Правоохранители в Санкт-Петербурге взялись закрыть пятидесятническую церковь «Вечерний свет». Официальная причина — распространение якобы экстремистских книг американского миссионера Уильяма Бранхама. Силовикам не понравились призывы американца игнорировать исполнение гражданского долга перед государством, неуважительные выпады в адрес некоторых групп верующих и священнослужителей. Инициированное Центром борьбы с экстремизмом МВД дело подкрепилось заключением центра экспертиз СПбГУ, и его исход был практически предрешен. Для успешного решения вопроса в суде силовикам нужно было только экспертное заключение лингвиста. Написать его взялся филолог и религиовед Александр Панченко. Но, изучив тексты миссионера, он не нашел в них признаков экстремизма, о чем честно написал в заключении. Сразу после этого он лишился работы в университете. Лингвист уверен: речь о мести. Ведь его экспертиза усложнила работу сотрудникам МВД.

Александр — профессор факультета свободных искусств и наук все того же СПбГУ. Он сделал свое экспертное заключение, серьезно подорвавшее позицию обвинения в суде, и жестко раскритиковал коллег по вузу за первое исследование, которое «содержало грубейшие ошибки и, без сомнения, было предвзятым и тенденциозным».

В итоге «Вечерний свет» и книги Бранхама до сих пор не запретили. Суду пришлось назначить третью экспертизу. А Панченко уволили из университета. Официально это решение объяснили отсутствием академической нагрузки. Однако друзья профессора рассказали ему, что это осознанное решение ректората. С неугодным религиоведом могли заключить срочный контракт на год, но вместо этого просто вычеркнули из списка преподавателей, не объясняя причин.

В беседе с корреспондентом «Ленты.ру» Александр Панченко попросил не касаться деталей еще незавершенного судебного процесса, но рассказал о «заказных» экспертизах, православном лобби и о том, что государство само поступает с людьми так, как «деструктивные секты», с которыми оно столь активно борется.

«Лента.ру»: Вы знакомились с первой экспертизой, которая легла в основу обвинения, и раскритиковали ее. Расскажите в целом о качестве таких исследований — каким образом там устанавливается связь между идеями, лежащими в основе деятельности религиозных организаций, и некими общественно опасными последствиями?

Александр Панченко: Очень часто экспертизы, имеющие «заказной» характер, оперируют совершенно безумными аргументами. Вот, скажем, что пишет центр «Сова» по поводу запрета перевода Библии и нескольких брошюр Свидетелей Иеговы в Выборге в 2017 году: «На вопрос о том, содержат ли представленные материалы призывы к нарушению территориальной целостности России, ответ снова утвердительный: да, поскольку Свидетели Иеговы верят в неизбежность смены власти с концом света, а где смена власти, там и захват территорий». То есть все, кто верит, что после конца света исчезнут земные правительства и наступит царство Христа, призывают к нарушению территориальной целостности России? Так можно вообще всех христиан запретить.

Нередко совершенно заурядную межконфессиональную полемику, которая так или иначе присутствует в большинстве любых религиозных текстов, выдают за «возбуждение ненависти и вражды». При том, что существует постановление Пленума Верховного Суда от 28 июня 2011 года, где говорится, что «критика политических организаций, идеологических и религиозных объединений, политических, идеологических или религиозных убеждений, национальных или религиозных обычаев сама по себе не должна рассматриваться как действие, направленное на возбуждение ненависти или вражды».

И вопрос о том, как, кем и когда должна ограничиваться свобода слова, и проблемы общественно опасных последствий религиозных, политических и прочих высказываний довольно сложны и остаются предметом дискуссий философов, юристов, политологов, социологов и антропологов. Вряд ли стоит их сейчас обсуждать. Важнее другое — антиэкстремистское законодательство в современной России приносит очень много вреда и регулярно используется для преследования инакомыслящих. И тенденциозные экспертные заключения, написанные людьми, не имеющими необходимой профессиональной подготовки, играют в этом довольно заметную роль.

Судя по вашему посту, можно сделать предположение, что вы сочувствуете или состояли в церкви пятидесятников. Так ли это?

Не вижу оснований для этого предположения. Я вообще не религиозный человек и, конечно, никогда пятидесятником не был. Зато я профессионально занимаюсь социально-антропологическими исследованиями религии. Я полагаю, что позиция стороннего и религиозно не ангажированного наблюдателя — принципиальное условие таких исследований. При этом как человек я, конечно, сочувствую всем необоснованно преследуемым, в том числе и религиозным меньшинствам.

Как специалист по пятидесятникам вкратце могли бы вы охарактеризовать его главные особенности. Какой след это движение оставило у нас в стране, как много людей было в него вовлечено. Можно ли называть пятидесятников сектантами и каковы основные заблуждения, относительно них?

Как специалист я, конечно, могу об этом говорить очень долго. Поэтому я лучше отошлю читателей к своей статье о пятидесятниках в России, опубликованной в журнале «Антропологический форум» в 2013 году. Там, кстати, целая подборка работ на эту тему, выполненных в рамках большого исследовательского проекта. Что касается термина «секта», то применительно к современной религиозной культуре он вообще не работает.

Сталкивались ли вы с давлением со стороны силовиков при назначении и проведении комплексных экспертиз?

Я очень редко занимаюсь экспертизами, как правило — когда речь идет о материалах, связанных с моей специализацией. Мои основные занятия — академические исследования и преподавание. Так что я вообще ни с какими силовиками в своей жизни не сталкиваюсь, помимо инспекторов ГИБДД.

Чем вы теперь занимаетесь после увольнения из СПбГУ? Не раздумываете ли о том, чтобы уехать из России туда, где такие специалисты, как вы могут быть более востребованы и защищены?

Я работал в СПбГУ по совместительству, мое основное место работы — Институт русской литературы (Пушкинский Дом) РАН. Кроме того, я работаю в Европейском университете в Санкт-Петербурге. Так что я продолжаю заниматься своей работой и чувствую себя вполне востребованным. Я довольно часто бываю в европейских и американских университетах в качестве приглашенного преподавателя или исследователя, но пока что не хотел бы совсем уехать из России, точнее — из Питера, где я родился и прожил всю жизнь. Хотя, конечно, очень многое в современной России вызывает у меня отвращение.

Согласны ли вы, как религиовед, с утверждением о том, что РПЦ сегодня идет по пути католической церкви с культом патриарха и внедрением во все сферы государственной деятельности?

Мне кажется, что РПЦ пытается повторить не католическую церковь образца XV века, а саму себя в России XVIII–XIX веков, когда церковь была частью государства. Тогда, правда, не было патриарха, а был подчиненный императору обер-прокурор Синода, но и сейчас патриарха вряд ли можно считать независимым от президента. Чем закончился «синодальный период» — хорошо известно: не реформацией (хотя некоторое время и существовало «обновленчество»), а тотальным террором в отношении православных. Так что, конечно, странно думать, что люди дважды наступают на одни и те же грабли.

В каком состоянии вообще в России находятся протестантские церковные общины? Насколько проблемы их существования обусловлены возможным преследованием со стороны православного лобби, а насколько — неприятием в обществе?

Протестанты в России разные — от лютеран до молокан, и чувствуют они себя по-разному. Зачастую протестантским общинам сложнее существовать в российской глубинке, в маленьких городах и поселках. Там, как правило, сильнее общественное неприятие, подогреваемое антисектантской мифологией. Что касается «православного лобби», то там есть разные люди, в том числе и выступающие за партнерство с протестантами. Так что многое зависит от конкретного региона и персональных отношений.

Уместно ли вообще на ваш взгляд уголовное преследование за экстремизм?

Совершенно неуместно и неприемлемо.

Как вы оцениваете значение запрета деятельности «Свидетелей Иеговы»?

Это прямое нарушение статьи 28 Конституции, послужившее поворотной точкой в эскалации преследований религиозных меньшинств

Необходимо ли некое регулирование в сфере религиозной жизни для борьбы с так называемыми деструктивными сектами, где у людей обманом отнимают собственность, доводят их до самоубийства и так далее?

Это определение — про собственность и самоубийство — лучше всего подходит к современному российскому государству, особенно — его «силовой» составляющей. Но если серьезно, то никаких «деструктивных сект» не существует, это — миф.

Антон Белевский живет в Новой Москве, в микрорайоне Солнечный город. Только жизнь у Антона совсем не солнечная: у мальчика сильнейшее искривление позвоночника — сколиоз 4-й, самой тяжелой степени. Прогнозы врачей крайне неутешительны: если в ближайшее время не сделать операцию, коррекцию деформации с установкой фиксирующей металлоконструкции, ребенку грозит полная неподвижность. Стоит операция очень дорого. В семье двое детей, работает только папа, мама в декретном отпуске — скоро на свет появится третий ребенок.

Когда Антону было три года, Елена, мама мальчика, заметила, что голова у него клонится к левому плечу, будто под собственной тяжестью. Антону сделали рентген и выявили врожденную аномалию развития позвонков и ребер в шейно-грудном отделе. Врач посоветовал делать массаж и купить ребенку ортопедическую подушку. Это были все рекомендации. Антошу отдали в детский сад, и там мальчику пришлось несладко.

— Мы учили его делиться игрушками и никого не обижать. А в саду все было по-другому, — вспоминает Елена. — Антон замкнулся, воспитатели старались его не замечать, как будто его не было вообще. Однажды я спросила у воспитательницы, почему ребенок все время один в сторонке сидит, и она ответила: «Он у вас слишком добрый, не умеет за себя постоять».

— Антоше всех жалко — и птичек, и больных деток, а пуще всего рыбок. Он часами может стоять у аквариума и разговаривать с ними, — рассказывает Елена. — Как-то нам с мужем пришлось спать в коридоре, потому что в нашей кровати он пристроил селедку, которую я купила накануне.

«А зачем вы ее в холодильнике закрыли? — возмущался мальчик. — Рыбке было холодно, а я ее согрел и укрыл одеялом. Теперь она спит».

Антон наотрез отказался будить селедку и всю ночь караулил, чтобы родители не выбросили ее из кровати.

В четыре года мальчик упал в игровой комнате и сломал руку. Воспитательница отругала его за неуклюжесть, дети посмеялись.

Антону было обидно до слез, рука ужасно болела, но он не стал рассказывать об этом маме, чтобы не расстраивать. А когда проснулся утром, вся кисть посинела.

Мальчика отвезли в детскую больницу, сделали рентген руки, а заодно МРТ и КТ шейного отдела позвоночника.

Результаты обследования повергли родителей в шок. Кроме тяжелого перелома кости у ребенка обнаружили болезнь Шпренгеля — смещение лопатки — и вдобавок диагностировали врожденный шейно-грудной сколиоз 3-й степени.

— Как-то я увидела, что у Антоши позвоночник стал смещаться в сторону, а потом снова выпрямляться, — вспоминает Елена. — Сначала я глазам не поверила, думала, померещилось. Но потом попросила Антошу встать ровно. Он встал, а голова свалилась набок. Я прошу: «Сыночек, подними голову». А он говорит: «Не могу».

Антону помимо массажа назначили ЛФК, физиотерапию, занятия в бассейне. Запретили бегать, кувыркаться и висеть на турнике.Оставшиеся три года в садике мальчик в основном так и просидел на своей скамеечке, наблюдая, как играют другие дети.

— Дома он совершенно другой ребенок, — говорит Елена, — у него рот просто не закрывается. Про своих любимых рыб может рассказывать часами — он все про них знает. Смотрит передачи, читает энциклопедии.

Перед школой на очередном осмотре ортопед сказал, что деформация позвоночника приняла угрожающие размеры, и направил Антона в НМИЦ травматологии и ортопедии, к профессору Колесову. После консультации и обследования мальчику диагностировали сколиоз 4-й степени.

«Антону нужна срочная установка металлоконструкции, которая будет поддерживать позвоночник в правильном положении, — сказал доктор. — Откладывать операцию опасно для жизни, сердце и легкие сдавливаются, болевой синдром нарастает, ребенка может парализовать».

За последние месяцы Антон заметно подрос и еще сильнее согнулся. У него начались носовые кровотечения, слабость, одышка, его мучают сильные боли.

— Я так хочу нормально учиться, но ко второму уроку у меня от боли начинает трещать и жужжать в голове, — признается Антон.

Операция с установкой сложной металлоконструкции стоит очень дорого, госбюджет ее не оплачивает. В семье вот-вот родится третий ребенок, небольшая зарплата папы и пенсия, назначенная Антону как инвалиду, — вот и все их доходы.

Для спасения Антона Белевского не хватает 1 394 984 руб.

Заведующий отделением патологии позвоночника НМИЦ травматологии и ортопедии имени Н.Н. Приорова Сергей Колесов (Москва): «У Антона врожденная левосторонняя деформация шейно-грудного отдела позвоночника 4-й степени, нарушено строение трех позвонков в шейном отделе, позвоночник, сдвигаясь, натягивает спинной мозг. Деформация прогрессирует, возрастает риск неврологических осложнений вплоть до паралича и сердечно-легочной недостаточности. Чтобы предотвратить подобные последствия, мальчику необходима срочная операция на позвоночнике — коррекция деформации и установка фиксирующей металлоконструкции».

Стоимость операции 1 394 984 рублей.

Дорогие друзья! Если вы решите помочь Антону Белевскому, пусть вас не смущает цена спасения. Любое ваше пожертвование будет с благодарностью принято.

ПОМОЧЬ АНТОНУ

Для тех, кто мало знаком с деятельностью Русфонда

Русфонд (Российский фонд помощи) создан осенью 1996 года для помощи авторам отчаянных писем в «Ъ». Проверив письма, мы размещаем их в «Ъ», на сайтах rusfond.ru, kommersant.ru, «Лента.ру», в эфире Первого канала и на радио «Коммерсантъ FM», в социальных сетях, а также в 147 печатных, телевизионных и интернет-СМИ. Возможны переводы с банковских карт, электронной наличностью и СМС-сообщением, в том числе из-за рубежа (подробности на rusfond.ru). Мы просто помогаем вам помогать.

Всего собрано свыше 14,200 миллиардов рублей. В 2020 году (на 13 февраля) собрано 138 948 535 рублей, помощь получили 124 ребенка.

Русфонд — лауреат национальной премии «Серебряный лучник» за 2000 год, входит в реестр НКО — исполнителей общественно полезных услуг. В 2019 году Русфонд выиграл президентский грант на проект «Совпадение. Экспедиция доноров костного мозга», а его Национальный РДКМ — президентский грант на проект «Академия донорства костного мозга», грант мэра Москвы на проект «Спаси жизнь — стань донором костного мозга» и грант Департамента труда и соцзащиты населения Москвы на проект «Столица близнецов». Президент Русфонда Лев Амбиндер — лауреат Государственной премии РФ.

Дополнительная информация о Русфонде и отчет о пожертвованиях Русфонда.

Адрес фонда: 125315, Москва, а/я 110;
rusfond.ru; e-mail: rusfond@rusfond.ru
Приложения для iPhone и Android — rusfond.ru/app
Телефон: 8-800-250-75-25 (звонок по России бесплатный), 8 (495) 926-35-63 с 10:00 до 20:00

Советская власть с самого начала пыталась создать нового человека, свободного от предрассудков, морали и мышления гражданина Российской империи. Но существовал ли у них конкретный план достижения этой цели? Появился ли этот новый человек, и если да — то почему он приобрел те или иные качества? Этим вопросам была посвящена дискуссия, состоявшаяся в Еврейском музее и Центре толерантности при поддержке Фонда Егора Гайдара. В ней участвовали доктор исторических наук Владимир Булдаков, доктор политических наук Юрий Пивоваров и политолог Леонид Гозман. «Лента.ру» публикует наиболее интересные выдержки из их выступлений.

Гозман:

Сто лет назад начался великий и страшный эксперимент. Люди, инициировавшие его, хотели создать новый мир, представляя себя демиургами. Гельмгольц (по-видимому, в шутку) когда-то сказал: «Бог был плохим оптиком. Если бы я создал глаз, то сделал бы его лучше Господа». Но отцы-основатели советского государства, видимо, всерьез считали, что Господь сделал что-то неправильно, и стали создавать принципиально новую экономику, политическую систему, структуру общества и так далее.

Сейчас, по прошествии ста лет, понятно, что этот эксперимент провалился. Они разрушили то, что было. Возвращение к нормальной экономике проходит крайне тяжело. Они разрушили социальную структуру общества. Да, она была архаичной, сословной, но она была, и она не предполагала постоянных убийств одними людьми других. Вместо политической системы — опять же архаичной — они создали нечто совершенно жуткое, и из того, что осталось, мы сейчас пытаемся что-то построить.

Но у них был еще один аспект большого плана: создание нового человека вообще. Троцкий очень интересовался психоанализом, у него даже была идея провести через психоанализ все население Советской России. В документах КПСС до последнего времени воспитательные задачи стояли на видном месте. И тут мы не знаем, получилось у них создать этого нового человека или нет. Когда говорят «совок» — это ругательство, но что за ним стоит? Реальность или просто полемика?

Булдаков:

Чтобы понять, был или не был homo soveticus, надо пытаться разобраться, откуда он взялся. У нас принято говорить — вот, мол, начался 1917 год, и все пошло-поехало: появился злой Ленин, негодяй Троцкий и прочие, и они, экспериментируя над живой Россией, устроили бог знает что. Но я всегда говорил и говорю, что большевики были не экспериментаторами, а импровизаторами. Их бы и не было, не будь Первой мировой войны. Все наши проблемы на самом деле растут не из 1917 года, а из 1914-го. Эта проблема не только наша — она общеевропейская. Война стала таким потрясением, что все перевернулось с ног на голову.

С началом войны разительно изменилась вся Европа, и главное заключается в том, что к тому времени она уже была пропитана насилием. России оказалось этого мало. Помимо войны она сорвалась в революцию, которая и без Первой мировой назревала достаточно давно. У нас уже забыли 1905 год, у нас забыли, что с 1902 года началась так называемая «великая крестьянская революция» — количество крестьянских выступлений значительно возросло. И Россия, и Европа были пропитаны насилием, другое дело, в какую сторону все это повернулось и в какую утопию вылилось.

Двадцатые годы действительно стали экспериментальной площадкой для создания нового человека. Но идеи эти, как это ни странно, шли не сверху от большевиков, а снизу, от некоторых теоретиков. Большевики же были марксистами, они мыслили просто: идет восхождение от низшего к высшему, появится бесклассовое общество — появится и новый человек. Пролетариат, который не имеет собственности. О личной жизни этого нового человека Алексей Гастев, теоретик научной организации труда, рассуждал просто: зачем ему какой-то дом? Как такового его не будет, все будут жить в своеобразных общежитиях.

Гозман:

Значит, все эти антиутопии (например, то, что писал Замятин в «Мы») отражали если не замыслы большевиков, то по крайней мере их ценностные представления. У тебя не должно быть дома, личных отношений, ты должен полностью раствориться в коллективе. Это означает, что большевики изначально претендовали вообще на все, а не только на бесплатный труд.

Булдаков:

Они считали, что в тогдашних условиях колоссального развития науки и техники все общество, весь мир должны быть построены на рациональных началах. Чего только не делалось в связи с этим во всем мире! И в Соединенных Штатах распространялись бихевиористские идеи, и у нас был Бехтерев и собачка Павлова. Все это явления одного рода: на человека стали смотреть как на подобие машины, которую можно и нужно усовершенствовать. Это общемировое поветрие — безусловно, дурное. Что касается большевиков, то они по нашей русской привычке умудрились усвоить все самое плохое, что есть на свете. В свое время еще Плеханов говорил об обезьянничающей русской интеллигенции — это есть, было и, увы, остается.

Здесь слились и наши, и чужие безумства. Но был ли у большевиков какой-то план создания нового человека? В смысле планового хозяйства такого плана, видимо, не было. А вот если мы посмотрим на Владимира Ульянова-Ленина, то увидим существенные черты того нового человека, которого удалось впоследствии воспитать. Я постараюсь перечислить их.

Во-первых, это ненависть. Был такой немецкий политолог и философ Карл Шмитт — коронный юрист Третьего рейха, подонок, антисемит и мерзавец. У него есть выражение: «Ненавижу — следовательно, существую». Когда я читал работы Ленина, Троцкого и им подобных людей, то видел в этих текстах ненависть. У писателя Анатолия Рыбакова во второй книге «Детей Арбата» есть сцена, где ссыльный интеллигент беседует с Сашей Панкратовым, главным героем. Это происходит сразу после убийства Кирова, и интеллигент говорит, что «народ не безмолвствует, народ ненавидит». От Одессы до Владивостока — сплошная ненависть: убей, убей, убей! Поэтому режим ненависти — характерная черта советского человека.

Во-вторых, это утопический тип сознания: построить непонятно какое новое общество на непонятно каких основаниях. Это вообще черта русского человека, но здесь прямо-таки ее квинтэссенция. В-третьих, отказ от всех фундаментальных ценностей человечества: религии, права, собственности, семьи, государства — всего, что выработано многотысячелетней эволюцией человека. Отказ от нормативности человеческой природы. В-четвертых (и это самое главное для меня), альтернативное христианскому понимание природы и назначения индивидуума, отказ от идеи первородного греха — «не я виноват, а кто-то другой». Наконец, мир как борьба — без вариантов, инвентаризация и упрощение картины мира и истории. Все упростить до предела, отказаться от сложной материи и видеть мир как борьбу добра и зла.

Эти вещи, как мне кажется, очень важны. Бердяев в свое время писал, что в России к 30-м годам возник «военно-спортивный тип личности»: безжалостный, но организованный, дисциплинированный и так далее. Я абсолютно убежден, что большевики проиграли в экономике, в международных делах, развалился СССР, но они победили в этом, создав новый тип человека. Ничего более грандиозного, страшного и ужасного я не знаю.

Пивоваров:

Да, планов громадье у нас всегда присутствовало. Но что из этого состоялось и что удалось? Я мог бы привести и более впечатляющие примеры перестройки человеческой натуры. Но тут все было как-то по-разному. Возьмем большевичку Александру Коллонтай, выступившую с идеей эротизации общества. Разврата в 1920-е годы действительно было много — как в среде коммунистов, так и в среде комсомольцев. Потом на смену ей пришел Арон Залкинд, известный педолог, составитель «Двенадцати половых заповедей революционного пролетариата». Двенадцатая заповедь гласила, что в интересах революционной целесообразности класс имеет право вмешиваться в половую жизнь своих членов. Он пропагандировал воздержание от половой жизни до 25 лет. Непонятно, реагировал ли Залкинд таким образом на распущенность 20-х или действительно хотел создать нового человека.

Тогда же был взят курс на отделение детей от семьи. Известный фантаст Иван Ефремов писал, что в коммунистическом будущем отпрысков будет воспитывать не семья, а общество, специально обученные люди. В основе всего этого лежала простая идея: рационально устроить социум. Считалось возможным перестроить человека как социальную машину, вложить в мозги детей все, что угодно. В 1920-е годы, впрочем, много чего предлагалось, а в 30-е было свернуто: партия взяла курс на традиционализм, в том числе на традиционную семью.

Булдаков:

Я бы хотел сказать пару слов в защиту Ленина. Самое лучшее, что он произнес в своей жизни, это известная фраза: «Учиться, учиться и еще раз учиться». Хотя в то время ему стоило бы сказать: «Лечиться вам надо бы, лечиться и лечиться». Эти высказывания стоило бы произнести в адрес комсомольцев — совершенно дикоглазой публики, которая готова была все уничтожить, лишь бы восторжествовала идея. Те люди были воспитаны на агрессии Гражданской войны.

Был такой пролетарский поэт Владимир Кириллов (конечно, в свое время его расстреляли). Он писал так: «Трактором разума взроем / Рабских душ целину, / Звезды в ряды построим, / В вожжи впряжем Луну» — и при этом воспевал Совнарком. Вот так мыслили эти самые коммунисты: все возможно. При этом они исходили из того, что старая Россия никуда не годилась (хотя там действительно было много такого, что и привело в результате к революции). В результате из отрицания старого вырос такой жуткий негативизм.

Вообще, это базаровщина, нигилизм, так что без традиции тут не обошлось. Все это идет, может, от Герцена, а может, от Чаадаева. А может, и Радищев тоже постарался. Так что корни у этого социального нигилизма очень глубокие. Здесь скрестились две его линии: чисто российская и мировая. Из этого вышли и революция, и идея нового человека.

Пивоваров:

Я не знаю, думали ли об этом большевики, но сейчас, по прошествии ста лет, становится понятно, что это была попытка конструирования общероссийской нации из деревенской России и просвещенной России. У меня одна бабушка была из крестьян и не умела писать, а другая — из дворян и знала восемь европейских языков. Они хотели, чтобы было не так, чтобы было нечто среднестатистическое. Это происходило и в других странах, когда «высокая» и «низкая» культуры сливались в то, что сейчас называется культурой среднего класса. Большевикам действительно удалось создать некую единую общность, в которой все смешалось: дворяне, крестьяне, евреи, башкиры… Я не люблю их, но они это сделали.

Нигерийские криминальные группы с нетерпением ждут чемпионата мира по футболу, чтобы перебросить в Россию рекордную партию чернокожих секс-рабынь. Вербовать, перевозить и эксплуатировать невольниц — для них прибыльный и безопасный бизнес. Ежегодно тысячи девушек привозят к нам по настоящим студенческим визам, обещая бесплатное образование и приятную жизнь в богатой северной державе. А освобождением секс-рабынь занимаются российские активисты-общественники.

Хочу быть модельером

Истории нигерийских проституток похожи одна на другую, а все вместе — на хрестоматийный сюжет из жизни: девушка приехала в столицу, чтобы учиться, но не поступила…

Синтия занималась на родине шитьем и мечтала стать модельером. Ей предложили поехать учиться в Россию — правда, не на дизайнера, а на врача. «Еще лучше», ― подумала девушка. Быть врачом престижно и прибыльно, можно помочь стареющим родителям. А там уже будет видно — где один диплом, там и другой.

Организаторы поездки потребовали пройти через ритуал вуду — ведь ехать предстоит далеко на Север, где Синтии и таким, как она, без особой защиты не обойтись. Пришлось пожертвовать прядью волос и дать клятву остерегаться чужаков, ни с кем из них не говорить о том, что происходит внутри общины на чужбине.

Самолет прилетел в Москву, девушку и ее попутчиц встретили, забрали у них документы и отвезли в квартиру на юго-западе столицы, в районе Ясенево. При этом вуз, куда она собиралась поступать, находится в Архангельске.

По приезде Синтии объяснили, что за оформление приглашения от института, покупку билета и прочие услуги ее землякам пришлось заплатить около 50 тысяч долларов США. Деньги нужно вернуть, и отрабатывать их придется, оказывая интимные услуги жителям столицы.

Попытки сопротивления были сломлены изнасилованиями, побоями и угрозами — технология подавления воли новоиспеченных рабынь отработана на сотнях девушек с наивными мечтами о будущем. Ощущение безысходности подкреплялось незнанием русского языка и отсутствием знакомых за пределами притона.

Так прошло почти три года. А затем начались серьезные проблемы со здоровьем: Синтии сделали хирургическую операцию, после которой она утратила возможность рожать детей и привлекательность для клиентов из-за огромного шрама. Девушку буквально выкинули на улицу, как отработанный материал, без денег и вещей. Это могло стать печальным концом ее истории, если бы не помощь российских волонтеров из движения «Альтернатива», занимающегося борьбой с рабством.

Синтию поселили в московской квартире и занялись ее легализацией. Она не первая девушка, вызволенная из сексуального рабства, но первая, кому волонтеры пытаются помочь поступить в столичный колледж, где она сможет учиться на дизайнера, как мечтала когда-то.

Нигерийская братва

Квартира в Ясенево, куда попала Синтия, — одно из десятков жилищ, арендованных нигерийскими преступными группами специально для чернокожих проституток, находящихся в их собственности.

В каждом притоне есть своя мадам — женщина, уже отдавшая свой долг соотечественникам и получившая взамен свою долю власти. Мадам получает деньги с клиентов, оставляет себе небольшую долю, остальное отдает начальству. Она должна заботиться о том, чтобы девушки не умерли с голоду и не потеряли товарного вида.

Притон Синтии расположен в той же части города, что и Российский университет дружбы народов, в общежитиях которого начинала три десятка лет назад боевой путь нигерийская братва. По словам сотрудников уголовного розыска, Москва первое время служила африканцам лишь одним из перевалочных пунктов в международном транзите героина и кокаина. Торговать здесь они начали после того, как после развала СССР университет перестали тщательно опекать спецслужбы.

Быстрый захват рынка произошел за счет того, что наркотики стоили у нигерийцев значительно дешевле, чем у конкурентов. К тому же эти ребята не жадничали и практиковали бесплатную раздачу товара в высших и средних учебных заведениях.

«Дерзкие черные парни действовали на стыке территорий, контролируемых чеченцами и солнцевскими. Некоторое время никому не подчинялись вообще, но в итоге стали работать под грузинской крышей. Во внутреннюю их кухню никто не лез», — вспоминает один из оперативников МУРа.

В конце 90-х наркотическому беспределу в окрестностях РУДН был положен конец. Вуз создал свой «летучий отряд», выдавивший бандитов из общежитий. Параллельно шла оперативная разработка — обыски, задержания — силами правоохранительных структур, в рядах которых появились чернокожие сотрудники. Однако победить нигерийский криминал не удалось: эти группы рассеялись по всей стране, вместо убитых и посаженных мафиози из неспокойной африканской республики прибывали свежие кадры.

В 2000-х нигерийский криминал прославился на весь мир интернет-мошенничеством. Это были знаменитые «нигерийские письма»: адресатам предлагали помочь с переводом средств людям, которым подобные операции в Нигерии запрещены. В 2006 году принц Абакалики Нигерийский вошел в десятку богатейших вымышленных персонажей по версии журнала Forbes — его состояние составило 2,8 миллиарда долларов.

Доходы от проституции кормят многие преступные группы, но именно нигерийцы научились извлекать из этой сферы максимальную прибыль, используя своих землячек в качестве рабынь, лишенных каких-либо человеческих прав и тем более процентов от прибыли.

«В разборках с другими преступными группами они не участвуют, ничего ни с кем не делят, — отмечает оперативник. — Товар — то есть женщины — у них свой. Нигерийцы имеют достаточно средств, чтобы откупаться от полиции на местах».

Еще при разговоре о нигерийском криминале нельзя не упомянуть о «культах» — это тайные общества, появившиеся в нигерийских вузах много лет назад, как братства, в которых возрождались традиционные языческие африканские обычаи.

Как отмечено в статье сотрудника Института Африки РАН Олега Кавыкина, с 80-х годов прошлого века деятельность братств стала принимать откровенно насильственный, преступный характер, с сохранением особой секретности в отношениях их членов. «Среди видов деятельности культистов: кражи, вымогательство, торговля наркотиками и оружием. Женские «культы» начали выступать в роли банд сутенеров и проституток», ― пишет ученый.

Нигерийцы боятся культистов как огня не столько из-за сконцентрированной в их руках власти и влияния, распространяющегося далеко за пределами родины, а из-за превращения расправы над врагами в жертвоприношение. Однако на территории России эти неоязычники, похоже, подобными вещами не занимались, а вуду используют для заработка на доверчивых гражданах, верящих в силу колдовства.

Дань учебе

Почти все нигерийские проститутки попали в Россию по приглашениям вузов. Чаще прочих в официальных документах фигурирует Юго-Западный государственный университет, базирующийся в Курске.

Учреждение действует согласно утвержденному положению о порядке оформления и выдачи таких приглашений. Там все довольно просто и открыто: желающий поступить в вуз должен прислать необходимые документы, в том числе об образовании, заключить договор и заплатить за учебу деньги.

Никаких особенных знакомств и коррупционных связей не нужно. Неужели в канцелярии учебного заведения не обратили внимание на огромное количество абитуриентов, так и не добравшихся до университета? Впрочем, некоторые нигерийские девушки в университет все же попадают, минуя чудовищный отсев.

Хроника ЮЗГУ свидетельствует о повышенном внимании к нему со стороны посольства Нигерии. Летом 2012 года в вуз приезжал его представитель Маурис Околи с целью заключить контракт на основе межправительственного соглашения. «Я познакомился с университетом. Сделал много фотографий, чтобы показать их ребятам, которые приедут учиться в Курск, — говорил он. — Мы хотим, чтобы наши граждане обучались на инженерных специальностях. ЮЗГУ нам посоветовали иностранные студенты из других стран. Нам нравится, что лекции студентам читают на английском языке».

В 2012 году в университет поступили 30 нигерийцев, а в 2013-м — уже около сотни. На 50-летие учебного заведения, в 2014 году, преподавателей и студентов приехал поздравить консул по миграционным вопросам и образованию Мухаммад Салису Барде.

Циничные сотрудники уголовного розыска считают, что у криминальных и официальных структур Нигерии налажено взаимовыгодное сотрудничество в России. «Это похоже на жребий: одни девушки доезжают до вуза, для них землячество — опора и поддержка, а другим суждено стать проститутками, и соотечественники для них — рабовладельцы», — говорит собеседник «Ленты.ру».

«Вузы должны нести ответственность за тех, кого они пригласили. В случае с Нигерией необходимо более тщательно работать с кандидатами на получение визы. Это уже вопрос к сотрудникам российского консульства в этой африканской республике», — уверена Вера Грачева, консультант ОБСЕ (с 2004-го по 2013 года — советник Бюро спецпредставителя ОБСЕ по борьбе с торговлей людьми).

Молчание негритят

Чтобы привлечь человека к ответственности за незаконный оборот наркотиков, достаточно обнаружить запрещенное вещество в его кармане. В случае с торговлей людьми, использованием рабского труда и принуждением к занятию проституцией все намного сложнее.

Прокуратура, по словам оперативников, требует, чтобы пострадавшие девушки давали показания на своих хозяев, убедительно объяснили, почему не могли сбежать от них, и предъявили доказательства того, что их принуждали к проституции силой. Иначе как отделить реальное злодеяние от оговора? Ведь в общей массе проституток больше тех, кто выбрал такой способ заработка добровольно.

Однако люди, попадающие в рабство, как уже писала «Лента.ру», не отличаются волевыми качествами. Они просто не способны взять на себя риск и восстать против вчерашних мучителей, тем более что никаких специальных мер защиты для них в госструктурах не предусмотрено: рабов посадят в спецприемник для нарушителей миграционного законодательства и будут тягать на изнурительные допросы.

Отметим, что такое преступление, как рабовладение и принуждение человека к рабскому труду, отнесено к делам публичного обвинения, то есть в качестве повода для их расследования заявления от потерпевшего не требуется. Достаточно путем оперативной разработки доказать, что условия пребывания девушек в борделе и характер отношений с хозяевами является рабскими.

Впрочем, в некоторых случаях действия нигерийских рабовладельцев квалифицируют по другим статьям — так, видимо, проще. К примеру, летом 2014 года Приморский суд Санкт-Петербурга осудил четверых граждан этой африканской республики за похищение человека и вымогательство. Они получили от 10 до 12 лет лишения свободы.

«Указанные лица незаконно привезли на территорию России гражданку Нигерии для оказания услуг интимного характера, однако женщина отказалась этим заниматься, — сообщили в городской прокуратуре. — В ноябре 2012 года злоумышленники похитили потерпевшую и, применяя к ней физическое насилие, потребовали заплатить более одного миллиона рублей, якобы затраченных на ее доставку в Санкт-Петербург».

В отсутствие государственной воли одним из немногих средств спасения для секс-рабынь стал некий Кени, номер телефона которого девушки передают друг другу тайком. Этот человек считается у них супергероем — он помог уже более чем 250 соотечественницам обрести свободу, но наказанием их хозяев принципиально не занимается.

«Эти девушки могут довериться только своим. Страх перед чужими подкреплен колдовскими заклинаниями вуду, нарушение которых грозит смертью. Нам приходилось даже разыгрывать перед ними специальные сцены расколдования», — отмечает руководитель общественного проекта «Альтернатива» Олег Мельников.

Активисты этого движения за несколько лет его существования освободили более 500 человек от различных видов рабства — это были и бесправные трудяги с кирпичных заводов Дагестана и нищие-инвалиды с улиц больших городов. Борьба с нигерийским криминалом, наживающимся на секс-рабынях, для них — самое сложное дело, заниматься которым по-настоящему невозможно без помощи добровольцев из африканской диаспоры.

Все флаги в гости к нам

Во время Олимпиады 2014 года в Сочи, по данным источника «Ленты.ру», из 50 приглашений, выделенных Нигерии, по 30 въехали будущие жрицы любви. Это обстоятельство служит яркой демонстрацией связи криминала с официальными структурами нигерийского правительства.

«В Россию из Нигерии по студенческим визам приезжает около пяти тысяч девушек в год. И предложение чернокожих проституток ограничено не рынком — просто больше ввезти пока не удается, — отмечает активистка и пресс-секретарь «Альтернативы» Юлия Силуянова. — Чернокожие пользуются большим спросом у россиян, подаются как экзотический товар и приносят минимум от трех до пяти тысяч рублей с каждого клиента. Если не принять никаких мер, то в качестве болельщиц на чемпионат мира по футболу 2018 года приедет небывалое число обманутых девушек, которые затем на годы затеряются в притонах. А ведь мы еще не затронули тему ВИЧ-инфекции, с которой в Нигерии известная беда».

Кени необыкновенный

Ему много раз угрожали убийством, но Кени не унимается.

«Как-то подрезал на машине кавказец, сказал, чтобы я занимался своими делами и не лез в чужой бизнес. Меня не трогают пока. Они думают, что я работаю на ФСБ», — этот улыбчивый мужчина среднего возраста и средних же лет с лицом христианского пастыря неплохо говорит по-русски и просит его не фотографировать, но в беседе максимально откровенен.

«Нет никакого отбора. Одних девушек везут в Россию учиться, а других — в притоны, изначально и целенаправленно. Об этом знают и в вузах, и, видимо, в российском консульстве в Нигерии», — рассказывает Кени.

По его словам, настоящих абитуриентов представители учебных заведений встречают в аэропорту, они никуда не исчезают, криминал их не трогает. А тех несчастных, которым заранее определили роли секс-рабынь, перед выдачей визы даже не интервьюируют в российском консульстве.

В Нигерии столицей вербовки наложниц стал город Бенин-Сити в штате Эдо. Они со своими будущими владельцами соплеменники — представители народа бену, но отношения между ними далеко не родственные. «Девушек меняют на наркотики или еще что-то, как вещи», — объясняет нигериец.

На их родине уже более десяти лет назад появились билборды с предупреждениями об опасности угодить в рабство, но пропаганда не работает. Только в прошлом году, по словам Кени, новый губернатор Эдо объявил войну торговцам людьми. А в нынешнем — представители специального нигерийского агентства по противодействию торговле людьми NAPTIP планируют встретиться с руководством российского МВД. Есть надежда, что эта встреча принесет плоды.