Серия внеплановых проверок от Рособрнадзора и других контрольных органов — весной и летом этого года. Попытка лишения государственной аккредитации и недавний отзыв лицензии. Кампания против «гендерной лженауки» (университет проводит исследование ЛГБТ-сообщества) и приостановка занятий по решению суда. За день до возвращения лицензии корреспондент «Ленты.ру» встретился со студентами и преподавателями Европейского университета в Санкт-Петербурге (ЕУСПб) — чтобы узнать, готовы ли они работать в России, получив такой опыт общения с государством еще на студенческой скамье.
«Внимание! Это важно!» — призывает набор плакатов против алкоголизма, вывешенный в вестибюле Европейского университета в Санкт-Петербурге. Десяток листов А4 — дядя Сэм с подписью «Водка оружие врага, не пропей Россию!», «Несовместимы спорт и пиво» и пр. Таким образом в вузе исправили одно из 120 нарушений, выявленных летней проверкой Рособрнадзора — «отсутствие стенда с антиалкогольной пропагандой».
От остальных претензий Рособрнадзора Европейскому университету так легко отбиться не удалось. Оно и понятно. Старт проверкам дал сам Виталий Милонов, получивший, как это теперь принято, письмо от «группы молодежи», недовольной вузом.
«Косяки, как принято говорить, были», — признает декан экономического факультета Максим Буев: выпускник ЕУСПб, степень в Оксфорде, работал вице-президентом одного из британских банков, вернулся на родину в alma mater. «Есть ощущение нечетко выраженного внешнего давления — но есть и четкое понимание необходимости наладить бюрократический оборот внутри университета». В Рособнадзор, по словам декана Буева, с лета ушло около 10 тысяч листов документов: «Это нанесло серьезный ущерб и учебной, и научной деятельности. Мы не государственные, обширного аппарата у нас нет».
В результате из 120 нарушений к осени осталось чуть более тридцати. Затем их число сократилось до трех, более формального толка, но дело, как оказалось не в количестве. Суд отозвал лицензию и занятия прекратились. Затем — вмешательство Владимира Путина, призвавшего правительство экстренно рассмотреть случай с ЕУСПб. И последовавшее за этим второе решение суда, вернувшее Европейскому лицензию.
Занятия начались в минувшую пятницу, семестр точно будет завершен. На вопрос о перспективах здесь иногда отвечают Шекспиром: «Дальнейшее — молчанье».
Вуз — негосударственный, основан в 1994 году с подачи петербургского мэра Анатолия Собчака. Пять факультетов, дюжина исследовательских центров, мощный международный попечительский совет во главе с Михаилом Пиотровским. Первоначально университет жил в большой степени на деньги зарубежных фондов и компаний, но с недавних пор по понятным причинам они выбыли из процесса.
«Сейчас все финансирование — российское, — подчеркивает ректор ЕУСПб Олег Хархордин. — Иностранных денег университет не получает. Мы первыми в городе создали фонд целевого капитала: некая сумма лежит в банке, проценты идут на деятельность университета. Для крупных вузов, вроде МГИМО или Санкт-Петербургского госуниверситета, это слону дробина. А мы небольшая школа, для нас это серьезный кусок бюджета».
Еще один кусок — отечественные гранты. Остальное — на первом этаже три стенда с золотыми табличками с названиями компаний-жертвователей и именами меценатов. Сплошь Россия: Сбербанк, «Газпром», Владимир Потанин, Владимир Евтушенков, Алишер Усманов, «Сумма», ВТБ, «Онэксим»…
Среди иных причин неприятностей вуза, не имеющих отношения к образовательной деятельности, часто упоминают о здании, которое занимает вуз: Малый мраморный дворец, он же особняк Кушелева-Безбородко близ набережной Невы. Время от времени заходит речь о его реставрации и «адаптации к современным нуждам».
Еще есть «избыточные контрольные функции и дотошное администрирование». Так аккуратно на сайте университета нынешний интерес Рособнадзора к вузу. «Нападение бумажного тигра», как уже успели окрестить проблемы ЕУСПб — для России вполне самостоятельная причина. Особенно когда в основе депутатский запрос. Особенно от Виталия Милонова.
«Одиннадцать проверок за лето и осень», — подсчитывает Олег Хархордин. До нынешней истории процесс контроля всегда был одним и тем же: «Приходит ведомство — например, комитет по охране памятников или налоговая. Мы получаем список претензий, далее все заканчивается либо устранением выявленных недостатков, либо штрафом». В принципе, все то же самое должно было быть и с Рособрнадзором — но процедура, по словам Хархордина, затянулась настолько, «что там получили право отобрать лицензию».
Ректор особо заостряет внимание на вынужденном — то есть по письму депутата Милонова — характере нынешних проверок: «Сначала восемь человек неделю у нас работали, потом все лето сопровождали. Сколько государство потратило денег и на это, и на проверку десятков килограммов документов, которые мы им выслали, и на представление своих интересов в судах — два мировых, один районный, обжалования…».
Возле ректората висит список докладов на декабрь. Актуальная повестка вперемешку с вечными ценностями: «Ельцин-Центр: мемориальная традиция и современная историческая память в России», «Почему Гомер?», «Переосмысляя вызов популизма», «Культ новомученика Евгения Родионова в современной России». Или вот: «Постсоветская Эстония: трансформация или мимикрия?»
«Нас всех окрасили в либеральные цвета в ходе кампании черного пиара, — говорит декан Максим Буев. — На самом деле здесь учат обычному научному подходу: подвергай все критике, или сомнению. Никакой догмы, просто позитивистское изучение любого предмета от политики до истории искусств и так далее».
«Черт знает что в виде тематики», — охарактеризовал преподавание в ЕУ депутат Госдумы Виталий Милонов, с чьей подачи летом стартовали проверки Рособрнадзора. «У них там идут полным ходом исследования гендерного равенства», — сообщил депутат в прямом эфире одного из телеканалов. По его мнению, «студентов там заставляют писать [работы] по защите прав секс-меньшинств, прочих чертей и бесов».
Гендерный центр в составе Европейского университета действительно есть. Но Олег Хархордин не припоминает, чтобы там когда-либо занимались более десяти магистрантов либо аспирантов из двух с лишним сотен. «Проблемы старения, проблемы детского возраста, — обозначает тематику ректор ЕУ. — Разумеется, есть и изучение сексуальной ориентации — теми коллегами, кто занимается темой… Центру двадцать лет, он производит обычное академическое позитивистское знание». Ректор Хархордин не очень понимает, кого из молодых коллег — в терминологии депутата Милонова — можно заставить заниматься тематикой ЛГБТ.
«Формирование пятой колонны в чистом виде, формирование группы либерастов, “болотников”. Вуз занимается неправильным делом», — уверен депутат Милонов. То, что за ЕУ вступились на самом верху, Виталия Валентиновича не останавливает — теперь уже в статусе депутата Госдумы он, похоже, готов бороться с внутренними врагами, что называется, невзирая: «Нельзя прикрываться высокими именами, осуществляя вредительскую деятельность».
Аспирант факультета истории искусств Екатерина Михайлова-Смольнякова занималась старинным танцем, окончила биофак питерского университета — а потом поняла, что хобби выше диплома. Сейчас Екатерина пишет диссертацию по иконографии танца в Европейском университете — после двух лет магистратуры здесь же. «Мы, искусствоведы — беззубые, аполитичные», — подчеркивает она. «Главное — доступ к материалу». Тем не менее, при прочих равных, Екатерина не рассматривает отъезд как выбор: «Хочу работать в своей стране, на своем языке».
«Мы долгое время создавали такой университет, который напоминал бы западный — чтобы российским студентам как раз не надо было бы никуда уезжать», — объясняет Олег Хархордин. В этом, по его словам, суть долгой дискуссии с другим негосударственным вузом, Российской экономической школой (РЭШ) Сергея Гуриева. По мнению коллег из РЭШ, российская наука под названием economics устроена так, что докторантура по этой специальности внутри страны невозможна, потому что неконкурентоспособна. «Я на это всегда говорил: “Сергей, посмотри, вы отправили за десять лет из страны 250 экономистов. Где они все?” — вспоминает Хархордин. — Он отвечал, что вернулись 20 крупных, заметных экономистов. Но мне интересно, где еще 230?»
«Первый раз мы почувствовали некоторую турбулентность в апреле», — говорит Дмитрий Смирнов со второго курса факультета экономики. «Тогда университет хотели лишить государственной аккредитации, то есть права выдавать диплом гособразца». На студентах это не отразилось: соответствие учебных программ российскому стандарту было установлено за месяц, да и занятия не прерывались. Так что разницу между аккредитацией и лицензией — то есть, самим правом кому-либо преподавать, которого чуть не лишился вуз, — здесь за нынешний год все выучили назубок.
Дмитрий учится на гранте. Вариант уехать из страны рассматривается, но только по модели декана Буева: за степенью — и обратно. Если, конечно, дадут нормально доучиться здесь.
В любом случае «думать, что хорошо там, где нас нет — это излишне», полагают однокурсники Смирнова — молодые экономисты из ЕУСПб. «Банкинг, прикладные исследования — все это нужно не только в науке, но и различным организациям здесь», — говорит Евгений Владимиров. «Весь предыдущий курс по нашей специальности остался тут, — продолжает Галия Газизова. — Одна из выпускниц прошлых лет сейчас работает в Центробанке, вела у нас пару курсов. Очень интересно, полезно».
Будущий историк Мария Пономарева, отучившись в Европейском университете, точно собирается уезжать: в Петербурге совсем не ее климат. Так что — либо искать кандидатскую степень в Москве, либо подаваться на Ph.D за рубеж и потом возвращаться в Россию. Третьего не дано: «Позиция “пора валить” — совершенно не моя», говорит Мария. Того же мнения придерживается и большинство ее коллег — при условии, что университет сохранит себя в целости и сохранности.
«Высшее образование, вписанное в большой общественный проект, всегда социализирует, — подчеркивает Илья Доронченков, декан факультета истории искусств, некогда преподававший в одном из университетов США. — Если бы Владимира Ульянова не выгнали с первого курса Казанского университета — возможно, он бы к 1917 году заседал в Госдуме в качестве системного политика… Нельзя мешать амбициозным молодым людям получать образование там, где они хотят. Особенно на родине».
Это не значит, уточняет декан, что амбициозные и молодые пойдут на баррикады или в оппозицию. «Но у них появятся основания для сомнения. С потенциально нежелательными для существующего порядка вещей выводами. Не по-государственному это», — уверен декан Доронченков.
Впереди — суды, которые должны поставить точку в деле Европейского университета: разобрать те самые три претензии Рособрнадзора. А еще на самом высоком уровне скоро пройдет совещание, где будут решать, что же делать с законом о некоммерческих организациях. Наверняка там рассмотрят и особый случай частного высшего образования. В Европейском университете не против послужить живым примером для смягчения этой части законодательства. Ключевое слово — «живым». «Высокая волатильность — обычный режим для России. Отнюдь не только в экономике, — пользуется профессиональной терминологией декан Максим Буев. — Что ж, нам тоже надо учиться жить в этом режиме».
