В середине февраля родители первоклассника из подмосковной школы обратились в полицию с заявлением о том, что их ребенок стал жертвой домогательств братьев-близнецов из четвертого класса. Старшие ребята силой затащили мальчика в туалет, раздели его и пытались склонить к действиям сексуального характера. Ребенку удалось отбиться, но братья окунули его головой в унитаз. Случаи, когда один или несколько отморозков систематически терроризируют класс, вполне рядовое явление для российских школ. Деяния, попадающие под статью УК, остаются безнаказанными из-за того, что юные преступники еще не достигли возраста уголовной ответственности. «Лента.ру» вспомнила наиболее громкие инциденты и выяснила, почему на агрессивных детей не получается найти управу.

Ужасы нашего городка

На протяжении нескольких лет близнецы из подмосковного поселка Лесной городок держали в страхе младшеклассников своей школы. По словам местных жителей, впервые о них заговорили после того, как они надругались над ребенком и избили его. Тогда скандал замяли, а пострадавшего мальчика родители увезли в другой город. Ощутив безнаказанность, братья стали носить ножи, чтобы запугивать школьников. Все происходящее малолетние хулиганы снимали на камеру, а затем выкладывали в интернет.

Но заявление в полицию на братьев впервые написали лишь в этом году. Бабушка еще одного мальчика, пострадавшего от насилия, написала заявление, после чего в школе начались проверки. Директор всеми силами пыталась сохранить случившееся в тайне и грозила увольнением преподавателям, нарушившим молчание. Несмотря на это история получила огласку, а директора на время проверки отстранили от занимаемой должности. В том случае, если факты издевательств над детьми подтвердятся, ей придется покинуть свой пост. Специально созданная комиссия обещает принять меры и в отношении учителей. Единственные, кто не понесет наказания, — сами близнецы. Им еще нет 14 лет, и уголовная ответственность на них не распространяется. Худшее, что им грозит, — перевод на домашнее обучение. Но родители хулиганов вправе отказаться, и тогда уйти из школы, скорее всего, придется пострадавшему мальчику.

Мама мальчиков воспитывает их одна и постоянно уезжает из города, а отец недавно освободился из мест лишения свободы, рассказали родители одноклассников. Дети якобы предоставлены сами себе, семья считается неблагополучной.

Уполномоченный по правам ребенка в Московской области Ксения Мишонова уверена, что дети не смогли бы сами дойти до такой жестокости, а причина агрессии близнецов кроется в воспитании. Впрочем, чиновники не пояснили, почему в таком случае судьба близнецов не интересует органы опеки.

Потому что мы банда

В мае прошлого года во Владивостоке группа подростков попалась на избиении сверстников и вымогательстве денег. Подростки объединились в банду и терроризировали всю округу: закидывали детей камнями, били стекла в подъездах, отнимали велосипеды. Малолетние хулиганы держали в страхе окрестности несколько месяцев, но на них обратили внимание лишь после того, как они жестоко избили 15-летнего школьника. Узнав о произошедшем, родители других детей, которых хулиганы пытались «поставить на деньги», обратились в полицию.

Все участники группировки были несовершеннолетними, за исключением 22-летнего главаря. После задержания идейного вдохновителя выяснилось, что о существовании банды малолеток знал весь район Снеговой Пади, включая педагогов школы, в которой они учились, однако никто не решался заявить об этом в правоохранительные органы.

Вину попытались возложить на учителей, которые недосмотрели, на семьи, которые не воспитали, но только не на самих малолетних отморозков. В итоге уголовное дело закончилось привлечением к административной ответственности родителей за ненадлежащее исполнение обязанностей, участников группировки поставили на учет в полиции, а версию о существовании «банды» признали несостоятельной.

Убийственный список

Неконтролируемая детская агрессия может привести к куда более печальным последствиям. В начале февраля в поселке Елецкий республики Коми двое пятиклассников сознались в убийстве сверстника. На протяжении долгого времени они досаждали однокласснику, портили его одежду и обувь. Конфликт обостряло то, что пострадавший не хотел терпеть издевательства и пытался дать своим обидчикам отпор. Из-за постоянных стычек двух мальчиков (одного из обидчиков и жертву) поставили на внутришкольный учет. Обычно драки происходили во дворе за школой. Там и был обнаружен труп 12-летнего ребенка со следам удушения и тремя ножевыми ранами. Дети закопали мальчика в сугробе, а когда его начали искать всем поселком — присоединились к поисковой операции.

Малолетние убийцы сознались в содеянном лишь когда тело обнаружили. Во время допроса выяснилось, что дети в течение года планировали преступление. «В начале февраля один из них начал носить с собой нож и давить на приятеля, предлагая убить мальчика. Они разработали план. После школьных занятий между двумя подростками в очередной раз завязалась драка, и в этот момент третий набросился на жертву с ножом», — рассказал руководитель Воркутинского следственного отдела Максим Фирсов. Во время обыска у одного из пятиклассников нашли список с именами ребят, с которыми они с приятелем хотели расправиться. В нем было шестеро, в том числе убитый мальчик.

Со школьниками провели следственные действия, но уголовное дело в отношении них возбуждать не стали, так как обоим еще не исполнилось 14 лет. Жители поселка начали сбор подписей за перевод детей в спецшколу. В итоге дело возбудили, но в отношении учителей. Правоохранительные органы намерены выяснить, пытались ли педагоги предотвратить случившееся. Мать погибшего мальчика утверждает, что школьная администрация была в курсе происходящего, но все конфликты списывали на «детские шалости». В ходе расследования будет проверена работа по профилактике безнадзорности и правонарушений среди несовершеннолетних.

Воспитание или клиника

Работу по коррекции поведения должны вести специалисты, которых в российских школах сейчас катастрофически не хватает, поясняет доктор психологических наук, профессор МГУ Ольга Карабанова. Однако полагаться только на психологов, по ее словам, нельзя. «В Скандинавии, например, развернута работа по профилактике школьной агрессии. Ее основной принцип — создание нетерпимости к травле у всех детей, — объясняет профессор. — Ведь очень часто такое поведение сопровождается если не поддержкой, то молчаливым невмешательством. А это провоцирует агрессоров на новые «подвиги». И дети, и учителя должны противостоять этому: остановить, схватить за руку, отвести в сторону. Если этого не происходит — ребенок чувствует безнаказанность и начинает терроризировать весь класс».

Карабанова уверена, что изоляция агрессивных детей, помещение их в закрытые коррекционные учреждения не спасет ситуацию. «Если коррекционный класс представляет из себя отстойник для таких детей, эти негативные черты там только усилятся. Ребенок рано или поздно выйдет оттуда в большую жизнь, так что спецшкола — не панацея. Для детей с трудностями поведения нужны программы, которые не изолируют их от общества, а научили бы их жить в этом обществе», — резюмирует психолог.

Врач-психиатр, кандидат медицинских наук Петр Каменченко, напротив, считает, что далеко не любое поведение поддается коррекции. По его словам, зачастую речь идет о психологических особенностях личности, а именно врожденной патологии, на которую невозможно воздействовать воспитательными методами.

«Коррекции поддаются только дефекты воспитания, но есть и врожденная патология характера. Раньше работа с такими детьми велась в закрытых спецучреждениях. Довольно часто, если поведение ребенка не удавалось скорректировать, его отправляли в психиатрическую больницу, формально — для обследования», — рассказывает Каменченко. Чаще всего, по его словам, причины поведения, о котором мы говорим, состоят именно в патологии характера. «Например, патологическая жестокость, расстройства сексуального поведения, тяга к воровству и неустойчивая акцентуация личности, когда дети легко поддаются любому влиянию и становятся беспринципными. Но наличие психопатии не освобождает человека от ответственности, в том числе и уголовной, если он при этом вменяем», — добавляет психиатр.

Пока не убил

Коррекционная школа все же считается наиболее радикальной мерой воздействия. Применяют ее в тех случаях, когда воспитательные беседы и работа психологов уже не дают результатов. Чтобы попасть в закрытое учреждение, ребенок должен совершить преступление, которое будет процессуально зафиксировано, поясняет заместитель начальника Управления организации деятельности участковых уполномоченных полиции и подразделений по делам несовершеннолетних ГУ МВД России по городу Москве Татьяна Орешкина.

«Сначала выносится постановление об отмене возбуждения уголовного дела в связи с тем, что виновный не достиг 14-летнего возраста, — поясняет она. — Материалы направляют в региональную комиссию по делам несовершеннолетних, которая определяет, кто и как будет работать с этим ребенком и его семьей. Если решается вопрос об отправке его в спецучреждение закрытого типа, в обязательном порядке проводится обследование, в том числе и психиатрическая экспертиза. Если у ребенка обнаружат психическое расстройство — его отправят в больницу, если нет — в специнтернат».

Принимая решение об изоляции ребенка, полицейские учитывают не только тяжесть совершенного преступления, но и факты других правонарушений и характеристику с места учебы.

«Если мама говорит, что не справляется с ребенком, это дает очки в пользу решения о помещении его в интернат, — добавила Орешкина, — В том случае, если ребенок не совершил преступление, но ведет себя на грани — то есть никого не убил, но не ходит в школу, грубит, дерется, — такого нельзя направить в спецучреждение. В этом случае работают институты медиации — это психологи, которые по запросам школ помогают разрешить спорные моменты», — подытожила она.

Другими словами, пока малолетний бандит не совершит чего-то, что может потянуть на уголовную статью, его нельзя принудительно поместить за высокий забор или отправить на экспертизу, даже если он будет терроризировать всех вокруг. Общественного возмущения и подозрений в психических отклонениях недостаточно, необходимо согласие родителей, как в случае с переводом в другую школу или на домашнее обучение.

Но, как показывает практика, родители крайне редко соглашаются на такие меры. Многие не заметили, как школа превратилась в поставщика образовательных услуг, и по-прежнему уверены, что воспитание их детей — забота учителя. «Мы вам ребенка отвели — воспитывайте. Это ваша работа, вам за это деньги платят», — часто заявляют такие родители, если педагоги указывают им на явные отклонения в поведении ребенка. Поэтому все, что можно сделать сегодня, чтобы оградить детей от неадекватных сверстников, — это не позволять замалчивать такие случаи и всякий раз писать заявления в органы опеки и в полицию. Не факт, что по каждому обращению будут приняты меры, но когда малолетний хулиган совершит серьезное преступление, такое «портфолио» станет весомым аргументом в пользу его изоляции.

Человеческой памяти свойственно забывать плохое и запоминать хорошее. Образ «прекрасной Страны Советов» с годами искажается, и зачастую люди начинают ностальгировать по вещам и явлениям, которые еще 35 лет назад оценивались вполне однозначно негативно. Лучшими в мире помнятся советская медицина, советский общепит, советские продукты (хоть их и было мало, «зато качественные»), советское мороженое, наконец. Столь же хорошие воспоминания остались у многих и об общественном транспорте Советского Союза. А как было на самом деле — разбиралась «Лента.ру».

В одном из аккаунтов в Instagram, посвященном теплым воспоминаниям о Советском Союзе, выкладывают пост: салон старого автобуса, кресла, обтянутые знакомым всем бурым дерматином… Подпись гласит: «Простота и уют… Какие еще ассоциации у вас с советскими автобусами?» На поверку, впрочем, оказывается, что это вовсе не автобус, а троллейбус, а комментарии пользователи оставляют далеко не лестные.

Подобных аккаунтов масса, у них множество подписчиков, которые предаются приятной ностальгии по «самому вкусному мороженому», замечательному советскому общепиту и лайкают записи с благодарностью Леониду Ильичу Брежневу «за наше счастливое детство». И это вполне логично, ведь всем приятно повспоминать свою молодость. Мороженое действительно было хорошим (когда было), вкус еды из столовки помнят далеко не все. Но убедить людей, которые хотя бы что-то помнят о советских временах, в том, что в общественном транспорте СССР было «уютно» — едва ли возможно. Потому что ничто не сравнится с поездкой в обычном советском автобусе, причем не только в регионах, но и в самой Москве.

«Скотовозка» и «гармошка»

«Как часто нам, пассажирам, приходится сетовать на сбои в графике городских автобусов! Причин тому много, но все же, думается, не последняя из них — отсутствие элементарных удобств для водителей на конечных автобусных станциях», — спокойным голосом вещает диктор информационной программы телевидения в 1988 году. Дальше в сюжете демонстрируется автобусный парк, где водители спят вповалку в салоне автобуса ЛиАЗ с работающим мотором — если заглушить его, то зимой запросто можно замерзнуть.

Впрочем, в реальности никто особо не сетовал на опоздания троллейбусов, автобусов и трамваев. Все давным-давно воспринимали как должное то, что информация о графике с желтой или белой таблички (а уж тем более точные часы-минуты) ничего общего с этой самой реальностью не имеют.

«Смотрите, свободный автобус!» — восклицает ведущая киножурнала «Сибирь» за 1955 год. «Напрасно радуетесь, эта машина идет на заправку», — отвечает ей ведущий. В самом деле, новосибирские автобусы и троллейбусы забиты под завязку, аж двери не закрываются. Тут же находятся и корни проблемы — на конечной целая вереница водителей стоит в очереди в столовую, а другие вместе с кондукторшами лузгают семечки неподалеку. Что же происходит? Оказывается, обед у всех в одно и то же время, у некоторых — целый час, как и положено. «А какие же меры принимает городской совет?» — вопрошает дикторша. «Ежегодно выносит новые решения!» — отвечает ей коллега. Решения, которые на бумаге выглядят хорошо, но не выполняются.

Как можно видеть по зарисовкам, между которыми больше 30 лет, за эти годы даже в Москве ничего особо не поменялось в лучшую сторону, и граждане как набивались в долгожданный небольшой автобус тогда, так и продолжали набиваться уже на закате СССР.

Разгильдяйство и несогласованность управления общественным транспортом соседствовали с ужасным состоянием подвижного состава. Общественный транспорт действительно был общественным — то есть, по сути, ничьим. Вероятно, многие вспомнят поздние советские времена, когда по Москве ходили преимущественно автобусы ЛиАЗ-677, известные в народе под многими прозвищами, например «сарай» и «скотовоз» (сейчас его чаще всего вспоминают как «луноход», однако два первых в те времена были наиболее распространенными, поскольку достаточно точно отражали его специфику).

Тем, кто застал это время в детстве, скорее всего, этого агрегата боялись. Главной причиной страха было специфическое громкое лязганье карданного вала и высокие ступеньки, на которые ребенку еще надо было постараться залезть. Если дело происходило зимой, то под колесами «скотовозки» образовывалось темно-коричневое месиво из грязи и снега, в которое детская нога проваливалась чуть ли не по колено.

Не лучше было и в салоне. Низкий потолок, постоянная трясучка, когда от проезда по любой яме в асфальте пассажиров кидало из стороны в сторону, запах выхлопных газов. На 110 стоячих мест приходилось всего 25 сидячих, что уже выглядело чрезвычайно плачевно, но, в особенности в часы пик, в «сарай» набивалось человек 200, причем наименее удачливые стояли на последней ступеньке. Прорезиненные «губы» автоматических дверей обычно были искромсаны, и в холодное время года такой человек стоял, зажатый между ними и чьей-то широкой спиной. Именно у таких граждан легче всего было на выходе в суматохе увести кошелек, если он лежал в кармане штанов.

Между тем в «скотовозке» было одно относительно комфортное место — сразу за задней дверью стояло одиночное кресло, огороженное поручнем. Комфорт, впрочем, был весьма относительным.

По сравнению с ЛиАЗом, венгерские «Икарусы-гармошки» 280-й модели, которые появились в СССР в конце 70-х годов, были, несомненно, намного лучше. Салон их был не в пример более вместительным, потолок — относительно высоким, а двери — широкими, что упрощало вход и выход. По идее, зимой в таких автобусах должно было быть тепло, так как для обогрева длинного салона были предусмотрены дополнительные дизельные котлы. Проблема была в том, что топливо экономили, и их практически не включали. В результате, скажем, в Мурманске «гармошки» получили прозвище БМРТ или «большой морозильный рыболовный траулер».

«Дьявольский хруст гармошки «Икаруса» зимой. Совершенно заледеневшая площадка (икарусы были холодными), иней, висящий на черной резине и стальных пластинах, которыми схватывали треснувшую по изгибу гармошку. И вот «Икарус» поворачивает, круглая площадка крутится, а гармошка хрустит, сначала разгибаясь, когда крутится передняя часть автобуса, а потом сгибается, когда ее догоняет хвост», — вспоминает пользователь ЖЖ sevich. «В «Икарусах» всегда ужасающе пахло смесью бензина, масла, табака и пота. Не знаю почему, но и до сих пор, если сядешь в старый «Икарус» — пахнет так же», — дополняет его воспоминания жж-шница _eihwaz_. Такие автобусы до сих пор запросто встретить в провинции, даже в относительно крупных городах, вроде Курска, где они возят пенсионеров на загородные дачи.

Честные зайцы

Впрочем, перечисленные недостатки общественного транспорта с лихвой компенсировались тем, что при желании платный проезд в нем становился относительно бесплатным. Благо существовало множество способов обойти необходимость платить.

Многие наверняка вспомнят, что по крайней мере в Москве большая часть автобусов до конца 80-х годов была оборудована автоматическими кассами. На деле ничего особо автоматического в них не было — самая распространенная модель позволяла просто, крутанув ручку сбоку, оторвать себе билетик после опускания в нее монеты необходимого достоинства (для автобуса это были 5 копеек). Проблема заключалась в том, что открутить ленту можно было, и не опуская деньги, так что по большому счету система зависела от совести пассажира, либо чувства справедливости попутчиков «зайца». И то, и другое зачастую подводили.

Впрочем, несколько раньше, до начала 1980-х, были и другие, действительно автоматические кассы. Если бросить в такой аппарат монетку (причем любого номинала, но предполагалось, что опять же у того, кто ее бросает, присутствует совесть), то она выдавала лишь один билет. Однако та самая совесть, на которую уповали инженеры, зачастую отсутствовала у самих водителей, которые не гнушались «доводить до ума» механику кассы, в результате чего она выдавала 2/3 билета. Несложно догадаться, что таким образом треть мелочи, за которую они должны были отчитаться, шла им в карман.

Отдельно у водителя можно было купить книжечку на десять билетов и таскать ее с собой вместо мелочи, а при посадке пробивать в компостере, который на каждом маршруте оставлял свой узор на бумаге. Но какой смысл каждый раз пробивать новый билет, когда можно пробить один билет один раз, а потом целый год ездить по нему? Именно так обычно и поступали, иногда собирая специальную коллекцию пробитых билетиков с каждого маршрута, на котором ездили постоянно.

Ну и самый простой способ «обилетиться», не заплатив ни копейки, которым в основном пользовались дети, состоял в том, чтобы запустить руку в коричневую пластмассовую урночку, которая была прикреплена у дверей ЛиАЗа. На ней красовалась надпись «Для использованных билетов» — предполагалось, что пассажиры будут выбрасывать в нее талоны при выходе. Кто-то действительно делал это, а кто-то, наоборот, билет вынимал и ехал по нему дальше. В любом случае контролерам, которые появлялись в общественном транспорте достаточно редко, претензии предъявить было не к чему.

И наконец, многие студенты использовали часто беспроигрышный способ пролезть в метро, не потратив деньги и не нажив себе при этом проблем. Металлические турникеты, просуществовавшие в московском метро до середины 2010-х годов, в 1980-е не издавали печальную мелодию полонеза Огинского и не мигали лампочками с обратной стороны (которые установили позже). Если кто-то пытался проскочить через них, не заплатив — по сути, единственным индикатором этого было клацанье створок турникета, срабатывавших с характерным грохотом.

Конечно, через них можно было перепрыгнуть, но способ этот требовал определенной физической подготовки и возможности припустить бегом к подходящему поезду. Но легче всего было абсолютно спокойно подойти к турникету, сделать вид, что опускаешь в щель «пятачок», а потом с каменным лицом идти вперед, незаметно для окружающих выставив руки так, чтобы на момент срабатывания прорезиненные створки ударили ровно в ладони. Грохота не было, удар был достаточно легким и никто ничего не замечал.

На дачу

Кнопка вызова милиции — красная. На желтой панели нанесена надпись синими рельефными буквами. Эта кнопка была своего рода священным идолом для каждого, кто садился в советскую электричку. Больше всего родители любили ей пугать детей: «Не прекратишь, сейчас нажму кнопку!» Детское воображение рисовало приход суровых мужчин в форме, которые немедленно отведут тебя в колонию для малолетних, и мальчик или девочка на какое-то время успокаивались (не в этот ли момент большинству маленьких граждан СССР прививался звериный страх перед милицией?).

Дети куролесили обычно от скуки, поскольку электричка могла сломаться посреди дороги, и когда она наконец умудрялась дотащиться до ближайшей станции, все пассажиры вываливались пестрой толпой на перрон и ждали следующую, в которую набивались как селедки в бочку. К тому же, поезда зачастую опаздывали — и это было, вообще говоря, нормой, а не аномалией. Часто — минут на 15-20.

Пользователь ЖЖ vita_life777 описывает забавный способ, с помощью которого можно было выяснить, доедет подвижной состав до конца маршрута, или сломается на полпути:

«Перед посадкой в электричку на Курском вокзале, мой дед обычно пересчитывал поднятые токоприемники. Если из пяти два «лежали» (признак неисправности секции) дед не садился в вагон, догадываясь, что в процессе следования запас прочности данного электропоезда неминуемо сведется к минимуму и он просто не доедет. Самое парадоксальное, дед никогда не ошибался! Провожал взглядом «обреченный» отправляющийся состав и садился в следующую электричку, следующую до какой-нибудь Железнодорожной. Перед Железнодорожной машинист объявлял, что по «техническим причинам» поезд будет следовать в Петушки, а на платформе уже встречала взъерошенная толпа пассажиров сломавшегося впередиидущего поезда».

«Китайцы» и сода

В брошюре «Транспорт и связь СССР (Статистический сборник)» за 1990 год приведены сухие данные: по материалам обследования на 11 августа 1989 года советские граждане потеряли за год в очередях за билетами на поезда дальнего следования 26 миллионов человеко-дней. При этом каждый пятый приезжал на вокзал два раза и больше — любой, кто пытался купить билет в советское время, помнит огромные очереди у касс на московских вокзалах (которые удалось изжить только в 2000-е, с введением онлайновой продажи билетов).

Что делать, если билетов не досталось? Идти на вокзал и высматривать «вербовщиков» — проводников, готовых принять нелегального пассажира за сходную плату «на лапу». Тут уж как получится. Иногда они продавали свободные места, но, бывало, получался настоящий ад. Например, алчный проводник мог взять аж человек 15 или даже 30 при наличии в вагоне всего трех свободных мест. Как тут быть? Все просто: залезаешь на третью багажную полку и едешь на ней. Комфорта никакого, зато, скорее всего, доедешь до пункта назначения.

Если же очередь отстоять до конца, билет получен, пассажир уже в поезде, на своем законном месте готовится ко сну, то практически всегда он замечает, что простыни, которые ему принесли — несколько влажные. ЖЖ-пользователь blondzinko, работавшая проводницей на советских поездах дальнего следования, объясняет, в чем дело:

«Простыни летом были, как правило, чуть сыроватые. Так как я одно время работала в прачечной вагонного участка, то я точно знаю, почему так было. А потому что надо было срочно высушить как можно большее количество белья, а мощностей не хватало. Поэтому все простыни накладывались на сушильный барабан внахлест до половины. И получалось, что сушились две простыни одновременно. Отсюда и легкая сыроватость при идеальной проглажке».

Но это было лишь верхушкой айсберга. Самое главное заключалось в том, что на один вагон давали всего два мешка белья, то есть 100 комплектов. Между тем мест в вагоне было 54, а в результате ротации пассажиров зачастую за один рейс через него проходили больше 100 человек. Почти все брали белье, и его в результате не хватало.

Здесь в игру вступали «китайцы» — наименее испачканные простыни и полотенца аккуратно складывались под подушку проводника и под таким естественным прессом они как бы «проглаживались». И снова в бой. «В клиенты «китайцам» старались выбирать мужчин нескандальной внешности и робкого поведения», — поясняет blondzinko.

Чая при этом тоже чудесным образом хватало на всех, хотя его выдавали всего по два пятидесятиграммовых пакетика на вагон. Здесь опять же помогала смекалка — чтобы заварка казалась темной и крепкой, достаточно было смешать ее с содой в большом чайнике. «Если с количеством соды переборщить, то специфический запах убивал в пассажирах желание пить чай с удовольствием и спокойствием на лице, а, наоборот, вызывал желание поскандалить в стиле «чо за фигня?» Только методом проб и ошибок можно было добиться идеального сочетания соды и заварки», — вспоминает blondzinko.

***

Конечно, нельзя сказать, что система общественного транспорта в СССР была совершенно нежизнеспособной. Это было не так. Возможно, если бы все работало на местах так, как это планировали в высоких кабинетах, система была бы и вовсе идеальной. Но, как и повсеместно в стране, ее губило разгильдяйство и наплевательское отношение как самих пассажиров друг к другу, так и водителей, проводников и вагоновожатых к тем, кого они везут.

Впрочем, несложно понять, почему при этом у многих при упоминании того же поезда дальнего следования приходят на ум приятные воспоминания. Человек всегда существует в определенном статус-кво. Пещерный человек, средневековый крестьянин, люди в нацистской Германии и Северной Корее жили и живут своей повседневной жизнью, воспринимая происходящее вокруг них как данность. Понятия «плохо» и «хорошо» относительны.