Ремонт стиральных машин на дому.
Ремонт посудомоечных машин Люберцы, Москва, Котельники, Жулебино, Дзержинский, Лыткарино, Реутов, Жуковский, Железнодорожный. Раменское. 8-917-545-14-12. 8-925-233-08-29.
Столичный ресторатор начал все с нуля, а теперь хочет стать «Лидером России»
Михаил Даринов неуловим. Он переносит наш разговор на пятнадцать минут, потом еще на десять, потом на полчаса, потом… ну, и так далее. Он занят. У него разговоры и переезды, что, впрочем, неудивительно: в свои 26 лет он — совладелец успешно развивающейся столичной ресторанной сети Duckit, планирующий экспансию не только по всей России, но и за ее пределами. А еще в этом году он вместе со своим бизнес-партнером Алексеем Вотолевским решил стать участником конкурса «Лидеры России». На конкурс молодых управленцев уже подано более 200 тысяч заявок. «Лента.ру» поговорила с Михаилом о том, зачем ему понадобилось участвовать в конкурсе «Лидеры России» и каково это — затевать стартап в нашей стране.
«Лента.ру»: Зачем вам нужно участие в конкурсе «Лидеры России»? Это реклама? Опыт? Попытка что-то доказать себе? Деньги?
Михаил Даринов: Скажу честно: про денежное вознаграждение за участие в конкурсе я узнал совсем недавно. Поэтому дело тут совсем в другом. Мне 26 лет. И мне бы очень хотелось, чтобы как можно больше таких парней, как я, не душили в себе дух предпринимательства, а развивали его. Я хочу на своем примере показать, что идею можно не только придумать, но и реализовать, и быть успешным.
Звучит категорически. Решение о том, чтобы участвовать в конкурсе, было принято так же?
Получилось вот как: я слышал об этом конкурсе довольно давно, потому что играю в хоккей, а мои партнеры по команде уже принимали в нем участие и много что про «Лидеров России» рассказывали. Это очень серьезные люди. И довольно взрослые. Я же решил показать, что в конкурсе вполне под силу участвовать и молодым, у которых на бизнес уже совершенно другой взгляд, совершенно другое видение вообще всех процессов.
Не боитесь, что таким образом вырастите себе конкурентов?
Конкуренция — двигатель рынка! Чем сильнее твой конкурент, тем сильнее становишься ты сам. Так что помогу начинающим предпринимателям открыть свое дело.
А моя сеть вполне успешна и без этого: операционную прибыль мы сумели получить за один месяц работы всех наших трех точек, что позволило нам более не привлекать никакие инвестиции, а полностью справляться самим — платить аренду, закупать продукты, выплачивать зарплаты и так далее. Так что… да, любой стартап, это, конечно, большой риск, это страшно психологически и морально, ведь невозможно предсказать на сто процентов, будет востребован твой продукт или нет. Ты идешь в неизвестность. Но оно того стоит!
Прочь сомнения, ага. Подозреваю, что мыслей о том, участвовать или не участвовать в конкурсе у вас тоже не было?
У меня вообще сомнений не бывает.
Не смущало даже то, что конкурс может отнять у вас довольно много времени — в ущерб, между прочим, бизнесу?
Да, не мешает это мне совершенно! Всегда можно выделить время на все, что нужно, если четко прописать определенные рамки. Не говоря уже о том, что пока те задания, которые нам дают, не являются такими уж сложными.
Расскажите о вашей сети
Мы решили сделать акцент на монопродуктовой концепции, основанной на таком блюде, как утка по-пекински. Она добавляется во все без исключения наши блюда во всех наших трех точках. Кстати, до конца года их уже будет пять. И останавливаться мы не планируем! Более того, со следующего года мы планируем начать продавать франшизу как в России, так и в Европе.
Утка по-пекински — дорогая штука.
Да! Но идея как раз заключается в том, чтобы сделать ее куда более демократичной. Обычно же как? В любом ресторане, во-первых, утку по-пекински можно поесть только большой компанией, а, во-вторых, заплатив за нее примерно три с половиной тысячи рублей. А мы сделали так, что попробовать это блюдо может и один человек, потому что мы подаем свою утку порционно. Такого формата еще ни у кого не было!
Ваша идея…
В Лондоне работает ресторатор Михаил Зельман, создавший заведение под названием Burger&Lobster, в котором подает всего три блюда с лобстерами. Мы вдохновились именно его примером — этаким монопродуктовым манифестом. И подумал: почему бы не сделать схожую историю на основе утки.
Но почему именно утка?
Потому что я ее, эту уточку, сам очень люблю. И, как мне кажется, к этому блюду неравнодушны и многие москвичи.
Когда вы открыли свою первую точку?
В ноябре 2017-го, в башне «Империя» в «Москва-сити». Но тестировать наш продукт мы начали за девять месяцев до этого в рамках проекта «Обед-буфет», где нам выделили небольшое местечко с оборудованием. Нам приходилось выдерживать конкуренцию с такими продуктами, как шашлыки, шаурма, вок, пицца, паста. Но в итоге мы поняли, что, да, наша концепция работает! Более того, за это время мы сформировали свою аудиторию.
Звучит здорово. Но хочется заглянуть еще глубже. Вы москвич?
Нет. Я, восемнадцатилетний, приехал в Москву из Тюмени, чтобы поступать в Высшую школу экономики…
…уже четко зная, кем хотите стать?
Тоже нет. Я изучал в Вышке управление проектами, то есть стратегический менеджмент, который можно применить практически в любой сфере бизнеса. Но у меня всегда была страсть к готовке. И уже на третьем курсе я понял, что мне очень интересен именно ресторанный бизнес, — то, как он развивается, как действует именно этот рынок. А своя сеть… Если бы я изначально знал, что буду этим заниматься, думаю, пошел бы учиться в какое-то профилирующее заведение. Может быть, даже в другой стране.
Не сложилось, я понял. Но вот вас осенило. Что было дальше?
Дальше я составил для себя четкий план, расписав все свои будущие должности и сроки. Устроился работать в «Чайхану номер 1», бывшую лидером на сетевом ресторанном рынке, где последовательно трудился посудомойкой, официантом, менеджером, то есть прошел весь путь от стажера до руководителя проекта. Сложным ли он был? Да, нет. Во-первых, я четко понимал, для чего это все делаю: мне необходимо было получить знания не только в теории, но и на практике. А, во-вторых, мне это просто было в удовольствие.
Чему научила вас работа посудомойкой, кроме смирения?
Она позволила мне увидеть, как живут люди и как сложно зарабатывать деньги. Другими словами, научила реальной жизни, а не той, что показывают в кино.
Реальная жизнь не испугала?
Слушайте, ну, трудности бывают везде. Без них жизнь была бы скучной. Именно эти трудности сделали меня сильнее и подарили очень важный опыт.
Ваша сеть — московская. Сложно, наверное, выделиться на фоне множества других заведений?
Очень сложно. Именно поэтому мы изучали рынок и готовили свою аудиторию около года. И все это время тщательно выбирали будущие локации.
По какому принципу?
Они должны были находиться в пределах Третьего транспортного кольца в местах с очень хорошей проходимостью. Звучит все довольно просто. Но тут главная сложность заключалась в том, что ценник на аренду подходящих помещений в центре столицы очень высок. Кроме того, арендодатели отдавали предпочтение известным серьезным брендам, нам же — отказывали. Мы уговорили их исключительно благодаря усердию, труду и надоедливости.
Говоря о стартапах, всех волнует всегда одно и то же: каков первоначальный капитал. Можете сказать?
Сумма – это, конечно, наша коммерческая тайна. Но могу сказать, что это были частные инвестиции. Мы пришли, предоставили бизнес-план человеку, который в нас поверил и в нас вложился.
Ваш план был так убедителен?
Знаете, на самом деле люди ведь вкладываются не в план и не в проект, которого на этом этапе попросту нет, а в тех, кто все это планирует делать. Так что, видимо, убедительными оказались я и мой партнер. Мы сумели показать, какой путь прошли, и насколько верим в успех.
Расскажите о меню. Кто его разрабатывал?
Саму структуру меню и блюда разрабатывал я сам. Но вот вкус самой утки — полностью заслуга найденного нами в одном из московских ресторанов повара-китайца. Мы заплатили ему за это 118 тысяч рублей. Дальше все делал уже наш шеф-повар.
Вы довольны тем, как у вас сейчас идут дела?
Вполне. Я хотел открыть сеть, хотел заниматься уткой, хотел развиваться. И я все это делаю.
И все же… Нет у вас желания, победив в конкурсе, уйти на госслужбу, как это сделали многие ваши предшественники?
Честно? Нет. Я к госслужбе готов: у меня есть все необходимое для того, чтобы на нее перейти и там продвинуться. Но это не моя цель. То, что я делаю сейчас, как хобби, которое становится делом всей жизни. И зачем все менять?
В стране может появиться специальный закон, защищающий честь и достоинство гаранта Конституции. Идею разработки документа поддержал спикер Госдумы Вячеслав Володин во время общения со студентами. В Кремле предложили изучить вопрос более детально. Почему главе государства нужна особая защита, «Лента.ру» попыталась выяснить у российских политиков и общественных деятелей.
Во время посещения университета Иннополис у председателя нижней палаты парламента поинтересовались, нужно ли защитить президента от нападок специальным законом в свете «ощущаемого в прессе информационного наката» на российского лидера Владимира Путина. Спикер Госдумы идею поддержал. «Весь международный опыт говорит, что такие законы не просто необходимы, они везде есть», — отметил Володин. По его словам, в западных странах, в частности в США, за оскорбление главы государства можно получить реальный тюремный срок.
В России оскорбления любого чиновника, в том числе и президента, подпадают под статью 319 Уголовного кодекса России, предусматривающую до одного года исправительных работ. За ущемление чувства достоинства остальных граждан уголовное наказание не предусмотрено, но можно поплатиться штрафом.
В Кремле считают, что тему следует как минимум изучить, в том числе и международный опыт. «Вопрос нужно проработать», — заявил пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков.
Идея уже звучала в парламенте прошлой весной, но тогда ей не придали особого значения. Сейчас, похоже, законотворцы готовы заняться инициативой всерьез. Так, член комитета Совфеда по конституционному законодательству Людмила Нарусова считает, что за оскорбление президента нужно наказывать как за оскорбление государственного символа — например флага или гимна страны. По этой статье предусмотрено до года лишения свободы. Большинство других парламентариев относятся к проблеме сдержаннее, но сходятся во мнении, что президента на всякий случай лучше защитить.
Предупредить политический вред
Алексей Чепа, зампредседателя комитета Госдумы по международным делам:
«Конечно, когда некие люди, в том числе журналисты, политические деятели позволяют себе очень резкие высказывания против глав государств, причем законно избранных или конституционно назначенных, это оскорбляет народ. Допустим, за президента проголосовали 80 процентов населения страны, а некий блогер позволяет себе абсолютно оскорбительные и непроверенные высказывания. Это наносит политический вред государству. Я считаю, что все высказывания против любого руководителя должны быть проверены.
Президент — это не любой гражданин. Мы понимаем, что у нас все граждане равны, но президент ровнее всех, потому что он представляет наше государство в мире. Мы должны понимать, что любые оскорбления в адрес президента — это оскорбления нас всех. Считаю, что это правильное предложение».
По заявлению частного лица
Михаил Федотов, глава президентского Совета по развитию гражданского общества и по правам человека:
«Я бы поддержал предложение, но только при одном условии — что подобные дела будут делами частного обвинения, то есть они могут возбуждаться только по заявлению самого потерпевшего. Иначе будет нарушен принцип равноправия граждан, поскольку право на защиту чести и достоинства Конституция в равной степени гарантирует всем гражданам Российской Федерации». (Цитата по РИА Новости)
Есть закон о президенте
Сергей Пашин, судья в отставке, член Совета при президенте по развитию гражданского общества и правам человека:
«Я полагаю, нет никаких оснований вводить какую-либо ответственность за критику в адрес президента или любого другого федерального должностного лица, ибо это может привести к развязыванию репрессий против инакомыслящих.
У президента есть юридические советники, в частности в ГПУ, чтобы обратиться в суд, как обращается любой чиновник и гражданин РФ. А уголовное наказание и административное взыскание здесь совершенно не уместно. Есть закон о президенте: там говорится о неприкосновенности президента, об особых средствах защиты его личных и имущественных прав, и этого вполне достаточно».
Не сейчас, но позже
Михаил Емельянов, первый зампред комитета Госдумы по госстроительству и законодательству:
«Острой необходимости в этом законопроекте сейчас нет, поскольку нынешний президент дополнительных механизмах защиты чести и достоинства не нуждается — настолько у него высокий авторитет и в России, и на международной арене.
Если абстрагироваться от личности и говорить о защите института на будущее, то, может быть, такой закон и стоит принять, потому что президент Российской Федерации больше, чем президент, он гарант Конституции, высшее должностное лицо, которое символизирует само государство. Поэтому оскорбление и унижение достоинства президента в значительной степени является и унижением достоинства страны».
Как за судью — 15 суток
Павел Пятницкий, член общественного совета при МВД:
«Я не скажу, что такой закон прямо так уж необходим. Президент у нас — не кисейная барышня, и он не берет в расчет нелицеприятные отзывы от людей неконструктивных. Он тихо делает свое дело, а о его работе говорят результаты.
В ряде стран такие законы существуют, потому что президент — это гарант Конституции, основной стержень государственной политики. От президента зависит практически все в стране: он выбирает направление внешней политики, направляет правительство.
У нас же есть статьи за оскорбление представителей власти, в том числе сотрудников полиции, судей. Если вы оскорбите судью во время заседания суда, вы можете на месте получить 15 суток административного ареста. А президент в этом плане у нас, получается, дополнительно не защищен».
В самом конце весны москвичи обнаружили на лужайке возле Киевского вокзала англоговорящую женщину, которая жила под деревом, как другие бездомные. Оказалось, что это — шведская писательница-фантаст Миа Йоханссон. У нее была просрочена виза, и вела она себя странно. Как шведка вообще оказалась в России, как пыталась попасть в Канаду, но дважды оказывалась на Байкале и снова в Москве из-за чисто русской бюрократии, а также в какой момент потеряла разум — разбирался специальный корреспондент «Ленты.ру»Михаил Карпов.
Центр временного содержания иностранных граждан — это желтые здания на 64 километре Варшавского шоссе, под Москвой. Они такие яркие, что кажется, будто бы они светятся сами по себе. Когда-то здесь была военная база, а теперь ждут депортации граждане других государств, которые находились на территории России нелегально.
Корпуса центра находятся вдали друг от друга, и хотя формально это заведение не имеет никакого отношения к пенитенциарной системе (иностранцы-уголовники сюда не попадают — здесь лишь нарушители миграционного режима), у неподготовленного посетителя создается впечатление того, что именно так и должна выглядеть хорошая и ухоженная, но тюрьма. Режимный объект, колючая проволока по периметру, решетки на окнах, вышка охраны, а люди содержатся в камерах по четыре человека в каждой.
Нам — в женский корпус. Журналисты в сопровождении администрации центра и президента Федерации мигрантов России Вадима Коженова подходят к крыльцу. В зарешеченных окнах видны любопытные лица обитателей корпуса. Некоторые женщины ждут выдворения из страны несколько недель, и такой визит — хоть какое-то развлечение в череде серых будней. В этом же корпусе содержится и виновница визита сюда пестрой делегации — шведка румынского происхождения Миа Йоханссон.
***
Мию задержали на лужайке у Киевского вокзала, где она жила уже пару недель под открытым небом в окружении нехитрого скарба: рюкзака, бутылок с водой, куртки да шляпы. Именно здесь ее обнаружили журналисты телеканала «360» — с просроченной российской визой и четким намерением сесть на ближайший автобус в Молдову, а оттуда — каким-то образом уехать в Канаду. Когда ей попытались снять комнату в хостеле, она наотрез отказалась и предпочла снова спать под звездами — так, мол, экологичнее и удобнее. Миа Йоханссон — писательница. В 2014 году она выпустила книгу «Неоконченные дискуссии о Боге — дневник путешественника во времени», и ее можно приобрести на Amazon.
Тогда к делу подключилась Федерация мигрантов России и Вадим Коженов лично. Гражданку Швеции задержали, и через несколько дней, после суда, определили в Центр временного содержания иностранных граждан. Сейчас она находится в одной камере с нигерийкой. Условия получше, чем у многих здесь — из четырех кроватей заняты только две.
***
Сотрудница женского корпуса Центра отворяет тяжелую дверь камеры номер 214. В нос резко бьет терпкий запах какой-то гадости — такого ни на этаже, ни в других камерах нет. Посреди помещения стоит Миа Йохансон, переминаясь с ноги на ногу и смущенно улыбаясь. На ней все та же грязная серая кофта, видавшие виды кроссовки, затертые джинсы и неказистая, заляпанная чем-то черным, панама. Немытые седые волосы подвязаны в неаккуратный серый хвостик.
В руках Миа сжимает томик Достоевского «Преступление и наказание» на английском языке — то ли сама захотела показать, что интересуется русской культурой, то ли кто-то надоумил. В углу, закрыв лицо толстовкой, пытается скрыться от телекамер нигерийка.
«Здравствуйте!» — произносит шведка практически без акцента и сразу же сообщает, что оказалась она в такой ситуации, потому что у нее «не работал интернет». А интернет не работал потому, что у нее не было телефона. А телефона не было потому, что его украли, а раз так — то нечего покупать новый. Все равно, говорит, украдут.
Миа
Понять, что творится в голове у 58-летней шведки, было непросто. Казалось, что все языки она знает одинаково посредственно. Она часто запиналась, говоря на английском, практически не переходила на шведский: даже когда корреспондент шведской газеты, прибывший в Центр для того, чтобы помочь ей, заговаривал с ней на родном языке, она отвечала парой фраз и снова переходила на ломаный английский.
Мысли женщины постоянно уходили не в ту степь, путались и создавали впечатление полного сумбура. Однако крупинка по крупинке — общая картина сложилась, оставалось только соблюсти хронологию. Будем надеяться, что сделать это удалось, и представим себе, что Мия рассказывает свою захватывающую историю сама — последовательно и относительно адекватно.
***
Меня зовут Миа. Я родилась в Румынии в 1961 году. Там живут мои мать, брат, сестра и куча родственников из деревни.
Вообще, жить при Чаушеску было вполне нормально. Конечно, к концу 80-х появились проблемы — еды не хватало и все такое прочее… Но у нас была хорошая жизнь — это то, что я помню. И очень хорошие телевизионные программы. Именно по ним я выучила свои первые слова на русском: «мальчик», «девушка», «солнце»… Были и советские мультфильмы, но больше всего мне нравились программы по изучению различных языков: русского, немецкого, французского.
Мы с моим бывшим мужем, шведом Хоканом Йоханссеном, встретились в Румынии после революции 1989 года, полюбили друг друга, поженились и очень быстро переехали жить в Швецию. Я была очень счастлива, что стала жить в этой стране — она по-настоящему цивилизованная, люди добрые, все общаются вежливо и уважают личное пространство друг друга. Не то что в Румынии, где все толкаются и шумят— мы же ближе по характеру к итальянцам.
Конечно, в каждой стране надо уважать законы и интегрироваться. Я быстро почувствовала себя интегрированной в шведское общество — в первую очередь благодаря моему мужу, который помог мне очень быстро выучить язык. Я сдала экзамен на знание шведского через полгода после моего переезда. Конечно, было сложновато понимать юмор — это ведь странно, когда все смеются, а ты не понимаешь. Но я научилась и этому, он действительно очень забавный.
Сейчас я точно шведка. Я чувствую себя шведкой, и это странно, потому что, знаете ли, многие смотрят на меня и говорят: вы совершенно не похожи на шведку! Но я ловлю себя на том, что думаю как шведка. Я выучила все правила и законы. Например, можно встать в очередь, и все не будут толочься, а будут стоять в метре друг от друга, соблюдать личное пространство другого человека. Так что мне это нравится. А в Румынии все пихаются.
Вскоре у нас родилась дочь — Мария-Линнея (сейчас ей точно 21 год, а может, и больше). Я работала в школе ассистентом учителя по работе с детьми с ограниченными возможностями. Мой муж служил в шведской армии. Большую часть моей жизни мы провели в Стокгольме, но по работе мужа иногда переезжали в другие города. Жизнь шла своим чередом.
«Посмотрите — и все поймете. А может быть, и нет»
В 2010 году я внезапно начала писать книгу. Даже сначала и не понимала, что книгу пишу — просто писала первое, что в голову приходило, главное, чтобы этот текст помещался на одном листе формата А4. Через четыре года таких листов накопилось немалое количество, и вскоре стало понятно, что это книга. Тогда я придумала и название для нее: «Незаконченная дискуссия о Боге — Дневник путешественника по времени».
Я не знала на чем остановиться — на румынском или на английском. И в результате писала еще и на шведском. Я знаю несколько языков, и мне мои идеи приходили в голову на разных языках. Но в результате опубликовали книгу на английском. Ее переводила группа румынов в Университете литературы в Бухаресте, и я им очень благодарна.
Что же касается сюжета — он может быть про кого угодно. Может быть и про вас, все зависит от читателя. Она глубоко личная. Вы прочитаете книгу по-своему, так как ваш жизненный опыт имеет значение в этом случае, как и любого другого человека. Другой человек — по-своему. Короче, посмотрите, она продается на Amazon, и все поймете. А может быть, и нет.
Написав книгу, я наконец развелась с мужем. Почему? Знаете, когда живешь с человеком больше 20 лет, становится скучно. Возможно, я очень сильно заскучала, и именно это стало причиной того, что случилось дальше. Но я не помню. А может, просто не хочу помнить или рассказывать вам. Я не знаю.
Чтобы вы не беспокоились, мы с Хоканом и дочерью остались хорошими друзьями. Никаких споров у нас не было, и развели нас за месяц. Это большая удача — ведь у тех, у кого дети еще маленькие, бракоразводный процесс может затянуться на годы.
Так или иначе, в Швеции мне больше делать было нечего. Ни своего дома, ни квартиры у меня тут не было, и я решила поехать в Канаду, начать жизнь заново. Там я решила основать свой бизнес, связанный с продажей предметов искусства — картин, декоративной посуды и прочего. Но сначала мне нужно было получить вид на жительство, а для этого надо было поменять мой шведский паспорт, срок действия которого к тому времени истек.
Я поехала обратно в Швецию, увиделась с дочерью и бывшим мужем, получила-таки паспорт… А потом, я уже плохо помню когда, вроде в конце 2017 года, пошла в бургерную Max (что-то вроде шведского «Макдоналдса») и задремала там прямо на столе.
Когда я проснулась, я поняла, что меня обокрали. У меня была с собой книга про Египет и ожерелье, выполненное в египетском стиле, и их украли тоже. Но самое главное — украли мой кошелек. А там было все — почти все деньги, все банковские карты, выпущенные в Канаде. Остался только новый паспорт — его я засунула во внутренний карман куртки.
Я не помню точно, когда я жила во Франции, но, похоже, что это было с 2015 по 2017 годы. Там у меня украли два моих телефона, и с тех пор у меня нет телефона, а значит, и интернета. Забегая вперед: помните, я сказала, что все мои проблемы в России — из-за интернета? Так вот, интернета у меня не было потому, что телефон украли, а новый покупать смысла нет, — все равно же украдут.
Поэтому каждый день я писала своему бывшему мужу и дочери письма — на бумаге. В первом — я попросила их удалить все свои аккаунты и сменить номера телефонов, потому что они все были в записной книжке моего телефона. Я уверена, что они так и сделали.
«Я смотрела на Россию из окон поезда»
После того как меня обокрали, я поняла что иного выхода у меня нет. Я просто пойду в Канаду пешком, там восстановлю свои кредитки, разберусь с делами и тогда буду думать, что делать дальше.
Я так и сделала — бронировала самые дешевые автобусы, поезда и ехала через Европу. Я побывала в Португалии, Испании, Турции, Румынии и многих других странах. Везде я просила на улицах деньги на еду и общественный транспорт, и мне практически никогда не отказывали, так что какой-то запас средств у меня был.
Дальше, конечно же, я собиралась попасть в Россию, ведь если проехать ее насквозь, то я смогу переплыть Берингов пролив на лодке и попасть на Аляску, а оттуда уже дойти до Ванкувера. Или же поехать через Китай и Японию, а оттуда опять же полететь или поплыть в Канаду. В общем, мне, главное, чтобы было подешевле. Ведь рейс из Швеции в Ванкувер стоил очень дорого. Таких денег у меня не было.
Так или иначе, но, в конце концов, я спокойно проехала через Молдову, однако на российско-украинской границе меня остановили и сказали, что для въезда в Россию с моим паспортом мне нужно получить визу. Я не ожидала такого поворота событий, и мне пришлось провести несколько дней в Киеве, пока я не получила ответ из российского консульства. В результате мне дали визу на месяц, и я направилась в Москву.
Не думайте, что Россия была проходной точкой по пути к Ванкуверу. У вас очень красивая страна, вы все очень добрые и поили меня черным чаем с тонной сахара. Вы очень любите эту сладкую черную жижу, может, даже чересчур. Поэтому я решила посмотреть на Россию и заодно продолжила писать свою новую книгу (но об этом позже).
Долго ли, коротко ли — осмотрев Москву, я отправилась в Петербург. А там я уже купила билеты в Иркутск, чтобы посмотреть на озеро Байкал. Нам в школе говорили, что его и за несколько дней не обойдешь. И вы знаете, что Сибирь — это природный заповедник, и он занимает 30 процентов территории России? Не знали? Теперь будете знать.
Я смотрела на Россию из окон поезда — и мне все понравилось. И Байкал мне понравился, хотя он был весь заледеневший — дело было в конце марта. На озере в одном населенном пункте я переночевала в хостеле, а во втором — не успела. Через пару часов после прибытия, видимо, кто-то позвонил в полицию, приехала полицейская машина и меня забрали в отделение.
Мне пришлось провести в обезьяннике всю ночь из-за визы, которая к тому времени, как оказалось, была просрочена. А потом меня судили и дали мне два месяца на то, чтобы уехать из страны, и присудили штраф размером в 2500 рублей. Я ничего не понимала, а судья была похожа на Ангелу Меркель. А на границе с Украиной, в Киеве, мне тоже сказали заплатить 2500 рублей. Не знаю, за что. Но это так, к слову.
«Что поделаешь — пришлось возвращаться в Култук»
В России я всегда делала то, что мне говорят. Так что после суда я стала искать способы покинуть страну — раз власти четко дали мне понять, что я нарушила закон. Поэтому я поехала в Москву и пошла в аэропорт «Шереметьево» — в кассу «Аэрофлота». На билеты в Швецию была хорошая цена. Но в офисе «Аэрофлота» мне отказали. Кассирша кому-то позвонила и сказала, что мне билеты в Швецию продать нельзя. А я хотела уехать в Швецию. И в Китай хотела, туда тоже билеты не очень дорого стоили.
Мне сказали, чтобы я поговорила с таможенниками в аэропорту. Я с ними поговорила, и они так и не объяснили мне, как заплатить штраф. А ведь у меня были деньги, чтобы заплатить, просто я не знала, где. И тогда я пошла в другую кассу и с помощью незнакомой девушки, которая переводила мои вопросы, купила билеты в Финляндию на поезд. Они тоже были недорогие. А мне нужно было немедленно уехать из страны.
Но в Финляндию я так и не уехала. Я пыталась сесть на поезд, но меня остановил проводник. Конечно, он проверил мой паспорт и увидел просроченную визу, а я сама к тому же сказала ему, что у меня неоплаченный штраф. Тогда он сказал, что мне надо поехать в Петербург и сходить в шведское консульство.
Я поехала туда, но консул сказала мне, что мне нужно пойти в полицию. И я пошла в полицию, но оттуда меня направили в иммиграционную службу, и я туда тоже пошла. В иммиграционной службе были молодой человек и девушка, которые знали английский, и я смогла пообщаться с ними. Но они не знали, где мне заплатить штраф, и просто сказали, что надо заплатить.
Тогда я снова пошла в полицию. Но полицейские не смогли найти протокол моего судебного заседания в компьютерной базе данных, потому что он был составлен в Култуке, что на Байкале. Они сказали, что у них разные базы данных.
Что поделаешь — пришлось возвращаться в Култук. Но в местном полицейском участке мне сказали: «немедленно убирайтесь из страны, иначе вас посадят в тюрьму». И я ушла. И я вернулась в Москву, где нашла это местечко, откуда небольшие автобусы едут в Молдову. А билет стоил всего 2100 рублей, и эти деньги у меня были. Туда было поехать дешевле всего, и визы не нужно.
Спросите, что бы я делала в Молдове? Да ничего, я просто выполняла указание ваших властей — немедленно убраться из страны. Так что никакого плана у меня не было. Надо было просто поскорее выбраться из России.
Мне кажется, что мир — достаточно непростое место. В нем иногда приходится туго. Я просрочила свое пребывание в России на два-три дня, ненарочно. Я понимаю, что таков закон вашей страны, понимаю. И, конечно, все правильно. Я согласна. Это как «Преступление и наказание», все именно так. Я просрочила визу на несколько дней, и теперь меня еще пять лет сюда не пустят.
«Голубая» или «Государство»
Кстати, я ведь уже говорила, что пишу новую книгу. Она будет называться «Голубая» или «Государство» — я пока еще не решила, хотя немалая часть ее написана (так же как и прошлая, я просто пишу свои мысли и наблюдения на листках).
«Голубая» — это потому что наша планета выглядит как голубой шар из космоса. А «Государство» — потому что там будет об утопии. Это будет, как бы это сказать, о «справедливости для всех». Каждому будет положено по заслугам. Как? Об этом мне еще надо подумать. Но идея мне нравится: место, где люди работают потому, что им это нравится делать, и там нет нужды в деньгах, потому что все работают не за деньги. Если вам деньги нравится больше, чем то, что вы делаете, это неправильно. И все будет контролировать государство, как при Чаушеску. Хотя необходимость заучивать всякую идеологическую фигню меня вымораживала. Вот такого быть не должно.
Вообще, справедливость должна быть для всех — и в том числе для животных. Хотя я не вегетарианка. Я не знаю, что такое — быть вегетарианцем. Я путешествовала на самолете с одной дамой, она была из Пакистана, кажется, и у нее были кольца на ногах. И она сказала, что вегетарианцам нельзя есть молочные продукты. А я думала, что это только относительно мяса.
Знаете, я видела много людей, у которых проблемы с кожей. Не только в России, везде в Европе. Даже на Украине. Думаю, это из-за еды — из-за яиц… Я съела в Испании какую-то особенную выпечку, тесто которой было замешано на яйцах, и у меня появились красные пятна на коже. Я перестала есть — и они пропали. Но это по всей Европе, что-то вроде эпидемии, болезни. Возможно, она пришла из Африки.
Конец рассказа Мии
Проблемы с кожей и не только
Перед входом в камеру Мии Йоханссон и нигерийки представители администрации приглашают нас на пару слов. Они просят поговорить со шведкой о том, что если она не прекратит разбрасывать очистки от фруктов по полу, плеваться и разводить вокруг себя беспорядок (самое верное слово — «срач»), а также не помоется, то ее переведут в камеру к таджичкам, отнюдь не столь терпеливым. Оказывается, своими манерами и образом жизни она довела сокамерницу до нервного срыва, хотя сама и не подозревает об этом.
На просьбу мыть за собой посуду и есть то, что ей выдают на обед, Миа отвечает однозначным отказом. Дескать, еду она будет есть только ту, что у нее с собой, в рюкзаке, которую ей передали добрые люди. А туалетом она вообще не пользуется, так как это небезопасно. «У меня еще остались воспоминания о Франции, даже там я не ходила в общественные туалеты, — говорит она. — Я оправляюсь на траву, за деревом. Так чище. Знаете, вот эти проблемы с кожей — вполне возможно, они из-за общественных уборных».
***
Мы садимся в машину Вадима Коженова и буквально разводим руками — более странной истории нам не приходилось слышать. Все это напоминает романы Терри Пратчетта о Плоском мире, в котором есть персонаж — первый в мире турист Двацветок, искренне верящий, что с ним никогда не может случиться ничего плохого.
Впрочем, заниматься такими чудаками — вовсе не профиль Коженова, а за Мию он взялся, потому что новости о ней облетели СМИ (хотя помощь ей, конечно, оказывается, и всесторонняя). Перед Федерацией мигрантов России стоят задачи, разрешение которых намного более важно: ксенофобия, недалекость высоких чинов в МВД, из-за которых необоснованно ужесточается миграционное законодательство, межобщинные конфликты…
Что же касается Мии, то говорить с ней очень тяжело. Журналисты вышли из ее камеры измочаленные, как после марафона. Корреспондент шведской газеты обещал поискать родственников путешественницы и сообщить наконец о ее ситуации в посольство, чтобы она поскорее разрешилась. Остается только надеяться, что в Швеции Миа получит качественную медицинскую помощь. Возможно, ее бывший муж и дочь давно считают ее пропавшей без вести и будут очень рады увидеть свою непутевую бывшую жену и мать.
Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) в конце июня коммуницировал жалобу Алексея Навального на арест, назначенный после его задержания в ходе несанкционированной акции против коррупции на Тверской 26 марта. Обращения оппозиционера Страсбургский суд традиционно рассматривает значительно быстрее рядовых жалоб, а присуждаемые ему компенсации кратно превышают среднестатистические. Например, в феврале ЕСПЧ обязал власти России выплатить оппозиционеру за незаконное преследование 63 тысячи евро, а фигуранту «болотного дела» Ярославу Белоусову ранее присудили 12,5 тысячи. И это еще много, отмечает адвокат Дмитрий Аграновской. Юрист, отстаивавший в ЕСПЧ права фигурантов «болотки», оппозиционера Сергея Удальцова и многих других россиян, рассказал в интервью «Ленте.ру», каких решений стоит ждать от Страсбургского суда по жалобам Навального и почему они могут навредить десяткам тысяч человек.
«Лента.ру»: Каковы перспективы рассмотрения обращения основателя Фонда борьбы с коррупцией по факту ареста после мартовской акции протеста?
Аграновский: В отношении Алексея Навального у Европейского суда особая практика. Решения по его жалобам выносятся гораздо быстрее, чем даже по делам, рассматриваемым в приоритетном порядке. Суммы, ему присуждаемые, значительно больше компенсаций по аналогичным делам. Суд, к сожалению, выступает неким органом по поддержке Навального. Причем этот подход не распространяется на всю оппозицию. Все-таки решения принимаются по-разному: скажем, в отношении не только НБП (Национал-большевистской партии, запрещена в РФ) и Сергея Удальцова, но даже части либеральных оппозиционеров. Они проходят гораздо медленнее, я уже не говорю об обычных, не политических делах.
Перспективы рассмотрения дел в отношении Навального, в том числе этого, я оцениваю как хорошие — для него. Но они в очередной раз вызовут раздражение как у властей Российской Федерации, так и у рядовых наблюдателей. Все уже обратили внимание, что к Навальному у Страсбургского суда совершенно особый подход.
Я огорчен этим, потому что это дает дополнительные доводы сторонникам выхода из-под юрисдикции ЕСПЧ. Поскольку решения по делам оппозиционера явно ангажированные, политизированные и подчас достаточно необоснованные. Если бы всем присуждали похожие компенсации, то это было бы понятно. А когда, скажем, участникам событий на Болотной площади, которые отсидели годы, присуждают от двух до 12,5 тысячи евро, а Навальному после 15 суток ареста, допустим, 80 тысяч евро — это дает козырь противникам Европейского суда. Это нас очень беспокоит, потому что если Россия выйдет из-под его юрисдикции, пострадают тысячи, если не десятки тысяч простых заявителей: политиков, не политиков, совершенно разных граждан — от чернобыльцев до обычных пенсионеров.
Я бы не хотел, чтобы жалоба Навального опять была рассмотрена быстро, чтобы опять была присуждена большая компенсация, поскольку каждое подобное решение делает чуть ближе наш разрыв с Европейским судом. К сожалению, наши депутаты не очень представляют практику ЕСПЧ. Они думают, что там одних политиков судят, Навального с Ходорковским, и присуждают им огромные суммы. А это исключительно полезная организация для рядовых граждан.
Это может быть шуткой, конечно, я не могу этого требовать. Но я бы просто попросил: «Алексей, ну больше не обращайся, пожалуйста, в Европейский суд. Ты же всех нас ставишь в неудобное положение».
Чем руководствуется ЕСПЧ, отдавая предпочтение обращениям Навального?
В любом суде работают всего лишь люди. В Страсбургском, Басманном, Верховном… И у тех людей есть свои симпатии и антипатии, которые сказываются на принимаемых ими решениях. ЕСПЧ, на мой взгляд, в отношении Навального необъективен, но не более необъективен, чем любой другой суд в отношении каких-либо других граждан. Наверное, какие-то симпатии сказываются, политические установки. Это недопустимо, но я подчеркну — к сожалению, так в любом суде.
Поэтому меня и огорчает особый подход к Алексею Навальному: необъективные решения по его делам заметны и активно обсуждаются. А тысячи справедливых, важных решений ЕСПЧ — о них не говорят.
Получается, что быстрее всего рассматривают жалобы, касающиеся лично основателя ФБК? Например, по жалобе на решение Минюста об отмене регистрации основанной Навальным «Партии прогресса» решения пока не принято.
Есть еще и более длительные примеры. Например, по делам НБП. Навальный — это одно, его партия — это другое. К Навальному какое-то особое отношение.
В ЕСПЧ в основной массе, судя по их решениям, работают очень даже неплохие люди — они, например, Оджалана спасли от смертной казни (в 2005 году суд признал нарушение ряда положений Европейской конвенции по правам человека в ходе процесса над лидером курдского сопротивления в Турции Абдуллой Оджаланом, приговоренным к смертной казни — прим. «Ленты.ру»). Но они совершенно по-другому все представляют. В их реальности, которая не имеет ничего общего с настоящим, Навальный — это лидер оппозиции, и если ему позволить участвовать в свободных выборах, он наберет не 1,5 процента, как на самом деле, а может даже выиграть. Они выносят подобные решения не только в отношении России. Наверное, считают, что таким образом способствуют поддержанию демократических норм. Может, симпатизируют не лично Навальному, а руководствуются какими-то позитивными соображениями. А на практике, к сожалению, получается полная ерунда, если не сказать хуже.
Как поступит ЕСПЧ, если начнут поступать жалобы от участников несанкционированных акций протеста, которым Навальный в случае задержания обещал помочь отсудить по 10 тысяч евро?
Я сначала посмеялся. А потом узнал, что действительно многие молодые люди поверили ему. Во-первых, эти средства присуждают только самому Навальному, но никак не его союзникам и сторонникам. Во-вторых, практика Европейского суда длительная и непредсказуемая. Поэтому это просто были безответственные заявления и ничего более. Будем считать, что он не мошенничал, а добросовестно заблуждался. Мы же уважаем презумпцию невиновности. На самом деле это могло бы быть мошенничеством, враньем и затягиванием несовершеннолетних на митинги.
Многие российские политики называли последние вердикты ЕСПЧ политизированными. Так они отреагировали, в частности, на решение о неправомерности «закона Димы Яковлева» и закона о запрете гей-пропаганды. Обращения Навального в той же плоскости?
Это абсолютно разные дела. Их можно рассматривать в рамках некоего европейского мировоззрения. Вы не забывайте, что мы живем в России, а это Европа. Она выросла из Римской империи, где, извините за подробности, гомосексуализм был совершенно нормальным явлением. У них просто другие мерки. Для них закон о гей-пропаганде действительно дискриминационный.
Такие случаи в процентном соотношении составляют совершенно ничтожную долю. Есть огромное количество решений, например, в отношении чернобыльцев, наших военнослужащих, которым задержали выплаты за Чечню. В конце концов, есть одно, которое, на мой взгляд, вообще пожизненно оправдало ЕСПЧ, — по делу Абдуллы Оджалана.
Пользы от ЕСПЧ глобально, конечно, намного больше, чем вреда. Да и по большому счету государства, и не только Россия, могут решения ЕСПЧ игнорировать. Ведь главное — это выплатить компенсацию, а для государства это деньги небольшие. Что касается юридической стороны — так ее не только Россия, все остальные страны выполняют, как бог на душу положит.
Комитет министров Совета Европы в сентябре даст оценку исполнения решения ЕСПЧ по делу «Кировлеса». В 2013 году приговор по нему уже был отменен президиумом Верховного суда после постановления Страсбургского, обнаружившего нарушения прав подсудимых. Если повторный приговор будет тоже признан незаконным, поменяется ли статус Навального? И сможет ли он тогда участвовать в президентской кампании 2018 года?
Статус, поменяется, но только с того момента, как Верховный суд отменит приговор. Тут надо понимать, что ни Европейский, ни Верховный суд не несут ответственности за решение по делу «Кировлеса». ЕСПЧ устанавливает некие нарушения Конвенции по правам человека, эти нарушения, в соответствии со статей 415 УПК, служат основанием для отмены судебного приговора. Судебный приговор отменяется не просто так, а чтобы исправить некие нарушения. Дальше ни ЕСПЧ, ни Верховный суд не виноваты. Судебные инстанции обязаны исправить эти нарушения.
Здесь никаких оснований для вмешательства комитета министров СЕ я не вижу. Мы, Российская Федерация, деньги выплатили, приговор отменили, решение полностью выполнено. Были ли исправлены те дефекты, на которые указывал ЕСПЧ, — это сейчас сказать сложно. Надо снова обращаться с Страсбургский суд, чтобы они изучали решение, протокол, приговор, потом снова выносили решение. Пока оно вступит в силу, пока Верховный суд отменит приговор… Алексей тогда успеет не к этим президентским выборам, а к следующим. И это если все будет двигаться быстро.
В среду, 11 октября, в Сочи состоялись заседания глав государств СНГ и Высшего Евразийского экономического совета (ЕАЭС). А по сути — союзов постсоветских республик, президенты которых, как и во всякой большой семье, периодически ссорятся и скандалят. Но на публике держат лицо, старательно обходя проблемы в политике и экономике. И при этом в один голос выступают за традиционные семейные ценности. О том, что происходило в Сочи, помимо официальной повестки, — в материале «Ленты.ру».
В эти дни в Сочи можно было встретить президента по пути в спортзал или на завтрак. Во всяком случае, президента Молдавии Игоря Додона. Он снял номер в хорошей, но вполне бюджетной гостинице. Позволить себе категорию повыше, как это сделали главы других постсоветских республик, Додон не мог. Оппозиция в Молдавии столь сильна, что это вызвало бы скандал.
10 октября в сочинскую резиденцию Бочаров Ручей Додон приехал одним из первых, пребывал в хорошем настроении и перечислял успехи: поставки винограда из республики выросли сразу в 19 раз, яблок — в три, да и по вопросу амнистии для молдавских трудовых мигрантов наметились сдвиги. Но куда эмоциональнее он рассказывал о кознях оппозиции, мешавшей всем его начинаниям. Действия (точнее, противодействия) правительства и парламентского большинства Додон назвал провокациями. Имея в виду, конечно, и очередные требования вывести российских военных из Приднестровья. «Это явные провокации были», — для пущей убедительности повторил Додон.
В резиденции Путина молдавский лидер задержался ненадолго, уступив место Александру Лукашенко. Кортеж белорусского президента приехал в Бочаров Ручей под покровом ночи.
Но журналистов на предстоящую двусторонку не пустили.
Еще недавно казалось, что между Москвой и Минском назревает очередная размолвка. Слухи об этом косвенно подогревали и сами лидеры, наблюдавшие за совместными российско-белорусскими учениями по отдельности.
Но в Сочи между Путиным и Лукашенко никакого напряжения не было. Напротив, они приветствовали друг друга так горячо и радушно, что было очевидно — накануне их встреча прошла прекрасно.
Но пожалуй, самыми приятными для российского президента оказались переговоры с президентом Туркмении. Гурбангулы Бердымухамедов сказал: «Я думаю, при прессе можно, наверное, показать», — и достал из переноски щенка алабая, высоко подняв его за шкирку. Так и держал растерянного щенка на вытянутой руке, как трофей, пока его не перехватил Путин, прижал к груди и трогательно поцеловал в макушку. «Они у нас здоровые, но само главное, очень верные!» — улыбался Бердымухамедов. Прозвище собаке дали многообещающее (и в политическом смысле тоже) — Верный. Поняв, что угадал с подарком, Бердымухамедов сиял.
Из всех участников саммита СНГ подавленным выглядел только президент Таджикистана Эмомали Рахмон. У него семейное горе — смерть старшего брата. Но, несмотря на траур, Рахмон приехал на саммит. В отличие от президента Киргизии, которому было не с руки лететь в Сочи. Во-первых, на носу выборы. Во-вторых, сталкиваться лоб в лоб с президентом Казахстана ему не хотелось.
В начале октября Алмазбек Атамбаев обвинил Астану во вмешательстве в процесс выборов в Бишкеке.
Намеренно не заметив очередной назревший в СНГ конфликт (помимо Приднестровья, Карабаха, Украины), участники тихо и рутинно провели все необходимые заседания, подписав 18 «важных документов». Среди которых, например, «Заявление о поддержке института семьи и традиционных семейных ценностей». Как выяснилось позже, скептически был настроен разве что Лукашенко. О подписанных документах он отзывался пренебрежительно и негодовал: «Делаем вид, что все у нас хорошо, собираемся, заявления делаем, а по существу эффективность очень низкая».
Лукашенко сетовал, что на словах некоторые участники выступают за открытость рынков, а на деле не пускают друг к друга к закупкам в госсекторе. Попутно президент Белоруссии раскритиковал и процесс создания зоны свободной торговли: «Все прекрасно знают, как идет работа над соответствующим соглашением. Собираются эксперты, берут старый текст, меняют местами абзацы и направляют документ на рассмотрение. Через два-три месяца ситуация повторяется».
Вопросы безопасности в Содружестве и вовсе «стыдливо обходят», а ведь они «уже ворвались в наш дом», снова упрекал Лукашенко. И в итоге вообще низвел всю работу СНГ в «сферу благих намерений».
Но привычная критика белорусского лидера не сбила общий настрой.
Разговоры о позитивной динамике плавно перетекли в заседание Высшего Евразийского экономического совета. По итогам которого также прозвучали бодрые реляции о конструктивной атмосфере, согласованной позиции и намеченных конкретных планах на перспективу. Кроме того, участники союзов могли быть уверены в завтрашнем дне: председательство в СНГ совершенно точно переходит от России к Таджикистану, а совместный Год семьи сменяется Годом культуры. Там и Год книги объявят — именно такие планы у Содружества на 2019-й.