Россия в прошлом году потеряла более 78 миллиардов рублей из-за коррупционных преступлений. Правоохранительные органы уверяют, что раскрываемость по этому направлению растет, однако россияне настроены пессимистично. Законодатели предлагают все новые меры по борьбе с коррупцией, но до конкретики дело доходит редко. Какие законы против коррупции действительно могут принять и сколько денег они вернут в бюджет, выясняла «Лента.ру».

В 2016 году было зарегистрировано 30 тысяч коррупционных преступлений, заявил генпрокурор России Юрий Чайка. По его словам, их раскрываемость достигает 97 процентов. Тем не менее результаты соцопросов показывают: россияне уверены, что органы власти практически полностью поражены коррупцией. Мрачной видят картину и за рубежом: в рейтинге коррумпированных стран Россия оказалась в числе лидеров.

На недавнем заседании Совета законодателей спикер парламента Северной Осетии Алексей Мачнев обратился к президенту России Владимиру Путину с предложением ужесточить наказание для «расхитителей всех мастей». Глава государства инициативу одобрил и призвал продолжать вести активную, а главное реальную борьбу с коррупцией. «Нужно различать тех, кто действительно хочет это делать, действительно укреплять государство, и тех, кто пытается использовать это как инструмент политической борьбы, для саморекламы», — подчеркнул Путин.

Сравнить доходы с активами

В тот же день депутаты от «Справедливой России» во главе с лидером партии Сергеем Мироновым внесли на рассмотрение Госдумы законопроект, который вводит в Уголовный кодекс новый состав преступления — незаконное обогащение. Оно трактуется как «значительное превышение стоимости активов должностного лица над размером законных доходов». За незаконное обогащение справороссы предлагают ввести наказание до семи лет лишения свободы. Максимальный срок может получить чиновник, активы которого превысили его законные доходы более чем на 20 миллионов рублей.

Авторы проекта подчеркивают, что изменения помогут не только уличить госслужащих в сомнительных доходах и пополнить бюджет, но и привести российское законодательство в соответствие с 20-й статьей Конвенции ООН против коррупции.

Москва ратифицировала конвенцию еще 11 лет назад. В документе о ратификации отмечалось, что некоторые пункты необязательны к исполнению, среди них и 20-я статья о незаконном обогащении. В Минюсте поясняли: отдельно вводить такую статью в УК нет смысла, потому что аналогичные нормы уже прописаны в антикоррупционном законодательстве.

Помимо этого, 20-я статья противоречит принципу презумпции невиновности, который закреплен российской Конституцией, добавляет глава Национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов. «»Справедливая Россия» подыгрывает некоему политическому тренду. Это тема, которая постоянно поднимается и вводит людей в заблуждение», — отмечает он.

Пока перспективы законопроекта не ясны, но законодатели приняли некоторые другие, хотя и более мягкие антикоррупционные меры. Например, расширили круг госслужащих, обязанных отчитываться о доходах. К парламентариям и чиновникам федерального и регионального уровня добавились муниципальные служащие. Причем губернаторов обязали следить за их отчетностью и принимать меры в случае необходимости.

Влезть в семейный бюджет

Отчитываться о доходах могут заставить и родственников чиновников. Сейчас декларировать собственность и заработок должны только их жены и дети. К ним могут присоединиться бывшие супруги: экс-прокурор Крыма, депутат Госдумы Наталья Поклонская подозревала, что некоторые ее коллеги фиктивно разводятся, чтобы скрыть доходы. «Необходимо ввести понятие аффилированного лица, к которым будут относиться и бывшие супруги, продолжающие вести совместное хозяйство и жить вместе», — предлагала она.

В развитие инициативы Поклонской может появиться законопроект, анонсированный единороссом Василием Пискаревым. Документ, если его примут, позволит государству разыскивать и изымать имущество, незаконно нажитое чиновниками и переданное как раз таки аффилированным лицам.

К родственникам чиновников законодатели пытались подобраться и с другой стороны — запретив им заниматься бизнесом. Два похожих законопроекта, да еще и в один день внесли на рассмотрение Госдумы коммунисты и либерал-демократы в начале прошлого года. Депутаты от ЛДПР припоминали Елену Батурину — богатейшую женщину России и жену экс-мэра Москвы Юрия Лужкова. Коммунист Соловьев, в свою очередь, предложил распространить запрет не только на жен и детей, но также на братьев и сестер чиновников. А тех, чья родня попалась на нарушениях, — увольнять и штрафовать на миллион рублей. Кроме того, он призывал не нанимать на гражданскую службы кандидата, если предпринимательская деятельность семьи может быть связана с его работой. Профильный комитет, однако, рекомендовал отклонить оба документа.

Увольнение не поможет

Самим чиновникам уже запрещено заниматься предпринимательством, хотя и не возбраняется владеть компаниями. Не исключено, что список ограничений расширят. В ближайшее время в Госдуму может поступить законопроект, который запрещает российским чиновникам работать на иностранные компании в течение пяти лет после увольнения. Это поможет избежать коррупционных преступлений и снизит риск утечки важной информации за рубеж, отмечал депутат от КПРФ Павел Дорохин.

Чтобы «достать» возможных коррупционеров и после ухода с госслужбы, депутаты «Справедливой России» предлагают отменить сроки давности по коррупционным преступлениям. Лидер эсеров Сергей Миронов вносил такой законопроект на рассмотрение Госдумы еще в разгар предвыборной думской кампании. Документ не соответствовал регламенту, но справороссы не сдались и внесли его повторно 24 апреля. Тогда же Миронов заявил, что готов баллотироваться в президенты в 2018 году. И хотя эксперты называли инициативу популистской, она может обратить на себя внимание законодателей: на продлении сроков давности по коррупционным преступлениям ранее настаивали в Совете Европы.

Экс-чиновникам вообще придется несладко. Уже второе чтение в Госдуме проходит правительственный законопроект о создании реестра госслужащих, которых уволили в связи с утратой доверия. А Генпрокуратура готовит поправки, позволяющие изымать у них незаконно полученное имущество. «Понимая всю тяжесть содеянного и пытаясь избежать наказания, некоторые госслужащие просто увольняются. А дальше прокуратура не имеет права обратиться в суд с иском о взыскании имущества, приобретенного на неподтвержденные доходы», — объяснял замначальника управления ведомства по надзору за антикоррупционным законодательством Валерий Волков.

За прошлый год прокуроры отобрали у действующих чиновников имущества на 1,9 миллиарда рублей — это активы, законность приобретения которых госслужащие не смогли доказать. В начале прошлого года президент просил доработать нормы в этой области. «Нужно совершенствовать такой механизм, как изъятие имущества, которое приобретено на незаконные или сомнительные деньги», — говорил он.

Беспокойство президента понятно: у тех, кто уже пойман на реальных коррупционных преступлениях, изымают гораздо больше, чем пара миллиардов в год сомнительных средств, возвращенных в бюджет. У одного только бывшего губернатора Сахалинской области Александра Хорошавина, обвиняемого во взятке, отобрали имущества на 1,8 миллиардов рублей. А всего по подозрению в коррупции было задержано шесть глав регионов.

С 1 января 2017 года в Москве и Санкт-Петербурге опробуют новые методы организации транспортной и пешеходной инфраструктуры, позаимствованные в Европе. Соответствующее поручение дал первый вице-премьер правительства России Игорь Шувалов на заседании комиссии по безопасности дорожного движения. «Лента.ру» разобралась в нововведениях.

Грядущие перемены в некотором смысле можно считать развитием проекта переформатирования столичного пространства под нужды пешеходов и общественного транспорта. Для его реализации столичные власти пошли на разработку Сводного стандарта благоустройства улиц Москвы, проработав около 200 отечественных и зарубежных нормативных документов, устанавливающих требования к элементам инфраструктуры. В результате этой работы родилось полсотни решений по изменению уличного пространства.

Однако на стандарты и нормативы, установленные федеральными властями, городские власти покуситься не могли. Теперь же распоряжение Игоря Шувалова дает столице зеленый свет. И похоже, движение в этом направлении пойдет быстрее обычного.

На пятничном заседании в ответ на вопрос Шувалова о том, сколько времени потребуется на изменение федеральных стандартов, глава Росстандарта Алексей Абрамов сказал, что на эту работу может уйти год.

«Вы представляете, сколько за год денег может быть потрачено, пока мы с вами стандартизацию будем разрабатывать? — цитируют Шувалова «Известия». — В Москве очень активно применяют мировой опыт, и им надо дать правовую основу для внедрения евронорм. Надо с 1 января подписать весь пакет документов, а не постоянно заслушивать доклады, пусть работают по пилотному проекту те, кто может его реализовать».

Сузить, приподнять и осветить

Первое изменение связано с размером дорожных знаков, частотой их установки и материалом, из которых они изготавливаются.

«Водители путаются из-за знаков. Знаки часто дублируются. Можно и нужно уменьшить те из них, которые не влияют непосредственно на движение. Мы считаем, что на этом удастся сэкономить до одного миллиона рублей на километре дороги», — говорит глава экспертного центра «Пробок.нет» Александр Шумский. Схожую позицию озвучивал и руководитель столичного дептранса Максим Ликсутов.

Сократится, к примеру, количество знаков, регулирующих парковку и стоянку транспорта. Сейчас знак парковки ставится в начале каждого парковочного кармана, даже если они разделены одним деревом. Чтобы знаки не стояли «забором», предлагается не устанавливать их перед каждым карманом, если между ними меньше пяти метров.

Шувалов также поручил изучить вопрос изготовления дорожных знаков и автомобильных номеров из дешевых композитных материалов, а не из алюминия.

Второе предложение касается сужения полос движения. Эта инициатива уже давно обсуждается на разных уровнях. В настоящее время ширина ряда для трасс с разрешенной скоростью до 80 километров в час составляет 3,75 метров. А для дорог с лимитом в 60 километров в час — 3,5 метра. С января в двух российских столицах эти параметры могут снизить до 3,25 и 3 метров соответственно.

Необходимость сужения ширины полосы для приведения к евростандартам подчеркивают Александр Шумский и директор проектов КБ «Стрелка» Дарья Парамонова.

КБ «Стрелка» также предлагает сузить расплодившиеся в столице велодорожки, отнимающие слишком много пространства у пешеходов.

Третье и четвертое предложения посвящены обустройству остановочных пунктов. Предлагается убрать участки для разгона и торможения в специально предусмотренных карманах. Нововведение направлено на сокращение случаев перехода проезжей части в неустановленных местах.

Для борьбы с теми, кто продолжает парковаться в 15-метровой зоне остановок и вынуждает водителей автобусов высаживать пассажиров прямо на проезжую часть, вводятся «антикарманы» — где тротуар в зоне остановки выступает в сторону проезжей части.

Создание таких же выступов в районе пешеходных переходов должно ликвидировать мертвые зоны, возникающие по вине паркующихся возле «зебры» водителей.

Для большей безопасности пешеходов предусмотрены дополнительные зоны освещения на тротуарах возле пешеходных переходов, чтобы водители видели людей еще до того, как они выйдут на проезжую часть.

Рекомендуется также приподнятые пешеходные переходы — на уровень тротуара. Это облегчит передвижение людей с ограниченными возможностями и мам с колясками.

К международным стандартам предлагают привести и размеры парковочных мест. Сейчас это 2,5 на 6,5 метров для параллельной парковки и 2,5 на 5,3 метра для перпендикулярной. А будет 2,25 на 5,5 метров и 2,5 на 5 метров соответственно.

Ширина выделенной полосы общественного транспорта и такси в соответствии с регламентами должна быть 8-12 метров. Предлагается уменьшить ее до 4 метров и отделить от других полос барьером высотой до 15 сантиметров.

Дарья Парамонова из КБ «Стрелка» также заявила о необходимости привести все столичные трамвайные остановки к «пражскому стандарту», то есть продолжить практику строительства приподнятых платформ, позволяющих удобнее проходить в салон людям с ограниченными возможностями.

Трудности перевозки

Глава ГИБДД России Виктор Нилов отметил позитивную тенденцию снижения количества гибнущих на дорогах людей (на 12,5 процентов). Однако сводки из регионов по-прежнему похожи на «фронтовые»: за 11 месяцев аварии унесли жизни 18 490 человек.

Отдельным пунктом на правительственном заседании рассматривалась ситуация в Ханты-Мансийском округе, где произошло трагическое ДТП с автобусом, перевозившим детскую команду по акробатике из столицы региона в Нефтеюганск. Жертвами аварии стали 12 человек (из них 10 детей) и более 20 пострадали.

Большие группы детей в ХМАО на большие расстояния перевозят часто и теперь этим будет заниматься специализированный центр, для которого закупят новые автобусы.

Вице-премьер предложил задуматься над тем, нужны ли специальные кресла для перевозки детей до 11 лет. «Вы видели современных 11-летних? Мы такими в 16 лет были. Как они в кресло влезут?» — отметил Шувалов. На что глава ГИБДД ответил, что уже сегодня предусмотрены варианты: кресло или ремень безопасности для рослых подростков.

Кроме того, Шувалов дал деликатное поручение ответственным службам и ведомствам проработать вопросы, связанные с лицензированием услуг по перевозке людей, для обеспечения максимального уровня безопасности. Но так, чтобы не возводить избыточные административные барьеры бизнесу.

По данным статистики, каждый второй ребенок, погибший на дороге, был пассажиром. Главной же причиной травматизма у детей-пешеходов является пересечение проезжей части на пути между школой и домом (каждый 11-й ребенок погиб на пешеходном переходе).

В Москве снова задержали женщину, которая купила из-за границы лекарство для своего тяжело больного ребенка. Точно такой же случай произошел ровно месяц назад, но в тот раз обошлось без возбуждения уголовного дела, а в этот — нет. Матери других детей рассказывают в соцсетях, что боятся ходить на почту, но вынуждены это делать, ведь без «запрещенных» лекарств, аналогов которых в России нет, их сыновья и дочери могут умереть от судорог. В комментариях женщины уже высказывают готовность выйти с инвалидными колясками (пока — пустыми) к зданию правительства, чтобы вынудить его решить проблему с лекарствами. «Лента.ру» поговорила с врачом задержанной на почте женщины, а также узнала, что об этом уголовном деле думают его коллеги и другие матери тяжело больных детей.

«Хочешь быть здоровым — стань преступником»

Василий Генералов, доктор медицинских наук, невролог, руководитель центра по диагностики и лечении эпилепсии у детей и взрослых «ПланетаМед»:

— Это мама моего пациента, пришла на почту в час дня, а ушла в 22:00. Это на маму моего пациента завели уголовное дело. Дома у них был обыск, изъяты компьютеры. В общем, все как всегда. У нее ребенок-инвалид с эпилепсией. Назначенный ему три года назад препарат «Фризиум» (действующее вещество — клобазам) все это время держал ребенка без эпилептических приступов. Раньше у них были судороги, которые делали нормальную жизнь невозможной. Попытки использовать другие схемы терапии предпринимались ими, но эффекта это не дало.

Я готов участвовать в этом уголовном деле, готов защищать своих пациентов. И готов инициировать процесс декриминализации использования «Фризиума» (клобазама). Я вижу решение этой проблемы только в одном варианте — вывести этот препарат из списка сильнодействующих и психотропных.

Аналогов клобазама в России нет. Эпилепсия — это не одно заболевание, а множество. И для каждого из них — свое лечение. А для чиновников все препараты, назначаемые при эпилепсии, на бумаге выглядят одинаково. Однако жизнь — в ней все немного по-другому, чем на бумаге. Подбор терапии — кропотливая работа. Поможет лекарство или нет, — все зависит от его формулы. Аналогов препарата, то есть формулы клобазама, в России нет. Если бы были, тогда можно было бы о чем-то рассуждать.

Я работаю с этим препаратом больше десяти лет. И говорю о том, что он не вызывает привыкания, не дает абстиненции, его нельзя использовать наркоманам — он просто не дает им никакого удовольствия. Мы проводили опрос среди наркоманов и даже делали это с помощью полиции. В России нет ни одного случая передозировки клобазамом. Основной эффект клобазама — противосудорожный, психотропных свойств он практически не имеет.

Я вел пациенток с беременностью на этом препарате, они хорошо его переносили. Назначал этот препарат до года. Он снимал тяжелейшие приступы в тех случаях, когда другие лекарства просто не работали. И младенцы переносили препарат прекрасно, уже в небольших дозах он им помогал.

По своим свойствам «Фризиум» слабее, чем тот же «Феназепам, а «Феназепама», к счастью, в списке нет — он продается по обычным рецептам. Единственный, кто страдает при использовании «Фризиума» (клобазама), — это родители детей с эпилепсией. Кто вставил лекарство в список психотропных — подставил им большую подножку.

На самом деле случаев, когда семьи страдают от действий правоохранительных органов, много. Раньше они имели разовый характер. А сейчас уже превратились в систему. Я получаю массу обращений от своих пациентов. У меня много тех, кто принимает «Фризиум». Они пишут, что боятся ходить на почту, боятся просить знакомых помогать им доставить лекарство, то есть привозить его из-за границы. Как мне, врачу, работать? Если я назначаю препарат, который часто для таких детей — единственный вариант для достижения стабильности, но в результате я подставляю родителей под уголовную статью?

Минздрав говорит, что проблем с получением незарегистрированных лекарств путем индивидуальных закупок — нет. Это не так. В России и препарата нет. Чтобы получить разрешение на ввоз из-за рубежа, нужно собрать 105 подписей. А кто поедет закупать лекарство, кто оплатит таможенные сборы и прочее? Схема, которую предлагает Минздрав, затянет получение лекарства на месяцы, как минимум. Это демагогия, что пациенты могут сами завезти сюда лекарство.

К сожалению, когда речь идет о маленьком ребенке, у которого появились ежедневные, по десятку в день, эпилептические судороги, ждать несколько месяцев, когда пройдет эта вся бюрократическая процедура, — невозможно. Тебе нужно или сидеть с ребенком, у которого приступы, либо бегать по инстанциям. А если человек живет не в Москве? Поэтому алгоритм такой: первым делом нужно вывести клобазам из списка психотропных. А дальше уже думать о том, чтобы у российских пациентов был доступ к лекарствам. То же самое касается, кстати, других препаратов. Например, онкологических. Я общаюсь с коллегами: работать нечем.

Поймите, что люди везут сюда из-за границы лекарства не от хорошей жизни, а поскольку государство им не помогает. Причем они уже смирились с этим и готовы платить самостоятельно за свое здоровье. И ладно бы государство просто не оказывало им помощь. Но ведь оно еще и подставляет своих граждан! Хочешь быть здоровым — стань преступником. Хочешь спасти своего ребенка — садись в тюрьму. Это как вообще?

«Мирного урегулирования не будет»

Екатерина Шабуцкая, мама ребенка с эпилепсией:

— Открыта охота на родителей больных детей, в том числе и на нас с Козявкой. Еще одна мама арестована за покупку «Фризиума», дело срочно возбуждено, препарат изъяли, ребенок его не получит.

Тем временем у Минздрава есть уточненные списки, кого еще «винтить», они получены, когда родители заполняли анкету, призывающую подать о себе сведения, если ребенок нуждается в запрещенных препаратах от эпилепсии.

С медицинской точки зрения, потребность в препаратах рассчитывается не по личным запросам, а исходя из диагноза. Ведите нормальную статистику. Конечно, можно собрать информацию о тех, кому уже рекомендовали, чтобы закрыть минимальную потребность. Но это ничего не говорит о самой потребности.

И сказать по правде, вот так собирать потребность очень опасно. Пациент не может определять, какие препараты ему нужны, у него нет для этого образования, это обязанность врача. Врачи не информированы о тех препаратах, которые не зарегистрированы (и зачастую о тех, что зарегистрированы — тоже), и они ангажированы Минздравом, который требует определенные препараты не выписывать. Видимость деятельности хуже, чем ее отсутствие, потому что на нуле можно требовать сделать нормально, а если объявлена видимость (а вот все происходящее — это видимость), то потом они уже ничего делать не будут, есть же видимость. И потребность так и не будет закрыта. И сажать будут по-прежнему тех, кто эти круги ада с консилиумами пройти не смог. Какие консилиумы? Зачем? «Фризиум», «Диазепам», «Букколам» — это массовые препараты, они нужны всем с эпилепсией. Их должен назначать районный невролог.

Аналоги препаратов для пациентов с эпилепсией, если они и есть в России, — это часто очень плохие подделки, они не действуют, потому что доза в крови очень низкая или нестабильная. Меняешь на немецкие в той же дозировке — приступы прекращаются.

Есть родители, которые за этот год уголовных дел пытались добиться официальных закупок. Действовали тем самым путем, который описан в письме Минздрава. Победивших нет, самые продвинутые выбили ребенку ампульный «Сибазон». Это «Диазепам», но не ректальная клизма, а укол. Во-первых, он отвратительно сделан и не действует. Во-вторых, представьте укол во время эпиприступа… То есть даже та десятая часть процента, которая попадет на консилиум по закупке, не получит того, что нужно.

Они просто передавят наших детей по одному, родителей посадят, а дети сами умрут без родителей и лекарств. И никто за это не ответит. Мирного урегулирования, как теперь стало ясно, не будет.

«Кстати, никто не знает, почему фармкомпании не спешат на российский рынок?»

Алексей Эрлих, доктор медицинских наук, кардиолог, заведующий отделением реанимации и интенсивной терапии:

— Еще одну женщину задержали таможенники при получении на почте клобазама («Фризиум»), который в России не зарегистрирован. Только улегся шум от недавнего первого такого случая… Возвращаясь к тому, первому. Минздрав, как всегда, спокойненько спрятался под лавку, сняв с себя всю ответственность за то, что препарата нет в России: «Решение вопросов, связанных с целесообразностью регистрации лекарственных препаратов в Российской Федерации, является исключительным правом разработчиков и производителей лекарственных средств».

Вы слышали это? Разработчики и производители должны быть инициаторами. И это говорит ведомство, у которого есть десятки так называемых главных специалистов и так называемых экспертов. И именно они, специалисты и эксперты, должны бежать к чиновникам и кричать: вот это надо зарегистрировать и вот это, и еще это, и это! Ни фига. Они тоже там, под лавкой. Пережидают…

Да, кстати, никто не знает, почему фармкомпании не спешат на российский рынок? Почему не пользуются прекрасной возможностью продавать свои препараты в стране с открытой экономикой, в стране, где в общении с чиновниками нет ни капли коррупции и бюрократизма, где законы просты и понятны, где все проблемы решаются в честном и справедливом судебном порядке? Никто не знает? Странно…

«Позор для государства»

Елена Клочко, сопредседатель Координационного совета по делам детей-инвалидов при Общественной Палате РФ, член Совета по вопросам попечительства в социальной сфере при Правительстве:

— Министерство здравоохранения начало собирать данные в реестр по тем детям, у кого есть потребность в незарегистрированных лекарствах. Во многих регионах такая работа сейчас ведется. И одновременно другое ведомство пополняет статистику уголовных дел за счет родителей детей-инвалидов.

И ведь все прекрасно понимают проблему. И вроде бы Минздрав готов ее решать. Возможно, для этого нужен переходный период, чтобы разные ведомства урегулировали отношения друг с другом. Но пока Минздрав раскачивается, что делать родителям? Под удар поставлены дети с тяжелыми диагнозами, они стали заложниками ситуации. Мало того, что лекарств нет, так еще и становишься уголовником. Это позор для государства!