В минувший вторник, 21 февраля, Владимир Путин дал старт избирательной кампании в Общественную палату (ОП) РФ, предложив 40 кандидатов в новый созыв. Кроме главы государства, своих делегатов назовут региональные палаты (85 человек) и НКО (43 человека). Общественная палата задумывалась как связующее звено между государством и обществом, однако за 11 лет завоевать доверие граждан ей, похоже, не удалось. Согласно опросам, о работе ОП знает не многим более половина россиян и лишь десятая часть из них считает деятельность этой организации полезной. В глазах общества Общественная палата сегодня больше походит на инструмент легитимации административных решений.

Закон о создании Общественной палаты был принят в 2005 году. Это произошло крайне своевременно. Парламент все меньше напоминал место для дискуссий, а избиратели все больше разочаровывались в депутатах как в своих представителях. Палата позиционировала себя как посредника во взаимоотношениях общества с властью и место для обсуждения интересов граждан при подготовке законов и важных государственных решений. Первый состав ОП был весьма активен — СМИ регулярно публиковали отчеты о дискуссиях, заключения и комментарии членов палаты. Однако очень скоро стало понятно, что все это принимается к сведению, но мало влияет на принятие законов и важных решений.

Зато членство в ОП, как выяснилось, хорошо сказывается на узнаваемости, медийном потенциале и, соответственно, карьерном росте. Некоторые из нынешнего созыва ОП — Любовь Духанина, Константин Затулин, Александр Шолохов и Дмитрий Сазонов — успешно избрались в Госдуму. Кроме того, работа в ОП может заметно повысить статус представителя организации, чья деятельность воспринимается в обществе неоднозначно. Это касается, например, лидера движения «СтопХам» Дмитрия Чугунова, главы организации «Офицеры России» Антона Цветкова, бывшей пресс-секретаря движения «Наши» и организатора информационных кампаний в поддержку действующего политического курса Кристины Потупчик. Как и в Госдуме, в ОП всегда есть известные люди с былыми заслугами. В уходящем составе работали телеведущий Николай Дроздов, актриса и заслуженная артистка России Лидия Вележева, олимпийская чемпионка Ирина Минх, бывший министр топливно-энергетического комплекса и ЖКХ Архангельской области Петр Орлов.

К слову, с того момента как ОП стала в обязательном порядке формироваться представителями региональных палат, туда активно пошли представители бизнес-структур. В действующем составе работают, например, председатель совета директоров девелоперской компании «Группа ЛСР» Андрей Молчанов, президент корпорации «ГазЭнергоСтрой» Сергей Чернин, генеральный директор группы компаний «ПроБизнесКонсалтинг» Тахир Мамедов, а также председатель совета директоров группы компаний «Р‑Фарм» Алексей Репик. Заметно расширился и список общественных организаций, представленных в ОП, пополнившись движением молодых политических экологов «Местные», движением «Мы — россияне», «Союзом православной молодежи Мордовии» и другими региональными НКО, о которых раньше мало кто слышал.

Однако, несмотря на столь широкое представительство, эксперты полагают, что ОП не пользуется большим авторитетом среди общественников. По мнению участников Общероссийского гражданского форума (ОГФ), проводимого Комитетом гражданских инициатив (КГИ) Алексея Кудрина, Общественная палата нуждается в серьезном реформировании, а ее текущая деятельность неэффективна. По результатам проведенного анкетирования специалисты сделали вывод, что ОП не выражает мнение граждан и не может считаться самостоятельным институтом общественной экспертизы.

Оценивая эффективность работы ОП, 25 процентов специалистов поставили «тройку», еще 18,6 процента — «двойку», а 17,9 процента — «единицу». Полностью удовлетворены работой палаты лишь 2,9 процента опрошенных экспертов. Согласно отчету, более половины респондентов не смогли назвать ни одного члена ОП, который бы реально представлял интересы определенной части общества.

За время существования ОП схема ее формирования не претерпела существенных изменений, кроме расширения состава за счет региональных палат. Единственный раз в 2014 году проходили открытые интернет-выборы в ту часть палаты, которая формируется из представителей НКО. Тогда на 42 места претендовали 266 кандидатов из общественных организаций. Граждане могли проголосовать после авторизации на портале госуслуг. Увы, не обошлось без скандала: представителям нескольких общественных организаций показалось подозрительным, что кандидаты, ранее не замеченные в активной общественной деятельности, но состоящие в партии власти стремительно набирали голоса. Группа активистов обратилась в «Ростелеком» с просьбой обнародовать данные о случаях неоднократного голосования с одного IP-адреса. Однако компания отказалась предоставить эти сведения, сославшись на отсутствие технической возможности. Эксперимент был признан неудачным, и теперь выбор из кандидатов от НКО делают те, кто прошел в ОП от региональных палат и по президентскому списку.

Эксперты КГИ предлагают расширить полномочия ОП и сделать ее более независимой структурой, способной представлять гражданское общество. Они утверждают, что добиться качественных изменений в работе палаты можно за счет смены механизма ее формирования — сделав выборы прямыми и прозрачными. «Лента.ру» побеседовала с участниками круглого стола, посвященного формированию Общественной палаты, и выяснила, что они думают о работе ОП и почему считают ее неэффективной.

Екатерина Шульман, политолог, доцент Института общественных наук РАНХиГС

Сами представители Общественной палаты уверены, что она работает эффективно и не нуждается в реформировании. Но для понимания смысла этой институции надо иметь в виду, что многие из функций Общественной палаты на самом деле должны выполнять депутаты парламента. Это комплементарная институция, призванная дополнять недостатки Госдумы в ее нынешнем виде. ОП создавалась как механизм обратной связи между обществом и властью. Но сейчас она состоит из назначенцев исполнительной власти, при этом реальных выразителей общественного мнения или хотя бы «статусных людей», известных лиц заметно поубавилось по сравнению с предыдущими составами. Функционал тоже не очень понятен. ОП занимается подготовкой экспертных заключений к законопроектам. Но беда в том, что эти заключения никто не обязан принимать во внимание.

Есть горячие головы, которые говорят: «ОП неэффективна, давайте ее расформируем». К таким идеям я бы отнеслась с осторожностью: любая публичная площадка лучше, чем ее отсутствие. Лучше обратить внимание на два момента: принципы формирования ОП, а также ее связь (или отсутствие связи) с механизмом распределения государственных грантов для НКО.

На совещании прозвучала идея прямых выборов части или всего состава палаты. Например, через голосование в интернете из пула кандидатур, предложенных экспертами, НКО и общественными советами. Раньше треть палаты формировалась посредством сетевого голосования. Но после того, как в ОП попали несогласованные общественники, это было отменено поправкой в закон. Получается, даже в этой структуре без полномочий появление «непроверенных» людей пугает власть. Новый состав будет формироваться старым способом — через президентские назначения и региональные палаты. То есть любые изменения возможны лишь после 2020 года.

Нина Дергунова, член трех комиссий ОП РФ, член ОП Ульяновской области, заведующая кафедрой социологии и политологии Ульяновского государственного университета

Механизм обратной связи с обществом, на который рассчитывал президент при создании ОП, не работает. Потому что региональные отделения ОП оказываются под сильным влиянием местных властей. Через своих сторонников они [власти] могут влиять и на состав палаты, и на повестку. Доходит до того, что две трети палаты сформированы органами власти, и они так или иначе будут лояльны. Из благодарности за избрание не станут критиковать и выступать против. А ведь палата должна не просто обсуждать ради обсуждения. Всегда должен присутствовать элемент критики. Зачем нужны такие структуры, если они превращаются в механизм дополнительной легитимации региональной власти.

Пока что мы боимся оппозиции, боимся встречи с ней и даже разговора на равных. Когда она будет задавать провокационные вопросы, нужно будет вести диалог, отстаивать свою позицию. Чаще чиновникам проще начинать разговор с того, что всякий, кто критикует, — это провокаторы и враги. Но ведь это граждане, их надо выслушивать и переубеждать, если они не правы, а не просто кулаком по столу стукнуть и протащить свое решение.

Валентин Гефтер, эксперт ОГФ, директор Института прав человека

На мой взгляд, главное в работе палаты — выражение экспертного мнения по ключевым вопросам в жизни страны и доведение его до органов законодательной власти. Сейчас этот момент страдает из-за бюрократии, работа заканцелярилась. Результат если и был вначале, сейчас ослабляется. Мне кажется, что выходов несколько. Наиболее простой — сделать палату более компактной и улучшить инструменты ее работы. Нужны кардинальные изменения, связанные с миссией палаты и с ее независимостью от органов власти. Должно быть более экспертное, а не представительное учреждение. Палату нужно формировать не из приближенных к власти людей, но и не из тех, кто совсем от нее далек. Потому что тогда вовсе не услышат и не отреагируют.

Есть еще один момент: наши граждане привыкли, что все посредники между властью и обществом нужны для жалоб. Если речь об уполномоченных по правам человека — то это можно понять, но вот советы по правам человека не должны заниматься подобными жалобами. Палата также не бюро обслуживания жалоб. Запросы граждан нужно систематизировать, выводить общие проблемы, а не бегать за каждым обращением.

Работа в палате должна быть социальной нагрузкой, а не лифтом или трамплином для карьерного роста. Для этого есть множество других площадок, в том числе политические партии. В Общественную палату не следует водить тех, кто желает лоббировать собственные интересы или, еще хуже, удовлетворять финансовые потребности. Люди должны понимать, что идут туда вкалывать, а не для того, чтобы светиться в СМИ и получать преференции. Сейчас в палату идут известные люди — актеры, бизнесмены, певцы. Конечно, таким проще достучаться до чиновников. Это часто бывает эффективно, но на отдельных выкриках ничего не сделаешь. Нужны законы о палате, которые бы обязали прислушиваться к мнению экспертов. Пока все сказанное звучит как общие слова, а нужно принимать конкретные документы.

Иосиф Дискин, член ОП РФ, заместитель председателя Научного совета открытого акционерного общества «Всероссийский центр изучения общественного мнения»

Оценивать деятельность, не понимая тех проблем, которые решает данные институт, неправильно. Например, наша палата участвовала в обсуждении законодательства, связанного с защитой высоко значимых ценностей — оскорбление религиозных, нравственных и патриотических гражданских чувств. Мы были активными участниками обсуждения проблемы единства российской нации. Наши многие инициативы были поддержаны и президентским советом, и государственной думой. Недавно состоялось совместное совещание нашей комиссии и комиссии совета при президенте по религиозным отношениям о том, что нужно переработать законодательную систему с учетом позиций религиозных и национальных групп. Это огромная каждодневная работа.

Мои коллеги ведут работу с пропагандой запрещенной в России ИГИЛ. Ведется реальная работа по защите религиозных прав — мы договорились с МВД о механизме мониторинга контроля за миссионерской деятельностью по пакету Яровой.

Во всем мире число заразившихся коронавирусом превысило 420 тысяч человек, из них почти 19 тысяч умерли. И если в Китае эпидемию удалось остановить, то в Европе сделать это не удается. В России пока все намного лучше, часть заболевших уже выздоровели, но общее число зараженных продолжает расти и здесь. Чтобы противостоять вирусу, власти объявили следующую неделю выходной. Скоро ли закончится пандемия, как перенесенная болезнь впоследствии скажется на здоровье выживших и как вирус может изменить все вокруг — «Лента.ру» узнала у автора популярных научных лекций на YouTube о коронавирусе, доктора биологических наук, профессора Школы системной биологии университета Джорджа Мейсона (США) Анчи Барановой.

Добрый и злой вирус

«Лента.ру»: О новом коронавирусе стало известно в декабре. Почти до марта все страны с интересом наблюдали что да как. После того как вирус в Китае подавили, «рвануло» в Европе и Америке. Это следствие того, что ситуацию недооценили?

Анча Баранова: Естественно, о том, что ситуация в Китае серьезная, лидеры всех стран знали давно. Но если вы живете стабильно, без потрясений, очень трудно взять и разрушить привычный уклад, исходя из каких-то прогнозов. Допустим, вас сегодня предупредят, что летом совсем отключат электричество в доме на несколько месяцев. Но вы же не сразу побежите покупать себе какой-то электрогенератор или батарейки. У вас есть бюджет на каждую неделю, свободных средств не хватает. И вы думаете: может, со следующей зарплаты или еще со следующей…

Государства живут по такому же принципу. Системы здравоохранения с коронавирусом не справляются не из-за того, что организаторы плохие и не подготовились. Существующая система саморегулируется таким образом, что в нормальной жизни справляется лучше, в условиях кризиса — хуже. В течение многих предыдущих лет усилия были направлены на снижение запредельной стоимости здравоохранения. Сейчас по этому поводу все сильно расстраиваются. Но если взять здравоохранение какой-то страны и нарастить ему десятикратный запас прочности — то есть на всякий случай увеличить количество аппаратуры или чего-то еще в десять раз, — цена за это просто равномерно распределится по всем больным. А ведь некоторые из них пришли к врачу просто за таблетками от головной боли или поноса.

Нет десятикратного запаса прочности ни в каких системах здравоохранения, потому что это делает значительно дороже стоимость лечения. И оно тоже чревато жертвами.

Почему в Италии эпидемия развивается так страшно, а в Германии — относительно спокойно? Правда, что есть злой и добрый вирус?

Боюсь, мем про злой и добрый вирусы запустила я сама. Пыталась по-простому объяснить, что в начале эпидемии ученым стало известно минимум о двух штаммах вирусов, которые вели себя с разной степенью агрессии. Но учитывая, что с момента публикации этой научной статьи прошел почти месяц, в каком-то смысле информация устарела.

Сейчас ученые составили международную карту распространения вируса. На трекере видно, в каких регионах какие штаммы «живут».

В Италии, например, на 90 процентов тип вируса — итальянский. На карте он обозначен зеленым цветом, есть там и немножко красного типа, который прибыл из США. В Америку, судя по эволюционной модели, вирус прибыл из Китая, а не из Европы. Во многих странах Европы тоже китайский штамм, но попал он туда другим путем, через Иран. В результате эволюция местного вируса немного другая.

В Россию откуда попал вирус?

На этом вирусном трекере Россия пока не представлена, потому что еще не отправила в международную базу данных сиквенс (прочитанная последовательность генетического кода — прим. «Ленты.ру») выделенного вируса. Российских публикаций по этому поводу тоже нет. Уверена, что в России вирус отсеквенировали и кто-то это все анализирует. Просто пока в общую карту информация не встроена.

Чем отличаются варианты коронавирусов в разных странах?

Я не хочу сказать, что какой-то из штаммов коронавируса хороший, а другой плохой. По всей вероятности, большинство мутаций более-менее нейтральные. Еще не сделаны работы по сравнению частоты встречаемости каждого из штаммов вируса у легких и тяжелых пациентов. Может быть, есть какие-то отличия, но пока нам это неизвестно.

То есть сейчас знания о перемещении вируса по миру представляют интерес лишь для науки, а для пациента практической пользы тут нет?

Вы правы. Но довольно скоро это станет важным и для обычного человека — в тот момент, когда появится информация, клинические истории о том, как переносили заболевание люди с разными штаммами.

Почему информация так долго собирается, ведь это же важно для поиска лечения?

В последние двадцать лет здравоохранение в частности и наука в целом развивались так, чтобы затруднить допуск к персональной информации. Считается, что это личное право субъекта — предоставлять ли сведения о том, чем и как он болеет. Пользоваться этой информацией можно в агрегированном, то есть обобщенном виде. И только после того, как человек подпишет информированное согласие, что хочет в этом исследовании принимать участие.

Сейчас, чтобы собрать какие-то сведения о пациентах, эксперты должны составить миллион бумаг, поставить туда миллион печатей. Даже во время пандемии эти процедуры никто не отменяет. Естественно, врачи сейчас это делать не успевают. У них главная задача — людей спасать.

Шансы на излечение

А если знать, что этот пациент с коронавирусом заразился в Италии, а другой — от человека, прибывшего из Германии, можно спрогнозировать, по какому сценарию у них может развиться болезнь?

В Италии и Германии вирус практически никак не отличается. А почему там такие разные сценарии развития болезни — это как раз национальные особенности. Немцы немножко подисциплинированнее итальянцев, тщательнее соблюдают карантин.

И в Германии больше свободы у врачей, это важный момент. Там не сильно закручены гайки по поводу того, что врач должен лечить только так и никак иначе. Сейчас самым эффективным лечением считается комбинация противомалярийного препарата гидроксихлорохина и антибиотика азитромицина. Но в Германии многие врачи эту схему уже давно использовали, просто не публиковали протоколы. И у немецких докторов есть возможность «для творчества», они могут использовать препараты, которые фармакопеи (регламенты по лекарствам — прим. «Ленты.ру») других стран не признают, а в немецкой практике они сохранились.

Вы имеете в виду лекарства, которые специалисты доказательной медицины называют фуфломицинами? Информацию из Китая о том, что арбидол хорошо себя зарекомендовал в лечении коронавируса, наши врачи восприняли скептически.

Сейчас опубликовано исследование (правда, пока не в окончательном виде, а в препринте), где сравнивали препарат против эболы Favipiravir и арбидол. На бумаге совершенно четко видно, что противоэбольное лекарство лучше, пациенты с ним болеют меньшее количество дней. Значит ли это, что данные исследования показывают, что арбидол не работает? Нет, они исключительно о том, что препарат против эболы намного сильнее. Мы не знаем, работает ли российское лекарство само по себе, не в комплексе с другими. Такого контроля поставлено не было. И кроме того, самый большой невидимый слон в этой комнате — «Фавипиравира» от эболы на самом деле в реальности нет. В теории он есть — немножко, для испытаний. А на практике — нет. В России — вообще нет, так как он изобретен японской компанией, которая просто так им не поделится. Да и если бы мы были в Японии, все равно на практике нет, так как его сначала надо насинтезировать в достаточных количествах, на складе он не лежит. Ни в коем случае не защищаю арбидол. По арбидолу нет твердой доказательной базы. Не потому, что он испытан правильным образом и показано, что не работает, а просто никто на хорошем уровне — в дорогих, правильно организованных испытаниях — его не проверял.

Однако, если имеются средства, которые вроде немного помогают пяти или десяти процентам от всего числа больных, а не в 90 процентах случаев, безопасность которых доказана, то почему бы в данной ситуации ими не пользоваться? Но там, где медицина слишком зарегулирована — в Америке, в большинстве европейских стран, — это все запрещено. В Китае применялось очень многое, в Германии медики балансируют. В этих странах врач не подвергается стигматизации или наказаниям за использование «дополнительных» препаратов. Бывают также не совсем фармакопейные подходы к лечению, но эффективные. Например, переливание реконваленсцентной сыворотки (препарат из крови от выздоровевших людей — прим. «Ленты.ру») тяжелобольным. Это точно работает, но в рамках зарегулированного подхода крайне трудно все организовать так, чтобы снять этические вопросы. Например, такие: «А где вы взяли эту сыворотку?» «Правда от добровольцев, или вы их немножко «уговорили»?» «Вы им точно ничего не заплатили?».

Я полностью за доказательную медицину. Но когда у нас пандемия с большими жертвами и есть какие-то маргинализированные, но безопасные средства, то почему бы им не дать шанс на применение?

Маргинализированные?

Маргинализированные не в том плане, что плохие. Те, что точно не вредят, но при этом помогают лишь слегка. Та же аскорбиновая кислота к ним относится. Эти средства можно использовать на доврачебном этапе. Тем более что во время сезонных инфекций половина населения все равно витамин С как ела, так и будет есть. Но от врачей по поводу аскорбиновой кислоты рекомендаций к ним почти не поступает.

На уровне популяции это может иметь значение. Сейчас в США и Европе больницы перегружены. Человек приходит, а ему говорят: вот когда подскочит у вас температура до 42 градусов, приползайте. Если благодаря этим маргинализированным средствам из 100 тысяч человек хотя бы у пятидесяти болезнь не перейдет в тяжелую форму, то это уже хорошо. Это снизит нагрузку на высокопроизводительную медицину.

И еще раз хочу подчеркнуть, что ни в коем случае не выступаю за альтернативную медицину и против доказательной. Нужно иметь в виду, что у каждой монеты есть две стороны. Мы очень много внимания уделяли только одной.

В России в качестве профилактики коронавируса официально чиновники и врачи рекомендуют поднимать иммунитет гомеопатией. Имеет это смысл?

В народе есть устойчивое выражение — поднять иммунитет. Но иммунитет и так не лежит, он у всех скачет по-разному. У одних иммунитет силен против вирусов, у других — лучше сражается с бактериями. Если мы заранее начнем его поднимать, то ничего хорошего не получится. Иммунитет — он как армия. То есть армии можно приказать, она мобилизуется, поскачет как скажете. Но продержится несколько дней. И потом этот достигнутый уровень боевой готовности для нее будет обычным, нормальным. Для новой мобилизации вам нужно приложить в два-три раза больше усилий.

Поэтому пока в России явной эпидемии нет, не нужно ничего заранее поднимать, это контрпродуктивно. Может, имеет смысл это начать делать, когда почувствуете первые признаки заболевания: горло першит, сухость в носу. И второе — если точно знаете, что контактировали с позитивным больным. Тогда поднимайте тем, чем вы привыкли. В этом есть позитивный психологический момент. Конечно, некоторые средства более эффективны (эхинацея, например), а некоторые — менее.

Не утихают споры, чем лучше сбивать температуру. Минздрав Франции сначала порекомендовал парацетамол, потому что ибупрофен способен усиливать коронавирус. Многие не соглашаются с этим.

Не все знают, что бесконтрольное увлечение парацетамолом может быть опасно. Если сейчас начнут его глушить в профилактических целях, то могут попасть с печеночной недостаточностью в больницу. Печень ведь мгновенно не отваливается. Человек просто начинает себя хуже чувствовать, устает, возможно, болит голова. И чтобы как-то исправить ситуацию, он снова глотает таблетку. Если в течение дня доза превысит четыре грамма — печени это не понравится. А четыре грамма в России — разрешенная доза. Потреблять такую разрешенную дозу две недели — наступит катастрофа.

И нужно знать, что примерно у 30 процентов населения, включая детей, — стеатоз печени (жир в печени, невирусный, хронический стеатогепатит). Для них все намного хуже с парацетамолом, и разрешенные четыре грамма для них — слишком много. Сейчас, кстати, ВОЗ убрала рекомендацию заменить ибупрофен на парацетамол.

Можно принимать аспирин для снижения температуры, который также довольно сильный антикоагулянт, способный препятствовать отеку легких. Но нужно помнить, что детям аспирин противопоказан. И вообще, нужно почаще советоваться с врачом.

Детский вопрос

В самом начале эпидемии у ученых была обнадеживающая информация о детях — они практически не заболевают, а если заразились, то переносят достаточно легко. Сейчас говорят, что это не так. Есть какие-то новые данные?

Все по-старому, просто немного изменилась эмоциональная окраска. Допустим, в самом начале эпидемии было известно о 1000 заболевших. Среди них детей практически не встречалось, максимум — у одного-двух, в легкой форме. Поэтому мы приходим к выводу, что дети практически не болеют. Но когда условно выборка стала 100 тысяч, из которых 200 — дети, то мы уже четче понимаем, что и дети заболевают. Хотя в целом процентное соотношение не изменилось, просто на маленьких цифрах это не так бросается в глаза.

Инфекционные заболевания у детей встречаются чаще, чем у взрослых. Потому что дети — они «новенькие», они еще этим не болели. А у взрослых на какие-то болезни уже иммунитет, да и иммунная система более зрелая. Если домашнего ребенка отдать в детский сад, он будет каждые две недели приносить домой какую-нибудь гадость, это широко известный феномен. Риновирус часто их поражает — он вызывает респираторные болезни, поражает и легкие, немного их ослабляет.

И если так получилось, что ребенок заболел чем-то, полежал с температурой два дня, а потом пошел скакать везде, то вирус из легких полностью еще не успел вычиститься. Если в это время ребенок подцепит коронавирус, то справиться с ним организму уже будет сложнее.

Кроме того, есть люди с недиагностированным врожденным иммунодефицитом и «слабым» антительным или же интерфероновым ответом. При наличии достаточно большой выборки больных несколько таких детей туда попадают, и они сильно болеют, а при маленькой — им может и «повезти».

Карантин эффективен или нет? Почему почти месяц итальянцы сидят по домам, а количество больных и умирающих почти не снижается?

Нам только кажется, что в Италии все тянется очень давно. На самом деле у них только недавно объявлен строгий карантин. А раньше они ходили в магазин, на работу, кто-то гулял. Инкубационный период у этого вируса до двух недель, и во время этих походов люди успевают заразить кого-то. Заражаемость, конечно, снизилась, но не совсем.

Не получится ли, что, выйдя на свободу из карантина, мы все равно заболеем?

Так и произойдет. Сидя в карантине, мы просто оттягиваем время своего заражения и этим самым снижаем нагрузку на здравоохранение. Но в самоизоляции есть и большой позитив.

Совсем, конечно, вирусы не исчезнут. Потому что не все страны на карантине. Африка, например, «на свободе». Потом, несомненно, жители этих государств снова разнесут «умершие» вирусы по планете, но годика на три-четыре эпидемиологическая обстановка по этим болезням может запросто в несколько раз стихнуть.

Спорные моменты

У нас не утихают споры о том, надо ли всех тестировать на коронавирус поголовно или делать это точечно, ориентируясь на симптомы.

Информация по результатам тестирования больше нужна организаторам здравоохранения, ученым, чтобы получать важные данные о распространении вируса. С практической точки зрения, представьте, что в больницу поступают пациенты с инфильтрацией в легких. Вчера было десять таких больных с подтвержденным коронавирусом. Завтра еще сто. Понятно, что и у них коронавирус. Врач справится с этим и без лабораторной диагностики. Какую выбрать стратегию в этом вопросе, каждая страна решает самостоятельно, у всех свои точки отсечения.

В Америке штат Калифорния, допустим, перестал сейчас тестировать всех подряд. Раньше тестировали — у всех положительные результаты. Бессмысленно просто так тратить ресурсы.

Но пациенты хотят знать, болеют они или нет. И возмущаются, почему даже за личные средства не могут сдать анализы. На основании этого рождается подозрение, что государство что-то скрывает.

Не надо тут прибегать к конспирологическим теориям. Государство почему не хочет, чтобы люди сами тестировались? Просто хочет знать реальное распространение вируса. Вполне вероятно, что если граждане самостоятельно будут проходить диагностику, то могут «забыть» поделиться результатами. То есть в этой стратегии ничего неразумного нет. Россияне, конечно, любят попенять на правительство, но я не вижу, что российское государство сегодня делает какие-то плохие или неправильные действия, вредные для людей. Больших косяков я уж точно не вижу.

Для пациентов важнее знать не о том, что они заболели, а есть ли у них антитела к вирусу, и, следовательно, иммунная защита. Пока таких тестов в коммерческих лабораториях еще нет. Но думаю, что скоро появятся, сделать их не так легко, как тест на вирус, но проблема решаемая.

Еще один дискуссионный вопрос — нужны ли маски. Одни врачи говорят, что их должны носить только больные, чтобы не распространять заразу. Другие недоумевают, зачем тогда в других странах их носят все. Как правильно?

Маска — это средство психологической защиты. В Китае как было? Пришли в магазин, там 50 человек в маске, а вы без маски. Вам будет очень неуютно, на вас сразу зашикают и выгонят.

Я думаю, что в масках практической пользы не слишком много просто потому, что люди не в состоянии их правильно носить. Простейшие маски не работают на фильтрацию извне, то есть не защищают. Но они затрудняют дыхание, мешают говорить. Гораздо эффективнее — одноразовые перчатки. Если выходите из дома — их нужно обязательно носить, а затем выбрасывать. И до лица ими не дотрагиваться.

Иммунный ответ

К этому вирусу формируется иммунитет? Какой он?

Мы пока про этого не знаем. Но этот вопрос — самый важный. Есть три разновидности иммунитета по длительности. Например, если человек переболел корью или был от нее привит, то от кори вы будете защищены на всю жизнь.

Против гепатита В человеку дают один белок-антиген и также формируют иммунитет к вирусу. Но постепенно он снижается, через десять лет нужно делать еще прививку-бустер, чтобы добавить антител. И не потому, что вирус гепатита изменился, а просто ослабли защитные свойства организма. Почему это происходит — точно не знаем, хотя есть догадки.

Есть еще, скажем, норавирус, который вызывает так называемый кишечный грипп. Против него иммунитет работает всего два года, а дальше титры антител быстро падают, и мы можем снова заболеть.

Совсем другая ситуация с гриппом, у которого большая скорость мутирования. Ежегодно образуется другой тип вируса. И к нему сильного иммунитета у нас нет. Но некоторые вирусы могут иметь перекрестную защиту. Например, переболели вы давно гриппом, через десять лет в ваш регион пришел похожий штамм вируса. А у вас к нему уже есть иммунитет.

Чего в этом плане ждать от нового коронавируса, мы не знаем, в уравнении очень много неизвестных. Но он точно не устроен так, как вирус гриппа. Он, конечно, мутирует, но не так быстро. Есть гипотезы. Например, до появления нового коронавируса было известно четыре типа коронавируса, заражавшие человека. Они вызывают ОРВИ, которыми чаще всего страдают дети. Конечно, «старые» коронавирусы и новый — разные, но какое-то сходство у них есть. Не исключено, что у детей выработался какой-то перекрестный иммунитет.

Есть ли сведения, что потом происходит со здоровьем у выздоровевших?

По данным Гонконга, в среднем у переболевших на 20-30 процентов падает объем легких, а это первый шаг на пути к серьезному заболеванию ХОБЛ (хроническая обструктивная болезнь легких — прим. «Ленты. ру»).

Но это касается тех, кто тяжело переносил болезнь, с осложнениями?

Не всегда. Есть случаи, когда инфекция тлела медленно, незаметно подрывая функции легких. Но на самом деле, как в дальнейшем перенесенная болезнь может сказаться — это предстоит изучить. Я уже говорила, что для этого необходимы пациентские данные, а их в широком доступе очень мало. Китай сразу начал выдавать свою информацию, сведений по Европе, которые можно было бы анализировать, почти нет.

Можно ли смоделировать эпидемиологическое развитие ситуации в мире, в России? Сейчас ученые говорят, что в переболевших странах началась вторая волна заражений.

Естественно: люди слезли с карантина и стали болеть, поэтому пошла вторая волна.

Если грубо говорить, то в среднем по стране будет сохранено десять процентов объема легких на человека. Это ведь отлично.

Вы надеетесь, что со временем новый коронавирус ослабнет и эпидемия самостоятельно утихнет. Как скоро это может произойти?

Есть разные прогнозы, некоторые — очень плохие. Кто-то из специалистов говорит, что вирус быстро эволюционирует. Поэтому оперативно сделать хорошую вакцину не успеваем. Ну, не сделаем хорошую, а сделаем средненькую, не на 100 процентов эффективную, но безопасную, это ведь тоже хорошо по сравнению с нулем. Особенно если сделать быстро и дать ее хотя бы небольшой группе населения, медикам, например. Есть много разных видов вакцин, и Россия тут на переднем крае науки. Сибирский «Вектор» — просто лучший в мире — рано или поздно справится с задачей.

Я думаю, что вирус ослабнет исходя из общих законов природы, принципов эволюции. Паразит по отношению к хозяину старается быть умеренным. Например, есть муж, который зарабатывает в месяц миллион долларов, и есть у него жена. Если жена тратит за месяц этот миллион, то через какое-то время мужу это может надоесть. В данном случае жена — паразит. А если она умеренный паразит, то есть тратит не миллион, а 700 тысяч, а остальное оставляет мужу, то этот вариант гораздо лучше. Такая же ситуация с вирусом. Он тренируется не убивать своего хозяина, и в конце концов научится. А когда это произойдет — не знаю. Нет у меня хрустального шара, посмотрев в который, можно увидеть будущее.

Ученые из немецкого института имени Роберта Коха, где изучаются инфекционные болезни, считают, что эпидемия стихнет через два года. На каком основании?

Потому что за это время переболеет 70 процентов населения планеты, и они создадут круги иммунитета. Предположим, у меня коронавирус. И я пошла к своей подружке Маше пить с ней кофе. Я бы, конечно, заразила бы Машу, только Маша уже переболела коронавирусом в прошлом году. И поэтому она уже не восприимчива, иммунна. А дальше я пошла к своему другу Пете, его я бы тоже с удовольствием заразила коронавирусом, только он тоже болел в прошлом году и не восприимчив к вирусу. Поэтому мне придется еще куда-то пойти и найти «свежую» жертву.

То есть через два года мы все как-то переболеем, на этом основано предсказание. Я думаю, что это может произойти пораньше. Не надо думать, что я занимаюсь шапкозакидательством. Ситуация крайне серьезная. Погибнет еще много людей — это факт. И не все из них будут пожилыми. На наших глазах разворачивается трагедия.

Но почему тогда ученые говорят, что по сравнению со многими другими инфекциями летальность у нового коронавируса достаточно низкая?

Летальность — это еще не все. Представьте, что вы едете в машине. Летальность в дорожной аварии, которая с вами может произойти, — тоже довольно низкая. Предположим, вы попали в ДТП. Во-первых, вся машина раскурочена, а это большой финансовый урон.

А во-вторых, головой немножко ударились, получили сотрясение мозга. Вы вроде бы даже и не больны, и на рентгене никаких изменений. Но только вам все равно нужно к какому-нибудь врачу ходить, потому что шея болит и ночью спать не можете. Доктор говорит, что никакого отношения это к аварии не имеет, но вы-то знаете, что имеет. Любой нормальный человек подсознательно стремится избежать аварии, так как если даже не погибнет, то урон получит. С этим вирусом точно такая же ситуация.

Новый мир

Медицинские проблемы уже начали рикошетом бить по экономике?

В США знаете сколько стоит тест на коронавирус? Разработчик CDC (Центр по контролю и профилактике заболеваний — прим. «Ленты.ру») поставил цену в 1800 долларов. Как правило, пациенту нужно сделать несколько тестов: когда поставили диагноз, чтобы его подтвердить, по ходу болезни. Чтобы выписать человека, нужно получить три негативных теста. Плюс лечение на аппаратах и так далее. Стоимость лечения очень большая. Даже те, у кого есть страховка, все равно могут быть разорены. А у многих страховки просто нет. Конечно, через пару недель были приняты меры по радикальному снижению стоимости — путем вмешательства государства, но не сразу. Я думаю, сейчас американские госпитали так до сих пор и не разобрались, кто будет платить за дорогое лечение в стационаре на вентиляторе. Страховые? Государство? Сами больные? А если они все же умерли?

Государства сейчас, конечно, льют воду на огонь. В Америке, например, граждане с доходом менее 70 тысяч долларов в год ежемесячно будут получать 1200 долларов, чтобы пережить этот кризис. Многие потеряли работу, у некоторых рабочие места просто исчезли. Те же самые пилоты на авиалиниях — куда они сейчас полетят? Или сотрудники ресторанов, развлекательной индустрии, где также все закрыто. Обсуждается, что на детей будут выплачивать ежемесячно по 500 долларов. Но нужно понимать, что деньги — конечный ресурс. И если ты даешь средства на «А», не останется на «Б». Бесконечно социальные меры приниматься не могут. И наверняка это впоследствии отразится на других секторах экономики.

Такими темпами вирус скоро переустроит весь мир.

Это совершенно точно. Мир будет новый и дивный. Я не говорю, что это плохо, просто все станет по-другому. Старые игроки уйдут, появятся новые, изменятся социальные институты. Например, те же университеты. Они с таким трудом перешли на онлайн, думаете слезут с него после? Конечно, нет. Следовательно, онлайн-образование расцветет. Раньше это всегда сдерживалось. Университеты говорили: это мы — настоящее, а не то, что какие-то виртуальные головы. Сейчас сами университеты стали «говорящими головами». Соответственно, быстро придумают, как это все правильно подать.

По влиянию на планету с какой прошлой мировой эпидемией можно сравнить современный коронавирус: с холерой, чумой, испанкой?

Сравнить ни с чем нельзя, потому что никогда у нас еще не было эпидемии при развитой системе здравоохранения, построенной по экономическому принципу. В Средние века как было? Есть какой-то монастырь, там живет монах, который «волшебной» травой лечит заболевших малярией. Они выздоравливают. А в соседнем монастыре такого монаха нет, поэтому больные там умирают. То есть в одном месте было намного лучше, чем в другом.

Сегодня в мире, если мы не берем третьи страны, здравоохранение функционирует унифицированно, связанно между собой. Глобализация в здравоохранении — огромная. Мы никогда еще не сталкивались с мощной силой, которая вот так ударяет. Точно можно сказать, что система приспособится к новым обстоятельствам, без здравоохранения люди не останутся. Но каким оно будет — вопрос открытый.

Половина жителей Европы убеждена, что Вторую мировую войну выиграли США, 22 процента считают победительницей Великобританию и лишь 14 процентов знают о роли Советского Союза в уничтожении нацизма. Таковы результаты опроса RT. В Кремле опасаются, что ревизия истории приведет к печальным последствиям. Как распространять нашу версию событий 1939-1945 годов и есть ли в этом смысл — «Лента.ру» спросила у российских парламентариев.

В конце апреля президент Владимир Путин призвал защищать правду о вкладе России в победу над фашистской Германией. По его словам, попытки исказить события военных лет чреваты огромными рисками на международной арене. «Такая политика подпитывает националистические, ксенофобские радикальные силы», — заявил глава государства на заседании оргкомитета «Победа».

Но как донести до Запада правду о событиях семидесятилетней давности?

Действовать на чужой территории

Сергей Цеков, член комитета Совета Федерации по международным делам:

«Надо уделять большое внимание такому направлению работы, как мягкая сила. Что это такое? Они (европейские и американские структуры — прим. «Ленты.ру») насоздавали у нас уйму общественных организаций с финансированием из-за рубежа. А на самом деле это мягкая сила, которая проповедует их образ жизни, преподает их взгляд на историю. Нам надо делать то же самое на их территории. Конечно, это дело долгое и не простое. Есть понятие народной дипломатии, когда создаются общества дружбы. Раньше такие общества были, но в последнее время они не работают».

Не быть скромными и тихими

Андрей Климов, заместитель председателя комитета Совета Федерации по международным делам:

«США еще в период Второй мировой войны сделали все возможное для того, чтобы показать свою особую роль. Посмотрите, допустим, фильм «Касабланка», который собрал огромное количество «Оскаров». Лейтмотив этого фильма такой: некие честные американские парни за счет своей особой роли побеждают фашизм, но про Россию ни слова, хотя фильм снимался, когда шла Сталинградская битва. Всему миру было ясно, где решается вопрос о войне и мире, но уже тогда Голливуд выпускал зрелища, которые сегодня считаются мировой классикой. И люди эту классику смотрят из поколения в поколение. Здесь мы имеем дело с пропагандой, которая фактически утверждает, что кроме американцев на планете Земля за последние 200 лет никто ничего хорошего не сделал. Американцы [на продвижение своей роли во Второй мировой] действуют масштабно, денег не жалеют. Но это не означает, что мы должны вести себя скромно и тихо. Там, где это уместно, нужно говорить четко и аргументированно, как все было. Не столько лозунгами, сколько фактами, и делать это постоянно и профессионально. Нам не хватает разумной, серьезной, продуманной агитационной работы. Очень трудно оппонировать огромной пропагандистской машине Запада, и средств у нас таких нет, как у них. Поэтому мы можем действовать за счет профессионализма и творческого подхода, за счет того, что на нашей стороне историческая правда».

Помнить о вкладе других стран

Алексей Чепа, заместитель председателя комитета Госдумы по международным делам:

«В последнее время на Западе ведется активная работа с целью принизить роль Советского Cоюза в победе над фашизмом. Нам нужно проводить международные конференции, нужно разрабатывать свою политику, поднимать эти вопросы. При этом необходимо говорить и о других странах, причастных к победе над фашизмом, о той же Америке. Мы должны не только к 9 Мая вспоминать события, произошедшие более 70 лет назад, это нужно делать постоянно. И не забывать, что развертывание в мире нацистских движений — это результат искажения истории Второй мировой войны».

Позвать программистов и киношников

Андрей Свинцов, заместитель председателя комитета Госдумы по информационной политике, информационным технологиям и связи:

«Не надо этого делать фанатично, упираясь. Я неоднократно присутствовал на круглых столах, где активисты предлагали создавать какие-то интернет-группы, которые будут постоянно писать в соцсетях, в Википедии и так далее. Но я все это считаю борьбой с ветряными мельницами, потому что это может сработать на пять минут.

Многие социальные сети принадлежат западным компаниям. Там стоят роботы, которые вычищают нежелательную информацию. Государство может объявить конкурс среди патриотично настроенных программистов, которые напишут аналогичных роботов, и они будут писать в соцсетях правдивую информацию о событиях Первой и Второй мировых войн. Это нужно переводить в соперничество технологий, тогда это будет приносить пользу. А тратить бюджетные или частные деньги на борьбу с ветряными мельницами — абсолютно бессмысленная история. Конечно, надо пробовать и правильные художественные фильмы снимать, но вряд ли западные прокатчики возьмут их».

Включить ресурсы искусства

Борис Чернышов, заместитель председателя комитета Госдумы по образованию и науке, один из самых молодых депутатов Госдумы:

«Нужно создавать грамотный и интересный контент, который не перенасыщен идеологической частью, на котором будет вырастать новое поколение, в том числе за рубежом. У нас в этом году в Сочи пройдет фестиваль молодежи. Я уверен, что такими гуманитарными акциями, как фестивали молодежи, международные форумы, съезды мы сможем привлечь внимание и работать с зарубежными партнерами, с лидерами общественного мнения и молодежных организаций — в таком формате, который будет правильно воспринят. У нас есть большие ресурсы и в культуре, и в искусстве для того, чтобы убедить иностранных граждан в нашей правоте».

Рассказывать в ООН и показывать по ТВ

Владимир Джабаров, первый заместитель комитета Совета Федерации по международным дела:

«Сегодняшние представления о войне — результат той безумной политики, которую Россия проводила в 1990-е годы, после развала Советского Союза. Когда распался СССР, мы начали посыпать свои головы пеплом и говорить, что чуть ли не во всем мы виноваты. Это была глубочайшая ошибка. Наоборот, следовало гордиться нашей историей.

Сейчас людям, конечно, необходимо рассказывать правду о войне. Прежде всего, для этого можно использовать площадку Организации Объединенных Наций. Об этом надо говорить громогласно, говорить во всех интервью. Нужно показывать по тому же каналу RT наши фильмы о войне, чтобы люди видели, что реально происходило, кто брал Берлин. Западные союзники вступили в войну только 20 июля 1944 года, то есть меньше чем за год до окончания войны. Лучше меньше показывать всевозможных шоу, а вместо них — реальную историю нашей страны».

Уходящий год прогремел выборами в Госдуму и завершается появлением первых кандидатов на президентское кресло. Голосование за новый парламент не только запомнилось россиянам больше всего, но также прямо или косвенно повлекло за собой целый ряд изменений во внутриполитической жизни страны. «Лента.ру» побеседовала с экспертами и вспомнила, какие события в 2016 году стали самыми значимыми и почему.

Обновление ЦИК: метод Памфиловой

Весной Центризбирком остался без «волшебника» Владимира Чурова, возглавлявшего его с 2007 года. Председателем ЦИК стала бывший уполномоченный по правам человека Элла Памфилова. От опытной правозащитницы ждали, что она изменит представление об избирательной системе в целом, отмечали эксперты.

Непосредственно в день выборов результаты голосования были отменены на девяти избирательных участках. Впоследствии в регионах лишились работы несколько рядовых сотрудников комиссий и даже их руководителей (например, глава избиркома Воронежской области). В Санкт-Петербург Памфилова послала «серьезный десант», а для разбирательства по нарушениям в Дагестане грозилась отправиться на Северный Кавказ сама. Путину глава ЦИК доложила, что не все руководители регионов услышали его призыв «об открытости, честности и конкурентности выборов».

Выборы в Госдуму: большинство и его Конституция

Получив кресло руководителя ЦИК, Памфилова стала одним из ключевых действующих лиц думских выборов — главного события года, по мнению как политологов, так и рядовых россиян. Масштаб и продолжительность кампании по выборам в Госдуму увеличились за счет праймериз «Единой России». Партия провела открытое предварительное голосование, в ходе которого определила своих кандидатов для участия в парламентских выборах. Праймериз прошли «с элитным напряжением, с большим количеством пропаганды и агитации», отмечает замдиректора Национального института развития современной идеологии Глеб Кузнецов.

Выбранные на предварительном голосовании кандидаты помогли ЕР по итогам 18 сентября получить 343 из 450 мандатов в новой Думе. Достижение конституционного большинства стало неожиданностью для партии, уверен вице-президент российской Ассоциации по связям с общественностью Евгений Минченко.

Но возможность поменять основной закон едва ли пригодится в обозримом будущем. Глава государства призвал быть осторожнее с этим — Конституция России «не должна подвергаться эрозии», говорил он недавно на встрече с российскими судьями. «Мы в начале 2000-х годов предпринимали очень большие попытки, серьезные попытки, может быть, даже не очень видимые со стороны, но это была большая работа по единообразному пониманию и применению норм Конституции на всей территории России», — напомнил Путин.

И все же выборы уже успели существенно повлиять на внутриполитическую ситуацию. После голосования, по итогам которого Госдума обновилась примерно наполовину, последовали не только кадровые, но и функциональные перестановки, подчеркивает замдиректора ИСЭПИ по исследованиям Александр Пожалов.

Перестановки в АП: молодые технократы

Кадровые изменения шли в этом году на самом что ни на есть высоком уровне. Летом сменился глава администрации Кремля: Сергея Иванова перевели на должность спецпредставителя президента по вопросам природоохранной деятельности, экологии и транспорта, его место занял Антон Вайно, давший старт цепочке повышений в АП.

Вторая волна перестановок последовала за сентябрьскими выборами, когда стало известно о переходе в Госдуму первого замглавы АП Вячеслава Володина. Замену ему подобрали неожиданную — теперь в администрации за внутреннюю политику отвечает бывший гендиректор корпорации «Росатом» Сергей Кириенко. Эксперты характеризовали его как жесткого и успешного переговорщика, лоббиста с опытом в бизнесе и либеральным прошлым.

Источники в администрации сообщали, что сейчас управление внутренней политики, куратором которого является Кириенко, анализирует эффективность губернаторов. Исходя из ситуации в регионах, планируется подготовить три списка. В первый попадут субъекты, где необходима смена губернатора, во второй — благополучные регионы, в которых «точно не надо менять» руководителя. В третьей группе останутся территории, где нужно дополнительно оценить ситуацию.

Таким образом, перестановки в АП с высокой вероятностью повлекут за собой кадровые решения в регионах. Хотя, по словам того же источника, произойдут они не сразу после появления списков, а ближе к очередному единому дню голосования. Тем более что в следующем сентябре ожидаются выборы глав 15 субъектов.

Назначения в регионах: федеральное око

С десяток регионов в 2016 году поменяли руководителей — некоторые по-тихому, другие не очень. За первое полугодие в отставку ушли губернаторы Тульской, Тверской областей и Забайкальского края. Их преемники, назначенные президентом, избавились от приставки врио после единого дня голосования в сентябре.

Но самая сильная кадровая встряска ожидала регионы в июле: тогда Путин перетасовал глав регионов, своих полпредов и представителей федеральных ведомств. Место ярославского губернатора Сергея Ястребова, уволившегося «по собственному желанию», занял бывший замглавы МВД Дмитрий Миронов. Во главу Кировской области после скандала с задержанием Никиты Белых встал руководитель Росреестра Игорь Васильев. А место губернатора Калининградской области Николая Цуканова, перешедшего на должность полпреда, досталось выходцу из ФСБ Николаю Зиничеву. Правда, после двух месяцев работы на посту врио губернатора он вернулся в Федеральную службу безопасности, но уже на значительно более высокую должность — замдиректора ведомства.

Июльские перестановки затронули Крым по всей вертикали. Он перестал быть самостоятельным федеральным округом, войдя в состав Южного. И попутно получил нового полпреда — бывшего министра юстиции и генпрокурора Владимира Устинова.

Поменялся руководитель в Севастополе: Сергея Меняйло отправили работать полпредом президента в Сибири, а его кресло отдали замминистра промышленности Дмитрию Овсянникову. Усидит ли он в нем, покажут прямые выборы губернатора, которых наконец удалось добиться севастопольскому заксобранию.

Федеральные посты: прекрасная половина

У президента — женский период в кадровой политике, отмечал генеральный директор Центра политической информации Алексей Мухин после того, как в сентябре Анна Кузнецова заменила Павла Астахова на посту детского омбудсмена. Новый уполномоченный по правам ребенка — многодетная мать, раньше она возглавляла региональный исполком Общероссийского народного фронта и пензенский благотворительный фонд «Покров».

Близостью к православным и семейным ценностям известна и Ольга Васильева, за две недели до назначения нового омбудсмена ставшая министром образования и науки. Некоторая консервативность, как выяснилось, не помешает: в ходе послания федеральному посланию Путин дал ведомству четкий сигнал — «осторожнее с экспериментами в школе». Эксперты усмотрели в этом намек на разворот от реформы образования экс-министра Андрея Фурсенко.

Гораздо более жесткой фигурой на фоне Кузнецовой и Васильевой стала выглядеть Татьяна Москалькова, которую назначили уполномоченным по правам человека в апреле. У Москальковой за спиной опыт работы в структурах МВД, что несколько смутило ряд правозащитников и экспертов. С другой стороны, ей предстояло сменить на посту федерального омбудсмена Эллу Памфилову, известную своей прямотой и принципиальностью. Да и нарушители прав человека зачастую требуют твердой руки, объясняли сторонники назначения. Пока Памфилова боролась за чистоту выборов, Москалькова, в частности, занялась судьбой россиян, отбывающих наказание на Украине, и условиями содержания в СИЗО оппозиционера Ильдара Дадина.

Министр под арестом: не уцелеет никто

В ноябре впервые в истории России по делу о коррупции был задержан федеральный министр. Первопроходцем стал теперь уже бывший глава министерства экономического развития Алексей Улюкаев. Следствие подозревает, что он потребовал от представителя компании «Роснефть» взятку в два миллиона долларов за законную выдачу положительного заключения в отношении сделки по приобретению госпакета акций «Башнефти».

Президент отправил министра в отставку в день его задержания, в отличие от бывшего губернатора Кировской области Никиты Белых. Его уволили в связи с утратой доверия только через месяц после попадания в криминальные хроники: 24 июля глава региона, бывший соратник оппозиционера Алексея Навального, был задержан с поличным при получении взятки в 400 тысяч евро в столичном ресторане.

Однако интригующие хроники с задержанием высокопоставленных чиновников могут на некоторое время исчезнуть с экранов и первых полос газет. Президент, все в том же послании федеральному собранию, призвал силовиков не превращать борьбу с коррупцией в шоу.

Спортивный вице-премьер: от самого сердца

В октябре глава государства предложил перераспределить зоны ответственности между заместителями председателя правительства, отдав в одни руки спорт, молодежную политику и туризм. Долго ждать не пришлось — через неделю новым вице-премьером, под управление которого передали туризм, молодежную политику и спорт, оказался тогда еще министр спорта Виталий Мутко. Порученные ему сферы раньше курировали зампреды правительства Ольга Голодец и Аркадий Дворкович. Но, как объясняли политологи, этим вице-премьерам и без того подшефны много «тяжелых» отраслей, а в России грядут крупные спортивные события, в первую очередь чемпионат мира по футболу 2018 года.

После назначения Мутко «спортивным» вице-премьером ему тут же вспомнили и допинговый скандал, и проблемы с подготовкой к ЧМ, и, конечно же, манеру упражняться в английском. Но именно некоторая комичность и способность стойко сносить многочисленные «шишки» сделали его подходящим кандидатом, говорили эксперты. Его образ «забавного дядечки» помогает снизить градус претензий, объяснял политолог Алексей Чадаев.

Способность смягчать удар, похоже, будет очень кстати. Глава независимой комиссии Всемирного антидопингового агентства Ричард Макларен заявил в декабре, что Мутко и его заместитель Юрий Нагорных могли руководить процессом манипуляций с допинг-пробами российских спортсменов. А через несколько дней у России отняли право проведения чемпионата мира по бобслею и скелетону.

Президентская гонка: участвуют кот и Навальный

Под конец года, когда итоги парламентских выборов окончательно отгремели, речь все чаще стала заходить о выборах президентских. В гонку, которая формально еще не началась, уже поспешили включиться как минимум два кандидата — основатель Фонда борьбы с коррупцией Алексей Навальный и кот Барсик, в политической карьере которого уже значится победа на онлайн-выборах мэра Барнаула. Навальному пожелал успеха глава федерального политкомитета «Яблока» Григорий Явлинский — его яблочники обещают сделать кандидатом от партии.

Не исключено, что еще одним кандидатом станет бизнесмен Сергей Полонский, который находится под судом по делу о крупном мошенничестве. Защита предпринимателя говорит, что «он настроен серьезно», но поручений собирать документы пока не давал.

В борьбу чуть не включился и оппозиционер Сергей Удальцов. Его супруга Анастасия объявила в Twitter, что муж пойдет на выборы, как и Навальный. Потом в аккаунте появилась череда твитов, из которых следовало, что Анастасия пошутила, и вообще, нельзя воспринимать все настолько серьезно.

Вопрос о том, собирается ли участвовать в президентской гонке Владимир Путин, наверняка зададут ему на большой пресс-конференции, намеченной на 22 декабря. Но до выборов еще далеко — они намечены только на март 2018 года — и не исключено, что действующий глава государства в очередной раз уклонится от прямого ответа.