Ремонт стиральных машин на дому.
Ремонт посудомоечных машин Люберцы, Москва, Котельники, Жулебино, Дзержинский, Лыткарино, Реутов, Жуковский, Железнодорожный. Раменское. 8-917-545-14-12. 8-925-233-08-29.
Пятилетнюю Дашу спасет операция на позвоночнике. Нужна ваша помощь
Даша Гордийко живет в подмосковном городе Краснознаменске. Они с братом Андрюшей — двойняшки. Но Даша ниже брата на голову и рядом с ним выглядит дюймовочкой. Она и в садике самая маленькая в группе. У девочки тяжелая врожденная аномалия развития позвоночника, искривлена шея. Даша страдает от постоянных болей. Поможет девочке только сложная этапная операция на позвоночнике с использованием металлоконструкции, которая стоит очень дорого…
Двойняшки родились раньше срока, месяц их выхаживали в больнице.
— Когда мне разрешили на них посмотреть, я еле сдержала слезы: лежат два крошечных зелененьких лягушонка, — вспоминает Светлана, мама малышей. — Они были все в трубках и проводах.
Дома свекровь сразу спросила: «А почему у Даши голова на боку?» Мы бросились показывать дочку специалистам. Врачи в районной поликлинике поставили диагноз «кривошея», назначили физиотерапию, массаж, ЛФК. Но все это не помогало: девочка по-прежнему склоняла голову к левому плечу.
— Нас ни разу не направили на рентген или МРТ. Когда Даше был год и четыре месяца, мы записались на консультацию к московскому неврологу, — продолжает Светлана. — Доктор заподозрила патологию развития позвоночника и посоветовала пройти обследование в профильной клинике.
В Научно-практическом центре специализированной медицинской помощи детям имени В.Ф. Войно-Ясенецкого у Даши впервые обнаружили ряд врожденных патологий: аномалию развития позвоночника, сколиоз 3-й степени. Родителям сказали: «Набирайтесь сил! Девочке предстоит долгое хирургическое лечение».
Со временем деформация грудной клетки у Даши усилилась, с правой стороны выпирали ребра, девочка прихрамывала на левую ногу. Начались проблемы с дыханием. Врачи приняли решение сделать срочную операцию на грудопоясничном отделе позвоночника и установить фиксирующую металлоконструкцию.
— Оплатить лечение нам помог благотворительный фонд, — вспоминает Светлана. — Операция прошла успешно. Потом врачи говорили: «У нас такой активный ребенок впервые!» Даша очень подвижная девочка, лежать не любит. Как только смогла сползти с кровати, чуть не убежала из палаты!
Девочке оформили инвалидность и рекомендовали носить корсет. Жесткий пластиковый панцирь сковывал движения и причинял боль.
— Даша, как маленькая гусеница, незаметно выползала из корсета и прятала его от нас, – рассказывает Светлана. — Когда мы пришли к врачу и попросили как-то укрепить корсет, потому что ребенок из него вылезает, доктор не поверил. Тогда Даша продемонстрировала свой трюк прямо в кабинете.
Через полгода Светлана заметила, что спина у дочки вновь искривилась — деформация стала даже сильнее, чем до операции.
— Мы обратились в Национальный медицинский исследовательский центр (НМИЦ) травматологии и ортопедии имени Н.Н. Приорова, — говорит Светлана. — Там Дашу обследовали, сделали рентген и увидели, что болты металлоконструкции на позвоночнике сместились. Доктор сказал, что ребенка необходимо срочно оперировать.
Деньги на операцию тогда вновь помогли собрать благотворители. После операции диагноз «сколиоз» сняли, но осталась проблема с шейным отделом позвоночника. Даша так и говорит: «У меня кривая шея, как у сломанной куклы».
Но торопиться со следующей операцией, которая поможет выпрямить шею, врачи не советовали — рекомендовали подождать, пока ребенок подрастет и окрепнет. Сейчас стало очевидно: шея искривляется все сильнее, откладывать операцию больше нельзя.
— Шея болит, голова болит, спина болит, — жалуется Даша. А потом спрашивает: — Когда меня раскрутят, мне разрешат танцевать и плавать?
«Раскрутят» на ее языке означает «выпрямят шею». На недавней консультации хирург сказал, что операцию на шейном отделе позвоночника нужно делать срочно. Иначе у девочки нарушится кровоснабжение головного мозга. Это грозит ей параличом.
Даше проведут хирургическое лечение в два этапа: с помощью специального устройства шею вытянут и закрепят титановой конструкцией. Операция дорогая, из средств ОМС не покрывается. Светлане такую сумму не собрать. Она работает медсестрой, а папа двойняшек ушел из семьи.
— Я хочу стать русалкой! — говорит Даша. — Тогда у меня будет хвост, и я смогу плавать!
Девочка знает, что в воде двигаться гораздо легче — и боль не мучает…
Для спасения Даши Гордийко нужно собрать 1 863 328 рублей.
Заведующий отделением патологии позвоночника НМИЦ травматологии и ортопедии имени Н.Н. Приорова Сергей Колесов (Москва): «У Даши сложная врожденная аномалия шейного и грудного отдела позвоночника — костная кривошея, грубый дефект развития. Со временем деформация позвоночника в шейно-грудном отделе будет нарастать, возможны осложнения, нарушение кровотока в сосудах шеи вплоть до угрозы паралича. Ребенку необходимо проведение двухэтапного хирургического лечения. После периода адаптации девочка сможет жить полной жизнью, забыв о своем недуге».
Дорогие друзья! Если вы решите помочь Даше Гордийко, пусть вас не смущает цена спасения. Любое ваше пожертвование будет с благодарностью принято.
Русфонд (Российский фонд помощи) создан осенью 1996 года как благотворительный журналистский проект. Письма о помощи мы размещаем на сайте rusfond.ru, в газетах «Коммерсантъ», интернет-газете «Лента.ру», эфире Первого канала, социальных сетях Facebook, «ВКонтакте» и «Одноклассники», а также в 170 печатных, телевизионных и интернет-СМИ в регионах России.
Всего частные лица и компании пожертвовали в Русфонд свыше 12,025 миллиардов рублей, на эти деньги возвращено здоровье более чем 20 тысячам детей. В 2018 году (на 13 сентября) собрано 1 090 931 452 рубля, помощь получили 1545 детей. В 2017 году Русфонд вошел в реестр НКО — исполнителей общественно полезных услуг, получил благодарность Президента РФ за большой вклад в благотворительную деятельность и президентский грант на развитие Национального регистра доноров костного мозга.
Серьезная поддержка оказана сотням многодетных и приемных семей, взрослым инвалидам, а также детдомам, школам-интернатам и больницам России. Фонд организует акции помощи в дни национальных катастроф. Русфонд помог 118 семьям моряков АПЛ «Курск», 153 семьям пострадавших от взрывов в Москве и Волгодонске, 52 семьям погибших заложников «Норд-Оста», 100 семьям пострадавших в Беслане.
Неделю назад в «Российской газете» была опубликована статья председателя Конституционного суда России Валерия Зорькина, в которой он заявил о некоторых недостатках Конституции страны, и предложил точечные изменения. В экспертном сообществе и Telegram обсуждают, не означает ли это скорую конституционную реформу, хотя в Кремле от такой идеи открещиваются. «Лента.ру» поговорила с одним из авторов действующей Конституции Сергеем Шахраем о практике «точечных изменений», настоящих и мнимых «перекосах» во власти и нападках на статью о запрете государственной идеологии.
«Диагноз правильный»
«Лента.ру»: Сергей Михайлович, с подачи Валерия Зорькина мы начинаем отмечать 25-летие конституции немного раньше. Что думаете о статье?
Сергей Шахрай: Статья председателя Конституционного суда не могла не вызвать огромный интерес. Я выделил в ней два момента. Первый, который я безусловно поддерживаю, — о том, что Конституцию нельзя менять в моменты кризиса. Об этом надо помнить всегда. В данном случае он говорит о санкционном давлении, о международной изоляции, которая отзывается и внутри страны. Когда страна находится в кризисе, экономическом или политическом, категорически нельзя трогать текст конституции. Мы в 1992 и 1993 годах на своей шкуре это испытали. Тогда в Конституцию было внесено 400 с лишним поправок, поправки стали формой политической борьбы, и все закончилось эпизодом гражданской войны.
И еще одно, с чем надо согласиться — это то, что творческий потенциал этой конституции не в полной мере использован.
А дальше начинается вторая часть, в которой Валерий Дмитриевич пишет о необходимости точечных поправок. Это его формулировка. И приводит известные блоки: баланс между президентом и правительством, исполнительной и законодательной властью, баланс между центром и регионами, и также он говорит о взаимоотношениях администрации президента и правительства.
Диагноз правильный. По этим линиям существует напряжение, и оно всегда будет существовать. Это политический процесс, процесс борьбы. Но предлагаемые Валерием Дмитриевичем варианты решения — неправильные. Он сразу предлагает поправки к Конституции.
Точечные.
Даже если с этим прилагательным. Мы с Сергеем Сергеевичем Алексеевым (также автор действующей Конституции; скончался в 2013 году — прим. «Ленты.ру») заложили в тексте Конституции политические инструменты саморазвития, совершенствования, настройки балансов.
Например, о правительстве принят специальный конституционный закон. Статус администрации президента можно также урегулировать законом. С одной стороны, этот статус будет подкреплен, а с другой — ограничен.
То есть, принятие федерального или конституционного закона позволило бы не трогать текст Конституции.
Да.
Можете привести еще какие-то примеры, когда принятие законов позволяло оставить главный документ страны в прежнем виде?
Например, с 1993 по 2000-2001 годы, в отсутствие федерального закона, активно использовались договоры между федеральным центром и субъектами. Когда был накоплен опыт — был принят федеральный закон о принципах разграничения предметов ведения и полномочий. Закон ограничил договорную практику и в то же время сделал ее законодательно урегулированной.
Вот это, кстати, подталкивает нас к следующему моменту. Глава Конституционного суда считает, что нужны точечные поправки для урегулирования отношений центра и регионов. Вот тут уж точно не нужны поправки! Открываем статью 76 Конституции, и там написано: по предметам ведения Российской Федерации и субъектов принимаются федеральные конституционные законы и федеральные законы. С помощью них и может происходить балансировка. Не надо принимать поправки к Конституции, чтобы решить, кто регулирует вопросы ценообразования на семечки подсолнечника.
«Парламент изобретен не для законов, а для контроля за деньгами»
И третий момент. Отношения парламента, законодательной и исполнительной власти. У всех общее место: «у нас полномочия парламента обрезаны». Но вопрос ведь в чем? Если в стране отсутствует многопартийная система (а у нас, пусть никто не обижается, многопартийной системы еще нет, и «Единая Россия» — это не партия, а политический механизм власти, и Компартия, и «Справедливая Россия»; мы будем считать их протопартиями, клетками, из которых что-то когда-нибудь вырастет), когда нет партийной конкуренции и партийного контроля оппозиции за властью, отдавать полномочия парламенту — это хуже, чем пилить сук, на котором сидишь. Это то же самое, что выбрасывать власть в мусорную корзину.
Давайте повышать полномочия парламента по мере создания многопартийной системы. Это аксиома.
Вообще, парламент изобретен человечеством, в частности, англичанами, уже 900 лет назад, не для законов. Он изобретен для контроля за деньгами правительства, то есть за деньгами налогоплательщиков. У нашего Федерального собрания обширнейшие возможности для контроля за расходованием денег правительством, и сегодня бывший министр финансов Кудрин возглавил счетную палату. Счетная палата — это орган парламента, который ему дала Конституция.
Не новые законы надо принимать, а освоить рычаги принятия решений. С развитием интернета и технологии блокчейн мы скоро будем принимать законы на федеральных и местных референдумах. Возникнет вопрос, а зачем тогда парламент? Можно будет в течение часа не то, что проголосовать за закон, а оформить его. Блокчейн исключит злоупотребления и фальсификации.
Тогда у парламента снова будет такая же роль, как 900 лет назад — контроль за расходованием наших денег.
Все эти механизмы были заложены в Конституцию еще при ее написании. У меня лежит в папке проект закона о Федеральном собрании, об администрации президента, о расширении контрольных полномочий парламента. Когда-нибудь мы к этому придем. Поправка — это расшатывание системы, конституционный закон — это ее укрепление. Ну и у Валерия Дмитриевича и его коллег есть такой инструмент как толкование. По юридической силе толкование даже выше поправки в Конституции.
Итог этого всего: диагноз правильный, лекарство — нет.
«Шла политическая бодяга»
Те проекты законов уже давно лежат у вас в папке? Что-то из этого готовилось параллельно с Конституцией?
В 1993 году этих документов быть не могло. Но каждый из них был заложен нами с Сергеем Сергеевичем как набор инструментов для развития Конституции, как перечень документов, необходимых для ее реализации.
Конституция, если обратите внимание, это очень небольшой по объему документ, и принимался он в трагический момент. Часто ее рассматривают как документ, фиксирующий, оформляющий, отливающий в бронзе сложившийся баланс политических сил. Конституция как итог. Есть конституции, которые являются очень хорошим форматом договора общественного согласия. Например, это конституция Испании. У нас в октябре 1993-го никакого общественного согласия не было. Был эпизод гражданской войны в столице нашей страны. И в этих совершенно неклассических условиях Конституция не могла играть роль фиксатора и не могла быть договором общественного согласия.
Поэтому мы с Сергеем Сергеевичем решали абсолютно нетривиальную задачу — как сделать документ, который из хаоса, как Lego, начнет собирать новое государство и новое общество. Нельзя было прописать полномочия правительства — конфликт! Нельзя было принять детальное решение о том, какие полномочия у центра, а какие у регионов — снова конфликт! А что можно было сделать? Можно было закрепить базовые принципы и дать инструменты. Мы так и сделали.
То есть, в тот момент это был некий идеал, который бы устроил всех.
Правильно. Мы называли это образ желаемого будущего. Федерализм у нас должен быть кооперативным. То есть федерализм, основанный на сотрудничестве центра и регионов, поэтому очень объемная статья 72-я. Это предполагает наличие споров, конфликтов. Чтобы их не было — обращение в Конституционный суд, принятие конституционного закона, или заключение договора между субъектами. Мы дали полный набор инструментов, чтобы найти гармонию, не разваливая конституцию и не внося поправки.
Но готовились ли параллельно с Конституцией какие-то законы «наперед», на случай непредвиденных обстоятельств?
«Наперед» были готовы законы о референдуме (он уже был, но мы его привели в соответствие с Конституцией), конституционный закон о правительстве, конституционный закон о чрезвычайном положении и закон о Конституционном суде. Стержнем всей Конституции является как раз Конституционный суд, это ее ангел-хранитель.
С 1993 по 1997 годы из-за политического противостояния в Думе, где у Геннадия Андреевича Зюганова частенько было большинство, законы не принимались вообще. Шла политическая бодяга.
То есть, борьба против Ельцина.
Да, импичмент — не импичмент, распустить — не распустить… Ни налоговые законы, ни о местном самоуправлении, ни об организации власти в субъектах… Конституционный суд в этих условиях фактически играл роль законодателя. Он выносил решение о том, как должна быть построена власть в Алтайском крае или в Удмуртии.
Тогда спорили, депутаты должны избирать губернатора или население. Слава богу, суд и тогда решил, и сейчас мы вернулись к тому, что губернатор должен избираться населением.
По сути, Конституционный суд своими решениями подталкивал депутатов. Ребят, если вы не будете принимать законы, все решат суд и президент. 30 апреля 1996 года появилось решение Конституционного суда о том, что, если парламент не принимает законы, могут появляться указы с силой закона. Депутаты тогда быстро начали работать, потому что паровоз уходил без них.
«Как только мы запишем государственную идеологию, идеология умрет»
Если вернуться к статье Зорькина. Там фигурирует словосочетание «Живая конституция». Что под этим нам надо понимать? Не тот ли это случай, когда конституцию подстраивают под сиюминутные нужды власти?
Наша Конституция специалистами всего мира оценена очень высоко. После нашей Конституции появилась куча работ о саморазвивающихся конституциях. Это когда документ зацементировал базовые правила, фундамент, но дал возможность стены, окна, крышу делать в зависимости от ситуации. «Саморазвивающаяся конституция» — это широко принятый юридический термин.
Валерий Дмитриевич сказал о том же самом, только языком, понятным читателю.
Значит, изменять Конституцию все же можно.
Развивать. Сколько раз мы меняли принципы формирования Совета федерации? Раза три точно. Но Совет федерации, как палата, остался, как орган, представляющий интересы субъектов он тоже остался. Но это были прямые выборы, с 1993 по 1995 годы. Это были первые лица: губернатор и председатель заксобрания. И, кстати говоря, именно эту модель мы закладывали. Потому что задача Совета федерации — не придумывать законы, а согласиться или нет с тем, что предложила Дума, пропустить это через себя. И первое лицо брало на себя обязательство в своем регионе этот закон реализовать.
Когда, кстати, президент Ельцин в конце своих полномочий, как известно, болел, и бывал недееспособен, роль коллективного президента сыграл Совет федерации. Аккуратно и мудро руководил Егор Строев: притормаживал Госдуму, страховал президента, поддерживал Примакова в правительстве.
Когда в Совете федерации появились не первые лица, а представители, то сразу значение органа упало. Полномочия остались — авторитет исчез. Этот баланс между полномочиями и авторитетом у нас постоянно дышит.
Другая часть статьи Зорькина — о двухпартийной системе. При чем тут Конституция?
Всем бы хотелось стабильную политическую систему, а это предполагает, как минимум, две партии — одна у власти, другая в оппозиции. Напомню 96-й год. Партия «Наш дом Россия» Черномырдина и партия, которую возглавил Иван Рыбкин, это была попытка сконструировать двухпартийную систему. Борис Николаевич тогда так и сказал.
Но нельзя формировать двухпартийную систему в кабинете президента. Ее нельзя записать в Конституцию. В смысле, написать-то мы можем что угодно, но это то же самое, что пытаться закрепить в Конституции понятия любовь, мораль, религия. Есть вещи, которые от закрепления в Конституции только потеряют смысл. Как только мы попытаемся зафиксировать в Конституции двухпартийную систему, это станут не партии, а органы: орган правящей партии и орган оппозиционной партии. Нельзя, нельзя. Эти вещи должны сами вырасти. Валерий Дмитриевич озвучил желаемую модель, которая, конечно, помогла бы стабилизации общества. Но ее нужно вырастить.
Были ли в самом начале попытки закрепить в Конституции баланс политических сил или политический курс?
Нет. Наоборот, посмотрите, как сейчас атакуется наша статья 13-я о запрете государственной идеологии. Как только мы запишем государственную идеологию, идеология умрет. Как только мы запишем ведущую роль одной партии, одной религии — конец партии, конец религии. За эти вещи нужно постоянно бороться, и не с помощью финансовой поддержки из бюджета, а с помощью своего авторитета, через работу с людьми. Природа явлений не может быть изменена юридическим оформлением. Скорее наоборот. А особенно у нас.
Как раз в статье главы Конституционного суда создается впечатление, что под словами «идеи солидаризма» подразумевается государственная идеология. Не о ней ли он говорит?
О ней. Его в хорошем смысле распирают идеи, он хочет хорошего своей стране. Когда идеи Зорькина станут всеобщими, тогда, поверьте, нужны будут не точечные меры, а какие-то другие. Он же сам пишет, что в обществе нет согласия. Его действительно нет. Когда общество по определенным линиям расколото, в этот момент изменения конституции приведут только к еще большему расколу. Это показывает опыт нашей страны.
Почему, на ваш взгляд, именно к части про идеологию так часто цепляются те, кто хочет изменить конституцию? И еще — за часть про религию.
Мое мнение — это от слабости. От неумения вести дискуссию. Это попытка прикрыть свои слабости нормой закона, и, соответственно, аппаратом государственного принуждения. Я не могу отстаивать свою идеологию каждый день, я проигрываю дискуссию за дискуссией, давайте мою идеологию запишем в Конституции.
И если мы запишем в Конституции, что православие — главная религия страны, мы большего вреда православию просто придумать не сможем. Мы же в России живем! Мы не любим, когда нам что-то навязывают.
«Система работала на 103 процента, когда премьером был Примаков»
Из слов главы Конституционного суда можно сделать вывод, что наша жизнь не дотягивает до того образа, который записан в Конституции. Вы согласны?
Из-за того, что мы не дотягиваем до стандарта социального государства, это статья 7 Конституции, хотя эта статья заставляет Конституционный суд принимать массу решений в налоговой сфере, в бюджетной сфере, в защите разных социальных групп… И если мы признаем, что да, не дотягивает, и сделаем вывод, что надо понизить стандарт, и тогда станет дотягивать, но нам это надо? Такая жизнь нафиг никому не нужна.
Сейчас написано, как должно быть. Это образ желаемого будущего, и к нему надо стремиться.
Во-вторых, смотрите. В любой религии есть базовые заповеди: не убей, не укради, не прелюбодействуй. Но в жизни все не всегда так. И что, нужно поменять заповеди? Надо, наоборот, совершенствовать человека, его душу, и за него бороться. Так и здесь. Вместо того, чтобы менять стандарты Конституции, лучше заставлять правительство, общество на эти стандарты работать.
Из Конституции следует, что ни один орган не должен обладать всевластием. Чуть ли не с этих слов ваш коллега Сергей Алексеев начинал свое выступление на Конституционной комиссии. Но ведь до этого мы тоже, мягко говоря, не дотягиваем?
Это вопрос баланса, вопрос разделения властей. Французские классики идеологи-революционеры писали, что диктатура парламента хуже диктатуры одного человека, например, Наполеона. Поэтому и придумали баланс: за правительством должен следить парламент, за парламентом следить избиратели, и не избирать заново неустраивающих депутатов, за теми и другими должен присматривать Конституционный суд. То есть, ни те, ни другие не имеют всей полноты власти. И это нас защищает от скатывания в диктатуру.
Над нашим президентом есть Конституционный суд. Сколько раз он обрезал полномочия президента, сколько раз отменял указы президента…
1995, 1996, 1997 годы — Госдума и Совет федерации двумя третями голосов принимали тот или иной закон, допустим, о возврате ценностей после Второй Мировой войны, о запрете возвращать что-либо Германии. Понятно, что мы поругаемся со всей Европой, и президент против. Парламент проголосовал, и он обязан подписать, потому что об этом сказал Конституционный суд. Обратная история — указ президента об объединении силовых министерств Конституционный суд отменил. Это было в 1992-1993 годах. И таких примеров наберется на несколько листов.
А в новейшей истории? В XXI веке?
Наверное, самое свежее — это дискуссия о верховенстве норм международного права и Конституции. Парламент принял такое своеобразное решение, и Конституционный суд высказался. У нас международные договоры ратифицируются федеральными законами. Над федеральными законами есть еще два этажа — конституционный закон и сама Конституция. Поэтому норма международного права не может быть выше Конституции. Мы суверенное государство.
Мы, как любое государство, обязаны подчиняться нормам международного права, это статья 15 конституции, в случае, если это устраивает Россию. И есть механизм: если нас что-то не устраивает, мы можем денонсировать договор. Это, пожалуй, самый свежий пример того, как дискуссия была решена Конституционным судом.
За это нашу страну как раз часто критикуют. За то, что не исполняются какие-то решения ЕСПЧ.
Ну, это никуда не годится. Если мы ничего не опротестовали, то надо исполнять. Либо выходить из договора. Мы добровольно вписались в эту систему. Масса должностных лиц говорят, давайте в этом плане отменим 15-ю статью Конституции.
Когда Конституция только создавалась, были те, кто выступал против верховенства международных норм права?
Нет, тогда такой дискуссии не было.
Тогда, вероятно, у страны были совершенно другие проблемы, и никто не думал, что Россия окажется в таких условиях, как сейчас.
Тогда это считалось аксиомой. И к этому должно вернуться.
И к вашему вопросу о балансе. У нас не американская модель, у нас президент не возглавляет исполнительную власть. У нас исполнительную власть возглавляет правительство. И эта система работала на 103 процента, когда премьером был Примаков. Ведь управлять надо уметь, а у нас многие премьеры прячутся за спину президента. Зачем брать на себя непопулярные решения? Авторитет у президента, уважение и власть — тоже у него.
Примаков не прятался, сам решал. Это было правительство, которое небольшой период времени полностью соответствовало Конституции.
И должны быть органы, которые не относятся ни к законодательной, ни к исполнительной, ни к судебной ветви власти. Центральный банк, например. Или прокуратура.
Но ведь была поправка, которая дала президенту право назначать прокуроров. Перекос произошел.
Нет, прокуроров назначает Совет федерации.
По предложению президента.
Да. В конституционном праве это принцип двух ключей. Полномочий президента недостаточно. Он может назначить на месяц исполняющего обязанности, но должен поддержать парламент. Полномочий парламента недостаточно, чтобы поймать на улице дядьку и назвать его генеральным прокурором. Принцип двух ключей гарантирует независимость… Ну, относительную независимость генерального прокурора, судьи, счетной палаты. Органы специальной компетенции — они все рождаются как дети законодательной и исполнительной власти и не подчиняются в полной мере ни тому, ни другому.
А президент у нас выведен из исполнительной власти. Как я говорил, у нас не американская модель. У нас реализована модель Михаила Михайловича Сперанского, 1809 год. Это модель, при которой глава государства текущую власть не осуществляет, а является арбитром, должен рассматривать споры, обеспечивать баланс, стабильность государственной власти. Мы с Сергеем Сергеевичем называли это российской моделью британской королевы. В одном наша модель в конституционном совещании была перекошена — президента наделили правом издавать нормативные указы.
«Чем хуже становится ситуация, тем больше мы хотим поменять Конституцию»
Вы говорили об ослаблении роли Федерального собрания. Это не перекос?
Это не я говорил. Я процитировал либеральных политиков. Валерий Дмитриевич сказал более завуалированно, нарушен баланс между законодательной и исполнительной властью. Я объяснил: роль парламента может и должна быть выше, когда в стране есть многопартийная система. Когда есть политическая система, и оппозиция может присматривать за финансами находящейся у власти партии. По Конституции такая возможность у нас есть. Давайте ей пользоваться.
И давайте вернем губернаторов в Совет федерации.
И вернем первых лиц в Совет федерации, да. В этом плане есть перекос. Как я уже говорил, у нас авторитет и полномочия оказались в разных ветвях власти. Первые лица регионов сидят в Госсовете, но там они — авторитетные люди без полномочий. В Совете федерации сидят люди с полномочиями, но никому не известные.
Так мы можем реально повысить роль Федерального собрания, а значит и парламента в целом, без изменения Конституции. Это надо делать немедленно, тем более в такой кризисной ситуации. В середине 90-х сильный Совет федерации спас страну. Это принцип федерализма и принцип разделения властей.
Но ведь это — в идеальном мире, где есть честные выборы губернаторов, где нет по крайней мере муниципальных фильтров.
Согласен, все муниципальные фильтры нужно отменять. Но, согласитесь, это не имеет никакого отношения к тексту Конституции.
Мы вообще удивительная страна. Чем хуже становится ситуация, тем больше мы хотим поменять Конституцию. От этого лучше не станет.
Часто ли вам звонят и спрашивают, Сергей Михайлович, а что если мы вот в этом месте вот так поправим?
Были активные консультации, они касались и дискуссии о том, что выше, норма международного права или норма Конституции. Я и в администрации, и в правительстве, и выше — объяснял то, что сейчас объяснял вам. Они пошли путем решения Конституционного суда.
По формированию Совета федерации тоже. По Калининградской области. Я показывал, что по статье 66-й есть механизм закрепления особого статуса этого региона.
Или, например, каждые 12 лет у нас происходит дискуссия: много или мало у нас субъектов федерации? Сейчас правительство выкатило очередной документ, что надо создать 14 мегарегионов. И в ноябре это решение будет принято. А почему 14? Есть критическая масса, после которой страна распадается. Если субъект федерации становится настолько богатым и великим, что ему становится не нужна общая страна, поверьте, он найдет момент политического кризиса и способ из страны выйти. Субъектов должно быть много, больше 50-60, должен быть смысл жить вместе. Это философия государственного устройства.
Моя любимая идея — о местном самоуправлении. Там должны голосовать только налогоплательщики. Не пенсионеры, не дети, школьники, студенты, которые еще не работают. Почему? Потому что местное самоуправление — это решение задач местной жизни под свою ответственность, за свои деньги. Это заложено в Конституции, но не реализовано. Поверьте, мы к этому придем.
В финале всероссийского конкурса «Лидеры России» оказалось немало госслужащих, а некоторым, в частности директору департамента инвестиционных проектов Министерства по делам Северного Кавказа Сослану Абисалову, удалось даже занять первое место среди всех участников в своем федеральном округе. Жалоб на нечестное судейство не поступало, стало быть, российские чиновники оказались способны составить интеллектуальную конкуренцию представителям бизнеса и науки. Сослан Абисалов рассказал корреспонденту «Ленты.ру» о секрете своего успеха.
«Лента.ру»: В разных сферах еще с советских времен бытует выражение «работать некому — одни начальники кругом», а мы имеем дело с конкурсом, который призван помочь молодым и талантливым управленцам. Может, нам нужны не «Лидеры», а «Исполнители России»?
Абисалов: Никакого противоречия тут нет. В стране глобальная нехватка управленцев — людей, способных, во-первых, показать, как надо делать, или заменить исполнителя, а во-вторых, организовать все так, чтобы все работало и в их отсутствие.
Когда кругом начальники и работать некому — это и есть неумение организовывать процессы, то есть проявление слабости управленческого звена.
Хорошо. С чем связан управленческий кризис в России и когда он возник?
Стремительное развитие технологий в последние десятилетие, которое не думает прекращаться и сегодня, уничтожило прежние медлительные линейные подходы к управлению персоналом: со всеми этими изолированными кабинетами и общением через заваленные бумагами столы секретарш.
В наше время хороший начальник — это человек, который готов увеличивать зону своей ответственности за счет освоения еще чуждых ему вчера задач. Вот таких людей очень не хватает, а так-то понятно, что кабинеты начальников в стране не пустуют.
А если конкретизировать?
Сегодня цифровая экономика и технология блокчейна — это данность, с которой нужно работать, но людей, способных на это, у нас в России еще очень мало.
В регионах остро ощущается нехватка специалистов, способных руководить сложными проектами. Силами министерства мы пытаемся как-то изменить ситуацию: проводим семинары для местных управленческих команд и так далее. Проблема еще в том, что талантливых людей быстро переманивают из госсектора в бизнес большими зарплатами.
«Лидеры России» — это лекарство?
Глобальную проблему ежегодной «инъекцией» в 300 человек едва ли решишь. Более того, это история скорее не про профессиональные, а про личные лидерские качества и умение себя подать.
Но без крайностей! Меня, помню, предостерегали участники прошлогоднего состязания, что будет тяжело общаться в группах, что все замотивированы на победу и тянут одеяло на себя. Такого в моих командах не было.
Узнал множество хороших ребят. Недавно встречались с теми, кто в Москве. Люди абсолютно из разных сфер. Это, наверное, самое главное, что дает конкурс.
Сотня человек получит менторов, триста — грант, но зато тысячи неординарных людей получат новые знакомства с такими же, как они.
Однако обратить внимание на тех ребят, которые были недооценены ранее, конкурс тоже помогает.
Вы всегда хотели стать чиновником?
В детстве я несколько раз менял свои планы на будущее, но уже с позднего школьного возраста я интересовался сферой госуправления.
По образованию я математик, так что подход к этому делу у меня, характерный для технарей, то есть без жажды власти или привилегий.
Возможно, что по этой причине сразу же после того, как я пришел на госслужбу, в 2007 году, мне доверили работу с инвестициями.
Что изменилось в вашей сфере за 12 лет?
Я смотрю на это со стороны государства. 2008-й и 2009-й — были тучные годы с точки зрения бюджетных возможностей, потом ситуация изменилась, и в Северной Осетии, и в целом на территории всего Северного Кавказа. В 2010-х годах стали реализоваться более крупные проекты, такие как Олимпиада в Сочи, которые затрагивают множество секторов экономики. После 2014 года, как и по всей стране, произошли изменения, связанные с внешнеполитической ситуацией: импортозамещение и так далее.
Если говорить о нашей деятельности сейчас, то мы отвечаем за комплексное социально-экономическое развитие Кавказа. Здесь и туристический кластер, и сельское хозяйство, и промышленность. Заботимся о молодых курортах, таких как Архыз, например.
В чем главная задача вашего ведомства?
Создать условия для того, чтобы бизнесом у нас было заниматься удобно.
И получается? Чем вы конкретно помогаете предпринимателям?
У нас ежегодно на 15-20 процентов вырастает турпоток. Это один из важных показателей для оценки нашей работы. Помощь мы оказываем всестороннюю: финансовую, организационную, интеллектуальную. У министерства имеются свои финансовые ресурсы. Еще мы помогаем привлекать средства из программ отраслевых ведомств и вообще отовсюду, откуда можем.
То есть вы видите какое-то интересное частное начинание и стараетесь использовать все имеющиеся на рынке возможности для его развития?
Да, мы исходим из тех приоритетов, которые определили сами жители Северного Кавказа, учитывая особенности региона. Это в первую очередь сельское хозяйство и туризм. В этих сферах мы поддерживаем бизнес активнее, создаем особые экономические зоны.
А курортами в Чечне вы тоже занимаетесь?
Да, там создаются новые курорты, такие как Ведучи. О нем уже достаточно много говорят в СМИ. Лучше скажу, что сейчас пока мало озвучивается в прессе: у нас большие планы по развитию туризма на Каспийском море.
Какие?
Только что я вернулся из Астрахани, где проходило большое мероприятие по теме организации морского туризма. Тема очень перспективная.
Круизный туризм активно развивается во всем мире, а у нас пока не очень. Был период запустения. Теперь что-то возрождается, но пока есть серьезная преграда в виде устаревшего круизного флота. Думаем над ее устранением.
С туризмом ясно. Отдых на Кавказе в особой рекламе не нуждается. А новый проект в промышленной сфере можете привести в пример?
В Кабардино-Балкарии реализуется большой проект по возрождению разработки вольфрам-молибденового месторождения. Это добыча стратегически важного металла для страны, который во всех твердых сплавах используется, в том числе в оборонной промышленности.
Сейчас проект перешел в активную фазу. С помощью конкурса определился недропользователь.
Как с таким большим и беспокойным хозяйством вы нашли время на участие в конкурсе «Лидеры России»? Почему решили участвовать?
Первый этап был заочный. Я почти уверен, что если бы нужно было сразу куда-то ехать, то я бы на это не пошел. А так садился за задания после работы.
Потом конкурс стал меня затягивать. Когда прошел первый, второй, третий этапы уже тяжело стало остановиться. Потраченные усилия тебя уже по-хорошему держат. К тому же мы участвуем вдвоем с супругой и оба прошли в финал.
Многие рассматривают конкурс как способ построения карьеры. У вас с этим, похоже, проблем нет?
Не мой случай, да. С работой и задачами на ближайшее время все в порядке. Для меня это возможность испытать себя и получить образование с помощью гранта, а еще пообщаться, поучиться у заслуженных людей — наставников. В будущем, возможно, это отразится и на карьере.
Кроме того, я работаю в сфере инвестиций, а это предполагает постоянный поиск, расширение кругозора. Нам нельзя застаиваться в чем-то одном, упираться в одну точку.
А какое образование вы бы хотели получить, пользуясь победой в конкурсе?
Пройти программу, связанную с обучением по ведению современного бизнеса. Госуправлению я уже на работе научился. Пока не загружаю себя мечтами. Сейчас меня ведет спортивный интерес.
Как вы готовитесь к финалу?
За месяц, думаю, ничего существенно сделать с собой не получится. Умнее, по крайней мере, не станешь. Я активно занимаюсь своей обычной работой.
Не боитесь проиграть на глазах у подчиненных, да и всей страны?
Проиграть я не боюсь. Я думаю, что это не оценка моих профессиональных качеств.
Соперники у вас попались серьезные? Как вам удалось занять первое место по федеральному округу?
Большая часть вопросов, которые мне попались в полуфинале, хорошо мне знакома по работе. Единственное, в чем возникла сложность, так это в общении с теми, с кем я попал за один стол.
Почему?
Порой было тяжело доносить мысли, объяснять вещи, которые мне представляются само собой разумеющимися.
Все равно ведь получилось лучше, чем у многих.
Наше министерство ведь не отраслевое, а территориальное, и мне по работе приходится общаться со специалистами из самых разных сфер. Речь идет о больших деньгах. Здесь нельзя себе позволить доверять вслепую и не вникать в детали работы тех или иных предприятий. Отсюда и постоянное расширение кругозора, углубление знаний в самых разных областях.
Нужно и хорошее базовое образование. Детство за книгами провели?
У нас на Кавказе так не получится, чтобы ребенок только за книжками сидел… И футбол, и занятия борьбой были. Чтобы быть умным, книг хватит, но лидеру нужно иметь решительность и стойкость, которые прививаются спортом.
Конкурс «Лидеры России» — это главный проект платформы «Россия — страна возможностей». Целью его создания называют развитие социальных лифтов для активных граждан. Впервые состязание проводилось в прошлом году. В марте нынешнего определился 31 финалист второго сезона, заявку на участие в котором подавали более 227 тысяч человек. В этом году обязательным условием для допуска к финалу стало выполнение социально ориентированного проекта. Поддержку «Лидерам России» оказывает президент Владимир Путин. «Это процесс взросления государственного аппарата, работы с ним, — отметил глава государства на большой пресс-конференции в декабре 2018 года. — Мы сейчас стараемся это делать, видите, проводим различные конкурсы среди молодых, «Лидеры России» у нас проводится конкурс кадровый… Из этой когорты уже, по-моему, человек двенадцать или пятнадцать стали губернаторами, два министра федеральных, пять или шесть заместителей министров».
В понедельник, 24 апреля, президент России Владимир Путин на один день вернулся в родной город Санкт-Петербург, чтобы выступить на Совете законодателей и принять участие в заседании попечительского совета Русского географического общества. В разговоре с первыми он предостерег от суеты, а в разговоре со вторыми философски заметил, что его работа схожа с вечной борьбой хищников и их добычи.
В Таврическом дворце, где проходил Совет законодателей, перед приездом президента председатель Совфеда Валентина Матвиенко распекала представителей Роскомнадзора за нерасторопность. «Вы все время идете в хвосте!» — упрекала она за то, что ведомство не успевает реагировать на распространение в интернете «групп смерти», склоняющих детей к суициду.
«Вам президент дает поручения, Государственная Дума, Совет Федерации. А вы что, сами не понимаете, что это сфера вашей ответственности?» — отчитывала Матвиенко. И в конце концов припечатала ведомство, сравнив его с «сонным царством».
На самих российских законодателей такое клише было бы сложно навесить. Их бурная деятельность, напротив, требует успокоения. И каждый год глава государства обращается к ним с одной простой мыслью: хаотичное и спонтанное законотворчество недопустимо.
Вот и в этом году Владимир Путин вновь призывал внимательно и ответственно подходить к принимаемым решениям, обеспечив «предсказуемость законодательства». «Конечно, всем хочется выглядеть прилично, всем хочется принимать решения, от которых завтра манна небесная посыплется», — сказал он. И разочаровал: «Она не посыплется, этого чуда не произойдет!»
«Спешка, необоснованная штурмовщина и даже суета» мешают работать системно, опираясь на мнения экспертов, подчеркнул Путин. Депутатам Госдумы тоже необходимо более детально и качественно прорабатывать предлагаемые законопроекты, особенно те, которые вызывают большой интерес общества, продолжил мысль президента спикер нижней палаты парламента Вячеслав Володин.
Примером хорошей работы, на его взгляд, могут служить законопроекты, поступающие в Госдуму от главы государства и правительства. Они проработаны, оформлены, закончены. «Это связано в том числе с тем, что при подготовке этих законопроектов используется солидная экспертная база министерств, ведущих экспертных центров, вузов страны», — объяснил Володин.
Он рассчитывает, что подтянуться до уровня президентских законопроектов поможет создаваемый Центр законотворчества, который станет институтом правой поддержки депутатских законодательных инициатив, их правовой проработки и подготовки к внесению в Госдуму.
Тем временем в переулке Гривцова в штаб-квартире РГО собирались попечители и члены общества: ученые, политики, бизнесмены. Несколько дней назад на Казанской улице, рядом с которой находится штаб-квартира, спешно ремонтировали дорогу, укладывая асфальт, как отмечают очевидцы, прямо в снег. Теперь по свежезалатаному покрытию к зданию подъезжали представительские автомобили. Из них выходили богатейшие люди страны.
«Там аудитория триста тысяч! Они же тоже телевизор смотрят», — настойчиво убеждал гендиректора Первого канала Константина Эрнста бизнесмен Геннадий Тимченко. Президент Сбербанка Герман Греф, увидев своего коллегу, председателя правления ВТБ Андрея Костина, хлопал его по плечу и сердечно целовал в щеки.
Один сотрудник охраны обращал на себя внимание тем, как неловко держал в руках светлую шубу. Рослый мужчина явно не знал, куда пристроить ценный груз, так и простояв все заседание попечительского совета. Отложить шубу в сторону он не смел — она принадлежала Валентине Матвиенко.
Общественная организация, основанная в России в 1845 году, — одно из старейших географических обществ мира, насчитывает в числе покровителей четырех императоров и одного президента — в 2009 году Попечительский совет возглавил Владимир Путин. Среди новых попечителей в этом году появились имена главы администрации президента Антона Вайно и Германа Грефа. Оказалось, что и главный исполнительный директор Роснефти Игорь Сечин, исправно посещавший собрания общества, только сейчас вошел в состав попечительского совета. Но на заседание не приехал. Его отсутствие объяснили некими «уважительными причинами».
Столь же уважительные причины не позволили прибыть в Северную столицу и лауреату главной награды общества — Золотой Константиновской медали — Алишеру Усманову. Именной знак отличия присуждается членам общества за большие заслуги в географической науке и исключительный вклад в деятельность РГО. В прошлые годы он доставался, например, биогеографу и телеведущему Николаю Дроздову.
Помимо вручения наград, на заседании совета попечителей рассказывали о наиболее ярких проектах РГО. Внимание президента привлек проект «Изучение подводного мира арктических вод России». В силу сурового климата, отсутствия инфраструктуры и общей труднодоступности Белое, Баренцево и Охотское моря остаются малоизученными. Здесь до сих пор есть места, куда никогда не погружались с научно-исследовательскими целями. Авторы научного фильма «Арктика. Зазеркалье», снятого на грант РГО, с увлечением и неподдельной страстью рассказывали собравшимся о моллюсках. Битва морских ангелов и морских чертей всегда заканчивается поражением последних.
Сказочно красивые, переливающиеся разными цветами морские ангелы — хотя и моллюски, страшные хищники и ловкие охотники, обитающие за полярным кругом. Их единственная добыча — другой моллюск, за темный, почти черный цвет названный морским чертом. Черти крохотные и прячутся в раковинах. Ангелы заманивают их в свои щупальца и жестоко перетирают «челюстями», превращая добычу в паштет.
Рассказ произвел впечатление. В том числе и на главу государства. «Морские ангелы едят морских чертей», — задумчиво произнес Путин. И сравнил этот жестокий закон со своей работой: «Приходится все время смотреть, чтобы нас никто не съел. Оглядываться по сторонам…»
Двенадцатилетняя Диана из города Зима Иркутской области уже полгода сама не ест, не пьет, не сидит без опоры, не ходит и не говорит. После страшной автокатастрофы девочка может только лежать, поднимать левую руку и кивать головой. Врачи обещают, что со временем Диана научится ходить и говорить. Сейчас же нужно восстановить часть черепа с глазницей с помощью специального имплантата. Он стоит дорого, родители девочки после аварии сами проходят реабилитацию и живут на крошечные выплаты по больничным. Кроме нас Диане помочь некому.
Это случилось 11 ноября
Последнее, что успела сказать маленькая сестренка Дианы — пятилетняя Ангелина: «Ой, какой снег! Красиво, как в раю!..» Через секунду машина, в которой ехала семья Ермаковых, лоб в лоб столкнулась с черным джипом, выскочившим на встречную полосу на огромной скорости. Удар был страшный. Машину Ермаковых смяло в гармошку, она вылетела в кювет, перевернулась и завалилась на бок. Посыпались осколки стекол…
Екатерина, мама девочек, смогла выбраться сама. В состоянии шока она кидалась к проезжающим мимо автомобилям и звала на помощь.
В разбитой машине остались ее муж, Ангелина и Диана. У мужа были сломаны руки и ноги, он не мог пошевелиться. Дети неподвижно сидели сзади: Ангелина в детском кресле, а Диана — пристегнутая ремнем безопасности. В руках она держала любимую игрушку — тряпичную куклу-подушку с ручками, ножками и глазками. Кукла вся была залита кровью.
После чудовищной аварии маму, папу и Диану отвезли на скорой в ближайшую районную больницу. А Ангелину отвезли в морг…
Во время аварии у Дианы особенно пострадала левая часть головы. В медицинской карте девочки записано: «открытая черепно-мозговая травма, ушиб головного мозга, перелом лобной кости с переходом на глазницу, открытый перелом нижней челюсти, травма шейного отдела позвоночника…».
Врачи говорили, что она не выживет или станет «овощем».
В районной больнице Диане сделали трепанацию черепа и удалили обломки лобной кости и верхнего края орбиты. Через трое суток ее на санитарном вертолете доставили в Иркутск, в детскую больницу. Здесь провели еще несколько операций — удалили безнадежно травмированный левый глаз, вставили в горло трахеостому, установили датчик, контролирующий внутричерепное давление.
После операции девочку подключили к аппарату искусственной вентиляции легких, кормили через зонд. Родителям врачи сказали, что она не выживет.
— Но я знала, что Диана выкарабкается, и молилась каждый день, – говорит Екатерина.
Ровно через месяц после аварии Диана вышла из комы. Когда она смогла дышать сама, врачи изменили прогноз: жить будет, но останется «овощем».
— А я все равно верила, что дочка меня узнает. Когда мы пришли с мужем к Диане, я спросила ее: «Где мама?» — она посмотрела на меня. «А где папа?» — и она взглянула на мужа.
В конце февраля Диану отправили в Иркутский областной хоспис. Здесь девочка пробыла два с половиной месяца — ей делали массаж, с ней занимались социальный педагог, реабилитолог и психолог.
Постепенно Диана смогла кивать головой, жестами отвечать на вопросы и глотать еду.
Месяц назад Диане подарили железную доску с магнитными буковками. И на днях девочка сложила слово «жаль».
«А потом мы с папой накопим деньги на искусственный глазик»
Родители Дианы проходят лечение в своем городе Зима. Два раза в месяц они приезжают навестить дочку в Иркутске.
— Каждый день мы общаемся с Дианой по скайпу, — говорит Екатерина. — Мы спрашиваем, а она нам кивает. Когда Диана впервые увидела на экране свое лицо после аварии, она расплакалась и выключила компьютер. Но потом мы сказали, что ей поставят на лоб специальный имплантат, а мы с папой накопим деньги на искусственный глазик — и она будет такая же, как до аварии.
Сейчас Диане необходима операция по восстановлению черепа. Ее проведут по госквоте. Но дефект очень большой, поэтому бесплатная титановая пластина ей не подходит. Врачи рекомендуют имплантат Custombone, который будет изготовлен специально для Дианы и со временем синтезируется в ее собственную костную ткань.
Диана очень ждет эту операцию, после которой она будет учиться сидеть, стоять и ходить.
— К тебе можно? — спрашиваю девочку.
Диана смотрит на меня одним глазом и поднимает пять пальцев — значит «можно».
— У тебя что-нибудь болит?
Поднимает два пальца. Это значит «нет».
– А чего ты хочешь больше всего? — спрашиваю ее напоследок.
Диана берет свои магнитные буквы и складывает слово «домой».
Заведующий отделением нейрохирургии Городской Ивано-Матренинской детской клинической больницы Андрей Ливадаров (Иркутск): «Диана остро нуждается в операции по реконструкции черепа. Мы установим девочке специальный имплантат Custombone, изготовленный индивидуально. Со временем имплантат заместится собственной костной тканью».
Стоимость имплантата 889 700 рублей.
181 753 рубля собрали телезрители ГТРК «Иркутск».
157 643 рубля собрали читатели Русфонда.
Для того, чтобы выкупить имплантат нужно собрать еще 550 304 рубля.
Дорогие друзья! Если вы решите помочь Диане Ермаковой, пусть вас не смущает цена спасения. Любое ваше пожертвование будет с благодарностью принято.
Для тех, кто впервые знакомится с деятельностью Русфонда
Русфонд (Российский фонд помощи) создан осенью 1996 года как благотворительный журналистский проект. Письма о помощи мы размещаем на сайте rusfond.ru, в газетах «Коммерсантъ», интернет-газете «Лента.ру», эфире Первого канала, социальных сетях Facebook, «ВКонтакте» и «Одноклассники», а также в 170 печатных, телевизионных и интернет-СМИ в регионах России.
Всего частные лица и компании пожертвовали в Русфонд свыше 11,684 миллиардов рублей, на эти деньги возвращено здоровье более чем 20 тысячам детей. В 2018 году (на 21 июня) собрано 749 785 816 рублей, помощь получили 1140 детей. В 2017 году Русфонд вошел в реестр НКО – исполнителей общественно полезных услуг, получил благодарность Президента РФ за большой вклад в благотворительную деятельность и президентский грант на развитие Национального регистра доноров костного мозга.
Серьезная поддержка оказана сотням многодетных и приемных семей, взрослым инвалидам, а также детдомам, школам-интернатам и больницам России. Фонд организует акции помощи в дни национальных катастроф. Русфонд помог 118 семьям моряков АПЛ «Курск», 153 семьям пострадавших от взрывов в Москве и Волгодонске, 52 семьям погибших заложников «Норд-Оста», 100 семьям пострадавших в Беслане.