Ремонт стиральных машин на дому.
Ремонт посудомоечных машин Люберцы, Москва, Котельники, Жулебино, Дзержинский, Лыткарино, Реутов, Жуковский, Железнодорожный. Раменское. 8-917-545-14-12. 8-925-233-08-29.
Время не делится на отрезки. Тем не менее человеку необходима некая точка отсчета для того, чтобы подвести итоги, оставить все плохое в прошлом и надеяться на лучшее в будущем. Для этого и нужен Новый год, который, по примете, как встретишь, так и проведешь. Впрочем, сколько ни планируй, все равно что-то может пойти не так. «Лента.ру» попыталась понять, как сложится наступивший 2017-й для тех, кто провел праздник небанально.
Чтобы праздник удался, надо прежде всего найти средства для его проведения. Этим и озадачились 30 декабря двое ранее судимых жителей поселка Лоо, расположенного в Большом Сочи. Разжиться деньгами они решили проверенным способом — кражей, присмотрев в местном кафе электрогенератор. Оперативники, прибывшие на место происшествия, восстановили картину преступления: уголовники долго бродили вокруг заведения, но внутрь не заходили. Наконец они схватили агрегат и унесли домой к одному из них, где его и обнаружили полицейские. Злоумышленники собирались продать генератор, а на полученные деньги достойно встретить Новый год. Скорее всего, ближайшие годы (от трех до пяти) они встретят не в Большом Сочи.
Зачем покупать елку, а потом еще и наряжать ее? Видимо, так рассудила 43-летняя москвичка, похитившая наряженную елку с лестничной площадки многоквартирного дома (установила ее там пенсионерка, чтобы порадовать себя и соседей). Кражу быстро раскрыли по следу из мишуры, оставленной за собой злоумышленницей из соседнего подъезда. На нее заведено уголовное дело.
31 декабря у жителя села Подтесово Краснодарского края тоже похитили елку. Действовали трое граждан возрастом 37, 27 и 17 лет. Пропажу, опять же, обнаружили по следу из елочных украшений. Теперь злоумышленникам предстоит выплатить пострадавшему 30 тысяч рублей.
23-летний молодой человек из Горно-Алтайска решил незаконно спилить ель в лесу, чтобы подарить любимой. Его задержал полицейский патруль, от которого он пытался сбежать с деревом наперевес. В его рюкзаке было обнаружено орудие преступления — пила.
В канун Нового года 26-летний уроженец Узбекистана позвонил в дверь одной из квартир в Сестрорецке и попросил 33-летнюю хозяйку указать ему дорогу до Петербурга. Та согласилась выйти на улицу, где молодой человек накинулся на нее и попытался изнасиловать. К счастью, женщине удалось отбиться. Она обратилась в полицию, и преступник был задержан по горячим следам.
Когда праздник тяжелой поступью шагает по необъятным просторам нашей страны, работы у служб быстрого реагирования резко прибавляется. Полыхают пожары, пьяные водители разбивают свои и чужие машины, разгоряченные шампанским граждане запускают фейерверки, позабыв про все меры безопасности.
Не удалось как следует отпраздновать Новый год медикам сыктывкарской станции скорой помощи. Уже в 00:13 поступил первый звонок: девушке потребовалась помощь, ей в глаз попала пробка от шампанского. Еще через час врачам пришлось выехать на преждевременные роды, начавшиеся прямо за праздничным столом.
К несчастью, не обошлось и без трагических происшествий. Так, в уличной драке около магаданского клуба «Боинг» погиб молодой человек, встречавший там Новый год.
Кулаками махали и в ресторане «Бали», расположенном в Приморском районе Санкт-Петербурга. Клиенты, выложившие за мероприятие 226 тысяч рублей, получили вдобавок к закускам, напиткам и профессиональному диджею неприятный «бонус»: разбитые физиономии.
На празднике, помимо обслуживающего персонала и гуляющих посетителей, присутствовали молодые люди спортивного телосложения — судя по всему, охранники заведения. Когда клиенты вышли покурить, один из них, поймав взгляд гостя, обвинил его в том, что тот слишком «борзо смотрит».
Слово за слово, завязалась драка. В результате несколько гостей ресторана были доставлены в больницу с телесными повреждениями. Камеры видеонаблюдения, по странному стечению обстоятельств, оказались отключены. Теперь охранники утверждают, что никого не трогали, а гости вообще вели себя вызывающе: ругались матом и показывали им язык.
Как всегда много неприятностей из-за несоблюдения мер безопасности при запуске фейерверков и салютов. Крупно не повезло в новогоднюю ночь омичу, припарковавшему свой автомобиль не в том месте и не в то время. Одна из ракет, запущенных во дворе пиротехниками-любителями, упала на капот машины. Огонь быстро перекинулся на внутренние узлы и агрегаты, которые изрядно обгорели.
Спокойнее всего прошел праздник на борту Международной космической станции. Хотя космонавты встречали Новый год целых 16 раз, пролетая над разными часовыми поясами. Кроме того, они приняли участие во флешмобе Mannequin Challenge, застыв в одной позе в пространстве на время записи видео.
К утру все угомонились, и городские службы занялись ликвидацией последствий гуляний. В Омске у жилого дома на Космическом проспекте кто-то свалил два знака пешеходного перехода, стоявшие там много лет и никому не мешавшие. А местные издания сообщали, что на обочинах городских улиц валяются «ничейные мужички», явно переборщившие в новогоднюю ночь с горячительным. В сети этих граждан прозвали «зомби».
Новосибирск же показал пример здорового отношения к празднику — там 1 января состоялась «Трезвая пробежка». Мероприятие организовали молодежные организации, чтобы «сломать стереотип о русском человеке», встречающем первый день нового года «лицом в салате».
Не отставали от новосибирцев и томские моржи. Нарядившись в костюмы петухов и Дедов Морозов, они пробежались по улицам Томска. Всего в мероприятии приняли участие 29 человек.
Необычно много оказалось пензенцев, не павших в борьбе с зеленым змием. Благодарить за это надо местный зоопарк, объявивший на 1 января бесплатный вход. Желающих посмотреть на зверей в новогоднее утро было столько, что они «брали зоопарк штурмом».
Кстати, о животных. В Петербурге символ наступившего года остался никому не нужным. Житель Василеостровского района обнаружил птицу у себя в парадной — петух одиноко сидел на окне. К счастью, он нашел нового хозяина.
Истории россиян, чьих отцов и матерей уничтожила советская власть
Фото: Федор Телков
Советское государство, чтобы сохранить власть, в 30-50-е годы XX века уничтожило многие тысячи (а по некоторым оценкам — миллионы) своих граждан. Трагедия так или иначе коснулась каждой семьи, и многие до сих пор хранят память о тех событиях. Фотограф Федор Телков решил найти то, что не смогла стереть машина репрессий. Так появился фотопроект «Дети Сатурна»* — откровенные беседы с родственниками репрессированных, в которых они вспоминают самые темные дни для своих семей.
*Сатурн, бог в древней римской мифологии, боялся, что его дети отнимут у него власть, поэтому заживо съедал их.
«Семья была так бедна, что Анну хоронили в шкафу»
Валентина Александровна Соколова, дочь репрессированного Александра Васильевича Ощепкова:
— Отец не подозревал, что ему грозит опасность. Он отдал 20 лет Красной армии, был награжден медалью РККА, причем в том же году, что и репрессирован. Его арестовали в 1938-м. Со слов мамы, отца вызвали в штаб для награждения или повышения в звании, но когда отец явился, с него сорвали погоны, назвали врагом народа и отправили на Ленина, 17, где в то время располагалось управление НКВД. Нас с мамой в течение суток выселили из казенной квартиры. Все вещи конфисковали.
От репрессий никто не был застрахован. Каждую ночь люди видели, как за кем-то приезжает черный воронок. Все эти отчеты о допросах написаны настолько безграмотно, что волосы вставали дыбом: и эти полуграмотные люди решали, жить человеку или умереть?!
Отца обвинили в том, что он скрыл свое происхождение [из служащих], назвавшись сыном рабочего. Дело усугубило и то, что мой дед сидел в тюрьме из-за негативного отношения к советской власти, а старший брат отца в годы Гражданской войны воевал на стороне белой армии.
Во время следствия отца пытали. Со слов мамы, подтвержденных архивными материалами, на одном допросе отец отказался подписывать протокол, за что его посадили на стул и трое суток не давали есть, пить, не пускали в туалет. Мало что соображая от обезвоживания и голода, он подписал протокол. Но позже от своих показаний отказался, ответив, что неизвестно, как бы поступил сам следователь, просидев три дня в одной позе. Сотрудник НКВД вынуждал подписать документ, и отец его ударил. Папе сменили следователя. К счастью, папу не приговорили к высшей мере наказания, но после осуждения он был лишен всех прав и мог заниматься только физическим трудом. Целый год папа работал на железной дороге грузчиком. Оказавшись в Москве, он попал на прием к Ворошилову, после чего его восстановили в звании и дали новый полк.
С 1940 года наша семья жила в Литве, в городе Паневежисе — отец боролся за установление там советской власти. Мы жили в доме литовской семьи, и мама укладывала нас спать под подоконником, у плинтуса, чтобы во время ночных обстрелов в нас не попали пули. В 1941 году полк отца перевели в Псковскую область, в город Опочка, и мы всей семьей перебрались туда. А потом пришла война. Отец знал, что на границе неспокойно: немецкие войска подходили все ближе. В июне 1941 года папа отправил нас с мамой и сестрой к бабушке в Сибирь. Утром 22 июня, когда мы ехали в поезде в Ленинск-Кузнецкий, по громкоговорителю объявили, что началась война. Мама в этот момент заводила часы… они выпали из ее рук и разбились вдребезги.
Отец участвовал в ожесточенных боях под Ржевом, получил тяжелое ранение и был направлен в Краснокамск в госпиталь. После лечения он приехал к нам в Сибирь, в отпуск, для дальнейшего восстановления. Мы жили в городе Ленинск-Кузнецкий в военном городке, где нам дали комнату. Правда, побыть подольше с семьей папе не удалось — ему сразу дали новый полк, с которым он ушел в Воронежскую область. Это было в 1942 году. Больше живым своего отца я никогда не видела. Мне было пять лет.
Я помню тот день, когда мама получила похоронку. Это был теплый летний день 1942 года, мы с ребятами играли в песочнице. Вдруг кто-то из детей закричал: «Твою маму ведут!» Я увидела, как женщины ведут маму под руки, она плакала навзрыд и сказала мне, что нашего папу убили. Эти слова я помню до сих пор. Невозможно вспоминать тот день без слез.
В нашей семье хорошо относились к советской власти. Как же могло быть иначе, если отец столько лет отдал Красной армии? Даже когда папу арестовали, моя бабушка, Ольга Ивановна Грехнева, ставила перед собой портрет Сталина и говорила с ним, убеждала: «Наш Шура ни в чем не виноват». Существующая в то время идеология настраивала нас на светлое будущее, мы верили и знали, что завтра будет лучше, чем сегодня. Когда Сталин умер, все плакали. Это была трагедия для страны.
Только после XX съезда партии люди узнали о массовых репрессиях. Но наша семья знала о них давно и не понаслышке. Был репрессирован и сослан на тяжелые работы в лагеря муж папиной сестры Анны, Леонид Кенниг — за то, что был поволожским немцем. Вскоре после ареста мужа Анна скончалась, их троих сыновей забрали в детдом. Семья Кеннигов была так бедна, что Анну хоронили в шкафу.
— Наша семья со стороны дедушки — выходцы с Украины. До революции они жили на Черниговщине. Считались зажиточной крестьянской семьей. Дед был женат на Евдокии Павловне Литвинчевой. В их семье было восемь детей — шесть сыновей и две дочери. Филипп (он погиб во время Великой Отечественной войны), Дмитрий, Павел, Василий, Георгий (или его еще звали Юрий), Илья, дочери Клавдия и Валентина. Дед был трудягой и большим умницей. Жили они в городке Середина-Буда, что в Сумской области, тогда все это называлось Черниговщиной. Семья владела еще несколькими домами. Подобедовы торговали мясом — Гавриил Кузьмич имел две мясные лавки. Разводили крупный рогатый скот, были пастбища. Они все село и окрестности снабжали мясом.
Использовали привлеченный труд, за это и поплатились. Это сегодня их бы назвали предпринимателями, но тогда, в конце 20-х, считали иначе, и Гавриила Кузьмича арестовали. Я даже не знаю, как происходил арест и по какой статье его обвинили, отец не любил разговаривать на эту тему. И вмиг семья развалилась. Тогда ведь могли арестовывать с 14-летнего возраста.
Старший сын Дмитрий был 1898 года рождения, а младший сын Илья — 1913 года. Чтобы не подвергнуться аресту, Дмитрий уехал в Глухов, Филипп, Георгий, Илья, Клавдия и Валентина — в Москву, Василий — во Ржев. А бабушка Евдокия Павловна никуда не уехала, она умерла от тифа в годы войны.
Кстати, племянница моей бабушки Александра Ивановна Литвинчева — это родная мама знаменитых писателей — братьев Стругацких. В 20-е годы, когда шла Гражданская война, в Середина-Буду приехал комиссар Натан Стругацкий. На одной вечеринке он познакомился с Александрой. Она, необразованная сельская девушка, произвела на него, журналиста, сильное впечатление. Была на десять лет моложе, очаровательна, просто завораживала всех.
Дедушку сослали на Соловки, там он и умер через несколько лет. Из мест заключения незадолго до смерти он прислал моему отцу свою фотографию, датированную 20 августа 1938 года. Там было написано: «На память детям Георгию и Тоне (моя мама) и внуку Жене (мой старший брат), отец ваш». С фотографии смотрел измученный человек. Он умер спустя два месяца от туберкулеза. Может быть, он все-таки погиб там или был расстрелян, точных данных нет. В свое время сумская областная газета написала статью об истории семьи Подобедовых, и там была опубликована фотография деда Гавриила Кузьмича. Много фактов о дедушке и семье я узнал именно оттуда — в первую очередь то, что он получил десять лет лагерей на Соловках.
Кстати, мне удалось узнать, что на следующий день после того, как Гавриил Кузьмич был сослан, два человека в штатском обязали его сына Павла Гаврииловича освободить дом, объяснив, что он переходит в собственность государства. Никаких документов при этом не предоставили. Дали час на сборы и запретили брать с собой какое-либо имущество.
Будучи подростком, я, еще не зная всех деталей гибели дедушки, выпалил маме: «Как вы могли допустить такое?! Куда вы смотрели?!». Она коротко ответила: «Вырастешь — сам разберешься, куда мы смотрели…»
«Лежала газета с портретом Сталина, она не заметила и наступила на нее. Донесли…»
Вероника Степановна Сапега, член семьи репрессированных:
— Моя жизнь началась в Сталинграде, родилась я в 1926 году. Мама моя, Елена Антоновна Шуберт, умерла в 1928 году, так что я ее не помню. Папа, Корзюк Степан Иосифович, родился в 1885 году в Нижнем Новгороде, он поляк. У него нас было шестеро: сыновья Петр, Владимир, дочери Ромуальда, Ядвига и я. Был еще сын Витя. Вскоре после смерти мамы мы хоронили соседа, когда ему вырыли могилу рядом с могилой мамы, стал виден ее гроб. Витя прыгнул в могилу мамы и стал целовать ее гроб и плакать, так тяжело он переживал смерть матери. Вскоре Витя умер, похоронили его в одной могиле с мамой.
Ядвига работала в школе в библиотеке, там и жила. Как-то она шла по школе, на пол упала газета с портретом Сталина. Она не заметила газету и наступила на нее. Донесли. Ее прямо из дома забрали. Следователь на допросах ей сказал, чтобы подписывала все, что ей будут давать. Она подписывала. И, представьте себе, в августе 1938 года ее освободили. А 15 февраля 1938 года ночью пришли за папой.
Ночью приехал черный воронок. Постучали в дверь. «Кто?» — спросил папа. «Откройте, НКВД». В дом зашли трое мужчин. Как звери, стали все перерывать. Нас с кроватей согнали, все перевернули вверх дном. А что у нас брать-то было? Только две старые картины. Забрали. И папу забрали.
«Степан Иосифович, одевайтесь». Мы все плачем… Мамы нет, папу забрали.
И, кстати, той ночью из нашего подъезда пятиэтажного дома номер 5 на Кировоградской арестовали всех мужчин — человек десять. Я выходила в коридор, там плакали женщины всего подъезда. Когда папу уводили, он сказал Ромуальде, чтобы пустила в одну из комнат соседку снизу, тетю Олю. Мы с ними дружили, ее мужа, дядю Федю, тоже забрали.
Первого марта забрали мою сестру Ромуальду. Ей дали десять лет лагерей, как и папе. 15 апреля забрали брата Петю и тетю Анну. Все так же — приехал воронок, зашли трое. «Корзюк Петр Степанович?» — «Да». — «Вы арестованы». — «За что?» — «Там разберемся». Все перетрясли и увели брата. И остались дома 14-летний Володя, я и Костя, который был младше меня на год. И да, с нами жила соседка тетя Оля.
Через три дня снова к нам приехал черный воронок — забирали уже меня, Володю и Костю. Когда стали нас сажать в машину, Володя шмыг — и убежал. Ловить его не стали, а нас повезли на Сортировку в детприемник. Володя туда приходил, но я его не видела, а он меня видел. Соседи собрали какой-то сладкий подарок и его послали к нам. Детприемник находился в бараке, с одной стороны жили дети уголовников, с другой — дети политических. Я сидела на качелях, брат издали меня увидел, попросил охранника позвать эту девочку. Охранник прогнал его, пригрозив, что сейчас его самого сюда заберут. Брат ушел.
Он рассказывал, что там, на Сортировке, какая-то гора была. Он пришел на нее, выкопал ямку, закопал туда все конфеты и ушел. И говорил еще, что очень плакал. За ним приезжали несколько раз, но соседи прятали его, так и уберегли. Кстати, когда в нашей семье всех взрослых арестовали, в нашу квартиру тут же вселили другую семью, и Вова жил с тетей Олей, ему возвращаться было некуда. А нас увезли на Украину, в детский дом, затем — в монастырь.
10 апреля 1939 года выпустили моего папу. Он сразу поехал в Москву к Калинину, попал к нему на прием. Очень плакал там. Калинин ему сказал: «Не плачь, дед, твои дети скоро будут дома». Ему даже дали адрес, где мы находимся.
Тем временем директор детского дома принес мне письмо. На следующий день нас послали домой. Дали воспитателя в сопровождающие. Ехали через Москву, и было нас десять человек. Мы пришли в нашу квартиру, а нам говорят, что отец наш пошел в НКВД и сегодня вечером должен уехать за вами. А мы уже сами приехали! Володя был на работе, и я сказала Косте, что надо встречать папу, я сообразила, как он будет идти — обязательно через скверик.
И вот мы сидим с Костей в сквере, караулим папу. Гляжу — дедушка какой-то идет. Говорю: «Костя, это наш папа идет». Костя говорит: «Нет, он не такой». Так сильно он изменился! Перед нами был старик совсем без зубов. Я узнала потом, что ему их все выбили на допросах. Он идет и смотрит на нас, улыбнулся. И ушел, не узнал, мы же закутаны были… Прибегает соседская девочка и говорит: «Дедушка пришел домой». Мы с Костей бегом туда. Вот помню все хорошо… Он почистил в комнате картошку в маленькую кастрюльку и нес ее на кухню. Нас увидел, картошка упала… Столько слез было, вы не представляете!
И вот такой момент, но это было уже в 1942 году. Сижу, шью на машинке. Слышу — кто-то в дверь скребется. Подхожу: «Кто там?» — «Я», — тихий ответ. Не могу рассказывать — слезы… Открываю — сестра Ромуальда стоит. С трудом узнала. Когда сестру забирали, у нее были длинные косы, а тут все волосы ободраны, плохо одета и худая, как скелет. Она меня обняла и сказала: «Ядя, какая ты большая стала». Она меня с сестрой спутала.
Я стала ее мыть и обстирывать, чтобы в себя пришла, ведь только из лагерей вернулась она — освободили. Была там медсестрой. Находился в лагере латыш Шапаль Рудольф Янович. Он умирал, а Ромуальда за ним ухаживала и буквально спасла, выходила его. Когда он вышел из лагеря, он пришел к ней, и они поженились.
«Отец не смог оправдаться»
Геронтий Дмитриевич Ившин, сын репрессированного Дмитрия Герасимовича Ившина:
Мой отец, Дмитрий Герасимович, родился в 1903 году в селе Пышкет Юкаменского района Удмуртской АССР. Он был преподавателем, и мама работала с ним в одной школе.
Отца арестовали в июле 1941 года. В это время его призвали на воинские сборы, он проходил командирские курсы. Его сняли прямо с обучения, в том же месяце. Причины ареста нам до сих пор неизвестны. Когда отца забрали, мне шел третий год — конечно, я ничего не помню о том дне. Матери тоже не удалось с ним увидеться.
Место, где он проходил командирские курсы, находилось в нескольких десятках километров от нашего дома. Посетить жену и пообщаться с ней ему не удалось. Правда, по пути он смог зайти к родителям — моим бабушке и дедушке. По их словам, он пытался их успокоить, сказал, что ни в чем не виноват и беспокоиться не о чем. К сожалению, все закончилось печально, его все-таки обвинили и расстреляли. Мой дедушка был на суде. Подробностей я не знаю, но дед говорил, что отец не смог оправдаться.
Я не знаю, как звучала формулировка обвинения. Сейчас узнать причину расстрела можно, но для этого нужно ехать в Ижевск и обращаться в тамошний архив. Здоровье не дает мне сделать это. Но я планирую. Я опасаюсь, что те материалы могут уничтожить за давностью.
Я знаю только, что его осудили по статье 58-10 [призывы к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти].
Когда забрали отца, мама только что родила мою младшую сестру и кормила грудью. Кроме младенца у нее было еще трое детей. После того как отца забрали, ей пришлось очень тяжело. Детей поднимала в одиночку. Чтобы выйти из тяжелого материального положения, она продала дом, который построил отец. Это позволило нам выжить в самые тяжелые годы. Мать уехала из села Пышкет в 1945 году в Кировскую область. Там нужен был преподаватель русского языка. Матери дали двухкомнатную служебную квартиру, в которой мы и жили впятером.
«Контрреволюционное содержание проповедей»
Светлана Георгиевна Буткина, родственница репрессированного священника Николая Буткина:
Три брата, дедушки моего супруга, были репрессированы: Павел и священники Александр и Николай (двоюродные братья Павла).
Второй брат — Николай Григорьевич Буткин. Это человек особой судьбы. Личность незаурядная и особенно выдающаяся качеством своей христианской веры. Его называли «уральским златоустом». Он преподавал Закон Божий в женской гимназии номер 1, а потом в мужской гимназии (ныне 9-я гимназия Екатеринбурга). Хороший оратор, он всегда был в гуще жизни современного общества — церковной, общественной, культурной, политической. В «Справочной книжке» Екатеринбургской епархии за 1915 год о нем указано: «Священник в Покровской церкви при мужской гимназии города Екатеринбурга, с 1907 года имеет скуфью». Скуфьей (головной убор) награждались священнослужители за особые достижения при исполнении служения. Затем отец Николай был переведен в Спасо-Преображенский собор Шадринска с возведением в сан протоиереея. Здесь чтением публичных лекций он собирал в храм людей неравнодушных к делу Божьему. Эти люди образовали братство, названное Симеоновским — в честь святого Симеона Верхотурского.
А созданный им Шадринский кружок объединенного духовенства, как свидетельствуют документы от сентября 1921 года, вместе с его председателем, протоиереем Николаем Буткиным, занимался организацией церковной жизни в приходах. Активная церковная и братская жизнь продолжалась до 1926 года! Это почти невероятный факт на фоне интенсивной антирелигиозной государственной политики.
Неоднократно отец Николай подвергался арестам. В 1920 году он был отдан под Ревтрибунал. Обвинение — «контрреволюционное содержание проповедей». И приговор: запрещение заниматься общественной деятельностью до конца Гражданской войны. Как и его брат Александр, он был лишен избирательного права. Повторно был осужден в 1923 году. Обвинение такое: «контрреволюционное содержание проповедей, поминание на богослужении патриарха Тихона». Подробности приговора и отбытия наказания неизвестны, это еще предстоит выяснить.
Но главные испытания были еще впереди. В 1926 году выходит постановление о закрытии Симеоновского братства, а протоиерея Николая высылают в Уфу. Там он служит настоятелем Иверской церкви Благовещенского монастыря. После ее закрытия, скорее всего, продолжал духовное попечительство о бывших монахинях и прихожанках. И что вы думаете? В августе 1937 года отца Николая арестовывают, обвиняют в организации тайного женского монастыря и участии в контрреволюционной организации. 28 ноября того же года тройка НКВД выносит приговор по делу уфимских церковников: расстрел.
Расстреляли и братьев отца Николая — Александра и Павла.
«На его лице не было живого места — один сплошной синяк»
Виктор Григорьевич Жуков, из семьи раскулаченных и репрессированных, поселок Нагорный городского округа Верхняя Пышма:
Мой отец, Григорий Семенович Жуков, был родом с Кубани, из станицы Кутаисской. За то, что он отказался вступать в колхоз, его и раскулачили, а потом выслали из станицы и отправили на Урал. Работал мой папа на Монетном торфопредприятии слесарем-электриком. Здесь же, в поселке для спецпереселенцев Первомайском Березовского района, он познакомился с моей мамой, Чащиной Татьяной Тарасовной, тоже спецпереселенкой, высланной сюда вместе с родителями из Курганской области. В 1934 году 25 ноября я на свет появился в этом спецпоселении, входившем тогда в систему ГУЛАГа. В 1936 году папу восстановили в гражданских и избирательных правах, как написали тогда в справке о реабилитации, «за систематическое выполнение производственных заданий на 130–150 процентов и активное участие в общественной и культурно-массовой работе». Вместе с ним восстановили в правах и его жену, и меня, двухлетнего мальчика. Правда, в конце справки была маленькая приписка: «без права выезда с мест поселения».
В январе 1937 года родился мой младший брат Николай, и в этом же году отец, на свой страх и риск, решает ехать с семьей к себе на родину, в Краснодарский край. Но долго мы на Кубани не прожили. В родной станице отец стал работать кузнецом в колхозе «Искра». И по доносу своего помощника, беспробудного пьяницы, не желавшего работать, 16 октября 1937 года Григория Семеновича арестовали органы НКВД, обвинили его в контрреволюционной агитации и клевете на колхозы и отправили в тюрьму города Горячий Ключ. Пока велось следствие, мама ходила два раза в неделю к отцу на свидания в каталажку. Как-то пришла к нему и увидела, что на его лице нет живого места — один сплошной синяк. От боли, страха и бессилия она расплакалась лишь на улице. Больше они с отцом не свиделись…
После допросов и физических издевательств Григория Семеновича Жукова по решению «тройки» УНКВД по Краснодарскому краю 20 ноября 1937 года приговорили к десяти годам исправительно-трудовых лагерей и отправили снова на Урал, в Нижнетуринскую колонию, которая тогда называлась учреждением И-299. Здесь ему прилепили позорный лагерный номер 09437.
Нас — маму, Татьяну Тарасовну, и двух ее сыновей — перевозили из одного спецпоселения в другое и в конце концов оставили в поселке Нагорном (323-й лесоучасток). Строящемуся «Уралмашу» и Пышминскому медеэлектролитному заводу нужен был лес, потому и создали это спецпоселение, жители которого занимались лесозаготовками. Не лагерь, конечно, но бежать было некуда, тем более что паспорта спецпереселенцам стали выдавать только в 1956 году.
Репрессирован сталинским режимом был и мой дед по материнской линии, Тарас Карпович. Его вместе с моей будущей матерью и бабушкой выслали из Курганской области. Он был старовером, очень зажиточным крестьянином, но всего достиг своим трудом, да еще помогал бедным. В доме его после раскулачивания большевики устроили клуб. Все это было в Шадринском районе, Ольховском сельсовете, в селе Большой Беркут.
Умер мой отец, как сказали потом маме, от воспаления легких в поселке Сарагулка, в Туринской колонии, уже в военные годы. Но тогда свидетельств о смерти политзаключенных не выдавали, и никто не сообщал близким, когда умирал лагерник или арестант. Можно сказать, что вдовство и сиротство начиналось с момента ареста — то есть десять лет без права переписки фактически означали смертный приговор.
Иногда женщинам в прокуратуре, сообщив о десятилетней ссылке мужа, прямо так и говорили: «Можете выходить замуж». Но мама все надеялась на возвращение отца, хотя так его и не дождалась.
Похоронили его 5 мая 1943 года, но узнали мы об этом лишь в 70-х годах. Побывать на его могиле нам так и не довелось. Как оказалось, кладбище политзаключенных было срыто бульдозером, а затем на костях разбили коллективные сады. Теперь там в мае цветут яблони.
«Улица Ленина, 17. В подвале этого дома расстреляли отца»
Римма Александровна Печуркина, дочь репрессированного Александра Тихоновича Красносельских:
После окончания Коммунистического университета отца направили в Свердловский обком профсоюза горнорабочих, здесь он налаживал быт и культурный досуг в горняцких поселках Урала, а затем занимался организацией горного института в Свердловске, стал его первым директором.
По ложному обвинению он был осужден военной коллегией Верховного суда СССР и по приговору, вынесенному выездной сессией в Свердловске, расстрелян как враг народа. В отношении моего отца такая формулировка звучит нелепо, потому что по происхождению он был из самой гущи народа — из семьи мастерового чугунолитейного завода Тихона Матвеевича Красносельских.
В 1937 году и повода не надо было — просто выполнялась спущенная сверху разнарядка на выявление врагов народа. Достаточно было слухов, домыслов, чтобы тень подозрения легла даже на такого убежденного коммуниста, каким был мой отец.
В ходе разоблачительной кампании была вытащена на свет давняя история, которая произошла с Александром Тихоновичем еще во время учебы в Коммунистическом университете. Когда Красносельских приехал в Кизел на каникулы, местные коммунисты попросили его, как хорошо подкованного партийца, организовать дискуссию о Троцком, с которым партия тогда вела идеологическую борьбу. Отец должен был изложить взгляды Троцкого, чтобы участники дискуссии могли тут же разбить аргументы политического противника.
Отец сначала отказывался, даже написал заявление, что не разделяет взгляды оппозиции и что, транслируя их, всего лишь выполняет поручение однопартийцев. Но участие в этих событиях сыграло свою трагическую роль спустя годы, в период массового террора. Кто-то просигнализировал, что во время дискуссии начала 20-х годов Красносельских пропагандировал троцкистские идеи. Инструктор Свердловского обкома партии был специально командирован в Кизел, чтобы уточнить и расширить эти сведения, но вернулся ни с чем: кизеловские товарищи подтвердили, что Александр Тихонович лишь выполнял партийное поручение.
Тем не менее весомее этого довода оказалась крохотная записка члена партии Поскокова, в которой он сообщал, что сам не был на собрании и выступлений не слышал, но якобы люди говорили, что Красносельских выступал с позиций Троцкого. И этого оказалось достаточно, чтобы внести отца в черный список неблагонадежных.
А дальше завертелась репрессивная машина. Отца обвинили в создании антипартийной группировки, в которую он якобы вовлек еще шесть человек. Среди шестерых «завербованных» числился санитарный инспектор Николай Городецкий, которого уличали во вредительстве — якобы он «способствовал завшивлению школьников».
В то время семья уже вернулась в Свердловск, отец работал помощником управляющего строительным трестом. В один из последних дней августа отец не пришел с работы. Мама бросилась его искать, сослуживцы хранили молчание, только сосед, работник треста, из сочувствия к маме сказал, что его арестовали.
Улица Ленина, 17. Здесь в те годы вершились судьбы десятков тысяч ни в чем не повинных людей, в том числе моего отца. Туда и кинулась и моя мама, чтобы хоть что-то узнать о муже. Следователь сказал, что его отправили в Красноуфимск, так как дело будет рассматриваться по месту совершенного им преступления. Кроме пропаганды троцкизма отцу еще вменили развал районной экономики, падеж скота, разлив реки, затруднивший движение сельхозтехники и т.д. Двадцать лет спустя ученые-экономисты с цифрами в руках докажут, что развала хозяйства не было — Красноуфимский район ходил в передовых.
В ноябре 1937 года мама с грудной дочкой на руках поехала в Красноуфимск. Как она вспоминала, было холодно, ветер валил с ног. Но оказалось, что отца в Красноуфимске нет. По возвращении в Свердловск мама снова пошла к следователю. И услышала: теперь арестованного точно увезли в Красноуфимск. Мама снова поехала туда. Им довелось увидеться один раз — благодаря тому, что охранники из местных хорошо знали и уважали отца. Он передал с мамой письмо нам, детям.
«Дорогие мои, хорошие! Шлю вам свой привет. Сегодня у меня праздник, была в гостях Мамочка… [Мамочка — так, с большой буквы, писал папа это слово.] Учитесь хорошо, читайте книжки, играйте. Юрашеньке мой наказ, чтобы он следил за Мамой, за ее здоровьем и слушался бы ее, помогал ей, пусть она хорошо питается… Ухаживайте хорошо за маленькой сестренкой. Горячо всех целую. Желаю всем здоровья. Ваш папа».
Скорее всего, его расстреляли вскоре после суда в подвалах дома на Ленина, 17, где в июле 1937-го и январе 1938 года проходили заседания выездной сессии военной коллегии Верховного суда СССР. Со стороны улицы дверь наглухо занавешивалась, подсудимых заводили из другой двери, до этого момента содержали в сарайчике во дворе. После вынесенного приговора уводили подвалами, чтобы осужденные не встречались с теми, кому еще предстояло судилище. Конвейер работал беспрерывно.
Я думаю, прах моего отца покоится в массовом захоронении на 12-м километре Московского тракта, где хоронили расстрелянных жителей Свердловской и Пермской областей.
«Сидели, ждали, когда вечером придут из НКВД»
Игумен Флавиан (Алексей Витальевич Матвеев), наместник Крестовоздвиженского монастыря города Екатеринбурга, потомок репрессированного протоиерея Григория Посохина:
О том, что прадеда расстреляли, я узнал в 16 лет. Многое стало ясно из документов, которые мне прислали из Пермского государственного архива по делам политических репрессий. Это было в 1998 году, 20 лет как эти документы у меня. Что-то узнал из рассказов мамы и ее сестры, Эмилии Васильевны, которая сейчас живет в Москве. Еще есть фотографии, которые мне передала Анастасия Ефимовна Посохина, вдова старшего сына отца Григория — Бориса. Она же прислала мне справку о реабилитации отца Григория.
Прадед родился в 1883 году, то есть когда он погиб, ему было 54 года. Он выпускник Пермской духовной семинарии. Знаю, что он был священником церкви Святого пророка Божия Илии в селе Орда Осинского уезда Пермской губернии, впоследствии служил в Перми. В его деле есть справка о регистрации по месту служения. Там говорится, что он был зарегистрирован как священник при Старокладбищенской церкви в Перми. В семейном предании сохранилось, что в тот период, когда церковь в Орде была закрыта, он с семьей скитался. Добрые люди их приютят, а их возьмут и выселят, запретят хозяевам их принимать. Выселяли их несколько раз.
Знакомые, которые служили в органах, предупреждали, что им грозит выселение. Поэтому надевали на себя по две-три пары рейтуз, юбок, кофт, штанов — у кого что есть — и сидели, ждали, когда вечером придут из НКВД и выгонят их. С собой не давали взять даже личные вещи: что на вас надето, то и забирайте. А хозяева потом рассказывали, что с их вещами сделали: часть энкавэдэшники себе забрали, а что им не надо — на помойку выбросили.
Отца Григория арестовали в Перми 18 мая 1937 года. Сказали: разберемся и отпустим. Прадеда увезли в Свердловск. Вот протокол допроса Григория Ивановича:
«Вам предъявляется обвинение в том, что вы являлись членом контрреволюционной организации «Общество трудового духовенства», в составе которой проводили активную контрреволюционную деятельность против ВКПб и советского правительства, ставя своей целью свержение существующего советского строя. Признаете ли себя в этом виновным? Ответ: Нет, не признаю, так как контрреволюционной работы я никогда не вел».
В итоге его обвинили в том, что он являлся членом шпионской диверсионной повстанческой организации, участвовал в нелегальных сборищах, имел связь с руководителем шпионско-диверсионной организации. Постановили: расстрелять, личное имущество — конфисковать. Это было 25 августа. А расстреляли прадеда 31 августа в 12 часов ночи.
Потом сколько прабабушка ни ходила и ни пыталась что-то узнать, ей только сказали в устной форме, что ее муж осужден на десять лет без права переписки. Тогда еще не знали, что это означает, и ждали его. 19 лет прошло, а прабабушка все надеялась, что он жив.
Я пытался выяснить, где же Григорий Иванович похоронен. В деле этого нет. Но основное место захоронений жертв массовых репрессий — 12 километр Московского тракта.
«За отцом пришли ночью, как это обычно и бывало»
Людмила Ильинична Окунева, дочь репрессированного Ильи Андреевича Калуса:
Когда именно и как умер мой отец, в чем его обвиняли я узнала в подробностях только лет 20 назад, когда посетила областной архив в Екатеринбурге. Когда все эти дела рассекретили, я наконец получила к нему свободный доступ. В архиве мне дали его личное дело, и я выписала оттуда некоторую важную информацию. Там было сказано, что его осудили 14 января 1938 года по небезызвестной 58-й статье, и уже 21 февраля приговор был приведен в исполнение — его расстреляли.
Мне тогда было всего девять месяцев — конечно, я ничего не помню. Мама, Федора Саватеевна, рассказывала, что за отцом пришли ночью, как это обычно и бывало. Хотя сам отец не подозревал об опасности. Была зима, декабрь, мама была беременна моим младшим братом. За отцом пришли сотрудники местного НКВД, велели ему одеваться и увели с собой. Якобы нужно было подписать какой-то документ. Больше мы отца никогда не видели.
Он был грек по национальности, это понятно по фамилии. Его предки мигрировали на Украину, в Донецкую область, Волновахский район, деревня Бугас — там была целая греческая община. Из архивных материалов мне удалось узнать, что жили они небедно — собственно, поэтому их и назвали кулаками. У них было 16 гектаров земли, две коровы и две лошади. Образование у него — два класса средней школы. Видимо, семья усердно работала, поэтому нажила хорошее имущество. Но в те времена богатое хозяйство могло стать причиной внимания властей, вот его и сослали вместе с семьей в 1931 году на Урал.
Семью моей матери тоже раскулачили. Они жили в Тюменской области, там у них была швейная лавка, приносившая неплохой доход. Все это отобрали, а их сослали в Свердловскую область, в город Серов, тогда еще он назывался Надеждинск. Там они и познакомились с отцом — вместе работали на лесоповале, занимались лесозаготовками. А 25 марта 1937 года родилась я. Правда, насладиться отцовством и семейной жизнью мой папа так и не успел…
На лесоповале работало много греков, и вот один знакомый отца по фамилии Яманко донес на него, что он агент немецкой разведки, что завербовал его некий Эммануил Михайлович Фишер — кто это такой, я не знаю. Как я прочитала в архивных материалах, папа признал себя виновным в этом. Возможно, дело было в пытках… Потому что непонятно, какую разведывательную деятельность можно вести в лесу, они ведь день и ночь работали.
Когда отец не вернулся, мама пошла в местную комендатуру, пыталась расспросить сотрудников, что произошло и где папа, но никто ей ничего не сказал. А в 1958 году, устав от неизвестности, она подала в розыск, потому что слышала разговоры о том, что он уехал обратно на Украину, что его там видели. Однако потом пришла бумага, в которой говорилось, что отца расстреляли 20 лет назад. В документе говорилось, что дело прекращено за отсутствием состава преступления — то есть его реабилитировали посмертно и выдали свидетельство об этом.
Без отца было тяжело. Очень тяжело. Я запомнила случай: нужно было получить хлеб, в те времена дефицита надо было занимать очередь с самого утра, а мама работала, и она, рано утром заняв очередь, будила меня и просила постоять за хлебом. Но некоторые люди не хотели меня пускать. Не все такие были, конечно, но иногда находилась в очереди голосистая женщина, которая начинала кричать: «Что она здесь делает? Это же дочь врага народа! Выгнать ее отсюда к чертовой матери!» И когда мама пришла вечером и спросила, где хлеб, я ответила, что меня выгнали. Она начала плакать. До меня не доходило, в чем проблема. Я только начала ходить в школу, мне было лет девять. Мама очень переживала по этому поводу. У нее была подруга, муж которой погиб на Великой Отечественной войне. Так вот ей и ее детям всегда что-то перепадало — то отрез на платье, то продукты, то еще какие-то подарки. А маме ничего никогда не давали ни для меня, ни тем более для нее. На службе маму тоже как-то притесняли, она часто плакала после работы. Она трудилась на лесопилке, и ей давали самую сложную и низкооплачиваемую работу.
С российского рынка из-за невыгодных условий уходят оригинальные иностранные препараты. Родители детей с тяжелым заболеванием — муковисцидозом — сообщили об отсутствии жизненно необходимых антибиотиков «Фортум», «Тиенам» и «Колистин». Больные и их родственники уже неделю пикетируют здания, где заседают медицинские чиновники, пишут письма и петиции. Врачи поддерживают своих пациентов. Что они думают о ситуации с импортными препаратами и российскими дешевыми дженериками — в материале «Ленты.ру».
«Пациенты получают максимально высокие дозы»
Наталья Каширская, председатель «Всероссийской ассоциации для больных муковисцидозом»:
Мы не против дженериков в целом как российских, так и зарубежных, но они должны пройти клинические испытания эффективности и безопасности именно на нашей категории пациентов, прежде чем больные муковисцидозом (МВ — прим. «Ленты.ру»), особенно дети, начнут их принимать взамен оригинальных препаратов.
Ведь пациенты с муковисцидозом получают максимально высокие дозы препаратов, многие из них пожизненно, и это касается в первую очередь антибиотиков и заместительной панкреатической терапии.
Кроме того, пациенты с муковисцидозом одновременно получают большое количество лекарственных средств, и важно, чтобы их сочетание не приводило к побочным эффектам.
В настоящее время ведется работа по регистрации новейшей патогенетической терапии (CFTR-модуляторы). Мы дали нашим пациентам надежду на жизнь, не отличающуюся от здоровых сверстников, и эта надежда находится под угрозой. Большая часть пациентов без антибактериальной и/или ферментной терапии просто не доживет до появления у нас в стране препаратов нового поколения. Под угрозой срыва окажутся и российские научные программы в области генетики.
«А что, если иностранные компании просто прекратят все поставки?»
Виктория Никонова, кандидат медицинских наук, педиатр, эксперт в БФ «Созидание»:
В РДКБ (где работала Никонова, — прим. «Ленты.ру») дети из регионов и московские дети были разные как небо и земля. Можно было увидеть, что происходит с ребенком, если на местах его практически никак не лечат. Московские же детки выглядели розовощекими и жизнерадостными, ходили в садик, школу, посещали кружки и активно занимались спортом.
Такая разница не может оставить равнодушным никого! Когда у нас появятся в широком доступе средства таргетной терапии (воздействующей на причину), тогда не надо будет иметь тонны сопутствующих лекарств. А сейчас пока без них — никак.
Мне все равно, как называется лекарство, где оно выпущено, кто его произвел. Важно лишь одно — чтобы препарат был эффективным для пациента и не давал побочных эффектов!
Я помню эру, когда у наших пациентов появились современные ингаляционные антибиотики! Это было удивительно, когда ответ на лекарство был замечательным даже у тяжелых больных, когда в анализе посева мокроты мы видели значительное подавление активности «плохих микробов».
С 2003 года в Москве была запущена программа по лекарственному обеспечению с формированием заявки на потребность. Могу сказать, что «золотое время» для наших пациентов было в течение примерно четырех лет (с 2008-го по 2012 год). Были все антибиотики, ферменты, появились ингаляционные формы антибактериальных препаратов. Если вдруг кто-то из детей высевал «гадского микроба», то на следующий же день мы могли обеспечить нужную терапию. Мы ввели жесткие правила перекрестного инфицирования в центре муковисцидоза, переориентировались на замещающие стационар технологии лечения (пациент получал лекарство дома! Без госпитализации! Без отрыва от обучения!). Более 80 процентов московских детей имели благоприятную микрофлору.
Потом стало меняться законодательство, начали появляться дженерики, они стали применяться у пациентов, и мы увидели терапевтическую несопоставимость оригинального препарата и его копии (дженерика). Когда родители спрашивают меня: я за или против дженериков — всегда отвечаю, что я за работающее лекарство!
Но ситуация с уходом с российского рынка оригинальных препаратов на самом деле имеет и положительные моменты! Она заставляет задуматься. А что, если иностранные компании просто прекратят все поставки лекарств? ️Почему мы не заботимся о нашей безопасности?! Почему мы не производим конкурентоспособные аналоги? Почему мы не проводим исследования по сопоставимости аналогов (тем более, для тех пациентов, для кого лекарство равно жизни)?!
«Под видом своих лекарств подсовывали оригинальные препараты»
Антон Волковский, анестезиолог-реаниматолог:
Некоторые коллеги упрекают в паникерстве, мол, в Европе, Соединенных Штатах пациенты получают дженерики, и все прекрасно. Я не буду упоминать, что дженерики российского, китайского и индийского производства не проходили испытаний на терапевтическую эквивалентность. Не буду упоминать об инцидентах, когда для контрольных исследований производители дженериков под видом своих лекарств подсовывали образцы оригинальных препаратов — об этом уже сказал профессор Масчан (онколог национального медицинского исследовательского центра детской гематологии, онкологии и иммунологии им. Дмитрия Рогачева, — прим. «Ленты.ру»). Не буду говорить о том, что FDA (управление по контролю за качеством пищевых продуктов и лекарственных препаратов США, — прим. «Ленты.ру») и EMA (Европейское агентство по лекарственным средствам, — прим. «Ленты.ру») не включили в «Оранжевую книгу» [одобренных препаратов] антибиотики китайского и индийского производства.
Остановимся на России. Посмотрим, что мы имеем по дженерикам основных антибиотиков для лечения пациентов, больных муковисцидозом. Для сравнения используем базу ГРЛС, где указаны держатель патента, производитель лекарственного препарата, производитель субстанции (это важно для лекарств российского производства).
1. «Колистин», МНН (международное непатентованное название — прим. «Ленты.ру»): Колистиметат натрия. Дженериков по МНН в России нет. Росздравнадзор подтверждает.
2. «Фортум», МНН: Цефтазидим. Помимо оригинального «Фортума», зарегистрирован дженерик европейского производства — «Цефтазидим Каби», однако на складах и в аптеках его нет и не планируется.
Остальные дженерики имеют основой фармацевтические субстанции китайского и индийского производства. Исследования на терапевтическую эквивалентность не проводились.
3. «Тиенам», МНН: Имипенем+[Циластатин]. Имеется только один зарегистрированный дженерик европейского производства: «Имипенем/Циластатин Каби», однако на складах и в аптеках его нет и не планируется.
Остальные дженерики имеют основой фармацевтические субстанции китайского и индийского производства. Исследования на терапевтическую эквивалентность не проводились.
4. «Меронем», МНН: Меропенем. Имеется один производитель из Словении, однако и его постигла судьба остальных — на складах и в аптеках его нет и не планируется.
Остальные дженерики имеют основой фармацевтические субстанции китайского и индийского производства. Исследования на терапевтическую эквивалентность не проводились.
Анна Воронкова, педиатр клинического отдела муковисцидоза ФГБНУ «МГНЦ», член оргкомитета национального регистра по муковисцидозу:
В такой ситуации находится не только муковисцидоз. Онкология, сахарный диабет, тяжелые хронические заболевания, тяжелые генетические заболевания, пациенты после трансплантации — они целиком зависят от качественных препаратов.
На дешевых непроверенных временем и исследованиями горе-препаратах сокращается продолжительность жизни больных муковисцидозом, погибают в коме страдающие сахарным диабетом, у людей отторгаются пересаженные органы, сводя на нет многочасовую ювелирную работу трансплантологов.
Наши дети получают не самое лучшее, а самое дешевое. И, к сожалению, очень немногие больницы возьмут у мамы ею купленный препарат и им начнут капать ребенка в стационаре.
Налетит Росздравнадзор и будут санкции для стационара на данное игнорирование импортозамещения. Это не решение проблемы. Это уход от ответственности и перекладывание ее на плечи родителей. Не перестаю цитировать Масчана А.А. (заместитель гендиректора по научной работе детского центра гематологии, онкологии и иммунологии им. Дмитрия Рогачева Алексей Масчан — прим. «Ленты.ру»): «Высший патриотизм — это когда население страны получает лучшее, а не самое дешевое и недействующее. Росздравнадзор совершенно не выполняет свои функции, не анализируя извещения на побочные нежелательные явления».
Почему, получив отрицательное заключение специалистов по «Микразиму», миллионы извещений по нему, он все равно допускается на торги для пациентов с муковисцидозом?! Почему допускаются на торги антибиотики, дающие нежелательные побочные явления в массовом порядке?
Почему из года в год закупается отечественный «Ципрофлоксацин», который не работает, его родители из аптек уже не забирают, не нужен. Почему ушел «Ципробай» с рынка? Потому же, почему и «Фортум», и «Тиенам», и «Меронем». Потому что государству не нужно, чтобы его граждане получали лучшее. Мы согласны на дженерики. Но качественные, проверенные.
И еще. Очень нужно, чтобы определял, чем и как лечить, доктор, а не чиновник, функционер, руководитель, ОМС… Врач знает, как, сколько, когда, куда. Он несет ответственность за выбор.
Дайте работать, а не звоните с криками, что «вы написали в выписке по торговому наименованию, вы не имеете права так писать, мы вас засудим, лишим за лоббирование, сговор, личный интерес». Нет никакого личного интереса. Есть один интерес — помочь. И мы знаем, как.
Пока пациенты и врачи ругаются по поводу сервиса и лечения и обсуждают не самые важные проблемы, в медицине происходит следующее.
В стране все больше ужесточаются правила регистрации лекарственных препаратов, и поступила информация, что поставки некоторых жизненно важных препаратов прекращены в Россию. В том числе и антибиотиков резерва. В частности, «Тиенама». Вас скоро нечем лечить будет, господа, в тяжелых случаях. Ладно — некому, но когда некому и нечем — это ухудшает положение. Даже «Преднизолон» отсутствует в аптеках. Натуропаты — это, конечно, мило, но не в ситуациях, когда все серьезно.
Количество «врачебных» уголовных дел в России растет. И как бы многим не хотелось «разорвать» и «наказать», это приведет только к тому, что фраза «не нравится — уходите» будет четко выполняться. Причем теми врачами, работа которых высоко ценится пациентами и которые действительно — профессионалы.
Лечение «офф-лейбл» (то есть лечение препаратами, в инструкции которых нет показаний к применению при данном заболевании, — прим. «Ленты.ру») все чаще становится уголовно наказуемо. А это означает, что мы не сможем назначать вам действительно эффективное и современное лечение. Потому что см. пункт 1. Даже когда давно известно, что препарат работает при определенном заболевании даже лучше, чем другое лечение, перерегистрация слишком энергозатратна, чтобы ее проводить.
Симуляционные центры в некоторых медицинских университетах, созданные для того, чтобы научить молодых докторов оказывать первую помощь и проводить манипуляции, продолжают использоваться как «потемкинские деревни». То есть показать комиссиям можно, а учить докторов — «нет-нет, вы сломаете».
Эффективные протоколы лечения, отвечающие международным стандартам, до сих пор не разработаны по всем нозологиям. А разработанные протоколы в некоторых специальностях не отвечают ни международным стандартам, ни здравому смыслу.
У нас практически нет реабилитации. В истинном понимании этого слова. Господа чиновники, считать, что инвалидов не надо реабилитировать, — очень плохая история. Просто штрафовать организации за отсутствие пандусов — это не то, что от вас ждут.
У нас почти нет хосписов. Качественное обезболивание недоступно очень многим паллиативным пациентам.
В великой стране, нефтяной державе, с огромной территорией, с прекрасными ресурсами, с умнейшими людьми до сих пор собирают деньги на лечение и реабилитацию детей. На федеральных каналах.
Функция чиновников — обеспечивать решение этих проблем и упрощать жизнь населения РФ. А не просто собирать штрафы и делать смешные отписки.
На акциях протеста, которые состоялись в воскресенье в Москве и других городах России, оказалось много студентов и даже школьников. Большинство мероприятий не было согласовано с властями: граждане фактически нарушали закон, выражая свое недовольство по тем или иным поводам. «Лента.ру» спросила у партий, которые представляют население в нынешней Госдуме, почему люди протестуют на улицах и к чему это приведет.
Антон Морозов, член высшего совета ЛДПР:
«Навальный и его товарищи рассчитывают, что им удастся принять участие в президентской кампании, построив свою программу на критике власти. Определенное влияние будет, но конкуренцию они составить не смогут. Я не вижу содержательной повестки дня. Понятно, что коррупция есть и будет, она во всех странах есть. Но каким образом они собираются решать злободневные задачи, которые стоят перед страной и регионами, во внутренней политике и во внешней? Об этом нет ни слова. Ответственный избиратель за него вряд за них проголосует.
Я бы не сказал, что сторонник Навального помолодел. Молодежи интересна движуха, а тут в соцсетях заманивали всех, мол, приходите и посмотрите. Дети и пришли посмотреть. Однако политически они никак не мотивированы, для них это просто разновидность тусовки».
Евгений Ревенко, заместитель секретаря генсовета партии «Единая Россия»:
«Вчерашние митинги — это результат агрессивного распространения в интернете информации, не имеющей под собой доказательств, но эффектно упакованной. Поэтому неудивительно, что большинство пришедших на митинги — дети и подростки. Они еще не привыкли критически анализировать информацию, легко поддаются манипуляциям и склонны участвовать в движухе, подчас не понимая серьезности происходящего. Этим и пользуются организаторы подобных мероприятий.
Понятно, что все это часть обдуманной политической кампании, которая имеет мало общего с решением реальных проблем людей. Кампании, в которой используются разные уловки — и подмена фактов, как в известном ролике, и обман людей, как с подачей агитационных митингов за мероприятия против коррупции, и откровенный подкуп, прикрытый компенсациями, которые будут выбиты через ЕСПЧ. И самое бесчеловечное — манипуляция детьми».
Валерий Рашкин, зампред ЦК КПРФ:
«Власть глуха, прозрачности использования бюджетных средств, в том числе чиновниками высшего эшелона власти, нет. Зато есть ужасающая ситуацию с [бывшим министром обороны Анатолием] Сердюковым, который сегодня ходит и улыбается.
Он так и остался чиновником высшего ранга, а должен сидеть, причем долго. Четырежды мы пытались инициировать парламентское расследование по Сердюкову в Госдуме, «Единая Россия» не голосует за инициативу. Если так и дальше будет продолжаться, то борьба с коррупцией будет представлять из себя одну показуху, это будет крышкой гроба действующей власти.
Сегодня восемь из десяти выпускников вузов не могут найти работу по специальности. Нет никакого просвета, нет надежды, что он когда-нибудь получит квартиру. Вот это пофигистское отношение к детскому вопросу и молодежной политике выводит молодежь на улицу. В существующих молодежных организациях нет никакого информирования о том, как жить молодому поколению завтра. В этом тупике они будут выходить на улицу и пытаться понять: а что же сделать, чтобы жизнь была лучше».
Михаил Емельянов, член центрального совета «Справедливой России»:
«Людей вышло не так много, как могло выйти. Если собрать всех, кто получает западные гранты, участников могло бы быть больше. Я бы не переоценивал значение этой акции с точки зрения массовости.
У меня нет сомнения в том, что Навальный выражает не только какие-то материалистические интересы, сколько недовольство по отношению к России определенных внешних игроков, недовольство политикой России, как внутренней, так и внешней, патриотическим курсом ее руководства. Эти силы, которые организовывали протесты в 2011-2012 годах, не успокоились и попытаются дестабилизировать политическую ситуацию в России накануне президентских выборов.
Судя по тому, что акция не слишком удалась, должной массовости она не имела, я думаю, что все выльется в банальную дежурную обработку тех денег, который Запад будет вкачивать на поддержку демократии в России.
Это говорят, что было много молодежи. То, что я видел по телевизору, — там были в основном люди зрелого возраста. Молодежи всегда интересна тусовка, движуха. Этим было обусловлено их участие, а не какими-то сознательными протестными убеждениями. Я бы не уделял большого внимания участия молодежи в этих акциях, это ни о чем не говорит».
Борис Чернышов, один из самых молодых депутатов Госдумы седьмого созыва (ЛДПР):
«Под хорошими лозунгами всегда выходят разные люди, как и в 1917 году. Но не понятно, кто и как воспользуется всеми теми событиям, которые могли бы последовать потом.
Вчера вышли в основном те, кто нормально себя чувствует. Контингент, который поддерживает Навального и Прохорова, — это те люди, которые, по пирамиде Маслова, достаточно сильно себя уже насытили — они не самые бедные. Они выходят, потому что им не хватает свободы, тех или иных прав.
Определенное влияние на президентскую и губернаторскую кампании они своими поступками окажут, но какого-то коренного всплеска это не произведет. Для той же Москвы митинг с участием 10 тысяч человек — не такое уж экстраординарное событие, как может показаться. На ту же Болотную выходило больше людей.
Процентов 80 пришли на акцию протеста из любопытства. Людям было интересно, что за акция проходит, кто на ней присутствует. Всегда идейных — это 5-10 процентов. И я никогда не поверю, что это стихийного мероприятие. Тут была подготовка, реклама».
Электронный поводырь вместо белой трости и очков… Сайт «Опиши мне», на котором волонтеры описывают незрячим людям все, что они попросят, — от произведений мирового искусства до любимой одежды или брелока для ключей… Не так давно список социальных проектов, посвященных слепым и слабовидящим людям, пополнился еще одним начинанием. В Ботаническом саду МГУ имени Ломоносова «Аптекарский огород» открылась одна из самых больших в столице тактильных площадок — «Сенсорный сад пяти чувств». «Лента.ру» рассказывает о нем в продолжение проекта «Страна добрых дел».
— О, какой запах! По-моему, я ноготков никогда и не нюхала! — восклицает Галина.
— А ты посмотри, какие они красивые! Лепестки оранжевые, а серединки белые. Только без меня не хватайся, на них пчелы… — описывает цветы ее спутница Татьяна.
12 сентября, первый день бабьего лета. Пользуясь хорошей погодой, Галина вышла на прогулку в «Сенсорный сад пяти чувств», который открылся недавно в «Аптекарском огороде» www.hortus.ru. Она слепа, ее сопровождает Татьяна, социальный работник. В этом необычном саду они вдвоем изучают растения на ощупь, нюхают их и даже попробуют на вкус.
Впечатления Галины от Сада пяти чувств
Тактильные сады — новое и очень модное сейчас увлечение. Первый такой сад открылся в Падуе, в Италии. Вслед за ним сенсорные экспозиции растений появились в ботанических садах Англии, Чехии, ЮАР. А один из самых известных тактильных садов находится в Венгрии, в Будапеште. Растения, высаженные в нем, обладают очень сильным ароматом, а таблички с их названиями написаны специальным шрифтом для слепых — шрифтом Брайля.
В Москве первый и пока что единственный сад для людей с ограниченными возможностями появился в августе 2017 года. Это совместный проект фонда поддержки слепоглухих «Со-единение» so-edinenie.org и Ботанического сада МГУ им. Ломоносова.
— Сенсорный сад — это красивая, познавательная и очень важная с гуманистической точки зрения экспозиция, — говорит директор Ботанического сада МГУ «Аптекарский огород» и ведущий программы «Органика» на «Радио России» Алексей Ретеюм. — Благодаря такому саду люди с ограниченными возможностями могут не только лучше узнать те или иные растения, но пообщаться с ними, снять стресс, улучшить настроение. Погулять по тактильному саду — это как с дельфинами поплавать.
Площадка с растениями, которые в «Аптекарском огороде» разрешается трогать, пока что невелика. Восемь грядок, расположенных в глубине сада, по соседству с выставочной оранжереей, бассейном с черепахами и концертной сценой. Все грядки — высокие, к ним легко наклониться или подъехать на инвалидной коляске, чтобы рассмотреть посадки. На заднем плане — чучело в дамской шляпке, пиджаке, с кокетливым шарфиком вокруг шеи.
— Мята, душица, тимьян, базилик, розмарин… В основном, в нашем саду высажены пряно-ароматические растения, — рассказывает Алексей. — Но есть и чисто декоративные виды, такие как физалис или капуста с гофрированными листьями и цветными розетками. У каждого из растений есть свои особенности. Физалис, например, интересно ощупывать — его цветы похожи на китайские бумажные фонарики. А майоран нюхать и пробовать — он обладает горьковато-острым вкусом и сладким запахом, напоминающим камфару.
Есть в тактильном саду и цветы, например календула или бархатцы, но не те с резким запахом, что растут в подмосковных садах, а редкие виды, отличающиеся тонким апельсиновым ароматом. По наблюдениям Алексея Ретеюма, в погожий выходной день «Сад пяти чувств» посещает около тысячи человек, причем не только людей с ограниченными возможностями, но и пенсионеров, женщин с детьми, да и просто людей, которым интересно пообщаться с растениями.
Экскурсия по саду. Ведет Артем Паршин ландшафтный дизайнер Аптекарского огорода
— Закладывая сад, мы заранее были готовы к тому, что, поскольку он тактильный, посадки придется часто обновлять, — говорит Алексей. — Но оказалось, что посетители очень деликатно относятся к травам. И растения чувствуют себя хорошо, даже сейчас, в сентябре, грядки выглядят свежими и зелеными.
Нюанс в другом. Сад из пряных трав — вещь сезонная. Большинство его экспонатов не переносят зимних морозов и в наших краях выращиваются как однолетники. «Сад пяти чувств» работает с апреля по октябрь. С наступлением холодов растения уберут и высадят заново уже весной. Хотя у создателей сада есть идея сделать уголок с тактильным садом в большой оранжерее, после того как в ней закончится реконструкция.
Но пока в саду тепло и тихо. Утро буднего дня, посетителей мало. Галина, которая была уже в саду на открытии, обходит грядки, как старых знакомых.
— Как все выросло! — радуется она.
На вид Галине около сорока. Слабое зрение у нее было от рождения. В детстве она могла разглядеть очертания предметов или лицо собеседника, могла передвигаться по городу без чужой помощи. В восемнадцать лет ей сделали операцию по коррекции зрения. Но неудачно. Галина ослепла полностью. Сейчас она живет в Москве, вместе с мужем Сергеем, тоже незрячим. Они оба любят растения. Однако своего сада или огорода у них нет — слепым людям трудно ухаживать за грядками. Зато Галина и Сергей любят готовить и часто используют пряные травы дома, на кухне: к мясу, птице, во всевозможных соусах и салатах. А недавно они увлеклись выпечкой хлеба и часто делают фокаччу с итальянскими травами.
— Посмотри, какая капуста интересная, курчавая, — Татьяна берет Галину за руку и дает потрогать кочан. — Внешние листья у нее зеленые, а розетка внутри бордовая, яркая, как огонек… А вот бессмертник итальянский. У него пушистые листья, с белым налетом. Как будто вата налипла…
— Это не пыль? Пушок? — Галина ощупывает узкие листья бессмертника. — Наверное, порода такая. Но вкуса у него нет…
Для Галины как для настоящего кулинара главная ценность тактильного сада — в возможности все понюхать и попробовать на вкус.
— О, базилик, его бы сейчас с белым сыром да помидорами… А это кинза? Точно, клопами пахнет! — отщипывает по листочку Галина. — Сейчас наемся и дома обедать не стану.
— Ты спрашивала, что такое бадан, — говорит Татьяна. — Вот он. Посмотри, какие большие, пружинистые мясистые у него листья. Но он не съедобен.
— Еще как съедобен! — вступает в разговор зашедшая на экспозицию пожилая женщина с детской коляской. — Сухие листья бадана заваривают в чай. Он очень хорошо снижает повышенное давление. Еще я очень люблю котовник. Вот, видите, эти синие цветы. Его можно класть в салаты, в чай — куда фантазия пожелает. Я что делаю? Соберу летом с грядок что там есть — базилик, мяту, котовник, даже сныть. Разотру с чесноком. И на хлеб — с творогом, со сметаной!
Галина запускает руку в разросшийся куст котовника, осторожно отрывает несколько стебельков и убирает в пакет. Туда же отправляется пара-тройка засохших на корню листьев бадана.
— На открытии сада говорили, что отрывать можно, если по чуть-чуть, — поясняет она. — Принесу мужу, пусть тоже увидит.
Впрочем, осматривать «Сад пяти чувств» можно не только самостоятельно, но и с экскурсией. Кроме того, специально для людей с ограниченными возможностями фонд «Со-единение» проводит различные мастер-классы. Одно из первых занятий прошло месяц назад, и было посвящено китайской живописи У-Син.
Со своей стороны «Аптекарский огород» планирует расширять сенсорную экспозицию, чтобы она стала еще более разнообразной с ботанической точки зрения.
— Сейчас в нашем тактильном саду нет растений-экзотов, — говорит Алексей Ретеюм. — Между тем мы могли бы на лето здесь выставлять кактусы с мягкими колючками из нашей суккулентной экспозиции, которые можно трогать.
Кроме того, следующей весной все растения в саду будут снабжены табличками с описаниями, выполненными шрифтом Брайля. А на деревянном подиуме, на котором сейчас расположены грядки, возможно, появятся сенсорные зоны. Зайдя в сад, посетители смогут снять обувь и пройтись босиком по песку, гальке, шишкам, щепкам…
Что же касается Галины, то она прогулкой очень довольна.
— У меня не всегда достает сил и здоровья выйти куда-то в город. Но сегодня в саду, на воздухе я прекрасно провела время.
К «Саду пяти чувств» у нее только два пожелания. Ей очень бы хотелось познакомиться с ароматическими растениями, которые используют в парфюмерии или для ароматизации дома. И она мечтает увидеть фенхель.
— Мы одно время очень увлекались им и часто добавляли в разные блюда. Но в магазине он всегда обрезанный, поэтому я хорошо знакома только с луковицей. А вот самого укропчика никогда не видела. Любопытно было бы узнать, как он растет.