До конца 2019 года Министерство экономического развития, Министерство промышленности и торговли, Министерство цифрового развития, связи и массовых коммуникаций должны переехать в одну из башен «Москва-сити». Решение может сделать работу госслужащих более эффективной и вернуть исторический центр города его жителям, избавив его от офисной активности, полагают эксперты. О целесообразности размещения ведомств в принципиально новом офисном пространстве — в материале «Ленты.ру».

Из коридоров в open space

Идею озвучил премьер-министр Дмитрий Медведев еще в 2017 году. Организовать переезд было поручено ДОМ.РФ. В том, что релокация открывает правительственным организациям новые возможности, уверены многие эксперты. Опрошенные «Лентой.ру» специалисты единодушны в том, что переезд в новые офисы министерств оценят как предприниматели, так и обычные люди, так как ряд ведомств станет более доступным. Ведь важные для экономической жизни страны правительственные учреждения физически окажутся в эпицентре деловой жизни столицы в удобной с точки зрения общественного транспорта локации — к кварталу подведены линии метрополитена и МЦК. Эксперты отмечают, что, собрав ведомства в едином комплексе, можно будет эффективно организовать их работу по принципу «одного окна» для населения.

«Даже одно министерство со всеми подведомственными организациями состоит из огромного числа людей, которыми тяжело эффективно управлять, если они расположены в различных зданиях старого фонда», — указывает генеральный директор РАСК Николай Алексеенко. «Немаловажным фактором является и непосредственно взаимодействие между самими министерствами, особенно это важно при реализации национальных проектов, которые требуют проведения существенного числа межведомственных рабочих групп». Поэтому кажется логичным, что единое офисное пространство позволит повысить скорость проработки задач, а также создать единую информационную среду.

Благо для столицы

Переезд трех крупных ведомств отразится на городе позитивно — считает управляющий партнер агентства недвижимости Mcity.ru Игорь Бессонов. По его мнению, это позволит разгрузить исторический центр от офисной активности — она переместится непосредственно туда, где и должна быть сосредоточена – в центр деловой активности Москвы. А в исторических районах освободятся здания, которые могут быть использованы с пользой для города. Например, более рационально и эффективно будет использоваться здание центрального телеграфа на Тверской.

Что касается самого комплекса «Москва-Сити», то переезд не окажет излишнюю нагрузку на комплекс зданий. «Насколько я знаю, три министерства займут порядка 70-80 тысяч квадратных метров, при том, что площадь всего Сити — порядка 3-4 миллионов», — утверждает Игорь Бессонов. «При этом рост количества людей в бизнес-центре положительно скажется на развитии торговой недвижимости, развитии сервисных служб, ресторанов, магазинов на территории делового комплекса. Кроме того, это привлечет в Сити компании, бизнес которых так или иначе связан с функционированием этих ведомств», — предполагает эксперт.

Он также обращает внимание на то, что свободных площадей в Сити становится все меньше, они раскупаются достаточно быстро и растут в цене. Поэтому нельзя сказать, что «Москва-Сити» выбран просто из-за простаивания построенных площадей. Вполне возможно, что в Сити могут в перспективе переехать другие государственные корпорации и ведомства. Площадкой может стать, например, построенная, но пока пустующая башня «Евразия», которая принадлежит дочерним структурам группы ВТБ.

Копейка рубль бережет

Управляющий партнер Colliers International в России Николай Казанский считает, что одним из главных преимуществ переезда министерств в деловой район «Москва-Сити» станет экономия госрасходов за счет сокращения площадей, требуемых для работы ведомств, ранее занимавших около 300 тысяч квадратных метров офисных площадей. По мнению эксперта, столь ощутимое сокращение объема занимаемых площадей связано с тем, что для зданий, где ранее располагались сотрудники министерств, характерен высокий коэффициент потерь офисного помещения или так называемый «коридорный коэффициент».

Для зданий советской постройки, особняков и НИИ коэффициент потерь составляет 35–40 процентов, в то время как по стандартам для офисов класса А коридорный коэффициент приемлем в пределах 12 процентов. В новом бизнес-центре размещение офисных сотрудников будет организовано согласно современным нормам и правилам организации рабочего пространства.

Получается, что если раньше на одного сотрудника министерств в среднем приходилось около 47 квадратных метров, то в новых офисных зданиях «Москва-Сити» этот показатель равен 8-12 квадратным метрам.

Мировая тенденция

Партнер и руководитель департамента офисной недвижимости и корпоративных услуг в Cushman & Wakefield Павел Баранов обращает внимание на то, что сейчас существует мировая тенденция, когда госструктуры делают свое размещение более эффективным, базируясь, с одной стороны, в качественных, современных офисных зданиях, при этом оптимизируя ту площадь, которую они занимают. Таким образом оптимизируется площадь и логистика, потому что министерства переезжают вместе со своими подведомственными организациями и коммуникации выстраиваются гораздо лучше.

Директор отдела управления проектами строительства и внутренней отделки помещений CBRE Павел Якимчук указывает на то обстоятельство, что в Великобритании уже более пятнадцати лет назад начали успешно реализовывать проекты, в которых окончательно отказались от традиционной модели рассадки сотрудников в правительственных учреждениях в пользу современной организации открытого рабочего пространства.

«Релокация, конечно, повлияет и на работу самих министерств, очевидно, в сторону повышения их эффективности — об этом свидетельствует мировой опыт перехода от кабинетной планировки к гибким открытым пространствам, которые создаются в современных бизнес-центрах», — отмечает управляющий партнер агентства недвижимости Mcity.ru Игорь Бессонов. «Плюсом также станет возможность существенно сократить время на перемещения сотрудников в течение дня, организацию межведомственного взаимодействия».

Россиянки накануне Хеллоуина запустили флешмоб в поддержку закона о защите жертв домашнего насилия, который призывают принять правозащитники, активисты и депутаты. Акцию начали активистки центра защиты пострадавших от домашнего насилия при консорциуме женских неправительственных объединений и сеть взаимопомощи женщин «ТыНеОдна» после того, как в Москве в очередной раз не согласовали митинг в поддержку закона. Вместо костюмов зомби и вампиров девушки примерили на себя образы жертв домашнего насилия, выложили фотографии с хештегом #ЗаконИлиСмерть в Instagram и рассказали, как реальность может стать страшнее фильма ужасов.

alexandramitroshina:

«Сегодня Хеллоуин. Весь день лента будет состоять из ужастиков, зомби, скелетов и вампиров; а кто-то нанесет кровавый грим и пойдет на тематическую вечеринку.⠀
На самом деле ужасные вещи случаются каждый день. Кошмары давно и прочно стали частью российской повседневности, и от них не удается скрыться даже в собственном доме.⠀
На протяжении пятнадцати лет Россия является лидером по абсолютному числу жертв домашнего насилия среди детей и женщин… Это число в относительном рассмотрении в 45-70 раз превышает аналогичный показатель во Франции и Великобритании.⠀
Согласно количественному опросу ФОМ, около 33 процентов опрошенных сталкивались с насилием в своих семьях и в семьях знакомых. В 2018 году в России только по официальной статистике МВД от домашнего насилия пострадали 33 378 человек.

Закон о профилактике домашнего насилия до сих пор не принят. Как в плохом ужастике, сложилась ситуация, когда монстра не видит никто, кроме вас».

leronmakaroooon:

«Ужасные вещи случаются каждый день.

Мы можем сколько угодно разводить демагогию про антисемейность и экономическое насилие в случае отказа купить жене шубу, но факт остается фактом: Россия является лидером среди развитых стран по абсолютному числу жертв домашнего насилия.

Едва ли какая-то женщина спит и видит: ага, сейчас примут закон, поскорее своего прекрасного муженька посажу, который никогда и руку на меня не поднял, и уважает, и детей любит, а то колечко на Новый год не подарил. Вы представляете себе такую ситуацию? Я — нет. Но даже если такие случаи и будут, все легко решается действующим законодательством. Да и закон о домашнем насилии так не работает! А как работает?

Как работает — посмотрите более чем в 140 странах мира. А чтобы увидеть, что бывает без него, далеко ходить не надо.

Возможно, если бы закон был, жизни многих моих подруг и знакомых, а может, и моя, сложились бы иначе.

Я согласна с одним: невозможно бороться с тем, чего не видишь. Поэтому всех призываю оглянуться вокруг и изучить информацию! Я вас уверяю, вы ужаснетесь, потому что ужасные вещи действительно происходят каждый день».

mshihee:

«Самый страшный костюм на Хеллоуин — не костюм, а самая настоящая мерзкая реальность. Потому что бьет — значит, любит».

chernobrovkina__olga:

«Сегодня мы все переодеваемся в страшных чудищ. Но как быть тем, кто рядом с самым настоящим чудищем живет? Я против домашнего насилия! . К сожалению, для многих насилие в семье — это норма. Многие мои подруги были жертвами рукоприкладства со стороны отца, отчима, мужа, молодого человека. Хватит это терпеть! Я сама один раз в юности получила пощечину от своего парня, который в этот момент стал бывшим.

Я всегда очень нейтральна к политике, но этот законопроект я готова отстаивать, чтобы у каждой жертвы домашнего насилия появилась возможность изменить свою жизнь, а во многих случаях и остаться в живых!»

valeri.kharicheva:

«Бьет — значит, любит? Бьет — значит, больной урод. На сегодняшний день в России остро стоит проблема домашнего насилия.

После принятия в 2016 году закона, установившего уголовную ответственность за побои в отношении членов семей и близких лиц, в феврале 2017 года Россия при поддержке РПЦ исключила формулировку о домашнем насилии из Уголовного кодекса и перевела все побои, не причиняющие вреда здоровью и случающиеся не чаще одного раза в год, в разряд административных правонарушений.

Сейчас идет активная борьба между сторонниками принятия закона о домашнем насилии и самим государством. Домашнее насилие оправдывают исторически сложившимися традициями — мол, мужчина в семье главный, если жена где-то там напортачила, можно и вмазать ей…

Домашнее насилие имеет множество различных проявлений: побои, сексуальное принуждение, психологическое давление и манипуляции. Оно распространяется на женщин и на детей.

И так уж сложилось, что многие российские женщины считают себя виноватыми в том, что муж на них злится, недоглядели чего-то, недостаточно хороши для него, «ну как я без него, он такой хороший». Об этом боятся говорить вслух: стыд, угрозы со стороны мужчины, страх разрушить семью, остаться ни с чем.

Государство не воспринимает это как проблему. «Не нужно выносить сор из избы», «ну подумаешь, ударил пару раз, значит, заслужила». Об этом можно говорить очень долго и много, и об этом нужно говорить. Привлекая к этой проблеме внимание, мы становимся ближе к тому, чтобы совершенствовать российское законодательство и изменить жизнь в России, чтобы она хотя бы вписывалась в рамки адекватности.

Давайте вместе приложим усилия, чтобы наконец-то прекратилось ущемление женщин и все эти страшные патриархальные стереотипы и предрассудки канули во тьму».

start2speak:

«Работа переводчика часто окутана некой романтикой. Это и переводы книг, фильмов… Но в реальности я часто перевожу судебные и следственные дела, и тут уже — вообще не романтик.

Хотите хоррор в Хеллоуин? Их есть у меня.

Маленькая заметка: страшные вещи происходят каждый день в реальной жизни. Поэтому давайте без хайпа и размусоливания поддержим закон о домашнем насилии».

elena_lunegova:

«Сегодня Хеллоуин. С праздником! Я хотела посвятить этому пост, и именно поэтому такое фото. Но! Второй раз не согласован запрос на митинг за закон о домашнем насилии. Но вот митинг против закона согласовали!

Я не понимаю, чем руководствуется власть? Чем? Почему нет поддержки? Одни говорят, что закон будет вредить семьям, другие не согласовывают митинги. Третьи говорят, что всех мужиков пересажают, дай волю — и оговаривать будут.

А сейчас отсутствие закона не вредит семьям? Я сейчас про всех! Про женщин, мужчин, детей! Страдают все! Закон нужен!

ЗАКОН НУЖЕН ДЛЯ ВСЕХ!

Мужчин этот закон тоже будет защищать. Просто случаи побоев от мужчин встречаются намного чаще».

good_donut37:

«Сегодня Хеллоуин. Целая лента будет заполнена фотографиями ваших мегакрутых образов — зомбаков, скелетонов, ведьм. Кто-то пойдет на вечеринку, кто-то просто останется дома и будет смотреть ужастики. Но на самом деле ужасные вещи происходят каждый день…

Закон о профилактике домашнего насилия до сих пор не принят. Сложилась просто ужасная ситуация, будто мы в фильме ужасов. Никто не хочет видеть монстра, а бороться приходится нам.

Давайте перестанем боятся говорить об этом. Сегодня центр защиты пострадавших от домашнего насилия и сеть взаимопомощи женщин «ТыНеОдна» проводят акцию #ЗаконИлиСмерть».

kotofey25_miy:

«Домашнее насилие не должно оставаться безнаказанным!»

__a_z_a_t_o_v_n_a__:

«Предвещая догадки: на меня никто не поднимает руку, не терроризирует, не заставляет чувствовать себя ущемленной. Но если этого нет со мной сейчас, это не значит, что этого нет нигде.

В 146 странах мира есть закон, способный помочь женщине в случае угроз и реальных действий со стороны родственников и мужа. В России его нет. В России 16 миллионов жертв домашнего насилия. Хочу, чтобы государство помогало женщинам, попавшим в этот капкан…»

Жизнь на руинах психиатрической больницы, ставшей однажды единственным домом. Тяжелый труд и многолетние нападки со стороны тех, от кого больше всего ждешь защиты, милости и утешения. Абсурдные обвинения и циничные предложения. История борьбы церковных властей Ставрополья с семьей Шимко — Фоменко за право владения одноэтажным бараком выглядит куда более яркой и драматичной, чем сюжет с возвращением РПЦ Исаакиевского собора.

«Горло себе перережу, — спокойно говорит Раиса Фоменко. — Если меня в монастырь отдадут, я жить не буду. Сама не захочу».

У Раисы Ивановны в одноэтажном доме Шимко — Фоменко, что на улице Октябрьская в Ставрополе, две комнаты. Чистые, убранные, теплые — как и остальные семь. Девять комнат поделены на три квартиры: кроме Фоменко, здесь живут ее дочь Тамара с мужем Игорем Шимко и их дети — Дмитрий и Ирина. У Дмитрия уже своя семья, сыну три года. То есть Раиса Ивановна — уже прабабушка.

Церковь как таковую здесь уважают и почитают. На видном месте в серебряном окладе — икона, история которой, по семейным подсчетам, прослеживается до прабабушки самой Раисы Ивановны. Отношения же с епархией РПЦ — сначала Ставропольской и Владикавказской, теперь Ставропольской и Невинномысской — не складываются уже более десяти лет из той без малого четверти века, что этим домом на Октябрьской владеют Шимко и Фоменко.

Причина проста: служители Господа считают, что многократно перестроенный за последние сто лет одноэтажный дом — церковная собственность, поэтому он должен быть изъят у четырех поколений семьи и передан РПЦ. Прежде всего — по закону «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности». «Фэ зэ триста двадцать семь от две тысячи десятого года, — название документа Тамара Шимко выучила наизусть. — Тот же закон, по которому Исаакиевский собор собрались передавать. И вот наш барак взять пытаются».

Очередной процесс по иску епархии начался в минувшем году. «Ветеран войны и трехлетний ребенок могут оказаться на улице!» — бьют тревогу собственники дома. В ответ им и появилась бумага от истцов — «комментарий пресс-службы Ставропольской и Невинномысской епархии», огорчивший Раису Ивановну:

«Обращая внимание на то, что ветеран ВОВ Фаменко Раиса Ивановна фигурирует сегодня во всех скандальных заявлениях семьи Шимко, — говорится в сообщении на сайте епархии, — сестры Иоанно-Мариинского монастыря готовы проявить милосердие и взять, в случае необходимости, Раису Ивановну под свою опеку и предоставить ей необходимую жилую площадь и сестринский уход, на что имеется благословение правящего Архиерея».

«Я здесь с родными живу, — все так же спокойно объясняет Раиса Фоменко, опершись на ходунки: инвалид первой группы. — Мне в монастырь не надо, спасибо. До семидесяти лет в колхозе в Изобильном проработала, ветеран тыла. По нынешнему закону ветеран войны. Только двадцать лет назад к дочке и внукам в город приехала, силы не те. А теперь и покоя вот нет».

Руина за пригоршню долларов

В машине у Игоря Шимко играет July Morning, хит группы «Uriah Heep». «Он вышел в октябре 1971 года. А всего через пару месяцев я его играл здесь со своей группой», — говорит Игорь Борисович.

Его инструмент — гитара, музыкальное образование — пара курсов музучилища. За среднюю специальную парту пришлось сесть через много лет после того, как Шимко получил высшее образование. «Мы в конце 80-х организовали варьете при ставропольской гостинице “Интурист”, — объясняет он. — Кооперативная инициатива. Но мне как руководителю музыкального ансамбля без официальных корочек о том, что я музыкант, хода не было — советский закон такой. Хотя стаж музыкальный — почти двадцать лет к тому времени, на всех сценах Ставрополя».

А вуз Игорь Шимко закончил медицинский. Как и Тамара Александровна, он работал в Ставропольском противочумном институте. Оба кандидаты медицинских наук. Две степени плюс музыкальные подработки — в общем, при СССР семья не жаловалась. Не стали они жаловаться и после того, как Союз распался, а борьба с чумой в начале 90-х перестала быть одним из государственных приоритетов — по крайней мере, в части зарплат для ученых-медиков. Не удивительно, что при таком отношении на Ставрополье и в других регионах началась эпидемия педикулеза. Семья Шимко запатентовала препарат против вшей и наладила его производство своими силами. «В одну Чечню сколько коробок этого «Гринцида» бесплатно отправляли, для солдат и для мирных — гуманитарной помощью», — вспоминает Тамара события первой войны.

Для нужд предприятия супруги Шимко и купили одноэтажный барак на Октябрьской. В 93-м, с аукциона Ставропольской товарной биржи, за 110 тысяч рублей. По тогдашнему курсу — около ста долларов США. «Дома вообще-то не было, — говорит Игорь. — Только стены фактически. Я оказался единственным претендентом. Мы потом все, что зарабатывали, в ремонт вкладывали».

Через несколько лет профиль фирмы Шимко сменился: вместо шампуней от вшей — дезинфекция, дезинсекция и дератизация. «Крысы-мыши-тараканы», — рекламирует Тамара Александровна семейное дело. Клиентов, впрочем, искать не надо: на договорах — молочный комбинат, пивзавод и тому подобные. Одна из претензий епархии — «в историческом памятнике ведется запрещенная производственная деятельность». Следов производства корреспондент «Ленты.ру» не обнаружил. Кроме бухгалтерии фирмы, занимающей одну из комнат, — никаких намеков на что-нибудь опасное для территории и самого памятника.

Остальные комнаты теперь жилье семьи Шимко — Фоменко. В середине 90-х дом на Октябрьской стал по всем документам жилым. А с 2012 года — еще и многоквартирным: три квартиры — это уже «много-». Владельцам в предприимчивости не откажешь: новый статус позволил оформить в придачу к бараку на 519 квадратных метров (правда, 160 из них — подвал) еще и почти 50 соток земли — как придомовую территорию. Хотя даже без земли здесь при желании определенно было и есть за что поспорить.

Собственно, епархия и спорит. С середины 2000-х — и с перерывами до сих пор.

Религиозный цех

Иоанно-Мариинский монастырь был основан в Ставрополе в середине XIX века. Сейчас на Октябрьской улице осталось пять зданий — церковь мученицы Серафимы (передана РПЦ), больничная церковь и три корпуса: игуменский, келейный, для золотошвеек и живописи. В больничной церкви и двух корпусах много советских десятилетий назад разместилась краевая психиатрическая больница — и находится здесь до сих пор.

Других площадей для больницы в Ставрополе пока нет. и в ближайшее время они вряд ли появятся. Поэтому РПЦ здесь ни на что не претендует. В отличие от корпуса игуменского, который почти 25 лет назад приобрел у психиатрической клиники с аукциона Игорь Шимко.

Насколько здание соответствует своему религиозному предназначению? После революции здесь был детский дом. Дальше — клуб и швейный цех той самой психбольницы. «Разбирали, достраивали, перестраивали, кирпичом перекладывали, — описывает Тамара Шимко последние сто лет истории своего жилища. — Что от того корпуса осталось? Наверное, фундамент только».

В этом советском кирпичном здании вряд ли можно узнать что-либо из монастырской «Описи имущества движимого и недвижимого» от 1896 года: «деревянный, покрытый железом, окрашенный масляной краской, внутри оштукатурен, а снаружи ошелеван и покрашен». У церкви, однако, свое мнение: то, что осталось, в любом случае входит в комплекс памятника регионального значения, каковым являются все корпуса бывшего и вновь собираемого монастыря.

Светские власти предполагают и иные трактовки — оговариваясь, впрочем, что следует дождаться решения суда. «Претензий к владельцам дома в настоящий момент нет, — говорит Татьяна Гладикова, начальник управления по сохранению и государственной охране объектов культурного наследия. — По закону такие объекты могут находиться и в частной собственности». Признаков незаконной хозяйственной деятельности подчиненные Татьяны Вячеславовны пока тоже не заметили.

Тем не менее суды идут уже десять лет. Первый, районный, встал на сторону собственников. Второй — Ставропольский краевой — в 2008 году вынес противоположное решение, применив статью 169 ГК РФ «Недействительность сделки, совершенной с целью, противной основам правопорядка или нравственности» и отдав дом федеральной казне. «Направлена на подрыв основ конституционного строя, обороноспособности, безопасности и экономической системы Государства, нарушает права и свободы человека и гражданина, противоречит сложившемуся в обществе представлению о добре и зле, хорошем и плохом, пороке и добродетели, препятствует гражданам в соответствии со ст. 44 Конституции РФ участвовать в культурной жизни и пользоваться учреждениями культуры…» — эта часть из комментариев к статье ГК приведена в решении суда полностью. К вящему недоумению семьи Шимко — Фоменко.

Передача частного дома в федеральный реестр — а не, к примеру, в муниципальную собственность — решение, мягко говоря, удивительное. Тем не менее оно было выполнено. А вскоре после его вступления в силу Тамара Шимко дошла до приемных Дмитрия Медведева и Владимира Путина: «Тогда они в такой последовательности были».

Через некоторое время дом вернулся городу, а муниципалы передали его не церкви, а прежним собственникам, Шимко — Фоменко. «Сколько нам передышки дали? — подсчитывает Тамара Александровна время от повторной приватизации до нынешнего процесса в Октябрьском райсуде Ставрополя. — Лет пять всего».

«Не по-людски как-то»

«Если Раисе Ивановне негде жить, если ее кто-то выселяет, то Русская Православная церковь готова проявить самый большой акт милосердия, — говорит пресс-секретарь Ставропольской епархии Лолита Склярова. — Мы готовы ее оставить в этом доме, если ей там нравится. Мы готовы взять на себя попечительство за этой женщиной и обеспечить ей достойный уход».

К остальным собственникам благосклонности ни Склярова, ни церковное начальство, судя по всему, не проявляют и проявлять не намерены. «Эти люди, — сообщает пресс-секретарь епархии, — занимаются огромным количеством переделок документов. Там бесконечные акты дарения друг другу — для того, чтобы запутать суд». Тем самым, уверена Лолита Алексеевна, собственники спорного дома «выкопали себе большую глубокую яму».

«То есть мама, получается, не может мне ничего подарить?» — недоумевает Тамара Шимко.

В интересах суда, объясняет представитель Епархии, «мы не можем разглашать все имеющиеся материалы. Но то, что сегодня они обходят законы и прикрываются святым именем ветерана, — Бог им судья, а конечную точку поставит суд Российской Федерации». Впрочем, по мнению Лолиты Алексеевны, судом дело не ограничится: «Ими уже заинтересовалась прокуратура. Думаю, эта история будет иметь печальное продолжение».

Прокуратура действительно заинтересовалась. Но не семейством Шимко — Фоменко, а самой коллизией, растянувшейся на десяток с лишним лет. Корреспондент «Ленты.ру» ознакомил с ситуацией Генпрокуратуру РФ, и там посчитали необходимым проверить все обстоятельства затянувшегося спора. За несколько дней к Шимко — Фоменко пришли визитеры из городской прокуратуры и из краевого управления охраны памятников, а также лично вице-мэр Ставрополя Сергей Савельев, куратор городского хозяйства. Основной вопрос — каковы жилищные условия ветерана Раисы Ивановны, и не нужно ли чем помочь. «При этом, — подчеркивает Тамара Шимко, — проскользнуло удивление, что мама, оказывается, жива. Не говоря о том, что для своего возраста она в добром здравии, тьфу-тьфу-тьфу. Вы не знаете, кто мог дать неверную информацию о ее смерти?».

«Пока забегать вперед преждевременно», — ответил вице-мэр Савельев на вопрос «Ленты.ру» о том, как будет решен жилищный вопрос Шимко — Фоменко в том случае, если суд вынесет решение не в пользу нынешних собственников. От более развернутого диалога Сергей Александрович отказался, сославшись на посленовогоднюю занятость. В официальном ответе комитета городского хозяйства Ставрополя значится: «В настоящее время у администрации города Ставрополя отсутствуют намерения о выселении граждан из жилых помещений… В случае обращения граждан в администрацию города Ставрополя по жилищному вопросу соответствующее решение будет принято в соответствии с нормами действующего законодательства».

«Мы не держимся за этот дом и эту землю, — уверяет Тамара Шимко. — Если будет решено, что все это принадлежит РПЦ, и нам — собственникам — будут предложены равноценные квартиры, мы готовы переехать. Просто одно без другого немыслимо. Не по-людски как-то. И маму жальче всего, конечно».

В феврале Раисе Ивановне Фоменко исполнится девяносто лет.