Ремонт стиральных машин на дому.
Ремонт посудомоечных машин Люберцы, Москва, Котельники, Жулебино, Дзержинский, Лыткарино, Реутов, Жуковский, Железнодорожный. Раменское. 8-917-545-14-12. 8-925-233-08-29.
С начала недели стартовал прием заявок от некоммерческих организаций на получение грантов из президентского фонда. Система финансирования НКО существенно изменилась. Теперь отбирать проекты и выделять на них средства будет единый грантооператор вместо девяти. Саму процедуру подачи и отбора заявок тоже значительно упростили. «Лента.ру» разобралась, как нововведения будут выглядеть на практике.
В понедельник, 17 апреля, начался первый в этом году конкурс на получение средств из Фонда президентских грантов. Заявки будут приниматься до конца мая. Второй конкурс, как ожидается, продлится с 16 августа до 29 сентября. В прошлый раз конкурсов было четыре, но вследствие слишком коротких сроков подачи заявок многие потенциальные претенденты не смогли поучаствовать в процедуре.
Помимо дат и продолжительности этапов, в систему распределения грантов внесены и другие существенные изменения.
Новая система распределения средств для НКО утверждена президентом в начале апреля. Главная ее черта — сокращение числа грантооператоров с девяти до одного. Теперь распределять деньги предстоит одной-единственной структуре — специально учрежденному Фонду президентских грантов. Сам фонд возглавил бывший советник министра связи и массовых коммуникаций Илья Чукалин, координационным комитетом организации будет руководить первый замглавы администрации президента Сергей Кириенко. Вместе с ним в комитет вошли около трех десятков видных общественников, в том числе детский омбудсмен Анна Кузнецова и уполномоченный по правам человека Татьяна Москалькова.
Комитет, в свою очередь, определит состав объединенного экспертного совета для оценки и отбора проектов, а затем утвердит их окончательный список. Уже известно, что в совет приглашены член Общественной палаты Елена Тополева-Солдунова, глава Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС Татьяна Малева и руководитель региональных программ Независимого института социальной политики Наталья Зубаревич. Однако официально список не обнародован — до тех пор, пока от приглашенных не поступит согласие или отказ.
Экспертный совет получит широкие полномочия — он сможет определять правила оценки проектов, формировать пул независимых экспертов и уже после них рассматривать заявки.
Но главное, как отмечают сами представители некоммерческого сектора, с запуском этой структуры потенциальным получателям не придется больше бегать между распределителями грантов, пытаясь успеть на один из многочисленных конкурсов. «Появление единого грантооператора позволит лучше организовать работу и обеспечит прозрачность и понятность принимаемых решений, потому что в прошлые годы возникали претензии по поводу отдельных решений грантооператоров», — заявил в связи с этим ТАСС председатель Совета при президенте по развитию гражданского общества и правам человека Михаил Федотов.
После введения новой системы подать документы на конкурс можно будет в электронном виде. Виртуальная заявка, сопровожденная выпиской из ЕГРЮЛ и копией устава, заменит 400-страничный пакет документов, который требовался от участников ранее.
Поскольку в бумажном виде предоставлять документацию не придется, поучаствовать смогут в том числе и организации из отдаленных регионов и территорий. Одновременно, как ожидают разработчики системы, снизятся издержки на участие в конкурсе.
«Со вчерашнего дня, [17 апреля], любой, у кого есть проект, который способствует позитивным изменениям в какой-то сфере жизни общества, может подать заявку на грант. Мы видим здесь прогрессивное нововведение, когда любой желающий может стать участником через интернет», — отметил глава «Всероссийского общества инвалидов» Михаил Терентьев.
Профессор департамента политической науки Высшей школы экономики Леонид Поляков пояснял журналистам, что к рассмотрению заявки привлекаются как минимум два эксперта — чтобы избежать какой-либо «вкусовщины и необъективности». «Если оценки экспертов расходятся значительно, то экспертный совет приглашает третьего специалиста, для того чтобы получить сбалансированную конечную итоговую оценку. Когда все эти процедуры выполнены, когда все грантосоискатели получили свои оценки у экспертов, решение о победителях конкурса принимает экспертный совет», — рассказывал он.
Предполагается, что средства из Фонда президентских грантов будут доступны для проектов по 12 направлениям деятельности. Речь идет о социально значимых сферах — соцподдержка семьи и детства, охрана здоровья, развитие культуры и искусства, сохранение исторической памяти, защита прав человека, окружающей среды и животных.
Заранее неизвестно, сколько средств пойдет на то или иное направление, поэтому эксперты смогут более гибко подходить к распределению денег. Тем более общая сумма финансирования может вскоре вырасти. По словам главы фонда Ильи Чукалина, сейчас на гранты предусмотрено чуть более 4,3 миллиарда рублей, но сумма может быть увеличена до 7 миллиардов.
Заявку на часть этих средств вправе подать почти любые некоммерческие неправительственные организации, кроме кооперативов, политических партий и некоторых других объединений. Если раньше проекты конкурировали между собой вне зависимости от масштаба, то теперь подход дифференцировали. Планируется отдельно оценивать инициативы в трех категориях — стоимостью менее 500 тысяч рублей, от 500 тысяч до 3 миллионов, а также свыше 3 миллионов рублей. По мнению большинства экспертов, это обеспечит более честные условия конкурса, в котором небольшие проекты не потеряются среди масштабных начинаний.
Одной из гарантий полезности отобранных проектов становится публичность всей процедуры, подчеркивает Михаил Терентьев из Всероссийского общества инвалидов. «Проект обязательно должен быть представлен в интернете. Поэтому мы сможем видеть, какие проекты выигрывают, какую именно пользу они несут для общества при реализации», — заключает он.
Каждый год ученые-лингвисты пытаются определить слова года — выражения, которые из-за происходящих в мире событий вдруг оказываются у всех на устах. Некоторые из этих слов забываются довольно скоро, некоторые — остаются в языке навсегда. В России за ними следят в группе Facebook «Словарь года»: ее участники выявляют актуальные и значимые для россиян выражения, чтобы в конце года опубликовать свой рейтинг. Почему словами года признали «катафалк», «нулевую зарплату» и «феминитивы» — «Ленте.ру» рассказал создатель проекта, автор словаря «Россия/Russia», кандидат филологических наук Алексей Михеев.
«Лента.ру»: В вашем топ-10 словосочетаний 2019 года есть, например, слово «катафалк».
Михеев: Это понятие некоторым образом связано с темой социального расслоения.
Но при чем здесь оно?
Тут речь идет о свадьбе [журналистки Ксении] Собчак и [режиссера Константина] Богомолова. Это некий показательный казус, который можно условно назвать «причуды богатых»: вообще представителям элиты свойственно показное потребление, а здесь перед нами его экстремальное и даже эксцентричное проявление. Сейчас успех у нас почти всегда измеряется в материальном выражении, и элита демонстрирует этот свой успех именно таким образом, — но если яхтами, дворцами и самолетами уже мало кого можно удивить, то вот такая креативная выдумка со свадебным катафалком дает возможность подчеркнуть свою уникальность и исключительность, выделиться не только из серой толпы, но из своего социального слоя.
Кстати, я не стал включать в топ-10 довольно грубоватые слова, которыми в этом году отдельные чиновники позволили себе назвать простых и небогатых людей: «скотобаза» и «шелупонь». Но тем не менее они тоже характерны, потому что демонстрируют презрение элиты к низам. Социальное расслоение просто неприлично велико, и миры богатых и бедных радикальным образом разделены.
Изменения в языке всегда отражают изменения в обществе?
Да. И эти слова — явное отражение некоего социального напряжения. Это в той или иной степени присутствует и в других словосочетаниях, попавших в список.
Вот два очень показательных понятия: нулевая зарплата и квалификационная яма. «Нулевая зарплата» — это показательный казус, когда с преподавателями МГУ заключали договора, где в поле «зарплата» был прописан ноль. Преподаватели соглашаются работать, потому что это дело их жизни, потому что, как они считают, «иначе их дисциплина исчезнет». Но у этого бескорыстного энтузиазма есть обратная сторона — ведь у руководства при этом сохраняются более чем достойные (часто даже до неприличия) оклады, и, соответственно, вся ситуация представляет собой нечто похожее на рабскую эксплуатацию. И это хорошая иллюстрация нынешнего состояния нашего социума, — когда реальный труд оплачивается очень скромно, а в данном экстремальном случае и вообще обесценивается. При этом элита имеет необъяснимо фантастические доходы и купается в роскоши.
На примере этих слов и словосочетаний мы видим, с одной стороны, отношение элиты к неуспешным людям, лузерам, а с другой — то, что добросовестно работающему человеку, по сути, ничего не светит, кроме «нулевой зарплаты», а также повышения пенсионного возраста.
А «квалификационная яма»?
Это тоже словосочетание, имеющее отношение к социально-экономической проблематике: трудовой рынок развивается так, что работников востребованных профессий не хватает, но многие специалисты (например, экономисты или юристы) работу найти не могут — их просто слишком много на рынке. То, что такое понятие появилось в этом году, тоже очень показательно: в основную повестку дня так или иначе выходят социальные вопросы. При этом, помимо экономической, тут есть и чисто этическая составляющая — то самое довольно показательное презрение элиты к прочему «населению».
В основном отобранные словосочетания не несут яркую эмоциональную окраску, они не агрессивны. Говорит ли это о том, что сейчас наш язык и, соответственно, общество становятся менее агрессивными?
Что касается языка, то да, агрессии меньше, если сравнить с какими-то аналогичными результатами прошлых лет. Лет пять назад на первом плане был прежде всего украинский конфликт, а сейчас он практически не порождает новой лексики. При этом изначально агрессивные слова перешли в разряд нейтральных терминов. Например, слово «ватник», появившееся как оскорбительное, теперь может использоваться даже как позитивная самоидентификация: например, «Я — ватник, и этим горжусь».
Пользуются ли люди этим словом вообще? Мне кажется, оно уже неактуально.
Если почитать ленту Фейсбука, там есть и «ватник», и «крымнаш» — одни из слов четырех- и пятилетней давности. Они никуда не делись и продолжают использоваться в дискуссиях. Но просто дискуссии эти поутихли, а внешнеполитическая повестка сменилась повесткой внутренней.
Коллеги-лингвисты из двух параллельных конкурсов выдвинули в качестве слова года слово «протест», и протесты действительно для этого года характерны, — хотя в чисто лингвистическом отношении это слово, на мой взгляд, вряд ли корректно считать «самым главным» для года — ведь никакого нового семантического наполнения оно в уходящем году не получило: это просто обозначение некоторых событий, которые происходили и ранее.
Вы включили в слова года лозунг «Я/Мы» — но изначально это лозунг узкой группы протестующих в Москве. И действительно ли он сейчас являет собой выражение солидарности? В интернете он носит скорее ироничный характер.
Когда он появился, то был действительно новым. А началось-то все еще с французского Je suis, когда это касалось совсем других, парижских событий. В русском варианте он приобрел форму «Я — такой-то» со значением «Я — жертва». А его новый вариант показался мне интересным именно с лингвистической точки зрения: в предложении появилось свернутое «двойное» подлежащее, и выражаемый с помощью этого оборота этический протест против той или иной несправедливости из индивидуального стал коллективным.
Понятно, что от частого употребления (и в разных контекстах) его изначальный серьезный пафос снижается, и это действительно все чаще становится предметом для иронии и мемов.
Другое слово — «феминитивы». Считаете, проблема действительно начала широко обсуждаться в обществе, или она все еще нишевая?
Конечно, прежде всего она присутствовала в социальных сетях. Но и в СМИ о ней тоже говорили довольно часто, особенно весной. Насколько широко она обсуждалась в обществе — не знаю, может, и не так широко, чтобы она звучала на кухнях или в электричках, но для интеллектуальных кругов она была заметной и важной.
Здесь тоже речь идет прежде всего об этической стороне общения между людьми, и это еще одна составляющая социальной повестки дня. Отношения между мужчиной и женщиной, феминизм, равенство и неравенство (гендерное и не только) — все это тоже часть социальной проблематики, доминировавшей в этом году.
А вы, как лингвист, считаете, что в ткань языка действительно можно искусственно внедрить какие-то новые слова?
Директивно этим заниматься невозможно. Язык — это неуправляемый организм. Он развивается по своим законам. Другое дело, что можно искусственно инициировать такие темы, — скажем так, «гнать волну». За ними стоят определенные социальные группы и течения, прежде всего феминистское движение.
Хотя я, честно говоря, все время путаюсь и так до конца и не могу понять: выступают ли феминистки за употребление феминитивов или, наоборот, против. Ведь, например, какие-то женщины-поэты предпочитают, чтобы их называли поэтами, а не поэтессами, а другие, напротив, подчеркивают свой пол, считая, что, называя женщину поэтом, вы ущемляете ее женские права. Своя логика присутствует и в том, и в другом случае, но при этом не всегда понятно, кто за что выступает и как бы невзначай никого не обидеть, назвав не так, как этого хочет адресат (адресатка).
Тем не менее из неполитических тем именно она в этом году мне представляется самой главной.
Как и «домашнее насилие» — словосочетание, включенное вами в топ-10. Почему эта вроде бы вполне однозначная тема породила в обществе такую ожесточенную дискуссию?
С точки зрения этики она, конечно, однозначна — все понимают, что домашнее насилие недопустимо, и я не знаю настолько «домостроевских» людей, которые бы активно и всерьез настаивали на том, что «бьет — значит, любит». Но ведь физическое насилие уголовно наказуемо, а выделение «домашнего насилия» в отдельную категорию чревато непредсказуемыми последствиями. Именно как юридический термин оно крайне размыто: например, что делать с насилием психологическим, которое, конечно, во многих семьях присутствует, но его переживание сугубо субъективно и вряд ли может быть адекватно оценено правоохранительными органами. Соответственно, появляется опасность того, что члены семьи могут пытаться решать какие-то свои исключительно внутренние проблемы путем обвинения партнера. А как вы проверите, что происходит на самом деле за закрытыми дверями? И как раз именно этот аспект размытости предложенного понятия стал предметом споров, а законопроект вызвал неоднозначную реакцию, — что, собственно, и послужило основанием для включения словосочетания в итоговый годовой список.
Если отвлечься от топ-10 слов года, вопрос к вам как к лингвисту. Зачастую, когда журналисты спрашивают на улице мнение людей об остросоциальных или политических проблемах, уставшие трудящиеся смотрят на них мрачно и говорят одну стереотипную фразу: «Работать надо, а не ерундой заниматься». Откуда пошло это выражение и какую смысловую нагрузку оно несет?
Это психологическая реакция «униженных и оскорбленных». Многим людям, которые субъективно ощущают, что самоотверженно трудятся, делают что-то полезное, работа всяких интеллектуалов, гуманитариев (тех же журналистов) представляется чем-то несерьезным и не требующим особых усилий. А возвращаясь к началу нашей беседы — реальный труд сам по себе у нас не ценится, а ценится, наоборот, способность устроиться так, чтобы получать материальные блага, особо не напрягаясь.
Вспоминается советский фильм «Курьер», где главный герой говорил о том, что хотел бы иметь квартиру в центре города, дачу в его окрестностях и поменьше работать. Мы, похоже, дожили до реализации его мечты: курьер этот сейчас стал чиновником, имеющим квартиру, дачу и прилагающим все усилия к тому, чтобы «работать поменьше». А работали бы за него чтобы другие — неудачники, лузеры, лохи, которым можно платить по минимуму и «стричь» их, — как, например, гастарбайтеров, которые получают копейки, а их реальную зарплату «распиливают» и тратят на показную роскошь. Это вообще черта нашей нынешней системы, с которой непонятно, что делать, но определенно что-то делать надо.
Цель всероссийской премии «Headliner года» — найти и поддержать идейных лидеров из разных областей культуры, науки, спорта, бизнеса и общественной жизни. В 2019 году в жюри конкурса вошли журналист Алена Долецкая, нейролингвист Татьяна Черниговская, арт-продюсер Софья Троценко, писатель Александр Цыпкин, бизнес-тренеры Михаил Воронин и Владимир Герасичев и председатель ассоциации социально ориентированных НКО «Благотворительное собрание »Все вместе»» Татьяна Тульчинская. «Лента.ру» спросила некоторых членов жюри, кого они сегодня готовы назвать хедлайнером и всегда ли известность — синоним успеха.
Татьяна Тульчинская, председатель ассоциации социально ориентированных НКО «Благотворительное собрание «Все вместе»»:
«Лента.ру»: Кто такой «хедлайнер» сегодня?
Татьяна Тульчинская: Во-первых, это лидер мнений. В каком-то смысле хедлайнерами можно назвать людей, которые являются авторитетами, к которым прислушиваются. Это важно, потому что в наше время таких людей мало. Впрочем, их всегда мало, но когда-то так было потому, что в информационное пространство могли попасть единицы, а сейчас их мало, потому что в информационном пространстве слишком много мусора, и трудно прозвучать таким образом, чтобы значимое большинство тебя услышало и к тебе прислушалось.
Во-вторых, хедлайнеры — это люди, которые формируют тренды. Они предлагают что-то новое, то, чего еще не было до них, и преуспевают в реализации этого нового.
В ХХ веке нередко можно было услышать про кого-нибудь известного: «подлец, конечно, но абсолютный гений». В последнее время тема этики и этичности поведения публичного человека занимает в общественных дискуссиях одно из главных мест. Насколько для вас важно, чтобы условный «хедлайнер» был условным «хорошим человеком»?
Для меня этический облик человека важен всегда, независимо от того, хедлайнер он или нет. Другое дело, что личные этические нормы, в соответствии с которыми человек живет, либо влияют на его профессиональную деятельность, либо не влияют. Если спортсмен хорошо бегает стометровку, но при этом последний подлец, бегать он от этого хуже не станет. Но если мы говорим о социальной сфере, этический аспект не может не приниматься во внимание.
Другое дело, что я против оценочных категорий вроде «хороший человек», «плохой человек» — это все довольно условно. Есть этические нормы профессиональных сообществ. Если человек работает в определенной области, он должен соответствовать этическим нормам, принятым в данной области. Это важно.
Есть ли с вашей точки зрения какие-то общественные нагрузки, которые накладывает на человека известность? Скажем, довольно много публичных людей занимаются благотворительностью. Как вам кажется, это всегда строго веление души или еще и отклик на общественные ожидания?
Я не считаю, что участие в благотворительности является обязательным для каждого. Каждый человек сам для себя решает, хочет он это делать или нет, и по каким причинам. Кроме того, заниматься или не заниматься благотворительностью — это решение, которое человек принимает не раз и навсегда, а каждый раз — в конкретный момент. Когда я веду семинары, в том числе по работе с волонтерами, я всегда говорю, что человек имеет право прекратить свою деятельность в любой момент. Никто никому ничем не обязан. Если человек использует свою публичность для продвижения благотворительных инициатив — он молодец. Если он так не делает — он тоже имеет на это полное право.
Если благотворительность нужна ему только для пиара — жаль, и показуха всегда видна и считывается. При этом я не считаю благотворительность обязательной историей. Если человек известен, но не отдал свои три рубля на сирот, это не значит, что он непременно плохой человек. Но здорово, что тех, кто помогает совершенно искренне, так много.
Что для вас важно в номинантах премии «Хедлайнер»?
Это возвращает нас к началу нашего разговора — по этим критериям я и буду смотреть. Мне интересно, как, в каком качестве эти люди способны выступать в роли лидеров мнений. У нас кризис моральных авторитетов в социальной и благотворительной сфере. А еще хочется, чтобы представленный проект был оригинальным, интересным, необычным, прорывным.
Я стараюсь быть ответственной в своих оценках и очень бы не хотела, чтобы эти оценки были субъективными. Потому что критерий «нравится/не нравится» в данном случае не работает. Я могу посмотреть шорт-лист и подумать, что вот этот человек мне интуитивно симпатичен, но было бы безответственно с моей стороны руководствоваться только самоощущением.
Я была экспертом большого количества разных конкурсов и выступаю за максимальную формализацию. Должны быть четкие критерии, баллы, коэффициенты. Простор для субъективного мнения всегда должен оставаться, но лишь в соседстве с внятными критериями.
Какой вы хедлайнер?
Я не настолько публична, чтобы это могло быть предметом рефлексии. Моя публичность скромна и больше напоминает широкую известность в узких кругах. Ну да, количество людей, которые знают меня, давно превысило количество людей, которых знаю я. Бывает, что меня узнают, что забавно. Но это ровным счетом ничего не значит. Иногда мне это немножко помогает чисто технически. Скажем, когда люди, с которыми я хочу выстроить отношения, говорят: «Мы про вас слышали». Это упрощает коммуникацию на первом этапе, но это сугубо рабочий момент. Я же не Филипп Киркоров, чтобы всерьез говорить о моей публичности (смеется).
Александр Цыпкин, писатель, сценарист, попечитель фонда «Дети БЭЛА» и Фонда профилактики рака:
Мы живем в мире маркетинга и пиара, поэтому часто хедлайнер — это не только человек, который что-то важное сделал и тем прославился, но и тот, кто сумел себя грамотно преподнести заинтересованной аудитории. Тебе, как профессиональному маркетологу, какие-то скрытые механизмы хедлайнерства видны?
Александр Цыпкин: Совершенно верно, сегодня уже действия не так важны как правильное их представление в сети. Иногда и действия-то не происходят, лишь слова о них, а эффект колоссальный. Как помнишь, с миллиардом мелочью от «Самсунга» — «Эпплу». Никто не знает, был ли сам миллиард, но необходимые реакции в головах уже произошли. Сейчас время иллюзий, время эмоций, а значит, время пиара и пиарщиков, время звезд. Сеть дала шанс абсолютно любому человеку стать звездой за счет своего таланта и трудолюбия, и постепенно мы пришли к тому, что успешный человек сегодня практически обязан быть публичным, ярким. Идет ли речь о главе компании или о враче. Согласитесь, врач с именем, с известностью, с какой-то публичностью выигрывает у равно талантливого, но не публичного коллеги. Аналогично во всех отраслях. Взять хотя бы политику. Ведь победа Трампа — это победа селебрити и хедлайнера, а не победа политика. В каком-то смысле «пиарщик» сегодня — это такой же встроенный навык у успешного человека, как у айтишника (в смысле умения применять новые технологии) и лингвиста.
По каким критериям ты будешь отбирать номинантов? Что для тебя важно в человеке?
Как человек старорежимный, аналоговый я все-таки уделю внимание содержанию того, чем занимаются номинанты, но при прочих равных отдам свой голос тому, кто правильнее представляет результаты своего труда, тому, кто может повести других за собой. Ведь по сути хедлайнер это тот, кто идет в первых рядах. Остальные идут за ним.
Какой ты сам хедлайнер?
Наверное нужно спросить об этом других. Но я точно родился вовремя. Мне необходимо всему миру рассказать о том, чем я занимаюсь, и без соцсетей меня, наверное, разорвало бы это стремление. Другой вопрос, достойный ли у меня повод. Надеюсь да, но я с не меньшим удовольствием рассказываю об успехах других, это хоть как-то меня оправдывает. С точки зрения прикладного применения навыков хедлайнерства я отдаю себе отчет в том, что значительную роль в успехе моих творческих проектов сыграли мой опыт пиара и маркетинга.
Еще важный момент. Если ты уже известен, ты можешь позволить себе бОльшую свободу. Потому что если ты попал на позицию хедлайнера, то тебе простительно чуть больше. То есть я могу написать один-два не очень высокого уровня текста, и они какое-то время продержатся в рейтинге, их прочтут. Если это будет третий, четвертый или шестой небрежные тексты, то читать уже не станут и скажут, что он исписался. Но если три года назад каждый мой текст обязан был быть безупречным, то сегодня мне позволено чуть больше.
И последнее. Человек высокого уровня развития должен отдавать себе отчет, что, получив что-то от общества, он должен что-то обществу возвратить. Это может быть благотворительность или что-то другое. Я пока еще на самом нижнем этапе, пытаюсь что-то давать обществу, но пока меньше, чем это делают другие люди. Знаю, что есть гораздо более осознанные хедлайнеры, чем я.
Михаил Воронин, старший партнер Atlanty Group, создатель первого российского бизнес-форума «Атланты»:
Стоит предположить, что вы взяли название для бизнес-форума «Атланты» не без оглядки на Айн Рэнд. Кто такие «атланты» сегодня, с вашей точки зрения?
Михаил Воронин: Для меня «атланты» — это люди, которые что-то созидают, а не сидят на попе ровно. При этом не только предприниматели, у которых свой бизнес и зарегистрированные ООО. Это может быть врач, учитель, художник, бизнесмен, который ищет какие-то необычные комбинации, способные стать ценностью для общества и для отдельных людей.
А хедлайнер, по вашему мнению, это кто?
Смотря в какой сфере. Для кого-то Филипп Кирокоров хедлайнер. Для кого-то Илон Маск. Наша большая идея и то, зачем мы делаем «Атлантов», в том, чтобы популяризировать предпринимательство в России за счет создания ролевых моделей и продвижения их в обществе.
Мы ездили недавно в Казань, такое небольшое роуд-шоу, встречались там с разными группами предпринимателей и спрашивали их, кого они знают из известных бизнесменов. Люди называют Игоря Манна или Радислава Гандапаса, например, но не знают, кто такой Александр Тынкован, Владимир Седов, Марк Курцер, Андрей Трубников и так далее.
Я с большим уважением отношусь и к Манну, и к Гандапасу, они делают важную вещь для популяризации бизнеса, но при этом предприниматели не знают других героев, которые построили бизнес с нуля. Тынкован создал «М.Видео». Курцер — клинику «Мать и дитя». Трубников — Natura Siberica и так далее. Для меня они являются хедлайнерами. Я очень хочу, чтобы не только предприниматели, но и широкая аудитория знала людей, которые являются двигателями развития общества.
И, проводя параллели с Айн Рэнд, не хочу, чтобы все эти люди, убедившись, что их недооценивают, уехали и создали свой отдельный город.
Насколько человеку, который занят своим важным делом, увлечен им, и все у него получается, необходима известность?
Это каждый определят для себя сам. Есть люди, которые готовы делиться своими знаниями, опытом, историями, ошибками. Есть те, кто видит в этом бизнес-цели, продвигает свой личный бренд, увеличивает финансовые показатели. Кто-то ищет новые проекты, новых людей. Кому-то это не нужно. Роман Абрамович не дает интервью, не выступает — это его выбор, ему так комфортней.
Когда самый успешный предприниматель будет известней Ольги Бузовой, тогда я скажу, что достиг своей цели. Хотя Ольга Бузова — крутой предприниматель, на мой взгляд.
Читая ваши интервью, я обратила внимание, что вы регулярно высказываетесь о тайм-менеджменте сотрудников, часто говорите о работе в выходные. Как, с вашей точки зрения, должен выглядеть выходной успешного человека?
Мне нравится работать, общаться и жить со свободолюбивыми людьми, у которых есть свое мнение. Которые кайфуют от своей работы, а не тянут лямку. Если эти критерии соблюдаются, то каждый определяет свой выходной для себя сам.
Я, например, с большим удовольствием могу засесть на всю субботу за разработку нового продукта. Облазать кучу сайтов, посмотреть часы разных видео, чтобы сформировать идею и концепцию. Вечером погулять с женой, в воскресенье приготовить завтрак и поехать куда-то. При этом во вторник могу почувствовать, что устал и пойти в кино или остаться дома и смотреть сериалы.
Есть те, кто четко для себя разграничивает эти вещи. Тоже круто.
Как вы будете выбирать среди номинантов вашего хедлайнера?
Мне нравятся люди, у которых есть мечта и которые, несмотря ни на что, к ней идут.
А вы какой хедлайнер?
Такой, у которого есть мечта.
Владимир Герасичев, бизнес-тренер и основатель международной компании Business Relations:
«Хедлайнер» — синоним «успешного человека» или все сложнее?
Владимир Герасичев: Хедлайнер — хедлайнеру рознь. Можно стать хедлайнером, но при этом не быть успешным. Да и понятие успеха у каждого свое. Участие в проекте «Дом-2» — тоже своего рода успех. Ведь огромное количество людей смотрят его, и для них его герои — тоже хедлайнеры. Хотя для меня, например, это не так, и те ценности, которые они транслируют, уводят меня от чего-то по-настоящему важного. Поэтому мне слово «хедлайнер» не говорит ничего, если за ним не стоит какой-то серьезной работы. Ведь хедлайнером можно назвать и простого выскочку. Если ты хедлайнер ради того, чтобы набрать какое-то количество лайков в соцсетях, — это одна история. А если ты хедлайнер для тех, кому ты полезен, для кого ты создал что-то важное, — это другая история.
То есть я бы посмотрел на хедлайнерство как на некую обратную связь, полученную от той пользы, которую ты принес своей работой.
Успех — синоним счастья?
Они часто связаны. Если человек добивается того успеха, к которому он шел, то он испытывает радость, удовлетворение. А иначе зачем мы все это делаем? С другой стороны, можно и не добиться успеха в какой-то области, но при этом быть счастливым.
В одном интервью вы сказали, что за успех люди часто принимают его иллюзию, внешнюю составляющую деятельности. Как соотносятся успех внешний и реальный?
Сегодняшние технологии позволяют каждому быть и радиоточкой, и телевизионным каналом. Все знают, что то, что мы видим в Инстаграме процентов на 80 — удачный кадр с наложенным фильтром. Редко кто выкладывает в социальных сетях то, что реально с ним происходит.
Я работаю с большим числом компаний. У каждой есть фасад, а есть внутренняя кухня, которую люди стараются не показывать. Причем это может быть компания номер один в какой-то сфере. Но когда начинаешь копаться глубже, может выяснится, что она убыточная. Радости от своей работы люди не получают и устали много лет нести этот фасад успешности. Так что фасад и внешний успех — это не то же самое, что наполненность, удовлетворенность и самореализация. Настоящее счастье — это, конечно, совпадение внешнего и внутреннего.
В своих выступлениях вы подчеркиваете, что не учите людей жить и работать, а учите слушать себя и менять себя, потому что привычки — это судьба. Оценивая номинантов премии «Хедлайнер», на что вы в первую очередь будете обращать внимание?
С моей точки зрения, есть три компонента, которые делают любого человека успешным: профессиональные знания, профессиональные навыки и отношения (к компании, бренду, к хедлайнерству). Последний пункт очень важен.
Поэтому я буду смотреть на внутренние отношения, контекст. Для меня важно, чтобы человек был скромным, не был эгоистичным. Важно, как он относится к другим людям. Такие вот базовые простые человеческие вещи, как искренность, открытость, естественность, заботливость, внимательность. То, что я называю словом «Контекст».
Какой вы хедлайнер?
Мне неловко об этом даже думать. У меня нет потребности рваться быть на виду. Это немного странно звучит и противоречит профессии, которую я выбрал, но когда я работаю тренером — это одна энергия, а когда я не в зале — я другой.
Хедлайнер — это ведь еще и лидер. Для меня лидер — это тот, кто позволяет другим людям добиваться большего. То есть он лидер не за счет других, а для других. И это для меня, наверное, самое важное.
Фото: Ozge Elif Kizil / Anadolu Agency / Getty Images
В среду, 22 ноября, в Сочи состоялись трехсторонние переговоры лидеров России, Ирана и Турции — Владимира Путина, Хасана Рухани и Реджепа Тайипа Эрдогана по урегулированию ситуации в Сирии. Встреча организовывалась в ускоренном режиме. За сутки до предстоящего саммита российский президент провел телефонный марафон со всеми заинтересованными участниками и принял в Сочи ключевую фигуру — президента Сирии Башара Асада. Отныне черноморский город может стать «ближневосточной Ялтой» и прочно закрепиться на политической карте мира. В ближайшие месяцы его название будет звучать на всех языках мира.
Собрались на «Руси»
Курортный комплекс «Русь», построенный в конце 30-х годов как дом отдыха Народного комиссариата пищевой промышленности, — место довольно скромное и мало подходящее под торжественную задачу стать «ближневосточной Ялтой», как громко прозвали саммит в прессе. Впрочем, для такого случая в санатории подобрали несколько залов, ставших приемлемым фоном для истории.
Первым к «Руси» подъехал президент Ирана. Затем подоспел и турецкий лидер. Увидев пресс-секретаря президента России Дмитрия Пескова, он едва не кинулся ему в объятия, сказав что-то на родном языке. Тюрколог Песков так же радушно ответил что-то Эрдогану. Встречаются они действительно настолько часто, что впору обмениваться дружескими любезностями.
По частоте контактов с Путиным Эрдоган уже побил рекорд белорусского лидера Александра Лукашенко и скоро может обогнать президента Казахстана Нурсултана Назарбаева. В этом году турецкий лидер общался с Путиным уже семнадцать раз, пять раз — с глазу на глаз, а его нынешний визит в Сочи проходит всего через девять дней после предыдущего.
И если перед прошлым визитом Эрдоган неосмотрительно высказался о том, что хотел бы, чтобы российские и американские войска ушли с территории Сирии, то в этот он громил НАТО из-за личной обиды, а по поводу действий Москвы не распространялся.
Срочный сбор
Трехсторонний саммит в Сочи готовился в ускоренном режиме, но Кремль долго хранил молчание по поводу планов. Первыми проговорились турки, озвучив дату — 22 ноября. Москве оставалось только подтвердить намерения. И если обычно перед подобными саммитами журналисты заполняют объемные анкеты для аккредитации и получают бейджи, то в этот раз времени на формальности не оставалось.
Основную работу по подготовке почвы для контактов взял на себя Кремль. В обстановке строжайшей секретности в сочинскую резиденцию Путина прилетел президент Сирии Башар Асад. Они проговорили около четырех часов, и по окончании личной встречи Путин воспользовался случаем, чтобы представить гостя российским военачальникам, съехавшимся на серию традиционных осенних совещаний. Все это время прессу держали подальше от резиденции главы государства, а сообщение о переговорах дали только на следующее утро.
Из опубликованных реплик стало ясно, что президенты России и Сирии несколько разошлись в оценках военной кампании. По мнению Асада, она уже закончилась победой сирийской армии и ее союзников. По мнению Путина, победу праздновать все-таки рано: не все очаги сопротивления террористов уничтожены. Впрочем, в ближайшее время политическая фаза урегулирования в любом случае должна сменить военную.
На следующий день, 21 ноября, Путин провел настоящий телефонный марафон. Сначала он созвонился с президентом США Дональдом Трампом. За полтора часа они обсудили урегулирование ситуации в Сирии, обстановку на Корейском полуострове и конфликт на юго-востоке Украины — словом, все то, что могли бы обсудить несколько недель назад во Вьетнаме при личной встрече. Это был замечательный разговор, не поскупился на эпитеты Трамп. Затем марафон продолжился общением с королем Саудовской Аравии, президентом Египта и премьер-министром Израиля.
Нацелились на конгресс
Несмотря на такую подготовку, предстоящие переговоры обещали быть очень сложными. Хотя у представленных политических сил есть схожесть во взглядах на будущее Сирии (в частности, все высказались за территориальную целостность государства), разногласий куда больше.
Открывая трехстороннюю встречу, Путин констатировал: масштабные боевые действия завершаются, по террористам нанесен решающий удар, удалось предотвратить распад страны. А затем российский лидер повторил свои основные мысли об устройстве послевоенной Сирии: широкий диалог со всеми политическими и национальными группами, территориальная целостность, гуманитарная помощь и создание условий для возвращения беженцев. «Учитывая колоссальный масштаб разрушений, можно было бы вместе подумать о разработке долгосрочной комплексной программы возрождения Сирии», — предложил президент России.
Кроме того, Путин постарался увязать предстоящую работу с женевским процессом в соответствии с резолюцией Совета Безопасности ООН. Именно этот процесс американцы называют единственным заслуживающим доверия.
Далее выступили президенты Ирана и Турции. И если второй был на удивление немногословен, то первый высказывался долго. Еще до вылета в Россию Хасан Рухани напомнил свое мнение: дестабилизация и переформатирование региона были частью заговора стран Запада. В Сочи он повторил, что кризис с самого начала сопровождался прямым иностранным вмешательством, вплоть до снабжения боевиков оружием. И вот наконец главные силы ИГИЛ уничтожены — это победа сирийского народа и «отважных молодых людей, которые разрушили дьявольские силы терроризма и крепости зла». И теперь Тегеран, в отличие от США, «раскалывающих регион», борется с рознью и смутой. «Стратегия Ирана — сотрудничество», — подчеркнул Рухани.
Закрытая часть переговоров заняла не более двух часов. Перед тем, как отправиться на ужин, трое лидеров вновь вышли к прессе с заявлениями. Тут Эрдоган наконец высказался от души. Он предупредил, что не следует ожидать от Анкары согласия на всестороннее участие курдов в предстоящем Конгрессе народов Сирии. При этом Эрдоган не произносил слово «курды», он говорил о некой «кровавой банде», но посыл турецкого лидера всем присутствующим был ясен.
О чем бы ни совещались трое лидеров за закрытыми дверями, из очевидных итогов саммита можно назвать пока только договоренность проработать на уровне внешнеполитических ведомств детали предстоящего в Сочи Конгресса народов Сирии. Дата еще не определена, но Москва рассчитывает на участие самого широкого круга представителей — всех этнических и конфессиональных групп, включая лидеров оппозиции из разных городов страны и за ее пределами. Приглашены представители 33 сирийских организаций, а также ООН, Красного Креста и Всемирной организации здравоохранения.
Предполагается, что на Конгрессе будут определены параметры государственного устройства Сирии и ее новой конституции, в соответствии с которой пройдут «свободные и справедливые выборы с участием всех имеющих на это право сирийцев под соответствующим надзором ООН».
Между Российской академией наук и Минздравом разгорается скандал — эксперты РАН усомнились в эффективности и безопасности ряда лекарственных препаратов, представленных на отечественном рынке. Комиссия РАН по противодействию фальсификации научных исследований считает, что эти сведения должны быть публичными, так как там содержатся сведения об эффективности и безопасности препаратов. Минздрав отказывается, ссылаясь на коммерческую тайну. Может ли отсутствие прозрачности в реестрах Минздрава сказаться на здоровье пациентов — в материале «Ленты.ру».
Пчелы против меда
В РАН считают, что в соответствии с федеральным законом «Об обращении лекарственных средств» Министерство здравоохранения РФ обязано публиковать результаты экспертизы эффективности и безопасности лекарственных средств, допущенных на российский рынок. Однако как ни пытались ученые найти эти сведения на официальных порталах Минздрава — не смогли.
Тогда куратор комиссии РАН по противодействию фальсификации научных исследований вице-президент Российской академии наук Алексей Хохлов обратился с вопросом в Минздрав — почему этого не происходит. Как выяснилось, министерство формально закон не нарушает.
В Минздраве сообщили, что ведомство публикует эту информацию в закрытой части сайта почти сразу, как только к нему поступает заявление о государственной регистрации лекарства. Однако прочитать заключения на препараты может только их производитель. В министерстве подчеркнули, что не могут публиковать экспертизы в открытом доступе, так как это может нарушить коммерческую тайну.
В РАН посчитали, что это объяснение выглядит несколько странным.
— Регистрация лекарств не должна быть черным ящиком: и государство, и профессиональное сообщество, и потребители должны четко понимать, на основе каких научных данных об эффективности и безопасности используется тот или иной препарат, — поясняет пресс-секретарь комиссии РАН Петр Талантов. — Прозрачность позволяет перепроверить информацию, выявить злоупотребления, вовремя забить тревогу. Если же информация закрыта, то критически важный для безопасности населения и разумности расходования бюджета процесс регистрации лекарств превращается в черный ящик.
По словам Талантова, «настораживает присутствие на рынке сомнительных препаратов. А также — многочисленные истории о привилегированных фармпроизводителях и об использовании административного ресурса.
Есть и другая серьезная проблема с лекарствами — отсутствие сведений о самих клинических исследованиях ряда представленных на российском рынке препаратов. Специалисты прекрасно знают: если нет информации об исследовании, значит, либо не было самого исследования, либо его результаты оказались отрицательными. Безопасность и эффективность таких лекарств — также вызывает сомнения. Некоторые производители пытаются сэкономить иногда даже ценой жизни и здоровья пациентов. В истории немало примеров, когда фармкомпании, не убедившись в безопасности своих препаратов, отправили на тот свет или превратили в инвалидов тысячи людей.
Смертельные пилюли
В 1937 году в США погибли больше 100 человек, принимая «эликсир сульфаниламида». Этот антибактериальный препарат использовался для лечения стрептококковой инфекции. Его применяли в основном в виде порошка и таблеток. Однако фармкомпания часто получала запросы от пациентов на жидкую форму — микстуру особенно ждали родители маленьких детей. Фармацевты фирмы Massengill Co начали экспериментировать и обнаружили, что сульфаниламид плохо растворяется в воде, зато отлично в веществе Диэтиленгликоль. Лаборатория проверила изобретенную смесь на вкус, цвет и запах. А затем — разослала в аптеки. Через месяц после начала продаж Американская медицинская ассоциация (АМА) получила сообщение, что новая микстура сульфаниламида виновна в нескольких смертях. Диэтиленгликоль был признан токсичным веществом. После этого усилилась регуляция рынка лекарств в США.
Одна из самых черных страниц фармакологии — талидомид. Препарат прописывался в качестве успокоительного беременным женщинам. И привел к тому, что в 1959-1962 годах в Западной Европе, США и Австралии родились 8-12 тысяч детей с физическими уродствами. Производитель — компания Grünenthal — проверяла безопасность лекарства на мышах. Выяснилось, что у грызунов талидомид просто не всасывается в кровь, потому трагические побочные эффекты лекарства были зафиксированы не сразу. Первые годы компания отказывалась признавать свою вину.
В 2004 году с мирового рынка был отозван «супер-аспирин» «Виокс» (международное непатентованное название — рофекокосиб). Компания Merck рекламировала его как средство от остеоартрита и различных болевых синдромах (в том числе и от болей при менструациях). Однако выяснилось, что при длительном, свыше 18 месяцев, приеме супер-аспирин вызывает целый ряд побочных эффектов. В частности, удваивает риск развития инфаркта миокарда и инсульта.
Вывод простой: если бы производители провели настоящие клинические исследования своих препаратов, многих трагедий можно было бы избежать. Нет исследований, значит отсутствуют и доказательства безопасности и эффективности лекарства. Именно на это пытаются обратить внимание в Российской академии наук. Однако в ряде случаев производители считают, что им проще и менее разорительно вкладываться в рекламу, чем в научную деятельность.
Хлопковое дело
По данным маркетинговой компании в фармацевтической сфере DSM Group по итогам первого полугодия 2019 года в тройку лидеров продаж простудных препаратов входят препараты российских производителей: «Кагоцел», «Ингавирин», «Эргоферон». Несмотря на претензии РАН к Минздраву, данные о проведенных клинических исследованиях находятся в открытом доступе. Скрыты сами результаты испытаний, которые ведомство считает коммерческой тайной. Но любой желающий может проверить, проводились ли сами испытания, на специализированном реестре Минздрава.
У всех препаратов из первой тройки, кроме «Кагоцела», есть хотя бы по одному завершенному клиническому исследованию (КИ). Как утверждает известный терапевт-кардиолог Ярослав Ашихмин, данные о проведенных клинических исследованиях противовирусного препарата «Кагоцел» отсутствуют.
Более того, к «Кагоцелу», который с 2010 года входит в «Перечень жизненно-необходимых и важнейших лекарственных препаратов» (ЖНВЛП), а значит автоматически попадает в госзакупки и поступает во все российские стационары и аптеки, есть вопросы не только по эффективности, но и по безопасности. По словам вице-президента общества доказательной медицины, профессора ВШЭВасилия Власова, формально, «Кагоцел» является производным госсипола, полученным присоединением к нему инертной молекулы.
То есть молекула «Кагоцела» состоит из двух частей: одна —карбоксиметилцеллюлоза (КМЦ), вторая – госсипол. КМЦ – достаточно химически безопасное и инертное вещество. Оно присутствует в моющих средствах, обойном клее — делает основу склизкой и скользкой.
Госсипол — вещество получаемое из семян хлопчатника, то есть лекарство природного происхождения. Большая медицинская энциклопедия определяет госсипол как глюкозидоподобное соединение, обладающее токсическим действием.
В 1929 году китайские исследователи из провинции Цзянси показали зависимость между низким уровнем рождаемости у мужчин и использованием сырого хлопкового масла для приготовления пищи. Соединение, вызывающее контрацептивный эффект, было определено как госсипол.
Это качество оказалось актуальным для Китая, где в течение многих лет осуществлялась государственная программа регулирования численности населения. В 1970 году китайское правительство начало исследовать госсипол в качестве противозачаточного средства для мужчин. В испытаниях орального контрацептива задействовали 10 000 человек. Эксперимент продолжался десять лет, но был прекращен из-за неустранимых побочных эффектов. В ряде случаев противозачаточный эффект был необратим. У многих испытуемых была диагностирована гипокалиемия (дефицит калия). При этом состоянии пациент жалуется на быструю утомляемость, слабость в ногах. В тяжелых случаях возможны парезы и параличи, угнетение дыхания. Поэтому в 1998 году ВОЗ рекомендовала остановить дальнейшие исследования госсипола.
Впрочем, производители «Кагоцела» отмечают, что госсипол находится в препарате в связанной форме, как часть молекулы, а не как свободное вещество. Следовательно, в этом случае потенциальная токсичность госсипола не имеет значения. В качестве доказательств разработчики «Кагоцела» приводят результаты испытаний препарата на мышах — данных о токсическом эффекте и об угнетении плодовитости животных получено не было. Однако как отмечает профессор ВШЭ Василий Власов, данные о доказательных исследованиях на людях производитель не приводит. Мышь — это все же не человек. Напомним: препарат талидомид, ставший причиной детских уродств, именно после «мышиных» испытаний посчитали абсолютно безвредным.
— Чаще всего написанной на упаковке фразы «прошел исследования» — недостаточно, – объясняет доктор медицинских наук, заместитель председателя формулярного комитета РАМН Павел Воробьев. — Например, если взять тот же «Кагоцел», который сейчас активно рекламируется и подается как эффективный препарат для борьбы с вирусами, то все не так однозначно. Те исследования, которые проводились, я считаю малочисленными и недостаточными для качественной оценки эффективности. До сих пор не доказана и его безопасность.
Эффект безопасности
— Для того чтобы быть уверенным в безопасности и эффективности, исследований на животных не достаточно, — считает доктор медицинских наук, главный инфекционист ФМБА России Владимир Никифоров.— Вы все равно придете к необходимости проведения клинических исследований на человеке.
Получается, что сама по себе продажа лекарственного препарата в аптеке не является гарантией качества и безопасности препарата.
— Человеку плохо, он приходит в аптеку, читает красивое описание на упаковке и покупает препарат в надежде как можно быстрее стать здоровым, — говорит Павел Воробьев. — В такие моменты он меньше всего задумывается о том, доказан ли эффект препарата, руководствуясь простой логикой: «Ну раз в аптеке продают, значит, это хорошее лекарство, оно обязательно поможет» .
Для решения данной проблемы на Западе пошли по пути максимальной открытости и транспарентности. В США и ЕС главным ориентиром эффективности и безопасности лекарственного препарата считается присутствие в Международном реестре клинических исследований Национального института здоровья США. В данном реестре производитель лекарственных препаратов уведомляет о планируемых клинических исследованиях, а по завершению их представляет результаты. Данный механизм лишает производителя возможности скрыть итоги исследований, тем самым утаить нежелательные для компании результаты – отсутствие эффекта у препарата или побочное действие тестируемого лекарства. Использование данного механизма позволило бы решить спор РАН и Минздрава, так как по факту представляются не только исследования, но и их результаты, а любой желающий может ознакомиться с результатами, так как база абсолютно открытая.
Российские законодатели также поддерживают тренд на прозрачность фармпроизводителей. Первый заместитель председателя комитета Госдумы по контролю и регламенту Олег Нилов , ранее вносивший в Госдуму законопроект о компенсации гражданину затрат на лекарства из списка ЖНВЛП, если они превышают десять процентов от его дохода , согласен с выдвинутыми требованиями комиссии РАН о том, что без публикации данных о клинических исследованиях не стоит допускать реализацию лекарственных препаратов.
— Нужно выставлять в открытый доступ не только данные о клинических исследованиях, но при этом продумать механизм и выставлять в открытый доступ обоснованность цены лекарственного препарата, — комментирует ситуацию Олег Нилов. — Это еще более важно для кошелька миллионов наших сограждан.