Ремонт стиральных машин на дому.
Ремонт посудомоечных машин Люберцы, Москва, Котельники, Жулебино, Дзержинский, Лыткарино, Реутов, Жуковский, Железнодорожный. Раменское. 8-917-545-14-12. 8-925-233-08-29.
Руслан Соколовский, 23-летний видеоблогер с несколькими сотнями тысяч подписчиков, приобрел еще большую — и куда более печальную — популярность после того, как стал подсудимым по трем статьям УК РФ, включая 282-ю — за «разжигание розни». Неприятности Руслана начались с видео, запечатлевшего ловлю покемонов в одном из храмов Екатеринбурга. В приговор, однако, вошли более полутора десятков эпизодов по девяти видеороликам Соколовского: их содержание было охарактеризовано в процессе как экстремистское. Корреспондент «Ленты.ру» находился в зале суда и лично наблюдал, как дело, шедшее к реальному сроку, закончилось условным наказанием.
— Вернуть пластиковый пакет, в котором находится джемпер, на котором имеется надпись «Мразь», — говорит судья Верх-Исетского районного суда Екатерина Шопоняк.
Чтение приговора по делу Руслана Соколовского подходит к концу. Основное уже прозвучало: «виновен» — по всем эпизодам, которые обвинение выявило в девяти видеороликах, созданных и опубликованных в интернете Русланом. Три с половиной года — как просила прокурор Екатерина Калинина. Но по решению судьи Шопоняк условно.
Нервов не осталось ни у кого, включая подсудимого. Шум — секунды три, до окрика судебного пристава: «Так, соблюдаем, это что такое?»
Ни Руслан, ни его мать Елена, все это время стоявшая рядом с ним у скамьи подсудимых, кажется, еще не поняли, что произошло, до распоряжений Екатерины Шопоняк о вещественных доказательствах по делу, в том числе и о пакете с джемпером. А произошло вот что: после подробного многочасового описания многочисленных деяний Соколовского тональность приговора резко сменилась. Отягчающих обстоятельств нет. Преступления малой и средней тяжести. Смягчающих обстоятельств несколько: 23-летний Соколовский содержит больную мать, характеризован ею положительно, судим впервые, в последнем слове раскаялся. Итого — осужден, но не посажен.
— Вы все классные, — обращается Руслан Соколовский к трем десяткам видеокамер. — Спасибо вам.
Десять утра, до оглашения приговора Руслану Соколовскому еще около часа. На входе — очередь, тщательно проверяют документы и видеоаппаратуру. При всем этом в Верх-Исетском райсуде — обычный рабочий день. Кроме приговора Руслану, для которого отвели зал №1 на первом этаже, — еще два слушания по другим делам.
На втором этаже — под экраном, на который чуть позже выведут прямую трансляцию по делу видеоблогера, — небольшая группа. Человек средних лет с полиэтиленовой сумкой — тапочки, куртка, вода. Двое пожилых и тихо плачущая женщина. Семья М. тоже пришла на приговор — «на свой, не к молодому»: человека с сумкой, скорее всего, ожидает заключение. Статью не называют, «ни к чему».
Руслан Соколовский проходит к экрану мимо семьи М.. Он с мамой («Меня зовут Елена, пожалуйста, отпустите его», — повторяет она) и группой поддержки — столь же молодые люди, как и он. Без вещей. «Меня напрягает, что около суда уже стоит автозак», — делится видеоблогер. «Если попаду на общий режим, то либо объявлю голодовку, либо добьюсь, чтобы провести все это время в карцере». За три с половиной месяца в СИЗО Руслан успел побывать в изоляторе между двумя домашними арестами — по словам подсудимого, к нему неоднократно «приходили записочки от чеченцев и прочих лиц нерусской национальности». В своих роликах, как выяснил суд, Соколовский, помимо прочего, успел оскорбить и мусульман вообще, и главу Чечни Рамзана Кадырова в частности.
Одиннадцать часов. Объявляют начало слушаний. В зал по большей части пускают только камеры, остальным приходится довольствоваться видеотрансляцией. На iPhone у кого-то из молодых людей — ролик Соколовского. Тот самый, с которого в прошлом году все началось. «Кого может оскорбить то, что ты походил со смартфоном по церкви. Какого хера за это могут посадить? — рассуждает видеоблогер. — Для меня это реально странно, поэтому я решил просто взять и половить в церкви покемонов. Потому что — почему бы и нет? Я считаю, что это безопасно и законом не запрещено…»
— Соколовского судят за ловлю покемонов в Храме-на-Крови, — такова обобщенная позиция защиты и сторонников видеоблогера.
«Это неверно», — говорится в приговоре судьи Шопоняк. Помимо описания собственно преступлений, приговор, как и положено, полнится выдержками из обвинительного заключения и различных экспертиз, представленных суду. Фразы вроде «При помощи неуместной метафоры «зомби»… наделил Иисуса качествами ожившего мертвеца», «Использование стилистически сниженных метафорических образов, связанных с испражнениями», «Покемон не только как персонаж игры и мультипликационного сериала, но и представитель бестиария в японской мифологии…» за прошедшие сутки успели разойтись по сети куда больше, чем ролики самого Соколовского за последние месяцы.
Правда, как, собственно, преступления, в приговоре оценено совсем иное. Например, исполненная на церковный распев фраза «** твою мать, красотища какая», ставшая фоном для видео Руслана Соколовского, ловящего покемонов в храме. Фраза оскорбляющая мусульман из другого ролика. Третий целиком посвящен главе РПЦ. «Патриарх Кирилл осуждается не только как физическое лицо, но и как предстоятель Русской православной церкви, как центральный представитель группы священнослужителей», — оценивает приговор содержание ролика. В четвертом, по мнению суда, разжигается рознь по отношению к женщинам — «негативные оценки, высказывание об их функциональной неэффективности»; а если по федеральному закону «О противодействии экстремистской деятельности», то «пропаганда… неполноценности человека по принципу его принадлежности» к той или иной группе либо религии. И так далее.
Итого: девять эпизодов по статье 282, семь — по статье 148 («нарушение права на свободу совести и вероисповеданий»). Плюс незаконное спецсредство — ручка с видеокамерой, тоже уголовная статья.
— Цель его — унизить, оскорбить, — говорит корреспонденту «Ленты.ру» Екатерина Калинина, поддерживавшая на процессе гособвинение. — Или породить какой-то конфликт, чреватый тем, что люди будут биться друг с другом».
Маленькая искорка, полагает Калинина, может породить большую рознь. «В том числе даже среди православных, — уверяет прокурор. — Одни думают, что Соколовский их оскорбил. Другие — что оскорбления не было».
— Милосердие выше справедливости, — заявляет до начала оглашения приговора протодиакон Сергий (Смирнов) — заштатный клирик Нижнетагильской епархии РПЦ, выступивший на стороне защиты. Протодиакон Сергий «в сане 20 лет, не баран чихнул», имеет диплом бакалавра теологии. Из служения как такового Смирнов ушел, сейчас он индивидуальный предприниматель.
— Я не пожалел времени и средств, чтобы принять участие в деле Руслана, — заявляет протодиакон.
Доказательства вины Соколовского он не оспаривает, подчеркивая лишь гуманитарный аспект.
— Со стороны свидетелей обвинения было бы не лишним вспомнить о милосердии. И есть же чисто человеческое: мать Руслана тяжело больна. А если правда не соотносится с любовью, то это ложь, — пересказывает клирик Новый Завет.
— Из бравого персонажа, работающего на свою аудиторию, на подростков, он превратился в другого человека, — отмечает прокурор Калинина, поддерживающая гособвинение уже 15 лет. — Очень сильно напуганного. Он один, советчиков у него нет. Мама далеко, а защитники не научили его даже тому, как правильно вести себя в суде.
Екатерина рассказала, например, как подсудимый произносил последнее слово:
— В какой-то момент он стал обращаться к камерам, к публике — повернувшись к судье, извините, задом.
Ни это, ни нарушения режима домашнего ареста, отмеченные обвинением, ни общее количество эпизодов на приговор не повлияло. Верующих оскорбил, ненависть возбудил, осужден — но не посажен. Суровый приговор, мягкое наказание; все вместе — баланс.
Почти два часа дня. Судья Екатерина Шопоняк покидает зал. Руслану Соколовскому приносят обязательства насчет поведения на условной свободе, их нужно прочесть и подписать.
— Будешь играть в покемонов? — слышится вопрос со стороны видеокамер.
— Кажется, эта игра уже вышла из моды, — отвечает Руслан, отрываясь от бумаг. — Мне надо другую онлайн-игру до конца пройти — я этого не мог сделать в последние месяцы, это правила домашнего ареста.
— Что тебе предложил Ройзман? — следует очередной вопрос. Мэр Екатеринбурга вступился за Соколовского с самого начала, не одобрил, как выяснилось позже, и обвинительный приговор: «Создан опасный прецедент».
— Евгений Ройзман предложил крутой социальный проект, на пользу всем жителям города, — говорит Соколовский.
Раскрывать детали видеоблогер отказывается. Ясно, однако, что это будет нечто не столь публичное: участие в митингах и уличных акциях Руслану запрещено приговором, не считая иных ограничений. Ролики, упомянутые судьей и обвинением, также придется удалить.
— Попрошу всех уважаемых, — слышен голос судебного пристава, —очистить зал суда. Слушания окончены, а у нас время обеда.
За дверью суда — фотосессия: один из соратников Соколовского, одетый в костюм покемона Пикачу, обнимает за плечи мать Руслана, Елену.
— Как там ставочки? — громко спрашивает кто-то из местных пишущих, усевшийся прямо у стены суда с компьютером. Коллеги объясняют ему, что в импровизированном журналистском тотализаторе победитель не выявлен. Реальный срок по запросу гособвинения, половина от требуемых Екатериной Калининой трех лет и шести месяцев, пять лет условно, колония-поселение — все, что угодно. Однако на нынешний исход из прессы не поставил никто. Как, впрочем, и на возможное оправдание.
Ставили, как выяснилось, по тысяче. Все остались при своих.
Екатерина Калинина, кажется не расстроена тем, что реальный срок заменили на условный.
— Статьи, по которым осужден Соколовский, можно, пожалуй, назвать новинкой для нашего права — когда речь идет о деятельности в интернете, — объясняет она. — Чтобы они заработали, нужна некая практика. А любая практика, особенно правоприменительная, сразу не создается.
Впрочем, уже в деле Соколовского, по мнению прокурора Калининой, «можно увидеть, как упомянутые статьи Уголовного кодекса РФ должны работать на реальное правосудие. И даже уже работают, действенно и полноценно».
— Вы довольны приговором? — уже в который раз атакуют вопросом мать Руслана.
—Да! — говорит Елена. И добавляет чисто уральское: — Так-то да.
В России предложили только с седьмого дня регистрировать младенцев, которые родились на очень раннем сроке (менее 22 недель) и с экстремально низким весом (менее 500 граммов). Это произошло после череды уголовных дел, которые возбудил в отношении акушеров. Так, в убийстве 22-недельного мальчика обвинили неонатолога из Калининграда. Почему вообще сегодня в России пытаются спасать 500-граммовых детей, какие шансы у них выжить и могут ли они вырасти здоровыми — узнала у доктора медицинских наук, руководителя научного отдела неонатологии и патологии детей раннего возраста Научно-исследовательского клинического института педиатрии имени Ю.Е. Вельтищева Елены Кешишян.
«Лента.ру»: Сейчас минимальные критерии для спасения недоношенных — 22-23 недели и 500 граммов веса. Почему?
Елена Кешишян: Чтобы понять, каков предел возможностей как в техническом плане (создание среды, приближенной к внутриутробной), так и в плане зрелости мозга ребенка, который способен развиваться внеутробно, в мире были предприняты попытки выходить недоношенных детей разного возраста. Наибольших успехов в этом достигли японцы. Они попробовали выходить детей, рожденных в 20 недель. То есть приблизительный срок беременности составлял пять месяцев. Японцам это удалось, но в единичных случаях. И они увидели, что у рожденных детей в этом возрасте не происходит дифференцировки головного мозга, деления на серое и белое вещество. Если грубо говорить, то этот процесс определяет возможность думать, чувствовать. Это называется высшей нервной деятельностью. Именно эта способность отличает человека от животного.
Поэтому, руководствуясь данными исследований и на основании гуманистической идеи, и уставила эту границу человеческого живорождения — 23 недели, что соответствует примерно 500 граммам веса. Это минимальный возраст, при котором головной мозг может дифференцироваться на серое и белое вещество. И, соответственно, есть надежда, что это уже будет человеческая личность с умственными способностями.
Страны, имеющие технологические возможности, в том числе и Россия, договорились о том, что рожденных на этом сроке беременности можно юридически считать людьми. То есть они имеют все права человека, в том числе и на медицинскую помощь.
На критерии ВОЗ по выхаживанию недоношенных Россия перешла с 2012 года. Много ли за это время удалось спасти таких детей?
В процентном соотношении со всеми рожденными — это мизер. У меня нет точных цифр. Но хочу сказать, что организм детей, рожденных почти наполовину раньше срока, — очень незрелый. И выживаемость у них, условно, один из ста. Все-таки 22-23 недели — это не роды в полном смысле. С точки зрения природы — это выкидыш, это критическая ситуация, которая может быть связана со здоровьем мамы или самого больного ребенка. Поэтому готовность к самостоятельному существованию у таких плодов приближена к нулю. Даже если предположить, что для спасения ребенка брошены максимальные усилия врачей, подключена вся необходимая аппаратура, шанс, что он выкарабкается, очень небольшой. У такого младенца могут не заработать почки, желудочно-кишечный тракт, сердце и другие органы. Это очень-очень сложная, ювелирная работа врачей.
И дорогая?
Конечно. Сутки в хорошо оснащенной реанимации новорожденных — несколько тысяч долларов. А чтобы выходить такого ребенка, нужны месяцы. Но хочу подчеркнуть, что количество выживших на таком сроке минимально. И минимально оно практически во всех странах, где действуют критерии ВОЗ.
Если эти дети нежизнеспособны, обходятся слишком дорого, для чего тогда были установлены эти критерии?
Медицинская задача тут вовсе не в том, чтобы спасать поголовно всех детей, рожденных на сроке в пять месяцев. Понятно, что нет ни одного человека, который не понимает, что этот ребенок имеет риск быть слепым, глухим и обездвиженным. Задача медицины в этой ситуации — приобретать знания и опыт.
Акушеры учатся максимально продлевать беременность. Тут целый комплекс мероприятий: пренатальная диагностика генетических хромосомных болезней, различных пороков развития плода, выделение групп риска среди беременных, их специальное наблюдение, дородовая логистика и маршрутизация. Также оттачивают умение правильно принимать роды на таком сроке. Это необходимо делать максимально бережно и не забывать о «золотом часе». Нужно успеть дать ребенку, не дожидаясь, пока его состояние ухудшится, то, что он не смог получить от мамы. То есть даже если ребенок закричал, нужно понимать, что скоро он перестанет это делать и не сможет дышать. «Золотой час», по сути, определяет, будет или нет повреждение клеток мозга. А значит, будет или нет полноценная жизнь у ребенка.
И квалификация реаниматологов, работающих с такими детьми, сегодня растет. Все это привело к важному моменту: качество выхаживания детей, родившихся чуть позже, на 26-28 неделях, стало значительно лучше. Я регулярно наблюдаю таких малышей. И могу сказать, что со временем многие из них ничем не отличаются от своих сверстников.
А раньше?
Лет 30 назад примерно шесть-семь детей из десяти стали бы тяжелыми инвалидами. А сегодня у меня на приеме были три 26-недельных ребенка. И все развиваются вполне хорошо, есть небольшое отставание, но они это нагонят. У этих детей нет уже тех возможных пороков развития, которые, к сожалению, обязательно возникли бы в прошлые годы.
И это стало возможным благодаря опыту, накоплению знаний о том, как развиваются такие младенцы. Мелочей нет. Это касается всего — как оценивать сердцебиение, как трактовать анализы крови, и прочее. Вести недоношенного ребенка как в неонатальном периоде, так и позже, на первом-втором году жизни, — не то же самое, что обычного, доношенного малыша. Но знания позволяют вовремя проводить корректировку развития, даже не дожидаясь проблем.
Важно понимать, что недоношенный ребенок — это вовсе не уменьшенная копия обычного. Это ребенок, который вынужден приспосабливаться к внеутробной жизни, когда еще физиологически делать этого не должен. Его органы и системы не подготовлены к функционированию в новых условиях.
«Это болезненная любовь на уровне глубокой депрессии»
От чего чаще всего страдают такие дети?
Одна из типичных патологий — ретинопатия недоношенных. У детей еще не созрел механизм, защищающий глаз от света. И они испытывают настоящий шок, внезапно попадая в наш светлый мир. Фотоны света и поток кислорода начинают действовать на сетчатку, ее сосуды начинают быстро расти, пронизывают все среды глаза, и, в конечном итоге, отслаивают сетчатку, приводя к тотальной слепоте. Раньше, еще когда я только начинала работать, хотя мы и знали о таком заболевании, как ретинопатия недоношенных, но детей, рожденных и выживших на сроках беременности менее 30 недель, было мало. Поэтому никто не знал, как лечить это заболевание. Страшно вспомнить, но недоношенные дети лежали в палатах с круглосуточным освещением. Свет был нужен для того, чтобы врачи и медсестры могли наблюдать за состоянием младенца, вовремя заметить изменения. В то время шесть из десяти детей, чей вес на момент рождения составлял менее килограмма, слепли. Как раз тогда в России открыли границы, и мы поражались тому, что в Европе слепота была максимум у двух из десяти новорожденных.
Но мы начали очень быстро учиться. Сейчас в перинатальных центрах во всех отделениях реанимации недоношенных — полумрак. Кювезы полностью накрыты темными покрывалами. Персоналу не нужно все время наблюдать за малышом — все показания автоматически пишут специальные приборы. В хороших реанимациях у медсестер, которые подходят к младенцам, — налобный свет. Это для того, чтобы не тревожить других детей. Во многих реанимациях висит большое «ухо». Если уровень децибел в помещении начинает превышать допустимый предел, прибор загорается красным.
После рождения ребенку каждую неделю начинают специальным методом смотреть глаза. Если идет разрастание сосудов — проводится лазерная коагуляция сетчатки. Специалисты по таким операциям есть практически в каждом крупном городе.
За год через меня проходит примерно 400-600 детей, появившихся на 26-28 неделях. За последние несколько лет среди них — ни одного слепого. Хотя раньше в больницах для таких новорожденных приходилось открывать целые отделения.
Есть данные, сколько недоношенных детей впоследствии перешли в разряд здоровых?
Сейчас среди недоношенных, рожденных в пять-шесть месяцев (25-26-я неделя беременности), 25-30 процентов становятся инвалидами. В развитых странах примерно так же. А еще лет 20-30 назад таких было 75-80 процентов.
Риски у этих детей все равно очень высокие. Они требуют длительного наблюдения, лечения. Но все же сегодня у них несоизмеримо большие шансы, чем раньше.
Жалеют ли родители, которым не повезло, что настаивали на реанимации любой ценой?
Как врачу мне такого никто никогда не говорил. Естественно, что семьи возлагали совсем другие надежды на роды. В кабинете врача плачут, но не стенают. Этих детей безумно любят. Но это болезненная любовь на уровне глубокой депрессии. Наверное, некоторые из этих мам ночью могут думать, что было бы, если бы знали наперед, как все сложится. Возможно, они озвучивают это своим мамам, мужьям, подругам… Но не врачам. Тут люди предпочитают держаться.
Когда ребенку исполнится год-два — с моральной точки зрения ситуация тяжелее, чем в три дня. Новорожденные — все чудесные кулечки, это уже потом дети начинают отличаться друг от друга. У этих семей очень специфическая и тяжелая жизнь. Когда у тебя дома лежит ребенок, не шевелится, не глотает, никогда не смотрит на тебя, не говорит — это очень тяжело. И нужно помочь родителям превратить свою жизнь хотя бы в относительно социальную, не делать их изгоями.
На какую помощь семьи сейчас могу рассчитывать?
Когда в России перешли на нормативы ВОЗ, врачи начали говорить о том, что если мы начали выхаживать таких детей, будет высокая частота детского церебрального паралича, умственной отсталости и других патологий, приводящих к тяжелой инвалидности. Без развития специализированной службы, которая будет помогать таким детям, мы нанесем огромный урон обществу, которое не примет такое увеличение числа инвалидов. Тогда стала развиваться система последующего наблюдения недоношенных детей, которая ведет их до трех лет. Потому что в обычной поликлинической сети не всегда встречаются врачи, разбирающиеся, как растет и развивается ребенок, рожденный с низкой или экстремально низкой массой тела. Параллельно с этим достаточно быстро развивается система медицинской реабилитации.
Хуже всего у нас обстоят дела с социальной службой. Помощь таким детям минимальна. Как ухаживать за таким ребенком, как его развивать, как поддерживать двигательные навыки — мало кто объясняет семьям. Если в крупных городах хоть какого-то мизера можно добиться, то что уж говорить про провинцию? Все это выключает одного из родителей из социальной жизни. Мест, куда можно было бы хотя бы на неделю, месяц передать такого ребенка, чтобы родители смогли немного отдохнуть, нет. Раз уж государство пошло на такой шаг, раз уж мы юридически признали 500-граммовый плод человеком, то и поступать в последующем с его семьей, им самим тоже нужно по-человечески.
В других странах система поддержки существует?
Я знаю, что в Европе и в США это выстроено очень хорошо. Там делается упор не на медицинскую реабилитацию, а именно на социальную. У них есть социальные работники, которые приходят и освобождают эти семьи от существенной части забот. Где-то есть социальные центры, куда ребенка можно привести как в детсад. Причем они районированы — родителям не нужно ехать на другой конец города.
«Даже если ясно, что у ребенка несовместимые с жизнью патологии, его обязаны спасать до последнего»
Вы говорите о том, что еще некоторое время назад килограммовые недоношенные также считались «нежильцами», а сейчас — вполне перспективны. Возможно ли, что через 30-40 лет то же самое можно будет сказать и о 500-граммовых?
Действительно, еще 30-40 лет назад, когда не было возможности поддержать дыхание, дети, родившиеся на сроке раньше семи месяцев, выживали очень редко.
Потом, когда появились какие-то первые механизмы, планка поднялась до 28-й недели беременности — это примерно шесть месяцев. Но технический прогресс всегда идет вперед, это позволило и дальше постепенно сокращать возраст выживания. Мы сейчас можем хотя бы частично смоделировать внутриутробные условия. Например, когда ребенок рождается не в срок, у него в легких еще нет вещества, благодаря которому он может дышать, — сурфактантов. Их можно доввести сразу при рождении, начать искусственную вентиляцию легких и за счет этого поддержать газообмен. Также появились возможности давать дотации питания не через желудочно-кишечный тракт, а через вену специальными веществами, которые уже готовы к включению в метаболизм. Есть множество других приспособлений: создание теплового режима, влажности, приближенной к внутриутробной.
Технологически граница могла бы отодвигаться бесконечно. При желании можно смоделировать ситуацию, когда женщина вообще не нужна для вынашивания ребенка. Но я уже говорила о том, что ученые установили, что возраст в 22-23 недели — это минимальный срок, при котором клетки коры головного мозга могут развиваться постнатально. Все-таки главным критерием нормального развития ребенка являются не технологические достижения, а возможности мозга.
Правда ли, что всех 500-граммовых детей пытаются спасать лишь в России и Турции, а в других странах — только если у ребенка есть высокие шансы на нормальную жизнь?
Это не так. Во всех странах, где принята концепция ВОЗ, эти дети подлежат обязательной медицинской помощи. Но есть нюансы. Если ребенок родился на сроке с 23-й по 25-ю неделю, родители могут отказаться от реанимации. Для этого во многих странах есть юридический норматив, напоминающий закон об эвтаназии.
В перинатальных центрах там работает специальная служба. Когда становится понятно, что начались преждевременные роды, представители подходят к родственникам — отцу и, если возможно, к матери. «Мы предполагаем, что родится малыш с такими-то параметрами. В этом случае существуют такие-то риски развития… Вы имеете право выбора — либо на полную реанимацию, либо на паллиативную помощь». И в зависимости от того, что решат родители, врачи и действуют.
В России ведь также можно сегодня выбрать паллиатив?
Законодательно это никак не прописано. Сегодня, даже если ясно, что у ребенка несовместимые с жизнью патологии, его обязаны спасать до последнего. Бывает, что родители могут самостоятельно подписать бумагу, что не хотели бы реанимацию, но это не имеет юридической силы. Родители могут сказать: «Смотрите, он дышит, дышит. Он глазки приоткрыл. Давайте теперь его реанимировать!» А мы потеряли время, которое в этом случае очень существенно. У этого ребенка изначально мало шансов, а стало еще меньше. И может возникнуть ситуация, когда родители обвинят врачей, что их ребенка специально не лечили, «заговаривали зубы».
Медицинская общественность очень обеспокоена таким двусмысленным положением врачей. И у нас есть целый ряд предложений по решению проблемы их защиты.
Что именно предлагается?
Законодательная инициатива о том, чтобы родители самостоятельно могли решать вопросы о целесообразности реанимационной помощи ребенку, родившемуся в срок с 23-й по 25-ю неделю. Естественно, все это должно обговариваться. К дискуссии необходимо привлекать общественность: это и юристы, врачи, пациентские сообщества, представители религиозных конфессий.
сейчас подготовил новые критерии о новорожденных, родившихся слишком рано. В частности, предлагается не регистрировать такого ребенка до тех пор, пока он не проживет семь дней. Может это исправит ситуацию, защитит врачей от обвинений в убийствах?
Тут масса подводных камней. В России был аналогичный закон о килограммовых детях. Им оказывали помощь с рождения, но до возраста семи дней ребенок считался плодом. Если он погибал, то его смертность уже шла в другие критерии, не считалась гибелью новорожденного.
Детей с экстремально низкими показателями рождается не много, они просто не могут никак повлиять на демографическую структуру. Но при наличии такого положения, что до семи дней можно не регистрировать, — мне кажется, к врачам еще больше может появиться претензий по поводу неоказания помощи.
Это очень сложные вопросы. С одной стороны, родители могут говорить: вы не спасли ребенка. А другие, напротив, скажут: зачем вы его мучаете напрасно? А представьте себе реаниматолога, который может оказаться перед этическим выбором: у него в больнице всего один ИВЛ, и на нем уже 40-й день находится 23-недельный ребенок. И тут в больнице рождается 32-недельный. Ему нужно помочь, подержать три дня на аппарате, а дальше малыш сам справится. В первом случае наверняка будет инвалид. А во втором — практически здоровый. И что делать врачу?
Вы сейчас говорите теоретически или такие ситуации происходят?
В федеральных центрах у нас такого быть не может. У нас достаточное количество аппаратуры. Я просто проиллюстрировала примером, что вопрос выхаживания таких детей — сложнейший, в нем перекликаются все аспекты — от медицинских до этических и религиозных.
«Вопрос младенческой смертности всегда был политическим»
Вопрос младенческой смертности в последнее время стал политическим. Наверное, поэтому так остро развиваются пациентские скандалы, связанные с роддомами?
Вопрос младенческой смертности всегда был политическим. Это социально значимый параметр, определяющий положение страны в плане развития. У нас в целом по стране младенческая смертность за десять лет существенно уменьшилась. Однако в последние два года темпы снижения замедлились. Наше правительство говорит, что это плохо. С точки зрения врачей — это не совсем так. Есть объективные причины, которые с наскоку не преодолеешь.
Первичное снижение смертности произошло за счет качественного насыщения больниц аппаратурой, за счет строительства перинатальных центров. Это сразу же дало результат. А теперь эти показатели вышли на плато. Другое дело, что плато, допустим в Калининграде, Санкт-Петербурге, — это одно. Там показатели смертности — на европейском уровне. То есть очень низкие. А есть регионы, где смертность высока — Алтайский край, Еврейская автономная область, Магаданская. Там нехватка врачей, нехватка оборудования, очень большие расстояния, трудности маршрутизации. И с этим очень трудно что-то сделать.
Мы не компактная Швейцария. У нас огромная страна со сложными географическими условиями. Есть регионы, откуда мы не можем даже на вертолете доставить женщину. Я в свое время очень много времени провела на Чукотке, смотрела службу родовспоможения. Часто, если там рождается недоношенный ребенок, ты ему никак не поможешь.
Там нет хороших больниц?
Там все есть, но в одном городе — в Анадыре. А если женщина в другом месте родила, то часто она может оказаться отрезанной от мира. Есть периоды, когда даже самолеты не летают: пурга, еще что-то. И с маршрутизацией тоже не подгадаешь. Потому что когда ждешь первенца — не собираешься же рожать в 24 недели. Это если ситуация с родами повторяется, то можно что-то спланировать, приехать на «опасном» сроке поближе к специализированной помощи…
Правда ли, что в последнее время стало больше рождаться недоношенных?
Нет, их количество стабильно. Это примерно 7-10 процентов от всех новорожденных. Существенно выросла их выживаемость.
На родительских интернет-форумах одна из самых «разжигающих» тем — о том, что дети, которых «выбраковала» природа, плохо влияют на качество генофонда. Есть ли основания так думать?
Чтобы «выжившие» могли влиять на популяцию, их должно быть в процентном соотношении много. Например, 26-недельных очень мало — не больше двух процентов от всех родившихся. Это никоим образом не может на что-то повлиять.
Я знаю, что одно время обсуждали: а что будет, если мой ребенок женится в будущем на том, кто был когда-то недоношенным, не пострадает ли генофонд? Во-первых, могу сказать, то, что касается детей, рожденных после 30-й недели, — они совершенно здоровы, адаптированы и ничем не отличаются от других. Они сами рожают прекрасных здоровых детей, мы уже видели многие поколения. Опасность преждевременных родов не передается по наследству. И обычно над недоношенными детьми трясутся, ими много занимаются. Так что в плане развития эти дети могут дать фору другим.
А что касается детей, родившихся 5-6-месячными, то когда они догоняют сверстников, важно, чтобы родители продолжали с ними активную жизнь, а не занимались охранительным режимом. Нужны песни, пляски, спорт. У этих детей есть особенности поведения. Но сейчас есть центры, которые курируют такие семьи. Если детьми заниматься — все будет отлично. Я смотрю на этих детей регулярно. И у меня стал значительно более оптимистичный взгляд. Например, частота хронических заболеваний среди них приближается к норме. То есть она не выше, чем в популяции. Шанс на полноценную жизнь есть у каждого, даже самого безнадежного, на первый взгляд, ребенка.
У москвички Лены Багаутдиновой четвертая, самая тяжелая степень искривления позвоночника. Справа образовался горб, грудная клетка деформирована так, что девочке трудно дышать. Спасти Лену от тяжелой инвалидности поможет только сложная операция — установка на позвоночник фиксирующей металлоконструкции. Операцию проведут за счет госбюджета, но дорогую металлоконструкцию государство не оплачивает. Для многодетной семьи Багаутдиновых это сумма неподъемная.
Лена обожала танцевать. Потому что танцы — это красивая музыка, красивые костюмы, красивые артисты… Вместе с сестрой Алиной она разучивала народные танцы — русские, венгерские и даже ковбойские — и с удовольствием участвовала в танцевальных конкурсах. А их старший брат Саша занимался бальными танцами. Дома на видном месте стоят блестящие кубки и почетные грамоты за участие в городских и международных соревнованиях.
— Это было давно, — Лена грустно машет рукой, как будто прощается со своими наградами. — Я не хожу на танцы уже больше года. Из-за сколиоза врачи даже физкультурой запретили заниматься.
Проблемы со спиной у Лены впервые обнаружили на диспансеризации в школе четыре года назад. В медицинской карте девочки врачи тогда записали «сколиотическая осанка», рекомендовали занятия в бассейне и лечебную физкультуру. Внешних проявлений болезни родители тогда еще не замечали, а Лена ни на что не жаловалась, ходила в школу, танцевала и побеждала в конкурсах.
— Все изменилось в августе прошлого года, — рассказывает папа Лены. — Леночка буквально на глазах выросла на 10 сантиметров, плечи у нее перекосило, а на спине обозначился горб.
Девочку отвели к ортопеду в районную поликлинику. После осмотра врач диагностировал сколиоз 2-й степени.
Танцы пришлось оставить. Кроме бассейна и ЛФК Лене назначили массаж, корсет и ортопедическую обувь.
— Они такие уродливые, — расстраивалась Лена, примеряя ортопедические ботинки. — Неужели мне теперь придется носить их всю жизнь?
Девочка упорно выполняла все рекомендации врачей, но ее состояние только ухудшалось. Появилась боль в спине, да такая, что высидеть урок в школе она уже была не в состоянии. Учителя разрешали Лене вставать и пройтись по классу, чтобы спина отдохнула. Приходя из школы, она сразу же ложилась на бок: в таком положении спина меньше болела.
В начале нынешнего года Лену направили на консультацию в Московскую детскую городскую клиническую больницу (ДГКБ) Святого Владимира.
— У девочки прогрессирующий правосторонний грудной сколиоз третьей-четвертой степени, — констатировал врач. — Профилактическое лечение не поможет, только операция.
Для начала Лену направили в реабилитационный центр при ДГКБ. Три недели она ходила на массаж, лечебное плавание, гимнастику и другие оздоровительные процедуры.
— В центре я познакомилась с мальчиком, которому в позвоночник вставили стержень, — рассказывает Лена. — После операции у него остался шрам от шеи до пояса. Он сказал, что самое страшное — это лежать после операции четыре дня на животе, когда нельзя пошевелиться, даже головой крутить нельзя. Но я готова пролежать так хоть 40 дней, лишь бы выпрямить спину.
Недавнее обследование показало, что угол искривления позвоночника увеличился. Началась деформация грудной клетки и внутренних органов. Врачи сказали, что ждать нельзя: дальше будет только хуже, девочка станет инвалидом. Чтобы этого не случилось, необходимо зафиксировать грудопоясничный отдел позвоночника с помощью специальной металлоконструкции.
Операцию проведут за счет бюджетных средств, но дорогую металлоконструкцию родители девочки должны оплатить сами. В семье с тремя детьми необходимую сумму собрать не в силах.
Стоимость металлоконструкции — 868 589 рублей.
Травматолог-ортопед ДГКБ Святого Владимира Степан Кудряков (Москва): «У Лены правосторонний грудопоясничный сколиоз стремительно прогрессирует, деформация уже приближается к 90 градусам. Отмечена деформация грудной клетки, сдавливание внутренних органов, особенно страдают сердце и легкие. Учитывая возраст девочки и степень сколиоза, развивающегося на фоне консервативного лечения, проводимого в полном объеме, ей необходимо срочное хирургическое вмешательство — операция с установкой на позвоночник фиксирующей металлоконструкции. Прогноз благоприятный».
Дорогие друзья! Если вы решите помочь Лене Багаутдиновой, пусть вас не смущает цена спасения. Любое ваше пожертвование будет с благодарностью принято.
Для тех, кто впервые знакомится с деятельностью Русфонда
(Российский фонд помощи) создан осенью 1996 года как благотворительный журналистский проект. Письма о помощи мы размещаем на сайте rusfond.ru, в газетах «Коммерсантъ», , эфире Первого канала, социальных сетях Facebook, «ВКонтакте» и «Одноклассники», а также в 170 печатных, телевизионных и интернет-СМИ в регионах России.
Всего частные лица и компании пожертвовали в Русфонд свыше 11,741 миллиардов рублей, на эти деньги возвращено здоровье более чем 20 тысячам детей. В 2018 году (на 5 июля) собрано 806 874 570 рублей, помощь получили 1190 детей. В 2017 году Русфонд вошел в реестр НКО – исполнителей общественно полезных услуг, получил благодарность Президента РФ за большой вклад в благотворительную деятельность и президентский грант на развитие Национального регистра доноров костного мозга.
Серьезная поддержка оказана сотням многодетных и приемных семей, взрослым инвалидам, а также детдомам, школам-интернатам и больницам России. Фонд организует акции помощи в дни национальных катастроф. Русфонд помог 118 семьям моряков АПЛ «Курск», 153 семьям пострадавших от взрывов в Москве и Волгодонске, 52 семьям погибших заложников «Норд-Оста», 100 семьям пострадавших в Беслане.
Фонд — лауреат национальной премии «Серебряный лучник», награжден памятным знаком «Милосердие» №1 РФ за заслуги в развитии российской благотворительности. Руководитель Русфонда — , член , лауреат премии «Медиаменеджер России» 2014 года в номинации «За социальную ответственность медиабизнеса».
Дополнительная информация о и .
Россиянок обвиняют в «шлюховатости». Их преследуют и унижают толпы мужчин
Россияне спаивают иностранцев и пьют сами. Все из-за футбола
Чемпионат мира объединил россиян. И так же быстро их рассорит
Крымский зоопарк «Сказка» в очередной раз оказался на грани закрытия. Его владелец Олег Зубков утверждал, что налоговая проверка выявила нарушения, для устранения которых потребуется приостановить работу на три месяца. Впрочем, позже он заявил, что информация не соответствует действительности. Работа ялтинского зоопарка и крупнейшего в России частного сафари-парка «Тайган» окружена скандалами. Зубков неоднократно бил тревогу и предупреждал об угрозе закрытия своих учреждений и последующем усыплении животных. Однако с каждым днем «охота на львов» все больше походит на цирк. Зачем основатель крупнейшего сафари-парка окружает себя скандалами — разбиралась «Лента.ру».
Штамп негде ставить
На этот раз поводом для закрытия зоопарка едва не стали неправильные входные билеты. Зубков посетовал, что перевыпускать их слишком затратно, и по совету налогового инспектора проставил вручную штампы на старых. «Но сейчас налоговую этот вариант уже не устраивает, и мы снова названы нарушителями. Более того, как только нам выдали протокол о нарушении, налоговая снова инициировала проверку. То есть нам не дают времени на устранение нарушения», — возмущается он.
На основании полученного предписания владелец сделал вывод, что зоопарк придется временно закрыть, а значит, зверей придется содержать на средства, получаемые от работы принадлежащего ему сафари-парка «Тайган». А когда и его постигнет та же участь, Зубков обещает усыпить животных, чтобы тем самым уменьшить их страдания.
По словам Зубкова, налоговая изменила свое решение после того, как в дело вмешались «влиятельные лица», имена которых он предпочел не называть. Именно они убедили ведомство в том, что закрытие, пусть и кратковременное, приведет к непоправимым последствиям, от которых пострадает имидж всего Крыма.
Однако за пару дней до этого заявления владелец зоо- и сафари-парков уверял, что никакие покровители не смогут спасти их от закрытия, поэтому обращаться к авторитетным друзьям он не намерен. В налоговой службе ограничились коротким и сухим комментарием: решения о закрытии парков изначально не выносилось, более того — оснований для подобных действий не было.
Погиб не при исполнении
Это не первый случай, когда Зубков заявляет об угрозе закрытия своих зверинцев. В декабре 2015 года он обещал прекратить пускать посетителей в знак протеста против действий крымских властей. Во время отключения на полуострове электроэнергии в «Сказке» умерли три редких белых тигренка. Владелец обвинял в случившемся чиновников, которые забрали у него электрогенератор. Власти, в свою очередь, утверждали, что Зубков не уследил за львятами, и они погибли по его вине. Уже потом версия с генератором отошла на второй план. Зубков признал, что у тигрят была врожденная патология, от них отказалась мать, а из-за отсутствия отопления им не смогли обеспечить надлежащий уход.
В том же месяце Зубкова приговорили к трем годам лишения свободы условно за избиение сотрудника сафари-парка. Следствие установило, что он отхлестал электрическим шнуром охранника за появление на работе в нетрезвом виде. Кровь пострадавшего нашли в кабинете Зубкова и на его одежде, сам он не отрицал факта избиения, назвав произошедшее «наказанием». Однако вскоре владелец парков сообщил, что дело против него сфабриковано крымскими властями с целью дискредитировать его, а затем отнять землю.
Дальше — больше. В январе 2016 на территории сафари-парка обнаружили тело мужчины с телесными повреждениями. Погибшим оказался 29-летний Максим Яковлев, который, как впоследствии выяснилось, работал в парке без трудового договора. Якобы мужчина только поступил на работу и находился в процессе оформления. Родственники рассказали, что на теле погибшего обнаружено несколько серьезных ран — в частности, обширную (от уха до уха) скальпированную рану на голове. Они предполагают, что на Максима могли напасть хищники. Пострадавшего почему-то не повезли в больницу, а попытались зашить рваные раны в полевых условиях. Работник несколько дней пролежал в подсобке, и только после его смерти о случившемся рассказали родным.
Зубков выступил с заявлением по поводу инцидента спустя несколько суток после того, как история получила огласку. «Я знаю только, что никакой вины руководства парка «Тайган» в смерти Максима Яковлева нет, ни тигры, ни львы парка к этому не имеют никакого отношения. Произошедшее не является производственным случаем. Максим Яковлев никакого отношения не имел к работе с хищниками в парке «Тайган»», — отметил Зубков, находившийся в тот момент в Турции, куда он приехал по вопросу получения гражданства. По его словам, Яковлева покусали бродячие собаки, он был пьян и от лечения отказался.
Потом Зубков сделал еще одно громкое заявление по поводу расследования обстоятельств произошедшего: мол, в ходе допроса силовики применяли физическое давление на сотрудников, в частности, при помощи пыток выбивали из них показания о том, что мужчина погиб от укусов тигров.
Зачем ему берег турецкий?
Зубков неоднократно утверждал, что скандалы вокруг его зоопарков — месть властей полуострова, против которых он ведет многолетнюю борьбу. За оппозиционные взгляды и критику чиновников ему устраивают бесконечные проверки и ставят бюрократические препоны. «Со мной просто расправляются, как с оппозиционно настроенным, говорящим нелицеприятные вещи, например, в СМИ и со страниц блога, который многие читают», — заявлял владелец зверинцев. Непонятно лишь, в чем конкретно заключается его оппозиция.
За годы существования парков Зубков демонстрировал свою приверженность то оранжевой революции на Украине, то присоединению Крыма к России. Даже после присоединения его взгляды не раз менялись — в зависимости от политической повестки. Казалось бы, это можно оправдать опасениями за сохранность коллекции хищников в переходный период. С другой стороны, ни одно ведомство — ни крымское, ни федеральное — ни одним своим распоряжением не ставило под угрозу существование сафари-парка и зоопарка. Все заявления о том, что учреждения находятся на грани закрытия, исходили исключительно от самого собственника.
Теперь Зубков намерен создать новый мегапарк на территории Турции. Сначала говорил, что готов оставить всех своих зверей в России и создать новую коллекцию, покупая животных в европейских питомниках. Однако затем передумал и сообщил, что постарается вывезти свой «ковчег» из Крыма: «Сегодня ходит паром, животных можно загрузить в клетки, они пройдут карантин, и я получу соответствующие разрешения, которые правительства что Крыма, что России не могут мне не выдать. Поэтому животные будут вывезены. Если же этого не произойдет, это будет трагедия для России и для Крыма, но не для меня».
Решение, по его словам, было принято после переговоров с правительством Турции, с которым его свели все те же неназванные «влиятельные друзья». Появились подозрения, что это могут быть депутаты Верховной Рады Украины, лидеры меджлиса крымских татар Мустафа Джемилев и Рефат Чубаров. Связи с лидерами запрещенной в России организации владелец зоопарков не подтвердил, но добавил, что не погнушался бы воспользоваться их помощью на переговорах. Чубаров, в свою очередь, пообещал оказать владельцу крымских парков достойный прием по прибытии в Турцию.
Лев наплакал
Крымские власти не видят серьезной потери для полуострова в перспективе отъезда Зубкова, но не из-за трудностей в общении с предпринимателем, а скорее из-за отсутствия существенных налоговых поступлений от его бизнеса. Глава администрации Белогорского района Галина Перелович утверждает, что в бюджет от парков поступают «одни слезы». После поручения главы республики провести налоговую проверку в учреждениях, Зубков раскрыл свои данные об отчислениях: ежегодно по налогу на прибыль уплачивается шесть миллионов рублей.
К числу нападок властей на свои зоопарки Зубков относит даже регулярные ветеринарные проверки. «Руководитель этого парка пытается уже подавать информацию так, что ветеринарная служба якобы приходит по заказу органов власти, — сетовал глава республики Сергей Аксенов. — Что же получается — ветеринарам уже нельзя в зоопарк приходить?»
В службе ветеринарии уверяют, что в Крыму никто не заинтересован в закрытии зоопарков, принадлежащих Зубкову. «Решение по тому или иному объекту принимается исключительно судом. Да и сама формулировка «закрытие парка» неправильная. Можно только временно приостановить деятельность до исправления нарушений. В прошлом году он закрывал парк более чем на 90 дней из личных соображений, примерно в это же время — до начала туристического сезона. Для него громкие обвинения — это способ информировать о себе. . Если такие парки будут существовать и становиться лучше — от этого все только выиграют», — пояснил глава комитета по ветеринарии Крыма Валерий Иванов.
Он также добавил, что Зубков писал жалобы и на него лично, а почти каждое предписание ветслужбы пытается оспорить в суде. «Как-то на пресс-конференции он говорил, что если бы жил по закону, то до сих пор не открыл бы ни одного зоопарка. Видимо, он считает, что в некоторых случаях или лично для него ввиду каких-то заслуг будет сделано исключение в законе. Но переходный период закончился, и все граждане должны жить по единым законам», — резюмировал Иванов.
Ссылки по теме
lenta.ru, 23 января 2017
lenta.ru, 20 сентября 2016
lenta.ru, 02 апреля 2016
Сегодня Ярославу Калашнику еще можно помочь, завтра будет поздно
В Кремле обсудили, почему россияне работают неэффективно
Не только почитать, но и посмотреть — в нашем Instagram
подписаться
17:22, 25 декабря 2019Партнерский материал
«Пусть немного, но ты меняешь мир»
Фото: Валерий Шарифулин / ТАСС
По данным Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ), более половины россиян за последние пять лет участвовали в благотворительности. Если еще двадцать лет назад слова «благотворительность» и «пожертвования» у нас считались чуть ли не ругательными, сейчас помогать другим становится модным. и рассказывают о последних тенденциях и национальных особенностях филантропии
Ощущение причастности
Житель московского района Коптево в социальных сетях подписан на чаты волонтеров-автомобилистов. Там часто ищут добровольцев, кто мог бы помочь встретить пациентов, приехавших на лечение в Москву из регионов. Многие с инвалидностью, есть семьи с детьми, в большом городе ни разу не бывали, и им трудно самостоятельно ориентироваться. Благотворительные фонды также просят доставить какие-то посылки для своих подопечных.
— Перед Новым годом заказов обычно много, — рассказывает Олег. — Возим подарки и детей на новогодние представления. У меня в среднем одна-две поездки в неделю. Стараюсь заранее выбирать маршрут, чтобы совпадал с моим графиком. Меня это особенно не напрягает, так как все точки — по пути. Недавно шапку дедморозовскую купил. Когда надеваю, дети-пассажиры очень радуются. А с ними радуюсь и я.
На вид Олегу около 30 лет, у него жена и двое детей-дошкольников. По словам Олега, кроме «натуральной» благотворительности, он еще подписан на ежемесячные платежи в пользу одного из благотворительных фондов.
— Там небольшая сумма — 300 рублей, а помощи много не бывает, — говорит Миронов. — Благотворительность и волонтерство немного различаются. Помогать деньгами значительно проще. Дал денег — молодец. Волонтерство — серьезнее. Ты тратишь и время, и финансы, и эмоции, и физические силы. Мне нравится это ощущение причастности. Помогать — легко. Пусть немного, но ты меняешь мир. Жена поддерживает.
Фонд поддержки и развития филантропии CAF недавно десятый выпуск мирового рейтинга частной благотворительности. Россия в 2018 году занимает в нем 110-ю строчку. В 2009 году мы стартовали со 138-й позиции. Опросы проводились в 128 странах мира с участием 1,3 миллиона респондентов. Позиция страны в рейтинге зависит от трех показателей: денежные пожертвования в благотворительные организации, работа в качестве волонтера и оказание помощи нуждающемуся незнакомому человеку.
В тройке мировых лидеров — Америка, Мьянма и Новая Зеландия. Исследователи отмечают, что в некоторых государствах, лидирующих по уровню жизни населения, наметилась тенденция к снижению частных пожертвований. На фоне других стран Россия показала положительную динамику. Согласно исследованию CAF доля россиян, помогающих незнакомцам, выросла с 29 до 44 процентов за последние 10 лет, а тех, кто совершает пожертвования, — с 6 до 21 процента.
— В России медленно, но верно формируется культура частной благотворительности: мы не достигли идеала, но уверенно движемся в правильном направлении. Мы чувствуем это в ежедневной работе, и рады видеть, что данные анализа трендов мирового индекса благотворительности подтверждают наши ощущения, — полученные данные директор «КАФ» в России .
Что кому
Согласно (ВЦИОМ), за последние пять лет 69 процентов россиян хотя бы раз принимали участие в благотворительности. Причем 19 процентов (каждый пятый) делают это постоянно. Чаще всего к регулярной филантропии склонны россияне 35-44 лет. Эпизодическую помощь чаще оказывают 25-34-летние и те, кто старше 45 лет.
Среди самых популярных видов благотворительности пожертвование вещей, игрушек, одежды, а также финансовая помощь нуждающимся в лечении или операционном вмешательстве.
— В России, в отличие от Запада, нет знания о том, кому можно помочь — спектр популярных тем узок, — научный сотрудник Института прикладных политических исследований . — Руководители НКО сходятся на том, что легче всего собрать средства для больных детей. Второе и третье место разделили помощь детям-сиротам и людям с инвалидностью.
Помогайте без усилий с Mastercard
Платежная система Mastercard запустила общероссийскую новогоднюю благотворительную кампанию . В декабре каждый, кто оплачивает покупки картой Mastercard, автоматически становится ее участником.
По результатам акции направит 75 миллионов рублей в 12 благотворительных российских фондов, оказывающих помощь детям. Среди них: «Солнечный город»,«Антон тут рядом», «Вера», «Выход», Фонд Хабенского, «Обнаженные сердца», «Дети-бабочки», «Детские сердца», «Доктор-клоун», «Дети наши», «МойМио» и «Линия жизни».
— В последнее время становятся востребованными ранее табуированные темы, — делает вывод Корнеева. — Начинают больше жертвовать неизлечимым больным, хосписам, тяжело заболевшим взрослым. Появляется больше возможностей для помощи, больше конкретной информации, где эта помощь могла бы пригодиться. Фондами ведется просветительская работа, мировоззрение людей меняется.
В фонде «Нужна помощь» отмечают, что на благотворительность влияют внешние факторы и политическая повестка. Например, летом, во время пожаров, активнее жертвовали на экологию, во время выборов увеличилось количество доноров у правозащитных организаций. Под Новый год почти в два раза ожидается рост взносов в фонды, помогающие больным детям и занимающихся паллиативом.
По данным аналитиков «Яндекс.Деньги» и фонда «Нужна помощь», в октябре 2019 года средний чек от частных лиц в пользу организаций, оказывающих поддержку социально уязвимым группам (дети-сироты, люди с инвалидностью), а также в пользу организаций, реализующих культурные, научные и образовательные проекты, составил чуть больше 700 рублей. В говорят о том, что самое частое пожертвование от владельцев малого и среднего бизнеса — пять тысяч рублей.
Системный прорыв
Как показывают исследования, главная тенденция последнего времени — развитие системной благотворительности. То есть все больше россиян подписываются на регулярные платежи. В фонде «Арифметика добра», поддерживающем детей-сирот, отмечают, что этому поспособствовал технический прогресс — активнее используются цифровые технологии, они становятся качественнее и безопаснее для пользователей. Пожертвование можно сделать легко, в один клик.
В фонде развития и поддержки филантропии «КАФ» отмечают, что за четыре последних года в 15 раз вырос объем пожертвований через цифровые платформы — с 23,4 миллионов рублей в 2013 году до 348,5 миллионов в 2017-м. По данным платежного сервиса CloudPayments, в 2019 году средний чек регулярных ежемесячных платежей составляет 400-500 рублей.
— С конца 2018 года количество системных доноров, оформивших ежемесячное пожертвование, выросло на 177 процентов, — пояснила «Ленте.ру» руководитель благотворительного фонда «Дети-бабочки» Алена Куратова. — Помимо этого рост объема частных пожертвований за этот год составил 39 процентов, а количества частных доноров выросло на 81 процент. Это неплохие показатели для фонда, который занимается такой узкой проблематикой, знакомой и понятной немногим. Однако это все еще не отлично.
В фонде поддержки хосписов «Вера» также заметили в этом году рост количества регулярных жертвователей. Самое частое пожертвование — 500 рублей, средний чек — 1166 рублей.
Предварительно каждый из фондов-участников отправлял заявки в платежную систему с описанием своих проектов и планами по развитию. В ноябре 2020 года фонды представят отчеты о том, как были потрачены полученные средства.
— Это формальные цифры, но за ними стоят живые люди, — замечает пресс-секретарь фонда «Вера» Евгения Резван. — Для кого-то пожертвование в 50-100 рублей в месяц – ощутимая сумма, но, чувствуя в себе потребность помогать, люди находят для этого возможность. Какое-то время назад нам написал заключенный одной из колоний – он делает небольшие отчисления из своей зарплаты и хотел уточнить, получаем ли мы их. Но бывает, что сбор на медицинское оборудование в соцсетях фонда закрывает один человек большим единовременным пожертвованием, причем в течение часа после публикации.
Кроме взлета системного донорства, фонды отмечают и другую тенденцию — развитие корпоративной помощи. Несмотря на то что компании сокращают в целом бюджеты на благотворительность, они осваивают новые форматы. Например, во многих магазинах в декабре покупатели могут оплатить подарки для тяжелобольных, пожилых.
Флешмоб в поддержку акции Mastercard
В поддержку своей благотворительной кампании запустил в социальных сетях флешмоб под хештегом #ДетскиеМечты. Чтобы стать участником, нужно опубликовать фотографию, символизирующую вашу детскую мечту, и поделиться историей про нее, а также рассказать про благотворительную акцию и передать эстафету, отметив друзей.
Особый путь
Москвичка Анна несколько лет была донором детского хосписа «Дом с маяком» и фонда «Старость в радость». Год назад она переехала к мужу в Америку. Сейчас пара живет в небольшом городке, в шести часах езды от Бостона.
Ее поразил уклад жизни маленького городка — огромную роль играет некоммерческий сектор, то есть частная инициатива. Собираются люди: а почему бы нам не поставить «Щелкунчика». И ставят. Пусть главная героиня Мари немного полновата и балет стала изучать совсем недавно, но в зрительном зале аншлаг, все искренне радуются и вызывают доморощенных актеров на бис. А в конце скидываются деньгами на следующую постановку: нужны костюмы для артистов и инвентарь.
— Мое первое впечатление, что благотворительность тут — это не какой-то подвиг, а рутина, состояние души и здоровья, привычка, — пытается описать американские особенности филантропии Анна. — Кажется, что потребность эту развивают еще с пеленок. У мужа внук в детсаду, там они устраивали благотворительный пробег в пользу какого-то приюта для животных. Собрали около 100 долларов, и все счастливы. Кроме того, это выгодно — на сумму благотворительных взносов человеку делается налоговый вычет. И для этого не надо собирать массу доказательств. Принес чек из фонда — тут же оформили льготу.
Эксперты отмечают, что и в России в последнее время рынок благотворительности перестраивается, теория малых дел и помощи ближнему — становятся все востребованнее.
— За последний год совершенно явно мы заметили, что изменился подход организаторов благотворительного движения к тому, как они говорят о благотворительности и что делают, — рассказывает директор по коммуникациям и стратегическому развитию Центра «БлагоСфера» . — Появляются и транслируются разные форматы благотворительности для разных возрастов.
Причем часто речь идет не о денежном пожертвовании. Можно оказать любую посильную помощь. Школьники, например, собирают для переработки пластмассовые крышечки от бутылок. Деньги, полученные за них, идут в благотворительные фонды. Кто-то подписывает новогодние открытки для одиноких, кто-то — мастерит украшения.
— Такие форматы используются все активнее, — продолжает Темичева. — Этим занимаются не только благотворительные организации, но и активно развиваются частные инициативы, появляющиеся на платформе музеев, библиотек, молодежных центров, вузов, школ. Стало больше разнообразия и участия самых разных людей и разного статуса. Я пока не могу сказать, что институт благотворительности врос в повседневность. Но информированность общества об этой сфере, понимание чем занимается сектор — тут есть успехи.
Она разрушила жизни тысяч людей и развалила СССР: афганская война глазами солдат
20 лет назад российские войска осадили Грозный. Это было главное сражение второй чеченской войны
Как женщины на Кавказе пытаются вернуть похищенных детей и терпят унижения
