В конце января 22-летняя чеченка Аминат Лорсанова обратилась в Следственный комитет с просьбой возбудить уголовное дело в отношении человека, который пытался «изгнать из нее джинна», и врачей клиники пограничных состояний в Грозном. По словам Аминат, там ее подвергали пыткам и истязаниям за бисексуальность. В прошлом году ей удалось бежать из России с помощью ЛГБТ-сети, однако теперь помогавшим ей волонтерам угрожают ее родственники. По словам активистов, от «изгнания джиннов» пострадали более 30 женщин, с которыми они работали. Практика эта действуют не только на территории Чеченской Республики, но и в кавказских семьях, проживающих за ее пределами. «Лента.ру» записала монолог сбежавшей девушки о ее прошлом, истязаниях в семье и больницах, отношении к женщинам и представителям ЛГБТ в Чечне и о том, почему она стала атеисткой.

«Можно убить любую»

Это уже пятый мой побег. Дважды я возвращалась сама, дважды меня ловили и возвращали под замок.

С виду мои родители — среднестатистическая семья. Они себя позиционируют как интеллигентные, начитанные, грамотные люди. Оба врачи, мама — анестезиолог, отец — травматолог. Каждый раз после моих жалоб на их побои это был аргумент. Меня стыдили: «Как ты можешь наговаривать на родителей, твой отец хороший врач, а твоя мать, между прочим, моего сына спасла!».

Я росла в городе недалеко от центра, в коттедже на две семьи. Это старинный район, там раньше жили англичане, которые приезжали в Чечню за нефтью.

В прессе пишут, что ко мне применялось насилие из-за моей ориентации. Это не совсем так. Под моими фотографиями комментарии: «Правильно с ней так поступали». Мерзости пишут. Со стороны выглядит, будто есть какая-то причина так обращаться со мной. Но надо мной издевались и избивали меня, даже когда я была маленьким ребенком.

[Это было] тотальное насилие. Несколько раз меня реально могли убить. Отец как-то [после побоев] колол мне аминазин, от чего у меня образовался глубокий абсцесс. Если бы мне его не удалили, я бы умерла. У меня поднялась температура, мать повела меня к хирургу, своему коллеге. Тот узнал обстоятельства и сказал: «Ничего страшного, бывает». Это врач!

У нас считается нормальным так издеваться над ребенком, в особенности если это девочка. В убийства чести полиция не вмешивается, предпочитает замять это дело. Можно убить сестру, дочь, жену и сказать, что она вела аморальный образ жизни. И даже не имеет значения, действительно ли она вела аморальный образ жизни. В нашей семье случаи домашнего насилия бывали только по отношению ко мне. К братьям — никогда, а сестер у меня нет. Ни мать, ни отец ни разу не выразили сожаление за все эти издевательства.

«Током бить, чтобы джинн успокоился»

Как-то мать рассказывала об актрисе Грете Гарбо. Я увидела ее фотографию и сказала: смотри, какая красивая! Но мама ответила: убери, фу, она страшная, еще и лесбиянка — ненавижу таких.

Свою бисексуальность я осознала ближе к совершеннолетию. Что чувствовала? Даже не знаю. Наверное, радость. О моей ориентации родители узнали из моего телефона [два года назад]. Я вела переписки с двух телефонов. В одном телефоне я общалась с пацанами, в другом — с девушками. И тот, где были девушки, я скрывала намного тщательнее. Это была ошибка, ведь если ты чеченская девушка, то ты и с пацанами не имеешь права общаться.

Вплоть до того, что родная мать может повезти дочку к гинекологу на проверку девственной плевы или сама начать проверять ее наличие. И моя мать это делала.

Она забирала у меня телефоны, очумело в них рылась и даже просила, чтобы их взламывали. Я покупала [новый], у меня забирали, я покупала следующий, у меня его забирали тоже. Потом мне стали говорить, что меня посадят в психушку, потому что я веду аморальный образ жизни. Я уже успела написать в [российскую] ЛГБТ-сеть, что я бисексуалка. Я думаю, что они узнали про мою ориентацию именно из письма в ЛГБТ-сеть. Возможно, после этого они и остальные мои переписки вскрыли. Такой был каминг-аут.

Меня повезли в село Гехи к колдуну. Он [якобы] пытался «изгнать из меня джинна», но он на меня просто дул. Меня с пяти лет, когда я болела, водили к разным шарлатанам, мошенникам, колдунам и шаманам. Маги, чародеи, экстрасенсы, которые заговаривали воду, заставляли ее пить, делали разные амулеты… Сценарий всегда одинаков: тебя ставят перед фактом, что надо ехать. Упираться бесполезно — чем больше противишься, тем сильнее на тебя давят и тем больше убеждаются, что ты болен «джиннами».

Ведут к одному мулле — тот говорит: девушка здорова, джиннов в ней нет. Тогда тащат к другому мулле или колдуну — тот решает, что я больна. И родители верят второму, хотя первый более начитанный и грамотный. В исламском центре, куда меня много раз водили, врачи рассказывали, что учились исламским наукам кто в Сирии, кто в Египте.

Отец с бабушкой насильно притащили меня в другое село. Неприятный тип лет сорока по имени Саид Махмад заверил моего отца, что он 15 лет учил Коран и сейчас меня вылечит. Он стал поучать, что надо дочерей держать в узде и ни в коем случае из-под надзора не выпускать, какими бы взрослыми они ни были.

Потом стал читать мне мораль, как я себя должна вести. Он внушал, что надо безгранично уважать отца и мать, потом включил мне на телефоне хадисы из Корана. Пришлось слушать.

Мне сказали сесть рядом с этим мужиком, я отказалась. Тогда он достал маленький черный электрошокер и пригрозил, что если я буду сопротивляться, он меня ударит. Заявил, что меня надо током бить, чтобы мой джинн успокоился. Рядом сидели отец и бабушка, но они промолчали. Мне был уже 21 год, а я должна была сидеть с этим сумасшедшим и ждать удара электрошокером.

Он достал Коран в небольшом переплете, положил мне руку на голову и стал орать мне в ухо тексты из Корана.

У меня потом долго не проходила боль в области солнечного сплетения и болело ухо, я долго не могла им слышать.

Потом он стал разговаривать с отцом и с бабушкой, спрашивал о моем моральном облике. Они толком ничего не ответили. Он снова сказал, что во мне сидит очень сильный «джинн». Когда я сказала, что «джиннами» не болею и вообще в это не верю, этот мужик посмотрел на отца и на бабушку и сказал: ваша девочка нездорова, она должна лежать в психушке, она в бога не верит.

Взял за прием две тысячи рублей, прогнал нас и сказал, что больше видеть нас не хочет.

«Социально опасная, надо лечить»

Летом 2018 года родители решили упечь меня в психушку — клинику пограничных состояний в Грозном. Меня [там] начали колоть препаратами, от которых у меня падало давление. Я слабела, меня возили в инвалидной коляске, у меня прерывалось дыхание, я не могла дышать. Один раз я потеряла сознание. Тогда прибежал главврач. Я сказала: что вы со мной делаете, вы меня можете вообще убить, прекратите этот кошмар. Он мне на это ответил, что я социально опасная и меня надо лечить.

Но после этого стали делать более мягкие капельницы, от которых у меня давление не падало. Но и легче не становилось. Меня прокапали 25 дней вместо запланированных 30. Главврач сказал, что у меня пограничное состояние шизофрении. Я сказала: нет у вас никаких оснований так считать, у вас должны быть конкретные доказательства, анализы, вплоть до МРТ.

Мне делали МРТ до того, как я к нему приехала. Оно показало, что у меня совершенно здоровый мозг. Я спросила у него: если мозг здоровый, как возможна шизофрения? Он ответил, что у меня нейронные сети нарушены, а на рентгене этого не видно. То, что он говорил, было совсем не похоже на слова человека с высшим образованием. Я видела мошенника, который вытягивает деньги из людей.

За пребывание в клинике родителям выставили счет — 70 тысяч [рублей].

«Ты собственность своих родителей»

Я обратилась в организацию «Женщины за развитие». В первый раз психолог высказала мне сочувствие и поддержку. Также со мной говорила женщина по имени Марет, она сказала, что дело не в моей «неправильности», а в том, что родители — садисты. Если мать говорит, что может делать со мной все, что захочет, потому что такие законы в Чечне, это ненормально.

Но в той же организации один из адвокатов мне прямо сказал: мы не будем вмешиваться, потому что это не наша забота, это забота семьи: «Что с тобой твои родители делают — это их забота, они имеют право распоряжаться тобой, как вещью. Ты собственность своих родителей».

Я ответила, что, во-первых, я уже взрослая, а во-вторых, то, что они делают, даже в рамки домостроя не вписывается — почти непрекращающиеся побои каждый день. Просто я все в красках описывать не хочу — это было настолько отвратительно и мерзко, что даже говорить об этом не хочется.

А руководитель организации обвинила меня в том, что я веду аморальный образ жизни, когда я рассказала, как меня родители пытают и как меня пытал тот экзорцист, который изгонял из меня джинна. Она мне ответила, что я это все заслужила. Она сказала, что если я атеистка, я должна гореть в аду.

«Я выкинула все свои книги, коврик для молитв и хиджаб»

Долгое время я ходила покрытая, носила хиджаб. Я это делала в надежде, что если я буду вести правильный образ жизни, мои родители будут ко мне относиться с уважением, не будут издеваться.

Но когда я носила хиджаб, моя мама говорила, что я ваххабитка, срывала его с меня, запрещала мне ходить в медресе, заявляя, что там учат ваххабизму. При этом она требовала, чтобы я соблюдала и исламский этикет, и чеченский. Что под этим подразумевается — непонятно. Это извращенное понимание местных обычаев и ислама.

У нас есть зияраты — могилы местных святых. У суфиев считается, что надо этим могилам поклоняться. Когда я уже покидала ислам, я спросила: почему вы поклоняетесь холмам? Мне сказали: ты что, сумасшедшая, мы поклоняемся не холмам, а Аллаху, а это — священное место. Паломники обходят этот холм, потом целуют камень и молятся. Когда ты маленькая и у тебя нет мозгов, кажется, что это прикольная игра, но когда ты растешь, понимаешь, что гораздо интереснее книжку почитать или погулять, чем тупо стоять и молиться камню. Надо обойти 12 раз с одной стороны, потом сделать намаз несколько раз.

Я как-то сказала: вы выглядите как язычники. И за эти слова по полной отхватила.

Как я стала атеисткой? Это очень интересно произошло, об этом можно книгу написать. Мне было 18. Я смотрела фильм «Демоны Леонардо да Винчи». И там [герой, которого играет] Том Хэнкс говорит своему коллеге, что 25 декабря был назначен днем Рождества Христова, потому что это был когда-то языческий праздник Солнцестояния (вероятно, имеется в виду фильм «Ангелы и демоны», а не сериал «Демоны Леонардо Да Винчи» — прим. «Ленты.ру»). Я тут же стала проверять этот факт и поняла, что все правда. Я подумала: если в христианстве есть языческое начало, не значит ли это, что ислам, который утверждает, что от него произошли все религии, и сам несет язычество? Я узнала, что у арабов в доисламские, языческие времена считалось, что у бога было три дочери. Арабы символизировали их черными камнями. Эти камни стояли раньше около Каабы, их сейчас там нет. Потом я узнала, что символ ислама — полумесяц. Такие у нас носят на шее как кулон. Саудовские шейхи говорят, что это языческий знак. Полумесяц обозначает бога Луны, а он был богом арабов-язычников до ислама. Даже когда язычники завоевывали крепость пророка Мухаммеда, они говорили, что их бог выше Аллаха. Сторонники Мухаммеда им возражали.

У меня пытливый ум, я взяла Коран в оригинале в интернете и сравнила с тем, что изучали у нас в медресе. Я увидела несоответствия в сурах, где говорится, что человеку надо отрывать за воровство руку. Некоторые суры даже поощряют проституцию. Есть суры очень неоднозначные с моральной точки зрения. Когда я показывала эти суры своему наставнику, он сказал, что есть большие трудности перевода, поэтому эти суры не включаются. Я сказала, что хадисы могут не включаться, а суры неизменны, они должны быть в этой книге, почему их нет? Наставник не ответил мне.

Но когда я посмотрела фильм с Томом Хэнксом, я поняла, что в исламе есть языческое начало.

Нет ни одной религии, которая в исполнении разных наций не обретала бы их национальные черты. Например, в Чечне вместо слово Аллах иногда говорят «дэла». А дэла — это языческий демиург, языческий бог чеченский.

Я почитала об этом и была в полнейшем шоке. Раньше ислам был для меня солнцем, отдушиной. А тут я взглянула на него как есть и поняла, что все эти годы меня вводили в заблуждение. В частности, меня убеждали, что надо терпеть прессинг от родителей, потому что так положено по религии. А когда у тебя пропадает вера, ты понимаешь, что живешь в обществе людей, которые в твою голову вбивают непонятно что.

У меня отпало желание следовать всем традициям и обычаям. Это все перестало существовать в один момент. Я к этому шла медленно, но в какой-то момент почувствовала отторжение. Когда я отошла от религии, я поняла, что быть атеисткой — это значит быть самой собой.

«Лесбиянкам в Чечне намного сложнее»

Лично со многими ЛГБТ-людьми в Чечне я не знакома. Мы общались с одной бисексуалкой через интернет — она боялась встречаться вживую. Ее кто-то предупреждал, когда случаются рейды против ЛГБТ, охота на нас. Она говорила мне, что боится выходить из дому. Я лично не сталкивалась с насилием полиции из-за гомофобии, но всегда знала, что палиться нельзя: при любом полицейском участке есть отдел по поиску и ловле ЛГБТ-людей. Их хватают, взламывают их телефоны, сажают в тюрьму и пытают.

Официально это не признается. Со мной на связь однажды вышел полицейский. Он сказал, что он чеченец и гей, работает следователем. При этом женат. Я не знаю, врал он или говорил правду. Встретились и общались мы как приятели. Я подумала, что он может оказаться их агентом, и прервала контакты.

Подруга мне рассказывала, что у геев в Чечне есть специальное приложение, в которое они заходят через IP телефона. Очень сильная шифровка, чтобы точно было известно — человек «свой». Через это приложение они и общаются.

Но, надо заметить, есть огромная разница в положении геев и лесбиянок в Чечне, просто тотальная. В патриархальном обществе женщина вообще изначально приравнена к бесправному животному. Я это наблюдаю и сама на себе испытала. Так как мужчина считается выше женщины, он может ходить куда хочет, гулять с кем хочет, делать что хочет. Потому что он мужчина.

Такие жены являются и прикрытием их «неправильной» ориентации, и бесплатным инкубатором (рожают им детей), и обслуживающим персоналом. А гей снимает с себя подозрения.

Мне рассказывали, как девушка из села вышла замуж и однажды в телефоне мужа обнаружила любовную переписку с мужчиной. Оказалось, что муж тайком носит ее нижнее белье и посылает своему бойфренду интимные фото в женских вещах. Она в слезах бросилась к нему с этим телефоном, а он ее до полусмерти избил и сказал, что если она хоть кому-то об этом расскажет, он ее убьет и заявит, что она гуляла, и ему ничего не будет. В итоге она, вся в синяках, вырвалась и побежала к братьям. Те начали на нее давить: признавайся, откуда побои. Она рассказала. Тогда братья избили ее мужа — за то, что поднял руку на сестру, и за то, что он гей. К счастью, не каждый брат такая мразь, чтобы за сестру не заступиться, бывают и нормальные семьи.

Лесбиянкам в Чечне намного сложнее. Я однажды рассказала в узком кругу подруг, что хочу фиктивный брак с геем, хочу сбежать от родителей. Но подруги предостерегли: не делай этого, он будет тебя использовать, особенно если узнает, что ты хочешь сбежать. Будет еще хуже. Знаю истории, когда в семье узнавали, что девушка — лесбиянка, и быстро выдавали ее замуж. А бывает, уведут в лес и убьют. Это зависит от семьи.

«На этой почве происходят убийства чести»

У нас все, что связано с темой секса (даже слова «аборт» и «роды»), табуировано. Каждый должен понимать, о чем нельзя говорить. Например, о половом созревании. Если скажешь в классе, начинают хихикать. Девушкам и женщинам нельзя при юношах и мужчинах говорить «аборт», «роды», «рожает» — надо говорить «у тебя будет ребенок» или «она в положении». Это какая-то незримая грань, это создает напряженную атмосферу. Когда на уроке обществознания я один раз сказала слово «аборт», потому что учительница стеснялась, одноклассники надо мной смеялись и оскорбляли меня.

Нас не учат этому, мы сами понимаем по поведению старших, о чем надо молчать. Не спрашивая, мы уже должны понимать, что можно, чего нельзя. Если откроешь рот на эту тему, можешь опуститься в глазах людей.

Люди, которые себя позиционируют как очень религиозные, имеют извращенное понимание чеченского менталитета, религии и социальной жизни человека. На этой почве происходят «убийства чести». Их совершенно не расследуют. Как-то мы с матерью ходили к косметологу, она рассказывала про девушку, которая был первая красавица в селе, но очень холодная с парнями. Ее в 18 лет выдали замуж за мужика вдвое старше. Он на следующий день ее вернул и сказал, что она не девственница. Тогда два двоюродных брата отвезли ее в лес и там застрелили. Даже не удосужившись проверить девственность.

Другая девушка влюбилась во вьетнамца, которого отец нанял, чтобы положить плитку. Они вместе убежали. Их схватили в городе Шали. Парня отпустили, а ее брат убил. Я спросила и у той женщины, косметолога, и у матери: почему ту девушку убили?

Мама стала объяснять, что за честь рода в чеченском обществе в первую очередь отвечает женщина. Я спросила: разве можно за это убить? Обе — и мама, и косметолог — промолчали.

«Никакой гуманности, абсолютная дикость»

Я написала жалобу в Следственный комитет на человека, который пытался из меня при помощи Корана «изгнать джинна». Написала заявление, что этот человек — экзорцист. Лечение не по методам ислама преследуется в Чечне. Он внешне не был похож на религиозного целителя. Вполне обычная, даже зэковская внешность, неприятная. Шрамы на лице и на руках. Он не показал лицензию на лечение от джиннов, а она, как ни парадоксально звучит, должна быть. То есть сертификат, что он получил специальное образование, знает Коран и может лечить людей.

Было ли расследование, я не знаю. Мне мать говорила, что несколько раз приходил следователь. Но он являлся к бабушке по отцу, и его выпроваживали. Итогов разбирательства я не увидела.

В декабре 2018 года меня снова поместили в психбольницу. Там, где я лежала, можно было на три дня возвращаться домой. Я все подготовила, выждала время и сбежала.

Когда я сбежала, родители меня очень агрессивно и настойчиво искали, проверяли номера машин моих знакомых, нашли тех, кто мне помог, и угрожали им, требуя меня выдать. Они побывали во всех местах, где я предположительно могла быть. Не упускали ни единой возможности меня поймать.

И хотя я уже совершеннолетняя, им помогала полиция. Для них я преступница, ослушавшаяся родителей. У родственников моей матери есть связи в полиции. Они действовали незаконно: приходили к людям, которые мне помогают, угрожали, что порежут и убьют. Никакой гуманности, абсолютная дикость. Больше всего я боюсь, что они меня найдут.

У меня есть специальность: я педагог, преподавательница английского языка. Я училась уже на четвертом курсе, не доучилась, так как родители меня посадили под домашний арест, а потом закрыли в психушку. Я должна была бы учиться уже на пятом курсе.

Сейчас у меня нет ни с кем отношений. Мне сейчас не до этого, на первом месте безопасность. Я не знаю, как моя фамилия попала в прессу. Однажды те, кто мне помогали, сообщили, что обо мне пишут. Я привыкла к людям относиться так, как будто они все против меня, по-другому у меня не получается. Эта травма настолько глубокая, иначе я просто не могу уже, это защитная реакция. Поэтому я стараюсь с людьми лишний раз не общаться, мне легче самой с собой. Когда меня начинают спрашивать о моей жизни, мне вроде и хочется рассказать — в надежде, что меня поймут, но когда вновь слышу непонимание, сразу замыкаюсь.

Но мои имя и фамилию мне неприятно носить. Имя — потому что я не мусульманка. А фамилия мне неприятна, потому что весь этот род всегда был жесток по отношению ко мне. Пусть фамилия и имя останутся в прошлом, а я буду жить свободной и выберу фамилию, какую захочу.

«Лента.ру» попросила прокомментировать ситуацию координатора программы «Экстренная помощь российской ЛГБТ-сети» Давида Истеева.

Аминат написала мне в первый раз в ноябре 2018 года. Рассказала свою историю. На тот момент у нее еще был паспорт и телефон. Договорились, что я куплю ей билет на самолет из Минеральных Вод в Москву, а она приедет из Чечни на такси. В тот момент я еще не знал, что она писала заявление на муллу в полицию, иначе даже не предлагал бы самолет: ей не просто отказали в регистрации заявления, ее поставили на контроль в полиции. Данные паспорта занесли в транспортную систему «Магистраль». И как только мы купили билет, сотрудникам полиции пришла информация об этом. Они созвонились с полицией в Минводах и сказали ее задержать. Те задержали, забрали паспорт и ничего не объясняли.

О том, что дочь сбежала, родственники узнали от полиции, и отец выехал за ней в Минводы. Забрали ее, увезли в Чечню. Она пропала, связи не было. Мне звонила полиция, я не стал разговаривать. В декабре 2018 года ее повезли в Москву в НИИ. Там родителям сказали, что она не больна, но их это не устроило. Она рассказала врачу о том, что с ней творят, тот говорил с отцом, пытался повлиять на него. После этого разговора отец ей сказал, что если она еще где-нибудь откроет рот, то он подведет к ее подушке ток, когда она будет спать. В тот же день Аминат сбежала от них в Москве. Без денег, без телефона, без паспорта.

Она пыталась дозвониться мне с телефонов прохожих, но я был в Стамбуле, а телефон лежал в отеле. Когда я начал перезванивать, было поздно. Мне рассказали, что телефон просила девушка на автобусной остановке в районе Балашихи, металась по остановке. Я понял, кто это, но больше она не звонила.

Она не выходила на связь до конца марта 2019 года. Все это время ее держали в психоневрологическом диспансере в Грозном. В выходные она находилась дома. Когда была у бабушки в гостях, нашла телефон тети и поняла, что это единственный шанс. Позвонила мне и сказала, что бежит в такой-то день. Я спланировал выезд, расставил людей в точках. Мы не знали, сможет она выбраться и вызвать такси или нет. Сбежала с пакетом вещей и все, ни документов, ничего. На посту такси остановили на проверку, и мне пришлось отправить фото ее паспорта таксисту по мессенджеру.

На следующий день мне звонили полицейские из Осетии, Чечни, некие силовики с угрозами. Прислали адрес моей прописки и велели «ждать в гости». Мы везли ее неделю в другой город — только днем, меняя машины. Полиция приходила к человеку, который передавал ее там. Так они узнали номер моего сотрудника и отследили адрес.

17 мая к моему сотруднику ворвались в квартиру мать Аминат и семь чеченцев. Перевернули квартиру, угрожали убийством, нашли мой контакт в телефоне, сказали, что найдут и убьют. Аминат в тот же день увезли в другой город.

До октября мы с адвокатами снимали ее с розыска и требовали вернуть ей паспорт. Все наши попытки просто восстановить паспорт были тщетными. Ей не отдали паспорт, отец запретил. В итоге во всех базах числилось, что паспорт у нее есть — езжайте забирать в Чечню. За паспортом и на опрос в Москве мы возили ее с адвокатом, вооруженной охраной и СМИ. После этого ее увезли из России.

Это один из самых сложных наших случаев, и мы ожидаем от родственников очередного приезда с угрозами. Все наши заявления в полицию по факту нападения на квартиру и угроз остались без внимания.

Мальчику восемь лет. У него тяжелый приобретенный порок сердца. Артем уже перенес сложнейшую операцию на открытом сердце по протезированию клапанов. Также мальчику вживили электрокардиостимулятор. Но сейчас состояние Артема крайне нестабильно, развилась аритмия, не поддающаяся лечению, требуется еще одна операция. В России ее могут провести только на открытом сердце. Но такую тяжелую операцию Артем может не перенести. Врачи Немецкого кардиоцентра готовы прооперировать мальчика щадящим способом — эндоваскулярно. Но семья из Лучегорска, маленького поселка в Приморском крае, оплатить лечение в Германии не в силах.

Артем — долгожданный и единственный ребенок в семье. Он родился абсолютно здоровым, но в три года заболел острым трахеитом, давшим осложнение — пневмонию. А потом педиатр услышал у малыша шумы в сердце.

— Как раз в это время в наш поселок приехали кардиологи из Краевого клинического медцентра (Владивосток), — рассказывает Наталья, мама Артема. — Сыну сделали УЗИ сердца. Врач сказала: «У вас все очень серьезно!» И поставила диагноз «инфекционный эндокардит» (воспаление внутренней оболочки сердца — прим. «Ленты.ру») под вопросом. Я не поверила, потому что у сына никогда не было проблем с сердцем. Мы поехали в Хабаровск, где Артему провели еще одно УЗИ. Меня спросили: «Вы ангиной переболели? Такие последствия бывают после ангины».

В отделении кардиологии краевого медцентра, куда Артема госпитализировали в ноябре 2011 года, диагноз подтвердился. Клапаны сердца облепили полиповидные образования. На стенках легочной артерии образовались тромбы.

Ребенка лечили ударными дозами антибиотиков, но ничего не помогало. Малыш таял на глазах. Врачи приняли решение оперировать Артема, направили его в специализированную клинику в Новосибирске.

— В глубине души я по-детски надеялась, что сыну пропишут чудо-лекарство и он выздоровеет, — вспоминает Наталья. — Но нас стали готовить к операции. В новосибирской клинике я впервые увидела детей с синими губами и голубыми ногтями. Мамы дежурили у операционной. Две мамочки, с которыми я лежала в палате, потеряли своих детей. Одному было пять, другому — двенадцать. Не выкарабкались.

…Операция шла несколько часов. Артему провели протезирование сердечных клапанов, удалили тромбы. Мальчик пять дней лежал в реанимации, подключенный к аппаратам. Наталья делится тяжелыми воспоминаниями:

— Артем был бледный как полотно, весь в трубках. Хирург мне сказал: «Я не могу отключить аппараты, так как синусовый ритм практически отсутствует. Нужно устанавливать кардиостимулятор». Я винила во всем себя, но врач объяснил, что эндокардит у моего сына не врожденный. Болезнь развилась в течение месяца, когда инфекция пошла в сердце, и добавил: «Еще немного — и вы потеряли бы ребенка!» Когда сына перевели в отделение, он все время жаловался на боль в груди. Плакал постоянно, не подпускал врачей, если меня не было рядом. Во время осмотров я держала его за руку.

После операции Артем очень долго восстанавливался. Наталье приходилось носить сына на руках. Люди в поселке удивлялись: «Такой большой, а на ручках!» А ему и несколько шагов давались с великим трудом. В 2013 году у Артема выявили такой опасный симптом, как трепетание предсердий — нарушение сердечного ритма.

С тех пор каждые три месяца мальчика обследуют кардиологи во Владивостоке. Наталью предупредили: «Следите за пульсом! Если вена на шее будет сильно пульсировать, срочно в больницу!» Во время приступов частота пульса достигает 170 ударов в минуту. Врачи испробовали разные виды терапии и перенастраивали кардиостимулятор, но это облегчает состояние Артема только на время.

— Сын быстро устает, его мучает одышка. Но мы стараемся сделать все для того, чтобы он не чувствовал себя инвалидом, — признается Наталья. — Артем учится во втором классе, ходит в музыкальную школу, играет на фортепьяно. Обожает шашки и шахматы. У него много друзей. Он такой оптимист! Недавно сказал: «Знаешь, мама, если бы я не болел, мы не ездили бы во Владивосток и в Новосибирск. Мы бы никогда не полетели на самолете. Я не побывал бы в Москве! Из моего класса там почти никто еще не был!»

В Московском НИИ педиатрии Артему провели электрофизиологическое исследование сердца. По заключению аритмолога Игоря Ковалева, мальчику срочно требуется хирургическая коррекция трикуспидального и легочного клапанов. Иначе рецидивы неизбежны. Кроме того, велика опасность образования тромбов.

Врачи говорят, что тянуть больше нельзя. Сердце работает на износ. В России такую операцию делают только на открытом сердце. Для Артема это слишком опасно. Но в Немецком кардиоцентре Артема могут прооперировать эндоваскулярно — без вскрытия грудной клетки. Такая операция стоит огромных денег.

— Я живу только ради сына. Смотрю на него и думаю: где мне взять такую сумму? — переживает Наталья. — Даже если мы будем работать сутками, не сможем накопить столько денег. Операция в Берлине —– наш единственный шанс…

Для спасения Артема Будкова не хватает 1 711 107 рублей.

Кардиолог Немецкого кардиологического центра Станислав Овруцкий (Берлин, Германия): «У Артема приобретенный порок сердца, затронувший трикуспидальный клапан и клапан легочной артерии, что привело к необходимости имплантации биопротеза, пластики легочного клапана и установке двухкамерного кардиостимулятора. Спустя несколько лет функция биопротеза критически нарушилась и возникла постоянная форма аритмии. Этот случай требует серьезной диагностики и лечения. Мы надеемся заменить трикуспидальный клапан без открытого хирургического вмешательства, чтобы избежать повторной операции на открытом сердце, восстановить нормальный сердечный ритм. Думаю, мы сможем помочь значительно улучшить состояние Артема».

Стоимость операции 3 308 688 рублей.

1 597 581 рубль перечислен из средств, собранных для Ульяны Бессоновой.

Не хватает 1 711 107 рублей.

Дорогие друзья! Если вы решите помочь Артему Будкову, пусть вас не смущает цена спасения. Любое ваше пожертвование будет с благодарностью принято.

ПОМОЧЬ АРТЕМУ

Для тех, кто впервые знакомится с деятельностью Русфонда

Русфонд (Российский фонд помощи) — создан осенью 1996 года как благотворительный журналистский проект. Письма о помощи мы размещаем на сайте rusfond.ru, в газетах «Коммерсантъ», «Московский комсомолец», в интернет-газете «Лента.ру», в эфире Первого канала, в социальных сетях Facebook, «ВКонтакте» и «Одноклассники», а также в 148 печатных, телевизионных и интернет-СМИ в регионах России.

За 20 лет частные лица и компании пожертвовали в Русфонд свыше 9,352 миллиардов рублей, на эти деньги возвращено здоровье более чем 18 тысячам детей. В 2017 году (на 21 февраля) собрано 282 004 051 рубль, помощь получили 263 ребенка, протипировано 1352 потенциальных донора костного мозга для Национального регистра. Серьезная поддержка оказана сотням многодетных и приемных семей, взрослым инвалидам, детдомам, школам-интернатам и больницам России.

Фонд организует акции помощи в дни национальных катастроф. Русфонд помог 118 семьям моряков АПЛ «Курск», 153 семьям пострадавших от взрывов в Москве и Волгодонске, 52 семьям погибших заложников «Норд-Оста», 100 семьям пострадавших в Беслане.

Фонд — лауреат национальной премии «Серебряный лучник», награжден памятным знаком «Милосердие» №1 Министерства труда и социального развития РФ за заслуги в развитии российской благотворительности. Руководитель Русфонда — Лев Амбиндер, член Совета при президенте РФ по развитию институтов гражданского общества и правам человека, лауреат премии «Медиаменеджер России» 2014 года в номинации «За социальную ответственность медиабизнеса».

Дополнительную информацию о Русфонде и Отчет о пожертвованиях региональных бюро Русфонда можно найти, перейдя по соответствующим ссылкам.

ПОМОЧЬ АРТЕМУ

В России число граждан, инфицированных коронавирусом SARS-CoV-2, достигло 199 человек. В Москве, где больше всего заразившихся, 19 марта стало известно о смерти пожилой пациентки с коронавирусом. Правда, истинной причиной летального исхода назвали тромб. Вирусолог, заведующий лабораторией экологии микроорганизмов Школы биомедицины Дальневосточного университета (ДВФУ) Михаил Щелканов считает, что летом эпидемия может пойти на спад. «Лента.ру» приводит выдержки из лекции доктора биологических наук, которую он прочитал на заседании ученого совета ДВФУ.

О летальности

Неправда, что новый коронавирус обладает повышенной летальностью. У тяжелого острого респираторного синдрома (ТОРС, или SARS, атипичная пневмония — прим. «Ленты.ру») летальность была 9,6 процента.

Рассмотрим на примере Ближневосточного респираторного синдрома (коронавирус MERS — прим. «Ленты.ру»). Все данные — ВОЗ. Начало эпидемического процесса — март 2012 года. Общее количество случаев — 2519 в 27 странах. Летальных исходов — 866 (34,4 процента).

COVID-19 — начало эпидемии 8 декабря 2019 года. Заболели [на момент выступления Щелканова в ДВФУ] 118 319 человек из 113 стран. Число летальных исходов — 4 292 (3,6 процента).

При всем цинизме, это не очень много. При том что молекулярная биология вируса такова, что клетки-мишени для вируса находятся в нижних отделах респираторного тракта человека, то есть достаточно быстро течение болезни может стать тяжелым. Но даже при такой биологии вирус дает не самую запредельную летальность.

Этот вирус больше из области социальной психологии. Никаких рекордных показателей ни по вирулентности, ни по летальности, ни по контагиозности нет. Только, пожалуй, по возможности быстрого осложнения.

О детях

Дети по острым респираторным заболеваниям всегда входят в группу риска. Но на примере ТОРС мы столкнулись с тем, что дети как раз мало болеют, а главное — летальность в их группе почти нулевая. Это вызывало удивление у вирусологов, потом стало понятно, почему так.

Коронавирус, как и вирусы MERS (Ближневосточный респираторный синдром), SARS (атипичная пневмония) входит в подотряд семейства Coronaviridae. А у всех этих вирусов рецепторами для клеток человека является ангиотензинпревращающий фермент 2 (АПФ2).

У детей он слабо представлен. Но начиная примерно с 12 лет этих рецепторов все больше. Поэтому дети заражаются реже и болеют легче, у них редко возникает осложнение в виде пневмонии. Но прошу не думать, что дети — это не группа риска. Возможны осложнения, этого исключить никто не может.

Об иммунитете

В отличие от эпидемического гриппа, коронавирус дает осложнения на кишечник, поражается печень. Это надо иметь в виду. Если говорить об иммунитете — он не стойкий, не пожизненный. Но информация о том, что люди только-только переболели в этом году и тут же заново заразились, для меня удивительна. Мне кажется, что это все-таки результат неправильной диагностики. Пока сообщения о повторных заражениях единичны. Учитывая то, что диагностику приходится делать быстро, мне кажется, она могла быть проведена неправильно. Но надо разбираться.

О туалетах

Семейство Coronaviridae не первый год изучается. Нельзя сказать, что этот вирус такой уж робкий в смысле окружающей среды. Ветеринары хорошо знают, что коронавирус хорошо сохраняется в фекалиях животных и птиц. В человеческих фекалиях он тоже обнаруживается и сохраняется. Помните, была информация, что можно заразиться коронавирусом в уборной? Это не фейк. Вирус может поражать и кишечный тракт, поэтому обязательно нужно мыть руки после посещения соответствующих мест.

О масках

Что касается масок, то я всегда говорю, что нужно помнить о трех правилах, которые должны действовать одновременно. Первое: маска лучше, чем ее отсутствие, но она не панацея. Второе: неправильное ношение маски может навредить больше, чем помочь. Я помню, что когда была пандемия свиного гриппа в 2009 году, часто приходилось видеть кассиров в магазине, сидевших в промокших масках. Сейчас культура возросла, такого я не наблюдаю. Недавно в аэропорту лично видел, как сотрудникам чуть ли не каждый час раздают новые маски. И это приятно.

Третье правило: маска эффективнее на больном человеке, а не на здоровом. Это с точки зрения предотвращения распространения вирусов.
Если об этих правилах помнить и соблюдать их одновременно, все будет нормально. А у нас часто берут одно из правил и говорят: «Ой, маска совсем неэффективна, она может навредить». Ну да, но при этом есть еще два правила, которые никто не отменял.

О посылках

Почти все уже знают, почему так были названы вирусы — коронавирида. В 1968 году группа вирусологов предложила это название, потому что на негативно окрашенных электронных микроскопических снимках вирусов пепломеры (выступы вирусов — прим. «Ленты.ру») формируют ярко выраженное зубчатое коронавидное обрамление.

Морфология нового вириона совершенно стандартна. Из этого следует, что все обычные жирорастворяющие дезинфектанты прекрасно работают против этого коронавируса. В интернете и СМИ циркулировала ложная информация, что этот вирус устойчив к стандартным дезинфицирующим средствам.

Что еще следует из знаний о том, что структура вириона — стандартная? Вирус, будучи оболочечным, не обладает повышенной устойчивостью. Когда начинают говорить, что в посылках, товарах, которые идут через границу, в трейлерах этот вирус может передаваться, — это неправильно.

Что нужно иметь в виду? Конечно, все вирусы, распространяющиеся воздушно-капельным путем, распространяются и капельно-контактным путем, потому что частички аэрозоля способны оседать на различные поверхности. Если вы коснетесь этой поверхности рукой, щекой и так далее, потом коснетесь своей слизистой, поздороваетесь с кем-то, этот человек коснется своей слизистой — возможно заражение. Причем не обязательно коснуться губ или носа, достаточно потрогать глаза — это тоже слизистая.

Надо понимать, что на поверхности вирус недолго сохраняет свои способности, но все зависит от поверхности. Лучше он сохраняется на пористых материалах, на том же картоне. Хуже — на полированных поверхностях и металле.

Но все зависит от температуры, влажности окружающей среды и так далее. Я не готов, как, впрочем, и никто не готов сказать, сколько вирус «проживет» — очень уж разнообразные условия. Но это все-таки часы, в худшем случае — сутки. Теоретически капельно-контактный путь возможен, но серьезного эпидемического значения он не имеет, так как не зарегистрировано ни одного случая передачи любого респираторного заболевания (речь не только о коронавирусе, но и о гриппе и других респираторных вирусах) через посылку или товары, которые перевозятся в контейнерах.

О названии

Сейчас в разных даже официальных документах есть путаница по поводу названия вируса. ВОЗ присвоила ему временное имя 2019-nCov, но оно уже месяц как устаревшее.

Международный комитет по таксономии и вирусам ICTV, который единственный уполномочен давать названия вирусам, дал ему официальное название SARS-CoV-2 (тяжелый острый респираторный синдром, тип два). По аналогии с тяжелым острым респираторным синдромом, который в 2002-2003 годах в тех же южных провинциях Китая вызвал эпидемию ТОРС (атипичная пневмония). Заболевание, которое вызывает коронавирус нового типа, — названо COVID-19. Оно официально утверждено ВОЗ.

О солнце и ультрафиолетовых лампах

Вирион нового коронавируса прекрасно инактивируется ультрафиолетовым излучением. Из этого также есть несколько следствий. В летний период, наверное, ближе к июлю, так как июнь не очень богат ультрафиолетом, вирус будет циркулировать с меньшей эффективностью, чем в зимний.

Если кто-то будет использовать ультрафиолетовые лампы, нужно помнить, что ультрафиолет сушит слизистую. А это тоже очень плохо. Одна из причин, почему зимой в средней полосе имеет место подъем респираторной заболеваемости, — то, что, отапливая помещение, мы сушим воздух и тем самым подсушиваем слизистую. Поэтому лучше использовать не обычные лампы, где ультрафиолет в открытом виде, а аппараты типа «Дезар», когда воздух прокачивается через канал, в котором находится ультрафиолетовое устройство.

Через какое время вирус может погибнуть от ультрафиолета? Это зависит от длины волны ультрафиолета и мощности прибора. В инструкции к таким устройствам указывается время обеззараживания помещений определенного объема. Но если используется ультрафиолетовая лампа открытого типа, на это время надо уйти из помещения.

О вакцинах

Представители Всемирной организации здравоохранения говорят, что вакцина появится в течение года-полутора. Но они так говорят, ориентируясь на масштабы планеты. ВОЗ отвечает не только за развитые страны, но и за развивающиеся. В развитых странах вакцина, думаю, будет готова к лету. Россию я бы назвал в числе лидеров по вакцинам, по профилактике.

Я не занимаюсь сейчас никаким ура-патриотизмом. Но вспомните хотя бы, что ведущую роль в мире по ликвидации оспы сыграл именно СССР. В 1958 году замминистра здравоохранения академик Виктор Жданов выступил на XI сессии Всемирной ассамблеи здравоохранения и представил программу искоренения оспы во всем мире. Тогда была принята резолюция, положившая начало кампании по борьбе с оспой. Но первые два года Советский Союз на своих плечах все это тянул. Это уже после к нам подключились западные коллеги.

В России вакцина от коронавируса будет сделана к лету. Хотел бы уточнить, что сейчас многие путают понятия вакцины и вакцинного препарата. Чтобы приготовить вакцинный препарат нужно две-три недели. Как только стал известен геном вируса, переданный коллегами из Уханя, этот препарат в России и появился. Приготовить генно-инженерные конструкции — это быстро, сейчас это уровень хорошей дипломной студенческой работы. И против нового коронавируса сейчас таких вакцинных препаратов известно более сотни. Очень часто те же английские ученые говорят: мы изготовили вакцину, хотя речь шла о вакцинном препарате.

Но эти вакцинные препараты должны пройти систему сертификации. Минимальный период для этого этапа — полгода. Ускорить невозможно, так как нужно проверить безвредность вакцины по отношению к лабораторным животным и к человеку. Хорошо бы еще изучить эффективность вакцины в натурных испытаниях, в очаге. В России мы пока не можем этого сделать, у нас нет очагов. Но полгода — вполне реальный срок.

О панике

Эпидемиологичекие процессы — стохастические. Поэтому наиболее разумная модель поведения в отношении них — надеяться на лучшее, но готовиться к худшему. Но паниковать по этому поводу не стоит.

Это я к тому, что когда Всемирная организация здравоохранения 11 марта объявила пандемию коронавируса, это, по мнению всех компетентных экспертов — преждевременное решение. По той простой причине, что невозможно объявить пандемию, когда на территории России, которая занимает всю северную Евразию, нет эпидемии. Когда нет эпидемии во многих африканских странах, в Латинской Америке, Южной Америке, Австралии и так далее. Пандемия — это политически выдержанное решение в связи с тем, что политэлиты США и Евросоюза запаниковали, не сумев взять на своей территории процесс под контроль.