Ремонт стиральных машин на дому.
Ремонт посудомоечных машин Люберцы, Москва, Котельники, Жулебино, Дзержинский, Лыткарино, Реутов, Жуковский, Железнодорожный. Раменское. 8-917-545-14-12. 8-925-233-08-29.
Семилетнего Никиту спасет срочная операция, но нужна ваша помощь
Никита Печеркин живет в деревне Ивановке Кемеровской области. Сразу после рождения у мальчика обнаружили тяжелейший порок: магистральные сосуды были неправильно подключены к желудочкам сердца. Ребенка спасли кемеровские кардиологи, сделавшие радикальную операцию. Но после нее возникло осложнение — сужение легочной артерии и аорты, нагрузка на сердце резко возросла. Сейчас Никите нужна срочная операция, иначе правый желудочек сердца перестанет работать — это прямая угроза жизни ребенка. Операцию проведут по госквоте, но дорогие расходные материалы она не покрывает. Отец мальчика умер, мама одна воспитывает двоих детей, денег у нее нет.
Когда Никиту выписывали из поселкового роддома, Зоя, его мама, устроила забастовку. Так и сказала: «Не уйду отсюда, пока не позовете кардиолога!» В медицинском заключении, которое выдали Зое, значилось, что ребенок «полностью здоров».
Оставалось только раздать нянечкам конфеты с цветами, сесть в такси и уехать домой. Но Зоя видела: с Никитой происходит что-то страшное. Ни о каком «полном здоровье» не могло быть и речи. Она сама работала медсестрой и повидала всякое. Поэтому точно знала: если носогубный треугольник у малыша синеет, потом бледнеет, а после чернеет — это SOS!
В конце концов вызвали профессора кардиологии из областного центра. Она обследовала малыша и сказала, что вряд ли довезет Никиту до Кузбасского кардиоцентра.
— У вашего ребенка уровень кислорода в крови почти в два раза меньше нормы. Ему осталось жить от силы полтора часа.
— Везите! — сказала Зоя.
Всю дорогу в реанимобиле она уговаривала своего маленького сына не умирать.
И он вытерпел. Не умер.
В Кемерово Никиту привезли в критическом состоянии, тут же обследовали и поставили диагноз: транспозиция магистральных сосудов сердца. Мальчика сразу отправили на операционный стол и провели вспомогательную операцию — для подготовки к последующему хирургическому лечению.
Основную, радикальную операцию Никите провели на открытом сердце через три дня. Она была тяжелая, длилась несколько часов, но бригада хирургов осталась довольна результатом.
После выписки из больницы Зоя раз в месяц возила Никиту в кардиоцентр в Кемерово на обследование. Первые четыре месяца после операции сердце сына работало как часы. А потом вдруг кардиолог заметил, что у Никиты резко повысилось давление в сосудах легких. Мальчика тут же госпитализировали и обнаружили у него сужение легочной артерии и аорты.
В пятимесячном возрасте Никите провели вторую полостную операцию — устранили сужение магистральных сосудов.
Эту операцию малыш перенес очень тяжело: долго был в реанимации, его подключили к аппарату искусственной вентиляции легких, после чего у Никиты появились хрипы, затрудненное дыхание.
Про детский сад кардиологи запретили даже думать: с таким сердцем любая простуда опасна для жизни. Никита сильно переживал — ему очень хотелось играть с ребятами, но приходилось сидеть дома.
Спустя два года у мальчика снова повысилось давление в легочной артерии — это означало, что артерия снова сужается и препятствует нормальному кровообращению. Никита ослабел, от любой незначительной нагрузки появлялась одышка и синели губы.
Зоя обратилась в Национальный медицинский исследовательский центр (НМИЦ) имени академика Е.Н. Мешалкина в Новосибирске. Там Никиту тщательно обследовали и сказали, что у ребенка прогрессирует сердечная недостаточность, из-за повышенной нагрузки на сердце правый желудочек может полностью отказать. Требуется устранить дальнейшее сужение сосудов сердца и легких. Это можно сделать в ходе эндоваскулярной операции, с помощью специальных стентов. Никита так и не ходит в школу — у него нет сил, мама занимается с ним дома сама. В последнее время мальчик практически не выходит на улицу. Лежит на кровати и разглядывает фотографии папы, который умер, когда ему был всего годик.
— А если у меня лопнет сердце, я тоже умру? — спрашивает Никита у мамы.
— Сердце не может лопнуть, — успокаивает сына Зоя. — Мы его обязательно вылечим.
Она уже оформила Никите госквоту, но ее хватает только на покрытие стоимости операции и части расходных материалов. На дорогие стенты и остальные расходники денег нет. Между тем откладывать операцию уже нельзя: сердце Никиты работает на пределе. И снова подает сигналы SOS!
Для спасения Никиты Печеркина не хватает 779 804 руб.
Детский кардиохирург отделения врожденных пороков сердца НМИЦ имени академика Е.Н. Мешалкина Артем Горбатых (Новосибирск): «В первые дни жизни Никите была выполнена анатомическая коррекция сложного порока сердца — транспозиции магистральных сосудов. В пять месяцев ребенка прооперировали повторно — устранили возникшее сужение аорты и легочных артерий. Но спустя несколько лет вновь образовались стенозы (сужения) аорты и главных ветвей легочной артерии. В связи с этим увеличивается нагрузка на правый желудочек сердца, отмечен высокий риск его необратимой дисфункции. Пока есть возможность избежать этого опасного осложнения, нужно провести эндоваскулярную операцию: устранить сосудистую патологию путем стентирования суженных участков. Такая малотравматичная операция позволит мальчику быстро восстановиться и вернуться к обычной жизни».
Стоимость стентов и расходных материалов — 779 804 рублей.
Дорогие друзья! Если вы решите помочь Никите Печеркину, пусть вас не смущает цена спасения. Любое ваше пожертвование будет с благодарностью принято.
Русфонд (Российский фонд помощи) создан осенью 1996 года как благотворительный журналистский проект. Письма о помощи мы размещаем на сайте rusfond.ru, в газетах «Коммерсантъ», интернет-газете «Лента.ру», эфире Первого канала, социальных сетях Facebook, «ВКонтакте» и «Одноклассники», а также в 171 печатном, телевизионном и интернет-СМИ в регионах России.
Всего частные лица и компании пожертвовали в Русфонд свыше 12,893 миллиардов рублей, на эти деньги возвращено здоровье более чем 23 тысячам детей. В 2019 году (на 6 марта) собрано 268 678 329 рублей, помощь получили 318 детей. В 2017 году Русфонд вошел в реестр НКО – исполнителей общественно полезных услуг и получил благодарность Президента РФ за большой вклад в благотворительную деятельность. В ноябре 2018 года Русфонд выиграл президентский грант на издание интернет-журнала для потенциальных доноров костного мозга «Кровь5». Президент Русфонда Лев Амбиндер – лауреат Государственной премии РФ.
Серьезная поддержка оказана сотням многодетных и приемных семей, взрослым инвалидам, а также детдомам, школам-интернатам и больницам России. Фонд организует акции помощи в дни национальных катастроф. Русфонд помог 118 семьям моряков АПЛ «Курск», 153 семьям пострадавших от взрывов в Москве и Волгодонске, 52 семьям погибших заложников «Норд-Оста», 100 семьям пострадавших в Беслане.
В России решили всерьез взяться за развитие городской среды, так как именно в 1112 городах страны проживает большая часть населения. Архитекторы, урбанисты, дизайнеры, девелоперы и чиновники объединились, чтобы создать новые стандарты комплексного развития этих территорий, отвечающие требованиям и вызовам века. «Лента.ру» попыталась разобраться в том, что это за стандарты и как они повлияют на жизнь россиян.
Конструктор городов
Три четверти жителей России живет в городах. При этом, по словам экспертов, в стране существует дефицит городской среды: то есть типов застройки, которые соответствуют современным представлениям о городе.
«Развитие среды и повышение качества жизни сегодня являются приоритетными задачами для всех городов России. Новые городские пространства создают новую экономику, дают импульс росту и развитию современных городов, — рассказал «Ленте.ру» гендиректор АИЖК Александр Плутник. — Сегодня неудобства жителям доставляет несбалансированность жилой, офисной и промышленной застройки, что создает высокий уровень маятниковой миграции и в разы увеличивает нагрузку на транспортную инфраструктуру. В центральных частях городов много ветхого жилья, промышленных предприятий, неиспользуемых сельхозугодий. Именно поэтому сейчас мы, по поручению правительства страны, разрабатываем стандарты комфортной городской среды. Они будут разные: для развития застроенных и свободных от застройки территорий, стандарты редевелопмента промышленных территорий. Они позволят вести системную работу по развитию городов».
«Стандарты в таком масштабе могут быть прекрасным путем для стран сделать резкий скачок, – считает ландшафтный архитектор Дариус Резнек, Karres+Brands. — Мы можем учиться на разработках, экспериментах и ошибках других стран и быть уверенными в том, что не повторим их».
«Наши города должны предлагать качественно иную среду, которая позволит привлекать и удерживать талантливых горожан с высшим образованием и амбициями, — рассказал «Ленте.ру» гендиректор КБ Стрелка Денис Леонтьев. — Для этого нужно трансформировать всю инфраструктуру: транспорт, жилые, деловые и промышленные районы города. Стандарт комплексного развития территорий необходим, чтобы определить что и как нужно развивать, с учетом особенностей каждого населенного пункта. И этот стандарт позволит также существенно повлиять на уровень безопасности, комфорта и экологичности среды» «Для системного подхода к развитию городских территорий на основании Стандарта необходима актуализация существующей нормативно-правовой базы», — уточняет он.
«75 процентов многоквартирного жилого фонда РФ по-прежнему возводится по советской микрорайонной модели, которая создавалась преимущественно вокруг фабрик и заводов, — рассказал «Ленте.ру» партнер КБ Стрелка Алексей Муратов. — Это монотонная застройка с крупными кварталами, недостаточным количеством дорог и улиц и предназначенная лишь для одной функции — спальной».
Представления о современной городской среде складываются не только из мнений урбанистов, но и из вполне конкретных рекомендаций международных организаций ОЭСР и ООН-Хабитат. Так вот среда эта должна быть разнообразной и компактной — когда повседневные услуги, сервисы и иногда развлечения находятся в 5–10-минутной пешеходной доступности от жилых домов. «Это подтверждают исторические города: Париж, Санкт-Петербург, Вена — города с плотной, функционально и визуально насыщенной застройкой, с оживленными общественными пространствами не теряют привлекательности и конкурентоспособности на протяжении веков», — отмечает Муратов.
По оценке КБ Стрелка, на такие районы в России приходится только 8 процентов застроенных городских территорий.
Инструментом перехода к современной городской модели развития у нас, по словам Муратова, должны стать стандарты комплексного развития территорий, которые разрабатывает АИЖК (Агентство ипотечного жилищного кредитования) совместно с КБ Стрелка при поддержке Минстроя России.
Руководитель проекта «Стандарты комплексного развития территорий» КБ Стрелка Екатерина Малеева утверждает, что новые стандарты — это не просто рестайлинг СНиПов (строительных норм и правил), которые используются до сегодняшнего дня на протяжении уже шестидесяти лет.
«Стандарт – документ стратегического уровня, основная задача которого сформировать комплексный подход к формированию и развитию качественной городской среды, соответствующей современным потребностям жителей городов России. В практическом смысле — это конструктор решений, позволяющий из имеющихся деталей собрать нечто совершенно уникальное, — рассказала она «Ленте.ру». — До этого система СНиПов предлагала единое решение, поэтому у нас по всей стране застройка одинаковая. Кроме того, использование СНиПов практически не синхронизировалось с остальными нормами, ГОСТами и СанПиНами, решение этой задачи также заложено в Стандарты».
Малеева отмечает, что актуализация существующих СНиПов и других норм – процессы, между собой никак не скоординированные, Стандарт решает в том числе и эту задачу.
Заводы стоят: одни блогеры в стране
Советские нормативы при планировании и строительстве жилья были определенным образом связаны с идеологией.
«Инфраструктура включала в себя минимальный набор ежедневых функций: встал, отвел ребенка в детский сад, пошел на завод, — объясняет Екатерина. — Были отдельные районы, где надо спать, и отдельные районы, где надо было работать».
К сожалению, с тех пор изменилось немногое. «И сегодня то, что строится на окраинах российских городов — это преступление, — рассказала «Ленте.ру» Елена Еременко директор «Брусника.Проектирование». — Микрорайоны с высокой плотностью и посредственным обустройством жизни. Все время, которое человек должен был после работы посвятить себе и своей семье, он тратит в дороге. При этом нет однозначной возможности строить разнообразное жилье в развитых районах, нет прозрачного механизма их качественной реновации и уплотнения».
Чтобы оптимизировать перемещения горожан, такой механизм потенциально должен отталкиваться прежде всего от их образа жизни. Который, по крайней мере, в крупнейших городах России, не так уж просто привести к общему знаменателю. Теперь все больше тех, кто работает через интернет из дома или, принципиально, трудится в пешей доступности от жилья. А многие живут на своем огороженном участке с домом, ездят на работу на машине, общественный мест практически не посещают и закупаются раз в неделю в гипермаркетах. Однако в КБ Стрелка разрозненные данные систематизировали.
«Мы разработали модели, которые учитывают эти разные потребности и предполагают создание для них оптимальной среды», — пояснила Малеева.
Модели четыре: пригородная, городская, центральная и мегагородская. В первой из них для индивидуального автомобильного транспорта предоставляются наибольшие возможности, которые сужаются далее в сторону четвертой модели. И в КБ Стрелка особо подчеркивают, что эти различия определяются не чьим-то приказом, а образом жизни людей.
Пригородная модель – это низкоэтажная застройка до 3 этажей, минимальное количество общественного транспорта и обилие жилья, с независимым отоплением и водоснабжением.
Городская модель – уже многоквартирные здания 5 – 9 этажей, 20 процентов от фонда составляют коммерческие помещения и еще 20 процентов – доля квартир, которые можно перевести в нежилое назначение, зеленая зона в пятиминутной пешей доступности от каждого дома.
В центральной модели сокращается расстояние пешей доступности зеленых зон, появляется 20-процентная доля жилья бизнес-класса. 5 процентов составляет доля зданий-акцентов высотой до 18 этажей.
Для мегагородской модели характерна 20-ти и более этажная застройка, малая обеспеченность автостоянками (100 мест на тысячу жителей). Здесь половину жилья составляет квартиры и апартаменты, сдающиеся в аренду. При этом 80 процентов от всей застройки – это именно бизнес-центры и другой нежилой фонд. Правда, такой тип среды применим лишь к нескольким российским городам-мегаполисам.
«Стандарты касаются двух важных вещей: пересмотра существующих норм застройки и изменение последовательности проектирования, — говорит Ольга Алексакова, сооснователь архитектурной мастерской BuroMoscow. — Исторически сложилось, что градостроительное проектирование в России начинается наоборот, с квартиры как экономической единицы, которая к тому же должна инсолироваться. Предписание последовательности шагов градостроительного проектирования от масштаба района к масштабу здания обеспечивает более контекстуальный и ответственный подход, «укоренение» нового проекта в существующей городской ткани, внимательное создание иерархии городских пространств».
Застроим и подстроимся
Примечательно, что в новых российских градостроительных проектах заложено понимание того, что социально-экономическая составляющая жизни может в корне измениться через десяток лет. Может быть все вдруг превратятся в блогеров и нужда в офисах просто отпадет? Решения, заложенные в стандарты, позволяют городской среде подстраиваться под новые экономические условия в текущем режиме.
К примеру, в КБ Стрелка предложили внедрять частую сетку улиц, делать кварталы небольших размеров. «Это позволяет городу быстро адаптироваться к изменениям в экономике и общественной жизни. Небольшие кварталы экономичнее, проще и легче обновлять, перестраивать, менять функция с жилой на деловую, например», — отмечает Малеева.
«Нормативы необходимы, чтобы с течением времени достичь высшего уровня качества, — делится опытом Хелле Юул, знаменитый финский архитектор, учредитель и партнер архитектурной компании JUUL | FROST Arkitekter. — В проектировании важна гибкость мышления, которая сделает жилье, строения и кварталы более устойчивыми и адаптивными к приспособлению под будущие нужды. В Скандинавии мы используем нормативы как раз для этого — чтобы создавать среду, качество которой не будет зависеть от политического влияния, смены административного аппарата и т.п.».
Битва за прохожее место и смерть спальных районов
Сегодня предпринимателю нужно бороться за то, чтобы именно его магазин находился на определенном перекрестке, где всегда много народу.
Благодаря новым стандартам среди малого и среднего бизнеса не только снизится конкуренция, но и начнется активное развитие: за счет частой сетки уличной сети предполагается создание большого числа маршрутов, которые позволят людям доходить от одной точки до другой самыми разными способами. «Возникает больше мест, где на первом этаже зданий можно расположить какие-то заведения торговли и услуг: магазины, клиники, парикмахерские, кафе и так далее. Причем стоимость аренды этих помещений будет снижаться из-за увеличения предложения», — рассказывает Екатерина.
Подобные подходы действительно могут серьезно повлиять на развитие честной конкуренции, но остается вопросом как их использовать в условиях сложившейся застройки.
«Мы провели анализ недвижимости по двадцати городам разного размера и географического положения. Строительство в них действительно происходит «в чистом поле» на окраинах», — говорит Малеева.
По ее словам, такая практика в конечном итоге может привести к деградации районов со сложившейся застройкой и исторических центров городов – обветшанию жилого фонда и инженерных коммуникаций, концентрации малообеспеченных слоев населения, росту преступности.
КБ активно работает над интенсификацией жизни в застроенных районах, ищет пути для включения туда новых функций. Но в каждом случае предлагается все же провести предварительную оценку на месте: развивать какой-то конкретный район или все же создать новый — универсального решения для всех 1112 городов быть не может.
«Мы, со своей стороны, предложим готовую и удобную методику для просчета и принятия управленческого решения», — подчеркнула Малеева.
«Россия простирается на 16 климатических зон и имеет огромное территориальное и культурное разнообразие, — комментирует Дариус Резнек. — Традиционная архитектура на юге и на севере выглядит по-разному, и так и должно быть в городе. Стандарты, которые разрабатывает КБ Стрелка, предлагают для этого метод размещения новых строений, основанный на особенностях климата, рельефа, водных ресурсов и т.д.»
Теплые улицы
Кстати о климатических зонах. В российских городах будущего будет уделено больше внимания развитию пешеходных и общественных пространств. Однако скептик скажет, что отечественный климат довольно суров и по-настоящему комфортно на улицах всего-то несколько летних месяцев.
«Люди ходят по тротуарам круглый год. Даже в Сибири, где лютые морозы, — отвечает на это Екатерина Малеева. — И внедрение новых стандартов поможет, в числе прочего, адаптировать эти зоны к погодным условиям. Такой опыт наработан в странах с похожим климатом — Финляндии, Канаде, и мы используем его в наших стандартах».
Так, к примеру, в параметрах застройки будет предусмотрено такое расположение домов, которое позволит защитить пешеходов от холодных ветров, а также будет предусматриваться создание на улице специальных укрытий, где стена находящегося рядом здания нагревается от солнца и согревает воздух.
Дорого и нескоро?
Встает закономерный вопрос о стоимости внедрения новых стандартов и о том, как быстро они могут повлиять на жизнь горожан. Или это все про отдаленное будущее?
Разработчики утверждают, что нормативным образом в стандартах будут определяться только моменты, касающиеся безопасности. Там не указано, что на пешеходных дорожках должны лежать именно дорогие гранитные плиты. Используя разные элементы, содержащиеся в этих стандартах, градостроители, как из конструктора, смогут собирать то, что им по карману.
«Едва ли не главное препятствие любых изменений — плохая способность понимать друг друга и договариваться о балансе интересов, — отмечает Елена Еременко, представляющая интересы компании-застройщика. — Стандарты комплексного развития территорий нужны как способ научить рынок говорить на одном языке. Как способ рассказать жителям города, каким должно быть хорошее жилье. Ведь их спрос создает предложение».
Наиболее амбициозные задумки, заложенные в новых стандартах, заработают только спустя десятилетие. Но не все: скажем, заложенное в них устройство уличной сети, способствующее повышению безопасности на дорогах, можно внедрить буквально за пару лет.
КБ Стрелка заканчивает разработку стандартов весной 2018 года. Затем предстоит период актуализации, который продлится до осени. К этому моменту уже будут реализовываться проекты благоустройства ключевых общественных пространств в 40 городах, мастер-планы территорий в Саратове и бухте Новик острова Русский во Владивостоке.
Глобальный же пересмотр российской градостроительной нормативной базы, по расчетам АИЖК, должен произойти к 2020 году. Все будет зависеть от того, как воспримут эту инициативу в обществе.
Стандарты комплексного развития территорий должны пройти согласование со всеми участниками строительного процесса, и только после этого будет возможен процесс их интеграции в нормативную базу.
«Стандарты позволят синхронизировать техническое и градостроительное регулирование, снять избыточные нормативные требования, что в свою очередь позволит упростить административные процедуры и повысить качество строительства при сохранении объемов ввода жилой недвижимости», — заключает Александр Плутник.
Подробнее о том, как функционирует современный город, каких повседневных сценариев придерживаются его жители и что закрепляет новый стандарт комплексного развития территорий, можно узнать в специальном издании, посвященном этой теме.
Автомобиль скорой помощи у здания инфекционной клинической больницы №1
Фото: Андрей Васильев / ТАСС
Россиянка по имени Юлия на днях вернулась из Италии в Москву, почувствовала недомогание и сама обратилась в скорую помощь, чтобы сдать тест на коронавирус. Но все обернулось так, что медики пригрозили ей полицией и отвезли в 1-ю инфекционную больницу — туда, где уже находится зараженный россиянин Давид Беров. Юлия рассказала «Ленте.ру», что в карантине люди больше страдают от условий и отношения врачей, чем от новой заразы, и объяснила, почему ей кажется, что медслужба в России больше озабочена сохранением секретности, чем лечением людей.
«Мы вызовем наряд полиции»
В Италии я находилась один месяц и почувствовала, что у меня немного поднялась температура и заболело горло. Решила вернуться домой раньше, чем планировала. Через два дня, 26 февраля, я прилетела в аэропорт Шереметьево.
Думала, что в аэропорту будет какой-то пункт досмотра или место, где я смогу обратиться за помощью. Ничего такого в терминале D не было. Никто нас не проверял, не встречал. Отправилась домой.
На следующий день я обратилась в скорую, чтобы спросить, где я могу сдать анализ на коронавирус, Боялась поставить под угрозу жизнь и здоровье близких людей, моего пожилого отца. Мне сказали, что пришлют участкового врача, он меня осмотрит и расскажет, как действовать дальше.
Врач приехала, зафиксировала мое состояние: красное горло, температура 37,2. Затем она вызвала бригаду скорой помощи. На них не было никаких особых костюмов. Обычная форма. Сказали, что нужно ехать в инфекционную больницу. Я сперва отказалась — спросила, почему нельзя взять у меня анализ и оставить дома?
Я согласилась поехать добровольно. Оказалось, что в частных клиниках этот тест пройти нельзя.
«Один туалет для мужчин и женщин»
В ночь на 28 февраля я приехала в 1-ю инфекционную больницу на Волоколамском шоссе. У меня взяли все анализы и поместили в палату, где уже было пять женщин. Все они тоже прибыли из Италии.
Были те, кто обратился к медикам спустя несколько дней после возвращения в Москву. Потом к нам поселили еще одного человека.
В других палатах нашего отделения — тоже от четырех до семи пациентов.
И вот сегодня Роспотребнадзор сообщил, что у Давида Берова, лежавшего в палате напротив нашей, положительные результаты анализа на коронавирус. С ним в палате находилось еще пять или шесть парней. Они теперь находятся в изоляции в соседних с нашим зданиях. Сам Давид — в отдельном боксе. Теперь их палата у нас единственная пустует.
«Заточение людей против их воли»
По сути, нас не имеют права держать в изоляции. Нет никакого официального документа, который говорил бы о карантине для людей, прибывших из Италии. Медики говорят, что есть распоряжение главного санитарного врача Москвы не о карантине, а об изоляции на инкубационный период, но эту бумагу нам они не показывают.
В Роспотребнадзоре также заявили, что никакого карантина пока не вводили. Только в чем разница? Речь идет о заточении людей против их воли в одном месте.
Мы уже даже не о коронавирусе думаем, а о различных других инфекционных заболеваниях, которыми можем заразиться друг от друга. Кому-то уже параллельно другие диагнозы ставят.
У меня первый анализ был отрицательным, даже обычного гриппа не было.
В качестве лечения (еще до получения результатов анализа) мне стали выдавать пилюли каждый день. Это какой-то дешевый аналог арбидола, некое противовирусное средство. Я пью шестнадцать таблеток в день.
На вопрос, можем ли мы купить себе более дорогие и качественные препараты, иммуномодуляторы, нам отвечают: «Вы не можете здесь принимать ничего, что государство не выделило». Фурацилин (противомикробное средство — прим. «Ленты.ру») можем только приобрести себе.
Нам меряют температуру электронными градусниками, но они не показывают реальную температуру. Нам приходится выпрашивать нормальные градусники и потом сообщать результаты измерений на пост или даже записывать их себе.
Вещи нам передают через специальный пост. Все пакеты тщательно проверяют. Есть список ограничений.
Общение с близкими происходит только по телефону и через интернет. Но печальнее другое: все новости, которые касаются нас напрямую, — к примеру, о результатах анализа Давида, — мы узнаем не от медиков, а из СМИ.
Врачи нас держат в информационном вакууме.
Непонятно даже, сколько времени мы должны провести в изоляции. Говорили, что две недели с момента прибытия из Милана на территорию России, но что будет теперь, после того, что показали анализы Берова? Будет отчет, наверное, вестись с момента контакта с ним, то есть с 27 февраля.
«Люди стараются лишний раз не мыться, обтираются влажными салфетками»
Говорят, что всем выдадут больничные листы. Однако многие здесь все равно боятся потерять работу. Здесь, как мы понимаем, все зависит от конкретного работодателя: способен он войти в положение или нет. Одна девушка тут с большим трудом добилась разрешения, чтобы ей передали ноутбук в палату — чтобы работать на удаленке. Мне повезло, что я самозанятая.
Особенность в том, что люди здесь лежат в основном достаточно обеспеченные. Многие могли бы заплатить за комфортное размещение, но такой возможности нет. Чтобы как-то снять общее напряжение, администрация прислала психолога, чтобы он нам помогал.
От неудобных кроватей болит спина. Смущает низкое качество питания, с которым ничего нельзя поделать. Это худший вариант столовской еды — с котлетами без мяса и так далее. Доставку сюда заказать невозможно. Особенно тяжело тем двоим, кто попал сюда из Ирана, — у них нет в Москве близких, кто мог бы им что-то передать, и они просто в шоке от такого питания.
Кроме ужасного туалета, у нас на мужское и женское отделение один ужасный душ на две кабинки. Там постоянно стоит вода на полу. Люди стараются лишний раз не мыться, обтираются влажными салфетками.
«Это стало для нас шоком»
За это время я прочитала не все, но достаточно много о коронавирусе. Я все-таки считаю, что это не настолько серьезная проблема. Люди вылечиваются. Вот Давид, к примеру, молодой парень, у которого даже симптомов никаких не было. Он себя нормально чувствует. Это просто грипп, другая форма гриппа и все.
Ужасно же, когда люди попадают в больницу здоровыми и заражаются уже здесь! Ужасно, когда к нам относятся не по-человечески, плюют на наши права.
Конфликты с администрацией у нас происходят каждый день, и отношение к нам становится строже. Я была очевидицей того, как одна женщина не выдержала и сказала: «Я здесь находиться не буду. Это что за тюрьма?» Она написала расписку, что отказывается от принудительной госпитализации, и просто ушла.
Теперь же из отделения никого больше не выпускают и никаких расписок не принимают. В больнице дежурит Росгвардия или охрана.
На этих выходных мы несколько часов пытались добиться встречи с врачом, чтобы узнать результаты наших анализов. Нам сказали, что врач один на три корпуса.
Сейчас в больнице началось какое-то движение: появилось много врачей и медсестер, в туалете повесили держатель для туалетной бумаги. Видимо, готовятся к проверке.
Я полагаю, что нужно подавать какой-то судебный иск на главврача больницы из-за непонятной ситуации с анализами, а еще хотелось бы добиться отдельного бокса, но это уже, вероятно, поздно. Главное, чего мы все хотим и будем добиваться, — получения результата анализов и права вернуться домой! Нам ведь даже не говорят, сколько времени занимает исследование крови: часы, дни? Нам не говорят ничего — и это раздражает больше всего.
Как московские власти борются с коронавирусом
Мэр Сергей Собянин в понедельник, 2 марта, заявил, что в Москве госпитализированы 24 человека, которые контактировали с жителем столицы, заразившимся коронавирусом. По его словам, это шесть родственников зараженного, пять его друзей, а также 13 человек, летевших с ним одним рейсом из Италии. Еще 83 человека помещены в карантин. При необходимости граждане, контактировавшие с потенциальными носителями инфекции либо нарушившие режим изоляции, помещаются в санатории и дома отдыха для постоянного медицинского наблюдения. В санаториях обеспечены изоляция, комфортное пребывание и четырехразовое питание пациентов, заявил он.
В Москве из-за коронавируса работодателям рекомендуется измерять температуру сотрудникам на рабочем месте. Кроме того, ежедневное измерение температуры вводится в детских садах и школах города, выборочно температуру будут измерять у пассажиров метро.
39-летняя жительница Ивантеевки (Саратовская область) Ольга Журавлева, безработная мать-одиночка с двумя дочерьми, приговорена к 120 часам обязательных работ из-за помощи знакомым с уборкой пиццерии. В суде прокуроры заявили, что женщина обокрала государство на семь тысяч рублей, получая пособие по безработице. Ее осудили по части 1 статьи 159.2 УК России («Мошенничество при получении выплат»). Россиянка своей вины не признала, однако это на исход дела не повлияло. С уголовной судимостью ей будет еще сложнее ухаживать за дочерьми, одна из которых страдает эпилепсией, в обществе, которое боится всего, что связано с судами, полицией и властью. Корреспондент «Ленты.ру»Лариса Жукова отыскала Журавлеву и записала ее монолог о жизни в глубинке и о том, как ее дело стало возможным в наше время.
Злые языки
Я даже не знаю, как так получилось. Злые языки, наверное, завидуют: «Ой, она везде!» Зарабатываю калымами: кому обои поклеить, кому окна почистить, кому помыть дом к зиме — везде на все руки. Один раз себя хорошо показала — и все зовут. Конкуренции и нет особо: знают, что я хорошо делаю. Даже возили в совхоз, за семь километров, клеила учительнице обои. Бывает, просят и богатые, двухэтажные дома. Или когда уборщица в магазине заболела, зовут: Оль, вымой, помоги. Я час утратила, 300 рублей получила — неплохо.
Спасибо родителям, что приучили к труду. Когда школу закончила, матери сделали операцию, тяжелого ничего поднимать нельзя было, брат маленький, а в сарае-то надо убираться — и рогатый скот, и свиней голов десять, и куры, и гуси. В 15 лет пошла уборщицей в школу, потом в совхозную столовую. Затем калымы брала на свадьбы: торты, блинчики пекла, посуду мыла. Потом по сарафанному радио пошло. И в такси диспетчером работала, и на кирпичном заводе — везде могу.
В кафе меня недавно звали, но официанткой я не пошла — ноги болят. Посуду с 11 часов утра до полтретьего ночи мыла, 1400 рублей дали. Оттуда взяла поросятам объедки домой. Почаще бы так ходить: и денег побольше тысячи, и свиньи накормлены. У меня же два поросенка, курочки-несушки и индоутки. Часто забираю помои в пиццерии рядом со школой, где жду детей с уроков. Звонят девчата, как накопятся объедки.
На кирпичном заводе одна я женщина. Кирпичи делаешь, обжигаешь, на вагонетки выкладываешь, а на стройке — на поддоны, официальная зарплата — 7900 рублей. Можно и накалымить: за один поддон с 333 кирпичами платят 50 рублей. Десять штук положишь, три часа убьешь — 500 рублей чистыми получишь. Раньше работали девчата, но одна умерла тяжело, у другой — спина. Я сама на уколах, горсть таблеток обезболивающих — и вперед! На двух родах были кесаревы сечения, врачи повредили спину, спицу, что ли, не туда воткнули. Сказали, годика через три пройдет, но уже 11 лет спина каждый год все сильней и сильней болит. Тяжело, но куда деваться.
В конце прошлого года кончился кирпич, работы не запустили. Сидела без денег: всего один калым за месяц был, на две тысячи рублей — летом же ремонт никто не делает. За газ не смогла заплатить! Только за свет… Пошла вставать на биржу труда, а там сказали, что денег тоже нет, надо ждать. Прошел месяц, позвонили, я пришла, расписалась и встала на получение пособия по безработице: 4900 рублей — как хочешь, так и живи на них. Семь тысяч, что мне вменяют, — это не за месяц, а с февраля по 13 марта. Был бы калым зимой, сроду бы не стала на эти…
«Оля, мы знаем, что ты заработаешь!»
Мы не из самых бедных. Без завтрака дети у меня не сидят: всегда печеньки с чаем есть. Если хотят утром яичницу — жарю. У нас каждый день рацион разный: сегодня мы захотим гречку с мясом, а завтра — суп. Если в школе на обед они ели, то варить не будем, я же за обед плачу. Дома в основном только второе: голубцы, пельмени, хинкали магазинные. Поросят купили весной, будем резать зимой — хватит месяца на четыре. Мы еще умудряемся и сало закоптить, и дать чуть-чуть всем. Ну и нам тоже дают: мы — свинину, а нам — курятину.
Иногда я занимаю в магазине хлеб, сахар, печенье, чай, кофе, молоко. У нас идет потоком: взяла-отдала, взяла-отдала. Меня все там знают: если бы не знали — не дали бы. Могу взять и обувь девочкам в долг. Куртки новые — когда была возможность, накупила про запас. Иногда подруги, у кого дети старше, одежду отдают. Косметику дочки не просят: одной 11, другой 14, и в девять вечера уже ложатся спать. Страшно их отпускать на улицу. Играют с ребятишками соседскими возле двора, чуть темнеет — все, домой. Они и сами не хотят никуда, дома им хорошо: недавно собачку взяли маленькую. Чопик, кутенок, мы так его назвали, красивый такой — такса маленькая. Есть и рыбки у нас, и котик Рыжик, и еще один Рыжик, и Мурка.
У нас и компьютер был — правда, погорел. Свет перемкнул, сгорел процессор, и микроволновка, и холодильник, и колонки от компьютера, и телевизор плазменный. Хана всему. Не только у нас, у многих погорело. Обидно! Говорю: лучше бы на калымах все были, чтобы ничего включено не было. Глядишь, холодильник бы был цел. Телефоны у дочек тоже были: купила им одинаковые за пять тысяч со скидкой. Но они их уделали: экраны намочили под дождем, экраны заменить — сейчас лежат в ремонте у нас уже больше двух месяцев, запчастей на них нет.
Купаться ходим в бассейн, к сестре в баню или в больницу: воды дома нет — таскаю ведрами из колонки. На море мы ни разу не были, только по телевизору видели, дальше больниц Саратова и Самары никуда не ездили. Есть у нас богатые, которые на машине ездят, а не пешком ходят. Но есть и те, кто хуже живет.
Как-то решила обратиться за помощью в администрацию — я же официально стою на обеспечении малоимущих семей. Мне сказали: денег нет, приходите в декабре. А в декабре, когда на биржу труда встала, сказали: не положено — помогают только тем, кто официально работает. А где работать-то?! Мне сказали: «Оля, мы знаем, что ты заработаешь!»
На выборы их не ходила. За кого там голосовать? Ничего не изменится. Каждый хочет себе в карман положить. За всех я против, так и осталась со своим мнением дома. А за президента — посчитала нужным. За Путина голосовала, на свою голову: при нем хоть чуть-чуть живем, а там, если война… За все боишься.
Деваться некуда
В 2014 году у старшей дочки болезнь обнаружили. Ей было десять лет. Мы зовем: «Яна, Яна!» — а она не слышит. Уткнулась в забор и стоит. Сознание отключилось — приступ-замирание. Мы с сестрой ее повезли в больницу. Сделали МРТ головы — сказали, эпилепсия. Повезла ее в Самару, а потом в Саратов. Там три раза лежала, невролог смотрел, уколы делали.
Это очень дорого: 3500-4000 [рублей] — это только на дорогу туда, а там приходится такси брать. Таксисты лупят с нас, как с городских, да еще говорят: у вас там в деревне хорошо! И медицина не бесплатная, бесплатный только сыр в мышеловке! Я в тот раз, три года назад, заплатила 1750 рублей. Взяла кредит в Сбербанке на 15 тысяч, чтобы расплатиться да таблетки Яне купить.
С дочкой всегда рядом приходится быть, хоть я и в работе. Оставлять опасно: может попасть под машину, врезаться в стену, забор, через мост упасть. Ежедневно пьем конвулекс: 500 миллиграммов утром и вечером. В месяц уходит две упаковки за 1000 рублей. Уколы дочке делаю сама. Инвалидную группу не дают. Сказали — туда полежать, сюда полежать… Да и если ей дать группу [инвалидности], а мне — [пособие] по уходу за ребенком, я ж буду дома сидеть, не смогу детей прокормить.
Младшая с бабушкой остается, когда я со старшей езжу. Она живет за семь километров от Ивантеевки, в поселке Знаменский. У мамы сердце искусственное. Тоже на таблетках, каждый год ездит в больницу настраивать кардиостимулятор. Бьется, помогает, как может, пенсия 8 тысяч рублей: то вещи купит детям, например, лосины на зиму, то обувь, то лекарства. Пока я хожу по калымам, мама забирает старшую со школы. Сестра старшая тоже помогает — тетради по математике собрала в Самаре, на мою долю набрала.
Кредит по сей год выплачиваю: 7 тысяч висит. Под 21 процент [годовых] брала — деваться было некуда. Кредитная карточка была у меня на черный день, но просрочила выплату на неделю, и ее заморозили. Тогда как раз моего отца схоронили, помочь некому было. Болел всю зиму, температура высокая, в больницу не ложился. «Да ну, залечат таблетками», — говорил. Травы пил из монастыря какого-то, выписывали за три тысячи рублей из Подмосковья. Приехали в мае в Самару, уже поздно — метастазы пошли на печень. Думаю, [заболел] потому, что курил, выпивал — не святой же был. Бывало, выпьет — упадет и спит на холодной земле. Естественно, когда заболел, курить бросил, но уже ничего не вернешь. Наверное, чувствовал, когда умрет: уже не разговаривал, а тут вдруг сказал, чтобы я приехала с девчонками. В воскресенье мы весь день вместе провели, а в ночь на понедельник он ушел.
Нецензурные выражения
А потом и вспоминать не хочется… Я жила с мужчиной одним, белорусом. И в тот день, когда гроб для отца покупала, звонит дочь — кричит, что он с лестницы ее спустил, руку поднял. Я приехала, детей из дома вывела, а он на меня накинулся. Нож у него был. Я сознание потеряла, вся в крови была. Он мог бы и убить, но соседка спасла меня: крики услышала, полицию вызвала. Потом узнала, что он был судим.
В больнице меня зашили, но мне пришлось еще лежать с сотрясением мозга, работу потеряла — до этого работала в ветлечебнице. Он стал кругом дома с заточкой ходить, угрожать. Я вызвала полицию, они приехали, он им сказал, что это была зажигалка, и ему поверили! А потом начал ходить в больницу, пытаться примириться. Принес две тысячи рублей на лечение через медсестру. Гордость тогда пришлось спрятать: я до сотрясения работала в ветлечебнице, а из-за болезни уволилась, и помочь было некому — все наши деньги ушли на похороны. Пришлось взять, с паршивой овцы хоть шерсти клок.
Его посадили всего на девять месяцев. Тогда, когда я была потерпевшей по тому делу, у меня случился первый конфликт с полицией. Меня вызвали на допрос, и я просидела в очереди два часа. Стала нервничать, бояться за детей: что если он в это время с заточкой опять? Да и темно становилось: вдруг он меня в лесу встретит и убьет? Девочки тогда останутся одни, никто не поможет. Я спросила, когда меня примут, а дознаватель нахамила. Я не выдержала и послала ее. По-честному послала. Она меня прямо там и наказала: выписала 500 рублей штрафа. Но [написала] так, как будто я была в состоянии алкогольного опьянения. Я возмутилась, а мне говорят: мы не напишем, что ты матом тут ругалась, хотя могли бы написать «за нецензурные выражения». Полный беспредел, как хотят, так и работают… Ну, написали, я ушла. С денег, что он в больницу отнес, штраф оплатила, а лекарства в аптеке в долг взяла.
Алексей, любчик мой, меня тогда поддержал. Мы давно знакомы были. На Новый год у отца было 40 дней, мы помянули. А потом сестра позвала к себе на чай. А тут он. Заздоровались, с тех пор два года уже живем вместе. Если бы не он, не было бы ни поросят, ни зерна. Он сделал дома пристройку, цоколь залил, фундамент. Человек он надежный, из Мирного, все мы местные. К дочкам относится хорошо, и они его любят, папой зовут. Он заставляет домашнюю работу делать, объясняет все, в англо-русский словарь с интернета заходит, чтобы им помочь. Яночка недавно сказала: «Папа, видишь, как хорошо, что я уже что-то знаю — все меня в школе хвалят». Они рады-довольны.
У обеих дочерей стоит прочерк в графе «отец». Первый не знал, что я беременна. Я тогда жила с родителями, он предлагал жить с ним, но когда выпивал — спать никому не давал, и мать сказала: не нужен нам такой зять, проводила его. Второй был теплый, как телогрейка, но сам себе на уме: говоришь, а он мимо ушей пропускает, как будто он тебя вообще не слышит. Дочку он так и не видел. Убежал. Я слыхала, что другие дети у него есть. Общается ли он с ними, я не знаю, не интересовалась. Ладно, ничего страшного.
«Тебе ничего не будет, не ссы»
Пока ждала дочь со школы, сидела в пиццерии у знакомой, где забирала помои поросятам. В феврале меня попросили помочь: там линолеум — помыть пол тридцать минут, хотя есть уборщица. Я сделала, а девчата решили меня отблагодарить. Дали три тысячи рублей. Это была единственная сумма, которую они мне тогда дали. И когда пришла я на биржу, встретилась с одной женщиной, Ириной. Она любит ходить по прокуратурам. Ее тогда выгнали из аптеки за плохую уборку, а мне предложили работу. Она увидела меня, на весь зал как закричит: «Ишь ты, я видела, как ты в пиццерии работаешь!» И смотрит на меня, как кот на сметану.
3 марта приехали ко мне два полицейских. Сказали, что меня хочет видеть Сергей Забабурин, начальник отделения. Я пришла, а он говорит, что у них сроки жмут, надо сдавать в Саратов отчеты. Спросил, работала ли я в пиццерии. Я сказала, что нет, просто помогала. Он говорит: ну какая разница, напишу, что работала, тебе за это все равно ничего не будет — 500 рублей штрафа, не ссы. Я спорить побоялась: вдруг опять оштрафуют ни за что. Ушла. Потом позвонила ему, он сказал, что дело отменили. Я успокоилась. А 7 марта меня пригласила дознаватель и с порога начала мне зачитывать статью 159.2 УК России о мошенничестве. Дали бумаги подписывать, а там написано: до 13 марта я стою на бирже труда, получаю за это денежные пособия, и работаю в пиццерии, получаю за это денежные вознаграждения. 7 марта «даю» такие показания! Как Ванга!
Спрашиваю в суде: как я могла дать такие показания? Забабурин говорит: ваша честь, это опечатка. Судья ему: идите, вы свободны. Я заплакала, затрясло меня. У них опечатка, а мне всю жизнь с этим ходить.
Свидетели дали показания, что я помогала, а не работала. Начальница кафе меня даже не видела, мне работу никто не давал — ни официально, никак. Но дознаватель написала, что я продавцом работала. Я говорю [на суде]: если бы она написала, что я канкан танцевала — тоже бы поверили? Тогда напишите в обвинительном акте, что я бабушку убила! Вы все равно никого не нашли! У нас в марте жестоко убили бабушку, с ограблением. Убийца так и гуляет на свободе, детей боишься от дома отпустить. Но они в меня вцепились, я ж никто и звать меня никак. Кто беднее, того и хватают, как хочешь, так и живи.
Девочка, которая мне деньги в феврале дала, сказала: давала Оле из своих личных средств. А сторона обвинения, прокуратура, говорит: в материалах вы давали показания, что вы договаривались о сумме! Она сказала, что не договаривались, они давай ее пугать: а вы знаете, что вам сейчас штраф будет? Она испугалась, покраснела, глаза опустила, говорит: наверное, те показания правильные, а может, и нет. А после заседания меня дождалась на крыльце и сказала, что больше не пойдет в суд, что ее тут пугают. Они все боятся, что у них алиби [репутация] испортится, потому что были на суду. Я говорю: девчата, у вас-то не испортится, не вас судят! Это у меня теперь жизнь испорчена. Меня даже горшки в садик не возьмут мыть!
Порешали, что мне надо дать 120 часов [исправительных работ], больше месяца. А сейчас апелляционная жалоба поступила от прокуратуры, что мало дали, надо больше. Куда больше? Выживаем как можем.
Весной я снялась с биржи, устроилась в аптеку. За 3500 рублей в месяц мою полы и пыль вытираю к восьми утра либо к закрытию. Воскресенье — выходной, могу один день выспаться. Начальница говорит: Ольга, не переживай, все будет хорошо, люди помогут. Чем помогут? Забабурин знает, что я одна бьюсь с детьми, что девчонка с эпилепсией. На мне решили поставить крестик: им плюс, а мне минус, им насрать, что у меня будет в дальнейшем, хоть с голоду мри. Сроки у них в Саратове.
Целый месяц меня мурыжили. Болит все с этим судом. Брови только не болят. Вся на нервах. Таблетки пью сильные успокаивающие — и вообще никак не помогли, как мертвому припарка. Давление скачет 140 и выше, пью корвалол, обезболивающие, противовоспалительные, но ничего. Один раз прямо на суде спину схватило так, что я не смогла сесть. Мне иногда кажется, что я не выдержу. Мести полиции я уже не боюсь. Я справедливости хочу! Они меня достали! Пусть работают нормально. А то бабушку убили — до сих пор никого не нашли, а за меня зацепились: как же, Ольга заработает много. Боже мой, заработаю…
P.S. Прокуратура Саратовской области решила обжаловать решение суда, однако приговор еще не отменен. Героине статьи необходима юридическая поддержка. Связаться с ней можно по адресу: jlbyldfnhb123321@yandex.ru
*** Обратная связь с отделом «Общество»: Если вы стали свидетелем важного события, у вас есть новость, вопросы или идея для материала, напишите на этот адрес: russia@lenta-co.ru
Если согласиться с тезисом, что большая политика — это тот же шоу-бизнес, то большая пресс-конференция главного политика страны — это сольное выступление, one man show. Главному артисту, как в модных театрах на интерактивных спектаклях, подыгрывают зрители в зале. И когда представление подходит к концу, публика требует выхода на бис. Выкрики, гудение, хлопки — show must go on. Медленно разгоняясь, к третьему часу пресс-конференция наконец понеслась. Зал наполнился энергией, да так, что к концу четвертого часа она хватила через край — в зале раздался истошный женский крик. О том, как все это выглядело изнутри, — в материале «Ленты.ру».
«Я сегодня буду задавать вопрос. Я для этого из Ирака приехал», — уверенно заявил восточного вида мужчина. Он был единственным, кто не принес с собой не то что плаката — даже листочка. Перед ним уселся другой уверенный в себе мужчина — из Мурманска приехал. И распахнул свой транспарант, да так, что спрятал за ним не только восточного красавца, но и десяток журналистов.
Гостю из Ирака не повезло, его вопрос о курдах задал представитель Демократической партии Курдистана в Москве. И он был не единственным соперником — в этом году в зале Центра международной торговли хватало восточных мужчин. Когда девушки бойко перешагивали через стулья, чтобы пробраться на свои места, эти сдержанные господа с восхищением цокали языками.
Тем временем действие на сцене уже началось, но как-то вяло. Президент напомнил, что в прошлом году ВВП страны упал на 3,7 процента. И предупредил: в этом году тоже будет небольшое снижение. Зато в машиностроении у нас плюсы по грузовикам. И сельское хозяйство растет как на дрожжах. «Мы в последнее время радовались за селян, результатам сбора урожая. Это рекордные за последние годы 117 миллионов тонн», — хвалил глава государства. Инфляция, как и дефицит бюджета, тоже растет, но умеренно — в районе 5,5 процента, сыпал цифрами Путин. Отток капитала, напротив, снижается. Резервы сохранились, золотовалютные даже немножко подросли. Пенсии в следующем году проиндексируют, необходимые средства заложены в бюджет, заверил глава государства.
Вялотекущий разговор оживил корреспондент «Эха Москвы». «Вы говорили, что большие коррупционные дела не нужно превращать в шоу, но мы этих шоу видим очень много. Например, Андрей Бельянинов (бывший глава ФТС — прим. «Ленты.ру»). Человека уничтожили фактически, опозорили, и дело его оказалось пшиком. Или другой пример — господин Улюкаев (бывший глава Минэкономразвития — прим. «Ленты.ру»), человек вам близкий и доверенный. И вы в одночасье, разозлившись, его доверия лишили».
В отношении Бельянинова не было никакого дела, были лишь доследственные действия, напомнил Путин. И то, что из этого раздули СМИ, нанесло ущерб деловой и личной репутации человека, посетовал глава государства. С Алексеем Улюкаевым он не разговаривал, посчитав, что материалы, которые были предоставлены оперативными службами, достаточны для того, чтобы отстранить его от занимаемой должности в связи с утратой доверия.
Ближе к экватору темп пресс-конференции начал разгоняться. Вопросы геополитики взбодрили президента и вслед за ним — всех присутствовавших в зале. Больше всего досталось Демократической партии США. «Проигрывать тоже надо уметь», — сказал им Путин, безжалостно напомнив, что она проиграла по всем фронтам. «Это что, тоже моя работа? А потом мы устроили пир горой на развале их часовни XVII века? Часовню мы тоже развалили?» — разводил руками российский президент.
Взломавшие компьютерную систему партии хакеры показали правду — внутрипартийные подтасовки и махинации. «И вместо того, чтобы извиниться перед избирателями и сказать: простите, черт попутал, больше не будем, исправимся, — вместо этого начали кричать по поводу того, кто произвел эти хакерские атаки», — возмущался Путин.
Да и вообще — Вашингтон развязал гонку вооружений, и действующая администрация зачем-то пытается доказать, что они сильнее России в военном плане. «Да, действительно, там и ракет, и подводных лодок, и авианосцев, конечно, больше. А мы с этим и не спорим. Мы говорим, что мы просто сильнее любого агрессора», — сказал Путин, подчеркнув последнее слово.
Досталось и украинцам. Отвечая на реплику корреспондента УНИАН о том, что украинцы будут считать русских оккупантами, Путин заметил, что этот термин в Донбассе применяют к самим гражданам Украины. Что касается освобождения арестованных в России за терроризм украинцев, например кинорежиссера Олега Сенцова, Путин удивился: «Отпустить его только за то, что он режиссер?»
Затронув сирийский вопрос, президент дал понять: именно Москва вытащила трехсторонние переговоры Россия — Иран — Турция по Алеппо. И следующий после освобождения этого города этап — заключение соглашения о прекращении огня на всей территории Сирии, а затем — начало практических переговоров по политическому примирению. При этом законные права курдского народа будут обеспечены, но каким образом — это зависит от Ирака и самого курдского народа, отметил глава государства, отвечая на соответствующий вопрос.
Говоря о Турции, российский президент назвал убийство посла Андрея Карлова «покушением на Россию», но подчеркнул, что это не помешает развитию сотрудничества. Более того, этот инцидент заставил его изменить свое отношение к властям Турции. Причем в лучшую сторону. Раньше Путин, по его словам, скептически относился к оправданиям, что российский Су-24 был сбит без приказа со стороны высшего турецкого руководства. Теперь же в эту версию ему проще поверить.
Когда микрофон перешел в руки польского корреспондента, Путин предвосхитил его вопрос: «Речь, наверное, пойдет о сложностях и трагедиях прошлого, имеется в виду самолет». И конечно, угадал. «Слушайте, надо прекратить всякие спекуляции на этот счет. Трагедия произошла страшная, но все же ясно. Чего спекулировать?» — попросил он.
Внутрироссийская проблематика все же преобладала. Путин пообещал внимательно разобраться в деле жительницы Сочи Оксаны Севастиди, которая была приговорена к 7-летнему сроку лишения свободы за СМС-сообщение, отправленное другу в Грузию в период грузино-российского вооруженного конфликта в августе 2008 года. Раскритиковал сбежавшего в США бывшего руководителя Московской антидопинговой лаборатории Григория Родченкова, намекнув, что его завербовали за границей. Допустил, что социальная справедливость в России может быть достигнута и без отказа от плоской шкалы налогообложения. И пообещал, что российское эмбарго снимут только после того, как страны Запада отменят антироссийские санкции.
К животным не должно быть «скотского отношения», а наказание за жестокое обращение с братьями меньшими следует ужесточить, согласился глава государства. Впрочем, как раз в этой теме чувствовалось, что вопрос еще как следует не рассмотрен: что делать с беспризорными животными, как остановить садистов, которые пользуются их беззащитностью, как контролировать приюты, превращающиеся в фабрики смерти, — ни на один из этих вопросов у властей пока нет ответа.
Так и не прозвучал прямой ответ на вопрос о четвертом президентском сроке. Досрочные выборы — это «возможно, но нецелесообразно», указал Путин. И дал понять, что и сам еще не решил, принимать ли участие в президентских выборах. Вопрос о том, почему он не должен больше быть главой государства, Путин назвал провокацией. Ошибки? Они есть у каждого, но надо уметь делать из них выводы, указал президент.
Разговор о страшной трагедии в Иркутске, где от отравления концентратом для ванн погибли более 70 человек, зашел лишь в самом конце. Но после этого Путин вспомнил журналиста из Кирова, рекламировавшего местный квас, и предложил продолжить тему. «Водке — нет! Квасу — да!» — придумал слоган президент.
«Про любовь! Про любовь!» — кричали с задних рядов. «О любви хотите? Чем дольше будем с вами сидеть, тем быстрее наша любовь перейдет в ненависть», — пошутил Владимир Путин и все-таки направился к выходу. Тут-то и раздался истошный женский крик. Нет, это не было акцией протеста, на пресс-конференцию не влетели активистки Femen. Просто одной региональной журналистке понадобился автограф для мальчика, мечтающего о собаке. Не на шутку взбудоражив службу безопасности, девушка своего все-таки добилась. Она стала 48-м журналистом, успевшим за 3 часа 50 минут побеседовать с президентом.