Ремонт стиральных машин на дому.
Ремонт посудомоечных машин Люберцы, Москва, Котельники, Жулебино, Дзержинский, Лыткарино, Реутов, Жуковский, Железнодорожный. Раменское. 8-917-545-14-12. 8-925-233-08-29.
БДСМ-шоу, лезгинка и линейка на снегу. Последний звонок глазами выпускников
По всей России 23 и 24 мая в школах звучат последние звонки. Для выпускников это, по сути, генеральная репетиция выпускного бала, а также последняя возможность оторваться перед сдачей ЕГЭ. И каждый год они пользуются этой возможностью по полной. С помощью Instagram «Лента.ру» взглянула на традиционную церемонию глазами школьников. Прославившееся на всю страну БДСМ-шоу, лезгинка на юге и снег на севере — в нашей подборке.
Фото опубликовано @novosti_116
Фото опубликовано @allesy.aa
allesy.aa:Основные знания получены, и теперь перед тобой открыты все горизонты
Фото опубликовано @for.younger
for.younger:Удачи на экзаменах
Фото опубликовано @_ryazanova_7283_2.0
_ryazanova_7283_2.0:«Мы прожили многое вместе! Люблю вас, родные мои одноклассники! Спасибо вам за все воспоминания!!! Не хочу с вами прощаться… вообще не хочу. Люблю каждого за свои выкрутасы»
Фото опубликовано @realii.russia
Фото опубликовано @tamanregion
Фото опубликовано @dar.belova
Фото опубликовано @_linar___
Фото опубликовано @didanov.murat
Фото опубликовано @white.rieltor
Фото опубликовано @batyrina_a
batyrina_a:«Дрожь по телу и слезы от того, что я больше не школьница, а будущая студентка»
Фото опубликовано @mark_shabash_official
Фото опубликовано @k.karisha_
Фото опубликовано @lidobraya
Фото опубликовано @_your_dreams_15
Фото опубликовано @_barmenkovaaa
_barmenkovaaa:«…больше не будет наших вечных приколов в кабинете истории, не будет догонов по школе, не будет истерик на репетициях и многого другого»
Фото опубликовано @_yu.l.ay
_yu.l.ay:«Я как обычно»
Фото опубликовано @tssenzura
tssenzura:«Когда сделали то, что не позволяли себе за 11 лет»
Что хуже — недовольство граждан повышением цен на ЖКХ или риск оставить почти весь город без тепла в сибирские морозы? Ответ на этот вопрос ищут в Рубцовске, где «Сибирская генерирующая компания» (СГК) буквально на ходу переводит третий по величине город Алтайского края на надежную систему подачи тепла. Среди прочих вводных — сугробы в два роста, убитые даже по общероссийским меркам дороги, развалины на огромной территории промышленного гиганта, некогда обеспечивавшего Рубцовск работой. И до предела изношенная ТЭЦ, для которой каждый отопительный сезон может стать последним.
«Старческая дряхлость», — написано в свидетельстве о смерти Михаила Рубцова, скончавшегося в 1938 году. Если верить справке, выставленной в Рубцовском краеведческом музее — а что бы ей не поверить: бланк, исходящий, печати загса, — то Михаил Алексеевич, основатель города Рубцовска, прожил 112 лет.
Сейчас в Рубцовске — почти 150 тысяч жителей. И, похоже, больше ничего — кроме развалин градообразующего предприятия, буксующего городского хозяйства да коммунального коллапса, уникального даже для российской глубинки.
Актив для музея
«Там железа нет», — написано на остатках ограды Алтайского тракторного завода. Привезли производство в войну, эвакуировав знаменитый завод гусеничной техники из Харькова. Окончательно обанкротили АТЗ в начале 2010-х. «Вместо корпусов — развалины»; так принято описывать упадок советских промышленных гигантов. Здесь, однако, расхожий стереотип следует понимать буквально: руины — от горизонта до горизонта. На севере Рубцовска АТЗ занимал огромные площади, а работали здесь 20 тысяч человек из стопятидесятитысячного населения города.
Железо там, на самом деле, есть, хотя начинка бывших корпусов уже давно растащена на металлолом либо приспособлена к другим нуждам. Северная ТЭЦ, чуть младше тракторного, — единственное, что работает на территории. На нее приходится 62 процента общегородского отопления, и, как признает сити-менеджер Рубцовска Дмитрий Фельдман, ею толком не занимались с распада СССР, «а теперь уже и поздно».
ТЭЦ, соответственно, отвечает тем же. «От повышенной готовности до чрезвычайной ситуации» означает в мэрии Рубцовска выбор вариантов подготовки к любому отопительному сезону за последние четверть века. Спокойной планомерной работы без авралов и постоянной опасности оставить город без тепла здесь не видели давно. И дело даже не в критическом износе главного котла Рубцовска.
В минувшем ноябре выяснилось, что вместо 20 тысяч тонн угля — положенного запаса для работы в течение 20 дней — на Северной ТЭЦ оказалось четыре: нынешние ее владельцы из «Инвестиционно-девелоперской компании», по словам сотрудников мэрии, «как-то упустили этот вопрос». Вмешалось краевое руководство — на Северной ввели режим ЧС, уголь срочно завезла «Сибирская генерирующая компания».
Месяцем позже 200 сотрудников муниципального предприятия «Рубцовские теплосети» объявили о готовности к голодовке. МУП шел к банкротству, среди долгов — зарплаты на 23 миллиона рублей. Здесь вмешалась уже краевая власть, после чего городские депутаты срочно приняли поправку к бюджету Рубцовска. Проще говоря, отправили в зарплатный фонд теплосетей деньги, ранее планируемые на докапитализацию центрального рынка. Голодовку отменили. Но сам принцип решать что-либо после окрика сверху едва ли пригоден для управления городским хозяйством в постоянном режиме.
Между Северной и Южной
Север и юг Рубцовска, вопреки традициям экономической географии, богатством друг от друга не отличаются — нищета примерно в одну цену. Зато на Юге имеется теплостанция поновее северной. Ее прошлым летом взяла в управление «Сибирская генерирующая компания» — во исполнение далеко идущего плана. План, встреченный на ура и краевым, и городским чиновничеством, таков: перевести теплоснабжение Рубцовска с Северной ТЭЦ на Южную тепловую станцию, которая сейчас обогревает 38 процентов городских батарей. Естественно, модернизировать эту самую ЮТС и срочно избавить теплосети от «старческой дряхлости», насколько это возможно уже сейчас. Старую же теплоцентраль как можно скорее (в идеале к следующему сезону) отправить на покой, пока не случилось беды.
Цена теплового вопроса в Рубцовске около двух миллиардов рублей, из них около полутора — прямые инвестиции от СГК. Вся программа развития рубцовских теплосетей рассчитана на два года. Вложения окупятся лет через пятнадцать. «Для нас это во многом социальный проект», — говорит гендиректор «Сибирской генерирующей компании» Михаил Кузнецов.
Последнее, впрочем, еще предстоит разъяснить жителям Рубцовска. С середины 2017 года впервые за долгое время цены на тепло повышаются на целых 25 процентов — с 1310 до 1630 рублей за гигакалорию. Чтобы протопить в Рубцовске двухкомнатную квартиру, с осени по весну требуется около восьми гигакалорий. «Я встречался с главами домовых комитетов, триста человек, — вспоминает Кузнецов. — Это было жестко. Люди задавали совершенно понятные, справедливые вопросы, откуда берется такая цена и что можно получить взамен на это очень серьезное повышение».
Весомый аргумент
Те же вопросы, разумеется, были и у городского совета депутатов, до последнего блокировавшего любое повышение коммуналки. «Я технарь, экономист по образованию, — объясняет спикер Рубцовского горсовета, он же глава муниципалитета Александр Дьяконенко. — У меня всегда первый вопрос к желающим повысить тарифы: что сделано для снижения издержек, себестоимости вашей услуги? До прихода СГК убедительные ответы я слышал далеко не всегда, поэтому голосовал против. Сейчас проголосовал за».
С другой стороны, до этого в собеседниках Александра Дмитриевича по поводу городского жилкомхоза едва ли можно было найти бывшего губернатора — а гендиректор «Сибирской генерирующей» Михаил Кузнецов пять лет управлял Псковской областью. Среди его аргументов: переход с Северной ТЭЦ на Южную тепловую станцию освободит супердотационный городской бюджет от дополнительных нагрузок. Прежде всего, от тех самых издержек на поддержание этой самой ТЭЦ, почти бессмысленной для жителей и беспощадной для муниципального кошелька.
Учитывая, что на городские нужды в казне Рубцовска сейчас можно найти только 40 процентов от искомого, как говорится, «достаточно и первой причины».
«Мы упустили отрасль»
«Я не думаю о выборах, — отвечает глава администрации Рубцовска Дмитрий Фельдман на вопрос о возможном протестном голосовании жителей, которые уже этой осенью увидят в платежках совершенно иные цифры. — Я боюсь оставить город без горячего водоснабжения и отопления».
Дмитрия Зайвелевича депутаты избрали на должность лишь месяц назад. Предыдущий глава города попал под суд за превышение полномочий, получил два года условно и тут же был амнистирован. Дмитрий Фельдман понимает, что повышение тарифов «не примут многие, а лучше сказать — большинство». Но на карту, по мнению сити-менеджера, «поставлено само получение этих услуг». «Здесь не занимались теплосетями с 1990 года, — подчеркивает он. — Снижать нагрузку на граждан, всеми силами ограждать их от повышения цен — дело важное и благородное. Но в результате, как видите, мы упустили целую отрасль. Дальше это продолжаться не могло».
«Отрасль недофинансирована, что приводит к деградации систем теплоснабжения, доставшихся нам от СССР, — описывает общероссийскую ситуацию Михаил Кузнецов. — Нужны правильные отношения, чтобы и обеспечивать бесперебойное тепло и не заставлять за него платить сверхвысокую цену». Здесь, полагает гендиректор СГК, могут помочь поправки в федеральный закон «О теплоснабжении», которые уже рассматривают в Госдуме. «Метод так называемой альтернативной котельной дает возможность установить предельный тариф для конкретного города — с учетом стоимости работ, плановой убыточности, возможности вернуть инвестиции, — перечисляет Кузнецов. — Где-то цена будет выше нынешней, где-то — значительно ниже, если позволяют условия». Пока же тепловой проект для Рубцовска, по словам Михаила Варфоломеевича, — «наш страх и риск. Не факт, что инвестиции окупятся».
В любом случае, по мнению Дмитрия Фельдмана, депутаты Рубцовска приняли мудрое решение, разрешив повысить плату за тепло: «Надеюсь, мудрости хватит и жителям, чтобы осознать эти перемены».
Ехать надо
У городского театра в Рубцовске раскоп длиной в улицу. Коммунальная чрезвычайщина на этот раз не при делах: СГК планово готовит одну из перемычек — необходимое условие для того, чтобы переключить теплосети с Северной энергоцентрали на Южную станцию. К театру пробираются зрители, то есть слушатели — скоро концерт Жанны Бичевской.
Итог экспресс-опроса по поводу грядущего повышения цен на тепло (если опустить ненормативную лексику, не чуждую и любителям романсов) лучше всего сформулировала Нина Тимофеевна, сотрудница коммерческого банка (зарплата «в пределах 20 тысяч»): «В городе вообще безобразие, что-то делать надо, но почему должны платить мы?».
Для того чтобы добраться из Барнаула в Рубцовск, имеющейся дороги в зимний период недостаточно, пусть она и вполне прилична. Бураны, из-за которых трассу могут перекрыть на несколько дней, здесь не редкость. «Автобусы рейсовые и грузовики стояли по три, по четыре дня, — вспоминает водитель ПАЗика Юрий. — Выедешь на трассу, застрянешь — легковушку заносит снегом-сечкой до крыши за пятнадцать минут. Но ездят всегда, на свой страх и риск. Чаще всего ехать — надо!»
В самом Рубцовске дорог практически нет. Возможно, они появляются поздней весной, но сейчас улицы и даже проспекты плотно закрыты льдом, раскатанным в одну-две колеи. Впрочем, проезжую часть хотя бы иногда чистят от снега — в отличие от двухметровых сугробов на тротуарах. Из-за чего тротуары по большей части просто отсутствуют как класс — пробираться до нужного места надо по вытоптанной тропинке.
Средняя зарплата по Рубцовску — более 20 тысяч рублей. Основной «привес» официальной статистике дают сотрудники четырех исправительных колоний, расположенных в городе и около него. Администратор гостиницы, судя по объявлениям «требуется…», может рассчитывать на 12 тысяч, продавец выпечки — на семь. Водитель троллейбуса получает 13 тысяч, библиотекарь — от 7500 до 9000 в зависимости от месяца (чаще первое).
На улицах продают разливное молоко — прямо из цистерн советского образца, вроде кваса или пива. «36 руб. 1 л., необходима тепловая обработка», — предупреждает табличка. Рядом прямо с машин торгуют солениями и рыбой. «Три литра пива за 150 рублей, акция на стоимость бутылки не распространяется», — сообщает плакат в одной из многочисленных городских «стекляшек». «При покупке от трех литров пива [такого-то] бутылка в подарок», — сообщает плакат конкурентов.
Лыжные костюмы здесь вполне повседневны для любого пола. Молодых не так много — уезжают в Барнаул, Новосибирск, на Урал и, конечно, в столицы. Есть и другие варианты. До границы с Казахстаном, например, здесь около полусотни километров, возможности для сотрудничества — законного и не очень — безграничны. Поэтому «лендкрузеры», «лексусы» и прочий праворульный автопром не редкость даже в этих местах. Но убери дорогие авто с улиц — и готова декорация к фильму о девяностых обеспечена.
Впрочем, вполне возможно, что XXI век в Рубцовске начнется именно с отопления. С некоторым запозданием — но лучше поздно, чем без тепла.
Ровно через неделю, 29 мая, президент России Владимир Путин посетит Париж. Поездка в столицу Франции, которая продлится всего один день, возникла в графике президента неожиданно. Почти так же неожиданно, как сорвалась полгода назад. За это время противоречия между Россией и Францией (и шире — между Россией и Западом) никуда не исчезли, но в Елисейском дворце сменился хозяин. Как проходили предыдущие визиты Путина во Францию и стоит ли ждать сюрпризов от этого — в материале «Ленты.ру».
Многолетний спор об Асаде
Июнь 2012 года. Президент Франции Франсуа Олланд ждет российского коллегу на ступеньках Елисейского дворца для первого рукопожатия. Въехав во двор, автомобиль Путина останавливается. Оставшуюся часть пути российский президент проходит пешком. Оба лидера совсем недавно вступили в должность и пока общались лишь по телефону.
Поездка в Париж завершала первое зарубежное турне российского президента после его инаугурации. Из Белоруссии он отправился в Германию, где провел переговоры с федеральным канцлером Ангелой Меркель. У стен государственной канцелярии Путину было на что посмотреть. «Это был пятый или седьмой этаж. Когда Путин и Меркель вышли на балкон, красочно справа простирался лес, а слева было поле, на котором стояли люди, размахивавшие флагами разных государств. Они что-то кричали. Трудно было понять, что они хотели», — рассказывал потом пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков.
Некоторые из участников манифестации выступали против российской позиции по Сирии, некоторые — за. Уже тогда Арабская Республика была в центре всеобщего внимания. И в Париже пытались решить судьбу ее президента Башара Асада: Олланд призывал к отстранению его от власти. Выступая на совместной пресс-конференции, Путин опроверг мнение, что у России особые отношения с Сирией. «Что касается встречи с господином Асадом, я могу сказать, что он гораздо чаще бывал в Париже, чем в Москве, так что давайте посмотрим на эту проблему и вот с такой стороны», — заметил тогда он.
Париж не выдержал Алеппо
Октябрь 2016 года. В километре от Эйфелевой башни на берегу Сены открывается Российский духовно-культурный православный центр, создававшийся более шести лет. Торжественную церемонию должен был посетить президент России, но он отменил визит в последний момент. Эта поездка готовилась около года, хотя и не подтверждалась Кремлем долгое время.
Все карты спутало масштабное наступление сирийской армии при поддержке российской авиации на Алеппо. 6 октября министр иностранных дел России Сергей Лавров назвал точную дату визита Путина во Францию. Спустя два дня Россия в Совете Безопасности ООН заблокировала предложенную Францией резолюцию о прекращении огня в Алеппо. Еще через два дня Олланд публично усомнился в необходимости визита российского президента в Париж. В прессе писали, что он отказался участвовать в каких-либо мероприятиях с Путиным и намерен обсудить с ним лишь одну тему — Сирию.
В итоге Кремль отменил визит. Песков пообещал, что Путин посетит Париж в более «комфортное время» для французского лидера. Для Олланда оно так и не настало — президентом Франции был избран Эммануэль Макрон. Настало ли «комфортное время» для Путина — вот в чем вопрос.
Незапланированный визит
Накануне газета «Коммерсантъ» со ссылкой на информированные источники в Париже и Москве сообщила, что 29 мая состоится незапланированный визит президента России во Францию. Это даст Путину возможность лично познакомиться с Эммануэлем Макроном — новым лидером страны.
Во время предвыборных дебатов Макрон называл политику Москвы опасной и подчеркивал, что не намерен идти на сближение с Кремлем. В Кремле часто повторяют, что не стоит принимать всерьез заявления, сделанные во время предвыборной кампании. Важно то, как начнет действовать политик после избрания.
22 мая вслед за подтверждением Елисейского дворца на сайте президента России появилась информация о предстоящем визите Путина во Францию. Главы государств совместно откроют подготовленную Эрмитажем во дворце Большой Трианон замка Версаль выставку, посвященную 300-летию поездки Петра I во Францию — «первому визиту российского монарха, положившему начало устойчивым связям между нашими странами», говорится в сообщении.
Кроме того, лидеры двух стран обсудят российско-французские отношения и перспективы их развития. В повестке также значится обмен мнениями по международным и региональным вопросам, прежде всего — по координации усилий в борьбе с террором и урегулированию кризисов в Сирии и на Украине, уточняют в пресс-службе Кремля.
Накануне Le Figaro напомнила своим читателям, что визит Петра I во Францию в 1717 году был успешным как для России, так и для Франции. Поездка, «организованная на скорую руку, но оказавшаяся плодотворной», как пишет французская газета, принесла большую выгоду обеим странам.
Красный день календаря
И вновь поездка, «организованная на скорую руку». Она интересно смотрится в европейском политическом календаре. 24 мая в Брюссель на двухдневный саммит НАТО прибывает президент США Дональд Трамп. В эти дни он совершает первое зарубежное турне: Саудовская Аравия, Израиль и затем Европа. Из Брюсселя Трамп отравится в Ватикан и на Сицилию. 25-27 мая на сицилийской Таормине состоится саммит «Большой семерки».
Напомним, в «Группу семи» входят Великобритания, Германия, Италия, Франция, Канада, США и Япония. На прошлой неделе Путин передал членам этого закрытого для России клуба некое послание. Сделал он это через премьер-министра Италии Паоло Джентилони. Кроме того, 2 мая российский лидер общался и с другим членом «семерки», одним из самых важных, — канцлером ФРГ Ангелой Меркель. В конце апреля Путин также встречался и с премьер-министром Японии Синдзо Абэ. Так что трое из семи уже знают позицию России по международным вопросам.
Между окончанием саммита и приездом Путина в Париже будет один день — воскресенье, 28 мая. Состоятся ли в этот день еще какие-то международные встречи президента РФ, пока неизвестно. Но и без дополнительной интриги неожиданная поездка, образовавшая в графике российского лидера, очень интересна.
Впрочем, политолог Евгений Минченко уверен, что ничего прорывного и хорошего от встречи Путина и Макрона ожидать не стоит, потому что «российские СМИ достаточно жестко проходились по Макрону как внутри страны, так и те СМИ, которые вещают на Францию». Причем обсуждали не только его политическую позицию, но и личную жизнь. «Был скандал: вполне ожидаемо представителей российских СМИ не пустили в предвыборный штаб Макрона», — напомнил Минченко. Поэтому изначальный фон скорее негативный. Удастся ли это сгладить при личной коммуникации, эксперт не уверен. Тем более что общая повестка Путина и Макрона далеко не очевидна, заключает Минченко.
Заместитель председателя комитета Совета Федерации по международным делам Андрей Климов напоминает, что после ухода Великобритании из Европейского союза Франция, по существу, становится второй после Германии державой, одной из опор ЕС. А Евросоюз по-прежнему наш основной торговый партнер. «Россия точно и четко обозначит направления и темы, по которым мы готовы работать с Францией максимально серьезно. Остальное только жизнь покажет. Макрон — пока это загадочка, энигма», — заключает Климов.
Своим отношением к медицине россияне сильно отличаются от жителей других стран. Как показало одно из последних социологических исследований, в то время как немцы, бельгийцы и поляки пессимистично относятся к развитию здравоохранения, наши сограждане считают, что научный прогресс победит многие недуги. Наши соотечественники, в отличие от европейцев, хорошо осведомлены в медицинской сфере, знакомы с новыми технологиями и даже знают, что такое телемедицина. Россияне отличаются еще и тем, что стараются сами разобраться в актуальных для них медицинских вопросах, а к врачу обращаются лишь в том случае, если «само не прошло». Поэтому иногда они вредят себе самолечением и попадаются мошенникам. О том, как и почему меняются отношения врачей и пациентов и к чему это может привести, «Лента.ру» спросила у доктора, ученого и социолога.
«Некоторые врачи даже поощряют самолечение»
Александр Сергеев, член комиссии РАН по борьбе с лженаукой, руководитель научного проекта «Всероссийская лабораторная».
В России и СНГ в постсоветское время значительно снизился уровень медицины. Это естественное следствие недофинансирования и падения престижа профессии. Одновременно вылезло множество шарлатанов. Поэтому многие люди не доверяют врачам и предпочитают сначала самостоятельно разбираться в вопросе с использованием интернета. Если человек обладает здравым умом, умеет оценивать качество информации, проверять ее по надежным источникам (в основном англоязычным), это даже хорошо. На недостаточно квалифицированного врача можно нарваться в любой стране, а в России это вообще каждый второй случай. Но беда в том, что такими навыками [проверки информации] обладают далеко не все, а без этого вероятность нарваться на шарлатанов при самостоятельном поиске медицинских решений намного выше, чем при обращении к врачу. Даже в России.
У нас в стране совершенно дикий рынок лекарств. В России продается без рецептов громное количество препаратов, которые в развитых странах строго рецептурные. В чем природа этого явления, мне сказать трудно. Возможно, фарме выгодно, чтобы люди покупали лекарства сами, и покупки не сдерживались таким препятствием, как обязательный визит к врачу. Собственно, во всем мире это фарме выгодно, но регуляторы требуют рецептов во избежание злоупотреблений. И в СССР так было. А вот в России регулятор не вмешивается (кроме относительно небольшого круга препаратов, прежде всего психотропных). Возможно, в коррумпированной России фарме удается лоббировать такое положение дел.
Из-за свободного рынка лекарств (а во многих странах даже реклама рецептурных препаратов ограничена) у нас люди пытаются сами разбираться и решать, чем им лечиться. В других странах, что бы человек ни вычитал в интернете, он все равно не сможет это купить в аптеке без рецепта. Так что весь смысл копаться в интернете — это спросить на приеме у врача: а может, лучше тем полечиться, а не этим? На что врач, если он уже выбрал лечение, скорее всего ответит отказом.
Соответственно, инвестировать свое время в приобретение некой начальной дилетантской медподготовки в других странах просто невыгодно. Ты этими знаниями даже не сможешь воспользоваться. А в России воспользоваться можно, и некоторые врачи даже поощряют самолечение, понимая, насколько деградировала система медицинской помощи, особенно в провинции.
Так что более высокий уровень медицинской грамотности населения в России — это, с одной стороны, неплохо, а с другой стороны — показывает глубину проблем в здравоохранении: люди вынужденно переходят к стратегии «спасение утопающих — дело рук самих утопающих».
Хорошо, когда уровень знаний выше при прочих равных (столь же высоком уровне здравоохранения). Но если уровень здравоохранения значительно ниже, то некоторый прирост медицинских знаний — это просто естественная попытка компенсировать то, что не может обеспечить медицина.
Важно понимать, что уровень знаний — это средняя температура по больнице. Небольшая часть населения, при своей дилетантской медквалификации, превосходит некоторую часть неквалифицированных терапевтов. И они могут избежать серьезных врачебных ошибок. По крайней мере, они могут обнаружить неквалифицированное лечение и начать искать другого врача. Но большинство дилетантов застревают на уровне, который известен в медвузах как синдром второкурсника: они находят у себя массу симптомов иллюзорных, выдуманных болезней, а потом попадают к шарлатанам, которые обещают их от всего вылечить. Последствия бывают плачевными, особенно если есть необходимость в медицинском вмешательстве.
«Чрезмерное увлечение самодиагностикой»
Василий Штабницкий, кандидат медицинских наук, пульмонолог клиник «Чайка» и «Рассвет».
У нас в стране перекос с доступностью медицинской помощи, поэтому часть пациентов берет на себя функции врачей, самостоятельно себя обследуют, ставят диагнозы и даже назначают лечение.
Я понимаю, что иногда разные интернет-сайты и пациентские форумы — единственный способ разобраться, что с тобой происходит. Прежде чем начать самостоятельно лечиться, многие пациенты сталкиваются с отсутствием либо должной квалификации врача, либо эмпатии и понимания. То есть доктор не интересуется, что происходит с пациентом, отчего и почему. Поэтому пациент вынужден спасать себя сам. На медицинских форумах самый популярный вопрос: какие анализы надо сдать перед консультацией у врача, если беспокоит это и то. Очень часто к доктору пациент попадает с готовым набором исследований.
В последнее время мы видим, что массово распространились всякого рода диагностические бизнесы. Появились медцентры, где можно сделать по своему желанию магнитно-резонансную томографию (МРТ), компьютерную томографию (КТ), даже позитронно-эмиссионную томографию (ПЭТ). Эти исследования считаются одними из самым современных и дорогих. То есть пациенты готовы платить, тратить время на исследования, чтобы получить результаты и идти с ними к специалисту. Часто у «продвинутых» пациентов по нескольку узких специалистов: лор, невролог, хирург, гастроэнтеролог и прочие.
Мешает ли самостоятельность пациента врачу? С одной стороны, конечно, удобно, что пациент пришел ко мне с обследованиями — все анализы есть. Но вообще-то это создает трудности. Не всегда пациент приходит к нужному врачу, когда сам себе ставит предварительный диагноз.
Приведу пример: боль в груди. Пациент идет к кардиологу, далее несколько вариантов развития событий: у пациента действительно ишемическая болезнь сердца, и он угадал с врачом; но у него может быть другая болезнь — плеврит, например, или язва желудка. В лучшем случае врач найдет эту болезнь по симптомам и начнет правильное лечение или направит к специалисту. Но что если у пациента два заболевания? Язва желудка (которая сейчас болит в области сердца) и ишемическая болезнь сердца? Кардиолог начинает лечить пациента, так как видит только «свои» болезни (ничего плохого в этом нет, это типичное когнитивное искажение узкого специалиста) и не замечает другие проблемы, которые могут осложниться на фоне кардиологической терапии. А теперь представьте, что пациент, предварительно сдав анализы и сделав все возможные обследования, посещает десять узких специалистов, каждый из которых трактует жалобы и результаты обследования в свою пользу. Какие рекомендации получит такой пациент? Какие назначения? И как они будут взаимодействовать друг с другом?
Проблема в том, что нет первичного врача — терапевта, который мог бы комплексно оценить все жалобы пациента, назначил бы нужные обследования и лечение, который бы скоординировал его, направил бы по какому-то маршруту. Это ведь только кажется, что обильные исследования способны нанести вред исключительно кошельку пациента. Доказано, что чрезмерное увлечение самодиагностикой, самообследованиями может вредить здоровью. Любимые многими онкомаркеры — это не метод диагностики рака. Они дают много ложных результатов и применяются в основном для того, чтобы контролировать состояние онкологических пациентов в ремиссии или на фоне терапии. На КТ и МРТ тоже можно найти массу всего интересного. Узелки в легких, например. По идее, это вариант нормы. Узлы менее шести миллиметров, одиночные, без признаков воспаления, с хорошей и ровной формой не являются основанием для операции или бронхоскопии и даже не всегда требуют повторного КТ. Но многие врачи об этом не знают. Пациенты волнуются. Все это может привезти к дальнейшим неоправданным оперативным вмешательствам. И, соответственно, осложнениям после этих вмешательств.
С одной стороны, хорошо, что пациент неравнодушен к своему здоровью. С другой — плохо, что он обследуется без советов врача. Поэтому я рекомендую найти грамотного терапевта, педиатра, врача общей практики, который будет заниматься вашей проблемой. Это сэкономит вам время и деньги. Даже если вы найдете по каждой своей жалобе «узких» докторов, они все равно могут упустить главную причину. Эти доктора ведь будут действовать отдельно друг от друга.
«Врачи не хотят быть продавцами услуг»
Анна Темкина, социолог, профессор Европейского университета; одна из сфер научных интересов — социология здоровья и медицины.
Пациенты в настоящее время очень сильно меняются, мы это видим на примере наших разнообразных исследований. Мы в основном занимаемся медициной в сфере репродуктивного здоровья, но тренды, которые сегодня можно наблюдать, актуальны для всей системы здравоохранения.
В советские годы преобладал тип пациента, который был уверен: доктор знает лучше. Было принято беспрекословно доверять свою судьбу врачу, не только делать все, что скажут, но даже и не интересоваться, зачем и почему. Такая асимметрия понятна — пациент не обладал серьезными знаниями в области медицины, ими обладал врач. Такой патерналистский способ взаимодействия живуч, его черты сохраняются и в наше время. Однако он уже не устраивает многих пациентов.
В своих исследованиях мы слышим истории, когда женщина рассказывает, что ей до родов (или во время, или после) «что-то вкололи». Она начинает спрашивать врача или акушерку, что именно ей ввели, какие цели, что должно произойти. Если ей отвечают: «А зачем вам это знать? Вы все равно не поймете», — такая реакция профессионала уже не выглядит естественной, она вызывает недовольство пациентки.
«Доктор знает лучше» для первой половины и середины ХХ века — типичная ситуация не только в СССР, но и на Западе. Такое отношение складывалось из сильной асимметрии врача и пациента в знаниях. Считалось, что пациент все равно не поймет, как его лечат, какое и зачем лекарство ему выписывают. Женщине в родах оставалось только доверять доктору, который точно знает, что делает в интересах пациентки. На Западе это перестало работать после 1960 годов, когда возникли пациентские, женские и иные движения, требовавшие пересмотреть отношения врача и пациентки. Более того, в системе родовспоможения, где женщина здорова, все больший спрос получает работа акушерки и «мягкое» ведение родов. В России это тоже актуально: все больше пациенток хотят знать, что с ними происходит во время беременности и родов, их собственные знания тоже существенно углубляются. Это происходит и в других областях медицины.
Медицина — это отдельная, сложно устроенная сфера, основанная на авторитетном профессиональном знании, на специальной длительной профессиональной подготовке. Соответственно, считалось, и во многом считается до сих пор, что те, кто не имеет такой подготовки, разделить эти знания не могут, они даже не смогут понять, если им объяснит профессионал. Но сейчас давление и запрос пациентов таковы, что профессионалам волей-неволей приходится учиться доступно говорить, то есть объяснять процесс так, чтобы непосвященным было понятно. Им также приходится рефлексировать по поводу изменения своей социальной роли и выполнения новых, во многом непривычных задач.
Потребность пациентов знать и понимать, что с ними происходит в медицинском учреждении, — общемировой процесс, и Россия — не исключение. В своих исследованиях мы обнаруживаем, что у медицинских работников появляется рефлексия на тему взаимодействия с пациентом с учетом его личности, а не только болезни. Раньше врач взаимодействовал скорее с организмом, чем с человеком. Представим себе пациента под полной анестезией на хирургическом столе. Когда хирург, в том числе первоклассный, делает операцию, ему безразлично, каков этот пациент как личность. Интерес представляют лишь клинические показания и способы оперативного вмешательства. Однако даже такая идеальная модель поведения врача становится проблематичной. Обнаруживается — и этого ждет пациент, — что ему нужно предлагать варианты лечения и объяснять их эффективность. Это очень сильно меняет медицинский ландшафт, хотя сами изменения нелинейны, где-то они происходят быстро, а где-то «доктор знает лучше» и не хочет или не умеет делиться знаниями и властью.
Несмотря на то что изменения происходят, в своих исследованиях мы редко обнаруживаем партнерские отношения между врачами и пациентами. Врачи, в том числе в бюджетных организациях, становятся более вежливыми, они улыбаются пациентам, выслушивают, отвечают на вопросы, нередко дают номера своих мобильных телефонов, они готовы к новым способам коммуникации. Но позволять пациенту участвовать в принятии решений в основном не готовы. Хотя иногда это происходит, особенно если пациент упорно этого добивается. Однако когда пациенты настойчивы в своих запросах, врачи часто начинают раздражаться, они не хотят быть провайдерами, осуществляющими сервисное обслуживание. Они не хотят или не умеют обсуждать с пациентом варианты лечения. Зачастую они полагают, что вовлечение пациента в процесс снизит их авторитет, а ответственность все равно лежит на них, а не на пациенте. В то же время на условном Западе врач может рутинно предложить несколько вариантов, обсудить — разумеется, понятным языком — достоинства и недостатки каждого пути лечения и помочь сделать выбор. Это тоже, конечно, в идеале, а на практике бывают разные ситуации.
Современные пациенты неплохо информированы, владеют большим объемом знаний. Информацию сегодня легко найти в интернете, хотя она там может быть ненадежной. Но тем, кто умеет разбираться и сортировать информацию (а это сейчас умеют многие), знания доступны. Пациенты умеют читать медицинские порталы, они активно обсуждают свои проблемы с разными врачами. Когда женщины, например, готовятся к родам, они не ограничиваются интернетом, они ходят на курсы подготовки к родам, посещают дни открытых дверей в роддомах, задают много вопросов, интересуются, как реагировать на ту или иную ситуацию, чего ждать, где лучшие условия и специалисты. Благодаря родовым сертификатам женщины могут бесплатно выбирать роддом — значит, государство стимулирует их делать информированный выбор. А при оплате они еще и выбирают врача или акушерку — значит, для них все более важной становится репутация специалиста, и они стараются искать соответствующую информацию.
Западная социология применительно к медицине сегодня использует слово «шопинг» — именно его осуществляют пациенты. Врачи не любят, когда клиент идет в одно место, потом в другое, а потом сравнивает и оценивает. Это означает, что рушится система безусловного доверия к врачу. Когда выбирать было особенно не из чего, доверие было по умолчанию вменено всем участникам процесса. А сейчас пациент может думать, сравнивать, быть придирчивым, требовательным. Но я бы не сказала, что доверие исчезает. Просто одна его форма — вмененное доверие — переходит в личностное, репутационное доверие, которое нужно завоевывать и поддерживать.
За всем этим стоят социальные процессы консьюмеризации общества, то есть развития общества потребления. Для идентичности современного российского человека очень важно потребление и выбор, который постоянно делается в сфере услуг в широком смысле. Медицинская сфера постепенно и болезненно втягивается в общество потребления, об этом идет много дискуссий в социальных науках и в публичной сфере. Врачи не хотят быть продавцами услуг, они постоянно повторяют, что оказывают медицинскую помощь, а не услуги. И тем не менее информированные пациенты создают спрос на более комфортные для них медицинские взаимодействия.
Давление потребителей на медицину — общий тренд в мире. Однако в России пациент находится вне дискурса о гражданских правах. Существуют пациентские организации, но они не так сильны и не так заметны, как на (условном) Западе. Пациент в целом хочет, чтобы ему было комфортно, чтобы с ним обращались уважительно. Но он не очень стремится брать на себя ответственность за принятые решения, часто предпочитает, чтобы эту ответственность взяли на себя врачи.
В нашем обществе есть еще одна специфическая проблема, которая влияет и на пациентов, и на врачей и лишь в малой степени зависит от них самих. Это то, как устроена система здравоохранения. Система перенасыщена нормами, правилами, проверками, иерархиями, требованиями, эти нормы быстро и часто меняются, зачастую противоречат другу другу. Врачу приходится маневрировать между разными стандартами и протоколами, работать в условиях недопоставки препаратов или оборудования, которые он не может оперативно получить. В оценке эффективности помощи важны не результаты, а то, как они задокументированы. Например, пациент вылечен и всем доволен, но в документе что-то заполнено неправильно — и врача лишают премии. И так далее. В такой ситуации потребность пациентов повышать медицинскую грамотность задана самой системой, а не только индивидуальными особенностями.
Каким бы врач ни был прекрасным человеком, в условиях бездушной административной системы у него мало возможностей воспринимать пациента как личность с уникальными особенностями, в том числе влияющими на личное отношение к здоровью и лечению. И врач, как зачастую и пациент, оказывается винтиком в системе, у врача много ответственности и мало автономии — базы для эффективного профессионального действия. Но когда у пациента растут требования (а вместе с ними и жалобы), приходится действовать и приспосабливаться. Однако вежливость врачей и улучшение интерфейсов учреждений — еще не показатель того, что существенно изменилась система здравоохранения.
Российские чиновники уже не первый год пытаются воспитать у населения потребность в сотрудничестве. В Барнауле мэрия призывает сообщать о самозанятых, уклоняющихся от уплаты налогов. В МВДпросят неравнодушных сигнализировать о готовящихся или совершенных преступлениях. Активистов обещают материально поощрять. Однако, несмотря на усилия властей, предание гласности неблаговидных проступков в России по-прежнему считается стукачеством. Почему в Европе жалобы — это благородное занятие? Чем донос отличается от отстаивания своих прав? Об этом «Лента.ру» поговорила со студентом Орловского госуниверситета, 48-летним гражданином Германии Йорном Хезе. Почти три года он борется за качество орловского высшего образования и социальных стандартов для студентов. За жалобы вуз пытался его отчислить, но суд встал на сторону немца.
«Лента.ру»: Вы сейчас по-прежнему в Орловском университете? На какой специальности?
Йорн Хезе: Учусь на втором курсе факультета иностранных языков. Специальность — переводоведение с французского и английского. В результате неоправданного изгнания из Орловского вуза я потерял целый учебный год. Из-за ошибок руководства университета мне было запрещено учиться. Но вуз захотел, чтобы я заплатил за пропущенный год 80 тысяч рублей. Сейчас решаю этот вопрос. Также хочу еще обратиться в суд за компенсацией юридической помощи и расходов, которые я понес из-за незаконного исключения. Буду требовать 7 000 евро.
Вы же раньше учились на экономическом факультете?
Меня не устраивало там качество образовательной программы. На первом курсе было три урока физкультуры в неделю. Один из них — теория за партой в кабинете. И всего два урока в неделю имели отношение к экономике. Я сравнивал программу Кембриджа, Сорбонны, Парижа с Орловским университетом. На мой взгляд — крайне неэффективный учебный план. Кроме того, преподаватели мне сами говорили: «Йорн, у тебя такие глубокие знания по экономике, что ты сам тут можешь преподавать». Поэтому перешел на иняз.
Сейчас всем довольны?
Не стопроцентно, но там заметно лучше, чем раньше.
Ваше изгнание из Орла началось с того, что вы подали в деканат список предложений по улучшению качества образования в Орле. Выходит, вы ничего не добились и зря пострадали?
Я смотрел расписание и увидел, что у первых-вторых курсов сейчас нет ни культурологии, ни БЖД (безопасность жизнедеятельности — прим. «Ленты.ру»), ни риторики. Удивился, что сейчас больше стало специфичных предметов, которые относятся к их непосредственной специальности. Возможно, в этом есть частичка и моего вклада, я дал кому-то пищу для размышлений. Хотя доказательств этого, конечно, нет.
Но перед новогодними каникулами я побывал в студенческом общежитии, где раньше жил. И я был просто в шоке, как там все изменилось. Там раньше на первом этаже был почти цементный пол, покрытие все истрепалось, были дыры. Сейчас — новый линолеум, двери покрашены, на них появились ручки, со стен убрали грибок, покрасили. Даже новые ванны, новые сиденья на унитазах и современные сливные бачки. На кухне — новые раковины. И новая мебель, как будто только что из магазина. Просто поразительно. Выходит, вуз все же может сделать так, чтобы студенты в Орле жили достойно, уважали себя.
Но вы сами сейчас в этом общежитии не живете?
Когда меня восстановили в вузе, я написал в деканат заявление, что хотел бы получить обратно свою комнату. Я когда-то ее полностью отремонтировал, построил там кровать, стеллажи, шкаф, наклеил обои. У нас был удобный принцип расселения: мини-квартиры. На 3-4 комнаты один санузел.
Я в деканате сказал, что если старую комнату невозможно вернуть, дайте мне временно другое место. И мне ответили, что моя старая квартира занята, но они приняли решение поселить меня «в самое лучшее общежитие для российских студентов». Оно находится почти в центре Орла. Очень длинное здание. Внутри длинный коридор метра в два-три. По бокам этого общего коридора примерно 50-60 комнат. На одном конце коридора — общий туалет. На другом — душевая. Когда заглянул в эти санузлы, то понял, что там нечеловеческие условия. Все воняет, лужи на полу. Зайти страшно. Я не смог остаться. И сейчас живу у знакомых.
Наверное, вы в Орловском университете — знаменитость. Как к вам преподаватели относятся после выигранного суда против руководства вуза, зная, если что, то вы молчать не будете?
Однажды ко мне подошла студентка и говорит: «Йорн, к нам в группу пришла преподаватель и сказала: «Ребята, скоро к вам придет странный немец, у которого уже есть разные дипломы. Он тут просто всем мешает. И вы с таким человеком лучше не общайтесь, держитесь от него подальше»».
Но все же ваш положительный опыт борьбы за свои права вдохновил однокурсников?
Было смешно, когда я зашел на свою бывшую отремонтированную кухню в общежитии. Там в это время были люди. Когда они увидели, что я начал на телефон фотографировать изменившуюся обстановку, то пришли в ужас. Тут же стали шипеть: «Зачем ты это делаешь? Нельзя, нас накажут!» Я говорю: «Спокойно, чего тут бояться? Снимаю, чтобы можно было сравнить, как было раньше и как сейчас». У людей где-то глубоко сидит страх.
В конце декабря перед началом сессии ко мне пришел студент из другого образовательного учреждения и сказал, что в этом году у них общая сумма взятки для восьми преподавателей составляет 8000 рублей. Некоторые из них собирают по 500 рублей, а другие собирают уже по 2500 за экзамен — но только через третье лицо! Я посоветовал студентам записывать такие предложения на диктофон в телефоне, а затем с доказательствами идти в полицию. Нужно, чтобы взяточники сидели в тюрьме. Но все сказали, что не будут этого делать.
Боятся?
Они боятся подвергать сомнению абсолютно все, что их окружает. 17-18- или 19-летние российские студенты далеко не такие бунтарские, как, например, их сверстники в Европе.
Когда в Южной Германии пытались построить ядерную станцию, местные студенты вышли на это место. Полицейские приехали и начали бить этих ребят из водометов, но тогда крестьяне начали устраивать акции протеста. И телевидение показало, как полицейские бьют бабушек. После этого практически все жители региона встали за этих ребят. Фермеры кормили студентов, живущих в палатках, а студенты организовывали группы для сбора винограда. Протест продолжался 2,5 года. Ядерную станцию там так и не построили.
Вы отлично знаете русский. Наверняка читаете российскую прессу. За участие в акциях протеста нашего студента могут исключить из вуза, посадить в тюрьму, оштрафовать на крупную сумму. Поэтому и не рискуют.
Молодые люди должны понять, что никто им на блюдечке с голубой каемочкой ничего не принесет. Хотите удобные общежития? Пишите жалобы, прикладывайте фотографии и отправляйте все это по электронной почте в Минобрнауки.
Заставьте чиновников работать усерднее. Но сделайте все это коллективно. Они могут отчислить одного, но не 1000 или 20000 студентов. Секрет успеха заключается в количестве людей, действующих вместе, организованных и сфокусированных. В других частях света студенты самыми различными способами давят на свои университеты, пока их администрации не начинают двигать задницу в нужном направлении и делать все неотложное и необходимое.
В России жаловаться чиновникам негласно не одобряется. Часто это расценивается как донос. Многие социологи склонны винить в этом историческую память. В Германии как это преодолели?
У нас такой проблемы не было. Потому что с помощью жалоб даже в ГДР можно было отстаивать свои права. Даже у меня лично был такой опыт. Я был кадетом в армии ГДР. И отказался от обязательной для всех служащих вакцинации от гриппа. У меня были медицинские противопоказания, но главный майор меня предупреждал, что если не сделаю, то меня ждет три дня тюрьмы. В итоге я победил. В 1990 году сразу после распада ГДР я организовал в Потсдамском университете манифестацию с участием 2500 студентов. Мы протестовали против сокращения преподавателей и учебных программ.
Вы застали время, когда доносы в ГДР были популярны?
Конечно, мне исполнилось 19 лет, когда ГДР перестала существовать. У нас было «Штази» — это почти то же самое, что и КГБ в России. Когда ГДР рухнула, все архивы «Штази» были открыты для всех. Мы узнали, что у них было 120 тысяч неофициальных помощников. Это мог быть директор школы или врач, с которым ты общался два-три раза в неделю, или сосед. Когда о них стало известно, секретные сотрудники, занимавшие руководящие посты, либо сами ушли, либо их уволили.
У нас боятся, что если полностью откроют архивы КГБ и будет понятно, кто работал палачом, кто на кого стучал, то все друг с другом только переругаются.
В Германии, когда нашли бумаги с карточками неофициальных информаторов, между людьми начался социальный конфликт. Потому что, если ты двадцать лет спокойно жил рядом с кем-то, считал его другом, а потом вдруг узнал, что он все время доносил на тебя, — это большое потрясение. Я помню, наш врач, который много лет лечил и моего прадедушку, и прабабушку, и родителей, и меня, — совершил суицид, когда стало известно о его сотрудничестве. Некоторые люди уехали в другие города. Или пытались поговорить, приносили извинения. Да, было очень трудно, горько. Но потом стало легче для всех.
Я был в Москве в музее ГУЛАГа, который находился раньше недалеко от Большого театра. Если не ошибаюсь, он был открыт в 2001 году, спустя больше десяти лет после ликвидации СССР. Для меня это является показателем, что россияне действительно испытывали трудности открыть такой музей раньше. Это неудобная часть истории. По-моему, нужно отработать историю правильно и аккуратно, без розовых очков. В финале надо анализировать, что произошло. И тогда, возможно, найдешь истину.
Когда немцы после распада «Штази» пытались отстаивать свои права, чиновники не говорили — «да вы сами виноваты»? Не подвергали жалобщиков гонениям?
После окончания Второй мировой войны мы в Европе быстро построили профсоюзы. И они начали серьезно и хорошо работать. Если возникает вопрос справедливости, мы его решаем и достигаем компромисса.
И еще важно знать свою историю. В Германии даже 500 лет назад были крестьянские войны. То есть народ отстаивал свои права. Наверное, у нас до сих пор такой стиль поведения в крови.
Но как вы различаете доносы и жалобы?
В Германии донос — это неправильное, нечеловеческое поведение. Но если у немца есть объективная, настоящая причина написать жалобу, потребовать устранить недостатки — это уже совсем другое дело. А как иначе отстаивать свои права? У нас всех с детства учат, что человек — существо социальное. Он живет в обществе. А общество только тогда хорошо развивается, когда состоит из индивидуумов, которые аккуратно взаимодействуют друг с другом.
Я помню, когда по моему приглашению в Берлин приехал мой переводчик Иван из Орла, мы с ним посетили детский сад и школу, где я учился. Мы стояли близко к зданию детского сада. На площадке играли дети. И тут к воспитателю подошел маленький мальчик: «Поругайте моих друзей! Они плохо себя ведут, обзываются!» А воспитательница ему сказала: «Пожалуйста, иди обратно и пробуй сам решать проблему. Я понаблюдаю издалека. Если посчитаю, что будет нужно, приду на помощь. Но важно, чтобы ты сам справился». Для Ивана такое поведение воспитателя стало невероятным.
Почему?
Он считает, что в России так не поступают. Говорит, что тут основное средство — окрик. И это закладывается с детского сада, со школы. Обычному человеку редко дозволяется принимать самостоятельные решения. И это проявляется даже в мелочах. Поэтому Ивана поразило, что в каком-то рядовом немецком детсаду — не так. Свободное мышление нужно вырабатывать в год-три. А когда человеку 14-15 лет, он уже должен уметь самостоятельно решать свои проблемы.
На одном из семинаров в университете в Орле я выступал с презентацией о межкультурных связях. Я рассказывал: в Европе, когда ребенку исполняется 18 лет, ему говорят: давай, уезжай из страны. Езжай во Францию, США, Канаду, Швейцарию, Японию, и так далее. Путешествуй, узнавай мир. Только тогда ты получишь какой-то опыт, кругозор, и можешь лучше руководить кем-то. А в России, как я сам посмотрел, все наоборот. Мне кажется, что родители всеми силами удерживают дома детей. Но зачем? Разве можно начать развиваться, не став самостоятельным? А путешествия — это одно из важных средств для расширения горизонта.
А вы не думали, что у многих на путешествия просто нет денег?
Да, я размышлял об этом. Средняя зарплата в Германии — около 4 тысяч долларов, а в России только 520 долларов. Разница почти в девять раз, причина — в структуре экономики. Но что интересно — у нас в Германии ректор вуза получает 115 тысяч долларов за год. Это обычная средняя зарплата ректора хорошего университета. По логике экономической, если разница в средних зарплатах между Германией и Россией в девять раз, то и максимальная годовая зарплата российского ректора вуза не должна быть выше миллиона рублей.
Но я посчитал, что средняя зарплата ректора вуза — 5-6 миллионов рублей в год. То есть столько же, сколько в Германии! Российское министерство образования тратит слишком много денег на руководителя университета. Но эффекта от этого нет! Вот один из примеров из Орла: преподавательница приходит на лекцию и отправляет в классе по рядам восемь копий, на которых изображена какая-то схема, нарисованная лично ей. После урока она это все собирает. Копировать студент не может: в деканате нет ни доступного ксерокса, ни бумаги.
В Германии профессор приносит на лекцию 200 листов бумаги, где написано, что за лекция, что за тему рассматриваем, какие вопросы в рамках этой темы будут рассматриваться. А также — подсказки, где найти дополнительный материал по этой теме. Все это есть также и в электронном виде. То есть студент точно знает, о чем пойдет речь на лекции, какой объем нужно учить, чтобы сдать экзамен.
Ну и сами экзамены проводятся в России необъективно. Я предлагал однокурсникам: давайте потребуем, чтобы контрольные работы не подписывались именем-фамилией студента и не указывался номер группы.
Для чего?
Если вы напишите ваше имя, преподаватель сразу поймет, ага, это та самая Наталья. Она слишком много разговаривала и пропускала, поставлю ей тройку. А если перед преподавателем лежит работа, помеченная идентификационным кодом, то он уже будет беспристрастно оценивать. И оценивать только контрольную, а вовсе не написавшего ее человека. Но когда я говорил своим однокурсникам это, то они не понимали. А для меня же был шок, что в 19 лет студенты этого не понимают. И когда рассказываю им о такой возможности, о том, что можно ректору обращение написать, то в ужасе закатывают глаза: «Это невозможно! Так у нас никогда не было!»
Вы, наверное, любите трудности преодолевать. Зачем вы вообще в Россию приехали?
Этот вопрос — один из первых, что мне задают здесь. Люди обычно удивляются: «Мы хотим в Европу, а ты — сюда». Я отвечаю: «Я хотел посмотреть новую для меня страну, учился».
Я хотел приехать в Россию еще в 1991-м. Но родители мне не разрешили. Говорили, что в России сейчас тревожное время. А уже в зрелом возрасте, семь-восемь лет назад, приехал в Россию. Это была другая страна. И я очень сердился на родителей, что не разрешили мне тогда здесь побывать. У меня нет возможности лично сравнить, как было после распада СССР и как сейчас, в какую сторону пошли изменения. А в Орле мне очень нравится. Тут жили мои друзья, поэтому я здесь и оказался.
Но ваши первоначальные ожидания от России отличались от реальности?
Последние пять-шесть лет жизни в России меня многому научили. Мне часто говорили, что есть такое понятие — менталитет. Он как двигатель. Либо работает на развитие общества, либо нет. Считаю, что русским с менталитетом не очень повезло. Вы всегда говорите — зачем нам это нужно, пусть все идет, как идет. Такие слова в свое время очень любили повторять и в ГДР, когда там были русские. «Скоро все появится», — говорили они. Но вот когда скоро — неизвестно. Для меня русские — это как огромный тазик теста, которое очень медленно созревает. Вы говорите: «У нас так много плохих исторических событий, если начнем еще что-то делать, вдруг опять не получится?»
Если у ребенка неподобающее поведение, ты ему об этом говоришь прямо, а не ждешь десять лет, чтобы сообщить. Иначе он привыкнет, что его поведение — единственно верное, и вполне справедливо будет сердиться на родителей за замечания.
У нас есть поговорка: с кем поведешься, от того и наберешься. Говорят, что многие иностранцы, пожив какое-то время в России, весь европейский лоск теряли и становились такими же, как и их окружение. Вы не замечали такого за собой?
Недавно, когда я улетал из Москвы в Берлин, у меня с собой был кот. Когда-то я подобрал его на улице в Мексике, где путешествовал. И он несколько лет со мной. Но после смерти отчима моя мама осталась совсем одна. И я подумал, что с котом ей было бы не так одиноко.
У кота оформлены все документы в Берлине: ветеринарный паспорт, сертификат о прививках. Был даже чип, поставленный в Германии. В Россию кота пустили спокойно. Поэтому я и не думал, что при выезде возможны проблемы. В Москве приехал в аэропорт, а мне на стойке говорят: «Вы должны за три дня до отъезда посетить ветеринара в России и взять справку, что кот здоров. Только тогда вы с котом можете лететь». «Но это немецкий кот, — удивляюсь я. — У него ведь все международные документы есть». «Нужна справка. Без нее кот остается здесь».
Я быстро прикинул в голове, что не лететь невозможно. Отошел и чуть позже подхожу с котом уже к другой стойке. Там у меня снова спрашивают справку. А я отвечаю, что уже все в чемодане уехало в самолет. А в ручной сумке у меня только немецкий паспорт кота. И меня выпустили! То есть я поступил почти как русский. Когда оказался в зале вылета, сел в кресло и слушаю радио. Вдруг скажут: «Где этот противный немец?» Перестал волноваться только когда самолет сел в Берлине. Иногда хитрость помогает.
За несколько лет жизни здесь вы разочаровались?
Мне Россия до сих пор кажется страной возможностей. Я знаю, почему только про США думают, что там многое получается. Это из-за того, что больше двух веков назад туда хлынул поток населения из Европы, получился плавильный котел разных народов и менталитетов.
Но мне кажется, европейский опыт в России еще не приживается из-за того, что у вас — огромная страна. Если люди не получают в каком-то месте что-то важное для себя, они просто оттуда уходят и начинают все на новом месте. А в таких странах, как Бельгия, допустим, Франция, Германия — это невозможно. У нас большая плотность населения, куда уходить? Некуда. Кругом — люди. То есть нам нужно разбираться с проблемами здесь и сейчас, а не откладывать на потом. На самом деле, когда россияне проснутся и начнут понимать, что все в их руках, то тут откроется огромный потенциал.
А если не проснутся?
Есть два выражения про вашу страну, которые мне нравятся. Умом Россию не понять. И второе — разбудите меня через сто лет, и я вам скажу, что произошло: все воруют, все пьют. Я все время думаю, почему же эти люди сами о себе так говорят? Что у них в голове?
Но все же появляется новое поколение молодых людей. Я у себя на факультете в Орле делал презентацию о межкультурных связях. Полтора часа рассказывал ребятам о том, как люди на разных континентах себя ведут, думают, работают, живут. И после лекции ко мне подошли несколько студентов и сказали: «Йорн, мы сейчас еще больше хотим путешествовать». И тогда я подумал: я уже выиграл.