28 октября в малаховской библиотеке у оврага опять собрались ценители поэзии. На сей раз в гостях у малаховцев был уральский поэт Константин Комаров. Открывая встречу, основатель клуба «Стихотворный бегемот» Николай Милешкин сказал: «Есть у нас регионы, где сформировалась своя поэтическая школа. И одним из таких регионов является Урал, где очень много хороших поэтов. И у нас сегодня такой уральский самоцвет – Константин Комаров».
— Я считаю, что поэтическая Москва – это пригород Урала, базара нет, — сказал Константин Комаров. — Потому что так оно и есть. Не потому, что я такой сильно патриот Урала, но потому что вы сильно зажрались. Не вы лично, а Москва в целом. Я могу читать об этом многочасовые лекции, но не буду, потому что лучше читать стихи. И вообще к разговору в прозе у меня очень подозрительное отношение: чем больше я живу, тем мне больше кажется, что подозрительно говорить в прозе, тем честнее, чище, точнее и лучше становятся мои стихи. А мои стихи – это… Я о своих стихах ничего не знаю. Мне кажется, любой поэт не может ничего знать о своих стихах. Он может знать что-то о чужих. О чужих стихах я знаю очень много. И мне всегда очень приятно выступать в библиотеках, потому что библиотеки и музеи это реально крутые площадки для культурного взрыва. Мы все ноем, что вот у нас ничего нет, мы не можем выйти на стадионы. Но кто выходил на стадионы? Евтушенко, Вознесенский, Ахмадулина – не самые лучшие поэты. Пушкин не выходил на стадионы, потому что во времена Пушкина не было стадионов, но даже если бы они были, он все равно бы на них не выходил, он читал стихи где-то в петербургских переулках. Поэзия не связана с массовостью, поэзия всегда связана с элитарным классическим разговором – очень честным, очень личным, очень тяжелым и очень страшным. И очень прекрасным. Поэзия – это просто очень круто. Я могу много об этом говорить. Лучше давайте, как в американских фильмах, я расскажу, как все будет. Потому что все будет так: я вам прочту три блока своих стихов, а между ними мы с вами можем хорошо поговорить. Я – поэт, это безусловно. Я ни какой-то там стихотворец или версификатор, я честный чувак, я защитил диссертацию по Маяковскому, а Маяковский начинал свою автобиографию так: «Я поэт, этим интересен, об этом и пишу».
Константин Комаров читал подборку своих стихов из журнала «Урал», стихи из книги «Невеселая личность», из других книг.
Мы сели пить. И пили, пили, пили,
вплоть до смешенья языков и лиц,
клепая героические были
из скудоумных, пошлых небылиц.
О, эта хрупкость алкогольной спайки,
что кажется прочнее пирамид,
когда, как танки, громыхают байки
и чёрный ворон крыльями шумит.
Мир лёгкий, как кирпичик пенопласта,
в себя вбирает хриплые слова…
Но вот уж кто-то под столом распластан,
и вот в столе уж чья-то голова…
Мы похмелимся и сойдёмся снова —
и каждый принесёт бутыль в суме —
как бы внутри ботинка мехового,
в густой и тесной пропотевшей тьме,
затрёпанных повествований ради
и в чёрный хлеб вожмётся вновь смалец.
— Вам пить ещё не надоело, дяди? —
нас укорит придирчивый малец.
И я ему отвечу: надоело
и дальше — пьяной удалью гоним —
добавлю — вот дано мне было тело,
и порешил я, что мне делать с ним.
И завершу — под одобренье ближних:
— Я кто тебе тут, мля, пресс-атташе?..
А о душе не будем. Это лишне.
Пришла пора не думать о душе…
Любнарком, 28 октября
