Ремонт стиральных машин на дому.
Ремонт посудомоечных машин Люберцы, Москва, Котельники, Жулебино, Дзержинский, Лыткарино, Реутов, Жуковский, Железнодорожный. Раменское. 8-917-545-14-12. 8-925-233-08-29.
На этой неделе в сочинской резиденции президента России продолжилась дискуссия о судьбах Ближнего Востока. В среду, 13 сентября, в Бочаров Ручей прибыл премьер-министр Ливана Саад Харири. Следом за ним, но уже не на глазах журналистов, сочинскую «дачу» посетил спецпредставитель президента Ирана, глава МИД Мохаммад Джавад Зариф. На следующий день ближневосточную тематику немного разбавили центральноазиатской — президент Киргизии Алмазбек Атамбаев, покидающий свой пост, захотел разобраться с нерешенными вопросами.
В конце августа сочинскую резиденцию посещал премьер-министр Израиля Беньямин Нетаньяху. И в очередной раз делился опасениями насчет растущего влияния Ирана на Ближнем Востоке. Тегеран вовсю вмешивается в дела Сирии, Ирака и Йемена, а также во многом контролирует Ливан, говорил Нетаньяху. Это представляет угрозу не только для государства Израиль, но и для всего мира, убеждал премьер.
«Мы все совместными усилиями побеждаем ИГИЛ (запрещенная в РФ террористическая организация — прим. «Ленты.ру»). Он исчезает, и туда входит Иран», — предупреждал израильский премьер. К слову, в поездке его сопровождала серьезная группа поддержки — директор службы внешней разведки «Моссад» Йоси Коэн и глава Совета национальной безопасности Меир Бен-Шабат.
И вот, спустя несколько недель, в этой же сочинской резиденции принимали по очереди гостей из Тегерана и Бейрута. Встреча с главой МИД Ирана Мохаммадом Зарифом прошла в полностью закрытом режиме. Журналистов из резиденции к этому моменту уже вывезли. Но все темы лежали на поверхности: как подчеркивают в российском МИДе, у Москвы с Тегераном плотные контакты и постоянные консультации по вопросам, связанным с ситуацией в Сирии, Ираке, Персидском заливе.
Переговоры с ливанской стороной не отличались такой закрытостью. Темы также были заранее известны. Небольшое государство на Ближнем Востоке на востоке и севере граничит с Сирией, на юге — с Израилем. Впрочем, дело не только в соседях, но и во внутренних кризисах, от которых лихорадит страну. Поэтому, когда во вторник, 12 сентября, с Харири встречался премьер-министр России Дмитрий Медведев, он первым делом поздравил своего визави с ликвидацией экстремистских группировок на территории Ливана. Харири рассказал, что продолжает перевооружение армии и нуждается в военном сотрудничестве с Москвой. Поставки российского вооружения — срочная необходимость в условиях ведущейся операции против террористов. Однако военные эксперты сомневаются, что этот вопрос ливанское руководство сможет решить самостоятельно, без согласования с Вашингтоном.
В то же время Бейрут будет рад и экономическому взаимодействию. Среди компаний, принявших решение участвовать в тендере на освоение ливанского шельфа, называют «Новатэк» и «Лукойл». Однако часть шельфового блока, в разведке и разработке запасов которого заинтересованы компании, является предметом территориальных споров между Ливаном и Израилем, что ставит под сомнение планы. Не внушает оптимизма и то, что в день встречи Путина и Харири стало известно о переносе розыгрыша лицензий на геологоразведку шельфовых блоков Ливана — пока на месяц.
«К счастью, уровень политических контактов между нашими странами превосходный», — назвал на встрече с Путиным пока единственное продуктивное направление Харири.
В четверг, 14 сентября, в сочинской резиденции гостил уже президент Киргизии Алмазбек Атамбаев. В этой республике через месяц пройдут президентские выборы. И оставалось не ясным, зачем уходящему лидеру понадобилась еще одна встреча с российским коллегой. За последний год они обстоятельно общались несколько раз. В феврале российский президент приезжал в Бишкек. И вновь повторил этот маршрут в апреле, когда в киргизской столице проходил саммит ЕАЭС. А в конце июня Атамбаев побывал в Москве с государственным визитом. Но и нынешняя встреча лидеров, вероятно, не последняя.
«Нам всегда есть о чем поговорить», — заметил, открывая встречу, Путин. Атамбаев в свою очередь признался, что рад каждой такой возможности. И готов обсуждать даже самые мелкие вопросы. Например, водительские права для мигрантов.
«Хотелось бы как можно больше таких вопросов порешать за тот срок, что у нас остался», — сказал Атамбаев.
А срок остался небольшой. Полномочия Атамбаева как главы республики истекают 1 декабря. Выборы президента намечены на 15 октября, и агитационная кампания в самом разгаре. Официальный Бишкек не исключает, что предстоящие события могут использоваться для попыток раскачать и без того не самую устойчивую ситуацию в стране. Пытаясь предотвратить такое развитие событий, Атамбаев призывает провести открытые и чистые выборы. По его данным, отдельные политические группы заранее готовятся дискредитировать их итоги.
Сейчас за пост главы республики намерены бороться 13 человек. Сам Атамбаев давно заявил, что на новый срок не пойдет. Согласно конституции, он не может повторно баллотироваться в президенты, и менять основной закон страны под себя не намерен. Из семейно-клановой нынешняя конституция стала надежной и крепкой опорой Киргизии, считает Атамбаев. И записывает это в свои достижения. Стоит отметить, что оба его предшественника были свергнуты в результате государственных переворотов. Аскар Акаев нашел пристанище в Москве, а Курманбек Бакиев — в Минске.
Девятилетней Арише Головеньковой из Буденновска этим летом поставили страшный диагноз: гипоплазия (недоразвитие) почек и хроническая почечная недостаточность в терминальной стадии. Девочка страдает от болей в пояснице, на ногах не проходят синяки и каждый вечер поднимается температура. За пять месяцев Ариша похудела на четыре килограмма. Спасти жизнь девочке может только пересадка почки. Донором готов стать ее папа. Но чтобы почка прижилась, необходимо очень дорогое лекарство, на которое в бюджете денег нет.
Ариша с Темой двойняшки. Они родились на два месяца раньше срока, крошечными, но дышали сами. Две недели малышей выхаживали в реанимации, затем перевели в детское отделение центральной районной больницы в Буденновске.
— Дочка — вылитый я, — радовался папа Андрей, — а сын в маму. Будут счастливыми!
Проблемы начались вскоре после выписки из роддома. Ольга стала замечать, что Тема заметно отстает от сестренки в развитии. В год ему поставили диагноз ДЦП.
А еще через два года у Ариши произошло нарушение работы мочевого пузыря.
— В этом возрасте такое бывает, — успокаивали маму местные педиатры. — Все наладится, не волнуйтесь.
Время шло, но ничего не налаживалось.
В мае 2014 года пятилетнюю девочку впервые обследовали нефрологи краевой детской клинической больницы в Ставрополе. Арише сделали УЗИ почек, но нарушений не обнаружили. И лишь через два месяца, после проведения дополнительных исследований в отделении урологии, поставили диагноз «гиперактивный мочевой пузырь» и назначили медикаментозное лечение.
Урологи взяли девочку под наблюдение, на протяжении трех лет все было хорошо. Но прошлой осенью очередной контрольный анализ выявил высокий уровень креатинина — это продукт белкового обмена, позволяющий судить о состоянии почек. Его уровень превышал норму почти в шесть раз.
Аришу срочно госпитализировали в отделение нефрологии детской городской больницы в Ставрополе. УЗИ показало значительное уменьшение размеров почек. Девочке рекомендовали перитонеальный диализ — процедуру искусственного очищения крови, но в Ставрополе не было необходимого оборудования. Знакомые посоветовали Ольге обратиться в Филатовскую больницу в Москве.
Самочувствие Ариши постепенно ухудшалось. Девочка слабела, быстро уставала и жаловалась на боль в боку, к вечеру у нее поднималась температура. В Филатовской больнице Аришу тщательно обследовали, провели нефросцинтиграфию — лучевую диагностику почек, рентген и УЗИ.
— Функции почек снижены на 82 процента, — сказал врач. — У Арины хроническая почечная недостаточность 4-й степени. Пока еще почки справляются, поэтому диализ делать не будем. Но этот процесс необратим, дальше будет только хуже.
Аришу отправили на консультацию к трансплантологу Михаилу Каабаку из Российского научного центра хирургии имени Петровского.
— Ищите донора, — сказал доктор. — Девочке необходима трансплантация почки, иначе она не выживет.
Операцию назначили уже на ноябрь. Откладывать ее нельзя: врачи опасаются, что почки у Ариши в скором времени совсем перестанут работать.
— Да я за свою доченьку не то что почку — жизнь отдам, — сказал отец ребенка.
Чтобы папина почка хорошо прижилась и дольше прослужила, Арише необходимы два препарата — солирис и лемтрада, которые снижают агрессивность донорского органа. В министерстве здравоохранения Ставропольского края отказались помочь приобрести дорогие лекарства. Лемтраду Ольге обещал купить благотворительный фонд. А на солирис у семьи, где мама ухаживает за двумя детьми-инвалидами, денег нет.
— Раньше Ариша присматривала за Темой, — говорит Ольга, — заступалась, когда его обижали, собирала карандаши и ложки, которые он часто ронял. А теперь Тема ухаживает за сестрой: приносит ей тапочки, угощает сладостями. Он даже отказался от операции на правой ножке, которой ждал несколько лет (мальчику должны были провести ахиллотомию, чтобы он мог наступать на полную стопу). Сказал: «Пусть сначала Арише сделают операцию, ей важнее. А я могу подождать».
Заведующий отделением трансплантации почки Российского научного центра хирургии имени академика Б.В. Петровского Михаил Каабак (Москва): «Девочке по жизненным показаниям требуется срочная пересадка родственной почки. Чтобы снизить риск отторжения донорского органа и увеличить срок его службы, перед операцией, во время и после нее необходимо применение специальных препаратов. Они не покрываются государственной квотой на лечение».
Стоимость лекарства — 2 370 376 рублей.
Дорогие друзья! Если вы решите помочь Арише Головеньковой, пусть вас не смущает цена спасения. Любое ваше пожертвование будет с благодарностью принято.
Для тех, кто впервые знакомится с деятельностью Русфонда
Русфонд (Российский фонд помощи) создан осенью 1996 года как благотворительный журналистский проект. Письма о помощи мы размещаем на сайте rusfond.ru, в газетах «Коммерсантъ», интернет-газете «Лента.ру», эфире Первого канала, социальных сетях Facebook, «ВКонтакте» и «Одноклассники», а также в 170 печатных, телевизионных и интернет-СМИ в регионах России.
Всего частные лица и компании пожертвовали в Русфонд свыше 12,238 миллиардов рублей, на эти деньги возвращено здоровье более чем 20 тысячам детей. В 2018 году (на 1 ноября) собрано 1 304 235 677 рублей, помощь получили 1725 детей. В 2017 году Русфонд вошел в реестр НКО – исполнителей общественно полезных услуг и получил благодарность Президента РФ за большой вклад в благотворительную деятельность. В ноябре 2018 года Русфонд выиграл президентский грант на издание интернет-журнала для потенциальных доноров костного мозга «Кровь5».
Серьезная поддержка оказана сотням многодетных и приемных семей, взрослым инвалидам, а также детдомам, школам-интернатам и больницам России. Фонд организует акции помощи в дни национальных катастроф. Русфонд помог 118 семьям моряков АПЛ «Курск», 153 семьям пострадавших от взрывов в Москве и Волгодонске, 52 семьям погибших заложников «Норд-Оста», 100 семьям пострадавших в Беслане.
«Ты можешь себя трогать, ты можешь получать удовольствие»
Фото: Григорий Василенко / РИА Новости
В последние годы в России все активнее разгорается борьба православных активистов за запрет секс-просвета. В мае в Новосибирске подверглась критике действующая уже 15 лет программа профилактики ВИЧ среди подростков: якобы подобные лекции растлевают несовершеннолетних и «под видом профилактики инфекций, передающихся половым путем», продвигают информацию, «провоцирующую ранние половые связи». Однако консервативное воспитание еще более опасно. О том, почему это так, в рамках научно-популярного лектория о сексе, состоявшегося при поддержке инициативной группы «Думай» в казанском центре современной культуры «Смена» рассказала врач-сексолог, психотерапевт, клинический психолог Амина Назаралиева. «Лента.ру» записала ее выступление.
О психосексуальном развитии
Я доктор и сразу скажу, что не хочу оскорбить чьи-либо чувства и не призываю вас действовать вопреки вашим ценностям. Все, что я буду транслировать, — это исследования того, в чем более-менее согласны сексологи.
Итак, что мы знаем про детскую сексуальность? На самом деле очень мало — о норме, больше о патологии: хорошо исследованы такие темы, как насилие — абьюз, как оно влияет на психическое здоровье детей. Но очень мало исследований о норме у детей, и они достаточно старые.
Самые ранние исследования проводились с детьми от шести месяцев: [несмотря на то что] они плохо управляют своими руками, им сложнее трогать свои половые органы, но, тем не менее, когда они случайно задевали какой-нибудь орган, они обнаруживали, что это приятно. К концу первого года жизни обычно они умеют намеренно прикасаться к половым органам, и это нормально.
С 15 до 19 месяцев дети начинают сжимать бедра, тереться о какие-то предметы интимными органами, можно заметить у них на лице признаки удовольствия в этот момент: они улыбаются, краснеют, быстро дышат. Также они интересуется гениталиями своих родителей: прикасаются, называют их, смотрят на них.
С двух до пяти лет дети любят прикасаться к материнской груди и грудям других женщин, с любопытством наблюдают за людьми, когда те обнажены. Дошкольники еще пока не знают, что секс — это плохо, стыдно, что это табу, поэтому их еще можно застать за тем, что они трогают гениталии на публике, чего не происходит с детьми более старшего возраста. Может возникать впечатление, что дальше у детей сексуальность пропадает, но она есть, и она начинает расти последовательно.
Кстати, одна из важных проблем здесь — почему сексуальное образование должно начинаться рано: например, для того, чтобы детям рассказать о том, что трогать себя на людях не надо. Ты можешь себя трогать, ты можешь получать удовольствие, но ты должен это делать наедине с самим собой.
На этом этапе ребенку нужно рассказывать, что у него есть интимные зоны, у других людей — тоже, но ты можешь трогать свои интимные зоны, а другие люди не могут тебя трогать, даже если это воспитатели, доктора и так далее. Есть места абсолютного табу, где ребенок может трогать себя только сам, — это очень важно для профилактики сексуального насилия над детьми. В это же время дети обнаруживают разницу между мальчиками и девочками, определяют, какие у них части тела, но пока у них достаточно размытое представление о беременности, родах, репродукции и сексуальном поведении.
Начиная с шести лет все дети играют в доктора, задают вопросы про секс, разглядывают изображения с обнаженными людьми, рисуют органы, связанные с репродукцией, говорят о сексе и достаточно живо интересуются этой темой. У них могут появиться знания о беременности, родах, репродукции, они начинают понимать, что секс приводит к появлению детей, но пока еще не о том, что секс приносит удовольствие. Тогда же они впервые начинают влюбляться.
Далее достаточно интересный период с 10 до 12 лет: дети уже понимают, что секс нужен не только для репродукции, но и для удовольствия. Точнее, согласно исследованиям, мальчики лучше знают про удовольствие, а девочки — про любовь. Они уже начинают думать и говорить о сексе, видеть сексуальные сны, смотреть материалы сексуального характера. Хотя я уже как сексолог вижу родителей, которые приходят и говорят, что их шестилетние дети увидели порно, так что сейчас гораздо раньше дети сталкиваются с порно, чем мы думали. Многие начинают мастурбировать и даже испытывать оргазм — еще до того, как они достигли пубертата, но вообще они делятся на три группы: есть совершенно не заинтересованные в сексе — им даже не нравится говорить об этом, другие заинтересованы, но смущаются и хихикают, и третьи считают, что секс — это ненормально.
Надо отметить, что предмет большого беспокойства у многих родителей — это детская мастурбация, еще с первого года жизни. Есть данные о том, что она связана с эмоциональной депривацией (лишение детей заботы, внимания, ласки, нежности и любви — прим. «Ленты.ру»), которая приводит к самостимуляции, — то есть это дети заброшенные, за которыми не следят и о которых не заботятся родители. Также есть данные о том, что мастурбация может быть ассоциирована с абьюзом (плохим отношением — прим. «Ленты.ру»), сексуальным насилием. Отмечаются какие-то связи с тем, насколько рано мы прерываем грудное вскармливание. С другой стороны, порой сложно определить, что это именно мастурбация, а не эпилепсия или что-то еще, и часто такие дети проходят достаточно много исследований, прежде чем наконец попадут к нужному специалисту.
Мы с вами дошли до подростков. Мальчики, когда подходят к этому этапу, в позитивном ключе относятся к изменению своего тела, чего не скажешь о девочках, потому что у них появляются какие-то противоречивые чувства: вероятно, потому, что они получают противоречивые сообщения о своей сексуальности, девственности, фертильности и о том, что такое быть женщиной. Если у женщины много сексуальных партнеров, или она лишилась девственности раньше обычного, до брака, ее назовут плохим словом. Если та же история происходит с мужчиной — то он молодец, мачо и герой.
Подростковая сексуальность всегда беспокоила взрослых — в течение всей истории человечества, по понятным причинам. Но сегодня у нас, к счастью, больше инструментов помочь подросткам избежать рискованных ситуаций. Когда мы обучаем подростков тому, что такое сексуальность и как с ней обходиться, в последнее время фокус начал смещаться от риска (почему секс — это страшно, как можно заболеть и незапланированно забеременеть) к понятию благополучия (о любви, о том, что это здорово и хорошо), от точечных мер (распространение презервативов или рассказы о заболеваниях) к полноценному сексуальному образованию на многих уровнях, от укрепления знаний и укреплению навыков.
Одна из проблем, с которой мы столкнулись, когда мы обучили подростков, казалось, уже всему — то есть что такое презервативы, зачем их использовать и где их взять, — в том, что возникало смущение: «такой важный романтический момент, а я начну поднимать эту не очень удобную тему, и всю романтику разрушу». Это связано с навыками: как быть ассертивным (независимым от оценок), говорить «нет», настаивать на применении презервативов. В США есть интересные проекты, где индивидуально обучают людей, как с этим обращаться.
О сексуальной ориентации
Сексуальная ориентация — это знание, какой гендер является привлекательным. Сексуальная идентичность — это то, что я о себе думаю. Это очень интересно, потому что, похоже, сексуальность — это такой многослойный пирог: можно, например, спать с людьми своего пола и считать себя гетеросексуальным. Гетеросексуалы могут иметь партнеров своего гендера, а гомосексуалы — противоположного, и обе группы могут воздерживаться от сексуальной активности вообще.
Последние исследования показывают, что сексуальная идентичность изменчива. Людям, особенно подросткам, нужно время, чтобы понять, какие они. Чем младше подросток, тем выше его неопределенность относительно сексуальной ориентации. Около 10 процентов девушек и 2-6 процентов юношей участвовали в сексуальной активности с людьми своего пола.
Сильно на ответы влияет то, насколько безопасно в конкретном обществе говорить, что ты гей или лесбиянка. Когда врачи общаются с подростками на тему их сексуальной жизни, важно спрашивать не «какая у вас ориентация?», а «какое у вас сексуальное поведение?» — это то, с кем в конечном итоге мы оказываемся в постели. Сексуальное поведение не предсказывает и не отражает вашу сексуальную ориентацию. То есть это может быть просто отражением сексуального экспериментирования, может быть разовым опытом — это еще ни о чем не говорит. Кто-то очень рано понимает, что ему нравятся люди своего пола. Кому-то нужно вырасти, и это происходит в более позднем возрасте. Нередко каминг-аут совершается мужчиной в возрасте 60-70 лет, после смерти жены он рассказывает своим детям и внукам о том, что он на самом деле гей, а всю жизнь жил в браке, потому что общество такое. И может показаться, что он понял позже, но на самом деле знал всегда, но скрывал.
Недавно я столкнулась с дикой гомофобией среди коллег, включая урологов и гинекологов. Среди психотерапевтов, к сожалению, тоже много гомофобов, есть люди, которые пытаются это лечить. Но гомосексуальность не является психическим расстройством: уже много лет она исключена из международной классификации болезней. Гей — это нормально. Ученые не нашли связи между сексуальной ориентацией и психопатологией. Если есть стигма, есть насилие по отношению к меньшинствам, тогда мы, конечно, видим больше суицидов, самоповреждений и депрессий, но, похоже, это связано именно с насилием по отношению к людям с той или иной сексуальной ориентацией.
Существует идея о том, что «я не гомофоб, но пусть только они парадов своих не устраивают, не демонстрируют свою сексуальность». Но исследования показывают, что если ты живешь и постоянно притворяешься, каким бы ты ни был — гетеросексуальным, гомосексуальным, это влияет негативно на психоэмоциональное состояние. Если лесбиянки и геи чувствуют, что они должны скрывать свою сексуальную ориентацию, у них чаще обнаруживаются психические расстройства и физические проблемы.
Есть предубеждение, что дети с гомосексуальностью страдают, что у них есть проблемы с социальными отношениями. Ничего подобного — мы не нашли таких доказательств. Также исследования особенностей личности не показали ничего отличного от гетеросексуальных детей. Другой миф — о том, что если ребенка с гомосексуальностью отправить к психиатру или на воспитательные работы или, может быть, дать религиозное воспитание, то можно его ориентацию как-то направить в другое русло. Но ни одно исследование не показало, что терапия, направленная на снижение сексуальной ориентации, эффективна. Вы не найдете ни одного уважаемого сообщества в мире, которое бы не осуждало попытки лечить этих людей. Сегодня мы смотрим на такое лечение как на пытки.
Еще один интересный миф — что люди гомосексуальной ориентации не вступают в романтические отношения, что они все сплошь и рядом занимаются промискуитетом. На самом деле до 60 процентов геев и до 80 процентов лесбиянок находятся в близких моногамных отношениях. Более того, каждая девятая пара среди тех, кто не заключил брак официально (около пяти миллионов опрошенных), — это те, где оба партнера — одного пола: 300 тысяч мужчин и 290 тысяч женщин. Достаточно большое число (до 28 процентов) опрошенных геев и лесбиянок обнаружили, что они живут вместе уже десять и более лет. Это разрушает миф о том, что они не способны на стабильные отношения, любовь, семью. В остальном гомосексуальные пары такие же, как и гетеросексуальные пары.
В нашей стране распространен миф, что пропаганда каким-то образом может влиять или не влиять на сексуальную ориентацию. Но нет доказательств влияния социального окружения после рождения на гендерную идентичность или сексуальную ориентацию. В одном из американских исследований, проведенном в 2010 году, выяснилось, что около 40 процентов подростков с сексуальными партнерами своего или обоих полов идентифицировали себя как гетеросексуалы. В Американской психологической ассоциации пришли к выводу, что сексуальная ориентация проявляется где-то в период между средним детским возрастом и ранним подростковым периодом. Эти паттерны эмоционально-романтической сексуальной привлекательности могут возникать как при наличии сексуального опыта, так и без него. Большинство гомосексуальных людей на вопрос о том, как они стали геем или лесбиянкой, отвечают, что они не выбирали, а родились такими. Поэтому переделывать их, ломать — неэффективно и негуманно.
Есть еще асексуалы, их в мире около одного процента: у них вообще нет никаких проблем с тем, что они не занимаются сексом, и ни здоровье, ни психика от этого не страдает.
Детским врачам рекомендуют активно включаться в процесс сексуального образования, быть при этом безоценочными и дружелюбными. Если мы достаточно спокойно относимся к сексу, то дети и подростки гораздо увереннее начинают задавать вопросы, рассказывать о том, что их беспокоит и что происходит. Важно, чтобы дети имели возможность прийти и обследоваться, если вдруг что-то случилось или пошло не так (например, они подозревают, что заболели чем-то или беременны).
О насилии
Почти половина (40 процентов) учеников старшей школы утверждает, что уже имели половые контакты, и каждый третий утверждает, что является сексуально активным, при этом каждый десятый идентифицирует себя как гомо- или бисексуал. Ближе к 17 годам неопределенность уменьшается, и люди могут точнее сказать, какая у них сексуальная ориентация.
Подростки, вступающие в сексуальный контакт с людьми обоих полов, чаще занимаются незащищенным сексом. Именно поэтому важно обсуждать вопросы гендера и сексуальной ориентации. Мы не можем просто закрыть на них глаза и пройти мимо — это все равно будет приводить к последствиям, которых мы не хотим. Чаще всего именно эти дети подвергаются сексуальному насилию.
Среди всех сексуально активных подростков очень важно проводить скрининг на насилие. Каждый десятый человек до 20 лет, даже чуть больше, был участником полового акта против воли. Если подросток занимался сексом до 14 лет, резко возрастает вероятность того, что это был недобровольный секс. Это не всегда маньяк с ножом: сексуальное насилие гораздо шире, чем его понимали раньше: насилие во время свиданий, нападения незнакомцев, абьюз внутри семьи и инцест. По статистике, чаще всего абьюз совершает кто-то, кто вхож в дом, кому ребенок доверяет.
Один из аргументов абьюзеров, когда они пытаются убедить ребенка никому не говорить об этом, — «тебе никто не поверит, тебя накажут». Дети действительно в это верят и молчат. Если это значимая фигура, ребенок боится, что этот человек будет наказан. Иногда ребенок думает, что состоит в добровольных отношениях, например, с преподавателем. Но это насилие, потому что есть большая разница во власти. Насильник — это тот, у кого больше власти.
Каждая третья женщина в мире сталкивалась или с физическим, или с сексуальным насилием. И чаще всего речь шла об интимных партнерах — то есть это мужчины, с которыми ты живешь под одной крышей, с которыми спишь, рожаешь детей. Это очень важно, потому что дискриминирующий закон о декриминализации домашних побоев хорошо отражает миф, в котором насилие от интимного партнера приравнивается к насилию от обычного человека на улице. Нет, это не так: чаще всего женщины умирают от рук интимных партнеров.
Есть стереотип о том, что сексуальное насилие касается только девочек, но это не так. Возможно, не все решаются сказать, но это страшные цифры: каждая пятая женщина и по меньшей мере каждый двадцатый мужчина сталкивались с сексуальным насилием, когда были детьми. И очень часто, к сожалению, многие мамы, если они узнали об этом, обвиняют детей в том, что их совратили, что они сами спровоцировали, это часть виктимблейминга, который распространен в обществе.
Детям очень важно знать о телесных границах, о том, как говорить «нет», что при совращении или попытке насилия надо бежать и рассказывать об этом первому взрослому, и если он не поверил — рассказывать второму. Исследования показывают, что полноценное сексуальное образование помогает детям лучше узнать о насилии и снизить количество таких случаев.
Очень важно говорить о согласии, поскольку до сих пор в мире много вредных практик — таких, например, как насильственный брак. К сожалению, мы это видим в Африке и Индии, где девятилетнюю девочку выдают замуж за тридцатилетнего или сорокалетнего мужчину, и есть масса случаев, когда она просто умирает от кровотечения, от разрывов, потому что он ее насиловал. Именно поэтому есть тенденция повышать возраст согласия, и никакие традиции, никакие отсылки к религии, что это практиковалось кем-то, не должны позволить этому происходить.
К таким же насильственным практикам относится и женское обрезание: 200 миллионов женщин по меньшей мере на сегодняшний день обрезаны, причем это практикуется даже в США и Великобритании, то есть в странах, где, казалось бы, этого не ждешь совершенно.
Ранняя беременность и ранние роды — это очень большая проблема, это вторая причина смерти у девочек-подростков. Много ранних и незапланированных беременностей — это результат сексуальной связи с учителем.
Я знаю массу людей, которые говорили: «Это со мной происходило, но я не решусь рассказать. Мне стыдно, я до сих пор чувствую себя виноватой, что я сама спровоцировала, я сама согласилась. Он ухаживал, я была влюблена, я думала — а как его жена, а как его дети…» Очень важно говорить и про беременность, и про средства контрацепции, потому что стигма, которая окружает подростковую беременность, приводит к тому, что девочки слишком поздно узнают о том, что они беременны. Они могут бояться обратиться к нормальному врачу и идут бабке на подпольный аборт, от которого могут умереть.
Естественно, они не оканчивают школу, не получают полноценного образования, если они начинают рожать в 14 лет. Это репродуктивный успех, но это социальный провал. Поэтому доступ детям к современной контрацепции, которая защищает и от беременности, и от различных заболеваний, очень важен. Детям важно знать о том, что это такое, что работает и не работает. Есть масса мифов, что прерванный половой акт работает, что если во время менструации заниматься сексом, то ты не забеременеешь, анальный секс не приводит ни к каким проблемам — и так далее.
О пропаганде воздержания
Каким должно быть домашнее сексуальное образование? Опросы показывают, что папы не очень любят эти разговоры и предпочитают свалить их на мам. Но если родитель взял указку и начал рассказывать в доминирующем тоне, то дети не получают знаний. Это должен быть комфортный разговор, где ребенок говорит больше, чем родитель, где он чувствует безопасность, где ему не стыдно и где он понят. Есть исследования, согласно которым, сексуальный дебют ребенка откладывается, если мы говорим с детьми о сексе. Они чаще применяют контрацепцию. Это разрушает миф о том, что если мы говорим о сексе, мы детей тем самым развращаем. Но число родителей, которые решаются поговорить с детьми о сексе, ежегодно снижается.
Соединенные Штаты потратили почти 200 миллионов долларов на программы по пропаганде воздержания до брака, и это не сработало. Все американские серьезные организации, включая медицинские, говорят о том, что программы, которые учат только воздерживаться, не работают. Учебники нравственности семейных ценностей и так далее — это не работает. Мы получим плохой результат, и вот почему: они не касаются важных вопросов, связанных с контрацепцией, навыков и остальных важных вопросов.
На практике это выглядит так: действительно многие дети и подростки берут на себя обет остаться девственниками до брака. Как вы думаете, сколько процентов справляется и выдерживает это обещание? Где-то 10 процентов справляется. То есть 90 процентов, хотя искренне хотели и собирались оставаться девственниками, не преуспели. Эти чистые, невинные дети, которые искренне готовы были оставаться таковыми до первой брачной ночи, оказываются в очень неприятной ситуации, когда занимаются сексом и понятия не имеют, зачем предохраняться, как пользоваться презервативами и прочим. Как вы думаете, через сколько лет по количеству беременности и различных инфекций они сравниваются с теми детьми, которые не собирались быть девственниками?
Через шесть лет они получают и хламидии, и гонорею, и трихомонады, и вирус папилломы человека. Но эти дети, которые хотели быть девственниками, реже применяют контрацепцию, реже идут к врачам. То есть они могут не заметить симптомов каких-то плохих болячек, которые у них есть. Это тоже снова про мифыо том, что если мы будем ребенка изолировать от информации — то мы вырастим такое нежное существо, которое сразу пойдет в моногамный брак и будет здоровым и счастливым. Нет, к сожалению, это не так. И если мы и говорим о пропаганде воздержания до брака, очень важно, чтобы мы о ней упоминали как о неэффективной.
Нам могут сказать, что американцы — враги, у них неправильные ценности, и мы пойдем другим путем. Давайте посмотрим, что говорит ЮНЕСКО, более чем уважаемая организация. ЮНЕСКО говорит то же самое, но делает гораздо больший акцент на права человека. То есть если американцы еще высказываются очень аккуратно, пытаются говорить про религию и про ценности, потому что так устроены американские штаты — там большой процент консерваторов, то ЮНЕСКО говорит совершенно открыто и откровенно: «Секс — это в том числе и права человека, образование — это права человека». И очень важно давать полноценное образование, очень важно говорить и о менструации, и о репродукции, и о современной контрацепции, беременности и заболеваниях, передающихся половым путем, о ВИЧ и СПИДе, о здоровой, полной уважения семье, о межличностных отношениях, о ценностях и культуре, социальных нормах, гендерном равенстве, недискриминации, о сексуальном поведении и насилии, связанном с гендером.
Каждый год в мире происходит 330 миллионов новых случаев заражений излечимыми болезнями, передающимися половым путем. Чаще всего это происходит в возрасте 20-24 лет, на втором месте — 15-19-летние, те самые, которые не попали бы в эту группу, если бы у них было полноценное сексуальное образование. Что касается неизлечимых — то везде по миру падает заражаемость ВИЧ, кроме Восточной Европы и Центральной Азии. По некоторым данным, в России каждый сотый ВИЧ-положителен, и каждые шесть минут один человек заражается ВИЧ. Я видела случаи, когда вирус получали жены, которые никогда не изменяли своим мужьям, но их мужья получали ВИЧ от любовниц или каким-то еще путем и приносили его домой.
Эпидемия увеличивается в основном за счет незащищенных гетеросексуальных контактов, и многие молодые люди, когда мы с ними общаемся и спрашиваем: «А почему ты не достал презерватив?» — говорят, что им казалось, что это будет неловко в такой ситуации, и что они «знали», что она здорова: «У нее чистая кожа, пропорциональные, симметричные черты лица, она добрая, она порядочная, как она может быть носительницей ВИЧ-инфекции?». Эта эпидемия говорит о необходимости полного сексуального образования.
Государственная Дума 11 января в первом чтении приняла законопроект, переводящий домашние побои из разряда уголовных преступлений в административные правонарушения. Это вызвало бурное обсуждение как среди самих парламентариев, так и в обществе. Правозащитница Алена Попова, основатель и руководитель фонда Human Capital, провела пикет у стен Госдумы, протестуя против законопроекта. «Лента.ру» выслушала ее аргументы, а также позицию противоположной стороны — представителя организации «Родительское всероссийское сопротивление», юриста Александра Коваленкина.
Декриминализировать нельзя криминализировать
«Лента.ру»: Что привело вас к стенам Госдумы?
Алена Попова: Мы как люди, борющиеся с домашним насилием, выступаем против этого закона потому, что он декриминализирует побои. Аргумент Елены Мизулиной, называющей криминализацию побоев «законом о шлепках», — это вранье. Сам по себе шлепок не является побоями. Побои оставляют ссадины, синяки, то есть последствия насилия, которые можно зафиксировать. Как надо шлепнуть своего ребенка по попе, чтобы у него остался синяк?
Аргументация «Единой России», поддержавшей законопроект, такова: статью 116 Уголовного кодекса по представлению Верховного суда частично декриминализировали в июне 2016 года, оставив уголовную ответственность в случае насилия в отношении родственников. Павел Крашенинников, депутат ЕР, внес тогда поправку с абсолютно логичной формулировкой о том, что более 40 процентов побоев совершается именно внутри семьи. И если уж убирать уголовную ответственность, то для всех. Но эту статью в принципе нельзя было декриминализировать. За 2015 год по официальной статистике 50 тысяч человек пострадали от домашнего насилия, причем 11 тысяч — дети и пенсионеры, и 36 тысяч — женщины. Получается, что депутаты нагородили непонятно что и теперь непонятно, как со всем этим разбираться.
Согласно законопроекту, декриминализируется только первый случай насилия…
Согласно законопроекту, первый случай нанесения побоев рассматривается как административка, а второй — как уголовное преступление. Но уголовное дело будет заведено только по частному обвинению. То есть женщина, которую избили (80 процентов жертв — женщины) должна сама собрать все доказательства, найти деньги, пойти в суд…
Например, Наталье Тунниковой, жертве домашнего насилия, сегодня пришла повестка в суд. Ее избивал сожитель. В последний раз он потащил ее за волосы выбрасывать с балкона 16 этажа. Она нащупала первый попавшийся предмет, которым оказался нож, и ткнула обидчика между ребер. Он отлежал в больнице три дня и уехал в Египет. Сейчас ей предъявят обвинение по второй части статьи 111 УК (Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью), по которой грозит до 10 лет тюремного заключения. Из-за того, что она не дала себя убить, ее посадят, а ему теперь не будет ничего.
Он ведь нанес легкий вред здоровью — синяки. Я считаю, что штраф в размере от 1500 до 5000 рублей не остановит такого человека. Равно как я не считаю возможным, чтобы родители отстаивали свое право наносить ребенку синяки и ссадины. Нас пугают ювенальной юстицией, которая будет забирать детей за побои, — но если такое происходит, нужно что-то делать. Если родители регулярно наносят травмы ребенку, значит, в семье происходит нечто нехорошее.
Неработающая система
Защитники декриминализации говорят, что уголовная статья о побоях не работает. Полиция неохотно заводит уголовное дело, которое отнимает много времени, и в большинстве случаев это заканчивается ничем. Административное разбирательство идет проще. Так, может быть, это правильный подход?
Эту аргументацию сегодня использовала депутат Ольга Баталина из «Единой России», но она несостоятельна. Если закон не работает, надо сделать так, чтобы он работал. У Уголовного кодекса есть одно важное качество: он превентивно ограничивает человека от совершения противоправных действий. Одно дело, когда грозит штраф в полторы тысячи рублей и больше ничего, другое — когда могут посадить в тюрьму.
После июньских поправок к статье 116, оставивших уголовное преследование в отношении близких людей и сожителей, принцип обвинения перевели из частного в частно-публичное (меня избили, а дальше этим занимаются следственные органы, я не должен сам доказывать, что я жертва). С новым законом эту норму отменят, хотя статистики по таким делам еще нет и сказать, работает закон или нет, невозможно. Депутаты жалуются, что в полиции не хватает рук, говорят, мол, наша система не функционирует. И что же теперь? Пусть так будет и дальше?
Что нужно сделать, чтобы система заработала?
Прежде всего нужно принять полноценный закон о домашнем насилии. Следует ввести механизм охранного ордера. Если я знаю, что меня изобьют, или меня избили, и я не хочу, чтобы это повторилось, то требую охранное предписание. Так уже сделали в Белоруссии, и у них хорошая статистика. По охранному ордеру насильник не имеет права приближаться к жертве. Если он это правило нарушил, ему грозит тюрьма. Охранный ордер также хорошо работает, если жертва сама идет на контакт — значит, она осознает степень опасности, и ордер отменяется.
Второе, что должен сделать этот закон, — закрепить переход частного обвинения в публичное, о чем мы уже говорили. Не жертва доказывает, что она жертва, а следственные органы. Многие насильники угрожают жертвам, женщины приходят, пишут заявления, а потом забирают их из-за страха.
Такой законопроект есть. На него получен положительный отзыв правительства. Один из его авторов — депутат Салия Мурзабаева от «Единой России». Он лежит у Тамары Плетневой, члена фракции КПРФ, председателя комитета по вопросам семьи, женщин и детей. Его нужно вынести на чтение и начать обсуждать. Это единственный разумный выход из сложившейся ситуации.
Не случится так, что этот закон лишь добавит работы полиции, а средств и сил нет?
Ничего подобного. У нас есть статистика ближних стран (Белоруссия, Казахстан). Случаев насилия становится меньше, и полиции, наоборот, проще. Правоохранители получают возможность обучить сотрудников, воспитать квалифицированный состав, им это как раз выгодно. Сейчас система не работает, потому что вина всегда перекладывается на жертву. Выходит, государство защищает насильника.
Общество и насильник
У нас не только государство, но и общество оправдывает насильника, и таких защитников, пропагандирующих «Домострой», в том числе женщин, — много. Вроде бы еще недавно такого не было.
Нет, российский социум всегда был таким. Вспомним поговорку «бьет — значит, любит». В «Тихом Доне» Шолохова есть сцена, в которой Степан избивает Аксинью всеми возможными способами с подробным описанием. И та говорит ему: «Бей!», ожидая, что ее должны побить. У нас есть церковь, регулярно ссылающаяся на Послание апостола Павла («да убоится жена мужа своего») — мы знаем, что у нас население массово переквалифицировалось из фанатов коммунизма в фанаты РПЦ, и поэтому слово церкви теперь играет значимую роль.
Сейчас просто больше каналов коммуникации, выражения своих взглядов, и они вот так и выражаются. Действительно, большинство женщин оправдывают насилие, потому что они не видят других вариантов, обществу внушена идея о том, что жертва «сама виновата». Есть и поговорка «не выноси сор из избы». Если происходит какой-то коллапс в семье, мать говорит дочери: мол, «сама такого себе выбрала». А если та решит пойти в полицию, то: «он же отец твоих детей, что ты делаешь!»
Я не фанат Путина, но для любителей «Домостроя» в наших листовках есть цитата с его последней пресс-конференции, на которой он сказал, что нельзя оправдывать шлепки и телесные наказания. Пусть консервативная часть населения, раз для них Владимир Владимирович такой авторитет, опирается на его видение проблемы.
Как можно изменить общество? Этим должно заниматься государство, общественные организации или еще кто-то?
Необходима пропаганда ненасилия. Нужны фильмы, реклама, слоганы, бренды, выступающие против насилия. Безусловно, общество должно приветствовать защиту жертвы, а не защиту насильника. Мальчикам надо рассказывать о том, что нужно уважать девочек, что они не имеют права применять физическую силу. Точно так же и девочка должна уважать мальчика и также не имеет права на физическую силу. Необходимо договариваться.
Я считаю, что это, безусловно, вопрос воспитания с детского сада и школы. Надо не уроки православия вводить, а уроки этики, логики и правоведения, на которых детям будут говорить, что по Конституции оба пола равны в правах, и 21-я статья запрещает применение насилия в принципе, потому что оно унижает человеческое достоинство. Надо развивать культуру кризисных центров, куда женщины могут уходить, избегая ситуации насилия. В СССР — как к нему ни относись — были женсоветы, структура, порицающую применение силы в семье.
А мужчины-жертвы семейного насилия, кто они?
Пять процентов жертв действительно мужчины. Это необязательно муж, это может быть отец, которого избивает дочь, сын, которого избивает мама или бабушка. То есть мужчины, не относящиеся к категории равновозрастных. Статистика агрессии детей в отношении своих пожилых родителях зашкаливает. Отмена уголовного преследования наверняка повлечет повышение смертности в старшей возрастной группе.
В пикете у Госдумы были и другие активисты, те, кто выступают за декриминализацию семейного насилия. Кто это?
Это «Родительское всероссийское сопротивление», считающее, что в своем нынешнем виде эта уголовная статья дает право изымать детей из семьи за родительские «шлепки». Эти люди — нормальные родители. Но почему-то они отметают аргументацию о том, что престарелых надо защищать от побоев, что детей в принципе нельзя бить, а побои и шлепки — не одно и тоже.
«Лента.ру» выяснила позицию «Родительского всероссийского сопротивления» по вопросу декриминализации семейных побоев. На вопросы ответил юрист организации Александр Коваленкин.
Прут от куста
«Лента.ру»: Вы называете уголовную статью о семейном насилии «законом о шлепках», но органы опеки изымают детей из семьи не по этой статье.
Коваленкин: Да, это действительно так. Но на практике происходит по-другому: если в детском саду у малыша заметили синячок, ссадинку, его могут сразу не вернуть родителям, передав в полицию. У меня был случай, когда ребенка отдали не его матери, а деду, бывает, что ребенка кладут в больницу в целях изоляции.
Заявляют детские сады или школы. У них есть свои инструкции межведомственного взаимодействия. Я разговаривал с полицией, спрашивал, почему они отдали ребенка деду, но угрожали матери — «А нам так опека сказала». То есть полиция в рамках межведомственного взаимодействия полностью теряет понимание того, кому она подчинена. По законам изъятие ребенка и уголовное наказание за побои — вещи несовместимые, потому что изымать можно при угрозе здоровью, а побои по определению — не угроза здоровью. Но на практике детей просто отбирают по приказу, причем до суда, хотя по этой статье можно и судить.
Адвокат Болдырев сообщал на сайте Адвокатской палаты о случае в Новосибирске. Муж с женой примирились, но по закону при частно-публичном обвинении примирение запрещено. Добрые правоохранители подсказали им, как переквалифицировать дело по 115-й статье. Она более суровая, но по ней примирение разрешено. Вот такие парадоксы в этом законе были.
Вам не кажется, что из-за декриминализации первого случая семейного насилия и открытии уголовного дела в последующих в порядке частного обвинения пострадавшие просто перестанут обращаться за помощью?
Это из аргументации феминистского крыла. Там есть два типа аргументации. Одна касается мужей и жен, и тут они говорят, что женщин надо защищать. Другая, которая нас больше волнует, не феминистская, а ювенальная составляющая, то, что связано с воспитанием детей. И здесь все просто вернется к нормальной практике — в предыдущие годы по 116-й статье родителей вообще не привлекали, так как считалось, что это незначительные вещи, особенности воспитания. Всех же родители шлепали так или иначе.
Но во время шлепков обычно не остается следов.
Шлепков — да. А если снимут след от ремня или прута какого-нибудь… У меня был случай — мать испугалась за ребенка, который под машину чуть не выскочил. Она его тут же дернула на себя, отстегала каким-то прутом от куста и угодила в полицию. Все обошлось, но нам потребовалось обращаться в министерство и отменять приказ об изъятии ребенка.
А как насчет побоев жен мужьями и того, что дети часто поколачивают своих престарелых родителей?
Что значит часто? Сегодня, к сожалению, и в Думе звучали цифры, совершенно не соответствующие действительности. Их распространяет центр «Анна», получивший 530 тысяч долларов от Charles Stewart Mott Foundation. Они тысячекратно преувеличены.
То есть эти случаи единичны?
Не единичны, но важно понимать, что эти показатели не выходят за пределы прошлых лет. Ничего экстраординарного в обществе не происходит, чтобы принимать такие законы. Более того, статистика свидетельствует: по сравнению с 1990-ми годами сейчас насилия вдвое меньше.
Должен быть установлен порог невмешательства в семейные дела (это наша идея). Ребенок часто падает сам, ставит синяк, его ведут в больницу, а потом в дом приходит полицейский. Это не должно быть предметом разбирательства — «а вдруг его побили». Общество вгоняют в какую-то паранойю и диктатуру.
Часто ли этот закон так применяется — рассматривают каждую ссадину?
В данном случае это просто приказ Минздрава, согласно которому врач, если он имеет основания подозревать насилие в отношении ребенка, доносит в полицию. И он трактует закон так, что любой синяк, любой ушиб становится поводом для подозрения. Было интервью со старшим уполномоченным по делам несовершеннолетних полиции Железнодорожного района Новосибирска. Она сказала, что при выезде по сигналам медиков не было ни одного случая, когда бы родитель был оправдан.
Может, стоит не менять законодательство, а улучшить работу правоохранительных органов?
Возможно. Мы как общественники стараемся беседовать с полицейскими, но мы мало что можем сделать. Надо работать на уровне идеологии, внушать, что никто не защитит детей лучше, чем их родители. Исключения бывают, но ради них нельзя перестраивать общество.
Михаил Даринов неуловим. Он переносит наш разговор на пятнадцать минут, потом еще на десять, потом на полчаса, потом… ну, и так далее. Он занят. У него разговоры и переезды, что, впрочем, неудивительно: в свои 26 лет он — совладелец успешно развивающейся столичной ресторанной сети Duckit, планирующий экспансию не только по всей России, но и за ее пределами. А еще в этом году он вместе со своим бизнес-партнером Алексеем Вотолевским решил стать участником конкурса «Лидеры России». На конкурс молодых управленцев уже подано более 200 тысяч заявок. «Лента.ру» поговорила с Михаилом о том, зачем ему понадобилось участвовать в конкурсе «Лидеры России» и каково это — затевать стартап в нашей стране.
«Лента.ру»: Зачем вам нужно участие в конкурсе «Лидеры России»? Это реклама? Опыт? Попытка что-то доказать себе? Деньги?
Михаил Даринов: Скажу честно: про денежное вознаграждение за участие в конкурсе я узнал совсем недавно. Поэтому дело тут совсем в другом. Мне 26 лет. И мне бы очень хотелось, чтобы как можно больше таких парней, как я, не душили в себе дух предпринимательства, а развивали его. Я хочу на своем примере показать, что идею можно не только придумать, но и реализовать, и быть успешным.
Звучит категорически. Решение о том, чтобы участвовать в конкурсе, было принято так же?
Получилось вот как: я слышал об этом конкурсе довольно давно, потому что играю в хоккей, а мои партнеры по команде уже принимали в нем участие и много что про «Лидеров России» рассказывали. Это очень серьезные люди. И довольно взрослые. Я же решил показать, что в конкурсе вполне под силу участвовать и молодым, у которых на бизнес уже совершенно другой взгляд, совершенно другое видение вообще всех процессов.
Не боитесь, что таким образом вырастите себе конкурентов?
Конкуренция — двигатель рынка! Чем сильнее твой конкурент, тем сильнее становишься ты сам. Так что помогу начинающим предпринимателям открыть свое дело.
А моя сеть вполне успешна и без этого: операционную прибыль мы сумели получить за один месяц работы всех наших трех точек, что позволило нам более не привлекать никакие инвестиции, а полностью справляться самим — платить аренду, закупать продукты, выплачивать зарплаты и так далее. Так что… да, любой стартап, это, конечно, большой риск, это страшно психологически и морально, ведь невозможно предсказать на сто процентов, будет востребован твой продукт или нет. Ты идешь в неизвестность. Но оно того стоит!
Прочь сомнения, ага. Подозреваю, что мыслей о том, участвовать или не участвовать в конкурсе у вас тоже не было?
У меня вообще сомнений не бывает.
Не смущало даже то, что конкурс может отнять у вас довольно много времени — в ущерб, между прочим, бизнесу?
Да, не мешает это мне совершенно! Всегда можно выделить время на все, что нужно, если четко прописать определенные рамки. Не говоря уже о том, что пока те задания, которые нам дают, не являются такими уж сложными.
Расскажите о вашей сети
Мы решили сделать акцент на монопродуктовой концепции, основанной на таком блюде, как утка по-пекински. Она добавляется во все без исключения наши блюда во всех наших трех точках. Кстати, до конца года их уже будет пять. И останавливаться мы не планируем! Более того, со следующего года мы планируем начать продавать франшизу как в России, так и в Европе.
Утка по-пекински — дорогая штука.
Да! Но идея как раз заключается в том, чтобы сделать ее куда более демократичной. Обычно же как? В любом ресторане, во-первых, утку по-пекински можно поесть только большой компанией, а, во-вторых, заплатив за нее примерно три с половиной тысячи рублей. А мы сделали так, что попробовать это блюдо может и один человек, потому что мы подаем свою утку порционно. Такого формата еще ни у кого не было!
Ваша идея…
В Лондоне работает ресторатор Михаил Зельман, создавший заведение под названием Burger&Lobster, в котором подает всего три блюда с лобстерами. Мы вдохновились именно его примером — этаким монопродуктовым манифестом. И подумал: почему бы не сделать схожую историю на основе утки.
Но почему именно утка?
Потому что я ее, эту уточку, сам очень люблю. И, как мне кажется, к этому блюду неравнодушны и многие москвичи.
Когда вы открыли свою первую точку?
В ноябре 2017-го, в башне «Империя» в «Москва-сити». Но тестировать наш продукт мы начали за девять месяцев до этого в рамках проекта «Обед-буфет», где нам выделили небольшое местечко с оборудованием. Нам приходилось выдерживать конкуренцию с такими продуктами, как шашлыки, шаурма, вок, пицца, паста. Но в итоге мы поняли, что, да, наша концепция работает! Более того, за это время мы сформировали свою аудиторию.
Звучит здорово. Но хочется заглянуть еще глубже. Вы москвич?
Нет. Я, восемнадцатилетний, приехал в Москву из Тюмени, чтобы поступать в Высшую школу экономики…
…уже четко зная, кем хотите стать?
Тоже нет. Я изучал в Вышке управление проектами, то есть стратегический менеджмент, который можно применить практически в любой сфере бизнеса. Но у меня всегда была страсть к готовке. И уже на третьем курсе я понял, что мне очень интересен именно ресторанный бизнес, — то, как он развивается, как действует именно этот рынок. А своя сеть… Если бы я изначально знал, что буду этим заниматься, думаю, пошел бы учиться в какое-то профилирующее заведение. Может быть, даже в другой стране.
Не сложилось, я понял. Но вот вас осенило. Что было дальше?
Дальше я составил для себя четкий план, расписав все свои будущие должности и сроки. Устроился работать в «Чайхану номер 1», бывшую лидером на сетевом ресторанном рынке, где последовательно трудился посудомойкой, официантом, менеджером, то есть прошел весь путь от стажера до руководителя проекта. Сложным ли он был? Да, нет. Во-первых, я четко понимал, для чего это все делаю: мне необходимо было получить знания не только в теории, но и на практике. А, во-вторых, мне это просто было в удовольствие.
Чему научила вас работа посудомойкой, кроме смирения?
Она позволила мне увидеть, как живут люди и как сложно зарабатывать деньги. Другими словами, научила реальной жизни, а не той, что показывают в кино.
Реальная жизнь не испугала?
Слушайте, ну, трудности бывают везде. Без них жизнь была бы скучной. Именно эти трудности сделали меня сильнее и подарили очень важный опыт.
Ваша сеть — московская. Сложно, наверное, выделиться на фоне множества других заведений?
Очень сложно. Именно поэтому мы изучали рынок и готовили свою аудиторию около года. И все это время тщательно выбирали будущие локации.
По какому принципу?
Они должны были находиться в пределах Третьего транспортного кольца в местах с очень хорошей проходимостью. Звучит все довольно просто. Но тут главная сложность заключалась в том, что ценник на аренду подходящих помещений в центре столицы очень высок. Кроме того, арендодатели отдавали предпочтение известным серьезным брендам, нам же — отказывали. Мы уговорили их исключительно благодаря усердию, труду и надоедливости.
Говоря о стартапах, всех волнует всегда одно и то же: каков первоначальный капитал. Можете сказать?
Сумма – это, конечно, наша коммерческая тайна. Но могу сказать, что это были частные инвестиции. Мы пришли, предоставили бизнес-план человеку, который в нас поверил и в нас вложился.
Ваш план был так убедителен?
Знаете, на самом деле люди ведь вкладываются не в план и не в проект, которого на этом этапе попросту нет, а в тех, кто все это планирует делать. Так что, видимо, убедительными оказались я и мой партнер. Мы сумели показать, какой путь прошли, и насколько верим в успех.
Расскажите о меню. Кто его разрабатывал?
Саму структуру меню и блюда разрабатывал я сам. Но вот вкус самой утки — полностью заслуга найденного нами в одном из московских ресторанов повара-китайца. Мы заплатили ему за это 118 тысяч рублей. Дальше все делал уже наш шеф-повар.
Вы довольны тем, как у вас сейчас идут дела?
Вполне. Я хотел открыть сеть, хотел заниматься уткой, хотел развиваться. И я все это делаю.
И все же… Нет у вас желания, победив в конкурсе, уйти на госслужбу, как это сделали многие ваши предшественники?
Честно? Нет. Я к госслужбе готов: у меня есть все необходимое для того, чтобы на нее перейти и там продвинуться. Но это не моя цель. То, что я делаю сейчас, как хобби, которое становится делом всей жизни. И зачем все менять?