На днях членом стал — спортсмен-паралимпиец, чье имя занесено в Книгу рекордов Гиннесса, но еще мало известно российской публике. История жизни этого человека, как оказалось, давно заслуживает экранизации, как прежде жизнь советского летчика Алексея Маресьева, но сам он остается простым парнем из Таганрога. В 19 лет Бурлаков лишился обеих кистей рук и ног до коленей, но сумел после этого стать мастером спорта по легкой атлетике, плаванию, стрельбе, обладателем черного пояса по карате, а еще успешным бизнесменом, но главное — счастливым мужем, отцом и активным общественником с большими планами на будущее. Подробности — в материале .
Бурлаков с улыбкой говорит, что детства у него не было. Вернее, не было той беззаботной отроческой поры, когда целыми днями бездельничаешь с друзьями во дворе. Сергей — старший брат в неполной многодетной семье. Он помогал матери заботиться о двух младших сестрах, а с 12 лет уже стал зарабатывать трудовую копейку для семьи, торгуя редиской с бабушкиного огорода.
Даже к этому нехитрому делу Сергей подходил с полной отдачей: мыл каждую редиску, научился вязать пучки, делал скидки хорошим клиентам — и в итоге прослыл опасным конкурентом.
В СССР не только славили человека труда. Люди рабочей специальности умудрялись порой зарабатывать даже лучше, чем иные профессора. Бурлаков, желая стать кормильцем семьи, пошел учиться в ПТУ, но выбрал, пожалуй, самое творческое из прикладных направлений, став плиточником-мозаичником.
В ходе учебной практики 17-летний Бурлаков выложил мозаику в Доме культуры. Получилось настолько удачно, что ее снимки растиражировали союзные СМИ. Перед юношей с золотыми руками открывалась серьезная перспектива, и по окончании училища Сергей поступил в Таганрогский строительный техникум.
Кто знает, как бы сложилась его жизнь, если бы Бурлакова не призвали в армию после первого курса.
«Служил я в таких страшных войсках, что даже автоматы не дают, то есть в стройбате, — шутит Сергей. — Как мне тогда сказали: ну кто-то должен остальных научить…»
Бурлаков был у сослуживцев в большом авторитете не столько за то, что отбился от пятерых старослужащих пряжкой, намотав ремень на ладонь, сколько за смекалку.
Подразделение его находилось в Забайкалье, и зимой там приходилось очень тяжко. Порой не хватало даже самых простых продуктов. Так Сергей превратил одно из помещений в парник, заставив пол ящиками с землей, где выращивал зеленый лук. Бойцы были ему за это очень благодарны.
В 1992 году, когда до дембеля ему оставалось всего 180 дней, Сергея отправили по какой-то надобности на военном уазике с солдатом-водителем. В дороге шофер решил поменять волну на радиоприемнике, отвлекся, потерял управление… То ДТП навсегда изменило жизнь Бурлакова.
В нескольких километрах от Читы машина рухнула с 15-метрового обрыва. Внедорожник сделал несколько оборотов и встал на колеса, погрузившись глубоко в снег. Водитель сумел выбраться самостоятельно и оставил Бурлакова, так как счел, что тот погиб.
У Сергея был пробит висок, сломаны ребра, повреждены внутренние органы. Весь в крови, в полузабытьи он лежал один на 45-градусном морозе, не имея возможности даже пошевелиться из-за многочисленных переломов.
Целую ночь.
В шесть утра уазик заметили женщины, которые ехали на рабочую смену в Читу. Они спустились к машине и вытащили израненного замерзшего солдата. Бурлаков до сих пор помнит запах женских духов: его облили и растерли ими, а потом закутали в пуховые платки.
Однако главное чудо было впереди, когда солдата доставили в госпиталь.
«Тебя привезли, как живой кусок льда. Я вообще не понимал, как ты еще там что-то говоришь, что-то буровишь. То отключался, то вновь приходил в сознание. Вещи с тебя никакие снять было нельзя: все пилили, резали», — пересказывает Сергей воспоминания своего спасителя — хирурга из военного госпиталя полковника Владимира Лубянова.
Бурлакову повезло, что именно этому человеку — корифею в области лечения термических повреждений — выпало тогда быть дежурным хирургом. Борьба за жизнь 20-летнего парня продолжалась три дня. Его сослуживцы выстроились в очередь, чтобы сдать кровь, но четырехкратную ампутацию предотвратить было нельзя. Сергей лишился кистей рук и ног до колен.
После перевода из реанимации в обычное больничное отделение Бурлаков не смог узнать себя в зеркале, но уже в палате пытался вернуть себе самостоятельность, вплоть до того, что хотел использовать привязанную к руке ложку в качестве гитарного медиатора.
«Потом меня из госпиталя выгнали в часть за неуставные отношения. И у меня был дембель: все, как положено. Потом опять из части в госпиталь попал, а затем на протезирование в Москву, откуда вернулся в Таганрог», — рассказывает Сергей.
С Лубяновым он связи никогда не прерывал. Тот после отставки живет в подмосковной Лобне.
«Иваныч — он мне как отец родной. На таких мужиках земля русская держится», — говорит Бурлаков.
По возвращении в Таганрог Бурлаков решил окончить техникум, хотя уже было понятно, что на стройке Сергей работать не станет. Хотелось завершить начатое.
Это был кризисный момент. Дома Сергея ждали мать и сестры, жалевшие его и желавшие окружить его заботой. Но Бурлаков все еще оставался тем парнем, что с юных лет сам был приучен заботиться не только о себе, но и о других. Ему хотелось быть верным себе и хотя бы сделать так, чтобы не приносить близким хлопот.
Чтобы научиться обслуживать себя самостоятельно без какой-либо специальной техники, человеку с четырехкратной ампутацией остается лишь один путь — постоянное физическое развитие, тренировки. Бурлаков научился одеваться, готовить, плавать, ходить и даже бегать на протезах.
Этот каждодневный труд стал для него лекарством от депрессии.
Своеобразное перерождение произошло на первом соревновании для инвалидов, в котором Бурлаков участвовал. Это был забег на стометровку. Состязания проходили в городе Дзержинске Новгородской области.
Сергей забыл взять с собой ручные протезы, но после того забега отказался от них вовсе.
«Я вдруг понял, что раньше пытался выглядеть как все. Боялся быть другим. А теперь принял себя таким, каков я есть. Это очень важный момент», — вспоминает он.
После того старта Бурлакова отобрали на чемпионат России, и в июне 1994 года он заработал серебро на 100-метровой и золото на 200-метровой дистанции.
«И понеслась: сперва — легкая атлетика, потом — плавание, пулевая стрельба, триатлон, сейчас вот карате. К марафону в Нью-Йорке я даже толком не готовился. Мне тогда позвонили, пригласили принять участие, и я согласился, но предупредил, что может сломаться протез или же я на дистанции умру», — рассказывает спортсмен.
Сергей попал в Нью-Йорк весной 2002 года. На марафон (42 километра 195 метров) там зарегистрировалось только двое участников с четырехкратной ампутацией: Бурлаков и один поляк. Тот сошел с дистанции через пять километров и сказал Сергею, что для триумфального возвращения домой больше и не надо.
А у Бурлакова, как он и говорил, сломался протез, когда он преодолел больше половины дистанции — 26 километров. Сергею вручили медаль за полумарафон и премию, которой хватило ровно на обратный билет домой, где его никто из земляков не встретил, что было немного обидно.
Через два года таганрожец вернулся в Америку, чтобы довести начатое до конца. Ему помог местный житель, который, сам являясь инвалидом и марафонцем, занимается производством качественных протезов. В этот раз Бурлаков был единственным участником с четырехкратной ампутацией.
«Я бегу, жарко, ноги в протезах потеют. У меня с собой были запасные специальные чулки, пришлось менять. Я чувствую: хлюпает протез. На землю сажусь, чулки снимаю, пот с кровью выливаю, быстро протираю ноги, надеваю сухие чулки и вперед!» — Сергей.
При виде страданий российского спортсмена некоторым болельщикам становилось плохо. Одной даме даже потребовалась скорая помощь. Но сам Бурлаков упорно шел к финишу и в итоге стал первым человеком, преодолевшим марафонскую дистанцию на протезах. На это у него ушло 6 часов 51 минута.
Сергей стал героем американских новостей, получил от журналистов прозвище Человек планеты. Его имя внесли в Международную книгу рекордов Гиннесса.
После этого спортивного триумфа появились у Бурлакова и другие задумки о мировых рекордах. Какие-то осуществились, другие ждут подходящего момента или спонсора, как, к примеру, кругосветка по морю. Яхтенный спорт Сергей, к слову, тоже освоил, как и дельтапланеризм.
Сейчас на вопрос о любимом виде спорта он отвечает так: «Триатлон — это жизнь, а карате — любовь».
Помимо всего прочего, Сергей Бурлаков — успешный предприниматель. При содействии тогдашнего мэра он уже более десяти лет назад организовал агентство, занимающееся наружной рекламой в Таганроге и других районах Ростовской области.
Сейчас этот бизнес позволяет ему оплачивать тренировки и содержать семью. Супруга Сергея Валерия работает врачом отоларингологом в обычной поликлинике. До их знакомства она о спортивных достижениях Бурлакова не слышала.
Свадьбу они сыграли, получив благословение у священника. А 26 мая 2002 года Лерочка, как Сергей ее ласково называет, сделала ему лучший подарок на день рождения из возможных — родила сына, которого супруги назвали Дмитрием.
На вопрос об отношении к религии Бурлаков, улыбаясь, отвечает, что никогда еще в жизни не встречал атеистов, а еще приговаривает: «С верой в Бога все в твоих руках, даже если их нет».
Семья для Сергея стала самой большой ценностью в жизни, а жена — главной опорой, позволяющей преодолеть любой личностный кризис. «По-настоящему вытащить человека из депрессии может только любовь», — отмечает он.
Бурлаков накопил большой опыт работы с инвалидами не только в созданной им же Федерации физкультуры и спорта в городе Таганроге, но и через многие другие инициативы. Для него делом всей жизни стала борьба за то, чтобы людей с ограниченными возможностями считали равноправными членами общества и не отгораживались от них стеной.
«Слово «инвалидность» запрещать смысла нет. Но оно не должно ассоциироваться с человеком, который ни на что не годен», — говорит он.
На труды Сергея однажды обратил внимание Виктор Маресьев — сын легендарного советского летчика Алексея Маресьева: «Сергей, верю, что и ты встретишь своего Бориса Полевого (автор «Повести о настоящем человеке» — прим. «Ленты.ру»).
После триумфального возвращения из Штатов Бурлаков встречался с тогдашним министром труда и соцразвития . Рассказал тому, что льготы и пособия, которые получают инвалиды, не имеют никакого значения, если эти люди не в состоянии жить в ладу сами с собой. Именно к последнему нужно приложить максимальные усилия, чтобы инвалиды попросту не спивались и другим способом не ставили крест на жизни.
Одно время Сергей даже считал, что не следует награждать всех без исключения инвалидов, приходящих на спортивные состязания, нужно мотивировать их бороться за победу и принимать эту борьбу как должное, как важную часть жизни. Сейчас он уверен, что ко всем нужен индивидуальный подход.
«То, что работает со мной, может не сработать с другим. Нельзя всех под одну гребенку, — говорит он. — Соревновательная часть должна присутствовать, но есть категория людей, которым все дарят призы. К примеру, умственно отсталым. Им не объяснить какие-то вещи, и нельзя их обижать».
А вообще, по мнению Бурлакова, спортивную и другие сферы жизни нужно лечить от золотой лихорадки. «Всем подавай только победы, а если человек пришел пятым или двадцатым, — он уже не достоин уважения?» — подчеркивает Сергей.
Человек планеты из Таганрога ежегодно выступает на самых разных форумах и мероприятиях, ведь в мотивации и поддержке нуждаются не только инвалиды. И внешне здоровые люди могут быть сломлены чем-то изнутри.
«Универсальных советов как таковых нет. Лучше всего человеку помогает личная беседа, в которой я говорю, как бы на его месте поступил я. Это моих собеседников интересует больше всего. Люди все равно находят какой-то свой ответ по жизни, и мы не должны никому ничего навязывать», — заключил Бурлаков.
В Общественной палате, членом которой он стал 12 февраля по приглашению президента России , Сергей будет заниматься проблемами детей-инвалидов, спорта и международными отношениями.
«Сюда я пришел не учить, а учиться и помогать», — объясняет таганрожец.
Свою позицию о том, как России выстраивать отношения с зарубежными партнерами, Бурлаков выразил кратко: «Не доказывать с пеной у рта всем, что мы не такие, а показывать — какие мы».
А еще через эту площадку Бурлаков постарается добиться признания паракарате как вида спорта в России. «Есть призеры, которые участвуют в международных состязаниях, а спорт у нас еще официально не признан. Так не должно быть», — отмечает он.
Бурлаков не держит зла на солдата-водителя, оставившего его на верную смерть в разбитом уазике под Читой, хотя если бы тот сразу вызвал помощь и доставил пострадавшего в больницу, то судьба Сергея сложилась бы совсем иначе.
«Я Женю знаю. Десять лет спустя с ним встречался. Разговаривал. Знаете как…. Чтобы прощать, нужно сначала обидеться, но ничего такого в его сторону у меня не было никогда, — говорит Сергей. — Была такая мысль: что толку, ведь вернуть уже ничего не вернешь. Я просто вычеркнул, как будто его не было — и все. Что себя расстраивать? Самая дурная пословица: учиться на чужих ошибках. Пока ты сам не ошибешься, ты никогда не сможешь прочувствовать и научиться».
