В мэрии Москвы не стали отказывать сторонникам Навального в проведении против коррупции, намеченного на 12 июня, но предложили перенести его на проспект Сахарова, так как на Тверской в этот день пройдут мероприятия в честь Дня России. Предыдущая акция протеста была несанкционированной и прошла 26 марта. Она была примечательна тем, что на улицы вышло неожиданно много студентов и старшеклассников. Вскоре после этого в школах и вузах началась усиленная профилактика экстремизма. «Лента.ру» разбиралась, какими методами взрослые пытаются уберечь детей от политики и к чему это может привести.
В школе №1329 в Западном округе Москвы, несмотря на начавшиеся каникулы, бурлят локальные политические страсти. Ученик 10-го физико-математического класса Михаил Самин заявил о том, что директор Валентина Бурмакина собирается отчислить его за участие в несанкционированной протестной акции 26 марта.
— Она заявила родителям, что ее два раза вызывали в Следственный комитет, — рассказал «Ленте.ру» Михаил Самин. — Неблагонадежный ученик лучшей школе Москвы по Олимпиадному рейтингу не нужен. После того как родители отказались забирать документы, она пригласила меня на воспитательную беседу, во время которой выразила уверенность, что за участие в митинге мне заплатили деньги западные службы. Сказала, что основанием для моего отчисления могут стать прогулы.
Прогулы действительно были. В конце мая Михаил Самин, как победитель соревнований по компьютерной безопасности (CTF), организованных МГУ, был приглашен на двухдневную конференцию по информационной безопасности. И в эти дни на занятиях отсутствовал.
После того как старшеклассник написал об угрозах в социальных сетях, директор школы прокомментировала в прессе, что политические взгляды старшеклассника тут ни при чем. Он не может учиться в школе из-за плохих оценок. За учебный год по алгебре у Самина — двойка. Он утверждает, что был этому удивлен. Настаивает, что до возникновения «митинговой» темы в его электронном дневнике не было плохих итоговых отметок ни по одному предмету.
Доброжелатели прислали Самину скриншот переписки директора Бурмакиной с подчиненными педагогами, где она, сокрушаясь, с какими детьми приходится работать, просит коллег размещать на разных форумах фрагмент видео из трансляции, которую Михаил Самин из автозака 26 марта. На записи парень рассуждает о том, что Европейский суд по правам человека всем задержанным может присудить по 10 тысяч евро. Возможно, на основании этого видеоролика пресс-секретарь президента Дмитрий Песков , что молодежь вышла на улицы корысти ради.
Самин уверяет, что слова в ролике вырваны из контекста.
— В митинге участвовал, потому что я против коррупции, — говорит школьник. — Надеюсь, что и многие граждане России разделяют эту позицию. Мои одноклассники тоже там были. Их не задержали. Не считаю, что наше участие в демонстрации было напрасным. В будущем собираюсь стать программистом, но не собираюсь уезжать из России. Люблю свою страну. Хотел бы, чтобы в ней жилось хорошо и тем, кто ее возглавляет, и обычным людям.
О том, насколько эффективны запреты политической деятельности в молодежной среде, «Ленте.ру» рассказала заведующая Лабораторией политических исследований НИУ ВШЭ Валерия Касамара
«Лента.ру»: В школах и вузах развернулась активная кампания по пресечению оппозиционной деятельности. В «пятую колонну» часто зачисляют всех, кто позволяет себе хоть какую-то критику органов власти и отдельных чиновников, независимо от их уровня. Неужели на местах не понимают, что это выглядит смешно и нелепо?
Валерия Касамара: Происходит следующее: допустим, есть некий сигнал из федерального центра о необходимости провести воспитательную работу. Но пока этот сигнал доходит до какой-то конкретной школы, получается испорченный телефон. И чем больше искажается первоначальный посыл, тем выше градус напряженности. Демонизация всех несогласных — это не установка президента, а тот же испорченный телефон. В результате в молодежной среде мы получаем обратный эффект. Ах, вы нам сказали не ходить на митинги? Сейчас мы вам устроим! Любая запретительная политика в нашем государстве принимает извращенные формы.
Запрет на участие в митингах для несовершеннолетних — одна из этих форм? Или все же забота о детях?
Давайте рассмотрим сценарий, что власти запретили, все послушались и стали ходить лишь на демонстрации 9 Мая и 4 ноября. Но как тогда воспитывать ответственного гражданина? Ведь любая развилка «за» или «против» дает человеку возможность подумать и сделать свой выбор. Он может выйти на митинг и обозначить свою позицию, не став при этом «врагом народа». Участие в политической жизни становится привычкой. И когда наступают выборы: Госдума, президент, мэр, губернатор — гражданин идет и высказывает свое мнение. Это для него привычно.
Если мы начинаем запрещать, то что получается? Туда нельзя: автозак, суд, арест. А там, где можно, — уныло. Потом наступает время идти на выборы, а студент говорит: «А от меня ничего не зависит. Я не приду!» И что мы получаем на избирательных участках? Старшее поколение, которое активно голосует, естественно убывает. Среднее поколение все больше теряет интерес к электоральному процессу. А теперь и молодежь, вступающая в избирательный возраст, настраивается скептически…
У сегодняшних подростков действительно просыпается интерес к политике? Вы зафиксировали это в своих исследованиях?
Как раз после акции 26 марта у нас в регионах проходило качественное социологическое исследование ценностных ориентаций. В нем участвовали более шести тысяч студентов из 109 вузов страны. В фокус-группах ребят просили прояснить позиции по разным вопросам. До конца результаты еще не обработаны, поэтому могу поделиться предварительными.
Политика не входит в сферу интересов молодежи. Ребята говорили о том, что 26 марта они вышли, потому что им было интересно посмотреть, удалось ли организаторам при помощи тех или иных технологий чего-то добиться. То есть на улице большинство молодых вели себя как внешние наблюдатели, а не как граждане, переживающие за судьбы Отечества.
Мы также смотрели рейтинг Навального среди молодежи. Самые большие показатели — в Москве и Санкт-Петербурге. Соответственно 10 и 11 процентов. Меньше всего — около трех-четырех процентов — в Северо-Кавказском округе, Крыму, Севастополе и на Дальнем Востоке. Подавляющее большинство наших респондентов вообще негативно высказывались о протестной активности.
Почему?
Большинство студентов по результатам нашего опроса поддерживают президента. Они видят в нем образец политического лидера, считают, что он работает на максимуме своих возможностей. А если что-то в стране не получается, то это потому, что команда иногда подводит. То есть поддержка президента в молодежной среде очень мощная. Он некий гарант всего.
Выходит, власть зря беспокоится по поводу возможного роста протестной активности среди молодежи?
В настоящий момент — да. Но тут палка о двух концах. У молодых людей велик социальный запрос на то, чтобы в их государстве все было: медицина, образование, социальные лифты и много-много чего еще. У нас целое поколение, которое выросло с Путиным в телевизоре. И теперь это поколение говорит: «Вы для нас — идеал. Сделайте, пожалуйста, чтобы все развивалось, но чтобы меня никак это не травмировало». То есть к реформам, о которых сегодня постоянно говорят, молодое поколение не готово.
Когда их напрямую спрашиваешь: «Хочешь ли ты быть полезным стране?», они отвечают: «Да, конечно. Но только если страна обеспечит мне ту жизнь, которую я у нее запрашиваю». Я их называю «инфантильные гедонисты». Логическим продолжением инфантилизма является то, что молодежь не выстраивает причинно-следственные связи. Например, студенты говорят, что хотели бы стать бизнесменами. Ты сам себе начальник и работаешь на себя, а не на дядю. Но когда их просишь вывести характеристику идеальной работы, на первых местах — стабильность и высокая зарплата. А риски предпринимательства — в самом низу.
Они понимают, что из-за коррупции в России очень сложно заниматься бизнесом без связей?
Сомневаюсь, что эту логическую цепочку они увидели. Их представления о жизни идеалистичны и оторваны от реальности. Перед началом исследования я предполагала, что у нас будет много ребят, которые совмещают учебу и работу. Но таковых в регионах оказалось всего 32 процента.
Современные студенты настолько обеспеченные люди?
Все тяготы несут на себе родители, которые слишком залюбили своих отпрысков. Мы изучали семейные интернет-форумы, чтобы посмотреть, что происходит. В обществе есть устойчивое мнение, что если ты не обеспечил ребенка квартирой, не создал всех условий, ты — плохая мать или плохой отец. Ребенок рождается, и ты его сразу ставишь в очередь в детсад и тут же берешь ипотеку, чтобы ее выплатить и к совершеннолетию ребенок имел отдельную квартиру.
Родители хотят лучшего для детей. Тем более что государство не спешит возлагать на себя бремя социальной нагрузки?
Это большое зло, так как порождает инфантилизм. Родители наших студентов — это люди, по которым сильно ударили 1990-е годы. Родились и социализировались в Советском Союзе, а жить пришлось в современной России. Они многого хлебнули. Но если вы попали в мясорубку, после сумели вписаться в жизнь, то не лучше ли научить этому детей — жить в рынке, строить карьеру в условиях конкуренции, передать им свои навыки выживания?
Если взять устойчивые демократии в западных обществах, то там очень высока ценность достижительного поведения. Тебя все время толкают на познания этой жизни. Например, начиная с 14 лет пойди в закусочную и заработай там свой первый доллар. От этого формируется совсем другое отношение к труду и к деньгам. Ты понимаешь, что нет стыдных профессий, нет постыдного труда, любой труд оплачивается, так как он кому-то нужен и приносит социальное благо.
Инфантильная молодежь, запретительная политика… И как в этих условиях формировать гражданственность? Может, правы в Минобрнауки, предлагая ввести обязательный ЕГЭ по истории, который уже окрестили экзаменом по идеологии?
В конце прошлого года в наши анкеты и интервью, которые мы ежегодно проводим со студентами МГУ, МГИМО и ВШЭ, мы впервые включили вопрос, сдавали ребята ЕГЭ по истории или нет. А дальше в ходе интервью спрашивали у них про ассоциации, которые возникают с разными годами: 1917, 1937, 1991 и 1993. Драматизм ситуации заключается в том, что независимо от того, сдавал ребенок ЕГЭ по истории или нет, ситуация одинаково удручающая. Чем ближе к современности дата, тем скуднее знания. Основной упор делается на вятичей и кривичей. А события, которые шли после 1991 года, затрагиваются вскользь. Раньше, когда не было стандарта, ребята что-то могли сказать по поводу сталинских репрессий. А сейчас для них это — закрытая книга. Я двумя руками за то, чтобы учили историю. Возвращаясь к теме ответственного гражданина — можно ли им быть, не зная истории своей страны? Только у меня большие опасения за то, как это будет сделано.
