Ремонт стиральных машин на дому.
Ремонт посудомоечных машин Люберцы, Москва, Котельники, Жулебино, Дзержинский, Лыткарино, Реутов, Жуковский, Железнодорожный. Раменское. 8-917-545-14-12. 8-925-233-08-29.
Пять лет назад, в мае 2012 года, президент России Владимир Путин подписал указы, выполнение которых к 2018 году должно существенно улучшить жизнь россиян. 11 документов, 218 поручений правительству и множество отчетов об их выполнении: что на самом деле стоит за этими бумагами — разбирались на совместном заседании Госсовета и Комиссии по мониторингу достижения целевых показателей социально-экономического развития. Обошлось без победных реляций. Министры дежурно отчитывались об успехах, а лидеры партий привычно их критиковали.
«Пьяных драк стало значительно меньше», — отмечала перед заседанием Госсовета министр здравоохранения Вероника Скворцова. По ее наблюдениям, россияне стали культурнее отдыхать и заниматься спортом. Информация отрадная, но вроде бы не имеющая отношения к амбициозным планам майских указов. Но это только на первый взгляд, потому что уже несколько лет подряд на итоговых заседаниях обсуждают не самые крупные проблемы, а конфликтные темы оставляют для дискуссий в служебных кабинетах.
Открывая заседание, Путин отметил, что нерешенных вопросов больше, чем выполненных поручений. «Некоторая новая динамика» в здравоохранении, образовании, культуре и ЖКХ появилась, признал глава государства, «но проблем здесь еще очень-очень много».
Президент предложил обсудить три темы. Первая — многофункциональные центры (МФЦ), которые помогают россиянам «не обивать пороги».
Вторая — независимая оценка качества работы организаций, оказывающих соцуслуги: больниц, поликлиник, учреждений образования и культуры. «Результаты не должны подшиваться в папку и ложиться под сукно», — предостерег глава государства. Он указал на принципиальную важность подлинной и независимой оценки. «Встречаются такие случаи, когда бюджетные организации устраивают междусобойчик: опрашивают и оценивают сами себя», — заметил Путин.
И, наконец, третья тема — ликвидация аварийного жилья: бараков и времянок, где люди десятилетиями живут без элементарных удобств. В соответствии с поставленными задачами до сентября 2017 года новое комфортное жилье должно быть предоставлено 700 тысячам граждан. По данным на апрель, расселено 8,13 миллионов квадратных метров — это почти 73 процента планового показателя, 520 тысяч человек. Но те, кто в погоне за соблюдением сроков действуют по принципу «возьми, боже, что нам негоже», должны помнить, что важны не только сроки, но и качество жилья, указал Путин.
Глава Минэкономразвития Максим Орешкин развил мысль президента об изменениях, которые МФЦ привнесли в жизнь россиян. «Только за последние несколько лет среднее время ожидания в очереди за получением госуслуг сократилось в 2,5 раза. Эти полчаса, если их умножить на 93 миллиона услуг, дают общую экономию времени для граждан нашей страны в размере более двух миллионов человеко-дней», — привел он расчеты. Вывод Орешкин сделал следующий: веками сохранявшиеся в унынии присутственные места, ярко описанные русскими классиками, наконец стали удобными, современными и технологичными, а их работа — прозрачной.
О независимой оценке (НОК) рассказал министр труда и соцзащиты Максим Топилин. Он предложил законодательно закрепить обязанность органов исполнительной власти выступать с публичными отчетами по результатам работы с отзывами граждан. Губернатор Псковской области Андрей Турчак рассказал, что во вверенном ему регионе, чтобы исключить конфликт интересов, пришлось «в ручном режиме» отстранять чиновников, руководителей и сотрудников учреждений от участия в формировании общественных советов, которые призваны анализировать результаты оценки.
Министр строительства и ЖКХ России Михаил Мень, давая оценку текущей ситуации с аварийным жильем, заявил, что ведомство ожидает увеличения его объемов. «Дело в том, что почти половина жилого фонда в нашей стране построена до 1970 года», — напомнил он.
После докладов министров слово предоставили лидерам политических партий. Справоросс Сергей Миронов привычно поставил вопрос о компетентности правительства. «Хорошо жить россияне стали только на бумаге», — упрекнул он.
Миронов напомнил, что спустя три года после начала работы над указами «правительство, очевидно, понимая, что по факту достигнуть обозначенных целей не получается, решило изменить систему расчета важнейших показателей». Так, отметил председатель «Справедливой России», не выполнено поручение о повышении реальной зарплаты в 1,5 раза: в 2016 году она увеличилась лишь на 0,6 процента, а в целом реальные располагаемые доходы населения снижаются четвертый год подряд.
Передавая слово лидеру коммунистов Геннадию Зюганову, президент попросил придерживаться повестки заседания и высказываться в рамках заявленных тем. Тогда Зюганов, также упрекавший правительство в некомпетентности, акцентировал внимание на проблеме обманутых дольщиков. «Она нарастает как снежный ком. Несмотря на то что в 2012 году было заведено 670 уголовных дел, из них только 58 дошли до суда, то есть менее 10 процентов. Спустя четыре года положение не изменилось», — резюмировал лидер КПРФ.
«Да, уважаемый Владимир Владимирович, не всем удается выдержать повестку дня!» — взял слово председатель ЛДПР Владимир Жириновский. И тут же вышел за рамки заявленных тем. Политик говорил и о бараках, в которых люди вынуждены жить в провинции, пока в столице люди нос воротят от хрущевок, и о протестном потенциале одиноких незамужних дам («Им делать нечего — они пойдут на протестные акции»), и ругал Москву за нехватку мест досуга.
«Площадка для выгула собак есть, но куда можно пойти потанцевать, вот просто так?» — возмущался Жириновский. «Сергей Семенович, куда пойдем на танцы?» — нашел адресата для этого вопроса Путин. В ответ мэр Москвы Сергей Собянин предложил отправить Жириновскому сразу сто приглашений на танцплощадки.
Выслушав все доклады и замечания политиков, президент отметил, что все звучит уж очень благообразно, и обратился к руководителю исполкома Общероссийского народного фронта (ОНФ) Алексею Анисимову с просьбой огласить свои оценки, касающиеся реализации майских указов.
Программа переселения граждан из аварийного жилья, отметил руководитель исполкома ОНФ, требует продолжения работы и особого контроля. Он привел примеры, когда «фронтовики» выявляли случаи строительства домов весьма низкого качества. В частности, в Республике Коми в одном из сел Прилузского района переселенцам взамен аварийного жилья были куплены квартиры в старых деревянных домах. Жители отказались выезжать, и теперь их принудительно выселяют через суд.
Систему независимой оценки качества (НОК), по словам Анисимова, сделать действенным механизмом повышения качества услуг не удалось: оценка необъективна и не отражает мнения граждан. Он привел красноречивые примеры. В Уфимской больнице №13, получившей «отлично» за условия для инвалидов, женщина с прооперированной ногой поднималась ползком по лестнице в рентген-кабинет на второй этаж из-за неработающего с 2010 года лифта. А из детского сада №60 города Магадана сбежал трехлетний ребенок, при этом сотрудники дошкольного учреждения его исчезновения даже не заметили. Детский садик, если судить по оценкам, тоже «отличник».
«По нашим данным, более 80 процентов региональных операторов НОК — это бюджетные организации, а не независимые операторы. Получается, что одна бюджетная организация проверяет другую, часто подведомственную», — пояснил Анисимов.
«Я просил бы прислушаться к тому, что было здесь заявлено Алексеем Викторовичем от имени Общероссийского народного фронта», — сказал в конце заседания Путин. «В год столетия Октябрьской революции не помешает вспомнить слова известного классика: он говорил о том, что бывает по форме правильно, а по существу — издевательство», — сказал глава государства, имея в виду высказывание Ленина. И пригрозил, что ответственность за некачественное исполнение работ по реализации майских указов будет жестче, чем за срыв сроков.
Не только почитать, но и посмотреть — в нашем Instagram
подписаться
17:22, 25 декабря 2019Партнерский материал
«Пусть немного, но ты меняешь мир»
Фото: Валерий Шарифулин / ТАСС
По данным Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ), более половины россиян за последние пять лет участвовали в благотворительности. Если еще двадцать лет назад слова «благотворительность» и «пожертвования» у нас считались чуть ли не ругательными, сейчас помогать другим становится модным. «Лента.ру» и Mastercard® рассказывают о последних тенденциях и национальных особенностях филантропии
Ощущение причастности
Житель московского района Коптево Олег Миронов в социальных сетях подписан на чаты волонтеров-автомобилистов. Там часто ищут добровольцев, кто мог бы помочь встретить пациентов, приехавших на лечение в Москву из регионов. Многие с инвалидностью, есть семьи с детьми, в большом городе ни разу не бывали, и им трудно самостоятельно ориентироваться. Благотворительные фонды также просят доставить какие-то посылки для своих подопечных.
— Перед Новым годом заказов обычно много, — рассказывает Олег. — Возим подарки и детей на новогодние представления. У меня в среднем одна-две поездки в неделю. Стараюсь заранее выбирать маршрут, чтобы совпадал с моим графиком. Меня это особенно не напрягает, так как все точки — по пути. Недавно шапку дедморозовскую купил. Когда надеваю, дети-пассажиры очень радуются. А с ними радуюсь и я.
На вид Олегу около 30 лет, у него жена и двое детей-дошкольников. По словам Олега, кроме «натуральной» благотворительности, он еще подписан на ежемесячные платежи в пользу одного из благотворительных фондов.
— Там небольшая сумма — 300 рублей, а помощи много не бывает, — говорит Миронов. — Благотворительность и волонтерство немного различаются. Помогать деньгами значительно проще. Дал денег — молодец. Волонтерство — серьезнее. Ты тратишь и время, и финансы, и эмоции, и физические силы. Мне нравится это ощущение причастности. Помогать — легко. Пусть немного, но ты меняешь мир. Жена поддерживает.
Фонд поддержки и развития филантропии CAF недавно представил десятый выпуск мирового рейтинга частной благотворительности. Россия в 2018 году занимает в нем 110-ю строчку. В 2009 году мы стартовали со 138-й позиции. Опросы проводились в 128 странах мира с участием 1,3 миллиона респондентов. Позиция страны в рейтинге зависит от трех показателей: денежные пожертвования в благотворительные организации, работа в качестве волонтера и оказание помощи нуждающемуся незнакомому человеку.
В тройке мировых лидеров — Америка, Мьянма и Новая Зеландия. Исследователи отмечают, что в некоторых государствах, лидирующих по уровню жизни населения, наметилась тенденция к снижению частных пожертвований. На фоне других стран Россия показала положительную динамику. Согласно исследованию CAF доля россиян, помогающих незнакомцам, выросла с 29 до 44 процентов за последние 10 лет, а тех, кто совершает пожертвования, — с 6 до 21 процента.
— В России медленно, но верно формируется культура частной благотворительности: мы не достигли идеала, но уверенно движемся в правильном направлении. Мы чувствуем это в ежедневной работе, и рады видеть, что данные анализа трендов мирового индекса благотворительности подтверждают наши ощущения, — прокомментировала полученные данные директор «КАФ» в России Мария Черток.
Что кому
Согласно исследованиюВсероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ), за последние пять лет 69 процентов россиян хотя бы раз принимали участие в благотворительности. Причем 19 процентов (каждый пятый) делают это постоянно. Чаще всего к регулярной филантропии склонны россияне 35-44 лет. Эпизодическую помощь чаще оказывают 25-34-летние и те, кто старше 45 лет.
Среди самых популярных видов благотворительности пожертвование вещей, игрушек, одежды, а также финансовая помощь нуждающимся в лечении или операционном вмешательстве.
— В России, в отличие от Запада, нет знания о том, кому можно помочь — спектр популярных тем узок, — уверена научный сотрудник Института прикладных политических исследований ВШЭИрина Корнеева. — Руководители НКО сходятся на том, что легче всего собрать средства для больных детей. Второе и третье место разделили помощь детям-сиротам и людям с инвалидностью.
Помогайте без усилий с Mastercard
Платежная система Mastercard запустила общероссийскую новогоднюю благотворительную кампанию «Создадим новогоднее волшебство — вместе поможем детям». В декабре каждый, кто оплачивает покупки картой Mastercard, автоматически становится ее участником.
По результатам акции Mastercard направит 75 миллионов рублей в 12 благотворительных российских фондов, оказывающих помощь детям. Среди них: «Солнечный город»,«Антон тут рядом», «Вера», «Выход», Фонд Хабенского, «Обнаженные сердца», «Дети-бабочки», «Детские сердца», «Доктор-клоун», «Дети наши», «МойМио» и «Линия жизни».
— В последнее время становятся востребованными ранее табуированные темы, — делает вывод Корнеева. — Начинают больше жертвовать неизлечимым больным, хосписам, тяжело заболевшим взрослым. Появляется больше возможностей для помощи, больше конкретной информации, где эта помощь могла бы пригодиться. Фондами ведется просветительская работа, мировоззрение людей меняется.
В фонде «Нужна помощь» отмечают, что на благотворительность влияют внешние факторы и политическая повестка. Например, летом, во время пожаров, активнее жертвовали на экологию, во время выборов увеличилось количество доноров у правозащитных организаций. Под Новый год почти в два раза ожидается рост взносов в фонды, помогающие больным детям и занимающихся паллиативом.
По данным аналитиков «Яндекс.Деньги» и фонда «Нужна помощь», в октябре 2019 года средний чек от частных лиц в пользу организаций, оказывающих поддержку социально уязвимым группам (дети-сироты, люди с инвалидностью), а также в пользу организаций, реализующих культурные, научные и образовательные проекты, составил чуть больше 700 рублей. В Сколково говорят о том, что самое частое пожертвование от владельцев малого и среднего бизнеса — пять тысяч рублей.
Системный прорыв
Как показывают исследования, главная тенденция последнего времени — развитие системной благотворительности. То есть все больше россиян подписываются на регулярные платежи. В фонде «Арифметика добра», поддерживающем детей-сирот, отмечают, что этому поспособствовал технический прогресс — активнее используются цифровые технологии, они становятся качественнее и безопаснее для пользователей. Пожертвование можно сделать легко, в один клик.
В фонде развития и поддержки филантропии «КАФ» отмечают, что за четыре последних года в 15 раз вырос объем пожертвований через цифровые платформы — с 23,4 миллионов рублей в 2013 году до 348,5 миллионов в 2017-м. По данным платежного сервиса CloudPayments, в 2019 году средний чек регулярных ежемесячных платежей составляет 400-500 рублей.
— С конца 2018 года количество системных доноров, оформивших ежемесячное пожертвование, выросло на 177 процентов, — пояснила «Ленте.ру» руководитель благотворительного фонда «Дети-бабочки» Алена Куратова. — Помимо этого рост объема частных пожертвований за этот год составил 39 процентов, а количества частных доноров выросло на 81 процент. Это неплохие показатели для фонда, который занимается такой узкой проблематикой, знакомой и понятной немногим. Однако это все еще не отлично.
В фонде поддержки хосписов «Вера» также заметили в этом году рост количества регулярных жертвователей. Самое частое пожертвование — 500 рублей, средний чек — 1166 рублей.
Предварительно каждый из фондов-участников отправлял заявки в платежную систему с описанием своих проектов и планами по развитию. В ноябре 2020 года фонды представят отчеты о том, как были потрачены полученные средства.
— Это формальные цифры, но за ними стоят живые люди, — замечает пресс-секретарь фонда «Вера» Евгения Резван. — Для кого-то пожертвование в 50-100 рублей в месяц – ощутимая сумма, но, чувствуя в себе потребность помогать, люди находят для этого возможность. Какое-то время назад нам написал заключенный одной из колоний – он делает небольшие отчисления из своей зарплаты и хотел уточнить, получаем ли мы их. Но бывает, что сбор на медицинское оборудование в соцсетях фонда закрывает один человек большим единовременным пожертвованием, причем в течение часа после публикации.
Кроме взлета системного донорства, фонды отмечают и другую тенденцию — развитие корпоративной помощи. Несмотря на то что компании сокращают в целом бюджеты на благотворительность, они осваивают новые форматы. Например, во многих магазинах в декабре покупатели могут оплатить подарки для тяжелобольных, пожилых.
Флешмоб в поддержку акции Mastercard
В поддержку своей благотворительной кампании Mastercard запустил в социальных сетях флешмоб под хештегом #ДетскиеМечты. Чтобы стать участником, нужно опубликовать фотографию, символизирующую вашу детскую мечту, и поделиться историей про нее, а также рассказать про благотворительную акцию и передать эстафету, отметив друзей.
Особый путь
Москвичка Анна несколько лет была донором детского хосписа «Дом с маяком» и фонда «Старость в радость». Год назад она переехала к мужу в Америку. Сейчас пара живет в небольшом городке, в шести часах езды от Бостона.
Ее поразил уклад жизни маленького городка — огромную роль играет некоммерческий сектор, то есть частная инициатива. Собираются люди: а почему бы нам не поставить «Щелкунчика». И ставят. Пусть главная героиня Мари немного полновата и балет стала изучать совсем недавно, но в зрительном зале аншлаг, все искренне радуются и вызывают доморощенных актеров на бис. А в конце скидываются деньгами на следующую постановку: нужны костюмы для артистов и инвентарь.
— Мое первое впечатление, что благотворительность тут — это не какой-то подвиг, а рутина, состояние души и здоровья, привычка, — пытается описать американские особенности филантропии Анна. — Кажется, что потребность эту развивают еще с пеленок. У мужа внук в детсаду, там они устраивали благотворительный пробег в пользу какого-то приюта для животных. Собрали около 100 долларов, и все счастливы. Кроме того, это выгодно — на сумму благотворительных взносов человеку делается налоговый вычет. И для этого не надо собирать массу доказательств. Принес чек из фонда — тут же оформили льготу.
Эксперты отмечают, что и в России в последнее время рынок благотворительности перестраивается, теория малых дел и помощи ближнему — становятся все востребованнее.
— За последний год совершенно явно мы заметили, что изменился подход организаторов благотворительного движения к тому, как они говорят о благотворительности и что делают, — рассказывает директор по коммуникациям и стратегическому развитию Центра «БлагоСфера» Елена Темичева. — Появляются и транслируются разные форматы благотворительности для разных возрастов.
Причем часто речь идет не о денежном пожертвовании. Можно оказать любую посильную помощь. Школьники, например, собирают для переработки пластмассовые крышечки от бутылок. Деньги, полученные за них, идут в благотворительные фонды. Кто-то подписывает новогодние открытки для одиноких, кто-то — мастерит украшения.
— Такие форматы используются все активнее, — продолжает Темичева. — Этим занимаются не только благотворительные организации, но и активно развиваются частные инициативы, появляющиеся на платформе музеев, библиотек, молодежных центров, вузов, школ. Стало больше разнообразия и участия самых разных людей и разного статуса. Я пока не могу сказать, что институт благотворительности врос в повседневность. Но информированность общества об этой сфере, понимание чем занимается сектор — тут есть успехи.
Она разрушила жизни тысяч людей и развалила СССР: афганская война глазами солдат
20 лет назад российские войска осадили Грозный. Это было главное сражение второй чеченской войны
Как женщины на Кавказе пытаются вернуть похищенных детей и терпят унижения
В ночь на 10 апреля на пульт МЧС поступило сообщение о пожаре в Храме всех религий в Татарстане. На тушение огня были направлены 53 пожарных и 15 единиц техники. Общая площадь возгорания составила 200 квадратных метров. Потушить пламя удалось спустя два часа. На месте пожара обнаружили труп мужчины. Позже выяснилось, что погибший — смотритель межрелигиозного центра. Храм всех религий, или Вселенский храм считается одной из достопримечательностей Казани, но попасть внутрь него практически невозможно. «Лента.ру» разбиралась, ради чего строился Вселенский храм, кому понадобилось его поджигать и что будет с комплексом после пожара.
Вселенские масштабы
Строительство межрелигиозного центра в поселке Старое Аракчино в пригороде Казани началось в 1994 году. Его основатель — художник и скульптор Ильдар Ханов задумывал построить такое место, которое бы объединяло представителей разных конфессий. Каждый из шестнадцати куполов символизирует одну из религий или религиозных течений: ислам, христианство, буддизм, иудаизм, индуизм, синтоизм, а также исчезнувшие конфессии. Концепция не предполагала совместных молитв и религиозных богослужений в здании — оно строилось исключительно как культурный центр.
Как утверждал татарский художник, идея построить необычное строение пришла к нему во сне: Иисус Христос велел ему взять лопату и приступить к постройке Вселенского храма прямо в собственном огороде. Ханов строил храм своими силами, ему помогали несколько единомышленников, а средства собирались через пожертвования.
По мере того как росло число куполов, увеличивалось и количество автобусов с туристами, которые приезжали полюбоваться на причудливое здание. Впрочем, рассмотреть богатое внутреннее убранство не представлялось возможным: мультикультурный комплекс был и остается закрытым для посещения. Исключения составляли музыкальные и поэтические вечера, которые устраивались по воскресеньям.
В планы создателя культурного центра входило открыть экологическую школу, детскую консерваторию, художественную школу и даже реабилитационный центр для наркоманов. Ханов утверждал, что после пережитой клинической смерти у него открылся дар целительства. Но амбициозные начинания так и не удалось претворить к жизнь: в 2013 году художник после продолжительной болезни скончался на 73-м году жизни, а его детище так и осталось недостроенным.
Нерелигиозные войны
После смерти Ханова начался многолетний процесс передела принадлежавшей ему собственности. На наследство покойного претендовал его младший брат Ильгиз, однако бывший прораб Мансур Зиннатов объявил себя после смерти Ханова смотрителем храма и вступил в открытое противостояние с родней покойного. В течение трех лет он не пускал посторонних на территорию комплекса, утверждал, что центр строился на его деньги, а сам он в течение многих лет принимал непосредственное участие в его возведении.
Родственники Ханова, в свою очередь, обвиняли Зиннатова в рейдерском захвате. За время пользования зданием бывший прораб не платил за коммуналку, и у центра скопился внушительный долг — более 200 тысяч рублей. Местные власти отключили здание от электричества. Одновременно пошли разговоры о возможном его сносе: якобы с правовой точки зрения Храм всех религий является самостроем, а его создатель не получал разрешения на строительство.
Несколько деятелей культуры писали обращения в защиту центра президенту республики Рустаму Минниханову: инициативная группа настаивала на сохранении здания и требовала включить его в список объектов культурного наследия. Кроме того, был предложен проект реконструкции, на реализацию которого потребовалось бы не менее 60 миллионов рублей.
В июле прошлого года Храм всех религий посетили первый президент Татарстана Минтимер Шаймиев и министр культуры республики Айрат Сибагатуллин. В Минкульте действительно задумались о присвоении строению статуса объекта культурного наследия — это позволило бы ведомству взять на себя обязательства по его сохранению и содержанию либо выкупить Храм всех религий у наследников Ханова. Ориентировочно комплекс оценивался в 30 миллионов рублей.
«Мы уже дали заключение и предложение о том, что объект может быть классифицирован как мемориальный дом-мастерская Ильдара Ханова — объект культурного наследия, памятник, но, конечно, не архитектурный, а мемориальный, — пояснила порталу «Татар-информ» специалист по проведению государственной историко-культурной экспертизы Министерства культуры РФ Фарида Забирова. — Личность Ильдара Ханова, особый суровый стиль его картин на пересечении авангарда, соцреализма и мексиканского стиля заслуживают этого. А с архитектурной точки зрения это совершенное сумасшествие и может рассматриваться разве что как арт-объект».
Четырехлетний имущественный спор закончился победой младшего брата покойного скульптора в ноябре 2016 года. Ильгиз выкупил долю своей племянницы и получил права на 4/5 доли собственности территории. Оставшиеся 1/5 доли принадлежат сестре создателя Вселенского храма. Ханов-младший неоднократно заявлял, что планирует открыть Храм всех религий для свободного посещения, а также рассчитывает оформить договор о частно-государственном партнерстве по содержанию объекта.
Не доставайся же ты никому
Представители конфессий, представленных в мультикультурном центре, не поддерживают существование комплекса. Дополнительные трудности создает то, что Вселенский храм не соответствовал требованиям безопасности, а значит, пускать туда посетителей до проведения капитального ремонта было нельзя. К тому же Мансур Зиннатов, отказывающийся освободить здание, угрожал взорвать его или поджечь.
«Два дня назад ему сказали, чтобы он собирал вещи и выезжал оттуда, — рассказал порталу ProKazan.ru Ильгиз Ханов. — Он грозился, что подожжет себя и здание, но его слова мы не приняли всерьез».
Тело Зиннатова обнаружили спасатели, тушившие пожар на территории комплекса. По факту произошедшего началась доследственная проверка. В Следственном управлении СК по Республике Татарстан наиболее вероятной причиной произошедшего считают поджог: на месте нашли следы горючей жидкости и несколько очагов возгорания.
«К моменту прибытия пожарных никто не встречал. Охраны не было, все было закрыто. Сложности возникли при попытке попасть внутрь — приходилось вскрывать металлические конструкции кровли. Здание имеет сложную конструкцию с галереями и переходами. Развернуть автолестницу было сложно, потому что нет свободных подъездов», — рассказал заместитель начальника главного управления МЧС по республике Татарстан Рафаэль Мотыгуллин. По его словам, существенные повреждения получила крыша и несколько комнат, нетронутой огнем осталась лишь половина здания.
После произошедшего новоиспеченный владелец здания Ильгиз Ханов усомнился в том, что в восстановлении здания есть смысл. «А зачем восстанавливать? Для кого? — спрашивает он. — Я строил 20 лет. Брат строил 20 лет. Нашелся один сумасшедший — облил все бензином и поджег. Почему вы думаете, что если мы все восстановим, не найдется другой человек, который снова все подожжет? Зачем делать то, что неугодно людям?»
В Чечне решили легализовать народную медицину. Власти намерены выдать официальные разрешения на работу травникам, знахарям и шаманам. Правда, одобрение республиканского Минздрава получат лишь те специалисты, у кого есть документы о медицинском образовании. По данным же Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) треть россиян верят в существование магов и колдуний. Почему даже люди с хорошим образованием сегодня все чаще предпочитают бороться с тяжелыми болезнями с помощью соды, медитации и знахарей и какие мифы возникли вокруг онкологии, обсуждали на XI Всероссийском съезде онкопсихологов. «Лента.ру» приводит выдержки из выступлений его участников.
— Хотел бы сфокусировать внимание на проблеме взаимоотношений медицины и магии. Эту комбинацию мы часто встречаем у пациентов с тяжелыми заболеваниями. Когда традиционная медицина, которую мы называем доказательной, помогает, то проблем, как правило, нет. Они наступают, когда научные методы исчерпаны или, как кажется пациенту, неэффективны. В этом случае почти наверняка люди начинают искать какие-то другие способы. Обычно на их пути встречаются доброхоты, которые говорят: «Я могу помочь, выпейте вот этой целебной водицы из моего домика в деревне, и вы справитесь со своим заболеванием, избавитесь от рака». Или: «У меня исцеляющие ладони, я прикоснусь — и все будет хорошо». Конечно, вы все знаете о таких случаях.
Итак, что мы имеем: научно доказанное лечение не всегда успешно. Естественно, это не вызывает положительных эмоций. А в психотерапии очень важным становится внутренняя собственная сила, мотивация на лечение. Отсутствие или наоборот присутствие этих составляющих — одна из причин, почему ничего не помогает, когда, казалось бы, нет причин для этого. Или отчего иногда случается спонтанное выздоровление. Никто никогда точно не знает, что произойдет — выздоровление или смерть. На эту тему проходит много конгрессов с участием врачей и психологов.
Традиционная медицина не может точно сказать, когда она поможет и поможет ли вообще. Целители уверены в своих силах, утверждают, что у них хоть и нет медицинского образования, но много внутренней чувствительности. Некоторые предлагают вещества, которые произведены из каких-то натуральных растений и «очень полезны». Знахари просят пациентов доверять только им и не доверять официальной медицине. Говорят, что медицинское лечение, химиотерапия — яд для вашего организма, это все разрушает здоровье.
И ведь действительно, после химиотерапии почти все пациенты сталкиваются с проблемами с кожей, весом, выпадают волосы. Поэтому я спрашиваю своих пациентов, нужна ли им какая-то дополнительная терапия. Среди моих клиентов была женщина 35 лет: двое детей, рак молочной железы. У нее произошел рецидив, то есть вылеченный было рак вернулся. Врачи ей сказали, что они делают многое, но ничего обещать не могут. И тогда она пошла к знахарю. Тот поводил над ней руками и сказал: я чувствую, что никакого рака нет.
У меня возникла внутренняя проблема: следует ли ее убеждать, что доверять следует только официальной медицине? С другой стороны, знахарь запросил небольшую сумму. К тому же она настолько поверила в слова этого лекаря, что у нее появилась мотивация, появился внутренний стержень, эмоционально она стала чувствовать себя лучше. И доказательное лечение она не бросала.
Традиционные врачи тоже часто давят на пациента: делайте только так, иначе вы окажетесь в опасности. Но если мы хотим, чтобы пациент работал совместно с доказательной медициной, мы должны в свое профессиональное поведение включить эмоциональный аспект.
Если пациент говорит, что отказывается от стандартного лечения, потому что никому не доверяет и хочет лечиться гомеопатией, святой водой, — я с ним разговариваю. Спрашиваю о цене сеанса у знахаря. Это важно, потому что огромная плата за лечение — ненормально. Интересуюсь, как разговаривает этот шаман с пациентом, отрицает ли он официальную медицину. Если ответ положительный, то советую к такому шаману больше не обращаться. Но не надо сразу же говорить пациенту, что его общение с шаманом ужасно. Нужно выяснить как можно больше нюансов.
Мы — психологи и психотерапевты, эксперты психики и всех процессов, происходящих в головном мозге, включая эмоции, рождение мысли. И мы используем различные методы, связанные с воображением, с гипнотерапией. Многие врачи, конечно, смеются над нашими методами. Но, опять же, могу рассказать случай из практики. Пациент с раком простаты, 70 лет, сам психиатр. Я предложил ему представить себе некую внутреннюю силу, которая может держать его рак под контролем. И спросил у него: каким животным мог бы быть этот ваш внутренний ресурс? Он сказал, что это белый медведь. Как-то во время сессии я у него спросил: «Как ты общаешься со своим медведем, знаешь ли, что ему нужно для того, чтобы держать рак под контролем?» Он сказал: «Ему нужна моя мотивация, желание жить». Я уверен, что люди помогающих профессий должны использовать все доступные им способы воздействия на пациента.
Анна Кан, медицинский психолог НМИЦ онкологии им Н.Н. Блохина:
— Я достаточно долго работала с пациентами с ВИЧ, среди них были и те, у кого онкология. И мы с докторами разработали для общения с этой группой пациентов модель поведения. Она, в принципе, годится для всех пациентов. Исходим из того, что пациент очень хочет помогать врачу. Медицина за человека борется, но и сам человек не может и не хочет бездействовать. Если мы категорически запретим нетрадиционную медицину, то человек, особенно тревожный, обязательно к ней обратится, только мы об этом никогда не узнаем.
Поэтому было решено предлагать пациентам безопасные альтернативы. Пусть это даже будет не очень полезно, зато безопасно. Допустим, отвар брусники лучше, чем настойка из мухоморов и прочее. Плюс к этому мы предлагаем пациентам прибегнуть к духовным практикам, которые могут стабилизировать психологическое состояние. И когда врач говорит: вот это лучше не стоит, а это хорошо бы попробовать, рекомендует, то у пациента совсем другое отношение. То есть он понимает, что мы не ставим полностью крест на «альтернативе» — с нами, если что, можно и посоветоваться…
Сергей Куренков, клинический психолог ГБУЗ МКНЦ им. А.С. Логинова:
— Когда я приехал первый раз в центр Блохина, первое, что меня поразило, — что все заборы вокруг клиники были обклеены предложениями магических услуг: лекарь Герасим из деревни такой-то все разведет руками и прочее. Я почти не утрирую. Я сначала удивился, а потом пришло понимание, почему этого так много. Имеется колоссальный спрос на чудо! Причем в рядах страждущих — не обязательно люди, разуверившиеся в эффективности оказываемой им помощи. Любому человеку хочется чуда, хочется пойти по линии наименьшего сопротивления: я несчастен, сделайте со мной что-то. При этом пациент исключает себя как субъекта системной терапии.
Я — психолог, я не хочу, чтобы в меня верили. Я не хочу быть в глазах пациента магом и чародеем. Я хочу, чтобы пациент поверил мне как профессионалу и стал со мной работать над результатом. А так — какая разница, в кого будет верить пациент? В шамана, в дедушку из далекого села или в меня, чей кабинет обвешан дипломами? Ведь человек не хочет брать на себя ответственность за собственное излечение, не хочет трудиться над этим, а ждет, что все само образуется. Ответственность самого пациента — это важно. Врач лишь помогает выздоравливать.
«Мы к таким принципиально не подходим»
Анна Кан, медицинский психолог НМИЦ онкологии им Н.Н. Блохина:
— Не буду рассказывать про яйца трихомонад, которыми лечатся иногда наши пациенты. Если кто не догадывается, яйца трихомонад, чтобы это помогло, надо выпить. Кто-то содой лечится. Но содой лечиться уже моветон, об этом все знают. На самом деле в СМИ не так уж много этой соды и трихомонад. Об этом люди узнают не из прессы или интернета. Часто приходят ко мне с маленькими книжечками затертыми, где все подробно расписано, как и что делать. Эти книжечки с рецептами примочек от пациента к пациенту кочуют. Но не об этом речь.
У пациентов — когнитивный диссонанс. Ко мне приходит человек и говорит: если сильные мира сего не могут справиться с раком, то что уж о других говорить? Вот у Жанны Фриске был рак, она в Америке лечилась, и что? И ничего. Я тогда спрашиваю у пациента: а вы знаете, какая именно опухоль была у Жанны Фриске? «Просто рак, — отвечает. — Как у всех». Тогда я вытаскиваю табличку с классификацией рака. Специально у докторов ради таких случаев раздобыла. Показываю пациенту эту табличку: «Вот смотрите, это классификация раков. Смотрите, сколько их бывает. Давайте ваш найдем. А вот эта опухоль была у Жанны Фриске». Как правило, человек очень удивляется. Потом сникает: «Жанна богатая была, и даже ей ничего не помогло. Значит, и мне традиционная медицина не поможет».
В категории знаменитых пациентов есть еще Стив Джобс, основатель Apple. Вот, говорю, он тоже богатый, но лечился с помощью народной медицины, альтернативными методами. Это его погубило. «Значит, мне вообще ничего не поможет?» — расстраивается пациент.
«А у вас-то все хорошо как раз, — говорю я. — Сами посмотрите свои медицинские выписки». Пациент: «Ой, и правда». Человек настолько фокусируется на мистических вещах, что даже не заглядывает в свое медицинское заключение, где сказано, что он в ремиссии.
Это очень страшная вещь. Люди очень редко делятся позитивными примерами излечения. Если это и происходит, то в закрытых пациентских группах. Официальные СМИ, популярные порталы в интернете очень мало об этом пишут. Говорят в основном о плохом, потому что плохое собирает больше электората, больше посещений сайта.
Пациентам с таким когнитивным диссонансом я обычно объясняю, как работает провокационная журналистика, и даю контакты пациентских сообществ, чтобы они сходили туда и послушали, что бывает и по-другому, бывает и хорошо.
Еще одна сторона негатива в прессе — это врачи и медсестры. Я уже продолжительное время работаю с ними по налаживанию пациентоориентированного подхода. Читаю лекции, провожу занятия. Меня расстраивает то, что происходит. У нас хирургический стационар, кризисная терапия, послеоперационные палаты, в основном за пациентом ухаживают медсестры. Они становятся для человека важной социальной опорой на время восстановления, помогают до операции и после. На одной из наших лекций мы обсуждали, что делать, если пациент находится в истерике, ругается. Я посоветовала подойти и начать с ним говорить. Но сестры сказали: «Мы к таким принципиально не подходим, мы с такими принципиально не общаемся. А вдруг у этого пациента диктофон спрятан, а вдруг он меня не так поймет, и это все будет использовано однажды против меня».
Получается, человек находится в эмоциональном раздрае, ему нужна социальная опора, а социальная опора говорит: спасибо, я прочитал, как вы нас потом шельмуете, и решил вам не помогать. Пропасть между врачами и пациентами растет. Бывает, что ко мне приходит пациент и говорит: мы уже все про ваших докторов прочитали, у них не заплатишь — ничего работать не будет.
Тогда я рассказываю им, кто идет в медицину. Говорю, что человек в белом халате достаточно тщеславен. Он любит, когда у него все получается. В помогающие профессии идут, чтобы быть причастными к богу. Это истероидный посыл, но хороший. Когда человек шел в медицину, ему не обещали огромных зарплат, но он все равно шел. Пациент немного приходит в себя.
Виктор Делеви, кандидат психологических наук, доцент РНИМУ им. Пирогова:
— У врачей катастрофически слабая психологическая подготовка. Из-за этого они проигрывают как профессионалы. Очень важно, чтобы врач понимал, что за пациент перед ним сидит, в каком он состоянии, почему ведет себя так, чего можно от него ждать в будущем. От психологического состояния пациента зависит и тактика лечения, это тоже важно. Я уже присутствую на третьем съезде онкопсихологов, мы об этом говорим постоянно. Но вынужден с грустью констатировать: ситуация ухудшается.
«В лечении мочой козла вы что-то можете понять»
Ольга Гольдман, руководитель службы помощи онкопациентам «Ясное утро»:
— Тему востребованности альтернативного лечения мы придумали исходя из своих собственных потребностей: на горячую линию службы поддержки онкопациентов поступает много звонков на эту тему. Говорить об этом нужно, это первый шаг. Пациента нужно мотивировать на дискуссию с врачом о тех альтернативных методах лечения, которыми он пользуется, чтобы победить болезнь. Диалог важен. Если его нет, то пациент уедет в деревню к знахарю, и вы его никогда не увидите.
В чем разница, например, между инсультом и раком? Инсульт уже случился, вас уже полечили, и прогнозы дальнейшие более-менее известны. А в раке вы никогда не знаете, чем все закончится. Неизвестность порождает запрос. Вы хотите контролировать свое лечение, но в медицине вы ничего не понимаете. Однако в лечении мочой козла вы что-то можете понять. То есть запрос на чудеса — это про контроль над ситуацией.
И маленькая реплика по поводу психосоматической природы возникновения рака. Это моя любимая тема. Очень часто психологи спрашивают у пациента: «У вас был стресс? Вы его не пережили. Ваша мама рано умерла? У вас травма. Поэтому вы заболели раком». Понятно, что человек хочет найти рациональное объяснение тому, почему он заболел. Он его ищет везде, где только можно. Роль специалистов и профессионалов заключается в том, чтобы помогать ему в этом, а не вводить в заблуждение.
Анна Кан, медицинский психолог НМИЦ онкологии им Н.Н. Блохина:
— Иногда доктора и психологи говорят: стресс вообще не влияет на ваше состояние, он не может его ухудшать или улучшать. Когда меня спрашивают пациенты, влияет ли стресс на физическое состояние, то я рисую нервную систему, как там все устроено. Наше настроение — это продукт психической деятельности. Если человек постоянно находится в депрессивном состоянии — нервная система в дисбалансе, состав нейромедиаторов в голове меняется, и это физиологический процесс. А нервная система ведь контролирует работу всех органов человека. То есть нельзя говорить о том, что стресс вообще никак не влияет на состояние и что он не может быть триггером болезни. Если расстройства нервной системы серьезные и долгие, невозможно это исключать. Я пациенту рассказываю, что его психологическое состояние очень важно для восстановления, для стабилизации.
Алина Хайн, заведующая отделением клинической психологии Центра Димы Рогачева, кандидат психологических наук:
— Мне не нравится слово «триггер» (имеется в виду то, что стресс может стать спусковым крючком развития рака — прим. «Ленты.ру»). Потому что триггер — это не про то, что психологический фактор в ряду других факторов может оказывать какое-то влияние на возникновение этой болезни. Триггер как спусковой механизм — гораздо более значимая штука. Когда мы разговариваем на таком языке с пациентами, мы как будто бы даем им понять, что у них в руках есть какой-то способ, механизм, переключатель. И как будто бы даем ощущение, что возвращаем им контроль. Но вместе с тем мы возвращаем им огромное чувство вины. То есть человек понимает, что, значит, он где-то переключил этот рычажок не в ту сторону.
В своей работе мы должны учитывать экзистенциальный пласт. То есть мы не можем работать с пациентами в жизнеугрожающих ситуациях, не беря то, что нам предлагает экзистенциальный подход. Но, с другой стороны, если мы напрямую начинаем этим пользоваться, то мы сами превращаемся в таких же магов. Только мы уже — психологи-целители. И мы начинаем говорить нашим пациентам «вы недостаточно зрелая» или «вы не простили свою маму»… Я работаю в детской клинике. Там такие вещи — еще ужаснее, потому что нашим родителям говорят, что они «недостаточно какие-то», поэтому и заболели их дети.
Анатолий Кашпировский — о своем главном косяке, шарлатанстве и жизни, которая не удалась
Фото: Игорь Костин / РИА Новости
На рубеже 1980-1990-х годов популярность этого человека зашкаливала. Он собирал миллионы телезрителей, а на его сеансах в разных городах и странах всегда были аншлаги. Сегодня Анатолию Кашпировскому — 80. В преддверии юбилея он рассказал «Ленте.ру» о том, как его избрали в Государственную Думу с украинским гражданством, какое акробатическое упражнение он до сих пор делает лучше олимпийского чемпиона, какую республику бывшего СССР он хотел приласкать и правда ли, что с Иосифом Кобзоном они менялись париками.
«Лента.ру»:Вам 80 лет. Чувствуете себя пенсионером?
Анатолий Кашпировский: Нет, пенсионером не чувствую.
А кем чувствуете?
Чувствую себя человеком, которому легко ходить, легко дышать, легко спать. Что хочу, то могу кушать. Я не имею претензий к себе. Во-первых, я никогда не курил и не употреблял алкоголь. Иногда, конечно, мог на язык попробовать, но тяги к этому у меня никогда не было. Это одна сторона медали.
Потом, я тренируюсь в домашних условиях. У меня есть снаряды. Тут и турничок, и пара гантелей. На пресс делаю упражнения, по-прежнему катаю колесо.
В 80 лет — колесо?
Конечно. Когда ко мне приехал борец Михаил Мамиашвили, олимпийский чемпион Сеула-1988, пятикратный чемпион и призер мира, он только с колен смог сделать это упражнение, а с носков — дудки. Ну, а я сейчас это колесо катаю. На турнике стараюсь подтягиваться. Может быть, это на чашу весов что-то кладет. Но в основном — генетика. У нас в роду со стороны мамы ни одного лысого не было. Вы же видели меня — у меня все нормально?
Ну да…
А то в прессе появлялось что-то вроде «Кашпировский с Кобзоном меняются париками». Что тут поделать, люди не привыкли, чтобы в таком возрасте было это все нормальное.
Я являюсь для своих пациентов образцом. Представьте, если я выйду выступать пузатый, лысый. Это заражает, им хочется быть похожими на меня. Это просто повезло, подарок небес.
«Меня оскорбили, назвали шарлатаном!»
В СМИ вас часто преподносят как один из отрицательных символов эпохи 1990-х: мол, кто-то воровал, кто-то убивал, а Кашпировский обманывал доверчивых людей. Вам не обидно?
Я на дураков не обижаюсь. Это просто дураки, больше никто. Записывать в число злодеев меня — человека, который член четырех иностранных академий, доктор психологических наук, автор телевизионных операций и телевизионной терапии! В чем же мое злодейство? На моем сайте есть такой раздел — «Статистика чудес». И там, по-моему, больше 15 тысяч сообщений с фотографиями: что у кого проходило. В чем же мое злодейство? Это злодейство представителей СМИ, непорядочность, незнание, что сказать.
Вся страна узнала о вас после того, как вы попали на телевидение. А как вы туда попали? Может, кто-то порекомендовал?
Хороший вопрос. Сразу обнажает точку зрения большинства СМИ. Приятно, что вы обращаетесь к первоисточнику.
Началось все задолго до того, как я попал на телевидение. Это была работа в психиатрической больнице, это мое детство и вся моя жизнь. У меня были выступления по линии общества «Знание» с 1964 года — неимоверное количество лекций, демонстраций психологических опытов. В 1971 году — проведение обезболивания в ходе 17 операций.
Тогда был большой спрос на мою работу в больнице, где я работал. Туда приводили детей, которые страдали недержанием. Это довольно опасная вещь. Их месяцами держат в клинике, и довольно сложно их от такого избавить. Эти дети обладают от природы способностью глубоко засыпать, а засыпая, они не чувствуют, как опорожняют мочевой пузырь. Это же трагедия.
Дети — это единственная категория людей, у которых я вызываю состояние отключения, частичного сна. Я им создаю картину ночи среди белого дня. Скажем, в 12 часов дня они стоят, пять человек, я им говорю: «Ребята, у вас возникает такое состояние, как будто вы спите. Но как только вы почувствуете малейший сигнал, что вам хочется пи-пи, вы очнетесь». И вот они — кто раньше, кто позже — через несколько минут очнулись. Потом еще раз, и еще раз.
И пошли колоссальные результаты, спрос возник огромный. Стало по 30, по 50 человек приходить. Стали думать, что делать. А что если это сделать через телевидение? Чтобы там были не только танцы, песни. И такая идея возникла.
А потом получилось так, что одна моя пациентка обратилась с просьбой обезболить ее на операции по удалению опухоли груди. Это в Виннице было, она работала медсестрой в нашей больнице и страдала очень тяжелой аллергией, поэтому на все медикаменты давала страшную реакцию. Она пошла в эндокринологический диспансер, там ей отказали. А меня оскорбили, назвали шарлатаном! Просто у врачей любых профилей все, что не таблетки, не разрезы, не медицинское, — зачеркивается. Хотя я уже был довольно известен — объездил весь Союз еще до 1988 года по линии общества «Знание». Но у меня еще не было телевизионной известности.
И тогда я обратился в Киев, к своему товарищу, однокурснику, доктору медицинских наук, он заведовал медчастью Киевского института онкологии. Он говорит: «Мы можем сделать». Я: «Тогда давай сделаем телевизионным способом. Это положительно настроит всех, чтобы делать такие операции с другими людьми». Он согласился.
«Я показал, как человек может не испытывать боль, держа в руках стакан с кипящей водой»
А перед этим вот еще что было. Я часто выступал на разных площадках в Москве. И однажды ко мне подошел мужчина. Тогда я проводил на сцене нехитрые простецкие опыты в стиле: «Вам холодно», «Вам жарко» и что-то вроде того — народу смешно, а мне было грустно, потому что я чувствовал, что это было далеко от науки. Так вот, подошел высокий молодой человек и говорит: «А вы могли бы ваши идеи осуществить по телевидению?» Это был [журналист, телеведущий] Владислав Листьев. Я говорю: «Могу». Мы познакомились, и он меня свел с редактором программы «Взгляд»Вадимом Белозеровым.
Тот повернул в другую сторону. Говорит: «Знаете, у меня идея — давайте поедем на Алтай». Я спрашиваю: «Зачем?» Он: «А там снежный человек. Мы спрячемся с камерой, а вы раз — и отключите его. Мы это снимем. Вот сенсация будет!» Я ему: «Вадим Олегович, зачем этот анекдот? Это не то. Давайте мы детей будем лечить, польза будет». И привел данные: пять миллионов детей страдают таким состоянием. Он постепенно загорелся этой идеей. И тут вот на тебе — обстоятельства: пациентка хочет оперироваться, Институт онкологии согласен, а второй конец телемоста мне обеспечивал Белозеров.
Перед этим я выезжал на сборы со сборной СССР по тяжелой атлетике. Там меня познакомили со спортивным комментатором Василием Щербачевым, тот дает добро. Получается Институт онкологии — раз, Щербачев — два, Белозеров — три.
Сначала мы сделали пробный телемост, когда в Останкино, в студии программы «Взгляд», построили 12 человек, из которых я знал только одного-двух, потому что они были моими пациентами. И я показал, как человек может не испытывать боль, держа в руках стакан с кипящей водой. Эти кадры есть. Потом Белозеров говорит: «А ну, дайте я». И ему прокололи руку! Он говорил: «Странно, я не сплю, но ничего не чувствую». У него тоже был заскок, как и у всех, что надо заснуть. А я очень отрицательно отношусь к гипнотическому усыплению, потому что это совершенно не то, что может преобразить организм.
Когда мы все это успешно провели, был организован телемост Москва — Киев. Я приехал в Москву, пациентка была в Киевском институте онкологии. Ей сделали операцию, и все получилось очень хорошо. Пациентка в тот же день выписалась домой. Живая по сей день.
После того как это показали по телевидению, был невероятнейший ажиотаж. На этом фоне сначала меня очень хорошо приняла Украина. Я отвечал на вопросы в ЦК партии УССР. Там была пациентка, и был Щербачев. Затем меня срочно переводят в Киев. Мне дают квартиру в доме ЦК.
Ничего себе…
Да. А ведь эти люди, что про меня пишут, ничего этого не знают. Я жил на шестом этаже. Трехкомнатная огромная квартира. Надо мной жил министр здравоохранения, подо мной — командующий Киевским военным округом.
Эта операция была проведена в марте 1988 года. И в январе-феврале 1989 года мне дают провести первые в мире телевизионные сеансы лечения детей. Провели на украинском телевидении пять передач, и оказалось, что кроме детей и у взрослых появились улучшения. Но не энурез: стали проходить рубцы, гипертония — то есть большой спектр именно телесных расстройств. И еще больше нарастал ажиотаж вокруг этой операции.
Но уже появлялись завистники. Говорили, что Кашпировский попал на телевидение благодаря мафии. Какая мафия? Я сам себя туда поставил. Потом я поехал в Грузию, а на грузинском телевидении мне предложили: «Давайте сделаем телемост еще круче». Я говорю: «Давайте. А как?» Они: «Очень просто. Давайте не одну пациентку будем оперировать, а две. И давайте сделаем полостную операцию».
И мы сделали. Выбрали двух женщин. Первой было сделано в Киеве четыре безуспешные операции, она перенесла две клинические смерти. Вторую женщину ранее не оперировали. У одной разрез был 25 сантиметров, у другой — 40 сантиметров. И мне удалось все сделать. Я обезболил одну и другую, и все успешно прошло.
«И тут я сделал самый главный косяк в своей жизни»
Потом Центральное телевидение предложило мне провести передачи на весь Союз. После этого телемоста Киев — Тбилиси меня пригласили в Останкино и спросили, сколько будет передач. И тут я сделал самый главный косяк в своей жизни. Я думал так: на Украине было пять, а по Союзу пусть будет шесть. Ну, подумай, подожди! Тогда еще не было такого, как сейчас: [Леонид] Якубович в «Поле чудес» до сих пор сидит — сколько передач он провел? И другие — [ведущий ток-шоу Андрей] Малахов и так далее — сидят годами. Тогда так не принято было. Злоумышленники потом писали, что меня выгнали с телевидения, но меня никто не выгонял. Я сам себя отстранил от этого.
Я об этом вспоминаю днем и ночью, каждый день. Почему же я так сплоховал? Надо было дальше продолжать! По крайней мере, хотя бы год или два. Тридцать передач или хоть десять передач. Это была моя роковая ошибка. Я мог там быть бесконечное время. В ожидании тех передач пустели улицы городов.
Эти передачи провела спортивная редакция Центрального телевидения. За эти передачи никто и копейки денег мне не дал. Еще и денег особых не было. Белозеров тогда обиделся и нашел этого [телевизионного деятеля, позиционировавшего себя как целитель и экстрасенс Аллана] Чумака. Это мне [журналист] Дима Гордон рассказывал. Они договорились: мол, ты мне будешь платить — буду. Он выступал в таком маленьком помещении, перед ним не было аудитории, только махал руками и чмокал. Вы же понимаете, это идиотство чистой воды. Но после моих телемостов, под прикрытием того ажиотажа люди думали: если на телевидении — значит, внимания заслуживает. И с тех пор стали меня просто оскорблять. Вот такая ошибка была, теперь это кушаю.
А еще была ошибка, когда я отвез сына в США. Это все было так трудно — школа, он не знал языка. Я стал туда приезжать, но не переехал, не удрал, как говорил Малахов. Хотя я сейчас в Америке, но не переехал. Скоро я уже буду в Москве, потом в Казахстане и вообще не знаю, где буду.
Вслед за сыном переехала в США моя дочка. Она врач. Это тоже была ошибка. Тяжело сложилась жизнь, девочка моя погибла [при трагических обстоятельствах]. В прошлом году, будучи врачом, она не могла устроиться в этих Штатах. Она переехала с мужем в Канаду и там погибла. Вот такая история.
Сын тут, в Калифорнии. Приходится периодически приезжать. Это адская пытка — приезжать сюда. Сын остался один, вот к нему еду. А дочка — все. Мне ехать в Канаду — это все равно как на Голгофу: каждый момент о ней напоминает. Это дикое испытание. Вот так обстоит моя жизнь.
А постоянно вы, получается, сейчас в России живете?
Я гражданин России. Скоро приезжаю в Москву, там у меня квартира. Часто выступаю в Москве. Я объездил всю территорию Советского Союза, был на Дальнем Востоке. Но я еще бывал в Болгарии — давайте, назовите меня болгарином.
Мне 80 лет. Что мне нужно? Ничего. Самое тяжелое, что есть на свете, — это одиночество. Оно рано или поздно приходит к каждому человеку. Родители ушли, их нет. Ребенок ушел. Сами понимаете — все уже. Хорошо, что есть один-два близких человека. И все.
А что мне? Я не нуждаюсь в чем-либо. Заводов нет, фабрик нет, предприятий нет.
«Избрали в Думу с украинским гражданством»
Вы были депутатом Государственной Думы. Что запомнилось?
Коридоры власти запомнились безвластием. Это был конец 1993 года. [Бывший член ЛДПР] Леша Митрофанов — мы были с ним знакомы — обратился ко мне и говорит: «Мы хотим, чтобы вас избрали в Думу». Я говорю: «У меня украинское гражданство». Он: «Наплевать». Я единственный депутат, которого избрали в Думу с украинским гражданством.
А так можно было?
Совершается то, что возможно, возможно то, что совершается. Есть такое выражение. Я сразу после выборов улетел в Америку. Уже приезжал туда не раз и не два, там неплохие сборы были, можно было чуть-чуть заработать, пару копеек. И я передумал. Написал письмо лидеру фракции ЛДПР Владимиру Жириновскому, что я отказываюсь. Но он молодец, не злопамятный. Потом я приехал, и мы с ним встретились.
Та Дума работала всего два года, и тогда чего только не было. Я согласился пойти туда потому, что мне было интересно посмотреть на людей, обремененных властью. Интересно, как они себя ведут в столовой, в быту. То есть я был и, наверное, навсегда останусь охотником за людьми. Для меня категория таких людей известна — дурдом, где я 25 лет отпахал. Выступлений в городах, деревнях, городишках, за рубежом я уже имел сполна. Ну так эта категория ничего мне и не стоила. И я попал в Думу не потому, что я рвался в политику.
Мне было интересно посмотреть на депутатов — и я видел депутатов. В течение двух лет там, в Думе, мы обычно втроем завтракали: я, бывший председатель Верховного совета СССР Анатолий Лукьянов и журналист Александр Невзоров.
«Ну что, Шамиль, я тебе нужен еще?»
Когда произошли события в Буденновске, я в больнице находился девять часов, а тогдашний директор Федеральной службы контрразведки (сейчас это Федеральная служба безопасности — прим. «Ленты.ру») Сергей Степашин был на телефоне. Мне [лидер чеченских боевиков Шамиль] Басаев говорит: «Я вам отдаю заложников. Есть два условия». Я: «Какие?» Он: «Стол для переговоров и прекращение стрельбы». Я звоню Степашину и говорю: «Передайте [председателю правительства Виктору] Черномырдину» (в это время президент Борис Ельцин был в отъезде). Тот, генерал, мне, лейтенанту медицинской службы, отвечает: «Есть». И позвонил. Тут же выступает Черномырдин и говорит, что мы идем на эти условия.
Потом Басаев говорит: «Давай еще корреспондентов позовем». Ему вызвали корреспондентов. Все закрепили, и весь мир уже знал, что будут такие условия. Я позвонил из больницы своей двоюродной сестре в Москву и попросил договориться в ООН — там у меня был знакомый товарищ, — чтобы сообщить о таком событии. В общем, застраховался от и до. И вот уже два часа ночи, я говорю: «Ну что, Шамиль, я тебе нужен еще? Я все сделал. Теперь вы будете свободны». Надо было, может быть, остаться. А я не остался. Взял и ушел. Тем не менее заложники были освобождены без единого выстрела. И Басаев мне на прощание сказал: «Я ваш должник». Я ему: «И ты этого не забудешь?» Он: «Нет, не забуду».
Сразу после событий в Буденновске Дума слушала отчет Черномырдина. Жириновский тогда кричал, что, мол, чтобы неповадно было, например, если террористы захватили самолет, надо сбивать. А чеченцы показали свой дух: они сами стали себя взрывать. Я спрашивал об этом Шамиля: «Ты же можешь погибнуть». Он: «Мы этого не боимся». Поэтому стрелять по самолету, где было много невинных людей, — это кощунство. А переговоры в любом случае хороши.
Потом слушали отчет министра внутренних дел Виктора Ерина. Он вышел с длинной палкой, там были развешаны всякие графики. Говорил, что преступность на столько-то снизилась. А я сидел рядом с Жириновским. Тот вдруг вскакивает — я не успел схватить его за пиджак — и кричит на весь зал, что министр такой-сякой. Стал оскорблять этого Ерина. Тот, недолго думая, достает платочек, вытирает губы, забрал указку и исчез.
На следующий день я прошу слова и говорю, что хочу закончить доклад Ерина. Я тогда сказал: «Да, господа депутаты, мы можем снизить преступность. Но при одном условии: если вы дадите мне такие полномочия». Депутаты сказали: «Не дадим». Потом я вышел в коридор, а ко мне подошли и говорят: «Слушай, там на тебя наехал поп». В той Думе депутатом был священник. Он тогда выступил и сказал, что Кашпировский может всех загипнотизировать, и депутаты примут такое решение. И добавил: «Так как он сатана, я приступаю к молитве». «Иже еси на небеси» — какой мрак. Я возвращаюсь назад и говорю: «Если бы я мог всех загипнотизировать, всю Думу, то я бы загипнотизировал только этого священника, чтобы он приходил сюда не в рясе, а в кальсонах». Тут все расхохотались, и на этом все кончилось.
А коллеги-политики обращались к вам за помощью как к психотерапевту?
Бывало, бывало. Некоторые из них были очень высокопоставленные. Но врачебный долг — молчать. Я много знал об их семьях, о том, где там что и как. Внуки были, дочери. Но об этом я не имею права говорить.
«Хотел как-то приласкать Молдавию»
Хорошо, давайте тогда поговорим о вас. Расскажите, как вы сейчас живете. Я имею в виду обычную жизнь. Вот, например, в каких словах вы могли бы описать то, что прямо сейчас вас окружает?
Я сюда (в США — прим. «Ленты.ру») просто приезжаю и снимаю здесь апартаменты. Обыкновенные скромные апартаменты, не то что у звезд, у которых все по-другому. Фактически мне ничего не надо. Обыкновенная обстановка — вот стол есть, вот холодильник, там кровать. Пару таких комнат — все. И скоро я уже буду в Москве. Там тоже скромно.
В свое время я же дарил квартиры. Например, в Молдавии я подарил четырехкомнатную квартиру в кирпичном доме одной бедной женщине. В зал обращаюсь: «Кто тут самый несчастный?» Она была 27 лет в очереди. А я уже купил эту квартиру. Как-то я сидел с секретарем ЦК Компартии Молдавии и сказал ему, что хочу кому-то подарить ее. Он сказал: «Хорошо». Мне квартиру приготовили, оставалось только ключи отдать. И когда во время выступления эта женщина вышла, я говорю: «Вот вам ключи». Она начала приседать, плакать, смеяться. У нее была истерика. Зал стал рыдать. По всей Молдавии пошла молва.
А я уже тогда хотел как-то приласкать Молдавию, чтобы она не очень серчала на Россию. Потому что страну разделили, и все республики давай враждовать. Такая страна — и порвали страну! Порвал страну кто? Эта троица, будь они прокляты за это все. Продали мою страну. Национальность у меня — советский. Был, есть, таким и останусь. Никто не переделает. Поэтому мне хотелось, чтобы это все в Молдавии не лопнуло. Кто квартиру подарил? Это гражданин России сделал!
А в Ташкенте я пошел дальше. Там я подарил пятикомнатную квартиру. Та женщина спустя десять лет написала мне письмо: «Нам так хорошо. Мы вам так благодарны». А зачем мне благодарность за мой жест? Я никогда не рвался, чтобы передо мной кланялись.
Еще я машины дарил. В Белоруссии подарил шесть автобусов. Тогда была такая возможность. А сейчас я очень скромно живу.
«Никогда нельзя желать прожить 120 лет»
Иногда говорят: живите 120 лет. Они не понимают, что говорят. 120 лет — а где же твои однокашники? Их давно нет. А где твои дети? Их же нет. Уже внуков многих нет. И ты кто? Абсолютно один. Никогда нельзя желать прожить 120 лет. Иначе столько же надо желать прожить всем друзьям и врагам. Тогда будет хорошее поздравление.
Вы сейчас рассказали, что люди вас благодарят. А бывает такое, что ваши пациенты к вам обращаются с тем, что ваше лечение не помогло, что делать?
У меня не лечение, а учение. Это раз. Во-вторых, претензии ко мне, чтобы я был выше Бога — это излишне. И если они приходят с заболеванием, с которым человечество до сих пор не может справиться, то какие ко мне претензии? Иногда бывает, что что-то не прошло. Тогда надо еще раз попробовать. Но у меня нет поползновения все охватить — от головы до пят. В основном то, чем я занимаюсь, это аллергия, сердечно-сосудистые заболевания, исчезновение рубцов на сердце, выпадение половых органов, коррекция спины.
Вот в чем состоит моя работа, чего не видят журналисты. Или не хотят видеть. Они навесили на меня ярлык «гипноз». Они приклеили ко мне Чумака, который очень обгадил мое дело своим именем и своими дурацкими действиями.
А как вы относитесь к критике со стороны представителей медицинского сообщества? Как вы думаете, почему они вам не верят?
Они домашние, диванные мудрецы, которые путают меня с Чумаком. Но у меня есть другое признание. Я член четырех иностранных академий. А еще, можете посмотреть, в 1991 году было решение научной конференции, где присутствовали 225 врачей. Что еще надо? А если отдельные представители медицинского сообщества не понимают — так это детский сад.
И последний вопрос, немного философский. Можете сказать, что жизнь удалась?
Нет, не удалась.
Почему?
Я у подножия того, что мог бы сделать, но я упустил это. Первое — зачем я сделал в 1989 году всего шесть передач, когда надо было минимум десять, а то и 30-40. Это первый серьезнейший ляп, который мою жизнь полностью разрушил. Я мог бы все по-другому делать. Второй ляп — мне ни в коем случае не надо было ездить в США. Хотя бы даже в туристические поездки. Это абсолютно было лишнее. Страна хорошая, но не для меня. Я тот банан, который на Северном полюсе не растет. Я обожаю Украину, Белоруссию, Россию. Я обожаю Советский Союз. Это моя родина. Вот и все. У меня несколько родин: Казахстан, где я сделал свои первые шаги, Белоруссия, где я пошел в первый класс, Украина, где я закончил школу — и так далее.
И вы знаете, я никак не мог сделать, чтобы моя дочь не оставалась в этой Канаде. Это страна совершенно чужая, немилая. Там все другое. И я очень много потратил времени и сил, чтобы забрать ее оттуда, чтобы похоронить ее вместе с моей мамой и отцом. С ними рядом лежит сейчас любимая внучка. И теперь я иногда приезжаю в Винницу, иду туда и разговариваю с ней.
И что — это считается, что удалась жизнь? Если бы я проводил эти передачи, никогда бы мои дети в Америку не поехали. Все по-другому повернулось бы. Я мало работал, я был большой лентяй. Надо было читать больше, быть более внимательным, откровенным — в выборе друзей и во всем прочем. Надо быть бдительным в построении всего — и личной жизни, и рода занятий. И прежде чем что-то делать, надо подумать и сказать: «Я переночую с этим вопросом. Ночь, а то и две. И когда созрею — отвечу». А в спешке ошибки неизбежны.