В воскресенье, 10 сентября, в стране прошел единый день голосования. В 82 субъектах Российской Федерации выбирали губернаторов и парламентариев. Москва же голосовала за депутатов в собрания муниципальных округов столицы. Особых сюрпризов результаты выборов не преподнесли — большинство голосов, как и в прежние годы, у «Единой России» (75 процентов). Вместе с тем в депутаты пробился и ряд оппозиционных кандидатов. Как их победа на выборах изменит политическую обстановку в городе? А главное, сможет ли оппозиция выдвинуть своего кандидата на ближайших выборах мэра? Разбиралась «Лента.ру»

Эти выборы оказались чрезвычайно успешными для «Единой России». Она получила еще больше голосов, чем в прежние годы. Таким образом, в целом количество самовыдвиженцев и представителей оппозиционных партий снизилось. Но, что интересно, по-настоящему проиграли на выборах такие парламентские партии, как КПРФ и «Справедливая Россия». Если раньше у коммунистов было более 200 муниципальных депутатов, то теперь их число снизилось в несколько раз.

Зато несистемная партия «Яблоко» существенно улучшила свое представительство — от нее избрались около 180 человек. Хорошо себя показали и независимые кандидаты, получившие 108 мандатов.

Все это сопровождалось рекордно низкой явкой — в этот раз в выборах приняли участие всего 14,8 процента москвичей. Это и неудивительно — власти города особо не стремились информировать горожан о том, что они состоятся, видимо, сделав ставку на то, что таким образом в муниципальные собрания пройдет больше провластных кандидатов. С одной стороны, эта стратегия сработала. С другой, результат несистемной оппозиции продемонстрировал запрос общества на перемены.

Впрочем, успеха оппозиционеров все равно недостаточно для преодоления муниципального фильтра на выборах мэра столицы в 2018 году, поскольку для этого нужно собрать шесть процентов подписей муниципальных депутатов из 109 районов. В результате оппозиционерам в любом случае придется обратиться за недостающими голосами к «Единой России». Однако есть и другой, куда более важный вопрос: смогут ли они единодушно выдвинуть одного кандидата?

Кац предлагает

Два известных оппозиционера — Дмитрий Гудков и Максим Кац — в преддверии выборов начали реализацию проекта «Объединенные демократы». Московское «Яблоко» помогало в выдвижении на выборы всем разделяющим либеральные ценности гражданам. В результате этот «политический Uber», как окрестил его сам Гудков, неожиданно оказался вполне успешным.

Впрочем, теперь, когда предвыборные баталии позади, новоиспеченным мундепам придется работать. И в том, что они смогут эффективно выполнять свои обязанности, есть определенные сомнения. Дело даже не в том, что у многих из них нет никакого опыта административной работы и они чрезвычайно молоды. Просто прошедшая от «Яблока» компания вышла уж больно разношерстной. Казалось бы, она объединена единой целью, но на поверку все куда сложнее.

За примером того, каким образом из благой инициативы может ничего не выйти, далеко ходить не нужно. Достаточно вспомнить Координационный совет оппозиции, основанный на пике протестной активности 2011-2012 годов, в котором состояли и Гудков, и Кац. Просуществовал он недолго — до осени 2013 года. В основном на его заседаниях обсуждались вопросы, связанные с организацией митингов, и происходили бесконечные склоки. В результате ряды совета стали редеть, пока, наконец, в его составе не осталась кучка людей, вскоре заявившая о самороспуске.

Если посмотреть на ярких независимых кандидатов, получивших поддержку проекта «Объединенные демократы», то становится ясно — депутатская рутина им вряд ли по плечу. Взять, к примеру, 21-летнюю сотрудницу штаба Гудкова Люсю Штейн.

Девушка прославилась после того, как засняла на улице полицейских, грубо задерживающих декламировавшего монолог Гамлета мальчика. В ходе своей предвыборной кампании она не сбавляла оборотов. Вместе с известным художником-акционистом Артемом Лоскутовым сделала гипсовые слепки своей груди и прикрепляла их к домам, попавшим в программу реновации, в буквальном смысле «встав грудью на защиту» зданий.

Кроме того, в конце августа Штейн вместе другими активистами зачитала у здания Следственного комитета стихи, приписываемые главе ведомства Александру Бастрыкину. В художественном акционизме ничего плохого нет, однако эффективная работа муниципального депутата вряд ли может ограничиваться им.

Журналист Илья Азар, победивший в первом округе Хамовников, тоже не может похвастаться любовью к рутине. Уволившись из «Ленты.ру» в 2014 году, он не задерживался на других местах надолго и везде диктовал свои правила игры. Во время работы в издании Meduza Азар стремился писать огромные тексты, сдавая их тогда, когда ему заблагорассудится, и в результате поссорился с главой отдела специальных корреспондентов Александром Горбачевым. Перейдя в «Новую газету», он не стал изменять себе, так что коллеги по цеху вскоре стали мерить большие тексты «азарами».

Оппозиционер Илья Яшин, избранный в Красносельском районе, в свое время прослыл «молодым перспективным политиком» и остается таковым по сей день. Однако о плодах его деятельности мало чего известно.

К тому же оппозиционные партии и движения не гнушались нарушать день тишины 9 сентября. По радиостанции «Эхо Москвы» крутили повтор рекламной программы с Дмитрием Гудковым, а в Twitter активно демонстрировались предвыборные ролики партии «Яблоко». Мосгоризбирком, впрочем, не стал отстранять ни одного из оппозиционных кандидатов.

Единый кандидат

Возможно, всех этих людей способен объединить Алексей Навальный, который вполне мог бы стать тем самым единым кандидатом в мэры Москвы от оппозиции. Но, во-первых, он имеет судимости, во-вторых, пытается баллотироваться в президенты России и, в-третьих, не испытывает особой симпатии к «Яблоку», из которого в свое время вышел, а также недолюбливает Каца с Гудковым.

В своем заявлении относительно итогов муниципальных выборов в столице он ни разу не упомянул основателей «Объединенных демократов», а успех оппозиции объяснил «появлением большого числа кандидатов», из-за чего «путинское большинство расползается как дырявое одеяло». Ничего не сказал он и об успехе кандидатов, поддержанных «Открытой Россией» Ходорковского в Останкино.

Координатор проекта «Открытые выборы» Тимур Валеев в интервью «Московскому комсомольцу» не остался в долгу. Он предположил, что Навальный хотел «заработать бонус» на бойкоте выборов своими сторонниками, показав другим оппозиционерам, что они без него ничего не могут. Но теперь, по словам Валеева, «все видят, что Алексей Навальный не главный игрок на политической арене, и уж тем более — на политической арене в Москве».

Натянутые отношения у Навального и с Максимом Кацем, который объясняет вражду «личными мотивами». Гудкова глава Фонда по борьбе с коррупцией не поддерживает из-за того, что тот якобы не желает политизировать свою кампанию — тот собирается баллотироваться в мэры Москвы, и в немалой степени проект «Объединенные демократы» должен обеспечить ему поддержку при выдвижении.

Не все гладко и внутри самого «Яблока» — от партии на выборы столичного градоначальника хотят пойти и Гудков, и глава ее московского отделения Сергей Митрохин. Отношения между ними натянутые, ведь партнер первого по проекту, Максим Кац, осенью 2016 года заявил, что, когда его сторонников примут в партию, он немедленно запустит процедуру переизбрания лидера московского отделения партии. Митрохин объявил эти действия рейдерством. В результате вопрос о том, кто из кандидатов в мундепы будет принят в «Яблоко», был отложен по предложению основателя партии Григория Явлинского, чтобы «все пообщались и познакомились».

К сожалению, надежды на то, что новоизбранные мундепы, «пообщавшись и познакомившись» с коллегами-оппозиционерами, приступят к плодотворной работе в муниципальных советах, мало. Как показывает опыт, молодым людям, вроде бы готовым участвовать в политической жизни страны, достаточно быстро надоедает рутина, а товарищи постарше не могут найти общий язык даже внутри своего достаточно тесного сообщества. А уж говорить об общем оппозиционном кандидате, для которого понадобятся еще и голоса коллег из «Единой России», тем более сложно.

Россия

Советское государство, чтобы сохранить власть, в 30-50-е годы XX века уничтожило многие тысячи (а по некоторым оценкам — миллионы) своих граждан. Трагедия так или иначе коснулась каждой семьи, и многие до сих пор хранят память о тех событиях. Фотограф Федор Телков решил найти то, что не смогла стереть машина репрессий. Так появился фотопроект «Дети Сатурна»* — откровенные беседы с родственниками репрессированных, в которых они вспоминают самые темные дни для своих семей.

*Сатурн, бог в древней римской мифологии, боялся, что его дети отнимут у него власть, поэтому заживо съедал их.

«Семья была так бедна, что Анну хоронили в шкафу»

Валентина Александровна Соколова, дочь репрессированного Александра Васильевича Ощепкова:

— Отец не подозревал, что ему грозит опасность. Он отдал 20 лет Красной армии, был награжден медалью РККА, причем в том же году, что и репрессирован. Его арестовали в 1938-м. Со слов мамы, отца вызвали в штаб для награждения или повышения в звании, но когда отец явился, с него сорвали погоны, назвали врагом народа и отправили на Ленина, 17, где в то время располагалось управление НКВД. Нас с мамой в течение суток выселили из казенной квартиры. Все вещи конфисковали.

От репрессий никто не был застрахован. Каждую ночь люди видели, как за кем-то приезжает черный воронок. Все эти отчеты о допросах написаны настолько безграмотно, что волосы вставали дыбом: и эти полуграмотные люди решали, жить человеку или умереть?!

Отца обвинили в том, что он скрыл свое происхождение [из служащих], назвавшись сыном рабочего. Дело усугубило и то, что мой дед сидел в тюрьме из-за негативного отношения к советской власти, а старший брат отца в годы Гражданской войны воевал на стороне белой армии.

Во время следствия отца пытали. Со слов мамы, подтвержденных архивными материалами, на одном допросе отец отказался подписывать протокол, за что его посадили на стул и трое суток не давали есть, пить, не пускали в туалет. Мало что соображая от обезвоживания и голода, он подписал протокол. Но позже от своих показаний отказался, ответив, что неизвестно, как бы поступил сам следователь, просидев три дня в одной позе. Сотрудник НКВД вынуждал подписать документ, и отец его ударил. Папе сменили следователя. К счастью, папу не приговорили к высшей мере наказания, но после осуждения он был лишен всех прав и мог заниматься только физическим трудом. Целый год папа работал на железной дороге грузчиком. Оказавшись в Москве, он попал на прием к Ворошилову, после чего его восстановили в звании и дали новый полк.

С 1940 года наша семья жила в Литве, в городе Паневежисе — отец боролся за установление там советской власти. Мы жили в доме литовской семьи, и мама укладывала нас спать под подоконником, у плинтуса, чтобы во время ночных обстрелов в нас не попали пули. В 1941 году полк отца перевели в Псковскую область, в город Опочка, и мы всей семьей перебрались туда. А потом пришла война. Отец знал, что на границе неспокойно: немецкие войска подходили все ближе. В июне 1941 года папа отправил нас с мамой и сестрой к бабушке в Сибирь. Утром 22 июня, когда мы ехали в поезде в Ленинск-Кузнецкий, по громкоговорителю объявили, что началась война. Мама в этот момент заводила часы… они выпали из ее рук и разбились вдребезги.

Отец участвовал в ожесточенных боях под Ржевом, получил тяжелое ранение и был направлен в Краснокамск в госпиталь. После лечения он приехал к нам в Сибирь, в отпуск, для дальнейшего восстановления. Мы жили в городе Ленинск-Кузнецкий в военном городке, где нам дали комнату. Правда, побыть подольше с семьей папе не удалось — ему сразу дали новый полк, с которым он ушел в Воронежскую область. Это было в 1942 году. Больше живым своего отца я никогда не видела. Мне было пять лет.

Я помню тот день, когда мама получила похоронку. Это был теплый летний день 1942 года, мы с ребятами играли в песочнице. Вдруг кто-то из детей закричал: «Твою маму ведут!» Я увидела, как женщины ведут маму под руки, она плакала навзрыд и сказала мне, что нашего папу убили. Эти слова я помню до сих пор. Невозможно вспоминать тот день без слез.

В нашей семье хорошо относились к советской власти. Как же могло быть иначе, если отец столько лет отдал Красной армии? Даже когда папу арестовали, моя бабушка, Ольга Ивановна Грехнева, ставила перед собой портрет Сталина и говорила с ним, убеждала: «Наш Шура ни в чем не виноват». Существующая в то время идеология настраивала нас на светлое будущее, мы верили и знали, что завтра будет лучше, чем сегодня. Когда Сталин умер, все плакали. Это была трагедия для страны.

Только после XX съезда партии люди узнали о массовых репрессиях. Но наша семья знала о них давно и не понаслышке. Был репрессирован и сослан на тяжелые работы в лагеря муж папиной сестры Анны, Леонид Кенниг — за то, что был поволожским немцем. Вскоре после ареста мужа Анна скончалась, их троих сыновей забрали в детдом. Семья Кеннигов была так бедна, что Анну хоронили в шкафу.

«С фотографии смотрел измученный человек»

Вадим Георгиевич Подобедов, внук репрессированного Гавриила Кузьмича Подобедова:

— Наша семья со стороны дедушки — выходцы с Украины. До революции они жили на Черниговщине. Считались зажиточной крестьянской семьей. Дед был женат на Евдокии Павловне Литвинчевой. В их семье было восемь детей — шесть сыновей и две дочери. Филипп (он погиб во время Великой Отечественной войны), Дмитрий, Павел, Василий, Георгий (или его еще звали Юрий), Илья, дочери Клавдия и Валентина. Дед был трудягой и большим умницей. Жили они в городке Середина-Буда, что в Сумской области, тогда все это называлось Черниговщиной. Семья владела еще несколькими домами. Подобедовы торговали мясом — Гавриил Кузьмич имел две мясные лавки. Разводили крупный рогатый скот, были пастбища. Они все село и окрестности снабжали мясом.

Использовали привлеченный труд, за это и поплатились. Это сегодня их бы назвали предпринимателями, но тогда, в конце 20-х, считали иначе, и Гавриила Кузьмича арестовали. Я даже не знаю, как происходил арест и по какой статье его обвинили, отец не любил разговаривать на эту тему. И вмиг семья развалилась. Тогда ведь могли арестовывать с 14-летнего возраста.

Старший сын Дмитрий был 1898 года рождения, а младший сын Илья — 1913 года. Чтобы не подвергнуться аресту, Дмитрий уехал в Глухов, Филипп, Георгий, Илья, Клавдия и Валентина — в Москву, Василий — во Ржев. А бабушка Евдокия Павловна никуда не уехала, она умерла от тифа в годы войны.

Кстати, племянница моей бабушки Александра Ивановна Литвинчева — это родная мама знаменитых писателей — братьев Стругацких. В 20-е годы, когда шла Гражданская война, в Середина-Буду приехал комиссар Натан Стругацкий. На одной вечеринке он познакомился с Александрой. Она, необразованная сельская девушка, произвела на него, журналиста, сильное впечатление. Была на десять лет моложе, очаровательна, просто завораживала всех.

Дедушку сослали на Соловки, там он и умер через несколько лет. Из мест заключения незадолго до смерти он прислал моему отцу свою фотографию, датированную 20 августа 1938 года. Там было написано: «На память детям Георгию и Тоне (моя мама) и внуку Жене (мой старший брат), отец ваш». С фотографии смотрел измученный человек. Он умер спустя два месяца от туберкулеза. Может быть, он все-таки погиб там или был расстрелян, точных данных нет. В свое время сумская областная газета написала статью об истории семьи Подобедовых, и там была опубликована фотография деда Гавриила Кузьмича. Много фактов о дедушке и семье я узнал именно оттуда — в первую очередь то, что он получил десять лет лагерей на Соловках.

Кстати, мне удалось узнать, что на следующий день после того, как Гавриил Кузьмич был сослан, два человека в штатском обязали его сына Павла Гаврииловича освободить дом, объяснив, что он переходит в собственность государства. Никаких документов при этом не предоставили. Дали час на сборы и запретили брать с собой какое-либо имущество.

Будучи подростком, я, еще не зная всех деталей гибели дедушки, выпалил маме: «Как вы могли допустить такое?! Куда вы смотрели?!». Она коротко ответила: «Вырастешь — сам разберешься, куда мы смотрели…»

«Лежала газета с портретом Сталина, она не заметила и наступила на нее. Донесли…»

Вероника Степановна Сапега, член семьи репрессированных:

— Моя жизнь началась в Сталинграде, родилась я в 1926 году. Мама моя, Елена Антоновна Шуберт, умерла в 1928 году, так что я ее не помню. Папа, Корзюк Степан Иосифович, родился в 1885 году в Нижнем Новгороде, он поляк. У него нас было шестеро: сыновья Петр, Владимир, дочери Ромуальда, Ядвига и я. Был еще сын Витя. Вскоре после смерти мамы мы хоронили соседа, когда ему вырыли могилу рядом с могилой мамы, стал виден ее гроб. Витя прыгнул в могилу мамы и стал целовать ее гроб и плакать, так тяжело он переживал смерть матери. Вскоре Витя умер, похоронили его в одной могиле с мамой.

Ядвига работала в школе в библиотеке, там и жила. Как-то она шла по школе, на пол упала газета с портретом Сталина. Она не заметила газету и наступила на нее. Донесли. Ее прямо из дома забрали. Следователь на допросах ей сказал, чтобы подписывала все, что ей будут давать. Она подписывала. И, представьте себе, в августе 1938 года ее освободили. А 15 февраля 1938 года ночью пришли за папой.

Ночью приехал черный воронок. Постучали в дверь. «Кто?» — спросил папа. «Откройте, НКВД». В дом зашли трое мужчин. Как звери, стали все перерывать. Нас с кроватей согнали, все перевернули вверх дном. А что у нас брать-то было? Только две старые картины. Забрали. И папу забрали.

«Степан Иосифович, одевайтесь». Мы все плачем… Мамы нет, папу забрали.

И, кстати, той ночью из нашего подъезда пятиэтажного дома номер 5 на Кировоградской арестовали всех мужчин — человек десять. Я выходила в коридор, там плакали женщины всего подъезда. Когда папу уводили, он сказал Ромуальде, чтобы пустила в одну из комнат соседку снизу, тетю Олю. Мы с ними дружили, ее мужа, дядю Федю, тоже забрали.

Первого марта забрали мою сестру Ромуальду. Ей дали десять лет лагерей, как и папе. 15 апреля забрали брата Петю и тетю Анну. Все так же — приехал воронок, зашли трое. «Корзюк Петр Степанович?» — «Да». — «Вы арестованы». — «За что?» — «Там разберемся». Все перетрясли и увели брата. И остались дома 14-летний Володя, я и Костя, который был младше меня на год. И да, с нами жила соседка тетя Оля.

Через три дня снова к нам приехал черный воронок — забирали уже меня, Володю и Костю. Когда стали нас сажать в машину, Володя шмыг — и убежал. Ловить его не стали, а нас повезли на Сортировку в детприемник. Володя туда приходил, но я его не видела, а он меня видел. Соседи собрали какой-то сладкий подарок и его послали к нам. Детприемник находился в бараке, с одной стороны жили дети уголовников, с другой — дети политических. Я сидела на качелях, брат издали меня увидел, попросил охранника позвать эту девочку. Охранник прогнал его, пригрозив, что сейчас его самого сюда заберут. Брат ушел.

Он рассказывал, что там, на Сортировке, какая-то гора была. Он пришел на нее, выкопал ямку, закопал туда все конфеты и ушел. И говорил еще, что очень плакал. За ним приезжали несколько раз, но соседи прятали его, так и уберегли. Кстати, когда в нашей семье всех взрослых арестовали, в нашу квартиру тут же вселили другую семью, и Вова жил с тетей Олей, ему возвращаться было некуда. А нас увезли на Украину, в детский дом, затем — в монастырь.

10 апреля 1939 года выпустили моего папу. Он сразу поехал в Москву к Калинину, попал к нему на прием. Очень плакал там. Калинин ему сказал: «Не плачь, дед, твои дети скоро будут дома». Ему даже дали адрес, где мы находимся.

Тем временем директор детского дома принес мне письмо. На следующий день нас послали домой. Дали воспитателя в сопровождающие. Ехали через Москву, и было нас десять человек. Мы пришли в нашу квартиру, а нам говорят, что отец наш пошел в НКВД и сегодня вечером должен уехать за вами. А мы уже сами приехали! Володя был на работе, и я сказала Косте, что надо встречать папу, я сообразила, как он будет идти — обязательно через скверик.

И вот мы сидим с Костей в сквере, караулим папу. Гляжу — дедушка какой-то идет. Говорю: «Костя, это наш папа идет». Костя говорит: «Нет, он не такой». Так сильно он изменился! Перед нами был старик совсем без зубов. Я узнала потом, что ему их все выбили на допросах. Он идет и смотрит на нас, улыбнулся. И ушел, не узнал, мы же закутаны были… Прибегает соседская девочка и говорит: «Дедушка пришел домой». Мы с Костей бегом туда. Вот помню все хорошо… Он почистил в комнате картошку в маленькую кастрюльку и нес ее на кухню. Нас увидел, картошка упала… Столько слез было, вы не представляете!

И вот такой момент, но это было уже в 1942 году. Сижу, шью на машинке. Слышу — кто-то в дверь скребется. Подхожу: «Кто там?» — «Я», — тихий ответ. Не могу рассказывать — слезы… Открываю — сестра Ромуальда стоит. С трудом узнала. Когда сестру забирали, у нее были длинные косы, а тут все волосы ободраны, плохо одета и худая, как скелет. Она меня обняла и сказала: «Ядя, какая ты большая стала». Она меня с сестрой спутала.

Я стала ее мыть и обстирывать, чтобы в себя пришла, ведь только из лагерей вернулась она — освободили. Была там медсестрой. Находился в лагере латыш Шапаль Рудольф Янович. Он умирал, а Ромуальда за ним ухаживала и буквально спасла, выходила его. Когда он вышел из лагеря, он пришел к ней, и они поженились.

«Отец не смог оправдаться»

Геронтий Дмитриевич Ившин, сын репрессированного Дмитрия Герасимовича Ившина:

Мой отец, Дмитрий Герасимович, родился в 1903 году в селе Пышкет Юкаменского района Удмуртской АССР. Он был преподавателем, и мама работала с ним в одной школе.

Отца арестовали в июле 1941 года. В это время его призвали на воинские сборы, он проходил командирские курсы. Его сняли прямо с обучения, в том же месяце. Причины ареста нам до сих пор неизвестны. Когда отца забрали, мне шел третий год — конечно, я ничего не помню о том дне. Матери тоже не удалось с ним увидеться.

Место, где он проходил командирские курсы, находилось в нескольких десятках километров от нашего дома. Посетить жену и пообщаться с ней ему не удалось. Правда, по пути он смог зайти к родителям — моим бабушке и дедушке. По их словам, он пытался их успокоить, сказал, что ни в чем не виноват и беспокоиться не о чем. К сожалению, все закончилось печально, его все-таки обвинили и расстреляли. Мой дедушка был на суде. Подробностей я не знаю, но дед говорил, что отец не смог оправдаться.

Я не знаю, как звучала формулировка обвинения. Сейчас узнать причину расстрела можно, но для этого нужно ехать в Ижевск и обращаться в тамошний архив. Здоровье не дает мне сделать это. Но я планирую. Я опасаюсь, что те материалы могут уничтожить за давностью.

Я знаю только, что его осудили по статье 58-10 [призывы к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти].

Когда забрали отца, мама только что родила мою младшую сестру и кормила грудью. Кроме младенца у нее было еще трое детей. После того как отца забрали, ей пришлось очень тяжело. Детей поднимала в одиночку. Чтобы выйти из тяжелого материального положения, она продала дом, который построил отец. Это позволило нам выжить в самые тяжелые годы. Мать уехала из села Пышкет в 1945 году в Кировскую область. Там нужен был преподаватель русского языка. Матери дали двухкомнатную служебную квартиру, в которой мы и жили впятером.

«Контрреволюционное содержание проповедей»

Светлана Георгиевна Буткина, родственница репрессированного священника Николая Буткина:

Три брата, дедушки моего супруга, были репрессированы: Павел и священники Александр и Николай (двоюродные братья Павла).

Второй брат — Николай Григорьевич Буткин. Это человек особой судьбы. Личность незаурядная и особенно выдающаяся качеством своей христианской веры. Его называли «уральским златоустом». Он преподавал Закон Божий в женской гимназии номер 1, а потом в мужской гимназии (ныне 9-я гимназия Екатеринбурга). Хороший оратор, он всегда был в гуще жизни современного общества — церковной, общественной, культурной, политической. В «Справочной книжке» Екатеринбургской епархии за 1915 год о нем указано: «Священник в Покровской церкви при мужской гимназии города Екатеринбурга, с 1907 года имеет скуфью». Скуфьей (головной убор) награждались священнослужители за особые достижения при исполнении служения. Затем отец Николай был переведен в Спасо-Преображенский собор Шадринска с возведением в сан протоиереея. Здесь чтением публичных лекций он собирал в храм людей неравнодушных к делу Божьему. Эти люди образовали братство, названное Симеоновским — в честь святого Симеона Верхотурского.

А созданный им Шадринский кружок объединенного духовенства, как свидетельствуют документы от сентября 1921 года, вместе с его председателем, протоиереем Николаем Буткиным, занимался организацией церковной жизни в приходах. Активная церковная и братская жизнь продолжалась до 1926 года! Это почти невероятный факт на фоне интенсивной антирелигиозной государственной политики.

Неоднократно отец Николай подвергался арестам. В 1920 году он был отдан под Ревтрибунал. Обвинение — «контрреволюционное содержание проповедей». И приговор: запрещение заниматься общественной деятельностью до конца Гражданской войны. Как и его брат Александр, он был лишен избирательного права. Повторно был осужден в 1923 году. Обвинение такое: «контрреволюционное содержание проповедей, поминание на богослужении патриарха Тихона». Подробности приговора и отбытия наказания неизвестны, это еще предстоит выяснить.

Но главные испытания были еще впереди. В 1926 году выходит постановление о закрытии Симеоновского братства, а протоиерея Николая высылают в Уфу. Там он служит настоятелем Иверской церкви Благовещенского монастыря. После ее закрытия, скорее всего, продолжал духовное попечительство о бывших монахинях и прихожанках. И что вы думаете? В августе 1937 года отца Николая арестовывают, обвиняют в организации тайного женского монастыря и участии в контрреволюционной организации. 28 ноября того же года тройка НКВД выносит приговор по делу уфимских церковников: расстрел.

Расстреляли и братьев отца Николая — Александра и Павла.

«На его лице не было живого места — один сплошной синяк»

Виктор Григорьевич Жуков, из семьи раскулаченных и репрессированных, поселок Нагорный городского округа Верхняя Пышма:

Мой отец, Григорий Семенович Жуков, был родом с Кубани, из станицы Кутаисской. За то, что он отказался вступать в колхоз, его и раскулачили, а потом выслали из станицы и отправили на Урал. Работал мой папа на Монетном торфопредприятии слесарем-электриком. Здесь же, в поселке для спецпереселенцев Первомайском Березовского района, он познакомился с моей мамой, Чащиной Татьяной Тарасовной, тоже спецпереселенкой, высланной сюда вместе с родителями из Курганской области. В 1934 году 25 ноября я на свет появился в этом спецпоселении, входившем тогда в систему ГУЛАГа. В 1936 году папу восстановили в гражданских и избирательных правах, как написали тогда в справке о реабилитации, «за систематическое выполнение производственных заданий на 130–150 процентов и активное участие в общественной и культурно-массовой работе». Вместе с ним восстановили в правах и его жену, и меня, двухлетнего мальчика. Правда, в конце справки была маленькая приписка: «без права выезда с мест поселения».

В январе 1937 года родился мой младший брат Николай, и в этом же году отец, на свой страх и риск, решает ехать с семьей к себе на родину, в Краснодарский край. Но долго мы на Кубани не прожили. В родной станице отец стал работать кузнецом в колхозе «Искра». И по доносу своего помощника, беспробудного пьяницы, не желавшего работать, 16 октября 1937 года Григория Семеновича арестовали органы НКВД, обвинили его в контрреволюционной агитации и клевете на колхозы и отправили в тюрьму города Горячий Ключ. Пока велось следствие, мама ходила два раза в неделю к отцу на свидания в каталажку. Как-то пришла к нему и увидела, что на его лице нет живого места — один сплошной синяк. От боли, страха и бессилия она расплакалась лишь на улице. Больше они с отцом не свиделись…

После допросов и физических издевательств Григория Семеновича Жукова по решению «тройки» УНКВД по Краснодарскому краю 20 ноября 1937 года приговорили к десяти годам исправительно-трудовых лагерей и отправили снова на Урал, в Нижнетуринскую колонию, которая тогда называлась учреждением И-299. Здесь ему прилепили позорный лагерный номер 09437.

Нас — маму, Татьяну Тарасовну, и двух ее сыновей — перевозили из одного спецпоселения в другое и в конце концов оставили в поселке Нагорном (323-й лесоучасток). Строящемуся «Уралмашу» и Пышминскому медеэлектролитному заводу нужен был лес, потому и создали это спецпоселение, жители которого занимались лесозаготовками. Не лагерь, конечно, но бежать было некуда, тем более что паспорта спецпереселенцам стали выдавать только в 1956 году.

Репрессирован сталинским режимом был и мой дед по материнской линии, Тарас Карпович. Его вместе с моей будущей матерью и бабушкой выслали из Курганской области. Он был старовером, очень зажиточным крестьянином, но всего достиг своим трудом, да еще помогал бедным. В доме его после раскулачивания большевики устроили клуб. Все это было в Шадринском районе, Ольховском сельсовете, в селе Большой Беркут.

Умер мой отец, как сказали потом маме, от воспаления легких в поселке Сарагулка, в Туринской колонии, уже в военные годы. Но тогда свидетельств о смерти политзаключенных не выдавали, и никто не сообщал близким, когда умирал лагерник или арестант. Можно сказать, что вдовство и сиротство начиналось с момента ареста — то есть десять лет без права переписки фактически означали смертный приговор.

Иногда женщинам в прокуратуре, сообщив о десятилетней ссылке мужа, прямо так и говорили: «Можете выходить замуж». Но мама все надеялась на возвращение отца, хотя так его и не дождалась.

Похоронили его 5 мая 1943 года, но узнали мы об этом лишь в 70-х годах. Побывать на его могиле нам так и не довелось. Как оказалось, кладбище политзаключенных было срыто бульдозером, а затем на костях разбили коллективные сады. Теперь там в мае цветут яблони.

«Улица Ленина, 17. В подвале этого дома расстреляли отца»

Римма Александровна Печуркина, дочь репрессированного Александра Тихоновича Красносельских:

После окончания Коммунистического университета отца направили в Свердловский обком профсоюза горнорабочих, здесь он налаживал быт и культурный досуг в горняцких поселках Урала, а затем занимался организацией горного института в Свердловске, стал его первым директором.

По ложному обвинению он был осужден военной коллегией Верховного суда СССР и по приговору, вынесенному выездной сессией в Свердловске, расстрелян как враг народа. В отношении моего отца такая формулировка звучит нелепо, потому что по происхождению он был из самой гущи народа — из семьи мастерового чугунолитейного завода Тихона Матвеевича Красносельских.

В 1937 году и повода не надо было — просто выполнялась спущенная сверху разнарядка на выявление врагов народа. Достаточно было слухов, домыслов, чтобы тень подозрения легла даже на такого убежденного коммуниста, каким был мой отец.

В ходе разоблачительной кампании была вытащена на свет давняя история, которая произошла с Александром Тихоновичем еще во время учебы в Коммунистическом университете. Когда Красносельских приехал в Кизел на каникулы, местные коммунисты попросили его, как хорошо подкованного партийца, организовать дискуссию о Троцком, с которым партия тогда вела идеологическую борьбу. Отец должен был изложить взгляды Троцкого, чтобы участники дискуссии могли тут же разбить аргументы политического противника.

Отец сначала отказывался, даже написал заявление, что не разделяет взгляды оппозиции и что, транслируя их, всего лишь выполняет поручение однопартийцев. Но участие в этих событиях сыграло свою трагическую роль спустя годы, в период массового террора. Кто-то просигнализировал, что во время дискуссии начала 20-х годов Красносельских пропагандировал троцкистские идеи. Инструктор Свердловского обкома партии был специально командирован в Кизел, чтобы уточнить и расширить эти сведения, но вернулся ни с чем: кизеловские товарищи подтвердили, что Александр Тихонович лишь выполнял партийное поручение.

Тем не менее весомее этого довода оказалась крохотная записка члена партии Поскокова, в которой он сообщал, что сам не был на собрании и выступлений не слышал, но якобы люди говорили, что Красносельских выступал с позиций Троцкого. И этого оказалось достаточно, чтобы внести отца в черный список неблагонадежных.

А дальше завертелась репрессивная машина. Отца обвинили в создании антипартийной группировки, в которую он якобы вовлек еще шесть человек. Среди шестерых «завербованных» числился санитарный инспектор Николай Городецкий, которого уличали во вредительстве — якобы он «способствовал завшивлению школьников».

В то время семья уже вернулась в Свердловск, отец работал помощником управляющего строительным трестом. В один из последних дней августа отец не пришел с работы. Мама бросилась его искать, сослуживцы хранили молчание, только сосед, работник треста, из сочувствия к маме сказал, что его арестовали.

Улица Ленина, 17. Здесь в те годы вершились судьбы десятков тысяч ни в чем не повинных людей, в том числе моего отца. Туда и кинулась и моя мама, чтобы хоть что-то узнать о муже. Следователь сказал, что его отправили в Красноуфимск, так как дело будет рассматриваться по месту совершенного им преступления. Кроме пропаганды троцкизма отцу еще вменили развал районной экономики, падеж скота, разлив реки, затруднивший движение сельхозтехники и т.д. Двадцать лет спустя ученые-экономисты с цифрами в руках докажут, что развала хозяйства не было — Красноуфимский район ходил в передовых.

В ноябре 1937 года мама с грудной дочкой на руках поехала в Красноуфимск. Как она вспоминала, было холодно, ветер валил с ног. Но оказалось, что отца в Красноуфимске нет. По возвращении в Свердловск мама снова пошла к следователю. И услышала: теперь арестованного точно увезли в Красноуфимск. Мама снова поехала туда. Им довелось увидеться один раз — благодаря тому, что охранники из местных хорошо знали и уважали отца. Он передал с мамой письмо нам, детям.

«Дорогие мои, хорошие! Шлю вам свой привет. Сегодня у меня праздник, была в гостях Мамочка… [Мамочка — так, с большой буквы, писал папа это слово.] Учитесь хорошо, читайте книжки, играйте. Юрашеньке мой наказ, чтобы он следил за Мамой, за ее здоровьем и слушался бы ее, помогал ей, пусть она хорошо питается… Ухаживайте хорошо за маленькой сестренкой. Горячо всех целую. Желаю всем здоровья. Ваш папа».

Скорее всего, его расстреляли вскоре после суда в подвалах дома на Ленина, 17, где в июле 1937-го и январе 1938 года проходили заседания выездной сессии военной коллегии Верховного суда СССР. Со стороны улицы дверь наглухо занавешивалась, подсудимых заводили из другой двери, до этого момента содержали в сарайчике во дворе. После вынесенного приговора уводили подвалами, чтобы осужденные не встречались с теми, кому еще предстояло судилище. Конвейер работал беспрерывно.

Я думаю, прах моего отца покоится в массовом захоронении на 12-м километре Московского тракта, где хоронили расстрелянных жителей Свердловской и Пермской областей.

«Сидели, ждали, когда вечером придут из НКВД»

Игумен Флавиан (Алексей Витальевич Матвеев), наместник Крестовоздвиженского монастыря города Екатеринбурга, потомок репрессированного протоиерея Григория Посохина:

О том, что прадеда расстреляли, я узнал в 16 лет. Многое стало ясно из документов, которые мне прислали из Пермского государственного архива по делам политических репрессий. Это было в 1998 году, 20 лет как эти документы у меня. Что-то узнал из рассказов мамы и ее сестры, Эмилии Васильевны, которая сейчас живет в Москве. Еще есть фотографии, которые мне передала Анастасия Ефимовна Посохина, вдова старшего сына отца Григория — Бориса. Она же прислала мне справку о реабилитации отца Григория.

Прадед родился в 1883 году, то есть когда он погиб, ему было 54 года. Он выпускник Пермской духовной семинарии. Знаю, что он был священником церкви Святого пророка Божия Илии в селе Орда Осинского уезда Пермской губернии, впоследствии служил в Перми. В его деле есть справка о регистрации по месту служения. Там говорится, что он был зарегистрирован как священник при Старокладбищенской церкви в Перми. В семейном предании сохранилось, что в тот период, когда церковь в Орде была закрыта, он с семьей скитался. Добрые люди их приютят, а их возьмут и выселят, запретят хозяевам их принимать. Выселяли их несколько раз.

Знакомые, которые служили в органах, предупреждали, что им грозит выселение. Поэтому надевали на себя по две-три пары рейтуз, юбок, кофт, штанов — у кого что есть — и сидели, ждали, когда вечером придут из НКВД и выгонят их. С собой не давали взять даже личные вещи: что на вас надето, то и забирайте. А хозяева потом рассказывали, что с их вещами сделали: часть энкавэдэшники себе забрали, а что им не надо — на помойку выбросили.

Отца Григория арестовали в Перми 18 мая 1937 года. Сказали: разберемся и отпустим. Прадеда увезли в Свердловск. Вот протокол допроса Григория Ивановича:

«Вам предъявляется обвинение в том, что вы являлись членом контрреволюционной организации «Общество трудового духовенства», в составе которой проводили активную контрреволюционную деятельность против ВКПб и советского правительства, ставя своей целью свержение существующего советского строя. Признаете ли себя в этом виновным? Ответ: Нет, не признаю, так как контрреволюционной работы я никогда не вел».

В итоге его обвинили в том, что он являлся членом шпионской диверсионной повстанческой организации, участвовал в нелегальных сборищах, имел связь с руководителем шпионско-диверсионной организации. Постановили: расстрелять, личное имущество — конфисковать. Это было 25 августа. А расстреляли прадеда 31 августа в 12 часов ночи.

Потом сколько прабабушка ни ходила и ни пыталась что-то узнать, ей только сказали в устной форме, что ее муж осужден на десять лет без права переписки. Тогда еще не знали, что это означает, и ждали его. 19 лет прошло, а прабабушка все надеялась, что он жив.

Я пытался выяснить, где же Григорий Иванович похоронен. В деле этого нет. Но основное место захоронений жертв массовых репрессий — 12 километр Московского тракта.

«За отцом пришли ночью, как это обычно и бывало»

Людмила Ильинична Окунева, дочь репрессированного Ильи Андреевича Калуса:

Когда именно и как умер мой отец, в чем его обвиняли я узнала в подробностях только лет 20 назад, когда посетила областной архив в Екатеринбурге. Когда все эти дела рассекретили, я наконец получила к нему свободный доступ. В архиве мне дали его личное дело, и я выписала оттуда некоторую важную информацию. Там было сказано, что его осудили 14 января 1938 года по небезызвестной 58-й статье, и уже 21 февраля приговор был приведен в исполнение — его расстреляли.

Мне тогда было всего девять месяцев — конечно, я ничего не помню. Мама, Федора Саватеевна, рассказывала, что за отцом пришли ночью, как это обычно и бывало. Хотя сам отец не подозревал об опасности. Была зима, декабрь, мама была беременна моим младшим братом. За отцом пришли сотрудники местного НКВД, велели ему одеваться и увели с собой. Якобы нужно было подписать какой-то документ. Больше мы отца никогда не видели.

Он был грек по национальности, это понятно по фамилии. Его предки мигрировали на Украину, в Донецкую область, Волновахский район, деревня Бугас — там была целая греческая община. Из архивных материалов мне удалось узнать, что жили они небедно — собственно, поэтому их и назвали кулаками. У них было 16 гектаров земли, две коровы и две лошади. Образование у него — два класса средней школы. Видимо, семья усердно работала, поэтому нажила хорошее имущество. Но в те времена богатое хозяйство могло стать причиной внимания властей, вот его и сослали вместе с семьей в 1931 году на Урал.

Семью моей матери тоже раскулачили. Они жили в Тюменской области, там у них была швейная лавка, приносившая неплохой доход. Все это отобрали, а их сослали в Свердловскую область, в город Серов, тогда еще он назывался Надеждинск. Там они и познакомились с отцом — вместе работали на лесоповале, занимались лесозаготовками. А 25 марта 1937 года родилась я. Правда, насладиться отцовством и семейной жизнью мой папа так и не успел…

На лесоповале работало много греков, и вот один знакомый отца по фамилии Яманко донес на него, что он агент немецкой разведки, что завербовал его некий Эммануил Михайлович Фишер — кто это такой, я не знаю. Как я прочитала в архивных материалах, папа признал себя виновным в этом. Возможно, дело было в пытках… Потому что непонятно, какую разведывательную деятельность можно вести в лесу, они ведь день и ночь работали.

Когда отец не вернулся, мама пошла в местную комендатуру, пыталась расспросить сотрудников, что произошло и где папа, но никто ей ничего не сказал. А в 1958 году, устав от неизвестности, она подала в розыск, потому что слышала разговоры о том, что он уехал обратно на Украину, что его там видели. Однако потом пришла бумага, в которой говорилось, что отца расстреляли 20 лет назад. В документе говорилось, что дело прекращено за отсутствием состава преступления — то есть его реабилитировали посмертно и выдали свидетельство об этом.

Без отца было тяжело. Очень тяжело. Я запомнила случай: нужно было получить хлеб, в те времена дефицита надо было занимать очередь с самого утра, а мама работала, и она, рано утром заняв очередь, будила меня и просила постоять за хлебом. Но некоторые люди не хотели меня пускать. Не все такие были, конечно, но иногда находилась в очереди голосистая женщина, которая начинала кричать: «Что она здесь делает? Это же дочь врага народа! Выгнать ее отсюда к чертовой матери!» И когда мама пришла вечером и спросила, где хлеб, я ответила, что меня выгнали. Она начала плакать. До меня не доходило, в чем проблема. Я только начала ходить в школу, мне было лет девять. Мама очень переживала по этому поводу. У нее была подруга, муж которой погиб на Великой Отечественной войне. Так вот ей и ее детям всегда что-то перепадало — то отрез на платье, то продукты, то еще какие-то подарки. А маме ничего никогда не давали ни для меня, ни тем более для нее. На службе маму тоже как-то притесняли, она часто плакала после работы. Она трудилась на лесопилке, и ей давали самую сложную и низкооплачиваемую работу.

00:03, 30 августа 2018

«Приходит 70-летняя дама и говорит: дайте мне молодость»

Фото: Илья Наймушин / Reuters

По словам главного гериатра Минздрава Ольги Ткачевой, процессы старения замедлились. В прошлом веке 50-летний человек считался глубоким стариком — сейчас это едва ли не пик карьеры. Врачи утверждают, что молодость можно и дальше пролонгировать, причем практически бесплатно. Российское сообщество гинекологов разработало рекомендации по сохранению женского здоровья, в том числе и для дам старшего возраста. О том, правда ли, что россиянки по сравнению с европейскими ровесницами рано стареют, есть ли таблетки молодости и почему врач не может быть толстым — «Ленте.ру» рассказала акушер-гинеколог, кандидат медицинских наук, доцент кафедры акушерства, гинекологии и репродуктивной медицины факультета повышения квалификации медицинских работников Медицинского института РУДН Ирина Шестакова.

«Лента. ру»: В Минздраве недавно заявили о целесообразности пересмотра возрастных планок. Россиян до 30 лет предложили считать детьми. ВОЗ относит людей до 44 лет — к молодежи. Физиологически планки наступления старости, то есть климакса, также сдвигаются?

Ирина Шестакова: Средний возраст менопаузы у белых женщин уже много лет стабилен — 51 год. Это наглядно доказано в международных эпидемиологических исследованиях.

Но неверно говорить, что менопауза — синоним старости. Это не означает ни потери внешней привлекательности, ни приближения физической дряхлости, ни падения трудоспособности. Многие женщины в этот период даже живут более активно, чем до того.

Сейчас много пишут о том, что российские женщины не умеют красиво стареть. Только что была молодой, а завтра — уже бабушка. В то время, как их ровесниц в Европе старухами назвать никто не решится. Генетика виновата?

У меня профессиональная практика — 23 года. И я могу сравнить, какая была женщина в менопаузе в 90-е годы и какая — сейчас. Это небо и земля. Как правило женщины 1960-68 годов рождения, которые сегодня вступают в менопаузу, уже не боялись, а наоборот, активно пользовались гормональной контрацепцией. У них уже нет в анамнезе шести-семи абортов. Они управляли рождением детей, они привержены здоровому образу жизни. Сегодня некоторые женщины старшего возраста выглядят даже лучше, чем их молодые подруги. Вcе дело в отношении к себе. Ведь в сохранении здоровья роль генетики — не больше 30 процентов.

Менопауза — это прежде всего дефицит гормонов. Правда ли, что, если их восстановить, старость замедлится?

Действительно, есть менопаузальная гормональная терапия (МГТ). Но нужно иметь в виду, что в клинических рекомендациях четко прописано, что МГТ — это лишь часть общей стратегии по поддержанию здоровья женщин старшего возраста. То есть это не «таблетка молодости», а точно такое же лекарство, как антибиотик или противовоспалительное средство.

Она назначается при проявлениях менопаузы: приливы жара, повышенная потливость, нарушения сна, иногда снижение общего тонуса. Женские гормоны ведь участвуют практически во всех процессах организма. Женщины обычно в этот период говорят: я себя не узнаю, у меня все изменилось, не могу сосредоточиться, устаю, не высыпаюсь. И память стала короткая, забываю, куда поставила воду, положила ключи и т.д. За это в том числе отвечают гормоны эстрогены, которые вырабатывают яичники. То есть задача МГТ — частично восполнить дефицит эстрогенов. Мы ведь выписываем малые дозы гормонов, которые в разы меньше уровней эстрогенов в крови у женщин в молодости. И женщина буквально через несколько недель становится прежней.

Некоторые врачи советуют дамам 20-30 лет измерить свой уровень гормонов, чтобы потом эту норму поддерживать и быть вечно молодыми.

Это граничит с шарлатанством. Нигде в мире в медицине такое не практикуется. Дело в том, что уровень гормонов яичников в крови непостоянный. Если поставить человеку специальный измерительный датчик, который будет регистрировать эти показатели, то мы увидим, что количество гормонов даже в течение дня будет регулярно прыгать. О каком «золотом стандарте» тут можно говорить?

Мы не приводим гормоны в соответствие чему-то. Исключение: сахарный диабет и заболевания щитовидной железы. Там действительно дозу препаратов подбирают, ориентируясь на уровень гормонов в организме. Но в гинекологической эндокринологии не бывает такого, что пациентка сдала анализ крови и врач исключительно на его основе назначил препараты. Гинеколог ориентируется на клинические показания. То есть я в первую очередь анализирую жалобы и осматриваю пациентку, задаю ей вопросы. Анализы — это всего лишь вспомогательный инструмент, они — не главное. Мы ведь лечим не анализы, а пациентку.

Раньше многие гинекологи прямым текстом говорили о вреде гормонов. Сейчас отношение изменилось?

За последние двадцать лет произошли сильные подвижки. Здесь самый большой вклад сделала покинувшая нас в прошлом году профессор, гинеколог-эндокринолог Сметник Вера Петровна. Еще в 1992 году она создала российскую ассоциацию по менопаузе, благодаря которой наши гинекологи стали получать современную информацию. Профессор Сметник с коллегами провела исследование по изучению распространенности применения гормональных контрацептивов и заместительной гормонотерапии среди женщин-гинекологов. Получилось, что даже в Центральном округе ее используют не более 20 процентов гинекологов. То есть это говорит о том, что до сих пор многие врачи боятся гормональных препаратов.

Страхи ведь сформировались не на пустом месте?

В истории медицины был период в 1960-е годы, когда действительно гормональную замесительную терапию называли чуть ли средством молодости. Но затем в США были получены результаты исследования «Инициатива во имя здоровья женщин». В нем участвовало более 15 тысяч пациенток. Всех разделили на группы 50-60; 60-70 и 70+ лет. И всем им впервые назначили гормональную заместительную терапию.

В группах старше 60 лет стали нарастать инфаркты, инсульты, рак. К сожалению, журналисты стали обсуждать исключительно негативные результаты этого исследования. До России дошла как раз часть информации о том, что гормональная заместительная терапия опасна без поправки на возраст. Это был 2001 год. Но затем исследователи разложили все по полочкам, проанализировали и пришли к новым выводам.

После сопоставления всех данных подтвердилось, что прием заместительной гормональной терапии повысил риск онкологических и сердечно-сосудистых заболеваний в группах женщин, которым на момент ее назначения было больше 60 лет. У остальных эта терапия оказалась эффективна и безопасна.

Какие еще противопоказания имеются?

Если у пациентки в анамнезе тромбоз, инфаркт, рак молочной железы, то МГТ противопоказана. Также существует понятие «окно возможностей». Гормональная терапия эффективна и безопасна, если была начата либо не позже десяти лет после менопаузы, либо в возрасте не старше 60 лет.

Вот, например, приходит ко мне 70-летняя дама и говорит: дайте мне молодость. А у нее уже часто нарушение мочеиспускания, остеопороз. гормонозаместительная терапия для нее будет бесполезна и опасна, окно возможностей уже закрылось.

Если женщина вовремя начала пить препараты, то как долго она может продолжать это делать?

В российских клинических рекомендациях сказано, что если терапия начата в окне возможностей, то нет оснований ее прекращать, ориентируясь исключительно на возраст. Сейчас в отношении гормонов действует понятие титрования. То есть в одном возрасте мы даем одну дозу препарата, в другом — другую. Чем старше пациентка, тем меньше доза.

Вы сказали, что гормонозаместительная — это небольшая часть общей терапии для женщин старшего возраста. Что туда еще входит?

Мы смотрим, как питается дама, насколько она физически активна, курит ли, есть ли у нее половой партнер, имеются ли друзья, гуляет ли она регулярно. МГТ занимает во всем этом перечне процентов двадцать. Все остальное — это образ жизни.

Пациентки могут сказать: сплошной ЗОЖ на грани морализаторства.

Отказ от курения и ожирения — это вовсе не морализаторство, а научно доказанный факт. Мы прямо говорим пациентке: если хотите — продолжайте курить. Но при этом положительного эффекта от таких-то препаратов можно не получить. Например, курение — это противопоказание для назначения гормональных контрацептивов. Потому что курение повышает свертываемость крови. Ожирение — также повод очень избирательно подходить к назначению гормональных препаратов .

Мы сейчас работаем под лозунгом: «гинеколог — это женский терапевт». То есть это не как раньше часто бывало: взял доктор мазок у женщины — и все. Нет. Гинеколог должен стать проводником профилактического направления в медицине по отношению к здоровью женщины.

Это как?

Гинеколог помимо своих «классических» задач корректирует проблемы с весом, лечит нечистую кожу, иногда — подавленное настроение. Допустим, приходит к нему пациентка с намерением только лишь сдать анализы на инфекции. Но если врач видит другие проблемы — он должен сказать. В том числе о запахе изо рта, напомнить женщине о необходимости провести диагностику рака шейки матки и груди, похудеть.

Запах изо рта, похудение и женское здоровье взаимосвязаны?

Запах может быть признаком начавшегося остеопороза челюстей. Когда женщина начинает терять зубы? Когда наступает менопауза, и возникает дефицит эстрогенов. Дефицит эстрогенов приводит к развитию стоматологических проблем.
А ожирение — главный фактор развития многих болезней: инфаркта, инсульта, рака, сахарного диабета, артрита, тромбозов и других. Только лишь снизив вес, мы убираем огромное количество проблем со здоровьем.

Как понять — у дамы ожирение, или она просто в меру упитанная?

У женщин ожирение диагностируется при окружности живота на уровне пупка более 80 сантиметров.

Как с этим нужно бороться?

В основном человеку просто надо объяснить, что он съедает больше, чем тратит. Многие действительно не понимают, почему они набирают вес. А ведь терапевтическая модификация образа жизни — это первоначальное лечение ожирения.
У нас женщины любят достаточно простую пищу: тортики, конфеты и т.д. Спрашиваешь — а сколько вы сегодня съели овощей? Не люблю, не вкусно. Чтобы похудеть — достаточно просто убрать из рациона высококалорийную пищу и больше двигаться. Самый мощный абсолютно бесплатный сжигатель калорий — это наши работающие при ходьбе, плавании, катании на велосипеде мышцы.

Для многих и это — почти подвиг.

У меня есть пример 46-летней женщины, которая ко мне приехала из маленького городка недалеко от Москвы. Очень ухоженное лицо с макияжем. Вес — больше 100 килограммов при невысоком росте. Она ежедневно принимала более 11 разных лекарственных препаратов. Это очень много. Говорит, 20 лет назад была худенькой. А сейчас — бухгалтер, обслуживает несколько компаний. И все клиенты регулярно благодарят ее тортиками.

Я ничего ей не назначила, кроме похудания. И честно сказала, что просто не смогу помочь при ее весе. Второй раз эта женщина пришла ко мне через год похудевшей на 40 килограммов. Рассказала, что очень обиделась тогда на меня, даже плакала: что за врач такой, как она может пациента оттолкнуть? А потом на месяц уехала в деревню, где каждый день — покос травы, воду носила из водокачки, простая пища, отсутствие сладкого. Большинство проблем со здоровьем у нее сами нормализовались.
Не нужно подвигов. Все можно замещать. Любите тортики — пусть они будут раз в неделю, как награда. Не можете без сладкого — есть сезонные сладкие фрукты.

На пациентских форумах очень часто можно встретить «фотожабу»: дама сидит на приеме у врача, тот ей настоятельно рекомендует худеть. Но при этом сам врач весом не меньше пациентки. В общем-то, привычная ситуация в поликлиниках. Это нормально?

Мой руководитель член-корр РАМН Виктор Евсеевич Радзинский часто рассказывает истории из своей практики. Одна из самых показательных, когда в стационаре ни у одной пациентки с ожирением этот диагноз в истории болезни не стоит. А комплекция работающих в отделении врачей — схожая с пациентками.

Прежде чем что-то рекомендовать, начинать надо себя. У меня позиция здесь жесткая. Не имеет права врач, назначающий лечение ожирения, иметь избыточную массу тела. Пациенты ему просто не поверят. Разве может работать диктором человек с логопедическими проблемами, который не выговаривает буквы? Также и здесь.

Полнота ведь бывает не только от переедания, но и вследствие какой-то болезни. А тут уже попахивает дискриминацией инвалидов?

Таких болезней очень мало. Например, есть редчайшая врожденная патология — отсутствие гена, который отвечает за насыщение — лептина. Человек ест и не может остановиться. Самый распространенный пример полноты вследствие болезни — сахарный диабет. Но и для диабетиков сейчас вышел прекрасный новый препарат, который может скорректировать вес.

Вы говорите о том, что гинеколог часто может заменить сразу несколько врачей. А пациентке — как можно понять, комплексный подход к ней применили или нет, хороший ли у нее врач?

Если есть уже какая-то диагностированная болезнь, женщина может зайти в рубрику «Клинические рекомендации» на сайте Минздрава и посмотреть, что об этом заболевании там говорится, в разделe клинических рекомендаций «Информация для пациентов», который написан доступным языком. Бывает, что врач чего-то недосказал — не обижайтесь. Но если его слова идут в разрез с тем, что написано в этом документе — ищите второе мнение.

Сложнее, когда прием был первичный или профилактический. Но важно, чтобы каждое посещение было задокументировано, и копия выписки выдавалась пациенту. Даже после первой консультации должен стоять предварительный диагноз. Пусть он потом изменится, но эта запись все равно должна фигурировать.

Предварительный диагноз также можно «проверить» в клинических рекомендациях. То есть посмотреть, какие исследования в такой ситуации предлагается проводить. Врач во время приема должен дать пациентке четкий алгоритм: что ей делать дальше, какие исследования проводить, нужно ли приходить на повторный прием и когда.

Мы в основном говорили про продление молодости у женщин с помощью гормонов. А у мужчин такие проблемы бывают?

У мужчин с возрастом также может возникнуть недостаток гормонов андрогенов. Но там все сложнее. Под женской менопаузой понимается угасание функции яичников. Оценивается это просто: прекращаются менструации. У мужчин не так однозначно. Некоторые из них могут никогда не столкнуться с гормонодефицитом, а у кого-то возникает выраженный недостаток андрогенов. Это называется андропауза. И она также корректируется урологами и эндокринологами. Но самая главная рекомендация у мужчин точно такая же, как у дам — первым делом обратить внимание на свой образ жизни, вредные привычки и вес.

Беседовала Наталья Гранина

Обсудить

lenta.ru, 25 июня 2018

lenta.ru, 28 августа 2018

00:05, 21 января 2020

«У меня в голове поселилось чудовище»

Владик Салий

Фото: Русфонд

Владик Салий живет в Красноярске с папой и мамой. В августе прошлого года у мальчика начались сильнейшие приступы головных болей. Обследование выявило опухоль головного мозга. Владика успешно прооперировали, но последующие анализы показали, что опухоль была злокачественной и очень агрессивной. А раз так, в любой момент может случиться рецидив. Единственный способ окончательно справиться с опухолью — химиотерапия в комплексе с протонной терапией, которая прицельно убивает раковые клетки, не повреждая при этом здоровые ткани мозга. Лечение стоит более трех миллионов рублей. Родители Владика не в состоянии собрать необходимую сумму.

Перед операцией Владик сказал маме: «Ничего не поделаешь. Болезнь меня победила…»

В больницу его привезли на скорой. Последние несколько дней из-за ужасной головной боли мальчик не мог ни есть, ни спать.

«Мне страшно, — жаловался Владик, — у меня в голове поселилось чудовище, которое сжимает голову своими когтями. Я его чувствую!»

Анна, мама Владика, не узнавала сына: еще недавно он был шумным и веселым, не мог усидеть на месте ни секунды. С четырех лет занимался ушу, плаванием, танцами.

Первый раз Владик пожаловался на головную боль пять месяцев назад. В районной поликлинике мальчику назначили анализы и УЗИ почек.

«Ребенок здоров, — объявила педиатр, когда пришли результаты анализов. — Почки в полном порядке».

Владик уверял, что голова у него больше не болит, и мама не стала спорить с врачом.

Приступ повторился через месяц. Мальчик, придя из детского сада, заплакал и сказал, что голова болит так сильно, будто разламывается на кусочки. На скорой Владика отвезли в детскую больницу, поставили капельницу. Но это не сняло боль.

— Владика то и дело тошнило, он терял сознание, — рассказывает Анна.

Ребенку провели обследование, в том числе МРТ головного мозга.
«Мы нашли твое чудовище, которое вызывает боль и мешает тебе жить, — сказал мальчику доктор. — Это огромная опухоль. Мы с тобой должны ее победить».

В тот же день Владика экстренно перевели в межрайонную больницу и стали готовить к операции.

Первые двое суток после удаления опухоли состояние ребенка было крайне тяжелым. Владик пришел в себя только на третий день и сразу же спросил: «Где мама?»

Анну он встретил радостным возгласом: «Ура! Мы победили чудовище! Теперь я здоров!»

Протертую пищу, которую дают после операции детям, он есть отказался: «Я не маленький! Приготовь мне, пожалуйста, пельмени, хочу поскорее домой».

Уже через десять дней Владика выписали из больницы. А перед этим Анну вызвал к себе в кабинет лечащий врач: «Результаты гистологии показали, что у ребенка анапластическая астроцитома 3-й степени злокачественности».

Анна никак не могла поверить, что жизнь ее сына, который уже ел с аппетитом и носился по палате, снова в опасности. По просьбе родителей фрагменты ткани опухоли были отправлены на гистологию в Москву.

— После операции Владик радовался любой мелочи, и мы — вместе с ним, — рассказывает Анна. — Пока из Москвы не пришел окончательный диагноз. Он оказался еще страшнее, чем предыдущий.

Московские медики диагностировали у ребенка глиобластому — агрессивную опухоль 4-й степени злокачественности. Достаточно нескольких раковых клеток, оставшихся после операции, чтобы случился рецидив.

«Эта опухоль действительно коварная и опасная, как сказочное чудовище, — объяснил Анне врач, выдавший заключение. — Отрубаешь одну голову, а на ее месте вырастают три новые. И хирургия тут бессильна».

Недавно Владик с мамой были на консультации в Москве у известного детского нейроонколога Ольги Желудковой. Доктор сказала, что единственный способ убить опухоль — это одновременное проведение химиотерапии и протонной терапии. Протонное облучение в данном случае наиболее эффективный и щадящий метод лечения. Но оно стоит очень дорого, проводится только в одной клинике в Санкт-Петербурге, и государство его пока не оплачивает. В Новый год под бой курантов Владик загадал заветное желание, о котором рассказал только маме.

Заведующий отделением радиационной терапии Центра протонной терапии Медицинского института имени Березина Сергея Николай Воробьев (Санкт-Петербург): «Владику с учетом высокого риска рецидива, размера и агрессивного характера новообразования жизненно необходимо комплексное лечение: химиотерапия одновременно с протонной терапией. Главное преимущество протонного облучения — возможность подавать максимальные дозы радиации в центр опухоли, одновременно снизив интенсивность излучения на ее границе. Воздействие на здоровые клетки головного мозга, окружающие опухоль, минимизируется. Этот метод лечения является наиболее эффективным и щадящим для ребенка».

Стоимость протонной терапии 3 378 234 рублей.

На 17:00 (21.01.2020) 162 читателя «Ленты.ру» собрали 150 492 рубля.
271 948 руб. перечислено из средств, собранных для Дианы Гасановой
715 910 руб. собрали телезрители ГТРК «Санкт-Петербург»
1 037 137 рублей собрали читатели fontanka.ru и rusfond.ru.

Не хватает 1 202 747 рублей.

Дорогие друзья! Если вы решите помочь Владику Салию, пусть вас не смущает цена спасения. Любое ваше пожертвование будет с благодарностью принято.

ПОМОЧЬ ВЛАДИКУ

Для тех, кто мало знаком с деятельностью Русфонда

Русфонд (Российский фонд помощи) создан осенью 1996 года для помощи авторам отчаянных писем в «Ъ». Проверив письма, мы размещаем их в «Ъ», на сайтах rusfond.ru, kommersant.ru, «Лента.ру», в эфире Первого канала и на радио «Коммерсантъ FM», в социальных сетях, а также в 172 печатных, телевизионных и интернет-СМИ. Возможны переводы с банковских карт, электронной наличностью и СМС-сообщением, в том числе из-за рубежа (подробности на rusfond.ru). Мы просто помогаем вам помогать.

Всего собрано свыше 14,095 миллиарда рублей. В 2020 году (на 16 января) собрано 33 745 074 рублей, помощь получили 47 детей.

Русфонд — лауреат национальной премии «Серебряный лучник» за 2000 год, входит в реестр НКО — исполнителей общественно полезных услуг. В 2019 году Русфонд выиграл президентский грант на проект «Совпадение. Экспедиция доноров костного мозга», а его Национальный РДКМ — президентский грант на проект «Академия донорства костного мозга», грант мэра Москвы на проект «Спаси жизнь — стань донором костного мозга» и грант Департамента труда и соцзащиты населения Москвы на проект «Столица близнецов». Президент Русфонда Лев Амбиндер — лауреат Государственной премии РФ.

Дополнительная информация о Русфонде и отчет о пожертвованиях Русфонда.

Адрес фонда: 125315, Москва, а/я 110;
rusfond.ru; e-mail: rusfond@rusfond.ru
Приложения для iPhone и Android — rusfond.ru/app
Телефон: 8-800-250-75-25 (звонок по России бесплатный), 8 (495) 926-35-63 с 10:00 до 20:00

Обсудить