Ремонт стиральных машин на дому.
Ремонт посудомоечных машин Люберцы, Москва, Котельники, Жулебино, Дзержинский, Лыткарино, Реутов, Жуковский, Железнодорожный. Раменское. 8-917-545-14-12. 8-925-233-08-29.
Партия парламентского большинства провела первый после сентябрьских выборов съезд, на котором единороссы переизбрали своего лидера. Совсем без изменений кадрового состава не обошлось, но главной темой мероприятия стали регионы. Что пообещали россиянам единороссы, почему не говорили о Трампе и откуда на съезде гематоген — рассказывает «Лента.ру».
Предыдущий XV съезд проходил за два с половиной месяца до сентябрьских выборов в Госдуму, по итогам которых ЕР получила в нижней палате парламента конституционное большинство. На мероприятии не царила атмосфера триумфа после недавнего успеха, отмечает президент фонда «Петербургская политика» Михаил Виноградов. По его мнению, это хорошо — «учитывая, чем заканчиваются съезды победителей».
В следующем сентябре более чем в 30 регионах пройдут избирательные кампании разного уровня. Они будут трудными, так как «идеологические противники» правящей партии воспользуются случаем, чтобы досрочно начать президентские кампании, предостерег единороссов председатель партии и премьер-министр Дмитрий Медведев.
Оппонентов ЕР вспоминали с самого начала съезда. Во Владимирской области, когда она была под руководством коммуниста Николая Виноградова, царили «упадничество и уныние», уверяла вице-спикер Госдумы Ирина Яровая в первый день мероприятия, а когда пришла к власти Светлана Орлова, в регионе настал праздник. Владимирский губернатор, общаясь с журналистам, была скромнее в оценках — например, обратила внимание на то, что в регионе на последних выборах была не самая высокая явка.
Исходя в том числе из сентябрьских результатов на съезде выбирали руководящие органы партии. Председатель ЕР остался тем же — единороссы проголосовали за переназначение на этот пост Дмитрия Медведева. Переизбрались также руководители высшего и генерального советов Борис Грызлов и Сергей Неверов.
Часть руководящих постов доверили регионалам. В высший совет одновременно со спикером ГД Вячеславом Володиным вошли глава Крыма Сергей Аксенов, ростовский и тамбовский губернаторы Василий Голубев и Александр Никитин.
Менее высокопоставленные делегаты местных ячеек партии как до, так и после голосования вовсю фотографировались с депутатами Госдумы, у стендов и с плюшевым талисманом партии; их выступления на дискуссионных площадках были особенно эмоциональными. Так, представитель Пермского края рассказал, насколько остра нехватка площадок для подготовки специалистов на заводах: из-за этого молодых парней, бросивших школу или техникум, не могут взять на работу и самостоятельно обучить, в итоге их «забирает улица».
Участникам одной дискуссии напомнили, что действие закона о так называемом «дальневосточном гектаре» с 1 февраля распространится на всех россиян, а не только жителей ДФО. Прозвучало предложение каждому взять по гектару, а на следующем съезде посмотреть, что из этого получится. Уже сейчас регион привлек более 1,3 триллиона рублей инвестиций, завлекал перспективами бурного роста замглавы Минвостокразвития Александр Крутиков.
Результаты трудов партии за пять лет и планы на перспективу показали на стендах, cоответствующих предвыборной программе партии. Тут и городские парки, и строительство театров, и детский спорт, и поддержка пенсионеров и детей. Внимание к экспозициям привлекали по-разному: желающие могли сфотографироваться с дощечкой с названием проекта (#ПроектШГП РФ — что означает «Проект Школы грамотного потребителя) и ознакомиться с продукцией местных производителей. На стенде «Дом садовода — опора семьи» расставили банки с домашним вареньем «Груша с апельсиновой стружкой и конъяком в шоколаде» и вареньем «Мужское» (состав ингредиентов не уточнялся). А у «Народного контроля» оставили корзинку, полную гематогена со вкусом колы российского производства.
Недостачу батончиков, которые активно разбирали делегаты и журналисты, потом восполнили аскорбинками. Самый веселый стенд — у «Молодой гвардии», члены которой готовы были даже коллективно прыгать ради запоминающейся фотографии.
На дискуссионных площадках с участием федеральных министров, среди которых оказались глава Минтранса Максим Соколов, министр строительства и ЖКХ Михаил Мень и министра труда Максим Топилин, градус веселья был пониже. Одной из самых насыщенных по повестке стала экономическая секция. По ее итогам единороссы договорились, что «ключевым в настройке налоговой системы должен быть посыл: недопустимо увеличение налоговой нагрузки», заявил глава думского комитета по бюджету и налогам Андрей Макаров.
Он пообещал, что уже на следующей неделе в нижнюю палату парламента будет внесен законопроект, который позволит объединить документы о налоговой, бюджетной и таможенно-тарифной политике. В ходе дискуссии по ЖКХ договорились поработать над созданием компенсационного фонда для обманутых дольщиков, а из обсуждения качества госуслуг родилась идея наказывать судебных приставов за несвоевременное уведомление должников о начатом в их отношении производстве.
Пока единороссы дискутировали и голосовали, весь мир обсуждал инаугурацию 45-го президента Соединенных Штатов Дональда Трампа, которая состоялась 20 января. С его приходом отношения Москвы и Вашингтона должны потеплеть, а санкционная политика — пойти на убыль, прогнозировали многочисленные политики и эксперты. Но на съезде «трампомании» не наблюдалось.
Председатель партии и вовсе призвал «расстаться с иллюзиями» об отмене антироссийских санкций и трудиться на благо страны, которая при любом раскладе планирует кормить себя сама. «Нечего надеяться на чужие выборы, на приход каких-то руководителей иностранных», — подчеркивал Медведев.
Большинство вопросов, поднятых на съезде, так или иначе были связаны с поручениями президента и проблемами, обозначенными им в недавнем послании Федеральному Собранию.
Но самого главы государства на мероприятии не было, хотя Путин не оставил единороссов без внимания: «Всем вам большой привет от президента», — передал Медведев в конце пленарного заседания.
Объявленная ВОЗ пандемия коронавирусной инфекции вновь подтолкнула россиян к импульсивным закупкам «самого необходимого» — гречки, макарон, туалетной бумаги и, конечно же, спичек, мыла, соли и сахара. Необъяснимое желание забить холодильники и антресоли продуктами породило вал шуток в социальных сетях. Остановить массовые закупки не смогли и объяснения российских чиновников о том, что никакого дефицита в стране нет и не будет. Откуда в головах сограждан возникает этот неизменный список и почему ему продолжают следовать? «Лента.ру» разобралась в причинах этого явления.
Как спастись от коронавируса?
Регулярно мойте руки
Зачем это нужно? Если на поверхности рук есть вирус, то обработка спиртосодержащим средством или мытье рук с мылом убьет его.
Соблюдайте дистанцию в общественных местах
Держитесь от людей на расстоянии как минимум один метр, особенно если у кого-то из них кашель, насморк или повышенная температура.
Зачем это нужно? Кашляя или чихая, человек с респираторной инфекцией, такой как COVID-19, распространяет вокруг себя мельчайшие капли, содержащие вирус. Если вы находитесь слишком близко, то можете заразиться вирусом при вдыхании воздуха.
По возможности не трогайте руками глаза, нос и рот
Зачем это нужно? Руки касаются многих поверхностей, на которых может присутствовать вирус. Прикасаясь к глазам, носу или рту, можно перенести вирус с кожи рук в организм.
Соблюдайте правила респираторной гигиены
При кашле и чихании прикрывайте рот и нос салфеткой или сгибом локтя; сразу выбрасывайте салфетку в контейнер для мусора с крышкой, обрабатывайте руки спиртосодержащим антисептиком или мойте их водой с мылом.
Зачем это нужно? Это позволяет предотвратить распространение вирусов и других болезнетворных микроорганизмов. Если при кашле или чихании прикрывать нос и рот рукой, микробы могут попасть на ваши руки, а затем на предметы или людей, к которым вы прикасаетесь.
При повышении температуры, появлении кашля и затруднении дыхания как можно скорее обращайтесь за медицинской помощью
Зачем это нужно? Повышение температуры, кашель и затруднение дыхания могут быть вызваны респираторной инфекцией или другим серьезным заболеванием. Симптомы поражения органов дыхания в сочетании с повышением температуры могут иметь самые разные причины, среди которых, в зависимости от поездок и контактов пациента, может быть и коронавирус.
Полезные сайты и телефоны:
— сайт стопкоронавирус.рф;
— информация о коронавирусе на сайте Роспотребнадзора здесь;
— ответы Роспотребнадзора на самые популярные вопросы о коронавирусе здесь;
— подробный раздел на сайте Минздрава здесь;
— телефон скорой помощи: 03, 103 (для звонка с мобильного телефона);
— горячая линия Роспотребнадзора: 8-800-555-49-43;
— горячая линия Роструда: 8-800-707-88-41;
— горячая линия Департамента здравоохранения Москвы: +7 (495) 870-45-09. Источник: Всемирная организация здравоохранения
Все хранилось в двух больших сундуках из-под химических реагентов, стоявших на балконе: крупы, тушенка, мыло, спички, керосин. В семье практически никто не пил — разве что дед позволял себе фронтовые «сто грамм» на 9 Мая, но целая батарея бутылок с «Пшеничной» (и парочка «Столичной») была в наличии — один из сундуков был забит водкой под завязку.
Трогать это было нельзя ни в коем случае, все эти запасы были на черный день, когда то ли небеса обрушатся на землю, то ли Гитлер нападет на СССР, подлечившись в арктическом рейхе. Объяснить, как и когда наконец будет можно уже вскрыть тушенку, никто не мог, и сундуки стояли как знак того, что если что-то плохое и случится, семья выживет вопреки всему.
Подобный неприкосновенный запас делался советским человеком по инерции, неосознанно, как ритуал, который необходимо выполнять и не подвергать сомнению. То, как это происходило, отлично описано в рассказе Александра Варго «Зефир в шоколаде»:
«…Однажды, разбирая балкон, он обнаружил заботливо припрятанные жестяные банки с надписями следующего содержания: «горох», «гречка», «рис» и так далее. Судя по всему, все вышеуказанное было старше самого Ромы, и он выбросил эти банки. Туда же отправился и мешок с хозяйственным мылом — коричневым, крошащимся и характерно пахнувшим. Дед складировал свои запасы по привычке, вряд ли осознавая, что все это когда-нибудь ему пригодится. Получая пенсию, какую-то часть он обязательно тратил на спички, соль, сахар, тушенку, макароны и бережно прятал это на антресоль, под кровать или на тот же балкон».
Пожалуй, желание непременно скупать соль, мыло и спички с рождения заложено в разум россиян, которым больше 30 лет. Зачем это все — вряд ли кто-то сможет объяснить. Ну вот, предположим, действительно закроют какой-то город на карантин, а улицы будут патрулировать. Ладно — крупы, ладно — макароны, но спички-то зачем? Электричество вроде никто не собирается выключать, газ перекрывать — тоже, зажигалки исправно работают.
Хорошо хотя бы керосин достать не так просто — а ведь когда-то и он был неотъемлемой частью семейного неприкосновенного запаса. Канистра с ним стояла рядом с двумя керосиновыми лампами «Летучая мышь». А кое у кого и примус стоял где-нибудь на шкафу.
Такое случалось в современной истории России и задолго до коронавируса. Например, в 2006 году, когда россияне внезапно начали раскупать соль из-за слухов о грядущем дефиците этого продукта. Блогер Катя Метелица тогда отмечала, что вместе с солью они по привычке берут и крупы, и сахар, и масло — «включилась ассоциативная память предков». «Скупали бы и керосин, но только его днем с огнем не сыщешь», — писала она.
Тем не менее у ее свекрови еще с советских времен хранилась початая бутыль с керосином, который, оказывается, нужен был для того, чтобы было чем лечить ангину. Смочив им бинтик, полагалось намазать горло. «Адское ощущение, доложу я вам. Но горло действительно тут же прошло — просто от ужаса, я думаю», — рассказывала блогерша.
Свекровь Кати Метелицы — экономист-хозяйственник, и поэтому знает, что настоящему дефициту соли у нас взяться неоткуда. Однако на даче «у нее припасено столько пачек соли, что хватило бы на осаду небольшой крепости», а также настоящий стратегический запас круп. Потому что этот самый запас «карман не тянет».
Такое потребительское поведение несомненно сформировалось у сограждан по большей части во время Великой Отечественной войны, однако сметать товары с полок народ привык задолго до этого, наученный еще опытом Первой мировой. Как отмечает в своей книге «Сталин. Жизнь одного вождя» доктор исторических наук Олег Хлевнюк, еще в 1927 году, когда партия проводила активную кампанию, посвященную внешней угрозе, подтягивая под это дело все международные новости, «в ответ на призывы к бдительности и боевой готовности поднималась волна слухов и панических закупок промышленных товаров про запас, на случай войны».
То же самое происходило и в 1939 году, когда Германия, заключив пакт о ненападении с СССР, вторглась в Польшу. Историк Никита Ломагин в своей книге «Неизвестная блокада» пишет: «Информаторы обращали внимание на повышение спроса на продукты питания, соль, спички, мыло и др. За два дня в магазинах Московского района был распродан месячный запас этих товаров, а в Свердловском универмаге 7 сентября 1939 года было распродано 7 тонн соли, что равнялось восьмимесячному запасу».
Настоящая паника началась 22 июня 1941 года, когда Левитан зачитал по радио знаменитое объявление о начале войны. Историк Вячеслав Парамонов в своей работе, посвященной распределению и теневому рынку в период 1941-1945 годов, отмечает, что часть населения ринулась в сберкассы снимать деньги с вкладов со вполне логичной целью: чтобы потратить их на пополнение продовольственных запасов. Вот выдержка из информации организационно-инструкторского отдела Московского горкома ВКП(б):
«В Свердловском районе в магазине ТЭЖЭ (ул. Горького) большая очередь за мылом, в магазине No102 (ул. Горького) в продаже нет хозяйственного мыла, покупатели берут семейное мыло, которого раньше продавалось по 50 кусков в день, а сегодня за два часа было продано 500 кусков. В магазине No1 «Гастроном» кроме сахара, круп, макаронных изделий, консервов, хлеба и других продуктов разбирают также и кондитерские изделия. В булочной No5 Октябрьского райхлебторга в 14 часов 15 мин. директор магазина Дирябо закрыл магазин перед очередью 100-130 чел. и объявил, что «Москва в угрожающем положении, а поэтому магазин закрывается». После вмешательства представителя Свердловского райторготдела т. Яковлевой магазин был открыт, и торговля продолжается. В магазинах, торгующих мясом, рыбой и зеленью, торговля проходит нормально».
Все это случилось сразу после 12 часов дня, после объявления. Люди ринулись в гастрономы и тратили все, что у них было. Была и давка, и вопли «вас здесь не стояло», и возмущение граждан, которые просто зашли купить немного хлеба посреди дня.
Впрочем, с ажиотажным спросом первого дня быстро справились, организовав оперативный подвоз продовольствия и введя ограничительные меры. Однако этим дело не закончилось, и в ход пошли в том числе репрессии, что можно проследить по статье «Образцовый порядок в столице» в газете «Известия». В ней начальник московской милиции Романченко обрисовывал три группы граждан, которые, по его мнению, были виноваты в создавшейся ситуации.
«У некоторых продовольственных магазинов и нефтелавок образовались очереди. Они возникли по вине шкурников, спекулянтов и любителей создавать запасы, — сообщалось в статье. — Население Москвы само провело борьбу с этими очередями, поднимая на смех людей, создававших очереди».
Далее в статье перечисляются люди, привлеченные к ответственности. Это «спекулянты» из города Плавска — две женщины, которые привезли на рынок 60 кило гречки и продававшие ее по завышенным ценам, грузчик Кириллов, которому не повезло купить слишком много сахара, а также инженер Разумова. Она просто приобрела 25 литров керосина. Задержали и некую Бурыгину, в руках которой оказалось 25 килограммов хлеба.
Советские люди рассудили, что раз желание «создавать запасы» наказуемо, значит делать их просто необходимо. Нужно лишь не попадаться. Риск, что тебя объявят врагом народа, есть, но остаться без гречки и керосина страшнее. И если со «спекулянтами» все более-менее понятно, внятно расшифровать слово «шкурник» наверняка не смог бы и сам Романченко. Вероятно, под это определение попадала Бурыгина, которая просто зашла в магазин и купила очень много хлеба. И, что примечательно, ей его продали — так в чем же ее преступление? Ведь никаких ограничений на тот день и не существовало. Да и в чем вина инженера Разумовой, которая просто пошла на рынок и взяла пару канистр керосина?
Впрочем, это было только начало войны, и продукты в магазинах можно было еще покупать свободно. Уже очень скоро в стране будет введена карточная система, и ни о каких импульсивных закупках речь идти не будет — не потерять бы талон, чтобы не остаться без хлеба.
Война стала тяжелым испытанием для всего советского народа. Она не только приучила бережно относиться к еде, но и возвела ее буквально в культ. Если вновь обратиться к рассказу Александра Варго, то в нем он описывает, что тот самый дед очень любил зефир в шоколаде, однако, когда заботливая соседка покупала ему эту сладость, он съедал утром лишь половину зефиринки, а вторую оставлял на вечер. «И было бесполезно его убеждать, чтобы он ел вдоволь, что этот зефир не такой уж дорогой — деда все равно невозможно переубедить: слишком сильны воспоминания о войне и голоде», — пишет автор.
И, конечно же, у этого поколения закрепилось чрезвычайно тревожное поведение, связанное с ожиданием неминуемой новой войны. Как вспоминал московский старожил Г. Е. Андреевский, после денежной реформы 1947 года в магазинах выстраивались огромные очереди, бывшие приметой той эпохи. В них «говорили о том, что подорожает хлеб, что будет война, что на Москву упадет метеорит, и вообще чего только не говорили». И при каждом тревожном слухе начинали запасаться солью, спичками и мылом.
Страх войны преследовал советского человека на протяжении всей оставшейся истории СССР. Как пишут в своей книге «Опасные советские вещи: Городские легенды и страхи в СССР» Александра Архипова и Анна Кирзюк, поколение людей, видевших войну, всегда готовилось к тому, что следующая будет такой же — с голодом, бытовыми трудностями и постоянными усилиями по физическому выживанию. А значит, как только они понимали, что война возможна, то сразу бежали в магазин за крупами, макаронами, солью.
В 1975 году писатель Юрий Нагибин в своем дневнике писал о том, что вокруг говорят о близкой войне, для которой вроде бы нет никаких оснований. «Руководители по-прежнему играют в разрядку, а простые люди чувствуют, что она рядом, и приглядываются к соли, спичкам и консервам на пустынных полках магазинов», — отмечал он.
Причиной ожидания грядущего конфликта служили любые новости. Например, мать одного из информантов Архиповой и Кирзюк решила обновить запасы сухарей, которые хранила в специальной наволочке на черный день, после того как в 1968 году СССР ввел танки в Чехословакию. Подобные же настроения можно было увидеть и во время Карибского кризиса 1963 года. Телекомментатор Юрий Фокин вспоминал, что сразу понял, что страна ожидает новую войну, когда увидел во дворе своего дома женщину с авоськой, в которой та несла спички, мыло и соль. «Женщина готовилась к войне, как в 1941 году», — отмечал он.
Большого повода для паники было не нужно — даже стычка московской милиции с китайскими студентами возле мавзолея в 1969 году истолковывалась советскими гражданами как прелюдия к войне с Китаем, а значит, и поводом для панической закупки стандартного апокалиптического набора продовольствия. «Так, например, в городе Конотопе Сумской области (ныне — Украина — прим. «Ленты.ру») было за 14 дней продано 81,3 тонны соли и 39,2 тонны мыла, то есть в 3-4 раза больше, чем обычно», — пишут авторы «Опасных вещей».
Впрочем, для того чтобы заподозрить надвигающуюся катастрофу, людям вовсе не обязательно нужно было знать о конкретных событиях — они делали выводы о близкой войне уже только по малейшим перебоям в снабжении продовольствием. «Логика здесь была такой: в войну продовольствие обычно исчезает, поэтому любые «временные трудности» с продуктами и предметами первой необходимости указывают на то, что война вот-вот начнется или даже уже идет», — отмечают Кирзюк и Архипова.
Особым индикатором того, что все плохо, считали «военный» хлеб — то есть хлеб низкого качества. Если он плохой, значит хороший отдали представителям «братских стран» — а отдали почему? Потому что мы либо уже воюем на их стороне, либо скоро будем.
Те, кто сейчас идет в магазин с твердым желанием «закупиться на всякий случай», конечно же, делают это не в ожидании новой войны. Однако память поколений работает именно так: причина явления забывается, остается лишь стимул — стрессовая ситуация. Будь то боязнь перед обвалом национальной валюты, страх перед эпидемией или слухи о том, что некий важный продукт пропадет с прилавков. И на этот случай в голове уже есть готовый список: макароны, греча, туалетная бумага… И, конечно же, мыло, соль, сахар, спички. Был бы и керосин, но керосин сейчас не найти.
15-16 декабря состоится первый за долгое время визит российского президента Владимира Путина в Японию. Поездка, которая откладывалась несколько лет, в итоге совпала с юбилеем подписания Декларации 1956 года, прекратившей состояние войны между СССР и Японией. По этому документу Советский Союз соглашался передать японской стороне остров Шикотан и гряду Хабомаи, однако только после заключения мирного договора, которого до сих пор нет. «Владимир, давай проявим смелость!» — не раз призывал премьер-министр Японии Синдзо Абэ. Поэтому ожидания в Токио от визита Путина чрезвычайно высоки.
Припасть к источникам
Нагато — маленький городок на крайнем юго-западе главного японского острова Хонсю — считается родовым гнездом семьи Абэ, довольно влиятельной в Японии. Дед нынешнего премьера был старостой одной из деревень, которые в 1954 году образовали этот город. Затем он избрался в парламент Японии, положив начало политической династии. Отец входил в руководство правящей Либерально-демократической партии и возглавлял Министерство иностранных дел Японии. Мать была дочерью Нобусукэ Киси, премьер-министра Японии в 1957-1960 годах.
Впрочем, сам Синдзо Абэ покинул родной город в раннем детстве — с семи лет он уже жил в Токио. Но российского президента пригласил именно в Нагато. «Я готов принять тебя в традиционной японской гостинице с горячим источником», — предложил Абэ. И только потом решил потолковать о деле — уже в столице.
Сейчас городок, никогда не принимавший гостей такого уровня, вовсю готовится: местные общественные группы организовали кружок, где пытаются освоить пирожки на русский лад с начинкой из мяса местных черных кур и блины с джемом из клубники «Нагато».
Японцы готовили и еще один сюрприз — жениха для путинской собаки Юмэ. Несколько лет назад представители префектуры Акита в качестве благодарности за помощь региону, пострадавшему от землетрясения и цунами, подарили российскому президенту щенка породы акита. Но российская сторона прозрачно намекнула, что вторую собаку дарить не стоит. Тогда предусмотрительные японцы приготовили другой приятный сюрприз — общение Путина с мастером дзюдо Ямасите. И не без лести заверили: «Ваш облик спортсмена глубоко запечатлелся в глазах японцев».
Первая любовь
Программа пребывания российского президента в Японии составлялась до последнего момента. Владимир Путин, который предпочитает не ночевать за границей и совершает в основном краткие однодневные визиты, согласился продлить свое пребывание. В первый день из публичных мероприятий состоится церемония фотографирования и переговоры лидеров сначала с участием министров, а затем тет-а-тет. Вечером — рабочий обед.
На следующий день в Токио снова переговоры (в формате рабочего завтрака, куда приглашены ведущие представители деловых кругов) и подписание совместных документов. Их подготовка также велась до последнего момента. Эксперты прорабатывали десять межгосударственных документов и 12-15 коммерческих.
Во второй половине дня Путин и Абэ примут участие в российско-японском форуме деловых кругов, оба выступят с речью. Ожидается, что на полях форума будет подписано еще порядка 50 деловых контрактов. Огромная папка бумаг продолжит согласовываться вплоть до вылета делегаций в Японию. «Но революционных документов мало», — признал помощник российского президента Юрий Ушаков.
И завершающим аккордом станет посещение центра восточных единоборств «Кодокан». Раз российский президент признался, что дзюдо для него как первая любовь, нужно доставить ему такую радость, рассудили в Токио. 11 лет назад Путин не только наблюдал за тренировкой спортсменов, но и сам вышел на татами. Продемонстрировав десяток различных приемов, он признал поражение, поддавшись 10-летней школьнице-дзюдоистке Гоми Нацуми.
На этот раз не состоится только встреча с императором Акихито. Когда Путин в качестве президента посещал Страну восходящего солнца в 2000-м и 2005-м годах, император его неизменно принимал. Акихито сидит на престоле с 1989 года и давно хочет на покой, что связано с пошатнувшимся здоровьем (он уже перенес операцию на сердце). Но слабость, возможно, является не единственной причиной, по которой император не примет российского президента. Японской стороне пришлось убеждать США, что визит Путина им необходим. На недовольство Вашингтона в Токио ответили, что приезд гостя пройдет без особых почестей, к которым относится и аудиенция у императора.
Не Абэ как
Япония — единственная страна «Большой семерки», чьи отношения с Россией на протяжении последних двух с половиной лет демонстрируют хорошую динамику. В первую очередь благодаря упорству Синдзо Абэ. Его энергия не знает границ: он поставил рекорд, посетив более пятидесяти стран, от Мозамбика до Монголии, за первые годы премьерства. Абэ вообще очень легок на подъем. В ноябре, чтобы познакомиться с избранным президентом США Дональдом Трампом, не дожидаясь подходящего повода, он просто прилетел к нему в Нью-Йорк.
В настоящее время политика Японии в отношении России определяется тремя главными факторами: территориальной проблемой (Москва считает, что у нее этих проблем нет), давлением со стороны США и политикой Китая.
Весной 2014-го сорвался запланированный визит министра иностранных дел Японии в Россию. Через полгода не состоялся также запланированный визит президента Путина в Японию. И в том и в другом просматривалось влияние Вашингтона. Однако в дальнейшем Абэ удалось ослабить (или проигнорировать) американское давление. В то же время разворот России на Восток, оказавшийся на деле пока только разворотом к Пекину, сильно беспокоит Токио.
«Вы в послании, когда перечисляли страны (с которыми Россия находится на очень высоком уровне отношений — прим. «Ленты.ру»), упомянули первым Китай, потом Индию, потом Японию, потом уже США. То есть сейчас, по вашему мнению, Китай действительно это главный партнер России. Мы правильно понимаем? Это действительно так?» — с тревогой несколько раз уточняли японские журналисты во время интервью с Путиным. И каждый раз получали утвердительный ответ.
Два, четыре или ноль
В теме о принадлежности Курил японские журналисты ходили кругами. В той или иной интерпретации они задали этот вопрос Путину более десяти раз. Российский президент напоминал, что в единственном документе, подписанном обеими сторонами, — Декларации 1956 года — обговаривалась возможность возврата двух островов, но по японской инициативе переговоры были приостановлены. Затем по их же инициативе они возобновились (с поправкой на то, что Абэ хочет вернуть все четыре острова).
«Какая команда подается в этом случае в дзюдо? Вы знаете лучше меня, наверное, — ёши («продолжайте»). Вот мы и будем продолжать», — ответил Путин.
Вопрос принадлежности островов Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи остается нерешенным уже более 70 лет. И, следовательно, линия границы между Японией и Россией не определена, считают японцы.
Позиция Москвы состоит в том, что южные Курилы вошли в состав СССР по итогам Второй мировой войны и российский суверенитет над ними сомнению не подлежит.
Но какие бы заявления на публике ни делали лидеры стран, если начнутся настоящие переговоры по сути проблемы, участники не будут разглашать их содержание. Любая утечка информации в такой деликатной теме неизбежно приведет к провалу переговоров. Поэтому пока в Кремле подчеркивают, экономические и гуманитарные предложения Токио они готовы принять.
«Во-первых, на мой взгляд, нам нужно в широком смысле улучшать наши торгово-экономические связи. Что касается островов южной Курильской гряды, то здесь разные варианты возможны. Мы готовы рассмотреть совместную работу и на одном острове, и на двух, и на трех, и на четырех», — очертил перспективы соглашения Путин.
В больницах Москвы остаются 14 пострадавших в результате пожара, который днем в понедельник, 10 июля, произошел в торговом центре РИО. Посетителей и работников эвакуировали в условиях сильного задымления. Четверо оказались отрезанными от выхода и дожидались спасателей в холодильном помещении. Всего пострадали 18 человек, в том числе шестилетний ребенок. Рассказы очевидцев и официальная хроника происшествия — в материале «Ленты.ру».
«Даже пожарной сигнализации не было»
Информация о задымлении в здании торгового центра на Дмитровском шоссе поступила в экстренные службы в 17:39 мск. Прибывшим на место пожарным не сразу удалось установить место возгорания. Позднее выяснилось, что горели вещи в текстильном магазине на первом этаже. Предполагаемой причиной называли взрыв баллона с газом в расположенной рядом точке общепита.
Всего на момент возгорания в здании находилось около трех тысяч человек. Судя по постам в соцсетях, среди них было много женщин с детьми.
«Спасибо огромное мужчине, который нас всех с детьми взял в охапку и вывел на улицу, так как были мы в паре десятков метров от возгорания, — написала пользователь под ником nastia_zavarzina в Instagram. — Прошу заметить, что мужчина был не сотрудник ТЦ (охрана), а охрана тем временем, спасаясь от стресса, употребляла какую-то траву из пакетика. Очень жаль, что не успела сфотографировать этих мразей (другого описания у меня к ним нет). Заметив меня, они сделали вид, что ничего не делают. Вопиющая халатность, даже пожарной сигнализации не было, я продавцам кричала, чтобы они выходили из магазинов, так как они не сразу поняли что происходит. И только минут через 5-7 сообщили: «По техническим причинам просим покинуть ТЦ»».
Некоторые посетители торгового центра отравились продуктами горения, но за помощью к медикам не обращались, так что общее число пострадавших может быть значительно больше 18, о которых официально сообщили в МЧС.
A post shared by Даниил (@leonidovdaniil) on Jul 10, 2017 at 8:51am PDT
Заместитель мэра Москвы Петр Бирюков позднее проинформировал, что противопожарные системы ТЦ сработали, как и должны были, это помогло быстро эвакуировать людей. «Сработала автоматическая система оповещения, которая позволила оперативно вывести посетителей. Сработала система автоматической вентиляции и дымоудаления», — цитирует Бирюкова ТАСС.
«Дети плакали все громче и громче»
Люди, находившиеся в момент возгорания в кинотеатре, узнали об эвакуации по чистой случайности. Подробный рассказ об этом выложила в cоцсетях пользователь под ником pankova_sport.
«Я, трое моих детей (дочки 15 и 7 лет , сын 14 лет) и бабушка с дедушкой отправились в кино в торговый центр РИО на Дмитровском шоссе. Сеанс начался в 17:05. В VIP зале оказалась моя семья и тучный одинокий мужчина с полным ведром поп-корна. Смотрим фильм…. В 17:35 в разгаре завязка сюжета, включился слабый свет… лампочки по периметру потолка, мы, ничего не подозревающие зрители, продолжали смотреть захватывающий фильм, бурно обсуждать графику и спецэффекты. Минут через 8-10 мое терпение лопнуло: начали раздражать лампочки — стирался 3D-эффект. Я встала и вышла из зала… в надежде найти администратора и попросить выключить свет. Возле дверей никого не было… В коридорах был погашен свет… Не было обычных шумных посетителей у касс, что сразу насторожило… Навстречу быстро шла взволнованная девушка… За ней, как в кино, медленно надвигалась темная туча дыма.
Девушка очень удивилась, что встретила меня… на мое мычание «а где свет?» в ответ я услышала: «А что, вы в зале? Смотрите? Выходите!». В мой мозг моментально пришла догадка — нас забыли о чем то предупредить… Пришлось быстро въезжать в ситуацию и еще быстрее выводить из зала людей (повезло, что было мало зрителей). Девушка-администратор сразу исчезла… а младшая дочка с досадой медленно стала искать под креслом свои кроссовки… Схватив ее за руку, вывела всех по цепочке. Как вышли из зала, встретили еще группу таких же потерянных беженцев, как и мы. На группу из человек десяти мы наткнулись у выхода из кинотеатра — взрослых мужчин с маленькими ревущими детьми на руках и нервных женщин, они выбежали из той темной огромной тучи с едким запахом — явно горела пластмасса и отделка торгового центра. Удивило, что среди нас — посетителей — не было представителей торгового центра, кинотеатра, спасателей, спешивших нам на помощь!.
A post shared by Lihoy (@artur.lihoy) on Jul 10, 2017 at 7:49am PDT
Возле нас стоял такой же испуганный, как и мы, охранник и не знал, куда бежать и где ближайший выход для эвакуации… Вернее он вообще не знал, где выход… Стоявшие рядом мужчины начали на него орать… Началась паника… Дети плакали все громче и громче. Не было ни одной стрелки… Не нашли и плана эвакуации… Паника росла с каждой секундой — так же быстро к нам приближались ужасная черная туча и едкий дым. Кто-то заметил почти незаметную черную дверь, и все рванули к ней… непонятно, куда… Все взрослые осознавали, что мы в темном узком лабиринте без окон и дверей, где воздуха все меньше и меньше… и все пространство наполняется дымом. Заметив небольшое окно высоко над головой, я попробовала рукой его выбить, моих сил справиться с пластиком не хватило. Побежали дальше, чувствуя себя в мышеловке, я металась вперед к детям и возвращалась назад к пожилым родителям, стараясь успокаивать и держать со всеми связь голосом, чтобы не потерять никого. Бабушка начала в голос молиться. Страшно… Сердце колотилось 200 ударов в минуту и выпрыгивало из груди… Боялись упереться в тупик… За спиной дым и углекислый газ отрезали нам путь обратно. Наконец увидели свет, старшие дети рванули к нему, я попросила их забрать младшую дочку и вернулась к родителям.
Крики детей стихли: нас разделяли примерно 2 этажа. С родителями пошли к свету… Вся наша группа подошла к спасительной пластиковой двери с окнами — из них лил солнечный свет, и мы увидели улицу… Подоспел и мужчина, который нес свою дочку, (малышка все время плакала). Все встали перед дверью в смирении и ожидании чуда, наверное, как перед вратами рая, что они сами откроются перед нами, но дверь не открывалась. Из маленького предбанника вывели всех детей обратно на лестницу, и я попросила мужчину выбить эту дверь. Наверное, даже дала команду, так как сам мужчина чего-то ждал и был не уверен, что это правильный поступок.
Ошибки в инженерной, технической, архитектурной работе строителей, низкий уровень и абсолютная неподготовленность персонала к эвакуации людей в экстренных условиях, полный провал владельцев торгового центра как управленцев и как ответственных за безопасность людей на территории центра, некомпетентность охранников и администраторов кинотеатра могла стоить нам жизни».
A post shared by Olka (@olka_zzz) on Jul 10, 2017 at 8:16am PDT
Однако не все были недовольны тем, как работали сотрудники ТЦ во время пожара.
«Спасибо охранникам и вообще тем людям, которые выводят людей и предупреждают о таких ситуациях… Ведь не было никаких признаков пожара, я спокойно с маленьким братиком сидела на скамейке, а мама зашла в магазин напротив, — написала в Instagram пользователь под ником _fan_kreed_egor22. — К нам прибегает охранник, говорит, что пожар, я была в шоке и, повернув голову назад, увидела дым. Пока мы спускались вниз по эскалатору, начался сильный пожар, а перед глазами черный, черный дым!!!»
«Пожарные проявили героизм»
Пожарные, по словам Виктора Бирюкова, прибыли на место в течение шести минут. «Тушение осложнялось тем, что в подвальном помещении происходило возгорание синтетических тканей, туда был очень тяжелый доступ. Температура достигала 100-150 градусов, но пожарные с честью справились с работой», — отметил он.
Начальник городской службы пожаротушения МЧС Юрий Жуковский сам работал вместе с подчиненными в задымленном здании и руководил вылазкой спасателей к холодильному помещению, где спрятались от пожара двое молодых людей и две девушки.
Чтобы добраться до них, Жуковскому и его коллегам пришлось выломать жалюзи и витрину магазина — два слоя прочного оргстекла. Троим из четверых спасатели выдали самоспасатели, чтобы им пробраться через помещения, окутанные едким дымом на улицу. С четвертым своей маской поделился Юрий Жуковский. Они дышали через нее по очереди до самого выхода.
A post shared by Dmitry (@voroninda) on Jul 10, 2017 at 4:59pm PDT
Работавшие в здании ТЦ пожарные расчеты поливали струями холодной воды, и все равно несколько спасателей получили тепловые удары. Возгорание удалось локализовать на площади одной тысячи квадратных метров к 21:35. Как выяснилось позднее, полностью выгорел гипермаркет «О’Кей». В 23:27 объявили о полной ликвидации пожара.
Что с животными?
В здании горевшего торгового центра находится экзотариум и океанариум. Первые несколько часов о судьбе животных никакой информации не поступало. По данным руководителя общественной организации «Зооправо» Анастасии Федюниной, все они погибли.
Однако к вечеру в штабе пожаротушения сообщили ТАСС, что спасатели пытаются спасти рыб и животных океанариума на цокольном этаже. «Принимаются меры, чтобы зациклить автономную вентиляцию и обеспечить безопасность животных, в случае необходимости их могут эвакуировать», — отметили в штабе.
Администрация океанариума сообщила РИА Новости, что ни одно животное у них не пострадало.
О состоянии постояльцев экзотариума точной информации нет.
Мародеры
В ночь на вторник, 11 июля, в торговый центр, проникли мародеры. Они вскрыли магазин «Связной» и некоторые другие палатки, где сохранились ценные вещи. Об этом сообщил осведомленный источник телеканала. Полицейским, однако, удалось их задержать.
Также при попытке вынести из здания золотые украшения стражи порядка задержали работавшего в РИО уборщиком мигранта из Таджикистана.
Она разрушила жизни тысяч людей и развалила СССР: афганская война глазами солдат
Фото: Андрей Соломонов / РИА Новости
Сорок лет назад, 25 декабря 1979 года, СССР начал вводить войска в Афганистан. Предполагалось, что это будет молниеносная операция помощи дружественному режиму, однако война растянулась на десять лет. Ее называют одной из причин развала Советского Союза; через Кабул, Кандагар, Пули-Хумри, Панджшерское ущелье прошли около ста тысяч советских солдат, от 15 до 26 тысяч погибли. К годовщине начала ввода войск «Лента.ру» публикует монологи солдат и офицеров, воевавших в Афгане.
«Мы честно выполняли свой долг»
Алексей, Новосибирск:
Ни в Афгане, ни после я не встречал воинской части, находившейся в таких боевых условиях и при этом чуть ли не еженедельно подвергающейся обстрелам, и при всем при этом готовой выполнить любую поставленную перед ней задачу. Во время встреч на различных мероприятиях с ребятами, прошедшими дорогами Афгана, услышав в ответ на вопрос «Где служил?» — «Руха, Панджшер», они, как правило, выдавали такие тирады: «Нас Рухой пугали, мол, любой „залет“ — и поедете в Панджшер на воспитание». Вот такое мнение бытовало в ограниченном контингенте о нашем «бессмертном» рухинском гарнизоне!
Полк вошел в историю афганской войны как часть, понесшая самые большие потери в Панджшерской операции весной 1984 года. Наша часть (несмотря на то что находилась вдалеке от взора командования 108 МСД, и награды зачастую просто по какой-то нелепой сложившейся традиции с трудом доставались личному составу полка) тем не менее дала стране реальных героев Советского Союза В. Гринчака и А. Шахворостова. Невзирая на условия, в которых жил полк, мы честно выполняли свой долг. Пусть это звучит немного пафосно, но это так.
Да простят меня ребята-саперы, если я поведаю о минной войне в Афганистане без свойственного им профессионализма. Попытаюсь доступным языком объяснить, что за устройства использовали моджахеды в этой необъявленной десятилетней войне.
Как мне рассказывали наши полковые саперы, многие мины итальянского производства были пневматического действия — то есть проезжала одна машина по мине, мина, соответственно, получала один уровень подкачки, затем вторая — еще один уровень, а вот третья или, скажем, шестая машина в колонне попадала под срабатывание взрывного механизма мины. Иначе говоря, механизм приводился в действие вот этим так называемым «подкачиванием», происходившим за счет нажатия колеса гусеницы нашей техники, и когда уровень доходил до критической точки — происходил взрыв.
Соответственно, когда в колонне, где до начала движения щупом был проверен каждый метр маршрута, происходил подрыв, это вызывало удивление и множество вопросов к саперам. Повторюсь, что, как мне объяснили саперы, по такой мине можно было проехать, если колесо машины не покрывало 3/4 площади мины, то есть проехал по ней, по 2/4 ее площади, — все равно, а вот следующая единица техники может запросто подорваться. Именно минная война принесла нам в Афганистане большое количество изувеченных ребят, особенно в Панджшерском ущелье.
«Там очень много грязи было»
Алексей Поспелов, 58 лет, служил в рембате с 1984-го по 1985 год, дважды ранен:
Честно говоря, все это уже стирается из памяти, только снится сейчас. Жара, пыль, болезни. У меня было осколочное ранение в голову и в ногу. Плюс к этому был тиф, паратиф, малярия и какая-то лихорадка. И гепатит. Болели гепатитом многие, процентов 90, если не больше.
Меня после распределения в 1982 году направили в Германию. Там я прослужил год и восемь месяцев, еще не женился к тому времени. Пришла разнарядка в Афганистан, меня вызвал командир и говорит: «Ты у нас единственный в батальоне холостой, неженатый. Как смотришь на это?»
Я говорю: «Командир, куда родина прикажет — туда и поеду». Он отвечает: «Тогда пиши рапорт». Я написал рапорт и поехал.
Сразу с пересылки мне дали направление в 58-ю бригаду матобеспечения, в населенный пункт Пули-Хумри, в 280 километрах от Кабула на север через перевал Саланг. Там я попал в рембат командиром ремонтно-восстановительного взвода. Скажешь, непыльная работа? Ну, а кто же технику с поля боя эвакуировал? И отстреливаться приходилось, конечно, не раз.
Я вспоминаю это время очень тепло, несмотря на все неприятности и трудности. У нас там люди разделились на тварей и нормальных — но это, наверное, всегда так бывает.
Вот, например, в 1986 году я получил направление в Забайкалье. Должен был в Венгрию ехать, но ротный мне всю жизнь испортил, перечеркнул, перековеркал.
К нам должен был начальник тыла приехать с инспекцией, и у нас решили в бане закопать треть от большой железнодорожной цистерны под нефть. А я в этот день как раз сменился с наряда, где-то часов в шесть. Вечернее построение, и ротный говорит Мироненко и еще одному парню: «Давайте быстро в баню».
Баня — это большая вырытая в земле яма, обложенная снарядными ящиками, заштукатуренная, приведенная в порядок. Там стояла здоровая чугунная труба — «поларис», как мы ее называли, в которую капала солярка, и она разогревалась добела. Она была обложена галькой. И там все парились. До того момента, как привезли эту цистерну, в холодную воду ныряли в резервный резиновый резервуар, двадцатипятикубовый.
И тут комбату приспичило закопать цистерну, чтобы прямо не выходя из бани можно было купаться в холодненькой. Все сделали, но у ротного появилась идея скрутить по ее краю трубу, наделать в ней дырок, чтобы фонтанчики были, и обеспечить таким образом подачу воды. Чтобы идиллия была — показать начальству: глядите, у нас все хорошо!
Но по времени это сделать не успевали. Ребята неделю этим занимались, практически не спали. А Мироненко, сварщик, был в моем взводе. На построении он из строя выходит ко мне и говорит: «Товарищ лейтенант, дайте мне хоть поспать, меня клинит!» Но ротный кричит Мироненко: «А ты что тут делаешь? А ну в баню, заканчивай все давай!»
Как потом оказалось, Мироненко спустился на дно этой емкости, заснул и случайно затушил газовую горелку, которая продолжала работать. В этот момент его напарник, почувствовавший запах ацетилена от автогена, кричит ему туда: «Мирон, ты чего там делаешь, уснул? Ты не спи, я пойду баллон кислородный поменяю». И не перекрыл ацетилен. А Мироненко спросонья нашаривает в кармане коробок и чиркает спичкой. Понимаешь, какой объем взрывчатого вещества к тому времени там скопился? Разворотило все к чертовой матери.
Бахнуло, наверное, часов в 12. На следующий день начали разбор: чей подчиненный, кто дал команду… И ротный тут же все спихнул на меня — мол, это его подчиненный. И началось. Меня сразу же на гауптвахту засадили. Я на ней суток десять просидел, похудел на 18 килограммов. Камера была метр на метр, а в высоту — метр шестьдесят. Вот так я все это время сидел и почти не спал. А в углу камеры стоял такой же «поларис» и разогревался. Фактически я был вдавлен в стенку. Это ужасно — по-моему, даже фашисты такого не придумывали.
Когда было партсобрание, меня исключили из партии за ненадлежащий контроль над личным составом. Прокуратура на меня уголовное дело завела. Но всех опросили и выяснили, что я, наоборот, пытался не дать этому парню пойти работать, и, пополоскав меня, дело закрыли. Хрен бы с этим начальником тыла, купался бы в этой резиновой емкости, ничего страшного. Но ротному приспичило рвануть задницу, чтобы капитана получить…
А так — не только негатив был. Хорошие нормальные люди там как братья были. Некоторые афганцы, пуштуны, лучше к нам относились, чем многие наши командиры. Люди другие были. Там, в экстремальной обстановке, совершенно по-другому все воспринимается. Тот, с кем ты сейчас чай пьешь, возможно, через день-два тебе жизнь спасет. Или ты ему.
Но сейчас туда, конечно, ни за что бы не поехал. Бешеные деньги, которые там крутились, никому добра не принесли. Со мной несколько человек были, которые, я знаю, наркотой торговали. Бывает, попадут в БМП из гранатомета, от бойца фарш остается — ничего практически. Цинковый гроб отправлять вроде надо. И в этих гробах везли героин в Союз. Я не могу этого утверждать точно, но знакомые офицеры об этом много раз рассказывали, и в том, что это было, уверен на 99,9 (в периоде) процентов.
Там очень много грязи было. А я был идеалистом. Когда меня выгнали из партии, я стреляться собирался, не поверишь. Это я сейчас понимаю, какой был дурак, я воспитан так был. Мой отец всю жизнь был коммунистом, оба деда в Великую Отечественную были… Я сейчас понимаю, что это шоры были идеологические, нельзя было так думать.
В 90-е, когда Ельцин встал у власти, я написал заявление и сам вышел из партии. Ее разогнали через год или около того. Сказал в парткоме: я с вами ничего общего не хочу иметь. Почему? Да просто разложилось все, поменялось. Самым главным для людей стали деньги. У народной собственности появились хозяева. Нас просто очень долго обманывали. А может, и сейчас обманывают.
«Пить — пили, и пили много»
Юрий Жданов, майор мотострелковых войск, служил в Афганистане в 1988 году:
Я в 1980 году служил в Забайкалье лейтенантом, и там всеобщий порыв был: давай, мол, ребята, туда, в Афган! И все написали рапорты. Все мы — господа офицеры (которые тогда еще господами не назывались), так и так, изъявляем желание. Но тогда все эти рапорты положили под сукно.
Потом я поехал служить в Таманскую дивизию командиром батальона. Служил, служил, вроде хороший батальон, а потом, во второй половине 80-х, не пойми что твориться стало. Написал рапорт по новой — мол, хочу в Афган. Ну и поехал.
В наш полк специально прилетали вертушки из штаба армии за хлебом и за самогончиком. Гнали прекрасно — на чистейшей горной воде. Бывало, водку привозили из Союза, но это редкость была. Но не только из Союза водкой торговали, в дуканах можно было паленую купить, да и какую угодно. Я имел доступ к лучшему техническому спирту, который по службе ГСМ шел. Пили все — не так, конечно, чтобы все в перепитом состоянии были. Но пить — пили, и пили много.
Я в режимной зоне Баграма, будучи замкомандира полка, курировал вопросы тех подразделений, которые от полка там стояли: третий батальон, зенитно-ракетная батарея, третья артиллерийская батарея и батальон на трассе. Поскольку я находился близко от штаба дивизии, комдив Барынкин привлек меня к работе с местными, поставил мне задачу: мол, посмотри-послушай, чем они там дышат. И я на его совещаниях по этому вопросу присутствовал. Получить информацию о них иначе как вращаясь в их среде было никак невозможно. Вот этим я и занимался.
С «зелеными» — солдатами Наджибуллы, которые за нас воевали, — тоже приходилось работать. Ездили, с местными общались — есть фотографии, когда мы приезжаем, вокруг бородатые стоят, а мы броней идем — колонной. А они там со всякими «хренями и менями» в боевые действия не вступили, склонили на переговоры — тоже показывали свою силу.
Я таджиков-солдатиков из третьего батальона взял и туда, в совмещенный командный пункт, который в Баграме был, где их штаб находился, чтобы они с местными поговорили. На первый день послал одного, на второй — другого. Я специально с собой таджиков взял, причем не простых, а которые на фарси говорили, — большинство афганцев общается на этом наречии.
Один из этих моих солдатиков рассказывал, что они попытались его «заблатовать»: «Давай, мол, беги по-быстрому к нам в банду, мы тебя в Пакистан переправим, скоро шурави (русские) уходят. Тебя там в Пакистане поучат, а Союз-то скоро развалится. Ты придешь к себе в Таджикистан и будешь там большим человеком». Это 1988 год! Для меня, партийного и офицера, это звучало как бред сивой кобылы. Мысль о том, что Союз развалится, — вообще была из области фантастики.
Когда я приехал в Афган, дальние гарнизоны уже начали выходить. И я смысла не понимал: на хрена мне, ребята, туда ехать? На хрена вы меня туда послали? Война чем хороша? Когда идет движение, когда ты воюешь. А когда войска стоят на месте, они сами себя обсирают и портят все, что находится вокруг них. Но раз выходили — значит, была такая политическая необходимость, это тоже все понимали.
Афган на меня сильно повлиял тем не менее. Меняются отношения — на политическом уровне и на личном. И еще я помню, как офицеры клали на стол рапорты еще до расформирования подразделений. Там сидели кадры «оттуда» и просили их: да у тебя два ордена, ты что, куда? — Нет, я увольняюсь… Судьба и война приводят каждого к законному знаменателю.
А потом, уже после всего этого, я узнал, что Саша Лебедь, который был у нас в академии секретарем партийной организации курса, который разглагольствовал с партийной трибуны о социалистической Родине, вместе с Пашей Грачевым поддержал Борю Ельцина, когда развал СССР пошел. И я понял, что ловить здесь нечего. У нас тут предатели везде.
Пашу потом министром обороны сделали, Саша Лебедь вылез в политические деятели. Наш начальник разведки дивизии поначалу к нему прильнул и, так сказать, вскоре улетел в мир иной. А потом и Саша Лебедь вслед за ним отправился. Политика — дело сложное, интересное…
«У тех, кто войну прошел, правильное понимание вещей возникает»
Отец Валерий Ершов, служил в Афганистане заместителем командира роты в бригаде обеспечения в городе Пули-Хумри, отслужил 10 месяцев вплоть до вывода войск из Афганистана:
Шла уже вторая половина 80-х, и все мы знали, что это за место — Афганистан, общались с ребятами, которые там воевали. Я решил, что надо себя испытать. Человек ведь всегда проверяется в деле, хотя был и страх смерти, и страх попасть в плен, конечно. Потому я добровольцем отправился в Афганистан и о своем решении не жалею.
Рота у нас была большая и нестандартная — 150 человек. Называлась местной стрелковой. Я такого больше нигде не встречал. Подчинялась рота непосредственно начальнику штаба бригады, которого мы все звали «мама». Люди туда отбирались и хорошо оснащались.
Мы охраняли огромные склады 58-й армии. Оттуда уходили колонны в боевые подразделения Афганистана, порой приходилось участвовать в сопровождении этих колонн, поэтому мне довелось побывать и в Кабуле, и в Кундузе, и некоторых других местах.
Когда командир роты заболел, я три месяца исполнял его обязанности. Именно тогда, в августе 88-го, у нас произошло вошедшее в историю афганской войны ЧП — взрывы на артиллерийских складах.
Несколько часов мы провели под этой бомбежкой. Создалась мощная кумулятивная струя. Ветер, гарь от взрывов. Часть казарм сгорела подчистую. Запах был чудовищный. Ко мне в комнату влетела мина и не разорвалась. Упала рядом с койкой. Саперы потом ее вынесли. Осколков было в воздухе столько, будто дождь шел. Я действовал на автомате, как на тренировках.
Помню, на командном пункте подошел прапорщик и попросил отпустить его, чтобы забрать бойца с поста. Я разрешил. Он надел бронежилет, каску, взял автомат и вышел. Смотрю, вокруг него все рвется, а он идет как заговоренный. Нужно было далеко идти. Два километра.
Часть дороги была видна. Обратно так же шел: не сгибаясь, спокойно. Я про себя думал: «Неужели так можно идти?» Но солдата прапорщик не нашел. Мы отправились с ним во второй раз уже на БРДМ. Машина почти сразу просела. Колеса нашпиговало осколками, включилась самоподкачка шин, так и доехали до места. Там пришлось выходить. Солдат нашелся, живой, прятался за камнем.
Ни один человек у меня из подразделения в этом пекле не погиб. Как тут не поверить в то, что не все в жизни подчиняется законам физики и математики?
У меня у самого после прогулок под огнем — ни одного осколка на бронежилете, на каске, ни одной зацепки даже на форме не осталось. Тот день стал для меня в каком-то смысле поворотным.
В Бога я в ту пору еще не верил. Был таким человеком, который ищет справедливости во всем. С одной стороны, в этом есть своя чистота, а с другой — наивность. Среди подчиненных принципиально неверующих людей не было. По крайней мере у всех, когда выходили на утренний осмотр, были либо вырезанные крестики, либо пояски с 90-м псалмом. Такова военная традиция.
Я порой подтрунивал над солдатами: «Что это такое? Ведь вы же коммунисты, комсомольцы, а верите какой-то ерунде»… Но снимать кресты не просил.
На границе между жизнью и смертью, да еще и в чужой стране, отношения между солдатами были пропитаны абсолютным доверием. В Афгане я мог подойти к любому водителю и попросить, чтобы меня подбросили куда-то. Без вопросов. То же самое — на вертолете. Ни о каких деньгах, как вы понимаете, речи быть не могло.
При этом никакого панибратства, понимаете? Вот в чем штука. Я подчиненных называл по имени-отчеству, но это не отменяло постоянных тренировок и других методов поддержания подразделения в форме, чтобы люди были готовы ко всему. Приказы не надо было повторять дважды, не надо было даже проверять их исполнение. Единственное, насколько было можно, мы делали бойцам щадящие условия: три часа на сон вместо двух, потом — час бодрствования и еще два — в наряде.
Одна из главных проблем афганцев — это обида, что здесь, в Союзе, все не так, как было в Афгане. В первую очередь не хватало таких же теплых отношений между людьми.
Порой нас встречали даже с некоторой враждебностью. Так, по возвращении из Афгана мы с другим офицером хотели новые фуражки получить. Объяснили, что в командировке вся форма поистерлась и так далее, а нам ответили: «Мы вас туда не посылали». Я понимаю, что это расхожая фраза, но так действительно говорили и, разумеется, не все ветераны, а особенно те, что сражались на передовой, могли молча такое проглотить.
Сперва афганцы держались вместе. Помню, в первые годы ветераны создавали много патриотических обществ, а потом эти общества стали лопаться как мыльные пузыри.
Не стало той страны, за которую мы воевали. У людей, да и у нас тоже, уже были другие цели, задачи. Многим хотелось стать богаче. Льготы появились. С одной стороны, это хорошо, но с другой — начались какие-то трения: кто кому чего дал или не дал. Я встречал таких афганцев, которые озлоблялись на весь мир и друг на друга. Взрывы на Котляковском кладбище — это же были разборки между ними.
Мне повезло, вернее, Господь меня увел от таких проблем. Я нашел отношения, схожие с теми, какие были в Афгане, в среде верующих людей. У тех, кто войну прошел, правильное понимание вещей возникает. Часто ветераны к своим наградам относятся так: «Разве это мои ордена и медали? Это все товарищи мои боевые, а я тут ни при чем». Или даже так говорят: «Это Господь мне помог, это его заслуга».