Ремонт стиральных машин на дому.
Ремонт посудомоечных машин Люберцы, Москва, Котельники, Жулебино, Дзержинский, Лыткарино, Реутов, Жуковский, Железнодорожный. Раменское. 8-917-545-14-12. 8-925-233-08-29.
Во вторник, 18 апреля, президент России Владимир Путин провел в Великом Новгороде заседание президиума Госсовета по вопросу развития национальной системы защиты прав потребителей. Его участники назвали микрофинансовые организации ростовщикам и мироедами и указали на то, что в «нулевые» были легализованы схемы, которые в 90-е считались просто бандитизмом. Россияне действительно финансово безграмотны и обманывают сами себя, попадая в долговую кабалу, отмечал глава государства. Тем временем древний город Новгород напомнил и о вечных проблемах — плохих дорогах.
Летом 2016 года экскурсоводы в Новгородском детинце вздыхали: «Когда же до нашего города доедет президент? По такому случаю местные власти что-нибудь да отреставрируют». С тех пор Владимир Путин был в древнем городе трижды: провел совещание на предприятии «Акрон» — одном из крупнейших мировых производителей минеральных удобрений, осмотрел православный храм конца XIII века, пообщался с местными рыбаками и отстоял рождественскую службу в Свято-Юрьевом монастыре.
А после — сменил губернатора области Сергея Митина, проработавшего на этом посту почти 10 лет. И назначил на его место Андрея Никитина, руководителя Агентства стратегических инициатив — одного из любимых своих проектов.
Получив Новгородскую область в управление, Никитин назвал первоочередной задачей искоренение хамства в сфере медобслуживания. О дорогах — этой вечной российской беде — он упомянул только во вторую очередь.
А вот местные предприниматели, основательно подготовившиеся к встрече с главой государства, тут же обратили внимание на очень плохую транспортную инфраструктуру. Они развернули перед президентом карту области и наглядно продемонстрировали: «Вот две дороги — на Питер и на Новгород, других способов вывозить продукцию нет». Да и те с таким покрытием, что дорогами называются условно.
«Есть, конечно, и похуже», — допустил Путин. Но согласился: свыше 70 процентов региональных дорог действительно не соответствует нормативу. Никитин кивал на предшественников: средства расходовались неэффективно и тратились на латание дыр, а система качества была потеряна. Отныне власти региона планируют централизовать закупки всех расходных материалов и убрать посредников, пообещал врио губернатора.
Однако для того, чтобы оценить новгородские дороги, до них надо еще добраться. Один из старейших городов России, Великий Новгород малодоступен для туристов. Из Москвы туда ходит только ночной поезд. Можно сесть на «Сапсан», выйти на станции «Чудово» и еще час-полтора ехать на такси или на автобусе (маршрутки по этому направлению отменили). Однако и не всякий «Сапсан» «долетает» до этой станции.
Но тема железнодорожных путей на встрече с президентом прозвучала только в аспекте предпринимательства. Бизнесмены указывали, что с отгрузкой и приемкой товара на станции «Боровичи» есть трудности. А вот с точки зрения туризма эту проблему так и не рассмотрели. Стимулировать поклонников древних церквей и крепостей власти намерены не инфраструктурной доступностью, а системой возврата налогов tax free. «Это снижает траты. Для таких коренных русских земель, территорий, как Новгородская область, точно совершенно, нужно помочь в реализации этих целей», — считает Путин.
Один из предпринимателей во время беседы посетовал на неразвитость туристической инфраструктуры в целом, из-за чего приезжие не задерживаются в регионе больше, чем на пару дней. Путин отшутился: «Скажу криминальную вещь: может быть, это и хорошо». Но согласился, что туристический потенциал области не раскрыт.
Среди прочего новгородские предприниматели просили уделить внимание народным промыслам. С особой страстью отстаивали качество местного меда. И само собой, медовухи. Вариаций этого напитка в Новгороде много. Вот только надо бы включить его в перечень сельхозпродукции, облагаемой пониженными акцизами, указывали производители. А местный квас и вовсе следует закупать для армии, нажимали новгородцы. Путин, не сдержав натиска, обещал обратить на это внимание министра обороны Сергея Шойгу. «Хотя у него, кроме кваса, есть чем заниматься, но в принципе это вопрос не праздный», — согласился в итоге президент.
И поинтересовался: «А медку вы не подогнали нам сегодня?» Но бизнесмены развели руками: на встречу пришли без сладкого.
Вторым пунктом в программе Путина значился Госсовет о национальной системе защиты прав потребителей, который решили провести не где-нибудь, а в новгородской филармонии. Тема крайне важная, начал президент, люди ежедневно пользуются разнообразными услугами, рассчитывают на их высокое качество. И при этом имеют весьма приблизительное представление о своих правах. За последние 25 лет произошел многократный (в 500 раз!) рост потребления товаров и услуг, что так и не отразилось на финансовой грамотности населения.
Пользуются этим разные мошенники, но на Госсовете решили сосредоточиться на микрофинансовых организациях (МФО). Проблема назрела давно. Бывает, что по займу в 30 тысяч рублей набегает 800 процентов годовых, обратил внимание глава государства. «Действительно, известная бабушка из Достоевского — она очень скромный человек по сравнению с нашими сегодняшними ростовщиками», — заметил Путин. Из зала ему подсказали, что более подходящим словом для этого явления было бы даже не ростовщичество, а мироедство. Именно так, выступая в Госдуме в конце января, назвал деятельность микрофинансовых организаций патриарх Кирилл.
Путин отметил, что среди кредиторов есть и такие, кто сознательно вводит людей в заблуждение, не объясняя им условия займа и не раскрывая последствий. «В результате большинство заемщиков практически неминуемо попадают в долговую спираль», — подчеркнул он. Глава государства использовал и другой эпитет, поярче — долговая кабала.
Президент также отметил, что стремительно растущая торговля в интернете обрушивает на потребителей «лавину рекламы», далеко не всегда достоверной. И люди откликаются на заманчивые предложения из-за финансовой безграмотности. «Обманывают сами себя», — сказал президент.
Глава Центробанка Эльвира Набиуллина в качестве одного из решений проблемы предлагала усилить ответственность за незаконную деятельность нелегальных микрофинансовых организаций, увеличив для них размер штрафов «как минимум в четыре-пять раз». Она считает целесообразным лишить нелегальных кредиторов права требовать через суд исполнения заемщиком обязательств по договору. «Сейчас доходит до абсурда, когда нелегальный кредитор через суд взыскивает долг», — пояснила Набиуллина.
Кроме того, глава Центробанка предложила ограничить величину максимального долга доходом заемщика. Признав при этом, что «нам, конечно, не очень легко» администрировать доходы граждан.
В целом к услугам таких сомнительных организаций прибегают самые малообеспеченные слои населения — «те, кому не хватает до зарплаты», указала глава ЦБ. «Человек берет деньги на несколько дней, а получается, что не может вернуть, становится заложником постоянно растущего долга. И конечно, 600 процентов в год никто не в состоянии платить», — заметила она.
Вывод участники Госсовета озвучили один: пришла пора разработать стратегию государственной политики в сфере прав потребителей. На самосознание граждан, очевидно, власти рассчитывают мало.
В этом году отмечается столетие Октябрьской революции, коренным образом изменившей судьбу России и миллионов ее граждан. Немалую роль в тех событиях сыграло студенчество. Принято считать, что эта социальная группа во все времена была самой прогрессивной и политически активной частью общества. Неслучайно в целях профилактики оппозиционных настроений в российских вузах протестировали программу выявления «нежелательных элементов». Однако как свидетельствуют многолетние исследования социологов, современные российские студенты инфантильны, лояльны к власти и всем довольны. А про свою страну практически ничего не знают. О том, что представляет собой сегодня самая прогрессивная часть общества, «Ленте.ру» рассказала заведующая лабораторией политических исследований Высшей школы экономики Валерия Касамара.
«Лента.ру»: Кого вы изучали?
Валерия Касамара: Мы уже четвертый год опрашиваем студентов бакалавриата лучших столичных вузов: МГУ, МГИМО, ВШЭ.
И как они?
До недавнего времени у меня перед глазами был образ «тяни-толкая». Это молодой человек, который стоит на месте, но отчаянно хочет вперед. Его идеал — Советский Союз. Дети, родившиеся после распада СССР, то есть никогда не жившие там, говорили, как все замечательно было в советские годы. Представление о минувшем у современной молодежи восторженно-мифологическое. Все милиционеры были веселыми и добрыми, как дядя Степа; все люди жили очень дружно и весело. Мы даже говорили, что в молодежной среде наблюдается странный феномен — ностальгия по непрожитому времени.
Вы сказали — «до не давнего времени». Сейчас что-то изменилось?
В этом году мы впервые зафиксировали, что ностальгии нет. И молодые люди стали чуть другими. Это все те же «тяни-толкаи». Но только вперед они либо совсем не смотрят, либо с большим трудом. Живут здесь и сейчас. И с очень коротким горизонтом планирования.
Насколько коротким?
Для многих — сессия. Когда я говорю «здесь и сейчас» — это в прямом смысле. Но я могу их оправдать тем, что короткий горизонт у всего российского общества. У среднестатистического россиянина нет установки: «Я окончил институт и представляю, как буду жить до пенсии». Социально-экономическая нестабильность заставляет думать о выживании сегодня. Тут уж не до мечтаний и не до далеко идущих планов. Китайцы со своим представлением о будущем, в котором практически расписана вся жизнь нескольких поколений вперед, долго бы нам удивлялись.
А чего они желают добиться, чего хотят от жизни?
Когда студентов спрашиваешь: «О чем мечтаешь?», самый популярный ответ — самореализоваться. В их понимании это значит «найти хорошую работу», «сделать так, чтобы было интересно, хорошо». Хотят, чтобы эта работа позволяла вести достойный образ жизни, чтобы можно было путешествовать.
Их беспокоит то, что в стране не все хорошо с экономикой и растет количество бедных?
Мы берем студентов элитных вузов. Пусть не все, но многие — из обеспеченных семей. Хотя ребята и говорят, что некоторым вокруг стало тяжелее. Но сами чувствуют себя неплохо. Я не вижу, что они хотели бы что-то резко и радикально поменять в общественном устройстве. Есть вещи, которых они опасаются. Но это также носит бытовой характер. Например, они не представляют жизни без интернета. Они бы хотели, чтобы государство туда не вмешивалось, не цензурировало. Еще для них важны открытые границы. То есть возможность спокойно выезжать за рубеж. Пусть не у всех сейчас есть для этого финансовая возможность, они должны знать, что как только их материальное положение улучшится — никаких препятствий не возникнет.
Социальные лифты для них важны? Или их роль играют высокопоставленные родители?
Многие проговаривают, что надо решать вопрос с трудоустройством молодежи. Однако обязательное распределение после вузов, как в советское время, они считают попранием человеческих прав.
Они готовы отстаивать эти «попранные» права, протестовать?
Об этом даже речи нет. Как следует из наших опросов, российские студенты, наоборот, боятся каких-то волнений и протестов. По их мнению, оппозиционеры призывают к нестабильности. Студенты так и говорят: «Не надо нам «майданов»».
Вот что телевизор-то с людьми делает…
Просто молодые люди в силу своей меркантильности понимают, что с репутацией оппозиционера карьеру не сделаешь. Тогда как лояльность может принести дивиденды. Но у них часто звучит, что если в стране произойдут какие-то перемены, которые отрицательно скажутся на их жизни, они просто уедут. Когда говорят о прогрессивных студентах, которые борются за свои права, сразу представляют демонстрацию у стен Сорбоны. Но тут не Франция.
Вы говорите о студентах престижных столичных вузов. Возможно, их менее сытые товарищи из региональных учебных заведений думают иначе?
Мы в свое время начали со студентов именно элитных вузов, потому что верили, что они чем-то отличаются от общей массы. У этих ребят больше возможностей чего-то добиться в жизни, у них лучше стартовые условия, у них высокий балл ЕГЭ, они мотивированы, они оказываются в мощном информационном пространстве. Сейчас готовим общероссийское исследование, где будем опрашивать не только студентов региональных вузов, но и рабочую молодежь. Однако глобальных различий я не жду. По результатам наших прошлых опросов могу сказать, что российское общество очень однородное. Богатые или бедные — все одно.
И бомж, и миллионер мыслят одинаково?
Социально незащищенные больше чувствуют проблематику сегодняшнего дня. Они живут не так комфортно, как элита, но ведь они всегда жили иначе, чем их обеспеченные соотечественники. Они и мечтают соответственно своему социальному статусу. В начале 2000-х годов мы сравнили школьников из престижных московских гимназий с детьми улиц, то есть с беспризорниками. В то время в Москве они были в изобилии.
Выяснилось, что и у тех, и у других одни и те же мечты. Правда, масштабы разные. Условно — все хотят машину. Школьник грезит о Maybach, а для беспризорника хорош и ВАЗ. Беда в том, что у нас молодежь инфантильна, она ничего не хочет, кроме удовлетворения своего потребительского интереса. Разница между студентами разных вузов незначительна. Возможно, кто-то живет хуже, но у них и запросы помельче.
Но они, в отличие от «элитных», не могут сказать: «Если что — уеду».
Поэтому у них более высокая компенсаторная реакция. Свой возможный неуспех они замещают тем, что говорят: «Россия — великая страна». Причинно-следственные связи, почему жизнь не так хороша, как хотелось бы, ни у элитных, ни у обычных не выстроены.
Они не понимают, что жизнь граждан не в последнюю очередь зависит от тех, кто управляет государством? То есть от них, в скором будущем.
Современная молодежь росла в «тучные годы». Они привыкли к определенному достатку. Особенно если брать состоятельные семьи. И для них такой образ жизни — норма. Они не боролись за свою свободу. Они не понимают, что такое несвобода. А гражданина надо воспитывать. По своей природе человек ленив, инфантилен. И если можно на кого-то что-то перекинуть, он с радостью это сделает. Сегодня мы в большинстве своем видим молодежь, которая с радостью перекладывает ответственность за происходящее на некую элиту. И сразу хочется спросить: «Молодые люди, а кто, если не вы? Вообще-то, вы и есть та самая элита, которая окончит университет и станет управлять страной». Очень редко кто-то из них может сказать: «Я сейчас учусь, но потом я буду принимать решения, касающиеся моей страны».
Никто не желает стать президентом? Хотя бы гипотетически?
У нас был вопрос: «Что бы ты сделал в первую очередь, если бы стал президентом Российской Федерации?» Самые частые ответы: «Никогда не думал об этом» или «Не хочу я быть президентом, не надо мне этого». Трагедия не в отсутствии протестных настроений. Важно — планктон ты или активный гражданин. А уже потом — за белых или за красных. У многих молодых вообще нет никакой собственной позиции. У нас в исследовании уже несколько лет есть вопрос — за что вы гордитесь своей страной и за что стыдитесь. Гордятся традиционно Великой Отечественной войной — где-то около 80 процентов. А стыд по поводу репрессий испытывают 20-30 процентов. Причем, часто ребята просто не понимают, что такое репрессии, почему они были. Да и про Великую Отечественную, если честно, ничего не знают. Просто слышали, что мы этим гордимся.
Для них это просто слова?
Слово как витрина. Они не знают контекста: как это было, сколько погибло, почему. Бывают ситуации, когда тебя спрашивают о чем-то. И приличный человек должен дать условно правильный ответ. Они и отвечают, что им стыдно, за то-то, поскольку понимают: от них ждут такого ответа.
Что, никаких рассуждений, аргументов?
Для меня катастрофа заключается в огромных пробелах образования. В этот раз мы специально спрашивали — сдавали они ЕГЭ по истории или нет. Это как водораздел. У тех, кто сдавал, — в голове ясная картина, есть какая-то ось, твердая система координат. А другие просто ничего не знают. Им можно все, что хочешь рассказать, и они примут это за чистую монету.
Им точно телевизор смотреть нельзя…
Мы задавали студентам вопрос: «Скажите, с чем у вас ассоциируется…» — а дальше называли четыре года. Первым шел 1917 и далеко не все вспомнили о революции.
А раньше у школьников был рефлекс: 1917 год — Ленин, «Аврора», Великий Октябрь.
Это раньше. Сейчас и про Ленина не все знают. Современные студенты на наш вопрос по поводу 1917 года начинали усиленно вспоминать историю. Одни называли расстрел царской семьи, другие — Первую мировую войну. Затем у нас шел 1937 год. Немногие говорили про пик репрессий. У кого-то год ассоциировался с «предвоенным временем», у других — со «временем пятилеток». По поводу 1991 года также не все вспоминали, что тогда произошел распад СССР. Дальше у нас — 1993 год. И тут полная катастрофа. Обычно наши собеседники признавались: «Чем ближе к современности, тем хуже у меня знания». Для меня очевидно, что огромную роль в процессе воспитания граждан играет школа. Это во всем мире так. Поэтому нужно думать, как школе сделать так, чтобы появлялись неравнодушные к происходящему люди, которые хотели бы принимать политическое участие в делах страны.
А может, мы чего-то не понимаем, и школа специально воспитывает людей равнодушных, далеких от всего политического?
С одной стороны, таким проще сказать: «Гордись этим. Делай это». Но только это не работает. Они и гордиться-то толком не умеют. И я сомневаюсь, что общество заинтересовано в людях, которые не хотят и не могут брать на себя ответственность и в любой ситуации по традиции уповают на государство. Время не то.
Мирославе полтора года, и половину своей жизни девочка провела в больницах. Виной тому сразу два врожденных порока развития кишечника. Малышка перенесла несколько тяжелейших и очень сложных операций. Операции прошли успешно, но сейчас Мирославе жизненно необходимо внутривенное питание, стоимость которого слишком высока для простой самарской семьи, а государственных квот на него не предусмотрено. Со временем малышка будет есть самостоятельно, как любой другой ребенок, но до этого ей нужно не умереть с голоду. Примите участие в благотворительном проекте Русфонда и «Ленты.ру».
15 часов в сутки Мирослава проводит под капельницами. К счастью, уже дома — с мамой, папой и четырехмесячной сестренкой Лизой. У Мирославы слишком короткий кишечник, он не способен всасывать все, что необходимо растущему организму. Девочка понемногу ест смеси, но основное питание у нее внутривенное. Трубки, по которым в организм поступают необходимые для жизни вещества, достаточно длинные, не сковывают движений, с ними можно даже ходить по комнате.
— Мирослава очень любит музыку, — говорит мама девочки. — Музыка звучит в нашем доме весь день, и дочь пританцовывает в такт. Особенно обожает рэп. Когда слышит свою любимую Ники Минаж — задирает вверх ножки и начинает энергично ими махать. Маленькая Лиза смотрит на сестру и тут же все повторяет. У нас начинается «дискотека в памперсах». А вот грустную музыку и Джастина Бибера Мирослава не любит — сразу скисает и требует, чтобы включили что-нибудь повеселее.
Страшный диагноз Мирославе поставили еще до рождения, когда ее мама была на 12-й неделе беременности. На УЗИ врач долго изучала изображение плода на своем мониторе, а потом повернулась и сказала:
— Видите эту маленькую петельку на животе? Похоже, у вашей дочери гастрошизис — щель в передней брюшной стенке, из которой выпадают петли кишечника. С этим не живут.
Родители с таким вердиктом не согласились и на прерывание беременности не пошли.
Когда Мирослава появлялась на свет, под окнами роддома уже стояла машина реанимации, чтобы немедленно отвезти ее в больницу на операцию.
Операцию сделали в тот же день, но часть кишечника все-таки успела погибнуть. Кроме того, оказалось, что у Мирославы не только гастрошизис, но и врожденное укорочение тонкого кишечника. В результате после операции в Самаре у малышки осталось всего 25 сантиметров тонкого кишечника (при норме примерно полтора метра) и часть толстого. С этого момента девочка живет с диагнозом «синдром короткой кишки».
Врачи вывели Мирославе на переднюю брюшную стенку часть толстого кишечника — стому. Есть Мирослава не могла — сразу начиналась рвота, поэтому кормили ее с помощью капельниц. Чтобы малышка случайно не выдернула катетер, ее туго заматывали с ног до головы в пеленки. Без движения она пролежала в реанимации два с половиной месяца. Девочка таяла на глазах и желтела: начались проблемы с печенью. Самарские врачи с хирургической частью лечения справились хорошо, а вот подобрать внутривенное питание не смогли. Их прогноз был неутешителен: «Девочка проживет в лучшем случае еще два месяца».
Родители обратились за помощью в областной Минздрав, и в четыре месяца Мирославу на борту санитарной авиации доставили в Москву. У трапа самолета во Внуково их уже ждала машина МЧС, она домчала Мирославу до Российской детской клинической больницы (РДКБ), у врачей которой большой опыт в лечении синдрома короткой кишки. В Москве малышке быстро подобрали нужное питание и начали лечить печень. Постепенно печень пришла в норму, Мирослава стала набирать вес. Маме объяснили, как самой обходиться с системой внутривенного питания, и отправили домой набирать вес для следующей операции — девочке предстояло удлинить кишечник, чтобы организм научился функционировать как у здоровых людей. Но до этого момента еще нужно было дожить. Внутривенное питание стоит огромных денег, и государство его не оплатило. В конце прошлого года читатели Русфонда собрали для Мирославы необходимую сумму и спасли девочке жизнь.
Летом Мирославе провели в РДКБ долгожданную операцию: убрали стому и удлинили кишечник до 40 сантиметров. Время парентерального питания сократили с 20 ежедневных часов до 15. Врачи говорят, что перспективы у Мирославы хорошие, но без внутривенного питания пока никак не обойтись. И закупить его самостоятельно у семьи девочки по-прежнему нет никаких возможностей.
— Иногда были страшные моменты отчаяния — просто опускались руки, — говорит мама Мирославы. — Зато теперь я знаю, что означает фраза «дети — это счастье». Любые дети — счастье. Мирослава — это огромное счастье, огромное-преогромное!
Детский хирург РДКБ Юлия Аверьянова (Москва): «У Мирославы сложный вариант синдрома короткой кишки. В июле девочке была выполнена операция по удлинению тонкого кишечника. Сейчас Мирослава находится на реабилитации дома, но до полной адаптации ей пока еще жизненно необходимо внутривенное питание».
Цена парентерального питания и лекарств 1 165 548 руб. 37 090 рублей собрали телезрители ТРК «Терра». 6850 рублей собрали наши читатели. Не хватает 1 121 608 рублей.
Дорогие друзья! Если вы решите помочь Мирославе Шиловой, пусть вас не смущает цена спасения. Любое ваше пожертвование будет с благодарностью принято.
Для тех, кто впервые знакомится с деятельностью Русфонда
Русфонд (Российский фонд помощи) — создан осенью 1996 года как благотворительный журналистский проект. Письма о помощи мы размещаем на сайте Rusfond.ru, в газетах «Коммерсантъ», «Московский комсомолец», в интернет-газете «Лента.ру», в эфире Первого канала, в социальных сетях Facebook, «ВКонтакте» и «Одноклассники», а также в 174 печатных, телевизионных и интернет-СМИ в регионах России.
За 21 год частные лица и компании пожертвовали в Русфонд свыше 10,439 миллиардов рублей, на эти деньги возвращено здоровье более чем 18 тысячи детей. В 2017 году (на 19 октября) собрано 1 368 708 287 рублей, помощь получили 2125 детей, протипировано 7960 потенциальных доноров костного мозга для Национального регистра.
Фонд организует акции помощи в дни национальных катастроф. Русфонд помог 118 семьям моряков АПЛ «Курск», 153 семьям пострадавших от взрывов в Москве и Волгодонске, 52 семьям погибших заложников «Норд-Оста», 100 семьям пострадавших в Беслане.
Фонд — лауреат национальной премии «Серебряный лучник», награжден памятным знаком «Милосердие» №1 Министерства труда и социального развития РФ за заслуги в развитии российской благотворительности. Руководитель Русфонда — Лев Амбиндер, член Совета при президенте РФ по развитию институтов гражданского общества и правам человека, лауреат премии «Медиаменеджер России» 2014 года в номинации «За социальную ответственность медиабизнеса».
Чеченские мужчины о правах женщин, семейных порядках и убийствах чести
Фото: Сергей Узаков / ТАСС
По данным правозащитников, с 2013-го по 2017 год на Северном Кавказе были убиты как минимум 39 россиянок. Они стали жертвами так называемых убийств чести, мотивом для которых были слухи об их развратном поведении. Исполнителями такого убийства становятся, как правило, близкие родственники жертвы — отец, муж или братья. Общество и суд склонны их оправдывать. После огласки результатов исследования правозащитницы сообщили о слежке и угрозах. По просьбе «Ленты.ру» журналистка Лидия Михальченко отправилась в Чечню, чтобы поговорить с местными мужчинами о том, как они относятся к женщинам и что может стать основанием для расправы над их женами, сестрами и дочерьми.
Тимур, таксист. Грозный
«Чеченке с детства объясняют, что так нельзя»
Девушка не должна проявлять интерес к мужчине, она может только позволить себя завоевать. Если я ухаживаю, она должна быть чуть-чуть недоступной, чтобы я не думал, что она благосклонна к каждому так же, как ко мне. Ей надо быть поскромнее. Чуть-чуть скромности! Я больше ничего не прошу. А то знакомлюсь, начинаю переписываться… Я никогда в жизни поцелуйчики не отправлял девушке в чате.
Нет, ну с парнями в переписке мы друг другу отправляем, чисто по приколу. Даже когда в компании прощаемся, друг другу говорим: «Ладно, братан, давай, целую!» Но то чисто наш юмор. С девушкой я даже шутить так не стал бы, не то что всерьез писать. Я считаю, это неправильно, если девушка такое себе позволяет. И есть девушки, которые знают, что это неправильно, а есть те, которым это неважно, они даже сердечки мне шлют!
Самый частый упрек, который я слышу от девушек: «А почему ты мне ни разу сердечко не отправил?» Я консервативен. В нашем понятии девушка, которая отправляет откровенные смайлики, несерьезная. Если она планирует выходить замуж, строить будущее, то это по меньшей мере некрасиво. С чисто чеченской ментальности это говорит о том, что девушка легкомысленная.
Если так поступает русская, это для меня нормально. Дело в менталитете. Чеченке с детства объясняют, что так нельзя. И если русская этого не соблюдает — это не ее вина, а если не соблюдает чеченка — значит, она, мягко говоря, инфантильна.
Встретил одну девушку, стал общаться, и настолько мы растворились в этом общении, чувствовалось, что мы одно целое. И я ей говорю: «Ты хочешь быть со мной?» Она говорит: «Да, я хочу быть с тобой». Это по телефону. И я говорю: «Давай тогда я приеду». То ли я ей в душу запал, то ли она так прониклась доверием ко мне, что она начала такие разговоры, спросила: «Я могу считать себя твоей женой?» Я говорю: если я приеду, и мы уедем с тобой вместе, то можешь. Я думал, что она имеет в виду, серьезен ли я в своих намерениях.
А она говорит: «Тогда давай поиграем в мужа и жену». Я со своей наивностью не мог догнать, о чем она. Потом понял, что она пытается со мной развить тему виртуального интима.
Я был разочарован: ну почему она просто не подождала несколько недель? Я бы приехал, забрал ее, и у нее бы вся жизнь была, чтоб со мной об этом общаться. И я с ней сразу расстался. Я сказал: «Я тебе чужой парень, как ты посмела со мной разговаривать на эти темы? Как я могу быть спокоен и не думать о том, что ты потом с другими не будешь об этом говорить, когда я буду на работе? И часто ты играешь в эти игры?» Может, я был чересчур строг, но по-другому нельзя.
Когда я иду с девушкой по улице, я не позволю себе большего, чем взять ее за руку. Я не позволю себе ее обнять, даже если она этого сама захочет. Тем самым парень дает понять, что воспринимает ее серьезно — не как объект для развлечения, а как объект для дальнейшего развития своей жизни. Я не пытаюсь залезть к ней домой и затащить ее к себе домой. Я даю понять: мне главное — что она рядом, а все остальное — само собой.
Российскому обывателю этого не понять. Я не делаю различий между русской девушкой и чеченской. Суть в том, что русские воспитаны свободными, а мы воспитаны закрытыми.
Если девушка стала жить с мужчиной раньше замужества, это значит, что отец и мать до нее не донесли в полном объеме, как следует жить. А если она их не поняла, то мужа не поймет тем более.
«Кто-то считает жену своей собственностью, но она сама виновата»
Я против разводов. Говорят, что в Чечне хотят ввести штраф за развод. Чечня бьет первое место по разводам в стране. Раньше такого не было. Это позор был, чтобы женщина возвращалась домой [после развода]. А сейчас — легко: пожила, что-то не понравилось, ушла.
Хорошо, что хотя бы гулящим женам не оставляют детей. Знаю, что в прессе эту тему поднимают как признак дикости наших традиций. Но на самом деле у нас в Чечне с каждым годом у женщин все больше прав. Женщины водят машину, и этому уже почти не удивляются, гораздо больше женщин стали самостоятельно владеть бизнесом, и у них получается намного лучше, чем у мужей. Женщины пошли вперед, и общество это принимает. В ресторан зайдешь — там хозяйка женщина, и в государственных структурах на многих должностях девушки работают.
Вообще говоря, на Кавказе женщина — самая защищенная. Если я чужую женщину обижу, я такое получу! Конечно, случается, что кто-то считает жену своей собственностью, но она сама виновата — своей необразованностью.
Алихан, спортивный тренер. Грозный
«Это делается для устрашения остальных»
Я считаю, что выдавать чеченок за мужчин иных национальностей — значит продолжить тот самый геноцид, которому мы подвергаемся уже 300 лет. Если маленький народ перемешать с большим, он исчезнет, произойдет вырождение нации. Что из среднестатистической российской семьи может взять кавказский ребенок? Если женщина из Чечни, Дагестана или Ингушетии выйдет за российского Васю? Ладно еще, если родится мальчик. А если девочка? Где гарантия, что она сможет повторить ту чистоту нравов, с которой выросла ее мать? Ведь в России считается нормальным, что девушка сбивается со счету относительно числа половых партнеров до брака. Это недопустимо для наших регионов.
Относительных мусульман не бывает. Бывают обрезанные с детства, которые не понимают, зачем это, и есть другие, которые дошли до веры сердцем. Не орган тела пострадал от религии, а сердце улучшилось. Когда человек принял религию сердцем, ему уже запрещено выдавать дочерей замуж за немусульман.
В 90-е, пока у нас шла война, я жил и учился в школе в другом российском регионе. Мне фаршировали голову тем, что чеченцы — это боевики и террористы. Но мне удалось сохранить гордость тем, что я чеченец. Мы сохранили самобытность за счет традиций.
Расскажу историю для примера. Как-то к моему односельчанину пришел двоюродный брат и сказал: «Я слышал, что твоя родная сестра гуляет». Тот переспросил: «Ты слышал?» — «Да, я слышал».
И мой знакомый сказал: «Хорошо, пойдем». Зашли в дом к этой девушке и выпустили в нее две обоймы. Убили. Почему? Дело не в том, правда это или слухи, что она гуляла. Это делается для устрашения остальных. Гуляла — не гуляла, но если начались разговоры, то будь показательным примером для общества. Когда в роду есть хоть один случай подобной расправы, то в этом роду ни одна юбка никуда не бегает. Все возвращаются домой до темноты.
«Семья ей мозги вправит и сделает это эффективнее, чем я»
Чечня сплошь и рядом пропитана такими случаями, в каждой семье (в широком смысле — прим. «Ленты.ру») есть такой негативный пример. Если одна девушка из тысячи умрет, это будет малая цена за то, чтобы остальные жили по традиции. Такой же пример есть у родственников моей матери. Никого не убивали, но девушку изгнали из семьи. Она не была распутная, просто своим поведением привлекла избыточное внимание неравнодушных стариков.
Когда у жен сподвижников [пророка] спросили, почему их мужья столького добились во времена завоеваний пророка в распространении ислама в разных странах, они ответили: «Мы относились к своим мужьям так, как вы относитесь к своим королям». Это отношение заложено и в нашу традицию. Это не делается принудительно. Женщину не надо пинать, чтобы она мужа уважала, она уважает его априори. Если в ее поступках нет уважения, это позор для целого народа, который ее воспитал.
Мне не надо драться с женой, если она мне не подчиняется, — достаточно позвонить ее близким и рассказать о конфликте. Семья ей мозги вправит и сделает это эффективнее, чем я. Много ли таких примеров в российских регионах?
В Кабардино-Балкарии, как мне кажется, немного тяжелее с обычаями и традициями, чем в трех наших республиках: Чечня, Ингушетия, Дагестан. Они хорошо ассимилировались.
«Бывает, муж убил жену, а потом отмазывается»
Я не знаю, убьет ли чеченец свою жену [за измену], но если у его жены есть мужчины в роду, то они сами это сделают. По шариату нужно четыре свидетеля измены, если это мужчины, и вдвое больше, если женщины.
Почему так? Чтобы у вас не было феминистических вопросов. Женщины более подвержены эмоциям, поэтому одна должна подтверждать то, что говорит другая.
Если свидетели зафиксировали, что измена действительно была, то после этого по шариату положено виновных забить камнями или изгнать из семьи и общества.
Если бы такая ситуация коснулась меня, я не стал бы бить, убивать. Исполнить это — задача ее семьи. Моя задача — привести и доказать, что она виновна. Но у нас бывает, что муж убил жену, а потом ходит, отмазывается: «Она мне изменила, не переживайте, все как положено». Никакой религии в этом нет, это чушь собачья.
«Права человека — это механизм по вырождению нации»
Измены и убийства чести не обсуждаются, особенно с чужими. Чеченцы, ингуши, дагестанцы бурно переживают этот момент. Очень болезненно. Даже если все знают об измене супруги, сам человек об этом не расскажет. Это уничтожает мужчину как мужчину. Если жена изменила — значит, он слабак. Ведь сильного мужчину жена хотя бы побоится, будет верна из страха. Тот, кто себя уважает, может в такой ситуации просто не сдержаться, учитывая кавказский темперамент.
Вспомним воровские понятия. Самое страшное что? Когда человека опустили. Унизительно и позорно. То же самое касается измены в кавказских мусульманских общинах. Не только измены, но даже когда речь идет о сестре или о дочке, если выяснилось, что она с кем-то гуляет. Этого достаточно, чтобы отца или брата начали подкалывать, смеяться.
Если отсидевшего в тюрьме человека спросить о сексуальном насилии в тюрьме, например: «Что бы ты сделал, если бы тебя опустили?» Что он должен ответить? «Я убью того, кто это сделал»? Да, так и должно быть, но он даже этого не захочет сказать, потому что его будет отвращать сама мысль, что это может случиться. Примерно то же самое — задавать нашему этносу вопрос «что будет, если твоя жена тебе изменит»?
Но вообще наказание в виде убийства грозит не только женщине. Для мусульман в приоритете Коран, а потом Конституция. Это Конституция приходила к мусульманам и укоренялась, а не наоборот. По шариату, если выяснилось, что прелюбодействовали парень с девушкой, оба подлежат равному наказанию. Не может такого быть, что пацану скажут: «Ты больше так не делай», а девочку камнями закидают.
Права человека — не исламские, не шариатские, и они не прописаны в традиционных канонах этносов. Права человека пришли к нам извне, это еще один механизм по вырождению нации. Не было у нас Конституции — и народ просуществовал тысячу лет. Чеченский язык — не заимствованный, а зародившийся у нашего народа. Это подтверждают слова, которые образовались от природных звуков. Названия животных созвучны с тем, какие звуки издают эти животные. Есть, правда, заимствованные арабские слова, но это произошло с приходом религии. До ислама чеченцы были многобожниками. Соблюдение давних обычаев позволило нации просуществовать до сегодняшнего дня. В Чечне стоят многоэтажные башни с тех времен, когда в России еще народ в землянках жил и не имел представления о строительстве домов.
«Жене подарили цветы, и она вылетела из дома»
Я с первой женой прожил семь лет. Признаю, что изменял ей. Это самая мерзкая сторона моей жизни. Я этим не горжусь. Но был виноват мой молодой возраст и неосознанность поступков. Я считал, что это круто — если есть жена и еще любовницы. Мог на мероприятиях с разными женщинами появляться. Все перешептываются, а ты кайфуешь. Но в этом гордости нет.
Сначала я скрывал, но в итоге жена добилась от меня, я ей все рассказал и спросил: «Ну что, разводимся или дальше будешь с этим жить? Теперь ты знаешь, что я это делаю и исправляться не собираюсь». Она со мной еще несколько лет жила. Но потом, чтобы меня проучить, она приняла цветы и конфеты от своего коллеги, который ей симпатизировал. Уверен, что она не собиралась изменять, а думала только, чтобы я одумался, осекся. Это был ответ на мои измены. Но он стал первым и последним, потому что я с ней развелся. Ко мне ходили толпами родственники, просили помириться, вернуться, передавали ее извинения, обещали за ней следить, чтобы такого не повторилось. Но для меня не было пути назад. Сам факт, что она приняла чьи-то ухаживания, стал для меня решающим. Невзирая на двух детей, наши отношения закончились. Детей я оставил себе, их воспитывает моя мама.
В данном случае мое поведение — чисто чеченское. Другой нации человек в России, наверное, помирился бы, решил, что больше этого не будет, и продолжал жить. Сейчас я понимаю, что на 90 процентов был сам виноват, что разрушил семью. Часть вины, конечно, на бывшей жене. У нее не хватило терпения. Ей подарили цветы, и она вылетела из дома, хотя за мной самим был грешок. Это вполне в духе нашего народного характера.
После этого мое отношение к изменам поменялось. Тем, кто помоложе, я объясняю, что так делать не нужно, ничего крутого в этом нет.
«У мужчины есть право на четырех жен»
У женщины есть права в мусульманском мире — не меньше, чем у мужчины, просто они разные. Например, вы много женщин-шахтеров знаете? Это мужская профессия. Не то чтобы женщинам нельзя, но это тяжело для женского организма, учитывая все сложности репродукции. Медсестра — наоборот, женская работа. Медбратья тоже есть, но мне кажется, что медсестер больше, потому что профессия эта связана со стрессоустойчивостью. Женщины в этом плане выигрывают.
У женщин в нашем народе есть права, которых нет у мужчин. Это регулируется общиной, для этого не нужна ни полиция, ни люди в форме с дубинками.
Кстати, в Коране предсказано, что в последние времена появятся люди, у которых будут палки, похожие на коровий хвост, и они будут этими палками принуждать народ. На момент предсказания даже не было полиции, а сейчас предсказание сбывается. По исламу ни у женщины, ни у мужчины нет права на измену. У мужчины есть право на четырех жен, но это не обязательно.
Женщина вправе предотвратить вторую и последующие женитьбы своего мужа: до свадьбы надо жениха спросить, намерен ли он вступать в новые браки. Если он говорит, что больше ни на ком жениться не намерен, что она будет единственной, то у него больше не может быть других жен. Ислам не настолько простой и поверхностный, чтобы упускать такие вопросы.
Я сам вырос с современными взглядами и не во всем с шариатом согласен. Например, говорится о четырех свидетелях измены. Считаю, что одного хватит. Ведь что получается? Скажем, я с тремя друзьями прихожу домой и вижу, что жена изменяет. Но у меня не хватает четвертого свидетеля. Так что, я должен тем троим сказать: постойте здесь, а я схожу за четвертым? В это время любовник жены убежит, и я не смогу ничего доказать. Потом эти трое могут на меня всю жизнь показывать пальцем и смеяться. Утрирую, конечно, но закон о четырех свидетелях не считаю правильным. Хотя у мусульманина нет права сомневаться в правильности шариата, если он принимает ислам в целом. Если ты отрицаешь хоть что-то из постановлений религии — ты не можешь называться мусульманином, твоя молитва не будет принята.
Ответственность за зина (прелюбодеяние, тяжкий грех по исламу — прим. «Ленты.ру») распространяется на обоих. Сейчас в обществе лояльное отношение к мужчинам-прелюбодеям, но это недопустимо в религии, разумеется. Хромоногость носителя идеи не должна бросать тень на саму идею. Это ошибка людей, а не религии.
Ахмед, учитель. Урус-Мартан
«Убийства чести нужны, чтобы дети понимали»
У меня несколько дочерей. Как говорится, лучше перебдеть, чем недобдеть. После того как что-то случится, уже поздно принимать меры. Убийства чести нужны, чтобы дети понимали: вольное поведение для девушки закончится очень плохо. Еще пример. Брат посылает свою сестру в магазин и говорит: «Если через 15 минут ты не будешь дома, то потом неважно, когда ты придешь, у тебя будут проблемы». И эта сестра бежит бегом, потому что знает, что обычным шагом она не успеет. И есть внутренние традиции, которые особо не разглашают. Не то чтобы тайна, просто не придают значения.
Еще в детстве, в пять-шесть лет, родители приучают дочек, что брат, даже если он младше, имеет право ее физически воспитывать. Если девочка провинится, родители не сами ее лупят, а посылают брата. Так прививается с малых лет страх и уважение к брату. Повиновение, одним словом.
Иногда братья начинают этим пользоваться и становятся тварями, которые не следят за своими сестрами, а паразитируют на них. Мое отношение к этой традиции неоднозначно, но она хорошо передает наши устои будущим поколениям. Когда в семье один-два ребенка, у родителей хватает времени воспитывать их посредством личного общения, а в наших семьях бывает и по десять детей. Если с каждым сидеть общаться, все дела встанут. Так что наша традиционная система на сегодняшний день — самая лучшая наработка.
Если в Чечне или Ингушетии на улице видят разборку, парень на повышенных тонах разговаривает с девушкой или даже поднимает на нее руку, вряд ли кто решится вмешаться. Потому что понятно, что ссора семейного характера. Брат воспитывает сестру, или отец дочку.
Среди чеченских женщин, к моему сожалению и стыду, встречаются те, кто позволяет себе недопустимое с традиционной точки зрения поведения. Но скрывается это тщательно, потому что преследуется очень жестко. Тут все строже, чем в России.
По крайней мере, я еще не видел, чтобы русской девушке, которая села в машину к незнакомцу, брили голову, красили зеленкой и выпускали на улицу. В Чечне это довольно распространенное наказание. Гулящую девушку «прославляют» так среди людей, чтобы она чувствовала позор. Воспитательная мера.
Глава семьи у нас называется «отец дома». Это все то, за что он несет ответственность, чем он располагает. За тех же женщин он несет ответ. А жена — приложение к дому, все, что с этим домом связано, обстановка и так далее. Женщина не является «матерью дома», она является «матерью очага», если дословно перевести.
«Воровство невест — это дикость и варварство»
Была такая традиция на Кавказе — воровать невест. С религиозной точки зрения — ни в какие ворота. Это дикость, варварство, пришедшее из дорелигиозной культуры.
В наших традициях есть понятие кровной мести, но есть исключения. Если видят, что девушку против ее воли крадут — хватают и тащат в машину, то обязаны отбить ее у похитителей, спасти. Это гражданский долг на уровне традиций. Равнодушно мимо такого мужчина не должен пройти, иначе его цена в обществе падает. И если, отбивая эту девушку, он убьет кого-то из нападающих, превысив пределы обороны, то на этого освободителя не распространяется кровная месть. Его должны, по традиции чеченской, простить. Это в духе наших старых устоев — не давать девушек в обиду.
«Если парень — прелюбодей, то родные должны искать ему прелюбодейку»
Если я хочу оставаться в пяти процентах передовой части общества, хранящей традиции и достойной памяти предков, то моя задача — сделать так, чтобы мое потомство не скатилось по наклонной. Конечно, не все в моих руках на все сто, но мне нужно хотя бы не провоцировать.
Что я имею в виду? Я отец дочерей. Юным девушкам обычно нравятся крутые, «плохие» парни, иногда даже бандиты. Считается романтикой. Чем это чаще всего заканчивается? Либо пьющим и дерущимся мужем, который тебя не слышит, либо другой вариант — «еще восемь лет подожду, и его из тюрьмы отпустят» и «ой, его снова посадили».
Девочкам не нравятся такие неудачники-ботаники, как я, которые с медалью школу заканчивают, а потом обзаводятся высшими образованиями. Такие парни могут получить в лучшем случае поблажку в виде ответной реакции, на уровне «он такой милый, почему бы и нет?»
А по сути я бы не отказался, чтобы с такими ботаниками были и мои дочки. Потому что, например, моя жена не тратила время, приводя меня домой из полиции и пытаясь побороть мои дурные привычки. Зная себя и свой характер, ценности, я бы не отказался, чтобы и у моих дочек были с такими же ценностями мужья. Но вероятность того, что дочка сама такого найдет и что у них появится взаимный интерес друг к другу, довольно маленькая.
Это не значит, что я под угрозой расстрела буду говорить «выйди за него замуж» и «я тебе нашел жениха». Но хотя бы круг их так называемых потенциальных женихов должен быть под моим контролем, и это не только меня касается — это касается наших адатов, устоев. Наша малочисленная национальность именно за счет этого и продержалась по сегодняшний день.
По нашей религии, по исламу, если парень — наркоман, а его сватают с нормальной девушкой, его родные обязаны сказать, что он наркоман, иначе они совершают грех — портят жизнь нормальному человеку. Если парень — прелюбодей, то родные должны искать ему прелюбодейку, а не целомудренную девушку. Это основа наших адатов. Это конституция нашего народа. Она нигде не написана, но не может быть забыта. Как только мы ее забудем, уйдем от вещей, которые наши предки тысячелетиями накапливали, как только от этого отойдем — закончатся чеченцы как чеченцы и появится общность с другим статусом.
Когда я говорю «отдать дочку замуж» — это значит, что я приму решение, согласен ли я на ее выбор. Конечно, она вольна сделать этот шаг и без моего согласия. Но в этом случае она сама будет рулить своей жизнью. Если она уходит на моих условиях, я ей предлагаю семью, которая вырастила нормального парня. Если она согласна, ее устраивает кандидатура, и она выходит замуж, то их дальнейшие отношения будут между мной и тем человеком, кого я с той стороны выберу для себя как дипломата от семьи ее мужа. Соответственно, завтра, если какой-то конфликт между супругами произойдет, этот конфликт будут решать не они, а мы — старшие.
Выясняем, что случилось, была ли какая-то веская причина для конфликта или какая-то мелочь, стоит ли вмешиваться, дать ли им время. У девушки бывает больше эмоций, чем здравого смысла. По большей части женщины на эмоциональной волне решают вопросы.
У меня жена, мать и семь дочерей, три из которых уже умеют выражать свои мысли. Исходя из общения с ними, я делаю выводы. Да и просто по жизни я много с женщинами общался — на разных условиях в плане отношений. И буквально только несколько запали в душу как люди, способные логически общаться. Это не говорит о том, что мужчины лучше, но если делать анализ по женщинам, то это моя собственная статистика. И если на эмоциональной почве моя дочка скажет мужу, которого она выбрала против моего мнения: «Все, я от тебя ухожу», — она попадет не в то положение, в котором она была до замужества, а в худшее. Потому что тот гордый пацан, который на ней женился, не скажет ей «не уходи», чтобы не переступить через свою гордость. В итоге оба останутся в худшем положении. В случае, если у них ребенок, то и вовсе труба.
Пусть выходит замуж по своему усмотрению, но пусть потом не плачется, что у нее что-то не получается. Человек, который придет у меня просить мою дочку, прежде всего встретит вопрос: готов ли ты всю жизнь тянуть за нее ответственность? Если не готов — давай, до свидания. Если готов — то будь добр, приведи со своей стороны людей, которые сейчас услышат, как ты это сказал, потому что эту дочку я тебе отдаю.
Для тебя она будет только женой, а для меня она ребенок, которого я вырастил и носил на руках, я не готов отдать ее какому-то чмошнику, чтобы испортить ей жизнь. Если он меня не убедит в своей серьезности, я разговор закончу.
«Если я начну с ней разборки устраивать, это может дойти до драки»
Первый мой брак развалился из-за того, что я женился на девочке с улицы. Второй мой брак держится потому, что у жены, которая, кстати, меня устраивает не больше, чем первая, есть отец и еще куча мужчин в роду. И если она начинает перегибать палку — то есть я вижу ценными вещи, которые важны для всей семьи, а она считает ценными вещи, которые важны для нее лично, — и готова пожертвовать семейными ценностями ради личных, мне достаточно просто связаться с ее родственниками и сказать: «Надо принимать решение, так как человек [жена] немножко в себя поверил».
Если она с психу позволяет себе что-то нехорошее сказать или сделать, и я начну с ней разборки устраивать, это может дойти до драки. Я не хочу этого делать, мне противно. Вообще, когда мужчина дерется с женщиной, он теряет свою цену. Тем более он бьет не только свою жену, которую знает всего несколько лет, но и чью-то дочку. Мне бы этого не хотелось, так как я тоже отец.
И так же я спрошу с будущего зятя, если он поднимет руку. Я выясню, был ли у него повод поднять руку на мою дочь, и я уже буду решать, так как я являюсь ответственным за своих детей, и завтра, если они будут получать по морде, они будут получать за то, что я их плохо воспитал, не научил вести себя с людьми, либо будут получать за то, что им достался говенный муж. И если муж говенный, то с него будет спрос. Если же дочь плохо себя вела — соответственно, пусть учится. Меня это устраивает.
Я не пытаюсь кого-то ущемлять, запрещать. Но, к сожалению, у меня есть опыт, которым я вовсе не горжусь. Разврат. Я беспорядочные связи имел. Я рос без отца, некому было дать мне хорошую затрещину, когда узнали о моих проделках. Мне на сегодняшний день этой затрещины не хватает.
То, через что я прошел, вызывает у меня больше изжоги и отвращения, чем та затрещина, которая была бы своевременна. Это было бы полезно и мальчику, и девочке. Целомудрие касается не только половых органов, но и наполненности сознания. Единственная польза от того, что я пережил, — это знание о том, что так не надо, и я не хочу, чтобы у моих детей такое было.
В России в 2018 году уже в 11-й раз прошла олимпиада по Основам православной культуры (ОПК) — предмету, на который многие в соцсетях смотрят, мягко говоря, с предубеждением. «Лента.ру» отправилась в Свято-Тихоновский гуманитарный университет, чтобы встретиться с победителями олимпиады, и записала их мысли. Это рассказы будущего студента-физика, будущего священника и кадета-росгвардейца: от дружбы с атеистами до плана Даллеса, от борьбы с пятой колонной до реформации «застоявшейся» церкви.
«Церковь — совсем не то, чем представляется»
Валентин, ученик десятого класса из Ленинградской области. Дважды абсолютный победитель Общероссийской олимпиады по ОПК:
После окончания школы я хочу поступить в Московский государственный университет на физический факультет. Да, свою жизнь собираюсь связать с религией, с богослужением. Однако, чтобы быть хорошим пастырем, нужно иметь хорошее светское образование. Люди науки, которые считают себя таковыми, — это большая часть населения страны, которой я смогу показать, что такое религия.
К тому же в плане учебы я сам больше технарь, чем гуманитарий. В этом отношении я пошел в отца. Он священник и кандидат физико-математических наук. Был оптиком.
С православной культурой, как таковой, сложно было бы не познакомиться человеку, выросшему в религиозной среде. Она окружает меня с детства. С первого класса я стал посещать воскресную школу.
Как со школьным предметом я с ОПК познакомился в четвертом классе. Это был тот год, когда курс только вводили. Я думаю, что этот предмет важен в школах, так как ученики очень мало знают вообще о религии, тем более о православии, которое в России окружает нас повсюду.
ОПК нам преподавала классная руководительница — человек очень религиозный. Большинство моих одноклассников много чего услышали тогда от нее впервые. Были и курьезные случаи. Так, на занятии, посвященном святости, у класса спросили: «Кто такие святые?» Кто-то ответил, указывая на меня: «Ну вот, Валя…»
Это, конечно же, шутка.
Не нужно путать уроки по Основам православной культуры с Законом Божьим. Это не вероучение или миропонимание. Здесь преподаются знания о храме, иконах и других вещах, которые относятся к сфере культуры. И дело не в общей эрудиции, а в том, чтобы ты не жил, как инопланетянин, среди старинных церквей и не употреблял каких-то понятий, образов без понимания их происхождения и первоначального значения.
Православие — это мой личный выбор, а не родительский. Мне не приходилось заучивать, зубрить какие-то непонятные мне вещи из Библии. Я иду путем понимания материала, насколько это возможно.
В свободное время я служу алтарником в храме. Помогаю отцу. В будущем, надеюсь, получится послужить с ним, став диаконом.
Мне не хочется переезжать куда-либо из своего города. Он небольшой. Там живет 65 тысяч человек. По большей части это интеллигентные люди, которые достаточно хорошо образованы, чтобы жить мирно.
У нас там очень дружная церковная община. Хотя во «ВКонтакте» можно встретить высказывания тех местных жителей, кто выступает против расширения православия, его влияния на школы. Пару лет назад я даже принимал участие в полемике с ними, но теперь таким почти не занимаюсь. Такое обсуждение, как правило, ничем не заканчивается. Идет спор ради спора. Теперь, если ко мне обращаются с вопросом, я стараюсь ответить, но сам не вмешиваюсь.
Мы не живем в какой-то замкнутой среде верующих. Мой хороший друг — атеист. Мы с ним довольно продуктивно рассуждаем на различные темы. Думаю, что мне даже удавалось его в чем-то убедить. Не буду говорить в чем, потому что это личное.
У меня еще мало жизненного опыта для того, чтобы обращаться с проповедью к взрослым людям. Но я могу обращаться к сверстнику, к подростку. Здесь важно не искать никаких «рычагов» влияния и не пытаться переспорить. Ему нужно дать возможность убедиться в каких-то вещах самому, показать, что церковь — совсем не то, что он себе представляет: «мракобесы, которые собираются, кадят и называют это спасением».
Церковь тесно связана с умом, с пониманием. И личный пример образованного православного человека, живущего по соседству, способен изменить больше, чем некий набор сильных фраз-наставлений на каждый день.
«Вера в Бога подразумевает послушание командирам»
Никита, кадет МПКУ Росгвардии имени Шолохова:
В предмете Основы православной культуры ключевое значение имеет само православие — вера, которая объединила наш народ изначально, со времени крещения в 988 году. Татаро-монгольское иго мы свергли, объеденные этой верой, и Москву от поляков освободили тоже благодаря воссоединению в вере.
Православие — это патриотическое основание нашей страны. Если его искоренить, то, думаю, исчезнет и единство народов, проживающих в России.
Достаточно взять план Аллена Даллеса, направленный на разрушение нашей страны. Он написал, что нужно искоренить православную веру.
Мы не космополиты, которые считают, что в мире не должно быть границ, в том числе и потому, что видим разницу между религиями: на культурном и на духовном уровне. У нас при училище, на его территории, есть храм. Ребята ходят на службы по праздникам. Есть те, кто к этому очень серьезно относится. В особенности, к теме православного воинства, где дисциплина держится на вере в Бога, которая подразумевает послушание командирам и отвержение гордыни, разлагающей сегодня наше общество.
С нами учатся мусульмане. Старшина роты у меня мусульманин, но он уважает нашу религию. Среди ребят нет разговоров о том, что, мол, верить в Бога — это не модно и не круто.
На днях у нас была научно-практическая конференция в училище, и я выступал с докладом об информационной безопасности. В частности, сказал, что профилактическая работа с кадетами должна проводиться командирами совместно с представителями Русской православной церкви, чтобы ребятам прививались правильные ценности.
Я помню высказывание патриарха Кирилла о том, что если бы наши предки имели те же ценности, что и современное светское общество, то есть ориентировались только на получение удовольствий, то они не совершили бы тех подвигов, без которых не было бы и нас, и нашей страны. Подвиг и удовольствие — это противоположные вещи.
Говорил, что нужно активнее работать с молодежью в соцсетях, через которые юношей и девушек сегодня активно вовлекают в протестные движения, призывают к участию в незаконных митингах. Это делает пятая колонна, которая была создана американским посольством. Раньше у нас была нормальная оппозиция, а сейчас просто идет разложение общества. К тому же людям, участвующим в протестах, еще и не платят обещанные организаторами деньги.
Я считаю, что нужно активнее задействовать кадетов для этой просветительской работы со сверстниками в интернете, потому как нас отличает от обычных школьников сформировавшееся понимание своего будущего. Мы — люди, надевшие форму, а значит, взявшие на себя ответственность и обязательства перед Родиной.
Возвращаясь к предмету ОПК, скажу, что в школу нужно чаще приглашать священников, чтобы они рассказывали именно о вере, ее значении для нашей страны и для каждой семьи, где она передается из поколения в поколение. Сам я решил связать свою жизнь с военной службой. После окончания училища поступлю в институт Росгвардии на командный факультет. Хочу идти по стопам моего дедушки, который в 16 лет ушел на фронт из юнкерского училища. Если что-то не получится с поступлением в военный институт, то буду поступать на исторический в Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет. У меня даже есть некие привилегии как у участника олимпиад.
«Церковь находится в застое»
Арсений, ученик 11 класса Варницкой православной гимназии в Ярославской области:
Мне не хочется идти в монахи. Планирую стать белым священником и развивать церковь, так как она, на мой взгляд, находится в застое. Он связан с застоем в литургической жизни. Сейчас в наших богослужениях встречаются непонятные простому народу моменты, и даже некие нелогичные вещи. Мне хочется сделать литургию более понятной и более правильной.
У нас в мирских храмах служат по монастырскому уставу, что не совсем правильно и верно. Люди работают, воспитывают детей. Они, в лучшем случае, способны посещать только утренние и вечерние службы, а также литургию.
Я, как человек, связывающий свое будущее с богослужением, конечно, позитивно отношусь к наличию в обычных светских школах урока по Основам православной культуры. Но Общероссийская олимпиада по этому предмету, возможно, важнее его самого. С одной стороны, это состязание часто приводит от интереса к каким-то внешним вещам к внутренней, духовной жизни, к вере. С другой, мы видим, что если в школе появляется ученик, горящий желанием участвовать в олимпиаде и показывающий необходимые для этого знания, то он зажигает своим порывом преподавателя по ОПК, который прежде мог относиться к своему предмету формально.
Да, говорить о православной культуре с позиции камней и обличений не очень правильно. Ведь речь идет о религии. Однако мы живем в материальном мире и привыкли начинать знакомство с людьми, с плодами их трудов, с общественными структурами через их внешность, внешние знаки и атрибутику.
«Один мальчик писал: «Бога нет!» Приходилось смиряться»
Ирина Тетерина , учитель по Основам православной культуры средней школы в Костромской области:
Я преподаю ОПК с того самого момента, как этот предмет у нас стал вводиться. Сперва дети приходят с интересом, но у одних он сохраняется, а у других нет. По этой причине у меня есть глубокое убеждение, что в четвертом классе его должен вести учитель начальных классов, который умеет работать с детьми в таком возрасте.
В более старших классах, в переходном возрасте, у ребят возникают вопросы духовные, нравственные, и они спрашивают об этом на уроках. Они все переосмысливают, бунтуют, но со временем все встает на свои места. Главное, не лишать юношу и девушку права выбора.
Один мальчик мне несколько лет на занятиях говорил: «Бога нет!» Даже на доске это писал перед уроком. Приходилось смиряться мне.
А зачем нам нужны ваши ОПК? Вот какой вопрос мне часто задают взрослые и дети. Проблема в том, что универсального ответа на него нет. Каждому свой. А иногда ответ попросту неуместен.
Люди ведь мыслят парадоксально. Помню на собрании родителей третьеклассников, где обсуждался выбор между предметами, меня спросили: «Что такое светская этика?» Я ответила, что это наука о морали, нравственности и правилах поведения, но без Бога. И одна мама тогда перекрестилась и сказала: «Слава тебе, Господи, вот это нам и надо!»
Другая педагогическая проблема в том, что необходимо постоянно возвращаться к уже пройденным темам: подвигу, заповедям. Иначе это вылетает у учеников из головы. Чаще всего ребята запоминают притчи, и они даже потом применяют, используют их в своих рассуждениях по любой теме.
У меня трое детей. Всех я воцерковила. Старшему сейчас 31 год, и он отошел от веры, но, думаю, только на словах. На деле же он остается христианином.
Олимпиаду «Основы православной культуры» стали проводить с 2008 года по поручению патриарха Алексия II в Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете.
В нынешнем году в ней участвовали более 300 тысяч детей из 82 регионов России, Белоруссии, Литвы, а также из посольских учебных заведений во многих других странах. Это ученики 4-11 классов, которые учатся как в обычных светских школах, так и в православных гимназиях. За десятилетие своего существования олимпиада охватила более трех миллионов школьников.
Главными темами XI олимпиады стали «»Умозрение в камне»: каменное церковное зодчество Древней Руси» и «Славянский мир в эпоху святителей Кирилла и Мефодия». В заданиях олимпиады всегда присутствует тема «Новомученики», связанная с изучением жизни людей, пострадавших за христианскую веру в советское время.