Чего боятся и на что надеются россияне в наступившем 2017 году? С каким настроением они смотрят в будущее? Кому доверяют граждане и к кому испытывают неприязнь? Насколько сильны в обществе протестные настроения? На эти и другие вопросы «Ленты.ру» ответили российские социологи.

Кандидат философских наук, руководитель Центра комплексных социальных исследований ИС РАН Владимир Петухов:

Если говорить об общей тенденции в формировании общественного настроения, то тут есть два взаимосвязанных процесса. Они вроде бы разнонаправлены, но создают некую общую атмосферу. С одной стороны, последние опросы показывают, что все страхи, которые сформировались во время вхождения России в кризис примерно в конце 2014-го — начале 2015 года, по мнению большинства наших сограждан, не оправдались.

Но существует вторая тенденция, противоположная первой. Сохраняется ощущение неопределенности того, что будет происходить в ближайшие годы. Нет ясности, насколько долгосрочным будет экономический кризис, который все-таки еще продолжается. Эта ситуация приводит к тому, что люди стараются жить в формате сегодняшнего дня, не разрабатывая долгосрочные стратегии и не делая инвестиции в будущее, которое туманно.

Они все больше рассчитывают на собственные силы и в меньшей степени — на патронаж государства. Эта тенденция постоянно усиливается. Еще пять-шесть лет назад 60 процентов населения открыто заявляли, что без поддержки государства они не в состоянии нормально жить. Доля таких людей уменьшается и из-за тех, кто в состоянии рассчитывать на себя, и из-за тех, кто уже отчаялся надеяться на кого-то и понимает, что лучше предпринимать какие-то усилия самому, чем ждать помощи (конечно, это не относится к таким категориям, как пенсионеры, это в основном работающие).

Что касается страхов, то очень сильны опасения безработицы, но это иррациональный страх. Показатели свидетельствуют о ее невысоком уровне по сравнению с развитыми странами. Согласно статистике, формально она вообще не растет, но это происходит лишь за счет работодателей и местных властей, тормозящих этот процесс, — многие предприятия работают себе в убыток, но рабочих не увольняют. Западная модель реструктуризации производства через сокращение рабочей силы у нас не применяется, это одна из особенностей российского рынка труда.

Тем не менее ощущение некоторой подвешенности (да, я формально числюсь где-то, но это может в любой момент закончиться) беспокоит многих.

Казалось бы, должно быть больше протестов, связанных даже не с политическими требованиями, а с экономическими, но этого не происходит. Одна из причин заключается в том, что люди дорожат и своей работой, и своим социальным статусом работающего. Лучше мириться со временными, как им кажется, трудностями, чем открыто демонстрировать свое недовольство.

В то же время протестный потенциал есть. Однако он выражается в основном не в форме каких-либо уличных акций или забастовок (тем более что по нынешнему законодательству организовать забастовку практически невозможно). Протестные настроения не приводят к действиям, но подспудно выражаются в росте агрессии в обществе (причем иногда направленной на близких людей), в росте пьянства, немотивированного насилия, в том числе и в семье, и так далее. Все это тоже симптомы неблагополучия, не находящие большого общественного осуждения. Были выступления учителей, врачей, академиков РАН. Но каждый бьется сам за себя, а какой-то широкой поддержки не получает. У нас такой менталитет: спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Люди пока не готовы к солидарным действиям.

Одна из особенностей нашей действительности заключается в том, что у нас политические и экономические формы отстаивания своих прав разорваны. Нет трансформации экономических требований в политические действия. Для этого нужны институты, которых нет. Поэтому вся ответственность и требования социума делегированы власти, а все недовольство и пожелания — первому лицу государства. Это последняя инстанция, от которой люди ждут каких-то изменений к лучшему. Мы видим, что при очень высокой поддержке населением президента она не транслируется ни на региональные власти, ни на правительство, ни на парламент.

Ведущий научный сотрудник Института социологии РАН Леонтий Бызов:

Российское общество находится сейчас в несколько депрессивном состоянии, потому внимание россиян постепенно переключается на внутренние проблемы. К развивающемуся кризису складывается очень противоречивое отношение. Многие считают, что его можно пересидеть, несколько сократив свое потребление, но другая часть начинает склоняться к пессимистической оценке, понимая, что он надолго и вряд ли мы из него в ближайшее время выйдем. Большинство находится на переломе от относительно оптимистического отношения к жизни к пессимистическому, но россияне ждут, что кризис нащупает дно и в наступившем году будут хоть какие-то обнадеживающие признаки.

От внешнеполитической повестки люди отвлекаются, но здесь тоже появились надежды, связанные с тем, что единый антироссийский фронт западного блока понемногу распадется. Происходит смена лидеров, и многие из них готовы выстраивать отношения с нашей страной заново. Особых ожиданий здесь нет, поскольку в обществе сохраняются антизападные настроения, но люди все же рады, что, по крайней мере, явная угроза конфронтации ушла и можно вздохнуть с облегчением.

Но нарастает недовольство в регионах. Люди начинают испытывать проблемы с самым насущным, с самым необходимым. Этот протест прежде всего направлен против региональных властей и в какой-то степени против правительства. Будет ли он во что-то оформлен, в какие-то новые структуры или общественно-политические решения, сказать трудно. Но что-то назревает. Совершенно очевидно, что все каналы, в которые должен уходить протест (в первую очередь — политические партии), никуда не годятся и никого не представляют, это бумажные тигры.

Пик интереса россиян к политике был в 2014-2015 годах, и теперь он начал снижаться из-за ухода внешнеполитической тематики. Люди все меньше следят за событиями на Украине, не очень интересуются Сирией. Их внимание переключается на внутреннюю повестку, но она не политизирована. Летом были выборы, которые половина россиян проигнорировала, и это говорит о том, что люди политикой не интересуются.

Директор «Левада-Центра», доктор философских наук, социолог Лев Гудков:

Состояние общественного мнения перед Новым годом было несколько странным. Складывалось впечатление, что общество оглушено, подавлено. Никаких резких настроений. Есть ощущение продолжения кризиса, ухудшения ситуации, подавляющее все прочие установки и ожидания.

При этом страхи населения даже ниже, чем в прошлом и позапрошлом годах. Возможно, это связано с тем, что публичное поле зачищено, нет действительно серьезных дискуссий. Возможно, еще действует посткрымский синдром мобилизации, но из всех коллективных эмоций присутствует несколько странное ощущение «стертости».

Сирия далеко, и происходящее там непосредственно нас не затрагивает. Они не видят прямой связи между положением дел внутри страны, собственным состоянием и тем, что им показывает телевизор, который рапортует о всякого рода успехах и клеймит действия Запада. Все это существует отдельно.

Большинство полагает, что в 2017 году будет не хуже, чем в 2016-м. Люди считают возможными техногенные катастрофы и массовые эпидемии, но страх перед ними ниже, чем обычно. Более реальными в глазах общества являются громкие коррупционные скандалы и отставки министров — 60 процентов говорят, что, скорее всего, мы это увидим.

Протестные настроения в связи с экономическими проблемами на более низком уровне, чем обычно, — 10-12 процентов, а в связи с политическими и того ниже — 8-9 процентов. Зато страх перед безработицей немного выше обычного. Люди ясно понимают, что доходы будут снижаться, но и это не вызывает резких реакций. Такой фон связан с неким фатализмом и ощущением невозможности повлиять на ситуацию. Поэтому абсолютное большинство готово принимать все это как неизбежность — терпели и терпеть будем.

Если говорить о повышении налогов, то, поскольку у нас большая их часть снимается автоматически, люди не чувствуют никакой связи между собственным положением и этими отчислениями. В других странах люди сами контролируют уплату налогов и понимают, на что они идут, а у нас такого нет. В большей степени россияне осознают повышение налогов на земельный участок. Хотя раздражение растет, но оно диффузное: некому предъявить претензии по этому поводу и, наоборот, есть ясное понимание того, что, раздражайся не раздражайся, все равно ничего сделать нельзя.

Надежда на лучшее иррациональна. Это составляющая всего политического порядка, и отношения к власти в том числе. Население осознает безальтернативность руководства страны, но при этом испытывает надежду на то, что оно вдруг сможет что-то сделать, добиться повышения жизненного уровня, найдет выход из кризиса и прочее. Одновременно, что удивительно, 60 процентов говорят, что правительство неспособно найти адекватное решение экономических проблем.

Доктор политических наук, главный научный сотрудник Центра региональной социологии и конфликтологии Института социологии РАН Александр Чумиков:

Основные страхи общества связаны именно с экономическими показателями, причем я и как социолог, и как человек, работающий в бизнес- и государственных проектах, вижу, как срезаются бюджеты. В каждом министерстве или агентстве идет снижение проектных бюджетов. Если бы мы достигли дна кризиса, то этого не происходило бы.

Эта ситуация пока не грозит волнениями в обществе. Люди имеют некоторую жировую прокладку — до 2008-2009 годов мы жили довольно-таки хорошо. Заработная плата их устраивала, этот ресурс еще не исчерпан. Ситуация, когда завтра появится некий латентный конфликт и откуда-то выйдет толпа и сядет на Горбатом мосту, не прослеживается как в сфере наемных работников, так и в политической сфере, что показали, хотя бы, последние выборы. Какой-то крупной оппозиционной силы нет, и вопрос не в том, что кто-то ее давит, — ее просто нет. Оппозиция распылена, сплотиться она не может.

При этом есть целый ряд государственных проектов, которые не только не приостанавливаются, но продолжаются. С одной стороны, это оборонная сфера, где у нас уже нет понятия «бедный офицер», который не получает денег. Армия оплачивается, армия вооружена. И это касается не только военной сферы. Есть «Проект 5-100-20» в соответствии с которым пять российских вузов должны к 2020 году войти в сотню ведущих мировых рейтингов. У него есть государственная поддержка — это не то, что сворачивают, а то, что разворачивают.

Говорили раньше, что сыр пармезан у нас исчез. Но теперь появилась масса своих товаров и товаров из тех республик, из которых они шли в гораздо меньшем объеме (взять, хотя бы, ту же Белоруссию). А потенциальное снятие санкций может хорошо повлияет на рынок. Начнется конкуренция между российскими и западными производителями. Если раньше какие-то ниши у нас были ослаблены, вплоть до монопольного присутствия иностранных компаний, то теперь эта монополия в известной степени нарушена.

Доктор наук, профессор, президент факультета политологии Высшей школы экономики Марк Урнов:

Я не уверен, что в обществе есть какие-то преобладающие страхи и надежды, скорее существует общий серый фон со вспышками обид и агрессии в отношении внешних раздражителей. Он навеян СМИ, и не более того. Социология фиксирует некоторое снижение доверия к президенту, но оно некритичное, это колеблющийся процесс, нет оснований говорить о том, что это некая тенденция падения. Нет серьезных надежд, зато есть нарастающая политическая апатия из-за ухудшения уровня жизни. Люди стараются заниматься собой, не обращая внимания на то, что происходит вокруг них.

В России и в любых других обществах, которые не прошли конверсию рынком, преобладает авторитарное подданническое мировосприятие в сочетании с неверием в собственные силы, «синдромом неудачника». В такого рода социумах агрессивность и протестный потенциал нарастает с улучшением ситуации, а не с ее ухудшением, когда «хочу» растет быстрее, чем «могу». Если положение становится хуже, неудачник резко сбивает свое «хочу», оно сближается с «могу» и протестный потенциал уходит. Заодно срабатывает недоверие людей к коллективным действиям и происходит деполитизация общества.

Я не думаю, что 2017 год будет отмечен какими бы то ни было волнами протеста. Задержки зарплаты и увольнения людям не нравятся, но это не значит, что это будет трансформироваться в политические требования. «Не нравится» по преимуществу уйдет в попытки решить личные проблемы своими силами. Ухудшение экономической ситуации у нас не объединяет, а разъединяет людей.

На сегодняшний день повышение налогов и тарифов не осознаются как некая угроза. Да, есть общее ощущение ухудшения ситуации. Отдельным категориям — преподавателям, медицинским работникам — действительно плохо, они начинают собираться и чего-то требовать, но эти требования не приобретают массового характера.

Если посмотреть послание президента, то можно увидеть, что это учли. Пошел разговор о переориентации инвестиций, об увеличении вложений в человеческий капитал, в образование и медицину. Хотя я не уверен, что на общем фоне это сильно улучшит настроения населения.

Депутаты и чиновники в честь 8 Марта осыпали россиянок комплиментами и поздравлениями. Лидер ЛДПР Владимир Жириновский добавил ложку дегтя, напомнив женщинам о домашних обязанностях. За что прекрасной половине доставалось от него и других депутатов — в материале «Ленты.ру».

К поздравлениям с Международным женским днем политики постарались подойти нестандартно. Губернатор Нижегородской области Валерий Шанцев записал видео в стиле интернет-флешмоба Mannequin Challenge, в котором по сценарию помогает девушкам и молодым людям подготовиться к празднику. Его коллега из Кировской области Игорь Васильев прочитал представительницам стихи собственного сочинения, в авторстве которых, правда, усомнились пользователи интернета. Мужчины Тюменской гордумы устроили для женщин целое представление со стихами, ариями из мюзикла «Нотр-Дам де Пари» и костюмированными сценками.

В федеральном парламенте все прошло скромнее и официальнее. Спикер Госдумы начал пленарное заседание с поздравления женщин и предостерег мужчин-коллег от того, чтобы вмешивать политическую составляющую. «Каждый, безусловно, будет под своим углом зрения рассматривать этот вопрос, — отметил Вячеслав Володин. — Давайте мы от души женщин поздравим — без политики».

Освободите от борщей

«Поздравим и напомним — а вечером все равно надо варить борщ и кормить своих мужей», — продолжил тут же Жириновский, намекнув на прошлогоднюю жалобу коммунистки Тамары Плетневой. В конце затянувшегося на пару часов вечернего заседания депутат заявила, что женщинам-парламентариям «надо еще домой прийти и мужей покормить». Через пару месяцев Плетнева, правда, признала, что зря злилась на переработки.

По мнению Жириновского, целый выходной в честь Международного женского дня, — это слишком. В 2015 году его фракция внесла в Госдуму законопроект, который переводит 8 марта в разряд рабочих дней.

Впрочем, прекрасной половине от лидеров ЛДПР доставалось и похлеще. Весной 2014-го депутат накинулся на представительницу СМИ с оскорблениями. «Сюда иди тоже, журналистка! Давай я произнесу, а ты (подчиненный Жириновского) подбегаешь и начинаешь ее жестко насиловать», — выкрикивал политик.

Однопартийцы Жириновского впоследствии заявляли, что он разнервничался из-за прописанных ему лекарств. Закончилась история тем, что руководство Думы решило демонтировать посвященную лидеру либерал-демократов выставку и обязало его извиниться перед прессой.

Против истребления мужиков

Депутат тюменской городской Думы, член ЛДПР Игорь Ракша предлагал вообще запретить женщинам носить откровенные наряды. Причем, как ни странно, чтобы обезопасить не дам, а сильную половину человечества. «Пора законодательно запретить оголяться женщинам и показывать всем свои пупки и декольте, ибо ведет это к истреблению мужиков!» — писал он на своей странице в Facebook.

К сокращению мужского населения, по мнению политика, в частности, могут привести опасные заболевания. «Часто возбуждающийся, но неудовлетворенный мужчина получает изнутри своего организма такую канцерогенную, разрушительную атаку, которая и приводит к онкологическому исходу», — отмечал избранник.

Через несколько месяц депутат решил лично проинспектировать город на предмет «безнравственных и вульгарных девушек». Найти таковых, по его признанию, не удалось. «Прошло время, настало лето, а вульгарные пуза исчезли с наших улиц! Победа?» — спрашивал он.

Мужчины в комментариям интересовались у парламентария, «что он курит», другие пытались навести избранника на мысль о том, что разрешить оголять живот надо только красивым женщинам. В свою очередь, женская половина населения объяснила борцу за нравственность, что «пупки исчезли» не из-за его стараний, а потому что сменилась мода.

Эмоциональная оценка

Чуть больше года назад тогда еще депутат Госдумы (а ныне — советник директора Росгвардии) Александр Хинштейн проявил повышенное внимание к директору комбината питания №4 управделами президента, обслуживающего Думу. А точнее — к ее фотографиям в соцсетях, которые он разместил и в своем Twitter. Наряды нового директора более или менее умещались в рамки приличий, но показывали, что своих шикарных форм она не стесняется.

После репостов Хинштейна одни восхищались формами и нарядами женщины, другие советовали Хинштейну заняться законотворческой деятельностью вместо того, чтобы лезть в чужую личную жизнь. Чем депутата так привлекла глава комбината, осталось загадкой. «Я их выложил, а дальше пусть каждый делает свои выводы сам, — говорил он. — Я считаю, что каждый должен самостоятельно и эмоционально дать оценку того, что он увидел».

Поступок Хинштейна осудила писательница Мария Арбатова, назвав его сексистским. «Хинштейн вступает в сорокалетие, это такое чисто климактерическое возбуждение — а вот мы тут, мальчишки, посмотрим между собой на голые сиськи. Но это некрасиво! В цивилизованной стране это обсуждалось бы комиссией по этике», — заявляла она. Арбатова также призывала женщин-депутатов вынести ноту протеста в связи поступком коллеги.

Отчитывать парламентария в итоге никто не стал. И даже премии «Сексисты года», несмотря на ожидания пользователей интернета, Хинштейн не удостоился.

«Гармажопова» VS «Депутат-расческа»

Едва ли не единственный депутат, которому так или иначе досталось за нападки — вице-спикер Законодательного собрания Санкт-Петербурга Анатолий Дроздов. Корреспондент «Новой Газеты» Александра Гармажапова утверждала, что парламентарий оскорбительно видоизменил ее фамилию (до «Гармажоповой»), а затем ударил дверью и выбил из рук смартфон. Журналистка в ответ назвала депутата «расческой» — он получил это прозвище после того, как якобы пытался с помощью расчески просунуть в избирательную урну пачку бюллетеней.

За Дроздова пришлось отдуваться руководству «Единой России», причем на федеральном уровне. «Я как первый заместитель руководителя ЦИК партии «Единая Россия» и просто как мужчина приношу свои извинения Александре Гармажаповой и, безусловно, считаю, что оскорблять женщин непозволительно ни при каких обстоятельствах», — заявил после инцидента Константин Мазуревский.

Депутат-единоросс Евгений Ревенко вместе с тем подчеркивал, что и Гармажапова тоже показала себя неэтично. Журналистка и сама через неделю после случившегося признала, что «в конфликте с Дроздовым вела себя не совсем корректно». Однако извиняться перед депутатом отказалась, как и он перед ней. Нежелание попросить прощения у оскорбленной женщины особенно возмутило депутата Госдумы Ольгу Баталину. Она понадеялась, что коллеги Дроздова по заксобранию объяснят ему, почему подобное поведение недопустимо.

В том же месяце городской парламент решил создать комиссию по этике. Отмечалось, что поводом для этого стал как раз случай с измененной фамилией и выбитым из рук смартфоном. Причем одним из авторов постановления о создании комиссии стал сам Дроздов.

В дни чемпионата мира по футболу Россия преобразилась. На улицах российских городов непривычно много улыбающихся людей, а внезапные победы сборной порождают народное ликование, выплескивающееся на улицы. Как получилось, что футбол объединил всех россиян — вне зависимости от их политических взглядов? С этим вопросом «Лента.ру» обратилась к врачу-психиатру Вячеславу Тарасову, специализирующемуся на проблемах массового сознания.

«Лента.ру»: Футбольным победам радуются все — и патриоты, и оппозиционеры, независимо от политической ориентации. Ни Крым, ни День Победы не вызывали такого единения в обществе. Почему?

Тарасов: Это спорт, и он достаточно аполитичен сам по себе. Даже искусство несет в себе больший политический заряд, чем спорт, поэтому спортивные достижения всегда вызывают объединение. Согласитесь, мы можем по-разному относиться к той или иной экономической ситуации, мы можем по-разному относиться к пенсионной реформе, но сказать, что, мол, плохо, что наша сборная победила, потому что пенсионную реформу не так проводят, — это смешно и глупо.

К тому же любая нация стремится к единению.

Даже в России?

Безусловно, людей разделяет очень много вещей: имущественная составляющая, образовательная составляющая, политические взгляды, опять же, имеют значение. Но если вы возьмете любую нацию, любое государство — его жители стремятся объединиться вокруг чего-то. У кого-то есть больше возможностей для этого, у кого-то меньше.

У России их не очень много.

Увы. Поэтому в настоящее время объединительной идеей в нашей стране стали чемпионат мира и победы нашей сборной. Это то, что нравится всем, чего хотят все, и потому это вызывает воодушевление у всех. К сожалению, это, наверное, та крайне редкая ситуация в нашей стране, когда есть объединительный момент для всех, когда не надо делиться на группы, когда всем хорошо. Хотя я могу разочаровать вас отчасти: неудача с хорватами это единение очень скоро и серьезно пошатнет. Начнется критика, не знающая меры. У нас же две крайности — либо святой, либо негодяй.

Сейчас в обществе очень много антагонистических вещей, взаимоисключающих. А вот эти четыре матча действительно стали для страны чем-то большим, чем футбол, — они были той идеей, которая сейчас всем нужна. Животрепещущая потребность людей иметь ее и породила этот феномен.

Этот всплеск эмоций произошел буквально мгновенно. Получается, если наши проиграют — все это единение одномоментно закончится?

Нет. Согласитесь, победы над Испанией мы очень хотели, уповали на нее, но в душе понимали, что это почти невероятно. Когда вы чего-то очень хотите и понимаете, что это невозможно, и вдруг это происходит — безусловно, такое событие порождает эйфорию. Сейчас та же самая ситуация: мы понимаем, что дальше будет еще сложнее. Но вдруг? А вдруг опять что-то получится?

Это тот момент, когда нация объединяется вокруг сверхзадач. Что в свое время делал товарищ Сталин? Он ставил сверхзадачу, которая была немыслимой, экономически практически невыполнимой (я имею в виду стройки первых пятилеток). Но делали же!

Если говорить о сверхзадачах — даже те же стройки века не были настолько антагонистичны, как футбол: во время международных матчей «мы» играем против «них», противопоставляем себя другой стране.

Когда вы играете против сборной Испании, вы же не играете против короля Филиппа VI, или Кастилии, или Андалузии, против испанского народа. Кстати, обратите внимание, насколько феноменально мирно проходит чемпионат, в отличие от чемпионата Европы во Франции, который мы видели несколько лет назад. Что, болельщики абсолютно другие приехали? Я в это в жизни не поверю. Как правило, ездят одни и те же.

Причина заключается не только в идеальной работе правоохранительных органов, но и в самой постановке отношения. Мы их всех воспринимаем как болельщиков. И они нас воспринимают не как врагов, не как людей из чуждой им страны — вот, мол, мы победили их команду, а значит — растоптали их страну… Ничего подобного! На нашем чемпионате такого нет.

В чем же причина? Почему во Франции было по-другому?

Менталитет другой. Там изначально противник на футбольном поле воспринимается как враг. Обратите внимание: всю историю нашего отечества мы с подозрением, с недоверием относились к иностранцам, но никогда не сажали их на кол, если они ничего противозаконного не делали. Отношение к иностранцу как к врагу, к поработителю они завоевывали у нас сами. Никто не собирался убивать псов-рыцарей на Чудском озере, если бы они не пошли захватывать наши земли.

Так что, по-вашему получается, что у французов присутствует какой-то агрессивный менталитет?

У всей Европы! Это связано с огромными историческими наслоениями, с маленькой территорией. У нас огромная территория, и это всех пугает. Но этот факт дает жителям России другое важное качество — широту души. И американцы отличаются широтой души, особенно провинциальная Америка — там очень сердечные, добрые люди (я долго жил и преподавал в Канзасе). Просторы! Народу мало, земли много. Ну, а в Европе какая широта души?

Европу и Азию отличает любовь к футболу, который по-английски называется soccer…

К нормальному футболу, да. Не называйте его этим некрасивым словом.

Я просто хочу спросить про американский футбол. В Америке главное футбольное событие — это Суперкубок. И оно не международное, это состязание внутри страны. Почему у них главное спортивное событие — внутренний чемпионат, а у нас — международный?

У американцев очень высокая самодостаточность.

У русских ее нет?

Это та проблема, которая возникла у нас в ходе реформ Петра I, которая уже, считайте, почти 400 лет никак не решается. До петровских реформ Россия была самодостаточной страной, при всех сложностях в экономике и своеобразном управлении. И бояре, и посадские, и крепостные гордились тем, что они русские. При Петре I это было в значительной степени утрачено.

Виновато навязывание всего иностранного. Сделать это для высших слоев населения было достаточно легко (куда они денутся). Но нужны очень долгие и постепенные шаги, чтобы все это дошло до низов. Этого сделано не было, и в результате сформировался некий комплекс, когда «немец» в широком смысле этого слова скажет «молодец!» — тогда ты молодец, а не скажет — значит, нет.

Эти самодостаточность и единение могут у нас проявиться в чем-то, кроме спорта? Какое событие нужно для россиян, чтобы они почувствовали себя самодостаточными?

Одного и даже серии будет мало. Мы должны воспитать поколение людей, которые будут принимать одну простую вещь. Знаете фразу «плохо или хорошо, но это моя Родина»? В Штатах очень часто можно услышать, что американцы критикуют свое правительство и президента. Но они никогда не критикуют Америку.

Мы же критикуем не руководителя страны, не правительство, мы критикуем страну. И в этом принципиальное отличие нас от них.

Пройдет чемпионат. Каким он останется в массовом сознании?

Таким же, как Олимпиада-80. Вспоминать будут нежно, тепло, любя. А по прошествии 10-15 лет поколение, которое сейчас было на Никольской и ходило вокруг «Лужников», — с трогательной ностальгией.

Вы это серьезно?

Вот увидите, поверьте. Это будут одни из самых лучших воспоминаний, потому что они будут совершенно лишены политики.

Не наступит ли после этого спортивного события у общества условное «похмелье», депрессия?

Конечно. Так было всегда и будет всегда.

Как из него выходить? Еще одно большое международное спортивное событие устроить?

Нам нужны спортивные победы, достижения. Это не единственное, конечно, — важны идеологические моменты, которых пока нет. У нас нет пока философов, способных предложить обществу и руководству страны некую философию, которая бы устраивала всех. Они появятся, просто нужно время. Они вырастут и предложат объединяющую идею. Знаете американскую идею, которую им вдалбливают с трех-четырех лет? «Страна свободных, родина отважных». Примитивно? Согласен. Но она же работает.

В 2014 году сожитель Натальи Туниковой Дмитрий Новосельский в очередной раз избил ее и чуть было не выбросил с 16-го этажа за то, что она попыталась завести разговор на неприятную для него тему. Защищая свою жизнь, Наталья схватила с кухонного стола нож и отмахнулась им, нанеся нападавшему легкое ранение. Теперь ее будут судить по статье 111 УК РФ («Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью»), предусматривающей до 10 лет лишения свободы. «Лента.ру» попросила Наталью рассказать о тех событиях, вспомнить как превращался в тирана близкий человек, а также выслушала ее мнение о законопроекте по декриминализации домашнего насилия, который активно продвигают в Госдуме.

Доктор Джекил и мистер Хайд

«Лента.ру»: Что вызывало эти приступы агрессии?

Туникова: Я никогда не провоцировала его, и сейчас я даже не могу объяснить, как это происходило. Не ругалась матом, не оскорбляла ни его, ни его родственников. Меня не устраивали некоторые моменты в его отношении ко мне, и я это пыталась высказать обычным языком.

Вероятно, сыграло свою роль то, что мы были людьми разного уровня. Мать Новосельского достаточно рано рассталась с отцом, потом его бросила жена. Он не читал книг, даже из школьной программы, учился в техникуме. Все то, что я считала нормальным для развития личности, он называл пустым времяпровождением. В свободное от работы время он смотрел телевизор, пил пиво, максимум — ездил к родственникам за город поесть шашлык и, опять же, выпить.

Когда вы начали встречаться, вас это не смутило?

Тогда это не проявлялось. Мы встречались на нейтральной территории, я жила в своей квартире, а он — в своей съемной. Это происходило обычно либо в кино, причем всегда в компании с моей дочерью и ее подругами по академии, либо в каких-то заведениях, где можно вкусно поесть. Он был гиперуслужливым, что, конечно, бросилось мне в глаза, но я это никак не интерпретировала с точки зрения грядущих последствий.

Когда вы стали жить вместе, агрессивное поведение по отношению к вам проявилось сразу?

Нет, прошло некоторое время. Он мог вдруг замолчать, а потом, если я молчала в ответ, спрашивал: «Что? Ты про меня что-то плохое думаешь?»

Его не смущала некоторая странность своего поведения?

Нет, он всегда считал, что прав. Сначала выражал это завуалированно, а потом начал говорить открытым текстом, что со мной никогда никто не сможет ужиться, что только он может со мной жить. Не объясняя почему именно. В собственных глазах он, вероятно, был героем, считавшим себя во всем правым. Даже на очной ставке Новосельский на вопрос моего адвоката о том, применял ли он по отношению ко мне до того момента силу, ответил: «Конечно нет, максимум — пару пощечин». Так он «вправлял мне мозг», «воспитывал». Наверно, Новосельский считал, что я должна нечто из этого «урока» вынести.

Что провоцировало такие «уроки»?

Это происходило на ровном месте, на какой-то моей фразе о наших отношениях — почему он так себя ведет; почему, когда мы должны идти на какое-то заранее запланированное мероприятие, он просто говорит мне «да пошла ты…». Раздражали вопросы о его родственниках, которых он стал посещать, не приглашая с собой меня — до этого мы ездили вместе. Те весьма лестно обо мне отзывались, я им очень нравилась, и вдруг Новосельский начал мне сообщать, что они не хотят меня видеть. Я спрашивала его, может это он им что-то про меня говорил, пыталась выяснить — возможно, у нас что-то не так, тогда нужно пойти вместе к психологу. Он отвечал мне: «Если ты сумасшедшая, сама иди».

Когда он решил преподать вам первый «урок»?

Насилие Новосельский начал применять, когда я баллотировалась муниципальным депутатом от Рязанского округа Московской области. Он стал часто задавать вопросы: «А что будет, если тебя изберут? Ты отдалишься от меня? Ты уже отдалилась! А если не пройдешь? Напрасно потратишь время и деньги». Постоянно спрашивал, кого я больше люблю — его или мою дочь Леру.

Ваша дочь уже взрослая?

Да. Она с нами уже не жила. Если бы жила, возможно, все было бы по-другому, ведь такие люди страшно боятся свидетелей. На людях он всегда был идеален, поэтому я и не знала, как себя вести. Это были два совершенно разных человека. В одном случае — животное, удав с дикими глазами, бросающийся на меня, в другом — подобострастно восхищающееся, пускающее пыль в глаза существо.

Уроки послушания

Когда он в первый раз применил насилие, у вас не возникло желание уйти от него, выгнать?

Возникало.

Почему же вы этого не сделали?

Не могу объяснить. До этого момента он меня долго обрабатывал, настойчиво внушая, что я никому не нужна. Возможно, причина в этом.

Но такая ваша позиция, должно быть, лишь провоцировала дальнейшее насилие?

Да, это шло по нарастающей. С каждым разом это продолжалось все дольше. Меня просто трясло от макушки до кончиков пальцев. Я не пыталась защищаться, просто замирала, даже не могла крикнуть. Каждый раз перед нападением я только видела эти сумасшедшие глаза, после чего следовал резкий бросок с его стороны. Он либо вцеплялся мне в горло, либо сильно бил по голове — Новосельский работал слесарем, гайки руками откручивал.

Я не понимала, как это может делать мой близкий человек и продолжала надеяться на лучшее. Вероятно, у меня тоже наступило какое-то раздвоение личности, которое превратило меня в задавленное существо. Если бы ко мне подошли на улице и ударили, я бы смогла дать сдачи, хотя вообще не понимаю, как можно ударить человека, тем более по лицу.

Вы можете вспомнить, как начался последний инцидент, когда он чуть не выбросил вас с балкона?

Как и всегда — резко. Тогда я уже боялась, когда он начинал поворачивать ключ в замочной скважине, замирала и наблюдала, в каком он настроении. Последние несколько дней прошли в зловещем молчании, он злился и исподлобья посматривал на меня. Причина такого поведения не была понятна, но недавно Новосельский побывал у родственников и, вероятно, что-то с ними обсуждал. Я захотела узнать причину, взяла его телефон, когда он уснул, и нашла там просто жуткую переписку, в которой меня унижали.

Я с трудом уснула и проснулась с мыслью о том, что расспрошу его обо всем. Я услышала, что он проснулся, встала, хотела взять в руки его телефон со словами «ну зачем же ты так пишешь обо мне?». Мне не удалось закончить фразу — он стал бить меня кулачищами по лицу, метил в висок. Потом он потащил меня на балкон в кухне, нанося удары и толкая в сторону открытого дверного проема. Я практически попрощалась с жизнью. Пытаясь зацепиться за кухонный стол, нащупала рукой какой-то предмет и попыталась отмахнуться им. Это оказался нож.

Вы нанесли ему серьезное ранение?

Это признали причинением тяжкого вреда здоровью, потому что у него было задето легкое — миллиметр или два. После этого я просто сидела в нашем коридоре в шоковом состоянии, продолжая его бояться. Только помню, как он приложил к боку кухонное полотенце. Как вызывал скорую — не слышала.

Когда женщина обороняется и использует при этом какой-либо предмет, уголовное дело возбуждается автоматически, по факту. По приезде скорой он просто сказал им, что я нанесла ему этот удар. Вместе с врачами приехала полиция, которой я сказала, что ужасно себя чувствую, что он меня избил.

Как полицейские на это отреагировали?

Они вообще не обращали на мои слова никакого внимания и только говорили: «Посмотри, что ты сделала!» Не оказав мне вообще никакой помощи, полицейские потащили меня в участок, а медики собрались уезжать, не осмотрев меня. Собрав последние силы, я сказала врачу: «Я сейчас здесь упаду и умру, и вас не оставят в покое». Только тогда она, говоря обо мне в третьем лице, сказала сотруднику полиции, что заберет меня в больницу.

Страшный суд

Как продвигалось расследование?

Скоро будет суд, жду повестки. До этого много чего было. Были мошенники-адвокаты, которые взяли деньги, они ничего не сделали по делу. Слава богу, дочь, учившаяся в МГЮА, обратилась в свою академию, там нам вызвался помочь адвокат Евгений Рубинштейн, к которому позже присоединился Глеб Глинка.

Вы подавали встречный иск?

Да, потому что Новосельский не признает свою вину и отрицает все факты избиения. Временами он проговаривается, но это, похоже, проходит мимо следствия и суда. После этого было принято решение подать к нему иск в рамках частного обвинения в мировой суд по 115 статье УК («Умышленное причинение легкого вреда здоровью»), который, к счастью, удалось зафиксировать (закрытая черепно-мозговая травма, сотрясение мозга, многочисленные гематомы, ссадины и прочее).

Если Госдума одобрит закон о декриминализации домашнего насилия, через эту процедуру вынуждены будут проходить все жертвы. Какие у вас остались впечатления?

Мировой судья не с первой попытки принял заявление даже у моих профессиональных адвокатов — с трудом представляю, как это сможет сделать жертва, не имеющая юридического образования. В первом заявлении не было указано, в каком конкретно месте я испытала боль. Мы указали. Через некоторое время заседание суда прошло, и наш судья, выслушав свидетелей, моих подруг, заявлявших о том, что в предыдущие разы видели ссадины и гематомы на моем теле, следы побоев, а также приняв мои показания, счел этот случай угрозой убийством или причинением тяжкого вреда здоровью. Но это более тяжкая статья, которую он не мог рассматривать, потому что она не в его компетенции.

И…?

Судья закрыл дело и снова передал его в полицию. Мы опять пошли по цепочке: участковый, дознаватель, следователь… Участковый сказал буквально следующее: «Вы знаете, у нас на районе не принято возбуждать дело по угрозе убийством». Не работает на районе статья 119, потому что следствие, знаете ли, не видит возможности доказать вину по ней. А самой женщине трудно собрать необходимые доказательства и по 115 или 116 («Побои») статьям. Получается, все статьи, по которым каким-то образом женщина может добиться справедливости, подтвердить факт того, что ее били, все это у нас не работает.

Что же следствие и суд?

Несколько месяцев нам постоянно говорили, что скоро ответят. Потом пришлось звонить, спрашивать, и в результате нам отказали в возбуждении дела по 119-й, поскольку якобы было представлено мало доказательств. Мы снова вернулись к мировому судье, который вынес Новосельскому оправдательный приговор по 115 статье (причинение легкого вреда здоровью). Это, к слову, был тот же судья, который прежде увидел угрозу убийством в мой адрес, и вдруг,на следующем этапе он оправдал агрессора. Мы обжаловали приговор, апелляционная инстанция отменила его, и дело вернулось к другому мировому судье.

Мне опять пришлось все заново переживать, давать показания, доставляющие мне массу страданий. После этого было очередное заседание, на которое мы опоздали на 12 минут, и судья за это время успел вынести решение о прекращении уголовного преследования Новосельского в связи с тем, что наша сторона якобы отказалась от своих претензий. Мы подали иск в Европейский суд по правам человека за лишение доступа к правосудию.

Как продвигается разбирательство по делу против вас?

Меня упорно пытаются привлечь к ответственности по 111 статье УК. Причем оно было заведено по части первой, а теперь его перевели в часть вторую, более тяжкую. Сейчас должны передать дело в суд.

Вы говорили, что многие статьи УК у нас не работают. Может быть, правильно, что депутаты решили перевести 116 статью о домашнем насилии в административную сферу, где производство полегче?

Я категорически несогласна. У меня просто нет слов. Я считаю, что выход из положения — это принятие нормального закона о домашнем насилии, как во всех цивилизованных странах. Не должно быть так, что женщина в суде сама доказывает вину агрессора. Когда она обороняется и наносит ему какой-то вред, дело возбуждается автоматически, по факту. А когда ее бьют и могут забить до смерти, теми же кулаками, она все должна делать сама, государство умывает руки.

Если же говорить о декриминализации домашнего насилия, то получается, что агрессор просто откупается. Это еще больше их подстегнет, они будут просто бравировать этой административкой. Расскажи такому домашнему тирану о моем случае, он скажет: «О, видишь, мне тебя бить можно, а ты, если мне что-то сделаешь, будешь как Туникова».