Ремонт стиральных машин на дому.
Ремонт посудомоечных машин Люберцы, Москва, Котельники, Жулебино, Дзержинский, Лыткарино, Реутов, Жуковский, Железнодорожный. Раменское. 8-917-545-14-12. 8-925-233-08-29.
Президент США Дональд Трамп отдал приказ нанести ракетный удар по сирийскому аэродрому Шайрат после химатаки в провинции Идлиб. В инциденте без расследований обвинили правительственные войска Сирии: призыв Кремля разобраться в ситуации услышан не был. Разногласий Москве хватает и в отношениях с другими странами, причем у некоторых из них взаимоисключающие интересы. «Лента.ру» поинтересовалась у российских политиков, с кем Москве следует подружиться в первую очередь, особенно на фоне обострения ситуации.
Президент России Владимир Путин расценил ракетный удар актом агрессии, совершенным в нарушение международных норм под надуманным предлогом. В Кремле и правительстве подчеркнули, что Трамп действует вразрез с предвыборными обещаниями.
Предстоящий визит в Москву госсекретаря США Рекса Тиллерсона не выглядит обнадеживающим: по данным СМИ, он намерен выдвинуть России обвинения в поддержке режима сирийского лидера Башара Асада. После разговора с Тиллерсоном, кроме того, отменил поездку в Россию глава МИД Великобритании Борис Джонсон. Проявили себя и противоречия с Турцией, поддержавшей ракетный удар.
Проблемные ситуации у Москвы есть и с другими государствами, в том числе ближайшими соседями. В этом направлении, однако, диалог идет значительно активнее. В 2017-м Путин уже дважды принял у себя нового президента Молдавии Игоря Додона, совершил турне по странам Средней Азии — заехал в Киргизию, Таджикистан, Казахстан. В начале апреля российский лидер провел встречу с белорусским коллегой Александром Лукашенко, по итогам которой удалось урегулировать давний спор в нефтегазовой отрасли. Впрочем, уже после визита в Москву Лукашенко заявил, что Россия не готова к созданию полноценного Союзного государства.
Какие еще противоречия есть у России с другими странами и какие из них следует устранять в первую очередь?
Франц Клинцевич, первый замглавы комитета Совета Федерации по обороне и безопасности:
«Украина — это для нас самая серьезная, самая болезненная проблема. Это проблема номер один. Для нее есть одно решение — надо, чтобы те, кто сегодня поддерживает фашизм, перестали это делать. Когда это произойдет, выстроятся отношения и с Европой, и с США.
Проблема сирийского урегулирования не менее важна, так как связана с терроризмом. Не было бы нас в Сирии, террористических актов уже давно было бы у нас значительно больше.
Соединенные США взрастили это зло. Они до конца не понимают, надеются, что они слишком далеко и к ним не прилетит [террористическая угроза]. Прилетит ко всем, если это не вырубить. Необходимо совместно решить проблему международного террора, и тогда все остальные вопросы будут решены автоматически».
Владимир Джабаров, первый зампред комитета Совета Федерации по международным делам:
«У нас практически ни с кем противоречий нет. Это к нам некоторые страны предъявляют какие-то претензии, на мой взгляд, необоснованные. В частности, это территориальные претензии со стороны Японии (речь идет о споре по Курильским островам — прим. «Ленты.ру»). Есть некие территориальные претензии со стороны Эстонии.
Но есть политические разногласия, главным образом — с Соединенными Штатами и странами НАТО. Эти вопросы надо решать: чем дольше мы не можем найти общий язык, тем хуже для всего мирового сообщества. Если бы мы смогли договориться по борьбе с международным терроризмом, ИГИЛ (запрещена в России), наверное, давно бы уже была повержена.
По Турции я бы не сказал, что у нас много проблем. Мы находим общий язык, и наши отношения восстановились после известных событий (инцидента со сбитым российским бомбардировщиком Су-24). Украинский вопрос мог бы быть давно урегулирован, если бы наши европейские партнеры не подливали масло в огонь».
Казбек Тайсаев, член комитета Госдумы по делам СНГ, евразийской интеграции и связям с соотечественниками:
«Нам необходимо решать вопрос с Украиной, потому что союз трех славянских государств — Россия-Белоруссия-Украина — это будет самый мощный экономический и политический союз в мире.
Мы должны также максимально развернуться к решению проблем Армении. Сейчас там прошли выборы, пророссийские силы набрали 54 процента голосов. Другие не являются нашими соперниками, но мы должны поддержать пророссийский силы.
Укрепление взаимоотношений с республиками постсоветского пространства считаю первоочередной нашей задачей. Безусловно, вопрос с Грузией необходимо решать, мы в свое время упустили эту работу, и американцы сегодня господствуют там. На Руси всегда говорили, что ближний сосед — дороже родственника.
Кроме того, мы максимально должны поддержать корейский народ и Северную Корею. Отношения с Китаем также необходимо развивать».
Алексей Чепа, зампредседателя комитета Госдумы по международным делам:
«Нам надо выстаивать отношения с Турцией, потому что есть круг вопросов вокруг Сирии. Самый острый вопрос — это Украина, но быстро мы его не решим, потому что для этого необходима воля руководства Украины. Сегодня мы ее не наблюдаем.
Та эйфория, в которой находились многие политики, когда победу на президентских выборах одержал Дональд Трамп, прошла. Но сегодня надо выстраивать отношения с США — не только в антитеррористической борьбе, но и в других направлениях, в частности внешнеторговых.
Нам нужно продолжать выстраивать отношения со второй экономикой в мире — Китаем. У нас с ними в последние годы отношения успешно развиваются, и нужно продолжить работу в этом направлении. Необходимо налаживать отношения и с Европарламентом. До сих пор мы лишены площадки в Парламентской ассамблее Совета Европы».
Сергей Цеков, член комитета Совета Федерации по международным делам:
«Один из самых непростых вопросов — это наши взаимоотношения с Украиной. Безусловно, это касается и статуса Крыма. По моему мнению, со сменой каждого руководства Украины ситуация по Крыму будет смягчаться. Будет приходить понимание того, что Крым — часть России.
С США у нас вопросы все решенные. Я не считаю, что у нас с Соединенными Штатами плохие отношения, вот у них с нами — да. Это пусть они думают, как выстраивать с нами отношения. У многих стран Евросоюза с нами плохие отношение. Не у нас с ними, а у них с нами, потому что они что-то там выдумывают, и рисуют из нас страшилку, и делают из нас врага. Пусть они сами эти проблемы решают, а нам чего решать».
Андрей Климов, зампред комитета Совета Федерации по международным делам:
«У нас нет вопросов в отношении со многими странами. У нас хорошие дипломатические отношения с большинством стран. Мы огромная страна, мы не Люксембург и не США, у которых только два соседа. Мы должны планомерно действовать на всех направлениях. Для таких стран, как Россия в первую очередь, какая-то одна страна быть не может».
Премьер-министр России Дмитрий Медведев в четверг, 5 декабря, дал итоговое интервью журналистам российских телеканалов. За два часа эфира он подвел итоги года, сделал прогноз по российской экономике и дал свою оценку закону о домашнем насилии и «московскому делу», а еще прокомментировал фигуру Зеленского и место России в мире. Впрочем, эта встреча не была похожа на традиционное интервью. Среди приглашенных журналистов оказались не только представители федеральных каналов, но и, например, блогерша и телеведущая Анастасия Ивлеева, комик Тимур Батрутдинов и редактор канала ТВ3 (тот, что «первый мистический»). Вопросы Медведеву задавала и 9-летняя ведущая канала «Карусель» Аня Тадыщенко. Подобного формата общения журналистов с премьером раньше не было. Что думают о нем в правительстве? Почему не было вопросов о деле Егора Жукова и вышедшем незадолго до интервью ролике Алексея Навального? На эти и другие вопросы «Ленте.ру» ответил пресс-секретарь премьер-министра России Олег Осипов.
«Лента.ру»: Вы уже обсуждали с Дмитрием Медведевым итоги вчерашнего интервью двадцати телеканалам? Какая была реакция?
Осипов: Реакция председателя правительства на формат программы «Разговор с Дмитрием Медведевым» в целом положительная. Безусловно, в этой идее есть свои издержки, так как часть времени уходит на общение с представителями телеканалов, у которых нет собственных информационных служб, выпусков новостей и даже прямого эфира.
Зачем надо было приглашать Ивлееву и Батрутдинова?
Поскольку мы делали это впервые, то было очевидно, что надо поговорить со всеми, так как и у развлекательного сегмента нашего телевидения есть своя аудитория, у которой, соответственно, были вопросы к председателю правительства РФ. Пока рано говорить, будет ли повторен этот формат, но главное, что разговор получился, все важные вопросы были затронуты, что-то больше, что-то меньше. С другой стороны, это и не отчет правительства перед Думой. Журналисты, как я понял по их реакции, остались довольны.
Но вчера никто не спросил, к примеру, о резонансном деле Егора Жукова.
Ну да, но, согласитесь, что это было бы странно, поскольку на следующий день должен был состояться суд.
А сам Медведев как относится к приговору?
Если говорить о сегодняшнем решении, то могу сказать, что Дмитрий Медведев особо отметил, что к судебным решениям надо относиться с уважением, поскольку они выносятся именем Российской Федерации. С другой стороны, и вчера во время интервью он также говорил это — с уважением надо относиться и к запросу на справедливость, праву высказывать свое мнение, в том числе на улицах и площадях, если все это происходит в рамках действующего законодательства.
Не было вопроса и по поводу публикации Навального.
Что касается этого опуса, то, как вы успели заметить, сам председатель правительства РФ традиционно не отвечает на провокации Навального и иже с ним. Много чести.
Но раз вы спрашиваете меня, то я могу сказать, что, конечно, мы видели эту двухдневную политическую акцию. Это просто очередное манипулирование неподтвержденной информацией. При этом почему-то он решил, что его вопрос важнее тех, что задавали участники интервью. Тут и комментировать особо нечего. Во-первых, по известным причинам мы не раскрываем и не комментируем информацию о передвижениях членов семьи главы правительства, поскольку он является объектом госохраны. Что же касается различного рода транспортных средств и их использования, то все, что принадлежит Дмитрию Медведеву и его супруге, — указано в декларации. Если же кто-то из членов семьи главы правительства пользуется каким-либо иным видом транспорта, то все это оплачивается соответствующим образом из личных средств.
Если говорить о сегодняшних событиях: есть ли какие-то итоги встречи с премьером Белоруссии?
Да, сегодня закончился правительственный раунд российско-белорусских переговоров. Завтра, как уже сообщалось, вопросы интеграции будут обсуждать президенты двух стран. В правительстве РФ отмечают прогресс в продвижении по интеграционной повестке. Но отмечают и серьезный эмоциональный накал, который сопровождал этот процесс. Появились какие-то «антибелорусские силы», которые влияют на высших должностных лиц Российской Федерации. Это даже комментировать странно, да и Дмитрий Анатольевич уже высказался по этому вопросу в начале встречи с Сергеем Румасом. Очевидно, что любая интеграция — это всегда и компромисс, и в чем-то уступки. И к ним надо быть готовым. Если в итоге получится согласовать хотя бы часть из оставшихся дорожных карт, то это будет большим прогрессом. При этом российская сторона придерживается комплексного подхода при обсуждении интеграционных процессов и экономического сотрудничества. Условия поставок в Белоруссию российских нефти, газа, выдача новых кредитов должны рассматриваться, что называется, в пакете с движением по интеграционному пути, его скоростью и масштабом.
Эти россияне ищут и находят на полях сражений забытых советских солдат
Фото: пресс-служба «Поискового движения России»
Десятки тысяч россиян с приходом весны надевают полевую форму, берут металлоискатели, лопаты и отправляются на поиски спрятанных в земле следов сражений Великой Отечественной войны. И черных, и белых копателей объединяет азарт, пробужденный уже сделанными находками, и предвкушение новых. Отличает же их даже не корысть, а отношение к останкам людей, отдавших жизнь за Родину и навеки ставших без вести пропавшими, а также стремление скрыть, пройти мимо или, наоборот, прояснить и донести людям обстоятельства, при которых эти герои приняли последний бой. Чтобы понаблюдать за работой копателей, корреспондент «Ленты.ру» отправился в Керчь, где побывал на первой общероссийской студенческой «Вахте памяти».
«Верха только выбраны, а так еще работать и работать»
О черных, серых и белых копателях так много писали и снимали в последние десятилетия, что у обывателя возникло мнение: «искать больше нечего». Станислав Мамуль с этим не согласен.
Он — поисковик-мистик. Металлоискателем не пользуется никогда. Доверяет чутью и снам, в которых видит, где нужно проводить раскопки. Тело Стаса украшают татуировки с символами из египетской мифологии. Там, где у воров в законе звезды, у Мамуля — глаза Гора, оберегающие (того, кто в это верит) от злых духов.
Этот опытный поисковик уверен, что ни конца ни края полевой работе пока не видно. Ему можно верить — в свои 37 лет он в жизни ничем, кроме поиска, всерьез не занимался.
«Бывает, что побродишь неделю, две или даже месяц и ничего не находишь вообще. Потом опять как нарвешься, и вновь азарт просыпается, — говорит Станислав. — Сейчас, когда мы стали работать большими коллективами и полностью срывать траншеи по полсотни метров длиной, понимаешь, что еще толком ничего не искалось. Верха только выбраны, а так еще работать и работать».
Первыми за оставшимися на полях сражений солдатами стали возвращаться сами ветераны Великой Отечественной. Однако с годами эта работа, едва начавшись, прекратилась — она не была массовой и систематичной.
Позиция официальной власти к третьему послевоенному десятилетию заключалась в том, что всех солдат уже захоронили как положено и вопрос этот закрыт. Где-то тайком, где-то в пику властям, а где-то с их неофициального согласия небольшие группы поисковиков работали без всякой поддержки вплоть до конца 80-х.
Первый Всесоюзный сбор представителей таких отрядов произошел лишь в 1988 году. Руководство работой взял на себя ЦК ВЛКСМ. Тогда же произошла смена курса патриотического молодежного туризма с посещения мест боевой славы на розыск безвестно павших защитников Родины под характерным названием «Вахта памяти».
Елена Цунаева была одной из участниц первой такой вахты.
«Солнечный день. Новгородский лес. Болото. Первые останки были найдены случайно, так как мы тогда ничего не умели и не знали, — вспоминает она. — Девушка из нашего отряда просто села передохнуть и сошкрябала мох с какого-то предмета. Оказалось, что это осколок черепа, и мы начали работать там».
С развалом СССР поисковая работа вновь стала уделом небольших разрозненных групп энтузиастов в регионах. Голову подняли черные копатели, которые существовали и в советские годы, но теперь работали уже на коммерческой основе, получая заказы на оружие и взрывчатку от бандитов, на ордена и редкие предметы из обмундирования — от коллекционеров.
«Поисковое движение России» возникло в 2013 году. За шесть лет оно подняло останки более 120 тысяч советских солдат и офицеров. Были установлены имена шести тысяч из них.
Одна из целей этого журавлиного братства в том, чтобы наконец систематизировать добровольческую поисковую работу, чтобы понять, кто, где и что сумел найти, а то ранее отряды могли ходить по одним и тем же местам, не оставляя об этом информации в общем поле.
Первая общероссийская студенческая «Вахта памяти» проходила всего в пяти с половиной километрах к северу от центра города-героя Керчи и в километре от ближайшего к месту раскопок села.
«Некоторые участки фронта и поля сражений мы только начали отрабатывать благодаря созданной Минобороны базе данных. А многое открылось нам заново с помощью новых технологий, к примеру связанных с наложением свежей аэрофотосъемки на старые карты», — рассказывает кандидат исторических наук Елена Цунаева, ответственный секретарь «Поискового движения России», объединяющего сегодня 1428 отрядов, в которых состоит более 42 тысяч добровольцев из 82 регионов страны.
Добровольческое поисковое движение в России сегодня включает преимущественно студентов региональных вузов, вовлеченных в него энтузиастами-музейщиками, историками и отставными военными, коих не так много, как кажется. В столице, по словам поисковиков, студотрядов всего два.
«Положишь находку в карман — считай, не жилец»
Полсотни парней и девушек поселились на одном из участков в частном секторе города Керчи, превращенном хозяином в базу отдыха.
Несколько домов-корпусов, столовая, пара беседок, вывешенный на перилах лестницы советский флаг и шикарная рыжая кошка — все, как полагается. Зверь этот, к слову, обеспечил ребят досугом в свободное от полевых работ время, окотившись на второй день экспедиции.
От базы несколько километров до места раскопок. Это северный склон широкого обрывистого холма — высоты 125,6. Местные называют ее минрасчетом. Со склона, мимо которого от села Бондаренково идет грунтовая дорога к побережью, открывается чудный вид: на переднем плане пустынные безлесые холмы, на заднем — морская гладь, которая часто неотличима по оттенку от неба. Плывущие по Азову огромные баржи в такие моменты словно парят в воздухе.
Тишина и пустота.
Большинству приехавших сюда ребят по 20 лет, и это уже опытные поисковики, знакомые с полевыми работами в суровых условиях северной русской весны с ее заморозками и неожиданными снегопадами, с болотами и джунглями неухоженных лесов, каменистой карельской землей.
Работа в Крыму в сравнении с этим всем должна была стать отдыхом, но именно тот склон, на который указали металлоискатели, весь как назло порос терновником, или терносливой, как колючей проволокой, а еще здесь обнаружилась целая тьма клещей и ядовитые змеи.
«Терновник часто вырастает там, где лежат останки бойцов. Я такое не раз видел», — говорит умудренный жизнью есаул Алексей Маслов, возглавляющий студотряд из Донского госуниверситета.
В первый же день поисковики откопали останки более десяти солдат (точное число покажет дальнейшее исследование). Судя по тому, как располагались кости, эти захоронения, вероятно, осквернили черные копатели.
Эту догадку косвенно подтвердил керченский таксист Виталий, когда узнал, где проводятся раскопки. «Да, многие ходили на те холмы в поисках оружия. Не всегда для продажи. Круто было иметь свой ствол, — вспоминает водитель. — Хотя вот двое моих однокашников ушли и не вернулись. Их останки обнаружили полгода спустя. Подорвались на чем-то».
Поисковые работы — это всегда риск. Нужно иметь подготовку и соблюдать правила безопасности. «А еще чистые помыслы. Только здесь на меня не ссылайтесь, но это любой сапер опытный знает: положишь в карман — считай, не жилец», — говорит один из руководителей студотряда.
Студенты вели работы новым для поисковиков, так называемым археологическим способом, когда земля из старых ям извлекается полностью слой за слоем (обычно ограничиваются шурфовкой). Позволить себе такой размах организаторы смогли благодаря большой численности отряда.
«Таких массовых поисковых работ здесь не проводили никогда, — улыбается Мамуль. — Не просто бегают с металлоискателями, а срезают отвалы от ям старых, перебирают все до последней косточки. Приятно смотреть. Я такое видел прежде только в интернете».
Так удается вылавливать даже самую незаметную мелочь. Да, монеты тоже попадаются. Вот на ладони лежит 10 советских копеек. На обороте читается надпись: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь».
В обед из города приехал друг Станислава Мамуля — крымский врач-педиатр, поисковик и историк Павел Ручко. Он сфотографировал копающих парней и перебирающих вынутую из траншей землю девушек, а затем осмотрел разложенные на плащ-палатках находки и тут же переложил несколько костей, принятых за лошадиные, к человеческим.
«Полевые работы в сочетании с изучением документов помогают бороться с мифами, которые связывают с битвой за Крым. Так, к примеру, говорят, что десант в декабре 1941 года был чем-то совершенно бездумным и бессмысленным, но это не так, — рассказывает Павел, переходя к небольшой лекции. — Сама задумка была хорошей. Немцы к тому времени еще не успели здесь как следует закрепиться… Проблемы возникли на стадии реализации, когда, к примеру, радиста сажали в один корабль, а его батарею — в другой…»
Ручко долго и обстоятельно говорил о ходе десантной операции, показывал рукой на то место, куда к берегу была специально причалена баржа, выступавшая в качестве пирса (у судов, перевозивших солдат, была слишком глубокая осадка), а потом на холм у самого моря, превращенный немцами в неприступную крепость, которую красноармейцам удалось взять только к апрелю 1944 года.
Рождение Амулета
Максима из Владимирской области — в первый же день прозвали Амулетом.
Как оказалось, он указал товарищу, где именно копнуть, и тот сразу же наткнулся на останки лошади. Под ней обнаружилась снайперская винтовка Токарева и еще какой-то непонятный станок с размерной шкалой.
Амулет всячески демонстрировал, что копать ему совсем в тягость. У себя на Владимирщине он со своим отрядом достает из-под земли целые военные самолеты (это, конечно, не немцы сбивали). Но здесь, в Крыму, речь идет о людях, и вот уже Максим снимает форменную куртку, чтобы бережно класть на нее обнаруженные в яме человеческие кости.
Неопознанный заржавевший станок не давал покоя. «Дай свой телефон. Я во «ВКонтакте» напишу парню, который соображает в технике. Он скажет, что это такое», — спокойно и уверенно обратился он к стоявшей над ямой девушке. С ней парень явно был еще едва знаком, но та не задумываясь исполнила его просьбу, доверив доступ к профилю.
Поисковая экспедиция — отличный способ получить и закрепить углубленные знания о Великой Отечественной войне, обмундировании, вооружении советских и немецких войск, антропологии, а также приобрести общие туристические навыки.
Обывателю весь этот багаж знаний явно ни к чему, поэтому таковых среди поисковиков не найдешь: один «повернут» на истории, другой — на военной экипировке и оружии, третий — еще на чем-то.
Поисковиков можно поделить на две группы: одни занялись этим, потому что не могли иначе, а другие сознательно искали этот путь. К первым относятся те, кто родился и вырос в местности, где шли ожесточенные бои.
«У нас возле дома дорога грунтовая. Там, как дожди пройдут, гильзы и осколки я в детстве собирал», — вспоминает Стас, родившийся и выросший в Керчи.
В 12 лет он уже стал находить кости погибших солдат, а в 15 — прибился к Аджимушкайской экспедиции — одной из самых первых и известных появившихся в советские годы команде, занимавшейся изучением каменоломен в Аджимушкае, где во время оккупации долгое время действовал отряд офицеров советской армии.
Мамуль был не один, кто шел по следам войны, но сразу же определился, что его интересуют только останки людей и вещи, рассказывающие об обстоятельствах их жизни и гибели.
«У тех, кто собирал оружие и пытался обогатиться на этом, как правило, судьба складывалась трагично», — говорит Стас.
К тем же, кто сознательно шел к поиску, можно отнести казанца Андрея Мордвинова — главу штаба Ассоциации студенческих поисковых отрядов, а также его земляков.
«В 2009 году был на студенческом съезде и увидел фильм о том, как в результате поисковых работ была установлена судьба солдата, и о ней рассказали его родственникам. Тогда я понял, что это мое», — вспоминает Мордвинов.
Поисковиков часто сплачивает общий военизированный настрой, который поддерживает соответствующая форма одежды. И в этой экспедиции все, кроме одного-единственного парня, были одеты в камуфляж — здесь принято украшать множеством нашивок на липучках, которые бойцы меняют по настроению.
И лишь Муслим из Татарстана принципиально копал в рабочей форме одного из северных российских заводов, считая облачение в военную форму простым пижонством. За такое пренебрежение к коллективу, однако, парня никто не журил.
«Сродни рыбалке»
Не все, что происходит во время поисковых экспедиций, попадает в репортажи, на фото и на видео. Ребята просто не могут выкладывать в сети снимки, характерные для обычных походов, на которых смеются и дурачатся, а журналисты не вправе цитировать шутки и прибаутки, которыми неизбежно обмениваются поисковики, как и все нормальные люди, занятые изнуряющим физическим трудом.
Здесь пафос, который в других местах представляется излишним, становится средством защиты от кощунства, которым может стать любая неудачная или вырванная из контекста фраза.
«Новую экспедицию ждешь всю зиму. Хочется быстрее заняться поисками. Уже первые найденные тобою в поле металлические осколки от взрывов из прошлого пробуждают азарт, — рассказывает ульяновский студент Ленар. — Это чем-то сродни рыбалке, но только пока не находишь человеческие останки. Тогда поисковикам уже сравнивать свою работу не с чем. Неприлично».
Еще трудно сравнить с чем-либо ощущение путешествия во времени и контраста между миром, который царит на поверхности земли, и следами скрытой в ней войны. Это не то что читать книги или даже говорить с фронтовиками, хотя после таких работ начинаешь по-другому воспринимать написанное о войне и самих ее участников.
Нынешнюю крымскую экспедицию отличало от других то, что ее участники ночевали в городе, возвращаясь с раскопок вечером, как с работы, и ребята чувствовали границу, которая отделяет их от тех, на кого они смотрят через окна автобуса, от тех, кто омрачен повседневными заботами.
Поисковикам, которым только что приходилось выкладывать на землю останки своих неизвестных геройски погибших сверстников, на эту бытовуху переключаться не хотелось, да и не получалось. После ужина на базе они вспоминали о своих самых интересных находках.
«Копали под Выборгом, в том месте, где велось наступление зимнее. Нашли братскую могилу и в ней брусочек, похожий на мыло. Оказалось, что это тол», — вспоминает Владимир из екатеринбургского поискового отряда «Честь и Память».
Константин из поискового отряда «Долг» Кировской области как-то нашел у Синявинских высот в Санкт-Петербурге красивый советский штыковой нож. «У него даже рукоятка деревянная сохранилась. В музей его привез», — говорит парень.
Ленару из Ульяновска памятнее всего найденная его отрядом в прошлом году воронка, в которой лежали тела 59 солдат. «Я впервые видел так много тел в одной яме. Их сбросили туда после боя зимой в феврале 1942 года. По медальону опознали одного из бойцов», — отмечает юноша.
Тем, кто постарше, уже важнее становятся не какие-то конкретные вещи, а ситуации, когда экспедиция помогла заполнить белое пятно в истории человека или целого военного подразделения.
«В прошлом году мы нашли останки солдат пропавшей без вести роты, которая по документам находилась в другом месте», — говорит аспирантка Мария Беляева, специалист Центра патриотического воспитания молодежи Санкт-Петербургского политеха.
А «аксакалы» поискового дела смотрят еще дальше, находя самое ценное в многолетнем труде.
«В начале еще 2000-х годов занимались комплексным изучением одного из опорных пунктов на высотах севернее Керчи и в результате нескольких экспедиций поняли особенность немецкой обороны, ту изюминку, ставшую главным препятствием для наших войск, которые так и не сумели, высадившись в ноябре 1943 года, на протяжении полугода взять Керчь — это расположение позиций на обратных скатах холмов, — рассказывает председатель Совета регионального отделения «Поискового движения России» в Республике Крым Владимир Симонов. — Немцы позаимствовали эту идею у советских военных стратегов».
И дело, как он утверждает, вовсе не в том, что в бой бросали необученных юношей. «Наоборот, судя по находкам, это были боевые бравые ребята, у которых мы обнаружили массу трофейного снаряжения и того снаряжения, что не предусмотрено штатным расписанием, но отличает бывалых фронтовиков», — добавил Симонов.
По его словам и по мнению Елены Цунаевой, в будущем российские поисковики неизбежно должны будут приближаться по уровню подготовки и качеству проводимой работы к археологам. К тому же через 22 года находки времен 41-года даже формально будут признаны археологическими со всеми законодательными и организационными последствиями, характерными для такого статуса.
Фото: страница «6 рукопожатий Кемерово» во «ВКонтакте»
Коррупционный скандал разгорается в Кемерове. Местная администрация решила к Новому году обновить главную елку города. Все бы ничего, только в тендере почему-то участвовала только одна компания, да еще подозреваемая в том, что ей покровительствует мэр города Илья Середюк. А цена новогодней красавицы оказалась в три раза больше, чем стоимость главной елки страны, устанавливаемой на Красной площади. Возможно, вопросов к главе города было бы меньше, если бы не участие городской администрации в других непрозрачных сделках в сфере культуры и госзакупок.
Тендер на закупку ели проводил комитет по управлению муниципальным имуществом города Кемерово (КУМИ). Это подразделение городской администрации, подконтрольное мэру. На «приобретение световой каркасной ели, укомплектованной макушкой и игрушками» КУМИ в итоге потратил 17 миллионов 999 тысяч рублей, совершив покупку у единственного поставщика. Согласно конкурсной документации, заявки на участие в торгах подавали еще две московские компании — ИП Межевов А.Ю. и ООО «Иллюминация», но им было отказано в участии в тендере, а последовавшая за этим отказом жалоба в УФАС не была удовлетворена. Удивительно, ведь эти компании специализируются именно на праздничном украшении городских объектов, а победитель тендера — ООО «Сибеврострой» местного предпринимателя Михаила Вдовенко — занимается строительством.
Ель вместо 17 квартир
Новость об установке новогодней елки в Кемерове обсуждали не только в интернете, но и на федеральных каналах. Например, Иван Ургант в своем вечернем шоу объяснил высокую цену контракта тем, что «спил елки в Кемерово делается по уникальной технологии: сначала небольшой спил, потом несколько распилов, потом еще один спил, потом большой распил». Так она и оказалась в три раза дороже главной кремлевской елки страны, которая оценивается примерно в шесть миллионов рублей. Комитет по управлению городским имуществом города Кемерово, который является заказчиком новогодней елки, отказался объяснить «Открытым медиа», почему она стоит так дорого. «Я просто исполнитель. Нам что сказали — мы то и сделали», — заявила сотрудница, ответственная за проведение тендера.
Если сравнивать с сегодняшними предложениями компаний, специализирующихся на праздничном украшении городов и парков, в среднем в Москве такая ель стоит 1,5-2 миллиона рублей. Например, самая дорогая уличная ель от компании «Коломенка» высотой 30 метров обойдется в 3 миллиона 66 тысяч рублей, а от компании «Царь-елка» — 1,6 миллиона рублей. Около 200 тысяч может стоить ее монтаж. А если говорить об украшении, то даже по кемеровским меркам вышло не так много — они обошлись бюджету в 750 тысяч рублей.
Кстати, в Новосибирске на площади Ленина в этом году установят старую елку, которой исполнилось шесть лет. Как сообщает «Коммерсант», она была куплена за пять миллионов рублей и отремонтирована к празднованию нового 2020 года за 1,5 миллиона рублей. Но поскольку морально и физически дерево уже изношено, в следующем году на покупку новой елки в бюджете города предусмотрено 10 миллионов рублей.
«Красивая елка — это украшение любого праздника, но прежде чем делать дорогие покупки, наверное, стоит спросить у людей, стоит ли тратить такую огромную сумму. 18 миллионов рублей — это может быть 17 квартир для детей-сирот, — заявил в интервью «Ленте.ру» кузбасский борец за честные госзаккупки из Общероссийского народного фронта (ОНФ) Максим Учватов. — С точки зрения конкурсной документации, которую активисты ОНФ изучили, существуют признаки того, что конкурс был сделан под определенного поставщика, так как детально прописаны многие технические параметры. Победителем конкурса же становится единственный участник, который вроде как строит дома, а не продает елки. Собственник компании-победителя имеет ту же фамилию, что и начальник отдела одного из управлений департамента предпринимательства администрации Кемеровской области».
Максим Учватов имеет в виду владельца ООО «Евросибстрой» Михаила Вдовенко и начальника отдела мониторинга социально-экономических показателей развития предпринимательства управления предпринимательства департамента по развитию предпринимательства и потребительского рынка Кемеровской области Анну Вдовенко, которые, по некоторым сведениям, являются супругами.
Согласно неофициальной информации от участников рынка, компания Вдовенко связана с мэром Кемерово Ильей Середюком, что косвенно подтверждает рост выручки ООО «Евросибстрой» именно после избрания нового главы кузбасской столицы в 2016 году. Так, по данным сервиса по поиску и аналитике тендеров и госконтрактов «Синапс», организация заняла первое место в 11 тендерах (в том числе по закупкам у единственного поставщика). Выручка по итогам прошлого года, по данным Росстата, составила около 60 миллионов рублей. Таким образом, один муниципальный контракт на поставку елки принес строительной фирме треть годовой выручки.
Who is mr. Seredyuk?
Мэр Кемерово Илья Середюк оказался в центре внимания федеральных телеканалов после пожара в торговом центре «Зимняя вишня» на совещании с участием Владимира Путина. Тогда президент отчитал главу города за отсутствие разрешения на эксплуатацию перестроенного здания. Напомним, что в результате трагедии в Кемерове тогда погибло более 60 человек. Как установил Следственный комитет, в ходе эксплуатации торгового центра допускались грубейшие нарушения правил пожарной безопасности, а сотрудники охраны в момент пожара препятствовали выходу людей. Владимир Путин, прибывший в Кемерово на следующий день после пожара, заявил, что все виновные в гибели людей будут наказаны, и провел встречу с инициативной группой горожан. После этого на Кузбассе ждали отставки Середюка, тем более что помещениями в сгоревшем кемеровском ТРЦ «Зимняя вишня» владел в том числе и брат мэра Никита. Но ни Середюк, ни другие чиновники кемеровской администрации не понесли никакой ответственности за трагедию.
Да и в истории с новогодней елкой Середюк даже не извинялся за огромные траты, а только объяснил необходимость ее замены изношенностью. «Старая, которую ставили 11 лет, морально устарела, и каждый год приходилось увеличивать финансирование на ее ремонт: 30 процентов веток уже не работало, в этом году ремонт обошелся бы в 300-500 тысяч рублей», — приводит «Интерфакс» слова главы города.
«Нарушения правил госзакупок в Кемеровской области происходят регулярно, — говорит активист ОНФ Максим Учватов. — Так, несколько лет назад было решено отремонтировать крупные культурные объекты города, такие, например, как ДК им. Маяковского. Суммы были выделены астрономические, а победителем стала никому не известная компания из Томска, которой тут же в качестве предоплаты были перечислены десятки миллионов рублей. Нашими активистами было выявлено, что победитель конкурса не имеет лицензии Минкульта на работу с объектами культурного наследия. Естественно, мы передали эту информацию в прокуратуру, и конкурсы были отменены».
Новая схема
За все культурные мероприятия у Середюка отвечает начальник управления культуры, спорта и молодежной политики городской администрации Ирина Сагайдак. Подготовка к любым культурным событиям и праздникам на территории Кемерова ведется под ее жестким контролем. Но контролирует она процесс несколько странным способом. Как пишут в кузбасских Telegram-каналах, в конце 2017 года Ирина Сагайдак стала руководителем управления культуры, спорта и молодежной политики города Кемерово, а уже в начале 2018 года ее родной брат Олег Поспелов зарегистрировал собственное ИП и начал получать подряды от мэрии. Удивительно, кстати, что ИП у него оказалось профильное — с «культурными» видами деятельности.
Так, например, в августе этого года стало известно, что городское управление культуры планировало приобрести полный комплект концертного оборудования для сдачи в аренду: сцена, подъемники, свет, звук — всего на сумму около 100 миллионов рублей. Обслуживать это оборудование должен был Олег Поспелов. Кстати, предназначалось оно ГАУК Кемеровской области «Дом актера — дирекция фестивальных, конкурсных и театральных проектов», который возглавляет Людмила Ковалева, которая находится в подчинении у начальника департамента культуры Кемеровской области Марины Евсы. «Оборудование необходимо для проведения мероприятий», — заявила «Ленте.ру» Марина Евса, но подробностей привести не смогла, сославшись на большое число госзакупок, в связи с чем она не припоминает эту конкретную историю с «Домом актера».
При этом на сервисе «Синапс» в августе в плане-графике закупок значился «Договор на поставку, монтаж и пуско-наладку технологического оборудования» на декабрь 2019 года на общую сумму 69 миллионов 980 тысяч рублей. Но на сайте госзакупок нет ни одного тендера или конкурса, заказчиком которого выступает «Дом актера».
Как рассказали «Ленте.ру» знакомые с ситуацией источники, близкие к администрации Кемерова, после того, как инициативы Ирины Сагайдак стали известны общественности, схема приобретения оборудования была изменена. Теперь закупка для «Дома актера» будет производиться через новокузнецкого предпринимателя Алексея Бокова, чья фирма специализируется на сдаче в аренду концертного оборудования.
По словам Алексея Бокова, его компания сотрудничает практически со всеми городскими и областными учреждениями культуры на протяжении многих лет, в том числе и с «Домом актера». Только в тендерах он больше не хочет принимать участие. «Мы стараемся обходить тендеры, решать вопросы другими способами, — заявил «Ленте.ру» Алексей Боков. — Потому что тендер — неблагодарное дело. Сначала надо поставить оборудование, а потом уже его оплатят, и неизвестно, оплатят ли вообще». Он подчеркнул, что готов сдать в аренду «Дому актера» оборудование, но договоренностей об этом пока нет.
«Перевод из закупки в аренду — это один из методов обхода конкурсных процедур, — подчеркивает Максим Учватов. — Не исключено, что оборудование уже было приобретено под конкретный контракт, но из-за того, что закупка всплыла в планах, контракт решили изменить на аренду. Вопрос теперь только в ее стоимости». По словам эксперта, в регионе часто встречаются схемы, когда учреждение не покупает конкретную единицу оборудования, а арендуют его за такую цену, что через пару лет она бы уже окупилась. После завершения срока аренды почти новое оборудование возвращается арендодателю, а дальше расходится по частным компаниям, приближенным к администрации.
Из этих объяснений становится понятно, в чем заключалась необходимость покупки концертного оборудования, которое можно арендовать за гораздо меньшие деньги непосредственно под определенные мероприятия. Но это, похоже, не в интересах местной администрации. Так, Марина Евса уже объявила о запуске «новогоднего мобиля» — обыкновенного грузовика с тем самым концертным оборудованием, который поочередно объедет все районы и города Кузбасса перед Новым годом.
«Мы приобрели дополнительное оборудование», — прямо заявила начальница департамента культуры газете «Кузбасс» и признала, что использоваться оно будет в соответствии с планом Дирекции фестивальных, конкурсных и театральных проектов при Доме актера
Kuzbassing
Кстати, кузбасское общественное мнение довольно просто объясняет регулярные скандалы с коррупционным душком, происходящие в регионе по культурной части. Начальник областного департамента культуры Марина Евса не скрывает, что одна ее дочь получила высшее образование в Королевском колледже в Лондоне, а другим дочерям это обучение еще предстоит. В кузбасских соцсетях получили распространение фотографии семейства Евса с выпускной церемонии в лондонском колледже. При том что муж культурной начальницы тоже госслужащий, провинциальные зарплаты чиновников никак не могут обеспечить семье такой уровень жизни. Для прессы этот аспект своей семейной жизни Марина Евса никогда не комментировала.
Также нужно отметить, что кузбасская коррупция не исчерпывается елками и культурой. Как и во многих других регионах России, она затронула в последние десятилетия гораздо более серьезные сферы. Уже два года продолжается процесс по делу заместителей предыдущего губернатора Кузбасса Амана Тулеева. Их, а также главу местного Следственного комитета генерала Калинкина обвиняют в попытке рейдерского захвата угольного предприятия, оценивающегося в миллиарды рублей. Как следует из представленных на суде результатов прослушек разговоров чиновников, «отжим» предприятия обсуждался кузбасскими властями совершенно открыто. Вплоть до того, что сенатор от Кузбасса Синицын и «силовой» зам Тулеева Иванов со смехом обсуждали по открытой линии, как можно пытать паяльником владельца угольной шахты, чтобы он отказался от контрольного пакета акций. А пришедший на смену арестованному Калинкину новый начальник кузбасского Следственного комитета оказался в СИЗО уже через несколько месяцев по обвинению в крышевании незаконной торговли оружием.
На таком фоне казус с новогодней елкой за 18 миллионов для представителей местной элиты выглядит почти шуткой. Высокопоставленные кузбасские чиновники искренне не понимают, почему российская пресса, от Первого канала до «Дождя» и «Эха Москвы», вдруг сосредоточилась на этакой мелочи, когда гораздо более серьезные коррупционные эксцессы остаются незамеченными.
В начале прошлого века в английском языке появился новый глагол — kuzbassing. Он был связан с развитием автономной индустриальной колонии «Кузбасс» на месте современного Кемерова и означал «работать бесплатно за идею». Тогда идейные коммунисты съезжались в Кузбасс со всего мира — трудиться ради великого будущего. Современным кузбассовцам, тому же мэру Середюку, подобный альтруизм, очевидно, чужд. Они выбирают надежное настоящее, пусть и в виде самой дорогой в России новогодней елки.
Кстати, новогодние рекорды в Кузбассе еще не закончились. 26 декабря в Кемерове запланировано самое масштабное в мире шествие Дедов Морозов — более 1000 новогодних волшебников пройдут по центру города. Бюджет мероприятия пока не раскрывается, но теперь мы верим, что он может оказаться рекордным.
«Я готова была землю грызть, лишь бы добыть это лекарство»
Фото: страница Надежды Моргасовой во «ВКонтакте»
Уголовное дело в отношении москвички, которая купила за границей противосудорожный препарат «Фризиум» для своего больного сына, отменили. Причем в прокуратуре назвали дело «незаконным» и «необоснованным». Однако никуда не делась сама проблема: тысячи семей, воспитывающих детей с эпилепсией, не могут получить те лекарства, которые являются мировым стандартом, но в России — не зарегистрированы (то есть запрещены). Несмотря на слова чиновников о том, что проблем с легальным доступом к лекарствам нет, существующие правила попросту не работают, рассказала «Ленте.ру» жительница Сергиева Посада Надежда Моргасова. Она — одна из немногих, кто скрупулезно выполняла все рекомендации бюрократов. Но легально «Фризиум» для своей дочери Маши так и не получила и вынуждена рисковать, покупая его через посредников.
«Лента.ру»: Вы утверждаете, что все инструкции Минздрава выполнили, чтобы получить незарегистрированный препарат, но лекарства у вас все равно нет. Почему?
Надежда Моргасова: Я регулярно, в течение уже трех лет, подаю официальные заявки, оформленные по всем правилам, в свою поликлинику на ввоз «Фризиума» в Россию, но ответа нет. Отписки, конечно, есть. Недавно получила письмо из Минздрава, где сказано, что я к ним впервые обратилась только недавно. Но это неправда. Моей дочери 15 лет. В 9 месяцев ей поставили диагноз: туберозный склероз, эпилепсия. Последние несколько лет я только и делаю, что отправляю тонны обращений, в том числе и в Минздрав.
Что конкретно у вас из документов имеется?
У меня есть три заключения врачебных комиссий о том, что дочь нуждается в препаратах, незарегистрированных в России. Еще в 2015 году, когда был обнародован новый закон о запрете на ввоз в страну незарегистрированных лекарств, поднялся большой шум. Но именно тогда Минздрав всех заверил, что ни у кого проблем не будет. Пациенту нужно пройти медицинский консилиум, и если препарат назначат, то государство его купит.
Дочь принимает два лекарства, которых нет в России, — это «Сабрил» и «Фризиум». И врачебная комиссия выдала положительное заключение для их закупки. «Сабрил» с трудом государство нам все-таки купило. И причем не в течение пяти дней, как сказано в правилах Минздава. На это ушло больше девяти месяцев. Ну а с «Фризиумом» — просто беда. Действующее вещество, которое в нем содержится, — клобазам — входит в списки строгой учености, то есть является психотропным и сильнодействующим. И на его закупку у компании должно быть разрешение. Я пока не смогла найти фирму, которая согласилась бы мне его купить.
Зачем вы ищите фармацевтическую фирму? Я думала, что просто относишь бумаги в поликлинику, а потом приходишь за лекарством…
На бумаге, возможно, все так и есть. Но, во-первых, в поликлинику тоже не так-то просто сдать документы. Вначале у меня их не хотели принимать, чтобы обеспечивать нужными лекарствами. Говорили, что это не их обязанность. Но после вмешательства прокуратуры, куда я отправляла жалобу, поликлиника взяла в работу документы и закупила для нас «Сабрил». Компанию, кстати, которая купила для нас этот препарат, тоже родители нашли и «принесли» в поликлинику. А вот фирму, имеющую допуск к работе с наркотическими препаратами, — не получается найти. Ищу сама, потому что это мой ребенок, я тут заинтересованное лицо. Поэтому и вынуждена бежать впереди паровоза. В поликлинике мне сказали, что раз нет фирмы, которая сможет купить лекарство за границей, то Минздрав не дает разрешение на его закупку.
А чей-то опыт перенять? Неужели никому за эти годы не удалось получить от государства «Фризиум»?
Мы, сообщество родителей детей с эпилепсией, пытались найти таких счастливчиков. Случаи покупки обычных незарегистрированных лекарств, не входящих в списки сильнодействующих, — есть. Что касается «Фризиума» — не смогли найти никого. Разговоры ходят, что тому-то помогли, этому. Но это как сломанное радио. Врач мне даже назвала компанию из Санкт-Петербурга, которая официально ввозит незарегистрированные препараты. Я им написала. Там удивились и осторожно поинтересовались — вы в курсе, что мы в Питере? Да хоть из Магадана, какая нам разница, главное — препарат в Россию доставить. Но после нескольких дней переписки они сказали, что у них нет допуска.
Теперь просто не знаю, что делать. Вроде бы есть заключение врачей, что ребенок нуждается в лекарствах, есть заключение консилиума. Но на деле все это филькина грамота. У меня осталась последняя возможность — суд.
Врачебный консилиум вы легко прошли? Многие родители жалуются, что это достаточно сложно организовать.
Дело в том, что дочь болеет практически с рождения. И эти лекарства мы принимали с 4 лет. Когда появился закон о запрете ввоза незарегистрированных препаратов, Маше было 11. Поэтому именно у нас проблем не возникло. Мы постоянно наблюдаемся в федеральной клинике, с врачами там нам повезло. Насколько знаю, такие заключения дают как раз в федеральных учреждениях. И консилиум оформляется только после госпитализации. Это в среднем две недели.
Представьте тех, кто живет далеко от Москвы, да если еще ребенок не ходячий. Как думаете, есть трудности с организацией? На форумах родители жалуются, что очень трудно добиться консилиума. Но вот у нас он есть. И что? Филькина грамота. Имея все разрешения, законным путем препарат мы не можем получить. Хотя официально вроде бы никто не говорит «нет». У меня есть очень небольшой запас «Фризиума». Если он закончится, Маша умрет. И это будет мучительная смерть.
Разве нельзя заменить «Фризиум» каким-то другим лекарством?
У нас был трагический случай, когда в силу стечения обстоятельств закончился препарат. В результате в 2017 году Маша попала в реанимацию с эпилептическим статусом. Статус — это судороги, которые не прекращаются. На скорой мы ехали 40 минут до больницы. Все это время не переставая ей кололи «Реланиум»: инъекции одна за одной, потому что действие было коротким. В реанимации она сутки была, удалось «вернуть» только «Фризиумом». Наблюдать за тем, что в такие моменты происходит с ребенком, — очень страшно. Раньше дети умирали от эпилептического статуса. Сейчас это научились контролировать. Но если лекарства не будет, нам грозят такие мучительные приступы. Дочь этого не перенесет.
Тогда, насмотревшись на все это, мы старались следить, чтобы был запас препарата. Но вы видите, как складывается обстановка? По нашим каналам доставать все сложнее. И знакомых просить с оказией привези сейчас не рискнешь.
Минздрав рекомендовал Российской противоэпилептической лиге подобрать замену «Фризиуму», скомбинировав препараты, разрешенные в России. Может, это выход?
Я не верю, что можно такую комбинацию подобрать. Мы горстями пьем таблетки. Только по эпилепсии у нас четыре препарата. Но есть и куча других проблем. Не могу понять, зачем чиновники все это делают, зачем усложняют? Почему просто не взять и не ввезти эти препараты? Во всех странах это лекарство, а в России — наркотик. Почему в одночасье все матери детей с эпилепсией превратились в преступников?
У большинства детей с нашим заболеванием приступы есть всегда. Но у Маши стабильное для нашей ситуации состояние только благодаря этим таблеткам. Мы даже можем выходить на улицу, она не падает, как многие ребята с таким диагнозом. Их родители боятся, когда дети гуляют. Это чревато для них переломами и эпистатусами. Это все так трудно. Трогать это и менять на другие комбинации — это варварство и непрофессионализм со стороны врачей. Дети ведь не подопытные кролики. Наших детей просто хотят угробить. Нет человека — нет проблемы. Почему они столько лет не решают это?
Но все-таки — вы пробовали российские лекарства? Вдруг бы вам что-то подошло в критической ситуации?
Я уже говорила, что мы эти лекарства пьем с четырех лет практически не переставая. Когда ребенку поставили диагноз туберозный склероз, то нам сказали, что препараты первого выбора — как раз «Сабрил» и «Фризиум». Когда мне сказали названия, я подумала, что ладно, что же делать, пойду в аптеку. Я ведь тогда и не подозревала, что купить их можно только с рук. В 2004 году пачка того же «Сабрила» стоила 120 евро.
Мы год принимали это лекарство, дочь стабилизировалась. И врач, вероятно, видя, что нам эти лекарства покупать трудно (не только потому, что их нет в России, но и потому, что дорого), говорит: «Давайте попробуем поменять терапию». И мы поменяли. Нам стало сильно хуже. Ремиссии исчезли, у ребенка начались частые эпиприступы.
Судороги?
Эпилептические приступы действительно многие представляют следующим образом — человек падает в судорогах, пена изо рта. Часто это совсем не так. У нас во время приступов дочь складывалась пополам, вскидывала вверх руки. В чем еще опасность судорог у детей — они убивают мозг. Почти всегда дети, болеющие эпилепсией, умственно отсталые. Особенно те, кто с младенчества. Если приступы вовремя не купировать, то умственная отсталость светит всем. Поэтому главная задача при эпилепсии — остановить приступ. Это сохраняет интеллект ребенка.
Мы тогда перепробовали комбинации абсолютно всех препаратов, что есть в России, и нам ничего не подошло. Сейчас у нас три лекарства, критически важных для жизни Маши. И только одно из них зарегистрировано в России. Все препараты — убирают разные эпиприступы.
Поймите, что препараты, которых нет в России, это для нас, родителей, — терапия отчаяния. Ни одна семья, предварительно не перепробовав все, что доступно, не будет стремиться искать препараты, которых в стране нет и которые найти не только трудно, но и очень дорого. У нас просто тогда была сложная ситуация. Ребенок бился в нескончаемых истериках, кричал. Мы даже не подозревали, что это форма приступа. Мы ввели «Фризиум» с четвертинки таблетки. И стало лучше вот прямо сразу. Когда эти состояния возобновлялись — слегка повышали дозировку. И опять все было нормальным. Видя этот эффект, я готова была землю грызть, лишь бы добыть это лекарство.
У дочери переходный возраст. Для здорового ребенка гормональный всплеск пережить непросто. А что уж говорить про Машу? Но все равно приступы на этих таблетках — мягкие. Что будет без них — мне страшно думать. Я даже экономить не могу. Иногда рискую растянуть таблетку на два дня. Но снижение дозировки мгновенно отражается на самочувствии.
Вы сказали, что очень дорого для родителей покупать «Фризиум». О какой сумме примерно речь?
У меня ребенок уже давно пьет это лекарство, поэтому есть проверенные телефоны на экстренный случай, есть знакомые родители в Европе. У них самих дети с аналогичными проблемами, пытаемся через них доставать. А если просто пойти к обычным перекупщикам, то — обалдеть. Упаковка, которую я покупала за две тысячи, стоит семь тысяч. Для меня это заоблачно. На месяц нам надо пять пачек. Где я найду такие деньги, если мои источники исчезнут?
Самостоятельно вы можете по имеющимся у вас документам в Европе купить это лекарство и привезти в Россию? Или это тоже грозит уголовным преследованием?
Вероятно, могу. Знаю, что в Польше, Испании по российским рецептам можно купить, во Франции. Но я не была во Франции. И когда буду там — не знаю.
Кроме Маши, у нас еще двое детей — десяти и восьми лет. Младшей подарили деньги на день рождения. Она говорит: «Мама, давай ничего не будем покупать, давай копить на билет до моря». А я только улыбаюсь, а про себя вздыхаю — все наши моря уходят на лекарства. Ведь это только последние два года государство нам покупает одно из незарегистрированных в России лекарств. Раньше все сами тянули. Сейчас ищем только «Фризиум». У меня пока есть возможность бороться. Но ведь есть семьи, у кого забрали этот препарат. Что с их детьми? В последнем случае у парня была купированная эпилепсия. То есть она никак себя не проявляла. Забрать лекарство при такой патологии — это вернуть человека к инвалидности.
Я еще месяц назад предлагала нашим девчонкам флэшмоб — поставить на аватарках в социальных сетях надпись: «Я — преступник. Моему ребенку нужен «Фризиум»». Сначала никто не соглашался. А когда за месяц задержали вторую маму, все начали возмущаться. Я ведь тоже завтра могу оказаться в тюрьме.
Как себя чувствует Маша сейчас? Она учится?
На домашнем обучении. Заболевание, к сожалению, прогрессирует. У нее умственная отсталость, аутичный спектр. Она живет в своем мире. Но мы ее ценим, мы ее лечим столько лет, мы бережем ее. В конце концов, она — человек, который имеет право жить без боли.
«Дисциплинировать врачей»
По просьбе «Ленты.ру» ситуацию с недоступностью современных лекарств для россиян прокомментировала медицинский юрист, управляющий партнер «Адвокатской группы «Онегин»» Ольга Зиновьева:
Ввоз препаратов, незарегистрированных в России, даже для личных нужд, производится в установленном порядке. Заказ препарата, содержащего вещества, оборот которых ограничен или запрещен, посредством интернет-торговли производится в нарушение этого порядка. По этой причине выявление таких сделок и проведение проверок в их отношении является правомерным. Что касается наличия или отсутствия оснований для возбуждения уголовного дела — это как раз и устанавливается в ходе таких проверок и зависит от объема собранных доказательств. Покупатели не могут не понимать, что само по себе наличие медицинских показаний для приема таких препаратов может облегчить им процедуру их ввоза, но не предоставляет им права пренебрегать установленными правилами.
Решение проблемы мне видится путем одновременного решения двух задач: оперативного (в смысле быстрого) сотрудничества медицинских организаций, органов управления здравоохранением (Министерства здравоохранения России, региональных министерств, департаментов, комитетов), таможенных органов для решения локальной задачи ввоза конкретного препарата для конкретного пациента — эта система действительно работает не идеально. Однако в описанной ситуации (отсутствие допуска) виновата не система, а компания, которая участвует в закупке, не обладая для этого необходимыми полномочиями.
И второе, думаю, совсем непопулярное, решение: я считаю разумной озвученную инициативу Минздрава дисциплинировать врачей в назначениях своим пациентам незарегистрированных в России препаратов. У пациента рождается иллюзия возникновения у него права на нарушение процедуры приобретения и ввоза препарата. Анализ аналогичных кейсов за последний год свидетельствует о совершенно одинаковом механизме таких дел. Никто не подвергает сомнению наличие медицинских показаний для приема препаратов, однако врач, назначая препарат, оборот которого ограничен или запрещен в России, обязан не только выполнить свой врачебный долг, оставив пациента один на один с непростой административной процедурой, но и предпринять разумные и достаточные меры по обеспечению пациенту механизма доступа к такому препарату через систему врачебных комиссий, согласований и закупок, или, как минимум, разъяснить пациенту такой механизм.