Ремонт стиральных машин на дому.
Ремонт посудомоечных машин Люберцы, Москва, Котельники, Жулебино, Дзержинский, Лыткарино, Реутов, Жуковский, Железнодорожный. Раменское. 8-917-545-14-12. 8-925-233-08-29.
В понедельник, 5 декабря, президент России Владимир Путин второй раз за месяц провел импровизированную пресс-конференцию для рабочих, а также посетил цех по производству труб большого диаметра «Высота 239». Жители Челябинска оказались не настолько суровы, как их рисует известный телепроект, и расспросили главу государства о мечтах, личной жизни и кино. Путин посоветовал не отдавать все силы работе, жениться и рожать детей, а также объяснил, отчего на нашем ТВ так много «всяких бандюков».
Три недели назад, 12 ноября, в ходе рабочей поездки в Ярославль Владимир Путин посетил моторный завод, где долго беседовал с местными рабочими. Сидя в тесном кругу, обсуждали научные разработки, санкции и контрсанкции, ипотеку и меры помощи многодетным семьям. Наконец, поговорили об игре российской футбольной сборной и трудностях работы президента. Очевидно, формат такого общения в Кремле признали подходящим. Не прошло и месяца, как его повторили. С поправкой на Челябинск.
Особая гордость и краса предприятия по выпуску штампосварных деталей трубопроводов «Этерно» — совместного проекта Челябинского трубопрокатного завода и РОСНАНО — яркий, как детская площадка, цех по производству труб большого диаметра «Высота 239», запущенный в 2010 году. «Здесь все красиво и работают красивые люди», — говорил журналистам начальник цеха. Ломая стереотипы о «суровых челябинских жителях», среди труб для Южного и Северного потоков рабочие разбили сад камней с искусственными деревцами сакуры. А гламурная столовая с панорамными окнами поражала своей чистотой.
В цехе люди в кипенно-белых халатах, похожие на сотрудников научной лаборатории, ярко-желтых и красных комбинезонах, как гонщики «Формулы-1», расселись кругом и повторяли очередность задаваемых вопросов. Некоторые из них были сотрудниками завода, некоторые — студентами корпоративного образовательного проекта «Будущее Белой металлургии». Вплоть до прихода президента дотошные уборщицы продолжали натирать спинки стульев.
Первым делом собеседники Путина поинтересовались, не сорвется ли проект «Северный поток-2» (строительство двух ниток газопровода общей мощностью 55 миллиардов кубометров газа в год от побережья России через Балтийское море до Германии). Уже несколько месяцев завод поставляет трубы большого диаметра под этот проект и, само собой, боится понести убытки, если газопровод передумают строить.
Ответ на этот вопрос президент начал издалека. Он вспомнил, что и в 1960-х, когда создавался проект поставок голубого топлива из Советского Союза в Германию «Газ в обмен на трубы», были его противники. Между тем Россия никогда не срывала поставки, указал Путин. «В 2008 и 2009 годах они были приостановлены, но не по нашей вине, потому что транзитные государства не обеспечивали транзит», — добавил президент.
Сейчас Россия поставляет в Европу больше газа, чем когда-либо, что вовсе не угрожает чужому суверенитету. «Есть такая совершенно не имеющая под собой оснований идейка о том, что те, кто покупают наш газ, попадают в зависимость от России. Это глупый абсолютно, никчемный аргумент. Почему? Потому что это взаимозависимость. Если наш покупатель попадает в зависимость от продавца — от нас, то мы также попадаем в зависимость от покупателя. Потому что трубный газ — он рассчитан на конкретного получателя, и мы таким образом тоже попадаем в зависимость», — сказал глава государства.
Президент также заверил, что проект «Северный поток-2» будет реализован, несмотря на препятствия со стороны Польши. «Все участники в проекте остались, прежде всего иностранные — немецкие, австрийские фирмы, — перечислил глава государства. — Все хотят работать».
Один из участников беседы попробовал склонить президента к жестким защитным мерам: запретить закупку иностранной продукции, если есть достойный отечественный аналог. Такая схема действует в оборонной промышленности и может сработать и в любом другом производстве, высказал он свое мнение. Путин в ответ традиционно подчеркнул, что не намерен заниматься изоляционизмом. «Мы не думали, что мы должны развивать нашу экономику в отрыве от мировой», — объяснил он позицию российский властей.
Еще одна просьба заключалась в том, чтобы на экраны вернулся человек труда, так обаятельно выглядевший в советских кинофильмах «Девчата», «Высота» и «Весна на Заречной улице». А теперь с экранов на нас смотрят бандиты, сокрушался один молодой человек. Путин попробовал объяснить, почему так сложилось. Рейтинги у подобных сериалов высокие, значит, телезритель их смотрит и любит, а телеканалы получают прибыль от рекламы. «Поэтому всяких бандюков показывают и тех, кто их ловит», — резюмировал президент. Но обещал на государственные деньги снимать кино о том, «кто главный у нас». А главный, по его мнению, — человек труда.
В конце беседы ожидаемо последовали вопросы о личной жизни. Нет времени на девушек, все силы уходят на учебу и работу, сетовал один из студентов, и удивлялся, как же президенту с его графиком удается все успевать. «Откуда вы знаете, что я успеваю?» — с деланной подозрительностью спросил Путин. И дал совет: больше делай и больше успеешь. «А личной жизнью надо заниматься обязательно: жениться, завести детишек», — рекомендовал он. Молодой человек пообещал отслужить в армии и взяться за это со всей серьезностью.
Спустя 16 лет президент вновь ответил на вопрос, кто такой Путин. Только задала его не иностранная журналистка, а пятилетняя русская девочка. «Это человек, который работает для того, чтобы ты была счастлива. Работает и живет для этого», — ответил после долгой паузы президент. О чем мечтает этот человек? О путешествиях, рассказал глава государства. Пока вместо них — рабочие поездки: перелеты, заседания, снова перелеты.
«Я бы хотел сделать успешную карьеру», — поделился с Путиным один из участников встречи. «А я хочу успешно завершить свою карьеру», — признался в ответ Путин.
Но тему эту развивать не стал. Пока президент не ушел на пенсию, он готов приложить усилия, чтобы сотрудники его администрации и правительства справились с вредными привычками. «Я не курю, поэтому я не вижу, чтобы со мной рядом курили. В правительстве один только курильщик, которого я никак не могу убедить бросить. Это Козак Дмитрий. Курит как паровоз», — сказал Путин, позабыв о еще одном заядлом курильщике, чей образ в клубах дыма растиражирован на футболках, — главе российского МИД Сергее Лаврове.
Попутно президент одобрил введенные для рабочих завода проверки на алкотестере. Идея такой меры борьбы за здоровый образ жизни и безопасность на производстве президенту пришлась по душе. «Надо бы, кстати, ввести эту проверку на алкотестере. Я, пожалуй, введу в администрации, и в правительстве надо ввести. Хуже не будет точно», — пошутил президент.
Использование рабского труда в России запрещено. В Уголовном кодексе даже есть статья (127.2), по которой рабовладельцам грозит серьезный срок. На самом деле все не так страшно, а если подбирать рабов среди стариков и инвалидов — бояться и вовсе нечего: грозная статья в этом случае практически не работает. Труд невольников, живущих в скотских условиях, приносит их хозяевам миллионы. В одной только столице, по данным правозащитников, около сотни цыганских семей сколотили состояния на нищих и калеках, которые зарабатывают, собирая милостыню. «Лента.ру» разбиралась, почему у правоохранительных органов нет вопросов к современным рабовладельцам и кто озабочен освобождением невольников.
«У меня есть хозяин»
За несколько дней до Нового года волонтеры, занимающиеся поиском пропавших людей в Нижнем Новгороде, обнаружили на городской площади замерзшего пожилого инвалида-колясочника, просившего милостыню. Его доставили в больницу для оказания помощи.
«У меня есть хозяин», — ответил он на вопрос о месте жительства и родственниках, которых стоит оповестить. Адекватность мужчины вызывала серьезные сомнения: он даже не знал, в каком городе находится.
Волонтеры не без труда выяснили, где живет инвалид, и оказалось, что в той же квартире обитает еще один попрошайка. Наблюдая за квартирой и пообщавшись с соседями, они установили, что каждое утро трое цыган отвозят обоих жильцов в многолюдные места просить милостыню, а вечером привозят обратно. В течение дня цыгане несколько раз проведают «работников» и забирают все, что те успели насобирать. В случае с найденным на улице бедолагой-инвалидом эта логистика дала сбой: мужчину просто забыли или специально оставили на улице в наказание за что-то.
Поисковики оповестили активистов межрегионального движения «Альтернатива», занимающегося освобождением людей из рабства.
Спасенный волонтерами безногий инвалид постепенно пришел в себя. Оказалось, что его пичкали транквилизаторами. Вспомнил свое имя и возраст — Валерий Швец, 66 лет. Документов у него не было. Три года назад цыгане украли его из родного города Подольска в Одесской области.
Соседа Швеца, которого в очередной раз отвезли попрошайничать, прямо с площади забрали в полицию и депортировали в Молдавию, откуда он родом. О нем мало известно кроме того, что он вроде бы приходился родственником своим «хозяевам» и был всем доволен.
Швец же рассказал своим освободителям, что просил милостыню не по своей воле, а теперь хочет как можно быстрее обрести свободу и вернуться домой, к жене.
Активисты «Альтернативы» отвезли инвалида в Москву на такси, потому как без паспорта человека в поезд не пускают. На время оформления документов его поместили в приют.
Обычно в таких случаях волонтеры обращаются в украинское посольство и получают справку, позволяющую человеку, утратившему паспорт, пересечь границу и вернуться на родину. Но в этот раз удалось связаться с женой Валерия. Она обрадовалась возвращению супруга из небытия и выслала в Москву его паспорт.
На всякий случай волонтер доехал со Швецом на поезде до пункта назначения и передал его родственникам. Так для этого невольника завершились три года рабства. А его похитители и «хозяева» до сих пор на свободе.
«На основании публикаций в СМИ ведется доследственная проверка. Вероятнее всего, эта история с юридической точки зрения будет оценена как принуждение к попрошайничеству. Но информация о возможном использовании рабского труда также детально изучается и проверяется», — рассказал «Ленте.ру» источник в Следственном комитете России (СКР).
Для нижегородских активистов поисково-спасательного отряда «Волонтер» это уже не первый опыт вызволения человека из цыганского плена. Два года назад они буквально выкрали у «хозяев» такого же безногого инвалида родом из Владимира.
Сорокалетний мужчина рассказал о своей беде женщине, которая дала ему денег, но расспросила о его беде. Инвалид попросил вызволить его из рабства и помочь вернуться домой. Женщина передала информацию волонтерам. Те понаблюдали за тем, как мужчину привозят на точку, и убедились, что за ним бдительно следят «хозяева». Пришлось действовать быстро и дерзко.
«Позже он рассказал, что уже пытался бежать при содействии приставленного к нему в качестве дозорного мальчика с Украины, — рассказал «Ленте.ру» волонтер-поисковик Сергей Шухрин. — Но его снова выкрали. На некоторое время поместили в каком-то цыганском таборе, куда за ним приехал нижегородский «хозяин». Судя по этому случаю, связь и взаимная поддержка у цыган на хорошем уровне».
Тогда потерпевший написал заявление в полицию, а Шухрин с товарищами дали свидетельские показания, но больше по этому делу их не вызывали. Стало быть, и расследования не было?
Рабство XXI века
По последним данным организации Walk Free Foundation (2016 год), Россия находится на седьмом месте в мире по числу рабов — 1 048 500 человек. В расчет брались все виды принудительного труда и любые отношения, в которых нарушаются права человека на достоинство и свободу. Так что это число ни о чем конкретно не говорит, но в сравнении с данными той же организации за 2013 год получается, что количество невольников у нас выросло вдвое.
Россиян, впрочем, это касается в меньшей степени. Рабами на территории России чаще становятся жители соседних государств — в частности, Украины. Чаще всего правозащитники сталкиваются с тремя видами рабства: сексуальное, трудовое, нищенское.
«В Ульяновске несколько лет назад у двух девушек отняли паспорта и заставили их заниматься проституцией. Они сбегали, обращались в местную полицию. Их возвращали «хозяевам», — привел пример источник в правоохранительных органах. — Потом был еще один побег. Добрались до Москвы, здесь их все равно нашли. В наказание поставили работать на МКАД. Один из клиентов вызвался им помочь. От него об этом узнали в столичном уголовном розыске, девчонок освободили, а их «хозяев» привлекли к ответственности».
Классическим примером трудового рабства и волонтеры, и оперативники называют кирпичные заводы в Дагестане. Там наладилось вполне эффективное взаимодействие между волонтерами и полицией. Под Новый год двое россиян — москвич Игорь Ананьев и Александр Кострамин из Кемеровской области — сбежали от своих «работодателей» и обратились за помощью к стражам порядка. Те передали их координатору «Альтернативы» по Дагестану Закиру Исмаилову, который организовал им проезд в Москву, обеспечил питанием и всем необходимым.
Как оказалось, Кострамин пережил два года тяжелого рабского труда. У него отняли документы, ничего не платили и не давали шагу ступить без разрешения начальства. Чтобы вырваться на свободу, мужчина прикинулся умирающим от заразной болезни. Его буквально выкинули, как отработанный материал. Ананьеву же посчастливилось сбежать через полтора месяца после похищения.
В большинстве случаев рабовладельцы заманивают жертв «выгодными» предложениями о трудоустройстве. В невольники они приходят добровольно. Но иногда используются куда более хитрые схемы.
В Нижегородской области с 2013-го по 2016 год действовала ОПГ, члены которой находили одиноких алкоголиков, владеющих жильем. Им рассказывали об опасности, грозящей от бандитов или полицейских, предлагали обеспечить защиту, затем убеждали переселиться в другое, более дешевое и безопасное жилье в Краснобаковском районе области, а разницу от продажи недвижимости вложить в животноводческий бизнес.
Разумеется, никаких денег от продажи своих квартир потерпевшие не видели, документы у них тоже отбирали. Сами они, как отмечают в СКР, «принуждались к безвозмездной работе на ферме за ежедневное питание, то есть их труд использовался как рабский». Деятельность ОПГ была пресечена после того, как одному из невольников удалось бежать.
Третий вид рабовладельчества, жертвой которого стал Валерий Швец, — самый безопасный и стабильный для «хозяев». За это крайне редко привлекают к ответственности.
Так, весной 2013 года в Петербурге задержали граждан Молдавии Иону Парнику и Феодору Стойку. Супружеская пара занималась тем, что разыскивала в России и странах СНГ людей с физическими увечьями. «Под предлогом предоставления легального места работы они перевозили их в Санкт-Петербург, — рассказывают в Генпрокуратуре. — Затем, якобы для оформления регистрации, супруги забирали у потерпевших паспорта, что исключало для них возможность самостоятельно покинуть место проживания».
Супружеская пара промышляла этим в течение пяти лет! Рабы Парники и Стойки работали на станциях метрополитена. Одному из невольников, безногому мужчине, заявившему, что больше так не может, Парника сломал челюсть: после этого он уже не мог никому пожаловаться.
Это одна из немногих историй, когда рабовладелец понес наказание. За использование рабского труда, умышленное причинение вреда здоровью и похищение человека из корыстных побуждений Парника получил шесть лет заключения.
Позолоти ручку
«До 2004 года армию нищих на улицах больших городов, насколько я знаю, крышевали грузинские криминальные авторитеты. Но после «революции роз» в Грузии и вооруженного конфликта в Южной Осетии их, видимо, прижали силовики, и «контрольный пакет» перешел в руки цыган», — рассказал «Ленте.ру» создатель и руководитель движения «Альтернатива» Олег Мельников. Он занимается освобождением людей из рабства с 2011 года.
Попрошайничество — это не единая и стройная система, где все места и должности расписаны. Кормиться от человеческой доброты вынуждены самые разные люди в самых разных обстоятельствах. Кто-то действительно попал в беду: остался без документов и денег. Другой пытается таким образом заработать прибавку к нищенской пенсии. Третий выпрашивает на бутылку.
Если нищие работают под чьим-то крылом, не всегда это цыгане, однако в организации бизнеса на милостыне в России ромалы играют сегодня главную роль. При этом, по словам Мельникова, следует отличать, например, астраханских цыган от молдавских. Первые чаще ходят с протянутой рукой сами, а вот вторые как раз любят выставлять на улицу тех, кому больше подают: инвалидов и стариков славянской внешности.
«Славяне — хорошие рабы, прибыльные. Они собирают в разы больше, чем цыгане и представители Средней Азии. Это не из-за расизма какого-то, просто прохожие видят похожих на себя людей, которые могли бы быть их родственниками», — рассказал бывший полицейский, работавший на столичном вокзале.
А Мельников конкретизировал, что молдавские цыгане часто используют выходцев из соседней Одесской области Украины, но попадают в их сети и жители российской глубинки. «Местные алкоголики-бомжи для этой работы не годятся. К ним у публики мало жалости», — отметил он.
Не всегда нищие живут у цыган невольниками. Многие работают на себя и отдают процент за надежную «крышу». Но от рабов выгоды куда больше: у них же забирают всю выручку.
По словам Олега Мельникова, раб окупается в среднем за неделю. Арифметика тут простая: столичный попрошайка зарабатывает в день от 5 до 15 тысяч рублей. А стоит он от 50 до 80 тысяч.
Если речь идет об инвалиде или младенце, закупочная цена возрастает в разы, как и ежедневная прибыль.
У кого и где в России покупают рабов? У цыган, специализирующихся на вербовке и транспортировке. Некоторые считают, что у цыган есть специальные невольничьи рынки, но Мельников говорит, что достоверных сведений о таких местах нет.
«Промышляющие нищими семьи напрямую связываются с поставщиками-вербовщиками и говорят, кто им нужен. Те уже работают по заказу», — уточняет Олег. Гораздо интереснее, по его словам, то, как рабов переправляют через границу.
«Их не через лес или горы тащут, а прямо по шоссе везут. Был случай, когда женщина после освобождения точно указала место пересечения границы. Там были камеры видеонаблюдения, но в тот день они, как оказалось, не работали», — рассказывает Мельников.
Единого центра или вертикали власти, по его словам, у владеющих рабами цыган нет. Они живут отдельно от табора. «В Москве примерно сто таких семей, у каждой по нескольку невольников. Их селят по арендным квартирам в Подмосковье», — говорит эксперт. Эти семьи распределили между собой районы и наиболее прибыльные места: тут, к слову, важна не только проходимость, но и наличие поблизости «специальных» объектов — в первую очередь храмов и монастырей.
Добровольные рабы
Во всех вышеуказанных случаях рабовладельцев привлекали к ответственности только после побега невольника и его обращения в полицию. Другими словами, тогда, когда от силовиков уже не требовалось большого труда.
«Генералы просто не верят в то, что у нас в стране существует рабство, — говорит волонтер «Альтернативы» Андрей Рагулин, опираясь на опыт общения с сотрудниками правопорядка. — Они в результате и не требуют от своих подчиненных активной работы по выявлению подобных видов преступности».
За время своего существования «Альтернатива» освободила более 500 человек. В каждом случае волонтеры пытаются сделать все возможное, чтобы привлечь рабовладельцев к уголовной ответственности.
Сделать это удается далеко не всегда: для возбуждения дела стражи порядка требуют заявление от потерпевшего, причем написанное и поданное по месту содержания невольника.
Отметим, однако, что закон отнес преступление, предусмотренное статьей 127.2 («Использование рабского труда»), к делам публичного обвинения, для возбуждения которых никакого заявления не требуется — достаточно обоснованного рапорта от полицейского. К тому же когда речь идет о людях в беспомощном или зависимом от преступника положении (в частности, это касается инвалидов), роль инициатора уголовного производства вообще отводится прокурору.
При разговоре с бездействующими силовиками выясняется, что проблема в квалификации самого понятия раба.
В МУРе полгода вели разработку ОПГ, промышляющей бизнесом на нищих. Удалось задокументировать все: кто, на чем и по каким точкам развозил нищих, как за ними следили, как у них забирали деньги, как отвозили обратно в ночлежку. По всем внешним признакам усматривался именно рабский труд.
Но когда дело дошло до разговора с потерпевшими, вся работа пошла насмарку. «»Почему вы не просили о помощи у людей и полицейских, не пытались сбежать, стоя на улице без цепей? Держали ли вас под замком?» — на эти и подобные вопросы попрошайки отвечали в лучшем случае «не знаю», а часто и вовсе утверждали, что их все устраивало. А один так еще и назвал хозяев благодетелями, ведь они купили ему дорогой немецкий протез», — сетует источник в правоохранительных органах.
Оперативники скрипели зубами от бессилия. Если раб не признает себя рабом, то уголовного дела не будет — так им объяснили в прокуратуре. Впрочем, проблема эта, по словам специалистов, надуманная.
«Разве можно сравнивать человека, обращенного в рабство, с потерпевшим от какой-нибудь кражи, — говорит криминальный психолог Виктор Воротынцев. — Если человека год продержать в подвале и кормить пищевыми отходами, а потом резко вытащить на свет божий и предложить нормальный обед — что он сделает? Конечно, откажется от него и залезет обратно в этот подвал. Это же очевидные вещи».
Воротынцев подчеркивает, что рабами люди становятся еще до того, как попасть под власть рабовладельцев. «Алкоголизм, психические отклонения и множество других обстоятельств могут привести к тому, что человек отказывается от своей воли, теряет интерес к свободе, способность мыслить, — отмечает психолог. — Вот таких и подбирают современные рабовладельцы. Либо ловят человека, который уже катится по наклонной, и помогают ему».
По словам Воротынцева, все зависит от воли государства и общества. «Можно ли назвать превращение человека в чью-то собственность добровольным? Я считаю — нет. Это решение зачастую принимает уже фактически недееспособный человек, который по закону не может распоряжаться своей судьбой. Скажу лишь, что современная медицина и прикладная психология могут возвращать человека из такого небытия. Спасти можно многих, но сами они этого сделать не захотят».
Впрочем, Олег Мельников, как и сотрудники правоохранительных органов, утверждает, что часто рабы не признают себя рабами из-за банального страха: «Человек оказывается в чужой стране без документов и каких-либо знакомых. Он всего боится, ему вдалбливают, что у хозяина мощные связи в полиции, что за попытку побега последуют пытки и убийство. Грозят не только невольнику, но и его семье: сожжем дом, изнасилуем жену и детей».
К слову, связи среди стражей порядка у цыган действительно есть, и весьма эффективные. По словам Олега, они «прикармливают» участковых и патрульных регулярными ежемесячными выплатами, долгое время при этом не прося ничего взамен.
«Все знают, что цыгане — народ скрытный, особый, поэтому брать у них деньги некоторые стражи порядка считают делом безопасным — мол, не сдадут. Это действительно большая беда», — говорит источник в правоохранительных органах.
При этом цыгане предпочитают работать с низовым начальством, не выше руководства райотдела. От своих знакомых в погонах они оперативно получают информацию об облавах и рейдах. Примеров тому собеседники «Ленты.ру» приводят немало.
Консультант ОБСЕ (с 2004 по 2013 года советник Бюро Спецпредставителя ОБСЕ по борьбе с торговлей людьми) Вера Грачева утверждает, что международными организациями — ООН, ОБСЕ, Советом Европы и другими — давно разработаны все рекомендации по созданию инфраструктуры противодействия современному рабству.
Достаточно, по ее словам, заглянуть во взятые Россией политические обязательства ОБСЕ или требования Конвенции Совета Европы о противодействии торговле людьми. Кстати, Россия пока ее не подписала — единственная из 47 членов Совета Европы.
«По конвенции государства обязаны предоставлять жертве 30-дневный срок на размышление — это тот период времени, когда, независимо от готовности жертвы сотрудничать со следствием, он или она может законно находиться в стране, — отмечает Грачева. — От жертвы не требуют показаний, ей оказывают немедленную помощь, в том числе правовую, с ней или с ним работают врачи, психологи, человека берут под полную защиту. За это время жертва может прийти в себя, осознать свое положение и понять, хочет ли и сможет ли выступить в судебном процессе и оказать содействие в расследовании преступления».
По словам Грачевой, до тех пор, пока власть и общество не осознают взаимосвязь между торговлей людьми и терроризмом, нелегальной миграцией, наркоторговлей и другими проявлениями организованной преступности и не повернутся лицом к страданиям потерпевших от принудительного попрошайничества, сексуальной эксплуатации и трудового рабства, никто из нас не сможет чувствовать себя в безопасности. Неправильно, по ее словам, думать, будто эта беда может случиться только с теми, кто оказался на социальной обочине.
В Северной Осетии начали сбор подписей в пользу полного запрета на похищение невест. Стало очевидно, что подобная традиция в действительности мало похожа на сюжет из фильма «Кавказская пленница». Почему в похищении нет ничего романтичного? Отчего после кражи сами девушки стараются о ней больше никогда не вспоминать? И почему отказ равносилен позору? Объясняют сами жертвы.
Петиция с призывом отказа от старой традиции размещена на Change.org.
«Мы, осетинский народ, считаем это дикостью и неуважением, — говорится в ней. — Наших женщин хватают посреди улицы и закидывают в машины как овец. Все это выкладывается в сеть, и это видят их матери, сестры, друзья! Подобные видео выкладываются с завидной частотой», — говорится в петиции.
ПРИСТАНИЩЕ ツ / YouTube
Большой резонанс вызвал инцидент, случившийся неделю назад. Во Владикавказе мужчина во время традиционного похищения невесты дважды упал вместе с ней. На кадрах видео видно, как молодой человек набрасывает на девушку бурку, хватает ее и пытается донести до машины, но падает прямо на свою избранницу сначала на лестнице, а затем перед распахнутой дверью машины. За кадром слышен разочарованный голос свидетелей похищения, один из которых просит это не снимать.
Комментаторы на YouTube высмеяли незадачливого похитителя. «Бедные девушки. Когда уже этот цирк закончится, покалечили человека», — искренне сочувствовали одни. «Это надо очень сильно хотеть замуж, чтобы после такого остаться. Два раза уронили и даже не поинтересовались, в каком она состоянии, тащили дальше. Парни, не позорьтесь, вы не умеете красиво воровать, а еще снимаете», — издевательски замечали другие.
Традиция похищать невесту возродилась на Северном Кавказе в начале 90-х годов прошлого века. С ней идет серьезная борьба: при любом поступившем в полицию заявлении возбуждаются уголовные дела. Так, 14 декабря 2018 года в Ингушетии по заявлению брата похищенной девушки был задержан 23-летний молодой человек. Во всех случаях уголовное дело возбуждалось по статье «Похищение человека», которая предусматривает до 15 лет лишения свободы.
Впрочем, зачастую сами девушки, находясь под давлением родителей и семьи похитителя, не находят в себе силы дать отпор и уж тем более пожаловаться полицейским. Описанный выше случай — яркий пример. Полиция Северной Осетии проверила видео с «похищением невесты», но не нашла пострадавшей стороны. «Девушка сообщила полицейским, что ее жизни и здоровью ничего не угрожает и претензий к «похитителю» ни она, ни ее родители не имеют. Обряд был совершен по обоюдному согласию», — цитирует РИА Новости представителя республиканского МВД.
Почему в этой традиции нет ничего романтичного? Отчего после кражи сами девушки стараются о ней больше никогда не вспоминать? Ответы на эти и другие вопросы «Лента.ру» нашла, поговорив с несколькими похищенными (их имена изменены).
«Для девушки уйти — это позор»
Вера, 25 лет
К счастью, меня не воровали, завернув в бурку и стуча моей головой по бетону, как ту девушку с видео. И на этом, как говорится, спасибо. Я сама села в машину, потому что меня позвали сходить в кино. То есть как было? Я сказала родителям, что иду в кино с подружками, а сама поехала туда со своим другом. Но я, правда, ни о чем не догадывалась!
Я тогда училась на пятом курсе, и планов у меня было громадье. Например, окончив институт, на некоторое время поехать в Москву и устроиться там на работу, чтобы набраться опыта, а уже потом вернуться и выйти замуж. Но у моего молодого человека оказалось иное видение ситуации: узнав, что я планирую уехать, он решил меня украсть, чтобы я осталась дома. И — украл…
Первая мысль? Уйти, конечно! Но… Не знаю, как вам это сказать… Попробую объяснить. Если уйдешь — опозоришь парня. Он этого не простит ни тебе, ни себе, потому что… ну… тут же Кавказ, тут все гордые и горячие. Но важнее вот что: для девушки уйти — это тоже позор. Тут ведь какая логика? Если я встречалась с парнем, значит, должна была предполагать, что он станет моим мужем. Если когда-то я снова соберусь замуж, мне мое воровство и мой уход непременно припомнят. Здесь говорят: «Парень отряхнул бурку и, чистый, пошел дальше, а на белом платке девушки видна любая пыль». И я осталась.
Да, у нас с мужем все хорошо. Но я знаю, что многие мужчины делают это сегодня забавы ради. И, конечно, для того, чтобы сэкономить на свадьбе. А для девушки быть сворованной — унизительно, это варварство и дикость. Нет, чтоб по-человечески прийти, попросить руки… И еще: для многих похищение ставит крест на образовании и карьере. Только представьте: из 80 девочек, учившихся со мной на одном курсе, дипломы получили 21. Всех остальных украли и взяли в жены…
Я всеми руками «за» введение уголовной ответственности за похищение невест. Это глупость какая-то! Ладно, в старину: тогда для горского парня, не имеющего стада овец в качестве приданого, воровство девушки было вынужденной необходимостью. А сейчас? Скольким людям это жизнь испортило, вы не представляете!
Расскажу одну историю. Мою однокурсницу-мусульманку похитил православный жених. Причем очень нагло: не спросив ее согласия, да еще и прямо из ее квартиры. Отца девушки это невероятно взбесило! Он написал заявление в полицию, заодно обвинив парня в том, что он украл из квартиры еще что-то, помимо его дочери. И девушка оказалась меж двух огней! Суд требовал от нее показаний против похитителя, а она его любила. И в итоге на этот раз сама к нему сбежала. Закончилось все плохо: муж ее в итоге бросил, оставив с двумя детьми на руках и без копейки денег, а родная семья от нее отказалась…
Несчастная судьба, а всему виной — вот это воровство.
«Я умоляла только об одном — не звонить маме»
Алина, 27 лет
Такого, чтобы меня украли буквально на следующий день после знакомства, не было. Что уже хорошо. Мы встречались достаточно давно — пару лет. Семьи были в курсе наших отношений, более того, мы даже определились, что сыграем свадьбу в ближайшем июле. Готовились. Но в январе он меня украл…
Меня никто ни о чем не предупреждал, поэтому все начиналось как обычный день. Мы собирались на день рождения к общему другу, за мной заехал он со своими приятелями. И вот тут важны детали. По традиции, жених, ворующий невесту, не может ехать с ней в одной машине и сам ввести ее в дом. Вот и мой молодой человек вдруг резко пересел в другой автомобиль. Только я никакого подвоха в этом не увидела.
Заподозрила неладное я чуть позже — когда мы остановились у его дома, я вышла и меня окружили его друзья: взяли с двух сторон и потащили в квартиру.
Что я почувствовала? Шок! Потому что такого совершенно не ожидала. Я всю жизнь была ярой противницей подобных вещей, они казались мне дикими, жуткими и непонятными, и много раз просила своего жениха никогда так со мной не поступать. Вы не представляете, как это тяжело и для девушки, и для ее родителей. А тут…
Разозлилась я невероятно. А меня заводят в комнату, где уже стоят его родственники, ставят в угол, ко мне подходит его бабуля, обнимает.
Опять-таки, по нашим обычаям похитители должны позвонить родственникам похищенной. А те, приехав, должны спросить у девушки, согласна она замуж или нет. Если нет — ее увозят.
Я умоляла только об одном — не звонить моей маме. Боялась за нее — у нее ж давление. Так что первой обо всем рассказали моей сестре.
Я думала: вот приедут мои родственники, и я тут же с ними уйду, скажу, что ни за что не останусь в этой семье! А как иначе? Если он не услышал одной моей просьбы, то не услышит и других. Хотя и понимала последствия, ведь для жениха такое поведение похищенной им девушки — позор: столы-то накрыты, люди созваны, да и вообще, как это, услышать отказ! Поэтому некоторые особо отмороженные идиоты родителям невесты звонить не спешат: если девушка проведет в доме жениха ночь, обратного пути у нее нет.
И вот заходят они: мои четыре брата, сестра и мама. Если бы увидела хоть одну слезинку в ее глазах, я бы немедленно шагнула за порог. Но все оказались на высоте. Выведя меня на балкон, старший брат сказал: «Алина, ты собиралась за этого человека? Собиралась. Ты понимаешь, что, если сейчас уйдешь, вы никогда не будете вместе?» И я все поняла. А потом, уже позже, сказал и папа: «Неважно, как ты пришла в дом, важно, как ты здесь будешь жить…»
Короче, эмоции эмоциями, а любовь любовью. Однако того, через что я тогда я прошла, своей дочери я не пожелаю. Потому что… не дай бог! Потому что полно дураков. Потому что в Осетии есть очень красивые свадебные традиции и обряды сватовства, а воровство не имеет к этому никого отношения.
Что же до моего мужа… Я много раз пыталась добиться у него ответа на вопрос, зачем он меня похищал. Знаете, что он ответил? Что так меня любил, что не мог больше терпеть. Тоже дурак, конечно…
«Нередко в ночь похищения девушку насилуют»
Мы привели лишь два монолога похищенных девушек. Но тех, кто разделил их судьбу, конечно, куда больше, хотя подобное явление на Кавказе все же нельзя назвать массовым..
«Есть два вида похищений, — рассказывает куратор гендерной программы фонда Генриха БёлляИрина Костерина. — Встречаются, например, договорные ситуации, когда молодые люди любят друг друга, но у них нет денег на шикарную свадьбу, которую принято устраивать с размахом. Но встречаются и реальные похищения. Совершенно незнакомый мужчина может схватить на улице девушку, которая идет с подругами, кинуть ее в машину и увезти. Вот тут начинаются проблемы. Девушка не может просто так вернуться в родительский дом, так как провела ночь в доме чужого мужчины. Об этом сразу становится известно, и шансов выйти замуж в такой ситуации у нее практически нет. Нередко в ночь похищения девушку насилуют. И тогда родители сами начинают настаивать на том, чтобы дочь осталась жить с укравшим ее мужчиной. Но бывают случаи, когда родственники девушки возвращают ее домой и начинают преследовать похитителя. Тут уже все становится совсем сложно…»
Добьются ли осетинские общественники того, что уголовная ответственность за подобные преступления все же будет введена? Шанс у них, конечно, есть, но верится в него с трудом. Обсуждение возможности дополнения УК РФ статьей 126.1 — «Похищение человека с целью вступления в брак» — идет уже не один год. Да, кажется, что и не идет особо.
Российские полицейские получают тысячи заявлений о фактах домашнего насилия. Мужья бьют жен, дети — пожилых родителей, однако уголовных дел по этим фактам практически не возбуждается. Так было не всегда, но дело даже не в декриминализации домашнего насилия. Обо всех причинах этого явления «Ленте.ру» рассказал московский полицейский, руководитель районного масштаба. Имя собеседника по его просьбе не публикуется.
«В комнате лампочка перегорела, и я стукнулась»
Я работаю «на земле» уже пятнадцать лет и могу с уверенностью сказать, что домашнее насилие (или семейно-бытовые конфликты, как их принято называть в нашем полицейском обиходе) — это бич любого спального района.
Сообщения по «02», связанные с теми или иными конфликтами и насилием в семье, поступают каждый день. Их реально очень много. Не могу даже сказать, какую долю такие сообщения составляют от общего потока, потому что многие женщины обращаются напрямую к участковым, приносят заявления в дежурные части или пишут на почту. Я полагаю, что это около 40 процентов от всего, с чем сталкивается полиция на земле.
Да, в большинстве случаев потерпевшими выступают женщины, а правонарушителями или преступниками — их сожители или мужья. Но также нередки ситуации применения насилия взрослых детей к своим родителям, что вообще, по-моему, в общественной среде никак не обсуждается.
Есть проблемы и с насилием в отношении несовершеннолетних. Здесь, наверное, ситуация благополучнее всего. Государство этой темой занимается вплотную. Есть подразделения по делам несовершеннолетних, органы опеки, районные комиссии по делам несовершеннолетних, школьные психологи и так далее. Есть воля бороться с насилием в отношении детей и у прокуратуры, и у судов.
Вернемся к наиболее классическому проявлению насилия на дому: муж бьет жену. Большинство таких историй не выплывает наружу. Особенно если это происходит один раз. Часто пострадавшие никуда и никому не жалуются вообще, даже своим родственникам и друзьям. Бывает так, что участковый замечает следы побоев на лице у женщины, пробует расспросить, а в ответ слышит либо историю про то, как «в комнате лампочка перегорела, и я стукнулась», либо — «сами разберемся, ступай».
С ними нужно работать, безусловно. Вот именно там, в этой тишине и замкнутости, я считаю, возникает риск совершения бытовых убийств или причинения тяжких телесных повреждений. Всем ли известно, что самое распространенное орудие убийства у нас России — это кухонный нож?
Вся надежда только на то, что в семье тирана есть не только молчаливая жена, но еще и дети, которые ходят в детский сад, школу. Там уже проблемы в семье могут заметить специалисты.
«Дознаватели были завалены материалами об угрозах убийством»
Даже не буду рассуждать об этих скрытых эпизодах насилия, потому как есть масса эпизодов явных, открытых — мы с ними-то не можем толком разобраться. Это не только те, кому совсем туго, но и те, кто не хочет запускать ситуацию, а еще и те, кто преследует свои корыстные цели: запугать, шантажировать, вытурить супруга с жилой площади, ну, и наконец, просто нездоровые граждане, которым приносит удовлетворение общение с полицейскими.
Так или иначе, в каждом подъезде любой столичной многоэтажки живет такой мужчина, который систематически тиранит свою жену, детей или мать. И он в таком своем качестве уже известен полицейским.
Как изменилась работа полиции со случаями насилия в семье, можно заметить по статистике возбуждаемых в районных ОМВД уголовных дел. Пятнадцать лет назад дознаватели были завалены материалами об угрозах убийством (119 УК) и о побоях (116 УК). Сейчас же подобных дел единицы.
Что произошло? Проблема крылась в палочной системе. Если дежурный передавал участковому информацию, что по такому-то адресу «семейный скандал», то руководство уже предполагало, что результатом поездки станет раскрытое уголовное дело. С таким пониманием ситуации участковый, работая с потерпевшей, подталкивал, подгонял ее историю к общепринятой фабуле: «разъяренный муж схватился за нож и стал размахивать им перед моим лицом — это я восприняла как реальную угрозу своей жизни». Дальше подтягивалась соседка, которая подтверждала, что якобы слышала, а может, и видела такое. Потом изымался нож, с которого даже отпечатки пальцев не снимали. А увенчивал всю эту картину допрос подозреваемого, в ходе которого ему разъяснялась возможность примириться в суде при условии, что он признает вину. И большинство вину признавало…
Статья о побоях применялась более честным способом, но сути проблемы это не решало. Потерпевшие и полицейские преследовали разные цели: первые хотели получить помощь и защиту от домашнего насилия, а вторые — формально выполнить план по раскрываемости преступлений.
Реальных сроков по этим статьям никто не получал (в основном они отделывались штрафом или условкой). Домашние тираны возвращались в семью, часто — еще более обозленные на своих жен, чем прежде. И все повторялось заново. Так, особо упорные мужчины получали по две, три и даже четыре судимости. Все без толку.
«Нагрузки теперь просто космические»
Перемены происходили постепенно. Они были связаны не только с декриминализацией статьи 116, но это событие стало важным толчком к тому, чтобы полицейские стали меньше обращать внимания на то, что происходит в семьях. Мол, слишком много геморроя.
У прокуратуры возросли требования к доказыванию умышленности преступлений. Вот, к примеру, одно из недавних редких теперь дел об угрозе убийством (мужчина угрожал другому мужчине) получило ход только благодаря наличию видеозаписи. Это позитивные перемены, думаю.
Современные полицейские — это молодые люди, которые хорошо дружат с техникой. Они стали с легкостью раскрывать такие преступления, которые прежде были безнадежными висяками. Последний пример: у женщины в поликлинике украли кошелек. Так ребята отследили злодейку по камерам до автобуса, потом по номеру билета, который она приложила к валидатору установили ее личность. В результате задержана пожилая женщина — профессиональная карманница.
Но никто не «натягивает» теперь конкретный бытовой случай на статью. Страшновато, да и зачем? (Есть риск, что прокуратура или начальство проведут проверку и привлекут к ответственности за фальсификацию доказательств.) Большинство обращений и заявлений о домашнем насилии, которые прежде получали развитие в уголовной плоскости, остаются без какой-либо реакции вообще. Административных дел о побоях (6.1.1 КоАП) мало. Уголовных дел о побоях вообще не возбуждается, хотя в статье ведь говорится, что она применяется в случае совершения преступления в отношении близких.
Все это не потому, что полицейские такие черствые и бессердечные люди. Просто нагрузки на тех, кто трудится на «земле», теперь просто космические. Еще 15 лет назад, по приказу, на каждого участкового приходились три тысячи человек населения, на старшего участкового — 1,5 тысячи. В настоящее время на одного сотрудника, по факту, приходится от шести до девяти тысяч, то есть каждый тянет по два или три участка.
При таком раскладе времени на то, чтобы работать с трудными семьями, заниматься профилактикой домашнего насилия, просто не остается. Участковому приходится делать то, на чем акцентирует его внимание руководство: ищет нелегальных мигрантов, угнанные машины и так далее… А на домашнем насилии внимание не акцентируется.
Целыми днями можно сидеть на опорном пункте и только отписывать бессмысленные материалы по случаям нарушения тишины. При этом ведется двойной документооборот: в бумажном и электронном виде.
«Избитая мужем женщина выбежала голышом на улицу»
Теперь что касается отказных материалов. Не надо думать, что если на ваше заявление полицейский ответил отказным постановлением, то это все равно, что он выкинул материал на помойку. Нет!
Во-первых, есть такие случаи, когда нам все-таки удается возбудить уголовное дело об истязании в отношении домашнего тирана. На моей памяти был, правда, лишь один такой. Избитая мужем женщина выбежала голышом на улицу. Тогда мы собрали показания свидетелей, в том числе друзей подозреваемого, которые подтвердили, что тот бил ее в их присутствии, и присовокупили отказные материалы по ее прежним заявлениям, которые подтвердили, что преступление было длительным.
Во-вторых, отказные материалы принесут большую пользу после принятия закона о домашнем насилии. Да, я уверен, что такой закон нужен — и он будет принят. И он должен стать основой для большой и системной работы.
Здесь следует как с несовершеннолетними — создать комиссии по делам о домашнем насилии на районном уровне. Ничего сложного в этом нет. Включить в работу психологов, врачей, сотрудников опеки, полицейских. Зачем? Чтобы ставить тиранов на особый учет. К примеру, сроком на один год. Работать с ними и с их жертвами, с их детьми.
Приехали полицейские по «02» на семейный скандал, собрали материал и отдали в комиссию. А участковому, имея на руках справку из этого органа, после получения дальнейших сигналов от потерпевшей уже не надо будет распинаться перед прокуратурой и дознавателем, доказывая, что вот этот человек — истязатель.
«Хватает за ворот и грозится набить ему морду»
Зачем еще полицейским закон о домашнем насилии и такая комиссия? Да чтобы снять с себя ответственность. Частично.
Ведь на практике сейчас встречаются две крайности. В одном случае, участковый действует строго по форме: сперва принимает заявление, а затем, через два дня, когда потерпевшую хорошенько обработает или отлупит злодей, прикрепляет к материалу ее новое заявление, что никаких претензий она к мужу не имеет (даже не заявление порой, а скриншот сообщения из мессенджера с ее номера). Так ситуация подводится под «примирение» или отказной, а потом вдруг человека убивают и крайним объявляют участкового, хотя тот формально ничего не нарушил. Просто отнесся к проблемам потерпевшей равнодушно.
А в другом случае — наш парень хватает злодея за ворот и грозится набить ему морду, если тот еще раз позволит себе распускать руки. Оборачивается порой такой метод жалобами на самого участкового, его увольнением или привлечением к ответственности, если морду тот злодею действительно набьет. И потерпевшая, которую полицейский защищал, и откуда-то вдруг возникшая мать мужчины будут хором кричать о ментовском беспределе.
Не надо вынуждать участковых заниматься самодеятельностью. Проблема домашнего насилия есть, ее нужно признать на государственном уровне и принять конкретную программу действий.
Пожар в «Зимней вишне», унесший жизни десятков невинных детей, поднял множество нерешенных проблем, связанных с халатностью, жаждой наживы и коррупцией, а также обострил вечные вопросы. В частности, о том, как добрый и всемогущий Бог, почитание которого в России возродилось за последние десятилетия и распространяется теперь во всех сферах общественной жизни до отталкивающей навязчивости, как он допустил подобную ситуацию? Об этом и том, каково было работать непосредственно с родственниками сгоревших в Кемерове детей, корреспондент «Ленты.ру» побеседовал с главой социального отдела Кемеровской епархии протоиереем Геннадием Князевым.
«Лента.ру»: Когда и как вы узнали о пожаре?
Отец Геннадий: Знакомые и друзья позвонили, рассказали и спросили, что будем делать? Мы сразу же обратились в администрацию, в МЧС и приехали сюда в штаб, организованный в школе номер 7, прямо за горевшим торговым центром.
А вам не было страшно, ведь реакцию родственников на появление человека в рясе трудно было угадать?
Когда я ехал, то мне говорили: «Зачем едешь? Тебя там люди побьют». Ну побьют ― значит побьют. Вон дети погибли, что же я теперь за себя бояться буду?
И как вас встретили?
Не побили, но каждый по-своему реагировал. Я людей понимаю: они в шоке. Я знал, куда иду, и первую ночь дежурил в штабе лично. Вообще, все эти ночи после трагедии ― тяжелые, но первая была самая неопределенная.
Что вы запомнили?
Когда чужой ребенок погиб ― это очень страшно. Город переживает, все жители в шоке. Но когда твой собственный, то ум просто отключается. Человек пребывает в шоке и не знает, что говорить, что делать. У него и вопросов не возникает к священнику, а я не навязывался. Просто был рядом, молился.
Но давайте начнем не с этого… У меня у самого пятеро детей. Как, думаете, я сам оценил произошедшее?
И как же?
Страшнейшая трагедия, нечеловеческая. Такого не может и не должно случаться.
Но ведь произошло и у Бога на глазах.
Церковь свидетельствует о том, что мы живем в больном, неправильном мире, где все искривлено, и сами люди больны грехом. Эта мысль не нравится людям неверующим, пытающимся строить рай на земле своим умом. Но вот произошел пожар в «Зимней вишне», и уже люди нерелигиозные говорят, исходя из собственных ощущений и переживаний: «Нет, такого просто не может происходить». И они правы, то есть внутри человека, если он совсем не осатанел, существует представление о том, как все должно быть устроено. Иначе не было бы такого шока от происходящего, такого отторжения.
Может это просто страх и привычка к размеренной жизни?
Страх возникает, конечно. Он заставляет проснуться, задуматься о том, что происходит в твоей жизни. О самой ее сути и смысле. Это стимул посмотреть наверх, а не сама природа такого взгляда.
Как добрый и любящий Бог допускает мучительную гибель невинных детей? Это избитый вопрос, но как вы на него ответите после произошедшего на днях в Кемерове?
Мы все не можем понять, объяснить и принять того кошмара, что произошел в «Зимней вишне», где сгорели дети, пришедшие смотреть мультфильм. Где из-за чьей-то халатности, недосмотра и невнимательности оборвалась земная жизнь стольких людей. И неисповедимость путей Господних ― как раз констатация этого факта, а не деспотичная воля, с которой надо смиряться, сжав зубы. Но мы, христиане, верим, что в вечной жизни это видение появится и промысел Божий для нас откроется.
А что делать сейчас?
Здесь не надо ничего придумывать. Посмотрите, вот люди устроили стихийный мемориал возле сгоревшего торгового центра. Они приносят туда цветы и игрушки. Стоят вместе, часто молча. Это их сердечный позыв. Такое состояние располагает к духовному деланию, к совместной молитве.
И наши батюшки приходят на этот мемориал, служат там панихиду каждые полчаса. С утра и до вечера.
Кроме того, прихожане не только кемеровских, но и храмов по всей стране собирают какие-то средства на помощь пострадавшим. И мы отбираем обращения людей, которые действительно оказались в трудной ситуации, чтобы их поддержать. Здесь мы, священники, играем посредническую роль.
Я заметил, по крайней мере, на третий день после трагедии, что у мемориала панихида вызывает значительно больший интерес у людей, чем в спортзале школы, где находились родственники. Порой они даже не оборачивались в сторону священников.
Повторю, они находятся в шоке. И мы постоянно молимся о них, о скорбящих, как и о тех, кто пострадал и попал в больницу, а также о тех, кто работает в эпицентре трагедии.
Отмечу, что в штаб приходят не только батюшки, но и сестры милосердия, которые имеют психологическое образование и необходимый опыт. Они знают, как и о чем следует говорить с людьми в подобной ситуации.
Постепенно родственники проявляют интерес к порядку погребения, к организации отпевания. И здесь мы тоже приходим на помощь.
Кто оплачивает отпевание?
Отпевание проводится совершенно бесплатно. В разных храмах города. В среду восемь отпеваний прошло у нас в городе, в четверг еще несколько. Эта работа ведется планомерно.
Что вы отвечаете людям, потерявшим смысл жизни вместе с ушедшими детьми, на вопрос, что им делать дальше?
Универсального ответа для всех нет. У каждого своя судьба, свои взгляды на жизнь. Если человек был верующим до трагедии, то мы стараемся помочь ему укрепить веру в то, что смерть ― это конец. Если неверующий, то даем возможность высказаться и стараемся помочь, чем можем: свое видение не навязываем, но и не скрываем.
В чем оно заключается?
Для Бога смерти нет. И кто сказал, что дети попали в худшее место? Тот мир, в который они были призваны сегодня, лучше нашего. Они сейчас не страдают, им хорошо. Плохо нам, мы страдаем, разлучаясь с тем, кого любим.
Исходя из этого мы советуем не прерывать связи со своими ближними, оказавшимися по ту сторону смерти, подкреплять ее путем молитвы и милостыни, то есть благих дел, совершаемых ради любви к усопшим. Ведь рядом много нуждающихся, много людей, которым нужна помощь. Вот, чем может заниматься человек, потерявший смысл жизни. Теоретически или в беседе его обрести, безусловно, нельзя.
Как, на ваш взгляд, изменится жизнь города после произошедшего в «Зимней вишне»?
Об этом трудно судить. Но я вижу, как люди становятся внимательнее, заботливее в отношении своих близких. Это страшное горе сподвигает и даже заставляет людей объединиться. Многие задумались о своей жизни, о том, что ее можно и следует проводить иначе.
Сейчас вы скажете, что это и есть Божий промысел. Получается, что он связан с кровавыми жертвами?
В основе нашей религии лежит подвиг Христа. Его крестные муки… Других жертв для спасения людей не требуется, только собственная воля изменится и стремление подражать Христу, во многом как раз путем перенесения скорби, вынужденной разлуки с любимыми.
Еще мы забываем такой момент, что у нашего города теперь появились маленькие небесные покровители. Там они у престола Божия о нас молятся. И если мы отсюда будем за них молиться, то опять окажемся с ними вместе.