10 апреля депутат Виталий Милонов решил ограничить доступ в интернет для детей и подростков. Ради защиты подрастающего поколения от вредной информации он предлагает ввести регистрацию по паспорту в соцсетях, и наказывать пользователей за анонсы несанкционированных акций. Инициатива Милонова стала реакцией на дискуссию о том, как работать с молодежью в сети. Обилие школьников и студентов на недавних протестных акциях, для многих стало неожиданностью и было воспринято как недоработка в области молодежной политики. В интернете, само собой. Ибо достучаться до молодых через телевизор невозможно — они его если и смотрят, то только в рамках развлекательного контента. «Лента.ру» узнала мнение экспертов о том, стоит ли ограничивать подросткам доступ в сеть и нужно ли государству вести воспитательную работу с молодежью в интернете.

Карен Казарян, ведущий аналитик Российской ассоциации электронных коммуникаций:

Главный вопрос в том, кто именно должен вести работу с молодежью. На мой взгляд, этим должны заниматься родители, а дело государства — подготовить именно взрослых. Работать с подростками в интернете властям вообще не стоит. Вместо этого нужно создавать образовательные ресурсы, линии психологической помощи, делать интернет доступным в дальних районах, а не запрещать подряд все сайты. Обеспечивать безопасность можно не тупой блокировкой, как это происходит сейчас, а охотясь за реальными преступниками. Все остальное — бесполезная трата денег и раздувание бюджетов непонятных молодежных организаций.

Уголовные дела за репосты в сети — это отражение эффективности такой работы. Потому что простые решения типа арестов и блокировок работают скорее на количество — в данном случае сданных отчетов, — нежели на качество. Расследований нет.

Определенные подразделения в структуре правоохранительных органов должны работать в этой сфере. Международная практика в данном случае делает первоочередной именно полицейскую работу по поимке, задержанию преступников и раскрытию правонарушения, а не блокировку и запрет доступа. У нас таких специалистов очень мало, по всей России, может, два десятка следователей, которые умеют работать с преступлениями в интернете.

У нас мало занимаются молодежными сообществами, а если лезут туда, то настолько неуклюже, что это отталкивает — как слоны в посудной лавке. Приходы в школу, проверки — дети не идиоты, даже если у них нет повода к радикализации, такие визиты подталкивают их к уходу если не в подполье, то в такие каналы, куда взрослым вход закрыт.

Леонид Левин, глава комитета Госдумы по информационной политике, информационным технологиям и связи:

Важно понимать, что интернет и социальные сети в частности — это, в первую очередь, многофункциональный инструмент. И использовать его можно в самых разных целях. Молотком, например, можно забивать гвозди, а можно бить по голове. Но это не повод запрещать подросткам использовать этот инструмент, чтобы помогать родителям чинить что-либо в квартире или на даче.

Социальные сети уже давно используются подростками как средство коммуникации. Причем не только для развлечений, но и для обмена учебными материалами, справочной информацией. Именно соцсети помогают ребенку социализироваться, развиваться, поддерживать связь с друзьями из других регионов и стран. Особо важную роль соцсети играют для детей с ограниченными возможностями, которые проводят большую часть времени дома.

Раньше в работе с молодежью и подростками много внимания уделялось журналам, детско-юношеским газетам и телепрограммам. Сегодня эти технологии уходят в прошлое, аудитория этих ресурсов стремительно сокращается. Нишу заполнили интернет, социальные сети, мессенджеры — все то, что востребовано молодежной аудиторией. Эти инструменты нужно использовать для разговора с молодежью на понятном ей языке, чтобы просвещать ее и объяснять ей, что хорошо, а что плохо, тем самым формируя сознательных граждан. Сейчас молодежь почти поголовно пользуется интернетом — это уже свершившийся факт. По статистике, активными пользователями интернета дети становятся уже в 4-6 лет. А еще четыре года назад сетью начинали пользоваться в 8-9 лет.

Любые попытки остановить развитие информационных технологий отбросят нас назад, а формально жесткий контроль приведет к тому, что подростки будут искать способы его обойти. В итоге это может привести к негативным последствиям для тех же подростков. Они уже с юных лет будут учиться искать лазейки и обходить существующие правила. В дальнейшем это может войти у них в привычку и провоцировать антисоциальное поведение.

Герман Клименко, Советник президента по интернету:

Любое регулирование хорошо, когда в условной раковине есть только один слив. Беда в том, что границы виртуальны и затыкая один вход, мы открываем несколько других — вынуждаем молодежь уходить в другие ресурсы, например SnapChat. Есть масса зарубежных приложений и соцсетей, которые не будут исполнять нормы нашего закона.

Увы, строгость наших законов компенсируется необязательностью их выполнения. Все должно идти комплексно: нужно начинать не с регулирования возраста доступа, а с улучшения отношений с зарубежными компаниями. И сделать так, чтобы любой законопроект не ухудшал положения наших интернет-компаний, которым приходится исполнять эти предписания.

Можно по-разному относиться к работе правоохранительных органов в сети, но мониторинг должен быть — здесь нет ничего криминального. Но ровно до тех пор, пока эти действия остаются законными. Слежка без решения суда, например, таковым не является. Проникновение в нашу личную жизнь возможно только в случае принятия судебного решения.

Артем Козлюк, руководитель проекта «Роскомсвобода», член штаба Пиратской партии:

Интернет был создан на принципах саморегуляции — его эффективность обеспечивалась с минимальными присутствием в нем государства. Именно поэтому развивались такие крупные компании, как «Яндекс», «ВКонтакте», которые смогли создать конкуренцию западным аналогам. Редко в какой стране удается создать национальный поисковик и соцсеть более популярные, чем Google и Facebook. Но в России это получилось, потому что сеть развивалась на очень свободных принципах саморегуляции.

Любые сообщества более склонны к горизонтальному взаимодействию нежели руководящему слову чиновников. Сеть это скорее отторгает. Потому что действия властей в интернете крайне неуклюжи. Молодежная политика должна вестись не в виртуальном, а в реальном пространстве: нужно, например, оснащать спортплощадки и школы, чтобы у молодежи был стимул и возможность к развитию и социальному росту. Особенно это касается регионов.

В интернете власть гоняется за виртуальными ведьмами и демонами, именно поэтому никакие запретительные меры не работают. Безусловно, интернет — это инструмент, с его помощью можно отслеживать террористическую активность и предотвращать вербовку. Но это не делается путем запрета на доступ и блокировки, это абсолютно неэффективно. Закрывая для подростка мессенджер и сайт, не добьешься снижения угрозы. Государству нужно выходить офлайн и ловить вербовщиков, драгдилеров за руку.

Карательные меры более всего угрожают не тем сообществам, которые несут реальный вред, а обычным добропорядочным сайтам. Когда государство ставит что-то под запрет, мотивируя это заботой о детях, в подростковой среде эта тема получает дополнительную раскрутку и популярность. Она тут же находит свое отражение в мемах, хештегах и закрытых сообществах.

Шаги по ограничению — это абсолютно тупиковый, но самый простой путь. А вот отслеживать действия криминальных элементов и пресекать их — намного эффективнее, но тяжелее. Поэтому исполнители с большей охотой отчитываются о том, сколько они закрыли сайтов, чем о количестве пойманных преступников. Такая борьба больше похожа на фарс.

В стране может появиться специальный закон, защищающий честь и достоинство гаранта Конституции. Идею разработки документа поддержал спикер Госдумы Вячеслав Володин во время общения со студентами. В Кремле предложили изучить вопрос более детально. Почему главе государства нужна особая защита, «Лента.ру» попыталась выяснить у российских политиков и общественных деятелей.

Во время посещения университета Иннополис у председателя нижней палаты парламента поинтересовались, нужно ли защитить президента от нападок специальным законом в свете «ощущаемого в прессе информационного наката» на российского лидера Владимира Путина. Спикер Госдумы идею поддержал. «Весь международный опыт говорит, что такие законы не просто необходимы, они везде есть», — отметил Володин. По его словам, в западных странах, в частности в США, за оскорбление главы государства можно получить реальный тюремный срок.

В России оскорбления любого чиновника, в том числе и президента, подпадают под статью 319 Уголовного кодекса России, предусматривающую до одного года исправительных работ. За ущемление чувства достоинства остальных граждан уголовное наказание не предусмотрено, но можно поплатиться штрафом.

В Кремле считают, что тему следует как минимум изучить, в том числе и международный опыт. «Вопрос нужно проработать», — заявил пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков.

Идея уже звучала в парламенте прошлой весной, но тогда ей не придали особого значения. Сейчас, похоже, законотворцы готовы заняться инициативой всерьез. Так, член комитета Совфеда по конституционному законодательству Людмила Нарусова считает, что за оскорбление президента нужно наказывать как за оскорбление государственного символа — например флага или гимна страны. По этой статье предусмотрено до года лишения свободы. Большинство других парламентариев относятся к проблеме сдержаннее, но сходятся во мнении, что президента на всякий случай лучше защитить.

Предупредить политический вред

Алексей Чепа, зампредседателя комитета Госдумы по международным делам:

«Конечно, когда некие люди, в том числе журналисты, политические деятели позволяют себе очень резкие высказывания против глав государств, причем законно избранных или конституционно назначенных, это оскорбляет народ. Допустим, за президента проголосовали 80 процентов населения страны, а некий блогер позволяет себе абсолютно оскорбительные и непроверенные высказывания. Это наносит политический вред государству. Я считаю, что все высказывания против любого руководителя должны быть проверены.

Президент — это не любой гражданин. Мы понимаем, что у нас все граждане равны, но президент ровнее всех, потому что он представляет наше государство в мире. Мы должны понимать, что любые оскорбления в адрес президента — это оскорбления нас всех. Считаю, что это правильное предложение».

По заявлению частного лица

Михаил Федотов, глава президентского Совета по развитию гражданского общества и по правам человека:

«Я бы поддержал предложение, но только при одном условии — что подобные дела будут делами частного обвинения, то есть они могут возбуждаться только по заявлению самого потерпевшего. Иначе будет нарушен принцип равноправия граждан, поскольку право на защиту чести и достоинства Конституция в равной степени гарантирует всем гражданам Российской Федерации».
(Цитата по РИА Новости)

Есть закон о президенте

Сергей Пашин, судья в отставке, член Совета при президенте по развитию гражданского общества и правам человека:

«Я полагаю, нет никаких оснований вводить какую-либо ответственность за критику в адрес президента или любого другого федерального должностного лица, ибо это может привести к развязыванию репрессий против инакомыслящих.

У президента есть юридические советники, в частности в ГПУ, чтобы обратиться в суд, как обращается любой чиновник и гражданин РФ. А уголовное наказание и административное взыскание здесь совершенно не уместно. Есть закон о президенте: там говорится о неприкосновенности президента, об особых средствах защиты его личных и имущественных прав, и этого вполне достаточно».

Не сейчас, но позже

Михаил Емельянов, первый зампред комитета Госдумы по госстроительству и законодательству:

«Острой необходимости в этом законопроекте сейчас нет, поскольку нынешний президент дополнительных механизмах защиты чести и достоинства не нуждается — настолько у него высокий авторитет и в России, и на международной арене.

Если абстрагироваться от личности и говорить о защите института на будущее, то, может быть, такой закон и стоит принять, потому что президент Российской Федерации больше, чем президент, он гарант Конституции, высшее должностное лицо, которое символизирует само государство. Поэтому оскорбление и унижение достоинства президента в значительной степени является и унижением достоинства страны».

Как за судью — 15 суток

Павел Пятницкий, член общественного совета при МВД:

«Я не скажу, что такой закон прямо так уж необходим. Президент у нас — не кисейная барышня, и он не берет в расчет нелицеприятные отзывы от людей неконструктивных. Он тихо делает свое дело, а о его работе говорят результаты.

В ряде стран такие законы существуют, потому что президент — это гарант Конституции, основной стержень государственной политики. От президента зависит практически все в стране: он выбирает направление внешней политики, направляет правительство.

У нас же есть статьи за оскорбление представителей власти, в том числе сотрудников полиции, судей. Если вы оскорбите судью во время заседания суда, вы можете на месте получить 15 суток административного ареста. А президент в этом плане у нас, получается, дополнительно не защищен».

Штрихкоды, ИНН и прочие новые технологии ведут человечество к «принятию цифры», за чем последует приход Антихриста. Раньше об этом говорили лишь некоторые яркие и безумные одиночки-отшельники, вооружившись пророчествами христианских святых. Теперь же в России сформировалось целое движение сопротивления «цифрофашизму». К борьбе с едиными идентификаторами и иными признаками нового мирового порядка подключилась известная по силовой поддержке строительства храмов в Москве организация «Сорок сороков». «Лента.ру» побеседовала об этом с ее лидером Андреем Кормухиным.

«Лента.ру»: Что вам сделал прогресс, что вы называете его новым фашизмом?

Кормухин: Для нашего народа, пережившего Великую Отечественную войну, понятие фашизма ассоциируется с чем-то тоталитарным, где маячит фигура Гитлера, который строил общество, где была привилегированная каста, а все остальные должны были ей служить. Аналогия с сегодняшним днем прослеживается легко. Если мы послушаем адептов «цифрофашизма» в России, того же Германа Грефа…

А он тут при чем?

Он уже не стесняясь говорит о том, что народ правду знать не должен. Никогда, мол, народ правды не знал, и если узнает, то не получится им управлять. Такие вещи он говорил в 2015 году на Петербургском экономическом форуме.

Вот это незнание народом процессов, которые происходят, и целеполагания этих процессов, которые идут сейчас с огромной скоростью, незнание того, кто стоит в конце этой цепочки, кто ею управляет, — вот это именно то, что многие понимающие люди сравнивают с тем, что происходило с немецким народом в 30-х годах прошлого века.

Что же происходило?

Миллионы людей выходили на митинги в поддержку Гитлера. Он был для них национальным лидером. Его теория национального превосходства над всеми остальными была для них превыше всего. А теперь годы спустя многие, в том числе мальчик Коля в бундестаге, говорят нам, что немцы в массе своей просто не знали, за кем и куда идут, и потому они не виноваты.

Сейчас мы тоже не понимаем, за кем и куда идем?

В определенный момент «господа Грефы» и иже с ними построят свой «цифрофашизм», а народ не поймет или не сразу поймет, что страной управляет некий привилегированный класс людей, у которых есть право называть кого-то достойным жизни, а кого-то — недостойным. Или кого-то достойным социализации в обществе, а кого-то — нет.

«Цифрофашизм» наступает, и только слепой этого не замечает.

Получается, я тоже слепой.

Слепых сейчас много. Есть большое информационное пространство, и в этом огромном потоке информации очень трудно уловить вот эти проколы, которые господа, строящие «цифрофашизм», иногда себе позволяют.

А самое это понятие «цифрофашизм» кем было сформулировано и введено в оборот?

Сложно сказать, кем именно. Мы, в принципе, его не заимствовали. Так получилось, что мы его сформулировали сами, создав одноименную группу во «ВКонтакте».

Аналогия прослеживается еще в том, что задача нового мирового порядка — в том, чтобы подготовить людей к тем зверским, с точки зрения человечности, парадигмам, когда так называемое цифровое общество будет превалировать над обществом людей — христианской цивилизацией, сформулированной на евангельских принципах, заповедях, ценностях, которые человечеству принес Иисус Христос.

Гитлер тоже был представителем нового порядка?

В немецких концентрационных лагерях людям вместо имени, которое человек получает при крещении, присваивали номера. Это было отражено в итоговом документе Нюрнбергского трибунала, осуждающего фашизм.

А у нас вскоре, когда вы придете за документом в какой-либо орган, вам скажут: «Представьтесь». Вы назовете свое имя, а вам ответят: «Нет-нет, меня это не интересует, вы скажите номер ваш».

По сути это та самая фашистская система нумерации, а если мы возьмем верующих — то принятие цифры в той же самой кабалистике является антагонистической парадигмой христианства.

Противодействие «цифрофашизму» — это теперь одно из направлений работы организации «Сорок сороков»?

Да. «Сорок сороков» работает по многим направлениям, связанным с вызовами антихристианского мироустройства, который многие его адепты называют постхристианским. Они говорят: «христианский проект умер», «библейский проект умер». Но если мы посмотрим на все важнейшие сферы нашей жизни и исключим из них христианские принципы, то наше государство перестанет быть социальным.

Приведите пример подготовки почвы к новому мировому порядку.

Был недавно опубликован опрос «Левада-Центра», по результатам которого выяснилось, что против единого идентификатора, как это красиво называется, а на самом деле это присвоение цифрового имени, основная часть людей возмущаться не будет. Против будут только православные или какие-то там еще радикалы — точно не помню формулировки. То есть вместо того, чтобы сесть с противниками таких нововведений за стол переговоров, их сразу маргинализируют.

О чем же говорить с «цифрофашистами»?

Пускай объяснят, каково целеполагание, кто стоит за этим идентификатором, кто будет управлять этой информационной системой, кто будет контролировать защищенность личных данных и так далее.

Мы не против новых технологий, не возражаем против того, чтобы наше государство развивалось, но, опять же, если мы социальное государство, в котором элиты не манипулируют людьми, а придерживаются конституции, в которой говорится, что единственным источником власти является народ…

Так они вам все и расскажут, как же! Но это похоже на манию преследования. Как доказать безумцу, что за ним никто не следит?

Возможности сверхчеловека, возможности евгеники, желание создать что-то сверхчеловеческое всегда привлекали молодежь, но она не задумывается о том, к чему это в итоге может привести. Сейчас мы тоже видим молодых талантливых людей в IT-сфере, и я не хочу их всех обидеть, но вот недавно «Яндекс» проводил форум, и, когда там речь шла о возможностях новых цифровых технологий, у всех загорались глаза, и шло объяснение, как это круто, как удобно, если человек еще не понимает, чего хочет, а ему уже Алиса или Беатриса будет предлагать варианты действий. А когда человек встал с вопросом о том, что в этом случае будет с безопасностью, возник ступор. Точнее, началось нечленораздельное мычание, потому что мы не договорились об этом, о самом главном.

Я хочу быть услышанным. Нам важно понять, кто является носителем и транслятором ценностей, ради которых эта новая цифровая экономика и цифровая парадигма строится.

Мы же знаем, как работают соцсети и информационные ресурсы. Мы знаем скандальную историю с Дональдом Трампом, когда «Кембридж Аналитикс» на основе данных 50 миллионов американцев, украденных из Facebook, формировала мнения избирателей и влияла на принятие ими решения на президентских выборах в США. Тогда вроде бы по всем признакам должна была победить Хиллари Клинтон, но новая избирательная технология победила старую и дала ощутимый результат.

Значит, «цифрофашисты» и вас могут завербовать, раз вы пользуетесь соцсетями?

У меня уже сформировано мировоззрение, у меня есть скелет, ценностный и духовной остов, который позволяет мне отделять зерна от плевел. А если молодого человека, который проводит в соцсетях по шесть часов в день и не имеет представления об окружающем мире, начнут программировать? Как нам узнать, кто стоит за этим и чего он добивается?

А если никто ничего не скрывает, просто развитие идет на ощупь, задачи формулируются по ходу действия?

Тот же самый Греф зачем-то привез на экономический форум колдуна из Индии, у которого какой-то храм, где молятся гранитному фаллическому символу. И говорит он, что нужно стереть все границы между государствами и религиями, что нужно формировать нового, непонятно какого человека. Если господин Греф — бенефициар этих процессов, то я не хочу, чтобы он влиял на ценностные парадигмы моих детей.

Противники «цифрофашизма» обсуждают в соцсетях вступление с 1 июля в силу какого-то закона, обозначающего переход к новому порядку и, видимо, скорый конец света. Расскажите, что это за закон.

О регистрации биометрических данных клиентов банков. У человека должен быть выбор, и ему нужно это право выбора разъяснить: либо ты даешь согласие на сбор твоих данных — и при этом получаешь возможность пользоваться новыми технологиями, либо нет — и тогда спокойно живешь по-старому.

И все-таки что конкретно дурного в новых технологиях, если речь не идет о микрочипах, превращающих людей в зомби?

Ну вот ты просыпаешься, и перед тобой на столе появляется не чай, который ты любишь пить по утрам, а кофе с молоком, который тебе условно прописали врачи, изучившие твои жизненные показатели. Тебе в постель заглянут, будут знать, с кем ты спишь, и так далее. Есть люди, которым это по душе, но многим, я уверен, нет.

Вернемся к закону. Там предполагается обязаловка?

Честно говоря, не знаю. У меня есть юридическое образование, но я никогда по специальности не работал в силу разных жизненных причин, поэтому я не читал этот закон и не скажу обо всех его нюансах. Будут ли это сейчас вводить обязательно или сделают это потом…

Хотели в 2015 году ввести универсальную электронную карту (УЭК), на которой будет заведен весь документооборот. Но тогда общественность выступила против этого, и проект УЭК сошел на нет. Теперь двигают тему единого идентификационного номера, говорят, что в 2019 году всего его получат. Что значит все получат? Если я этого не хочу — то я все равно должен получать?

Вы упомянули общественность, а кто вообще в нашей стране находится в сопротивлении, насколько оно массовое?

При условии того разговора, который у нас с вами происходит, люди узнают об обратной стороне цифрового прогресса и с удовольствием включатся в это сопротивление…

Как в «Звездных войнах»?

Я серьезно. Практика нашего общения с людьми показывает, что они начинают просыпаться и осознавать, что это такое.

Еще скажу, что у нас даже в стратегии национальной безопасности за подписью Владимира Путина написано, что основной приоритет государственной политики в долгосрочной перспективе — традиционные духовно-нравственные ценности. А что в России является таковыми ценностями, как не православие?

Вы говорите о свободе выбора для каждой личности, но разве такая ценность традиционная для России? Кого и где у нас раньше спрашивали? Все действовали в приказном порядке. Крестьяне вообще находились на рабском положении, были чем-то наподобие вещи. Было ли связано само крещение Руси со свободным выбором для всех?

Но ведь Новгород был?

А что с ним сделали наши православные правители?

Романовых же демократическим образом призвали на престол.

Все, о чем вы говорите, скорее исключение из правил.

Ваши представления основаны на ошибочных данных.

В общем, здесь у нас разные взгляды. Хорошо. А какова позиция Русской православной церкви по вопросу новых технологий?

У нас об этом патриарх говорит открыто. В нашем паблике закреплено его недавнее высказывание. В январе 2018 года, выступая в Совете Федерации на традиционных парламентских рождественских чтениях, он сказал, что мы стоим на пороге тотального электронного контроля… Сейчас ведь к чему ведут эти «цифрофашисты»? Чтобы отменить наличные деньги, чтобы человеком вообще можно было управлять. Пускай человек, даже неверующий, заглянет в Апокалипсис, Откровение Иоанна Богослова, где четко написано, как все будет происходить.

То есть радикальная позиция вашего движения «Сорок сороков» полностью соотносится с официальной позицией церкви?

У нас нет понятия радикального, у нас общественная организация, которая действует в рамках законодательства. Никогда мы ничего радикального не осуществляли. Нас пытаются затащить в эту радикальность — уж больно мы неудобны для многих, потому что мы большая общественная сила, которая говорит о «второй стороне»…

А церковь, являясь институтом, единым для всего общества, — она об этих вещах говорит более дипломатическим языком, то есть она где-то совсем острые углы старается закруглить.

Вы этим делом занялись по просьбе церковного руководства?

Наверное, последним толчком явилась наша поездка на Афон в дни нынешней Пасхи. По возвращении мы подумали и сформировали эту группу. Афонские старцы со ссылкой на святого Паисия Святогорца, книги которого читают сейчас многие, говорят, что нужно сопротивляться.

Каким образом?

Мы не собираемся брать оружие, уходить в леса, как многие о нас думают. У нас правовое государство, и мы в рамках закона будем доводить до людей правду, снимать ролики, проводить круглые столы.

А кто, кроме Грефа, у нас в рядах «цифрофашистов»?

Господа банкиры, хозяева мировых денег. Весь финансовый-экономический блок нашего правительства фактически находится под адептами этого нового мирового порядка.

Но есть и чисто российские задумки, которые создаются по государственной воле и специально для защиты интересов наших граждан. К примеру, карта «Мир». В соцсетях распространяются целые инструкции о том, как от них отказаться пенсионерам и разным бюджетникам. Зачем это делают «сопротивленцы»?

«Сорок сороков» к этому отношения не имеет. Мы против того, чтобы людям навязывали какие-то карточки. Человеку следует оставить право получать деньги наличными или на сберкнижку.

А, предположим, проведут всеобщее голосование, и 86 процентов выскажутся «за». Тогда что? После этого уже никого спрашивать не будут — будут штрафовать.

В правовом плане мы будем сопротивляться. Жаловаться в Конституционный суд, проводить митинги и так далее.

Объясните, почему люди, которые болеют за сохранение в мире христианских ценностей, не идут впереди планеты всей, впереди прогресса, направляя его в нужное русло? А сейчас выглядит так, что один что-то изобретает, а другой и сам ничего не делает, и другому не дает. Или же это выглядит как попытка встать на пути движущегося локомотива.

Как человек православный и понимающий многие процессы вокруг нас я отвечу на этот вопрос так: задача дьявола на протяжении последних двух тысяч лет — в том, чтобы выдавить Христа из нашей повседневной жизни и заставить человека поверить, что без Бога он живет в реальной жизни. Вот эта новая цифровая реальность — это подготовленная многими веками ситуация, в которой человека подводят к выводу, что он живет в реальном мире.

А какой мир реален?

Мы живем в мире, который вы и я создали себе для удобства. Реальный мир гораздо сложнее, богаче и требовательнее к человеку. Он не трехмерный. Христос людям говорил: «Проснитесь, реальный мир другой. Я пришел к вам, чтобы рассказать о нем, чтобы дать вам возможность быть связанным с реальным миром». И человек может легко понять, что такое реальность, когда вместо престижной работы, красивой девушки и возможности отдыхать на тропических островах отправляется в тюрьму, случайно сбив человека насмерть. Увидеть реальность можно и путем упражнения в молитве, приближения к святым. Таким людям никакие новые технологии не нужны.

Я, честно говоря, не помню, чтобы в Евангелии были такие слова, какие вы приводите. Иисус часто обращался к каждому лично и применительно к конкретной ситуации, из-за чего в его словах можно найти противоречия.

А кого Христос выгнал из храма? Банкиров и ростовщиков.

А в другом месте говорил: отдайте кесарю кесарево…

Кесари — это Богом данная история, а банкиры и ростовщики — греховная история.

Но выгнал он их только с территории храма. А еще была притча о талантах, когда Христос приводил в качестве позитивного примера заработки на процентах…

Не было такого. Он имел в виду инвестиции — то есть ты деньги вкладываешь в какое-то дело и получаешь в бизнесе какую-то долю. Ты деньги даешь — и совместно рискуешь. Разве он упоминает ростовщичество, говорит про то, чтобы отдать деньги в рост? Найди притчу о талантах. И вообще, трактовать Библию могут святые отцы, а не мы с тобой.

Я просто не нахожу в Новом Завете указаний на сопротивление тем вещам, о которых мы разговариваем. Напротив, учение Христа стало первым максимально успешным транснациональным и глобальным проектом, не предполагавшим возвращение к неким национальным и традиционным для того времени ценностям. Это обращение в будущее.

Сейчас я прочитаю. «Подошел и получивший один талант и сказал: «Господин, я знаю тебя, что ты — человек жестокий: жнешь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал. Вот я, испугавшись этого, пошел и скрыл талант твой в земле. Вот тебе твое». Господин сказал же ему в ответ: «Лукавый, ленивый раб! Твоими же устами будут судить тебя (…), поэтому ты должен был отдать серебро мое торгующим, и я, возвратившись, получил бы мое с прибылью…» Это все равно не ростовщичество, сто процентов.

Не согласен. Тогда вопрос про тотальную слежку. Чего бояться добропорядочным христианам — даже в контексте возможных преследований. Вот копты, живущие бок о бок с мусульманами и постоянно рискующие жизнью, даже на кисть руки себе крест набивают, чтобы все видели, кто они по вере.

Помимо индивидуального спасения, есть общественное пространство. В нем живут твои дети. И ты знаешь историю, понимаешь, в каком ценностном коде мы жили, какие духовные парадигмы были. Тогда ты начинаешь выступать не как православный христианин, который занимается собственным спасением, а ты еще занимаешь позицию ответственного гражданина и отца, главы своей семьи. Тогда тебе уже не все равно, чему твоего ребенка учат и как на него влияют. Ведь князь Владимир не выбирал путь лишь своего спасения…

А когда «цифрофашизм» наберет силу, то не исключено, что меня из семьи изымут, детей отдадут в педерастические семьи и будут их воспитывать какие-нибудь трансгендеры.

Тогда посмотрим с другой стороны. Есть сопротивление «цифрофашизму», а есть сопротивление строительству храмов в Москве. И там, и там речь идет о некой небольшой группе людей, с которыми не договоришься. Они будут бесконечно устраивать протесты. Ведь в «Сорок сороков» об этом знают не понаслышке? Разве каждое строительство храма в столице не превращается в «караул»?

Уже нет. Уже никто не хочет связываться с нами (смеется).

Значит, можно не договариваться и с теми, кто против единого идентификатора? Ведь у государства нет возможности для каждого человека отдельный документооборот вести — это как канализационная труба: она одна для всех. Если не нравится — то ходи на горшок.

Перед строительством храма проводятся публичные слушания, туда приходят жители. Были случаи, когда большинство жителей высказывались против, и строительство там не велось. Но в большинстве случаев это использовалось как технология. Были люди, которые потом были найдены. У них конверты были с деньгами. Они получали деньги за протесты. Конечно, того же Грефа, вероятно, раздражает, что в Москве строятся храмы. Он хочет жить не Третьем Риме, а в Новом Вавилоне.

После возникновения движения «Сорок сороков» это сопротивление резко сошло на нет. Мы ни одного человека при этом не тронули, что бы там ни говорили.

Но все равно ваши действия, скажем, «мягкой силы» вполне схожи с навязчивыми действиями «цифрофашистов».

Нет. Уже привели пример с канализационной трубой. Ее провели и навязывают мне, а я говорю, что это нарушает мои права. Я сам решу, что для меня лучше.

Но ведь ИНН у вас есть?

Как-то раз я приехал в налоговую за одним документом, и мне говорят: «У вас есть ИНН?». Я отвечаю: «Нет». — «А мы вам без ИНН выдать документ не можем». — «Что значит не можете? Я гражданин России». — «Вам все равно ИНН присвоят». — «Что вы там сделаете — это ваши проблемы, но заявлений писать никаких я не буду».

Если государство будет меня загонять в лес, мне придется туда уйти. Придется стать Морфеусом, хотя Морфеем я быть не хочу. Но таблетку красную я уже давно принял.

Бывший заместитель главы Минкомсвязи Михаил Евраев, чья кандидатура месяц назад рассматривалась в качестве возможного заместителя руководителя Федеральной антимонопольной службы (ФАС) и была отвергнута, вышел на второй круг согласования. Как стало известно «Ленте.ру», его кандидатуру завернули силовые ведомства, опасаясь, что продвигаемая им система госзакупок несет вредоносную идеологию. Но поддержку ему оказывает сам глава ФАС Игорь Артемьев. В ситуации разбиралась «Лента.ру».

В современной системе государственных закупок бывший заместитель главы Минкомсвязи Михаил Евраев известен многим. Более того, считается, что полтора десятилетия назад он имел прямое отношение к ее созданию. В Федеральную антимонопольную службу чиновник пришел в апреле 2004 года, буквально через месяц после ее создания и назначения главой ведомства Игоря Атемьева. Там он возглавил управление по контролю и надзору в области недвижимости, локальных монополий и ЖКХ. «Евраев стал заниматься тем, от чего отказались другие подчиненные Артемьева, но очень быстро развернул в ФАС бурную деятельность и по сути сформировал новую сферу регулирования, — вспоминает в интервью «Ленте.ру» один из его тогдашних коллег, а ныне генеральный директор Института повышения конкурентоспособности Алексей Ульянов. «Служба стала участвовать не только в распределении природных ресурсов, но и государственных заказов», — отмечает он.

Таран для ФАС

Евраев считается прародителем Федерального закона от 25 июля 2005 года номер 94 «О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд» — первого закона, регламентирующего системную работу с закупками. По мнению одного из экспертов, именно в этот момент в России была внедрена противоречащая мировому опыту система, где место финансового контроля и контроля за результатами закупок занял мелочный процедурный контроль ФАС. Главным же способом закупки стал так называемый «обратный аукцион», запрещенный в Европе и не рекомендованный к применению в США. В развитых странах принято закупать товары и услуги у нескольких поставщиков, делить тендер между разными компаниями, чтобы и конкуренцию сохранить и ценами варьировать. В России это запрещено. Более того, предложенный порядок крайне затруднил участие в торгах для производителей товаров и услуг, зато открыл широкую дорогу для различного рода посредников. Таким образом, у ФАС появился мощнейший рычаг давления на бизнес — регулирование госзакупок, что по своей силе перевешивает все остальные сферы деятельности службы — это регулирование рекламы и даже тарифов естественных монополий.

Личное качество, в отсутствии которого точно нельзя обвинить Михаила Яковлевича, — это уверенность в собственной правоте. Когда в 2008 году председатель Счетной палаты Сергей Степашин охарактеризовал 94-й ФЗ как «самый коррупциогенный в России», Евраев, защищая свое детище, ответил в тон: «Закон номер 94 — главный закон для борьбы с коррупцией». Чиновника даже не смутил главный вывод аудиторов СП, утверждающих, что введение в действие закона номер 94 не уменьшило коррупцию в госзакупках, но лишь сместило ее центр в область организации аукционов. Между тем конфликт интересов вокруг 94-ФЗ усиливался.

Сотрудники ФАС до сих пор вспоминают, как летом 2010 года в Федеральной антимонопольной службе случилось первое за всю ее историю маски-шоу — в здание центрального аппарата ведомства, перепрыгивая через турникет, ворвались серьезно настроенные сотрудники ФСБ. В результате, по воспоминаниям бывшего сотрудника ФАС (запись разговора имеется в распоряжении редакции «Ленты.ру»), был задержан посредник, который якобы нес Михаилу Евраеву некую сумму денег в виде отката. В день проведения силовой операции, как продолжает источник, глава ФАС Игорь Артемьев вызвал к себе подчиненного и попросил его «лечь на дно», а затем использовал свое влияние, чтобы замять это дело.

Отставка с повышением

В 2012 году чиновнику пришлось уйти из ФАС. Он получил должность заместителя министра связи и массовых коммуникаций РФ. В сферу его ответственности входило кураторство ФГУП «Почта России» и создание государственной информационной системы «ЖКХ».

«Стало понятно, что по 94 закону в области госзакупок работать очень тяжело, тогда начали прорабатывать новый закон — 44-ФЗ «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд»», — вспоминает Александр Ульянов. «А Евраеву нашли новое место работы», — говорит он. Между тем, по словам собеседника «Ленты.ру», значительная часть огрехов и недочетов практически в неизменном виде перекочевала в новый 44 закон. Обсуждение этого документа запомнилось тем, что позицию ФАС, призывающей не менять в тексте закона ни буквы, неожиданно для многих поддержал известный оппозиционер Алексей Навальный, с которым Евраев в свое время состоял в партии «Яблоко». Кстати, уже через четыре года с момента принятия 44-й ФЗ был также признан неэффективным.

Пикантная подробность: даже перейдя на работу в Минкомсвязи, Евраев не утратил интереса к сфере госзаказа. Как рассказал «Ленте.ру» один из активных участников рынка закупок, «именно с подачи Евраева министерство заказало у ФГБУ НИИ «Восход» систему «Независимый регистратор», хотя связистам она по большому счету нужна не была». «А вот антимонопольная служба нуждалась в этом инструменте гораздо больше, поскольку одна из ее важнейших задач — отслеживание сговоров на торгах путем участия аффилированных компаний, подающих заявки с одного IP-адреса, а также анализ ценового поведения. Обретя контроль над «Независимым регистратором», Евраев получил возможность прямо влиять на ход проходящих через систему торгов. Стоит ли теперь удивляться, что среди оспоренных ФАС сделок число мелких закупок превышает 75 процентов, а доля дел против малого бизнеса в общем числе дел ФАС по сговорам на торгах достигла 90 процентов? Подобные истории с крупным бизнесом можно пересчитать по пальцам», — говорит собеседник «Ленты.ру».

Что касается состояния и эффективности работы «Почты России», то здесь ничего объяснять не надо — они знакомы каждому россиянину. А вот с ГИС ЖКХ получилось интереснее. Заняв новое кресло, Михаил Евраев широковещательно заявил, что с 1 июля 2016 года ГИС ЖКХ «запускается в промышленную эксплуатацию на всей территории страны». На внедрение системы было истрачено 2,3 миллиарда рублей. Однако уже в 2017 году комиссия Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) опубликовала заключение, согласно которому признать систему рабочей никак нельзя: «Огромное количество ошибок, низкая скорость работы, невозможность автоматической интеграции с информационными базами поставщиков услуг, которые в итоге вынуждены вносить данные практически в ручном режиме».

Опубликованный в январе 2018 года отчет Счетной палаты повторяет выводы специалистов РСПП: «ГИС ЖКХ в настоящее время не готова к полноценному запуску — низкий процент заполнения необходимой информацией не позволяет в полной мере использовать потенциал системы для предоставления гражданам информации в сфере ЖКХ и возможности оплаты жилищно-коммунальных услуг».

На фоне вышесказанного решение правительства, не давшего согласия на назначение Евраева, кажется логичным. Вопросы вызывает тот факт, что неудавшийся соискатель пытается пройти согласование повторно.