При упоминании о готах в сознании обычно возникают молодые люди с выкрашенными в белый цвет лицами и черными губами, а также заголовок в одной из газет 2000-х годов «Готы съели эмо». Времена, когда таких персонажей запросто можно было встретить на улицах российских городов, прошли. Но что представляла собой готическая субкультура в России в действительности? Как она зарождалась и во что выродилась? «Лента.ру» решила расспросить об этом тех, кто стоял у ее истоков и до сих пор считает себя ее частью.
У бывшего склада недалеко от метро «Улица 1905 года» толпится странно одетая молодежь. Девушки с белыми от пудры и грима лицами, обильно подведенными черной тушью глазами и черной помадой на губах. Молодые люди тоже не отстают в плане макияжа. В толпе можно увидеть высокие прически — начесы в стиле «взрыв на макаронной фабрике», ирокезы, длинные волосы и забритые виски. Ноябрь 2000-го года, московские готы собираются праздновать День всех святых (Хеллоуин) в только что открывшемся клубе «Точка».
Прохожие бросают неодобрительные взгляды, кто-то интересуется, что здесь происходит — уж не съезд ли сатанистов? Впрочем, собравшимся такое внимание нравится. Молодые люди шутят, смеются и бравируют своим внешним видом. Все они чувствуют себя причастными какой-то большой тайне, недоступной окружающим, адептами нового, доселе неизвестного обществу мира.
Западная мода, как известно, приходит в Россию с некоторым опозданием. Готическая субкультура — не исключение. К началу XXI века она была хорошо известна на Западе, уже успела пережить серию взлетов и падений. Начиналось все вовсе не с макияжа и начесов, а с музыки. Термин «готический рок» впервые ввел британский музыкальный критик Джон Стикни для характеристики творчества группы Doors. В 1970-х годах этот термин прочно закрепился за такими постпанковыми коллективами, как Siouxsie and The Banshees, Bauhaus, The Cure и Joy Division.
Однако по фотографиям музыкантов тех лет можно понять, что о вампирах, экстравагантной одежде и макияже в те годы речь не шла. Вот, например, группа Joy Division. Парни из рабочих кварталов. Их музыка была мрачной, простой, грубой, небрежно исполненной. Тексты писал вокалист Иэн Кертис. Он показывал тот безрадостный и жестокий мир, в котором им приходилось жить, делился своими переживаниями. В 1980 году Кертис в состоянии депрессии на фоне участившихся приступов эпилепсии покончил с собой.
Датой зарождения самой субкультуры, вероятно, стоит считать 1983 год, когда на экраны вышел фильм о вампирах «Голод» с Катрин Денев и Дэвидом Боуи в главных ролях. Фильм начинался с выступления группы Bauhaus, исполняющей песню Bela Lugosi’s Dead («Бела Лугоши мертв»), посвященную исполнителю ролей вампиров в черно-белых фильмах ужасов. В последних кадрах картины появлялся вокалист группы Питер Мерфи с начесанными волосами и подведенными глазами.
Музыканты относились к своей песне достаточно иронично, но те, кто первым назвал себя готом, восприняли ее — и сам фильм — со всей серьезностью. «Голод» задал направление, по которому субкультура развивается уже более 30 лет.
Если говорить об идеологии тусовки, то к концу 1980-х годов она полностью оформилась: контркультура, противопоставление себя обществу через эскапизм, эстетику смерти, декаданса и все, что с этим связано. Эту эстетику и усваивали первые российские готы в конце 1990-х годов. Но если говорить о музыке, стоит заметить, что еще в советское время отечественная публика была очень хорошо знакома с коллективами, исполняющими то, что можно назвать готик-роком.
«Если приглядеться внимательно к Ленинградскому рок-клубу, подавляющее большинство групп — гот-команда через одного», — говорит Леонид Новиков, бывший музыкальный журналист, основатель петербургской готик-рок группы Para Bellvm, отмечающей в этом году свое 20-летие. Группа «Кино» Виктора Цоя, по его словам, была «воплощением мечты, наш стадионный The Cure», а «Агата Кристи» и «Пикник» — герои советско-российской готик-рок-сцены. Все они, помимо музыкального стиля, исповедовали темную эстетику, ходили в характерных черных одеждах и поддерживали соответствующий имидж.
«В конце 1990-х я общался с полноценными советскими готами в западном понимании, увлекавшимися готической субкультурой еще в 1980-е годы, но никакого полноценного движения тогда не было», — констатирует Андрей «coroner» Наркевич, основатель сайта Gothic.ru, организатор тематических вечеринок и концертов в конце 1990-х и начале 2000-х годов, которого многие считают «отцом российской готики». В СССР, по его словам, действительно были команды, хорошо чувствовавшие контекст — например, «Дурное влияние» или «НИИ Косметики», понимавшие, что происходит в западной музыке, и объявлявшиеся полноценными постпанковыми коллективами. «Но они все равно воспринимались как модная музыка, а не как часть субкультуры, которой на тот момент и не существовало», — заключает Наркевич.
«Как можно было делать готику, когда у тебя одна сплошная перестройка под носом?» — иронизирует Леонид Новиков. Но, конечно, дело было не столько в самой перестройке, сколько в «железном занавесе», через который информация о чем-то новом проходила с огромным трудом. «Лишь когда развились современные средства коммуникации, начали оформляться какие-то субкультурные движения», — считает Андрей Наркевич.
Несомненно, для большинства российских готов субкультурная жизнь началась именно с сайта Gothic.ru. «Если я чем-то увлекаюсь, то делаю это серьезно и глубоко, и в тему, которая мне интересна, погружаюсь досконально», — рассказывает Наркевич. Так же получилось и в 1993 году, когда он открыл для себя готическую субкультуру.
«В какой-то момент я понял, что если есть люди, которым это тоже интересно, то нечестно с моей стороны не делиться информацией, честнее и правильнее людям как-то рассказывать, подсказывать и способствовать их увлечению», — говорит Наркевич. В результате возник сайт Gothic.ru — как благотворительный информационный проект.
Потом, однако, Наркевич понял, что проект должен быть коммерчески успешным, поскольку, по его мнению, это нужно любому нормально развивающемуся проекту. Он и другие участники Gothic.ru устраивали тематические события в московских клубах, помогали музыкальным группам выпускать альбомы, организовывали концерты. «У нас не было цели «сделать Россию готичной». Мы хотели помочь людям, которые, как и мы, всем этим интересовались», — говорит Наркевич.
В 1997 году сайт Gothic.ru открыл для себя петербуржец Леонид Новиков. Будучи заместителем главного редактора музыкального журнала Fuzz, он иногда делал обзоры интернет-сайтов, и так набрел однажды на детище Андрея Наркевича. В те годы Новиков уже пел в группе Para Bellvm. «Вообще, все было очень странно, — признается он. — Я любил и Bauhaus, и Pearl Jam, и мы думали, что будем играть гранж». Гранжа не получилось, первый состав группы, в котором большая часть музыкантов слушала металл, распался из-за музыкальных разногласий. В новом воплощении Para Bellvm уже играл то, что можно было назвать готик-роком.
Параллельно Новиков пытался собрать в Петербурге некую тусовку, объединявшую тех, кто любит готику — конечно же, каждый по-своему. Часть этой тусовки ценила Para Bellvm, часть обсуждала, почему группа «неготична». «Я помню, как на концерт пришел настоящий английский гот по прозвищу Финн, проклепанный, с ирокезом, куча цацек в носу. И его спрашивают, «Para Bellvm, это же не готика?», а он такой: «Почему не готика, очень даже. Мне нравится»», — со смехом вспоминает Новиков.
В 2002 году он организовал первый питерский готический фестиваль Radio Inferno, куда, по его словам, удалось привезти практически все субкультурные группы, существовавшие на тот момент в стране. С тех пор он проводит такие фестивали практически ежегодно. В начале 2017-го Леонид Новиков стал сооснователем культурного центра «Сердце», получив наконец площадку своей мечты. Там выступают самые разные группы, но, вероятно, именно это место можно считать тем островком, на котором до сих пор сохранилась петербургская готика.
Многие, приходя в готическую субкультуру через музыку, только потом постигали тонкости ее идеологии. Журналистка Анна Жавнерович работала вместе с Леонидом Новиковым в Fuzz и исследовала темное движение параллельно с ним, слушая те же группы, что и он. Музыкант Юрий Ильин, основатель коллектива Lacklustre Mirror, рассказал «Ленте.ру», что купил альбом готик-металлической группы Lacrimosa в ларьке с дисками и кассетами на журфаке МГУ. Художник Александр Горохов искал на готических вечеринках группы с новым звучанием, вместо надоевших звезд 1960-х, которых слушал его отец. Человек, представившийся как Павел Happy Phantome, любил альтернативную музыку с фолковыми оттенками и думал, что это и есть готика, а потом самостоятельно изучил вопрос и пришел к тому, что было популярно в субкультуре.
Но имелся и другой путь, причем определенно более популярный. Яркая и необычная внешность гота всегда вызывала интерес у окружающих и привлекала людей со стороны. У Алисы все началось с одежды. «Я тогда еще не знала, кто такие готы, но носила всегда черное, и меня спрашивали, не гот ли я. Я отнекивалась, говорила, что это просто одежда, что всегда любила мрачную тематику», — рассказывает она. Постепенно у нее появились новые друзья и сменились музыкальные вкусы, подруга показала ей сайт gothic.ru, они стали ходить в клуб «Точка» на тематические вечеринки.
— В середине нулевых, когда мне было 14, у меня начался подростковый кризис, который был отягощен разводом родителей и переездом в Россию, — рассказывает Марина Соколова. — Мне активно не понравился новый социум, завести друзей в нем не получалось, и я долгое время чувствовала себя довольно мрачно и одиноко. В 15 лет поехала в летний лагерь и там сдружилась с девочкой в черных одеждах, которая красила губы угольным карандашом. Под конец смены я тоже переоделась во все черное и перешла на угольный карандаш вместо помады. Этот карнавал растянулся на годы.
Несомненно, возможность эпатировать окружающих всегда привлекала новых адептов в ряды готического движения. «В те годы мне запомнилась таинственная, загадочная, где-то даже пугающая, но при этом очень притягательная атмосфера», — вспоминает Павел Happy Phantome. С нескрываемым удовольствием он рассказывает о сборе «темных воинов» в «темное воинство», «коим рассекалась прослойка напуганных цивилов».
«У меня был момент эпатажа. Это было ужасно глупо и чудовищно некрасиво — я теперь уверен в этом на 100 процентов», — признается Александр Горохов. Но утверждает, что ему было совершенно не важно, как на него реагировали (хотя вряд ли это так). «Для многих внешний вид был таким нигилизмом, мол, на всех плевать нужно, а я просто на всех плевал, мне не было интересно их мнение», — не без пафоса заявляет он.
Карикатурные штампы гота — всегда быть мрачным, носить черное, думать о смерти и так далее — поддерживались самой тусовкой, хотя и воспринимались большинством иронично. Тем не менее выяснение, кто тут настоящий, а кто так, сбоку припеку, играли очень важную роль и часто скатывались в полный абсурд. «Постоянные разборки, кто «тру», а кто нет, кто круче пьяным уснул в свежевырытой могиле — у каждого есть такой друг», — рассказывает Анна Жавнерович.
Так что же делает гота «настоящим»? Известный готический персонаж по прозвищу Люр (предпочитает, чтобы к нему обращались в среднем роде) считает, что быть «не тру» — значит, следовать моде на что-либо, не понимая сути этого и не вдаваясь в подробности. «Неважно, что ты слушаешь, но если ты считаешь себя частью неформальной субкультуры, важно понимать, откуда она происходит, — вторит ему Елена Bonny. — Иначе это позерство».
Действительно, когда готическая субкультура стала популярной, в нее пришли многие из других тусовок: ролевики, металлисты и другие приносили на темные вечеринки «детей ночи» частички своей культуры». Но более всего «настоящие» готы того времени ненавидели поклонниц популярной финской группы HIM с вокалистом Вилле Валло, игравшей музыку в стиле лав-металл.
Леонид Новиков вообще считает, что именно волна любви к этому коллективу не позволила сформироваться в России настоящей готической сцене:
— Параллельно готическому движению пошла волна всех этих «валлоимитаторов», — вспоминает он. — Мы даже разогревали одну лав-металлическую группу To Die For. Более пьяных финнов я в жизни не видел. Когда мы закончили играть, наша публика вышла из зала, и оказалось, что у них публики почти не осталось. Мы им дали рабочий барабан, педаль, железо, палочки (они их с собой не привезли). Их барабанщик уснул прямо на ударной установке. Так мы его и оставили спать на барабанах. Это такая параллельная туса, вся с черными ногтями, но идейно невыдержанная.
Анна Жавнерович считает, что фанатки группы HIM существовали совершенно отдельно от готической тусовки. Называет их четвертым сортом, даже не «готическими сосалками». «Они на локальные фесты не ходили, их часто встречали на улицах, но на тусовках клубных их почти не было, они побаивались связываться с настоящими готами», — утверждает она.
Если говорить о готическом движении на Западе, то за его расцвет во многом стоит благодарить небольшие субкультурные площадки — такие, как легендарный британский клуб Batcave, в котором в 1980-е успели выступить почти все корифеи темной сцены. Это было настоящее логово, где гот чувствовал себя в компании единомышленников.
В России с этим было сложнее. В связи с тем, что никакого коммерческого успеха у российских музыкантов, играющих соответствующую музыку, не было и не могло быть, не было у отечественных готов и постоянного пристанища. В Москве они собирались на Чистых прудах, вместе с другими неформалами, пили алкогольные напитки, знакомились, расставались и попадали в истории, что, конечно, не способствовало культурной составляющей их досуга.
Однако в 2003 году произошло чудо. Администрация Пришвинского района Москвы выделила инициативной группе молодежи подвал в жилом доме (прежде там располагался бар) под некий «молодежный центр». Сейчас сложно сказать, чем было это продиктовано. Подвал назвали «Цитаделью» — вход был оформлен в виде средневековой сторожевой башни.
«Мы зажили конкретной культурной жизнью, которую создавали сами, — вспоминает Александр Горохов. — Делали диджей-сеты и ставили музыку, чтобы люди танцевали». В подвале проводились вечера поэзии и кинопоказы, концерты, а зимой гостей поили там же сваренным глинтвейном.
Впрочем, что неизбежно в такой ситуации, вскоре «Цитадель» приобрела и функции сквота. «Все были молоды, и у всех были свои проблемы, у кого-то не было работы или мало денег», — продолжает Горохов. Поэтому для многих «Цитадель» стала вторым (а то и первым) домом.
«Поскольку это был ужасно неудобный подвал с какими-то уходящими в никуда катакомбами, ужасными лестницами и каморками, естественно, там выпивали и пытались заниматься любовью (как правило, успешно)», — продолжает Горохов. Но главное, по его словам, все же заключалось в том, что в «Цитадель» можно было прийти, увидеть своих знакомых, прекрасно провести время, обсудить новости.
«Поначалу в «Цитадели» все выглядело оптимистично, но люди, которые что-то там могли делать, постепенно отвалились», — рассказывает Юрий Ильин. Он считает, что жизнь в «Цитадели» закономерно пришла к попойкам, сексу и разбитому унитазу в уборной. «Коричневатые ура-патриоты», приходившие в подвал в выделенные им дни, однажды заявились не в то время, произошла драка с довольно серьезным членовредительством. После этого инцидента, в мае 2004 года, власти города отобрали заведение у готической тусовки. Возможно, именно тогда готика в России потеряла свой последний шанс, хотя готические вечеринки только набирали популярность.
«Я себя, конечно, не ощущаю причастным к субкультуре, не слушаю готическую музыку, — признается отец-основатель российского готического движения Андрей Наркевич. — Я не был более 10 лет ни на каких вечеринках, мне ничего не нужно, я не общаюсь практически ни с кем из тех, с кем общался раньше». Ему очень нравится то время, однако он не понимает, зачем заниматься развитием темной культуры сейчас. Он считает, что и на Западе субкультура переживает закономерный упадок и скоро отживет свое.
Тем не менее почти все старые готы, опрошенные «Лентой.ру», говорят, что для них все продолжается. Для женщины, скрывающейся за ником Carduus, закончилась отчасти форма, внешние проявления, но остались определенные знания, принципы, музыка. Для Люр готическая субкультура продолжает играть большую роль. «Почему? Потому что я же готокоролева и мегатру!» — заявляет оно. Большинство близких друзей Марины Соколовой — это люди, с которыми она познакомилась еще в подростковом возрасте на блог-портале «Записки бедного готика».
«Я всегда, если честно, посмеивался над теми, кто слушает Deep Purple 30 лет подряд», — говорит Андрей Наркевич. Он считает, что интересы, увлечения человека развиваются, меняются, и это нормально, если человек теряет интерес к чему-то и переключается на что-то новое.
«Одна из причин, почему я перестал организовывать вечеринки и заниматься сайтом, — в определенный момент осознал: все, что я слышал в каких-то новых готических альбомах, это сплошные самоповторы», — объясняет Наркевич. И он понял, что движение зашло в тупик.
По его словам, любая субкультура проходит период роста, зенита и упадка. В период упадка остаются какие-то последователи, но есть ли в них смысл — он до конца не уверен. «Мне кажется, что эти люди цепляются за ниточку, за которую не стоит цепляться», — резюмирует Наркевич.
Так что же, российская готика действительно закончилась, а «готы в душе» скоро превратятся в обрюзгшие подобия любителей Deep Purple, вырастят детей и станут есть оливье на Новый год в кругу таких же обывателей? Нет, темная субкультура не умерла. Сейчас танцполы клубов продолжает топтать новая молодежь, носящая черное и слушающая мрачную музыку под названием «витчхаус», а также новую волну пост-постпанковых групп — «Сруб», «Буерак» и подобные им.
— Они идейные, но в какую-то странную сторону, — говорит Анна Жавнерович. — Они курят не настоящие сигареты, а вместо саморазрушения — дудка с ароматом персика и клубники. Та, первая, готическая волна состояла из говнарей, металлистов, довольно ограниченных людей в массе своей, таких же, как и презираемые ими фанатки группы HIM. У нынешних юных даркушников больше возможностей, перед ними весь интернет. Это ускорило становление их субкультуры.
У Андрея Наркевича другое мнение. Он считает, что витчхаус — только музыкальный жанр, за которым не стоит какая-то субкультура. «Люди, просто собирающиеся послушать определенную музыку и по какому-то стечению обстоятельств одевающиеся в одежду конкретного цвета — черного, красного или оранжевого — не являются сплоченной общностью», — утверждает он.
Анна Жавнерович с ним не согласна. «Идеология за всем этим стоит элементарная, от противного. Протестная идеология. Это протест против нас, тридцатилетних, отплясавших свое в почившей «Солянке» и засевших в крафтовых бургерных и хинкальных в подвернутых штанах», — возражает она. — Для малолетних «вичуганов» старые готы — то же самое, что наши старшие родственники со своими майонезными застольями. Они же переживают эмоции, живут чувствами и ставят это незамутненное здесь и сейчас во главу угла».
