Из российских судов могут навсегда исчезнуть клетки и «аквариумы». О поддержке соответствующего законопроекта заявляли в СПЧ, Генпрокуратуре и правительстве, гуманистический потенциал такого решения отмечал премьер-министр Дмитрий Медведев. Эксперты рассказали «Ленте.ру», что чувствуют еще не осужденные люди в клетках, как они мешают справедливости и почему стеклянные боксы — еще хуже, чем решетки.

«В таких условиях человек — узник»

Елена Липцер, адвокат:

Клетки и «аквариумы» существенно ограничивают возможность общения. Особенно «аквариумы»! В них даже дышать сложнее, потому что они не оснащены вентиляцией. А через эти узкие отверстия в стекле невозможно разговаривать. Приходится нагибаться и буквально дышать в эти крошечные дырки. В клетках, по крайней мере, легче общаться.

Но оба эти подхода нарушают презумпцию невиновности. В клетках и «аквариумах» человек, который еще не признан судом виновным, уже находится в таком положении, как будто он виноват. И те люди, которые приходят на судебные заседания и которых допрашивают в качестве свидетелей, например, уже настроены так, будто перед ними преступник. И это до того, как суд вынес приговор. В судебной практике ЕСПЧ (Европейский суд по правам человека — прим. «Ленты.ру») были такие решения, когда помещение человека в клетку на судебном заседании объявлялось нарушением именно презумпции невиновности.

Люди, которые приходят в зал суда и видят человека в клетке, в той или иной мере испытывают психологическое давление. Понятно, что в зале суда нервничают все, кроме судьи. А те, кто приходят поддержать, даже не могут этого сделать. Все с самого начала суда говорит о том, что человек унижен и оскорблен. Человек в клетке чувствует себя беззащитным. Это затрудняет доступ к правосудию тому, кого формально еще не осудили.

Не должен человек на этапе суда сидеть в клетке. Он — полноценный участник процесса, поэтому имеет право сидеть за столом со своим адвокатом, принимать участие в заседании и высказывать свои мысли и возражения. Находящийся в таких условиях человек — узник. Такое «обвинительное правосудие» не справляется со своей задачей. Оно вообще ни с чем не справляется.

Для меня этот вопрос всегда был острым. Помню, как сложно мне было что-либо обсуждать через эту дырку в стекле с моим подзащитным Антоном Лебедевым (военный финансист, осужденный за оформление поддельных свидетельств о браке на сослуживцев, — прим. «Ленты.ру»). Во время заседания мы почти не общались, и все наши разговоры откладывали до встречи в СИЗО. Это оказалось единственным местом, где подсудимый может пообщаться с адвокатом.

Судью люди в «аквариумах», наверное, слышат, но вот если адвокату нужно поговорить с подзащитным, то это унизительно для обоих. Ведь к человеку предлагается обращаться даже не через стекло, а через эту маленькую дырочку, которая делается якобы для общения.

Но общение с адвокатом должно быть конфиденциальным! Не при конвое и не через стекло, а наедине. Когда твой подзащитный за стеклом, а рядом стоит сотрудник охраны и все слышит — это не конфиденциальность. Пока человек не был признан судом виновным, он должен иметь те же права, что и все остальные, в частности, — сидеть рядом с адвокатом, смотреть в компьютер, советоваться. У любого подсудимого должны сохраняться разумные права на совершение правосудия.

Когда человек обвиняется, например, в экономическом преступлении, то нет никакой необходимости его содержать в таких условиях. Ведь он не убийца, не разбойник и не насильник. Рассматривать вариант посадки человека в клетку можно только в том случае, если он представляет опасность для окружающих. Но даже тогда стоит задуматься, есть ли в этом смысл, потому что за подсудимым следит конвой, а на окнах стоят решетки. Так что я считаю, что необходимости в этих клетках нет в любом случае.

Нет ее и в видеосвязи. Это тоже неправильный вариант коммуникации с подсудимым, потому что он так не может ни документы передать, ни со своим адвокатом один на один поговорить. Когда связь происходит по видео и подсудимому приходится выступать с экрана, ни о какой конфиденциальности не может быть и речи.

Мосгорсуд решил отказаться от решеток в пользу «аквариума», потому что считает эту практику более гуманной. Хотя это не меняет сути: какая разница, в клетке человек или за стеклом? А когда видеоконференция проходит… Во-первых, там ужасный звук, и в зале суда не всегда можно расслышать, что подсудимый пытается сказать из своего СИЗО. Во-вторых, конечно, он даже ходатайство не может подать, потому что оно нужно в письменной форме.

Конечно, в разных странах по-разному. Клетки и «аквариумы» есть далеко не в каждой европейской стране. Но в России более жесткие условия: человека в зал суда уже заводят в наручниках. Обвинение приходит без наручников и высказывает свои доводы, а обвиняемый сидит за решетной. Абсолютно нет равноправия сторон.

«Приехал, как безропотное существо, послушал, как тебя осудили, и уехал в СИЗО»

Петр Курьянов, эксперт движения «За права человека» и фонда «В защиту прав заключенных»:

Я лично был в таких клетках и «аквариумах». Я еще помню те залы суда, когда были просто деревянные трибуны, как на древних фотографиях. Туда заводили в наручниках, расстегивали их и оставляли стоять, как белого человека. Это было еще в СССР и какое-то время сохранялось. Потом появились клетки…

Когда ты в клетке, на тебя смотрят, как на зверя.

Клетки и «аквариумы» не просто неудобны для адвокатов и подсудимых. Они мешают подсудимому, когда он пользуется активной защитой. Бывают такие случаи, когда люди приезжают в суд с целым пакетом документов, которые должны быть под рукой на протяжении всего заседания. Но в клетках и «аквариумах» нет даже письменных столов, так что возможности разложить все необходимые для защиты бумаги просто нет. Все предусмотрено для того, чтобы ты приехал, как безропотное существо, послушал, как тебя осудили, и уехал в СИЗО.

Я, например, знал, что мне придется активно защищаться, когда меня судили в Саратовской области. Помню, пришлось подавать ходатайство и делать заявление о том, что продолжать процесс в таких условиях просто невозможно. В клетках нет никаких условий! И мне удалось добиться переноса заседания в зал с «аквариумом» — там по крайней мере была маленькая выдвижная полочка, на которую можно облокотиться и писать. Знаете, какие раскладные столики делают в купе? Нечто подобное было у меня в «аквариуме». А в клетке приходилось садиться на корточки и класть листок на низкую скамейку, предназначенную для сидения.

Есть люди, которые понимают, что их судят незаконно, по сфабрикованному делу, и они планируют защищать свои интересы, делать заявления, подавать ходатайства, писать. Не все готовы 15-20 минут постоять в клетке, выслушать свой приговор и уйти на срок.

То, что происходит в настоящий момент, — неправильно. И ни конца, ни края этому не видно. И когда подсудимые начнут сидеть рядом со своими защитниками за столом, как нормальные люди, — неизвестно. Конечно, это был бы идеальный вариант решения проблемы.

Но у нас люди считают так: «Если посадили в тюрьму, значит, есть за что, просто так не сажают; обвиняется в тяжком — значит, выпрыгнет из-за стола и приставит лезвие к горлу». Это образ мышления, внедряемый с детства по зомбоящику. И это сидит в головах у тех людей, от которых зависит принятие нормативных актов, в том числе — касательно оборудования залов суда. У них нет никакой логики. Только навязанные им стереотипы.

Все преступления делятся по тяжести: тяжкие, особо тяжкие, средней тяжести и небольшой тяжести. Тяжкие экономические преступления тоже бывают, и, соответственно, обвиняемые по таким делам будут сидеть в клетках и «аквариумах». Если обвиняемые в преступлениях небольшой тяжести еще имеют шанс посидеть за столом рядом с адвокатом, то остальные окажутся за решеткой еще в зале суда.

Там отвратительно слышно! Постоянно приходится сидеть у крошечного отверстия в стекле размером с кулак и вслушиваться в то, что говорит судья. А микрофон они включают в очень редких случаях. Из-за этого человек в «аквариуме» не выходит из состояния напряжения все время. Так ведь еще и душно, особенно летом. Хорошо, если в зале работает кондиционер — тогда хотя бы есть чем дышать. Но если в этом «аквариуме» на одной лавочке сидят пять человек, то они не могут ни высказываться, ни смотреть в бумаги, ни даже дышать нормально.

Где нормальные залы суда — не знаю. В регионах нет бюджета и нет нормальных условий. В некоторых судах туалет вообще на улице. Деревянный. О каких единых стандартах по стране вообще может идти речь? Микрофоны? Далеко не на каждом судебном заседании они вообще есть! Камеры? Ну, допустим, они везде напичканы, но далеко не везде работают. Если эти достижения техники и есть в регионах, то они там только для «списания денег», а не для получения какого-то результата.

Человек, находящийся в клетке или в «аквариуме», чувствует себя ущербным. Решение отменить их, конечно, будет гуманным, но запоздалым. В ЕСПЧ его приняли уже давно. И Россия должна подгонять свое законодательство под их решения, чтобы не выглядеть средневековой страной, гордящейся только летающими ракетами и танками. Нужно идти в ногу со временем. Но этот законопроект — не новаторская идея. Не надо его так позиционировать.

Мы давно требуем выпустить нас из клеток и «аквариумов». Но эти люди глухи. Наши политики не знают, как живет простой народ. Они оторваны, будто какие-то небожители, и с высоты своего пьедестала кричат, что общество якобы не готово. Да откуда они могут знать? Они слишком высоко и слишком далеко, чтобы судить об этом.

«Все направлено на то, чтобы осудить, а не думать о его правах»

Анна Ставицкая, адвокат:

Последнее мое дело связано с сенатором Арашуковым. У нас было продление срока содержания под стражей в Басманном районном суде. Там как раз установлен этот «аквариум». Он состоит из практически сплошного стекла, на котором в двух местах есть небольшие дырочки, размером как в терке. Адвокату приходится прикладывать ухо, и человек в него что-то шепчет. Сам же «аквариум» практически герметичный, и в нем есть только две небольшие полоски по бокам, куда может проходить свежий воздух. Летом, когда жара, люди там практически задыхаются.

Сначала говорили — нельзя, чтобы люди содержались в клетках. Якобы клетки создают такой отталкивающий вид, как будто невиновный человек уже признан преступником. Но «аквариумы» только с виду — цивилизованная мера. На самом деле, как ни поворачивайся, а клетка есть клетка. Еще не признанный виновным человек не должен находиться ни в клетках, ни в «аквариумах». И то, и другое унижает человеческое достоинство.

Более того, «аквариумы», во-первых, мешают адвокату общаться с подзащитным. Во-вторых, они летом становятся просто пыточным местом, потому что там невозможно находиться из-за духоты. И решетка вместо потолка тут не спасает.

С точки зрения судьи, как мне кажется, неважно, где содержится человек — в «аквариуме» или в клетке. Обвинительный уклон российского правосудия не прибавляет и не убавляет объективности судьи. Вопрос отношения судьи к подсудимому в другом.
Видеосвязь не всегда в очень хорошем качестве. Часто люди, которые находятся в СИЗО и выходят на видеосвязь, не слышат и половины из того, что происходит в зале суда. Не говоря уж о том, что они не видят ничего.

Подсудимый должен сидеть рядом со своим адвокатом за столом. Пока человек не признан виновным, он не может быть отправлен в клетку.

Все наше правосудие и правоохранительная система направлены на унижение человека, а не на защиту его прав. Если человек попадает в тюрьму, на нем ставится крест: он уже никто, звать его никак, и его права можно повсеместно нарушать. Тем более он все равно будет признан виновным, поэтому никого не интересует, удобно ему на суде или нет. Он уже попал в этот маховик правосудия.

Из-за этого и задача адвоката усложняется. В зарубежной практике вопрос не в том, чтобы осудить человека, а в том, чтобы организовать справедливый процесс и установить вину или невиновность человека. Для этой цели и происходит общение с адвокатом, возможность приглашать психологов, обращение к суду со стороны защиты. А у нас все направлено на то, что человека необходимо осудить, а не думать о его правах.

Проблема клеток и «аквариумов» волнует суды меньше всего на свете. Они думают, что если человек совершил преступление, то ради сохранения безопасности он должен находиться в каком-то помещении, где не сможет никому навредить. Хотя в моем опыте не было ни одного случая, когда подсудимые нападали на судью.

Конечно, наше общество неоднородно. Одни считают, что клетки необходимы, другие хотят их отмены. Но большей части населения, скорее всего, вообще плевать, пока они сами не попадут в руки к нашему правосудию.

Очень большое неудобство создается, если большое дело и несколько человек находятся под стражей. Соответственно, они все сидят в этом «аквариуме», и всем им безумно некомфортно. Я вела дела, фигурантами которых были группы лиц. Они говорили, что в «аквариуме» было такое ощущение, будто они находятся в печке.

«Если закон изменится — будем работать по новым правилам»

Ульяна Солопова, пресс-секретарь Мосгорсуда:

Замена клеток на специальные боксы произошла в Москве уже достаточно давно. Новые суды, которые строятся в последние десять лет, оборудованы именно такими боксами с системой вентиляции и пуленепробиваемым стеклом. В Москве осталось всего несколько судов, в которых сохранились решетки. Как правило, это старые здания.

Они не затрудняют общение: в них стоят микрофоны, там есть отверстия, а сверху они открыты — там просто решетка. Подсудимых очень хорошо слышно.

В Мосгорсуде в конце 2017 года был случай, когда решался вопрос о продлении срока содержания под стражей для обвиняемых. Они находились в боксе и благодаря этому, возможно, ни на кого не напали. Но они травмировали себя. Картина получилась неприятная, крови было достаточно много.

Существуют определенные установленные порядки доставки лиц и содержания их в зале. В целях обеспечения безопасности людей и порядка мы обязаны их выполнять. В настоящее время мы работаем в действующем порядке, который пока никто не отменял. Если закон изменится — мы будем работать по новым правилам.

26 января умер протоиерей Всеволод Чаплин. 51-летний священнослужитель скончался возле московского храма святого Феодора Студита у Никитских ворот, в котором служил. Шесть лет с 2009 года Чаплин был главным спикером РПЦ, и даже когда покинул должность — продолжил высказываться в СМИ и своих соцсетях, не стесняясь оценок и не скрывая свои часто скандальные взгляды на происходящее в стране и в мире. «Лента.ру» собрала самые яркие цитаты протоиерея.

Про Шнурова

«Нигде и никогда не должно быть мата со сцены. Некоторые боятся, а я прямо скажу, если Шнуров не раскается и не изменится, он точно будет в аду».

Про Урганта

«Очень рад, что появилась петиция — я сам ее подписал. Люди, не имеющие нравственной и культурной чуткости в отношении святых нашего народа, не должны на его средства разворачивать шоу. Это не только об Урганте и Депардье — это вопрос о политике нашего государства».

«Это могла быть дурная шутка, спонтанная ситуация. Но подобного рода господа предельно осторожны, когда речь идет о вещах, которые значимы для них, их этноса, их социальных групп. Есть вещи, над которыми они никогда не будут шутить на грани оскорбления — у них включается внутренняя лампочка».

Про «супрематический крест» Покраса Лампаса в Екатеринбурге

«Все нам предлагают «избегать конфликта» — но здесь как раз нужен конфликт, нужно воинствование, святое и праведное».

Про смерть основателя Playboy Хью Хефнера

«После смерти Хефнер попал в ад, потому что он никогда не знал истинной христианской веры. Все, кто не имеет этой веры, оказываются вне Царствия Божия, их судьба совершенно однозначна».

Про подарки Церкви

«Если кто-то украшает храмы, это проявление любви к храмам. Если кто-то дарит Патриарху облачение, икону, машину, часы — это проявление любви к Патриарху, которое совершенно естественно. Почему вдруг нас стали настойчиво убеждать, что мы должны этого стыдиться и рвать на себе по этому поводу волосы?»

Про «так называемую роскошь»

«Когда люди жертвуют что-то на храм, на то, чтобы духовенство выглядело достойно в том числе и перед лицом всех сильных мира сего, которые меряют отношение к человеку деньгами, это естественное стремление человека показать, что самое главное — не рациональное расходование средств на те или иные преходящие нужды, которые никогда не будут полностью восполнены, а посвящение своих денежных средств, своих трудов на то, что принадлежит Богу, на те символы, которые напоминают нам, что главное — это не политика, не экономика, не обывательские нужды человека, не его материальные интересы, а присутствие Бога, Его тайны и духовная вертикаль в окружающем нас мире».

И еще про роскошь

«Да, Святейший Патриарх ездит на дорогих машинах и живет в дорогих резиденциях. И это неизбежная часть послушания Церкви ее Предстоятеля. Верующие — среди которых чурающиеся богатых вещей интеллигенты (пост)советского типа давно уже не составляют большинство — скорее не понимают и не примут ситуации, когда муфтий или раввин будут ездить на более престижной машине, чем Патриарх. Такой уж у него крест».

«Когда христиане без конца рассуждают о «блеске и нищете» одежд и часов — это признак духовного нездоровья. Или зависти. Или вечной квазидиссидентской привычки ругать все сильное, дорогостоящее, властное. Привычки, к счастью, уходящей в прошлое вместе с левацким пониманием христианства».

Про науку

«Надо, наконец, развенчать химеру так называемого научного мировоззрения. На твердые факты могут опираться лишь естественные науки в некоторых своих аспектах, а также в известной степени история. В то же самое время наука не может со стопроцентной фактологической убедительностью объяснить происхождение мира. Она теряется в догадках относительно важнейших элементов устройства Вселенной».

Про эволюцию

«Бесспорно, среди разных научных теорий может иметь место и материалистическая теория эволюции органического мира Земли на основе естественного отбора (теория Дарвина), но нелепо пытаться скрывать от школьников то обстоятельство, что эта теория не получила достаточных доказательств в науке и поэтому не может считаться непререкаемой истиной».

«Сейчас в моде теория «интеллиджент дизайн», согласно которой все живое развивается по механизму, запущенному Богом».

Про Ленина и большевиков

«Я на самом деле считаю, что наши верующие в двадцатые годы, когда Ленин инициировал репрессии против них, должны были отвечать иначе, чем они отвечали. Они должны были отвечать всей силой оружия и силой народного сопротивления против большевиков».

«Нравственное дело, достойное христианина поведение — уничтожить как можно больше большевиков, чтобы отстоять вещи, которые для христианина являются святыми, и свергнуть большевистскую власть».

Про Сталина

«У Сталина были сильные черты характера, и у него была своя мораль (можно спорить относительного того, правильная ли это была мораль), это была мораль государственника, вершителя судеб, но своя мораль у него была. Это не был распадный человек. Он не передал власть дочери по наследству, он не давал распускаться своей семье — он ею пожертвовал».

Про то, что его заметили на митинге КПРФ

«Ничего удивительного в том, что я пришел. Духовенство ведет с нашими левыми диалог уже много лет. С господином Зюгановым мы общаемся уже четверть века. Я себя отношу к критикам действий властей как церковных, так и светских».

Про оскорбление религиозных символов

«Есть норма. Государство должно защищать символы в той же мере, как и человека. Человека без закона и без оснований можно убить? Вы говорите «нет», потому что человек для вас — это святыня. А для меня символ — это тоже очень значимая вещь. По закону есть разногласия, но я убежден, что святыня не менее значима, чем человек».

Про женщин

«[Развязно себя ведущая и откровенно одетая женщина не права] вне зависимости от того, изнасиловали ее или нет».

«Если женщина одета в офис, как проститутка, то другие женщины должны иметь право ей об этом сказать».

И еще про внешний вид женщин (и мужчин)

«Развязный внешний вид и развязное поведение — прямая дорога к несчастью. К пустым «любвям на один раз». К краткосрочным бракам, за которыми тут же следуют крысиные разводы. К сломанным судьбам детей. К одиночеству и безумию. К жизненной катастрофе.

Во все времена, у всех народов внешний вид человека не считался на сто процентов частным вопросом. Как женщины ведут себя в публичных местах, в институте, на работе — не только их «личное дело». Кстати, мужчин это не в меньшей мере касается. Тип, одетый посреди большого города в шорты и майку, в треники и тапочки, точно так же недостоин уважения. Только жалости — если он бомж, например».

Про угрозу ядерной войны

«Главное же — нужно дать понять: в отличие от американцев, мы совершенно не боимся разрушения крупных городов. Чего бояться людям, живущим вечностью? Москвичам и питерцам рекомендую за ближайшие два-три дня исповедоваться и причаститься. А глубинная Россия без миллионников, с их кислотной пеной, только лучше жить будет».

Про скандальный фильм «Матильда»

«Фильм «Матильда» непременно должен быть запрещен, потому что, если он будет показан, Россия погибнет, и это будет справедливо в Божьих очах».

Про «предателей» России

«Россия — это подложие престола Бога, это единственное сегодня государство, которое имеет, по крайней мере, теоретически шанс построить закон и общество на основе Божьего закона. Поэтому жить в России и заботиться о будущем России — это христианский долг, а предательство России — это дело антихристианское, и Господь, конечно, за это наказывает».

Про убийство бывшего депутата Госдумы Дениса Вороненкова

«Я думаю, что здесь не обошлось без вмешательства Божьего в историю, вне зависимости от того, осуществилось ли это вмешательство человеческими руками, которые ведомы волей и умом, или произошла какая-то случайность».

Про призвавшего делать женщинам обрезание муфтия Исмаила Бердиева

«Я этого почтенного мужа знаю лет 25 и очень уважаю, хотя иногда мы и спорили. Он сказал о своей традиции — освященной веками и признанной большинством женщин, живущих в этой традиции. Почему они не имеют право на нее? У нас, православных, традиции другие — но это никогда не мешало нам уважать традиции соседствующих народов».

Про переустройство мира

«Люди ищут справедливости, высших смыслов, переустройства мира. Нам нужно дать им возможность осуществить то, что они хотят, мирными, законными, но очень прямыми способами. Мы должны объединить этих людей. Мы должны здесь, в России, осуществить лучшие идеалы Святой Руси, халифата, СССР, то есть тех систем, которые бросают вызов несправедливости и диктату узких элит над волей народов».

Про его трапезу в «Макдоналдсе» в пост

«Ничего страшного в этом не вижу. Я не вижу в этом никакого греха. Сейчас в этой сети есть постные продукты. В сети «Бургер Кинг» есть постные бургеры, состав которых мы в свое время изучали и по поводу которых писали письмо в эту сеть, поддерживая появление такого продукта».

Про американские гаджеты

«Россия должна защищаться. И чем быстрее мы разработаем свои максимально несовместимые с западными программные продукты, тем меньше будем потом жалеть о тотальном электронном контроле, за которым обязательно последует контроль: экономический, политический и мировоззренческий».

Про аборты

«Те, кто поддерживают сегодня аборты, выступают против их сдерживания, те, кто выступают за разрушение традиционной семьи, нравственную легитимацию разврата, — это люди, которые хотели бы, чтобы России не было».

Про «грех русофобии»

«Церковь не должна бояться говорить правду о грехах разных слоев населения. Не только власти и не только большого бизнеса, а и интеллигенции, а иногда и всего народа. Есть национальные грехи, есть грехи интеллигенции, их очень много, между прочим. Есть грех русофобии среди интеллигенции».

«У нас очень много среди интеллигенции людей, которые только и живут мыслью о том, как бы все развалилось, и тогда наступит свобода. Эти люди часто даже знают историю и понимают, что за этим хаосом всегда следует либо большая кровь, либо диктатура. Но тем не менее хочется развалить государство. Это тоже грех, его тоже нужно обличать и осуждать».

Про «священную» операцию России в Сирии

«Борьба с терроризмом, за справедливый мир, за достоинство людей, которые испытывают вызов террора, — это очень нравственная, это, если хотите, священная борьба, и сегодня наша страна является, наверное, самой активной в мире силой, которая противостоит террору».

Про коррупцию

«Надо заканчивать это воровство. Очень просто: если узнаешь, что ворует чиновник или какой-нибудь местный бизнес, скажи об этом прямо. Это не стук — надо просто прямо об этом говорить в СМИ, на любого рода собраниях. Не стучать, а говорить правду».

Про свою отставку

«Никто не отнимет у меня моей позиции, моего голоса, моего права спорить с кем угодно, будь то Патриарх, высокие государственные чины или общественно-медийные авторитеты. Буду теперь это делать в полный голос».

В пятницу были обнародованы декларации федеральных чиновников и парламентариев за прошлый год. Судя по отчетности, последние несколько лет обошлись для большинства высокопоставленных лиц без серьезных финансовых потрясений. При этом главы государства, правительства и палат парламента по-прежнему зарабатывают ощутимо меньше своих прямых подчиненных. «Лента.ру» посмотрела, как доходы властей предержащих изменились за последнюю пятилетку.

В кремлевском хвосте

Когда Владимир Путин впервые собирался на президентские выборы, его декларация выглядела более чем скромно. Доход будущего президента в 1999 году составлял всего 265,7 тысячи рублей. Это меньше, чем у большинства соперников по предвыборной гонке. Например, нынешняя глава ЦИК Элла Памфилова, которая тоже была кандидатом, зарабатывала более 300 тысяч, а лидер ЛДПР Владимир Жириновский отчитался о доходе свыше 10 миллионов рублей.

После того как Путин возглавил государство, ситуация мало изменилась. К примеру, пять лет назад он задекларировал 3,66 миллиона рублей (заработанные, впрочем, в качестве премьера в 2011 году). Доходы чиновников из ближайшего окружения превышали эту сумму в десятки раз. Так, советник президента Михаил Абызов получил по итогам 2011 года почти 99 миллионов рублей. Богаче всех в Кремле был полпред главы государства в Северо-Кавказском федеральном округе Александр Хлопонин, его годовой доход приближался к полумиллиарду рублей. Правда, он совмещал две должности: работал еще и вице-премьером.

Тем не менее доход президента за пятилетку заметно вырос и достиг 8,86 миллиона рублей. Резкий скачок произошел в 2014 году, когда глава государства поднимал зарплаты чиновникам. Общее трехкратное увеличение заработка Путина, однако, не выделило его на фоне подчиненных.

Самым богатым кремлевским чиновником на этот раз стал Сергей Кириенко, который минувшим летом занял пост первого замруководителя администрации президента. Согласно декларации, он заработал в прошлом году около 85,5 миллиона рублей. Хотя на службу непосредственно в Кремле у Кириенко приходится всего три месяца 2016-го — основной доход он получил еще в «Росатоме». По данным СМИ, чиновник передал свой «золотой парашют» на научные исследования в области борьбы с детским раком. Кириенко, как следует из декларации, владеет нетипичной недвижимостью — в декларации указаны в том числе «спортивно-оздоровительный блок» и лесной участок.

У президента гораздо более традиционные активы. В собственности Путина остается земельный участок в Подмосковье, квартира и небольшой гараж в Санкт-Петербурге. Московское жилье по-прежнему находится в пользовании.

С любимыми транспортными средствами глава государства не прощается который год: президент владеет двумя раритетными «Волгами», прицепом «Скиф» 1987 года выпуска и внедорожником «Нива», покупкой которого он хвастался в 2009 году во время поездки на «АвтоВАЗ».

Премьер без процентов

Доходы Дмитрия Медведева также относительно стабильны, несмотря на его перемещения из правительства в Кремль и обратно. Согласно декларации-2016, его доход — 8,6 миллиона рублей. Пятью годами ранее он задекларировал 3,37 миллиона рублей. Глава правительства, как и целый ряд высокопоставленных чиновников, резко увеличил свои доходы в 2014-м. Тогда сумма подскочила с четырех до 8,5 миллиона и с тех пор практически не менялась.

По сравнению с прошлым годом премьер стал почти на 200 тысяч рублей беднее. Это связано «с уменьшением размера банковского вклада и выплатой процентов по нему», пояснили ТАСС в пресс-службе премьера.

Абсолютным лидером по доходам пять лет назад в правительстве был Юрий Трутнев, на тот момент — министр природных ресурсов и экологии. Его доход превышал 211,6 миллиона рублей. Глава ведомства держался в лидерах несколько лет подряд. Сейчас он по-прежнему один из наиболее обеспеченных чиновников, и все-таки новая смена наступает на пятки. Со своими 357 миллионами рублей в должности вице-премьера Трутнев занял только третье место.

Теперь больше всех в кабмине зарабатывает глава Министерства по делам Северного Кавказа Лев Кузнецов. В прошлом году он получил 582 миллиона рублей и потеснил с первой строчки ответственного за работу с Открытым правительством Михаила Абызова. У него второе место с заработком в 521 миллион рублей.

Причем Кузнецов основательно разбогател. По итогам декларационной кампании его показатели не дотягивали до 48 миллионов рублей: за год они выросли более чем в 12 раз. С чем связан такой финансовые взлет, не уточняется.

Представитель на миллиард

В парламенте декларационная кампания снова оказалась интереснее, чем в Кремле или правительстве. Хотя соотношение то же: руководитель зарабатывает на порядок меньше подчиненных. Так, спикер Совфеда Валентина Матвиенко в 2011 году задекларировала 3,5 миллиона рублей, за ней числились две квартиры, две дачи, просторный земельный участок, гараж и автомобиль. Сейчас доход председателя верхней палаты в несколько раз выше — почти 23 миллиона рублей. А в списке имущества ко всему прочему фигурирует просторный участок земли (3,7 тысячи «квадратов») и склон, прилегающий к участку, но не подлежащий застройке (2,8 тысячи квадратных метров).

Руководству Госдумы и Совфеда намного сложнее тягаться со своими подчиненными, чем премьеру или президенту. Если в кабмине и Кремле «потолок» доходов — 100-300 миллионов рублей, то в палатах парламента счет идет на миллиарды. Причем не первый год.

Так, в 2011-м сенатор от Бурятии Виталий Малкин задекларировал 1 миллиард 11 миллионов рублей. До того как стать представителем региона, он был заместителем гендиректора в Стойленском ГОКе. Вдобавок у Малкина было девять квартир, три жилых дома (один — в Италии), 13 машиномест, автомобиль и гидроцикл.

Однако Малкин несколько лет назад покинул Совфед и, по данным СМИ, с тех пор не живет в России. Но для него нашлись достойные сменщики, демонстрирующие не только впечатляющий, но и стабильный результат. Самый высокий доход по итогам 2016 года задекларировал сенатор от Камчатского края Валерий Пономарев. Он, кстати, был лидером в рамках прошлой декларационной кампании. И ему снова есть чем похвастаться: заработок парламентария вырос на миллиард и достиг рекордных 2,6 миллиарда рублей.

Госдума обычно публикует декларации парламентариев чуть позже, чем коллеги из Кремля, правительства и Совфеда. Но содержание документов редко разочаровывает публику. В прошлом году в нижней палате парламента насчитали 17 человек с годовым доходом больше 100 миллионов рублей. После сентябрьских выборов состав Госдумы обновился почти наполовину, а значит, и здесь возможны сюрпризы.