Нижегородский районный суд приговорил бывшего градоначальника города к десяти годам лишения свободы. Бывшим полицейским Евгению Воронину дали пять с половиной лет, а Роману Маркееву пять лет заключения. Даже по современным отечественным меркам процесс изобилует огромным количеством логических нестыковок. По мнению защиты бывшего нижегородского мэра, судебное разбирательство вполне можно назвать абсурдом. Подробности передает корреспондент , побывавший на процессе.
7 марта 2019 года огромный зал заседаний Нижегородского районного суда был полон публики — не было ни одного свободного места. Поддержать бывшего мэра пришли не только родственники — в старом зале было много друзей политика и просто сочувствующих горожан. Подчеркнутой суровостью и молчанием отличалась группа сослуживцев обвиняемых бывших сотрудников полиции Романа Маркеева и . Уже до объявления приговора они решали для себя непростой вопрос: а стоит ли служить дальше, если за обыкновенные и одобренные начальством оперативные мероприятия их коллеги, заметьте, заслуженные, оказались за решеткой.
Оживленность первых минут, многочисленные воздушные поцелуи и приветы, посылаемые публикой, внезапно сменились тишиной, которую иначе как тягостной назвать трудно — все стали ждать судью, которая опоздала на полчаса. Когда же Екатерина Кислиденко все-таки пришла, то монотонно и скороговоркой зачитывала захватывающую историю обвинения бывшего нижегородского главы и сотрудников . «Лента.ру» в конце декабря 2018 года подробно об этом удивительном процессе. Напомним лишь основные его детали.
Даже для нынешних времен, изобилующих, мягко говоря, странностями судопроизводства, состоявшийся в Нижнем Новгороде процесс можно назвать уникальным. Так как потерпевший и обвиняемый в нем неожиданно поменялись местами. Вначале этого долгого разбирательства мэр был потерпевшей стороной — на него было совершено покушение неким . Данный факт был доказан в суде, и никто его до сих пор не оспорил.
Но через 14 лет Фемида вдруг решила, что при раскрытии преступления экс-главой Сорокиным было совершенно преступление, хотя он участвовал в этом деле по указаниям тогдашнего милицейского начальства и по его же настойчивой просьбе. Теперь дело представлено так, что, дескать, Олег Сорокин якобы похитил этого самого Новоселова.
На самом деле, Сорокин вместе с ныне обвиненным оперативником Романом Маркеевым провели законное оперативное мероприятие. В неожиданной для Новоселова обстановке просто прямо спросили: он или нет стрелял в градоначальника. Разговор снимался на видео. В нем участвовали еще трое сотрудников органов внутренних дел, личность которых до сих пор не установлена и которых никто почему-то не ищет.
«Все три месяца процесса обвинение пыталось доказать, что имело место именно «похищение» Новоселова, а не «превышение» полномочий, хотя и это в тех условиях раскрытия трудно было бы доказать, будь следствие и суд в состоянии следовать законам логики и здравого смысла», — говорит адвокат . Как следователи разглядели в обычном, пусть и эмоциональном разговоре покушение, так и осталось публикой не понятым, зато это нелогичное утверждение на ура было принято судьей.
Почему следствие так сильно хотело превратить разговор в «покушение»? Да потому что за превышение полномочий, которое можно было бы еще инкриминировать Сорокину и другим обвиняемым оперативникам, срок давности составляет всего десять лет, и он давно прошел. А за покушение срок давности истекает в конце апреля 2019 года.
Вдобавок следствие привязало к делу полковника Евгения Вороннина, начальника отдела, который занимался расследованием покушения на мэра Сорокина. Почему? Во-первых, чтобы «сконструировать» преступную группу и еще за то, что уж слишком хорошо полковник Воронин боролся с преступностью, единодушно говорят все наши собеседники в Нижнем Новгороде.
Полковник Воронин — личность легендарная, рассказывают бывшие сослуживцы полковника. Евгений пришел в милицию рядовым и отслужил в органах целых сорок два года. Был главой нескольких отделов ГУВД, занимался оперативным внедрением, раскрывал тяжкие и особо тяжкие преступления. Служил в Карабахе и Чечне, за что удостоен орденов и наградного оружия.
В 2004 году оперативные работники, служившие под началом полковника Воронина, расследовали покушение на Олега Сорокина. Под его началом была найдена брошенная преступниками машина в одном из поселков. Были установлены личности двух мужчин, приезжавших ее забрать. Ими оказались охранники тогдашнего вице-спикера заксобрания Нижегородской области Михаила Дикина, который в силу своего служебного положения имел с ним отношения и к тому же был партнером Олега Сорокина по бизнесу.
После того как охранники разоткровенничались, вице-спикер Дикин и его брат Александр, служивший в МВД, были признаны виновными в организации покушения на убийство. Последовал приговор с длительным срокам заключения. И тут-то и появился на сцене охранник Александр Новоселов с новым номером.
Совершенно внезапно он стал заявлять, будто показания были выбиты из него под давлением и пытками. Однако на протяжении добрых тринадцати лет многочисленные ведомственные проверки МВД утверждали — в деле расследования покушения на экс-главу Сорокина в отношении господина Новоселова проводился оперативный эксперимент, причем «заранее спланированный и проведенный в строгом соответствие с законом об оперативно-разыскной деятельности и секретными инструкциями», как утверждают адвокаты обвиняемых.
По словам защиты, план следственного эксперимента был утвержден начальником криминальной милиции , и оперативные работники действовали строго в пределах своих полномочий. Главное, что в течение долгого времени органы внутренних дел официально признавали: к охраннику Новоселову заслуженные в прошлом и ныне обвиняемые полицейские недозволенных мер физического воздействия не применяли.
целиком и полностью поддерживала это мнение полиции и раз за разом отказывала Новоселову в возбуждении уголовного дела. Более того, прокуроры несколько раз успешно доказали законность этих решений в судах. Несмотря на то что охранник Новоселов решил поменять показания, то, что он рассказал во время следственного эксперимента, который ныне велено считать «похищением», подтвердил другой его напарник по делу — господин Шишкин. Вкупе с собранными следствием доказательствами Новоселов и был осужден судом за дачу ложных показаний.
«То, что в 2017 году следствие «передумало» можно лишь объяснить синдромом парамнезии органов внутренних дел и прокуратуры», — говорит один из адвокатов ныне осужденных полицейских. «При таком диагнозе происходит смешение реальных и вымышленных событий, а также прошлого и настоящего», — иронизирует он. Просто ничем другим не объяснить почему это тринадцать лет после многочисленных проверок жалоб охранника Новоселова органы внутренних дел в упор не видели «похищения», а потом вдруг его узрели и отчаянно пытаются доказать это всему миру. «Это им удается только по одной-единственной причине – пока на их стороне сила. Но это пока», — убежден адвокат.
В беседе с корреспондентом «Ленты.ру» пришедшие на объявление приговора нижегородцы обращали внимание на то, что два эпизода, вменяемые бывшему политику, во-первых, «из разных опер», во-вторых «случились с огромным промежутком», и, в-третьих, в одном и в другом деле Олег Сорокин официально не является ни инициатором, ни организатором, ни заказчиком, ни исполнителем, ни даже прямым бенефициаром. То есть он как бы получал профит от якобы совершаемых преступлений, но уж каким-то совершенно запредельным, косвенным способом.
Во втором инкриминируемом эпизоде Олега Сорокина обвиняют в том, что некий человек совершил коммерческий подкуп другого человека. Экс-глава знать не знал об этом. Но прокурор решила, что через взаимоотношения двух совершенно посторонних людей Сорокин получил выгоду «неимущественного характера». Так можно далеко пойти. Вообще, прецеденты, которые дал нынешний нижегородский процесс, по мнению адвоката Дмитрия Кравченко, говорят о том, что полицейским нужно как минимум с большой осторожностью выполнять приказы начальства, а как максимум — любое улучшение вашей собственной жизни, случившееся не по вашей «вине» может стоить вам свободы.
Оперативное мероприятие волшебно превратилось в похищение, коммерческий подкуп третьих лиц феерически превратился во взятку экс-главе, который был, что называется, «не при делах». По мнению адвокатов Сорокина, волшебные метаморфозы процесса были инспирированы из-за того, что в своем желании во что бы то ни стало посадить бывшего градоначальника Нижнего Новгорода и вице-спикера регионального парламента обвинение не нашло ничего порочащего в прошлой деятельности политика и поэтому пустилось на прямые выдумки. Результат — Воронин и Маркеев оказались на скамье подсудимых, а Сорокин из потерпевшего превратился в пособника преступников и тоже оказался за решеткой.
«Середина января 2019 года. До апреля — срока давности по первому эпизоду — остается всего ничего. И суд переходит в режим ускорения», — утверждают защитники Олега Сорокина. Если раньше он рассматривал ходатайства защиты как это и предусматривает Уголовно-процессуальный кодекс России, то теперь все обращения просто перестали приниматься судом к рассмотрению. Правда, судья обещала дать возможность защите заявить все необходимые ходатайства и высказаться по ходу процесса, но, мягко говоря, забыла, видимо, это сделать.
Интересно, что обвинение в прессе многократно само пыталось выставить защиту как сторону, всячески затягивающую процесс. Делались намеки, что многочисленные ходатайства адвокатов никакого отношения к истине вообще и к процессуальным правам подзащитных в частности не имеют. В общем, всячески проводилась мысль, что одни из основных принципов юстиции — «всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела» и «сомнения трактуются в пользу обвиняемого» — действительно пережитки отсталой советской юриспруденции, вставляющей нынешнему правосудию палки в колеса.
Хотя, по мнению защиты Сорокина, у обвинения мотивов ускорить процесс было гораздо больше — ведь никакой другой истории с криминальным оттенком, хоть и притянутой за уши, у прокуратуры не было. За все время нахождения на постах главы Нижнего Новгорода и вице-спикера законодательного собрания области никаких годных для обвинения проступков найти за политиком так и не удалось — только одна перевернутая с ног на голову история пятнадцатилетней давности.
Ритм заседаний в 2019 году адвокаты характеризуют как «бешеный». Пять раз в неделю с раннего утра иногда до поздней ночи. Во что процесс обошелся налогоплательщикам, остается только догадываться — для сопровождения заключенных и охраны потерпевших было выделено отдельное подразделение.
«При таком ритме жизни подсудимые, которых рано утром этапировали из , а возвращали в камеры практически ночью, стали на глазах терять здоровье», — говорит адвокат Дмитрий Кравченко. «У Воронина случилось кровоизлияние в глаз, а Маркееву, у которого диагностирован диабет, не раз приходилось вызывать скорую помощь, фиксировавшую повышенное давление и опасно высокий уровень сахара в крови. Во дворе суда стал ежедневно дежурить реанимобиль центра медицины катастроф, который был снят с дежурства только после оглашения приговора», — рассказывает он.
«Почти каждый из свидетелей обвинения по первому эпизоду путался в показаниях и говорил не совсем то, что хотелось слышать представителям обвинения», — утверждает адвокат Дмитрий Артемьев. «А один из свидетелей — врач, который пояснял про состояние здоровья Новоселова в день событий, отвечал по бумажке. Оказалось, что бумаги эти ему дал у входа в здание суда человек в форме, который до того ему звонил, чтобы вызвать в суд», — продолжает он.
Защитники сбились со счета отказам, которые сделала судья Кислиденко. Не был проведен допрос свидетелей защиты, которые несколько дней его ждали. Последовал отказ по меньшей мере исследовать те материалы, которые подшиты к делу следствием, но ясно свидетельствуют в пользу невиновности подсудимых. «Так что ситуация с доказательствами сложилась явно не в пользу обвинения», — единодушно заявляют адвокаты.
Кстати сказать на видеозаписи оперативного эксперимента видно, как Новоселов без следов побоев на лице, которое в кадре не раз появляется крупным планом, а также без следов наручников на правом запястье — в кадре отчетливо видна рука, в которой он держит ручку, в светло-голубых джинсах с чистыми коленями (хотя сам он заявлял, что долго стоял на коленях на земле и траве в дождливую погоду) без давления со стороны пишет показания.
Расшифровка аудиозаписи эксперимента со всей очевидностью свидетельствует: шел обычный разговор, и Олег Сорокин не спросил Новоселова ни о чем, что потом тот сообщил в показаниях. Следует особо подчеркнуть, что генерал-майор полиции Виктор Цыганов прямо заявил в суде, что не понимает, за что судят его бывших подчиненных, а также сообщил, что разрешения на проведение подобных оперативных мероприятий он подписывал по несколько в неделю.
Защитники единодушно заявляют: характер процесса является заведомо предвзятым и заказным, выражен обвинительный уклон, систематически нарушались принципы состязательности и равенства сторон, и заранее предопределенном исходе процесса. В ходе процесса сторона защиты не менее десяти раз заявляла отводы председательствующему в суде, однако эти ходатайства поначалу отклонялись, а затем и вовсе перестали рассматриваться.
О заказном характере суда говорил в интервью в конце декабря 2018 года «Ленте.ру» писатель , которому судья отказала в его допуске в качестве общественного защитника. «Я как наблюдатель, могу отметить некую заданность всего происходящего, которую невозможно не заметить любому человеку, находящемуся в зале заседания», — убежден Прилепин. «Совершенно очевидно, что люди, причастные к обвинению, и возможно ее честь госпожа судья имеют совершенно четкие представления, как должно закончиться это дело. Это ощущение — хотелось бы надеется, что оно иллюзорное, — меня не покидает. В том числе и в связи с тем, что касается лично меня», — говорит он.
Писатель считает, что все эти оговорки об отсутствии у него юридического образования достаточно смехотворны. «Они не выдерживают никакой критики в том числе и потому, что я член Штаба «Объединенного народного фронта», который является одной из основных общественных организаций в России по контролю за правопорядком в том числе», — говорит Захар Прилепин. «Поэтому о моем образовании даже не может идти речи. Ко всему прочему у меня еще есть филологическое образование. А филолог — это человек, который умеет читать любой текст. Кроме того, я еще криминальный журналист, который на подобных заседаниях провел годы и пропустил через себя сотни дел. Я писал по этому поводу статьи и публицистику. Более чем весомые у меня есть основания для того, чтобы стать защитником. Все это показывает — не будем называть это испугом — некоторую оторопь, нежелание иметь хоть какого-то реального оппонента у стороны обвинения», — считает он.
«Результат процесса носит явно выраженный антигосударственный характер», — убежден член совета Адвокатской палаты города Москвы Дмитрий Кравченко: «По первому эпизоду он порождает недоверие к правоохранительным органам. Должны были убить Сорокина и его жену. По счастливой случайности в машине он оказался один. Он был потерпевшим — осколки остались в нем до сих пор. В этой ситуации он доверился правоохранительным органам, которые запланировали мероприятие. Откуда он знает какие у них правила и инструкции. А теперь за это он несет ответственность. При том что содействовать правоохранительным органам он был обязан. И обязан по их требованию предоставить имущество, то есть машину. На самом деле получилась абсурдная ситуация — как на самом деле кто-то теперь будет доверятся правоохранительным органам», — задается справедливым вопросом юрист.
«То же самое со вторым случаем», — продолжает мысль Дмитрий Кравченко. «Только здесь порождается недоверие к правоохранительной системе, правосудию. Есть приговор, вступивший в законную силу. Садеков, который совершил коммерческий подкуп компании «Векторн» без ведома Олега Сорокина, Он осужден за те же действия, которые теперь инкриминируются Сорокину. Но там прямо написано: эти действия совершил Садеков! И Сорокин не бы в этом заинтересован! У Садекова сформировалось ошибочное впечатление о заинтересованности Сорокина. Как в правовой системе могут сосуществовать два противоречащих друг другу приговора? И это вроде как всех устраивает! Суд же должен был что-то с этим сделать?! Это противоречит всем базовым принципам правосудия, подрывает доверие ко всей идее правосудия. Приговор по-любому должен был быть оправдательным», — уверен адвокат.
Надо ли говорить, что защита намерена обжаловать последнее решение суда.
