Почти на всем Северном Кавказе татуировки находятся под негласным запретом. Ислам, исповедуемый в регионе большинством населения, считает тату большим грехом, в котором замешаны и ее обладатель, и татуировщик. Тем более если татуировку наносит себе девушка. За это ее могут выгнать из дома или не взять в жены, что воспринимается семьей как позор. Но они все равно идут в тату-салоны. Возможно, потому, что традиция нательной графики досталась дагестанкам от их предков. поговорила с Дианой, одной из немногих мастеров татуировки в Махачкале, о вкусах дагестанок и нравах их мужей, стремлении к свободе и угрозах.
Небольшое здание, расположенное всего в нескольких кварталах от махачкалинской Джума-мечети, по самую макушку покрыто строительными лесами. Вход в него найти не так-то просто, да и когда зайдешь — все равно потеряешься, блуждая среди лестниц, коридоров и мастерских, прежде чем найдешь нужную дверь, лишенную какой бы то ни было вывески. За ней и находится тату-салон, в котором трудится Диана — одна из немногих на Северном Кавказе мастеров татуировки. Диана вынуждена работать полуподпольно, а лицо предпочитает не показывать на камеру вовсе не от большой скромности.
Скажу сразу: работы у меня много. В основном я, конечно, делаю людям тату. Но сегодня у меня — день удаления. Что в Дагестане удаляют и почему? Разные причины бывают. Кто-то хочет избавиться от неудачной татуировки. Например, армейской или просто сделанной по молодости и по глупости. Но чаще всего за удалением ко мне приходят девушки, в свое время не подумавшие о будущем. А теперь им надо выходить замуж, их посватали и… Да, это, пожалуй, одна из главных причин: боязнь негативной реакции на тату будущих супругов или родителей, хотя, конечно, все девушки — совершеннолетние.
Знаете, как оно иногда бывает? Жених ставит девушку перед выбором: или тату, или я. Такое часто случается. Например, ко мне ходила одна девочка, у которой было несколько татушек. Но парень стал ее со страшной силой на эту тему прогибать. И, когда начались разговоры о браке, заставил ее сделать такой выбор. Она рассказывала мне, как пыталась с ним говорить, как объясняла, что эти татуировки — часть ее личности, что все они несут для нее какой-то смысл, что сделаны после долгих раздумий, но ничего не помогло. Ему было важно показать, что он мужик. А других способов это сделать он не знал. Глупый. Он не понимал, что она стала такой, какую он полюбил, благодаря в том числе и истории с нанесением тату.
А бывает и другое — когда девушка вынуждена удалять себе татуировки по религиозным причинам. Я долго сама изучала эти вопросы, разрешаются ли тату в исламе, что делать, если они у тебя уже есть? Ислам говорит: да, делать тату нельзя — это сродни тому, как клеймить животное. Но если она у тебя уже набита, и ты не можешь ее удалить по финансовым или медицинским причинам, татуировку можно оставить. Пусть даже это грех.
Мой приход в тату-индустрию был очень спонтанным. Это пришло мне голову после того, как я набила себе первую татуировку, причем на спор. Как-то три года назад мы сидели с подружкой и болтали о том, что мы застоялись, что у нас в жизни нет никакого прогресса, никакой динамики. И тут она мне говорит: «Ты всегда хотела набить тату. Но ведь ты ее не набьешь!» А я такая: «Набью!» И тут же начала искать в Махачкале мастера. В то время это было очень сложно, но мне повезло. Я приехала, выбрала рисунок, набила его и — влюбилась во всю эту атмосферу, потому что все прошло просто идеально. Тут-то я поняла, что хочу заниматься именно этим, хочу дарить людям те эмоции, которые только что испытала сама, делиться с ними позитивом!
Уже через три месяца, не спросив разрешения у своей родни, я договорилась с мастером, который согласился учить меня делать татуировки. И только вечером накануне первого занятия обо всем рассказала маме. Я начала издалека. Сказала, что мне не нравится моя профессия (а в тот момент я еще училась на биолога), что лабораторная работа — совсем не мое, что, может, мне стоит научиться татуажу, а потом податься в какой-нибудь салон красоты. И мама согласилась.
Что я себе в тот раз набила? Расскажу. Для меня всегда было очень важно такое понятие, как свобода. Я всегда стремилась к ней — свободе слова, поступков. Поэтому и украсила себя надписью на латыни Homo liberum, что значит «свободный человек». Я всегда пытаюсь говорить и делать все, что считаю правильным. Поэтому однажды рассказала маме и о том, что мне интересна татуировка. Показала в интернете, какие они бывают, говорила: посмотри, как это красиво! Но мама человек старой формации. Она, как и многие ее ровесники, до сих пор уверены, что тату — это что-то тюремное, зэковское. Хотя, конечно, был и религиозный подтекст — все же мама у меня человек пусть не фанатично, но верующий.
Я ведь и свою татуировку ей очень долго не показывала, понимая, какой будет реакция. Когда я только заикнулась, что хочу ее сделать, услышала, что если только посмею, могу не возвращаться домой, что в тот же день, когда она увидит на мне татуировку, я должна буду собрать шмотки и проваливать. Но как-то мы вместе пошли на море, я разделась и… Мама со мной долго не разговаривала. Потом пыталась заставить удалить тату. Да, собственно, она и по сей день не смирилась с этим фактом. И до сих против того, чем я занимаюсь. Мама просила, чтобы я никогда не рассказывала о своей работе родственникам, но я все равно проболталась.
Реакция? Разная была. Но большинство из них, что удивительно, меня поддержало. Более того, ко мне даже — получив разрешение от своего мужа, но втихаря от остальных — приходила одна из моих родственниц, тоже давно желавшая татуировку.
Мама, кстати, еще не в курсе, что я хочу сделать себе еще несколько тату. Где? Не знаю. Сделала б на шее, но тут, в Дагестане, так будет ходить совсем тяжело. Сделала бы себе полностью руку, но тогда мне до смерти придется в некоторых местах ходить в водолазке.
Увы, в Дагестане к некоторым вещам, в том числе и к тату, все еще относятся диковато. Хотя и не так, как раньше, конечно, когда к тебе мог подойти любой незнакомец и начать выговаривать: мол, как так можно, как не стыдно, ты что, не мусульманка? Очень агрессивная реакция была. Ко мне даже как-то на пляже подошли, сказали, что я как зэчка. Причем не подростки, не мои ровесники, а вполне взрослые люди.
При этом сейчас ситуация стала лучше. Скажем, в Махачкале сегодня работают порядка 10 татуировщиков. Есть татуировщики в Каспийске. Одна девочка работает в Буйнакске. Другое дело, что при этом у нас ни одного тату-салона. Был один, да, официально открытая студия, но ее сотрудники получили столько угроз, вплоть до того, что их надо сжечь вместе с салоном, что все пришлось закрыть.
Увы, держать в Дагестане свой тату-салон пока дело гиблое, так что всем нам приходится работать немного в подполье. Я и сама работаю безо всякой вывески, чтобы лишний раз не провоцировать конфликты, и беру клиентов только по рекомендации, потому что все равно беспокоюсь за свою безопасность. Слава богу, что сейчас все тихо, но бывало, что и мне угрозы приходили — причем однажды, как я потом выяснила, мне угрожал даже сотрудник местного . Мой профиль в Instagram часто рассылали по всяким радикальным исламским пабликам типа «Карфагена». А там уже наезжали и на меня, и на моих клиентов. На последних, кстати, больше.
Не поверите, но каждого своего клиента я отговариваю делать тату, пытаюсь сделать так, чтобы он сам себе ответил на вопрос, готов ли он жить в Дагестане с татуировкой, не боится ли столкнуться с проблемами. Но бывает, когда отговаривать бесполезно. Однажды ко мне пришла девушка, попросившая набить на ее теле имя. А я имена не бью принципиально. Я долго сопротивлялась, но потом узнала: это имя ее погибшего сына. И она хочет, чтобы хотя бы таким образом ее сын был рядом с ней. Конечно же, я это сделала.
Вообще, про это мало кто знает, но ведь женская татуировка для Дагестана — абсолютно традиционное явление. На этот счет есть исследования. Да, эта традиция была широко распространена в доисламский период, но и сейчас у нас можно встретить татуированных бабушек. Они делали это не для красоты: тату служили своеобразными оберегами. Поэтому мне кажется, что тяга к тату заложена у наших женщин на генетическом уровне. Недаром некоторые из них просят набить им элементы тех старинных рисунков — палочки, полосочки, точки.
Забавно! Одна моя знакомая лачка набила себе на ребрах созвездие Большой Медведицы. А потом мы стали рассматривать традиционные лакские татуировки и нашли среди них это же самое созвездие. Гены, я же говорю!
Тату часто делали себе арабы — причем на лицах. Но выставить все это в качестве аргументов в поддержку татуировки в современном Дагестане не получается: для большинства людей здесь совершенно не существенно, как жили их предки до принятия ислама.
Скажу по секрету: девушки ко мне приходят чаще, чем мужчины. И татуировки, которые они себе просят, совершенно разные. Мужчины, например, обычно просят набить им что-то типа льва, орлов, большие геометрические рисунки. А недавно одному парню я колола горы. Девушки же, как правило, просят что-то максимально неприметное — цветочки, узоры, какой-то символ.
Но чаще всего женщины в Дагестане хотят надписи. В основном что-то на латыни и в большинстве случаев связанное со свободой. Это очень понятно: мы живем там, где свобода женщины часто — пустой звук, где мнение женщины никому не интересно, где ее мысли никому не нужны. Это тяжело. И тату про свободу становятся как бы внутренним протестом, хоть каким-то, но выражением своего мнения.
А есть те, кто просит надписи на арабском. Первой надписью, которую я била на этом языке, была фраза «Любовь к Богу». После того как я выложила ее на своей странице, был шквал агрессии со стороны верующих: как так — про Бога, да на арабском, да тату?! Это же запрещено! Но у этой девушки был очень убедительный контекст: неважно, как часто человек говорит, что любит тебя, неважно, на что он ради тебя готов, — рано или поздно ваши пути могут разойтись, а любовь к Богу останется с тобой вечно.
Я сейчас вот еще что скажу: за татуировками ко мне приходят и покрытые девушки. Что ими движет? Скажу как есть: большинство из них покрылись не по собственному желанию. Они покрылись по воле своей семьи или мужа, но внутри них сидит протест против всего этого: мол, да, меня заставили надеть платок и молиться, но я все равно буду делать так, как сама хочу! А желания у них совершенно разные — как и у всех нас, они столько всего хотят попробовать, внутри них столько эмоций…
Одна из таких девочек набила себе надпись «Людям свойственно ошибаться», а рядом с ней — листочек конопли. Я была в шоке! Я отговариваю их, как могу, потому что… ну, им же все равно перед мужем раздеваться, так что ничего не утаишь. Но они упрямые. И, кстати, ни одна из них не приходила делать удаление.
Не боюсь ли я того, что ко мне придет муж одной из таких девочек, чтобы «разобраться»? Боюсь, но в жизни нужно рисковать.
Я уверена, что рано или поздно искусство татуировки в Дагестане выйдет из подполья. К этому все идет. Ко мне приезжают делать татуировки из Дербента, Избербаша, Кизляра, Хучни и других наших городов. Но в некоторых регионах Северного Кавказа с этим куда сложней.
У меня была девчонка из Чечни. Я придумала для нее хороший рисунок, перевела его уже на трансферную бумагу — это как копирка, благодаря которой изображение переносится на кожу, — но до татуировки дело так и не дошло. Девочка испугалась, и ее можно понять. В том же Грозном с наколкой не погуляешь. Поэтому все, что ей оставалось, это взять рисунок с собой, чтобы уже дома, переведя его на тело, закрасить хной, сделав временное тату.
