Ремонт стиральных машин на дому.
Ремонт посудомоечных машин Люберцы, Москва, Котельники, Жулебино, Дзержинский, Лыткарино, Реутов, Жуковский, Железнодорожный. Раменское. 8-917-545-14-12. 8-925-233-08-29.
Они добились всего в этой жизни и поделились секретами успеха
В прошлом году впервые прошла премия «Headliner года», в которой стать номинантом и проголосовать мог любой желающий. В этом году событие состоится вновь. На этот раз кроме народного голосования пройдет и профессиональное. «Лента» поговорила с экспертами премии о «женской силе», любимом деле и мудрости уборщиков
Номинация «Бизнес». Анна Рудакова, основатель и директор премии и форума Woman who matters, генеральный директор компании Get Better Audioguide, совладелец бренда Laneige Collection, основатель нескольких благотворительных фондов:
Иногда сидишь с инвесторами, предлагаешь что-то, думая, что ты единственный носитель уникальной идеи. И чуть ли не в тот же час где-то в мире возникает похожий проект. Мы живем в такое время, когда все идеи на поверхности — воровать ни у кого не нужно. Дело только в скорости: если не ты сделаешь, то кто-то другой.
Но есть и другие ситуации. У нас в стране много примеров того, как люди берут за образец западный пример и вносят что-то свое — возьмите того же Дурова. Все смотрят на то, какие тренды существуют, что происходит в США. Всякий, делая проект, добавляет свою изюминку. И проект, конечно, будет отличаться от всех остальных, ведь каждый человек делает любое дело по-своему.
Все, у кого эта изюминка «выстреливает», становятся хедлайнерами. Как здание бывает высоким — так и человек. Так вот, хедлайнер — это человек, который дорос до самой вершины. Эта высота включает в себя профессионализм, этические качества и пользу для общества в целом.
Сейчас многие корпорации помогают своим конкурентам выживать. Это компании, готовые делиться опытом, чтобы конкуренты становились сильнее, чтобы вместе делать глобальные изменения, которые выгодны и для каждого отдельного участника рынка и полезны для общества. В мире идет тенденция именно на это — чтобы быть социально полезными.
Раз уж начали о тенденциях, то вот еще одна: раньше говорили что главное — это IQ, потом — что EQ, а теперь появилась «женская сила». Потому что сейчас говорят о том, что необходимо пускать женщин в советы директоров. Женщины создают дополнительные эффекты: может возрасти цена акций компании. Например, в Alibaba 49 процентов сотрудников — женщины. Причем это не дань моде — Джек Ма, основатель компании, говорит, что они очень помогают росту бизнеса и что женщины в целом работают намного лучше мужчин. Причина простая: у них выше так называемый LQ — коэффициент любви. Согласно взглядам Ма, любая компания должна делать свое дело с любовью и заботой, и именно это женщины умеют лучше мужчин. Я буду голосовать за женщин, потому что сейчас в бизнесе это недооцененный потенциал.
Номинация «Спорт». Александр Капер, российский бегун-путешественник, популяризатор беговых видов спорта и здорового образа жизни, победитель премии «Headliner Года» в номинации «Спорт» в 2017 году, бизнесмен, член «Русского географического общества»:
В прошлом году я пробежал восемь тысяч километров за 200 дней. То есть каждый день я пробегал по марафону. Я получил немало премий кроме «Headliner года» в номинации «Спорт». Почему именно я? Тенденция на бег существует не первый год, но в основном все занимаются однотипными фестивалями и марафонами. То что сделал я — выделяется из общего тренда — поэтому и стало лучшим. Нужно задавать течения, а не следовать им.
Главное, что нужно помнить: необходимо делать то, что любишь. Именно тот, кто старается делать свое любимое дело лучше всех, становится хедлайнером, а не тот, кто задался целью: «Ну все, в следующем году стану хедлайнером». Если бы вокруг меня не было журналистов, если бы я не получал премии, я бы все равно бегал. Я выхожу на дистанцию, узнаю мир, коммуницирую с ним. Я просто бегу и получаю удовольствие. Мне не все равно, как мои поступки воспринимают окружающие, ведь это тоже часть результата — привлечение к тому, что я делаю — к бегу — внимания. Но это не самоцель. Если просто нацеливаться на победу, занимаясь нелюбимым делом, рано или поздно перегоришь.
Организаторы премии ищут людей, которые совершили значимые поступки — нечто яркое, удивительное, необычное. Здесь выбирают лучших представителей индустрии за минувший год.
Для меня хедлайнер в широком смысле — это тот, кто стремится к лучшему, кто побеждает себя день за днем. В моей жизни что ни человек — то настоящий хедлайнер. Сами посудите, любой из нас в чем-то да является мастером. Это не обязательно профессиональные достижения — это может быть умение общаться, например. У меня своя мебельная фабрика. Есть на ней разнорабочие, сотрудники сборочного цеха. Присматриваешься к людям и видишь, что кто-то бывает очень мудрым в житейском плане, кто-то — мастер своего дела, кто-то — гений в переговорах — разве это не достижения? Задача экспертного совета в том, чтобы разглядеть изюминку. Я стараюсь это делать всегда, и если не получается — значит я плохо смотрел.
Номинация «Наука, инновации, образование». Наргиз Асадова, заместитель главного редактора и ведущая передач радиостанции «Эхо Москвы», основатель и директор «Школы профессий будущего «КрашПРО»:
Я не думаю, что ученые берутся за то или иное исследование, рассчитывая получить премию «Headliner года». Конечно, наука не может существовать без денег. Но большие гранты на научные исследования дают в других институтах. Очень часто тема будущего исследования возникает еще во время обучения в университете. Проходят годы, иногда десятилетия, прежде чем человек возглавит лабораторию, которая, к примеру, исследует лекарства от рака. Быстрых побед в науке не бывает.
Задача членов экспертного совета премии «Headliner года» — выбрать ученых, которые уже чего-то достигли, а их работа оказала влияние на общество.
Забавно, я три года вела передачу «Наука в фокусе» на «Эхе Москвы» — и все время спрашивала у ученых в студии: вот вы изучаете какие-нибудь кварки, например, а что нам-то, нам, простым обывателям что от этого? Это очень смешной вопрос для человека из науки. Но обыватели привыкли, что все должно быть полезно. Правда, при этом мы забываем, что если не заниматься фундаментальной наукой, то этой самой пользе просто неоткуда будет взяться. Но в данном случае, поскольку «Headliner года» — общественная, а не строго научная премия, мы можем себе позволить рассуждать о терминах пользы для общества.
Люди, занимающиеся общественными делами в России, склонны к эмоциональному выгоранию. Проблем очень много, они огромные, ими десятилетиями никто не занимался. Признание обществом твоих заслуг дает силы двигаться дальше. Дело не в деньгах, хотя они и важны. Дело в том, что человеку скажут, что он молодец, он поймет, что люди его оценили, у него появится энергия и силы двигаться дальше. Признание облегчает жизнь. Поэтому и была задумана премия «Headliner года» — чтобы подчеркнуть заслуги людей перед обществом. Это очень важно для формирования гражданского общества.
Кто такой хедлайнер не просто сказать. У каждого из экспертного совета есть, наверное, некие свои критерии, хотя есть и общие. В нашей номинации мы ориентируемся на то, скольким людям помогли номинанты, если это возможно измерить. Потом смотрим, насколько актуально это направление. Россия в этом плане — прекрасная страна. Здесь так много проблем, что никогда не будет скучно. Не надо мучиться, выискивать, как в Швейцарии.
Номинация «Культура». Георгий Урушадзе, генеральный директор Национальной литературной премии «Большая книга», директор «Центра поддержки отечественной словесности»:
Талантливый человек не подходит к творчеству с линейкой: два миллиметра страданий и пять миллиметров красоты — такое вычислить невозможно. Искусство, культура — это не спорт, здесь надо чувствовать.
В Екатеринбурге придумали простую, но эффективную кампанию: по книге Сальникова «Петровы в гриппе и вокруг него» в муниципальной библиотеке сделали карту. Вот здесь героиня села в трамвай, здесь — Петровы живут. Это привлекает внимание людей, вовлекает людей в чтение, даже развивает туризм. Хотя интерактивная карта не нами придумана! Просто вовремя и с творческим подходом использовали уже известную технологию — и получилось нечто уникальное. В Петербурге есть книжный магазин «Подписные издания», который существует уже долгие годы — сейчас им управляет молодой парень: он сделал кофейню — вроде бы ничего прорывного, но «издания» вошли в один из путеводителей по Петербургу. Количество книжных магазинов сокращается и такие меры — это то, что спасает их.
Сейчас мультимедийные центры вообще пользуются большой популярностью. На Чистых прудах есть пространство Community Stage архитекторов сестер Сундуковых: там и театр, и библиотека, и ресторан.
Кто может стать хедлайнером? Полипрофессионалы, то есть, специалисты сразу в нескольких областях, способные одномоментно сочетать разные навыки. В полипрофессионалов в конце концов превратятся все. У вас в компьютере открыто сто вкладок, на столе лежат как минимум два мультимедийных устройства. Вы переключаетесь туда-сюда и даже не замечаете этого. Это уже не будущее, это — настоящее. В голове у вас 50 разных щупалец — и вам нравится.
Номинация «Общественная деятельность и социальная работа». Ксения Безуглова, общественный и политический деятель, обладательница титула «Мисс мира-2013» среди девушек на инвалидных колясках, член Совета по вопросам попечительства в социальной сфере при Правительстве РФ, член комиссии по делам инвалидов при Президенте РФ:
На мой взгляд хедлайнер — это трендсеттер в своей области. Это авторитет и тот человек, который делает что-то очень важное и значимое для определенной группы людей. Выбирать хедлайнеров довольно непросто, учитывая, что для разных областей внутри, например, направления культуры или социальной работы, есть свои хедлайнеры.
Хедлайнер — не только тот, кто делает нечто уникальное. Это и тот человек, который служит своей идее самозабвенно, с огромным желанием что-то сделать, изменить мир в лучшую сторону. И тут все равны и все важны: и артисты, и общественные деятели.
В России, как и во всем мире, есть тренд на добро. Это появилось благодаря эволюции социума. Смотрю на список номинантов и что не имя — мурашки по коже. Сколько же добрых и неравнодушных людей, меняющих мир. Этот тренд следует из того, что мы хотим стать теми, кем рождаемся, вернуться к самим себе. А по природе мы все добрые. Поэтому есть такая большая необходимость говорить о людях, которые уже сделали это. Они становятся примером и мотивируют остальных на то, чтобы улучшать мир.
Этот тренд хорошо прослеживается на бизнесе, который принято называть социально-ориентированным. Однако, я считаю, что это понятие должно исчезнуть, потому что бизнес никаким другим быть не может.
Москва сдержанно отреагировала на информацию о размещении межконтинентальных ракет в приграничной с Россией китайской провинции, напомнив о прочном партнерстве с КНР. Некоторые, однако, все же увидели риски и призвали держать ухо востро. Можно ли расслабиться и что может стоять за действиями китайских властей, «Лента.ру» узнала у российских политиков.
В Кремле информацию о размещении баллистических ракет в северо-восточной провинции Хэйлунцзян прокомментировали с примечанием «если она соответствует действительности». «Военное строительство в Китае не воспринимаем как угрозу нашей стране», — сказал пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков. Да и в целом Россия дорожит отношениями с Китаем — стратегическим торгово-экономическим и политическим партнером, подчеркнул представитель Кремля.
О появлении ракетных комплексов в приграничной с Россией зоне стало известно из публикации китайского таблоида Global Times. Речь идет о трех бригадах с межконтинентальными баллистическими ракетами Dongfeng-41 (DF-41), дальность которых может составлять до 14 тысяч километров. Импульсом к их размещению, по мнению военных экспертов, могло стать окончание научно-исследовательских и производственных работ. В декабре прошлого года эпизод с учебным запуском DF-41 в Южно-Китайском море раскритиковал тогда еще не вступивший в должность президент США Дональд Трамп. С его заявлениями о Китае в целом, как полагают СМИ, также может быть связано появление ракетных комплексов у границы с Россией.
Российские политики тоже припомнили американцев, комментируя возможность появления китайских DF-41 вблизи госграницы. В то же время некоторые парламентарии сочли этот факт достаточным для беспокойства в России.
Вопросы к другу
Андрей Климов, зампред комитета Совета Федерации по международным делам:
«Баллистические ракеты на то и баллистические, чтобы летать на дальние расстояния. Когда мы с китайскими партнерами на эту тему общаемся — не именно о баллистических ракетах, а вообще о размещении разного рода боевой техники на территории их страны — мы спрашиваем, почему недалеко от наших границ тяжелое вооружение находится, бронетехника и так далее.
Они нам обычно объясняют это тем, что если они переместят эти тяжелые вооружения и бронетехнику ближе к каким-нибудь другим странам, то это вызовет там очевидное напряжение. А поскольку Россия и Китай стратегические партнеры, то в этом случае они рассчитывают на наше понимание, что это никоим образом не угрожает России. Вот такое объяснение я иногда от китайцев слышу.
А так — время покажет, потому что любое перемещение такого рода вооружений вызывает вопросы».
Но расслабляться не стоит
Александр Шерин, первый зампред комитета Госдумы по обороне:
«Нам к этим действиям в любом случае нужно относиться очень серьезно. Делать определенные выводы, в том числе по передислокации.
Но мы же с Китаем сотрудничаем в этом направлении, и я думаю, что какие-то консультации и соответствующие переговоры проведут. В любом случае, передвижение сил и средств происходит в целях стратегической выгоды того государства, которое этим занимается. Поэтому нам никогда не надо расслабляться, питать иллюзий».
Подумать о союзе
Владимир Комоедов, адмирал, бывший глава комитета Госдумы по обороне:
«Китай, конечно, великая страна, но если уж водим дружбу, то она, наверное, должна быть прозрачна.
Я думаю, что только два человека могут ответить на все возникающие вопросы друг другу при личной встрече — это Путин и Си Цзиньпин. Мы можем только догадываться, сожалеть или высказывать недоверие — в общем, гадать на кофейной гуще.
Китай и Россия, как заявлял Обама, два врага Соединенных Штатов. Пора России и Китаю уже договориться о чем-то. Если, конечно, не будут улучшаться отношения с США, то может стоит вообще о военном союзе подумать».
Лучше беспокоиться о НАТО
Франц Клинцевич, первый зампред комитета Совета Федерации по обороне и безопасности:
«У нас с Китаем сложились очень хорошие, добрососедские, долгосрочные отношения. Я абсолютно искренне считаю, что все это не связано с Российской Федерацией. Все это есть реакция на многие не до конца продуманные политические заявления. В данном случае я китайцев очень понимаю.
Они, как правило, доводят до логического конца все, о чем говорят. А еще, вот что самое страшное, многое не говорят или маскируют.
Но нас должно больше беспокоить, что делают НАТО и американцы у границ России в странах бывшего Варшавского договора и на территориях стран постсоветского пространства. А именно — перебрасывают технику и личный состав, занимают старые военные объекты и аэродромы и начинают восстанавливать инфраструктуру?
Китай на своей территории вправе делать все, что он считает нужным. Другое дело, что любая сопредельная сторона за этим будет следить».
Однозначно не против нас
Владимир Джабаров, первый зампред комитета Совета Федерации по международным делам:
«Если мы говорим о ракетах малой и средней дальности у наших границ, понятно — это скандал, потому что возникает вопрос, куда они могли бы быть направлены. А межконтинентальные ракеты достигают почти любой точки планеты.
Почему они размещаются в провинции Хэйлунцзян? Понятно, что они их рассредотачивают по всей территории страны. То, что они явно не направлены против России, это однозначно. Китай — наш стратегический союзник и партнер».
Чтоб не оставить неясностей
Константин Косачев, глава комитета Совета Федерации по международным делам:
«В политическом отношении наше сотрудничество с КНР, в том числе в сфере безопасности — как на двусторонней основе, так и в рамках Шанхайской организации сотрудничества — находится на беспрецедентно высокой отметке и не дает оснований ни для каких озабоченностей (..).
И если возникают какие-либо дополнительные вопросы, их надо обязательно обсуждать с нашими китайскими партнерами, чтобы не оставалось никаких неясностей и недоговоренностей». (Цитата по «Интерфаксу»)
Угроза с той стороны
Владимир Гутенев, глава комиссии Госдумы по правовому обеспечению развития организаций ОПК:
«В СМИ размещение новейших ракет близ российской границы упоминается как некий фактор нестабильности и чуть ли не угрозы со стороны Китая. Я считаю, что это от незнания. Чем ближе ракеты такой дальности, 12-14 тысяч километров, тем более они становятся уязвимы, потому что на начальной траектории полета, когда скорости небольшие, когда ракета идет моноблоком и головные части не разделены, она представляет из себя наиболее уязвимую мишень не только для средств наблюдения, но и ПРО.
Положение объектов говорит только о том, что абсолютную угрозу Китай видит с противоположной стороны от тех границ, возле которых идет размещение».
Страх простых людей перед власть имущими в России служит благодатной почвой для всевозможных предрассудков и стереотипов. Он восходит еще к Советскому Союзу с его железобетонной вертикалью власти и связан с воспитанием единогласия во всем, огромными территориями страны и даже с наличием под землей нефти и газа. Так считает социальный психолог и политтехнолог Алексей Рощин, который принимал участие во множестве избирательных кампаний, а сейчас изучает психологию совка. «Лента.ру» узнала у него, почему мы до сих пор прячем в подсознание страхи 20-, 30- и даже 50-летней давности и можно ли с этим жить дальше.
«Лента.ру»: Этот страх, с помощью которого, по-вашему, нами управляют, культивировался специально или стал продуктом политики коммунизма?
Алексей Рощин: Мне кажется, причина может быть в том, что сама по себе Россия — изначально довольно рыхлое образование, именно в связи с большими расстояниями, в связи с тем, что разные части страны плохо связаны между собой, поэтому всегда страна строилась по оккупационному принципу. Территории зависели от центра, и центр управлял ими в большой степени силой.
Когда у нас наступил коммунизм — все самые худшие черты Российской империи проявились многократно. Та же самая сверхцентрализация и полное отрицание демократии. Однако они накладывались еще и на то, что руководила страной уже не царская династия, а некая сила, которая являлась по своей сути безымянной. Некий, как говорил Сталин, орден меченосцев. Этот орден выстроил абсолютно герметичную, строго выстроенную по принципу «сверху вниз» систему управления, к которой обычному человеку было не подобраться.
То есть без использования жестких методов справиться со страной у коммунистов бы не получилось?
Да. По логике, отдаленные земли должны были быть автономными, и в конечном счете некоторые из них должны были отделиться от метрополии. Такой сценарий предвидели и на самом деле всегда его опасались.
Если мы оценим с этой точки зрения всю новейшую политику с 1991 года, мы увидим, что один из главных подспудных страхов, которые существовали у руководства нашей страны, — это как раз страх потери целостности. Это в символическом смысле отражается даже в том, что у нас главная партия называется «Единая Россия». Если бы мы говорили о человеке, а не о стране, это можно было бы назвать выплеском подсознания по Фрейду.
Именно поэтому и в СССР, и сейчас любые проявления самостоятельности на уровне регионов, городов и так далее всячески зажимались. Воспитанная при советской власти психология во многом перетекла и в психологию современных россиян, прихватив все страхи и комплексы совка.
Что это за страхи и комплексы? Что собой представляла психология совка?
Четко говорить о каких-то ясных желаниях массы и ясных стремлениях большего числа населения — это лукавство. Потому что при той системе управления страной, которая существовала, реально у людей не было особых вариантов выражать свое мнение. Вся эта система целиком и направлена на разрушение каких бы то ни было способов микрообъединения и их выхода на макроуровень.
Предполагается, что есть вертикаль государства, которая пронизывает всю страну от центра до самого низа, и есть аморфная масса вокруг нее, которая не имеет никаких форм вообще. Таким образом, ты можешь обрести голос и что-то выражать только если забрался внутрь этой самой вертикали. Но когда ты там оказался, ты тоже на самом деле ничего не можешь, потому что оказываешься под прямым воздействием, и чуть что — тебя выкидывают обратно в аморфную массу.
При советской власти даже те объединения, которые находились на стадии первичного бульона, подавлялись и исключались полностью. Низовая самоорганизация была страшной угрозой для государства, оно с ней боролось — даже с безобидными объединениями по интересам. Они если не запрещались, то включались в некую структуру. Когда появлялись общества любителей марок, книголюбов, автомобилистов, они входили в структуру общества филателистов, книголюбов и автомобилистов СССР и становились его районным подразделением. Руководство этих обществ непременно находилось в Москве. Все огосударствлялось, и это была осознанная политика. Получалось, что вы находились не в своей организации, а вступали в чужую, с многоуровневым руководством.
В стране до сих пор — а сколько лет прошло! — нет независимых профсоюзов. Они были какое-то время и даже развивались, но в начале нулевых пошел процесс их полного выдавливания. Законодательство в части создания профсоюзов остается достаточно либеральным, но по сути их просто нет. Самоорганизация людей до сих пор очень пугает.
То же самое можно сказать и о различных субкультурных движениях — байкеры, казаки…
Да, и субкультуры тоже включают в вертикальную структуру с центром в Москве. Или, по крайней мере, стараются включить. Все остальные — это уже маргиналы.
Для чего все это делается? Чтобы люди постоянно ощущали давление сверху?
В том числе. Сама по себе добровольная организация, как правило, должна быть достаточно автономной и самоуправляемой. А у нас существует так называемый ленинский принцип демократического централизма, который мы еще в школе проходили. Школьникам едва ли не с первых классов внушалось, что правильная организация должна строиться именно по этому принципу. Учили, что меньшевики и другие нехорошие люди пытались навязать партии неправильные принципы, а Ленин настаивал на том, что централизм должен быть демократическим, что высший орган является законом для нижестоящих людей.
В нашей стране практически все вертикальные организации до сих пор строятся по такому принципу, и именно в них у людей возникает ощущение, что они находятся внизу иерархии. И поскольку люди не могут по-настоящему объединяться для защиты своих интересов, рождается постоянный стресс, возникает ощущение, что с тобой могут сделать все, что угодно.
Тут два следствия. Во-первых, ты действительно находишься в состоянии стресса, потому что ты беззащитен, с другой стороны, возникает второе парадоксальное следствие: твоя единственная надежда — именно государство. То самое, которого ты боишься.
Воспитание единогласия
Как в нас сегодняшних отражается эта советская политика?
Одна из ключевых черт, присущих нашему человеку, — это отсутствие эмпатии.
Вы о неприятии слабости других людей, которое приписывают русским людям?
Нет, это скорее нежелание воспринимать что-либо, что касается другого человека, в том числе и слабость. Эмпатия, то есть способность чувствовать страдание и боль другого, есть не только у людей, но даже у животных. У нас она, на мой взгляд, искусственно подавлялась, хотя в русском обществе есть традиция сочувствия гонимым.
Это начиналось с самых страшных времен. В своих знаменитых письмах Сталину Шолохов писал о крестьянских детях. Тогда вообще практиковались многообразные пытки в отношении кулаков, и одна из таких пыток заключалась в том, что людей вместе с детьми выгоняли из своих домов и запрещали в них входить, запрещали жечь костры и жестко запрещали другим селянам пускать их под свою крышу. Описывалась совершенно символическая картина: люди постепенно замерзали, женщины стонали, дети плакали. Соседи это слышали, но боялись наказания и не помогали.
Детский плач вообще является сильным стимулом откликнуться, воспринять и попытаться помочь. Но делать этого было нельзя. Это был прямой жестокий социальный эксперимент на разрыв эмпатии.
Это продолжилось в 30-40 годы, когда нужно было не только разоблачить врагов, скажем, комсомольской ячейки или рабочего коллектива, но также наказать, заклеймить и отовсюду выгнать. Многие понимали, что после клеймения человека могут посадить, а то и расстрелять. При этом советской власти нужно было, чтобы граждане непременно пришли на собрание, где провинившегося клеймят. Неявка на собрание рассматривалась как проявление лояльности. Недостаточно было и просто прийти — прививалось, что надо непременно выступить, лично порвать все связи с ним. А потом еще требовалось обязательно проголосовать.
То есть легитимизировать это все.
Да, причем в советское время крайне не поощрялось неучастие в голосовании. Приведу пример. Идеологической диверсией считалось даже простое желание почитать, к примеру, «Доктора Живаго» Пастернака. За это можно было вылететь из комсомола, а значит — и из вуза с волчьим билетом. Чтобы выгнать, созывалось собрание. На него нельзя было не ходить. Не ходишь — значит, неблагонадежен. А пришел — выступи и проголосуй, и за этим тщательно следили. Проголосовать против и воздержаться было тоже идеологической вылазкой. Надо было проголосовать «за», то есть практически замазаться в этом государственном деле.
Люди это понимали или нет?
В принципе, периодически кто-то отказывался. Известно, например, что поэт Евгений Евтушенко гордился тем, что на собрание, на которых кого-то из его товарищей исключали, он героически не пришел, сказавшись больным. Это действительно потом воспринималось почти как подвиг.
Такое воспитание было поставлено на поток, начиная с октябрятских звездочек. Почти с детского сада внушалось, что должно быть единогласие, не должно быть никаких фракций и отдельных мнений. Потом продолжалось в пионерской организации — и так далее. В апофеозе, в 50-60 годах, пионерская организация охватывала всех школьников. Не быть принятым в пионеры равнялось изгойству. К такому ребенку относились как к отпетому хулигану.
С одной стороны, зачем вообще нужна организация, в которую входят все? «Все» это синоним слова «никто». Но, оказывается, смысл в этом был, и был он не в том, чтобы пионер был впереди всех. Не могут все быть впереди всех. Смысл — «я хочу быть как все, хочу быть советским ребенком». Эти организации тотального членства воспитывали единогласие.
Но октябрят и пионеров в том виде давно нет. А дело их живет?
Я хочу подчеркнуть, что на поздних этапах Советского Союза эти правила — прийти, выступить, проголосовать, непременно единогласно — никому не надо было разъяснять специально. Люди воспринимали это как уклад, не понимали, как может быть иначе.
Наследование этого уклада произошло негенетически. Можно вспомнить один эксперимент, который неизвестно, проводился ли на самом деле, но очень хорош в философском плане. Это когда в большом загоне живут шесть обезьян, и в один прекрасный день в углу клетки появляется подставка с красивыми и сочными фруктами. Но обезьянам запрещают их трогать, а тех, которые пытаются, отпугивают, поливая водой. По одной обезьян сменяют на других, и заканчивается все тем, что это уже совершенно другие шесть обезьян, которые не пытаются приблизиться к фруктам, потому что «так принято». Хоть их никто не окатывал водой.
Это я к чему? Когда я рассказывал про Шолохова и про то, как людей, которые пытались протестовать и оказывать сопротивление, отправляли в ГУЛАГ или расстреливали на месте, это аналог истории про обезьян — пусть даже этого эксперимента не было.
Теперь можно посмотреть на наших депутатов и на то, как они голосуют по актуальным вопросам. Решения принимаются практически единогласно, даже если они могут пройти при гораздо меньшем числе голосов. Партийная дисциплина в лучших советских традициях. Решение и так пройдет, но главное — чтобы все были причастны.
И это оказывает влияние не только на организаторов и участников голосования, но и на нас?
Конечно, и это давно обосновано экспериментами социальной психологии и известными опытами на тему конформизма. Например, с линиями разной длины, или советский эксперимент про сладкую соленую кашу.
При этом были и дальнейшие эксперименты, например, с линиями. Если в первоначальном варианте все, кроме одного участника, были подставными и говорили заведомую неправду, а процент случаев, когда испытуемый принимал абсурд, достигал порой 70 процентов, то в дальнейшем проверяли, что будет, если один из подставных участников не согласится с их мнением. На сколько, по-вашему, падает процент неправильных ответов у испытуемых?
Могу только предположить — наполовину или больше?
Процент падает критически, втрое-вчетверо, как только испытуемый получает минимальную поддержку всего одного человека, подтверждающего то, что он и так глазами видит.
Что это нам показывает?
Показывает, что единогласие на самом деле очень важно. Оно оказывает субъективное воздействие на людей. Если все говорят одно и то же, отдельный обыватель соглашается с любой дичью. Но если он слышит голос хотя бы минимального меньшинства, которое говорит другое, он освобождается от морока.
Поэтому единогласие наших депутатов выдает страх перед нарушением единства. Даже маленьким нарушением.
Три страха россиян
Почему мы не понимаем, что чиновник — наемный работник?
Тут происходит двойная вещь. С одной стороны, люди и боятся, а с другой — посмотрите на главные лозунги чиновников повыше, депутатов. Это как раз борьба со страшным чиновником. Это сейчас самый модный лозунг.
Поэтому я склонен предположить, что люди боятся скорее не чиновников, а власти, которая за ними. Власть и чиновники — разные вещи, но мы их воспринимаем как единое целое. На самом деле даже эти формулировки лукавые: «Не надо бояться чиновников, потому что есть чиновники старше».
С одной стороны, поощряются жалобы, устраиваются показательные расправы, губернаторов периодически сажают, а мэров за последние 15-20 лет посадили уже около 300 человек. Это стала такая расстрельная должность. С другой стороны, когда жалуешься — ты жалуешься тем же чиновникам или оппозиционным партиям, которым особо не верят. Они же не чиновники, а значит, на чиновников управу не найдут.
Но ведь государство с его всесильными чиновниками — не единственный страх простого россиянина?
После 1991 года, когда мы перешли к так называемой свободе, количество страхов кратно увеличилось. Получилось так, что государство осталось чуждым и замыкающимся само на себе, но появились дополнительные угрозы для обывателя. К чиновнику как к угрозе добавляются буржуй (или богатей), а также, если говорить неполиткорректно, нацмен — чужой, пришлый человек. Естественно, распад СССР привел к большому росту миграции.
Чиновник опасен потому, что он из государственной вертикали, которая всегда над обывателем; буржуй опасен потому, что у него есть деньги, а на деньги он может подкупать чиновников, нанимать бандитов и так далее, а нацменов всегда обвиняли на обывательском уровне в том, что их много и у них есть солидарность, организация. Обыватель — один, а у них есть страшные диаспоры. Что в них происходит — непонятно, и от этого еще страшнее.
Страхи, которые испытывает обыватель по отношению к чиновникам, богатеям и диаспорам, в такой ситуации не могут быть устранены. Человек может уповать только на государство, а в нем, кроме правящей, есть три условных типа партий — либералы, коммунисты и националисты. Они предлагают свои пути решения проблем и получают отклик.
То есть спекулируют на этих страхах.
Спекулируют. Играя на этих трех клавишах, можно обывателя держать в повиновении вертикали.
А как решается, на какую клавишу нажимать?
Все зависит от текущей стадии развития государства и от того, какая из пугающих структур в данный момент усиливается. Простой пример: самое начало 2010-х. Это же был массовый страх перед мигрантами, который даже выливался в беспорядки на Манежной и в нескольких малых городах, появилось (ныне запрещенное) движение Белова-Поткина против нелегальной миграции — и так далее.
А потом все исчезло. С 2014 года тема мигрантов вспоминается очень редко. С одной стороны, могли немного закрутить вентиль, но с другой — их действительно стало меньше.
А что с другими двумя страхами?
Либералы традиционно выступают как спасители от произвола чиновников, а недовольство буржуями входит в «красную» повестку. Есть довольно постоянный пожилой электорат у коммунистов. До последнего времени народом воспринималось, что сама власть достаточно успешно борется с буржуями, и это одобрялось. Та же самая риторика «Единой России» состоит в том, что олигархи должны возвращаться назад, должны возвращать деньги. То, что сам по себе бизнес зажимается, воспринимается народом на самом деле позитивно. Когда бизнесмены бегают и кричат, как все плохо, для обывателя это означает, что все делается правильно. Чем больше ограничений для бизнеса — тем людям спокойнее. «У них там много проблем — значит, меньше внимания обратят на нас».
Ощущение беззащитности перед бизнесменами у нас ведь не только объективно существует, но еще и постоянно подпитывается массовой культурой и массовой поп-продукцией. Практически вся отечественная сериальная продукция не показывает положительного образа бизнесмена. Это всегда наглые выскочки, которые сорят деньгами и притесняют простых людей: отбивают девушку у хорошего, но бедного героя, а когда он пытается ее вернуть — попадает в тюрьму, потому что бизнесмен кому надо приплатил. Это даже не образ, а архетип. И никакой защиты простому человеку нет, кроме единственного положительного персонажа нашей масс-культуры — полицейский, работник силовых структур. Он всех спасет и всех поженит в большинстве сериалов.
Архетип ведь очень старый. Как же получается, что столько времени прошло, уже поколения новые выросли, а страхи и архетипы остаются?
Это, конечно, философская проблема. Ее из чего только не выводят — и из климата России, и из того, что у нас скудные ресурсы, и из того, что мы, наоборот, самая богатая страна на свете.
Суть, по всей видимости, в том, что это государство, которое скрепляет Россию и позволяет ей существовать все такой же необъятной, — оно Россию одновременно и сковывает. Чтобы что-то глобально изменилось в стране, необходимо дать волю инициативе снизу: позволить творить, пробовать, ошибаться, что-то придумывать. Но для этого необходимо ослабить скрепы. А чтобы реально были для этого условия, нужно не препятствовать самоорганизации людей.
Но если ослабить скрепы, страна начнет распадаться. Выход — только стабильность.
Не кроется ли в этом кризис, или можно назвать такую модель вполне рабочей?
Конечно, кроется. Эта модель вообще кризисная и неустойчивая по своей природе. Для тотального сдерживания нужны ресурсы, но однажды у страны ресурсы заканчиваются — и наступает банкротство. Россия давно бы коллапсировала, если бы не природные ресурсы, принадлежащие центру. За счет такого дополнительного дохода получается сводить дебет с кредитом. Статистика показывает, что это ведет к тому, что все больше людей становятся бюджетниками и начинают жить хоть на довольно скудную, но пайку от государства, пайку от нефтегазовых ресурсов. И опасность несет даже не истощение ресурсов, а серьезное колебание цен.
Людей приучают к политическому инфантилизму, и он в России чрезвычайно развит. Люди привыкают к тому, что им всегда расскажут сверху, что именно нужно делать. Рыпаться самому для этого не нужно, да и вообще себе дороже. И в основе этого инфантилизма — страх.
Но конец 80-х уже показал, как у государства кончаются деньги, и все стремительно рассыпается. Когда это может снова произойти? В принципе — в любой момент.
На что же людям опереться?
В принципе, люди могут опираться на организации, которые ими же и созданы. Таких в России практически нет. Отсюда рождается даже не страх, а чувство застарелой беспомощности.
Человеку нужна поддержка товарищей — для того, чтобы он мог повлиять на чиновников, не прибегая к помощи других чиновников. Это может работать и на выборах — и даже прежде всего на выборах. Организаций избирателей опять-таки нет. По идее, классическая организация избирателей называется партией, но у нас созданы все условия того, чтобы партии не возникали. Есть 500 партий, но они все по сути дела фейковые или даже издевательские, и создавать их чрезвычайно сложно. Нет партий — нет влияния.
В нескольких регионах победу на выборах в муниципальные органы одержали кандидаты, которые поначалу казались техническими. Трудовик и спортивный инструктор обошли действующую власть и представителей крупных партий. Почему люди выбирают неожиданных претендентов и может ли явление принять федеральный масштаб — разбиралась «Лента.ру».
Участники избирательной кампании, которых не воспринимают всерьез, порой затмевают авторитетных политиков. В 2014 году на парламентских выборах на Украине баллотировались шесть кандидатов с именем Дарт Вейдер. В том же году «темный джедай» претендовал на пост мэра Киева, но набрал всего 1,74 процента голосов. Муниципальные выборы 2015 года запомнились украинцам участием сразу 44 Вейдеров на различных территориях.
Никто из них до победы не дошел, в отличие от комика Йона Гнарра, который в 2010-м стал мэром исландской столицы Рейкьявика.
Он выдвигался от созданной им анархо-сюрреалистической партии, которая обещала избирателям бесплатные полотенца в бассейнах и белого медведя в зоопарке. За него проголосовали 35 процентов горожан. Пиратская партия, выступающая за легализацию наркотиков и распространение порнографии, на прошлогодних парламентских выборах в Исландии первенства не получила, но заняла почетное второе место.
В России неожиданные победы одерживают не такие яркие кандидаты, но консервативный российский избиратель все-таки может преподнести сюрпризы даже самым опытным политтехнологам.
Откуда они берутся
Участники гонки, не претендующие всерьез на победу, зачастую возникают не сами по себе, а с помощью специалистов по предвыборным технологиям. «Под техническим кандидатом понимается спарринг-партнер. Человек, который идет в связке с другими претендентами, осуществляя технические функции. Это может быть функция декоративного оппонента, которую мы часто наблюдаем в российской практике», — пояснил «Лентре.ру» политолог, доцент кафедры политических наук Челябинского государственного университета Алексей Ширинкин.
Чтобы оттянуть голоса у соперников, активно используют «двойников». «Выдвигаете против конкурента человека с такими же именем-фамилией, а желательно и отчеством, он получает пару процентов голосов ― вроде мелочь, но до победы в первом туре «настоящему» кандидату именно этих голосов и не хватит. Технология появилась в 90-е и махровым цветом расцвела на выборах в питерское заксобрание в 1998 году», ― вспоминал Андрей Богданов, глава Центра Андрея Богданова, кандидат в президенты 2008 года, автор множества политических проектов.
Прием благополучно дожил до наших дней — на «двойников» жаловалась глава ЦИК Элла Памфилова. Перед сентябрьскими выборами в Госдуму она заявила, что предаст огласке все подозрительные случаи появления однофамильцев. До сих пор попадаются так называемые «чернушники», через которых чужой штаб вбрасывает компромат и очерняет основного соперника.
Не всегда, впрочем, за появлением технической фигуры кроется злой умысел. Начинающие политики идут на выборы ради опыта, повышения узнаваемости среди избирателей. «Вот вам расклад по выборам в гордуму Краснодара в прошлом году. (…) Двое — технические кандидаты, 25-летние парни из нашего молодежного крыла, они сами попросились, хотели опыта набраться», — рассказывал лидер «Справедливой России» на Кубани Константин Пуликовский.
В кандидаты вообще идут довольно охотно — можно не только познакомиться с миром политики, но и весь избирательный период не ходить на работу. Зарплату в размере до десяти МРОТ им компенсирует местный избирком.
За инструкторов и сантехников
27-летняя Венера Сурашева, в середине марта вступившая в должность главы Теченского сельского поселения Сосновского района Челябинской области, до победы на выборах числилась спортивным инструктором в местной администрации.
Главу поселения выбирали местные парламентарии, основным претендентом на победу считался действующий глава поселения Евгений Засекин («Единая Россия»). «Депутаты проголосовали за сотрудницу сельской администрации Сурашеву в знак протеста против того, что незадолго до этого с конкурса был снят альтернативный кандидат», — предполагали региональные СМИ.
Похожая история произошла в ходе выборов в Бобровском сельском поселении Троицкого района с населением около 3500 человек. Местные жители предпочли фавориту гонки от партии парламентского большинства Фариту Фаизову 25-летнюю Татьяну Соснину. Она шла от партии ЛДПР, а потому с трудом попадает под определение технического кандидата. Но в селе, отмечали местные СМИ, Соснина себя никак не проявляла, и в выборе населения тоже заподозрили протест. Почти одновременно главой поселения Спасское в Кировской области стал сантехник Денис Асаев, которого выдвинула ЛДПР — он обошел единоросса, который уже работал в местной администрации.
На выборах мэра Нерчинска в Забайкалье столкнулись два представители ЕР, и победил тот, что шел самовыдвиженцем и не выглядел серьезным игроком. Директор и учитель труда местной школы, 34-летний Михаил Слесаренко, обошел своего основного конкурента Бориса Протасова с гораздо более представительным политическим бэкграундом. Причем в 15-тысячном Нерчинске не впервые выбирают самовыдвиженца, но меняются они настолько часто, что в городе даже задумывались об отмене прямых выборов мэра.
«Чаще всего такие ситуации возникают тогда, когда районные или областные власти по разным причинам отстраняют кандидата, пользующегося авторитетом», — комментирует выбор местного населения доцент кафедры политических наук Челябинского государственного университета Алексей Ширинкин. «Это то, что называется «опрокинутые выборы», когда избиратель держит фигу в кармане. На протяжении очень долгого времени с ним не считались, и вне зависимости от того, как он голосовал, конечный результат был в него пользу», — добавляет, в свою очередь, политолог и бывший сотрудник администрации президента Андрей Колядин.
В муниципальных масштабах
Не следует делать выводы об уровне протестных настроений в России по нескольким примерам, считает социолог, руководитель Центра комплексных социальных исследований, отдела анализа динамики массового сознания ИС РАН Владимир Петухов. В общенациональном масштабе протестных настроений действительно нет, соглашаются с ним в «Левада-Центре». «Наши опросы пока никакой волны протестной не регистрируют, но это не значит, что в отдельных каких-то населенных пунктах или регионах этой волны нет. Наша выборка построена таким образом, что она процессы локальные не может уловить», — признают руководитель отдела социокультурных исследований «Левада-центра» Алексей Левинсон.
Исследователи, однако, обращают внимание на отдельные эпизоды, связанные с ухудшением уровня жизни населения, говорит социолог Степан Гончаров, тоже из «Левада-центра». Речь может идти, например, о закрытии конкретных производств, невыплатах зарплат. «Когда у людей нет денег, чтобы обеспечить себя и своих близких едой, то они винят в этом в первую очередь местные власти, которые, по их мнению, коррумпированы, воруют. Это выражается в недовольстве и протестных голосованиях», — подчеркнул он.
И если раньше избиратели могли выказать власти неодобрение, поставив галочку в графе «Против всех», то сегодня у них такой возможности нет: в 2006 году строку из бюллетеней убрали. И хотя 45 процентов потенциальных избирателей высказались за возвращение этой графы, законопроект поддержки не получил.
Но чем больше город, тем сложнее выразить протест через поддержку технического кандидата. Для регистрации на выборы каждый участник гонки должен собрать подписи одного процента избирателей. Например, претендентам на пост мэра Нерчинска нужно было найти всего 150 подписей. На выборах мэра Челябинска их потребовалось бы около восьми тысяч, а в Москве — более ста.
15 лет трагедии Беслана. Как офицеры «Альфы» первыми пошли на штурм и оказались в аду
Фото: Рамазан Лагкуев / РИА Новости
В эти дни исполняется 15 лет трагическим событиям в Беслане. 32 террориста три дня удерживали в школе 1128 заложников. 3 сентября 2004 года бойцы «Альфы», «Вымпела» и других подразделений пошли на штурм школы Беслана. По официальной версии, прорыв начался после того, как в здании с 1128 заложниками кто-то из террористов привел в действие взрывное устройство, от чего частично обрушилась крыша, начались пожар и паника. Одну из штурмовых групп в школу вел полковник «Альфы» Виталий Демидкин. «Лента.ру» записала его рассказ о тех событиях.
Виталий Николаевич Демидкин родился в подмосковном поселке Шик неподалеку от Коломны, а вырос в Котельниках. После окончания восьми классов школы поступил в Люберецкое медучилище. Окончил его в 1975 году и семь месяцев проработал фельдшером на станции скорой помощи. После неудачной попытки поступить в Ленинградскую военно-медицинскую академию его призвали в армию.
Он служил в 57-й спортроте, исполнял обязанности врача в армейской хоккейной команде. После армии возвращаться в скорую не стал — платили мало. Пытался поступить в Высшую школу милиции, но не получилось. Пошел служить прапорщиком в 7-е управление КГБ — его туда рекомендовал сосед.
На курсах его готовили к работе во время Олимпиады-80, и уже там он узнал о секретной группе «А». В ней тогда находилось всего около 30-40 человек. В 1980 году Демидкину удалось попасть туда.
Он рассказывает о событиях в Беслане, но постоянно делает отступления, возвращается к другим боям и операциям, которые прошел за время службы, вспоминает свои сны и говорит о боге. Возможно там, в прошлом и потустороннем, он пытается найти какие-то подсказки, которые помогут ему самому понять, почему в те дни погибли 186 детей и 148 взрослых.
«На секунду показалось, что мы здание освободим»
Я был в первой тройке. Думал, остановлюсь возле стены и буду смотреть, как другие проникают в здание, чтобы потом их к наградам представить, как положено.
Но окно оказалось достаточно высоко. Одному пришлось выполнять роль лестницы. Второй — как раз мой заместитель, получивший звание Героя России за «Норд-Ост», — запрыгнул внутрь, ну и я не мог же его там одного оставить, внутри. Запрыгнул тоже и остался посередине коридора. Герой мой к стене прижался. Вторая тройка запрыгнула и к другой стене прижалась, ну и так далее. Мы начали продвижение вперед.
На секунду показалось даже, что мы сейчас небольшой группой здание освободим, так как, видимо, террористы уже раненые все и не могут как следует сопротивляться.
Вдруг вижу — передо мной белое облако, а через него пробивается один огонечек красный побольше и два или три огонька поменьше. Падаю назад и короткими очередями, по два-три патрона, отвечаю. Огоньки погасли. Кричу: «Разбегаемся по классам!» И мы рассредоточились, прихватив из коридора женщину с ребенком.
Смотрю — вносят солдатика раненого в нежно зеленого цвета «горке». Спрашиваю: «Откуда здесь солдат?» Не отвечают. Переспрашиваю погромче. Мне отвечают: «Это не солдат, а майор Катасонов». Оказалось, в тот момент, когда он влезал в оконный проем и поднял руку, влетела пуля 7,62 миллиметра.
Еще одного вносят раненого. Втаскивают моего зама — у него нога в осколках. Спрашиваю: «Что произошло?» Отвечает: «Начали продвигаться, и упала граната Ф-1. Одна, а затем еще одна. Без спусковой скобы и кольца». Я спрашиваю: «А чего ты не кричал?» «Я орал «граната, граната» и начал уходить за угол, в сторону раздевалок». Ногу не успел он только убрать, и в ней потом насчитали 27 осколков.
А я-то стоял прямо в полный рост в том же коридоре, в нескольких метрах оттуда. Как остался цел? Потом, когда вернулся в Москву, спрашивал, как такое возможно? Две гранаты Ф-1 разорвались в нескольких метрах. От каждой осколки разлетаются на сотни метров. Одна мудрая женщина предположила, что это святой меня и моих коллег собой заслонил. Вот, хотите верьте, а хотите нет.
«Думал, нас не пошлют. Думал, штурма не будет. Я дважды ошибся»
Когда 1 сентября вызвали по тревоге, я думал, что наше подразделение точно не пошлют.
За две недели до Беслана мы вернулись из очередной командировки. Полтора месяца мы провели в Чечне. Командировка выдалась тяжелой. У меня там погиб сотрудник, Сергей Цаплин. Он охранял представителя президента России [Сергея] Абрамова. На него было покушение, и все досталось Сергею. Двое были ранены, когда мы в Кизляре банду уничтожали, возле больницы. Там трое чеченцев сняли квартиру на первом этаже, окна которой выходили прямо на это медучреждение. Что-то серьезное планировалось. Еще несколько человек получили контузии, просто их не регистрировали официально.
Но выбор пал на нас. Мне хотелось встать и сказать, что даже во время Великой Отечественной войны подразделения, которые выходили из боев, проходили должным образом реабилитацию и доукомплектование, но мне как будто кто-то руки на плечи положил и сказал: «Сиди, ты там должен быть».
Тогда я решил встать и сказать, что лично готов ехать куда угодно, но мои сотрудники нуждаются в отдыхе. Опять — те же ощущения на плечах: «Сиди, ты там должен быть».
А дальше я дважды ошибся в ожиданиях, когда думал, что нас в самое пекло не пошлют, и когда думал, что штурма точно не будет.
«Если «Альфа» пойдет — мы будем стрелять им в спину»
На месте подразделению, которым я руководил, и фактически переданному мне аналогичному подразделению управления «В» была поставлена задача ворваться в спортивный зал, уничтожить двух террористов, охранявших взрывные устройства, закрепленные на баскетбольных щитах, разминировать их. И потом уже бы начался общий штурм.
Это, конечно, фантастика! На этом задании большая часть из нас должна была погибнуть. И окружающие это понимали, как и то, что я не буду отсиживаться за спинами подчиненных, а пойду одним из первых, поэтому коллеги ко мне подходили и спрашивали: «Как дела? Как дома? Как сыновья?»
Потом понял, что это так со мной прощались. Ребята тоже, наверное, все понимали, но в таких случаях мне, как командиру, нельзя было показывать какое-то сомнение, нерешительность.
Решили с «Вымпелом», кто будет проникать, а кто будет обеспечивать проход. Вернее, я спросил у их руководителя, что он сам выбирает. Тот сначала сказал: «Идти внутрь». А потом передумал и определил, что они будут обеспечивать проход.
Я помню, местные жители говорили: «Если «Альфа» пойдет на штурм, мы будем стрелять им в спину, так что давайте договаривайтесь». Обстановка была напряженная, но мы сами и не думали, что будет штурм.
3 сентября находились под Владикавказом на армейском стрельбище и отрабатывали слаженность, когда дали команду срочно вернуться в Беслан. Уже в пути узнали, что произошел подрыв одного из взрывных устройств, находившихся в зале. Потом произошел еще один подрыв.
Приехали, быстро экипировались, надели каски, защиту, набрали побольше боеприпасов и пошли. Жалею, что не хватило ума взять с собой воды. Уже в школе, помню, выхватили из коридора девочку лет, наверное, десяти или двенадцати и женщину, по-моему, учительницу. «Ребята, есть у вас попить?» Водички просили простой, а нам им дать было нечего.
В школе мы провели несколько часов, зачистив все классы от центрального входа до вестибюля столовой. Нам помогало соседнее подразделение во главе с полковником Юрием Торшиным. Свои задачи мы выполнили с лихвой. После нас, когда всех заложников вывели, там еще другие подразделения отрабатывали сектора, осматривали помещения, в которых могли прятаться террористы, которые впоследствии были уничтожены.
«В Беслане инициатива была не на нашей стороне»
Среди спецназовцев в Беслане потери тоже были колоссальные. Десять наших ребят погибли: Андрей Туркин, Петр Разумовский, Олег Ильин, Роман Катасонов, Денис Пудовкин, Михаил Кузнецов, Олег Лоськов, Александр Перов, Вячеслав Маляров, Андрей Велько. Еще несколько сотрудников МЧС.
Ребята жертвовали собой, ложились на гранаты, прикрывали своим телом женщин и детей. Они действовали так же, как их отцы-командиры. Помню, перед штурмом самолета в Тбилиси руководивший моей группой Владимир Николаевич Зайцев получил в штабе информацию, что у террористов есть взрывное устройство и автоматическое оружие. Он тогда решил идти первым, а мне и Володе Серегину сказал: «Если я упаду, то возиться со мной не нужно, бегите вперед прямо по моему телу».
В Афганистане тоже самым сложным были зачистки. Из любого закоулка мог раздаться выстрел или произойти подрыв. Каждый дом нужно аккуратно прочесать, чтобы не нарваться на растяжку или мину под половицей.
Однако в Чечне на зачистках было еще сложнее. Там зашел в дом, а человек с детонатором на радиоуправлении в паре сотен метров за тобой наблюдает. Ему стоит только на кнопочку нажать, и ты уже попадаешь в небесную гвардию.
В бесланскую школу террористы принесли все эти обкатанные в Чечне смертельные ловушки: «хоттабки» и прочее. Вероятно, рассчитывали и на то, что, как и в Чечне, между силовиками из разных ведомств и местным осетинским ополчением не будет слаженности.
А опасность этих проблем действительно была очень велика. В Беслане была определенная неразбериха, которая породила затем массу слухов и домыслов.
Подрывы, произошедшие в спортзале, нарушили наши планы, однако задача моего подразделения оставалась прежней. Надо было уничтожать террористов, поэтому мы шли вперед в первом эшелоне, а местные жители, вооруженные автоматами, ружьями, обрезами и пистолетами, шли за нами по пятам и забирали, выносили детей. Может быть, каким-то штурмовым группам эти ополченцы своей чрезмерной активностью и мешали, но вот конкретно нам они не препятствовали и перед нами никуда не лезли.
Большой подвиг там совершили ребята из «Вымпела», которые практически своими телами открыли нам — «альфовцам» — дорогу к зданию. Они приняли удар на себя и отогнали террористов от окон, позволив нам без потерь подбежать к самой школе.
Встречается такое мнение, что спецназовцы — это неуязвимые супергерои. Беда, когда такое ощущение появляется у тех, кто командует на месте боев. Нет, наша сила в чрезвычайно тщательной подготовке к каждой операции и исходящей от нас инициативе. Использовали светозвуковые гранаты, которые отключают человека на несколько секунд. Этого времени обычно хватало на то, чтобы сблизиться с террористом и его обезвредить.
В Беслане инициатива была не на нашей стороне, а сами боевики очень хорошо подготовлены. В коридоре, откуда мы проникали в школу, они оборудовали настоящую огневую точку: вскрыли пол, обложились мешками с песком, установили пулемет. Чтобы ее уничтожить, пришлось задействовать гранатомет.
Еще подобные операции осложняются тем, что террористы могут маскироваться под заложников.
Со времени бесланской трагедии прошло 15 лет. Все эти годы мы заботимся о семьях погибших сотрудников. Каждый отдел, ассоциация ветеранов выплачивают некое содержание. Помогаем детям героев получить высшее образование, устроиться на работу. У многих погибших в Беслане бойцов остались дочери. Они выросли и сами надели форму, пошли служить по стопам отцов в разные силовые структуры.
Мои двое сыновей тоже служат. У каждого из них теперь по дочери и я, стало быть, дважды дедушка. Работаю в охранной структуре.
Я знаю, как тяжело пришлось жителям Беслана. Не только потерявшим своих родственников, но и тем, кто выжил: взрослым и детям, получившим травму на всю жизнь.
Десятилетняя девочка по имени Фатима была ранена в голову. Выжила. Сейчас она, как я знаю, уехала в Германию на очередную операцию. Девушке 25 лет, и она борется за возвращение к нормальной жизни.
Беслан и мою нервную систему настолько поразил, что до сих пор, если вижу какие-то отрывки видео с детьми, то слезы на глаза наворачиваются. Ездил несколько недель назад туда, и опять же — слезы текли рекой.
Хотя, вроде, я уже многое повидал. Боевое крещение было в Тбилиси, где захватили первый из трех по счету самолетов, которые мне довелось освобождать. Адреналин лился рекой. После этой операции у меня две недели все кружилось в голове. Второй самолет был через несколько лет в Баку. Отходил после его освобождения я примерно неделю. Третий самолет был в 1991 году в Москве. Там я уже через два часа был готов снова штурмовать что-нибудь или решать другие боевые задачи.
Однако в Беслане, даже 15 лет спустя, было сложно сохранить спокойствие. Когда ты знаешь, когда ты видел, что там люди целыми семьями погибали. Многих мужчин террористы на второй день расстреливали, чтобы они не оказывали сопротивления в случае чего, а 186 — одних детей только! Школьники и совсем еще малыши, которых родители на руках принесли на праздничную линейку, чтобы старшего братика или сестренку в школу проводить.
Одной из школьниц до захвата приснился умерший дедушка, который жаловался, что ему холодно в гробу. Ее брат и сестра легли рядом с ним, чтобы согреть… Девочка пыталась этот сон рассказать родителям, но ей все говорили: «Потом, потом. Сейчас некогда». А потом эти братик и сестра погибли.
Мне тоже снились сны, в которых я встречал погибших сослуживцев. В одном из них был мой бывший командир Анатолий Савельев, который погиб у шведского посольства, где мужественно обменял себя на захваченного террористом иностранного дипломата. Обнялись, поздоровались во сне, а потом Савельев мне говорит: «Виталик, пойдем со мной». А я ведь понимаю, что его в живых нет и куда он меня зовет. Попросил отсрочки, пока не помогу сыновьям на ноги встать. Савельев ответил: «Как хочешь». Потом подошел к троим парням, что-то сказал им, одного из них обнял и пошел в сторону. Я тогда не узнал парня со спины. Он был высокий, стройный, волосы немножко вьются. А потом понял, что это был Андрей Туркин. В Беслане он накрыл собой гранату и стал Героем России посмертно.