Взрыв в питерском метро в очередной раз продемонстрировал нашу уязвимость перед такой угрозой, как терроризм. Но вместе с тем эти события проявили поразительную способность людей к самоорганизации и эмпатии на фоне трагедии. Петербуржцы сообща справлялись с транспортным коллапсом, искали доноров крови и волонтеров для обхода общественных мест в поисках взрывных устройств. В разных городах неравнодушные люди организовывали акции поддержки.

Главная тема дня — трагедия в Санкт-Петербурге — вызвала в обществе не только шквал конспирологии и досужей аналитики, но и показала пример успешной самоорганизации граждан, оказавшихся в критической ситуации. Простые горожане, государственные и частные компании безвозмездно помогали тем, кто оказался в трудной ситуации.

Человечность на дорогах

Вскоре после прогремевшего в 14:40 взрыва город буквально встал — власти приняли решение закрыть все станции метро, что практически мгновенно парализовало наземное движение в городе. Часть таксистов, по некоторым сообщениям, решила заработать на возникшем хаосе, взвинтив цены в 5 и даже в 10 раз. Но очень скоро они стали никому не нужны — быстро нашлись сотни желающих подвезти попутчиков из центра, и еще сотни тех, кто специально выехал в город на личных автомобилях, чтобы подвезти незнакомых людей, попавших в сложную ситуацию. Чуть позже к ним присоединились и такси-сервисы Gett, Яндекс.Такси, Uber, а также популярный в городе «Таксовичкоф» — в тот день их водители работали по «нулевому» тарифу. Часть питерских заправок бесплатно разливала им бензин, а некоторые заведения общепита безвозмездно раздавали еду волонтерам. Вдобавок к этому дирекция платной трассы Западный скоростной диаметр подняла шлагбаумы на пунктах оплаты, обеспечив проезд в свободном режиме.

Отдельно в СМИ и социальных сетях отметили работу пресс-службы петербургского метрополитена, оперативно оповещавшую граждан о всех изменениях маршрутов и их закрытии, а также мобильных операторов. МТС, «Мегафон», «Вымпелком» (принадлежит «Билайну») и Tele2 — обнулили для абонентов в Санкт-Петербурге стоимость звонков на справочные телефоны экстренных служб и рассылали им необходимые в такие минуты номера.

Кровь и бдительность

Теракт унес жизни 14 человек, еще 49 получили ранения и находятся в больницах. В таких ситуациях медицинские учреждения всегда рискуют столкнуться с нехваткой донорской крови. Очень быстро в соцсетях организовались волонтерские группы доноров крови. Их принимали больницы и донорские центры по всему городу.

Волонтеры объединялись не только для сдачи крови, но и для проверки улиц, остановок наземного транспорта, общественных мест и станций метрополитена в поисках бесхозных вещей и подозрительных предметов.

Молитва за Санкт-Петербург

Помимо волонтерской помощи, в момент трагедии для города и его жителей не менее важна и моральная поддержка. В день теракта на Сенатской площади прошла массовая акция в поддержку семей погибших. Аналогичные мероприятия состоялись в Москве, где сотни людей возложили цветы к звезде города-героя Ленинграда в Александровском саду, в Минске и даже в Тель-Авиве. В социальных сетях был запущен международный хештег #prayforsaintpetersburg («молитва за Санкт-Петербург»).

Трагедия коснулась и проходивших в тот день мероприятий большого спорта. Так, фанаты московского «Спартака» вывесили на трибунах баннер в память о жертвах взрыва перед матчем 21-го тура чемпионата России по футболу с «Оренбургом». Первые пять минут матча трибуна поддержки «Спартака» провела в полном молчании.

Ближе к концу дня стало известно, что к награде представят 51-летнего машиниста поезда метро, в котором произошел взрыв. «Взрыв произошел на перегоне между станциями, но машинист принял правильное решение не останавливать поезд, доехав до станции, что позволило незамедлительно приступить к эвакуации и помощи потерпевшим», — отметили в Следственном комитете России. В социальных сетях опубликовали фото героя.

Официальный перечень российских террористов и экстремистов стремительно приближается к девяти тысячам человек. Правозащитники говорят, что реально опасных для общества людей в нем — меньше половины. Многих государство записало в неблагонадежные за репосты в соцсетях и критику чиновников. Попадают туда и те, чья вина не доказана судом. Даже после отбытия наказания фигуранты черного списка Росфинмониторинга и члены их семей подвергаются травле — с молчаливого одобрения государства. Почему с точки зрения действующего российского законодательства гораздо гуманнее быть убийцей-рецидивистом, чем экстремистом, осужденным за лайк, — в материале «Ленты.ру».

Активный гражданин

В 2015 году Виталий Дрыженко был приговорен Ярославским судом к году заключения в колонии-поселении. В основе обвинения — сразу четыре статьи Уголовного кодекса: 116 («Побои»), 139 («Незаконное проникновение в жилище»), 280 («Публичные призывы к экстремистской деятельности»), 282 («Возбуждение ненависти либо вражды»).

— Его посадили за то, за что в другой стране наградили бы, — говорит его жена Катерина, — за активную гражданскую позицию и общественную деятельность.

В Ярославле Дрыженко известен как организатор движения «Группа тотальной зачистки — регион 76» (Г.З.Т.). Это своего рода клон организации националиста Максима Марцинкевича (Тесак) «Оккупай-Педофиляй». Ловили «на живца» педофилов и торговцев наркотой.

В разработку «Центра Э» (Главное управление по противодействию экстремизму МВД) Дрыженко попал после того, как с соратниками на центральном рынке «нашел» партию спайсов.

— По нашему настоянию вызванная следственная группа изъяла шесть килограммов вещества красного и синего цветов, — поясняет Виталий. — Но через некоторое время пришли результаты экспертизы, где было написано, что это специи. Я не поверил: полицейские вели себя странно тогда. Складывалось впечатление, что они были заодно с торговцами этими «специями». Ну и начал у себя на страничке писать разное об оборотнях в погонах.

Сначала Дрыженко вызвали на беседу в Ярославское отделение «Центра Э», просили по-хорошему сбавить обороты и прекратить «дискредитировать полицейских», «возбуждать ненависть к сотрудникам полиции как к социальному классу». Поскольку «общественный ассенизатор» оказался непонятливым, статьи против него в Уголовном кодексе вскоре нашлись.
В 2016 году Дрыженко вышел на свободу и уехал в городок Полевский Свердловской области, на малую родину жены, Катерины Ушаковой.

С Катериной молодой человек познакомился, еще когда был под следствием. Встретили друг друга в интернете. Оба — заядлые собачники, состоят в разных группах зоозащитников. Начали с обсуждения борьбы с догхантерами (отравителями уличных собак). Потом обнаружили, что и по другим вопросам их жизненные позиции совпадают. Зарегистрировали свои отношения уже в колонии.

— Наше первое длительное свидание после свадьбы проходило в облупленной комнате с кроватью, на которой десятеро сдохло, — рассказывает девушка. — Пока мы спали, нас пожирали клопы. В один день я проснулась, а мой глаз похож на сливу. Для того чтобы приготовить обед, приходилось занимать очередь на единственную кособокую кастрюлю, вода в которой закипала час. И, несмотря на это, мы были счастливы.

По образованию Катерина Ушакова — пианистка. Несколько лет жила с отцом в Израиле, училась в Иерусалимской академии музыки. У девушки двойное гражданство. Ее родители в разводе, после эмиграции дочери мать осталась на Урале, время от времени навещала девушку в чужой стране. Возвращаться в Россию Катерина не планировала, но вышла замуж за россиянина и переехала в Москву. Брак быстро распался. «Не считаю первое замужество неудачным, — бодрится Катерина. — После развода у меня осталась дочь. Ее появление на свет полностью оправдывает мое сомнительное решение вернуться в Россию и ту борьбу за выживание, которую я тут веду». Недавно ребенку исполнилось три года.

— Когда Виталий освободился, мы наивно полагали, что все наши беды позади, и впереди семейная жизнь, может, далеко не самая роскошная, но и запросы у нас скромные, — говорит Катерина. — Поскольку в Ярославле мужа ничто не держало, я уговорила его поехать в мой родной городок, где прошло мое детство. Там жила моя мама. Я надеялась, что если что — родной человек поможет.

Молодожены сняли квартиру в Полевском. Учитывая маленького ребенка и двух собак (взяли под опеку из приюта), это было непросто. Виталий практически сразу устроился на работу в один из городских супермаркетов — охранником. Но через две недели его уволили.

— Пришло время получать зарплату, меня вызывают в бухгалтерию и говорят, что Сбербанк не оформляет на меня счет и кредитную карту. Наличными в кассе зарплату выдавать отказались. Просто сказали: до свиданья, — объясняет Дрыженко. С того дня Виталий везде, куда официально пробовал трудоустроиться, получал отказ.

— По специальности я повар пятого разряда, — продолжает он. — Пытался устроиться согласно образованию. Обошел в городе практически все столовые и кафе. Работники много где требуются. Первое собеседование проходишь — вроде берут тебя, по всему видно, что квалификация устраивает. Но говорят: подождите денек, наведем кое-какие справки и перезвоним. И ты понимаешь, что никто тебе не перезвонит.

Дрыженко старается быть дипломатичным, опуская некоторые детали. Но Катерина добавляет: «Мы точно знаем, что везде, куда пробовал устроиться мой муж, следом тащился полицейский — рассказывал, кто у них теперь работает, и невзначай намекал, какие проблемы работодателю за это грозят. Его даже в курьеры и грузчики брать отказывались!»

После первого увольнения Дрыженко отправился в офис Сбербанка — разбираться, на каком основании они так наплевательски относятся к клиенту. Сотрудники долго между собой шептались, по очереди выныривали с удивленными глазами из-за стеклянных перегородок, а потом ответили: «Вы в списке Росфинмониторинга, по закону ничего не положено». И порекомендовали жаловаться «в Москву». В Центробанке, куда настырный молодой человек дозвонился, были категоричны: «Мы не открываем счета террористам и экстремистам».

— На зоне, когда освобождался, мне никто даже не сказал о каком-то списке Росфинмониторинга — о том, что попадание туда означает полное поражение в гражданских правах, — утверждает Виталий. — Уже после того, как проблемы начались, я много читал об этом. Списался с товарищами по несчастью из других городов, которые стали «террористами» из-за репостов в социальных сетях. Оказывается, нам не то что загранпаспорт не положен, но и внутри России нельзя летать самолетами. На контроле пассажиров из списков «экстремистов» сразу разворачивают.

Добрые люди

Одновременно с «трудовыми» проблемами у семьи начались беды с жильем. Аккурат перед Новым годом, 27 декабря 2017-го, владелица квартиры, которую они снимали, пришла к арендаторам с участковым и понятыми и потребовала «выметаться».

— Мужа не было дома, — вспоминает Катерина. — Я не открывала дверь, так как «гости» отказывались предъявить постановление суда или прокуратуры. У нас ведь был подписан арендный договор на год, и мы все в срок оплачивали, все условия соблюдали. Однако хозяева вместе с участковым начали выпиливать вход болгаркой. Когда ворвались, хозяйка кричала, что сейчас все наши вещи выбросит в мусор.

Пока разгорался квартирный скандал, убежала одна из собак Дрыженко-Ушаковых. Катерина побежала ее искать. Когда вернулась, все вещи были скиданы в мусорные кули, причем вперемешку: сапоги вместе с нижним бельем, тарелки — с книжками. Детскую кроватку аккуратно разобрать не смогли и просто сломали.

— Если у меня к тому времени еще что-то оставалось от прежней благополучной жизни, все было расхристано: тени Dior, духи, — рутинно перечисляет девушка. — Еще в Израиле мне дарили марокканскую вазу — вся в сколах. Я леплю из глины украшения — некоторых недосчиталась…

В гневе она написала сообщение хозяйке. Владелица квартиры, психиатр по профессии, отправила ответное сообщение: «А где мой столовый, кофейный и чайный сервизы? Набор столовый серебряный? Микроволновая печь? Мультиварка? Моющий пылесос фирмы «Томас»? (…) На стене висел сафавидский (персидский — прим. «Ленты.ру») ковер, память от дяди, примерно 1,9 миллиона долларов».

Можно было подумать, что дама шутит, если бы она действительно не написала заявление в полицию о краже. Там, видимо, смогли оценить абсурдность поисков «сафавидского ковра», пропавшего из хрущевки с ободранными обоями. Дело тихонько замяли.

— Друзья помогли найти новую квартиру в доме неподалеку, — продолжает Катерина. — Но участковый, который нас выселял из первого жилья, прибежал и побеседовал по душам с новой хозяйкой. Конечно же, доверительно поведал, что тут поселился «экстремист», а это почти террорист. И нас снова выкинули.

Всего за этот год Дрыженко-Ушаковы сменили десять съемных квартир. Обычно все происходило по одному сценарию: находилось жилье, а через несколько дней прежде приветливые хозяева указывали на дверь.

— Нигде нет нам места, — грустно констатирует Катерина. — Нас травят как лис. Полицейские нам прямо сказали: убирайтесь из нашего города, нам тут экстремистов не нужно. Портите показатели. Мы бы и уехали, но, во-первых, нет на это денег. А во вторых — где гарантия, что и там не будет того же самого?

После очередного изгнания опальное семейство пустили пожить в пустующую квартиру дальние родственники Ушаковой. Главная причина — ребенок. У трехлетней дочки на почве стресса дебютировало аутоиммунное заболевание, на глазах образуется доброкачественная опухоль. Как говорят врачи, без операции не обойтись. Детский сад такому ребенку не рекомендован. Сколько можно будет оставаться в квартире родных — семья не знает.

— Родственники, особенно мать, с нами не общаются, — поясняет девушка. — Начинаешь рассказывать очередную порцию ужасов из нашей жизни — ответ один: «А мы же тебе говорили!» Помогать отказываются. У Виталия матери уже давно нет, отец недавно умер.

Поскольку с официальным трудоустройством у мужа не складывалось, Катерина пробовала сама выйти на работу — продавцом в магазин канцтоваров и на склад в спортивный магазин. День работает, на следующий — вызов к директору: «Вы не прошли проверку службы безопасности».

— А у меня нет ни приводов, ни судимостей, ни кредитов, — замечает она. — Только муж в «списках». И ведь фамилии у нас с ним разные.

Дрыженко, пытаясь хоть что-то заработать, научился класть кафельную плитку, шпаклевать стены, клеить обои, стелить ламинат, линолеум, делать наливные полы, собирать мебель.

— Поначалу ничего не умел, — признается он. — Приезжал и делал вид, что крутой профессионал. Заказчики смотрели на работу и говорили: лучше иди отсюда. Но — научился. Летом заказов было много. В месяц иногда даже получалось заработать тысяч 40. Считали себя практически богачами. А сейчас холодно, ремонты никто не делает. За две недели — всего два звонка. Один из них — результативный, но там цена вопроса всего три тысячи.

Катерина старается подрабатывать. Она очень творческий человек. Делает броши и кулоны из полимерной глины. Снимает фотосессии. Но все это — разовый, непостоянный доход.

Основной рацион семьи — «Доширак» и картошка. «Деликатесы» — творожки, молоко, мясо — покупают только ребенку. В один из самых голодных дней Дрыженко пытался заложить обручальное кольцо в ломбарде. Приемщица взяла его паспорт, посмотрела в компьютер и нажала тревожную кнопку: «Мы вас не обслуживаем. Вы — в списках».

Имитация деятельности

Росфинмониторинг создан по распоряжению президента в ноябре 2001 года. Главная цель — противодействие легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, а также противодействие финансированию терроризма. Перечень неблагонадежных лиц начал формироваться с 2003 года.

Правозащитники отмечают, что в список «террористов» граждане попадают еще до судебных решений об их виновности. Как только человек становится подозреваемым по уголовному делу, возбужденному по антиэкстремистским статьям (205, 280 и 282 УК РФ), сведения о нем автоматически поступают в Росфинмониторинг.

В соответствии с законом, банк блокирует финансовые счета фигуранта перечня; электронные кошельки в платежных системах также недоступны; невозможно вступить в наследство; получать через счета алименты, судебные возмещения, выплаты по страховым случаям; оформить доверенность и большинство сделок через нотариуса. Это значит, что арендовать, например, квартиру официально — фигурантам перечня вряд ли получится, договор с адвокатом также нельзя заключить официально. Проблемы с трудоустройством возникают, так как на человека нельзя оформить банковский счет, работодатель не может платить за сотрудника налоги и отчисления в Пенсионный фонд. Кому нужны лишние заморочки?

— Как только начал действовать этот закон, человека вообще лишали всех средств к существованию, было отказано даже в удовлетворении базовых потребностей, — поясняет «старожил» террористического перечня, бывший оперуполномоченный милиции Владимир Белашев. Он обвинялся в подрыве в 1997 году в подмосковных Мытищах памятника императору Николаю II. — Нельзя было снять ни копейки пенсий, госпособий, зарплаты. Государство человека делало нищим. Либо умирай, либо как-то по-другому добывай средства, уходи в тень. Страдала и семья. Получалось, что автоматически дети становились ответственны за поступки своих родителей.

В 2013 году активисты, входившие в список, создали движение «В защиту пострадавших от действий Росфинмониторинга» и дали несколько интервью в СМИ. Видимо, их доводы показались разумными, потом что Госдума приняла поправки в закон 115 через 40 дней после обращения к депутатам инициативной группы. В соответствии с поправками государство разрешило снимать с заблокированных банковских счетов 10 тысяч в месяц на себя и на каждого члена семьи; платить налоги, получать с блокированных счетов социальные пособия и пенсии. А также — выплачивать кредиты (в том числе ипотеку), взятые еще до включения в перечень.

— Но процедура снятия денег до сих пор сложна и забюрократизирована, — утверждает глава юридической службы проекта «Апология протеста» правозащитной организации «Агора» Алексей Глухов. — Росфинмониторинг обычно отправляет в банк бумагу, что на счет фигуранта перечня наложен арест за невыплату долга. Сумма берется с потолка, она условно беспредельна, заведомо ясно, что такие деньги никогда не могут появиться у этого лица: 40 миллионов, 100 миллионов. И человек бегает, пишет запросы в банк. В следующем месяце — снова через это нужно проходить.

По словам Владимира Белашева, два года назад он сталкивался с подобной практикой.

— Банк отказался выдавать мне пенсию, так как счет вдруг оказался заблокирован из-за долга в 40 миллионов, — рассказывает он. — Я юрист и попросил сразу предъявить судебное решение, откуда взялась такая сумма. Начали разбираться. Росфинмониторинг каждый год отчитывается — сколько денег они заблокировали у террористов, спасли от отмывания. Но все это фикция. Они просто берут красивую цифру с потолка, которую бы хотелось видеть в своих показателях, раскидывают эти деньги по всем фигурантам перечня и гордятся. Разве не очковтирательство это? Никто ведь из фигурантов жаловаться не пойдет. А если даже и пойдет, общественное мнение не на их стороне.

Кто за что

Впрочем, правозащитники осторожно отмечают, что общественное мнение понемногу меняется. Если в 2017 году в черном списке Росфинмониторинга было 7178 российских граждан, сейчас — уже 8743. В правозащитной группе «Агора» полагают, что реальных террористов из них едва ли наберется процентов 40. Остальные, как выражаются правозащитники, — бутафория. То есть люди, осужденные (или пока еще фигуранты уголовных дел) за лайки, репосты в социальных сетях, критику государственных органов власти. То есть теоретически подвергнуться финансовым санкциям может каждый.

Жительница Барнаула Мария Мотузная попала в список из-за репоста картинок с мемами.

Блогер Руслан Соколовский был осужден по статье 282 за оскорбление чувств верующих. Он снял видеоролик, в котором играл в Pokemon Go в Храме на Крови в Екатеринбурге.

Недавно ФСБ закрыла уголовное дело против жительницы Абакана Лидии Баиновой. Ее обвиняли в экстремизме из-за поста в соцсети «ВКонтакте», где она описала, как дети не пустили в игровую комнату городского ресторана ее дочь со словами «вход только русским». В публикации говорилось о притеснении коренных жителей Хакасии. Несмотря на то что дела нет, Баинова еще до сих пор числится в списке.

Если включение в перечень идет автоматически, то процесс выхода — сложен. Фигурант перечня должен подать заявление в Росфинмониторинг и обосновать его. Как сказано в ФЗ 115, основанием могут стать погашение судимости, прекращение уголовного дела, отмена приговора по реабилитирующим основаниям. В течение 10 рабочих дней ведомство будет решать, что делать.

— Я вам как бывший опер говорю: российский закон о борьбе с финансированием терроризма — бюрократический, направлен исключительно на имитацию какой-то борьбы, — эмоционально замечает действующий фигурант перечня Владимир Белашев. Под опекой Росфинмониторинга ему состоять еще два года (срок погашения судимости). Экс-милиционер утверждает, что с ходу может привести десяток обоснований своих слов. Но, по его словам, самый главный пункт: лишив «террористов и экстремистов» банковских карт, государство не может их контролировать.

— Если следовать здравой логике, то, наоборот, вместо запрета меня должны этой картой снабдить, — объясняет Белашев. — Тогда бы государство видело, куда я езжу, в какие магазины хожу, что покупаю. Это называется оперативно-разыскная деятельность. Для опера это же лафа: делать ничего не надо, нажал кнопочку, а тебе полный расклад. И смотришь: ага, клиент купил удобрение для подкормки растений. Но удобрение это — один из компонентов взрывчатого вещества. Надо бы присмотреться повнимательней. А так, где они что могут отследить и профилактировать преступные замыслы?

Юрист «Апологии протеста» Алексей Глухов согласен, что с реальными террористами включение в перечень вряд ли помогает бороться.

— Антиэкстремистское законодательство у нас абсолютно непрозрачное, — заключает он. — По сути, когда государство без решения суда вносит человека в списки террористов — это отсутствие презумпции невиновности, нарушение конституции. А нахождение в списках Росфинмониторинга даже после отбытия наказания — это дополнительное наказание, которое нигде не прописано. Перечень ведь не конкретизирует, за что человек был в него включен. Написано: постановление следователя такого-то или приговор суда такой-то. И неясно: либо у человека была полная квартира оружия и план по захвату Кремля, либо он просто лайкнул какую-то картинку, в которой местные эксперты увидели разжигание чувств.

Россиянская безнадега

— Не знаю, почему мы еще живы, где берем силы оставаться семьей и как нам еще удается держать голову на поверхности, — голос Катерины Ушаковой, жены «террориста» Виталия Дрыженко, мрачнеет, густеет. В нем такая тоска, которая может отравить все вокруг. — Мы живем скверно и очень бедно, хотя мы не пьем и не гуляем. Когда варишься в этом котле, со временем привыкаешь, хоть и осознаешь, что живешь погано. А ведь мы взрослые, неглупые люди, которым перекрыли кислород… Впереди голодная зима и тягучая серая россиянская безнадега.

«Экстремист» Дрыженко не сдается. «ВКонтакте» он открыл группу «Злостный конфронтатор». Пишет, что цель проекта — «выявление и нейтрализация коррумпированных […] в погонах».

— Я уже выявил шесть точек у нас в Полевском с игровыми автоматами, которые были запрещены законом еще в 2011 году, — извещает блогер. — Не может быть, чтобы сотрудники полиции о «запрещенке» на своей территории не знали. Все сведения отправил в ФСБ, в том числе видео. Ждем проверки. Скоро в крысином убежище будет жарко.

Дорогу к московскому аэропорту Шереметьево в районе подмосковной Лобни затопило из-за дождей. Пассажирам рекомендовали добираться на аэроэкспрессе, однако некоторым пришлось ехать к терминалу B по воде на самосвалах и «Газелях», которые сегодня стали использовать как паромы. Кто-то отнесся к произошедшему с юмором, кто-то был в ужасе. Эмоции очевидцев — в подборке «Ленты.ру».

alla_la_scorp:

«Паромогазель. Кто в Шарик? ВэлкАм!».

rina_trunova:

«Корпоратив начался захватывающе, огромное спасибо водителю самосвала. Благодаря ему мы успели на свой рейс!»

monkey_dust:

«Сегодня у всех, кто торгует оборудованием для дайвинга, будет бешеный спрос».

monkey_dust:

«Яхт-клуб Шереметьево приглашает всех желающих бесплатно поплавать. Капиталка двигателя будет у многих!»

amdriver.ru:

«А погода у нас нынче не очень…»

***

vkhotko:

«Москва не выпускает и не принимает самолеты.

В аэропортах Москвы задержаны десятки рейсов из-за непогоды. В аэропортах Анталия и Газипаша большое количество туристов, которые не могут вылететь в Москву. Пока неизвестно, когда московские аэропорты начнут работу.

В аэропорту Газипаша недовольные туристы после посещения дьютика устраивают скандалы с работниками аэропорта, полиция принимает меры, несколько агрессивных туристов доставлены в полицейский участок».

ssgurov1:

«Дед Мазай, спасай!!!»

sashka_timosha:

«Вот так мы плывем на работу!»

the_wwwhitcher:

«Шереметьево, держись! Привычные 30 минут до работы превращаются в 2,5-3 часа».

До 1993 года в Уголовном кодексе РСФСР существовала статья за мужеложество, то есть гомосексуальную половую связь. Но геев от этого в стране меньше не становилось. Существовала даже советская гомосексуальная культура, отголоски которой сохранялись вплоть до середины 1990-х годов. О том, как жилось представителям сексуальных меньшинств в «лихие девяностые», «Ленте.ру» рассказал представитель ЛГБТ-сообщества Иван Дубов (имя и фамилия собеседника изменены по его просьбе).

«Я понял, что это мое»

«Лента.ру»: Когда вы начали осознавать свою гомосексуальность?

Дубов: С детства — в третьем-пятом классе. Сначала просто не понимал, что это такое, просто девочки не интересовали. Я сам не знал, почему — ребенок же ничего не понимает, но с возрастом, когда уже что-то узнал, прочитал, задумался о том, что такие формы сношений бывают.

Об этом мы узнавали еще в советские годы, хотя по телевизору и в прессе никто тему нетрадиционной ориентации не обсуждал, но все знали, о чем идет речь. Были же детские эротические игры. У нас в школе на перемене одноклассники кого-нибудь хватали на перемене всей толпой, клали на парту и имитировали проведение операции по кастрации. Все в пионерских галстуках, невдалеке стоит бюст Ленина. Хватали друг друга за член (я, кстати, не хватал). Помню, как мама одного мальчика отчитывала его: «Саша, ну как же так можно! Это же вульгарно!» Да, в советские времена все это выражалось в том числе и вот в таких гадких формах — не только мальчики девочкам портфель носили.

По телевидению был сплошной хор Александрова и пляски народов Средней Азии, а дети рассказывали друг другу все, что могли от кого-то узнать о сексе и других запретных вещах. Откуда, например, берется русский мат? Кстати, матерные слова ведь еще несут контекст определенных действий, смысл которых ребенок стремится постичь. Такая вот устная традиция, дворово-школьное воспитание.

Как в советской школе относились к самой концепции нетрадиционной сексуальной ориентации?

Честно говоря, особо она не обсуждалась. Разговоры и шумиха вокруг этой темы начались только в последние годы в рамках борьбы с пропагандой. Вроде бы информация о гомосексуализме подается в негативном ключе, а на самом деле это как раз и есть пропаганда. В советские времена этот вопрос просто не поднимался на уровне СМИ и государственной политики, а если его обсуждали неформально, то это была третьестепенная тема.

Примерно в 14-16 лет подросток задумывается о своих сексуальных переживаниях, они начинают проявляться более ярко. Как это происходило у вас?

Даже в этом возрасте я не осознавал до конца свою ориентацию. Хотя в пионерлагере тогда некоторые подростки занимались взаимной мастурбацией, но никто не считал, что это какая-то педерастия — скорее просто исследование своей сексуальности.

Только уже в десятом классе было нечто конкретное. Одноклассники — сначала один, потом другой — позвали к себе домой мастурбировать, причем, по их словам, у них уже были девушки. Может быть, они им пока не давали, а может, они просто хвастались, что у них был секс, а ничего не было. Сейчас они — семейные люди, у них есть дети, один, кстати, сейчас в спецслужбах работает.

Тот опыт как-то повлиял на ваш выбор?

Мне понравилось, я понял, что это мое. После школы я начал искать знакомства по объявлениям в газетах, таких как «Из рук в руки» или «Московский комсомолец». Они выглядели примерно так: «мужчина, рост, вес, ищет друга, писать на абонентский ящик на почте, либо предъявителю паспорта с конкретным номером».

Вы откликнулись на объявление в первый раз. Кто это был?

Это был сын обеспеченных родителей, русский из Якутии. Он учился в Москве. Рассказывал, как обстоят дела с нашей темой на родине, как у него были отношения с сыном местного высокопоставленного силовика. Был у него и контакт с одним переводчиком, якутом по национальности, который учился в Ленинграде. По его словам, в Якутии на нетрадиционную сексуальную ориентацию смотрели спокойно, у якутов это было всегда, и никто на этом внимание не акцентировал, в том числе и в советские времена.

Место встречи

Что было дальше?

Я человек, склонный к длительным серьезным отношениям, и думал, что нашел любовь на всю жизнь. Но потом он меня бросил, и это было для меня трагедией. Я попереживал, а потом стал дальше искать, с другими людьми знакомиться.

Потом мне рассказали про специальные дискотеки, но мне на них не понравилось, я не люблю танцевать всю ночь. А вот нудистские пляжи, которые только появились в Москве, мне пришлись по душе. Там я увидел, что есть не только молодые геи, но и постарше — я их тогда называл «дедами». Может быть, им было лет по 45, но советские люди очень плохо выглядели, ходили в задрипанных шмотках.

На этих пляжах люди общались, знакомились, а рядом всегда были какие-нибудь кусты, и туда обычно уходили любители скорой любви. «Деды» постоянно звали меня в какой-то «лес», на что я им отвечал, что просто отдыхаю. Однажды я в этот «лес» заглянул и ужаснулся: они ходят там взад-вперед, трясут членами. Даже если подойдешь справить малую нужду к дереву, все сразу сбегаются и начинают оценивать размер твоего достоинства. Это люди с отклонениями, с фетишизмом в зацикленной форме.

Почему, с вашей точки зрения, они такими стали?

В советские времена не было ни компьютера с порносайтами, ни тематического кино, ни клубов, общаться было негде. И что в этом случае остается? Либо пойти на какой-то пляж, либо в общественный туалет, который был в центре каждого областного города местом встреч. Там же геев ловили милиционеры, вербовали кагэбэшники — если человек относился к какому-нибудь интересному коллективу, в котором имело смысл держать своего стукача. В Москве был туалет у Кремля, который называли «Под звездами». Там, у Кутафьей башни, собирались эти «деды», затаскивали туда слабовольных мальчиков, с которыми знакомились на улице.

Я как-то гулял в 1993 году по центру Москвы и встретил знакомого казаха, гея, учившегося в Москве. Холод был собачий, я предложил поехать домой, а тот говорит:

— Нет, давай зайдем в туалет.

— А что там делать? — спрашиваю я.

— Что-что — смотреть, — отвечает он.

— На кого?

— На педерастов, конечно.

Мы спускаемся вниз, подходим к двери, а изнутри слышится тонкий смех. «Там что, женщина?» — спрашиваю. «С чего ты взял? Смех-то типичный педовский», — отвечает он. Открываем дверь, а там несколько «дедов» и какой-то мальчик, похожий на хабалистую девочку.

Многие пассивы думали тогда, что иначе и быть не может, что это естественная модель поведения. Ходили в юбках, красили губы, не будучи при этом транссексуалами или трансвеститами. Некоторые, в целях конспирации, чтобы в общественных местах обсудить кого-нибудь и не выдать его ориентацию перед окружающими, называли его в женском роде. Отсюда прозвища вроде «Машка» вместо Мишка, «Славестина» вместо Славы и так далее.

Уже в начале 90-х все это начало отмирать. Стильные геи, у которых были деньги, ездили в Европу и видели, что там все по-другому. По возвращении они относились презрительно к такому поведению. Мода на то, чтобы выглядеть чисто и презентабельно, распространилась сверху вниз.

А знаменитый памятник героям Плевны? Вы туда ходили?

На «Плешку» ходили только из любопытства, поскольку я уже видел, какая публика там собирается — вот эти самые «деды», рыхлые, толстые, с плохими зубами, лысые. Зачем это все мне 20-летнему? Там мы наблюдали сценку, которую я до сих пор помню. Стоит мужик и мальчик лет 18. Парень — шаг вправо, «дед» — шаг влево. И так они ходят по кругу и смотрят друг на друга, как глухари на току. Молодежь из других городов приезжала в Москву, знакомились на «Плешке», отдавались этим «дедам» за то, что они их приютят переночевать.

Какие еще места встреч были популярны в то время?

Был парк «Сад чудес» при туберкулезном диспансере, недалеко от Щукинской, сквер у Большого театра… Метро «Охотный Ряд» зимой — там в огромном количестве тусовались лесбухи, причем такого вида, что не поймешь даже, мальчик это или девочка.

В 1990-е годы в Москве открывалось много клубов. Заходили в них?

За всю жизнь, наверно, был в них раза три. Был такой кинотеатр «Мир» на Цветном бульваре — огромный круглый зал. С одной стороны — буфет, водка, шампанское, в центре танцуют, по краям ходят взад-вперед, снимаются. Кто-то приходил для знакомства, кто-то отдохнуть. Тогда стали появляться мужчины-проститутки. В советские времена, может, и была мужская проституция, но тогда они работали по большей части с иностранцами.

Милиция гоняла «Плешку» и другие места встреч?

Ни разу о таком не слышал. Разве что в конце 1990-х, когда убили одного влиятельного гея и милиция никак не могла раскрыть это дело. Они врывались на дискотеки, проверяли документы, а потом приезжали на пляж и всех, у кого при себе не было паспорта, снимали на видеокамеру. Вообще, тогда агрессии было намного меньше, люди голодали, по окраинам страны полыхали войны. Было не до геев, никого они не волновали. Был случай, когда в каком-то колхозе два тракториста нашли свою любовь и жили семьей — прямо «Горбатая гора».

«Дочь медик, а сын педик»

Что было, если человек тогда совершал каминг-аут?

Когда молодой человек сообщал родным, что он гомосексуалист, к этому относились по-разному. Родители, конечно, горевали. Мальчик-латыш, у которого был очень крутой папа, рассказывал: «Отец сразу схватил дорогую посуду и магнитофон и выбросил в окно с криком «На хрена мне это все!»»

Но есть и другой пример. У одного парня был папа-миллионер, большая шишка в сфере нефтянки. Когда он узнал, то коротко выругался, а потом подумал-подумал и сказал: «Ну что ж, будет у нас дочь медик, а сын — педик». И снял ему квартиру для встреч — я туда ездил. Был у него на дне рождения, его отец и мать посмотрели на меня и сказали: «В нашей семье никаких тайн нет, поэтому у нас все хорошо, проблемы мы решаем вместе».

Тогда заявить об этом было гораздо проще, чем сейчас, к этому относились намного спокойнее. В 1995 году был случай, когда в предвыборный штаб партии Рыбкина, которая шла в Думу, привели одного молодого человека, очень хабалистого, чуть ли не накрашенного, всего в браслетиках, цепочках, бусиках… Начальник штаба тогда сказал: «Кого ты нам привел? Мне, конечно, неважно, кто с кем спит, но пусть это будет не так ярко выражено!» Вот и все.

А как вообще относились к манерным геям, «хабалкам»?

В то время их уже не любили, и с каждым годом это презрение росло. Поэтому мне особенно жалко транссексуалов и трансвеститов — на них обрушивается основной вал неприятия как со стороны натуралов, так и со стороны геев, ведь в сознании широкой публики гомосексуалист представляется именно трансвеститом.

В советские времена даже ходил слух, что Валерий Леонтьев сделал операцию по смене пола. Мне мама как-то, придя с работы говорила: «А у нас на работе говорят, что Леонтьев гомосек и с модельером Зайцевым гомосечится».

И как к этой «новости» отнеслась ваша мама? Как вообще относились люди к такого рода информации?

Никак. Поржали — и все.

Страх и ненависть

С годами, получается, неприязнь к гомосексуалистам росла? Когда это началось?

В соцопросах 1990-х — начала 2000-х о своем нейтральном отношении к геям говорили около 70 процентов населения, а о готовности разрешить однополые браки — около 50 процентов. Я сам был потрясен, когда узнал об этом.

Первые звоночки прозвенели в 2006 году, когда Николай Алексеев стал носиться с идеей гей-парада в Москве, а его оппоненты преподнесли эту концепцию как «репетицию Майдана» — еще того первого, с оранжевыми шариками. Тогда и началось: националисты, например, закидали файерами геев, которые принесли цветы к могиле Неизвестного солдата. Смысл той акции был в том, что наши воины освободили мир от фашизма, а фашисты преследовали геев.

Тогда стало очевидно, что геи у нас есть и с этим надо что-то делать. Надо было показать, что мы чем-то отличаемся от Запада. Вроде и у нас, и у них капитализм и демократия, какие же у нас различия? Вот и придумали: у них там геи, которые анальным сексом занимаются, а у нас ничего такого нет. Это стало национальной идеей — в России геев нет. Мы разбиваем яйцо не с тупого конца, а с острого, как у Даниэля Дефо в книге про Гулливера.

Концепция «Гейропы» тоже недавняя?

Конечно. Заметьте, в половине европейских стран гей-браки не легализованы до сих пор, а многие государства считаются откровенно гомофобскими (Прибалтика, Польша, балканские страны). Даже в Италии не все гладко. Зато есть регион на Земле, в котором почти везде разрешены однополые браки, — это Латинская Америка, о чем у нас не говорят, ведь это же наши партнеры.

Часто высказывается такая позиция: я не против сексуальных меньшинств, лишь бы они сидели где-нибудь и никак себя не проявляли.

К сожалению, человек старается убежать от любых проблем. То же самое говорят про пьяниц: пусть живут, лишь бы их не было видно и слышно, не валялись, не путались под ногами. Или про наркоманов и бомжей.

Но надо понимать, что общество — структура сложная, и чем оно сложнее, тем более устойчиво, ведь и физика, и биология доказывают, что сложные системы — более крепкие. Тут вопрос должен стоять по-другому: что геи могут дать стране? Прежде всего, культуру ухода за собой. Они подтянули моду на фитнес, на мужской стиль. Наш мужик теперь — это не грубое получудовище в кирзовых сапогах, воняющее перегаром.

Напоследок расскажу одну историю. У моих знакомых жили две черепахи, обе — самцы, и они сожительствовали друг с другом. По мнению хозяев, это происходило потому, что им не хватало самки, которую им вскоре принесли. Что вы думаете? Пассивный так укусил ее за шею, что она умерла. Приревновал. Вот как бывает.