Имя 72-летнего пенсионера из Забайкалья Анатолия Вертипрахова стало известно после того, как он написал письмо президенту Владимиру Путину с просьбой купить ему гроб и выкопать могилу, так как «в этой стране жить невозможно». Судебные приставы наложили арест на его банковский счет и сняли оттуда всю пенсию в счет долга за услуги ЖКХ. Позже выяснилось, что злостным неплательщиком он стал из-за собственных принципов: по мнению Вертипрахова, коммунальщики оказывают некачественные услуги и не соблюдают законы. «Лента.ру» записала раcсказ пенсионера о том, как началась его коммунальная битва и какова цена победы в ней.

Почти бомжи

Дома, где мы сейчас живем, когда-то были военным городком. В 2012 году Минобороны передало здания в администрацию сельского поселения Ясное Оловяннинского района Забайкальского края, но почему-то без правоустанавливающих документов на жилье. Говорят, что бумаги просто сожгли. Получился правовой казус.

Так что мы — почти бомжи. Мне выдали справку о том, что моя квартира не принадлежит администрации Ясного. В Минобороны говорят, что к этим объектам оно тоже не имеет отношения. Кому мы только не писали — и губернатору, и президенту, и в прокуратуру. Ответов много, а по существу — ничего.

Но несмотря на то, что домов наших как бы и нет, а жильцы, получается, все равно что бомжи, квартплату с нас брать не забывают. Я не сразу стал злостным неплательщиком, каким пытаются представить меня местные власти. До сентября 2015 года и за коммунальные услуги, и за отопление все перечислял полностью и в срок. Сами знаете, что пенсионеры сейчас — самые аккуратные плательщики. Нас обслуживало МУП ЖКХ «Ясное». С жителями тогда, как положено, были заключены договоры, тарифы были утверждены. Но несколько лет назад предприятие обанкротили, причем с подачи местного депутата. Этот предприимчивый политик создал новую управляющую компанию «Багульник», а во главе ее поставил своего водителя. Как водитель этот человек, возможно, и ничего, однако в коммунальном хозяйстве он совершенно не разбирается.

Закон — что дышло

Этот «Багульник» начал выставлять жителям странные счета за свои услуги. Например, за техническое содержание нашей двушки площадью 42 метра нам с женой приходили квитанции на 740 рублей, потом — на 560, затем — на 720 рублей. С чем связаны такие ценовые прыжки — никто не объясняет. Приходишь к ним — а тебе оператор на листочке пишет сумму: вот столько вы нам должны. Из чего исходили, где общий объем потребленного? Концов нет.

От наших вопросов все отмахиваются, хотя должны были опубликовать тарифы в печати, как того требует федеральный закон. При этом счета за отопление и воду — около двух тысяч в месяц. Все квитанции рассылаются от имени некоего ООО. Куда идут деньги жителей — непонятно. И ладно бы эти управдомы получали бы наши деньги и работали как следует, так нет: горячей воды по полгода не бывает, что также противоречит закону о защите прав потребителей — отключать могут максимум на две недели.

А когда горячая вода есть, то температура ее — 30 градусов, хотя норма по СНИПам — 60 градусов. Подъезды все обшарпанные, окна выбиты, кое-где забиты фанерой, крыша дырявая, на чердаке снег лежит — просачивается сквозь шифер. Единственное обслуживание — уборщица два раза в неделю веником в общем коридоре помашет, и все.

Поэтому мы с товарищами решили бороться с несправедливостью. И я не плачу за такие коммунальные услуги, так как считаю это незаконным. Это моя принципиальная позиция. Мы пробовали решить все это в правовом поле: обращались в прокуратуру, в правительство края. Просили разъяснить, откуда взялись эти управляющие компании — администрация сельского поселения конкурс на обслуживание домов не объявляла, почему не сформированы тарифы, с какого потолка берутся цены?

В прокуратуре пишут: да, эти предприятия лицензии не имеют, не могут брать с вас плату и обслуживать вас. Мы на них в суд подадим и разберемся. На этом все и кончается. В правительстве края тоже не стремятся соблюдать закон. Так, может, все эти требования закона — не более чем формальность бюрократическая? Тогда почему если обычный гражданин эти формальности нарушает — ему тут же по шапке прилетает, тут же наказывают. То есть кому-то можно на законы чихать, а кому-то — ни-ни?

В суд пробовали обращаться, но там наши доказательства не принимают. Присуждают взимать с меня квартплату — то есть поддерживают нарушение федерального закона. Сейчас у меня долг за отопление — 20 тысяч, за содержание жилья — 11 тысяч. После того как я письмо Путину написал с просьбой купить гроб, так как всю пенсию пристав снял, — теперь с меня вычитают по тысяче рублей в месяц.

Доля активистов

У нас в поселке активистов — примерно десять человек. Я и еще одна дама являемся общественными инспекторами Забайкальского края по ЖКХ. У нас даже удостоверения есть, выданные краевым правительством.

Почти все активисты — пенсионеры. Остальные боятся — у всех дети, их надо на что-то растить. Сейчас ведь как: только рот открой — и сразу без работы остаешься. Мы, конечно, проводим разъяснительную работу среди населения о том, что нужно бороться за свои права. Наш депутат, который контролирует коммунальные предприятия, ведет с активистами войну. Время от времени канализацию перекрывают, чтобы мы тут от вони задыхались.

Если чиновников рядом нет — люди горой за нас. Но когда приходят начальники, сразу в землю смотрят и типа осуждают нас, что мы провокаторы. На одном из общественных собраний, где мы пытались рассказать народу о том, какое должно быть по закону качество услуг ЖКХ, получилось смертоубийство. Жителей собралось человек 200. Ну и депутат — он же главный коммунальщик — со своими соратниками пришел. Сразу скажу, что мы никого не призываем становится неплательщиками, мы просто рассказываем людям о правах и обязанностях: «Вот вы в магазин ходите? Продукты покупаете? Хлеб стоит 22 рубля, сахар — 48. Вы товары берете, денежки отдаете. А почему же за коммунальные услуги мы отдаем деньги просто так, без всяких услуг взамен?»

Депутат с подельниками на меня прямо в зале напали. Очки сломали, рубашку порвали. Если бы люди не оттащили — живым, возможно, не вышел бы. До дому меня довезли друзья, а там мне плохо стало, пришлось вызывать скорую. Когда я обратился в полицию, мне сказали, что я сам виноват — всех избил. Хотя нападающих там было пятеро, и один из них — мастер спорта по боксу.

Но следователи почему-то опрашивали только сотрудников «Коммунальщика» и «Багульника». А что эти работники могли сказать, опасаясь за свои доходные места? Конечно, все дружно подтвердили, что «дед на всех бросаться начал». Моих же свидетелей не вызывали.

Еще одна стычка у нас произошла осенью. Депутат наш заставил своих работников участвовать в субботнике, делать уборку улиц. Собрали они весь мусор в кучу и начали жечь. А там ведь не только листья сухие, но и пакеты целлофановые, бутылки, шприцы, тряпки. Вонь и дым — страшные. Я побежал в администрацию поселка. Туда уже звонит заведующая детским садом — дети плачут. Прибежал наш депутат: «Ничего, потерпят». — «Но ведь это незаконно?» А он отвечает: «Я тут закон». Тогда мы начали фотографировать происходящее. Рабочие возмущались: «Старики, идите отсюда. Мы вас лопатами забьем!»

Сам из бывших

У меня пенсия — как говорится, ни в чем себе не отказывай.

Я сам практически всю жизнь был коммунальщиком. Простите за выражение, но у нас так в профессиональной среде говорят: говно и пар — мое дело. Начинал помощником кочегара. А последние 12 лет перед пенсией был директором МУП ЖКХ. Зарплата была нормальная. А пенсия сейчас моя — 8800. Изначально была 8200 рублей, и немного прибавили, когда стал жаловаться на то, что не дотягивает до прожиточного минимума, который в Забайкалье 8600 рублей. Все потому, что, опять же, накладка с документами. Трудовая книжка затерялась. Большая часть трудовой деятельности у меня еще была при СССР. Работал почти всегда в воинских частях.

Сейчас одна моя воинская часть — на Украине, а другая — в Казахстане. Ясное дело, что с Украины мне вообще никаких документов для пенсионного фонда не прислали. А из Казахстана, из Алма-Аты, одно письмо пришло: просим обратиться туда-то. Написал. Ни ответа, ни привета. Обращался в архив в Москву — тоже бесполезно. Так и умылся.

Мы с семьей жили и в Красноярском крае, и в Амурской области, хотя сами из Читы. На старости лет решили в Забайкалье вернуться. У меня на кладбище в этом поселке 11 родных могил, в том числе и родители. И я подумал, что и самому надо сюда ехать умирать. Хотя иногда жалею, что так поступил.

«Мы оптимисты»

Поселок — депрессивный. Население — чуть больше 5 тысяч. В некоторых многоквартирных домах квартиры пустуют, некоторые разморожены — трубы отопления там лопнули. За этим никто не следит. Работы в поселке практически нет. Кто смог — устроились к тем же коммунальщикам или в поселковую администрацию. Самая высокая зарплата у нас в поселке — в котельной, на вредном производстве: 14-16 тысяч. Хотя в официальной статистике фигурирует средний заработок 35-38 тысяч. Вранье. Медсестры в больнице у нас тут по 12 тысяч получают. В детсаду воспитатели — 7 тысяч. А теперь представьте, что половину этого надо за фиктивную коммуналку отдать.

Многие свое хозяйство держат, кормятся с огорода. У нас с женой тоже своя дача была. Большое подспорье: огурчики, помидоры, картошка. Все свое. Но в прошлом году тяжело стало — продали. Мужики многие ездят на вахту в Бурятию, в Амурскую область. Кто на месяц, кто на три. В среднем ежемесячно по 50 тысяч получается. Еще Китай помогает. У нас ведь тут граница рядом. Женщины ездят челноками, привозят товар. Но это раньше на шмотки клевали, сейчас уже доход с них маленький. Многие от такой жизни, да без будущего, пьют. На помойках собирают металлолом, стеклотару, сдают и на вырученные деньги покупают бутылку.

Но ничего — прорвемся. Надежда сдвинуть эту махину есть. Подвижки есть, потихоньку сознание у людей начинает меняться. На улице многие подходят, спрашивают, стоит ли писать претензию в ЖКХ, как правильно это сделать. Потому что за воздух-то такие огромные суммы платить вовсе не хочется. А ведь еще недавно не было такого интереса. В доме, где я живу, — 60 квартир. Из них примерно 40 не платят. Кто-то, как и я, из принципа, у других просто денег нет. После новогодних праздников мы с активистами снова собираемся идти в суд с иском к коммунальным предприятиям. Собрали приличный пакет документов. Мы оптимисты. Просто так нас не победишь.

Гражданин Германии, 47-летний Йорн Хезе полтора года учился в университете города Орла на факультете экономики. До этого немец жил и работал в европейских странах, на Среднем Востоке и в Центральной Америке. Хезе получил юридическое образование в Потсдамском университете и диплом швейцарской Школы гостиничного бизнеса в Лозанне. Качество обучения в Орле и быт российских студентов немца неприятно поразили, но когда он стал задавать руководству вуза неудобные вопросы — его отчислили и выгнали из России. Недавно орловский суд признал отчисление Хезе незаконным и в качестве моральной компенсации обязал университет выплатить студенту 20 тысяч рублей. «Лента.ру» поговорила с «сумасшедшим немцем», который говорит о России «у нас» и готов тратить силы, время и деньги, чтобы быть полезным этой стране.

Слишком старый студент

«Лента.ру»: Как вы оказались в Орле?

Йорн Хезе: Я жил в ГДР, когда-то изучал русский в школе. В 1984 году, когда мне было 14 лет, отдыхал с родителями в санатории немецкого курорта Бинца и там встретил делегацию рабочих с завода ЗИЛ, из Москвы. Мы так хорошо общались. Я думал: вот какие люди живут в России, хочу туда поехать! Но сразу не получилось. Первый раз приехал в Россию шесть лет назад. Записался на курс русского языка в институте имени Пушкина в Москве. И сразу подумал: какая интересная страна! Надо посмотреть ее получше. И мы путешествовали с друзьями по Транссибирской магистрали в плацкартном вагоне. Разговаривали с людьми, останавливались по пути на день-два в разных городах: Хабаровск, Томск, Иркутск. Это были 42 счастливых дня!

А потом приехал в Орловскую область. У родителей, которые живут в Берлине, там были знакомые. Увидел местные села и подумал, что тут я могу состариться и умереть. Здесь можно сад разбить, вырастить кабачок и чеснок, картошку и петрушку, курицу держать и получать яйца. Все натуральное, как хорошо! Тогда зачем мне нужны консервы из супермаркета в Берлине? Поэтому начал рассматривать возможность получить тут вид на жительство, купить свой домик с землей.

Вам не говорили, что тут очень много трудностей?

Но вместе с тем тут столько возможностей! К тому же я решил, что и сам могу быть полезен. У меня есть богатый опыт и знания, я изучал гостиничное дело в Швейцарии. Я десять лет трудился в Лондоне — финансы, административная часть гостиничного бизнеса, а также два года работал в Вестминстерском дворце, в парламенте Англии. То есть я могу быть полезным в России. Возьмите мои руки, мою голову!

А в университет для чего поступали? У вас ведь уже целая коллекция дипломов.

Мне многие говорили: тебе уже 46 лет (исполнилось на момент поступления, — прим. «Ленты.ру».) Такой старый студент. Зачем? Отвечал, что я любопытный человек. Учиться — это интересно. На западе за свою жизнь люди меняют обычно четыре профессии. Кроме того, для успешного изучения русского языка мне было нужно влиться в среду. Поэтому решил поступать в университет Орла. У меня в Париже есть знакомый, который 25 лет работал в Министерстве образования и науки Франции. И он мне всегда говорил: в России очень хорошее образование! Наверное, во времена СССР так и было. Но по личному опыту я понял, что сегодня все изменилось.

Догнать и перегнать

Когда пришло понимание?

С первых дней учебы на факультете экономики. Я зашел в деканат, чтобы взять расписание, учебный план на семестр, рабочие программы дисциплин. Мне ответили, что ничего этого нет. Как? Три дня до нового учебного года! «Вы не волнуйтесь, это нормально». А когда расписание все же появилось, удивился набору предметов: культурология, философия, БЖД. Что за БЖД? Потом в интернете посмотрел, что это — безопасность жизнедеятельности. Но для меня до сих пор остается тайной, зачем мы на этих занятиях мучились с расчетами интенсивности света и уровня шума. И три (!!!) пары физкультуры в неделю. Одна из них — в аудитории.

В спортивном зале?

Нет, в обычном классе, за столами. Мы рассматривали теорию физкультуры: что происходит с мускулами, когда делаешь разные упражнения; какое нужно питание и так далее. И я подумал: но мы же экономисты, когда же мы будем изучать основной предмет? По отношению к трем парам физкультуры для будущих экономистов предусмотрели всего два занятия по экономике в неделю. Таких дисциплин, как, например, история экономической мысли — вообще не было, а она необходима для лучшего понимания макроэкономики. Я первое время молча недоумевал, а потом начал действовать. Я знаю немецкий, английский, французский, испанский языки. Посетил сайты Кембриджа, Оксфорда, университета им. Гумбольдта в Берлине, Технического университета в Дрездене, Сорбонны в Париже. Скачал их учебные планы первого курса для экономистов, аккуратно перевел все это на русский, сравнил с программой в университете Орла, сопроводил собственным письмом и отправил в деканат.

Зачем?

Россия играет все более активную роль в международных событиях — этот факт уже давно стал очевидным. Чтобы поддерживать процесс, нам нужны высокообразованные, дисциплинированные и конструктивно мыслящие студенты. Поэтому самое важное сейчас — пересмотреть их цели и задачи и определить новые. Может быть, именно к этому моменту мы сейчас и подошли!

Конструктивные предложения у вас были?

Конечно. Восемь пунктов по поводу формирования учебного плана и распорядка дня. Оксфорд, университеты в Дрездене, в Боготе с первого дня предлагают студентам интенсивное изучение специальных дисциплин. У нас же это начинается со второго-третьего курса. Все остальное время — потерянное. Студенты в Германии, Англии, США работают, исследуют, создают проекты, уходят далеко вперед. А мы отстаем, не поднимаем свой уровень. Хотя у России должна быть задача догнать и перегнать.

Занятия однотипные. Мы сидим, как школьники, и записываем лекции в маленькие зеленые тетрадки. Восприятие материала преимущественно идет через слух, что очень трудно, особенно для иностранных студентов. В Германии, в других европейский университетах вовсе не обязательно посещать лекции. Если есть четкий список тем — учите самостоятельно дома, в библиотеке. А в Орле был журнал посещений, и нам говорили, что если не будет пропусков — зачет поставят автоматом. Мало кого волновало, как студенты осваивают материал. Я часто слышал, что если студент не учился, оценки можно купить за деньги.

Как руководство университета отреагировало на ваши предложения?

Позвонила заместитель проректора по учебной работе и пригласила на беседу. Она была немного в шоке, что я могу такие письма писать. Ведь я просто студент — то есть должен молча учиться. Но они были добры со мной: предложили составить индивидуальный план обучения.

Согласились?

Если мы хотим изменить что-нибудь, то нужно обладать полной информацией, все анализировать. Но если я буду исключен из общего учебного процесса, то просто не узнаю, что происходит. Поэтому я отказался. После беседы мне предоставили учебные планы, где было сказано, когда какая лекция по предмету. Огромный объем, а содержания мало. Неэффективно. Поэтому я решил перейти на факультет иностранных языков — хотел лучше изучить французский.

В Орле?

Ну да. В деканатах и прежнего факультета, и нового были согласны, я написал заявление о переводе.

Сколько стоит обучение в Орле?

73 400 рублей в год.

По сравнению с европейскими вузами это конкурентная цена?

Мне кажется, что при таком качестве — нет. В Германии, например, учеба вообще практически бесплатная. Студент только оплачивает административные расходы — 220 евро каждый семестр. В эту сумму, кстати, входит проездной на общественный транспорт. Получается 30 тысяч в год. К тому же в Орловском университете все дорожает. Мои друзья жаловались, что учеба на факультете информатики сейчас уже стоит 120 тысяч рублей. Студенты недовольны, что заниматься приходится по старым учебникам. Лекции преподаватель читал по своей книге, которую он написал еще при СССР. Другое не предлагалось. Последних разработок преподаватели просто не знали или не рассказывали о них.

Уровень владения иностранными языками у учителей оставляет желать лучшего. То есть по интернету они гуляют только в коридоре русского языка. А все, что происходит в Германии, Франции, Великобритании или испанском мире, — мимо. Я говорил об этом с некоторыми преподавателями. Они разводили руками: иностранный учили в школе, без практики он забывается. Возможности куда-то поехать при такой зарплате нет. Тогда я взял список Форбс и написал семнадцати самым влиятельным российским олигархам: Тимченко, Усманову, Фридману, Дерипаске, Потанину и т.д.

Где адреса взяли?

В интернете. Попросил денег для формирования фонда целевого капитала Орловского университета. По примеру Гарварда или Массачусетского технологического института в Бостоне. Орловские студенты заслуживают того же шанса, что и те, кто живет в более благополучных местах. Самое большое преступление для страны — экономия средств на будущем новых поколений.

Кто-нибудь из них ответил?

Пока нет.

Тараканы, клопы, матрасы с дырами

Где вы жили во время обучения?

Я попросил забронировать комнату в общежитии. Жил вместе с другими студентами в квартире: четыре комнаты, общая ванная и туалет. Мне хотелось почувствовать атмосферу, быть в среде. У меня в общежитии всегда была политика открытых дверей. Я их закрывал только когда ложился спать. И одногруппники ко мне в гости постоянно приходили, расспрашивали, как там жизнь в Германии, Мексике, Франции. Мы пили чай, готовили ужин, была очень интересная атмосфера. Некоторые студенты хотели изучать английский. Я купил в детском мире большую белую доску, маркер и преподавал английский и немецкий. Тягу к знаниям у молодежи надо поддерживать.

Для специалиста по гостиничному бизнесу российская общага — серьезное испытание?

Я сделал ремонт в своем отсеке. В комнате из досок построил кровать, стол, стеллаж. Мне из Берлина отправили мою библиотеку — 700 книг. Было хорошо. А потом присмотрелся, как живут мои друзья на других этажах, и был шокирован. Почему так грязно, почему плесень на стенах, ржавчина, что происходит? Обращался к коменданту, в сам вуз. Мне отвечали: нет денег. Я пошел в магазин и купил шторы, сливной бачок, новые сиденья на унитаз, новые смесители в санузлы. И не только на свой этаж, но и на другие. Ввернул лампочки в коридорах. Однажды я заметил, какие матрацы в комнате у моих знакомых студентов — очень-очень тонкие и местами с дырами. Эти дыры они уплотняли одеялами, чтобы не проваливаться ночью.

Почему они новые себе не купили?

Эти ребята были из Туркменистана. Откуда там деньги? Они мне помогали учить русский. Мы вместе ужинали пловом. Господи, какой вкусный туркменский плов! Я купил для них семь новых матрацев, заплатил 23 тысячи рублей. Студенты должны спать аккуратно, хорошо высыпаться. Только тогда у них будет способность усвоить новые знания.

Откуда у вас средства? Вы же безработный студент.

Я десять лет работал в Лондоне. У меня была очень хорошая позиция там, узкая специализация, и это отлично оплачивалось. Так что сумел сформировать накопления в банке. Но я вовсе не богатый человек. У меня есть лимит средств. Я не могу все отремонтировать. Ну и кроме ремонта были другие проблемы.

Однажды я заметил у одного знакомого студента из Бенина много красных точек на руке и удивился. Он сказал: «У меня в комнате живут какие-то животные. Я не знаю, кто это». Мы пошли к нему. На кровати и стене точки — капельки крови. Подняли матрац, а эти животные оттуда — фыр-р-р!

Клопы?

Да. Я уже потом по гуглу определил, кто это. Сам таких ни разу в жизни не видел. Администрацию общежития мы проинформировали. Но там пять месяцев никак не реагировали. Самостоятельно мы вывести клопов не могли. Они начали расселяться по всем этажам. Тогда я собрал несколько животных в баночку и поставил ее на стол первому заместителю проректора. Только тогда были приняты меры. Но после клопов пришли тараканы. Ужас, как их было много! А потом у нас объявили карантин.

Дом или тюрьма

В связи с гриппом?

Официально — да. Но у нас карантин продолжался 68 дней. Это очень много. Никого нельзя было приглашать в гости. И карантин предполагает изоляцию, а мы же все время ходили на занятия. Какой в этом смысл? Это было удобно только для администрации общежития — им меньше работы. Когда я обратился в прокуратуру и Роспотребнадзор, карантин сняли. Но повесили расписание прихода гостей: с 11 до 14 и с 17 до 20 часов. Я им говорю: это точно общежитие, а не тюрьма? Это серьезно нарушает мои гражданские права, а также права студента и нанимателя жилья. Каждый студент, проживающий в общежитии, платит 450 рублей в месяц.

Вы опять пошли с жалобой в администрацию университета?

Я сначала пробовал в Орле все эти проблемы решить. Но поскольку никто не услышал, обратился на другой уровень. Отправил в Министерство образования письмо о катастрофических условиях жизни в нашем общежитии, прикрепил 20 фотографий.

Помогли?

Представляете, они переслали мое заявление ректору Орловского университета — то есть тому, на кого я жаловался! Зачем? Это неаккуратно. Почему бы Минобрнауки просто не прислать сюда комиссию и секретно все не проверить? Если я вру — подавайте на меня в суд. Если прав — у вас на руках окажутся все документы для того, чтобы наказать виновных. Ну, и убрать из системы неадекватных людей. Меня поразило, что ректор Орловского университета написала, что я все факты умышленно исказил. Она сказала, что общежитие регулярно участвует во Всероссийских конкурсах, а фотографии неизвестно где сделаны. И этот ответ мне из Минобрнауки переслали в качестве «принятых мер»! Ужас!

Мне, кстати, вчера пришел ответ из министерства образования. Я им отправил письмо на сайт 15 декабря, где снова проинформировал о том, что происходит. А получил ответ, что «ваше обращение от 19 декабря не содержит вопроса». Я просто в шоке. Как можно так работать?

Издержки бюрократии. Неужели не сталкивались с таким в других странах?

У меня мама в Берлине работала в федеральном агентстве по охране окружающей среды. К ним часто приходили жалобы. Они никогда эти письма не пересылали тем, на кого граждане жаловались. Если так делать, то скоро просто никто не будет говорить о недостатках, все будут бояться. Но тогда ведь невозможен прогресс. Для меня это просто абсурд. Я написал ректору и спросил, зачем она порочит меня, вместо того чтобы поблагодарить и выразить признательность тому, кто обращает внимание и представляет доказательства абсолютно недопустимых условий жизни. Затем еще раз сфотографировал неопрятные кухни, туалеты, взял переводчика и поехал лично в Москву, в Минобрнауки.

И вас приняли?

Странный вопрос. Мой переводчик, молодой парень тоже удивлялся: «Что мы тут делаем?» Я говорю: нельзя оставлять, нужно добиваться справедливости. Мы почти час разговаривали с сотрудницей, которая мне ответ отправила. Я ей говорю: разве нет у вас обязанности следить, чтобы соблюдались права студентов? Это ведь ваше будущее, вы их должны воспитывать. Получается, они вам не нужны, раз вы о них не беспокоитесь.

Чиновница осознала свою ошибку?

Она сказала, что вопрос — не в ее компетенции. И отправила меня в главное здание Минобрнауки на Тверской. Мы и туда прорвались. Там тоже были не рады. Сказали, что мы нарушили субординацию. Я сказал: «Может быть. Но я два года работал в парламенте Лондона и знаю, что есть ситуации, в которых способен помочь только руководитель. Поэтому я захотел говорить с людьми, которые принимают важные решения».

Удалось их убедить?

В Минобрнауки записали все наши данные, взяли документы. Роспотребнадзор Орловской области возбудил дело по факту антисанитарии в общежитии. А потом меня просто исключили из университета.

Мы ждем перемен

Завалили сессию, пока по министерствам бегали?

Вовсе нет. У меня были четверки и пятерки. Я на отлично освоил дополнительную полугодовую программу «Государственное и муниципальное управление». Зацепились за путаницу в бумагах. Договор о моем переводе на другой факультет не был вовремя оформлен. Но я-то тут при чем? Я студент, и моя главная обязанность — учиться, а не следить за документооборотом. Но я думаю, что дело в моей принципиальной позиции. 7 июня 2017 я получил извещение о том, что нужно оплатить имеющуюся задолженность в размере 44 443 рублей. Все перечислил. А 13 июня вышел приказ об отчислении. И еще аннулировали визу. Чтобы не нарушить российские законы, я должен был в трехдневный срок уехать из страны. У меня было много вещей в разных частях города у друзей, сломанная машина. Все вынужден был бросить, так как не успевал собрать. Когда улетал, то даже не знал, когда могу вернуться. Представляете, что я чувствовал?

Что орловский университет — не ваш вуз?

Нет. Я пошел в Минобрнадзор. Там подтвердили, что исключение незаконное. И я решил судиться с университетом. Нашел адвоката в Орле. Было четыре заседания. Свидетелями ни преподаватели, ни студенты прийти не захотели. Такой был дикий страх — все ректора боялись. На последнее заседание пригласил 50 человек. Но пришел только один студент, который сейчас учится в Москве, то есть от вуза не зависит. Когда судья огласила приговор — даже не поверил, что выиграл! Ничего себе! Я очень доволен. В судебном процессе университет предлагал мне мировое соглашение, но я отказался — хотел справедливости. Я потратил много денег на визы, разъезды, судебные издержки.

Зачем вам это надо? Вы же сами рассказываете, что никто из студентов вас не поддержал. То есть за свои права люди не хотят бороться, их и так все устраивает.

Когда я прилетаю в Берлин, Лондон, Париж, то вижу, что о России пишут негативно. Этого не должно быть, это незаслуженно! На самом деле тут живут очень талантливые люди. Нужно просто чуть-чуть поправить изнутри систему образования. И я ведь со многими студентами разговаривал: они хотят, чтобы стало лучше. Мы никогда не знаем, какое наше действие может дать толчок изменениям. Вчера еще ситуация для этого была неблагоприятной, а завтра — уже можно. Но если не будем постоянно пытаться пробовать, то никогда не откроем двери.

Глава Совета по правам человека Михаил Федотов подтвердил, что на разбившемся утром 25 декабря в Черном море Ту-154 находилась известный благотворитель Елизавета Глинка, исполнительный директор Международной общественной организации «Справедливая помощь». Она летела на авиабазу в Сирию, чтобы отвезти медикаменты в университетский госпиталь в Латакии. Для многих россиян Елизавета Глинка — Доктор Лиза — стала олицетворением добра, сострадания и милосердия.

«Разум отказывается понимать, что ее больше нет с нами. Сердце отказывается в это верить, — написал Федотов на сайте СПЧ. — Мы до последнего надеялись на чудо. А она сама была чудом, небесным посланием о добродетели».

В России Елизавета Петровна Глинка известна как Доктор Лиза. В начале декабря президент Владимир Путин наградил ее Государственной премией за выдающиеся достижения в области благотворительной и правозащитной деятельности.

«Самое главное право — это право на жизнь, — сказала в ответном слове президенту Глинка. — В это непростое время оно безжалостно попирается. Мне очень трудно видеть убитых и раненых детей Донбасса, больных и убитых детей Сирии.

Невозможно осознавать разделение общества, в котором люди перестали слышать друг друга, а нам [правозащитникам] бросают однобокие фразы: «сами виноваты» или «готовьтесь быть убитыми, потому что вы не там, где надо». Мы, правозащитники, вне политики, так же и те люди, кого мы защищаем. Мы на стороне мира, диалога и сотрудничества со всеми людьми».

Но той же церемонии она рассказала, что в ближайшее время намерена отправиться с гуманитарной миссией в Донбасс. А затем — в Сирию.

«Мы никогда не уверены в том, что вернемся назад живыми, потому что война — это ад на земле, и я знаю, о чем я говорю, — завершила она свое выступление. — Но мы уверены в том, что добро, сострадание и милосердие работают сильнее любого оружия».

Елизавета Глинка родилась 20 февраля 1962 года в Москве. В 1986 году закончила Второй Медицинский институт имени Пирогова по специальности «реаниматолог-анестезиолог». В том же году она эмигрировала в США вместе с мужем — американским адвокатом с русскими корнями Глебом Глинкой, потомком известного рода, к которому принадлежал композитор Михаил Глинка.

В Америке Елизавета Глинка начала работать в хосписе и, по ее собственным словам, была потрясена человеческим отношением к безнадежным больным в этих учреждениях. В 1991 году Глинка окончила в США Дартмутскую медицинскую школу (Dartmouth Medical School) по специальности «паллиативная медицина». Тогда же она переехала в Киев, где ее муж работал по контракту. В онкологическом центре Киева она организовала патронажную службу паллиативной помощи и первые хосписные палаты. После того как срок контракта у мужа истек, семья вернулась в Америку. Однако Елизавета Глинка продолжала курировать киевский хоспис.

В 2007 году, когда тяжело заболела мать Елизаветы, она перебралась в Москву, где основала благотворительный фонд «Справедливая помощь» и стала его исполнительным директором. Изначально предполагалось, что фонд будет оказывать паллиативную помощь неонкологическим больным, для которых в России не существовало хосписов. Но круг интересов расширился. В число подопечных фонда вошли малообеспеченные больные, в том числе без определенного места жительства. Волонтеры фонда выезжали на вокзалы и раздавали бездомным еду, одежду и лекарства.

В августе 2010 года фонд «Справедливая помощь» организовал сбор помощи пострадавшим от лесных пожаров, охвативших многие регионы России. Как отмечали СМИ, именно эта благотворительная кампания принесла Елизавете Глинке всероссийскую известность. В 2012 году она участвовала в помощи пострадавшим от наводнения в Крымске.

С началом событий на востоке Украины фонд «Справедливая помощь» поддерживает людей, живущих на территориях ДНР и ЛНР. Доктор Лиза организовывала сборы гуманитарной помощи для жителей Донбасса, а также вывозила тяжелобольных детей из охваченного войной региона на лечение в Россию. С 2015 года Елизавета Глинка неоднократно посещала Сирию: доставляла лекарства и организовывала медицинскую помощь гражданскому населению страны.

В социальных сетях, в аккаунтах самой Елизаветы Глинки появляются воспоминания тех, кто знал ее, и соболезнования от самых разных людей.

Ольга Кормухина, певица: «Душа скорбит безмерно… Почти всех знаю лично… А Лиза… Мой дорогой, незабвенный друг! Мой пример, мое солнышко… Такая маленькая и такая Великая женщина!!! Разум отказывается верить… В голове до сих пор наш недавний разговор, планы… И эти глаза! Огромные! Строгие и любящие! Прости! Теперь не только мне… тысячам людей будет очень трудно без тебя…

Екатерина Чистякова, директор благотворительного фонда «Подари жизнь»: Ужасно и тяжело, что таких энергичных и светлых людей у нас забирают. После этого остается такая большая брешь… И такое количество покинутых, обездоленных, которым она дарила заботу, участие и надежду.

Она умела достучаться даже до людей далеких от благотворительности. Не знаю, кто сможет ее заменить. Это потеря не только для тех, кто нуждается в помощи, но и большая человеческая потеря для всех нас, для общества. Погас маяк, на который многие ориентировались.

Александр Захарченко, глава самопровозглашенной Донецкой народной республики: Народ Донбасса никогда не забудет того, что она сделала для наших детей, а значит — для всей республики.

Нюта Федермессер, учредитель фонда помощи хосписам «Вера», дочь Веры Миллионщиковой: Мы с мамой как-то пытались сформулировать, в чем их кровное единство с Лизой, кроме хосписов, но в результате сформулировали, в чем их различие. Мама сказала, что если как-то утром она проснется и выяснит, что от рака больше никто не умирает, то она радостно уйдет на пенсию, а вот если Лиза утром проснется и поймет, что горя в мире больше нет — то она просто не будет знать, как жить дальше…

У мамы в кабинете всегда стояла, стоит, Лизина фотография. Лиза около танка. В Косово. Неукротимая, неумолимая, непреклонная, сложная, бесстрашная, всегда там, где страшнее всего, где больше всего нужна помощь: в бывшей Югославии, в Донецке, в Сирии, с бездомными у вокзала, с умирающими в хосписе…

Пока тело не найдено, нельзя быть уверенными в том, что Лизы нет. Она пропала без вести. Ждем.

Кто-то находит в постах Доктора Лизы трагические «пророчества». Последнее сообщение Елизаветы Глинки было опубликовано в Facebook 21 декабря на шестилетнюю годовщину смерти Веры Миллионщиковой, основателя первого московского хосписа: «Я жду и верю, что война закончится, что все мы перестанем делать и писать друг другу напрасные, злые слова. И что хосписов будет много. И не будет раненых и голодных детей. До встречи, Вера!».