Ремонт стиральных машин на дому.
Ремонт посудомоечных машин Люберцы, Москва, Котельники, Жулебино, Дзержинский, Лыткарино, Реутов, Жуковский, Железнодорожный. Раменское. 8-917-545-14-12. 8-925-233-08-29.
Во вторник, 4 июля, в Кремле прошли российско-китайские переговоры. Как скрупулезно подсчитали в Пекине, это уже 23-я встреча лидеров двух стран. Четыре года назад новый председатель КНР Си Цзиньпин свой первый международный визит совершил именно в Россию. «С вами я поддерживаю самые тесные контакты и связи», — обратился он к российскому президенту. Владимир Путин в ответном комплименте подчеркивал, что большая заслуга в хороших отношениях принадлежит лично Си Цзиньпину. Признанием его персонального вклада в укрепление дружбы между народами России и Китая стало награждение орденом Святого апостола Андрея Первозванного. А приезд китайского лидера российский президент оценил как главное событие года в отношениях двух стран.
Китайский лидер — третий руководитель иностранного государства, удостоенный ордена Святого апостола Андрея Первозванного. Почти 20 лет назад эта награда была вручена президенту Казахстана Нурсултану Назарбаеву, 14 лет назад — президенту Азербайджана Гейдару Алиеву. В последние годы этим орденом наградили лишь писателя Даниила Гранина, первого и единственного президента СССР Михаила Горбачева, а также министра обороны Сергея Шойгу. И вот теперь — председателя КНР.
«Я знаю Си Цзиньпина не первый год, несмотря на то, что он руководит великой страной, он всегда проявляет скромность и предпочитает о себе не говорить», — сказал Владимир Путин, вручая орден. Принимая серебряную звезду на цепи из 17 звеньев, Си Цзиньпин действительно говорил не о себе, а о том, что орден — свидетельство большого внимания российской стороны, выражение истинной дружбы. И не скупился на эмоции: «Я и сейчас нахожусь под впечатлением от этой сильной дружбы!» Китайский лидер также рассказал присутствующим, что они с Путиным договорились оберегать двусторонние отношения от влияния «внешней обстановки».
Впрочем, международная политика все равно оставалась в центре внимания. На неформальной встрече, которая предшествовала переговорам в Кремле, Путин и Си Цзиньпин обсудили ситуацию на Корейском полуострове. Как раз 4 июля Пхеньян объявил об испытании межконтинентальной баллистической ракеты, способной поразить цель «в любой точке мира». На этом фоне и Москва, и Пекин в очередной раз выступили за то, чтобы ядерная проблема Корейского полуострова решалась путем диалога и переговоров.
По словам Путина, Россия и Китай условились активно продвигать общую инициативу корейского урегулирования. Эту же мысль развили в совместном заявлении по итогам переговоров, отметив пагубность мышления «периода холодной войны и политики силы».
Одновременно со встречей лидеров в Кремле проходил и третий форум СМИ России и Китая, где было подписано соглашение о запуске телеканала «Катюша». Вещающий на русском языке с китайскими субтитрами телеканал покажет китайскому зрителю лучшие российские программы. Заодно планируется разработать и китайский КВН.
Но что еще важнее, средства массовой информации России и Китая могут вместе противостоять фейковым новостям, заявила главный редактор RT Маргарита Симоньян. Выступая на встрече Путина и Си Цзиньпина с представителями деловых кругов и медиасообщества, Симоньян назвала фейковые новости западней, в которую попадают миллионы людей, привыкшие доверять крупным медийным именам. «Откровенное вранье, которое раньше было уделом бульварных газет, теперь тиражируется уважаемыми СМИ и с их страниц переносится в уста свежеиспеченных мировых лидеров. Это удобно всем: и прессе, которая это делает, и лидерам», — отметила она и призвала журналистов двух стран объединиться для борьбы с ложью.
Российско-китайский день завершился совместным заявлением лидеров для прессы. Перед встречей наблюдатели отмечали, что Россия, объявив три года назад поворот на Восток, так и не смогла монетизировать дружбу со своим соседом. Пекин не торопится вкладываться в российские проекты, хотя остается главным торговым партнером Москвы. В противовес таким заявлениям президент России подчеркивал, что в 2016 году товарооборот двух стран увеличился на 4 процента и достиг 66,1 миллиарда долларов. Кроме того, по данным Банка России, в прошлом году накопленные прямые капиталовложения из Китая увеличились на 12 процентов, достигнув 2,3 миллиарда долларов.
Приоритетным направлением сотрудничества в Москве называют энергетику. Россия занимает лидирующие позиции по объемам поставки в КНР нефти. В 2016 году только в рамках межправсоглашений экспортировано 27,3 миллиона тонн. С учетом коммерческих контрактов — 52,5 миллиона тонн. Строительство газопровода «Сила Сибири» для поставок голубого топлива по восточному маршруту идет с опережением графика, напомнили в Кремле. Прокачка газа из России в Китай по этому трубопроводу начнется в декабре 2019 года.
Тогда же, в 2019-м, завершится строительство российского участка международного транспортного маршрута Европа — Западный Китай, сообщил Путин. Это самый протяженный в мире экономический коридор, охватывающий страны с населением свыше трех миллиардов человек. Реализация проекта позволит сократить срок доставки грузов из Китая в Евросоюз до 10 дней.
Из ощутимых итогов визита — фонд объемом 68 миллиардов юаней (около 10 миллиардов долларов), который планирует создать Российский фонд прямых инвестиций (РФПИ) совместно с Банком развития Китая (China Development Bank, CDB). Как сообщается, это позволит осуществлять прямые инвестиции в российско-китайские проекты и рассчитываться в национальных валютах. Приоритетными отраслями для инвестирования новый фонд считает добычу и переработку природных ресурсов, горнодобывающий и транспортный секторы, а также сельское хозяйство.
Однако наибольшего успеха удалось достичь в сфере туризма. Китайцы прочно занимают лидирующие позиции по количеству поездок в Россию. В 2016 году нашу страну посетили 1 миллион 280 тысяч китайцев, на 30 процентов больше, чем годом ранее. Восточных людей, очевидно, привлекает русская экзотика. Си Цзиньпин, например, не раз признавался, что любит русское мороженое. Этим лакомством его и угощали в Кремле. А заодно в русское меню вписали салат из морских гребешков, оладьи с черной икрой и крем-суп из сморчков. На горячее — свиная вырезка с картофельным муслином и филе лосося с морковным муслином.
Расследование уголовного дела против московского врача Елены Мисюриной возобновлено. В январе из-за врачебной ошибки, повлекшей смерть пациента, ее приговорили к двум годам тюрьмы. Благодаря начавшейся кампании в соцсетях в защиту врача приговор отменили. Официальная версия — неубедительная доказательная база. Как отмечают правозащитники, история Мисюриной может стать поворотным пунктом для российской медицины. Для Следственного комитета России (СКР) дела в отношении врачей стали самым перспективным направлением. Настолько, что следователи даже предлагают дополнить Уголовный кодекс специальными «медицинскими» статьями. Что интересно — о таком эксклюзивном подходе СКР просят сами доктора. Могут ли посадки медиков улучшить российское здравоохранение, «Лента.ру» поговорила с человеком, досконально знающим нравы правоохранительной системы, — бывшим прокурором, бывшим заключенным, а ныне начальником юридического департамента фонда помощи осужденным «Русь сидящая» Алексеем Федяровым.
«Лента.ру»: Вы все время говорите, что правоохранительные органы начали «охоту на врачей». Это красивый речевой оборот или есть доказательства?
Федяров: Количество уголовных дел против медицинских работников действительно увеличивается. Если в прошлом году было 1790 дел плюс минус какие-то копейки, то в этом году будет более 2000. Сейчас ажиотаж, связанный с делом в отношении гематолога Елены Мисюриной, осужденной на два года колонии за смерть пациента, прошел. Врачи, которые активно выступали против приговора, успокоились. Глава Следственного комитета России Александр Бастрыкин на месте не сидел. Он привлек врачебное сообщество, главу Национальной медицинской палаты Леонида Рошаля. Это уважаемый доктор, с заслугами, его многие знают. Но то, что он сейчас делает в тандеме с СКР, — мне страшно на это смотреть.
Почему?
Эта деятельность способствует легализации законотворческих потуг Следственного комитета. Недавно на заседании межведомственной рабочей группы Национальной медицинской палаты и представителей СКР была одобрена необходимость внедрения в Уголовный кодекс специальной статьи для медиков. Врачи, по сути, сами попросили правоохранителей о такой «любезности», о том, что для них нужны особые условия. И просьбу эту Следственный комитет довольно скоро выполнит. Потому что эта просьба выгодна. В ведомстве с недавних пор сформирован собственный штат экспертов, в том числе медицинских. И нужна только статья в УК, чтобы врачебные ошибки можно было с помощью этих экспертов «паковать» в нужные фантики.
Многие доктора не усматривают опасностей в переговорах с правоохранителями. Наоборот, радуются, что с ними советуются.
У них свои соображения, за которые я никоим образом не могу их осуждать. Деятельность врачей зарегулирована и очень зависит от государства. Один раз выступишь против государства, два раза — останешься без клиники, без практики.
Поправки в Уголовный кодекс по врачам активно готовятся. И в пояснительной записке к этому законопроекту наверняка будет говориться о том, что врачебное сообщество эти новшества одобряет. Вряд ли сейчас можно остановить этот процесс и всерьез противостоять. Я просто трезво оцениваю силы. Правозащитникам и адвокатам придется расхлебывать уже последствия.
Сегодня в УК есть статьи, по которым против врачей возбуждают дела. Чем действующие нормативы не устраивают следователей?
В делах, по которым привлекаются врачи, используют статьи 109 и 118 УК («причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения должностным лицом своих профессиональных обязанностей» и «нанесение по неосторожности тяжкого вреда здоровью»).
Сроки давности по этим статьям небольшие — два года. Возбуждая дела, следователи просто не успевают грамотно оформить дело. То есть следствие еще не закончено, а сроки для привлечения к ответственности виновных вышли. Надо бы дело прекращать, однако прекращенное дело — это крайне отрицательный показатель для следователя. В результате возбужденные ранее дела с истекшими сроками давности переквалифицируют на статью 238 УК («оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности»), карается лишением свободы до шести лет. То есть неосторожное преступление небольшой тяжести квалифицируется как тяжкое умышленное исключительно ради показателей.
Но проблема в том, что по статье 238 очень сложно привлечь врача. Взять ту же Мисюрину — какие услуги она оказывала? На тот момент, когда она проводила трепанобиопсию пациенту, она не была предпринимателем или руководителем юридического лица, которое оказывает услуги. Она просто нанятый работник, который сделал тот несчастный прокол. Привлекать врачей по статье 238 очень трудозатратно. Это не устраивает СКР. Поэтому ведомство и пробивает специальную статью для врачей.
У Следственного комитета есть какой-то план по раскрытию преступлений с врачебными ошибками?
В следственных органах ориентирование идет на показатели прошлого года. И если руководство требует, прошлогодние цифры должны постоянно расти. Ну хотя бы процентов на 7-10. В Следственном комитете существуют ежемесячные отчетные таблицы. И дела по врачам в них — на втором месте по важности. На первом — экстремисты.
Все же странно, что под контроль попали именно врачи. В общем-то, «белый халат» считался чуть ли не индульгенцией. Может, действительно слишком много нареканий у граждан к сфере здравоохранения?
Не социолог и не политик, поэтому про глубинные процессы не расскажу. Могу только сказать, что новая врачебная статья будет очень удобна для наращивания показателей. У Следственного комитета огромный штат сотрудников. И всех их нужно обеспечить работой.
В деятельности Следственного комитета есть реальное наполнение. Это традиционные преступления: убийства, причинение тяжкого вреда, повлекшее смерть, взятки, коррупция, преступления сотрудников полиции, изнасилования, преступления в отношении несовершеннолетних. И есть имитация деятельности. Это дела по статьям об оскорблении чувств верующих, экстремизме, нарушении неприкосновенности жилища. Убери имитацию, количество расследуемых преступлений в СКР снизится на 30-40 процентов.
То есть речь о том, чтобы сделать нашу медицину качественной, не идет?
Сделать качественнее — через то, чтобы врач боялся даже скальпель в руки взять? Вряд ли от этого в системе здравоохранения прибавится позитива и стремления совершенствоваться.
Я разговаривала с американским доктором. Он говорит, что их система здравоохранения много лет назад переживала такие же встряски, что и наша сегодня. Адвокаты и пациенты выдвигали против врачей миллионные иски. Сначала доктора возмущались. Когда поняли, что это всерьез и надолго, начали действовать. Это привело к тому, что система начала изнутри оздоровляться. Может, у нас так же все идет к лучшему?
В Америке намного сложнее доказать вину врача. А у нас следователю и не нужно собирать доказательную базу будет. Эксперт все напишет, что попросят. В Америке есть то, чего у нас нет, — огромная саморегулируемость общества, врачебные ассоциации, профсоюзы. И все это реальные структуры, а не имитация.
Чтобы все происходящее помогло оздоровить медицинскую систему, сначала нужно возродить судейскую. У нас нет сейчас в стране справедливого суда. Следствие и прокуратура могут сами обо всем договариваться: на какой срок человека в тюрьму. А суд — это как декорация.
Какие эксперты появились в Следственном комитете? Как их готовили?
Глава Следственного комитета Александр Бастрыкин очень долго бился, чтобы у его ведомства были собственные эксперты. Они есть практически по всем направлением. Это и экономисты, и компьютерщики. Но такие экономисты, что страшно представить. Если рассказать, какие экспертизы они готовят, то станет смешно.
Технические эксперты, например, вписывают чудеса в документы. У нас был случай, когда следователь направил на экспертизу не тот компьютер, который изъяли на месте происшествия. Следователь фактически сопроводил перепутанный компьютер описанием, что там нужно найти. Эксперт просто скопипастил оттуда текст в свою «экспертизу», то есть обнаружил все, что хотел следователь. Только в суде, когда вскрыли пакет с вещдоком, стало ясно, что компьютер там другой.
Поэтому не надо думать, что уровень медицинских экспертов будет другим. В Следственный комитет все хотят пристроить своих детей, знакомых. То есть туда так просто не попасть, набирают исключительно по большому блату. Обычно получается, что берут людей, которые фактически нигде на рынке не сгодились. Часто они и работают экспертами.
Люди там вообще без медицинского образования?
Дипломы у них есть. Но само по себе наличие судебно-медицинского образования не соотносится с тем, что человек может работать экспертом. Это абсолютно не вытекает одно из другого.
Вы представьте, какая колоссальная структура — бюро судебно-медицинской экспертизы в Минздраве. Это ведомство со встроенными системами обучения экспертов. Все они делятся по направлениям: химики, гистологи, патологоанатомы, биологи — кого только нет. И там проводятся разные специфические исследования. А в Следственном комитете будет просто — эксперт. Какой специальности? Да никакой.
Экспертиза Следственного комитета планировалась в противовес экспертизе Минздрава, которую упрекали в отсутствии объективности, было много нареканий в том, что она покрывает своих врачей. Неужели вы не сталкивались с предвзятыми заключениями минздравовских экспертов?
Проблема экспертов в России — комплексная. К Минздраву есть много вопросов, конечно. Там тоже много некачественных заключений. Но дело не в этом. Если мы говорим об узкой теме — о преступлениях врачей — нельзя отдавать на откуп одному ведомству и вопросы привлечения медиков к уголовной ответственности, и вопросы о правильности применения врачами методик. Это должно быть все раскидано и разделено.
Вот представьте: вы эксперт, я следователь, начальник у нас один. Я как следователь назначаю вам экспертизу. Вы мне звоните и говорите: «В этом деле нет преступления». Тут даже врачебной ошибки нет, потому что методики применены правильные. Но человек все равно умер. Операция сложная, шансы выжить при ней 30 на 70. К сожалению, больной попал как раз в те 30, что умирают.
Я звоню своему руководителю, жалуюсь, что не могу в суд направить дело, придется его прекращать, потому что эксперт не находит состава преступления. Руководитель тут же набирает эксперту: «Ты с ума сошел? Нормально с головой-то? Ты хочешь, чтобы мы вылетели из органов по компрометирующим обстоятельствам?» И эксперт пишет экспертизу, какую надо. Куда денется-то?
Почему не идет речь о создании полностью независимой от Минздрава и СКР службы экспертов?
Во-первых, денег на это никто не даст. Во-вторых, зачем Следственному комитету выпускать рычаги влияния из своих рук? Если даже и появится такой законопроект, правоохранительные органы напишут на него отрицательный отзыв. Я эту идею часто проговариваю, у меня есть друзья в СКР. Но когда об этом заикаюсь, меня готовы закидать помидорами.
Много сегодня на зонах врачей? Обращаются они к вам?
До недавнего времени приговоры по врачам были условные. Реальные сроки получила гематолог Елена Мисюрина и может еще пара-тройка человек. Пока нет такого, чтобы медиками «завалили» зону. Но это будет, если в Уголовном кодексе появится отдельная статья для врачей. А она однозначно будет тяжкая — за причинение умышленного вреда. То есть через года полтора после ее внедрения врачи потянутся в тюрьмы.
Мрачное пророчество.
Просто сопоставление фактов. Вот, скажем, пять лет назад были на зоне осужденные по статье 282 («экстремизм» — прим. «Ленты.ру» )? Нет. А по 318-й («применение насилия в отношении представителя власти» — прим. «Ленты.ру») или 148-й («оскорбление чувств верующих» — прим. «Ленты.ру»)? Нет. А сейчас их даже не десятки, а сотни. То же самое будет и с докторами.
Работа по расследованию медицинских дел считается элитной? Правда ли, что на эти задачи отбирают лучших юристов?
Не смешите. Кого там специально отбирают? У следователей колоссальная текучка кадров. Человек работает на следствии три-четыре года, а потом уходит в надзор, в контроль, еще куда-то. Очень мало следователей, которые имеют опыт 8-10 лет. Нет в этой работе ничего элитного или сверхинтеллектуального. Эксперт уже все, что нужно следователю, написал. Ему останется только 10-15 человек допросить.
Начальство вышестоящее будет, конечно, рапортовать, что они ведут отбор следователей для таких дел, самых обученных и сообразительных ставят. Точно так же будут говорить про дела о терроризме, экстремизме, коррупции, налогам. Но если у тебя 10 следователей в отделе сидит и их состав каждые два года меняется — откуда ты элитных возьмешь? Кто попадется под руку, тот и будет расследовать.
Поскольку от тюрьмы никто не застрахован, посоветуйте, как вести себя на допросах врачам?
Все зависит от конкретного дела. Но одно могу сказать совершенно четко: не посоветовавшись с адвокатом, не давайте никаких показаний. И это не должен быть адвокат по назначению, а юрист, которого вам порекомендовали. Ну и нужно, конечно, страховать себя документами. И не надеяться на оправдательный приговор.
Психологически не все могут решительно отказаться разговаривать со следователем, особенно в первый раз.
Если человек психологически не может отказаться от дачи показаний, значит, он психологически готов к тому, чтобы поехать в тюрьму. Я не собираюсь переживать за врача, который, будучи уверенным в правильности проведенного лечения, все же признает обвинение. Если человек собирается писать явку с повинной, то это его выбор.
PS
«Лента.ру» обратилась за комментарием в СКР. В ведомстве подтвердили, что сейчас разрабатываются поправки в законодательство и сослались на ранние заявления ведомства, в частности, о том, что число обращений в Следственный комитет на врачебные ошибки выросло более чем втрое (до шести тысяч в год). Действия врачей квалифицируются по следующим статьям УК России: 109 («Причинение смерти по неосторожности»), 118 («Причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности»), 238 («Оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности»), 293 («Халатность»). Однако, по мнению следователей, ни одна из них не учитывает особенности профессиональной медицинской деятельности и неединообразную судебную практику, поэтому ведомством выработаны предложения по совершенствованию законодательства. В СКР отметили, что пока лишь 10 процентов уголовных дел, расследуемых в отношении врачей, доходят до суда.
*** Обратная связь с отделом «Общество»: Если вы стали свидетелем важного события, у вас есть новость, вопросы или идея для материала, напишите на этот адрес: russia@lenta-co.ru
Пожар в «Зимней вишне», унесший жизни десятков невинных детей, поднял множество нерешенных проблем, связанных с халатностью, жаждой наживы и коррупцией, а также обострил вечные вопросы. В частности, о том, как добрый и всемогущий Бог, почитание которого в России возродилось за последние десятилетия и распространяется теперь во всех сферах общественной жизни до отталкивающей навязчивости, как он допустил подобную ситуацию? Об этом и том, каково было работать непосредственно с родственниками сгоревших в Кемерове детей, корреспондент «Ленты.ру» побеседовал с главой социального отдела Кемеровской епархии протоиереем Геннадием Князевым.
«Лента.ру»: Когда и как вы узнали о пожаре?
Отец Геннадий: Знакомые и друзья позвонили, рассказали и спросили, что будем делать? Мы сразу же обратились в администрацию, в МЧС и приехали сюда в штаб, организованный в школе номер 7, прямо за горевшим торговым центром.
А вам не было страшно, ведь реакцию родственников на появление человека в рясе трудно было угадать?
Когда я ехал, то мне говорили: «Зачем едешь? Тебя там люди побьют». Ну побьют ― значит побьют. Вон дети погибли, что же я теперь за себя бояться буду?
И как вас встретили?
Не побили, но каждый по-своему реагировал. Я людей понимаю: они в шоке. Я знал, куда иду, и первую ночь дежурил в штабе лично. Вообще, все эти ночи после трагедии ― тяжелые, но первая была самая неопределенная.
Что вы запомнили?
Когда чужой ребенок погиб ― это очень страшно. Город переживает, все жители в шоке. Но когда твой собственный, то ум просто отключается. Человек пребывает в шоке и не знает, что говорить, что делать. У него и вопросов не возникает к священнику, а я не навязывался. Просто был рядом, молился.
Но давайте начнем не с этого… У меня у самого пятеро детей. Как, думаете, я сам оценил произошедшее?
И как же?
Страшнейшая трагедия, нечеловеческая. Такого не может и не должно случаться.
Но ведь произошло и у Бога на глазах.
Церковь свидетельствует о том, что мы живем в больном, неправильном мире, где все искривлено, и сами люди больны грехом. Эта мысль не нравится людям неверующим, пытающимся строить рай на земле своим умом. Но вот произошел пожар в «Зимней вишне», и уже люди нерелигиозные говорят, исходя из собственных ощущений и переживаний: «Нет, такого просто не может происходить». И они правы, то есть внутри человека, если он совсем не осатанел, существует представление о том, как все должно быть устроено. Иначе не было бы такого шока от происходящего, такого отторжения.
Может это просто страх и привычка к размеренной жизни?
Страх возникает, конечно. Он заставляет проснуться, задуматься о том, что происходит в твоей жизни. О самой ее сути и смысле. Это стимул посмотреть наверх, а не сама природа такого взгляда.
Как добрый и любящий Бог допускает мучительную гибель невинных детей? Это избитый вопрос, но как вы на него ответите после произошедшего на днях в Кемерове?
Мы все не можем понять, объяснить и принять того кошмара, что произошел в «Зимней вишне», где сгорели дети, пришедшие смотреть мультфильм. Где из-за чьей-то халатности, недосмотра и невнимательности оборвалась земная жизнь стольких людей. И неисповедимость путей Господних ― как раз констатация этого факта, а не деспотичная воля, с которой надо смиряться, сжав зубы. Но мы, христиане, верим, что в вечной жизни это видение появится и промысел Божий для нас откроется.
А что делать сейчас?
Здесь не надо ничего придумывать. Посмотрите, вот люди устроили стихийный мемориал возле сгоревшего торгового центра. Они приносят туда цветы и игрушки. Стоят вместе, часто молча. Это их сердечный позыв. Такое состояние располагает к духовному деланию, к совместной молитве.
И наши батюшки приходят на этот мемориал, служат там панихиду каждые полчаса. С утра и до вечера.
Кроме того, прихожане не только кемеровских, но и храмов по всей стране собирают какие-то средства на помощь пострадавшим. И мы отбираем обращения людей, которые действительно оказались в трудной ситуации, чтобы их поддержать. Здесь мы, священники, играем посредническую роль.
Я заметил, по крайней мере, на третий день после трагедии, что у мемориала панихида вызывает значительно больший интерес у людей, чем в спортзале школы, где находились родственники. Порой они даже не оборачивались в сторону священников.
Повторю, они находятся в шоке. И мы постоянно молимся о них, о скорбящих, как и о тех, кто пострадал и попал в больницу, а также о тех, кто работает в эпицентре трагедии.
Отмечу, что в штаб приходят не только батюшки, но и сестры милосердия, которые имеют психологическое образование и необходимый опыт. Они знают, как и о чем следует говорить с людьми в подобной ситуации.
Постепенно родственники проявляют интерес к порядку погребения, к организации отпевания. И здесь мы тоже приходим на помощь.
Кто оплачивает отпевание?
Отпевание проводится совершенно бесплатно. В разных храмах города. В среду восемь отпеваний прошло у нас в городе, в четверг еще несколько. Эта работа ведется планомерно.
Что вы отвечаете людям, потерявшим смысл жизни вместе с ушедшими детьми, на вопрос, что им делать дальше?
Универсального ответа для всех нет. У каждого своя судьба, свои взгляды на жизнь. Если человек был верующим до трагедии, то мы стараемся помочь ему укрепить веру в то, что смерть ― это конец. Если неверующий, то даем возможность высказаться и стараемся помочь, чем можем: свое видение не навязываем, но и не скрываем.
В чем оно заключается?
Для Бога смерти нет. И кто сказал, что дети попали в худшее место? Тот мир, в который они были призваны сегодня, лучше нашего. Они сейчас не страдают, им хорошо. Плохо нам, мы страдаем, разлучаясь с тем, кого любим.
Исходя из этого мы советуем не прерывать связи со своими ближними, оказавшимися по ту сторону смерти, подкреплять ее путем молитвы и милостыни, то есть благих дел, совершаемых ради любви к усопшим. Ведь рядом много нуждающихся, много людей, которым нужна помощь. Вот, чем может заниматься человек, потерявший смысл жизни. Теоретически или в беседе его обрести, безусловно, нельзя.
Как, на ваш взгляд, изменится жизнь города после произошедшего в «Зимней вишне»?
Об этом трудно судить. Но я вижу, как люди становятся внимательнее, заботливее в отношении своих близких. Это страшное горе сподвигает и даже заставляет людей объединиться. Многие задумались о своей жизни, о том, что ее можно и следует проводить иначе.
Сейчас вы скажете, что это и есть Божий промысел. Получается, что он связан с кровавыми жертвами?
В основе нашей религии лежит подвиг Христа. Его крестные муки… Других жертв для спасения людей не требуется, только собственная воля изменится и стремление подражать Христу, во многом как раз путем перенесения скорби, вынужденной разлуки с любимыми.
Еще мы забываем такой момент, что у нашего города теперь появились маленькие небесные покровители. Там они у престола Божия о нас молятся. И если мы отсюда будем за них молиться, то опять окажемся с ними вместе.
Жители Дальнего Востока все чаще говорят о том, что людской поток в Россию со стороны КНР растет, если не по экспоненте, то в геометрической прогрессии. Форпостом проникновения китайской туристической, а следом — экономической экспансии в Сибирь стал Иркутск. Петр I в свое время прорубил «окно в Европу», построив Санкт-Петербург. Сегодня китайцы обстоятельно и неторопливо прорубают свою «форточку в Россию» через Иркутск. Отсюда они уже определили два основных направления продвижения — западное и южное. Из Иркутска китайцы сначала едут на Байкал, в Листвянку и на остров Ольхон. Потом — дальше по стране, в Москву и Санкт-Петербург. Отрицать отсутствие этой экспансии глупо — следом за толпами китайских туристов приходят бизнесмены, строящие в Приангарье свои магазины и гостиницы на берегу Байкала, покупатели сибирской тайги, сотрудничающие с бригадами «черных лесорубов». Говорят, они уже начинают присматриваться к «дальневосточным гектарам». Насколько реальна «желтая угроза»? Зачем китайцы сюда приезжают и что ищут в России? Как к этому относятся местные жители — в репортаже «Ленты.ру».
Новый «шелковый путь»
Февраль в Иркутске выдался лютым — с начала месяца стоят 30-градусные морозы. Китайских гостей это не пугает. Их любимый маршрут известен любому горожанину — вдоль по Карла Маркса, свернуть на Ленина (это центральный перекресток города) и чесать по прямой до 130-го квартала — клином врезающийся в центр города туристический оазис. Раньше здесь полуразвалившийся частный сектор утопал в грязи и мусоре, но восемь лет назад его полностью снесли, заасфальтировали и построили торгово-развлекательный заповедник со стилизованными под старину избушками, целиком отданными под кафе, рестораны, сувенирные магазины, и большой ТРЦ «Модный квартал».
Летом этот «шелковый путь» так забит жителями Поднебесной, что кажется, их пропорции к количеству аборигенов составляют один к одному. Но даже в морозы большие туристические автобусы стоят на улице Карла Маркса, на остановках общественного транспорта и в соответствии с культурной программой, — у филиалов краеведческого и художественного музеев. Китайцев тем не менее больше интересуют ценности материальные. Они бродят группами по пять-десять человек от магазина до магазина, легкомысленно помахивая фирменными пакетиками.
Внутри большого ювелирного магазина у прилавков суетится группа туристов. У дверей, сложив на груди руки и наблюдая за подопечными слегка снисходительно, ждет гид — юная девушка Лена. Она охотно поддерживает беседу.
— С китайцами я работаю всего второй раз, и у меня нет к ним негатива. Местных раздражает, что они галдят, ходят толпами. Да, они ездят большими автобусами, массово, но точно также ведут себя по всему миру. Когда работаешь с маленькими группами, они абсолютно адекватные, дружелюбные, милые, — сделают селфи с тобой, что-то подарят. Они абсолютно такие же, как мы, — откровенничает она. — Мы очень близки по культуре туризма — мы так же мусорим, мы такие же шумные. Неприятие русскими — это, наверное, психологический эффект, когда раздражает собственное утрированное отражение в зеркале.
Она открывает маленькую тайну — почему вдруг Сибирь стала так популярна в Китае. Несколько лет назад популярный китайский певец Ли Джанг написал и спел песню про Байкал, стилизованную под национальные русские мотивы. По сюжету, парень расстался с любимой девушкой при обстоятельствах непреодолимой силы. Они очень страдали в разлуке и спустя много лет случайно встретились на Байкале.
— Китайцы реально от нее «тащатся», ходят по берегам Байкала и слушают ее постоянно в наушниках, — утверждает Лена. — Они действительно считают Байкал частью своей культуры и истории и отчасти — своей территорией. Но в этом есть доля смысла, так как впервые о Байкале — Бэй Хэй, Северном озере — упоминается в китайских летописях. Понятно, что все это — территория России, но связь с Китаем очень тесная, и она есть. Им хочется верить, что они здесь не чужие.
Как сообщила руководитель Агентства по туризму Иркутской области Екатерина Сливина, с января по август 2018 года Байкал посетили 1,2 миллиона туристов. А за последние пять лет иностранных туристов стало приезжать в Иркутск больше, чем на 30 процентов. Подавляющее большинство из них — жители КНР. Рост количества туристов напрямую связывается с введением безвизового режима для группового въезда граждан КНР в РФ. Для сравнения — в 2016 году в области побывали больше 26 тысяч, в 2017 году — 23,5 тысячи китайских туристов.
Большой шоппинг
Все помнят времена, когда дешевым китайским ширпотребом были забиты магазины и барахолки. Раньше челноки ездили с огромными баулами в Маньчжурию за копеечным текстилем и скобяными товарами первой необходимости. Но в последние годы система сломалась — теперь к нам «затариваться» приезжают сами китайцы.
Говорят, они стали возмутительно богаты. «Виноват» в этом не только экономический бум в КНР. Есть и чисто иркутские особенности. Китай колоссально заработал на росте популярности криптовалют. Иркутск находится близко к Китаю, и здесь очень дешевая электроэнергия — спасибо каскаду ГЭС на Ангаре. Иркутск не так давно объявили «всероссийской столицей майнинга». Так вот, все майнинговые фермы иркутские криптовалютчики покупали в соседнем Китае.
Сегодня в Иркутске можно зайти в любой супермаркет и обнаружить там толпу китайских туристов. Китайцы скупают кондитерские изделия, очень любят шоколад, зефир и орехи. Но это по мелочи. Они едут в Иркутск за брендовой европейской одеждой — купить ее здесь стоит гораздо дешевле, чем в Европе, учитывая дорогу, скажем, до Италии. Также они очень любят российскую ювелирку и косметику.
— Захожу в «Рив Гош» — там треть иркутян и две трети китайцев, — рассказала женщина, прислушивавшаяся к нашему с Леной разговору. — Причем русские стоят у прилавков с бюджетной косметикой, а китайцы — только около элитной — «Шанель», «Клоранс». Они знают, что это не подделка. Если я захочу купить себе палетку «Урбан Дикей» и закажу ее на «Алиэкспресс», это будет стопроцентная подделка, которую нельзя наносить на кожу. А здесь это будет точно натуральное, фирменное. И они это прекрасно понимают.
Впрочем, это понимают и наши продавцы — и задирают цены именно в расчете на китайского покупателя.
— Туристы меня иногда спрашивают, сколько стоит соболиная шуба. Я не знаю, но отвечала — ну, тысяч четыреста, как, например, моя машина, — рассказывает гид Лена. — Вы знаете, в ТЦ «Комсомолл» есть меховой магазин «Шиншилла». В общем, я как-то решила узнать для себя цены, зашла туда. Длинная в пол шуба со скидкой летом стоила 2 миллиона 700 тысяч рублей. Без скидки — три миллиона. Конечно, на цену влияет и то, что она проделала путь монгольского кашемира — соболь баргузинский, но изделие пошито в Италии, — а на продажу вернулось сюда. Дешевле шуба соболиная, но местного покроя — 800 тысяч рублей. У меня был шок — она стоит, не как моя машинка, а как новый «Лендровер». Я разговорилась с хозяйкой, и она рассказала: к ней приходят гиды, приводят китаяночек, они покупают эти шубки, и хозяйка им предлагает гешефт — приведете за руку еще одного покупателя, я вам на руки, налом, дам десять процентов стоимости. Представляете, 270 тысяч рублей можно получить на руки, просто приведя еще одного покупателя!
Встречают по одежке
Нужно понимать, что все китайцы разные. Очень сильно видно разницу между массовым и элитным туризмом — об этом можно судить хотя бы по одежде. Иногда в Листвянке (поселок на берегу Байкала в 30 минутах езды от Иркутска — прим. «Ленты.ру») можно увидеть большие группы китайских туристов, и видно, что люди собирались и надевали на себя свое все самое хорошее и яркое, но это дешевые и некачественные подделки брендов с «Алиэкспресса» — аляповатые блестящие очки «Ray Ban», сумки «Michael Kors». Это низший класс — говорят они едут с севера Китая, из Маньчжурии. Но есть и совершенно другие. Они приезжают небольшими группами, по специальным приват-турам.
В обычном уличном павильоне продавщица поведала случай, когда молодая китаянка не понимала, сколько стоит мороженое в Иркутске и пыталась заплатить за него тысячу рублей. То есть для нее это было нормально, а вовсе не дорого. Сейчас наблюдается расслоение, богатые начинают осваивать Байкал и едут сюда сами вне основного турпотока. Приват-туры численностью пять-шесть человек сейчас становятся все более популярными. Им нужно, чтобы в любой момент на трассе машину остановили в понравившемся месте, где они могли бы спокойно погулять и пофотографировать что-то совершенно обычное: голубое небо, солнце, березы, засыпанные снегом.
— У богатых обычный набор с собой — айфон, гоу-про и большая профессиональная камера. И фотографии они делают качественные. На самом деле они делают для Сибири огромный пиар. Это все выкладывается в соцсети. И любой желающий, посмотревший эти фото, может зайти на сайт местного туроператора и заказать себе поездку. Почти нет таких турфирм, которые отказываются работать с китайцами, — рассказывает Вадим, организатор туров для китайских туристов.
Местные жители признают — да, они недолюбливают китайцев. Китайцы демонстрируют некоторое неуважение к культуре, возможно, по незнанию. Например, в сакральном месте байкальского острова Ольхон, на горе Шаманка, шумят и мусорят, тогда как по местным поверьям на нее вообще нельзя забираться. Но это, скорее, недоработка гидов. Всех раздражает, что они мусорят всегда и везде. Бросить одноразовый носовой платок, которыми они постоянно пользуются — для них это норма. Рассказывают, что когда ходишь по весеннему льду Байкала, везде валяются «железные пакеты» (согревающие пакеты, в которых при доступе воздуха железная крошка вступает в реакцию с кислородом и вырабатывает тепло). Они засовывают эти пакеты себе под одежду, в сапоги и варежки, а потом выбрасывают под ноги.
— Я знаю, что на Ольхоне есть гостевые дома, которые принципиально не работают с китайцами, потому что они оставляют кучи грязи, упаковки, все затоптано. И еще они все сушат на обогревателях — хозяева боятся, что что-нибудь загорится. Но люди разные, с разным уровнем культуры, — рассказывает Алина, владелица небольшого гостевого домика на Ольхоне.
Однако при этом нельзя отметить и другое мнение — тех, кто общается с ними непосредственно. Они говорят, что китайцы — очень позитивные и открытые люди. Их не пугает скромный сервис и слабо развитая инфраструктура. Они легко пробуют копченую неизвестно где и как рыбу, они не предвзяты. Они в восторге от снега и льда, получают от всего настоящее удовольствие. Очень любят русскую культуру, особенно песни, «Катюша» для китайцев — это вечный хит.
Девочки-китаянки очень «няшные». Они ходят в своих розовых шубках, шифоновых юбках и легких угах, без варежек и шапок, в меховых наушниках, все — с селфи-палками. По ним не видно, что они мерзнут, они совершенно комфортно себя чувствуют на тридцатиградусном морозе. Они могут снять эту шубку, сесть на льдину, позировать и фотографироваться. При этом все на них зарабатывают. Рассказывают, что на пароме на Ольхон недобросовестные гиды могут брать с каждого туриста группы по тысяче рублей, тогда как билет… бесплатный. Нет никакого билета.
Империя наносит ответный удар
Видимо, ответом на недоброжелательное и одновременно потребительское отношение стала некоторая реорганизация туристической отрасли уже со стороны самих приезжающих. Известно об этом мало. В магазине изделий из нефрита и полудрагоценных камней на улице Ленина продавщица на вопрос, хорошо ли она зарабатывает на туристах из Китая, с неожиданным раздражением заявила:
— Да они и не заходят к нам! У них свои китайские гиды, которые их водят по своим, — китайским магазинам. Они стремятся бизнес замкнуть на самих себя — и налоги здесь не платить, и чтобы деньги туристов уходили к китайским же бизнесменам!
Действительно, многие иркутские продавцы «сувенирки» рассказывают про магазины, в которые местных просто не пускают. Что китайские группы едут не на местную инфраструктуру, а со своими гидами, в свои гостиницы. На Ольхоне есть китайская гостиница «Байкал Хан», при ней — одноименный ресторан. Одна из местных жительниц утверждает:
— Ко мне приехала подруга из Иркутска, мы решили попробовать китайской кухни. Пошли в этот ресторан, но нас сразу же на входе завернули обратно. Сказали, что ресторан только для проживающих в отеле.
Но существует более «мягкое» мнение — ситуация не такая критичная, как рассказывают русские гиды, это раздутая история. Действительно, есть китайские гостиницы, и есть китайские гиды, но нет полностью замкнутого на себя бизнеса. Например, утверждается, что местные отельеры не получают с них денег, но в то же время многие гостиницы на Ольхоне имеют круглогодичную загрузку именно благодаря китайским туристам. Это можно заметить по изменению кухни гостиниц — у многих появляется рис, фунчоза, морская капуста.
—Есть модель, когда в Китае тур-лидер сам собирает группу, что-то обещает, продает тур и сам едет бесплатно — они ему оплачивают эту поездку. Если группа большая — он берет с собой пару гидов. Но! В этом случае тур-лидер связывается с нашей турфирмой, никакая левая турфирма в Китае этот тур ему не продает. Хотя, может быть, уже есть и такое. Но об этом нужно спрашивать у китайских тур-лидеров, а они вряд ли расскажут, — резюмировал организатор туров Вадим.
По данным статистики, туристы из Китая в среднем приезжают на Байкал на срок до 3-5 дней. Подавляющее большинство после этого едет дальше — в европейскую часть страны. Половина из них возраста 20-40 лет, 30 процентов — от 40 до 50 лет. 50 процентов — женщины, 40 процентов — мужчины, 10 процентов — дети. По убывающей за китайцами количественно следуют гости из Южной Кореи, Германии и Франции (туристы, которых приезжает более тысячи в год). На Байкал приезжают от пятисот до тысячи туристов в год из США, Монголии, Швейцарии, Японии и Великобритании.
Земельные участки как «горячие точки»
Листвянка — маленький поселок на правом берегу Байкала, где из него берет начало Ангара, уже года два как стал местом активной битвы местного населения с китайскими захватчиками, — здесь идут земельные войны. Аборигены уверены, что китайцы на корню скупают здесь участки под свои гостиницы.
Один из таких агрессоров стоит рядом мной. Господин Джан, которого его русские работники называют просто Женя — владелец одной из гостиниц. К нему привела долгая дорога через Листвянку.
Она началась с обычного продуктового магазинчика. Продавщица в магазине не смогла точно сказать, какие гостиницы в поселке принадлежат китайцам, но саму нацию она активно недолюбливает, не стесняясь в выборе выражений:
— Везде срут и уезжают. Мусорят, харкают, не понимают, если им сделаешь замечание. Рыбу съел, тут же в магазине плюнул, — ну это что за свинья-то? В магазин заходят просто посмотреть. Все потрогать, понюхать, плюнуть и уйти. Кроме того, они носят майки, а на майках надписи — «Сибирь — китайская земля».
Это интересная местная легенда, фактических доказательств которой найти не удалось, но от этого она не стала менее живучей. Местные жители с удовольствием и в подробностях рассказывают, что в Листвянку время от времени приезжают группы туристов в одинаковых майках — однотонных, белых или желтых, на которых иероглифами, черными или синими, написано: «Байкал — великое китайское море!» Вроде кто-то из гидов им перевел…
Легенда или нет, но прошлым летом в Листвянке силами местного гражданского сопротивления, которое возглавляет композитор Евгений Кравкль, создатель Театра авторской песни, на улицах появились растяжки: «Байкал — священное море России». И говорят, что это такая «ответочка» местных жителей именно на те самые принты на майках.
Чтобы оценить степень китайской интеграции в местную инфраструктуру, пришлось сначала прицениться к земле.
— К вам обращаются китайцы с просьбой продать землю? — покупая нелегальную рыбу для поддержания разговора, спросили мы во дворе одного из домов, где аппетитно шкворчала коптильня с омулем, а на воротах висело объявление о продаже дома.
— Нет. Звонят в основном русские. Спрашивают, за сколько продаю участок. Я им цену говорю, они сразу — ну, мы подумаем. И пропадают. У меня семь соток, продаю за полтора миллиона. Год уже продаю. Дорого, наверное…
Еще как дорого — как выяснилось чуть позднее, это цена не за участок, а за одну сотку. Алена, жена китайца, живущего в Листвянке, говорит, что в Китае пять человек на место и переизбыток денежных знаков, а у нас — пустой рынок. И тогда они поехали с этими деньгами сюда, в Листвянку. Китайцы очень сильно разогрели рынок недвижимости на Байкале. Раньше участок земли на берегу продавался за два-три миллиона рублей — и считалось, что это дорого. Сейчас на первой линии никто не продает ниже одного миллиона за одну сотку. И рассчитано это именно на китайцев. В среднем построить здесь гостиницу стоит порядка 40 миллионов рублей. Для русского это огромные деньги. Для китайцев, видимо, нормально…
— Много участков продается?
— Ну, объявления висят… Гостиницы их есть — по улице Гудина, в переулке Шторкмана. Господи, только проснешься утром, гул стоит уже с четырех утра. Их завозят автобусами. Конечно, мы не хотим, чтобы китайцы были на Байкале…
Но есть люди, которые хорошо на этом зарабатывают. Обычная ситуация — бабушка умерла, остался домик, его можно продать. Лучше всего платят китайцы. В отличие от других стран, по нашему законодательству иностранцы могут быть собственниками земли. Сейчас по разным частным источникам, в Листвянке от 25 до 40 земельных участков принадлежат китайцам. Китайских работающих гостиниц — 12, но это те, которые работают уже давно (так что глупо говорить, что в последние два года началась активная и массовая китайская экспансия). Самая известная — «Мандарин» — работает уже полтора десятка лет, и никому она не мешала. В последние годы из-за повышения турпотока она начала достраиваться, расти, но это тоже попало в волну общего недовольства, — и сейчас ее продают.
Три процента китайского бизнеса
На центральной улице Листвянки идет строительство, хотя и не должно. Недавно приезжала прокурорская проверка, строители попрятались, но стройку все равно запретили. Мы приехали через несколько дней после этих партизанских боев — на стройке лениво работали меланхоличные таджики.
Хозяйка мини-гостиницы рядом со стройкой, пожимает плечами:
— Строят. Ничего не боятся. Копошатся. Сначала бурно начали, потом, видимо, прижали их. Но все равно строят.
— Как вы к этому относитесь?
— Да не то, что бы конкуренты… Они при строительстве склон горы снесли. Это тоже негативно сказывается, говорят, радиация какая-то пошла. Неправильно это. И вообще китайцев много стало. Как туристы пусть ездят. Но не жить же. Они скупают земли. Строят такие махины, будут приезжать, как к себе…
При этом мэр поселковой администрации утверждает, что присутствие китайского бизнеса в Листвянке составляет три процента от того, что там работает. Правда, сам мэр Александр Шамсутдинов сейчас находится под домашним арестом за то, что незаконно выдавал разрешения на строительство индивидуальных жилых домов в поселке в границах центральной экологической зоны Байкальской природной территории. На Booking указано около 80 гостиниц в Листвянке, и китайских — среди них почти нет. С другой стороны, можно легко заметить, что толпы китайцев выходят из центральной гостиницы «Маяк», то есть они селятся и в русских отелях. На стройках работают русские, в крайнем случае — таджикские бригады, как и на всех стройках Иркутска. То есть, опять зарабатывают на этом аборигены.
Разговор с господином Джаном
Женя-Джан согласился поговорить легко, заранее попросив прощения за не очень правильный русский язык.
— Как вы относитесь к начавшимся в отношении китайского бизнеса проверкам?
—Моя жена — гражданка России, это она хозяйка бизнеса. Мы давно его начали, уже пять-шесть лет. Но у нас живут не только китайцы, недавно немцы были, другие туристы, кто хочет смотреть Байкал.
Русская жена Валерия объясняет:
— Дом уже был построенный, в нем и до нас была гостиница, мы его купили. И никаких проблем не было. Это первый год, когда начались такие проверки.
Активное недовольство, выросшее в протесты местного населения, по срокам совпадает со строительством новой гостиницы. С главной улицы Листвянки есть поворот в Крестовую падь, и на этом повороте стоят две одноименные гостиницы. Рядом началось строительство еще одной, китайской. Есть версия, что русским владельцам гостиничного бизнеса не понравилась намечающаяся конкуренция. И тут понеслось…
— Лежачий поза и попали в бури, — вздыхает Джан (видимо, прямой перевод с китайского на русский «Никого не трогали, и все равно начались проблемы» — автор). — Какой китаец, какой русский — мы вообще не знали, кто что строил на берегу, что горы резали. Мы вообще тут ни при чем. Проверки начались с конца позапрошлого года. Прокуратура приехала и проверила. Проверяют пожарные, проверяют скважины, лицензию. Что касается пожарной безопасности, то они нам сами сказали, что у нас все отлично. Что у других людей нормы не соблюдаются. Какие-то были мелочи, но мы их сразу исправили. Мусорный бак поставили. Все журналы завели, все записываем. Пытаемся все делать по закону.
— Чем вызвано ваше стремление жить в России? Почему не делать свой бизнес в Китае?
— Я не знаю, как в Китае, — отвечает Женя-Джан. — Я сам из Даляня, но больше 20 лет, с конца 90-х, живу в России. Дети, жена — все здесь. В Китае бизнесом не занимался. Я учился в Новосибирске на строителя, из Новосибирска в Иркутск позвал двоюродный брат, предложил совместно открыть гостиницу. Приехал сюда. С будущей женой познакомился по работе. Двое детей.
— С местными китайскими бизнесменами общаетесь?
— Нет. Китайской общины нет. Наверное, каждый сам по себе.
Отношение к китайскому бизнесу в Листвянке разное, но не едино негативное. Есть группа, неформальными лидерами которой являются Евгений Кравкль (сам он это отрицает) и его жена Соня. Они искренне «топят» под лозунгом «Не отдадим свою землю!» Очень хорошие люди, искренние, любят Байкал. У них нет меркантильных интересов. Зато есть версия: искреннее недовольство засильем китайцев в Листвянке — в основном из-за строительства новых китайских гостиниц, а не количества туристов — используют в своих целях и искусственно раздувают местные отельеры. Пытаются избавиться от китайской конкуренции.
В Сибири, от Дальнего Востока до Урала, живут 37 миллионов человек — на 78 процентах площади страны живут и 25 процентов населения. Это приблизительно население двух китайских городов. Так что в Сибири страх перед «желтой угрозой» давний. Экономическая экспансия происходит — это факт. У них есть деньги, а российское законодательство позволяет обосновываться на этой земле всем, кто захочет.
Что касается ксенофобии, то в Сибири она невозможна, как социальное явление из-за исторически сложившегося здесь интернационала. Это изначально бурятская земля, которую не так давно освоили русские и немедленно стали наполнять ее, добровольно и принудительно, ссыльными и вольнопереселенцами. В Иркутской области, как в доменной печи, сварился стабильный сплав из бурятов, русских, украинцев, белорусов, татар. И даже поляков, у которых до сих пор есть национальная деревня Вершина в Боханском районе.
Как своей особенностью в Иркутской области гордятся тем, что на ее территории прижилась община пихтинских голендров — выходцев из Германии, которые несколько столетий прожили на границе Польши и Белоруссии, а затем, во время столыпинских реформ, переселились в Сибирь. Так что китайскими туристами сибиряков ни разозлишь, ни удивишь. А бытовое раздражение от толп туристов…
— Хорошо, китайцы распродадут свой бизнес в Листвянке — и что с ней будет? Будут другие автобусы, другие толпы. Запретят строить гостиницы — китайцы обидятся и уедут. Достраивать никто не станет — так и будут торчать эти долгострои. Кому будет лучше? — допытывался у меня один из собеседников, пожелавший остаться анонимным. — Вот и получается, как в анекдоте: «Не люблю я китайцев!» — «Ты просто не умеешь их готовить»…
Руслан Соколовский, 23-летний видеоблогер с несколькими сотнями тысяч подписчиков, приобрел еще большую — и куда более печальную — популярность после того, как стал подсудимым по трем статьям УК РФ, включая 282-ю — за «разжигание розни». Неприятности Руслана начались с видео, запечатлевшего ловлю покемонов в одном из храмов Екатеринбурга. В приговор, однако, вошли более полутора десятков эпизодов по девяти видеороликам Соколовского: их содержание было охарактеризовано в процессе как экстремистское. Корреспондент «Ленты.ру» находился в зале суда и лично наблюдал, как дело, шедшее к реальному сроку, закончилось условным наказанием.
— Вернуть пластиковый пакет, в котором находится джемпер, на котором имеется надпись «Мразь», — говорит судья Верх-Исетского районного суда Екатерина Шопоняк.
Чтение приговора по делу Руслана Соколовского подходит к концу. Основное уже прозвучало: «виновен» — по всем эпизодам, которые обвинение выявило в девяти видеороликах, созданных и опубликованных в интернете Русланом. Три с половиной года — как просила прокурор Екатерина Калинина. Но по решению судьи Шопоняк условно.
Нервов не осталось ни у кого, включая подсудимого. Шум — секунды три, до окрика судебного пристава: «Так, соблюдаем, это что такое?»
Ни Руслан, ни его мать Елена, все это время стоявшая рядом с ним у скамьи подсудимых, кажется, еще не поняли, что произошло, до распоряжений Екатерины Шопоняк о вещественных доказательствах по делу, в том числе и о пакете с джемпером. А произошло вот что: после подробного многочасового описания многочисленных деяний Соколовского тональность приговора резко сменилась. Отягчающих обстоятельств нет. Преступления малой и средней тяжести. Смягчающих обстоятельств несколько: 23-летний Соколовский содержит больную мать, характеризован ею положительно, судим впервые, в последнем слове раскаялся. Итого — осужден, но не посажен.
— Вы все классные, — обращается Руслан Соколовский к трем десяткам видеокамер. — Спасибо вам.
Перед приговором
Десять утра, до оглашения приговора Руслану Соколовскому еще около часа. На входе — очередь, тщательно проверяют документы и видеоаппаратуру. При всем этом в Верх-Исетском райсуде — обычный рабочий день. Кроме приговора Руслану, для которого отвели зал №1 на первом этаже, — еще два слушания по другим делам.
На втором этаже — под экраном, на который чуть позже выведут прямую трансляцию по делу видеоблогера, — небольшая группа. Человек средних лет с полиэтиленовой сумкой — тапочки, куртка, вода. Двое пожилых и тихо плачущая женщина. Семья М. тоже пришла на приговор — «на свой, не к молодому»: человека с сумкой, скорее всего, ожидает заключение. Статью не называют, «ни к чему».
Руслан Соколовский проходит к экрану мимо семьи М.. Он с мамой («Меня зовут Елена, пожалуйста, отпустите его», — повторяет она) и группой поддержки — столь же молодые люди, как и он. Без вещей. «Меня напрягает, что около суда уже стоит автозак», — делится видеоблогер. «Если попаду на общий режим, то либо объявлю голодовку, либо добьюсь, чтобы провести все это время в карцере». За три с половиной месяца в СИЗО Руслан успел побывать в изоляторе между двумя домашними арестами — по словам подсудимого, к нему неоднократно «приходили записочки от чеченцев и прочих лиц нерусской национальности». В своих роликах, как выяснил суд, Соколовский, помимо прочего, успел оскорбить и мусульман вообще, и главу Чечни Рамзана Кадырова в частности.
Одиннадцать часов. Объявляют начало слушаний. В зал по большей части пускают только камеры, остальным приходится довольствоваться видеотрансляцией. На iPhone у кого-то из молодых людей — ролик Соколовского. Тот самый, с которого в прошлом году все началось. «Кого может оскорбить то, что ты походил со смартфоном по церкви. Какого хера за это могут посадить? — рассуждает видеоблогер. — Для меня это реально странно, поэтому я решил просто взять и половить в церкви покемонов. Потому что — почему бы и нет? Я считаю, что это безопасно и законом не запрещено…»
Приговор
— Соколовского судят за ловлю покемонов в Храме-на-Крови, — такова обобщенная позиция защиты и сторонников видеоблогера.
«Это неверно», — говорится в приговоре судьи Шопоняк. Помимо описания собственно преступлений, приговор, как и положено, полнится выдержками из обвинительного заключения и различных экспертиз, представленных суду. Фразы вроде «При помощи неуместной метафоры «зомби»… наделил Иисуса качествами ожившего мертвеца», «Использование стилистически сниженных метафорических образов, связанных с испражнениями», «Покемон не только как персонаж игры и мультипликационного сериала, но и представитель бестиария в японской мифологии…» за прошедшие сутки успели разойтись по сети куда больше, чем ролики самого Соколовского за последние месяцы.
Правда, как, собственно, преступления, в приговоре оценено совсем иное. Например, исполненная на церковный распев фраза «** твою мать, красотища какая», ставшая фоном для видео Руслана Соколовского, ловящего покемонов в храме. Фраза оскорбляющая мусульман из другого ролика. Третий целиком посвящен главе РПЦ. «Патриарх Кирилл осуждается не только как физическое лицо, но и как предстоятель Русской православной церкви, как центральный представитель группы священнослужителей», — оценивает приговор содержание ролика. В четвертом, по мнению суда, разжигается рознь по отношению к женщинам — «негативные оценки, высказывание об их функциональной неэффективности»; а если по федеральному закону «О противодействии экстремистской деятельности», то «пропаганда… неполноценности человека по принципу его принадлежности» к той или иной группе либо религии. И так далее.
Итого: девять эпизодов по статье 282, семь — по статье 148 («нарушение права на свободу совести и вероисповеданий»). Плюс незаконное спецсредство — ручка с видеокамерой, тоже уголовная статья.
Справедливость или милосердие?
— Цель его — унизить, оскорбить, — говорит корреспонденту «Ленты.ру» Екатерина Калинина, поддерживавшая на процессе гособвинение. — Или породить какой-то конфликт, чреватый тем, что люди будут биться друг с другом».
Маленькая искорка, полагает Калинина, может породить большую рознь. «В том числе даже среди православных, — уверяет прокурор. — Одни думают, что Соколовский их оскорбил. Другие — что оскорбления не было».
— Милосердие выше справедливости, — заявляет до начала оглашения приговора протодиакон Сергий (Смирнов) — заштатный клирик Нижнетагильской епархии РПЦ, выступивший на стороне защиты. Протодиакон Сергий «в сане 20 лет, не баран чихнул», имеет диплом бакалавра теологии. Из служения как такового Смирнов ушел, сейчас он индивидуальный предприниматель.
— Я не пожалел времени и средств, чтобы принять участие в деле Руслана, — заявляет протодиакон.
Доказательства вины Соколовского он не оспаривает, подчеркивая лишь гуманитарный аспект.
— Со стороны свидетелей обвинения было бы не лишним вспомнить о милосердии. И есть же чисто человеческое: мать Руслана тяжело больна. А если правда не соотносится с любовью, то это ложь, — пересказывает клирик Новый Завет.
— Из бравого персонажа, работающего на свою аудиторию, на подростков, он превратился в другого человека, — отмечает прокурор Калинина, поддерживающая гособвинение уже 15 лет. — Очень сильно напуганного. Он один, советчиков у него нет. Мама далеко, а защитники не научили его даже тому, как правильно вести себя в суде.
Екатерина рассказала, например, как подсудимый произносил последнее слово:
— В какой-то момент он стал обращаться к камерам, к публике — повернувшись к судье, извините, задом.
Ни это, ни нарушения режима домашнего ареста, отмеченные обвинением, ни общее количество эпизодов на приговор не повлияло. Верующих оскорбил, ненависть возбудил, осужден — но не посажен. Суровый приговор, мягкое наказание; все вместе — баланс.
После приговора
Почти два часа дня. Судья Екатерина Шопоняк покидает зал. Руслану Соколовскому приносят обязательства насчет поведения на условной свободе, их нужно прочесть и подписать.
— Будешь играть в покемонов? — слышится вопрос со стороны видеокамер.
— Кажется, эта игра уже вышла из моды, — отвечает Руслан, отрываясь от бумаг. — Мне надо другую онлайн-игру до конца пройти — я этого не мог сделать в последние месяцы, это правила домашнего ареста.
— Что тебе предложил Ройзман? — следует очередной вопрос. Мэр Екатеринбурга вступился за Соколовского с самого начала, не одобрил, как выяснилось позже, и обвинительный приговор: «Создан опасный прецедент».
— Евгений Ройзман предложил крутой социальный проект, на пользу всем жителям города, — говорит Соколовский.
Раскрывать детали видеоблогер отказывается. Ясно, однако, что это будет нечто не столь публичное: участие в митингах и уличных акциях Руслану запрещено приговором, не считая иных ограничений. Ролики, упомянутые судьей и обвинением, также придется удалить.
— Попрошу всех уважаемых, — слышен голос судебного пристава, —очистить зал суда. Слушания окончены, а у нас время обеда.
За дверью суда — фотосессия: один из соратников Соколовского, одетый в костюм покемона Пикачу, обнимает за плечи мать Руслана, Елену.
— Как там ставочки? — громко спрашивает кто-то из местных пишущих, усевшийся прямо у стены суда с компьютером. Коллеги объясняют ему, что в импровизированном журналистском тотализаторе победитель не выявлен. Реальный срок по запросу гособвинения, половина от требуемых Екатериной Калининой трех лет и шести месяцев, пять лет условно, колония-поселение — все, что угодно. Однако на нынешний исход из прессы не поставил никто. Как, впрочем, и на возможное оправдание.
Ставили, как выяснилось, по тысяче. Все остались при своих.
Екатерина Калинина, кажется не расстроена тем, что реальный срок заменили на условный.
— Статьи, по которым осужден Соколовский, можно, пожалуй, назвать новинкой для нашего права — когда речь идет о деятельности в интернете, — объясняет она. — Чтобы они заработали, нужна некая практика. А любая практика, особенно правоприменительная, сразу не создается.
Впрочем, уже в деле Соколовского, по мнению прокурора Калининой, «можно увидеть, как упомянутые статьи Уголовного кодекса РФ должны работать на реальное правосудие. И даже уже работают, действенно и полноценно».
— Вы довольны приговором? — уже в который раз атакуют вопросом мать Руслана.
—Да! — говорит Елена. И добавляет чисто уральское: — Так-то да.