В Старом Осколе Белгородской области вторые сутки не утихает скандал. Жители обсуждают случай, о котором анонимно сообщила пользовательница популярного ресурса Pikabu: по ее словам, подруга пришла в местную поликлинику за направлением на аборт, но ее отправили брать разрешение у священника. Горожане разделились на два лагеря: одни говорили, что это вброс, другие уверяли, что сами встречались с аналогичными требованиями. разыскала героиню истории, которая рассказала, как все было на самом деле, и выяснила, почему эта ситуация повторится еще не один раз.
«Я всегда хотела двоих детей. Я в семье росла одна. Родственники рано умерли, воспитывала одна мама, и я хотела большую семью. А муж — пятый в семье, и я всегда восхищалась тем, как они друг другу помогают», — говорит 26-летняя Мария. Когда ее теплый, звонкий голос дрожит от волнения, начинает плакать младшая, годовалая дочь. Мария извиняется, прерывает монолог и отходит к ребенку. Та сразу успокаивается, и мать продолжает рассказ.
Осенью их с мужем первенец, семилетняя девочка, пойдет в школу — она заканчивает подготовительные платные курсы. Мария будет забирать ее из школы с коляской: на второго ребенка решились не так давно — только после того, как женщина смогла восстановить здоровье. После сильного токсикоза она потеряла более 10 килограммов, после кесарева сечения болели живот и шрам, больно было ходить в туалет, начались боли при каждых месячных и появились мигрени. Когда она поняла, что готова на вторые роды, они прекратили предохраняться презервативами «известной марки». Год назад Мария вернулась домой. Не только с младенцем, но и с проблемами с сердцем и кровеносными сосудами: у нее посинели ногти. Но к врачам на полноценное обследование она просто не успевала: муж стал работать в две смены и брать подработки даже на воскресенья, чтобы обеспечить «хороший для города» доход в 25 тысяч рублей. Вся их жизнь и все их ресурсы оказались сконцентрированы на детях: последний раз они ходили вдвоем в ресторан три года назад, а в отпуске за восемь лет не были ни разу.
Две тяжелые, но желанные беременности женщина выносила, минуя священников в женских консультациях, — в Старом Осколе, где она живет с рождения, при каждой поликлинике либо строится, либо уже стоит небольшая церковь. Молитвы и заповеди она знала и так — еще в середине нулевых, как и все дети города, она сдавала обязательный школьный предмет «Основы православной культуры». Но проходя уже во взрослом возрасте мимо церквей, она не подозревала, что жительниц ее города врачи уже много лет отправляют туда, чтобы снизить статистику по абортам.
Узнать об этом ей пришлось в пятницу, 20 апреля. Мария и так намеревалась посетить гинеколога, правда, в платной клинике и по другому поводу — подобрать адекватную оральную контрацепцию. Но первые полгода жизни малышки не успевала даже поспать — кормила дочку каждые два часа, а в начале апреля стало уже не до сна — презервативы известной марки подвели, и тест на беременность оказался положительным.
Сидя в очереди в бесплатной женской консультации микрорайона Олимпийский, она второй раз за неделю изучала плакаты с изображениями младенцев и эмбрионов. «Мама, я хочу жить», «Аборт — это убийство», «Роды омолаживают на 10 лет» — всего Мария насчитала около 40 подобных стендов. Повсюду были раскиданы листовки с призывами не прерывать беременность и контактами центра помощи женщинам, «оказавшимся в трудной жизненной ситуации». Мария их не взяла: дома ждали муж и дочки, а в руках были результаты анализов на ХГЧ (хорионический гонадотропин человека), на которые в понедельник ее отправила гинеколог, — она сразу рассказала, что пока не готова к третьему малышу. Уровень гормонов соответствовал третьей-четвертой неделе беременности.
Вновь услышав, что Марии нужно направление на мини-аборт, врач пристально на нее посмотрела. «Как так — вы не хотите рожать?!» — переспросила она. «Здоровье превыше всего. Роды, неважно, пройдут они естественным путем или с помощью кесарева, — это большой риск и для меня, и для ребенка. У меня и так двое детей. Я не могу подвергнуть их такой опасности», — терпеливо повторила женщина. Гинеколог неодобрительно цокнула языком. Медсестра тяжело вздохнула и молча выдвинула пациентке кипу бумаг на подпись. Мария подписала все листки, в том числе о том, что она информирована о рисках аборта: воспалениях, кровотечениях, бесплодии. На минуту ее рука зависла в воздухе над предпоследней бумагой. Требовалось ее согласие с тем, что «аборт на любом сроке беременности — это убийство». С медицинской точки зрения, это не так, а с юридической — и вовсе абсурд (иначе за аборты судили бы по статье Уголовного кодекса), и Мария это хорошо понимала, но поставила подпись и там. В кабинете было холодно, ногти стали темно-синими, ей не терпелось выйти.
Последней бумагой стал обходной лист. «Медицинский психолог, акушер-гинеколог, представители епархии и кризисного центра…» Мария не поверила своим глазам. «Серьезно, надо к батюшке?» — уточнила она, чувствуя себя очень глупо. Медсестра резко ответила, что да: без этого заведующая не подпишет разрешение и не дадут направление в стационар.
«Я в таком шоке была, что просто вышла. Думаю, что делать, что за ерунда. Как может представитель церкви мне выдать разрешение? Вообще какое он к моей беременности имеет отношение? Так же, как и кризисный центр?» — пыталась понять старооскольчанка. Она позвонила подругам и посоветовалась с мужем. На семейном совете решили найти деньги на платную помощь. Но почти во всех частных медицинских заведениях женщине отказали в проведении операции — их лишили лицензии. С декабря прошлого года вступил в силу соответствующий . Право проводить искусственное прерывание беременности осталось только у одной клиники. Марии сказали, что процедура будет стоить 10 тысяч рублей — треть отложенных на школу денег.
История быстро разошлась по сети после того, как подруга Марии выложила фото обходного листа на популярном сайте Pikabu. Многие не поверили в то, что больницы и врачи связаны с церковью, и назвали историю фейком. В комментариях местным и федеральным ресурсам власти предсказуемо от ответственности.
В подтвердили, что при каждом роддоме и женской консультации региона закреплен священник — «по распоряжению Белгородского и Старооскольского митрополита Иоанна», а в администрации города — что «межведомственная комиссия» с врачами и церковниками действительно существует, однако тут же поспешили заверить, что прохождение такой комиссии всего лишь «рекомендуется» тем женщинам, которые сомневаются в своем решении прервать беременность, и что их никто к этому не принуждает.
Подруги Марии решили провести свое небольшое расследование и задали соответствующий анонимный опрос в закрытом локальном интернет-сообществе во «ВКонтакте». Из 550 проголосовавших 62 человека — более 11 процентов респонденток — ответили положительно на вопрос о том, заставляли ли их взять подпись священника на аборт. В комментариях они делились историями.
«У меня знакомая сталкивалась с этим. Батюшка ей не разрешил делать. Ее мама пришла с ней в больницу и устроила скандал. Быстро все сделали без всяких подписей», — рассказала одна женщина. «Знакомой запретил батюшка. Пока она попала к нему, пока собрала другие подписи, все сроки на аборт истекли… Родила… Но жить стало очень тяжело», — поделилась другая. Третья сообщила, что сама ходила брать направление на аборт прошлой зимой, но в церкви ей не дали разрешения, и в итоге она решила оставить ребенка. Четвертая добавила, что в кризисном центре ее заставили посмотреть «Безмолвный крик».
Одна из старооскольчанок рассказала, что подобная практика началась еще в 2011 году. Тогда она лежала в одной палате больницы №2 с другой женщиной, которая пришла на аборт. «Заходит к нам в палату монашка и сразу ко мне — со словами, какой я грех совершаю и так далее, и тому подобное. А я ей: эта тема не про меня, вы, наверное, к этой даме пришли (показываю на свою соседку). Монашка переключилась на разговор с женщиной, убеждая ее, что не нужно делать аборт».
Еще одна жительница Старого Оскола рассказала о том, что видела последствия подпольного аборта: «Я лежала на сохранении, и со мной лежала девочка… На дому у какого-то мужика аборт делала какими-то спицами… Раскурочил ей все, шейка [матки] загноилась, а беременность сохранилась! Вот и произошла ситуация… Аборт делать нельзя до завершения лечения, а после уже 12 недель было, и нельзя по законодательству! А мама ее настаивала на аборте! Чем история закончилась, не знаю, но очень надеюсь, что у этой девочки все хорошо, и она родила здоровую ляльку», — написала она.
При этом большинство комментариев были негативными. Многие писали, что подобное психологическое насилие необходимо, потому что «аборт — это грех». Так, местный журналист воодушевленно подтвердил, что на подобные комиссии отправляют всех женщин независимо от их социального положения и религиозной принадлежности, и радостно сообщил, что за прошлый год таким образом вынудили родить жительниц Белгородской области. «Я лоббирую право детей на жизнь. Регулярно участвовал в благотворительных акциях. Несколько лет подряд со своим изданием собирали подарки (в том числе и сами покупали), и я лично возил их в детский дом и по многодетным семьям, лично вручал в руки матерям и детям», — поведал он, отвечая на вопрос о своем вкладе в судьбу тех женщин, которых его единомышленники отговорили от аборта.
Подняв шум, подруги Марии убедили ее еще раз зайти в медицинскую консультацию. В среду, 25 апреля, она вновь пришла в кабинет акушера-гинеколога. У дверей она встретила заведующую и тут же поинтересовалась у нее, где ей искать священника и сотрудников кризисного центра. По ее словам, заведующая скрылась в кабинете и долго «шушукалась» с той самой медсестрой, которая заверила Марию, что подпись церковнослужителя обязательна. Наконец вышла уже не заведующая, а медсестра. «Она интеллигентно сказала, что раз у меня есть дети, обходить всех экспертов необязательно, достаточно только медицинского психолога. Показывает на кабинет рядом. А, говорю, то есть уже необязательно проходить всех остальных? Она ничего не ответила, только кивнула», — рассказывает женщина. «У нас действует программа «Чужих детей не бывает»: отговаривают, направляют, стараются помочь. Это, конечно, прекрасно, когда приходит, например, молодая девушка, лет 18-ти, и не знает, что ей делать, мало ли, что у нее произошло. Но навязывание решения, запугивание, нагнетание — это негуманно, это не по-христиански», — пытается подобрать слова Мария.
Жители региона с сарказмом говорят о том, что «если вам в голову пришла какая-то херня, то ее уже опробовали и внедрили в Белгородской области» и что «с середины 2000-х область служит полигоном для обкатки отдельных элементов российского правоклерикального радикализма». Они делают отсылки к попыткам запретить мат и «сатанинскую музыку» на рок-фестивалях, но и к теме абортов эти присказки имеют прямое отношение: работа епархиальных комиссий по допуску на прерывание беременности была легализована Департаментом здравоохранения и социальной защиты Белгородской области почти 10 лет назад, в феврале 2009 года. Тогда о том, что благодаря обязательному просмотру фильма «Безмолвный крик» и беседам священников с беременной женщиной и будущим отцом количество абортов удалось снизить на 9 процентов. В беседе с «Лентой.ру» местные жители предполагают, что подобная клерикализация напрямую связана с религиозными убеждениями губернатора области , который правит регионом с 1993 года.
В Белгородской области действительно процветает зародившееся еще в 20-е годы в Америке движение «пролайф» («за жизнь» в переводе с английского языка) — сторонников запрета на аборты на законодательном уровне. Они выступают за приоритет права эмбриона на жизнь над правом женщины принимать решение о продолжении беременности, критикуя при этом любые средства контрацепции и даже процедуры ЭКО (движение успешно инкорпорировалось в России благодаря религиозно настроенным активистам и сложной демографической ситуации). В самой области ежегодно проходят съезды духовенства, которое вновь и вновь (по патриарха Кирилла) просит депутатов регионального парламента вывести аборты из системы ОМС.
Вопреки мнению скептиков, усилия церковников не пропадают даром: еще с 2007 года в под «профилактикой абортов» в официальных документах подразумевать отказ женщины от прерывания незапланированной беременности, а не просвещение в области предохранения. Тогда же в России так называемые «недели без абортов» — когда в определенные дни медицинские учреждения отказывались оказывать соответствующую помощь. В 2011 году «доабортное консультирование», на котором чаще всего женщин убеждают в том, что они берут грех на душу, обязательным. В 2012 году врачи право отказываться от проведения абортов по религиозным убеждениям. В 2015-м патриарх Кирилл в с призывом вывести аборты — «тяжкий грех» — из ОМС и подписал с Минздравом соглашение о сотрудничестве в области «профилактики абортов», легализирующее комиссии с врачами и священниками. На тот момент подобные консультации де-факто проводились в 25 епархиях. Следом члены под руководством потребовали исключить из розничной продажи препараты «с абортивным эффектом», частным клиникам решили усложнить доступ к получению лицензии на проведение абортов, а отказавшихся от проведения операции врачей начали премировать.
В марте этого года один из основателей пролайферского движения в России, протоиерей о том, что скоро священники смогут полноценно работать в женских консультациях — их работу организуют по типу сестринских отделений. «Лицензию получить нетрудно. Тогда и будем получать деньги из ОМС», — заверил он. Тем временем в России втрое больше противников абортов.
В пресс-службе Министерства здравоохранения России «Ленте.ру» подтвердили, что частные клиники действительно лишили лицензий на проведение абортов (им придется подать заявки и пройти новые проверки), а из свободной продажи изъяли так называемые «таблетки следующего дня», то есть средства экстренной контрацепции.
Мария теряется, когда узнает об этом. «Я не знаю, что на это сказать, серьезно. Люди ходят и подписывают толпами подписи за запреты абортов, видя все в розовом свете: все хорошо, никто никого не будет убивать. Запретите аборты, давайте. Только они же никуда не денутся. Останутся на частном уровне. Будут подпольные аборты. Где будут умирать и женщины, и дети, а не только нерожденные», — говорит она и приводит в пример неудачную борьбу за демографию румынского политика , начавшуюся в 1966 году. В республике запрещены аборты, разводы и даже средства контрацепции, в результате чего из-за подпольных операций в два раза возросла материнская смертность.
Женщине предстоит поход к медицинскому психологу, где она вновь расскажет о причинах, по которым решила сделать аборт, и скорее всего вновь услышит, что идет на непоправимое и серьезное преступление. Но она к этому готова: дома ее ждут дочери, одну из которых она до сих пор кормит грудью, и она хочет успеть дать им лучшее до того, как ее лишат одного из базовых — репродуктивных — прав.
Примечание: имя героини изменено по ее просьбе
