.
Первичное звено — фельдшерско-акушерские пункты (ФАП). Они были в каждом крупном селе. В них работали достаточно грамотные и опытные фельдшера. Эти люди жили в тех же селах и знали каждого жителя практически с рождения. ФАПы брали на себя большинство случаев, не требующих квалифицированной медицинской помощи, вели беременность и принимали роды. Это было нормой.
Фельдшеры были как рядовые солдаты в армии. Операция, которую я тогда сделал, когда ко мне пришла женщина с порезанной рукой, обработать и зашить, — это как раз уровень фельдшера, а не травматолога с большим стажем работы.
Второе звено — это участковые больницы при сельсоветах. Там уже был хирург и терапевт или хотя бы один хирург, но, как известно, человек с дипломом хирурга имеет право работать терапевтом. А наоборот нельзя. В этих больницах делали достаточно серьезные операции. Особенно по нынешним меркам, когда вся ерунда стала представляться чем-то очень сложным. Аппендицит, грыжа, геморрой, мелкие травмы — этой азбукой русской хирургии занимались в участковых больницах. За это медалей не давали.
Лично знал хирурга, работавшего в такой больнице. Ему привезли пациента с ножевым ранением в сердце. Врач сделал местную анестезию, вытащил нож, сделал торакотомию — то есть вскрыл грудную клетку через грудную стенку (там сразу спадается легкое, и надо потом его расправить), зашил дырку в сердце. До города бы этого больного не довезли. Однако местные жители запомнили не столько эту операцию, которую врач провел в одиночку, сколько то, что было после: он выпил стакан спирта, сел на лошадь и поехал в клуб кино смотреть. Этот человек меня учил оперировать.
Дальше существовало звено больниц в районных центрах, где оказывалась помощь на гораздо более высоком уровне; затем следовал уровень специализированной медпомощи — областные больницы; и были еще всесоюзные или федеральные центры — к примеру, институт Бакулева. Там работали лучшие из лучших, занимались сверхсложными задачами.
«Радуйся, глупый»
К нынешнему состоянию мы пришли благодаря тому мнению, что врач или фельдшер должен обязательно быть загружен, как простой работяга на стройке. Оптимизаторы говорят, что фельдшера сельские были «недогружены»: сидели и в носу ковыряли.
Они не первые, кто так рассуждает. Когда-то я был корабельным врачом-хирургом в погранотряде Балтийского флота. Ходил в походы на семипалубном судне. 170 человек в экипаже. Как-то раз в свободное время сидел в кают-компании, смотрел телевизор, и один офицер, которому мое бездействие не нравилось, решил процитировать Пикуля, что на корабле, мол, спят только три человека: кок, поп и доктор. Я ему сказал тогда: «Радуйся, глупый… Ведь когда по палубе кровь потечет, и вас будут таскать ко мне без ног и без рук, то радоваться будет нечему. А сейчас я тут для того сижу, чтобы у вас зубы не болели, в попе не чесалось и гонорея не досаждала».
Рассуждать о нагрузке на докторов — все равно что о нагрузке на армию. На нас никто не наступает? Так давайте теперь танки распилим. А в армии тоже есть фельдшера и медсанбаты, где инструменты перекладывают с места на место, но ведь их не разгоняют.
«Пятью хлебами и двумя рыбами»
В 2007 году, когда я уходил с поста главврача центральной районной больницы в Мошенском, у меня оставались 18 фельдшерско-акушерских пунктов. В районной больнице работали 22 врача, многие с высшими категориями. Еще работала участковая больница в селе Ореховно, которое находится в отдалении от райцентра — 80 километров. Там было два врача и стоматологический кабинет. В ЦРБ было восемь машин скорой помощи, и еще две — в Ореховно.
А сейчас, 12 лет спустя, осталась одна или две машины на весь район площадью 2,5 тысячи квадратных километров, два врача и пять медсестер. На минуточку, здесь 6,5 тысячи человек живет, без учета дачников. Это похоже на то, как Христос накормил несколько тысяч человек пятью хлебами и двумя рыбами…
ЦРБ закрыта, потому что с сотрудниками больницы договора не заключили. Они поработали месяц бесплатно, а потом перестали. Только в приемном покое сидит медсестра, которая следит, чтобы оттуда не вынесли оставшееся оборудование. ФАПов осталось только семь, в каждом из них работает один фельдшер, который вынужден обслуживать по два или три участка. Большинство зданий ФАПов проданы.
Я мог бы, наверное, сам отвезти ту пострадавшую в город Боровичи — это 70 километров, напомню. Но там замученный дежурный хирург-травматолог, который ночью работает один на пять районов. Чего же я буду грузить парня? Я русский хирург, получивший красный диплом и давший клятву Гиппократа.
«Они умнее меня и не высовываются»
В Москву на вертолете пациентов с геморроем, понятное дело, никто не повезет, но ведь кто-то им помогать должен? Фельдшера и врачи на местах с этой работой вполне справлялись. Они вселяли в селян уверенность, что кто-то о них позаботится, кто-то им поможет в трудную минуту. И люди крепче держались за свою землю.
Молодые врачи — они умнее меня и не высовываются в общественное пространство, но тоже свято исполняют свой долг, а не только инструкции, как и их предшественники. Только они об этом не рассказывают, чтобы не нарваться на критику.
Был только один врач-кардиолог, который написал мне в комментариях, что таких, как я, в Америке в тюрьму сажают. Что тут скажешь? Это его мнение. Отмечу лишь, что вопросы этики и чести для врачебного сообщества — вещь насущная. Если ты станешь этим грубо пренебрегать, попадешь под такую волну, после которой останется только увольнение. Без всяких официальных взысканий.
Есть граница, за которую доктор не может переступить: если тебя попросили о помощи — ты не можешь отказать.
Если вы хоть раз обняли коня, вы уже не сможете относиться к ним равнодушно
Фото: Петр Каменченко
В подмосковной деревне Третьяково Клинского района есть необычное место — конюшня-приют «Шанс на жизнь». Почти десять лет ее хозяйка, ветеринар Анастасия Елизарова, спасает лошадей, собранных по всей стране. Она выкупает животных из неблагоприятных условий, восстанавливает их и подыскивает им кураторов, которые в дальнейшем берут заботу о них на себя. «Лента.ру» поговорила с Настей о том, что такое конный приют, чем он полезен лошадям и зачем нужен людям.
— Это Груша, ей примерно 19 лет, она верховой породы. Посмотрите, какая красавица! — Настя гладит по шее высокую, статную кобылу. В ответ лошадь фыркает, тычется мягким носом Насте в плечо и легко прихватывает губами за куртку — такие вот лошадиные нежности.
— Прошлой зимой Груша чуть не умерла, — продолжает Настя. — Была маткой на одном из небольших конезаводов. Но при последних родах что-то пошло не так, и она не смогла самостоятельно разродиться. Нужен был ветврач, но хозяева завода решили сэкономить и выдернули жеребенка… трактором. Малыш погиб. А Грушу мы выкупили. Когда она приехала в приют, на нее было жутко смотреть. Органы, порванные при родах, срослись в спайки. Мочевой пузырь парализован. Мы с ветврачом лечили ее все лето: ставили катетер, выскабливали, убирали отмершие ткани… Груша оказалась «железобетонной леди», терпела все болезненные процедуры. Сейчас она почти здорова и у нее есть хозяйка, которая очень ее любит.
«Мы не ставим целью спасти всех»
Сообщества по спасению лошадей — популярная нынче тема. По данным 2015 года, в нашей стране насчитывалось 1 300 000 лошадей. Содержатся они на конезаводах, в конно-спортивных клубах, охотхозяйствах, на частных фермах, в городском прокате и прочее. Когда лошадки становятся ненужными по старости, из-за травм или просто хозяева «наигрались», их отправляют на бойни, где откармливают и забивают на мясо и колбасу.
Однако не все люди согласны с таким отношением к животным. Еще в 2002 году в нашей стране появилось общество помощи лошадям — «Эквихелп». Тогда в республике Марий Эл обанкротилась фирма, занимавшаяся конным туризмом. Тридцать голов должны были пойти на мясо. Но волонтеры за неделю собрали 5 000 долларов и выкупили коней, раздав их затем в хорошие руки. Сейчас только в Московской области несколько приютов, где содержатся лошади: «Эллина», «Пирс», «Уникум», есть фермы в Челябинске, Тольятти, Краснодарском крае. Конюшня-приют «Шанс на жизнь», пожалуй, одна из самых больших.
— Мы не ставим целью спасти всех лошадей со всех боен, это невозможно. Но есть заслуженные животные, вот им мы и стараемся оказывать посильную помощь, — объясняет хозяйка «Шанса на жизнь». — Представьте, в конно-спортивном комплексе есть лошадь. Спортсмен на ней тренируется, выступает, завоевывает призы. Лошадь — его друг. Победы, поражения — они все проходят вместе. А потом что-то случается. Лошадь стареет или получает травму. И что? Неужели эта лошадь не заслужила себе пенсии? — голос Насти срывается от возмущения, даже сейчас она не может говорить об этом спокойно. — Или на конезаводе живет жеребец-производитель. Чистокровный буденовец. И вдруг он ослеп на один глаз, наткнулся случайно на забор. Его отправляют на бойню. Зачем? Он что, не может больше крыть? У нас порода буденовцев вымирает, а мы их сдаем на колбасу!
Лошадьми Настя начала заниматься еще в школе. Рядом с дачей, на которой она проводила лето, жил дед-алкаш, который держал конюшню. Настя с подругами помогала ему ухаживать за лошадьми, и заодно выучилась ездить верхом. Когда ей исполнилось 14, она уговорила маму купить ей коня — красавца Бибигона буденовской породы.
Приют на маминой даче
Идея приюта для лошадей возникла случайно. В 2011 году Насте позвонила незнакомая женщина и попросила спасти лошадь. В Краснодаре разорился конный завод, всех здоровых коней разобрали, остался только старый больной Фотон — жеребец английской верховой породы.
— У него был осколочный перелом передней ноги, так что к нам он приехал лежачим, — вспоминает Настя. — Он был очень испуган, в деннике жался в углу. Но мы его восстановили и физически, и душевно. Со временем он стал ручным, и мы даже катали на нем детей.
Первые два года Настина конюшня размещалась на восьми сотках загородного участка и так и называлась «Приют на маминой даче». В 2013 году администрация Клинского района выделила Насте под ферму старый свинарник в деревне Третьяково, под Высоковском. Здание было 15 лет как заброшено — в конце 90-х тут прошла африканская чума свиней. Настя с мамой засучили рукава: провели дезинфекцию, залатали крышу, сложили из пеноблоков денники, поставили левады (загоны для выгула лошадей).
Черныш три месяца прожил привязанным в лесу
Первое, что слышишь, свернув с асфальтовой дороги в деревне Третьяково по указателю «Шанс на жизнь», — это лай собак. Затем в воздухе тянет конским навозом. А после за деревьями открывается ферма: два здания силикатного кирпича, вдоль них две длинные левады. На заднем дворе — валы сена, мешки опилок, дрова. Завидев людей, из открытой конюшни появляются лошади. Они тянутся мордами к гостям, дуют на них, выпрашивая сахар.
Чуть поодаль, в отдельном загоне, возвышается верблюдица Соня — последнее Настино приобретение. Она надменно улыбается гостям и слегка пританцовывает. Это значит: принесли банан? Может булку? Ах, не принесли?! Вы что, издеваетесь!? Тогда я в вас плюну!
Плюется Соня редко, но метко. И с лошадьми у нее пока сложные отношения. Те ее боятся и в свою компанию не принимают.
Табун лошадей в приюте насчитывает 53 головы. Из них 16 постойных коней, имеющих частных владельцев, и 36 инвалидов и пенсионеров. У каждой лошади своя судьба.
Вот, например, в леваде гуляет вороной тяжеловоз Черныш. Ему лет десять от роду. Три года назад подруга сообщила Насте, что под Калугой в лесу привязан конь. Ни лесники, ни жители соседних деревень не знают, чей он и откуда взялся. Когда Настя приехала, конь был истощен и простужен. Судя по его состоянию, он провел в лесу не меньше трех месяцев. Взяв его, Настя была готова к тому, что он всю оставшуюся жизнь будет страдать хоблом (хронической обструктивной болезнью легких). Но Черныша удалось вылечить, и сейчас он здоров. Сильный и добрый, он катает новичков и детей.
Рядом с Чернышом — Декабрь, мерин 10 лет, орловской рысистой породы. Прежний владелец купил его специально, чтобы выступать в конкуре, считалось, что конь будет брать планку в 120 сантиметров высотой. Однако Декабрь работать не хотел, вставал на дыбы, козлил, кусался. В ответ его били, и наконец, решили продать перекупщикам. Настя пожалела коня и забрала его в приют.
Оказалось, что у Декабря были воспалены мышцы спины, видимо, из-за плохо подобранных седел. Настя на полгода освободила его от всякой нагрузки, и вот результат: сейчас Декабрь послушно работает на плацу и в полях, правда, пока только с опытным всадником.
А одно из последних приобретений приюта — две кобылы, Рапира и Гондола. Прошлой зимой их списали с одного из конезаводов в Пензе на бойню вместе с целой партией донских и буденовских лошадей. Большинство лошадей из той партии быстро разобрали, а кобылы застряли: у Гондолы была врожденная торцовость копыта, а Рапира отличалась нестабильной психикой — лягалась исподтишка. Настя пожалела их и выкупила. Все лето она гоняла их на плацу, чтоб они похудели после откорма на убой, оповаживала, заезжала, делала ортопедическую ковку. Взамен ее ждала награда. Гондола оказалась беременной и 1 января в 10 утра принесла жеребенка — чистокровного буденовца.
— Вот так вышло, спасали две жизни, а спасли три! — говорит Настя, подкидывая сено маме и малышу.
Плевать она хотела…
— Мне давно хотелось кроме лошадей иметь в приюте какое-нибудь экзотическое животное, — говорит Настя, выходя на задний двор, туда, где в загоне стоит верблюдица Соня. — И вот прошлой осенью случай представился. Мы выкупили верблюда.
Соню Настя нашла в прокате под Балашихой. Верблюдица жила там в сарае. На улицу не выходила. Недоедала. Исхудавшие горбы свисали набок, как два пустых мешка. Когда Соню привезли в приют, ее испугались и лошади, и люди. Верблюдица была дикая, чуть что не по ней злилась, топала ногами, плевалась. Могла и укусить. А челюсти у верблюдов мощные. В литературе описаны случаи, когда верблюды ударом челюстей проламывали людям головы.
Подход к Соне нашла 19-летняя Даша, волонтер и бывшая ученица Насти. Она заботилась о верблюдице, кормила ее булками и бананами, а сейчас начала заезжать. Заездка выглядит так. Даша отводит Соню в поле, к елкам, и пока верблюдица ест хвою, которую обожает, Даша забирается на нее и усаживается между горбами. Соня шарахается, бросает жевать и несется карьером домой. Но Даша держится крепко…
Морковка есть? А если найду?
В некотором роде приют «Шанс на жизнь» похож на санаторий — каким он должен быть с точки зрения лошади. Кони содержатся табуном в открытой конюшне (ворота всегда открыты, и они могут входить и выходить из нее по собственному желанию). Гуляют весь световой день. Когда темнеет, сами идут спать, разбиваясь на группы по симпатиям. Вода и сено всегда в свободном доступе.
На конюшне есть свой ветврач, Ольга Ярошенко, которая проводит все плановые прививки и может оказать любую ветеринарную помощь, исключая разве что полостные операции под общим наркозом. Есть и свой коваль-ортопед, который не боится браться за самые сложные ковки — именно он изготовил протез кобыле Люсе, которая практически отрезала себе ногу по путовому суставу, встав на дыбы и резко ударившись о забор из профлиста. Лошадь с такой травмой обычно сразу же усыпляют, но Люсе ногу прооперировали и коваль изготовил для нее сложную конструкцию из железных колец и ремней, которая фиксировала сустав в правильном положении. На этом протезе Люська несколько лет хромала по проходу между левадами и, завидев людей, занималась гоп-стопом: морковка есть? А если найду?
Идет бычок шатается
Но главное достоинство приюта — это около 100 гектаров полей, в которых табун пасется с апреля по ноябрь. В этих полях лошади носятся, щиплют траву, валяются, спят, дерутся, играют …
— Движение для лошади — это жизнь, — объясняет Настя. — Недаром считается, что у коня пять сердец. Одно в груди и четыре в ногах. Лошади, бегающие вволю, и живут дольше и чувствуют себя лучше своих запертых в денниках собратьев.
Именно так и случилось с жеребчиком Каратом голштинской породы из Смоленской области. Карат был здоровым молодым конем. Но однажды он захромал, а через пару месяцев и вовсе потерял координацию движений. Он шел, падал, вставал, снова шел, снова падал… Хозяева вызвали ветеринара, тот поставил диагноз синдром Воблера — неврологическое заболевание, связанное со сдавлением спинного мозга во время роста животного. Болеют им не только лошади, но и коровы и даже собаки. «Идет бычок качается» — это оно самое и есть.
Хозяева Карата пожалели жеребенка и передали в общество помощи лошадям «Эквихелп», откуда он и попал к Насте.
— В приют его привезли лежачим, — рассказывает Настя. — Еле выгрузили из коневоза. Когда вели в денник, я держала его за морду, а муж Леша за задницу, лишь бы не упал. Оля стала им заниматься. Как только она его поставила на ноги, в прямом смысле, мы начали выпускать его в леваду, потом и в поле. Сначала весь кривенький был, а потом пошел на поправку. Бегал сам в полях, никуда не заваливался.
Карату выпал счастливый билет. Однажды в приют приехала богатая дама, увидела жеребчика и влюбилась. Взяла его жить к себе. Сейчас он стоит на комфортной конюшне, у него личный коневод, ветврач. И целая программа лечения, включающая даже акватренажеры.
— Конечно, Карат никогда не будет верховым, — говорит Настя. — Но другом он будет хорошим.
Волонтеры и коневладельцы
Лечение лошадей — дело не только хлопотное, но и дороге. Взять лошадь на бойне стоит от 20 000 до 70 000 рублей. Сделать рентген или УЗИ — 4500 рублей за вызов и 800 рублей за снимок или процедуру. Ортопедическая ковка — от 4 000 до 14 000 рублей. Наконец, лошадям надо есть. За тонну сена просят 6 000 рублей, а в год конь в среднем съедает 4-5 тонн.
Однако Настя говорит, что приют окупает себя. Пользуясь тем, что конюшня большая, Настя берет на постой здоровых лошадей — это приносит 7500 рублей в месяц с каждого коня. Также она дает уроки верховой езды (1000 рублей за часовое занятие) и устраивает конные прогулки. Кроме того, Настина мама завела на конюшне подсобное хозяйство: держит коров, кур и быков и продает молоко, яйца, говядину. А еще выручает конский навоз. За зиму у левад его собираются две огромные кучи. Настя его продает КАМАЗами. Одна машина 3 000 рублей. Обычно по весне удается продать машин десять.
Но главные помощники Насти — волонтеры, или как их зовут в приюте, кураторы. По выходным на конюшне в деревне Третьяково собирается дружная компания: Ира, Даша, Катя, Люда, Таня… Все это девушки, взявшие под опеку одну или несколько лошадей. Они платят за постой своих любимцев, покупают им корма и прикормы (витамины, жмыхи и проч.), оплачивают лекарства и ветеринарные процедуры. Взамен они могут заниматься с лошадью, как хотят: ездить верхом, работать на корде, угощать вкусняшками, тренироваться по методу natural horsemanship …
— Подростком я занималась конным спортом, но получила травму, и из спорта мне пришлось уйти, — рассказывает свою историю волонтер Катя. — Чтобы я не скучала, мой молодой человек подарил мне коня. Конь прожил у меня много лет и пал от старости. После этого я не хотела заводить лошадей, но охотно помогала обществу «Эквихелп» подыскивать брошенным лошадям новых хозяев. И вот однажды я увидела Норбека-Буцефала. И сердце мое оттаяло.
Хрупкая Катя с безупречным маникюром, директор производства в крупной компании, и вороной кабардинец Норбек с белой звездой во лбу. Они стали отличной парой. До того, как попасть в приют, Норбек жил в охотохозяйстве в Калужской области. Как с ним там обращались, неизвестно. Но людей он не любил: скидывал, выносил, как-то даже умышленно врезаться с седоком в стену. Катя стала заниматься с ним с земли: гулять в поводу, играть в игры Пата Парелли. И дело пошло.
— Я живу в Москве, работаю с утра до ночи, но все равно приезжаю на конюшню каждые выходные, — рассказывает Катя. — С Норбеком я отдыхаю душой, даже если просто чищу его или убираю навоз.
Еще один волонтер, часто приезжающий в приют — Людмила. В смешной шапочке, в ватных штанах, с кордой и шамборьером в руках, она занимается сразу с двумя конями.
— Я с детства люблю лошадей, пару раз даже ходила в конные походы на Алтай, но свою лошадь завести не решалась, — рассказывает Люда, программист из Зеленограда. — А потом услышала о приюте в деревне Третьяково. Мои родители живут по соседству, я часто их навещаю. И вот в прошлом году я зашла на конюшню и… осталась.
Примерно полгода Люда брала лошадей на прокат. А потом Настя предложила ей купить жеребенка. И Люда подумала: вот он, мой шанс! Так у нее появился Кай — буденовец, родившийся в приюте. А за ним и Марик — мерин девяти лет тракено-ганноверской породы.
— Марик умный конь, выезженный, — рассказывает Люда. — Когда-то у него была хозяйка, но потом его отдали в прокат и там что называется «закатали». Он стал хромать. Поэтому я занимаюсь с ним всего по полчаса. А Кая скоро буду заезжать. Ему уже два с половиной года. Пора…, — по улыбке Люды видно, что ей очень нравится быть коневладельцем.
Приют готовится к переезду
— Мы скоро, наверное, переезжаем, — говорит Настя, расставляя вдоль левады тазики с кашей из запаренного овса, мюсли, яблок, морковки и витаминов — дополнительный ужин для ослабленных лошадей.
Оказывается, еще летом владельцы фермы передали поля другим арендаторам. И как-то раз в августе, в семь утра, в поля пришли трактора и стали вспахивать землю, невзирая на то, что там же пасся табун.
Однако Настя нашла выход. В пяти километрах от Третьяково, в деревне Горки, она обнаружила еще одну заброшенную ферму.
— Ферма в Горках даже лучше нынешней, — говорит Настя. — Она больше по площади, здание крепкое. И при ней много земли — поле за полем в сторону Твери.
Трудность одна. Владельцы фермы предложили Насте ее купить — за 3 миллиона рублей. Таких денег у приюта нет. Поэтому Настя пока берет ферму в аренду сроком на 5 лет. И ищет деньги на ремонт. До весны ей нужно собрать 1 300 000 рублей — ровно столько стоит подвести к зданию воду и электричество.
На ферму в Горках у Насти большие планы: — На новом месте я смогу наконец-то устроить большую леваду с разными горками, канавками, перелесками, водоемами, чтобы лошади как можно больше двигались. Людям тоже будет чем заняться. В Горках есть река и лес, можно устраивать, например, конные походы с купанием и пикником. Или ходить в ночное.
А еще Настя собирается объездить верблюдицу Соню настолько, чтобы на ней можно было катать детей. Правда, Соня об этом пока даже не подозревает.
«Все делалось на моих глазах — с нуля и в сжатый срок»
Фото: Алексей Мальгавко / РИА Новости
Финалистом второго сезона главного отечественного конкурса для молодых управленцев «Лидеры России» стал заместитель главного архитектора международной IT-компании Acronis Борис Восканов. Как оказалось, он один из создателей систем электронных дневников для школ и электронной очереди в детсады, которыми пользуются по всей стране. Борис вырос в Белгороде. Сам построил свою карьеру и стал успешным руководителем, несмотря на свойственные программисту-интроверту скромность и замкнутость. «Лента.ру» побеседовала с Воскановым о том, каково ему быть в «Лидерах России», социальной ответственности российского IT и о многом другом.
«Лента.ру»: Как вы узнали о конкурсе?
Борис Восканов: Я узнал о конкурсе случайно. Участвовал и в прошлом году. Дошел до полуфинала. Состязания помогли мне выявить свои слабые места, но в то же время удалось познакомиться с большим количеством замечательных людей.
Что это за слабые места и почему вы решили участвовать во второй раз?
Конкурс дал большой заряд энергии. Захотелось получить еще один такой заряд. Потом я же в течение года работал над собой и было желание проверить — удалось ли что-то изменить.
А слабые места… К примеру, мы садились для работы в группе за один стол в прошлом году — абсолютно незнакомые друг другу люди — и вот кого-то все слушали, а кого-то игнорировали. Для меня было непонятно, как это происходит. Умение убеждать также у кого-то было, а у кого-то нет.
На обывательском уровне считается, что эти качества у человека врожденные и их не натренируешь.
Мне кажется, что тут 50 на 50. Умению убеждать точно можно научиться.
Вы работали программистом многие годы, а сейчас, будучи руководителем, больше этим не занимаетесь?
Сейчас программирование для меня — это занятие вне основной работы, как хобби. На работе редко такая удача бывает.
Вас можно назвать интровертом? Вряд ли вы сами стремились к руководящей работе. Не тяготит ли она вас?
Да, я человек, который черпает энергию не в общении с другими, а внутри себя. Мне достаточно легко находить общий язык с разными людьми, но если этого много, то я устаю больше, чем от другой работы. Начальником я стал, предложив себя на роль руководителя проекта, то есть мне не предлагали, и я не желал стать главным над людьми — это предполагалось подспудно.
То есть к управлению подошли как к новой форме программирования.
Да. Плюс хотелось контактировать с заказчиком, транслировать без потерь его идеи и желания коллегам. При этом я чувствовал себя порой наименее компетентным в определенных сферах среди своих сотрудников.
Когда вы учились в вузе, то наверняка испытывали соблазн как можно скорее зарабатывать деньги в сфере IT созданием сайтов, системным администрированием и так далее. Как вам удалось этим переболеть и стать именно программистом?
Да, мне повезло, что еще во время учебы удалось попасть в коллектив, который занимался именно программированием. Это, по сути, была научная работа. Там я работал на полставки и получал чисто символическое вознаграждение.
Но сокурсников эта проблема коснулась?
Да, я учился в родном Белгороде. Компаний, работающих в IT-сфере у нас было совсем немного, даже на конец 2000-х, поэтому многие шли делать простенькие сайты.
А мне вновь повезло. Благодаря преподавателю я попал в проект электронного дневника для школ, работа над которым велась более года.
Команда была небольшая, молодая, энергичная, что компенсировало недостаток опыта.
Позднее появился проект электронной очереди в детские сады, и мне доверили его вести как старшему программисту.
Эта очередь тогда, как известно, вызывала кучу проблем, была связана с определенными коррупционными рисками. Результаты нашего труда помогли снять социальную напряженность хотя бы в этом вопросе.
Вы создавали эти программы заново или адаптировали уже существующие программы? Тогда в других регионах электронные дневники и очереди в детсады уже были?
Широких аналогов еще не существовало. Несколько систем создавались параллельно друг другу в разных регионах страны: в Санкт-Петербурге, на Алтае. Мы об этом узнали уже потом, когда начали выходить на всероссийский уровень. Тогда только мы стали друг с другом знакомиться. Я имею в виду команды разработчиков.
Значит, делали с нуля.
И общались с чиновниками, учителями, уточняя, что именно им нужно.
А от простых родителей отклик получали?
Электронный дневник, когда я пришел, уже разрабатывался, я лишь присоединился к его созданию. А вот проект с очередями делался на моих глазах — с нуля и в сжатый срок. За три месяца.
После его запуска мы общались с людьми через сервис техподдержки. Но для меня главным откликом стали звонки и сообщения от друзей, которые с помощью нашей программы записывали своих детей в садики. Это было очень приятно.
Как появилось желание уехать из Белгорода в Москву?
Запущенные нами проекты работали и развивались, появились команды, которые их поддерживали. Возможно, мне не хватило кругозора, чтобы найти большие интересные задачи там, в Белгороде.
Я и мои коллеги чувствовали себя самоучками. Очень хотелось посмотреть, как профессионалы занимаются подобными задачами, покрутиться в этом внутри и с новым опытом, возможно, вернуться домой.
И куда вы попали?
В компанию Digital October Group. Тогда она занималась интерактивным телевидением. Меня привлекло, что она работала с большими международными телекомпаниями. Такими, к примеру, как Eurosport. Со временем я стал вести несколько проектов.
Тяжело было устроиться?
Труднее, но интереснее всего было устраиваться позднее на работу в компанию Ingram Micro. В течение трех месяцев я прошел порядка семи собеседований. Там я сначала был менеджером проекта, потом руководителем небольшой команды и, наконец, руководителем департамента перспективных разработок.
Не было ли вам неприятно, что ваш труд в большой компании не столь ощутим, как в Белгороде?
Да, здесь элемент героизма, когда человек закрывают собой сразу несколько направлений. Однако в большой компании у тебя больше возможностей к росту и развитию за счет контакта с людьми, у которых можно многому научиться. Во-вторых, ты можешь реализовывать более масштабные проекты.
Это очень интересные и классные компании, но ни в одну из них я был не пошел. Есть более интересные для меня лично сферы в IT.
Можете рассказать, чем занимаетесь непосредственно сейчас?
Руковожу подразделением, которое занимается производством продуктов, в компании, которая работает как для физических лиц, так и для крупных заказчиков: BMW, Bosch, гоночная серия Williams.
Моя задача следить, чтобы эти продукты, как говорится, не тормозили. Мы с коллегами чем-то похожи на аудиторов: делаем очень хорошую экспертизу, помогающую решать сложные технические проблемы, и проводим обучение, а также налаживание дальнейшего рабочего процесса.
Я стараюсь объяснять разработчикам, как сразу же писать хороший программный код, а не дорабатывать и подправлять некие полуфабрикаты.
Отстает ли сегодня IT-сфера в России от западной?
Когда я переезжал из Белгорода в Москву, то думал, что в столице все на несколько порядков выше и меня такого отсталого никуда не возьмут. Оказалось, что здесь сидят такие же ребята и на том же уровне работают. То же самое произошло по приходе в Ingram Micro. У них несколько офисов разработки: в Индии, России, США, Испании.
Отставания в данной конкретной области у нас нет. Более того, программирование — одна из тех сфер, где российские компании очень конкурентоспособны и делают продукты мирового уровня.
С того времени, как вы стали программистом, многое в IT поменялось. Часто вам приходится переучиваться и как это делается?
Тренды в IT-сфере меняются каждые полтора — два года. Это касается механизмов внутренних, смены популярных языков программирования, развития мобильных технологий. Есть, конечно, базовые вещи, которые практически не меняются, и были освоены нами еще в университете.
Если сравнивать себя с собой же пятилетней давности, то я, конечно, очень сильно поменялся в профессиональном плане.
В чем еще особенность нашей сферы, так это в том, что любые образовательные курсы очень быстро устаревают, поэтому здесь почти всегда речь идет о самообучении. Это подразумевает постоянное чтение каких-то статей, научных материалов, посещение актуальных конференций.
Проект «Лидеры России» воспринимается как состязание для гуманитариев, ведь здесь все начинается с каких-то совсем общих вопросов, не имеющих практического смысла. Тяжело вам было в это погружаться, учитывая, что ваш ум заточен на решение конкретных технических проблем?
Мне хватило общей эрудированности. Видимо, мне повезло: в голове сохранились знания, полученные еще в школе.
Как вы оцениваете конкурс с технической программной стороны?
К дистанционному этапу замечаний нет. Сделать систему, которая на такой объем пользователей будет стабильно работать, — это похвально. Есть небольшие претензии к ретесту. Так получилось, что моя жена не прошла как раз из-за технической неполадки. Это ошибка в коде. Жульничества не было.
Оптимисты считают, что внедрение таких систем, как электронные очереди в детсадах и подобных им, способны решить проблему хаоса, дезорганизации и даже коррупции в жизни российского общества. Пессимисты — что и в программе можно прописать такие ходы, чтобы обеспечить доступ к услугам нужным людям, минуя все очереди. А что думаете вы?
Мне нравится сфера IT именно ее системностью и прозрачностью. Здесь ты всегда можешь докопаться до истины, найти ошибку. Но есть и другая крайность, когда все определено и управляется машинами до самых мелочей. Люди — существа творческие и систематизировать все не нужно. Только те сферы, где человек не совершенен.
Но заставить систему лгать ведь можно?
Конечно. Можно написать программу, которая будет обманывать и для всех будет показывать одно, а для особого человека — что-то другое. Это как ядерная энергетика — ее можно направить в любое русло.
У вас есть мечта, которую бы вы хотели осуществить в будущем? Какой-нибудь небывалый проект?
Совместить IT-направление с медицинским, чтобы это были проекты по продлению жизни, борьбе с неизлечимыми болезнями. Мы движемся к улучшению человека за счет новых технологий. В перспективе 15-20 лет я бы хотел работать в этом направлении.
Вы не думаете, что сильное влияние консервативных религиозных сил не позволит вам заниматься этим в России. Могут же и законодательный запрет принять соответствующий?
Я не могу себе представить, чтобы церковь ополчилась на аппарат МРТ, который спас много жизней. Можно опасаться новых технологий, как и любого другого мощного инструмента. Но лучше научиться грамотно пользоваться, чем отказаться от них вовсе.
Расскажите о вашем социальном проекте в рамках конкурса «Лидеры России».
Я с детства занимался разными видами спорта, но заниматься чем-то продолжительное время не довелось. А после университета увлекся регби благодаря коллеге. Это отличный вид спорта, который у нас в России недооценивается.
Мне он настолько понравился, что еще в Белгороде я стал по выходным заниматься со школьниками. Договорился с администрацией учреждения. Проводил по шесть уроков каждую субботу. И друзей по команде привлекал.
Я видел, как эти занятия стали сближать ребят из разных классов, которым раньше не о чем было и поговорить друг с другом.
Теперь моя идея в том, чтобы объединять в команды обычных школьников с ребятами, оказавшимися без попечения родителей или из трудных семей, а еще подключить студентов Белгородского технологического университета.
Чем это поможет детям?
В основе регби лежат определенные ценности. В отличие от футбола, здесь почти невозможно решить исход игры в одиночку. Тут ценнее умение играть в команде. Это довольно жесткий вид спорта, что, на мой взгляд, очень сближает партнеров по клубу.
В результате вы дружите и на поле, и по жизни. Хочу, чтобы и эти дети дружили друг с другом и вне границ стадиона.
А травматизм?
Люди без предварительной физической подготовки выйти на поле и играть со всеми на уровне не смогут. Более того, это травмоопасно. Синяки перестаешь замечать через год.
Насколько вы полезный игрок в команде? Уютно чувствуете себя на поле?
В Белгороде любительский клуб был создан англичанами, которые работали в городе. В Москве я попал в самый старый любительский клуб, где занимаются экспаты и бывшие профессиональные игроки, члены национальных сборных. Здесь я почувствовал, конечно, разницу в уровне игры. Но на поле меня выпускают, и с партнерами по команде отношения сложились отличные.
С кем из именитых наставников вы бы хотели поработать в случае победы в конкурсе?
Я просмотрел весь список этих заслуженных людей, и только один из них глубоко связан с IT-сферой — это Александр Мамут. Но, наверное, можно многому научиться и у других наставников конкурса.
Конкурс «Лидеры России» — это главный проект платформы «Россия — страна возможностей». Целью его создания называют развитие социальных лифтов для активных граждан. Впервые состязание проводилось в прошлом году. В марте нынешнего года определился 31 финалист второго сезона, заявку на участие в котором подавали более 227 тысяч человек. В этом году обязательным условием для допуска к финалу стало выполнение социально ориентированного проекта. Поддержку «Лидерам России» оказывает президент России Владимир Путин. «Это процесс взросления государственного аппарата, работы с ним, — отметил президент на большой пресс-конференции в декабре 2018 года. — Мы сейчас стараемся это делать, видите, проводим различные конкурсы среди молодых, у нас проводится кадровый конкурс «Лидеры России»… Из этой когорты уже, по-моему, человек двенадцать или пятнадцать стали губернаторами, два министра федеральных, пять или шесть заместителей министров».
«Если надо кричать благим матом, значит надо кричать»
Фото: Николай Малышев / ТАСС
12 декабря 2018 года исполняется не только 25 лет российской Конституции, но и 25 лет со дня избрания депутатов Думы первого созыва. Эта Дума запомнилась как место баталий, странных выходок депутатов, она амнистировала противников Ельцина по октябрьским событиям и путчистов 91-го, ставила на голосование вотум о недоверии правительству Черномырдина (но в итоге не вынесла его) и приняла большую часть законов, по которым мы живем сегодня. Спикер Думы первого созыва Иван Рыбкин рассказал «Ленте.ру», как в ней махали кулаками, как депутаты пытались решить автомобильный вопрос через финансовую пирамиду, как из подвала Думы выкачивали фекалии и почему он считает свою Думу лучшей в истории.
***
«Лента.ру»: Иван Петрович, о Думе, которую вы возглавляли, остались очень противоречивые представления.
Рыбкин: Это потому, что вам втемяшивают в голову бог знает что.
Ну, попробуем разобраться. По-вашему, сейчас идет очернение Думы того созыва?
В Думе были представлены академики, такие как Богомолов, Воронцов, Бунич, можно долго перечислять. Каждый десятый был профессором или академиком. Почти у трети были ученые степени. Причем не такие, как сейчас, которые иногда понятно каким образом обретаются. В Думе оказалось очень много экономистов, социологов, политологов. Их было большинство, именно людей с теми специальностями, которые были крайне необходимы для работы парламента.
Но были, конечно, люди, которые никакого отношения к этим профессиям не имели. Были массовики-затейники, как [Вячеслав] Марычев, как [Николай] Лысенко, который всякий раз рвался в бой, стремился подраться. Он нападал на Глеба Якунина, пытался сорвать с него крест и ударить посильнее. За них обоих заступались, и это иногда прерывало привычный ход работы.
Но Дума была к этому испытанию готова, так как абсолютное большинство людей были, еще раз повторюсь, подготовлены для работы.
Страна избрала всех депутатов свободным голосованием. Я помню прием в Кремле, когда на громадном экране показали данные, которые шли совершенно вразрез с ожиданиями власти. На Дальнем Востоке еще шел подсчет голосов, и вдруг мы видим, что там побеждает ЛДПР во главе с Жириновским. Когда этот шок стал проходить, на подиум к свободному микрофону вышел публицист Юрий Карякин и в микрофон (ну, мы были и выпивши немножко) сказал: «Россия, ты одурела!»
Знаменитая фраза.
Но Россия-то не одурела! Россия так реагировала на те реформы, которые происходили в стране. Так называемые шоковые реформы, когда резать — резали, а анестезии никакой не давали.
Дума многим запомнилась своим безумием. Ваша цитата — «там можно было с ума сойти».
Я могу ответить простой поговоркой: добрая слава — потихоньку лежит, дурная слава — впереди бежит. Это вполне понятно.
Драки были обычным делом?
Я бы не сказал. Драка, о которой я сказал выше, особенно запомнилась.
Не возникало желания этих людей выгнать из Думы?
Комитет по этике, конечно, голосовал, осуждал, но депутатских полномочий не лишал, потому что со стороны прокуратуры не было по этим поводам [претензий]. И они находили ведь общий язык, мирились. Времени на эти сутяжничества терять не хотелось, потому что стояли серьезные задачи, и абсолютное большинство депутатов это понимали.
А кто не находил себя в законотворчестве, шел на такие проявления, как покойный Вячеслав Марычев, царство ему небесное.
Он думал, что по-своему делает доброе дело. Когда Борис Николаевич, будучи кандидатом в президенты, приехал в Питер, ему и трибуну не давали, а он [Марычев] в своем клубе, где был директором, и трибуну организовал, и людей собрал. Так что все не так просто.
Что это вообще был за человек, и зачем ему нужны были все эти акции?
По образованию он массовик-затейник, культработник. Видимо, не бесталанный. Вообще у парламентария функции три: представительская, законотворческая и контрольная. Он себя ощущал именно как представитель народа, осуществлял представительские функции. Он видел, как народу тяжело живется, пытался и вопить голосом того народа, который впадал в нищету. Свою зарплату он тратил на бичей, бомжей, накрывал им столы, кормил их, раздавал деньги.
А эпатажное поведение было связано, видимо, с тем, что он понимал — рядовым поведением он к себе привлечь внимание не может. Отсюда — и та шапка-треух, как у Полкана, когда я ему говорил, что у нас с педикулезом не все благополучно в стране, выбросьте или отдайте в санобработку [тогда Марычев пообещал после заседания подарить шапку Рыбкину — «Лента.ру»], накладные дамские прелести напяливал или коллег своих начинал обвинять в чем-то.
Или приходил с пистолетом.
Он все это делал для того, чтобы его круг общения в Питере не сужался, а рос.
У него сын погиб в Чечне, и сам он умирал ведь ужасной смертью. К нему ворвались в квартиру, избили его битами. Я не думаю, что у бомжей и бичей есть какие-то биты. Бил кто-то, кто имеет деньги на бейсбольные биты. Умирал он очень тяжело. [В последние годы перед смертью Марычев, перенесший два инсульта, был частично парализован — прим. «Ленты.ру».]
Его поведение менялось, когда на него не были направлены телекамеры?
Человек-то он был не глупый. Но, когда входил в роль, остановить было очень сложно.
Будто очумели
Кроме него в Думе было много других эпатажных личностей.
Если говорить о Николае Лысенко, то он своими супернационалистическими лозунгами в то время, может, и находил созвучие в умах и настроениях людей, но даже во второй состав Думы избран не был. Равно как и Глеб Якунин. Это были радикалы слева-справа, которые по мере того, как жизнь в стране стабилизировалась, теряли поддержку среди людей.
Я был всегда убежден, что все настроения должны быть представлены в Думе. С площадей, с улиц все эти настроения должны проходить туда. Дума, кстати, была открыта. Она не охранялась тогда Федеральной службой охраны, только вневедомственной охраной, у которой в кобуре огурец лежал. Поэтому вал людей шел на прием к депутатам.
Так какого мнения вы о Лысенко?
Лысенко был парень совсем молодой, ему и 30 лет не было. Избран был людьми на волне проявления русского национализма. Думаю, чрезмерно тщеславен был. Особо ничем не запомнился в законотворчестве, но запомнился в других делах. Потом ведь органы следствия по моей просьбе занимались взрывом в его кабинете и установили, что, в принципе, это устройство было не без его благословения установлено. Так, эпатажно, он искал поддержки избирателей накануне избирательной кампании.
Еще и основатель МММ Мавроди был депутатом. Он действительно так и не появился в здании Госдумы?
Нигде и ничего. И потом Дума дала согласие на его арест.
Вы выяснили его мотивы?
Я с самого начала открыто говорил, что это самая настоящая пирамида и что все закончится плачевно. Если вам сегодня дают не только тот кусочек хлеба, который вам положен, но еще и два-три куска лишних, имейте в виду, что завтра у вас заберут все.
Люди, причем разных сословий, будто очумели, было какое-то невероятное желание наживы. Ведь многие, многие на это польстились. И на увещевание «Властилины», помните о ней?
Даже на совете Думы однажды, не буду называть кто, но один из руководителей говорил — почему бы нам, депутатам, не разрешить проблему с автомобилями через «Властилину»? Это, мол, будет по дешевой цене, сможем всем раздать. Я говорил, упаси боже в эти криминальные схемы влезать, по всем ним прокурорские работники плачут.
Я более того скажу. Помните «Хопер-Инвест»? Один из известнейших депутатов — и ныне известнейших людей — вдруг меня просит: примите, пожалуйста, руководителя «Хопер-Инвеста» и его маму. Тем более, мол, они ваши земляки, волгоградцы. Я говорю, я знаю. Но я их считал такими же, как «Властилина», Мавроди.
Приняли их?
Принял, буквально на три-четыре минуты. И мне еще яснее стало их порочное начало. В конце концов, вы знаете, чем закончилась их история.
Чего они хотели от вас?
Может что-то депутаты хотели от них? Я не знаю. Потому что проходила избирательная кампания, каждый искал поддержки.
Мавроди в Думе не закрепился. А почему полномочия Скорочкина не прекратили? Ведь его подозревали в убийстве.
Если бы органы обратились — конечно, лишили бы. Но ситуация развивалась по-другому. Сергей Григорьевич Скорочкин — совершенно молодой человек, тракторист-машинист, который работал на К-700, то есть был смышленый человек. Но в свое время, как это было широко распространено (да и сейчас, я полагаю, тоже), сомнительные бизнесы записывались на совершенно постороннего человека. К нему, как я понимаю, обратились люди из Закавказья, и он имел неосторожность оформить на себя какое-то там спиртовое производство.
Нелегальное?
Полулегальное, так скажем. Их пересажали впоследствии, и он неожиданно для себя стал владельцем очень крупного состояния. Прошел он по списку ЛДПР.
А потом, видимо, руководитель партии его ко мне направил, потому что он испытывал дискомфорт. Как оказалось, те люди или весточки ему присылали, или освободились, и стали ему досаждать. Я ему сразу посоветовал обратиться в прокуратуру и ФСБ (тогда была Федеральная служба контрразведки, ФСК). Более того, понимая, что он может передумать, я переговорил и с генеральным прокурором, и с руководителем ФСК, они стали этот вопрос исследовать. Но это было незадолго до его смерти, он только успел перевести свою жену, детей и, кажется, мать в Лондон. Уже тогда туда дорогу торили. Но его расстреляли в кафе.
Примерно такая же судьба ждала и депутата Андрея Айздердзиса. Также погиб. Пришлось хоронить.
То есть был убит.
Ну да. Как сейчас сказали бы — конфликт интересов. С криминальным окрасом.
Так Скорочкин, на ваш взгляд, был или не был криминальным авторитетом, как о нем пишут?
Какой там авторитет! Мальчишка деревенский. На него записали бизнес, а потом пришли люди, как говорят на блатном жаргоне, с предъявой. Он не хотел расставаться [с бизнесом], а все остальное сейчас в фильмах многосерийных можно увидеть.
Взгляд Кашпировского и фекалии в подвале
А был же еще и Анатолий Кашпировский депутатом.
Да, Кашпировский был. И Кашпировский действительно был хорошо подготовленным, большим психологом. Однажды на часе заявлений моя заместительница Алевтина Васильевна [Федулова] мне говорит: «Иван Петрович, вы посмотрите, как на вас выпятился Кашпировский! Поберегитесь!» С одной стороны, очень трогательно, а с другой стороны, с такой верой она это говорит. Но я сказал, пусть он побережется. И дальше веду заседание.
Он на вас как-то по-особенному смотрел? Почему?
Я не знаю. Закончилось заседание, и я смотрю на Кашпировского, а он уснул. Я говорю: «Алевтина Васильевна, посмотрите, каково мое воздействие на него?» Она как засмеется, рот руками закрыла и в комнату президиума побежала.
Но с Кашпировским у меня были вполне нормальные отношения. Он очень неглупый и одаренный человек. А о том, что было во времена советского телевидения, мне даже говорить не хочется. Там был не только он, но и Аллан Чумак, который вообще никакого отношения не имел ни к психологии, ни к психотерапии, а манипулировали людьми, как чайниками и чугунками.
Кашпировский, по-вашему, не такой?
Он очень хороший врач.
А депутат какой он был?
Ну, принимал участие в своем комитете, работал. Я не могу сказать, что он какие-то делал очень важные законодательные инициативы, нет. Но в заявлениях ЛДПР, куда он входил, он участвовал и был заметен.
Но депутаты действительно проделывали огромную работу. Когда мы с Лужковым подыскали подходящее здание, бывшее здание Госплана СССР на Охотном ряду и в Георгиевском переулке, он предложил посмотреть подвал. Мы с ним вошли туда, а там по грудь — фекалии. Реку Неглинку прятали в подземные трубы, Неглинка трубы прорвала, вошла в подвалы здания и в здание гостиницы «Москва». Когда я произносил на последнем заседании прощальные слова, 22 декабря 1995 года, фекальные насосы откачивали последние остатки. Осушили, кстати, так хорошо подвал, что до сих пор работает вся система, которую мы придумали. Мне в этом пригодились мои инженерные навыки заведующего кафедрой механизации и автоматизации животноводческих ферм, которую я возглавлял семь лет.
То есть вы сами принимали участие в наладке этой системы по откачке фекалий?
Ну конечно. Мы и ремонт делали сокрушительный. Все ж было ободрано, загажено. Мы закончили летнюю сессию чуть раньше и ушли в отпуск. Но многие депутаты вместе с аппаратом и вместе со строителями, засучив рукава, делали ремонт в здании на Охотном ряду. В Георгиевском переулке более или менее все было хорошо.
Молчание Ельцина и знамя Зюганова
Хотелось бы коснуться ваших отношений с Ельциным.
Меня часто очень ругали, говорили, что я подчинился воле Бориса Николаевича Ельцина. Я вошел в рабочие отношения с Ельциным. Но, например, восстановление Белого дома, все эти расходы пытались повесить на Госдуму. Я сказал — кто из танков разваливал, тот пусть все и восстанавливает. Нам эти расходы не нужны.
В феврале, проработав всего две недели, мы договорились (прежде всего, Сергей Михайлович Шахрай, я, Николай Ильич Травкин), что участники событий 3-4 октября 1993 года должны быть амнистированы. Равно как и участники августовских событий 91-го года.
Как принималось это решение?
Вы знаете, сегодня, забыв о том, что вынесение постановления об амнистии является исключительно прерогативой Государственной Думы, все говорят — «как так, не согласовали с президентом?» Да, Дума решила это. При нас и Счетная палата никакого отношения к президенту не имела, потому что это единственный контрольный орган парламента.
Как Ельцин на это отреагировал, что он вам сказал?
Президент был крайне раздосадован. Почти месяц потом со мной не разговаривал. Но дело в том, что часть тех, кто были ближайшими сподвижниками президента — Шахрай, Травкин, Полторанин, — решительно поддержали. Боюсь обидеть других, потому что Дума проголосовала за амнистию уверенным большинством. Но нужен был и еще один документ — о введении в действие постановления об амнистии. Здесь начиналась «президентская» часть. Я попросил Сергея Николаевича Бабурина, он взял только что распечатанное, горяченькое постановление и поехал к генпрокурору России Алексею Казаннику. Тот незамедлительно ввел его в действие. Этим же вечером были отпущены и Руслан Хасбулатов, и Александр Руцкой с большой бородой, и Альберт Макашов, который отказался давать интервью и сказал журналистам «на Волгу, в Самару, на дачу, и больше никогда в политике вы меня не увидите». Правда, он потом забыл об этом.
Значит, Ельцин был страшно недоволен?
Борис Николаевич был страшно раздосадован. Казанника он отправил в отставку и сделал, я бы сказал, неудачное назначение исполняющего обязанности, не будем поминать его всуе, который закончил свою прокурорскую деятельность на нарах [очевидно, речь об Алексее Ильюшенко — «Лента.ру»].
Создается впечатление, что все происходило в спешке, что вы стремились все закончить как можно быстрее, и президент не успел бы вмешаться.
Ну как, в спешке… Конечно, шла острая политическая борьба, которая имела свое начало еще на съезде народных депутатов. Но ведь амнистия была объявлена не только тем, кто был в Белом доме (а, как потом выяснилось, из оружия Белого дома никто даже ранен не был, а тем более — убит), но и тем, кого могло затронуть следствие с другой стороны. Только официально признано, что 150 человек погибло в стенах Белого дома и около него. Это была амнистия и для тех, в кого стреляли, и для тех, кто стрелял. Об этом как-то забывают.
Как Вернадский говорил — нам более всего необходима амнистия, то есть забвение того, что произошло. Потому что дальше жить в этой вражде было нельзя.
О чем вы говорили с Ельциным, когда впервые встретились после октябрьских событий?
Ельцин, когда возвращал мне отобранное Коржаковым депутатское удостоверение, спросил: «Как будем дальше?» Я ответил: «Мы будем действовать не подводя друг друга». Так мы с ним и действовали. До самого последнего дня у нас с ним были добрые отношения.
А после объявления амнистии, но до того, как вы месяц не разговаривали, все-таки какой-то разговор у вас произошел?
Да, разговор произошел. Он, когда разобрался, — понял, что [решение было принято] не только голосами коммунистов. Дело в том, что как раз коммунисты не очень были на это настроены. Ко мне пришел Геннадий Андреевич Зюганов и говорит — не надо эту амнистию принимать. Как? Почему? Ну, говорит, пока они сидят в тюрьме — они наше знамя. Меня это сильно завело, я сказал, какие проблемы? Давай мы их освободим, а тебя посадим, ты будешь наше знамя.
Что он ответил?
Он растерялся, как всегда. Как ему со мной спорить? Я был в центре событий, меня там били-расстреливали, а он всегда поодаль держался, когда происходила острая ситуация. Не хочу плохо говорить, но часть его сподвижников, как оказалось, тогда уехала в Германию. Так что это все было не так просто, как сейчас пытаются представить, переписывая историю.
Репрезентативность выборки
Как вы считаете, почему Дума первого созыва стала именно такой? С Марычевым, Скорочкиным, другими неоднозначными личностями?
Потому что настроения людские были такие. Никакой фильтрации не было. Люди напрямую избирали себе подобных. И там были в абсолютном меньшинстве такие, как Марычев и Скорочкин, но были Богомолов, Бунич.
То есть она больше соответствовала парламенту европейского образца, чем то, что мы видим сегодня?
Мне очень опасно задавать такие вопросы. Я человек предвзятый и предубежденный. Мне кажется, что Государственная Дума первого созыва, исторически — пятая Государственная Дума России, была самой лучшей и самой естественной. Это моя батарея, мои артиллеристы, они, конечно, лучше всех.
Может, маловато было спортсменов. Но люди избрали экономистов, социологов, политологов и людей с опытом предпринимательской деятельности, общественников. И молодежи было много, отсюда темперамент такой, порой просто зашкаливающий.
Эти люди [избранные в Думу] были, как ныне бы сказали, креативны. Они могли не только придумать новую структуру Думы, но могли в принципе любой закон по своему профилю, не прибегая к помощникам, написать от первого слова до последнего.
То есть тогда законы писались лучше, чем сейчас?
Как вам сказать. Сегодня-то законов особых нет, пишут в основном изменения и дополнения к тем законам, которые приняли мы. Есть цифра, и вы ее приведите, пожалуйста, потому что она воспринимается очень тяжело. Две трети законов, в том числе и кодексов, по которым живет современная Россия, были приняты первой Госдумой, именно в то время. Например, первые две части Гражданского кодекса, по сути — вторая, экономическая конституция Российской Федерации. Лишь потом появился третий раздел, который касается юридических вопросов вокруг собственности за рубежом. Очень многие люди потом получили премии за Гражданский кодекс, но среди них не было ни одного человека, который его создавал. Это были настоящие конституционалисты: Сергей Алексеев, Михаил Митюков, Борис Хангельдыев, Валентин Мартемьянов…
Кроме того, мы придумали вариант пакетного голосования. Так мы пакетом утвердили всю структуру Думы, не тратя на это много времени, и почти сходу стали работать.
Одна из главных заслуг вот в чем заключалась. В середине 1994 года я встретился с Павлом Грачевым, и он говорит: «Иван Петрович, большое спасибо!» — «За что?» — «Президент нам всем силовикам сказал — «все в отпуск!»» Небывалое дело, говорит. Они за несколько лет в отпуск ни разу не ходили. Силовики пошли в отпуск, потому что наладилась обстановка в стране.
И все же, какого мнения вы о Думах последних созывов?
Я хочу сказать, что каждая Дума соответствует тем умонастроениям, которые есть в обществе. У меня со всеми председателями всех последующих Дум очень теплые отношения. Но если Дума не в полной мере отражает умонастроения, значит выборка не репрезентативна! Если надо вдумчиво и много работать, значит надо работать. Если надо кричать благим матом, значит надо кричать. Но в Думе, не на площадях. И находить решения. Не один же президент должен это остро чувствовать?
Мне не нравится, как чиновничество в последнее время пренебрежительно говорит о нуждах и заботах людей. От этого отношения рождаются изречения, что можно пожить на кашке, на макарошках. Но больше всех отличился, на мой взгляд, господин Петровский из Ярославской области, который сказал, что вообще можно все пенсии отменить. Он-то человек здоровый, от щеки можно прикурить, такой краснющий. Конечно, ему можно отменить, он предприниматель, у него, может, миллионы. А на таких людях, которые довольствуются малым, а для страны делают много, и держится земля российская.