Ремонт стиральных машин на дому.
Ремонт посудомоечных машин Люберцы, Москва, Котельники, Жулебино, Дзержинский, Лыткарино, Реутов, Жуковский, Железнодорожный. Раменское. 8-917-545-14-12. 8-925-233-08-29.
У москвички Лены Багаутдиновой четвертая, самая тяжелая степень искривления позвоночника. Справа образовался горб, грудная клетка деформирована так, что девочке трудно дышать. Спасти Лену от тяжелой инвалидности поможет только сложная операция — установка на позвоночник фиксирующей металлоконструкции. Операцию проведут за счет госбюджета, но дорогую металлоконструкцию государство не оплачивает. Для многодетной семьи Багаутдиновых это сумма неподъемная.
Лена обожала танцевать. Потому что танцы — это красивая музыка, красивые костюмы, красивые артисты… Вместе с сестрой Алиной она разучивала народные танцы — русские, венгерские и даже ковбойские — и с удовольствием участвовала в танцевальных конкурсах. А их старший брат Саша занимался бальными танцами. Дома на видном месте стоят блестящие кубки и почетные грамоты за участие в городских и международных соревнованиях.
— Это было давно, — Лена грустно машет рукой, как будто прощается со своими наградами. — Я не хожу на танцы уже больше года. Из-за сколиоза врачи даже физкультурой запретили заниматься.
Проблемы со спиной у Лены впервые обнаружили на диспансеризации в школе четыре года назад. В медицинской карте девочки врачи тогда записали «сколиотическая осанка», рекомендовали занятия в бассейне и лечебную физкультуру. Внешних проявлений болезни родители тогда еще не замечали, а Лена ни на что не жаловалась, ходила в школу, танцевала и побеждала в конкурсах.
— Все изменилось в августе прошлого года, — рассказывает папа Лены. — Леночка буквально на глазах выросла на 10 сантиметров, плечи у нее перекосило, а на спине обозначился горб.
Девочку отвели к ортопеду в районную поликлинику. После осмотра врач диагностировал сколиоз 2-й степени.
Танцы пришлось оставить. Кроме бассейна и ЛФК Лене назначили массаж, корсет и ортопедическую обувь.
— Они такие уродливые, — расстраивалась Лена, примеряя ортопедические ботинки. — Неужели мне теперь придется носить их всю жизнь?
Девочка упорно выполняла все рекомендации врачей, но ее состояние только ухудшалось. Появилась боль в спине, да такая, что высидеть урок в школе она уже была не в состоянии. Учителя разрешали Лене вставать и пройтись по классу, чтобы спина отдохнула. Приходя из школы, она сразу же ложилась на бок: в таком положении спина меньше болела.
В начале нынешнего года Лену направили на консультацию в Московскую детскую городскую клиническую больницу (ДГКБ) Святого Владимира.
— У девочки прогрессирующий правосторонний грудной сколиоз третьей-четвертой степени, — констатировал врач. — Профилактическое лечение не поможет, только операция.
Для начала Лену направили в реабилитационный центр при ДГКБ. Три недели она ходила на массаж, лечебное плавание, гимнастику и другие оздоровительные процедуры.
— В центре я познакомилась с мальчиком, которому в позвоночник вставили стержень, — рассказывает Лена. — После операции у него остался шрам от шеи до пояса. Он сказал, что самое страшное — это лежать после операции четыре дня на животе, когда нельзя пошевелиться, даже головой крутить нельзя. Но я готова пролежать так хоть 40 дней, лишь бы выпрямить спину.
Недавнее обследование показало, что угол искривления позвоночника увеличился. Началась деформация грудной клетки и внутренних органов. Врачи сказали, что ждать нельзя: дальше будет только хуже, девочка станет инвалидом. Чтобы этого не случилось, необходимо зафиксировать грудопоясничный отдел позвоночника с помощью специальной металлоконструкции.
Операцию проведут за счет бюджетных средств, но дорогую металлоконструкцию родители девочки должны оплатить сами. В семье с тремя детьми необходимую сумму собрать не в силах.
Стоимость металлоконструкции — 868 589 рублей.
Травматолог-ортопед ДГКБ Святого Владимира Степан Кудряков (Москва): «У Лены правосторонний грудопоясничный сколиоз стремительно прогрессирует, деформация уже приближается к 90 градусам. Отмечена деформация грудной клетки, сдавливание внутренних органов, особенно страдают сердце и легкие. Учитывая возраст девочки и степень сколиоза, развивающегося на фоне консервативного лечения, проводимого в полном объеме, ей необходимо срочное хирургическое вмешательство — операция с установкой на позвоночник фиксирующей металлоконструкции. Прогноз благоприятный».
Дорогие друзья! Если вы решите помочь Лене Багаутдиновой, пусть вас не смущает цена спасения. Любое ваше пожертвование будет с благодарностью принято.
Русфонд (Российский фонд помощи) создан осенью 1996 года как благотворительный журналистский проект. Письма о помощи мы размещаем на сайте rusfond.ru, в газетах «Коммерсантъ», интернет-газете «Лента.ру», эфире Первого канала, социальных сетях Facebook, «ВКонтакте» и «Одноклассники», а также в 170 печатных, телевизионных и интернет-СМИ в регионах России.
Всего частные лица и компании пожертвовали в Русфонд свыше 11,741 миллиардов рублей, на эти деньги возвращено здоровье более чем 20 тысячам детей. В 2018 году (на 5 июля) собрано 806 874 570 рублей, помощь получили 1190 детей. В 2017 году Русфонд вошел в реестр НКО – исполнителей общественно полезных услуг, получил благодарность Президента РФ за большой вклад в благотворительную деятельность и президентский грант на развитие Национального регистра доноров костного мозга.
Серьезная поддержка оказана сотням многодетных и приемных семей, взрослым инвалидам, а также детдомам, школам-интернатам и больницам России. Фонд организует акции помощи в дни национальных катастроф. Русфонд помог 118 семьям моряков АПЛ «Курск», 153 семьям пострадавших от взрывов в Москве и Волгодонске, 52 семьям погибших заложников «Норд-Оста», 100 семьям пострадавших в Беслане.
«У нас споры решаются на понтах, авторитете и связях»
Фото: Александр Рюмин / ТАСС
Сделать из студента хорошего доктора — дело трудное и долгое. Одних лекций в вузе явно недостаточно. Эту трудную миссию взяли на себя уже состоявшиеся врачи и ученые. Проект «Высшая школа онкологии» существует с 2015 года. Ежегодно туда принимают по конкурсу около десятка лучших выпускников российских медвузов. Конкурс — как в Щукинское театральное училище: 40 человек на место. Чему учат ребят и как может горстка очень мотивированных врачей изменить российскую систему медицинского образования, «Ленте.ру» рассказал идеолог проекта — исполнительный директор фонда профилактики рака «Живу не напрасно» Илья Фоминцев.
Несогласные получат стулом
«Лента.ру»: Можете объяснить свой тезис о том, что в России фейковое медицинское образование?
Фоминцев: Это когда люди получают корочку о медицинском образовании, но не имеют реальных компетенций. В России это сейчас норма. Грубо говоря, если взять выпускников медицинского вуза и полностью укомплектовать ими больницу — от терапевтов и хирургов до главврача, — то это учреждение не сможет работать. У ребят нет навыков, умений и знаний, чтобы быть самостоятельными. Зато все выпускники сдали экзамен, некоторые даже отличники и формально, юридически имеют право лечить пациентов.
Выпускник вуза, допустим, в Германии или Америке — это готовый самостоятельный врач?
Нет, конечно. На Западе после получения диплома медицинской школы студент не считается готовым специалистом. Он должен проучиться еще лет пять в резидентуре — это что-то типа нашей ординатуры. Но в России ординатура занимает два года. И с прошлого года она необязательна для тех выпускников, которые после получения диплома захотят пойти в поликлинику терапевтами.
Кроме того, качество обучения в наших ординатурах оставляет желать лучшего. Например, выпускники-хирурги как приходят в ординатуры безрукими, так и выходят — такими же. Я на личном опыте это знаю. Когда я только-только после ординатуры пришел работать в качестве сертифицированного хирурга-онколога в Ленинградский онкодиспансер, меня спросили: «Что умеешь?», я честно ответил: «Виртуозно владею крючком Фарабефа».
Чем?
Это крючок-ранорасширитель. Задача ассистента — аккуратно держать этот инструмент, когда хирург выполняет операцию. Коллеги посмеялись. Но я в результате нашел человека, который стал меня учить хирургии. Не каким-то виртуозным вещам, а самому элементарному. Считаю, что только благодаря своей коммуникабельности я чему-то научился. Не всем так везет. Чаще всего бывает, что выпускники оказываются на положении рабов отделения: перебирают бумажки и учатся скорее делопроизводству, чем медицине. Либо, в лучшем случае, оказываются под плотным патронажем старшего коллеги. Но тогда выпускник приобретает в больнице не систематические знания, а просто перенимает опыт конкретного врача.
Но если врач замечательный — разве это плохо?
А если не замечательный? В результате вся медицинская Россия состоит из своеобразных микросообществ: «казанская школа», «петербургская школа», школа такого-то вуза — и так далее. Один и тот же пациент, пройдя обследование по очереди в этих «школах», получит совершенно разные заключения о своем состоянии. Варианты лечения тоже будут радикально отличаться: кто-то порекомендует немедленно делать операцию, кто-то — ни в коем случае.
Как приходят к общему знаменателю?
Компромисс достигается простым способом. Врачи собираются на конференциях и говорят друг другу: «У нас вот такой опыт имеется». — «А у нас такой». — «А вы, батенька, кто будете?» — «Я доктор наук». — «А я — кандидат». — «Значит, ваша карта бита». Беда, если оба оппонента — доктора наук. Тогда в качестве аргумента могут и стул по голове применить.
Шутите?
Нисколько, ситуация вполне жизненная. У нас споры о том, что лучше или хуже, решаются на понтах, авторитете, связях. Либо вообще никак не решаются. Пациенту просто говорят: у нас так принято, не нравится — уходите: вот Бог, а вот порог.
Онкологи не разбираются в биологии рака
Вы описываете какой-то шаманизм. Мне как пациенту страшно.
Конечно, в реальности врачи должны руководствоваться языком науки: это когда тактика лечения выбирается доказательно, на основе качественных исследований, которые всеми одинаково читаются и понимаются. Я по делам Фонда профилактики рака много езжу по стране, общаюсь с разными докторами, слышу, что и как они говорят, какие решения принимают, чем обосновывают. Если бы вы знали, какую чушь несут! Иногда врачи просто не понимают, зачем надо делать органосохраняющие операции — им проще все взять и отрезать. Онкологи не разбираются в биологии рака. Они до сих пор повсеместно думают, что чем больше вырезали — тем лучше. Помните рассказы Виктора Драгунского о Дениске Кораблеве? Парнишка считал, что хорошо поет тот, кто делает это громко. Вот тут то же самое.
Поэтому вы решили, что нормальных врачей нужно воспитывать самостоятельно, и создали Высшую школу онкологии?
Три года назад, когда родился этот проект, мы на самостоятельное воспитание врачей даже и не замахивались. К нам в фонд обратилась компания, которая хотела пожертвовать 200 тысяч рублей. Но они выдвинули условие: потратить деньги на что-то масштабное, желательно в области маммологии. Один из моих сотрудников тогда съязвил: «Можем масштабно увеличить грудь моей девушке». Посмеялись. Но в итоге из шутки родилась идея, что, конечно, на 200 тысяч можно хорошо помочь только одному человеку, и мы придумали организовать масштабный конкурс среди выпускников медвузов. Главный приз — обучение в ординатуре Санкт-Петербургского НМИЦ онкологии им. Н.Н. Петрова. Провинциальные студенты, даже очень талантливые, часто не могут учиться в столичных вузах по причине бедности.
Ординатура дорогая?
В Санкт-Петербурге в то время она стоила как раз 200 тысяч за два года, сейчас цена уже выросла. Бюджетные места для ординаторов есть, но их очень мало. Но даже если кто и прорвется на бюджет, это не спасает: в мегаполисе ребятам ведь еще надо на что-то жить, снимать квартиру. У многих родители не имеют возможности помогать. Мы сначала хотели просто заплатить за обучение победителя и завершить миссию. Никто не думал о долгоиграющем проекте. У нас было два заочных тура и один очный, в Питере. На финал пригласили десять ребят. Директор Национального онкоцентра им. Петрова Алексей Беляев у нас был в конкурсной комиссии. Когда он увидел этих студентов — сказал, что ТАКИЕ нужны все. И пообещал, что будет помогать искать деньги для оплаты обучения. Мы установили им стипендию — 20 тысяч ежемесячно. Мало, но выжить можно.
В те дни в Питере проходил международный онкологический форум «Белые ночи». Там я познакомился с Вадимом Гущиным, директором отделения хирургической онкологии американской клиники Mercy Medical Center. Он — наш бывший соотечественник, уехал из России в 90-х годах. Рассказал ему эту историю, а он: «Можешь меня с ними познакомить? Позанимаюсь удаленно». И эти занятия настолько отличались от традиционной программы в российских медвузах, настолько ломали ординаторов — заставляли их иначе смотреть на медицину и на свою роль в ней, что мы подумали: это как раз то, чего в России сегодня не хватает.
Что значит иначе смотреть на медицину? То есть в российских медвузах изначально учат не тому?
Мы уже три года набираем ребят в проект ВШО. В прошлом году в качестве экзамена предложили соискателям решить задачи по общей медицине. Ничего сложного, простейшие вещи, рассчитанные на проверку базовых клинических знаний. Полностью справились меньше 10 процентов. По итогам — 34 процента студентов «убили» своих виртуальных пациентов, то есть не смогли вылечить. Причем, хочу подчеркнуть, все участники нашего конкурса — хорошие, интеллигентные, умные ребята. Беда одна: их плохо учили.
Анализировать и критиковать
В Высшей школе онкологии вы учите иначе?
Ребята занимаются по программе обычной ординатуры НИИ онкологии им. Н.Н. Петрова, плюс мы организуем дополнительное обучение. С ними занимаются и вживую, и удаленно крупнейшие врачи и ученые мира. Каждый — эксперт в своей области. Причем — совершенно бесплатно, как волонтеры. Они узнали о нашем экспериментальном проекте, почувствовали искренний интерес ординаторов и решили помочь. Спектр предметов обширный — от клинической эпидемиологии до медицинской статистики. Главные — это «Технологии общения с пациентами» и «Теория принятия рациональных клинических решений». В стандартных российских медвузовских программах дисциплин, направленных на эти компетенции, просто нет.
Про общение с пациентами — понятно. Рациональные клинические решения — это о чем?
Та самая доказательная медицина. Когда мы лечим не потому, что Иван Иванович так посоветовал, а на основе научных исследований. Самое главное — ребята обучаются критически мыслить, методично анализировать, ничего не принимать на веру. Предмет проходит в форме еженедельных журнальных клубов. Это не наше изобретение, а общемировой формат преподавания. Берется какая-то статья, где рассказывается о научном исследовании, сыгравшем знаковую роль в онкологии. И с помощью модератора — опытного ученого — разбирается в ней каждое слово. В последнее время в российском медицинском сообществе появился заимствованный на западе термин «гайдлайн» (в переводе с англ. «руководящие принципы» — прим. «Ленты.ру»).
Клинические рекомендации?
Гайдлайны могут касаться абсолютно всего, а не только лечения болезней: технологий, операций, применения лекарств. Гайдлайн строится на основе научных исследований. Он не идеален — закрывает примерно 60-70 процентов случаев той или иной патологии. Вы можете осознанно пользоваться гайдлайном только когда поймете, откуда он взялся, какие научные исследования легли в его основу, что за пациенты в них участвовали и как вообще строились те исследования. Врач должен все эти исключения и особенности держать в уме, чтобы понимать, в какой степени можно следовать гайдлайну. И научно обосновать, если лечение потребует отступления от рекомендаций.
Большая часть российских врачей сегодня с гайдлайнами не знакомы вовсе. Те из них, кто говорят, что пользуются, на самом деле редко дочитывают их хотя бы до середины. В каждом гайдлайне есть глава «Дискуссии», а это самый главный раздел: обсуждение разными учеными, при каких обстоятельствах рекомендации оказываются бесполезными. Но даже если кто из россиян прочитает эти обсуждения, есть опасность, что не поймет, потому что один доктор советует одно, другой — другое. Где же правда-то в итоге? А нет никакой общей правды. Необходимо умение анализировать и критическое мышление. Всему этому мы учим наших резидентов.
Какие онкологические специальности осваивают студенты?
Химиотерапевты, хирурги. Во втором наборе у нас появились онкологические патоморфологи, и это очень круто. Мы планируем расширить прием этих специалистов. Патоморфологи – ключевое звено мультидисциплинарной команды в лечении рака. Они определяют тип рака, к каким лекарствам может быть чувствительна опухоль, хорошо ли хирург сделал операцию — то есть в лечении все опирается на патоморфолога. Однако в российской действительности они, как правило, исключены из этапа принятия клинического решения.
Почему?
Патоморфологов мало, они адский дефицит. На всю страну около 750 человек, большинство пенсионного возраста. Специальность непопулярна из-за скверной системы профориентации в медвузах. У студента в голове из кинофильмов заложен определенный образ врача, а патоморфолог с чем ассоциируется? «Да не буду я трупы вскрывать». Да, трупы — это тоже часть профессии патоморфолога, но это меньше пяти процентов рабочего времени. Основная работа патоморфолога — аналитика. Специальность требует очень высокого интеллекта, энциклопедических знаний, и она высоко оплачивается. Но ребятам же об этом никто не рассказывает! Мой четырехлетний сын отказывается есть дыню. Говорит: «Мне не нравится, как она выглядит». Я ему: «Ты хотя бы попробуй». — «Не буду». Так и студенты — откуда они будут знать, что такое патоморфология, если им никто толком не дает это попробовать?
Вирусы перемен
Первых ребят вы искали по соцсетям и чуть ли не уговаривали поступать в ВШО. Сейчас народ сам к вам идет?
Мы серьезно озабочены тем, чтобы все выпускники знали об этом проекте: читаем лекции, по-прежнему работаем с социальными сетями. На мой взгляд, осведомленность студентов-выпускников составляет около 40-50 процентов. Мечтаем увеличить охват, чтобы получить широкую базу для отбора абитуриентов. Но и сейчас у нас конкурс 40 человек на место — как в Щукинское театральное училище.
У вас состоялся первый выпуск онкологов. Каковы результаты? Можете сказать, что у выпускников знания из фейковых перешли в другое качество?
В прошлом году девять ребят закончили ординатуру НМИЦ онкологии им. Н.Н. Петрова, но из ВШО они не выпустились, продолжают заниматься с нами теми же предметами. Они сейчас работают в больницах Санкт-Петербурга и Москвы, получают зарплату. В связи с этим мы не платим им стипендию. Но я не могу сказать, что они уже самодостаточные врачи. Да они и сами о себе так не скажут — времени прошло немного. Но наши ребята несопоставимо лучше подготовлены, чем обычные ординаторы. Я, например, уже знаю онкологию гораздо хуже, чем они. Я с ними уже в полный рост советуюсь, а не наоборот.
Денег нет, но врачи нужны
Вы на каждом углу рассказываете о резидентах Высшей школы онкологии. Они не «звездят» из-за этого?
Наоборот, переживают. Такая кампания иногда вызывает негативную реакцию у других. Но мы вынуждены про них рассказывать, чтобы искать деньги на обучение. Да и сама идея — учить будущих врачей по-другому — многое двигает. Наши ребята — это вирус изменений в российской медицине. Чтобы вирус начал инфицировать других, должна скопиться определенная его доза. Для заражения требуется не одна копия вируса, а миллиарды. С меньшим количеством иммунитет справится. Вот и тут точно так же: нужна большая порция вируса — много новых врачей, которые превратят количество в качество. Но, к сожалению, пока мы можем позволить себе обучать только 28 человек.
Не боитесь, что ваших новых докторов поглотит российский иммунитет — то есть «старорежимные» коллеги?
Ребята предупреждены и знают о том, что им будет тяжело. Конечно, у них присутствует некоторая фрустрация, когда они приходят на свои рабочие места. Мы их учим, как должно быть, как это происходит в мире, а они наблюдают за тем, как это в реальности устроено в отечественных больницах.
Это нормально, когда новое вызывает раздражение. Я не скрываю, что у нашей ВШО есть противники. «Что это за выскочки такие наглые появились тут? — говорят некоторые. — Какая такая доказательная медицина? Это все западные придумки. А в России человек совсем другой. У отечественного пациента свой менталитет, не то что у какого-нибудь европейца». Так часто рассуждают.
Как я понимаю, вы ребят учите на благотворительные пожертвования. Деньги на эти цели хорошо собираются?
Сборы на обучение ребят изначально не были рассчитаны на массовый фандрайзинг. В массовом фандрайзинге нужны эмоции: рассказывает кто-то печальную историю про ребенка умирающего, у всех дети есть, всем жалко. Еще музыку включат: «Ведь так не должно быть на свете…» Глаза на мокром месте, рука тянется к телефону, чтобы отправить СМС со взносом. Я сам так отправлял много раз — ну жалко же детишек.
Мы же так не можем делать, явно не тот случай. У нас подопечные — интеллектуалы. Хоть и бедные, но совершенно здоровые. Поэтому мы взываем к рассудку жертвователей. Объясняем, что если не будем учить ребят сегодня, завтра вообще медицины не останется. Нормальные врачи не рождаются на пустом месте. Их учить — дорого. Чтобы убедить в этом потенциального донора, нужно общаться с ним индивидуально, а не в массовом режиме. Нам нужны партнеры из бизнеса, которые будут с нами постоянно. Пусть это будет пожертвование в 10-20 тысяч, но ежемесячное — регулярность для нас самое важное. Сейчас деньги собираются с трудом. Как верно заметил Дмитрий Анатольевич Медведев, денег в стране нет, и стало очень заметно, что свободных средств даже у бизнеса заметно поуменьшилось. И вот сейчас нас иногда спасают пожертвования физических лиц, многие из которых оформили подписку в 100 рублей в месяц с банковской карты. Вроде немного, но когда таких людей накопилось заметное количество — это порой латает финансовые дыры в программе.
Свалить — стыдно
Не получится, что сегодня вы вложите деньги в студентов, воспитаете классных специалистов, а завтра они рванут за границу?
Это один из первых вопросов, которые задают мне наши жертвователи. У нас есть три уровня защиты. Начнем с того, что никто их в Америках и Европах не ждет.
Вы же их так хорошо обучаете, что любой будет рад заполучить.
Мы пытаемся воссоздать международную систему медицинского образования в России. Но мы же еще не создали ее, огрехи есть, и много. Чтобы человеку с дипломом российского медвуза поехать на Запад, требуется довольно долгий период подтверждения квалификации — минимум полтора-два года. Ребятам в Питере-то часто не на что жить, а за границей — тем более. В тех же США толпы ищущих врачей и масса ограничений. Например, каким бы сильным соискатель не был, если он не гражданин США — на некоторые врачебные специальности его просто не возьмут. То есть на Западе своя конкуренция. Кроме того, мы в ВШО сдруживаем их, формируем из них команду. Стараемся создавать внутри сообщества такую атмосферу, чтобы свалить отсюда было стыдно, как бы ни казалось, что тут тяжело.
Развиваете патриотизм?
Здоровый патриотизм, а не квасной. Резиденты у нас книжки разные художественные читают, а не только медицинскую и научную литературу. Например, «Попытка к бегству» Стругацких даже включена в программу для обязательного прочтения. Ребятам хочется сделать что-то полезное, нужное для общества. Там, на Западе, они будут одними из, а тут станут героями. Они же молодые люди. «Пока сердца для чести живы» — это про них. И это совсем не пафос, а совершенно обыденные наши мотивации.
Не планируете расширять набор резидентов?
В будущем хотим сделать независимый последипломный медицинский вуз, то есть частную ординатуру. Большинство студентов, которые выдержат жесткий отбор, там будут учиться бесплатно. Сейчас разрабатываем проект. Надеюсь, что там будет не только онкология, а несколько специальностей — хирургия, урология, терапия. Примерно на 200 специалистов в год. Думаю, что это прилично. С измеримыми компетенциями на выходе. Спрос на грамотных специалистов, кстати, острый. Но до того времени, пока мы не начали заниматься с ребятами в ВШО, все просто критиковали российское медицинское образование. А потом посмотрели на первые результаты наших ребят и поняли, что все возможно. Нашлись инвесторы, готовые рискнуть.
Вдруг прогорите?
Прогнозирование — дело неблагодарное. Но какие варианты в обратном случае? Никаких. Я уверен, что если ничего не делать — никогда ничего не произойдет.
Владимир Путин поручил правоохранительным органам досконально разобраться в причинах крупного пожара в Ростове-на-Дону. В минувшую субботу глава МЧС Владимир Пучков доложил президенту о ликвидации последствий ЧП, при этом министр не исключил вероятности поджогов. Пожар в Ростове-на-Дону, вспыхнувший 22 августа, уничтожил более 120 строений. Это было настоящее ЧП для города, а вся страна узнала о существовании района с неблагозвучным названием — Говнярка. Как и о том, что частные дома в центре города вспыхнули не случайно — мол, еще за месяц до пожара жителям угрожали, и даже сожгли один дом. Этот район всегда был проблемным, а земля с каждым годом все дорожала. Почему пожар вспыхнул именно сейчас и что будет теперь с погорельцами и их землей? Спецкор «Ленты.ру» разбирался в произошедшем.
Говнярка в огне
Первое сообщение о пожаре 21 августа поступило на пульт «101» в 12:44.
— Позвонила женщина и сообщила, что у нее за забором «что-то горит», — рассказал «Ленте.ру» Ярослав Гладченко, заместитель начальника Ростовского главка МЧС по противопожарной службе. — Адрес: Нижегородская улица, дом 33. Выехали два расчета, первая машина была на месте уже через восемь минут — в 12:52. И начальник караула сразу же доложил: горит жилой дом, есть угроза перехода огня на соседние строения, площадь пожара — 600 квадратных метров. Он объявил «пожар номер два», что означает вызов дополнительных сил и руководителей пожарных частей — наиболее опытных и грамотных сотрудников.
Район, где возник пожар, официально именуется Театральный спуск, но в городе его часто называют Говняркой (от простонародного «говнарь» — ассенизатор). В XVII веке здесь, на берегу Дона, тогда на самой окраине, располагалась то, что сейчас называют ассенизационной станцией — именно сюда приезжали возки с бочками фекалий. Запах был соответствующий. Но город постепенно разрастался, спускаясь к реке. Ассенизацию перенесли, а позже, когда возникла Большая театральная площадь, местность переименовали. Как бы с прицелом на будущее. Все городские архитекторы мечтали создать здесь красивый ансамбль — огромный спуск наподобие Потемкинской лестницы и благоустроенную набережную. Тем более что напротив балки, в русле Дона находится Зеленый остров — популярное место отдыха.
Но все наполеоновские планы заканчивались разговорами о недофинансировании, и вплоть до начала XXI века Говнярка, расположенная в географическом центр Ростова, оставалась настоящими трущобами.
— Еще через три минуты начальник караула докладывает, что огонь распространился уже на тысячу квадратных метров, а в 13:04 объявляет «пожар номер три» — то есть запрашивает еще больше людей и техники для борьбы с огнем. И требует прислать специалистов водоканала, так как давление в пожарном водопроводе очень низкое. Проще говоря — воды не хватает.
В 13:07, то есть всего через 23 минуты после первого звонка пожарным, площадь пожара — уже 2,5 тысячи квадратных метров, сильный ветер разносит искры по всему району. Руководитель тушения пожара объявляет высший для Ростова уровень: «пожар номер четыре». Весь гарнизон города стянут к месту пожара — 12 автомашин из всех 12 городских частей. И вызваны дополнительные силы из соседних городов: Таганрога и Новочеркасска.
И в это же время огонь по неизвестной причине перекинулся на значительное расстояние, более ста метров — не тронув несколько высоток на Нижегородской улице, он перешел через Чувашский переулок в Грибоедовский. Удивительно, что никаких следов перехода нет — обычно такое происходит по сухой траве или кустарнику, во всяком случае, «дорожка» хорошо видна. Это может объясняться либо тем, что горящие искры неожиданно далеко отнесло ветром, либо тем, что кто-то умышленно поджигал другие дома. Внести ясность должны эксперты.
— Понимаете, при разборе пожара мы рисовали схемы и изучали пепелище, — рассказал «Ленте.ру» один из офицеров пожарного гарнизона Ростова. Он может стать обвиняемым в возбужденном уголовном деле и поэтому просил не называть его имя. — Огонь распространялся очень странно: здесь дом горит, соседний — нет, еще дальше — тоже не горит, потом горят несколько домов — и опять не горит. Какие-то улицы выгорели сплошняком (например, Чувашский переулок), а рядом дома стоят нетронутые. И объяснить это только ветром или материалом, из которого сделаны дома, не получается.
Театральный спуск — действительно трущобы. Большинство домов — самановые. Это один из самых старых строительных материалов на земле: солома или стебли камыша, обмазанные глиной. Сейчас добавляют немного цемента, но в целом саман дешевый и крайне горючий материал.
Говнярка почти вся была самановой.
Самановые дома
Район этот стал активно заселяться в середине 1920-х годов. Разворачивалась индустриализация, строились заводы, рабочим надо было где-то жить — и им просто выделяли участки под строительство. Помогали, конечно, материалом, и люди в свободное от работы время возводили себе жилье. Самановое — быстро, дешево, по проверенной дедовской технологии.
— Моему дедушке участок этот еще в 1926 году дали. Он и построил дом себе и своей сестре, — рассказывает Мария Тимофеевна, одна из погорельцев. — Две сотки — два дома. Так и жили. Обустраивались потихоньку. Мой сын вот в июне кирпич завез — пристройку себе сделать. Все сгорело — две стены из ракушечника стоят, да штабель кирпича. А все остальное — в пепел.
Здесь у всех было по одной-две, максимум три сотки. Жили большими семьями: по три-четыре поколения. Земля почти ни у кого в собственность не оформлена, примерно у половины — оформлены дома. Прочие довольствовались штампом постоянной регистрации.
Очень немногие обкладывали самановые стены кирпичом или ракушечником. Потому что с тех самых 1920-х людям постоянно обещали расселение в человеческие условия. Ведь на Театральном спуске и теперь, в XXI веке, нет ни канализации, ни водопровода, почти нигде нет магистрального газа (большинство жило с баллонами).
— В 1956 году дядя моего дедушки оформил ему договор купли-продажи их дома, а жили они здесь с 1930-х, — рассказала Екатерина Швецова. — Но тогда совсем другие документы требовались, поэтому собственность на здания есть, а на землю — нет. Я дома в кадастре оформила в 2008-м, дедушка их регистрировать не хотел. Говорил, все равно скоро расселят и нам квартиры дадут.
У Швецовой в Чувашском переулке полностью сгорели четыре строения, в том числе и жилой дом. Свой участок она узнала только по приметному пеньку от сирени.
Бритые в масках
Спустя час после начала пожара огонь распространяется уже по двум секторам. Площадь — около восьми тысяч квадратных метров. Дома вспыхивают моментально.
— Я включила телевизор — а по всем каналам изображения нет. Взяла палочку, вышла на улицу, смотрю — где-то далеко столбы черного дыма. Обернулась — а мой дом уже горит как свечка, — Мария Тимофеевна и сейчас, двое суток спустя, сидит на пункте помощи пострадавшим от ЧС в хлопчатобумажном халате и ночной рубашке. У нее больше ничего не осталось. — Самое главное — я ведь накануне пенсию получила. Так в серванте в паспорте все деньги и сгорели.
В холле центра шумно. Здесь все друг друга знают. Погорельцы переговариваются, обмениваются информацией, фактами, слухами и домыслами. Пожимая друг другу руки при встрече, каждый говорит соседу «Сталбыть, сожгли нас…» Это теперь такой ритуал.
В 13:56 пожарные объявляют эвакуацию всего района. Людей выводят на улицы. А к месту происшествия подъезжают добровольцы.
— Там ужас, что творилось, — говорит Виталий Берендеев, руководитель Следственного отдела по Пролетарскому району регионального управления СКР. — Все вокруг горит, вспыхивает моментально, жар стоит, да ветер завывает, распространяя огонь. И все, абсолютно все тушат — и пожарные, и полицейские, и прохожие, и соседи. Воду льют из брандспойтов, из садовых шлангов, ведрами, даже кружками. А в какой-то момент приехали спортивного вида парни: все в татуировках, бритые — и вот они на лица маски надели, повязали повязки — и пошли по домам людей выводить, имущество их спасать. Понимаете — в огонь пошли спасать чужих людей и их имущество! Знаете, уже потом анализируя этот пожар, пришел к выводу: если бы не эта слаженная работа, когда буквально навалились всем миром — последствия были куда как страшней. И жертв было бы больше.
В 15:17 полыхает уже 10 тысяч квадратных метров. И тут кто-то вспоминает: вон в том доме на Чувашском дядя Вася живет, инвалид. Туда сразу бросились пожарные — но и дом, и пристройка к нему, где, собственно, и жил дядя Вася, уже пылают как свечка, рухнула крыша.
В пожарном водопроводе не хватает воды, водоканал вынужден отключить другие участки города. МЧС выводит в Дон пожарный катер — и тот, протянув рукава, начинает подавать воду из реки. К борьбе с огнем подключаются семь вертолетов, в том числе — огромные Ми-26 Минобороны и Росгвардии. Из всех городов Ростовской области подъезжают пожарные наряды. На помощь приходит частная пожарная охрана: свои расчеты присылают аэропорт Ростова-на-Дону, где есть 12-тонные цистерны и нефтеперерабатывающие заводы. К 17:00 прибывает колонна пожарных машин из Краснодарского края.
Только в 18:32 совместными усилиями удается остановить распространение огня в районе Грибоедовского переулка, а в 18:53 — и в Чувашском. Площадь пожара к этому моменту превышает 10 тысяч квадратных метров. Открытый огонь по всем участкам потушили в 06:49, полная ликвидация пожара зафиксирована в 13:21. Спустя 24 часа и 37 минут.
С огнем боролись почти две тысячи человек, не считая добровольцев.
Кто крайний?
По предварительным данным, сгорели 126 строений, из них 98 — жилые дома. За медицинской помощью обратились 58 человек, девять (в том числе заместитель начальника службы пожаротушения МЧС и трое полицейских) были госпитализированы.
— Сейчас сложно назвать сумму ущерба окончательно, — говорит «Ленте.ру» глава администрации Ростова-на-Дону Виталий Кушнарев. — Даже чтобы ее посчитать, надо хотя бы предварительные сметы посмотреть. По предварительным и очень общим оценкам, ущерб может составить 500-700 миллионов рублей. В основном это расходы на приобретение жилья оставшимся без крыши над головой.
Пожар еще не потушили, а следственные органы уже приступили к работе. По результатам доследственной проверки через сутки после ликвидации огня было возбуждено два уголовных дела. Первое — по статье «умышленное причинение ущерба путем поджога, повлекшее смерть человека». Второе — по статье «халатность»:
— Уголовное дело возбуждено по факту ненадлежащего исполнения должностными лицами своих обязанностей. Именно это, по версии следствия, могло привести к столь печальным последствиям, — заявила «Ленте.ру» Анна Борзяк, официальный представитель территориального управления СКР. — Особо подчеркну, что ни подозреваемых, ни обвиняемых в настоящее время нет: назначены необходимые экспертизы, которым предстоит установить истинные причины возникновения и распространения огня. Продолжается осмотр места происшествия, поиск улик.
— Знаете, у нас закон часто очень далек от реальной жизни, — говорит офицер МЧС, опасающийся стать обвиняемым по делу о халатности. — С одной стороны, сотрудники Госпожнадзора обязаны выявлять условия, которые могут привести к возникновению пожара. А с другой, гражданин имеет право не пустить инспектора на свой участок, и требования закона в таком случае не будут выполнены. Можно собрать понятых, составить протокол, обратиться в суд — но право собственности у нас конституционно, и в суде ничем это не закончится. Тратить на это время и силы… кому понравится. Авось пронесет. Проблема в том, что в случае вот таких бед нужен крайний. А крайний — тот, кто отвечает за участок.
Выкупаем землю. Недорого
Все до одного жители Театрального спуска и абсолютное большинство ростовчан абсолютно убеждены: пожар начался с поджога. А устроили его те, кому приглянулась эта земля. Одна сотка земли стоит здесь не менее пяти миллионов рублей — именно эту сумму называют все пострадавшие.
— У моей семьи здесь три сотки, на которых стоят три дома по сто метров каждый, — говорит Валентина Лившиц. — Мы здесь хорошо и спокойно живем — и я с мужем, и сын и дочь с семьями. Если мы отсюда уедем, то нам нужны три квартиры равноценные. Сейчас вот в этом доме (показывает рукой на новостройку на Нижегородской улице) квадратный метр стоит 70 тысяч. А то, что нам предлагают, — это стоимость однушки на Северном (район на окраине города) с видом на кладбище. На три семьи — однушка!
Именно к Валентине Лившиц 3 августа пришли люди, которых она считает «черными риелторами».
У калитки ее встретили двое. Сказали, что выкупили соседние участки и сразу предложили ей за ее участок 2 миллиона 400 тысяч рублей. Мол, постройки нас не интересуют, а земля ваша именно столько и стоит. Сообщили, что договорились с городской администрацией и обязаны в течение двух недель доложить, что заключили договор со всеми жителями района.
«Ну а если вы не согласитесь, то учтите — три суда, все — не в вашу пользу, и вас просто выкинут отсюда в общежитие», — беседа закончилась на такой ноте.
За несколько дней до этого такие же люди приходили к ее соседке, Рузанне Багдасарян. И тоже предлагали выкупить землю, и тоже намекали на неприятности для тех, кто не согласится.
Через четыре дня после визита к Лившиц полностью сгорел участок Багдасарян. Через 10 дней после пожара была готова экспертиза, показавшая: причина пожара — поджог.
— Тушением того пожара руководил я, — рассказывает Ярослав Гладченко. — Площадь пожара составила 300 квадратных метров. Полностью сгорели три жилых дома на трех разных участках. Уже в ходе тушения пожара стало ясно, а позже это подтвердили эксперты: причина — поджог. Там огонь одновременно возник в трех разных местах, не связанных между собой.
Подобные истории рассказывают многие жители Театрального спуска: к ним приходят и предлагают выкупить за бесценок землю. Но цены предлагают очень разные — и складывается ощущение, что ходят разные фирмы. Например, летом этого года одним за две сотки предложили 400 тысяч рублей, другим — 2 миллиона 800 тысяч за три сотки. Началось все еще в 2004 году, и тогда несколько человек, продав землю, съехали. Их участки оградили заборами и забыли. Они так и стоят пустырями, превратившимися в помойки.
Весной этого года риелторы вновь активизировались. Все просто: в Ростове накануне грядущего ЧМ-2018 должно развернуться активное строительство. А Театральная площадь превратится в огромную фан-зону. Соответственно, и район подлежит благоустройству.
Но попытки предпринимались и раньше. Так, московская фирма «Мегаполис» в 2004 году собиралась построить на Театральном спуске торговый центр, и, по словам местных жителей, именно она скупила несколько участков. Но в дальнейшем выяснилось, что городская администрация разрешение на строительство выдать отказывается, и планы заморозили. Сотрудники «Мегаполиса» сказали корреспонденту «Ленты.ру», что участки числились на балансе до 2014 года, а потом их удалось перепродать, но кто нынешний хозяин — неизвестно.
По словам Валентины Лившиц, к ней приходили представители некой фирмы «Меркурий-2000». В самой фирме утверждают, что они только проводили опрос типа «на каких условиях вы готовы продать землю», и всячески отрицают давление на жителей. А после возбуждения уголовного дела сотрудники фирмы вообще отказались от общения с прессой.
Интерес к земле проявила и местная фирма «Вертолет-Девелопмент»: именно она возводит на Театральном спуске жилой комплекс «Тихий Дон». «РБК-Ростов» сообщил, что в администрации города их корреспонденту подтвердили: «Вертолет-Девелопмент» готовит план развития территории Театрального спуска, но работы эти еще в зачаточном состоянии, и даже публичных слушаний еще не было.
Дозвониться до этой фирмы «Ленте.ру» не удалось. К телефонам сотрудники не подходили.
Глава Ростова-на-Дону Виталий Кушнарев во время встречи с корреспондентом «Ленты.ру» заявил:
— Мы обсуждаем план развития этой территории, но сейчас, после произошедшего, очевидно не будем связываться с недобросовестными компаниями. Могу вас заверить: приоритетом в развитии этой территории будет возведение социально значимых объектов, которые будут принадлежать не частникам, а муниципалитету. Нам надо срочно решать вопрос об отмене двухсменного обучения в школах, так что подумаем о том, чтобы здесь построить школу.
Однако «Меркурий», «Мегаполис» и «Вертолет-Девелопмент» — далеко не полный список заинтересованных в этой земле фирм.
— Мою маму и многих ее соседей-стариков в начале июня пригласили в офис риелторской фирмы «Паршин и сотоварищи», — рассказала Анастасия, жительница Театрального спуска. — Разговор велся в таком ключе: я 20 лет в этом бизнесе, ваша земля ничего не стоит, и халупы на ней вы никогда не продадите. Берите, что дают — вам же лучше будет. Иначе Москва вас вообще просто так на улицу выкинет. А поскольку люди, пришедшие на встречу, — в основном старики, их практически сломали. И мне с трудом удалось маме объяснить: это не мы продаем — это они хотят купить! Поэтому пусть соблюдают наши интересы.
Жители говорят, что по меньшей мере три года обращаются во все инстанции — и по поводу угроз, и в связи с дальнейшей судьбой их района. Власти «Ленте.ру» эту информацию не подтвердили. Так, глава города говорит, что к нему на прием никто из жителей Театрального спуска по этому поводу не приходил. Официальный представитель регионального СКР Анна Борзяк также заявила, что проверки по этой причине не проводились. Только в прокуратуре подтвердили, что заявление было.
— 16 августа 2017 года в прокуратуру города поступило заявление от группы жителей Театрального спуска. В нем утверждается, что с 2004 года фирма «Меркурий» предлагала выкупить их земельные участки, а затем с этим же вопросом стали обращаться неизвестные, которые представлялись то представителями администрации, то риелторами. Граждан не устраивал размер этой суммы, и они отказывались. А 7 августа сгорели несколько домов, в том числе и дом Багдасарян. Других заявлений в органы прокуратуры в 2015-2017 году от жителей этого района не поступало, — сообщила «Ленте.ру» старший помощник прокурора Ростовской области по правовому обеспечению и взаимодействию с общественностью Ирина Сливина.
Вечные очередники
Земля эта не могла не стать центром серьезного ЧП. И произошедший пожар, как это ни цинично звучит, все-таки наименьшее из зол. Опыт других регионов России, в том числе Москвы и Подмосковья, показывает: могли нанять бандитов, и тогда бы пролилась кровь. Скорее всего, побоялись — в «Ростове-папе» никогда не знаешь, на кого нарвешься, народец попадается лихой даже среди обывателей.
Все дело в том, что почти сто лет и власть, и проживавшие на Театральном спуске граждане тщательно и осознано делали конфликт неизбежным и неразрешимым. Почти сто лет землю здесь выдавали без должного оформления — часто на основании решения Домкома. А люди строились сами и не всегда регистрировали дома.
— Рельеф местности таков, что требует возведения канализационных перекачивающих станций, поднимающих сточные воды вверх, подальше Дона, — рассказал на условиях анонимности один из городских чиновников. — А это требует врезки в существующие коммуникации, которые просто могут не справиться с такими нагрузками. Так что жилое строительство здесь — дорогое удовольствие. Отчасти поэтому тут планировались развлекательные да социальные объекты, с редким вкраплением элитного жилья. Но денег на это всегда не хватало.
В итоге почти сто лет никто из отцов города не хотел признавать, что наполеоновские планы развития материально не подкреплены и район стал «вечным очередником» — всегда первый на расселение и застройку, но всегда находятся внеочередные объекты.
Это привело к тому, что разрешения на строительство не выдавались («буквально завтра будет реконструкция, нечего деньги зазря тратить, все равно вас всех отселят»), а жители постоянно находились в ожидании расселения и лучшей доли.
— В 1995 году мы хотели строиться и обратились за разрешением, — говорит Валентина Лившиц. — А нам прислали ответ (он до сих пор у меня сохранился): «Это первая зона реконструкции города, и строительство здесь не разрешается — только косметический ремонт». Разрешение на строительство нам не дали. А мы законопослушные граждане.
В результате сложилась удивительная ситуация: на маленьких клочках земли стояли маленькие саманные дома. А большая часть жителей из всех документов располагала только пропиской.
— Еще в шестидесятых я хотела построиться, но разрешения нам не дали, — вспоминает Мария Тимофеевна. — Собственность на землю мой дед не хотел оформлять: надо было тратить время и деньги, а мы постоянно жили в ожидании переселения.
Аналогичные истории рассказывают и остальные жители Театрального спуска.
К началу XXI века рыночная стоимость земли в центре Ростова-на-Дону поднялась до трех-четырех-пяти миллионов рублей за сотку, но документы на собственность мало у кого оформлены. Идеальная ситуация для того, чтобы сравнительно честно и дешево освободить эту землю. Определенным препятствием могли стать постройки, особенно те, на которые были официально оформлены все документы — но эта проблема решается просто.
Пожар, произошедший на Театральном спуске 22 августа, стал тем самым мечом, разрубившим юридический гордиев узел. Теперь власти обязаны расселить пострадавших, причем в рамках предусмотренного законодательством бюджета (а это — не более 45 тысяч рублей за квадратный метр, причем дают не жилье, а жилищный сертификат), земля высвобождается под муниципальные нужды, а те, кто не пострадал, получают урок — берите, что дают.
Знакомства, романы и браки между заключенными и женщинами с воли — явление далеко не новое. Переписки с «заочницами» зэки вели еще с тех времен, когда объявления о знакомствах публиковались в специальных газетных рубриках. С распространением интернета общение перешло на другой уровень: осужденные выискивают потенциальных кандидаток в соцсетях, для этого существуют специальные паблики и форумы. Несмотря на неоднозначные перспективы таких романов, желающих связать свою жизнь с заключенным не становится меньше. «Лента.ру» разбиралась, чем руководствуются российские «ждули» и почему женщины, у которых есть возможность выбора, готовы годами вести переписку и ездить на свиданья к малознакомым арестантам.
Клянусь Любить Его Навек
Причины, по которым женщины ищут отношений с заключенными, различны, но все они имеют общие корни, объясняет директор центра молодежных исследований НИУ ВШЭ в Санкт-Петебурге Елена Омельченко. Для своего исследования она проводила подробные интервью с «заочницами» и изучала мотивы, которые побудили их на знакомство с мужчинами, отбывающими срок. В этом желании кроется одиночество, недостаток личностных ресурсов или неудачный опыт прошлых браков, заключает социолог. «Среди информанток были девушки с самым разным бэкграундом, поэтому сказать, что их объединяет некая гопническая среда, я не могу», — рассказывает Омельченко.
Среди прочего девушек затягивает само общение, которое происходит в плотном и ежедневном режиме. Поскольку мужчины в местах лишения свободы находятся в жестких стесненных обстоятельствах, такая коммуникация становится для них отдушиной и основным занятием. Разговоры с «заочницами» увлекают осужденных и дают им ощущение жизни. Тон этого разговора, разумеется, очень ласковый, тонкий и доверительный. Едва ли стоит говорить о том, как это важно для любой женщины, в особенности одинокой. «В 24-часовом переговорном режиме с заключенным женщина чувствует себя нужной и любимой. Ради этого ощущения она готова ждать его освобождения. Для обоих роли дистанционного мужа и жены вполне приемлемы, хотя не исключено, что для женщин это самооправдание и попытка представить ситуацию как норму», — объясняет социолог.
Поначалу формат общения кажется женщине контролируемым и безопасным, потому что его всегда можно прекратить — например, поменяв сим-карту. «Ощущение контроля, конечно, очень важно. Но спустя некоторое время оказывается, что мужчина уже полностью управляет ситуацией. И даже находясь в местах лишения свободы, некоторые могут шантажировать и манипулировать. В том числе и финансово», — поясняет Омельченко. Впрочем, были отмечены и обратные случаи, когда девушки с воли поправляли свое материальное положение за счет заключенных. Не секрет, что среди осужденных есть вполне состоятельные люди.
С милым рай и без него
На таких вот «ждулях» во многом строится благосостояние заключенного в местах лишения свободы. Чтобы помочь возлюбленному, они нередко берут кредиты, залезают в долги, устраиваются на несколько работ сразу. «Идет обмен ресурсами, не всегда честный и справедливый. Однако нельзя вывести какое-то общее правило, — отмечает социолог. — Кому-то действительно не хватает такого общения, и он рассчитывает продолжить отношения после освобождения. Но, разумеется, есть истории, когда женщин откровенно разводят на деньги и посылки. Мужчине без внешних источников поддержки, в том числе материальной, крайне тяжело находиться в тюрьме. Очень часто это заканчивается эксплуатацией».
У заключенных существуют целые стратегии «ловли» таких женщин. Есть, например, случай 40-летней матери троих детей, ставшей заочной подругой. Телефонный звонок, ошиблись номером, дальше стандартная схема: «Девушка, а что у вас такой голос грустный?» — и утешительная беседа.
Несмотря на то что официально телефоны в местах лишения свободы запрещены, во многих тюрьмах и колониях они есть. Мужчины активничают и в соцсетях. Пишут всем подряд: из сотни попыток одна может оказаться удачной. О том, что ее новый знакомый сидит, женщина может узнать спустя несколько месяцев, когда мужчина уже успевает вызвать симпатию, втереться в доверие. С одной стороны, зэки выступают в роли психоаналитиков, терпеливо выслушивая истории о женских проблемах и демонстрируя свое участие. С другой — у одинокой женщины появляется ощущение того, что в ней нуждаются, что она приносит пользу. А некоторые, общаясь с противоположным полом, преодолевают психологические комплексы.
Чтобы привлечь заочную подругу и добиться от нее желаемых бонусов в виде передач и денег, опытные сидельцы прибегают к психологическим приемам. Их цель — создать у женщины психологическую зависимость. В этом им помогают тренинги в интернете и советы более опытных товарищей, благодаря которым они осваивают основные приемы манипуляции. Заключенные делятся контактами потенциальных подруг, о которых узнают через своих знакомых, рассказывает социолог. Например, у сидящего мужчины есть жена, у той есть подруги и знакомые, чьи телефоны муж передает сокамерникам. Иногда «заочницы» соперничают с женами, а порой и сами становятся женами заключенных.
По мнению опрошенных жен заключенных, в ряды «заочниц» попадают и те, кому по разным причинам сложно найти мужчину на воле. Участницы исследования в числе таких причин называют возраст за 30 лет, наличие детей, финансовые затруднения и личные проблемы. Впрочем, и среди девушек 18-19 лет, есть готовые ездить на зону и часами ожидать встречи. «Некоторые женщины сами ловятся на любопытство, когда подруги предлагают пообщаться с мужчиной. Это особая околомаргинальная среда, где практики передачи номеров телефонов идут давно. Этим девушкам свойственна романтизация тюрьмы как места для «настоящего» мужчины», — уточняет социолог. В таких слоях общества скорее будут порицать отсутствие отношений как таковых, чем связь с арестантом.
Верну мужем
В социальных сетях существует множество групп околотюремной тематики. Есть и специализированные сообщества ждущих женщин, в которых находится место и критике заочных романов с заключенными, и взаимопомощи. В реальной жизни о связи с заключенными многие предпочитают не распространяться. В глазах общественности «ждули» отождествляются с преступным миром, а значит — считаются его частью. Из-за этого многие вынуждены менять работу и переезжать в другой город. Стигматизация распространяется и на детей, которым приходится скрывать сменившиеся жизненные обстоятельства и защищаться от нападок сверстников.
В подавляющем большинстве таких пар со стороны женщины присутствует некий элемент жертвенности и стремление вернуть отсидевшего мужчину в социум. Забота разворачивается еще до освобождения, но с выходом мужчины на свободу испытания не заканчиваются. Почти все бывшие заключенные имеют проблемы со здоровьем, некоторые страдают от наркотической зависимости, а после долгой отсидки ощущают себя неприспособленными к жизни на свободе — в том числе в вопросах трудоустройства. «Как только он выйдет, я его вылечу, — рассказывала одна из участниц исследования. — Проведем полную диагностику, потом год-другой, чтобы поправить здоровье и прийти в себя». Но развязка оказалась неожиданной для женщины. После возвращения из колонии мужчина выбрал для себя другой способ реабилитации: начал пить, а затем и вовсе пропал.
Во многом это происходит потому, что механизмы социализации людей, вернувшихся из исправительных учреждений, практически не работают. В итоге эти задачи наравне с медицинской и финансовой помощью ложатся на плечи семьи. А «заочницы» и жены, отчаянно пытающиеся вернуть бывших зэков к нормальной жизни и удержать их от рецидивов, вынуждены терпеть предвзятое отношение правоохранительных органов и общества.
Ругаться матом в России считается неприличным, но представить человека, который совершенно не использует матерные слова в повседневной жизни, довольно сложно. Однако мало кто интересуется, почему некоторые слова однажды стали запретными и что, собственно, в них плохого. «Лента.ру» записала лекцию кандидата филологических наук, научного сотрудника филфака МГУ Ирины Качинской, в которой она объясняет, как эротика проникала в русский язык, почему матерщина особенно неприличной считается в исполнении женщин и какая загадка кроется во фразе «[**] твою мать».
«Форменный страм»
В народной культуре все, что связано с телесным низом, может получать прямые названия, но может подвергаться переносам и так называемой эвфемизации. Эвфемизм — это слово-заместитель, оно используется вместо какого-то другого слова, которое почему-либо неудобно произносить, иногда по политическим, иногда по этическим соображениям.
Скажем, много лет я даже не понимала, о чем речь, когда на севере, где я в основном и работаю, говорили «на себе пришло» или «рубаху на себе носить». Оказалось, что это о менструации. Есть местные анекдоты, когда женщины друг с другом разговаривают, и одна другой говорит: «Ну ты что, рубаху еще носишь?» Другая ей отвечает: «Нет, не ношу уже лет пять». А муж говорит: «Ну как же не носишь, ведь ты даже спишь в рубахе».
Такого рода переносов и эвфемизмов очень много, но иногда, конечно, какие-то специальные слова, выражающие реальную наготу, как и само стремление к обнажению тела, у деревенского населения и у старшего поколения не вызывают никакого почтения. Они резко осуждаются.
«Весь голый человек идет, груди-то прижаты маленько, задница закрыта, я говорю: снели бы все да и ходили бы так, наголец. Страм, форменный страм!»; «По телевизору страм показывают — аж тошнит! Пошли кино смотреть: все наги, а молодые, кто смотрели, усиживать не могли на месте».
В то же время эротика в рамках культурной традиции (в фольклоре и не только) воспринимается как нечто смешное и забавное. Например, деревенские женщины видят нагие портреты в картинной галерее. Они рассказывают о том, как они ездили в Ленинград и как в музей водили: «Нас еще по всем портретам провели в Ленинграде: женки голые, титочки торчат — мы хохотали». То есть с точки зрения народной культуры обнажение — это неприлично, но смешно. Непристойные предложения, которые мужчина делает женщине (или парень девушке), в форме частушки выглядят как одобряемое озорство, но в жизни рассматриваются как грубое нарушение этики.
«Мы пришли на медосмотр, он [то есть врач] мне сказал: «Ты подождешь». Что такое? Я отошла в сторонку. «А пойдем, мне надо половые чувства!» Я шарики раскрыла [в смысле глаза], изумилась вся. Я молода совсем была: двадцать-то годов было мне. Я говорю: «Ак чего это! Вот беда-то, вот беда-то!»»
То есть ни на какие «половые чувства» категорически никто не собирался отвечать, но в эротическом фольклоре отражена та же смеховая культура, как и, скажем, во времена Ренессанса. Здесь переплетается возможное и невозможное: дети матерятся и взрослые тоже, все заняты желанием сношаться (в том числе старики и старухи), постоянно возникают нелепые пары (девушка связывает себя со стариком, со старухой — парень). Очень силен антиклерикальный мотив: название половых органов распространяется на предметы, животных, людей; половые органы персонифицируются, живут собственной жизнью; переплетается высокое и низкое, ругательства и божба, заговорные традиции, пародия на заговоры, религиозные обряды, пародия на них — и так далее.
Откуда пошел мат и само слово «мат»
Теперь представим латынь, русские непристойные аналоги и русские пристойные слова. Русских пристойных, конечно, гораздо больше. «Гениталии»: непристойного нет; пристойное — «половые органы». «Пенис», «фаллос»: русское непристойное — [***], хер, елда, елдак; русское пристойное — член. «Тестикулы» (яички): русское непристойное — муди, муды, муде; пристойные — яйца, яички.
Так выглядит сейчас язык телесного низа. Выделено (в квадратных скобках, — прим. «Ленты.ру») запрещенное слово. Остальное, в общем-то, тоже может относиться к мату.
То же самое с женским половым органом. «Вагина»: русское непристойное — [*****]; пристойного нет. «Клитор»: русское непристойное — секель (сикель); пристойного нет. «Бедра и тазовая часть тела сзади»: русское непристойное — жопа; русское пристойное — зад (попа, попка).
Но ведь не везде есть соответствие, скажем так, анатомии и народной традиции. Возникает вопрос: что такое мат?
Мат, а по-научному — обсценная лексика (от латыни «обсценный» — «непристойный», «безнравственный») — это табуированные, запрещенные слова. Выделяют от четырех до восьми матерных слов или корней. В первую очередь это слова, обозначающие телесный низ: половые органы — женские ([*****] и «манда») и мужской ([***] и примыкающий к нему «хер»), мужские семенники, яички («мУди» или «мудИ»), а также глагол, обозначающий совокупление. Сюда же причисляют название распутной женщины [*****], хотя первоначально это слово к обсценной лексике вовсе не относилось. Для распутных женщин в народной культуре существует огромное количество слов — несколько десятков, наверное.
Так как все матерные слова относятся к телесному низу, запрещенными они стали тогда, когда вся тема телесного низа оказалась запрещена.
Многие люди считают матерными некоторые другие, особенно обидные слова, употребляемые в брани. Например, «пидорас» (именно в таком варианте, отличном от «педераста»). По некоторым опросам, многие считают матерным и его, но Роскомнадзором запрещены всего четыре слова (половые органы мужчины и женщины, процесс совокупления и распутная женщина — прим. «Ленты.ру»).
Почему-то именно относительно этих четырех Роскомнадзор решил, что их произносить нехорошо, и поэтому я буду использовать вместо них эвфемизмы: вместо мужского полового органа буду говорить «хрен» или «член», вместо женского буду говорить «звезда». «Распутную женщину» вообще упоминать не нужно, потому что она к эротике не имеет прямого отношения.
Происхождение (по-научному — этимология) самого слова «мат» не вполне ясно, но носители русского языка, безусловно, связывают матерную брань с материнством: «отцовской матерью ругаться научились», «материнством выведешь меня», «я и матушку загну», «ну пиши, бог простит меня про все матушки написанные, про батюшки написанные».
Происхождение этих слов — одна из самых сложных загадок. Тут надо быть очень осторожными, знать много близкородственных и связанных между собой языков, знать сложные фонетические переходы и соответствия, которые менялись в разные эпохи. Кроме того, рядом постоянно живут или когда-то жили люди, принадлежащие к различным нациям, говорящим на разных языках, и по-соседски они вполне могли заимствовать друг у друга какие-то слова.
Но точно доказано, что все матерные слова, безусловно, принадлежат к славянской, русской лексике. Еще, скажем, в XIX веке почему-то считалось, что это татарские заимствования, но все-таки мат относится к общеславянской лексике.
Однако у многих из этих слов неясная, «темная» этимология. То есть она не доказана, существует много противоречащих друг другу гипотез. К примеру, до сих пор не установлено происхождение обоих названий женских половых органов. Название мужского полового органа и слово «хвоя» восходят к одному корню в значениях «ветка», «побег», «кол». Глагол [*****] во всем славянском мире давно используется именно в значении «совокупляться», но первоначально, по-видимому, значил «бить», «ударять», «толкать». Как и многие другие эвфемизмы, которые вдруг оказались запрещенными, слово [*****] (распутная женщина) матом не считалось. Его запретили, видимо, из-за частотности. Кстати, слово «блин», которое одно время было чрезвычайно распространенным, — эвфемизм именно этого слова, но этимологически оно восходит к значению «обман», «пустяк».
Реальное происхождение того или иного слова бывает сложно установить, и носители языка часто занимаются так называемой народной этимологией, или наивной этимологией. То есть они на свой вкус сближают похожие, как им кажется, слова.
Такое сближение слов по звучанию — один из принципов языка поэзии, например, но только к настоящей науке этот принцип не имеет отношения. Так, этимологи не уверены, что происхождение слова «мат» связано с матерью. Зато народ уверен.
«Ондрей, держы [***] бодрей!»
В народной культуре существует целый фольклорный пласт, связанный с эротикой: частушки, свадебные песни, сказки (которые Александр Афанасьев назвал «заветными»), заговоры, загадки, пословицы и поговорки. Так, например, в «Русских заветных сказках» Афанасьева, изданных первоначально в Германии, используются разные фольклорные формы обсценной лексики в заговорах.
Например:
«Осы вы, осы, каленые носы, сидите в гнезде, как [***] в [*****]».
«Клюй, рыпка, клюй, на собачей [***]. Клевать не будешь — тебе [***] не видать. Вот такийи наговоры. И помогат другой рас».
«Змею хер круцю, змею хер круцю, не оддаш потери — круце заверцю».
Но встретились и пародии на заговор:
«Болели зубы год, болели зубы два; стало зубам легче — стану за член держаться крепче».
«Святой Нестор, сведи ее вместе, сустав на сустав поставь, для члена место оставь».
«Лес сваливали, упала да расшиблась, а тут парень говорит: «Повторяй девка: шла по перелазу, валилася, звезда оголилася, кровь остановилася».
Среди жанров, включающих эротику, встречаются предложения, высказывания, содержащие акростих (текст, в котором первые буквы слов или строчек образуют какое-либо слово или фразу — прим. «Ленты.ру»):
«Пелагея Ивановна забыла дома азбуку».
Еще есть такие загадки, которые воспринимаются как крайне непристойные, хотя вроде бы все хорошо. Очень много примеров, когда провоцируется неприличное слово, но отгадка, конечно, невинная.
Игра слов проявляется и в производстве рифм. Неприличное слово может сопровождать имя, то есть являться дразнилкой при имени. Она встречается в рифмованном присловье.
«Ондрей, держы [***] бодрей!»; «Олеша-Олеша, хероф ноша»; «Лизавета — хер тибе за это»; «Зафтра субота, хер не робота»; «Укроп, петрушка, фсякая херушка» и т.д.
Очень часто обсценное слово становится словом-эхом, парным сочетанием с помощью финала — суффикса и окончания, подстраиваясь под основное слово. Очень часто слово-эхо появляется в диалоге. Это, конечно, связано с неограниченными словообразовательными возможностями обсценной лексики. «К херу! — Ф стару веру!»
Но чаще всего мат используются в частушках «с картинками». «Картинки» — это хулиганские или непристойные слова. Чаще это масленичные частушки. Я думаю, что эвфемизм «с картинками» вместо мата связан с игральными картами, где очень часто на рубашке изображались непристойности. То же самое — песни «с картинками».
Хер в словарях
В 90-е годы вышло много эротических и фольклорных сборников. Был переиздан сборник Афанасьева «Заветные сказки». Он состоит из эротических сказок, как, например, сказка про посев членов.
В то время выходили еще такие сборники, как «Ладомир» и «Русский эротический фольклор» от XVII до XX века. В последнем дан текст двух масленичных песен. Он вполне эротический. А в конце книги даже дается список эвфемизмов для мужских гениталий, например: баран, батарея, белое перо, боровок, булавочка и так далее.
Здесь уже достаточно много эвфемизмов, которые появляются в подобных текстах. Но надо сказать, что это далеко не все они.
В 90-е вышло также большое количество словарей, связанных с матом. Самый большой словарь мата составил Алексей Плуцер-Сарно. В нем два тома: том первый — мужской половой орган, том второй — женский. В этом словаре целый том посвящен фразеологии. Эта фразеология, конечно, имеет отношение далеко не только к эротике, но и к брани, например.
Первоначальные значения слов, обозначающих половые органы, выходят далеко за пределы. Все знают основное значение этих слов, но обычно они используются в совершенно других значениях, обладают очень высокой экспрессией. Бывают слова нейтральные, а бывают яркие, выразительные. То есть обсценная лексика — это лексика очень эмоциональная, экспрессивная. Она обладает невероятным словообразовательным потенциалом. При этом корни слов теряют связь со своим первоначальным, основным смыслом, становятся пустыми, а значение слова получают за счет служебных частичек — морфем, суффиксов, приставок.
Один из первых словарей, который вышел в 90-е годы, носит очень удачное название — «За пределами русских словарей». Алек Флегон (британский публицист — прим. «Ленты.ру») не лингвист, и поэтому у него в этом словаре такая сборная солянка: там не только мат и эротика, но и какие-то совсем непонятные слова. Причем очень часто он эти слова неправильно атрибутирует. Например, он приводит строку из Галича: «Я гулял с этой падлою». В качестве начальной формы он дает слово «падла» как прилагательное, хотя понятно, что это существительное.
В общем, лингвисты совершенно справедливо ругают этот словарь, тем не менее Флегон был тем, кто дал толчок к появлению таких словарей.
Еще один — «Словарь бранных слов и выражений в русской литературе» — составлен по литературным текстам, от Баркова и Пушкина до наших дней. В нем приводятся примеры из литературы. Здесь используются, конечно, не только матерные слова, но и просто бранные.
«Русская заветная идиоматика», написанная Анатолием Барановым под псевдонимом Василий Буй. Буй — это, соответственно, тоже эвфемизм. Этот словарь — лингвистический, сделанный специалистом, но, мне кажется, в нем учтены далеко не все значения.
Близкий к этим словарям — очень небольшой, недавно появившийся в Петербурге «Ругайтесь правильно». В нем даются объяснения различным конструкциям с примерами из литературы.
Размер имеет значение
Сферы использования мата и причины его употребления многообразны. Специалисты называют различные функции употребления обсценной лексики в речи: повышение ее эмоциональности, разрядка психологического напряжения, оскорбление, унижение адресата речи, демонстрация раскованности, независимости говорящего, демонстрация пренебрежительного отношения к системе запретов, демонстрация принадлежности говорящего к «своим» — и так далее.
«Я как разъярюсь, расстроюсь и матом скажу — тоже грех. Иногда матькаюсь — когда в досаду. Не скажу, что мы не матькались. Лошадь не идет — матькаемся. Я сама обрижалась (ухаживала за скотом), я сама так матюкалась. А как без матюков? А этот мат у нас безобидный. Он, как говорится, для связки слов: для смеху вворачивали матюга. Я не люблю матерятся. Если к делу только вытерню».
Обширная фразеология связана с матерной бранью. Ругаются большим, великим матом, посылают на большие матюги, выпускают большую мать. Что конкретно имеется в виду под «большими матюгами» — не всегда очевидно. Большими, круглыми, грубыми матюками, матюшками, самым большим матом чаще всего являются посылы, но в нашем случае это формула «послать на [***]». Именно большие матюги в первую очередь подвергаются заменам. Ну, например, «на хер» — это маленький матюг, а «на [***]» — уже большой.
Большими матюгами может считаться использование любого обсценного корня, в том числе стандартные трехчленные или двухчленные ругательства.
«Раньше как ругались? Холера да сатана. Теперь все больше большим матом, самым большим: на три буквы».
«Дрыгай пол, дрыгай пол, дрыгай потолочина. Так ведь там матюшки. Уходи, такая мать, пока не поколочена».
Иногда, впрочем, ни большое, ни тем более малое ругательство не предполагает наличие обсценной лексики, что не уменьшает экспрессивность высказывания. Малое ругательство — чирий тебе в горло, а большое — сто чирьев в горло. Мы видим, что проклятья могут быть и без мата.
Женщины бранятся, хотя именно на них накладывается особый запрет материться. Существует и запрет материться при женщинах.
Твою мать. Но кто?
Сейчас мы разберемся, что означает фразеологизм «[**] твою мать», что в переводе означает «имел твою мать».
Возникает большой вопрос, как понимать первое слово — то есть «имел». Кто имел эту самую мать? Я, ты или он? В прошедшем времени отсутствует категория лица, и три лица смешиваются. Самая известная версия объяснения смысла этого фразеологизма принадлежит Борису Андреевичу Успенскому. Рассмотрев обширный материал древних рукописей и современных полевых записей, он связал это выражение с культурой земли-матери, с культом Богородицы и родной матери.
Субъектом действия, не зафиксированным в русском варианте, но сохранившимся в некоторых славянских языках, он считает пса. То есть Успенский предполагает, что субъект действия здесь — некий «он» (например, пес), и «он» имел твою мать.
В архангельских говорах, как и в рукописях, отсутствуют примеры четырехчленного варианта фразеологизма. Но если принять во внимание подобную гипотезу, утерянным первым членом мог быть не только пес, но и черт. Это уже мои предположения.
Может быть, существовала вариативность: пес, черт, бес, дьявол, леший и прочие. Тогда смысл выражения «[**] твою мать» заключается в оскорблении собеседника. Кто-то — пес, черт, леший — был с твоей матерью. Следовательно, ты — незаконнорожденный. Отсюда выражения «чертов сын», «чертовы дети», «собачьи дети», «песьев сын».
Исследователь Ковалев приводит ссылку на Зеленина. Он писал: «Так называемая матерная русская брань равносильна, собственно, бранным выражениям: молокосос, щенок и т.д., подчеркивающим юность и неопытность объекта брани».
Ругающийся выставляет здесь себя как бы отцом того, кого он бранит, неприличная формула матерной ругани означает, собственно, «я твой отец», точнее — «я мог быть твоим отцом!». Получается как у Киплинга: «Мы с тобой одной крови — ты и я».
Но Ковалев полагает, что субъектом действия в этом трехчлене является первое лицо. Это выражение можно отнести к концу эры матриархата и складыванию патриархата. Значение его уже в ту пору было отнюдь не похабным, а скорее имущественным.
Обладающий матерью рода становился хозяином рода, поэтому древнее значение выражения необходимо было понимать как «я теперь ваш отец» или «я теперь хозяин всего, что вам принадлежало». Но переосмысление субъекта действия с первого лица на третье считается более поздним. Скорее всего, первичным было выражение с «Я». Я склонна считать так же, потому что тогда объясняется, почему особый запрет материться и произносить эту формулу накладывался именно на женщин. Если женщина произносит эту фразу, то она вообще теряет смысл, причем даже с грамматической точки зрения.
Хотя на самом деле в этом трехчлене может заменяться каждое слово. Свои грамматические и эвфемистические варианты имеет глагол «ети» (так он произносился в древности). Притяжательные местоимения могут быть не только «твою», но и «вашу», а также «его», «ее», «их». Подвергается разнообразному варьированию конечный вариант: вместо слова «мать» может быть очень много всяких других вариантов. Эвфемизация классического варианта этого выражения, возможно, вытекает из необходимости сохранить общую экспрессию при уменьшении грубости выражения без использования собственно обсценных слов.
Я считаю, что для того, чтобы эвфемизм был узнаваем, нужны особые маркеры: фонетические, грамматические и синтаксические. Самым частотным является фонетический маркер, то есть эвфемизм начинается со звука «йот», после которого идет гласная «о» или «э»: ерш, ех, еж, елки, еклмн, едри, едрить, екуть, япона мать, японский городовой и прочее. «Оставили, ерш твою мать, сумочку»; «Едрить твою мать». Существует также грамматический маркер. Это, например, слова «грёб» или «грёбаный»: «грёб твою мать»; «мать твою за ногу»; «мать твою душу»; «едрить твою налево».
Заменить любой мат и сделать матом любое слово
Как приличные слова превращаются в неприличные? С одной стороны, эвфемизмы не считаются нецензурными. Они существуют для того, чтобы грубое слово заменить негрубым. С другой стороны, можно наблюдать, как частотный эвфемизм принимает на себя все функции обсценного слова, и уже новое слово становится запретным.
Такова судьба, например, слова «хер». Первоначально это название буквы «Х» в кириллическом алфавите. Это слово использовалось в качестве эвфемизма. Например, у одного из классиков XVIII века было: «Херы с покоями сплетались по стенам». На самом деле это описание картин непристойного содержания, которые висели на стенах. Постепенно слово «хер» оказалось полным аналогом основного слова, включая все переносные значения, всю фразеологию, и сейчас это слово многими считается столь же неприличным.
Или, например, слово «дрочить» тоже первоначально имело два значения: первое — тереть, трением очищать («до того весь день дрочишь эту потолоку, да поту шеркаешь»), второе — потакать кому-то, потворствовать капризам, баловать, нежить («дрочат, потворят родители, маленького тешат», «бабушка его дрочит», «корову дрочишь», «лошадь дрочишь»). Всем известен также глагол «трахаться», первоначальное значение которого — ударять, бить. Сейчас оно стало основным заместителем глагола, обозначающего соитие.
Слово «давать» основывается на многозначности: «Я, бывало, всем давала, сидя на скамеечке, не подумайте плохого — из кармана семечки».
Но первоначально слово «дать» или «давать» выступало как вспомогательный глагол при инфинитиве или существительном, и значение словосочетания зависело от них:
«Я бы этому начальнику дала бы поити, кабы дал такую справку на работу не идти».
«Загорелись наши бани, загорелись вьюшки — наши девушки скупые не дают звездушки».
«Выделывала, выкомаривала, старику звезды дала — не разговаривала».
Произошла компрессия, такое сжатие, когда дополнение стало необязательным, и глагол «дать» или «давать» получил самостоятельное значение — позволять, совершать половой акт, вступать в интимные отношения:
«Она сама его лезет — сама дает».
«Загуляла я пятнадцать, задавала я семнадцать, замуж вышла девятнадцать».
«Помню — был, помню — просил, не помню — дала или нет».
Эвфемизмы могут быть устойчивыми, а могут оказаться окказиональными. Вот анекдот, основанный на игре слов:
«Мужик говорит: «У меня мягкой да сыр». Она говорит: «О, давай!» А у него мягкой да сырой от».
Мягкой — небольшой круглый хлеб, субстантивированное существительное. То есть девушка льстится на подарки и надеется, что ей предлагают еду, а на самом деле ей предлагают коитус, совокупление, и дается описание мягкого и сырого пениса.
Слово «секс» в сегодняшнем распространенном значении, связанном с коитусом, в англоязычных странах появилось лишь в 1929 году, а слово «сексуальный» — в 1959 году. По данным Национального корпуса русского языка, употребление слова «секс» резко возрастает с 60-х годов XX века, а пик приходится на начало XXI века. Оно встретилось, скажем, в 1000 документов из 115 000, было употреблено чуть больше 4000 раз среди 283 500 000 слов. То есть нам кажется, что все только о сексе и говорят и что это такое распространенное слово, а оказывается, что не все, не всегда и не очень часто.
Те синонимы, которые были до слова «секс» (совокупление, интимная жизнь, половой акт, сношение, связь), выражают то же самое, но они до сих пор в употреблении. Это нужно всегда иметь в виду, потому что некоторые словосочетания оказываются невозможными из-за этого вторичного значения. Например, нельзя сказать «помещик находится в связи со своими крестьянами», потому что «находиться в связи» значит иметь половые связи. Также к подобным словам можно отнести «гулять», «блудить», «давать», «жить», «спать», «грешить», «проникать», «драть» и так далее.
«Девки окуня ловили, все емалися за хвост. Не могли дождаться Пасхи — нагрешили в Великий пост».
«Меня сегодня кликали и вчера все кликали — дура я, не пошла, не то бы да натыкали».
«Была молода, да можно пощупать, да можно покопать».
«Ваше дело — не рожать: сунул, плюнул и бежать».
Иногда в качестве эвфемизма используется глагол, грамматически схожий с обсценным:
«Ой, тошно мне, нелюбимый на мне, меня горюшко берет, не любой меня скребет».
Могут также использоваться идиомы:
«Через тын, через забор ходил к сударушке во двор, на тисовую кровать ходил полозья загибать».
Нам может быть даже непонятно, что это эвфемизмы. Иногда вместо слова может возникать пауза или междометия, сопровождаемые жестом: «У Романа два кармана, у Романихи — мешок. Он Романихе… до самых до кишок». Отгадка — «засунул до самых до кишок».
Существуют и многочисленные загадки с невинной отгадкой. «И в стоячку, и в лежаку промеж ног толкал горячку». Это просто веник в бане. «Хай да махай, да селедку пихай, тычи да мочи, на край волочи». Это о подъеме ведра из колодца.
«Гораздо интереснее, чем называть вещи своими именами»
Эротическая литература известна с глубоких времен. В русской литературе мат — значительный культурный пласт. И хотя он подспудный, потаенный, непроизносимый, каждый культурный человек обязан быть с ним хорошо знаком. Эротика и мат не всегда пересекаются, однако в поэзии метафоры бывают даже куда более изощренными, чем в народной культуре.
Матерная поэзия была особенно популярна в XVIII-XIX веках. В первую очередь это так называемая барковщина — непристойные сочинения, приписываемые Ивану Баркову. Больше всего известны сборники нецензурной поэзии «Девичья игрушка» и «Девичьи шалости». Туда вошли «Гаврилиада», «Тень Баркова» Пушкина и юнкерские поэмы Лермонтова. Эротические стихи имеются практически у всех крупных поэтов. Грань пристойности и непристойности бывает разной у Есенина и Маяковского, у Кибирова и Пелевина, у Лишковского и Сорокина, даже у Шнура. Хотя его поэзия меня не привлекает, потому что когда у него девушка явно с консерваторским образованием поет, пардон, [*****] (женский орган), происходит игра в народ, и меня это смущает.
В языке эротики происходит некая глобализация, упрощение, усреднение. Мы все чаще используем слова латинского происхождения, что скоро будет характерно и для деревенской культуры. Было время, когда молодежь очень много материлась на улицах. Из-за такого частого употребления матерные слова могут стать общеупотребительными, потеряв свою экспрессию. Но я думаю, этого не произойдет.
Требуется ли новый язык для того, чтобы говорить с детьми о сексе? Пока нам хватает двух направлений: использования терминов из языка медицины и эвфемизации. Последняя во многом связана с игрой слов, которая, как мне кажется, продолжается до сих пор в любой культуре. Но каждая пара может придумывать свой язык любви. И это будет гораздо интереснее, чем называть вещи своими именами.
Топонимов и фамилий, которые произошли от эвфемизмов, тоже много. У меня, например, был знакомый по фамилии Дураков. Когда он женился, то взял фамилию жены. Хотя плеяда артистов Дуровых даже не думала менять свою фамилию. То же самое с матерными фамилиями. Иногда они даже не воспринимаются как непристойные. Например, фамилия Удин произошла от слова «удить». Это могло быть эвфемизмом, а могло и не быть.
Нейтральный язык все-таки существует, поэтому на русском мы можем говорить о сексе не только медицинскими терминами или матом. Но двусмысленность возникает именно при использовании слов с многозначностью, поэтому с ними нужно быть очень осторожными.