Ремонт стиральных машин на дому.
Ремонт посудомоечных машин Люберцы, Москва, Котельники, Жулебино, Дзержинский, Лыткарино, Реутов, Жуковский, Железнодорожный. Раменское. 8-917-545-14-12. 8-925-233-08-29.
Фотография плаката, якобы вывешенного феминистками на Угловой Арсенальной башне Кремля, не вызвала особого резонанса, потому что всякий, кто бывал на территории Кремля (будь то турист или журналист), знает: невозможно пройти к башне и забраться на нее. Московская крепость во все времена хорошо охранялась и оставалась не разгаданной до конца загадкой. Впрочем, несмотря на службу Роты гренадер, дозор Комитета госбезопасности (КГБ), работу Федеральной службы охраны (ФСО) и полеты пернатых бойцов, и здесь случались эксцессы. О том, кто и как охранял Кремль, рассказывает «Лента.ру».
Датчики, камеры, сигнализация, расставленные всюду сотрудники ФСО — общеизвестно, что Кремль находится под строгой охраной. Но с Арсенальной башней все еще сложнее.
Самая могучая, она имела особое значение в обороне Кремля. Высота стен московской цитадели варьируется от 6,5 до 19 метров, а высота Арсенальной башни — 60 метров. Ее фундамент уходит глубоко под землю, внутри — колодец. Одновременно с возведением башни в конце XV века был сооружен подземный ход, ведущий… никто теперь не скажет куда. Потому что в начале XVIII века его заблокировало здание Арсенала (его заложил Петр I в 1701 году). Арсенал также полностью блокирует подход к башне с внутренней стороны Кремля. Сейчас в нем дислоцируется подразделение Президентского полка, вход строго воспрещен.
Случалось ли кому-то в недавнем прошлом «покорить» башни Кремля? Сотрудники ФСО даже саму мысль об этом называют абсурдной.
Впрочем, случались некоторые довольно безобидные истории. В ноябре 2014 года два молодых человека попытались вскарабкаться на крышу служебного помещения — бюро пропусков рядом со Спасской башней — и были задержаны правоохранительными органами. Студенты собирались полезть дальше, на леса реставрируемой Спасской башни, но не успели. В августе 2010 года в Александровском саду с Кремлевской стены сняли сильно пьяного гражданина, пытавшегося через нее перелезть.
Но бывали и по-настоящему опасные и трагичные случаи. Правда, не в Кремле, а у его стен.
22 января 1969 года младший лейтенант Виктор Ильин, переодевшись в чужую милицейскую форму, внедрился в оцепление у Боровицких ворот. Он поджидал кортеж генсека. В тот день Леонид Ильич Брежнев встречал экипажи космических кораблей «Союз-4» и «Союз-5», прибывшие в Москву. В Кремле космонавтам должны были вручать ордена, кортеж из нескольких правительственных лимузинов следовал к Боровицким воротам. И тут раздались выстрелы. Ильин стрелял сразу из двух пистолетов и успел выпустить восемь пуль. Он метил во вторую машину кортежа, в которой, как он рассчитывал, должен был находиться генеральный секретарь. Но в машине были космонавты Леонов, Николаев, Терешкова и Береговой, внешне слегка походивший на Брежнева. В итоге Ильин убил водителя Илью Жаркова и ранил несколько человек. Брежнев ехал в третьей машине кортежа и не пострадал. Суд признал Ильина сумасшедшим, он провел в психиатрических больницах около 20 лет.
Это был не первый случай обстрела машин. 6 ноября 1942 года спрятавшийся на Лобном месте Красной площади Савелий Дмитриев открыл стрельбу по правительственной машине, выехавшей из Спасских ворот. Он успел сделать несколько выстрелов из винтовки, но никто не пострадал. К месту происшествия бросились сотрудники Управления коменданта Московского Кремля. На следствии Дмитриев говорил, что принял машину наркома внешней торговли Анастаса Микояна за машину Иосифа Сталина. То ли он хотел отомстить за отца-священника, то ли был психически болен… В 1950 году по приговору суда Дмитриева расстреляли.
И, пожалуй, самый известный случай. 4 февраля 1905 года у Никольской башни в собственной карете от взрыва погиб великий князь Сергей Александрович, московский генерал-губернатор, пятый сын императора Александра II. Погиб и кучер великого князя Андрей Рудинкин. Личность убийцы хорошо известна: это был член боевой организации партии эсеров Иван Каляев. В 1905 году его повесили в Шлиссельбургской крепости.
Несмотря на то что чрезвычайные ситуации снаружи и внутри главной московской крепости складывались нечасто, Федеральная служба охраны регулярно проводит учения по пресечению попыток незаконного проникновения в Кремль. Прошлой осенью, например, отрабатывалась методика борьбы с несанкционированными полетами беспилотников, а также способы обнаружения и ликвидации средств террористической деятельности.
Как раз полеты беспилотников могли стать причиной сбоев в работе GPS: с недавних пор на территории Кремля навигаторы и спутниковые карты показывают изумленному пользователю, что тот находится не в центре Москвы, а в аэропорту Внуково.
В Федеральной службе охраны эти особенности навигации не комментируют. Пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков, отвечая на вопрос о возможной работе «глушилок», сослался на требования безопасности. Впрочем, журналисты, освещающие работу главы государства, заметили, что такие сбои в системе навигации происходят не только в Кремле, но и в других местах, которые посещает Владимир Путин.
Высказывались предположения, что на территории Кремля расположен специальный комплекс, который, возможно, призван защищать территорию не только от вторжения беспилотников, но и от оружия, ориентирующегося на данные GPS.
Но путаница в навигации — дело обычное для Кремля, здесь издавна напускали туману.
Примечательно, что сегодня нет ни одного документа о строительстве стен и башен Кремля — все планы цитадели составляли высшую государственную тайну. Возводившийся как крепость, Кремль всегда был загадкой для вражеских лазутчиков.
Столетие за столетием они пытались составить его планы. Самый подробный удалось сделать шведам во времена царя Алексея Михайловича. И даже после того, как официальная столица была перенесена в Санкт-Петербург, сердце Москвы хорошо охранялось.
Советник директора Федеральной службы охраны России, доктор исторических наук, профессор Сергей Девятов в беседе с «Лентой.ру» напоминает, что статус Первопрестольной Москва не теряла никогда, императоры продолжали здесь жить и после переноса столицы. К примеру, Анна Иоанновна, любившая погостить в Кремле, построила деревянный дворец (его потом перенесли на Яузу, в Лефортово, где любившей охоту императрице было куда интереснее). Екатерина Вторая, еще не будучи самодержицей, жила в Большом Кремлевском дворце.
Для посторонних здание дворца, само собой, всегда было закрыто, как были закрыты и Малый Николаевский дворец, и Оружейная палата (тогда она не имела статуса музея, а была хранилищем царских драгоценностей и посольских даров).
В Кремль можно было попасть через Спасские и Никольские ворота, пройти к двум монастырям — Чудову и Вознесенскому, но внутрь обителей чужие не допускались. «А просто погулять по Кремлю было можно, даже залезть на третий ярус Ивана Великого», — напоминает Девятов.
В 1849 году благодаря императору Николаю Первому в Москве появилась Рота дворцовых гренадер. Изначально они были откомандированы в Первопрестольную из Санкт-Петербурга, да так и остались для охраны царских покоев и парадных залов в Кремлевском дворце. Службу в Роте несли только ветераны, прошедшие боевые действия «в пороховом дыму, под градом пуль и гибельной картечи». Последним командиром кремлевских гренадер был Николай Гантимуров.
После революции на смену гренадерам на некоторое время пришли латышские стрелки, а затем и Школа красных командиров. В 1935 году школа была выведена с территории Кремля, задачи по охране переданы Батальону особого назначения, затем реорганизованному в полк специального назначения. Сейчас по брусчатке отбивает шаг Президентский полк.
После переезда руководителей Советского государства в Кремль в 1918 году охрана крепости осуществлялась Комендатурой Московского Кремля. До января 1936 года она не входила в систему органов безопасности и подчинялась военному ведомству — на правах сектора Московского военного округа. Затем Управление Коменданта Кремля вошло в состав НКВД, а после 1959 года было включено в структуру 9-го Управления Комитета госбезопасности. В наши дни Кремль стережет Федеральная служба охраны.
Президентский полк принимает участие во всех торжественных церемониях. Служащие полка стоят в почетном карауле у могилы Неизвестного Солдата и мавзолея Ленина, они — визитная карточка Кремля, поэтому их внешнему виду уделяется пристальное внимание. Например, подготовка обуви Почетного караула по внутренним правилам проходит в семь этапов, которые растягиваются почти на сутки.
Руководство полка держит в секрете и количество вооружения, и численность подразделения, ссылаясь на военную тайну. В Президентском полку есть водители, химики, тыловики, санитары и другие специалисты. К общевойсковой подготовке добавлены специальные психологические дисциплины, чтобы охраняющий Кремль солдат мог отличить заблудившегося туриста от невменяемого человека.
Отбор в Президентский полк строгий, требования к кандидатам очень высокие, в том числе к их внешним данным, росту, выносливости. Зоркость — 0,7 на оба глаза, слух — восприятие шепотной речи на расстоянии не менее шести метров на оба уха. А вот знания иностранных языков почему-то не требуется — даже для тех, кто стоит у Кутафьей башни, встречая туристов. Зато приветствуются занятия восточными единоборствами: растяжка пригодится для того, чтобы высоко поднимать ногу, чеканя шаг.
Интересно, что при наборе в полк приоритет отдается тем, кто живет дальше от Кремля, поэтому в Президентском полку служат по призыву солдаты и сержанты из разных уголков России.
У отслуживших открываются неплохие перспективы. Командование может дать рекомендацию для внеконкурсного поступления на учебу в государственный вуз. А силовики — полиция, ФСБ, ФСИН и ФСКН — охотно возьмут их на работу. И, конечно, Президентский полк традиционно рассматривается в качестве кадрового резерва всех служб и подразделений ФСО.
Службу в Кремле несут и очень необычные стражи, которые стерегут исторические памятники и древние храмы от ворон. Падкие до всего золотого птицы отдирают сусальное покрытие куполов, а зимой устраивают катания: садятся у креста и скользят вниз.
Вороны жили на Боровицком холме исстари и могли бы стать такой же традицией, как их собратья из Тауэра. Но московиты, в отличие от лондонцев, пернатых не полюбили. Бытовало поверье, что если над Кремлем кружится «чернь», жди большой беды — войны или голода.
Борьбу с воронами в Кремле ведут давно. При Ленине их пытались отстреливать из винтовок, однако это мешало вождю мирового пролетариата работать. Пробовали не менее громкий, хотя менее кровавый способ — звукоусиление с агрессивными нотами. Тоже не сработало. В 1973 году в Кремле появилась орнитологическая служба: на борьбу с непрошеными гостями были брошены хищники.
Сейчас небо над Кремлем стережет филин Фил и с десяток ястребов. Хищники живут в Тайницком саду. Их главная задача — не уничтожать птиц, а отпугивать, чтобы на территорию Кремля они залетали как можно реже. И вороны, умные создания, прекрасно понимают: туда лучше не лезть.
Сережа родился в июне в городе Ишиме Тюменской области. Через месяц у малыша неожиданно началась рвота, вздулся живот. Врачи обнаружили врожденную патологию кишечника. Экстренно сделали операцию — удалили почти весь тонкий кишечник, который уже начал разлагаться. Сейчас Сережа не может питаться обычной пищей, ему необходимо специальное дорогое внутривенное (парентеральное) питание. Необходимых для его покупки средств у родителей мальчика нет.
Папу Сергея Сухинина тоже зовут Сергей. У папы день рождения 29 июня, у сына — 28 июня.
— Похожи как две капли воды! — радовался Сергей-старший, впервые увидев сына. — Я на Сережку смотрю как в зеркало.
Во время беременности все анализы и результаты УЗИ у Кристины, мамы мальчика, были на пятерку. Малыш рос как по книжкам, день в день. Роды прошли без осложнений. На четвертые сутки Сергей-старший с огромным букетом роз (весь аванс потратил, как он потом признался) встретил жену с долгожданным первенцем и отвез домой, где уже все было приготовлено — и кроватка, и синяя коляска, и игрушки, и целая гора памперсов.
— На год хватит! — гордо объявил Сергей жене.
Родители маленького Сережи, как и все родители в мире, были счастливы и придумывали своему малышу разные будущие достижения.
— Хочу, чтобы Сережа стал футболистом, —– качая малыша, смеялась Кристина.
— Нет, пусть лучше будет боксером. Смотри, какой у него носик! — отвечал ей Сергей-старший.
А Сереже-маленькому оставалось лишь расти и радовать папу с мамой. Что он и делал: наедал щечки, болтал ручками-ножками, жадно пил молочную смесь из бутылочки. Мама не успевала менять памперсы. — Не ребенок — машина, — радовался отец. — Работает как часы!
«Часы» сломались через три недели после родов. Вся еда, которую мама дала накануне, фонтаном вышла у Сережи через рот. Кристина схватила малыша и помчалась в поликлинику, к педиатру.
— Живот мягкий, — успокоил врач. — Надо меньше кормить, а от рвоты давайте ребенку мотилиум.
Кристина стала в два раза меньше наливать смеси в бутылочку, приступы рвоты прекратились, Сережа снова ожил и повеселел. Но через десять дней все повторилось. Только уже с обильной желто-зеленой пеной. Врачи скорой помощи забрали ребенка в областную больницу. Там сделали противорвотный укол и уже хотели отправить обратно домой. Но рвота не прекращалась. Плюс ко всему вздулся живот. Сереже сделали еще укол и положили вместе с мамой в палату — ждать улучшения.
— Мы оказались в больнице в выходные, врачей не было, — вспоминает Кристина. — Сережа не спал всю ночь. Только прикроет глаза, как начинается рвота. Я проверила памперс и чуть не закричала: он весь был в крови и черных сгустках. Медсестра сказала, что надо потерпеть до утра, когда придет заведующая…
К утру Сережа посинел, дыхание еле прослушивалось. Медсестра попробовала взять кровь из пальца, но она не шла.
Заведующая перевела ребенка в реанимацию, под капельницы. А вечером на реанимобиле его отправили в ишимскую больницу. Туда же из Тюмени вызвали лучшего хирурга.
— У него не работает кишечник, — сказал врач, осмотрев ребенка, — готовьте к операции.
Она длилась семь часов. С полуночи до семи утра.
Во время операции врачи обнаружили некроз тонкого кишечника и разлитой перитонит. Сереже-младшему удалили практически весь тонкий кишечник, оставив только два сантиметра, и вывели стому. Из-за перитонита начались осложнения: острая почечная недостаточность, сердечно-сосудистая недостаточность, заражение крови. Счет пошел на часы.
На вертолете Сережу повезли в Тюмень, в областную клиническую больницу №1. В полете за ним неотступно наблюдали реаниматолог и анестезиолог. Родители в это время мчались в Тюмень на машине.
В областной больнице малышу сразу же сделали переливание крови, начали активную антибактериальную терапию. Родителей в реанимацию не пустили, сказали, что состояние крайне тяжелое. Сережа сам не ел, не дышал и не писал — моча выводилась через катетер. Малыша подключили к парентеральному кормлению — начали по капле вводить питание через вену. И с тревогой ждали реакции организма.
— Жить будет! — наконец объявил доктор. — Питание благополучно усвоилось.
— На четвертый день нам разрешили зайти к сыну на десять минут. Он спал и улыбался во сне, — рассказывает Кристина. — Ему кололи обезболивающие препараты, поэтому он не чувствовал боли.
В реанимации Сережа провел целый месяц.
Все это время Кристина с мужем искали по интернету больницы, где выхаживают малышей с подобными проблемами. И нашли Детскую больницу №13 имени Н.Ф. Филатова в Москве. Лечащий врач связался с московскими специалистами, и они пригласили Сережу-младшего на госпитализацию.
3 сентября Кристина с сыном в сопровождении анестезиолога и реаниматолога прилетели в Москву. В стационаре ребенка тщательно обследовали, после чего было принято решение провести реконструктивную операцию на кишечнике: закрыть стому и установить венозный катетер — бровиак, через который Сереже будут вводить парентеральное питание. 18 сентября операция была успешно проведена.
— Сережа-старший прислал нам в больницу целую коробку детских смесей и фруктовых пюре — с бананом, яблоком, грушей, — говорит Кристина. — Только врач сказал, что нашему мальчику они не годятся. После операции ему необходимо особое питание: раствор, содержащий глюкозу, белки, витамины и микроэлементы, который вводят через вену. А без него наш сын не сможет жить.
Но вне стен больницы такое питание за счет госбюджета не предоставляется. Необходимых для его покупки средств у семьи мальчика нет. Без вашей помощи им не справиться.
Гастроэнтеролог Детской городской клинической больницы №13 имени Н.Ф. Филатова Елена Костомарова (Москва): «У мальчика синдром короткой кишки в результате синдрома Ледда — порока развития брыжейки тонкой кишки, когда петли кишки, перетянутые спайками, лишаются кровоснабжения и погибают. У Сережи сохранено всего два сантиметра тонкой кишки. Мы планируем реконструктивную операцию на кишечнике, однако еще некоторое время мальчик не сможет усваивать обычную пищу и будет нуждаться во внутривенном питании».
Стоимость парентерального питания на полгода — 1 206 100 рублей.
Дорогие друзья! Если вы решите помочь Сереже Сухинину, пусть вас не смущает цена спасения. Любое ваше пожертвование будет с благодарностью принято.
Для тех, кто впервые знакомится с деятельностью Русфонда
Русфонд (Российский фонд помощи) создан осенью 1996 года как благотворительный журналистский проект. Письма о помощи мы размещаем на сайте rusfond.ru, в газетах «Коммерсантъ», интернет-газете «Лента.ру», эфире Первого канала, социальных сетях Facebook, «ВКонтакте» и «Одноклассники», а также в 172 печатных, телевизионных и интернет-СМИ в регионах России.
Всего частные лица и компании пожертвовали в Русфонд свыше 13,648 миллиардов рублей, на эти деньги возвращено здоровье более чем 23 тысячам детей. В 2019 году (на 26 сентября) собрано 1 023 659 790 рублей, помощь получили 1 379 детей. В 2017 году Русфонд вошел в реестр НКО — исполнителей общественно полезных услуг — и получил благодарность президента РФ за большой вклад в благотворительную деятельность. В ноябре 2018 года Русфонд выиграл президентский грант на издание интернет-журнала для потенциальных доноров костного мозга «Кровь5». Президент Русфонда Лев Амбиндер — лауреат Государственной премии РФ.
Серьезная поддержка оказана сотням многодетных и приемных семей, взрослым инвалидам, а также детдомам, школам-интернатам и больницам России. Фонд организует акции помощи в дни национальных катастроф. Русфонд помог 118 семьям моряков АПЛ «Курск», 153 семьям пострадавших от взрывов в Москве и Волгодонске, 52 семьям погибших заложников «Норд-Оста», 100 семьям пострадавших в Беслане.
На минувшей неделе скандал вокруг передачи Исаакиевского собора церкви получил новое развитие. В СМИ распространился слух о том, что РПЦ получит здание на День святых Петра и Павла — 12 июля. В дирекции музея эти разговоры назвали провокацией и уткой, пояснив, что не получали никаких официальных распоряжений о переезде. Между тем петербургские власти медлят с вопросом о референдуме. Горизбирком одобрил его проведение еще в марте. Теперь решение «быть или не быть» всенародному голосованию предстоит принять законодательному собранию города. Стоит напомнить, что в Петербурге традиция народного сопротивления имеет давнюю историю. Недаром город получил почетный титул — «колыбели трех революций». Из последних примеров можно вспомнить строительство штаб-квартиры «Газпрома», которую пришлось перенести на окраину города после многочисленных протестов. «Лента.ру» опросила известных петербуржцев о том, каким они видят будущее Исаакия и есть ли смысл продолжать борьбу с такой влиятельной структурой, как РПЦ.
Олег Басилашвили, актер
Надо прислушиваться к голосу интеллигентных и нормальных людей. Вот Пиотровский, например, говорит, что нужно отложить этот вопрос. Заняться им попозже — не торопиться. А те, кто плюет на мнение горожан и не проводит даже референдума, попросту не достойны нашего внимания. Мне кажется те, кто считает, что собор должен остаться в собственности города, должны еще раз громко сказать свое слово.
Елена Чижова, писатель
Если сейчас Русская православная церковь пережмет общественное мнение в Санкт-Петербурге, то именно для нее в городе будет все потеряно. Потому что остатки уважения, не говоря уже о каких-то высоких чувствах, к этой вполне земной, общественной организации в Петербурге исчезнет.
Мне кажется, смысл бороться есть. Хотя бы ради того, чтобы потом сказать себе: «Мы сделали все возможное, чтобы церковь сама себя не столкнула в эту яму». Если борьба продолжится, лично я буду ее поддерживать.
Алексей Учитель, режиссер
Если эта передача и должна состояться, то не так быстро и не такими методами. Правильней было бы договориться об использовании собора и как музея, и как церкви. Как это делается, например, в Риме. Это возможно, если провести переговоры. А передавать Исаакий церкви одним указом мне кажется не совсем правильным.
Вопрос тут скорее в том, как будут проходить те, кто пришли не на службу, а просто посмотреть. В глазах людей Исаакиевский собор прежде всего культурный памятник, и нельзя одним росчерком пера это изменить.
Не уверен, что референдум может отменить это решение. Протесты ведь происходили не столько против передачи, сколько против того, как именно это пытаются сделать. Народ раздражает, что решение принимается по-тихому, — должно быть публичное обсуждение.
Иван Краско, актер
Самое прискорбное, что вопрос о референдуме стоит на месте. Это было бы, по крайней мере, честно — узнать мнение народа. Лично я не понимаю, ради чего все это делается. Больше похоже на то, что кто-то хочет получить лишние деньги, которые не облагаются налогом.
Бороться нужно, народ не равнодушен к этому. Тем более им уже дали понять, что могут быть волнения. Кто кого? Давайте посмотрим. Ничего хорошего я от этого не жду.
Андрей Битов, писатель
Безусловно, мнение общественности осталось без внимания. Наступление церкви на памятники все-таки должно контролироваться обществом, а не самой церковью. По-видимому, в референдумах уже нет смысла: потому что вопрос кажется решенным, а рука — загребущей.
Не хочется говорить ничего плохого про церковников во время Страстной недели, но в Казанском соборе служат — и хватит. Нельзя все яйца в одну корзину класть.
Николай Буров, директор Государственного музея-памятника «Исаакиевский собор»
Я стою на своем: мнение, высказанное властями, неверное. Я считаю, что уничтожать музей — это скверно, а закон, принятый в 2010 году [о передаче церкви объектов религиозного назначения], страдает целым рядом недостатков и плохо сочетается с другими законодательными актами Российской Федерации.
Если вдруг Заксобрание согласится на проведение референдума — хотя они излагали совершенно противоположное мнение, — необходимое число подписей будет собрано. Но вот вопрос: последует ли реакция на высказанное мнение.
Коллектив, который я возглавляю, отправил письмо Путину, но пока никакого ответа нет. С другой стороны, сколько можно жить по этим патерналистским правилам? Неужели президент должен отвечать абсолютно за все — у него много других дел.
Борис Вишневский, депутат Заксобрания Санкт-Петербурга
Если власть не хочет прислушиваться к мнению граждан, мы заставим ее это делать. Референдум будет, мы на этом стоим. 26 апреля Заксобрание рассмотрит этот вопрос: если одобрят, мы тут же приступим к сбору подписей. В противном случае подадим в суд и выиграем его. Потому что требование полностью соответствует законодательству.
Против нас развернута информационная война, и мы призываем сторонников не вестись на слухи о скорой передаче Исаакия церкви. Это утка. Потом ее как новость распространили в СМИ. Вопрос не решен и не будет решен в пользу РПЦ, на этом настаивает большинство жителей города. Так что запущенная протестная волна не стихает, мы собираемся в мае провести шествие.
Мы продолжим борьбу до тех пор, пока в церкви окончательно не откажутся от попыток покушаться на музей. Бороться мы будем до победы. Это наш принцип. Наиболее логичным завершением этой ситуации могло бы стать соглашение между администрацией и церковью о порядке проведения богослужений, которые и так там проводятся. Изменение статуса собора противоречит законодательству о музейном фонде.
Вместо того чтобы воевать за процветающие объекты, которые уже отреставрированы за государственный счет, РПЦ давно могла бы заняться разрушающимися церквями. Но коммерческой выгоды в этом нет, поэтому им это и не интересно.
«Анонимность, безнаказанность и тонны детской порнографии»
Кадр: фильм «Леденец»
По данным некоммерческой организации «Мониторинговый центр», ежегодно в России жертвами педофилов становятся около 150 тысяч детей. По сути, центр — единственное в стране учреждение, которое целенаправленно борется с преступлениями против половой неприкосновенности малолетних. За прошлый год им удалось выявить почти полтысячи педофилов и привлечь к уголовной ответственности 49 из них. Основатель центра, 27-летняя Анна Левченко занялась проблемой, когда была студенткой юридического факультета. За десять лет она организовала работу горячей линии, привлекла сотни волонтеров по всей стране и отправила за решетку 172 педофила, жертвами которых стали 1640 детей. «Лента.ру» расспросила Левченко об особенностях ее работы и о том, почему с каждым годом бороться с педофилами все сложнее.
«Насильник и педофил — это разные понятия»
«Лента.ру»: Вы писали, что каждый год в России жертвами педофилов становятся около 150 тысяч детей. Эта цифра сильно отличается от официальной статистики.
Левченко: По данным Генпрокуратуры, за 2016 год потерпевшими по уголовным делам сексуального характера признали 30 тысяч детей. Но латентность этих преступлений составляет около 80 процентов, то есть большинство из них так и остаются скрытыми по разным причинам. Если мы хотим хотя бы примерно представить масштабы бедствия, эту латентность учитывать необходимо. Получается примерная цифра в 150 тысяч пострадавших. Надо понимать, что здесь имеются в виду все виды сексуальных преступлений против детей вместе взятые.
Что вы считаете сексуальным преступлением? С какого момента, например, переписка с ребенком становится основанием для возбуждения уголовного дела?
Это статьи 131-135 Уголовного кодекса. Конечно, не только половой акт — любое сексуальное посягательство на ребенка. Если кто-то отправил фото половых органов ребенку, это уже может быть составом пресловутых «развратных действий». Сейчас, насколько мне известно, таких дел много. Грань очень тонкая, но, с другой стороны, очевидная: если чат уже похож на секс по телефону, это статья однозначно.
После случая Дианы Шурыгиной стало известно о множестве аналогичных историй, когда жертва и насильник — практически ровесники. Насколько корректно называть педофилом, например, 18-летнего парня, который совратил 15-летнюю девушку?
Я крайне редко сталкиваюсь именно с такой вилкой. Как правило, все обращения к нам имеют характер однозначный: 26-летний парень совратил 12-летнюю девочку или 47-летний учитель изнасиловал восьмиклассницу на уроке физкультуры. Если вернуться к терминологии, педофил — это половозрелый мужчина, достигший 18-летнего возраста, и разница в возрасте между ним и жертвой составляет не менее шести лет. В случае 18 и 15 лет, конечно, ни о какой клинической педофилии речи быть не может.
Но в случае с Дианой это было изнасилование. Это другое. Причем факт изнасилования доказан судом. Да, она привыкла вести себя не совсем в рамках общепринятой морали. Но это не значит, что ее можно насиловать. И отмечу, что «на хайп» последний год играли родители Дианы. Не знаю, понимали ли они последствия для дочери, подписывая контракты с каналом. Я полгода проработала с этой семьей и могу сказать, что там проблемы у всех.
«Особенно плохо, если следователь — мужик»
Как вы ведете статистику привлеченных к уголовной ответственности педофилов?
Мы знаем не обо всех посаженных педофилах, а только о тех, по делам которых являемся сами либо заявителями, либо свидетелями. Люди, которые к нам обращаются, очень часто, получив необходимый объем помощи, больше на связь не выходят. Максимум говорят: «Спасибо вам большое, вчера такого-то арестовали». Регистрируем мы только входящие обращения на круглосуточную горячую линию. Делим на срочные и несрочные. Срочные — когда девочка пишет: «Меня изнасиловали час назад». Или звонит мама и говорит: «Педофил нам угрожает убийством». Нужно реагировать в ту же минуту. Несрочные — когда уже есть возбужденное уголовное дело и просто нужны консультации. В этом нам помогают известные адвокаты, юристы, психологи, потом передаем семье план действий. Таким образом мы помогли 2422 семьям только в этом году.
Обращаются ли к вам за помощью сотрудники правоохранительных органов?
Да, довольно часто. Охотно помогаем, это нормально: рядовой следователь занимается огромной массой разноплановых дел, и бывает, что у него нет опыта в данной категории. Но иногда доходит до смешного. В прошлом году, например, на горячую линию позвонили с горячей линии МЧС России, задали кучу вопросов, а потом спросили, можно ли им к нам перенаправлять обращения по нашей тематике. А летом вообще был эпикфейл: позвонила женщина из Симферополя и рассказала, что сына развращал учитель музыки, она пошла в полицию. В полиции не приняли заявления, но дали номер нашей горячей линии. Мы проконсультировали, но больше они не звонили. В Крыму вообще с расследованием таких дел все очень сложно.
Почему?
В регионе происходит довольно непростой переход с украинского на российское законодательство, и все это на фоне дефицита квалифицированных кадров, а также высокого уровня коррупции. На высоких постах руководители сменились, а вот в первом звене, на уровне районного ОВД или обычного следственного отдела, люди остались те же.
Какие еще регионы являются проблемными?
Больше всего обращений из Москвы, Московской области, Санкт-Петербурга, Свердловской, Ростовской, Воронежской областей, Башкирии и Краснодарского края. В мегаполисах это связано с банальной плотностью населения. В Ростовской области, Краснодарском крае и Башкирии сильное влияние национальных диаспор. Изнасилование считается позором. Причем позором не для насильника, а для жертвы, — насильника все выгораживают. Воронежская же область просто хорошо работает на выявление.
Из ваших рассказов создается впечатление, что, узнавая о сексуальных преступлениях в отношении детей, следователи оказываются растеряны не меньше родителей.
Такое бывает чаще всего в регионах. Ну, представьте: следователь всю жизнь расследовал убийства или кражи. Молодых сейчас большинство (и это хорошо, с одной стороны), но одни хотят учиться и спрашивают, а другие нет — работают по старинке. Особенно плохо, если следователь — мужик. Женщины пытливы и терпеливы, собирают доказательства. А мужчины начинают «включать петуха»: «Да у меня у самого дети, да я ж его сейчас прям здесь **** (убью — прим. «Ленты.ру»)!» А потом адвокаты доказывают: показания даны под давлением, и до свидания, педофил.
«Медведев нас красиво слил»
Сколько всего человек работает вместе с вами в центре?
На постоянной основе пять человек, а волонтеров по всей стране — сотни. Я не выключаю телефон ни ночью, ни на праздники, ни даже когда нахожусь в отпуске за границей. В любую секунду мне может перезвонить оператор и сообщить, что у нас срочное обращение. Иногда бывают суточные марафоны, когда много обращений, и пара громких дел одновременно: то журналистам комментарии даем, то пинаем следователей, то ребенка отговариваем от самоубийства. Рекорд в прошлом году — 38 часов, когда в Ивантеевке мальчик стрелял в одноклассников. У нас параллельно с этим было очень сложное дело с изнасилованием девочки в Подмосковье. Также мы выступаем на родительских собраниях, рассказываем о профилактике преступлений в сети, о том, как не стать жертвой педофила. В последнее время уделяем внимание программе профилактики.
Что она подразумевает и насколько эффективна?
Это внутренняя информация, всеми секретами я не готова поделиться. Профилактика шла бы совсем хорошо, если бы больше образовательных учреждений шли нам навстречу. Обычно понимают важность наших программ, только если в учебном заведении уже есть ребенок, пострадавший от сексуального насилия, либо — что еще хуже — кто-то уже покончил с собой.
«Мониторинговый центр» был основан в 2012 году, но проблемой выявления педофилов вы занимаетесь с 2007 года. Изменилось ли что-то во взаимодействии с правоохранительными органами?
Сейчас отказов в возбуждении уголовных дел стало меньше, чем в 2007-м. Стали привыкать к тому, что преступление в интернете — тоже преступление, и доказательства, собранные в интернете, — тоже доказательства. Например, еще в 2012 году, когда мы с помощником снимали комнату в столичном районе Перово, все заявления, которые мы писали, скидывали постоянно по нашему месту жительства: в ОВД «Перово». Там нам регулярно объясняли, что проверять наши данные о распространении детской порнографии нет возможности: нет интернета, а отдел «К» подключать — много чести. Но после моего поста в ЖЖ Владимир Колокольцев (тогда глава управления МВД по Москве) лично приехал в это ОВД. Тут же было возбуждено сразу 72 уголовных дела.
Сотрудничеству с МВД как-то способствовало ваше выступление на Селигере в 2012 году, когда вы обратились к Путину? Вы писали, что его личное участие привело к тому, что все обращения на горячую линию в режиме онлайн стали передаваться в Главное управление уголовного розыска?
У меня в жизни было три встречи с президентами. Первый раз это был Медведев, а потом два раза Путин. Медведев нас просто красиво слил. Возможно, именно поэтому и возник наш центр. Когда я начинала вести блог о борьбе с педофилией, я и подумать не могла, что окажусь практически единственной в стране, кому эта тема небезразлична. Медведев сказал тогда что-то вроде: «А давайте создадим мониторинговый центр где-то около Следственного Комитета». Мы ждали полгода. Никаких поручений, ничего. Тогда уполномоченный по правам ребенка Павел Астахов, я была его помощницей, сказал: «Выбора нет. Если это надо нам, значит, надо делать самим». И мы учредили НКО.
С Путиным было иначе?
С Путиным было иначе. Как только я задала ему свой вопрос на Селигере о проблемах с возбуждением уголовных дел, он еще на вертолете до Москвы долететь не успел, как мне назначили встречи с министром МВД Колокольцевым и с заместителем главы Следственного комитета. Мы пробили стену и добились создания в системе МВД спецподразделений по борьбе с педофилами. Кстати, сейчас их вновь сокращают и упраздняют. А в некоторых регионах они так и не появились. Пока был в памяти пинок от Путина, все работали. Прошло два-три года — решили, что можно потихонечку и забыть.
«Продают по цене хорошей иномарки»
По вашим данным, в 2007 году средний возраст жертв педофилов составлял 12-14 лет, а в этом году снизился до 7-12 лет. Почему?
Мы сами ломаем над этим голову. Но тенденция ужасающая. Специалистам пришлось даже выделить в отдельную категорию сексуальных преступлений против детей — инфантофилию. Инфантофил — это педофил, которого возбуждают совсем маленькие дети: 2-4 года и даже младенцы. Пару лет назад мне попался учебник для педофилов, составленный в США. Так вот там одни педофилы рекомендовали другим не начинать половые контакты с детьми «слишком рано», предлагали подождать до двух лет. Утверждали, что в два года ребенок уже достаточно взрослый, чтобы в нем пробудились сексуальные желания. Учебник был переведен на русский язык и сейчас распространяется в педофильской среде. Большинство глав посвящено вопросу, как вступить с ребенком в контакт так, чтобы об этом не узнали его родители и полиция.
В России больше всего педофилов-одиночек или они предпочитают объединяться в движение?
Большинство — одиночки. Далеко не все вообще додумываются до вступления в педофильские сети. Сейчас в открытом доступе (индексируемом сегменте рунета) есть три форума для русскоязычных педофилов. Англоязычных же — сотни. Про группы в мессенджерах мне неизвестно. Насколько я знаю, уходят они в другую сторону — в так называемый «темный» интернет, сеть Tor. Вот там им малина, конечно. Вычислить практически невозможно: полная анонимность и безнаказанность, тонны детской порнографии. Нередко организуют секс-туры — как правило, через посредника в детдомах и детских лагерях. Бывает, что и торгуют детьми — продают по цене хорошей иномарки. Это те дети, которые никому не нужны, кого никто не будет искать.
Каков примерно финансовый объем этого черного рынка?
Бизнес огромный, финансовый объем не могу оценить, так как соприкасаюсь далеко не со всеми сферами. Но знаю, что детское порно очень хорошо продается, и того, что было отснято в лихие девяностые, сейчас педофилам мало. Поэтому они и шантажируют детей во «ВКонтакте», чтобы получить свежак. Таких «агентов», разводящих мальчиков и девочек на фото и видео, сотни тысяч. И не все они педофилы, далеко не все — для большинства это просто источник заработка.
Эта проблема как-то решается?
«ВКонтакте» чаще всего отказывается блокировать группы педофилов, ссылаясь на либертарианские взгляды и свободу слова. Вообще, блокировка ресурсов — это битье по хвостам, глупая и неэффективная мера. Заблокировали мы педосайт — через час они три таких же сделали. Государственный аппарат так быстро не срабатывает. Тем более, они уже давно в Tor сидят, где вообще никого и никак нельзя заблокировать, и похихикивают.
«Оговаривают в педофилии все»
Вы предложили сенатору Елене Мизулиной законопроект о запрете пропаганды педофилии. Считаете, что это поможет?
Да, ведь именно благодаря таким сайтам педофилы убеждают себя в том, что педофилия — это норма и просто сексуальная ориентация. А все, кто против, — консервативное пуританское общество. Я же считаю, что за пропаганду педофилии должно быть уголовное наказание. Пусть два-три года, но реального лишения свободы.
Вы же писали, что «можно сколько угодно ужесточать наказание за эти преступления, но если мы не сможем снизить латентность, то все это бесполезно».
Латентность можно снизить только одним способом — сделать так, чтобы дети смогли доверять своим родителям на сто процентов, не боялись им рассказать о страшных вещах и именно у них искали защиты. Большинство обращений к нам детей начинается с фразы: «Только маме не говорите, она меня убьет». Это страшно.
Но неужели не бывает случаев, когда в педофилии оговаривают в корыстных интересах?
Такое было много раз. На нашей горячей линии работают очень грамотные операторы, и многие случаи оговора мы вычисляем еще на этапе первичного звонка. Если в процессе беседы выясняется, что семья находится в судебном процессе либо о разводе, либо об определении места жительства ребенка (суд должен решить, с кем из родителей он останется), — в таких случаях в ход идет все, в том числе и оговоры в педофилии. Когда нам говорят про такой суд — 99,9 процентов, что это оговор.
Причем оговаривают все: матери — отцов (чтобы он сел, а при разводе ей досталось все имущество), отцы — отчимов, бабушки — маму и папу. Любые вариации возможны. И самое ужасное, эти люди учат детей давать показания, в подробностях выдумывают легенду, как папа (отчим, дед, сожитель) насиловал или совращал, и заставляют это повторять детей на следствии. По сути, это те же развратные действия и таких родственников необходимо привлечь. Наша правоохранительная система это прощает, а ребенок травмирован на всю жизнь. Его разрывают надвое, как лоскутное одеяло, манипулируя им, как только можно, и никому ничего за это не будет.
«Шторы всегда задернуты»
Вы начали бороться с педофилами после случая с вашим приятелем Максимом Маркиным, который, как оказалось, на протяжении нескольких лет совращал малолетних учеников, будучи преподавателем музыки. В первый раз, в 2007 году, они изменили свои показания под давлением родителей, которые испугались огласки. В итоге он безнаказанно насиловал детей до 2013 года. Почему вы не потеряли веру в правосудие тогда? И почему не хватило всех ваших доказательств, например переписок?
В деле Максима вопрос был даже не в переписках, а в реальном сексе с десятками мальчиков. Но многие годы разные люди в Воронеже покрывали его. Тот следователь, который тогда отпустил его после первого задержания, сейчас не работает, но, насколько мне известно, не бедствует — стал адвокатом и спокойно ведет практику в Воронеже. Веру я именно тогда и обрела. Вот прямо в тот день, когда его отпустили. Я посчитала, что в системе произошел сбой и моя святая обязанность разобраться, почему так вышло и какие выводы из этого можно сделать. С тех пор и занимаюсь этой темой.
Получали ли вы угрозы от тех педофилов, которых удалось привлечь к уголовной ответственности? Например, один из первых посаженных вами преступников, администратор педофильского сайта «Феликс» по кличке Босс, который насиловал детей и даже организовывал секс-туры в соседнюю страну?
Босс должен был освободиться в 2017-м. Знаете, я уже устала бояться. Мне столько людей за эти годы угрожали и обещали убить, что я просто перестала обращать на это внимание. Например, в 2015 году началась история с семьей Михалкиных, латвийских инцест-педофилов, которых мы не только на всю страну прославили, но и помогли вычислить через МИД России и полицию Латвии. Кстати, детям спасли жизнь: полицейские обнаружили их глубокой ночью на острове в лесу близ Риги, абсолютно голых. Температура воздуха была плюс пять. Если бы не успели вовремя — они бы погибли от переохлаждения. Так вот, после этой истории педофилы со всей России меня обещали убить, расчленить, присылали фотки расчлененки, угрожали по телефону. И, несмотря на мою публичность, полиция отказывалась возбуждать уголовное дело. Помогли Павел Астахов, адвокат Сталина Гуревич и глава организации «Офицеры России» Антон Цветков, как ни странно, — мне дали госзащиту.
Вы представляете себе, что такое два месяца не выходить из дома? Что такое запрет на то, чтобы подойти к окну? Шторы всегда задернуты. Если надо куда-то выехать, да хоть в магазин за сигаретами сходить — надо предупреждать за сутки охрану и выходить из дома только в сопровождении четырех вооруженных сотрудников СОБРа. Это, может, звучит круто, но по факту — домашний арест и конвой. Это страшно, очень. Так вот, из 29 угрожавших мне тогда педофилов нашли лишь одного: некоего Владимира Радзиевского из Казани. У него диагностировали шизофрению и отправили в больницу. Суд был в прошлом году. Решили, что он вылечился и угрозы больше не представляет. Его отпустили. Он тут же возобновил угрозы мне лично. Страшно ли мне? Да уже плевать. Волков бояться — в лес не ходить.
День Победы — это не только парады, салюты и поздравления, прежде всего это день памяти. Очевидцев и непосредственных участников событий тех лет с каждым годом все меньше, а военная история обрастает различными трактовками и версиями. В 72-ю годовщину Победы «Лента.ру» предлагает читателям пройти тест на знание истории Великой Отечественной войны.