Ремонт стиральных машин на дому.
Ремонт посудомоечных машин Люберцы, Москва, Котельники, Жулебино, Дзержинский, Лыткарино, Реутов, Жуковский, Железнодорожный. Раменское. 8-917-545-14-12. 8-925-233-08-29.
Артемия спасет срочная операция на открытом сердце. Ему нужна ваша помощь!
Теме Оськину тринадцать лет. Он живет с мамой и старшим братом в подмосковном Королеве. У мальчика тяжелый порок сердца — недостаточность клапана аорты 3-й степени, сердце работает с большой перегрузкой и может надорваться в любой момент. Тема быстро устает и без конца болеет, его организм плохо сопротивляется инфекциям. Состояние сердца ухудшается, единственный шанс спасти мальчика — сложная операция, в ходе которой нужно будет протезировать сердечный клапан. Провести ее готовы кардиохирурги Морозовской детской больницы в Москве, но бесплатно здесь оперируют только москвичей. Темина мама одна воспитывает двоих сыновей, оплатить дорогую операцию ей не по силам.
На детской площадке Тема выглядит как Гулливер в стране лилипутов. Мальчик родился крупным и рослым — весил 4,5 килограмма при росте 56 сантиметров. В роддоме таких малышей называют богатырями и через пару дней выписывают домой. Но Тема из родильного отделения отправился в реанимацию.
— В роддоме врачи объяснили, что у сына сильно понижен сахар, — рассказывает Елена, мама мальчика, — и повышенное внутричерепное давление.
Две недели ребенка выхаживали в отделении патологии новорожденных, а после выписки направили в городскую больницу в Королеве. Там Тему тщательно обследовали, и результаты электрокардиограммы и УЗИ врачей насторожили. Мальчику выписали направление к кардиологу в московскую клинику, подозревая порок сердца.
— У вашего сына недостаточность клапана аорты, — огорошил Елену врач, — левый желудочек сердца работает с перегрузкой. Развивается сердечная недостаточность. Если взять две машины, из которых одна все время едет в гору, а другая — с горы, то сердце Темы можно сравнить с машиной, которая все время едет в гору. Мотор у нее быстро изнашивается и может заглохнуть в любую минуту.
Кардиолог объяснил, что нормализовать работу сердца поможет сложная полостная операция в условиях искусственного кровообращения. Вот только торопиться с ней пока не надо — пусть мальчик подрастет и окрепнет.
— А до тех пор берегите сына, — заключил врач. — Ему ни в коем случае нельзя нервничать, заниматься спортом и болеть.
Последнее условие оказалось особенно сложным. С пятимесячного возраста Тема болел почти каждые две недели.
— Это был ад, — вспоминает Елена. — Любая простуда заканчивалась гнойным отитом. Миндалины воспалялись и болели, ребенок не спал и кричал целыми сутками. И тогда у него синел носогубной треугольник. Я боялась, что сердце просто не выдержит.
Мальчику сделали пять лор-операций. Последняя была в апреле прошлого года — удалили миндалины из-за угрозы потери слуха. Все эти годы Тема наблюдался в Национальном медицинском исследовательском центре здоровья детей в Москве, проходил обследования и получал поддерживающую медикаментозную терапию по госквоте.
— Тема там нашел себе друзей, — рассказывает Елена. — Помогал, следил за капельницами, приносил еду, подбадривал, чтобы дети не боялись уколов.
А вот школа для Темы стала настоящим стрессом. В первый класс он пошел в восемь лет, и начались проблемы: дорога в школу и домой изматывала. Тема вставал раньше всех, медленно шел, а потом еще пол-урока не мог отдышаться.
Два года назад врач посоветовал перевести мальчика на домашнее обучение, так как нагрузка в школе стала Теме не по силам. Сейчас он занимается дома, а в выходные ходит в воскресную школу — поет в церковном хоре, рисует, читает Библию. Тему там никто не торопит и не ругает, если он что-то не успел доделать.
Елена до последнего надеялась, что удастся обойтись без операции, возила сына на консультации в разные клиники и кардиоцентры. В Детской городской больнице №1 в Санкт-Петербурге Теме провели зондирование сердца. Обычная процедура прошла очень болезненно, и Тема оказался в реанимации. По итогам обследования врач сказал, что случай тяжелый, необходимо срочно делать операцию на открытом сердце — другого выхода нет. И посоветовал обратиться в Морозовскую больницу в Москве.
Елена так и сделала: привезла сына на консультацию в Морозовскую, и кардиохирурги взялись прооперировать Тему. Но здесь бесплатно лечат только москвичей. Елена работает в детском саду воспитательницей и одна воспитывает двух сыновей. Денег на дорогую операцию у нее нет.
— Тема как будто не от мира сего, — вздыхает мама. — Ничего для себя не просит, радуется любой мелочи, всегда старается мне помочь. Старший брат его ругает и говорит, что нельзя быть таким добрым. Но ведь доброта — это не болезнь?
Заведующий отделением экстренной кардиохирургии и интервенционной кардиологии Морозовской детской городской клинической больницы Михаил Абрамян (Москва):
«У Темы тяжелый врожденный порок сердца: недостаточность клапана аорты 3-й степени, аневризма, увеличение левого предсердия и левого желудочка, недостаточность кровообращения 2-й степени. Состояние сердца вызывает серьезные опасения, есть риск сердечной недостаточности. Другим грозным осложнением является расслоение аорты. Мальчику по жизненным показаниям необходима срочная хирургическая коррекция порока. Планируется протезирование восходящего отдела аорты, пластика или протезирование аортального клапана — это решение мы примем уже в ходе операции на открытом сердце».
Стоимость операции — 826 055 рублей.
Дорогие друзья! Если вы решите помочь Теме Оськину, пусть вас не смущает цена спасения. Любое ваше пожертвование будет с благодарностью принято.
Русфонд (Российский фонд помощи) создан осенью 1996 года как благотворительный журналистский проект. Письма о помощи мы размещаем на сайте rusfond.ru, в газетах «Коммерсантъ», интернет-газете «Лента.ру», эфире Первого канала, социальных сетях Facebook, «ВКонтакте» и «Одноклассники», а также в 172 печатных, телевизионных и интернет-СМИ в регионах России.
Всего частные лица и компании пожертвовали в Русфонд свыше 13,515 миллиарда рублей, на эти деньги возвращено здоровье более чем 23 тысячам детей. В 2019 году (на 15 августа) собрано 890 841 761 рубль, помощь получили 1214 детей. В 2017 году Русфонд вошел в реестр НКО — исполнителей общественно полезных услуг и получил благодарность президента РФ за большой вклад в благотворительную деятельность. В ноябре 2018 года Русфонд выиграл президентский грант на издание интернет-журнала для потенциальных доноров костного мозга «Кровь 5». Президент Русфонда Лев Амбиндер — лауреат Государственной премии РФ.
Серьезная поддержка оказана сотням многодетных и приемных семей, взрослым инвалидам, а также детдомам, школам-интернатам и больницам России. Фонд организует акции помощи в дни национальных катастроф. Русфонд помог 118 семьям моряков АПЛ «Курск», 153 семьям пострадавших от взрывов в Москве и Волгодонске, 52 семьям погибших заложников «Норд-Оста», 100 семьям пострадавших в Беслане.
В среду, 5 апреля, президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев провел первые в новой должности переговоры в Кремле. Результаты он назвал беспрецедентными. Президент России Владимир Путин этот настрой вполне разделял. Сумма портфеля совместных проектов превысила 15 миллиардов долларов. При этом республика по-прежнему не участвует ни в каких инициируемых Россией альянсах, но играет важную роль для российской политики в Центральной Азии. О том, как прошли российско-узбекские переговоры и почему во время подписания документов хохотали обе делегации, — в материале «Ленты.ру».
По высшему разряду
Прошагав навстречу друг другу по красной ковровой дорожке, президенты встали плечом к плечу, чтобы выслушать гимны двух стран. Мирзиёев, как и вся узбекская делегация, при этом прижимал ладонь к сердцу. Затем Путин провел его вдоль шеренги российских министров, каждый из которых протягивал гостю руку.
Необычайно пышный церемониал объяснялся тем, что президент Узбекистана прибыл в Россию с государственным визитом — это высшая категория официальных поездок представителей зарубежных стран. В большинстве случаев госвизит президента наносится только один раз за время его пребывания в должности.
«Конечно, здесь много формальных, чисто протокольных вещей. Но и наши коллеги очень активно поработали, подготовили целый пакет документов», — объяснил почти восточное гостеприимство Путин, подчеркнув, что дело «даже не в бумагах, а в содержании».
Российский лидер также отметил, что за недолгое пребывание Мирзиёева в должности президента уже наблюдается развитие торговых связей. «По некоторым позиция растет просто удивительным образом», — заметил Путин.
Его собеседник широко улыбнулся. «260 процентов [увеличения] даже есть!» — сказал он, слегка покачивая головой в знак восхищения.
Но начал Мирзиёев с соболезнований, назвав взрыв, прогремевший в петербургском метро, «болью для нас всех». Отдельно благодарил за то, что в одном из московских скверов появился памятник узбекскому лидеру Исламу Каримову. «Хорошее место», — одобрил гость. И уделил особое внимание безопасности в центрально-азиатском регионе. Мирзиёев пообещал «всячески помогать и поддерживать все, что Россия сегодня продвигает по Афганистану». Военного решения этой проблемы нет, нужен переговорный процесс, подчеркнул президент Узбекистана.
Давно в политике
Мирзиёев стал исполняющим обязанности главы государства, а затем был избран президентом Узбекистана после того, как 2 сентября 2016 года от инсульта в возрасте 78 лет скончался предыдущий лидер Ислам Каримов, руководивший республикой с 1989 года. Мирзиёев — хорошо известный в республике политик, 13 лет был премьер-министром.
С Владимиром Путиным в последний раз он виделся в начале сентября в Самарканде, куда российский президент прибыл, чтобы почтить память Каримова. Мирзиёев тогда расценил визит Путина как «плечо настоящего друга» в скорбные дни для республики. В ответ Путин сказал, что у него в последние годы сложились с Исламом Абдуганиевичем очень добрые, личные, доверительные отношения и заверил, что между Узбекистаном и Россией заложена прочная основа взаимоотношений. Российский президент отметил, что Ташкент может рассчитывать на Москву, как на самых надежных друзей.
Мирзиёев также заявлял, что для Узбекистана отношения с Россией «были, есть и будут стратегическим партнерством, союзничеством». При этом свой первый государственный визит новый президент Узбекистана совершил в Туркменистан. 6 марта он прибыл в Ашхабад. А второй — в Казахстан. 22-23 марта Мирзиёев провел в Астане. Москва — только третья столица на пути Мирзиёева.
Однако именно поездку в Казахстан можно считать полноценным госвизитом, указывает эксперт Центра изучения Центральной Азии и Кавказа Института востоковедения РАН Станислав Притчин.
Он напоминает, что Мирзиёев изначально заявлял о том, что страны Центральной Азии для него во многом являются главным внешнеполитическим приоритетом. В то же время Узбекистан стал активнее себя позиционировать на международной арене. Но для встречи с главными торговыми партнерами — Россией и Китаем — необходимо было подготовиться и сверить часы с региональными игроками.
Узбекистан по-прежнему не готов вступать в Организацию договора о коллективной безопасности (ОДКБ) или в Евразийский экономический союз (ЕАЭС). «Невступление в эти организации остается внешнеполитическим приоритетом Ташкента, — указывает Притчин. — Но вместе с тем, например, машиностроительная продукция Узбекистана испытывает проблемы при выходе на рынок ЕАЭС — мешают защитные таможенные тарифы. С этой точки зрения Ташкент заинтересован в создании зоны свободной торговли с Евразийским союзом. Такой формат не предполагает серьезной интеграции, но дает доступ к рынку».
Пакет документов
Переговоры делегаций завершились так стремительно, что министр иностранных дел России Сергей Лавров не успел занять место в Малахитовом фойе, где лидеры выступали с совместным заявлением. Журналисты потеснились и усадили министра между собой. Таким образом он попал в идеальную ловушку и был вынужден отвечать на вопросы про приезд в Москву госсекретаря США Рекса Тиллерсона.
Тем временем стороны долго и торжественно подписывали четыре десятка документов. Диктор Кремля настолько сосредоточился на непростых именах-отчествах представителей узбекской делегации, что ошибку в итоге допустил в простой русской фамилии.
«Министр внутренних дел Российской Федерации Владимир Александрович Ка… — споткнулся диктор, — Владимир Александрович Ка…» — споткнулся он второй раз и в сердцах выпалил: «Тьфу, извините!» Когда он объявлял отчество президента Узбекистана, на помощь ему пришел Путин. «Миромонович!» — подсказал он под всеобщий хохот.
В целом заявления президентов повторяли то, что уже было сказано на переговорах в широком составе. Стороны договорились о наращивании товарооборота, который, по узбекским данным, сократился на пять процентов. По российским — на четыре процента до 2,7 миллиардов долларов.
Ташкент заинтересован в импорте технологического оборудования и, чтобы поставки росли, отказывается от акцизов на некоторые российские товары. Москва, со своей стороны, открывает «зеленый таможенный коридор» для узбекской сельхозпродукции и продовольствия.
Страны по-прежнему активно взаимодействуют в сфере энергетики. «Лукойл» с совокупным объемом инвестиций в пять миллиардов долларов — крупнейший иностранный инвестор в Узбекистане. Кроме того, Москва и Ташкент подписали пакет соглашений по реализации крупных инвестпроектов на 12 миллиардов долларов и торговых контрактов на 3,8 миллиарда долларов, сообщил президент Узбекистана.
«Условились продолжить работу по стимулированию экспорта узбекских сельхозтоваров: только за последний год объемы их ввоза на территорию России возросли более чем в два раза. Это 142,8 тысячи тонн», — озвучил цифры Путин.
«Владимир Владимирович, такого никогда не было! Это реальный результат проделанной совместной работы», — выразил удовлетворение переговорами Мирзиёев, добавив, что «наши регионы хотят встречаться, торговаться, ездить друг к другу». По его словам, делегация Узбекистана покидала Кремль «окрыленная».
Итоги визита действительно можно считать прорывными, соглашаются эксперты. «В Узбекистане в первую очередь работают крупные игроки — «Лукойл» и «Газпром». А инвесторов помельче из России раньше не было, но они начинают приходить в республику», — отмечает Притчин. Соглашение о военном сотрудничестве, недавно ратифицированное Госдумой, также предполагает ряд интересных проектов в плане модернизации техники, которая стоит на вооружении Узбекистана. Параллельно в Государственном музее имени Пушкина открывается выставка «Сокровища Нукуса», на которой представлена узбекская коллекция русского авангарда, ранее фактически закрытая для широкой российской аудитории.
«Хорошие личные отношения Путина и Каримова не превращались в двустороннее прагматичное сотрудничество. А сейчас мы видим интенсивный диалог на уровне министерств и ведомств, — подводит итог Притчин. — Это был очень интересный визит, и все стороны могут поставить большой плюс по итогам переговоров».
В подмосковном селе Гагино восстановили храм, где 120 лет назад самый знаменитый русский певец Федор Шаляпин венчался с балериной Иолой Торнаги. Расположенную в стороне от больших дорог и крупных поселений церковь сделали экспериментальной площадкой для внедрения технологии дополненной реальности, доступной каждому. Корреспондент «Ленты.ру» побывал на месте и вывел еще один рецепт возрождения русской глубинки.
Наш ответ покемонам
«Внимайте себе, братие. Прежде имейте страх Божий, чистоту душевную и любовь нелицемерную», — сообщает смартфон, камера которого направлена на настенную фреску с изображением преподобного Сергия Радонежского, а вернее — на свиток в левой руке святого.
— И что, священник ругаться не будет за блуждание по храму со смартфоном? — уточняет журналист.
— Это лучше, чем покемонов ловить… Дополненная реальность в храме — это смело, — замечает сотрудник Минкульта.
В этом храме внедряют обкатанный в музейном пространстве формат приложения дополненной реальности Artefact. Небольшую церковь во имя Спаса Нерукотворного образа (Спасский храм) в деревне Гагино Сергиево-Посадского района, на которой «потренировались» айтишники, только-только восстановили, а точнее — заново отстроили, но уже полностью расписали и снабдили всей необходимой богослужебной утварью.
«В наших поселках и старинных городах храмы — единственная достопримечательность. Но туда путешественник обычно попадает днем, когда вообще никого нет, кроме бабушки-сторожа, — говорит Ирина Витальевна, жительница дачного поселка «Отдых» в пяти километрах отсюда. — А хочется узнать, раз уж приехал, что за фрески и иконы висят на стенах, какие-то подробности. Кое-где вешают таблички, делают брошюры, но это неудобно. А так достал телефон — и все посмотрел, прочитал».
«Экспериментальный» храм образует вместе с расположенной рядом и тоже отреставрированной Казанской церковью единый комплекс с благоустроенной прилегающей территорией, где нашлось место и детской площадке, и небольшой летней сцене, и приходскому дому, который сможет вместить воскресную школу.
Комплекс этот очень контрастирует с окружающим пейзажем деревни на полтора десятка домов, в которой нет ни газа, ни асфальтовой дороги, да и жителей всего ничего.
Гагино (древнее название — Тимофеевское) внешне мало чем отличается от других поселений Московской области, хотя оно одно из древнейших на территории столичного региона: первое упоминание датируется 1462 годом.
Крестьяне столетиями вели здесь свое хозяйство, пахали, рыбачили, ходили за грибами. Село пережило раскулачивание с коллективизацией, индустриализацию с урбанизацией, но с развалом совхозов обезлюдело окончательно. К 2010 году в Гагино остался, согласно открытым данным, всего один житель.
Однако природа не терпит пустоты, тем более в 70 километрах от столичного мегаполиса, рядом со столицей русского православия — Троице-Сергиевой лаврой.
«В начале 2000-х мы с мужем купили здесь участок с домом. 45 соток за сущие копейки, — говорит Елена, переехавшая в деревню из центра Москвы и открывшая здесь продуктовую лавку. — Теперь уже большинство местных жителей — москвичи. Это я говорю о деревне, а кругом еще тьма дачных поселков, которые настроили в последние годы».
Горожане по достоинству оценили местные ландшафты, оставленные отступавшим ледником холмы, густые леса, родники с чистой водой, но всю общественную и культурную активность, разумеется, связывают с Москвой или Сергиевым Посадом. Деревня же стала чем-то вроде городского спального района, где каждый живет своей жизнью, контактируя с соседями только по негативным поводам.
Обстановку осложняет традиционное недопонимание между деревенскими и дачниками. А последние уже успели разделиться на потомков обладателей шести соток первой волны и владельцев новых дач, построенных на колхозных полях: «Раньше мы тут грибы собирали, а теперь тут домов понаставили», «А мусора, сколько мусора бросают! Что за свинство!» — какое уж тут добрососедство.
Спасибо Федору
Найти для столь разношерстной публики другие соприкосновения интересов, кроме продуктовой лавки, — проблема многих сел, сросшихся с дачами и образовавших нечто непонятное, вроде коттеджных поселков без единой системы управления и концепции дальнейшего развития.
Вот и храмы в Гагино стояли заброшенными, потому как в селении не было единой церковной общины, способной взять на себя необходимые траты и ответственность за реализацию проекта. При том что верующих, сочувствующих и просто уважающих церковную архитектуру, как и обеспеченных людей в округе предостаточно. Ситуация изменилась после вмешательства федерального Минкульта в 2013 году. Тогда и началась реконструкция храмового комплекса.
А все потому, что нашлась-таки достойная идея, и связана она с именем самого известного русского певца всех времен и народов — Федора Шаляпина. Коренные жители гордятся тем, что 120 лет назад именно здесь, в Гагино, он обвенчался со своей первой женой, балериной Иолой Торнаги. Просто этот храм был ближайшим к даче в соседней деревне Путятино, где проводили время известные теперь всему миру представители частной творческой «артели» мецената Саввы Мамонтова.
«После свадьбы мы устроили смешной какой-то турецкий пир: сидели на полу, на коврах и озорничали, как малые ребята, — описывал тот день Шаляпин. — Не было ничего, что считается обязательным на свадьбах: ни богато украшенного стола с разнообразными яствами, ни красноречивых тостов, но было много полевых цветов и немало вина. Поутру, часов в шесть, у окна моей комнаты разразился адский шум — толпа друзей с С.И. Мамонтовым во главе исполняла концерт на печных вьюшках, железных заслонках, на ведрах и каких-то пронзительных свистульках. Это невозможно напоминало мне Суконную слободу… А дирижировал этим кавардаком С.В. Рахманинов».
В Путятине Федор Иванович провел все «свадебное» лето 1898 года. Здесь они с Сергеем Рахманиновым задумались о постановке оперы Мусоргского «Борис Годунов». Пока Шаляпин разучивал партии, его друг, известный живописец и театральный художник Константин Коровин, писал эскизы декораций.
Можно представить себе, как бас великого певца разносился по округе и встречался с шумом расположенного неподалеку уникального источника Гремячий ключ, открытого Сергием Радонежским. Теперь здесь слышен гул машин, мчащихся по Ярославскому шоссе и Большому бетонному кольцу.
Напомним, что Шаляпин родился в Казани, но успел пожить, потрудиться и оставить свой след в воспоминаниях жителей многих городов России: Вятки, Кисловодска, Москвы, Санкт-Петербурга… А закончил свой жизненный путь в Париже, где о нем тоже помнят. Но все же нигде больше Шаляпин не стал такой градообразующей идеей, как в этой подмосковной деревушке, где так тепло вспоминают о его любви к рыбалке.
10 апреля нынешнего года по завершении всех работ храмы заново освятили и провели крестный ход. Оценить, что удалось сделать за пять лет реконструкции в Гагино, прибыли высокие гости: патриарх Кирилл, глава Минкульта Владимир Мединский, который держал все работы под личным контролем, и губернатор Подмосковья Андрей Воробьев.
Предстоятель Русской православной церкви обратился к собравшимся в храме с короткой речью, в которой отметил любовь горожан к таким местам в Подмосковье, где сама природа способствует умиротворению и покою. «Теперь люди будут сюда приезжать, в том числе для того, чтобы храм посещать, молитву совершать», — добавил Кирилл.
В августе нынешнего года на юбилей Шаляпинской свадьбы в Гагино, которое вновь по известному признаку (наличие храма) превратилось из деревни в село, проведут двухдневный фестиваль «Эх, вы, песни мои, песни». В оргкомитете мероприятия — Московская областная филармония, Российский национальный музей музыки, Межрегиональный Шаляпинский центр и много других достойных организаций, а значит — все пройдет с соответствующим широкому шаляпинскому духу размахом.
Конечно, не всех жителей воодушевляет возрождение Гагино: «Сюда теперь и полиция будет чаще заезжать», — говорят такие. Но одной вещи рады все без исключения: власти пообещали провести сюда асфальтированную дорогу, а значит — жить здесь точно будет лучше.
Издательству «Наука», которое в 2027 году должно отметить свое трехсотлетие, грозит банкротство и закрытие. Выпускавшиеся некогда крупнейшим в своем роде предприятием академические журналы переданы компании, принадлежащей американской фирме. Полтысячи научных редакторов вынуждены искать новую работу. На кону судьба недвижимости издательства, кадастровая стоимость которой составляет около шести миллиардов рублей. «Лента.ру» попробовала разобраться в ситуации и ее последствиях.
Назад в будущее
В здании издательства «Наука» на Профсоюзной улице можно снимать фильмы и сериалы, действие которых происходит в позднюю советскую эпоху. Там сохранился весь соответствующий антураж вплоть до табличек на кабинетах. Хотя на рабочих столах у редакторов все же стоят современные компьютеры.
Угроза банкротства и закрытия предприятия никак не отразилась на царящей здесь библиотечной — или академической, если хотите — тишине. Тревога читается только в глазах руководящих сотрудников, решивших, что издательство все же не должно умереть молча.
В течение почти трех столетий издательство «Наука» была органичной частью Российской академии наук. Стремящиеся во всем к логичности и цельности ученые, такие как Николай Вавилов в прошлом веке, старались упорядочить связанные с научными публикациями институции согласно духу социализма, стремящегося к коммунизму. Так была создана единая трехчастная система — могучее предприятие «Наука», включившее в себя типографию, издательство и книжные магазины (знаменитая «Академкнига»). Википедия сообщает, что по состоянию на 1982 год «Наука» была крупнейшем в мире научным издательством. Собственно, эта советская машина, или «мамонт», как его любовно называют сами сотрудники, каким-то образом сумела проработать до сих пор, несмотря на всю реформаторскую активность последней четверти века в РАН.
В издательстве полагают, что «Науку» торпедировала не новая социально-экономическая российская реальность, а спорная мысль о том, что издательская деятельность — занятие для РАН непрофильное. Идея эта укрепилась в головах и отпечаталась на бумаге: с появлением ФАНО (Федерального агентства научных организаций) «Наука» перешла под его юрисдикцию и стала ФГУП.
«Там [в ФАНО] издательству объяснили, что оно должно зарабатывать деньги: «Издавайте детективы, торгуйте канцелярией», — сетует заместитель директора издательства «Наука» Олег Вавилов, сидя в переговорке, по запаху и внешнему виду, напоминающей читальный зал старой библиотеки. — Любой ФГУП, как овца, должна давать шерсть».
Научная карикатура
После изгнания «мамонта» РАН стала обращаться за услугами на рынок, и уже само это действо, по словам специалистов, выглядело карикатурой. Причем заказ проходил через аукцион, где побеждает тот, кто меньше предложит, а не лицо, соответствующее квалификационным требованиям. Грубо говоря, любой условный ИП «Петров» мог претендовать на выпуск научных академических журналов.
«Но когда вот этот издательский пакет состоял из 140 наименований академических журналов, то не нашлось таких «Петровых», готовых этим заняться. И даже МАИК [о нем речь пойдет ниже] на это не решался», — говорит Вавилов. — Потому что, помимо таких журналов, как «Автоматика и телемеханика», над которым работают три человека, есть «Вопросы философии», где редакционный штат составляет 16 человек, и как сделать его рентабельным при том, что у журнала подписка невысокая и на английский он не переводится?»
Государственные расходы, по словам замруководителя «Науки», составляли лишь 50 процентов от бюджета журналов, а остальное издательству всеми правдами и неправдами приходилось добывать самому. Но «мамонт» отказался идти по пути наращивания эффективности путем продажи шуб на занимаемых площадях и прочих подобных затей, а занял позицию классического гордого русского дворянина XIX века, то есть попросту стал копить долги. И собралось их порядка 500 миллионов рублей.
«Забавный факт, что только содержание редакций (прямо скажем, нищенское) в первом полугодии 2018 года обошлось издательству в 215 миллионов рублей, а надо еще сверстать и напечатать журналы, — пишет на своей странице в Facebook советник директора «Науки» Борис Куприянов. — РАН по аукциону перечислил только 130 миллионов. 85 миллионов издательство должно было где-то брать само».
Cотрудники РАН
В советские годы работать в издательстве «Наука» было делом почетным и выгодным не только в материальном, но и в моральном плане. После перестройки доходы и социальное благополучие научных редакторов, судьба которых сегодня под вопросом, стали таять. В результате осталась одна духовность, а вернее — гордое звание сотрудника РАН.
Именно оно наряду с возможностью заниматься любимым делом в стильном здании легендарного советского издания позволило «Науке» не беспокоиться за текучку кадров.
«Мы недавно отметили 60-летие трудовой деятельности одной нашей сотрудницы, — похвастался Вавилов, но затем с печалью добавил: — Теперь же большая часть сотрудников издательства, а именно 500 человек, которые занимались именно научными журналами, окажутся сейчас не у дел. Этим людям либо нужно переходить в компании, которые выиграли аукцион, либо куда-то еще. Содержать редакцию у нас средств нет».
Профессиональный научный редактор — и об этом говорит не только Вавилов — человек уникальный. Он должен знать какую-нибудь там газодинамику, например, с одной стороны, а с другой — владеть мастерством публицистического изложения, должен вычленять главную мысль авторов, потому как хороший ученый далеко не всегда хороший «оратор» в письменной речи.
«Таких специалистов никто не готовит, и при тех зарплатах, какие в этой сфере есть, никто сюда не рвется. Учиться нужно долго, квалификация должна быть высокая, а реальное вознаграждение за свой труд люди получают мизерное», — отмечает замдиректора издательства.
Однако у партнеров «Науки», включая РАН, фактическими сотрудниками которого остаются эти редакторы, бытует мнение, что труд этот незначителен и никакого отношения к научному не имеет. А стало быть, не может отмечаться и в юридической плоскости — в виде авторских прав.
Но говорят об этом за глаза, потому как в повседневной работе сотрудники редакций научных журналов долгие годы трудятся рука об руку с учеными в качестве помощников, многих связывает дружба, и авторы разделяют их тревогу по поводу будущего издательства, которое умрет из-за упрямого нежелания стать коммерческим. Даже собирают подписи, но толку от этого пока нет.
Дочь перестройки
Летом 1992 года президиум РАН принял решение, в котором констатировалось, что у академии наук не хватает средств развивать научные издания журналов и тем более продавать их за рубежом. Для этих целей создали российско-американскую Международную академическую издательскую компанию «Наука/Интерпериодика» (МАИК), которой передали права на распространение всех российских научных журналов за пределами родины.
Примечательно, что примерно за полгода до этого скончался английский бизнесмен Роберт Максвелл, который был наделен аналогичным эксклюзивным правом во времена СССР. История успеха этого человека начиналась с идеи продавать немецкие издания пленным гитлеровцам, находившимся в Великобритании. За научные же издания он взялся после того, как помог издательству Springer (также имевшему немецкие корни) продать старые выпуски журналов в том же Туманном Альбионе. После этого Максвелл на некоторое время организовал с этим теперь уже одним из крупнейших мировых научных издательств совместное предприятие.
Многие годы спустя, в 1992-м, газета «Коммерсантъ» назвала новым Максвеллом американскую компанию Pleiades Publishing Александра Шусторовича, сына советского ученого, перебравшегося с семьей в Штаты еще в годы холодной войны. Фирма наряду с РАН и издательством «Наука» выступила соучредителем МАИК. По мнению ряда экспертов, именно Шусторович осуществляет сегодня фактическое руководство этим вроде бы совместным предприятием.
Главным достижением Pleiades, из-за которого компанию так ценят в РАН, стал договор со Springer на дистрибуцию пакета из девяти десятков научных журналов, большинство из которых зарубежным издателям якобы не особенно нужны.
По мнению советника директора «Науки» Бориса Куприянова, МАИК была создана «для вывода из-под государственной юрисдикции научных статей российских ученых и печати журналов РАН за рубежом». Компания должна была в будущем полностью заменить «Науку», однако результатом перераспределения полномочий стал лишь вывод наиболее «дорогих кусков», связанных с реализацией российских журналов за рубежом.
Некоторое время «Науку» и МАИК возглавлял один человек — историк Владимир Васильев. В этот период российско-американская компания стала забирать себе не только работу по созданию англоязычных версий журналов, но и прибыль от изготовления изданий для российского рынка. Их верстка, а точнее сотрудники и оборудование, были, по словам источника «Ленты.ру», переданы из издательства «Наука» в МАИК. «Науке», чтобы продолжать выпуск журналов, приходилось платить за верстку МАИК, но денег не хватало, и вырос долг в 36 миллионов рублей.
«Руководитель организаций всегда мог договориться сам с собой. В 90-е типография «Науки» работала в три смены и вряд ли была убыточна», — отмечает Куприянов.
Споры и суды
Сегодня руководство «Науки» с одной стороны и МАИК с Pleiades Publishing — с другой находятся в состоянии открытой вражды. На события последних двух десятилетий они смотрят совсем по-разному.
«Это передача прав произошла без конкурса, ограничения по срокам, и речь шла именно обо всех научных российских журналах: существовавших и будущих», — говорит о допуске Pleiades Publishing к распространению отечественных изданий за границей Вавилов.
«Все журналы, права на издание которых получил Pleiades, достались ему в жесткой конкурентной борьбе с другими международными издательствами, в первую очередь за счет лучших условий», — отвечает на этот выпад гендиректор МАИК Виктор Валяев.
«Когда возник вопрос об участии «Науки» в аукционах на второе полугодие 2018 года — а МАИК решила забрать их под себя, — они просто пришли и сказали: «Коллеги, либо вы не участвуете в конкурсе, либо мы несем эти бумаги на банкротство!»», — продолжает замдиректора «Науки».
«В настоящее время МАИК выиграла в суде два иска по взысканию задолженности с издательства «Наука» на общую сумму около 30 миллионов рублей. Замечу, что данная сумма составляет менее 7 процентов от общей задолженности ФГУП и уж точно не является причиной его возможного банкротства. Более того, несколько недель назад мы приостановили действие полученных исполнительных листов в отношении ФГУП, — парировал его оппонент. — Насколько нам известно, основная задолжность — перед федеральным бюджетом. А решение о возможном банкротстве должно принимать ФАНО».
«Наука», в свою очередь, пыталась добиться через суд выселения МАИК с занимаемых им площадей. Споры между родственными предприятиями докатились и до заграницы.
«Предыдущее руководство [«Науки»] увидело, что основные деньги в журналах — это не деньги, которые дает академия наук на их издание, потому что она не покрывает даже 50 процентов затрат, и не российская подписка, а деньги, получаемые при распространении английских версий по контракту со Springer. Причем этот контракт непрозрачен для издателей, — говорит Олег Вавилов. — Достоверных отчетов никто никогда не видел. И вот предыдущий руководитель издательства «Наука» Сергей Палаткин обратился с открытым письмом в Springer летом прошлого года. Мол, коллеги, а на каком основании вы занимаетесь распространением этих изданий, если правообладателями являемся мы — издательство «Наука»? У нас нет никакого правоустанавливающего договора с МАИК и Pleiades. Мы можем обратиться в международный суд и поставить ваш бизнес под угрозу».
Springer обратилась к Шустеровичу с предложением каким-то образом уладить этот вопрос. «И вот мы присутствуем при этом «улаживании». Он решил взять под контроль всю цепочку — «от скважины до бензоколонки»».
В МАИК же напомнили, что к моменту развала СССР ситуация с изданием советской научной периодики за рубежом была крайне тяжелая. Журналы могли выходить, к примеру, с задержкой от года до четырех лет.
«Было ощущение, что все журналы закроют. Никто, кроме Pleiades, не хотел их издавать, особенно в пакете, то есть вместе со «слабыми» журналами, как этого хотела академия, — говорит Валяев. — Это было время, когда рынок российских научных журналов переживал настоящую катастрофу. Именно тогда компания Pleiades пришла на этот рынок, и именно в это время мы сделали то, что людям казалось невозможным, — начали делать синхронный перевод русскоязычных научных журналов, которые ранее не переводились на английский язык, а также оплачивать работу авторов и составителей журналов».
Последний аукцион
Прошлым летом президиум РАН принял соломоново решение. «Они разбили все журналы на пять секций. Четыре из них — естественнонаучные. Туда, по странному совпадению, вошли все издания, которые переводятся на английский язык и имеют ценность за рубежом, — говорит Олег Вавилов. — А пятая секция — это такое «гетто», куда вошли «Вопросы философии», «Русская литература», «История Средних веков», «Славяноведение», сельскохозяйственные журналы. Они самые затратные, кстати».
Состоялся аукцион. По его результатам четыре пакета изданий взяла компания «Академкнига», стопроцентным владельцем которой является компания Pleiades. А оставшийся куст из 49 журналов взяло ООО «Интеграция Наука и образование» — компания, аффилированная с Государственным академическим университетом гуманитарных наук (ГАУГН).
«Наука» на второе полугодие 2018 года осталась вовсе без академических журналов. Это означает и возможную гибель книжных редакций. «Большая часть книг издательства «Наука» не является коммерчески окупаемой, — пояснил Вавилов. — Например, у нас есть «Восточная литература», есть книги, перевод которых готовится в течение десяти лет, — к примеру, «Упанишады». Сколько она должна стоить в магазине, чтобы мы окупили ее производство?»
Книжные редакции были завязаны на журнальной деятельности, так как компенсировали свои расходы за их счет. Теперь, вероятно, их работа тоже встанет.
«Книги вообще не интересуют РАН, — пояснил «Ленте.ру» Борис Куприянов. — Президент РАН не понимает разницы между работой издательства и типографии и публично об этом сообщает. Для обывателя не грех путать, но господину Сергееву...»
«Вишневый сад» Российской Федерации
Издательство «Наука» — это не только полтысячи небогатых, но гордых редакторов, но и солидная недвижимость.
«Самым дорогим куском этого имущественного пирога является типография в Шубинском переулке: Типография №2 РАН, — говорит Олег Вавилов, — Там общая площадь помещений составляет 18 тысяч квадратных метров. Комплекс зданий возле Смоленской площади. С прилегающей территорией. Кадастровая оценка — два с лишним миллиарда рублей, а рыночная цена…»
Еще есть огромный комплекс, который «Науке» достался в наследство от производственно-издательского комплекса ВИНИТИ. Предприятие находится в самом центре города Люберцы. Это четыре гектара земли в пяти километрах от МКАД.
Есть еще такие жемчужины, как здание в Мароновском переулке, рядом с парком «Музеон»: четырехэтажный особняк и 30 соток земли. Кроме Москвы и области, у «Науки» есть недвижимость в Санкт-Петербурге, Новосибирске, Махачкале — там, где находятся филиалы предприятия.
Кадастровая оценка всего имущественного комплекса ФГУП — порядка шести миллиардов рублей.
Примечательно, что соседи организации уже намекают, что на эту недвижимость «Наука», по сути, особого права не имеет. «Однако руководство ФГУП Издательство «Наука» почему-то убеждает себя, что здания и весь имущественный комплекс принадлежит не Российской Федерации, а им лично, и что они могут сдавать федеральное государственное имущество в аренду федеральному государственному учреждению по рыночным ценам, а де-факто в два раза выше рынка!» — возмущается ректор ГАУГН Денис Фомин-Нилов в ответ на реплику Куприянова о том, что ГАУГН не платит ни копейки за аренду помещений издательства.
«Вполне вероятно, что ценность квадратных метров перевесит ценность сотен тысяч изданных книг, коллектива редакторов и будущего государственного российского научного книгоиздания, — заключил Куприянов. — И мои опасения имеют подтверждение. Красноярский научный центр Сибирского отделения Российской академии наук уже сдал помещение красноярского магазина. Теперь в Красноярске не будет «Академкниги»… А в Москве жилищно-коммунальное управление Российской академии наук потребовало очистить помещение магазина «Академкнига» на улице Вавилова до 15 июня. Директор ЖКУ РАН утверждает, что магазин «Академкнига» незаконно занимает помещение! Незаконно занимает 60 лет (с 7 мая 1958 года) помещение, специально отведенное для книжного магазина Академии наук!»
Славянский шкаф интересует?
В том виде, в каком он существует сейчас, бизнес «Науки» не устраивает никого, включая руководство издательства, но решать проблему в конструктивном ключе уполномоченные лица не торопятся.
«Руководство, пришедшее в «Науку» осенью прошлого года, предложило руководству ФАНО, согласовав идею в РАН, какие-то из неэффективно используемых зданий выставить на торги, чтобы погасить долги перед налоговой и получить возможность для современного развития: закупить оргтехнику, поставить современное типографское оборудование, получить возможность привлекать более высокооплачиваемых специалистов, переоснастить верстку, — рассказывает Вавилов. — Все это можно было бы провести под контролем правительства, но, к сожалению, решение о реструктуризации издательства пока не принято».
Сейчас же любая компания, которая имеет на руках исполнительный лист, может обратиться в суд с иском о признании предприятия банкротом. Это может произойти в любой момент.
«Аукцион выиграла контора «Академкнига». (Этот бренд, к слову, принадлежит издательству «Наука».) В ней сейчас работают шесть сотрудников. Как они будут выпускать 93 научных журнала? Начали активно психологически давить на наших редакторов, чтобы они сдавали все материалы им, — сетует замдиректора «Науки». — Но наших сотрудников там не берут в штат — им предлагают сотрудничество по гражданско-правовому договору».
Оппоненты Вавилова видят дальнейшую судьбу академиздата в более позитивном свете. «Рассматривая участие РАН в аукционах на оказание услуг по изданию журналов, мы видели свою роль в качестве генерального подрядчика: на редакционные услуги мы предлагаем заключить в рамках условий аукциона договор с издательством «Наука», в штате которого находятся сотрудники редакций, — пояснил представитель Pleiades Publishing. — Часть редакций останется в институтах, являющихся соучредителями журналов, и мы заключим с ними соответствующие договоры на оказание редакционных услуг. Часть сотрудников редакций при желании могут перейти в ИКЦ «Академкнига»».
Но, по мнению руководства «Науки», тот факт, что академические научные журналы находятся под контролем Шусторовича, несет риски для суверенитета научной деятельности в России.
«Предположим, ученые сделали исследование шельфа РФ. Они подготавливают статью для журнала, — говорит Вавилов. — Права на публикацию этих материалов, таблиц, фотографий по договору передаются издательству. Раньше договора заключались с издательством, хранились там. Теперь РАН поручает главным редакторам журналов заниматься этим по доверенности от академии, но все договора будут находиться в частных руках. Сейчас стоит конкретный бизнесмен, но могут быть и другие интересанты в Америке, которые получили доступ ко всем вышеуказанным материалам, включая личную информацию об ученых. Там же в договоре указывается все — от паспортных данных до мобильного телефона с домашним адресом. Сейчас это хранится здесь, на Калужской, а будет потом где-то в США?»
К тому же ученые, согласно нынешнему порядку, должны отчитываться за получаемые гранты именно научными публикациями. Борис Куприянов добавляет: «Удивительно, как сочетаются в голове чиновников два противонаправленных дискурса. Одна рука пишет: «Мы суверенная страна! Америка нам не указ! Антисанкции!» а другая одобряет контроль частной американской офшорной компании над российской наукой».
Руководство РАН, впрочем, на разных площадках уже не раз подтвердило, что соблюдение авторских прав и вообще контроль над академическими изданиями, публикуемыми за границей, находится полностью под управлением академии и волноваться не следует.
В самом же Pleiades говорят, что только у них сегодня есть опыт и возможность сделать издание русских журналов рентабельным, как это было прежде сделано с их англоязычными версиями.
«Но это будет возможно только после значительных вложений и длительного периода времени. Никто, кроме Pleiades, даже не думает за это браться и не готов рисковать вложениями. Особенно на фоне сильнейшего оттока лучших статей из России (почти 60 процентов) и резкого падения качества и количества статей в целом… Сегодня государство явно не готово дотировать этот процесс, особенно в таком убогом и устаревшем виде», — говорят в американской компании.
«Он умел делать так, чтобы было видно его недовольство»
Борис Ельцин
Фото: Reuters
Со дня смерти первого президента России Бориса Ельцина прошло десять лет. 23 апреля 2007 года, за несколько часов до выписки из больницы, у него остановилось сердце. На похороны приехали главы многих государства, в том числе Германии, Казахстана, Белоруссии, Узбекистана. Российский президент Владимир Путин в траурной речи назвал своего предшественника мужественным и сердечным человеком. Какие еще качества отличали Ельцина и что он подумал бы о сегодняшних событиях, «Лента.ру» спросила у тех, кто знал его лично.
Сергей Станкевич, российский политик, в 1991-1993 годах — советник Бориса Ельцина:
Ельцин был великим интуитивистом и часто полагался на свое чутье, действительно феноменальное. На совещаниях в узком кругу мог сказать: «Знания у вас есть, а чутья нет. Делать надо иначе». Чаще всего интуиция его не подводила. Но в тех случаях, когда чутье не срабатывало, особенно в оценке людей, он очень переживал и мог решиться на крайности.
Так было, например, в случае с Русланом Хасбулатовым. В октябре 1991 года Хасбулатову несколько раз не хватало голосов для избрания на пост председателя Верховного Совета РСФСР. Еще больше голосов не хватало другому претенденту — Сергею Шахраю, на которого Ельцин, будучи президентом, делал главную ставку. Тогда Ельцин в ходе своей фирменной беседы с глазу на глаз с Хасбулатовым заключил с ним некий «союз верности», после чего окончательно продавил избрание председателем «видного экономиста».
Увы, достаточно скоро Хасбулатов возглавил антиельцинскую оппозицию, борьба которой с Кремлем привела к трехдневной гражданской войне в Москве в октябре 1993 года. Ельцин неоднократно называл доверие, оказанное изначально Хасбулатову, своей «самой большой ошибкой в человеке». Самой большой политической ошибкой Ельцин считал злосчастное военное наступление осенью 1994 года на чеченскую столицу Грозный, с которого началось втягивание России в первую чеченскую войну. (…)
Утвердилось мнение, что Ельцин был чуть ли не равнодушен или благодушен к критике в свой адрес. Вовсе нет. Он настаивал, чтобы в ежедневные обзоры СМИ отдельным разделом включались критические материалы. Реагировал болезненно, переживал, нередко устраивал подробные выяснения. Но вот чего не было — так это преследования критиков и притеснения оппозиционных изданий.
Был ли Ельцин популистом? В начале своего пути — несомненно. Но за этим не стояло никакой циничной манипуляции, в своей тяге быть среди людей, слышать их, нравиться им Ельцин был вполне искренним. Это нельзя назвать современным словечком «пиар».
Людмила Нарусова, старший преподаватель, доцент кафедры истории, докторант Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств, супруга первого мэра Петербурга Анатолия Собчака:
Впервые я увидела его в 1989 году, было собрание межрегиональной группы на первом съезде народных депутатов. В эту группу входили академик Сахаров, Галина Старовойтова, Сергей Станкевич, Гавриил Попов, мой муж Анатолий Собчак и Борис Николаевич Ельцин. Это была группа демократически настроенных депутатов среди, как говорил Юрий Афанасьев, агрессивно-послушного большинства съезда. Эта горстка людей поставила своей главной задачей отмену шестой статьи брежневской конституции, которая утверждала монополию одной партии — КПСС.
Я не присутствовала на самом собрании, ждала снаружи, муж выходил вместе с Ельциным. Они о чем-то оживленно спорили, потом еще некоторое время постояли, прежде чем сесть в разные машины. Ельцин — в свою, Собчак — в свою. Когда муж уже сел в машину, я спросила, что произошло, и он стал с пылом рассказывать, как они хотят отменить шестую статью. Я решила, что они хоть и умные люди, но какие-то романтики, потому что это невозможно.
Ельцин был великаном, огромным могучим человеком, олицетворение русского духа. При взляде на него вспоминалась фраза «Эх, дубинушка, ухнем». В его действиях, в его пластике, в его походке, в его жестикуляции эта «дубинушка» очень чувствовалась.
Евгений Ясин, научный руководитель Высшей школы экономики, в 1989 году — заведующий отделом Государственной комиссии по экономической реформе при Совете Министров СССР:
У меня были очень яркие впечатления относительно Бориса Николаевича с самого начала. Наше знакомство состоялось в 1990 году, когда встал вопрос о комплектации различных органов РФ, после того как состоялись выборы. Борис Николаевич был избран в состав Верховного Совета РСФСР, а затем стал председателем президиума. Мне позвонил мой товарищ по поводу программы «400 дней», которую написали в свое время Явлинский, Задорнов и Михайлов. Он меня спросил, не я ли писал, я ответил, что не я.
Тогда Борис Николаевич был заинтересован в формировании своего окружения из тех людей, которые считались неплохими специалистами, и меня пригасили на встречу с ним. Там также присутствовал Явлинский, были еще несколько представителей Верховного Совета. Зашел разговор о том, чтобы сделать программу, которая не будет иметь негативных последствий. И тогда мне пришлось ему сказать: учтите, лучше не говорить, будто мы сразу знаем, как все хорошо сделать; это проблемы, которым сопутствуют довольно серьезные испытания, и об этом надо предупредить людей.
Он как-то поднял брови, он умел делать так, чтобы было видно на лице его недовольство. Но я попытался объяснить, что, видимо, сам Борис Николаевич понимает, о чем речь, но он в данном случае руководствуется недостаточно ясными соображениями. Он счел необходимым показать своими глазами, что да, действительно, вы правы. И на этом наша первая встреча закончилась. Я остался под большим впечатлением, я желал ему успеха. (…)
Запомнилась еще одна встреча. Во время выборов президента в 1996 году, перед последним туром, я был вместе с ним в Омске, где он выступал перед избирателями. Тогда он мне сделал замечание, спросил, почему я не записываю те жалобы, которые высказывались по дороге. Я имел наглость сказать ему, что и так запомню. (…)
Он был замечательный, выдающийся деятель, у которого была исключительная интуиция. Он принял целую серию важных и правильных решений, в том числе относительно Гайдара. У меня, конечно, были свои соображения относительно определенных его недостатков, но я был и остаюсь исключительно высокого мнения о Ельцине и той колоссальной роли, которую ему удалось сыграть в российской истории.