Ремонт стиральных машин на дому.
Ремонт посудомоечных машин Люберцы, Москва, Котельники, Жулебино, Дзержинский, Лыткарино, Реутов, Жуковский, Железнодорожный. Раменское. 8-917-545-14-12. 8-925-233-08-29.
Министра иностранных дел Сергея Лаврова с его эпохальным ругательством при включенном микрофоне вспоминали едва ли не весь год — благо, поводов в России всегда предостаточно. В декабре пополз слух, что глава МИД снова назвал журналистов дебилами — они молча снимали министра и не могли объяснить, чего же им нужно. Позже официальный представитель ведомства Мария Захарова заверила, что ее шеф на самом деле промолчал и вторых «дебилов» не было. Пока автор самого меткого высказывания воздерживается от новых экспромтов, «Лента.ру» собрала лучшие за 2016 год цитаты его потенциальных конкурентов.
«Я немцам сказала, когда был «Петербургский диалог»: вы не понимаете нашей натуры. Чем хуже вы нам делаете, тем сильнее мы становимся. Такой мы народ. Село просто поперло. Везде, во всех районах».
Светлана Орлова, губернатор Владимирской области, — о санкций на российскую экономику.
«С учетом того, что цены выросли на мясную продукцию, это ведь правда. Отдельные семьи, может быть, в неделю два-три раза питаются, я полагаю. Кто-то, может быть, каждый день питается. Все это относительно, все это расчетное».
Михаил Игнатьев, глава Чувашии, — о мяса в меню жителей России.
«Заменить сосиски, заменить горчицу! Я юным падаваном 19-летним два года работал в Госдуме, спал на полу в гостинице «Москва». Помню, была прекрасная горчица, они ее сами делали. А сейчас покупают где-то на стороне — бодяжную, невкусную. Горчица должна бодрить мысль — так, чтобы покаянная, со слезой».
Виталий Милонов, депутат Госдумы, — о продуктов питания в буфетах нижней палаты парламента.
«Если честно, чуть не поседел от этих дорог, когда был за рулем машины. Во многих местах дорог просто нет, остались одни направления, ямы такие, а дворовые проезды — это уже ужас. Там трава по пояс в центре города растет, а калининградцы все жалуются».
Александр Ярошук, глава Калининграда, — о своем от российских дорог за пределами Калининградской области.
«Иван Грозный однажды сказал: «Я виновен в смерти своего сына, потому что вовремя не отдал его лекарям». Когда они ехали, в дороге он и заболел. Они ехали из Москвы в Петербург».
Вадим Потомский, губернатор Орловской области, — о поездке Ивана Грозного из Москвы в Санкт-Петербург.
«При желании можно вновь создать СССР — союз свободных социальных республик. Позвать Иран, Турцию, другие страны».
Владимир Жириновский, лидер ЛДПР — о перспективах возрождения Союза.
«Если они боятся сома, давайте: я люблю подводную охоту, возьму подводное ружье, своих товарищей, мы пойдем этого сома отпугнем, если им очень-очень страшно».
Николай Цуканов, губернатор Калининградской области, — об огромной рыбе, из-за которой якобы тормозятся подводные работы по реконструкции Высокого моста.
«Некуда будет ногу поставить — сразу наступят на нее, 686 ног будут нас обтаптывать со всех сторон. Куда ни ступи — везде единоросс».
Валерий Рашкин, зампред ЦК КПРФ и депутат Госдумы, — о своих по поводу работы с представителями партии большинства в обновленной нижней палате парламента.
«Потому что Христос был первым коммунистом в новом летоисчислении. Он возвысил свой голос за сирых, за страждущих, за бедных, за больных, за убогих — всех, кому плохо и тяжело. И в этом отношении, если бы он был жив, он бы был в наших колоннах».
Геннадий Зюганов, лидер КПРФ, — о том, почему коммунисты не намерены от участия в первомайских акциях, несмотря на сообщения об их отмене в ряде российских регионов из-за Пасхи.
«Ну, что я буду лицемерить и называть какие-то цифры, если уже лет 30 не хожу в магазин за продуктами. У меня достаточно хорошая зарплата, чтобы не беспокоиться о ценах, а в магазин ходит моя жена».
Франц Клинцевич, первый зампред комитета Совфеда по обороне и безопасности, — отвечая на о походах в магазин и расходах на продукты.
«Денег нет сейчас, найдем деньги — сделаем индексацию. Вы держитесь здесь, вам всего доброго, хорошего настроения и здоровья».
Дмитрий Медведев, премьер-министр России, — о перспективах индексации пенсий на с жителями Феодосии.
«Главное надо понять: у нас денег, как грязи. Просто ими распоряжаться эффективно мы не всегда можем».
Андрей Макаров, глава комитета Госдумы по бюджету и налогам, — об эффективности расходования средств.
Уходящий 2016 год был богат на события, что не могло не отразиться на нашем языке. Отслеживанием новых популярных слов и выражений занимается группа «Словарь года». Уже около пяти лет ее создатели формируют рейтинг слов на основе голосования пользователей. По итогам года формируется своего рода словарь с комментариями, толкованиями, историческими справками, когда и как родился тот или иной неологизм. «Лента.ру» обратилась к куратору группы, главному редактору портала «Словари XXI века», лингвисту Алексею Михееву, чтобы узнать, как изменился наш язык под влиянием происходящего в мире и в стране.
«Лента.ру»: Какими новыми словами пополнился наш лексикон в этом году? Можно ли среди них выделить наиболее важные?
Михеев: В первую очередь хотелось бы выделить не какие-то отдельные слова, а лексические группы, определяющие некоторые тенденции года. Одну из таких тенденций, порождаемую медийным пространством, я бы назвал презумпцией негатива. Например, одно из слов, ставших заметным и значимым, — название препарата «мельдоний», с обсуждения которого в начале года начался допинговый скандал. За ним стоит то, что можно назвать презумпцией коллективной ответственности, когда отдельных спортсменов обвиняют в употреблении допинга и на этом основании отстраняют от соревнований всю команду. Больше всего пострадала от этого не допущенная до Олимпийских игр сборная российских паралимпийцев; и слово «паралимпийцы» поэтому тоже можно назвать одним из знаковых для 2016 года.
Какие еще были тенденции, кроме презумпции негатива?
Презумпция невежества. Это явление, которое стало заметным в этом году, особенно в социальных сетях: после назначения новых госчиновников в их прошлой деятельности обнаруживались какие-то сомнительные моменты. Например, новый детский омбудсмен Анна Кузнецова когда-то положительно высказывалась о телегонии — лженаучном течении, согласно которому на генетическую память матери влияют все ее прежние мужчины. А новый министр образования Ольга Васильева употребила в одном из интервью слово «божествование». Впоследствии выяснилось, что это промах журналиста, который просто не сумел понять слово «долженствование», однако осадочек остался: ведь такое претенциозное и пафосное слово действительно не очень подходит главе Министерства образования, и в рамках презумпции невежества как раз оно стало показательным «мемом».
Обе эти презумпции прямым образом соотносятся со словом «постправда», которое было признано словом года (по версии Оксфордского словаря) в английском языке и означает, что все чаще для общественного сознания важным и значимым становится не реальный факт, а его медийная интерпретация и оценка.
Судя по этим двум группам, новые слова приходят скорее из общественной сферы, нежели из политической и экономической.
Действительно, практически полностью ушла лексика ненависти и войны, доминировавшая, например, в 2014-м году. В 2015-м таких слов стало значительно меньше, а в этом тенденция вообще сошла на нет: новых слов, связанных с военными конфликтами, в этом году не появилось. Что касается социально-экономической ситуации, картина другая: здесь знаковых слов и словосочетаний стало значительно больше.
Здесь тоже, видимо, преобладают негативные тенденции?
Эти слова и выражения можно разделить на позитивные и негативные. Последние связаны с воздействием санкций и с ухудшением экономической ситуации — например, «экономический декаданс» или парадоксальное «отрицательный темп роста». Самый показательный неологизм — «страна-дауншифтер»: так в начале года назвал Россию глава «Сбербанка» Герман Греф. Что касается позитивно окрашенных слов, появились такие формулировки, как «новая нормальность» или «новые возможности», а также «внутренний туризм», который можно считать одной из разновидностей импортозамещения.
Кто из публичных фигур стал основным поставщиком новых слов?
Самой показательной фразой года, в которой отразились и позитивные, и негативные тенденции, стало высказывание премьера Медведева во время его визита в Крым: «Денег нет, но вы держитесь». Хотя там был более развернутый диалог и более широкий контекст, именно в таком сокращенном варианте эта фраза стала мемом. Медведев в этом году практически заменил Путина в качестве автора новых запоминающихся фраз: можно, например, вспомнить его совет учителям «идти в бизнес» или фразу «В каждой российской семье есть автомобиль». С его подачи появился также шутливый вариант названия кофе: «русиано».
А что же деятели культуры?
В первой половине года, когда неожиданный ажиотаж возник вокруг выставки Серова в Третьяковке, появилось словосочетание «очередь на Серова», использовавшееся в значении «интерес простой публики к высокому искусству». Вслед за Серовым последовали очереди на Айвазовского, Рафаэля и другие выставки — однако обобщающего для них термина так и не появилось. Попытку обозначить это словосочетанием «культурная толпа» нельзя признать удачной: ведь толпа — нечто хаотичное, а очередь, напротив, упорядоченное. Здесь мы имеем дело с ситуацией, когда явление есть, но емкого слова для него пока не придумано. Еще одно слово из культурной сферы — «лабутены» — пришло из песни группы «Ленинград». Оно также имеет прямое отношение к художественным выставкам («Водил меня Серега на выставку Ван Гога»), но выражает некое ироническое отношение к гламурному пафосу и претензии на культурность — когда интерес к высокому искусству помещается в ряд других элементов престижа.
Получается, в этом году мы получили больше слов, связанных с явлениями и событиями, заметными в масштабах страны.
Не только страны в целом; события городского масштаба также нашли свое отражение в лексике. К примеру, первую волну сноса незаконных торговых точек в Москве окрестили в народе «ночью длинных ковшей». По этой же причине в число значимых слов вошли «ларьки», а также обобщающее слово «самострой»: ведь сносились не только ларьки, но и более основательные здания.
Уходящий год был богат на внешнеполитические события. Выборы президента США, например. Это как-то отразилось на языке?
Безусловно. Выборы американского президента породили несколько лексических единиц. В первую очередь — «трампизм» как некое течение, хотя что конкретно означает это слово, не вполне ясно. Можно вспомнить каламбур «трампункт» — так предлагают называть Белый дом после ухода Обамы. Перед президентскими выборами часто употреблялся глагол «топить за…[Трампа]», который раньше встречался в жаргоне футбольных фанатов в значении «поддерживать какую-то команду».
Уходят ли из употребления слова и выражения, ставшие популярными в прошлые годы, — например, связанные с Украиной?
В этом году не появилось никаких заметных слов, связанных с Украиной. «Ватник» и «колорад» прочно вошли в обиход и стали общеупотребительными. Другое дело, что если изначально они были окрашены сугубо негативно, то теперь потеряли эту окраску и стали чаще использоваться в ироничном варианте самоопределения, порой даже с неким элементом гордости.
Появились ли какие-то совершенно новые категории слов?
Наверное, к таковым можно отнести слова, связанные с социальным неравенством. Например, «гелендвагены» стали символом поведения золотой молодежи, которая демонстративно нарушает ПДД. Можно вспомнить еще и практически забытую «уборщицу Газпрома», прославившуюся тем, что у нее украли из внедорожника очень дорогую сумку, на которую она, как с горькой иронией констатировали, «намыла» и «наподметала».
Стало быть, меньше говорили о войне и больше о социальных явлениях?
Да, политическое и внешнее ушло на периферию, а внутреннее стало более заметным. Среди значимых слов, имеющих отношение к внешней политике, можно отметить разве что «Брексит» — слово года по версии английского словаря Collins. В 2015 году одной из главных была тема беженцев, а в этой связи зафиксировано только одно словосочетание, связанное с поведением иммигрантов: «ночь длинных рук» — новогодняя ночь в Кельне. Увеличилось число слов, обозначающих стихийно рождающиеся социальные сообщества. Так, российских болельщиков, устраивавших драки во время футбольного чемпионата во Франции, назвали «зоотечественниками», а тех, кто весной болел за Леонардо Ди Каприо на церемонии вручения Оскара, — «дикапристами».
В уходящем году много говорилось о нравственности и семейных ценностях. Эти темы как-то повлияли на наш лексикон?
Да, в «Словаре года» есть несколько таких слов, которые употреблялись и ранее, но гораздо реже. Например, «пролайферы» — те, кто выступает против абортов, или «беби-боксы», ставшие популярными из-за дискуссии вокруг их запретов. Говорили о педофилии, особенно после скандала в 57-й московской школе, где некоторых учителей заподозрили в связях с учениками. А если вспомнить еще и казус с выставкой американского фотографа Стерджеса и активными протестами против нее, то можно констатировать, что в этом году нравственно-сексуально-демографическая тема стала одной из самых обсуждаемых, и это нашло свое отражение в словаре. Политика действительно уходит из центра общественного внимания, заменяется экономикой, культурой и нравственностью: все чаще говорят и пишут о проблемах именно такого рода.
В конце прошлой недели думский комитет по делам национальностей одобрил законопроект, упрощающий получение российских паспортов носителям русского языка. Если документ примут, уже не понадобится просить справку у иностранного государства для запуска процедуры. Это требование мешало оформить гражданство России сотням тысяч желающих, в первую очередь — выходцам с Украины. Что изменилось и почему — в материале «Ленты.ру».
Границы и справки
Потомки русского писателя и автора знаменитого словаря Владимира Даля, несмотря на все его заслуги, сегодня не смогли бы получить гражданство РФ на правах носителей русского языка. Даль родился в Луганске, а нынешний закон о гражданстве предусматривает льготный порядок только для тех, чьи предки появились на свет в нынешних границах Российской Федерации.
Пункт о носителях языка возник в законодательстве после послания президента 2012 года, рассказывает председатель комитета Госдумы по делам СНГ Константин Затулин. Тогда глава государства поручил разработать ускоренный порядок выдачи гражданства «прямым потомкам тех, кто родился и в Российской империи, и в Советском Союзе». Президент отдельно отметил, что речь идет о желающих переехать в нашу страну и «соответственно, отказаться от своего сегодняшнего гражданства».
С поправками провозились два года. В закон они оформились лишь в апреле 2014 года — месяц спустя после крымского референдума. Но то ли законодатели слишком буквально восприняли слова президента об отказе от паспортов другой страны, то ли просто не доглядели в суете, но условия для носителей языка получились не самые вольготные. «Если от всех остальных видов соотечественников в качестве удостоверения отказа от другого гражданства требуется просто заявление о выходе из гражданства, то от носителей языка — не просто заявление о выходе, но и соответствующая справка от этого государства, — поясняет депутат Затулин. — И без этой справки документы не принимаются». На практике, по его словам, никто таких справок не дает. «Попробуйте на Украине получить документ-представление в Россию о том, что имярек вышел из украинского гражданства. В Прибалтике, Узбекистане — то же самое», — отмечает парламентарий.
В конце прошлого года он внес в Госдуму новые поправки в законы «О гражданстве РФ» и «О правовом положении иностранных граждан». Именно их и одобрил думский комитет по делам национальностей в минувшую пятницу. Документ отменяет требование о предоставлении справки о выходе из иностранного гражданства — чтобы, как отмечается в пояснительной записке, не ставить процедуру в зависимость «от волюнтаризма иностранных чиновников». Кроме того, вносится «географическая» поправка, которая в теории могла бы коснутся потомков Даля. В категорию «носителей русского языка», в соответствии с проектом, попадут все родившиеся на территории бывшей Российской империи или СССР (без поправки на современные границы). Также пункт о носителях языка охватывает лиц, чьи родственники по прямой восходящей линии родились в России.
Льготы иссякли
«За все время действия положения о носителях 2014 года при огромном количестве желающих получить российское гражданство — прежде всего, конечно, беженцев с Украины — этим пунктом смогли воспользоваться только тысяча человек», — отмечает Затулин. Большая часть из этой тысячи — лица, которые и не имели другого гражданства, например, неграждане Эстонии и Латвии. По данным МВД, украинцев среди них было всего 24 человека.
Спрос намного выше. В конце октября прошлого года, как сообщали в главке МВД по вопросам миграции, на территории России пребывало больше миллиона украинцев с тем или иным статусом. Из 200 тысяч человек, получивших гражданство за 2015 год, почти треть (65 тысяч) были бывшими гражданами Украины.
События, произошедшие в Сирийской Арабской республике, Украине и ряде других государств оказали серьезное влияние на миграционные процессы и привели к заметному росту числа беженцев на территорию нашей страны. Только в 2014-2015 годах из Украины в РФ в экстренно-массовом порядке въехало 1,1 миллионов граждан, — министр внутренних дел Владимир Колокольцев в декабре, выступая в Совете Федерации. .
Некоторое время прибывающие украинцы могли пользоваться специальными послаблениями. Им разрешили неоднократно продлевать срок своего временного нахождения в РФ, раньше ограничивавшийся 90 днями. Но полтора года назад ФМС , что разработала проект закона, который должен отрегулировать порядок предоставления убежища иностранным гражданам. И пока звучали обещания решить вопрос законодательно, осенью 2015-го льготный миграционный режим для украинцев отменили. На них стали распространяться общие правила: не более 90 дней пребывания в течение полугода, после этого нужно либо покинуть страну, либо оформить патент на работу или другой статус. Льготы для выходцев из Донецкой и Луганской областей, однако, продолжают действовать.
Не спросив жену
С высокой вероятностью обновленная норма о гражданстве для носителей русского языка, которой могут воспользоваться многие жители Украины, будет принята в весеннюю сессию. Незадолго до внесения этих поправок в Думу на проблему снова обращал внимание президент. «Вопросы с приобретением российского гражданства, особенно определенными категориями граждан бывших республик Советского Союза, вот эти вопросы должны быть максимально разбюрокрачены», — повторял Владимир Путин в конце прошлого года.
На прошлой неделе Совет Думы постановил ускоренным образом собрать отзывы на законопроект о носителях — до 17 марта.
На фоне просьбы президента заняться проблемами предоставления паспортов востребованным оказался и еще один пакет поправок. Он касается гражданства детей в смешанных браках и позволяет не спрашивать разрешения родителя-гражданина другого государства на то, чтобы оформить ребенку российский паспорт.
Норма о «детском» гражданстве прорабатывалась в Госдуме с 2014 года, когда у России резко ухудшились отношения с США и появился «Закон Димы Яковлева». Но с первой попытки закон получился с огрехами — из него следовало, что гражданство следует отобрать, если у ребенка после совершеннолетия обнаружится паспорт еще одной страны и он не откажется от второго паспорта.
Это противоречит Конституции, объясняет Затулин: российское гражданство, в отличие от советского, нельзя отбирать. Депутат внес уточненный проект — уже без требования лишать паспортов своих подросших граждан. Если норма дойдет до стадии закона, то коснется в том числе детей в российско-украинских семьях: больше всего межнациональных браков в России именно с гражданами Украины.
Ссылки по теме
lenta.ru, 27 октября 2016
lenta.ru, 28 января 2015
lenta.ru, 22 июля 2015
На что уповать россиянам в стремлении к традиционным ценностям
Каких уступок Эрдоган пытался добиться от Путина
Почему советское образование нельзя считать «лучшим в мире»
Одна из главных тем этого года — пробуждение новой протестной молодежи. У них модно слушать вич, техно, хард-трип, рапорвэйв, блэк фолк, чил-вэйв, дарк-стэп-трэп, нью-олд, психоделический клауд-рэп. А вот скинами — как левыми, так и правыми, — чья субкультура и война была на пике моды в нулевых и начале десятых, никто уже быть не хочет. И никто не хочет слушать их злую протестную музыку, под которую раньше где-нибудь в Мытищах с вертушки выносили щи. Почему так произошло и куда ушла субкультура, «Лента.ру» узнала у ее ветеранов и музыкантов.
«Когда я пришел в движение в 2005-2006 году, антифашистов на всю Москву было человек сто, — вспоминает ветеран антифа-движения под псевдонимом Костюм. — Но это были люди, готовые противопоставлять нацизму что-то большее, чем просто слова. А на улице была полная гегемония ультраправых, они нападали на концерты, избивали людей. Ты мог идти по Москве — и видеть толпы ультраправых фанатов и скинхедов».
В Москве тогда, по разным данным, насчитывалось около 10 тысяч активных участников нацистских организаций типа «Славянского союза» или НСО Дмитрия Румянцева — его наиболее радикального крыла (в том числе в нем состоял ныне осужденный Тесак).
«Антифашисты поначалу объединились вокруг музыкальной сцены, но я туда пришел из внутреннего чувства необходимости: нацисты — уроды, с ними надо бороться, вот и все», — вспоминает антифашист. Сцена же, по его словам, появилась для захвата субкультуры. С конца 1990-х подразумевалось, что скинхед — это обязательно ультраправый. Для борьбы с этим стереотипом антифашисты начали поднимать тему корней скинхед-культуры. «По сути скинхеды — это бритые панки, oi — это тот же стрит-панк», — считает Костюм. Появилось несколько групп — «Проверочная линейка», Working Boys, Bystreet, Zoraki и других, в лирике которых прослеживалось противостояние нацистской идеологии.
Драки происходили в основном около концертов. Правые «мутили» на концерты антифашистов, и наоборот. «Подлавливали группы нациков и объясняли им, что они неправы. Да, это тоже было насилие, но скорее наступательное, чем оборонительное. Эта война началась не с нашей стороны, маховик насилия раскручивали ультраправые. Еще в конце 1990-х на аполитичные панк-концерты типа «Пургена» заваливались люди White Power и начинали вести себя непотребно. Конечно, возникла необходимость давать им какой-то отпор», — рассказывает Костюм.
После убийства Вани Костолома (одного из лидеров антифы) в конце 2009 года движуха начала радикализироваться. Если раньше это были просто драки на кулаках, то в 2010 году уже использовались серьезные аргументы — нож на нож, арматура на арматуру, травмат на травмат. «Друга у меня задержали с нелегально привезенным пистолетом Zoraki (в честь которого назвали одноименную группу — прим. «Ленты.ру»), стрелявшим резиной, его квалифицировали как незаконное огнестрельное. В обойме было 25 патронов, был режим автоматической стрельбы. С помощью такой штуки мокрануть человека было достаточно легко, особенно если стрелять в голову. Короче, совсем уголовщина пошла», — резюмирует ветеран антифа. Жертвами этой войны, по прикидкам собеседника «Ленты.ру», со стороны антифашистов стало около десяти человек, причем убивали их не в стычках, а адресно. Счет стычек же шел на десятки.
Одно из самых крупных столкновений произошло на Павелецкой в конце 2010 года, вспоминает ветеран. «Проходил концерт антифашистской рэп-группы Moscow Death Brigade, и на него «мутили» ультраправые, причем очень серьезным составом: пришли правые околофутбольщики, причем топовые, и ссаная банда Алексея Антицыгана Касича, бывшего энсэошника. Антифашисты были в меньшинстве. Но в итоге правые дико обосрались и ушли с жертвами. Один из них лишился части печени и еле живым остался», — говорит Костюм. В результате этой стычки сел в тюрьму известный антифашист Игорь Баклажан Харченко, но среди правых разошлась информация, что уже невозможно прийти на антифашистский концерт без риска получить серьезные увечья. После этого крупных «муток» нацистов на антифашистские концерты уже не было, считает собеседник «Ленты.ру».
По его словам, сейчас антифашистов стало в разы меньше, поскольку объектом антифашизма являлась уличная агрессия национал-социалистов и других «гитлеропоклонников». Насилие ультраправых возникает и сейчас, но по факту его в разы меньше, чем в начале нулевых, и его нет в былом организованном виде (многие наци-скинхеды отбывают длительные сроки в колониях — прим. «Ленты.ру»).
«Лента.ру» обратилась к музыкантам разных направлений и жанров, чтобы узнать, что стало сегодня с культурой уличного радикализма.
Привет! Это — мой друг Гитлер / Жрет водяру литрами / И пиво лакает с пацанами в тяжелых ботинках, / При финках, которые творят добро, / То, которое с кулаками и с ножом под ребро
О новой протестной молодежи и ее музыке: Они реально выходят протестовать под «Пошлую Молли», Фараона и ЛСП. Всем же понятно — это поколение пидоров. В наших протестных кружках все были нищие, все были безотцовщины, дети семей бюджетников, алкоголиков, зэков. У них была объективно большая претензия к этому миру. А смотришь на этих пидорасов, которые выходят и стоят за Навального с плакатиком из типографии и в Инстаграме друг-друга лайкают с фоточками, как их задерживают, 300 рублей у мамки на штраф просят, — это же полный ****** (конец). Им важнее не то, что они в цепях, а баттл пидора Оксимирона. А те злые, о ком речь выше, — в тюрьме, в политическом убежище, кто колется, а кто умер. Я верю сирым и убогим, потому что их Русь обездолила. Но не верю сытым, трясущимся за Навального детям среднего класса.
О деградации протеста: Все, видимо, по «плану Даллеса» (мифический план ЦРУ по развалу России изнутри — прим. «Ленты.ру»): элитой молодежи стали не скины, а клауд-рэперы, и ориентиры у них — дудку покурить, предел героизма — ****** [сбежать] от ментов с наркотиками на руках.
Сейчас не выйдешь уже с файерами «черным блоком», потому что потом поедешь сразу [в тюрьму]. Последнее, что было, — разгром Химкинской администрации в 2010 году, после этого протестов — все, нету. Есть Навальный и «кидайте денег на Яндекс-кошелек».
Законы другие стали. Буквально в 2013 году я приехал в Москву и видел толпищу народа на скиновской моде, видел драки — как люди стреляли друг в друга. А сейчас не дай Бог где-то ******** [выпендриться] — и все.
Я прочитал первый раз [Евгения] Замятина (писатель рубежа XIX-XX веков, автор антиутопии «Мы» — прим. «Ленты.ру») где-то в 2009 году. Я не думал, что через пару лет я в окошко выгляну и все это увижу. Реально воспроизводятся поколения за поколением мудаков, которые водочку за Крым пьют, на Донбасс едут и рождают таких же убогих. Дай Бог, чтоб сын ефрейтором стал и в полицию пошел.
А оппозиционерам не нужны протесты, им нужны лайки. Как-то я пил водочку с известными в некоторых кругах оппозиционерами, они предлагали какую-то полную бредятину замутить, и я спрашиваю: а ***** [зачем]? «Ну как — лайки, просмотры, ты че». И дальше ничего. Хайп поглотил русскую революцию. А революция, если будет, будет не под рэп-баттлы, а под «Оргазм Нострадамуса».
Два столпа протеста щас — лайки и телочки. Раньше телки давали спортсменам, теперь дают модным оппозиционерам. А старым скинам телки уже и не нужны. У них героин есть.
О Yeltsin Death Brigades: Это протест, но в рамках чисто какого-то постмодернистского искусства. Все катится в безумный сюр, и не нужен уже какой-то воинственный протест, нужно просто менять маленько сознание людей, их рабство и россиянство чуть-чуть из их жоп вытаскивать. YDB ни к чему не призывает, но мы смеемся над ватой так называемой, пытаемся долю критического мышления у людей повышать. Так, да, через призму легкого безумия.
Это организация, которую нельзя никак победить, потому что нет никакой организации, есть просто паблик в интернете, я его веду иногда посменно, но вообще — хз, что там за люди, кто там в админах. Ну да, там есть 20 тысяч человек, которые поняли, что вокруг какая-то ***** [фигня] творится.
«Мы повзрослели»
Вячеслав Ширинкин, лидер фанатской ска-кор-группы Clockwork Times
Всегда смотри ему в глаза, уверен, в них увидишь страх,/ Все от того, что ты с дерьмом, а он стоит на кулаках,/ Но стопудово лишь одно — если не примешь Fair Play,/ Когда-нибудь тебе сполна вернется боль побитых щей
О новой протестной молодежи и их музыке: Эта протестная молодежь заморачивается не по музыкальным стилям, а по каким-то своим критериям, которые могут быть какими угодно, и это необязательно вообще музыка. Можно вспомнить критерии скины/антифа, а можно вспомнить 90-е, когда главный раздел был рэперы/панки/металлисты. То, что было интересно 30 лет назад, 20 лет назад уже стало никому не нужно. Сейчас внутри старых скиновских движух уже пошли другие деления, другие расколы, начиная от религии (православие или язычество), заканчивая тем же самым Донбассом. И среди фашистов и антифашистов есть деление на тех, кто поддерживает Донецк и Луганск, и тех, кто за так называемую «антитеррористическую операцию».
Все меняется с жизненными циклами. Это раньше были субкультуры панков, скинов, рэперов. Сейчас границы стираются. Банальный пример: в 2000-м, что ли, году был такой концерт «Бит Битва», он проходил на «Речном вокзале», в Дворце спорта «Динамо». Там на одной площадке попытались собрать рэп- и рок-группы: «Легальный бизнес», «Тараканы», «Наив», Децл, Bad Balance. Должны были и «КиШ» выступать, но их обманули — сказали, что это неполитическая акция, а в итоге выяснилось, что всех собрала партия «Яблоко». Там были очень крупные драки между рэперами, панками и кем-то еще. Сейчас, если посмотреть, многие скины того времени ходят на рэп, и многие панки с ними. А рэперы ходят на панк-рок. Все смешалось. А прошло всего лишь 17 лет.
Я сам был недавно на рэп-фесте, там были группы типа FACE, OBLADAET и ЛСП. Для меня загадка, почему люди ходят на эти коллективы. Это же откровенное говно. На сцене они ведут себя очень круто, бодро, энергично, но в записях и клипах они тупо не попадают в ноты — нужно быть полным идиотом и отключить мозг, чтобы слушать такое. В их текстах даже нет закрученного сюжета, они строятся на: «Я тебя ***** [отымею], куплю себе дорогие кроссовки, мне на все ****** [положить]». Они ничего не хотят донести. Мы ставили тексты на первое место, а у них — показать то, что они ******* [разгильдяи]. Но народ это воспринимает, все билеты на фест были распроданы за несколько дней до начала. Значит че — «народ у нас деградирует».
Но лично мне нравится этот плавильный котел. В целом это путь к какому-то развитию, а не к деградации. Сидеть и делить людей по стилям и направлениям — не очень правильно. То, что в Америке происходило тонну лет назад, в России начинает происходить только сейчас, какие-то зачатки этого всего.
Об идейности и политизированности: Я никогда не был сторонником политизированности. Если смотреть на историю группы CWT — мы самые первые заявляли, что нас не интересует политика, мы хотели играть все и для всех. По поводу песни «Бойцовский клуб» («Это наш бойцовский клуб, где уважают белых, ненавидят хачей») многие заблуждаются: в ней объясняется положение вещей, которое было на тот момент (начало нулевых — прим. «Ленты.ру»). Это не призыв к действию, это просто описание того, какие настроения были тогда. Когда писалась песня, все было действительно так: 95 процентов фанатов считали себя правыми, чуть ли не каждый второй считал себя скином, и действительно речь шла о каких-то White Power-идеях. И действительно они ненавидели хачей. Когда товарищи антифашисты пытаются приписать нам призыв к какой-то ненависти, они очень сильно заблуждаются, но я не обращаю на это внимания, потому что это их задача: сделать хуже нашей группе.
Мы изначально задумывались как фанатская группа, мы хотели петь про футбол, и все, что с ним связано, скорее про то, что вокруг него. И нам это удавалось, и до сих пор удается. Другое дело, что мы повзрослели, стали старше, не участвуем в драках, но обладаем картиной будущего: мы хотим развиваться, работать над собой. Раньше было [в наших песнях] больше сленга, больше вещей близких рубящимся людям. Но слушатели CWT взрослеют…
О правой сцене: Какие-то правые идеи мы не выдвигали, нам это было неинтересно, мы не являлись представителями правой сцены. Конечно, на нас ходили люди, которые имели к этому отношение, но мы не были частью этого. Более того, нас не принимала правая сцена, группы «Коловрат», T.N.F., «Вандал», «Хук справа», «Банды Москвы» и тому подобные. Для них мы были скорее антифашистами. Для правых мы были левыми, а для левых — правыми, всегда находились где-то посередине. От этого мы много страдали по разным причинам, нас не пускали участвовать в каких-то концертах и фестивалях. Но мы не зигующая группа и не антифашистская, мы одни держим флаг в руках и на всех клали.
Люди, которые играли в этих правых группах, старше меня, и у них были внутригрупповые проблемы или проблемы с законом, поэтому они и ушли. Если бы кому-то из них нужно было продолжать дальше — я думаю, они бы продолжали. Какого-то сожаления по нынешнему отсутствию большой правой сцены у меня не то что нет… Наверное, она должна существовать, раз существует левая. Мне кажется, в каком-то подпольном виде и левая, и правая сцены существуют, и на их подпольные концерты ходят какие-то специальные люди. Радикально ничего, по-моему, не поменялось.
О «войнушке»: Сейчас усилился госконтроль над всем. После драк болельщиков ЦСКА и Спартака к людям через неделю приходили с делами, и сажали под домашний арест и всю херню. Точно так же, если ты по субкультурам подрался с кем-то, не факт что ты за это не ответишь. И все этого боятся. Никому не нужно на ровном месте дать ***** [люлей] кому-то, а потом сидеть за это. Думаешь: «***** [Зачем] мне это надо, у меня там жена, ребенок, я че, буду этой ерундой заниматься?». Нет, конечно. Сейчас на любой сводке с дерби уже нельзя найти никаких упоминаний о драках. Люди [на матчах] сидят и не высовываются, потому что перед Чемпионатом мира 2018 **** [трахают] всех так, что мало не покажется.
«Где их Виктор Цой?»
Дмитрий Авал, антифашист, экс-участник московской oi-команды Bystreet.
Твой враг — это больше, чем ярость!/ Твой враг — это больше, чем злость/ Твой враг — серая форма/ И кто-то называет их закон
О субкультурном гетто: Мне кажется, группы вроде «Проверочной линейки» (антифашисты) и более популярного, игравшего на разных там площадях «Коловрата» (ультранацисты) были чисто субкультурными историями. Социальная тема их не сильно трогала. «Проверочная линейка» явно не мыслила в категории борьбы за власть, и политическая составляющая в их творчестве сводилась больше к субкультурному противостоянию. Такой месседж и был у группы: «Освободите сцену, пока не пришел всему «Коловрат» на смену». Последний концерт «Проверочной линейки» я отыграл как басист, поэтому знаю, о чем говорю. При этом у «Коловрата», конечно, были песни про марши скинхедов-нацистов, берущих Кремль.
Еще в 2012 году у некоторых деятелей антифа-сообществ были позиции по поводу Болотной площади, в частности, у меня. Но особого отклика в среде панков и хардкорщиков не было, и это был печальный момент. Люди воспринимали политику через свой субкультурный объектив: нацисты, нападающие на наши концерты, плохие, но мы не понимаем, почему именно, чем конкретно плоха, скажем, ксенофобия.
О новой музыке протестной молодежи: А нужна ли им музыка как какие-то протестные гимны? Субкультура как массовое молодежное явление потеряла для современных подростков свою значимость, какую она имела в нулевые. У них и визуально, и музыкально все mixed и mashed. Нет условного MTV, которое они все сидят и смотрят, и нет какого-то единого андерграунда, который противостоит этому мейнстриму. Сейчас просто включаешь Apple Music или паблик «ВКонтакте» и составляешь свою музыкальную картину как угодно.
Где их Виктор Цой? Не знаю, может, действительно какой-нибудь Фараон и клауд-рэп им станут. Хотя они и не делают ничего политического в своей музыке. У Оксимирона в стихах есть что-то такое, но очень мягкое. У рэпера Хаски заметно проскакивают социальные мотивы, прямо капитально — больше, чем у остальных рэперов.
Время меняется. Я не уверен, что то, что работало в 2005 году, должно сработать в 2017-м. Разное время — разная музыка. Многие и сейчас делают и oi-группы, и панк-группы, и хардкор-группы, но сейчас это крайне вторично. Почему эта музыка, сделанная по старым лекалам, должна принести широкий отклик в мире совершенно другого поколения, которое живет в другой технической среде?
Я все еще хожу на субкультурные мероприятия, правда, уже реже (видимо, старею), и вижу молодых людей, которые продолжают заниматься реконструкторством скинхедов, панков и прочих. Но сейчас потерял актуальность конфликт субкультур, который был в нулевые, когда были все эти походы с арматурами на концерты друг к другу.
О сожалениях: У меня нет сожалений о том, что прошла эта романтика, накал страстей, и окончилась эта субкультурная война. Можно, конечно, по этому поводу испытывать ветеранский посттравматический синдром, просыпаться в поту ночью и вспоминать об этом. Значимость субкультуры исчезла, она потеряла актуальность и уже не так важна для общества, но при этом сама субкультура выиграла от этого. Она стала нормой: постоянно происходят какие-то панк-концерты, фестивали. Конечно, их может прикрыть милиция, но это вопрос в целом общественных настроений. Но зато теперь нет опасений, что на концерт могут нагрянуть нацисты. Если такое произойдет сейчас, это будет сенсацией. И это, конечно, хорошо. Я рад, что молодые люди, которые этим всем интересуются, избавлены от лишних проблем.
«Скины отжили свое»
Андрей Куба, рэпер, антифашист и анархист
Во времена гражданской войны/ за кого за кого за кого пошел бы ты/ за красных или белых мне в общем все равно/ а мне нужна свобода — я бы пошел к Махно
Про новую музыку протеста: Сегодня молодежь рубится под любую другую музыку, кроме протестной. Конечно же, виноват в этом постмодерн. Но на самом деле все эти [музыкальные] протестные группы появились тогда, когда и интернета нормального-то не было. Ну, то есть он был, но нынешняя протестная молодежь была еще в детских садах и школах. До них не дошло наследие всех этих групп. Не совпало по времени пробуждение этой молодежи и то, что игралось специально для всяких беспорядков.
Интересный вопрос, почему у такой радикальной музыки не появилось последователей. Мне кажется, это связано с общим кризисом, с тупиком, в который зашло, в частности, антифашистское движение. Но остались старые группы, довольно популярные, например Moscow Death Brigade, играющие сейчас больше с деловым подходом. Они больше играют в Европе, а было бы круто, если бы они играли по всей России. Но что-то этого не происходит. Возможно, из-за того, что тут у них бы возникли проблемы с законом.
О кризисе антифа-движения: Началом этого кризиса можно назвать убийство Ивана Хуторского (известного как Ваня Костолом — прим. «Ленты.ру») в 2009 году, это был переломный момент. После этого какая-то общность утратилась. Все тогда начали разбегаться потихоньку по своим кружкам по интересам. Окончательно раздор внес украинский кризис в 2014 году. Сейчас, может, все опять будут мириться, не знаю. Мне кажется, этот кризис еще долго продлится.
Об ушедшей моде быть скинами: Скины отжили свое. Не знаю, почему. Надоело всем просто. Это же была мода, и она прошла. У меня никаких сожалений по этому поводу нет — наоборот, мне нравится, что все стало более открыто, все перестали строго соблюдать свои субкультуры, и можно самые разные жанры употреблять в качестве пропаганды. А скины — ну, было и было.
Скины пытались влиться в этот новый открытый интернет социальных сетей, но у правых скинов постоянно закрывали группы и форумы, да и их самих закрывали в буквальном смысле. А левые просто не могли взять количеством, потому что их было немного.
Об уходе молодежи в блатную субкультуру: Я сам из Сибири, и хорошо знаю такие движения [АУЕ]. Они всегда были, но сравнительно недавно появилась эта аббревиатура. У нас в школе все собирали на общак, на тюрьму. И идеалы такие были: щас закончу школу, потом в армию, потом сяду в тюрьму, наберусь всего и нормальным буду человеком. Да, конечно, сейчас эта субкультура крепнет из-за архаики и культурной нищеты.
Они тоже протестные, громили полицейские участки в Забайкалье. Надо, чтобы они что-то позитивное нашли в своей идеологии. Они же стремятся тоже к идеалам горизонтального объединения людей, это стопроцентная контркультура, самый настоящий панк-рок. И музыка у них соответствующая — жесткий блатняк.
Это вообще русическая такая тема, исконно советская. А скин — пришлая тема. Нужно было всем объяснять, что это все значит, как нужно одеваться, как все нужно делать. А АУЕ было всегда. Можно на соседа своего посмотреть и с самого детства понять, как нужно. Какие нельзя татуировки набивать и слова говорить, чтобы за них не отвечать. Это все впитывалось с молоком. У меня окна выходили на тюрьму в первой нашей квартире. А во второй — на военную часть. АУЕ для нас естественно, а скины — все-таки косплей.
О запросе на протест: Конечно, он есть. Но, может, новое такое музло должно быть не совсем обычным, нужно изыскивать. Появилось много музла, и теперь тяжело конкурировать андеграунду с какими-то раскрученными медиапроектами. Они могут сделать все проще и хитрее, а тебе из подвала придется стараться, даже если у тебя больше идейность и больше права петь вообще про свою жизнь и про протест. Нужно идти в ногу со временем, развиваться, становиться конкурентоспособным. Это, в общем-то, даже и проще сейчас — опять же интернет, проще дойти до слушателя. Но надо подходить к музыке по-деловому, а не как раньше, исключительно как к творчеству, максимально удаляясь от мирских вопросов. Все делали от души, но не хватало организованности. Я думаю, в массы наши идеи ушли бы гораздо дальше, если бы мы были более структурированы.
Cуд в отношении группы борцов с наркоторговцами (проект «Оккупай-наркофиляй») из молодежного националистического движения «Реструкт» должен был стать очередным «моноспектаклем» его лидера и самого известного в стране неонациста — Максима Марцинкевича по прозвищу Тесак. Остальные девять подсудимых воспринимались как статисты. Но судьба одной из них — миниатюрной интеллигентной девушки Лизы Симоновой — стала предметом жаркой общественной дискуссии. Многие искренне считают ее жертвой произвола, а не нацисткой и разбойницей. К судьбе девушки уже проявили интерес в Госдуме — там планируют написать запрос с просьбой проверить справедливость назначенного ей наказания — три года колонии. «Лента.ру» попробовала разобраться в истории Лизы.
«Бедная Лиза»
20 июля в ходе второго заседания появившегося в Госдуме совета блогеров один из его членов, Андрей Андреев, рассказал депутатам о деле Лизы Симоновой. В прошлом Андреев курировал проект «Оккупай-наркофиляй», участников которого осудили за разбой месяцем ранее, и считает, что от уголовного преследования его уберегло только членство в участковой избирательной комиссии.
«Любой здравомыслящий человек понимает, что 16-летняя девушка с таким ростом, телосложением, образованием и воспитанием, как у Лизы Симоновой, никак не могла напасть на двух 35-летних чеченцев и что-то у них отнять, — рассказал Андреев «Ленте.ру». — Депутаты, которым я об этом деле рассказал, со мной согласились. В особенности Андрей Свинцов от ЛДПР, который сказал, что невиновные люди не должны сидеть в тюрьме. И если мы не сможем повлиять на исход ее дела на уровне депутатского запроса, то он передаст информацию президенту».
Частное мнение в поддержку Лизы в соцсетях высказали многие, но ярче всех — зампред городской общественной наблюдательной комиссии Ева Меркачева. Для нее дело Симоновой — первый опыт в качестве общественного защитника в суде.
Пост Меркачевой вызвал негодование в среде правозащитников. Стася Денисова из Международной школы прав человека и гражданских действий сочла волну общественной поддержки Симоновой попыткой оправдать «ее членство в «Реструкте» и нацистские рейды».
Славянка
В основе хорошего или плохого мнения о Лизе — признание или непризнание ее неонацисткой, а не методы борьбы с наркоторговцами. «Вы бы видели, что про Лизу говорил прокурор — почтенный мужчина, которого следователи убедили в том, что Лиза — какое-то исчадие ада, некая бескомпромиссная неонацистка. Я давно знаю Лизу и могу сказать, что это совершенная неправда», — рассказала Меркачева изданию «Ридус».
Впрочем, много указывает на то, что Лиза Симонова — убежденная националистка. Так, на ее личной странице в Facebook первое, что она пишет о себе, — «славянка». «Ленте.ру» перед оглашением приговора она сказала о себе: «Я с детства была восприимчива к чистоте нации и справедливости во всем».
Кроме того, по словам ее знакомых, Симонова исповедует язычество, правда, не фанатично, а скорее в отвлеченно-философском плане.
Ее мама рассказала, что Лиза читала Ницше, но по душе ей больше пришелся «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына.
Среди друзей Лизы много националистов, не скрывает она и добрых отношений с самым медийным российским скинхедом Марцинкевичем. «С Максимом мы познакомились заочно в начале 2015-го где-то, путем переписок через ФСИН-письмо. С тех пор постоянно общаемся», — рассказывала Симонова.
Интересную оценку убеждениям девушки дала руководитель правозащитного центра «Русское общественное движение» (РОД) Наталья Холмогорова. «Политические взгляды подростка (а Лизе в период инкриминируемых ей деяний было 16 лет) просто в силу его возраста поверхностны и легко меняются, — написала она на своей странице в . — Сегодня он правый, завтра левый, послезавтра еще кто-нибудь. Осознанный политический выбор — удел более старшего возраста. И меня пугает, что на 16-летнюю девочку можно с такой легкостью наклеить ярлык и этим ярлыком оправдывать любую несправедливость и жестокость, какую только вздумается с ней сотворить».
Обвиняющие Лизу в нацизме, по словам Холмогоровой, не обращают внимания на то, что за этого человека сейчас вступаются дагестанцы, с которыми ее связывал зоозащитный проект.
«Маскируя истинные мотивы и корыстный умысел»
В свои 19 лет Лиза Симонова выглядит как подросток, но не как типичная спутница хулигана с фанатскими атрибутами одежды, грубыми манерами, жвачкой и «че, блин?» на устах. В коридоре Бабушкинского суда, в окружении друзей, она похожа на скромную студентку-первокурсницу из интеллигентной семьи: в очках, с прижатой руками к груди папкой, невинной детской улыбкой и тихим голосом.
По приговору Лизе дали меньше всех: три года лишения свободы (Марцинкевичу — 10 лет). И мало кто думал, что срок будет реальным, а не условным. Но вот Лизу окружил конвой, ее завели в маленькую «клетку», где девушка сняла серьги и через маленькое окошко передала их одному из стражей порядка.
Симонову признали виновной в двух разбойных нападениях, совершенных группой лиц по предварительному сговору.
Первое, согласно материалам дела, произошло в марте 2014 года. Точной даты установить не удалось: потерпевший не помнит. В полицию он не обращался, о случившемся рассказал разыскавшим его оперативникам многие месяцы спустя.
В изложенной мужчиной истории есть несколько интересных моментов. Во-первых, он все же признался, что работал наркокурьером. Во-вторых, Симонова с компанией избивали его впятером руками и ногами, в том числе по голове, но никакого вреда здоровью так и не причинили. В-третьих, после издевательского интервью на камеру у него забрали деньги и мобильный телефон (общий ущерб 11,5 тысяч рублей), но затем почему-то подвезли к метро на машине.
Второе нападение произошло в середине мая 2014 года. И здесь потерпевший тоже не помнит даты, когда на него под предлогом «контрольной закупки наркотиков» напала вооруженная группа разбойников. Он, как и первая жертва, с заявлением в полицию не обращался.
Нападение произошло средь бела дня в парке «Знаки Зодиака» у метро «Свиблово». Согласно обвинительному заключению, Симонова истязала потерпевшего электрошокером, затем записала видеоинтервью с признанием в торговле наркотиками.
В материалах дела не отмечено, кто именно вызвал сотрудников полиции, хотя «реструктовцы» в ходе своих рейдов всегда делали это сами, так как видели себя своеобразными дружинниками, помогающими правоохранительным органам. Зато в обвинительном заключении подчеркивается, что молодые борцы с наркоторговлей действовали, «маскируя истинные мотивы и корыстный умысел своих действий». В данном случае этот умысел был направлен на хищение 1900 рублей.
Симонова ни в каких преступлениях не признается. Ее друзья говорят, что как раз у Лизы был самый понятный мотив заниматься этой охотой: от передозировки скончался ее 23-летний двоюродный брат.
«Процесс проходил под давлением, — рассказала изданию «Ридус» Ева Меркачева. — Было очевидно, что те вопросы, которые задавал прокурор, никак не связаны с обвинительным заключением. Во время допроса потерпевших было сказано, что они дали показания только после того, как их нашли оперативники. А один из них даже благодарил Лизу Симонову за то, что после злополучного рейда он прекратил торговать наркотиками».
От наркоторговцев к живодерам
«Реструкт» прекратил существование на пике развития — летом 2014 года. Тогда в концертном зале «Измайлово» должен был состояться съезд участников движения, прибывших в Москву из других регионов и из-за границы, чтобы закрепить переход «Реструкта» из состояния «дружки Тесака» в разряд широкого общественно-политического явления.
Лиза, хоть и пришла в движение в том же 2014 году, занималась не только рейдами против наркоторговцев и тех, кто продает алкоголь несовершеннолетним, но и вела благотворительные проекты помощи детским домам: собирала вещи для воспитанников, устраивала для них развлекательные и спортивные мероприятия.
Но вся эта работа свернулась после того, как на съезд в «Измайлово» приехали омоновцы. Всех участников доставили в полицию, переписали, а затем, по словам источника «Ленты.ру», началась «адресная работа» с каждым.
Лиза Симонова переключилась на борьбу с живодерством в общественной организации «Зооправо» и погрузилась в это дело с головой. «Она помогала работать с пострадавшими, то есть с владельцами замученных и изувеченных по чьей-то злой воле животных. Объясняла, как и куда писать заявление, куда отвезти труп животного на экспертизу», — рассказала «Ленте.ру» руководитель этой организации Анастасия Федюнина.
Лиза также участвовала в организации законных зоозащитных митингов в Москве, организовывала сбор и доставку корма в приюты для безнадзорных животных.
В феврале 2017 года пошли новости о массовом уничтожении собак в Дагестане. «Со мной согласились поехать только две девушки, включая Лизу. Еще одна наша коллега работала из Москвы», — вспоминает Федюнина.
В республике после визита волонтеров появился приют и пункт стерилизации, в чем Лиза видела и свою заслугу. За время командировки она сдружилась с несколькими местными активистами и, уже вернувшись в Москву, помогала им со сбором дорогостоящих медикаментов для животных.
«Этим прекрасным девушкам удалось построить конструктивный диалог с властью и остановить бойню, — написала на своей странице в дагестанская зоозащитница Джама Джафарова. — У Лизы очень обострено чувство справедливости, нам нужна была помощь — и она приехала, такая маленькая и хрупкая, в незнакомую неспокойную республику».
По словам Джафаровой, за время пребывания Симоновой в Дагестане «ни в разговорах, ни в шутках, ни в поведении, ни в чем не было проявления нацизма и какого-либо пренебрежения». А еще Лиза собиралась приехать в Дагестан летом, чтобы отдохнуть на море. Но не сложилось.
«Учительница звала ее «мать Тереза»»
Лиза — средняя из трех дочерей в семье Елены и ее мужа. Об отношении главы семейства к «Реструкту» и обвинениям в адрес дочери ничего не известно. В СМИ сообщалось, что он полковник полиции. Однако мать Лизы опровергает эту информацию и утверждает, что он не является офицером. Она сама до последнего времени тоже не давала комментариев журналистам, но все же согласилась побеседовать с корреспондентом «Ленты.ру».
«В начальных классах учительница звала ее «мать Тереза», потому что она мирила ссорившихся детей», — рассказала Елена.
Лиза, по словам матери, отличницей в школе не была, но никогда не списывала, старалась до всего дойти своим умом. Дружила она со всеми, вне зависимости от национальности. «В классе был мальчик Магомед, с которым они вместе дурачились», — вспоминает мать.
В детстве Лиза мечтала стать педагогом, но потом решила учиться на юриста. Во время следствия и суда она продолжала учебу и успела сдать экзамены досрочно. Елена уверена, что ее дочь не могла участвовать в насильственных преступлениях, кого-то избивать. «Была ситуация, когда Лиза со старшей сестрой ехали на машине, их подрезали — две какие-то женщины, и одна схватила Лизу за волосы, стала ее бить. Получается, что дочери не удалось даже себя защитить, а тут нам рассказывают такое…»
Идею общественного движения против наркоторговцев, в котором участвовала Лиза, ее мама находит правильной. «Но методы мне не нравились. Надо все делать грамотно, совместно с правоохранительными органами. Я видела эти ролики и спрашивала: «Лиза, почему они в наручниках? Вы их бьете?» Она отвечала, что постоянно говорит ребятам, что не надо перегибать, и с определенными вещами не согласна. Но ее не слушали, а действовали так, как считали нужным».
Елена гордится своей дочерью и говорит, что даже «сотрудники компетентных органов» в беседах с ней признавались, что пошли бы с Лизой в разведку. «Потому что она ничего и ни о ком не рассказывает. Хотя были в движении те, кто сдавал соратников. Собственно, и дочь была сначала по делу свидетелем, а потом некоторые ребята стали про нее говорить на допросах, и статус поменялся».
