Ремонт стиральных машин на дому.
Ремонт посудомоечных машин Люберцы, Москва, Котельники, Жулебино, Дзержинский, Лыткарино, Реутов, Жуковский, Железнодорожный. Раменское. 8-917-545-14-12. 8-925-233-08-29.
«Борец с власовщиной — это что-то вроде профессии»
На днях Министерство образования и науки отказало в присуждении степени доктора исторических наук историку Кириллу Александрову, защитившему в 2016 году диссертацию о деятельности Русской Освободительной армии (РОА) генерала Власова. Отказ пришел с туманной формулировкой: труд историка, дескать, «не открывает перспектив исследования в теоретической области». «Лента.ру» попросила Александрова пояснить причины, по которым изучение тех событий признали бесперспективным, а также рассказать о своей диссертации, которую кое-кто считает непатриотичной.
«Лента.ру»: Что именно не понравилось Минобрнауки в вашей диссертации?
Александров: Насколько мне известно, принято постановление не утверждать решение диссертационного совета Санкт-Петербургского института истории РАН. Мотивировочная часть постановления мне не известна. Допускаю, что речь идет о несоответствии диссертации формальным требованиям. При этом после защиты, состоявшейся 1 марта 2016 года, я не называл себя доктором исторических наук до соответствующего решения ВАК.
По итогам защиты, продолжавшейся более восьми часов, из 18 членов диссертационного совета, участвовавших в весьма бурном заседании, 17 человек проголосовали «за» и один «против» присуждения степени. Кроме того, несмотря на высказанные критические замечания, три официальных оппонента и автор отзыва ведущей организации — квалифицированные специалисты по проблематике сотрудничества граждан СССР с противником в годы Второй мировой войны — дали в целом положительные отзывы. С официальными оппонентами состоялась настоящая научная дискуссия.
Где вы защищались?
В Санкт-Петербургском институте истории РАН — одном из самых авторитетных научных учреждений, в стенах которого на протяжении четырех лет моя диссертация подвергалась критическому рассмотрению коллег. Она разбиралась по отдельным главам. В итоге защита состоялась на качественном уровне, хотя и в условиях беспрецедентного давления. Причем это давление выходило не только за рамки академической науки, но и за пределы элементарной человеческой порядочности.
Почему вы решили посвятить кандидатскую и докторскую диссертации генералу Власову и РОА?
Ни моя кандидатская, ни моя докторская диссертации не были посвящены генерал-лейтенанту Власову, осужденному решением Политбюро ЦК ВКП(б) к смертной казни 23 июля 1946 года. И в кандидатской, и в докторской диссертации биографии Власова посвящено не более пяти процентов текста.
Чему же они были посвящены?
Моя кандидатская диссертация посвящена военной истории Русской Освободительной армии. По истории русских подразделений и частей Вермахта в 1943-1945 годах, насколько мне известно, специальных докторских диссертаций еще не было написано.
Словосочетанием «Русская Освободительная армия» назывались в совокупности русские отдельные подразделения, как правило на уровне батальона, а также отдельные части, существовавшие в Вермахте в 1943-1945 годах. Большая часть из них, но далеко не все, поступили на формирование войск (Вооруженных сил) Комитета освобождения народов России (КОНР) в конце 1944 года. Вот эти войска, достигшие к двадцатым числам апреля 1945 года, вместе с подчиненными казачьими корпусами, численности примерно в 120 тысяч человек и правомерно называть власовской армией.
А докторская диссертация?
Она посвящена истории создания, развития и ликвидации офицерских кадров войск КОНР, насчитывавших примерно 4-5 тысяч человек, включая 35 генералов. Мною поименно установлены более двух тысяч генералов и офицеров власовской армии. Среди них были очень разные люди, со своей частной историей и разными мотивами поведения. Еще в студенческие годы меня заинтересовал этот феномен. Трудно себе представить, чтобы в годы Первой мировой войны пленные русские генералы и офицеры при помощи и активном участии эмигрантов попытались создать общевойсковую армию для участия в боевых действиях на стороне Германии и Австро-Венгрии. Прошла четверть века — и ситуация изменилась.
Причем среди генералов и офицеров власовской армии оказались люди, которые в 1915-1917 годах не только храбро сражались с противником, но и находились в германском плену, сохраняя верность своей стране. Например, майор Красной армии Георгий Рябцев: осенью 1916 года в чине унтер-офицера попал в плен, зимой 1917 года из плена бежал, сражался в Русском экспедиционном корпусе, затем вернулся из Европы на родину и служил в РККА. Летом 1941 года в должности командира стрелкового полка вновь попал в немецкий плен под Минском. Летом 1944 года подал рапорт в РОА, во власовской армии служил в чине подполковника в должности командира 3-го полка 1-й пехотной дивизии. Застрелился после боев в Праге и роспуска дивизии на американской зональной границе 12 мая 1945 года.
Почему вас заинтересовала эта тема?
Мои старшие коллеги и наставники подчеркивали большое значение изучения персоналий и человеческих судеб в эпоху войн, социальных кризисов и потрясений. История генералитета и офицерских кадров войск КОНР фактически не исследовалась в историографии, и я выбрал эту тему в качестве узкой области специализации, понимая возможные риски. В этом смысле кандидатская диссертация была только промежуточным результатом, а соответствующую поименную базу я начал составлять, еще будучи студентом второго курса. В ряде случаев мне удалось оказать помощь родственникам тех офицеров в установлении судеб близких им людей, считавшихся пропавшими без вести на протяжении более полувека.
Возникали ли проблемы с защитой кандидатской в 2002 году?
Не только проблем не было, но даже само событие не вызвало никакого резонанса, в том числе со стороны нынешних «борцов с власовщиной». Защита прошла спокойно и академично, сопровождалась корректной дискуссией.
Ваши недоброжелатели обвиняют вас в сочувствии к Власову и стремлении оправдать его. Так ли это?
В ходе многочасовой дискуссии на защите докторской никто из профессиональных «борцов с власовщиной», несмотря на их напряженные усилия, не смог процитировать ни один фрагмент текста, который бы давал основания для подобных выводов. При этом вряд ли членов совета, официальных оппонентов и коллег из ведущей организации интересовало личное отношение диссертанта к Власову, Сталину, Гитлеру, генералу армии США Паттону или лидеру четников Михайловичу, упоминавшихся в диссертации.
Возможно, их смутило то, что власовское движение в вашей работе названо формой социального протеста?
В мою задачу не входили оценки власовского движения — это намного более широкая и сложная тема. Но одно из положений диссертации звучит так: «Создание офицерского корпуса войск КОНР и его деятельность представляли собой опыт социального протеста против советского государства». Соответствующие аргументы были изложены в диссертации и представлены участникам дискуссии. Вместе с тем я отметил, что генералы и офицеры власовской армии, будучи гражданами СССР, совершили государственную измену, и в условиях непримиримой борьбы, которую вели страны антигитлеровской коалиции против Третьего рейха, их деятельность не достигла провозглашенных целей и закончилась катастрофой.
Вроде бы ничего криминального…
Именно так. Поэтому любые попытки политизировать данный вывод и инкриминировать диссертанту обвинения по уголовной статье в «реабилитации нацизма» — это нонсенс. Например, в годы Первой мировой войны десятки тысяч военнослужащих Австро-Венгерской Императорской армии (кстати, среди них был один из будущих старших офицеров-власовцев) переходили на сторону русских войск. В данном случае социальный протест против национальной политики Габсбургов нашел свое выражение в форме государственной измены, так как в другой форме в тех реалиях он не мог состояться.
С чем тогда вы связываете нападки на вас?
С недержанием эмоций, низким уровнем исторических знаний, неумением читать и осмысливать прочитанный текст, а также с тщеславным желанием снискать какие-либо привилегии в результате поиска новых врагов народа. «Борец с власовщиной» — это что-то вроде профессии. К науке это все не имеет отношения.
Как вы думаете, кто выбрал вас мишенью для своей атаки?
Даже не задумывался. Мне неинтересны эти люди. Они не смогли представить никаких контраргументов, кроме доносов и жалоб в разные инстанции, включая прокуратуру, и нелепых пикетов под красными флагами у здания Санкт-Петербургского института истории. Это уровень советской полемики второй четверти ХХ века.
Когда на вас начали давить?
Примерно за месяц до защиты.
Ваш научный руководитель не предупреждал вас о возможных последствиях?
У докторантов не научные руководители, а консультанты. Моим научным консультантом стал замечательный и заслуженный петербургский ученый, профессор Алексей Николаевич Цамутали. Он предупреждал меня о возможных рисках и сложностях. Но, признаюсь, я не во всем его послушал. Но Алексей Николаевич, придерживаясь традиционных оценок, считал меня достаточно самостоятельным исследователем, чтобы не нарушать мою свободу. Благодарю Бога за такого умного, тактичного и порядочного консультанта, работа с которым послужила мне хорошей школой.
Кроме того, в большой степени я обязан советам и критическим замечаниям других коллег, о которых буду помнить всю оставшуюся жизнь независимо от того, как сложится моя судьба. Нужно иметь большое гражданское мужество, чтобы защищать чужое право на свободу исследования, даже если ты не согласен с его результатами.
Намекали ли вам, чтобы вы пошли на компромисс? Что именно в вашей диссертации вам предлагали изменить?
Да. На одном высоком экспертном собрании меня откровенно спросили, не желаю ли я отказаться от каких-либо положений, вынесенных на защиту. Ответил коротко: «Не вижу для этого оснований». Насколько мне известно, наибольшее раздражение вызвали мои обобщенные оценки количества жертв сталинской социальной политики в предвоенное десятилетие; сведения о происхождении генералов и офицеров власовской армии, чьи биографии были подвергнуты сплошному анализу; раздел о русских и советских наградах офицеров войск КОНР; описание боестолкновений власовцев с красноармейцами в 1945 году и соответствующие немецкие оценки; поиски ответа на традиционный вопрос о том, кто освободил Прагу в мае 1945 года.
Ну и тезис о социальном протесте, наверное, припомнили.
Да, он вызвал особое неприятие. Меня упрекали в том, что я позволил себе вместо слова «предательство» употреблять в тексте словосочетание «государственная измена». Наконец, один из экспертов откровенно заявил, что представленная диссертация не служит воспитанию патриотизма и не способствует сплочению российского общества. Вместе с тем мне представляется, что научное сообщество и официальные оппоненты дали компетентную и объективную оценку диссертации в заседании, состоявшемся 1 марта 2016 года. И что-либо исправлять, чтобы всем понравиться, не считаю нужным — у меня другая профессия.
В Нижегородской области мучительно погибает от редкой генетической болезни целое семейство. Семь жителей небольшого поселка страдают патологией Фабри, при которой по очереди отказывают жизненно важные системы организма. Стоимость препаратов для каждого из родственников, среди которых есть 12-летний ребенок, — почти шесть миллионов рублей в год. Районная больница, к которой прикреплены редкие пациенты, отказала им в лечении. Причина, которую местные специалисты официально озвучили, — они не доверяют результатам обследований и диагнозу, выставленному ведущими российскими генетиками. Неофициальная — лечить больное семейство нерентабельно. Почему, несмотря на законы, жизнь человека стала зависеть только от милосердия чиновников — в материале «Ленты.ру».
Мечта о море
Перед Новым годом 12-летний Ваня Лобанов из поселка Сосновское Нижегородской области загадал желание. Сначала хотел написать традиционное письмо Дед Морозу, но потом передумал и записал видеопослание президенту Владимиру Путину. Единственное, что попросил подросток, — лекарство для себя и своих родственников.
— Моя мама болеет, сестры двоюродные болеют, дядя, бабушка, — старательно загибает пальцы мальчик. Всего получилось семь пальцев. — Я знаю, что лекарство дорогое и самостоятельно мы его никогда не купим. Но ведь каждый человек имеет право на жизнь. Без лекарства мы умираем. А я ни разу на море не был.
Перед видеокамерой не по годам рассудительный Ваня стоит в одних носках. Скинутые зимние сапоги валяются рядом. В объектив непорядок в одежде не попадает. Также не видно и то, что Ваня время от времени морщится и, как цапля, попеременно стоит то на одной ноге, то на другой ноге.
Нейропатический (некупируемый обычными анальгетиками) болевой синдром — один из признаков болезни Фабри. Это орфанная, то есть редкая патология. По подсчетам эпидемиологов, заболевает 1 из 120 тысяч новорожденных. В организме человека не вырабатывается определенный фермент, нарушается обмен веществ — вредные продукты жизнедеятельности не выводятся, а накапливаются. В результате происходит сбой почти всех жизненно важных систем.
У Вани уже нарушена функция почек — у 12-летнего мальчика они размером как у взрослого мужчины. Есть сердечная недостаточность, неполадки с селезенкой, поджелудочной железой, кровеносной системой. Врачи опасаются, что в любой момент может случиться инсульт.
— Ваня не гуляет на улице — ему очень трудно ходить, — говорит его мама Наталья Федина. — Поэтому друзей почти нет. Как-то пришел из школы, плачет: «Я больше не могу терпеть эту боль! Ну почему же нас никто не лечит? Мы же люди!»
Орфанный заповедник
Наталье Фединой 32 года. До недавнего времени она трудилась на заводе, который расположен в нескольких километрах от их поселка. Стояла на конвейере, вручную делала детали из стеклопластика для автомобилей и автобусов. Но в конце 2019 года по состоянию здоровья вынуждена была уволиться. У молодой женщины проблемы с сердцем, артериальное давление постоянно держится на отметке 160-170. А это считается предынсультным состоянием.
Все это — последствия болезни Фабри, которая у Фединой также диагностирована. Орфанная патология достоверно установлена у семи человек из их семьи. Все приходятся друг другу кровными родственниками — близкими и дальними. Так получилось, что все живут в соседних деревнях.
История диагностики напоминает детектив. Михаил, дядя Натальи, к 47 годам потерял слух и зрение. У него практически отказали почки, и мужчина регулярно проходил диализ. Врач, которая проводила процедуру, побывала на курсах повышения квалификации. На одной из лекций им рассказали, что если у их пациентов почечная недостаточность протекает нетипично, нехарактерно, — хорошо бы сделать им генетические анализы на Фабри. Доктор, вдохновленная новыми знаниями, проявила инициативу и отправила пробы ДНК Михаила в лабораторию. Диагноз подтвердился. Генетики порекомендовали сдать анализы всем родственникам мужчины, поскольку патология может передаваться по наследству. Как оказалось — не зря.
— Мы поначалу радовались, что наконец стало понятно, отчего в нашем роду все так маются, — рассказывает Наталья. — Мы ведь раньше думали, что это в принципе нормально. В больнице, когда с жалобами на боль приходили хотя бы с Ваней, нам говорили: да это у ребенка кости растут. Когда я на давление жаловалась, все списывали на метеочувствительность. Мы и думали, что, наверное, так у всех бывает и надо терпеть. Но оказывается, мы можем чувствовать себя здоровыми, от этого есть лекарство.
Неоконченное убийство
Из всех больных родственников самым тяжелым оказался Сергей Дружинин, брат Натальи. К 2016 году, когда семейная болезнь подтвердилась, он уже перенес несколько микроинсультов, у него отказывали почки, шла деформация скелета, тугоухость, падало зрение, он страдал от болевого синдрома и других проявлений болезни. В Москве, в Клинике ревматологии, внутренних и профессиональных болезней имени Е.М. Тареева (в этом научном центре наблюдаются практически все российские больные Фабри) врачебный консилиум назначил Дружинину пожизненно ферментно-заместительную терапию. В России зарегистрировано два препарата от Фабри — «Фабразим» и «Реплагал» ( междунароные непатентованные названия «Агалсидаза бета» и «Агалсидаза альфа»). Они различаются дозировками действующего вещества и назначаются врачами в зависимости от того, какие в организме есть сбои. Препараты не лечат: поломки в организме, которые уже произошли, исправить с их помощью невозможно. Зато они сдерживают прогрессирование болезни. Сейчас лекарства входят в список жизненно необходимых лекарственных средств (ЖНВЛП). Это ключевой момент, так как государственные медучреждения при закупке лекарств для пациентов в первую очередь ориентируются на ЖНВЛП.
— Федеральный центр как экспертное учреждение по закону может рекомендовать определенные лекарства, но назначить их вправе только больница, где пациент постоянно наблюдается, — говорит Елена Хвостикова, глава центра помощи пациентам с редкими болезнями «Геном». — В 2017 году, когда Сергей предоставил в Сосновскую ЦРБ документы, подтверждающие его заболевание, и назначение федерального центра, в районной больнице также провели врачебный консилиум и признали, что препарат ему нужен.
А дальше что-то пошло не так. Когда в Нижегородском Минздраве узнали, что в Сосновском районе появился пациент, лечение которого обойдется региональному бюджету, по грубым подсчетам, в 800 тысяч рублей в месяц, — вероятно, испугались. После того как поняли, что в деревне еще несколько таких же больных, — начали действовать.
Сосновская ЦРБ под предлогом того, что у них нет в штате специалистов-генетиков, отозвала свое назначение орфанного препарата. Вскоре в Нижегородской областной больнице состоялся «правильный» консилиум, на котором врачи постановили, что у Дружинина особых проблем со здоровьем нет, неврологические нарушения отсутствуют (это при том, что пациент после инсульта с трудом ходил), а значит, и в особом лечении он не нуждается.
Врачу диализного центра, благодаря наблюдательности и профессионализму которой нашли «эпицентр» редкой болезни, коллеги из регионального Минздрава устроили административные разборки. Она была вынуждена писать объяснительную, на каком основании посоветовала своему пациенту сдать генетический анализ.
Главный генетик Приволжского федерального округа Ольга Удалова, которая в силу своих профессиональных обязанностей собиралась внести «найденных» жителей региона в реестр пациентов с болезнью Фабри, вынуждена была уйти со своего поста. А пациенты из деревни до сих пор в орфанную статистику не включены.
— У нас последние почти три года прошли в судах — оспаривали отказ Нижегородского Минздрава лечить Сергея Дружинина, — рассказывает директор фонда помощи «Геном» Елена Хвостикова. — В конце прошлого года все суды выиграли. Но лекарства так и нет. По сути, нижегородские чиновники борются против людей, косвенно лишая их жизни. В юриспруденции это называется «неоконченное убийство». Это когда виновный осознает общественную опасность своих действий/бездействия, предвидит возможность и неизбежность наступления смерти другого человека и желает ее наступления.
В 2017 году пациентской организации удалось включить Сергея Дружинина в благотворительную программу производителя орфанного ферментозаместительного препарата. За счет этого больной до сих пор лечится. Но благотворительные программы — штука шаткая. Сегодня есть добрая воля спонсоров, завтра обстоятельства изменились — и все. К тому же, у препарата есть очень неприятная особенность: его надо принимать пожизненно и безостановочно. Если начать лечение, а потом прервать — все негативные процессы в организме ускорятся. Именно поэтому не вариант объявлять и сбор пожертвований — не может целая семья всю жизнь жить с протянутой рукой, да и людям рано или поздно надоест отправлять им деньги.
— Мы ведь думали, что сейчас докажем, что у Сергея болезнь Фабри и он без лекарств умирает, тогда и с остальными его родственниками легче пойдет, — продолжает Хвостикова. — А самое главное, что больше ждать они не могут. Сейчас Ванька, племянник Сергея, в таком состоянии, что в любой момент может инсульт бабахнуть, и ребенка просто не станет.
— Но официальный ответ вам какой-то дают? — сомневаюсь я. Все же как бы плохо мы ни думали о чиновниках, но элементарный инстинкт самосохранения у них хорошо развит. — Не могут же просто сказать, что отказывают в лечении?
— Пытаются все сделать, чтобы затянуть процесс, — интонации Хвостиковой накаляются. — Играют в увлекательный бюрократический пинг-понг. Разные ведомства делают вид, что у них нет документов о диагнозе. Вероятно, надеются, что многолетние судебные битвы за лекарства, как в случае с Сергеем, пройдут по каждому больному. Ждут, что пациентской организации надоест возиться с этими бедолагами, — это ведь не только нервно, но и материально затратно. Либо надеются, что у самих больных нервы сдадут и они откажутся от борьбы. Если болели только взрослые — да, возможно, они бы и махнули рукой. Но они спасают детей!
В картах не значится
По словам Натальи Фединой, в Сосновской больнице, к которой по месту жительства относятся все окрестные поселки, утверждают, что и она сама, и ее сын Ваня здоровы. По крайней мере, медицинская карта ребенка практически пустая.
— Мы постоянно привозим в ЦРБ выписки Вани, генетические анализы, заключение специалистов о том, что у ребенка болезнь Фабри и он нуждается в лечении, — продолжает Наталья Федина. — Их вклеивают. А потом просто… теряют карту и заводят другую. Новая карта, естественно, чистая. Получается, что формально Ваня как бы ничем не болеет. И когда мы просим назначить врачебную комиссию, уточнить наши диагнозы и назначить лечение, говорят, что оснований для этого нет. Ведь по документам, которые есть у больницы, мы здоровы.
Наталья минуту молчит, а потом признается, что боится уже ходить в свою поликлинику — не доверяет местным врачам. В последний раз у Вани был приступ почечной колики. Педиатр выписал направления на анализы мочи. В двух исследованиях показатель белка зашкаливал. А результаты третьего — образцово-показательные. Хотя, как утверждает мать, самочувствие сына не изменилось.
Федина вспоминает, что она пыталась взять у педиатра освобождение ребенка от физкультуры, — шестиклассник просто физически не может ни бегать, ни прыгать. Однако педиатр, пряча глаза, ей отказала, буркнув, что «оснований нет».
— Они боятся, что такая справка может стать нашим доказательством, что Ваня нездоров, — вздыхает Наталья. — Про нас уже по поселку ходят сплетни, что мы все болезни выдумываем, чтобы денег заработать. Понятно, что это главврач больницы народ настраивает, пугает, что скоро лечить будут только нас, потому что денег больше ни на кого не хватит… Вы знаете, мы стараемся на это не обращать внимания. Но когда такое на каждом углу говорят — неприятно.
— В школе ребенка не травят?
— У нас прекрасные учителя, они все понимают и идут нам навстречу, — говорит мама мальчика. — Ваня — отличник по всем предметам, постоянно участвует в олимпиадах по математике, информатике. Я пытаюсь ему внушить, что физически он вряд ли сможет работать, надо трудиться головой. А значит, надо учиться, чего-то добиваться, пусть даже и через силу, и через боль. Но он хоть и умный у меня и все понимает, а все равно расстроился, что его новогоднее желание Дед Мороз так и не исполнил.
Попытка номер шесть
В Сосновской центральной районной больнице с «Лентой.ру» общаться отказались. Письменный официальный запрос в адрес главврача Светланы Трифоновой прокомментировать ситуацию также остался без реакции.
Наталье Фединой же в ответ на очередное обращение в адрес правительства Нижегородской области с требованием обеспечить ее и сына лекарствами пришло письмо. Заместитель губернатора Андрей Гнеушев рекомендует ей «предоставить медицинские документы», подтверждающие диагноз «болезнь Фабри» либо в Минздрав Нижегородской области, либо в Сосновскую райбольницу в «читаемом виде». Очередной пакет документов — шестой по счету — отправился по бюрократическим медицинским инстанциям.
До конца августа в подмосковном Одинцово будет проходить фестиваль «Культурный код». Известные уличные художники из двух десятков стран распишут фасады 36 домов в микрорайоне Новая Трехгорка. Концепцию даже согласовали с местными жителями. В результате на небольшой территории появится первый в России музей монументального искусства под открытым небом. «Лента.ру» пообщалась с организатором Дмитрием Левочкиным, а также с художниками, которые первыми начинают работу — англичанином Чесмером Стюардом Джеймсом из коллектива The London Police и Весодом Бреро из Италии. Они порассуждали о том, зачем нужен паблик-арт, почему некоторым не нравится граффити и превзойдет ли Одинцово известный своими разрисованными фасадами польский город Лодзь.
«Лучше такие стены, чем серый мир»
Весод Бреро (Vesod Brero), Италия
Зачем нужны граффити в городе, это вопрос, конечно. Но они точно делают публичное пространство более органичным. При этом, я думаю, паблик-арт в целом важен для всех, потому что дает вдохновение, чтобы мы могли лучше понять окружающий нас мир.
Недавно было 20 лет, как я занимаюсь граффити. Я начал рисовать, когда мне было 17 лет. Сейчас мне 38. А вот работами на больших стенах, такими, как здесь в Одинцово, я занимаюсь последние шесть лет.
Это мой первый визит в Москву. Сейчас уже прошло три часа, как я здесь. Я не был здесь раньше, чтобы составить полное впечатление. Пока я могу сказать разве что о людях, занятых организацией фестиваля — все они очень классные. Я приехал из Италии, и для меня Москва — это по-настоящему большой город. Я бы хотел на днях побывать в центре, чтобы лучше понять, что еще эта поездка мне даст.
Возможно, люди здесь, с которыми общались мои коллеги, способны лучше понять, как граффити могут положительно влиять на их город, потому что обычно, когда я куда-то отправляюсь работать, то сравниваю свои впечатления с тем, что видел в других городах по всему миру. Но я думаю, как уже говорил, паблик-арт нужен, чтобы показать всем, что в жизни есть разные пути. Это как разница между прошлым и тем, что появится на больших стенах этих больших зданий. И да, я думаю, что это так же, как начать рисовать с чистого листа.
Сейчас я собираюсь посмотреть вживую стену, где буду рисовать. Я еще не выбрал тему работы, потому что размер стен не всегда одинаков. И когда мне назовут размер стены, тогда я смогу сосредоточиться на том, какой будет моя работа.
Мнение противников граффити меня не волнует, потому что это моя работа. Я просто люблю рисовать. Я не хочу думать о противниках. Это их мнение. Я не политик, и не должен терпеть в своем мире тех, кто мне неприятен. Я думаю, что разрисованные стены лучше, чем серый мир.
Обычно я работаю с полной отдачей, и когда заканчиваю, испытываю облегчение. Для меня каждая художественная работа — это способ что-то сказать, что неплохо получается в том числе из-за размера, поскольку у меня есть возможность рисовать на больших стенах. И когда я завершаю очередную работу, ощущения всегда хорошие. Надеюсь, что окружающие, которые видят мои картины, испытывают то же, что и я. Так что, для меня творчество — это способ поделиться своими чувствами.
«Надо найти тех, кто действительно умеет рисовать»
Чесмер Стюард Джеймс (Chasmer Stuard James), коллектив The London Police, Великобритания
Граффити дает городу шанс стать прекраснее. Это происходит, когда город становится чище, или создаются произведения паблик-арта, или, например, появляются детские площадки, картины. Какое место в мире ни возьми, это позитивная вещь. И, знаете, прямо сейчас, когда мы прогуливаемся по городу Одинцово, я не могу не отметить, что это сообщество высотных форм архитектуры. Я полагаю, они имеют отличные колоритные поверхности по бокам, которые могут облагораживать окружающее пространство. Мне кажется, они должны в большей мере служить источником вдохновения для молодых людей, как, впрочем, и для пожилых. Это создает хорошие декорации для окружающего пространства. Почему бы не сделать так, чтобы все было красиво? Почему не раскрасить свой дом? Почему не сделать яркими его стены? Почему бы не сменить цвет, чтобы все выглядело хорошо?
Я создаю граффити уже 21 год. Я начинал в Англии, рисовал на улицах Амстердама. Моя миссия — это не вандализм, а то, что делает людей счастливыми. Создавая нечто прекрасное, ты можешь дать людям что-то, что их осчастливит. Такое вот распространение позитива.
Yes it’s a throwback Thursday on a Wednesday!! Our piece from Dortmund Germany 2017. Heads up @44309gallery for bringing us in 🙏🏻
Фото опубликовано @thelondonpolice
Это мой второй приезд в Москву. Я уже приезжал сюда в 2016 году на биеннале на Красной площади. Я очень люблю путешествовать, люблю находить в разных местах что-то, что мне нравится, но предпочитаю не делать каких-то суждений, а просто люблю смотреть. И когда я в первый раз был в России, мне очень понравились люди, кухня, культура, достопримечательности. Я стараюсь получать позитивные впечатления, куда бы я ни поехал. Здесь очень интересно, красиво, и я рад, что приехал снова.
Мы бы поработали и в других соседних городах. Мы любим рисовать, делать людей счастливыми. Это же прекрасно!
По поводу тех, кому не нравится граффити, я полагаю, что, когда смотришь на мир с негативом, прежде всего думаешь о том, что люди делают что-то без разрешения. Не уверен, что они говорят о художественной ценности граффити, скорее, о том, что это было нарисовано без разрешения или это что-то нелегальное. Именно это, как мне кажется, иногда расстраивает людей. Мол, если вы рисуете картины у меня на стене, чего вам никто не разрешал, то у вас могут быть проблемы.
Когда вы создаете граффити, вы можете передать своей аудитории огромное количество разных вещей. Для некоторых рисовать на стене — это способ оставлять какие-либо политические послания. Кто-то разрисовывает электрички и поезда метро. Для кого-то это нужно, чтобы написать: «Я люблю свою жену». Граффити можно рассматривать с множества сторон. В данном случае, здесь, в Одинцово, — это способ украсить здания благодаря множеству художников со всего мира, которые принесут сюда свою культуру и свой стиль. Так что это очень серьезный вопрос. Говоря о противниках граффити… ну, я не знаю, вы должны, во-первых, найти тех, кто действительно умеет граффити создавать. И еще, даже если многие недовольны, все равно есть немало тех, кого уличное искусство делает счастливыми.
«Получится музей под открытым небом»
Дмитрий Левочкин, руководитель проекта
Эта идея рождалась у нас четыре года. Мы долго изучали этот район, с такой вот проблемной инфраструктурой. То есть он вроде как молодой, вроде как новый относительно, но такой холодный — из-за высотной застройки. На карте города Одинцово это такое пятно, о котором подчас отзываются негативно. И мы подумали, что нужно попытаться превратить его в достопримечательность, создав из него один из самых крупных в мире музеев под открытым небом.
Так появилась идея пригласить наших друзей, знакомых — художников со всего мира, из 26 стран, которые, в общем-то, поборются со своим страхом и создадут самые большие свои работы. Дело в том, что многие художники таких работ раньше не делали — у нас эти фасады, все-таки, 57 метров в высоту. И их у нас 36. Все это в одной локации, которая занимает площадь примерно полтора на полтора километра.
Cool pic from my Edmonton building @rustmagic +++ Pic by @aristahaasphotography
Фото опубликовано @okudart
Это получится музей под открытым небом. Здесь одна дорога кольцевая, район с такой проблемной инфраструктурой. Это первый подобный проект в России, который похож на польский город Лодзь, даже, наверное, будет его превосходить, потому что общая площадь фасадов у нас получится более 38 тысяч квадратных метров.
К нам уже приехали первые художники, коллектив The London Police. Сейчас они проживают в Амстердаме, хотя сами британцы. И также здесь сейчас итальянский художник из Турина Весод Бреро, который сделает первый фасад. Он работает в стиле коллажа с элементами реализма и абстракции. Это такой очень сложный стиль, который гармонично будет смотреться с инфраструктурой. Мне кажется, будет очень круто, очень здорово.
Другие художники будут в течение нескольких недель приезжать и выполнять свои работы. У нас не стоит задача всех торопить, потому что здесь все-таки работа опасная — у всех есть допуски, страховки, специальное оборудование.
Нам помог президентский грант плюс поддержка администрации. Это первый прецедент, когда представители власти идут в одной команде, в одной связке в ходе организации такого большого мероприятия. И плюс — постоянная коммуникация с жителями: идут переговоры, подготавливается инфраструктура.
Такой прецедент может стать отправной точкой, которая позволит показать представителям власти в других регионах, что необходимо сотрудничать с художниками уличной волны, потому что их очень много. Это и граффити, и стрит-арт, и 3D-граффити. Это все очень интересно и развивается. Поэтому, мне кажется, этот фестиваль хорош еще и тем, что художники будут общаться: российские художники с иностранными будут обмениваться опытом. И мне кажется, что это какой-то новый виток в истории развития уличного искусства в России.
Генеральный секретарь ЦК КПССМихаил Горбачев и президент США Рональд Рейган 8 декабря 1987 года подписали ДРСМД — Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, который предполагал уничтожение целого класса вооружений. После этого многие страны Европы вздохнули с облегчением: противостояние Советского Союза и Соединенных Штатов, которое грозило им уничтожением, пошло на спад. Однако в 2019 году договор прекратил свое существование. Какую роль ДРСМД на самом деле сыграл в истории всего мира, почему его больше нет и как будет развиваться гонка вооружений между Россией и США? Об этом накануне годовщины подписания документа «Лента.ру» спросила у ведущего эксперта Центра военно-политических исследований МГИМО МИД России, члена-корреспондента Академии военных наук, автора книги «Перспективы Договора о ликвидации РСМД 1987 года. Белая книга» Владимира Козина.
«Лента.ру»: Кто был инициатором подписания этого соглашения? Как возникла идея запретить сразу целый класс вооружений? Такого ведь раньше не бывало.
Владимир Козин: Можно считать, что инициатором выступил Советский Союз, потому что приблизительно за два года до подписания этого договора руководитель СССР, партийный лидер Михаил Горбачев предложил поэтапно создать к 2000 году безъядерный мир. Это первое.
Второе. За несколько месяцев до подписания этого документа президент США Рональд Рейган публично выступил в Лос-Анджелесе, где предложил перейти на оборонительное сдерживание — имеется в виду, конечно, ядерное сдерживание, — которое, как он выразился, никому не угрожает.
Третья причина. Двойное решение НАТО, которое было принято в декабре 1979 года (двойным его называют потому, что оно распространялось на развертывание в Европе двух типов американских ракет — баллистических ракет «Першинг-2» и «Першинг-1А», а также крылатых ракет класса «Томагавк» — все в ядерном снаряжении), поставило советское руководство перед выбором, что делать с учетом названной реальности. И было принято решение усилить соответствующую ракетно-ядерную группировку, в основном в западных районах Советского Союза — например, в Калининградской области.
Когда американцы увидели, какое складывается положение, состоялся обмен мнениями о том, нельзя ли ликвидировать эти ракеты на взаимной основе в Европе. Но вскоре было принято решение о ликвидации этих типов американских и советских ракет вообще, в глобальном масштабе. С этим тогдашний руководитель США, республиканец Рональд Рейган согласился. Естественно, и Михаил Горбачев дал согласие, поскольку это отвечало его личным планам по ликвидации ядерного оружия в глобальном масштабе.
Вот так появился этот договор. По его условиям СССР уничтожил 1846 ракет, а американцы — ровно на тысячу единиц меньше, то есть 846. Забегая вперед, хочу сказать, что СССР не в полной мере воспользовался этой ситуацией, то есть не потребовал полного вывода американского тактического ядерного оружия из Европы и азиатской части Турции. Хотя Москва могла это сделать, потому что более чем двукратное сокращение ракетных систем Советским Союзом по сравнению с американцами было очень серьезной уступкой американской стороне.
Какую роль ракеты средней и меньшей дальности, ставшие предметом договора, играли в системе обороны стран Варшавского договора и блока НАТО? Чем они превосходили те же межконтинентальные баллистические ракеты?
Во-первых, они меньше межконтинентальных баллистических ракет (МБР) по дальности полета: к ракетам меньшей дальности относились ракетные системы от 500 до 1000 километров, а к ракетам средней дальности — от 1000 до 5500 километров. Далее как раз начинается межконтинентальная дальность. Но преимущество ракет средней и меньшей дальности двух сторон в то время заключалось в том, что подлетное время у них по сравнению с МБР было гораздо меньшим. Кроме того, они выдвигались обеими сторонами на передовые рубежи, то есть как можно ближе к территории, как тогда говорили, вероятного противника.
Учитывалось и другое обстоятельство. Американские ракеты тогдашних классов обладали достаточно большой мощностью ядерного боезаряда — в отдельных случаях до 80 килотонн, как, например, БРСД «Першинг-2». Что такое 80 килотонн? Та авиабомба, которую американцы сбросили на Хиросиму в августе 1945 года, имела боезаряд в 15 килотонн. Все знают, что в результате бомбардировок Хиросимы и Нагасаки несколько сотен тысяч жителей были просто уничтожены, множество людей получили ранения. Плюс разрушения материальной инфраструктуры. Опасность была очевидна.
С другой стороны, западноевропейские союзники США по НАТО опасались советских ядерных ракет. Особенно ракет «Пионер». Поэтому столь напряженная ракетная ситуация создавала взаимное беспокойство у Москвы и Вашингтона. И было принято в целом правильное решение о ликвидации двух классов ракет в глобальном масштабе — окончательно и бесповоротно. Но, повторяю, с огрехами с нашей стороны. По количеству уничтоженных ракет — это раз. Вторая ошибка — мы добровольно уничтожили оперативно-тактическую ракету «Ока», которая вообще не подпадала под параметры ракет средней и меньшей дальности.
Как же так получилось, что мы уничтожили ракету, которая под договор не подпадала?
Уничтожение ракеты «Ока» в одностороннем порядке Советским Союзом является результатом линии волюнтаристского характера. Это было просто решение показаться Западу с лучшей стороны. То есть никто за уши СССР не тащил, сами решили уничтожить, инициативно, и я считаю, что это было крайне необоснованно. Нельзя ничего уничтожать в одностороннем порядке, не получив твердой гарантии от противоположной стороны об уничтожении аналогичных систем или чего-то другого в порядке компромисса, баланса интересов и так далее. Нельзя допускать никаких односторонних инициатив в сфере сокращения вооружений.
А в СССР и США были противники такого соглашения?
Поскольку переговоры носили закрытый характер, я думаю, выяснить это возможно, только если покопаться в архивах, которые, наверное, до сих пор остаются закрытыми. Но я думаю, что кто-то возражал в военно-политическом руководстве СССР. В частности, и по значительному перевесу в количестве наших уничтоженных ракет, да и по оперативно-тактической ракете «Ока» наверняка были возражения. Но, как мы хорошо знаем, тогдашний руководитель Советского Союза Михаил Горбачев просто продавливал решения, пользуясь своим высшим государственным и партийным положением.
А после подписания договора, когда о нем было официально объявлено, какие выносились экспертные оценки?
Только позитивные. В том числе и ваш покорный слуга опубликовал в газете «Правда» статью о том, что этот договор является свидетельством баланса интересов сторон, баланса компромиссов, поскольку в случае применения ядерного оружия только обозначенных двух классов с одной и другой стороны человечеству был бы нанесен огромный ущерб, а не только СССР и Соединенным Штатам. Эта статья есть в моей книге, которая вышла специально к 30-летию подписания договора в декабре 2017-го на русском, а месяц спустя — на английском языке (статья называется «Баланс интересов». Газета «Правда». 22 декабря 1987 года).
И как вы считаете, оправдались те суждения, которые выносились тогда?
Договор был нужный, и правильно, что он был подписан. Но он был подписан с худшими показателями для Советского Союза, чем для США, поэтому он в меньшей степени отвечал интересам нашей безопасности. То есть американцы нас переиграли.
Про количество уничтоженных ракет мы уже говорили. Но за рамками этого акта осталось тактическое ядерное оружие США, в основном в Европе. И оно остается на европейском континенте до сих пор — почти 70 лет. Мы могли потребовать включить в договор 1987 года и его, но не сделали этого. Американцы с большой благодарностью пожали нам руки за односторонние уступки и сказали, что мы молодцы! Почему мы не потребовали чего-то вполне нормального в обмен — какой-то компенсации, каких-то балансов? Вот это остается для меня загадкой. Этот негативный для нас опыт должен стать предупреждением при ведении любых новых переговоров.
Могу предположить, что Горбачев, который активно продавливал свою идею о создании безъядерного мира, видимо, считал, что ядерного оружия и так останется достаточно, то есть ядерный щит СССР будет сохранен. Ключевую роль здесь, очевидно, сыграл субъективизм, волюнтаристский подход.
Может, это было вызвано какими-то недостатками аналитики?
Это сейчас в нашей стране эксперты и гражданские лица, которые не участвуют в переговорном процессе, могут как-то отслеживать ведение переговоров, какие заявления делаются. А в те добрые времена такого счастья ни у кого из советских гражданских экспертов не было. Это было табу, тайна за семью печатями, за семью замками, и поэтому академическое сообщество СССР не имело возможности как-то критиковать или высказывать свое экспертное мнение. Гражданские эксперты, не участвовавшие в переговорах, не владели ситуацией.
А в Европе стало безопаснее после подписания этого соглашения?
Конечно. Во-первых, было заметно, что прекратились антиядерные движения, которые в 1970-1980 годы, до подписания ДРСМД, носили массовый, широкий характер. Люди вздохнули с облегчением после того, как их города перестали находиться под прицелом этих ракетных систем. Соответственно, и у нас в Советском Союзе был вздох облегчения.
Но практика показала, что американцы либо не полностью уничтожили свой ракетно-ядерный арсенал средней и меньшей дальности, либо использовали компоненты этих ракет (ядерные боезаряды, конечно, использовали, потому что договор не запрещал использовать их по своему усмотрению, без уничтожения). Но у меня есть подозрение, что они сохранили и корпуса ракет, то есть не взрывали их, как мы, с большой радостью и помпой. Либо они на базе существующих технологий создали шесть типов ракет средней и меньшей дальности, абсолютно новых, которые потом уже, после завершения всех инспекций, всех реляций об уничтожении ракет средней и меньшей дальности, вдруг появились в арсенале Пентагона, который использовал их для проверки эффективности системы противоракетной обороны. То есть в качестве перехватываемых ракет-мишеней средней и меньшей дальности.
То есть вы предполагаете, что американцы с самого начала, извиняюсь, мухлевали?
Да. Предполагаю, что именно так и было. Ну и, я думаю, вам будет интересно узнать, каков окончательный счет по нарушениям договора между США и Российской Федерацией по состоянию на 2 августа 2019 года, то есть тогда, когда договор прекратил свое действие по инициативе Вашингтона.
И каков же итоговый счет?
Хотите верьте, хотите нет, как говорил герой фильма «Полосатый рейс» в исполнении Евгения Леонова, соотношение следующее: с октября 1999 года по 2 августа 2019-го, то есть за последние 20 лет, Соединенные Штаты провели 108 испытаний системы противоракетной обороны (ПРО), когда в качестве учебных перехватываемых ракет-мишеней были использованы ракеты средней и меньшей дальности. В общей сложности за этот период времени они применили 117 таких ракет, то есть допустили 117 нарушений ДРСМД.
Почему 108 и 117? Дело в том, что иногда, особенно в последние годы, были случаи, когда американцы производили залповый запуск учебных ракет средней и меньшей дальности с целью их перехвата системой ПРО. Максимальное количество запущенных ракет за один залп, которое я видел в американских источниках, было по четыре-пять штук. И баллистических, и крылатых ракет (я повторяю, в качестве учебных, естественно, без ядерных боезарядов).
Поэтому Управление по противоракетной обороне США (а это штатная структура Пентагона, которая отвечает за создание и испытания системы ПРО) каждый раз, когда проводило такие эксперименты, публиковало пресс-релизы, где черным по белому было написано, что, допустим, такого-то числа в районе Тихого океана средствами противоракетной обороны США была перехвачена ракета либо средней, либо меньшей дальности. И поэтому за 20 лет накопилось 117 перехваченных ракет (когда-то успешно, когда-то безуспешно). Это 117 нарушений американцами Договора о ликвидации РСМД. У нас не было нарушений. Мы таких экспериментов не проводили.
А по поводу ракеты, на которую до сих пор ссылаются американцы как на нарушение этого договора нами, то есть ракеты 9М729 (по натовской классификации SSC-8)… Как можно нарушать договор, которого уже не существует? Это раз. И потом, нам все время тычут пальцем, что эта ракета развернута, — это два. Хотя нам не показали, где она развернута и в каком количестве, а это всегда легко определить. До сих пор заводят ту же пластинку: в Лондонской декларации саммита НАТО по-прежнему в нарушении ДРСМД обвиняется Россия, несмотря на все наши разъяснения.
И эту ракету привязывают к нашему предложению о введении моратория на развертывание новых ракет средней и меньшей дальности, которые подпадают под соответствующее определение в ДРСМД. Это российское предложение появилось вскоре после завершения действия договора 1987 года — то есть требуют ее уничтожения. Но эта ракета имеет максимальную дальность стрельбы 480 километров, то есть на 20 километров меньше, чем минимальный начальный предел, от которого идет расчет радиуса действия ракет меньшей дальности. Стало быть, она ни раньше, ни сейчас не покрывается ограничениями уже несуществующего ДРСМД.
Ведь в адрес американцев еще звучали претензии, что они в короткие сроки могут развернуть комплексы наземного базирования в виде «Томагавков».
Конечно, могут. В частности, 18 августа этого года, через 16 дней после того, как ДРСМД канул в Лету по их инициативе, они как раз такую ракету испытали, именно крылатую ракету наземного базирования. Они хотят создать мобильно-грунтовую наземную крылатую ракету в ядерном или неядерном снаряжении и развернуть ее как в Европе, так и в Азии — поближе к России, КНР и КНДР. Это главная причина, по которой они разорвали ДРСМД. А не то, что мы там что-то нарушили, — это до сих пор никем не доказано.
Еще в наш адрес звучали претензии, что ракеты комплексов «Искандер» нарушают договор…
Нет. Все ракеты комплекса «Искандер-М» имеют дальность менее 500 километров. Они никак не могут подпадать под действие ДРСМД, поскольку в нем [в договоре] в качестве критерия была избрана только дальность стрельбы. Не мощность ядерного боезаряда, не круговое вероятное отклонение от цели — только дальность стрельбы. Поэтому никакие «Искандеры», никакие Р-500 или 9М729 никак не подпадают. Пусть хоть треснут — ничем не докажут.
Как вы считаете, разрыв соглашения, выход США из ДРСМД — это было неизбежно?
Да, потому что в 2012 году в Вашингтоне было принято решение о выходе из этого договора в одностороннем порядке. США искали лишь благоприятный предлог или оправдание для мировой общественности и своих союзников по НАТО, чтобы показать, что они выходят из него вынужденно, потому что, мол, Российская Федерация неоднократно его нарушала — и так далее и тому подобное. Но поскольку не доказали, то решили впоследствии сослаться на Китай: мол, Пекин не хочет присоединяться к этому договору. Видите, Россия нарушает, Китай не хочет присоединяться — тогда надо из него выйти. Трамп только так и объяснил.
А почему, несмотря на взаимные обвинения, соглашение соблюдалось более 30 лет?
Оно столько соблюдалось потому, что с 2012 года американцы никак не могли доказать, что мы его нарушаем. Никак. Причем поначалу у них была идея другого свойства — они хотели остаться в ДРСМД, но при этом выдвинули три условия: чтобы Россия не создавала новых перспективных межконтинентальных баллистических ракет (МБР), а также оперативно-тактических ракет на комплексах «Искандер». Но они увидели, что мы на это не повелись, потому что за две МБР, которые в таком случае мы должны были уничтожить (то есть «Рубеж» и «Ярс» вообще никак не подпадали под договор 1987 года, а только под договор о сокращении стратегических наступательных вооружений), они обещали нам просто остаться в Договоре о ликвидации РСМД. Иными словами, за дырку от бублика они предлагали нам уничтожить наш бублик — хороший, крепкий такой, с хорошим маком.
Это же явно неравноценный обмен…
Конечно. Мы тоже могли бы сказать: знаете, мы хотим выйти из ДРСМД, но так и быть, не выйдем, если вы, американцы, выведете все свое тактическое ядерное оружие из четырех европейских государств и азиатской части Турции. Все что угодно можно было им предложить по такой же схеме.
Если говорить упрощенно, серьезные люди так не договариваются.
Конечно, не договариваются. Это выглядит как настоящее надувательство, с какой угодно стороны ни посмотри — с военно-стратегической, с политической, с юридической. Американцы любят такие вещи, у них это практикуется сплошь и рядом. То есть сначала делают все, чтобы накалить обстановку, а потом заявляют: ну, так и быть, мы ничего нарушать и разрывать не будем, но вы уничтожьте первое, второе и третье, что Америку не устраивает.
Точно так же они пытались «продать» Стратегическую оборонную инициативу (СОИ) Рейгана. Она тоже еще не была создана, это были «мультяшки». По словам Рейгана, туда входило шесть видов ударно-космических вооружений. Но они не были созданы. И с целью выманить у нас большие уступки по части ликвидации стратегических наступательных вооружений Рейган сказал: хорошо, так и быть, мы не будем развивать программу СОИ, но вы, пожалуйста, свои тяжелые ракеты уничтожьте. И мы уничтожили очень много тяжелых ракет межконтинентальной дальности.
Сейчас, если подвести черту, ДРСМД больше нет. К чему, по-вашему, приведет в дальнейшем эта ситуация?
Скорее всего, этот шаг — только первая ласточка со стороны американцев. Дальше та же судьба ожидает договор СНВ-3, который был подписан в 2010 году. По условиям этого соглашения, в феврале 2021 года его действие должно быть завершено автоматически в том случае, если оно не будет продлено. Но поскольку американцы опять пытаются подвязать к этому договору Китайскую Народную Республику, ее ядерные вооружения, при этом видя, что Пекин категорически против участия в ДРСМД, а сейчас и против участия в ДСНВ, то они найдут способ обосновать выход из договора СНВ-3 после февраля 2021 года «нежеланием» Китая стать его участником. Это первый признак, что так может произойти.
А вторая, закулисная причина того, что американцы могут выйти из Пражского договора 2010 года, заключается в том, что он будет мешать им создавать новые типы ракетно-ядерных вооружений. У них готовится к созданию принципиально новая и качественно эффективная стратегическая ядерная триада, которая, как мы знаем, состоит из трех элементов — МБР, баллистические ракеты подводных лодок (БРПЛ) и стратегические бомбардировщики.
Так вот, она будет полностью заменена. Вместо ПЛАРБ (подводная лодка атомная с ракетами баллистическими — прим. «Ленты.ру») типа «Огайо» будет проект 826 «Колумбия», вместо МБР «Минитмен-III» будет «Минитмен-IV» (пока она официально так не называется, это условное наименование, могут назвать ее и по-другому, сейчас она имеет буквенное обозначение GLSD, или, по-английски, ракета «Стратегического сдерживания наземного базирования») и появится новый тяжелый стратегический бомбардировщик B-21 «Рейдер», который заменит существующие сегодня у американцев типы самолетов — и старый B-52H, и B-2 со временем, и B-1.
Это будет уже принципиально новая стратегическая триада, а не модернизация существующей. Она начнет формироваться с 2026 года и просуществует практически до конца текущего столетия, до 2080-2090 годов. А Пражский договор, СНВ-3, будет им мешать ее создавать.
А нам-то что выгоднее — заключить новый договор или лучше не надо? Чисто во внешнеполитическом контексте.
Нам выгодно пока подождать и соблюдать договор СНВ-3 до окончания срока его действия, 5 февраля 2021 года, в полном объеме, требуя того же от американцев. При этом нельзя закрывать глаза на то, что они нарушают этот договор. Мы об этом им уже неоднократно говорили на разных уровнях и предали гласности все их нарушения. Нам этот договор, в принципе, можно продлить, но сделать это автоматически было бы Москве крайне невыгодно, потому что американцы традиционно, давным-давно, еще до этого договора, использовали выборочный способ сокращения стратегических наступательных вооружений СССР, а потом России. То есть, сокращая один вид стратегических вооружений, они по сути дела оставляли за скобками другие виды вооружений, которые связаны между собой. Например, противоракетные системы, тактическое ядерное оружие, ударные космические вооружения и так далее.
Нам нельзя автоматически продлевать СНВ-3 и по той причине, что тогда останутся все тактические ядерные вооружения Соединенных Штатов в четырех европейских государствах (Бельгия, Нидерланды, Италия, ФРГ) и в азиатской части Турции. Кроме того, тактическое ядерное оружие США будет модернизировано. Очень скоро появится новая перспективная высокоточная корректируемая авиабомба B-61-12, которую могут нести на борту как самолеты средней дальности — истребители-бомбардировщики, например, F-35, так и тяжелые стратегические бомбардировщики — и действующие, и перспективные (а они уже стали поступать в ВВС ряда европейских стран НАТО), и тот же B-21 «Рейдер».
Далее. Как можно продлевать договор СНВ-3 еще на пять лет, если он очевидно будет заставлять нас либо ликвидировать действующие и эффективные ракеты межконтинентальной дальности морского и наземного базирования прежних разработок, которые еще могут послужить некоторое время, либо находиться в условиях, когда это соглашение будет обрезать наши попытки создать какие-то новые системы этого класса взамен устаревающих. Дело в том, что договором СНВ-3, напомню, установлены следующие потолки для сторон: 1550 стратегических ядерных боезарядов и 800 носителей, как оперативно развернутых, так и оперативно неразвернутых. А если договор прекратит в феврале 2021 года свое существование, мы будем свободны определять, что нам иметь и в каком количестве — и по боезарядам, и по носителям СНВ, а также новейшие перспективные высокоточные системы, которые Вашингтон пытается необоснованно привязать к ДСНВ. При его продлении мы будем слишком жестко связаны этими двумя ограничительными показателями вплоть до 2026 года.
Но в случае непродления договора нам действительно прекратят указывать на новые перспективные системы. Сейчас американцы пытаются только за сохранение своего участия в договоре СНВ-3 потребовать от нас, чтобы мы уничтожили и «Авангард», и «Буревестник», и «Посейдон», и «Кинжал» — в общем, все то, о чем наш президент в прошлом году открытым текстом объявил в послании Федеральному собранию. Как исключение, они пока никак не могут подобраться к боевому лазеру «Пересвет», поскольку его никак не подошьешь к договору СНВ-3 — это совсем другой вид вооружений.
Кстати, насчет «Авангарда». Нужно иметь в виду следующее. В договоре СНВ-3 никакие «Авангарды» не упоминаются. Там даже нет словосочетания «боевые блоки». Это специфический вид оружия — планирующий крылатый боевой блок (глайдер), который не летит по баллистической траектории. А договор СНВ-3 касается только боезарядов и ракет, которые летят по баллистической траектории. В этом соглашении черным по белому написано про три вида стратегических вооружений в составе ядерной триады, их носители и ядерные боезаряды. Там даже про простые боевые блоки нет ничего вообще.
Поэтому «Авангард» не входит в сокращаемые виды вооружений, равно как «Кинжал», «Буревестник» и «Посейдон». А вот МБР «Сармат» может подпадать под определения договора СНВ-3, но только в том случае, если будет создана полностью. Но до того, когда она пройдет бросковые и иные испытания, она не может считаться ракетой стратегического назначения существующего типа.
Здесь американцы пытаются нас обмануть, и с ними вообще никаких переговоров на тему новых видов вооружений вести не стоит. Ни за какие, как говорят, коврижки.
Можно, в принципе, пойти и по пути, который изобрели они: сначала заявлять, что мы вообще не будем его продлевать, а потом с глубокомысленным видом сказать: так и быть, мы останемся в этом договоре, но вы, пожалуйста, уничтожьте свое гиперзвуковое оружие, три вида которого у вас создается, подпишите международный договор о предотвращении размещения оружия в космосе, уберите из Европы свое тактическое ядерное оружие и систему противоракетной обороны и не посылайте свои корабли с системой ПРО в Баренцево, Балтийское, Черное моря, поближе к нашим берегам.
Когда мы постоянно говорим о том, что мы готовы «спасти» сначала ДРСМД, а теперь ДСНВ-3, то это вызывает у американской стороны жажду продать свое возможное участие в продленном договоре СНВ-3 за счет наших перспективных систем вооружений, за счет слишком больших уступок с нашей стороны. Нельзя этого делать! Нельзя никогда заранее перед серьезными переговорами раскрывать перед контрагентами свои карты. Кстати, надо заметить: президент Трамп обещал объявить о позиции Белого дома относительно судьбы ДСНВ-3 только в 2020 году. И нам надо прекратить до этого времени демонстрировать заинтересованность в продлении этого договора.
Здесь можно провести аналогию с газовой проблемой на Украине. Не получив абсолютно никаких шагов навстречу от Киева по поводу поставок российского газа, мы уже заранее объявили о 25-процентном сокращении его стоимости и готовы продлить контракт. Зачем? Этого не нужно делать. Тем более когда нас постоянно таскают по разного рода арбитражным судам, требуют с нас денег, хотя сами воровали наш природный газ, когда занимаются сутяжничеством и открытым шантажом. Точно так же нельзя заранее идти на уступки в такой чувствительной сфере, как ядерные вооружения. Сталин однажды дал указание министру иностранных дел Молотову: «Требуйте больше, а там посмотрим». Иными словами, нам нельзя заранее демонстрировать свою переговорную слабину.
Кстати, тактическое ядерное оружие, о котором я уже упоминал, давно уже создало «Карибский кризис номер два», только теперь — применительно к России. С марта 2004 года США, Великобритания и Франция участвуют в операции «Балтийское воздушное патрулирование» (Baltic Air Policing). В ней участвуют 15 государств-членов НАТО, то есть более половины от списочного состава. Там есть самолеты, которые могут нести на борту не только обычные вооружения, но и ядерные авиабомбы. Эта операция проводится в небе Литвы, Латвии и Эстонии, то есть совсем близко от Санкт-Петербурга, Белоруссии и Калининградской области, что создает очень серьезную угрозу для России. Эта операция НАТО должна быть полностью прекращена.
Еще при продлении (или непродлении) договора СНВ-3 важно учитывать, что в мае 2012 года в НАТО было принято решение о создании так называемой чикагской триады — оперативного объединения ракетно-ядерных, противоракетных и обычных видов вооружений в единый оперативно действующий механизм. На всех последующих саммитах альянса эта формулировка неизменно повторялась. Ее упомянул в итоговой декларации и состоявшийся в начале декабря в Лондоне очередной саммит НАТО.
Экс-губернатор Санкт-Петербурга Георгий Полтавченко (на первом плане) и временно исполняющий обязанности губернатора Санкт-Петербурга Александр Беглов (на втором плане)
Фото: Петр Ковалев / ТАСС
Отставка губернатора Санкт-Петербурга Георгия Полтавченко вскрыла давно существующие проблемы управления Северной столицей. Петербургская пресса предрекает череду громких расставаний с бывшим чиновничьим истеблишментом города.
Первой ласточкой оказалась глава юридического комитета городской администрации Юлия Осипова, которая 9 октября была вынуждена покинуть свой пост. Наблюдатели видят в этой отставке начало широкомасштабной «зачистки» Смольного, на которую у временно исполняющего обязанности губернатора Александра Беглова якобы имеется мандат президента. Особенный интерес в связи с ожидаемыми перестановками вызывает естественный вопрос, кто будет курировать бюджетную часть города. Особенно сферу государственных закупок, занимающую второе место в общероссийской системе (469 миллиардов рублей по итогам 2017 года).
Лакомый кусок
В нынешнем году система государственных закупок окончательно становится электронной, что по замыслу правительства позволит увеличить ее эффективность, а соответственно, и объемы средств, которые через нее проходят (для понимания — в Москве этот показатель составляет 2 триллиона рублей по итогам 2017 года). Санкт-Петербург вполне может подтянуться к столичным показателям, так как в регионе регулярно анонсируют крупные проекты — инфраструктурные, урбанистические, да и просто — повседневные, рутинные, но без которых город жить не может.
В конце августа 2018 года в Санкт-Петербурге проходил Второй межрегиональный форум контрактных отношений. В центре внимания представителей власти предержащих были как раз проблемы, связанные с государственными закупками. Вице-губернатор города Сергей Мовчан (курирует в городе госзаказ) тогда обратил особое внимание присутствующих на то, что Санкт-Петербург постоянно совершенствует закупочную систему, инициируя мероприятия по борьбе с коррупцией, общественному контролю, обеспечению открытости и прозрачности.
«Наш город первым в стране инициировал проведение ежемесячных мероприятий по анонсированию предстоящих закупок до публикации извещения о них в единой информационной системе. Это позволяет сделать городской госзаказ максимально открытым и конкурентным: вход на анонсирование свободный для представителей бизнеса, общественных организаций, прессы», — отмечал он.
Однако несмотря на это, есть в данной бочке меда и небольшая ложечка дегтя. Связана она с работой председателя Комитета по государственному заказу Санкт-Петербурга Дмитрия Сачкова, которого нет-нет, да критикуют в местной прессе. Хотя по каким-то странным причинам поисковики, особенно отечественный Яндекс, практически не замечают этой критики. Но менее зависимый от российских реалий Google отмечает, почему так происходит, формулировкой: «некоторые результаты поиска могли быть удалены в соответствии с местным законодательством». «Дело в том, что в соответствии с российским законодательством граждане России в некоторых случаях могут подать нам запрос на удаление определенных URL, связанных с их именем, из результатов поиска на Google.ru», — уточняет робот свое поведение при поиске информации о Дмитрии Игоревиче Сачкове.
Тем не менее отсутствие чего-либо на поверхности, не означает, что этого нет в глубине информационного пласта. Так, например, интернет сохранил некоторые неоднозначные материалы, касающиеся деятельности Дмитрия Сачкова на руководящих постах в структурах, аффилированных с холдингом «Фаэтон» братьев Снопков. Интересы холдинга были связаны со строительством и заправками. Один из авторитетных девелоперов Санкт-Петербурга в беседе с «Лентой.ру» охарактеризовал деятельность холдинга весьма кратко: «С «Фаэтоном» приличные люди старались не работать — полные отморозки».
По утверждению oglaskaspb.com, Дмитрий Сачков очень вовремя покинул пост генерального директора «Фаэтон Девеломент Групп». Как пишет ресурс, он фактически «перестал числиться в компании генеральным директором непосредственно перед тем, как в отношении нее была инициирована процедура банкротства. Это невольно вызывает ассоциации с руководителями, которые покидают свои компании, намеренно доведя их до финансового кризиса», — утверждает издание. А закончилось все тем, что в феврале 2013 года УМВД России по Центральному району Санкт-Петербурга возбудило уголовное дело по статье «мошенничество в особо крупном размере». Поводом для него стало заявление одного из основных кредиторов холдинга — банка ВТБ, которому «Фаэтон» оказался должен 713,5 миллиона рублей, выведенных из него через подставные фирмы.
Или — еще один увлекательный рассказ из глубин интернета о взаимоотношениях, которые выстроились после прихода Сачкова на должность председателя Комитета по госзаказу Санкт-Петербурга между относительно небольшой московской электронной площадкой «ЭТС» (НЭП), аффилированной с группой «Фабрикант». За подписью вице-губернатора Игоря Албина тогда появилось специальное поручение перевести все торги города только и исключительно на эту площадку, хотя правительством утверждены для этих целей целых шесть ЭТП. К тому же НЭП занимает всего четвертое место среди отечественных площадок по объему размещенных заказов с долей в 19,38 процента.
Тогда чиновники Антимонопольного ведомства города высказали изданию «Деловой Петербург» мнение, что «в этой инициативе просматриваются признаки нарушения статьи 15 «Закона о защите конкуренции»». А руководитель УФАС по Петербургу Вадим Владимиров прокомментировал эту новацию так: «Указанная статья напрямую запрещает органам госвласти субъектов РФ принимать акты и осуществлять действия, которые могут привести к недопущению, ограничению, устранению конкуренции. В данном случае может получиться, что для одной площадки будут созданы преимущественные условия по сравнению с ее конкурентами». Сразу оговоримся, что в самом «ЭТС» изданию сообщили, что «не видят нарушения конкуренции в данной договоренности со Смольным».
При этом на словах Сачков, выбравший для основного оборота госзакупок единственную московскую площадку, демонстрировал стремление к развитию конкуренции в этой сфере и локализации данного сегмента в регионе. Так, например, он поддержал предложение правительства Москвы разрешить городам федерального значения, а также субъектам РФ с объемом госзакупок более 100 миллиардов рублей в год, использовать собственные интернет-порталы, независящие от ЕИС.
«В регионах действительно существуют свои информационные системы, представляющие собой логический механизм учета, планирования и исполнения предписанных законом закупочных операций. Однако мы не считаем правильным отказ от взаимодействия с ЕИС», — рассказывал Дмитрий Сачков в интервью изданию «Бюджет.ру». «Я уже неоднократно говорил о том, что это будет противоречить принципу единого экономического пространства на территории РФ. Санкт-Петербург предлагает дать приоритет региональным системам: созданные в региональных информационных системах документы в соответствии с законом должны быть опубликованы в ЕИС. Если интеграция данных невозможна, то необходимо опубликовывать в ЕИС подписанный первичный документ в качестве копии, зарегистрированной в личном кабинете заказчика в ЕИС. Таким образом мы выступаем за увеличение роли региональных систем для работы государственных заказчиков», — подчеркивал он.
Монополизация now
Между тем судя по тому, что удалось «накопать» питерским СМИ, на деле в городском секторе закупок, наоборот, происходила скрытая монополизация. Такой вывод следует из того, что с 2018 года комитеты и районные администрации потеряли полномочия по распоряжению госзаказом свыше 20 миллионов рублей, все остальные закупки стали проходить только через комитет по госзаказу.
Примечателен генезис этой инновации. Когда Дмитрий Сачков пришел на пост председателя Комитета по госзакупкам в феврале 2015 года — тогда комитеты, районные администрации и госучреждения самостоятельно проводили любые тендеры и аукционы на сумму от 50 миллионов рублей. Уже в апреле 2016 года сумма была снижена до 40 миллионов рублей, а с 2018 года — уменьшена еще вдвое (это на фоне роста курса доллара, увеличившегося ровно вдвое за тот же период). То есть господина Сачкова ни одни более-менее существенные торги миновать не могут.
«Теоретически это нововведение может увеличить прозрачность закупок. Комитет по госзаказу может вносить изменения в техническую документацию, которую в комитете или районе написали под конкретного подрядчика», — комментировал тогда инициативу Дмитрия Сачкова руководитель регионального антикоррупционного центра «Трансперенси Интернешнл» в Петербурге Дмитрий Сухарев. «Впрочем, на действия самого комитета по госзаказу тоже поступает много жалоб, в том числе в антимонопольную службу. Посмотрим, что у них получится. Зато можно гарантировать, что объем работы у комитета значительно вырастет. Даже не в 2 раза, а намного больше», — отмечал он же. Следствием этих новаций были многочисленные судебные разбирательства. Но главное не это — по мнению экспертов, экономии налогоплательщики при этом новом порядке так и не дождались.
По мнению экспертов «Делового Петербурга», десяток законов и постановлений указывают как раз на то, что такой тотальный контроль Комитета по госзакупкам города не требуется. Достаточно лишь согласовать предмет закупки и месяц, когда ее объявят. Установленная же с приходом Сачкова система лишь увеличивает бюрократию и, главное, риск коррупции.
Еще в 2016 года в прокуратуру Санкт-Петербурга поступила жалоба на то, как Комитет по госзаказу согласовывает самые небольшие контракты — заказчиков работ якобы заставляют согласовывать все детали закупки: цену, сроки, техзадание, результаты выбора подрядчика и прочее — с распорядителем денег. В ответ на письмо из прокуратуры Дмитрий Сачков заявил, что ничего плохого в согласованиях деталей конкурсов не видит.
«Контракты только кажутся маленькими. Представьте, какие суммы тратятся по этим якобы маленьким контрактам ежегодно только на заказ питания школьников. Кто же отдаст контроль над этим рынком каким-нибудь школьным директорам? С другой стороны, полностью исключать школьного директора из цепочки тоже невыгодно, поскольку в случае проблем можно будет указать, что заказчик-то — он. Вся ваша история описывается одной русской поговоркой «Нашли козлов отпущения»», — высказал тогда свои соображения собеседник, хорошо знакомый с работой комитета по госзаказу.
Другой участник рынка госзакупок Санкт-Петербурга охарактеризовал положение Дмитрия Сачкова в структуре исполнительной власти города таким образом: «Фактически в комитете нет «вторых» и «третьих» лиц, есть только первое лицо — господин Сачков. Он распределяет систему закупок. Он определяет, кто, где и какой госзаказ будет размещать, с какой конкурсной документацией, на какую сумму и на какой электронной торговой площадке». «Такая централизация власти не может не отразиться негативно на деятельности комитета», — подчеркнул источник.
Однако ничто не вечно под луной. Особенно, когда построено на связях с, так сказать, уходящей натурой. А влияние Дмитрия Сачкова на всю систему госзакупок в Санкт-Петербурге журналисты города объясняли тем обстоятельством, что он является креатурой Давида Адамия, начальника аппарата губернатора, который в свою очередь вошел в историю Северной столицы, как «серый кардинал» Георгия Полтавченко. В 2013 году он работал в подчинении у Давида Адамии, будучи его заместителем. Как уже говорилось выше — до прихода в Смольный Дмитрий Сачков работал в бизнес-структурах и в течение 4 лет занимал пост гендиректора «Фаэтон Девелопмент Групп».
В свою очередь Адамия с 2012 года отвечал за составление плана работы губернатора, участие первого лица в мероприятиях, готовил письма от градоначальника, осуществлял секретное делопроизводство, для которого в аппарате имелся специальный сектор. Давид имел опыт работы в рекламном бизнесе, поэтому занимался формированием имиджа губернатора. Исходя из этого, можно с очень высокой долей уверенности предположить, что с уходом губернатора свое кресло покинет и его «серый кардинал», а вслед за ним на выход пойдут уже и его креатуры. По крайней мере, обычно при смене команды, что в государственных, что в бизнес-структурах, бывает именно так.
Соответственно, смена администрации позволяет надеяться, что сложившаяся ситуация в секторе госзакупок Санкт-Петербурга может быть улучшена. И не только в цифровых показателях.