Ремонт стиральных машин на дому.
Ремонт посудомоечных машин Люберцы, Москва, Котельники, Жулебино, Дзержинский, Лыткарино, Реутов, Жуковский, Железнодорожный. Раменское. 8-917-545-14-12. 8-925-233-08-29.
В четверг, 30 марта, президент России, находясь в Архангельске, принял участие в пленарном заседании Арктического форума под названием «Человек в Арктике». И он, безусловно, был таким человеком. Накануне Владимир Путин зашел в ледяную пещеру на Земле Франца-Иосифа и, судя по умиротворенному настроению, все еще пребывал среди прекрасных тысячелетних кристаллов льда. Настрой президента России разделяли его коллеги — главы Финляндии и Исландии Саули Ниинисте и Гудни Йоханнессон. Последний даже вспомнил уроки русского языка. «Нет ничего лучше на земле, чем настоящая дружба», — произнес он на великом и могучем. Похоже, арктический мороз действительно остудил горячие головы.
«Если возникает напряженность, то именно в Арктике ее можно охладить» — «И это нам говорят горячие финские парни?» — «Хочу заметить, что исландцы тоже cool (классный или прохладный, по-английски — прим. «Ленты.ру»)».
Такой расслабленный диалог трех президентов на пленарном заседании форума категорически не устраивал ведущего. «Вашей теплотой и льды в Арктике растопить можно», — не без иронии заметил Джефф Катмор, журналист американского телеканала CNBC.
Американцу не впервой вести масштабное мероприятие в России. В 2014 году, в самый разгар антироссийской риторики на Западе, он осилил Петербургский международный экономический форум. И на этот раз решил не упускать инициативу и задать все, как ему казалось, самые острые вопросы. Но прежде каждый из трех главных участников панельной дискуссии имел возможность высказаться по теме — об Арктике.
О том, что значит эта земля для России, Путин говорил еще накануне. Площадь российской Арктической зоны достигает 3,4 миллиона квадратных километров. Это крупнейший сырьевой резерв страны, где сохранились практически нетронутые ресурсы углеводородного и минерального сырья глобального значения. Не только нефть и газ, но и золото, платина, алмазы, хром, марганец — здесь сконцентрирована подавляющая доля общероссийских запасов этих богатств. По общим оценкам, стоимость минерального сырья арктических недр превышает 30 триллионов долларов.
Повторять эти впечатляющие цифры со сцены форума Путин не стал. Но свое выступление все же посвятил экономическому освоению региона. Его коллеги говорили о другом.
Президент Финляндии обращал внимание на растущую угрозу изменения климата. «Если мы потеряем Арктику, мы потеряем весь мир», — убеждал он. Глобальное потепление — задокументированный и доказанный факт. И ничто его не остановит, потому что человечество попросту не знает, как решать эту проблему. Нет такого ноу-хау, разводил руками Ниинисте.
Президент Исландии, кажется, воплотивший в себе все миролюбие островного народа, с большой болью говорил о том, как небрежно человечество относится к океану, бесконечно загрязняя его и истощая рыбные ресурсы. Восемь миллионов тонн пластмассы сбрасываются в океан каждый год, привел ужасающие данные Йоханнессон. И призвал к подлинному, а не на словах, сотрудничеству, чтобы уберечь и Арктику от загрязнения.
Однако, по воле модератора, все экологические проблемы ушли на второй план, уступив место политике. «Я так и знал, что этим закончится!» — заметил Путин, вызвав смех в зале. Ему гораздо большее удовольствие доставляло рассказывать присутствующим о том, как он побывал на одном из островов Земли Франца-Иосифа. Он трижды возвращался к этой теме, демонстрируя, что не только в теории знаком с проблемами, но и на практике. Но ведущий раз за разом возвращал его в политику.
Его крайне интересовало, встретится ли Путин с президентом США Дональдом Трампом на территории Финляндии. Путин ничего против такого варианта не имел. Тем более что у Финляндии есть опыт организации судьбоносных мероприятий подобного рода. Один только Хельсинкский процесс — начало разрядки между Западом и СССР — чего стоит, напомнил российский президент.
А как собравшиеся относятся к тому, что администрация Трампа намерена отменить большую часть экологических ограничительных мер, разрешить новые проекты добычи угля, нефти и газа, снизить налоги в секторе ископаемого топлива? — гнул свою линию ведущий.
Путин предложил не драматизировать. «У меня были очень добрые личные отношения с господином Бушем-младшим. В свое время, я очень хорошо помню, он тоже был против мероприятий в рамках Киотских протоколов (соглашения об ограничении выбросов парниковых газов — прим. «Ленты.ру»). В конце концов компромиссы были найдены. Я думаю, что и здесь так произойдет», — полагает российский президент.
С ним согласился и Ниинисте, порекомендовав «не описывать ситуацию как катастрофу».
Разговор о Соединенных Штатах и Дональде Трампе, не присутствовавшем на форуме, на том не закончился. Казалось, что на сцену вот-вот внесут еще один стул — для нового лидера американцев. Ведущий задал и такой вопрос Путину: «Мы знаем, что в настоящий момент отношения находятся на низкой точке между Россией и многими западными странами, отчасти это из-за Украины и Крыма. Как теперь вернуть доверие?»
«Ну, во-первых, хочу вас поблагодарить за то, что вы, подняв эту проблему, разделили Крым и Украину. И это правильно», — заметил Путин с улыбкой и сорвал аплодисменты.
Он передал привет американскому послу Джону Теффту, находящемуся в зале. «Вот сидит господин посол Соединенных Штатов. Он приехал к нам на форум. Он общается со всеми участниками. Может общаться с членами правительства, с представителями крупных компаний России. Мы этому не препятствуем, а, наоборот, способствуем, помогаем», — сказал Путин.
А деятельность российского посла в Америке ограничивается и приравнивается чуть ли не к шпионской. «Ну разве это не бред?» — разводил руками президент. Но критиковать никого персонально не стал и вообще выступал так, что в антиамериканизме его было сложно обвинить.
Отвечая на вопрос о том, влияла ли Россия на президентские выборы в США, предложил прочитать ответ по губам. «No!» — протянул Путин, снова вызвав смех и аплодисменты в зале.
Россия не вмешивается в происходящее в США и ждет, когда там стабилизируется внутриполитическая ситуация, однако видит, что президенту Трампу не дают осуществлять предвыборную политику, подчеркнул Путин. «Мне просто не хочется вдаваться, вы меня втравливаете все время в эти ваши разборки», — сказал он.
Американская тематика наконец исчерпала себя, и ведущий предложил обратить внимание на Россию. Катмор спросил, почему Кремль не реагирует на требования Запада немедленно освободить всех задержанных во время воскресных митингов?
И Путин впервые прокомментировал прошедшие по всей стране несанкционированные акции протеста. На взгляд российского президента, такие акции используются для самораскрутки ее лидеров на политической арене. Он подчеркнул, что подобные протесты привели к «арабской весне» (когда произошли государственные перевороты в ряде стран, в том числе Тунисе, Египте и Йемене) и смене власти в Киеве. «В какой хаос погрузили эти события нашего соседа, Украину, мы тоже хорошо знаем», — напомнил Путин.
Он также отметил, что призывы освободить задержанных в ходе митингов делаются на фоне того, как в Париже полиция жестоко обходится с протестующими против убийства гражданина китайского происхождения. И призвал действовать в рамках закона. «Все, кто выходит за эти рамки, должны нести наказание в соответствии с российским законодательством», — подчеркнул он.
Впрочем, форум запомнится не только навязчивыми вопросами о политике, но и свойственным российскому президенту юмором. Когда ведущий вспоминал о присутствии на сцене и других лидеров, им тоже предоставлялось слово. Так, президент Исландии, отвечая на один из вопросов, заметил, что его страна маленькая, и в ней даже нет своей армии. «Помочь?» — тут же отреагировал Путин. В зале снова захохотали. Правда, сам исландец Йоханнесон улыбнулся как-то растерянно, а американец Катмор напомнил, что Россия и так милитаризировала Арктику. На что получил ожидаемый ответ: «Это территория РФ».
Американский госсекретарь Джон Керри резко раскритиковал избранного президента США Дональда Трампа за обсуждение внешней политики в Twitter. В России президент не представлен в соцсетях, однако представители власти охотно ведут дискуссии в соцсетях как по внешним, так и по внутренним вопросам. И, судя по всему, останавливаться не собираются. «Лента.ру» проследила, откуда у отечественных чиновников и политиков любовь к «социальной дипломатии».
До конца первого квартала чиновники должны подать отчет о том, в каких соцсетях и под какими именами они присутствуют. Поправки в закон о госслужбе, обязывающие сообщать работодателю о размещении персональных данных и иных сведений, приняли еще в июне прошлого года. А в ноябре СМИ, ссылаясь на Минтруд, сообщили, что забывчивым госслужащим грозит увольнение. В ведомстве объясняли, что стремятся обеспечить выполнение норм профессиональной этики.
Не все восприняли идею с энтузиазмом, но активности в соцсетях это, похоже, не убавляет. Зачем же это людям, принимающим решения в России?
Федеральным примером
Нынешний премьер-министр Дмитрий Медведев, известный своей любовью к гаджетам, не раз призывал чиновников использовать различные электронные каналы и сервисы, в том числе, например, виртуальный сервис госуслуг. «Нужно самостоятельно всем этим пользоваться. Кто этим умеет пользоваться — тот современный менеджер, а кто не умеет — тот, извините, не вполне готов», — говорил Медведев губернатору Нижегородской области Валерию Шанцеву, еще будучи главой государства.
Сам Медведев — как в должности президента, так и после перехода в правительство — подавал подчиненным личный пример. В микроблоге Twitter он делится впечатлениями, фотографиями со встреч и других мероприятий. Большой популярностью пользуется его аккаунт в Instagram, где он размещает фотозарисовки, сделанные в основном в рабочих поездках.
Официальный представитель МИД России Мария Захарова на своей личной страничке в Facebook не только информирует общественность о работе дипломатического ведомства, но и радует читателей открытым стилем общения: стихами собственного сочинения, личными фотографиями и видеоконтентом с зажигательным исполнением народных танцев. Здесь же она регулярно уточняет, комментирует или даже опровергает сообщения СМИ.
Наиболее экспрессивные заявления известных российских политиков в соцсетях касаются, как правило, внешнеполитических вопросов. Так, Захарова регулярно размещала резкие реплики в адрес американской администрации или отдельных ее представителей. А после высылки российских дипломатов из США к ней присоединился и Медведев — он указал на «антироссийскую агонию» уходящей команды президента США Барака Обамы, сопроводив сообщение аббревиатурой RIP, которая обычно означает «Покойся с миром» (Rest in Peace) и часто используется в качестве эпитафии на надгробиях.
Но негативные высказывания на внутрироссийские темы, в отличие от тех, что касаются внешней политики, порой вызывают столь же резкие отклики читателей. На бывшего прокурора Крыма Наталью Поклонскую, которая оказалась в тройке самых популярных блогеров-депутатов Госдумы в осеннем рейтинге «Медиалогии», обрушился шквал критики после того, как в своей записи в «Живом Журнале» она поставила Ленина в один ряд с Гитлером, назвав их «извергами» прошлого столетия.
Но возмущенные письма и комментарии не поколебали намерений Поклонской продвигаться в соцсетях. Через несколько дней после скандала она завела страницы в Facebook, Twitter, «ВКонтакте» и «Одноклассниках», чтобы общаться «с избирателями, единомышленниками и простыми людьми».
Региональный must have
Действует в общем тренде и руководство субъектов Федерации. Так, глава Крыма Сергей Аксенов выходит на связь как минимум через три соцсети — «ВКонтакте», Twitter и Facebook, где общается с крымчанами и рассказывает о проблемах и достижениях на полуострове.
Пойти в соцсети пришлось и многим его подчиненным. В апреле 2016-го республиканское Министерство курортов и туризма заявило, что крымские чиновники начинают анализировать отзывы туристов в соцсетях по хештегу #ВежливыйКрым, хотя в Севастополе все еще предпочитают проверенные средства связи с жителями. Губернатор Дмитрий Овсянников в августе обязал подчиненных отвечать на все звонки и СМС от граждан — правда, указание касается только корпоративной связи.
К лету 2014-го аккаунты были у 53 из 85 глав субъектов Федерации, но региональная мода на активность в соцсетях началась годом ранее с чиновников северокавказских республик. Тогда врио Ингушетии Юнус-Бек Евкуров обязал республиканских госслужащих завести блоги для общения с гражданами — таким образом представители власти якобы смогут быстрее и эффективнее реагировать на запросы населения.
В блоге Евкурова в ЖЖ, кстати, и сейчас размещен внушительный список ссылок на аккаунты руководителей республиканских ведомств. «Чтобы добиться большей прозрачности, Евкуров поручил завести блоги всем главам муниципальных образований, сельских поселений, а также министерств и ведомств. У него есть блог, он его активно ведет, и это очень хорошая практика: люди напрямую могут к нему обращаться и рассказывать о каких-то проблемах, которые возникают у них, или несостыковках, или о каких-то своих неудачных опытах общения с местными чиновниками», — объясняла радиостанции «Коммерсантъ FM» пресс-секретарь президента Ингушетии Ирина Куксенкова.
Чем обернулась такая открытость для самих чиновников, отдельно не сообщалось. Но неподалеку, в соседней Чечне, результаты активного присутствия в соцсетях были самые позитивные, особенно для отдельных пользователей, уже состоящих на госслужбе или только мечтающих о ней.
Глава Чеченской Республики Рамзан Кадыров, появившись в фотосервисе Instagram в феврале 2013 года, всего за пару дней обрел около четырех тысяч подписчиков. Ежедневно он публикует фото- и видеоотчеты с заседаний регионального правительства, сообщает об успехах детей в изучении священного писания и об их спортивных достижениях, демонстрирует достопримечательности и красоты Северо-Кавказского региона.
Благодаря Кадырову Instagram сначала в республике, а затем и по всему Северному Кавказу стал не только приложением для обмена фотографиями и сбора лайков, но и площадкой для карьерного роста. В том же 2013 году руководитель Чечни назначил одного из своих подписчиков министром по организации взаимодействия правительства республики с гражданским обществом. Заодно сформировав соответствующее министерство.
Руководитель ЧР бросил клич «собрать инстаграмщиков», и на его просьбу — как и на другие Instagram-реплики Кадырова — активно отреагировал 23-летний Арби Тамаев (@arbi_9595). Перед создаваемым под началом Тамаева ведомством поставили задачу: выявлять проблемы региона и информировать о них профильные структуры, организовать диалог между исполнительной властью и населением по вопросам экономического, социального и культурного развития республики. Новую должность в структуре кабинета министров Чечни создали молниеносно — в течение недели. Правда, упразднили тоже довольно быстро — через пару месяцев. Что-то не срослось.
Но появления новых министров и министерств «из Instagram» тоже не исключено: на сегодня у Кадырова в этой соцсети около 2,2 миллиона подписчиков.
«А вы знали, что ваши сыновья хотели взорвать мавзолей?»
Фото: Евгений Переверзев / «Коммерсантъ»
Дело «Нового величия» о групповом экстремизме — вовсе не уникальное. Вероятно, по замыслу силовиков, оно должно было стать одной из серий, иллюстрирующих непримиримую борьбу правоохранителей с террористами. За полгода до московских арестов аналогичные обвинения в намерении подорвать государственный строй предъявили 11 парням 20-30 лет из Пензы и Санкт-Петербурга. В уголовном деле эти ребята проходят под кодовым названием «Сеть». Арестанты утверждают, что оговорили себя под пытками. В первые дни после ареста родители обвиняемых были каждый за себя, боялись сказать лишнее. Но вскоре поняли, что помочь может только максимальная публичность. Сейчас семьи фигурантов объединились в неформальную структуру для защиты подозреваемых — «Родительскую сеть». О том, что делать, если вашего ребенка арестовали, — в материале «Ленты.ру».
«Адекватная» мама
Весной начали активно говорить о том, что в Пензе разоблачили мощную террористическую организацию. По НТВ показали документальный фильм, как группа молодых парней из Пензы и Санкт-Петербурга готовилась перед чемпионатом мира по футболу свергнуть действующую власть.
Елену Богатову, маму одного из фигурантов дела — Ильи Шакурского, сотрудники Пензенского ФСБ заставили встретиться с журналистами и дать «правильное» интервью. Один из вопросов, которые задавали: «А вы знали, что ваши сыновья хотели взорвать мавзолей?» В качестве доказательств террористических замыслов в фильме крутили ролики с записями, где ребята бегают по лесу с оружием в руках. Но это были видеоролики страйкболовских тренировок, записанные самими же парнями. А оружие — макеты, использующиеся игроками. Стреляют пластиковыми шариками. Страйкбол — военно-тактическая игра. Чем-то одновременно напоминает и пейнтбол, и советскую «Зарницу». А последнее время и вовсе считается серьезным спортом. Есть даже международные соревнования команд по этой дисциплине.
— Зачем согласились сниматься в фильме? — спрашиваю Елену.
— Следователь сказал, что хочет добра. И если я буду адекватной мамой, буду сотрудничать, сыну это потом зачтется, — плачет она.— Оперативник ФСБ тоже был на этих съемках и все время пытался подсказать мне ответы. А у меня такое состояние — слезы постоянно текут, и мысль одна в голове — надо что-то делать, надо сына спасать.
Студент физико-математического факультета Пензенского педвуза 22-летний Илья Шакурский — достаточно известный не только в Пензе — антифашист. До сих пор в сети популярно появившееся несколько лет назад видео под названием «Парень, окруженный нацистами, не побоялся высказать свое мнение». В ролике заснято, как Илью, сидевшего с девушкой за столиком в бистро, окружила толпа из 10-15 человек и стала допытываться, почему он не любит фашистов. Молодой человек отвечал спокойно и вопреки ожиданиям допрашивающих самообладания не терял. Вероятно, поэтому запись до сих пор репостят в социальных сетях.
Задержания «террористов» в Пензе начались в октябре 2017 года. Илью Шакурского арестовали вторым. При обыске в квартире у него нашли взрывное устройство и пистолет.
— Точно знаю, что ничего запретного у сына не было, — утверждает мать. — Мы в отдельных квартирах с ним живем, но на одной площадке. Я у него постоянно бываю. То есть по сути — хозяйка. Убираю, стираю, знаю, где и что лежит. Да и у Ильи, когда из шкафчика под окном достали оружие, такие огромные глаза были.
На следующий день после ареста сына и обыска Богатова начала искать адвоката. По совету через десятые руки заключила договор с Пензенским юристом Михаилом Григоряном. Елена говорит, что раньше ни она, ни ее знакомые не имели дела с правоохранительной системой. Поэтому поначалу смотрела адвокату в рот. Досконально выполняла все инструкции. И лишь спустя какое-то время стала подозревать, что оплаченный защитник соблюдает интересы не сына, а наоборот — старается облегчить работу ФСБ.
— Я говорю: сын не мог быть террористом, давайте я найду свидетелей, которые расскажут об Илье. Они ведь с товарищами благотворительным фондам помогали, устраивали обеды для бездомных, — перечисляет Елена. — А адвокат: да зачем, да не надо, все равно на суде это не потребуется. Давайте следователя не будем злить, а то Илью надолго закроют.
Пока Елена была «адекватной мамой», соглашалась сотрудничать со следователями, в качестве поощрения ей давали десятиминутные свидания с сыном. В присутствии оперативников. Единственным условием было, чтобы мать положительно влияла на Илью и убеждала его писать признательные показания.
— Я перед ним чуть на колени не вставала, плакала, говорила: Илюша, подпиши все, что хотят от тебя, — ругает себя сейчас Елена. — Он мне: мама, ты что? Я не виноват! — Знаю, сыночек, знаю. Следователь мне обещал, что если признаешь вину, осудят условно. Если тебя в тюрьму посадят, я просто умру! Подпиши, умоляю!
Елена всхлипывает и говорит, что не сомневалась в том, что сын невиновен. Но знакомые советовали не идти против Системы. Потому что победить ее невозможно. Если соглашаться — есть шанс, отделаться малой кровью.
Вверх ногами
В 8 утра 27 октября 2017 года 26-летний Дмитрий Пчелинцев должен был встречать возвращавшуюся в Пензу из Москвы бабушку. Поезд давно ушел, а внук на железнодорожном вокзале не появился. И телефон его не отвечал. Обеспокоенная бабушка стала звонить родителям Дмитрия. Они живут и работают сейчас в Москве.
Позже выяснилось, что как раз в это время в квартире, где был прописан Дмитрий, и в квартире его жены, где он фактически жил, шли обыски. Сам молодой человек был задержан. В квартирах изъяты пневматическое и обычное ружья. Но оружие было легальным — имелись официальная регистрация и разрешение. Дмитрий работал инструктором по спортивной стрельбе в пензенском клубе.
Во время обыска в салоне машины Дмитрия найдены две бомбы. Отпечатков пальцев на них не обнаружено. Пчелинцевы подчеркивают, что за несколько часов до осмотра ключи от автомобиля были изъяты у сына.
— Я как только узнал все, тут же поехал в Пензу, — говорит отец Дмитрия. Мы договорились со следователем, что буду у него в девять утра. Но встреча так и не состоялась. Я прождал в приемном отделении ФСБ. Мобильный телефон следователя не отвечал. Когда дозвонился по служебному, мне сказали, что разговаривать со мной не собираются.
Поначалу родители Дмитрия надеялись, что происходящее — недоразумение. Доказательств в деле — только странные бомбы. И еще характеристика, составленная участковым, где говорилось, что Дмитрий «неоднократно замечен в порицании существующего государственного строя». Где замечен, кем — опять же не сообщается.
— Меня еще потрясла формулировка «занимались незаконным овладением навыками выживания в лесу и оказания медицинской помощи», — возмущается отец юноши. — Это об их играх в страйкбол. Лепят из чего попало.
Сначала Пчелинцевы также нашли адвоката в Пензе. Видеться с сыном им не давали. Единственное — адвокат приносил для ознакомления листы допроса с признательными показаниями.
— Читали и волосы дыбом вставали, — рассказывает Светлана Пчелинцева. — В чем только сын не признавался! И формулировки в этих чистосердечных признаниях коряво-бюрократические. Люди так не говорят. Писал: я сделал то-то с намерением нарушить статью такую, часть такую-то. Спрашиваем адвоката, что там происходит. Тот плечами пожимает. И на следующий день приносит новые листы допроса с новыми подробностями.
Позже, когда Пчелинцевы привлекли к делу другого адвоката, выяснилось, что Дмитрия пытали. На «процедуры» могли увести из камеры в любое время суток.
— В адвокатском допросе все было подробно зафиксировано, что и как делали. Его подвешивали вниз головой, надевали мешок на голову, подключали динамо-машину (устройство для пыток электрическим током, — прим. «Ленты.ру»), — рассказывает мать. — В бумаге отражены все детали: когда по времени это происходило, что из себя представляла пыточная комната, какой там был пол, стены, какие ручки. Эти нюансы, если не видел — не придумаешь. И Дима в присутствии адвоката подписал официальный отказ от признательных показаний, полученных под пытками.
Однако вечером снова пришли «воспитатели». Пчелинцева избили и пригрозили, что если будет плохо себя вести, в соседней камере окажется его жена. А к ней подсадят 20 таджиков. Затем под видеозапись молодой человек сказал, что никто его не пытает и ранее со следствием он сотрудничал добровольно.
Сейчас в деле Пензенских террористов в качестве обвиняемых 11 человек. Среди задержанных четверо жителей Санкт-Петербурга. Не все «террористы» знакомы между собой лично. Когда правозащитники обращали внимание на эти нестыковки, следователи отвечали, что как раз это и показывает, что группа была «глубоко законспирирована». Родители уверены, что оперативники просто взяли списки телефонных контактов ранее арестованных ребят, просмотрели их общение в социальных сетях и начали отрабатывать подходящие «связи». То есть полная реконструкция методик силовиков из 1937 года, о которых рассказывается в многочисленных фильмах и книгах.
Только огласка спасет
В январе 2018 года программист из питерской компании Виктор Филинков должен был прилететь в Киев к жене Александре Аксеновой. Она училась на курсах программистов на Украине. Выбрала обучение там, так как устраивала программа и особенно — стоимость. Перед тем как поехать из дома в аэропорт, Виктор отправил Саше сообщение, что они скоро увидятся. Однако в Киев он так и не прилетел. Телефон его то «был недоступен», то включен, но на звонки никто не отвечал. Жене удалось найти его только через два дня. Сначала искала в питерских больницах, моргах. Потом — с помощью членов ОНК (общественно-наблюдательная комиссия) — в изоляторах.
— Обнаружили его благодаря пресс-службе судов по Санкт-Петербургу — они написали что суд вынес постановление о мере пресечения Виктору за якобы участие в террористическом сообществе и что вину он признает, — рассказывает Александра. — Он был в питерском СИЗО на Шпалерной улице.
Во время пятнадцатиминутной встречи с адвокатом программист Филенков успел вкратце рассказать, что его пытали. Показал многочисленные ожоги на груди и ногах.Позже члены ОНК все это задокументировали и озвучили. Не молчала и жена Александа, рассказывая о произошедшем в прессе и в социальных сетях. Следователи Виктору намекали, что в его случае лучшая тактика — молчание.
— Сотрудники ФСБ говорили Виктору, что хотя «женщин приказа арестовывать не было, но твоей жене мы сделаем плохо даже в Киеве», — утверждает Александра. — Арест Виктора порушил влажные мечты офицеров ФСБ о молчаливом принятии нашей участи, они считали что Виктор и я не посмеем заявить о пытках, а вышло так, что именно после этого ареста выставили всю подноготную деятельности ФСБ от Питера до Пензы.
Александра решила, что и возвращаться в Россию, и оставаться в Киеве ей небезопасно. И уехала в Финляндию. Сейчас находится в процессе оформления политического убежища. В Финляндии девушка создала сайт, где собирается вся информация о деле «Сети» — RUPRESSION.
Этот информационный сайт послужил катализатором — родители остальных «террористов» стали объединяться.
— Весной мне позвонила мама Андрея Чернова, — рассказывает Светлана Пчелинцева. — Родители к тому времени уже поняли, что в одиночку ничего не получается. Только огласка может наших детей спасти. Мы за один вечер со всеми скоординировались. А потом и лично встретились.
Назвали свое неформальное объединение «Родительской сетью». Как говорит Александра Аксенова, это своеобразная ирония. В отличие от «Сети», о которой говорится в уголовном деле, «Родительская сеть» — настоящая.
— Вместе спасать детей легче, — объясняет Татьяна Чернова, мама фигуранта дела Андрея Чернова. — Мы стараемся держаться друг за друга. Бывает, накатывает, тяжело становится. Друзья у наших семей есть. Сочувствуют. Но те, кто сам не сталкивался с таким, не поймут.
Родители провели несколько совместных пресс-конференций. А летом устроили акцию в Пензенском суде. Там были заседания по поводу продления ареста ребят. Все члены «Родительской сети» ходили ко всем парням (дела рассматривались в разные дни и время). На всех — одинаковые белые футболки, где красным написаны фамилии арестантов. Причем родители надели футболки с именами чужих детей.
– Для ребят это, конечно, был сюрприз, — улыбается Елена Богатова. — Они так смотрели! Некоторые прямо прослезились. А когда парней выводили из зала, мы им кричали: «Ура, ребята! Мы с вами, мы за вас! Вы только держитесь!» И когда их в автозак сажали, мы опять стояли у ворот суда и знаками показывали, что с ними.
Одна из задач родкомитета сейчас — снятия с дела грифа «секретно». Когда вокруг пензенских террористов возник общественный резонанс, материалы следствия и судебные заседания засекретили под предлогом «государственной тайны». А с адвокатов следователи взяли подписку о неразглашении. То есть родственники сегодня действуют практически вслепую.
Вторая важная цель — добиться, чтобы было проведено нормальное расследование о пытках. Это можно сделать, если поднять видеозаписи — по закону все происходящее в изоляторе должно фиксироваться на камеры. А также попробовать найти подробно описанную ребятами комнату пыток. Пока родителям из ФСБ и СИЗО, где содержатся парни, приходят формальные отписки, что жалобы не подтвердились. При этом адвокаты ребят свидетельствуют, что нормального разбирательства не было.
— Мы прекрасно осознаем, что пока мы говорим обо всем вслух — есть надежда, — констатирует Светлана Пчелинцева. — Только благодаря огласке наших сыновей сейчас хотя бы физически не пытают. Если бы молчали — ребят давно бы уже осудили и отправили по этапу.
*** Обратная связь с отделом «Общество»: Если вы стали свидетелем важного события, у вас есть новость, вопросы или идея для материала, напишите на этот адрес: russia@lenta-co.ru
Россия — одна из немногих стран, где до сих пор не приняли закон о противодействии семейно-бытовому насилию, который предполагает создание системы охранных ордеров и способов защиты пострадавших от домашних побоев — кризисных центров или убежищ. Сейчас законопроект обсуждается рабочими группами в Совете Федерации, Государственной Думе и Совете по правам человека, однако пока с проблемой вынуждены в одиночку работать правозащитные и благотворительные организации. «Лента.ру» поговорила с их представительницами о том, с чем они сталкиваются, почему на домашнее насилие принято закрывать глаза — и как страна дошла до того, что женщину скорее будут судить за убийство при самообороне, чем попробуют защитить и не допустить трагедии.
«Если ты пошла за помощью, это не значит, что ты несчастная»
Анна Ривина, директриса российского Центра по работе с проблемой насилия «Насилию.Нет»:
И пострадавшие женщины, и пострадавшие мужчины, и агрессоры-мужчины, и агрессоры-женщины могут обратиться за помощью в наш центр.
Изначально проект «Насилию.Нет» был волонтерской инициативой, но сейчас мы НКО. Мы занимаемся адресной помощью, потому что каждый день к нам обращаются женщины, столкнувшиеся с тем или иным видом насилия. У нас работают психологи-волонтеры, несколько десятков женщин проходят психотерапию.
Недавно мы открыли первый в Москве центр, куда можно просто прийти — без документов, без бюрократии — и поговорить. В нем скоро появятся первые группы поддержки, где женщины могут молчать, если они хотят, говорить, если они хотят. Хочется верить, что это будет первое место, где эти женщины смогут объединиться и превратиться в такое сообщество, где они будут сами себе помогать. Ну и, безусловно, юридическая и психологическая помощь там также будет нами оказываться.
За время существования «Насилию.Нет» у нас были разные случаи: когда мы писали, например, Оксане Пушкиной, депутату Государственной Думы, чтобы она для наших подопечных могла подать документы в государственные структуры и привлечь внимание к кейсам, когда мы публично описывали происходящее в регионе насилие и на него начинали по-другому реагировать.
С женщинами, попавшими в такие ситуации, мы на связи, мы их ведем, поддерживаем и предоставляем необходимую помощь. Если наших ресурсов хватает кейсы закрыть — мы делаем все сами. Если специфика дела другая — мы отправляем их к нашим коллегам. Сейчас можно смело говорить, что к нам обратились сотни женщин, которые получили от нас помощь в том или ином виде.
Всегда, когда есть насилие физическое, начинается оно с психологического. Другого алгоритма я не знаю. Конечно, может быть такое, что физического насилия не было, а всю жизнь было только психологическое, которым тоже можно довести человека до чудовищного состояния. И непонятно, что страшнее.
Для решения этой проблемы нужно то же самое, что и всегда — обращаться за профильной помощью. Если надо — юридической, если надо — психологической. Психологической — всегда, и в случае побоев, и в случае эмоционального насилия, потому что из этих отношений выйти самостоятельно очень сложно. Можно читать литературу, в которой описываются подобные случаи, тогда проще идентифицировать, что именно происходит в этих отношениях. И стараться не искать оправданий, потому что каждый раз пострадавший от насилия ищет оправдания тому, что произошло.
Важно отметить, что не все психологи одинаково полезны: есть те, кто может только навредить. Например, если семейный психолог считает, что можно обсуждать проблемы насилия в паре, — с ним не стоит общаться. Потому что при общении втроем у пострадавшей не будет возможности рассказать о своих эмоциях, переживаниях, ей опять придется защищаться.
Если мы говорим про психологическое насилие, то возвращаемся к тому, что домашнее насилие — это системное поведение. Если мы говорим о конфликте — это разовый кейс, который всегда привязан к конкретной причине. В случае психологического насилия повод искать не приходится, ведь в любой момент человека можно обесценить, оскорбить, внушить, что он неправильно реагирует, ведет себя неадекватно.
Если говорить о работе непосредственно с абьюзерами, я считаю, что это очень важное направление, и если мы хотим жить в мире, где насилия нет или на него плохо реагируют и смотрят, то нужно работать и с мужчинами, и с женщинами. Многие люди, применяющие насилие, сами не понимают, что это насилие. Они живут по паттерну, который уже существует в обществе и, возможно, в их семье в частности.
Многие страны направляют мужчин по судебному решению на прохождение программ по предотвращению последующего насилия, и надо сказать, что это очень правильно. В России на сегодняшний день такой практики, к сожалению, нет. Однако в Санкт-Петербурге есть организация «Мужчины XXI века. Альтернатива насилию», которая занимается агрессорами, и как раз самый первый и самый сложный этап — сделать так, чтобы сам человек осознал, что он агрессор. В этом году мы тоже планируем запустить программу по работе с мужчинами. И я надеюсь, что все будет хорошо.
Не знаю, насколько она будет востребована, потому что практика показывает, что мужчины приходят к этому варианту только тогда, когда женщина говорит «либо иди, либо развод», а это не есть осознанное решение. Я рада, что мы получаем, очень редко, но все же получаем сообщения от мужчин, которые просят помочь им куда-то обратиться, чтобы справиться со своей агрессией. У меня это было и в формате обращения к нам в центр, и ко мне на лекциях подходили мужчины и просили данные специалистов, чтобы это проработать. И это уже вселяет надежду и оптимизм.
Мы начинали работать, когда в сети был информационный вакуум на тему насилия. И я с большой радостью вижу, что сейчас многие известные люди говорят об этом вслух, появляется множество инициатив. Мы можем немного выдохнуть по поводу информирования о проблеме, потому что общество начало об этом говорить самостоятельно, и мы (как рупор) здесь уже не нужны.
Но очень хочется, чтобы тема насилия перестала восприниматься маргинально: чтобы к нам могла обратиться не только женщина, у которой, грубо говоря, финансовые сложности, много детей и нет работы, а чтобы об этом перестали бояться говорить и уверенные, успешные женщины, которые, конечно же, есть и среди наших доверительниц. И чтобы они перестали думать, что если ты пошла за помощью, значит ты обязательно несчастная и тебе нужно, чтобы тебя пожалели.
Мы, конечно, всегда готовы и пожалеть, и поддержать, но я хочу, чтобы мы начали с уверенной позиции, что мы вместе просто не приемлем такое отношение к нам. Не хотим, чтобы это считалось нормой. Безусловно, одна из наших ключевых задач, и организации «Насилия.Нет», и меня как человека, который этим занимается, — это принятие закона о насилии, который позволит на новом уровне спрашивать с полицейских и с государства признания этой проблемы, реагирования на эту проблему.
Нам очень нужно подняться на следующий уровень — начать ловить насилие в самом начале, а не тогда, когда это уже имеет страшные последствия.
«Насильник получает наказание крайне редко»
Надежда Замотаева, директриса Центра «Сестры»:
Сексуальное насилие — это преступление, посягательство на жизнь, здоровье, телесную неприкосновенность, честь и достоинство человека. Любой совершенный акт, который причиняет или может причинить вред физическому, половому или психическому здоровью, а также угрозы совершения таких актов относятся к понятию «сексуального насилия».
В статье 21 Конституции указано: «Никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию». То, что люди находятся в близких отношениях, не отменяет возможности сексуального насилия. Зачастую оно приобретает тяжкие формы и длительные последствия, становится инструментом глумления одного человека над другим.
Мы в центре «Сестры» никогда и нигде не употребляем словосочетание «жертва насилия», потому что это стигматизация пострадавших и навязывание им пассивной социально-психологической роли. Любое насилие — тяжкое событие, последствия, переживания которого сравнимы с состояниями, испытываемыми участниками военных действий. И все, кто сохранил свою жизнь, — это люди с экстремальным опытом выживания.
Чаще всего к нам обращаются женщины и сообщают о сексуальном насилии со стороны знакомых мужчин. Все вопросы о том, «почему пострадавшая не ушла», несостоятельны, так как они задаются людьми, не имеющими такого опыта, и строятся на расхожих мифах о том, что надо делать и как себя вести, чтобы с тобой этого не случилось. Поддерживаются эти обсуждения для того, чтобы увести вектор общественного внимания от помощи пострадавшим и осознания обществом масштабов самой проблемы.
Насильник получает наказание крайне редко: 10 процентов от числа позвонивших — это те, кто решились и смогли подать заявление — и его у них приняли, произвели нужные действия по розыску и задержанию подозреваемого. Три процента от этих десяти — это дела, которые передаются в суд. И только один процент — это вынесенный приговор. Тут тоже мало утешительного, так как далеко не всегда этот приговор обвинительный.
В начале работы организации в 1994 году и примерно до 2010 года наше общество относилось к проблеме и пострадавшим иначе. Их старались поддержать, и было понимание, что сексуальное насилие — преступление. Что мы наблюдаем последние несколько лет? О проблеме стараются не говорить, а если она и обсуждается, то только с позиции обвинения пострадавших и поиска ответа на вопрос: «Чем же она его/их спровоцировала?» Усилилось патриархальное лобби, с подачи которого насилие и его проявления вдруг стали нормой жизни, отсюда закон о декриминализации побоев, власть мужчины над женщиной (особенно в семье) и миф о том, что муж не может изнасиловать жену.
Женщины чаще сообщают о пережитом насилии, но это не значит, что ему не подвергаются мужчины. Насилие происходит со всеми, во всех возрастах, социальных группах — вне зависимости от вероисповедания, образования и уровня жизни.
Для решения проблемы необходима консолидация общества вокруг простой мысли: «Насилие недопустимо нигде, ни при каких условиях». За этим должно следовать «верховенство закона», как говорил наш президент еще в начале своей карьеры, а это означает прозрачность следствия и доступность защиты собственных прав для пострадавших.
Безусловно, важны поддержка и помощь для переживших насилие, центры помощи по всей стране с комплексом реабилитационных мер. Сейчас мало кто себе представляет, сколько времени, сил и денег нужно пострадавшей, чтобы вернуться в собственную жизнь. Все сервисы — медицина, психолог, юридическая помощь — должны оплачиваться государством. Сейчас подобное делается только для пострадавших в авиакатастрофах и от стихийных бедствий.
Если мы посмотрим статистику, в том числе ту, которую дает МВД, то ситуация партнерского насилия следующая: 95 процентов пострадавших — женщины. В ситуациях семейного насилия женщин около 80 процентов. Кто же мужчины, страдающие от насилия? В первую очередь, это дети. То есть мальчики, юноши, молодые люди, которые очень часто страдают от побоев, в том числе со стороны мужчин. Также пожилые мужчины, которые могут страдать от своих детей, и мужчины с инвалидностью.
Но могу сказать, что в мире домашнее насилие — это проблема женская. Женщины страдают от домашнего насилия в большинстве случаев во всем мире. Это связано, в том числе, с исторически устоявшимся укладом семейных отношений, а также с тем, что женщины чаще всего обладают меньшей физической силой, меньшими экономическими ресурсами, против них — большое количество гендерных стереотипов в обществе и так далее, и так далее.
В основном домашнее насилие начинается с побоев. Это первая ступенька страшной лестницы, которая может закончиться даже убийством. Декриминализация побоев в России привела к тому, что эту первую ступеньку, где и так была большая проблема, просто нивелировали. Избиения близких лиц перестали считаться уголовным преступлением. У полиции и так не было большого интереса к расследованию такого вида правонарушений, а сейчас вообще нет никакого желания заниматься этой проблемой. То, как была проведена декриминализация, прозвучало от имени государства так: государство считает побои частным делом семьи и в принципе насилие в семье не осуждает. Такой подход со стороны государства был четко считан агрессорами, о чем сейчас говорят потерпевшие, которые к нам обращаются.
Законодательство о профилактике домашнего насилия разрабатывается с 90-х годов регулярно. Мы сами — я, мой коллега Алексей Паршин, огромное количество представителей НКО — были в составе рабочей группы по разработке проекта закона о профилактике 2012-го года, пытаясь, скажем так, заставить Государственную Думу его принять. Нам приходится постоянно переделывать этот текст в разных рабочих группах. Например, сейчас есть рабочая группа при депутате Государственной Думы Оксане Пушкиной. Есть рабочая группа в Совете по правам человека при президенте Российской Федерации. Мы крутимся вокруг одного и того же текста, пытаясь сделать его наиболее «проходимым», но на сегодняшний день вопрос назрел очень остро.
Почему важно принять закон о профилактике? Это ведь не только про ответственность, уголовную или административную. Это охранные ордера, защитные предписания, запрет преследования, запрет приближаться. Это возможность создать межведомственный механизм взаимодействия специалистов в этой области: полиция будет знать, что делать, социальный работник будет знать, что делать, медиа будут знать, что делать и как сотрудничать друг с другом для того, чтобы помочь конкретному человеку. Это оказание помощи пострадавшим: психологическая, социальная, юридическая поддержка, убежище, кризисные центры, работа с агрессорами — все требует отдельного законодательства. И все это прекрасно понимают, а тянут, потому что не считают необходимым сегодня эту проблему решать.
Пока в Российской Федерации не существует отдельного законодательства, посвященного проблемам в отношении женщин или домашнего насилия, мы, юристы, можем использовать лишь общую норму Уголовного кодекса, которая применяется эпизодически и в зависимости от ситуации. Помимо этого, мы встречаемся с большим количеством проблем, связанных со стереотипным отношением к этой теме сотрудников полиции, прокуроров, судей и так далее. Возбуждение дела занимает полгода, тратится огромное количество усилий юристов, адвокатов, а приводит, грубо говоря, к штрафу в пять тысяч рублей, который несоразмерен тому, что произошло.
При системе, где государство не считает насилие проблемой, что дает карт-бланш насильнику, снижая ответственность за домашнее насилие, неудивительно, что возникает дело сестер Хачатурян. Когда в обществе нет никаких механизмов защиты, люди вынуждены защищаться сами. Поэтому у нас сейчас большое количество дел, в которые входила оборона женщин, и этого следовало ожидать. Людям свойственно защищать свою жизнь, и если государство не помогает им в этом, они будут делать это самостоятельно.
В Севастополе 28 июня было заведено уголовное дело в отношении местной жительницы, которая придушила двухлетнего сына брючным ремнем и выбросила его из окна второго этажа. Ребенок остался жив, но находится в тяжелом состоянии. От рук собственных матерей дети гибнут в России с пугающей регулярностью. Довольно часто (более ста случаев в год) жертвами детоубийц становятся новорожденные, едва появившиеся на свет. «Лента.ру» разбиралась, что толкает молодых матерей на такой шаг и можно ли предотвратить эти трагедии.
Матери-убийцы
Случаи, подобные тому, что произошел в Севастополе, все чаще становятся достоянием общественности. 20 июня в Вологде 25-летнюю женщину, признанную виновной в убийстве своего новорожденного ребенка, приговорили к трем годам и четырем месяцам лишения свободы в колонии общего режима. По версии следствия, весной 2016 года женщина родила ребенка в квартире на улице Ярославской, за медицинской помощью не обращалась. Мать перерезала пуповину ножницами, после чего задушила младенца, положила труп в полиэтиленовый пакет и выбросила.
Во Владивостоке 15 мая 26-летняя женщина выбросила из окна своего новорожденного ребенка. По предварительным данным, она не становилась на учет по беременности, не наблюдалась у врача и никому не сообщала о своем состоянии. Женщина заявила, что родила в своей комнате мертвого младенца и выкинула его в окно. Однако судебно-медицинская экспертиза установила, что ребенок родился живым, а причиной смерти стало падение с высоты.
Еще раньше, 10 марта в Подмосковье полиция задержала мать, до смерти забившую семимесячного ребенка. В феврале этого года 36-летняя женщина у себя в квартире в Подольске нанесла не менее четырех ударов по голове своему сыну бутылочкой для кормления и колонкой от компьютера. Ребенок с травмами был госпитализирован и вскоре скончался от полученных травм.
Все эти случаи выглядят жутко и, казалось бы, лишены всякого смысла. Женщины не могли толком объяснить мотивы своих поступков. Матери предстают здесь в образе чудовищ, потерявших человеческий облик. Но что толкнуло их на этот шаг?
Причины и последствия
Как говорит Борис Белкин, психиатр, генеральный директор Клиники постстрессовых состояний, причины подобного состояния можно разделить на несколько категорий: психические заболевания, влияние психоактивных веществ и послеродовую депрессию.
Если говорить о болезнях, то, как правило, это шизофрения, в результате которой у человека возникают галлюцинации, он слышит голоса у себя в голове, которые могут приказать ему совершить подобное действие. Белкин отметил, что, хотя это всего лишь одна из причин, она, увы, является одной из наиболее частых.
«Еще это может быть серьезное осложнение послеродовой депрессии, тяжелая депрессия, нечто в рамках биполярного психоза, — продолжил он. — Но надо понимать, что состояние матери в этом случае надо исследовать, потому что нельзя исключить — у психиатров есть такое понятие — злокачественных процессов. Ведь нарушается базовый биологический принцип — мать не защищает своего ребенка».
Причины убийства матерью новорожденного в первые часы и дни после родов — другие. Это может быть заранее спланированной историей — женщина не собирается делать аборт, но знает, что ребенка в живых не оставит. При этом, по словам Белкина, разбирая такие случаи, нужно выяснять, находилась она в состоянии аффекта или нет, отдавала отчет своим действиям или не отдавала. «Здесь вступает в действие судебная психиатрия, которая проводит экспертизу», — подчеркнул психиатр.
Белкин затруднился сказать, были ли подобные случаи менее распространены в прошлом, однако отметил влияние на разум людей новой парадигмы обмена информацией. «Многие вещи в Советском Союзе не выпускались наружу, что, с одной стороны, правильно, ведь существует понятие индукции, когда человек получил информацию и захотел сделать так же. Собственно, так сейчас начинаются все массовые истерии», — сказал он.
Послеродовая депрессия
«Если малышу два года, то, что мать пыталась задушить его и выбросить из окна, может быть следствием послеродовой депрессии, а также морального и психического истощения», — предположила психолог Екатерина Рау. В итоге все напряжение вылилось на единственный объект, который доступен матери — ребенка. По мнению Рау, в такой ситуации мать обычно не осознает, что она делает.
При этом сама женщина может предчувствовать то, что в какой-то момент она может не выдержать:
— Мы понимаем, как тяжело, когда устали, не выспались, голодны. А многим мамам даже помыться и поесть некогда, не говоря уже о сне. Но когда у них нет поддержки, помощи, то получается, будто нет и выхода из этой ситуации. В этом случае молодой маме нужна помощь — это и бабушки, и няни, и, конечно же, участие мужа, подруги. Помощь нужно принимать любую, — отметила психолог.
Зачастую все это является следствием того, что отец ребенка не принимает участия в его воспитании и домашних делах, считая единственной своей задачей зарабатывание денег. Исправить ситуацию можно проводя длительную работу по выстраиванию психологических границ, чтобы и мама тоже научилась говорить с отцом, что он не только добытчик, но еще и родитель. «Но это длительная работа, подразумевающая перестройку ценностей и приоритетов в жизни и выстраивание уважения в первую очередь женщины к самой себе», — подчеркнула Рау.
Причина, по которой женщина зачастую в одиночку преодолевает этот сложный период, заключается в том, что в менталитете российских мужчин заложено недоверие по отношению к психиатрической и психологической помощи. «Хотелось бы и с мужчинами работать, но они не воспринимают всерьез психологию, много работают, часто отсутствуют дома и считают, что вопросы помощи жене и воспитания детей их не касаются», — посетовала психолог.
Идите к психиатру
«Люди боятся психических проблем, их замалчивают, о них неудобно говорить, и это тоже большая проблема, так как люди не считают необходимым обращаться к специалисту, и мы видим последствия этого», — согласился с психологом Белкин. Однако он посоветовал обращаться в случае возникновения таких трудностей не к психологу, а к психиатру, так как среди первых сейчас очень мало высококвалифицированных специалистов в этой сфере.
«Как правило, пациент «клюет» на тех, кто ему лично нравится, но это совершенно не говорит о квалификации специалиста», — сказал психиатр. По его словам, среднестатистический психолог не заточен под распознавание патопсихологии. «Психолог — это для здоровых людей», — отметил Белкин.
В качестве одного из примеров неправильного поведения пациентов с психопатологией, он привел случай жены «одного известного российского режиссера», которая в результате покончила с собой. «Ее долгое время таскали к психологам, — рассказал психиатр. — Я не хочу сказать, что именно они виноваты, но если бы родственники этой женщины обратились к психиатрам, то они смогли бы распознать то, что обычный человек, даже психолог, не увидит».
Где выход?
Если же речь идет о предотвращении тяжелых последствий послеродовой депрессии, то, как считает Екатерина Рау, на первый план тут выходит информирование населения о том, что происходит с женщиной после родов и переосмысление роли отца в обществе. Нужно изначально предполагать, что женщина в первые три года после рождения ребенка не защищена, что совершенно точно у нее будет недостаток сна, недостаток питания и смена обстановки. «Хотя бы раз в неделю нужно давать маме выходить куда-то без ребенка, хотя бы на пару часов, чтобы дать ей переключиться», — сказала психолог.
Самая сложная категория матерей — мать-одиночка. Для решения проблем таких женщин Рау сочла необходимым создание специальной службы социальной помощи, такой же, как для пенсионеров и инвалидов. Пока же она порекомендовала таким матерям не стесняться обращаться к подругам или родственникам или просто написать призыв о помощи в социальных сетях.
Борис Белкин признает, что поддержка близких важна, но в определенных случаях послеродовую депрессию приходится лечить медикаментозно. Это может быть широкий спектр препаратов: антидепрессанты, нейролептики, нормотимики и так далее. «Однако недостаточно просто дать препарат — надо постоянно наблюдать женщину, надо понять, в каком состоянии она сейчас находится. При определенных метаболических изменениях в организме кормящей матери не всегда правильно действуют те или иные лекарства», — отметил психиатр.
И Рау, и Белкин сочли необходимым информирование населения о том, в каком состоянии находятся женщины в первые годы после рождения ребенка — через СМИ, соцсети и государственные программы. По мнению психолога, необходим общественный дискурс о том, что происходящее в это время с женщинами нормально, они настолько истощаются, что их начинают посещать мысли, что этот ребенок родился зря. «В этот момент нужно просто просить о помощи и говорить о том, что ресурсы человеческого организма ограничены, что нужно отдохнуть и тогда все наладится», — заключила она.