На этой неделе в сочинской резиденции президента России продолжилась дискуссия о судьбах Ближнего Востока. В среду, 13 сентября, в Бочаров Ручей прибыл премьер-министр Ливана Саад Харири. Следом за ним, но уже не на глазах журналистов, сочинскую «дачу» посетил спецпредставитель президента Ирана, глава МИД Мохаммад Джавад Зариф. На следующий день ближневосточную тематику немного разбавили центральноазиатской — президент Киргизии Алмазбек Атамбаев, покидающий свой пост, захотел разобраться с нерешенными вопросами.

Гости-противники

В конце августа сочинскую резиденцию посещал премьер-министр Израиля Беньямин Нетаньяху. И в очередной раз делился опасениями насчет растущего влияния Ирана на Ближнем Востоке. Тегеран вовсю вмешивается в дела Сирии, Ирака и Йемена, а также во многом контролирует Ливан, говорил Нетаньяху. Это представляет угрозу не только для государства Израиль, но и для всего мира, убеждал премьер.

«Мы все совместными усилиями побеждаем ИГИЛ (запрещенная в РФ террористическая организация — прим. «Ленты.ру»). Он исчезает, и туда входит Иран», — предупреждал израильский премьер. К слову, в поездке его сопровождала серьезная группа поддержки — директор службы внешней разведки «Моссад» Йоси Коэн и глава Совета национальной безопасности Меир Бен-Шабат.

И вот, спустя несколько недель, в этой же сочинской резиденции принимали по очереди гостей из Тегерана и Бейрута. Встреча с главой МИД Ирана Мохаммадом Зарифом прошла в полностью закрытом режиме. Журналистов из резиденции к этому моменту уже вывезли. Но все темы лежали на поверхности: как подчеркивают в российском МИДе, у Москвы с Тегераном плотные контакты и постоянные консультации по вопросам, связанным с ситуацией в Сирии, Ираке, Персидском заливе.

Бейрут просит огня

Переговоры с ливанской стороной не отличались такой закрытостью. Темы также были заранее известны. Небольшое государство на Ближнем Востоке на востоке и севере граничит с Сирией, на юге — с Израилем. Впрочем, дело не только в соседях, но и во внутренних кризисах, от которых лихорадит страну. Поэтому, когда во вторник, 12 сентября, с Харири встречался премьер-министр России Дмитрий Медведев, он первым делом поздравил своего визави с ликвидацией экстремистских группировок на территории Ливана. Харири рассказал, что продолжает перевооружение армии и нуждается в военном сотрудничестве с Москвой. Поставки российского вооружения — срочная необходимость в условиях ведущейся операции против террористов. Однако военные эксперты сомневаются, что этот вопрос ливанское руководство сможет решить самостоятельно, без согласования с Вашингтоном.

В то же время Бейрут будет рад и экономическому взаимодействию. Среди компаний, принявших решение участвовать в тендере на освоение ливанского шельфа, называют «Новатэк» и «Лукойл». Однако часть шельфового блока, в разведке и разработке запасов которого заинтересованы компании, является предметом территориальных споров между Ливаном и Израилем, что ставит под сомнение планы. Не внушает оптимизма и то, что в день встречи Путина и Харири стало известно о переносе розыгрыша лицензий на геологоразведку шельфовых блоков Ливана — пока на месяц.

«К счастью, уровень политических контактов между нашими странами превосходный», — назвал на встрече с Путиным пока единственное продуктивное направление Харири.

Долгое прощание Атамбаева

В четверг, 14 сентября, в сочинской резиденции гостил уже президент Киргизии Алмазбек Атамбаев. В этой республике через месяц пройдут президентские выборы. И оставалось не ясным, зачем уходящему лидеру понадобилась еще одна встреча с российским коллегой. За последний год они обстоятельно общались несколько раз. В феврале российский президент приезжал в Бишкек. И вновь повторил этот маршрут в апреле, когда в киргизской столице проходил саммит ЕАЭС. А в конце июня Атамбаев побывал в Москве с государственным визитом. Но и нынешняя встреча лидеров, вероятно, не последняя.

«Нам всегда есть о чем поговорить», — заметил, открывая встречу, Путин. Атамбаев в свою очередь признался, что рад каждой такой возможности. И готов обсуждать даже самые мелкие вопросы. Например, водительские права для мигрантов.

«Хотелось бы как можно больше таких вопросов порешать за тот срок, что у нас остался», — сказал Атамбаев.

А срок остался небольшой. Полномочия Атамбаева как главы республики истекают 1 декабря. Выборы президента намечены на 15 октября, и агитационная кампания в самом разгаре. Официальный Бишкек не исключает, что предстоящие события могут использоваться для попыток раскачать и без того не самую устойчивую ситуацию в стране. Пытаясь предотвратить такое развитие событий, Атамбаев призывает провести открытые и чистые выборы. По его данным, отдельные политические группы заранее готовятся дискредитировать их итоги.

Сейчас за пост главы республики намерены бороться 13 человек. Сам Атамбаев давно заявил, что на новый срок не пойдет. Согласно конституции, он не может повторно баллотироваться в президенты, и менять основной закон страны под себя не намерен. Из семейно-клановой нынешняя конституция стала надежной и крепкой опорой Киргизии, считает Атамбаев. И записывает это в свои достижения. Стоит отметить, что оба его предшественника были свергнуты в результате государственных переворотов. Аскар Акаев нашел пристанище в Москве, а Курманбек Бакиев — в Минске.

Благодаря соцсетям и современным медиа мы едва ли не каждый день становимся свидетелями катастроф и происшествий, в результате которых гибнут люди. А последний теракт в Санкт-Петербурге, унесший жизни 15 человек, лишний раз напомнил, что такая трагедия в любой момент может коснуться кого-то из наших близких. На месте всех чрезвычайных ситуаций вместе с полицией обязательно присутствуют психологи МЧС. О том, как люди ведут себя в горе, через что проходят, переживая внезапную утрату, и как утешить того, кто потерял близкого человека, «Ленте.ру» рассказала заместитель директора Центра экстренной психологической помощи МЧС России Лариса Пыжьянова.

Он умер, я живу

У моей подруги погибла 20-летняя дочь. Родители очень переживали. Подруга винила себя: «Наверное я не верила в Бога. Он меня наказал». Она стала часто ходить в церковь. Поплачет, свечку поставит, и на душе хорошо. И вот в течение нескольких месяцев умирает ее муж. После этого сказала: «Знаешь, я больше не могу ходить в церковь. Я обиделась на Бога. Когда дочь умерла, я решила, что неправильно живу. Но потом же я к Богу обратилась. И он знал, что муж остался у меня единственным родным человеком. Почему он не помог?»

Иллюзия стабильности и управляемости своей жизни — базовая. Кто-то в большей степени, кто-то в меньшей уверен, что в целом мир справедлив. Не делай никому зла, и ничего плохого с тобой не произойдет. Но когда внезапно из нашей жизни уходит близкий человек, ощущение справедливости нарушается. Ты вдруг понимаешь, что и с тобой, и с другими твоими близкими в любой может что-нибудь случиться. В психологии есть термин «чувство вины выжившего в катастрофе». Казалось бы, повезло — радуйся. Но многие спасшиеся начинают казнить себя; думать о том, что сделали что-то не так, не смогли кому-то помочь.

Чувство вины развивается и у тех, кто не был непосредственным участником события, в котором погибли их родные. «Я знаю, что если бы я на пять минут его дома задержала, он бы сейчас был жив». «Почему мы купили билет на этот самолет?» «Я в парикмахерской сидела, когда он там умирал. И даже ничего не чувствовала». Когда слушаешь, как люди сокрушаются, понимаешь, что их роль в случившемся сильно преувеличена. Но люди по-настоящему страдают, для них это серьезно. Такое самобичевание разрушает. Как говорят психологи, нужно помочь человеку заземлиться, почувствовать почву под ногами, понять, что есть вещи, которые не в нашей власти. Помочь переработать чувство вины в сожаление: «Я страдаю, я переживаю и очень сожалею, что случилось именно так. Но моей вины в случившемся нет, потому что случившееся находилось за границами моих человеческих возможностей». Примерно так.

Симптомы горевания

Независимо от обстоятельств горе развивается по схожим механизмам. Тяжелый период длится год-полтора. Когда человек осознает, что он остался один — может случиться и депрессия, и агрессия, и все что угодно. Первый год самый трудный. Считается, что в этот период человек по-новому проживает все значимые моменты жизни семьи: праздники, отпуска, дни рождения, решение важных бытовых вопросов и т.п. Учится жить самостоятельно. О горюющем в этот момент надо заботиться. Но это не должно быть навязчиво. Не стоит превращать его в больного. Если знаешь, чем можешь помочь, — помогай. Еще лучше не просто сказать: «Звони если что». А как-то конкретизировать: «Я могу сделать это и то. Обращайся».

Этот период может длиться и дольше года. Но если нет динамики, если состояние человека не меняется — нужно насторожиться и обратиться к профессиональному психологу. Возможно, что человек уже начал обрастать так называемой вторичной выгодой от своего поведения. Он начинает манипулировать окружающим: у меня такое горе, а ты от меня чего-то требуешь. Никто не должен никуда ездить, летать. Садитесь рядом и горюйте. Если еще что-то случится — я умру.

Невозможно пребывать в постоянном накале. Через какое-то время начинается адаптация к ситуации. И вместо тяжелого эмоционального расстройства приходят светлые и темные периоды. То есть об умершем вспоминают не со слезами, а с какой-то светлой грустью, «какое счастье, что он был в нашей жизни». А потом — раз, и опять накрывает: «Что же я смеюсь и радуюсь, у меня же такое горе».

Надо понимать, что все мы — разные. Горе принципиально нас не меняет. Можно предсказать, как в случае несчастья кто-то будет себя вести. Если кто-то склонен к ярким истероидным реакциям, он может стать еще более демонстративным. У нас на одном из ЧС была женщина, которая в начале всех пугала. Говорит, говорит спокойно. Потом неожиданно как закричит. Сбегаются врачи. А с ней был старший сын. Он ей: «Мама, ну ты чего?» Она ему: «Ты ведь знаешь, что я всегда такая». В какой-то момент она подходит уже сама к сыну: «Прости, я там опять покричала». То есть человек таким образом справляется с горем. Не надо пугаться.

Люди в горе как потерянные дети. Я не знаю, как мне теперь жить, что делать. Как бы все вернуть назад. Некоторые начинают обижать оставшихся близких. Даже могут сказать в сердцах: «Лучше бы ты умер». Не надо обижаться. Это симптом горевания.

Слезы — это хорошо

Если видите, что человек не проявляет признаков горя или ведет себя нехарактерно, неуместно (улыбается, выйдя после опознания близкого человека) — обязательно подойдите. Возможно, он в состоянии отрицания и неприятия ситуации. Либо у него развивается глубокое чувство вины. Это опасно. У человека внезапно может возникнуть острая реакция вплоть до попытки суицида.

Мы с такими людьми начинаем работать на осознание. Садишься рядом и расспрашиваешь, кого вы потеряли, что этот человек значил для вас, каким был, что любил, где познакомились и т.д. Тогда человек не выдерживает. Прорываются слезы. Нам первое время представители других служб, работавших на катастрофах, говорили: «Был нормальный человек, сидел себе тихонечко. А как вы с ним поговорили, рыдает. Вы зачем его довели?» Наоборот, слезы — это хорошо. Приходит понимание горя. Пусть это случится при нас, а не где-нибудь дома. Когда рядом никого нет и никто не удержит от спонтанного эмоционального решения.

Однако тут важно понимать, какие отношения были у погибшего с родственниками. Бывает, кто-то умер, а его близкие облегченно выдохнули. Энергично занимаются оформлением документов, пособий. Тут помощь психолога не нужна.

Причины жить

Когда мы работаем с людьми, пережившими трагедию, то стараемся построить для них ближайшую перспективу. Нужно предупредить, что сначала будет суета, документы, похороны. Вы будете понимать и словно не понимать, что происходит, а потом на вас со всей силой обрушится горе потери. Какое-то время будет очень трудно. Нужно завести рутину: встал, умылся, позавтракал, ушел на работу. И обязательно надо сказать, что через какое-то время ему станет легче. Это на самом деле правда.

Ресурс можно найти у всех. Но искать надо то, что уже есть. Придумывать ничего не надо. Иначе это бессмысленно. Нужно внимательно слушать. У кого-то этим ресурсом может быть переключение внимания на другого родственника: я сильный, я справлюсь, а ему хуже. У других — уход в работу. Третьим помогает отсидеться дома. Можно спросить: «А вы теряли кого-то до этого, как вы справились?» Человек вернется к прошлому опыту, это даст ему посыл, что раз он тогда справится, то и сейчас сможет.

Тяжело переживают смерть детей пожилые родители. Их надо как-то возвращать в эту жизнь. Смотреть, что может удержать. Для них важный момент — сохранить память о детях. Кто-то в их честь строит часовни, кто-то занимается благотворительностью. Это очень поддерживает. Либо можно вспомнить, о чем мечтали умершие. Может быть, съездить куда-то. Это можно предложить сделать оставшимся родственникам. Если у человека нет сил чего-то делать, стоит спросить, есть ли тот, кто сможет первое время помочь, поддержать. Им это важно.

Молодым родителям, потерявшим ребенка, мы ни в коем случае не рекомендуем сразу же пытаться рожать другого. Хотя многие, даже родственники, им это советуют. Надо хотя бы год подождать, отгоревать, отплакать одного, а потом уже думать о другом. Иначе даже неосознанно могут начаться сравнения: вот тот был таким, а этот — такой. Родители должны понять, что умершего заменить никем нельзя.

Дети и смерть

С детьми о горе нужно говорить обязательно. Но подходить к этому очень индивидуально. Что для одного нормально — другому нельзя. Помню пятнадцатилетнюю девочку, у которой в авиакатастрофе погибла мать. Они жили с ней вдвоем. У отца давно была новая семья, но он поддерживал отношения с дочерью. Отец приехал на опознание. Вместе с ним другие родственники и друзья, все мужчины. Девочка говорит: «Я хочу с мамой попрощаться, потому что больше никогда ее не увижу». Отец встал перед моргом грудью: «Я сам этого видеть не хочу, а тебя и подавно не пущу!» И просит меня убедить дочь, что не надо ей этого.

Мы перед этим с девочкой долго разговаривали, пытались выстроить дальнейшую перспективу ее жизни. Она оказалась не по годам рассудительной, очень взрослой. Я чувствовала, как для нее на самом деле это важно. Поэтому поддержала, сказала, что она имеет право. Договорились, что она не в морг пойдет, а попрощается в ритуальном зале, когда маму положат в гроб. Или другая ситуация: девочка не хотела подходить к гробу отца. Мать настаивала. И тут я тоже была на стороне ребенка. Если дочь хочет сохранить образ отца таким, каким она его знала в жизни, — ее право, не надо ни к чему принуждать.

С детьми нужно быть искренними, говорить правду. Если случилась трагедия, ребенок должен переживать это вместе с семьей. Не важно, сколько ему лет. Самое страшное в их жизни уже случилось. Но дети так устроены, что они берут на себя вину за все, что происходит в этом мире. И если ребенка устраняют в самый острый момент, он может решить, что это он во всем виноват. Он должен понимать, что случилось горе. Но горе — общее.

Селфи с мертвыми

Раньше о чрезвычайной ситуации информировали специальные служба, которые работали на месте катастроф. Они все согласовывали, чтобы не было разночтений. Сейчас первые сведения в СМИ начинают поступать от очевидцев. Я считаю, что это нехорошо. Каждый оценивает ситуацию по-своему. Один считает, что это — ужас, другой думает, что все нормально, третий нафантазирует что-нибудь. Даже наши специалисты, когда выезжали на свои первые ЧС, говорили, что кошмар кругом. А уже после пятой ситуации ты начинаешь в этом ужасе видеть структуру, понимаешь по каким законам развивается ситуация. Я помню, как мы в Крымск приехали после наводнения. Там же тоже вначале репортажи вели очевидцы. Писали, что трупы в ямы закапывают, чтобы никто не знал. Противоречивая информация вызывает панику. Потому что никто точно не понимает, что происходит.

Мы с коллегами долго думали над тем, что заставляет людей делать селфи на фоне мертвых тел. Это кажется жестоким, хочется осудить. Но это может быть связано с защитными реакциями. Когда у тебя на глазах люди лежат в крови, стонут, нельзя остаться равнодушным. Шок может проявляться по-разному. Снимая на камеру телефона, человек как бы отстраняется от ситуации. Ты как будто по ту сторону экрана. Кто имеет навыки оказания первой помощи — бросается к потерпевшим. А кто боится и не знает что делать — снимает. Возможно, человек считает, что хотя бы так может стать полезным.

Жив, пока вспоминают

Когда после очередной трагедии открывается горячая линия МЧС, нам звонят не только родственники пострадавших, но и непрямые участники событий. Те, например, кто видел репортажи по телевизору. Они не притворяются, когда говорят, что им плохо. После взрыва в аэропорту в Москве разговаривала с женщиной. У нее была острейшая ситуация. Сын учится в школе в Англии. Часто летает туда-обратно. За несколько дней до взрыва ребенок прилетел в Москву, и она встречала его в этом аэропорту. Когда он по телевизору увидел, что там произошло, у него случилась истерика: «Мамочка, ты же там стояла, тебя могли убить». И она советовалась с нами, как ей поступить. Это острая стрессовая реакция. Она возникает, когда мы ощущаем собственную беспомощность. Это — норма. И случиться такое может с каждым.

Бывает, что поддержка требуется людям, у которых в прошлом была какая-то трагедия. После крушений самолетов нам обычно всегда звонит женщина, у которой больше 20 лет назад погиб отец-летчик. У нее патологическое горе, которое она когда-то не пережила. Она всегда говорит: «Ну почему же так, почему самолеты падают? Почему люди умирают?» И на этот вопрос нет ответа. Но важно понять, что человек жив, пока люди вспоминают о нем с любовью.

В начале 2018 года в новостях появилась информация о том, что бывший офицер бундесвера попросил убежища в России для себя, жены и своих детей. В эту историю трудно поверить: они не любят Европу, упрекают немецкие власти в дикости и жестокости и регулярно говорят, что в России им гораздо лучше. В своих интервью они хвалят Путина и российские законы. Понятно, что с такой позицией Маркус Бергфельд тут же стал героем российских СМИ. Они называли его не иначе как «немецким Сноуденом», имеющим доступ к секретным документам бундесвера и желающим передать их российским властям. Но самое забавное заключается в том, что в истории этой семьи, наполненной совершенно нестыкующимися утверждениями и фантастическими приключениями, секретная информация появляется только после того, как Сони и Маркус Бергфельд прибывают в Россию. Специальный корреспондент «Ленты.ру» Михаил Карпов пообщался с влюбленными в Россию немцами и попытался понять, откуда у них появилась эта вера в величие России и слабость Европы.

Если реконструировать наименее сомнительные части истории Бергфельдов, то она примерно выглядит так. У Сони и Маркуса Бергфельдов пятеро детей. В 2011 году их всех забирает немецкая социальная служба югенданд. После этого отец и мать семейства бегут на Мальту, где проводят пять лет в сообществе людей, борющихся с так называемой «ювенальной юстицией». В 2017 году во время свидания с детьми Бергфельды крадут трех из них и убегают теперь уже в Испанию.

В Испании умирает старший из них, Нико. Испанские власти ставят в известность об этом инциденте Германию, остальных двоих детей забирает югенданд и увозит обратно в Германию. Маркус и Сони бегут в Россию, где в начале 2018 года начинают рассказывать истории, согласно которым против них ополчился весь западный мир. Эти истории охотно, не подвергая ни толике сомнения, публикуют российские издания Daily Storm и Sputnik. Тогда же внезапно появляется история о секретных документах бундесвера, которые Бергфельды готовы передать нашей стране. В российской прессе Маркуса называют «немецким Сноуденом».

Позже в издании «Комсомольская правда — Псков» появляется статья о Катарине Миних — немке, переехавшей в Россию из Германии и тоже борющейся с «ювенальной юстицией», приютившей Бергфельдов на первых порах. Несмотря на, казалось бы, общность во взглядах, Миних называет Сони и Маркуса мошенниками, патологическими лжецами и психически нездоровыми людьми.

Написанное выше может показаться полной несуразицей и откровенным безумием, но эта информация — самая адекватная и наименее сомнительная выжимка из всего, что было написано о Бергфельдах в СМИ. «Лента.ру» попыталась разобраться в их истории, поговорив с Маркусом и Сони. Результат оказался неожиданным.

«Лента.ру»: Как вам в России?

Сони: Мне очень нравится Россия — прекрасные, душевные люди, жизнь рядом с которыми доставляет мне огромное удовольствие. То, что я слышала об этой стране в Германии, — что Россия очень бедная, жить тут плохо и так далее… Здесь я поняла: все, что я слышала о вашей стране в своей, не соответствует тому, что я увидела тут.

Например, магазины и супермаркеты в России намного больше и ассортимент продуктов питания в них несомненно шире, интереснее, чем в Германии.

С чем связан столь скорый отъезд в Россию? Что грозило вам в Испании после смерти Нико?

Мы не могли жить в Испании, поскольку нашим жизням угрожала опасность. Я хочу подчеркнуть, что наших детей там украл югенданд, который вывез их из страны.

Но вам-то зачем было так быстро уезжать? Что угрожало вам и Маркусу в Испании?

Немецкая мафия гналась за нами, и нас могли убить.

Подождите, какая еще немецкая мафия?

Югенданд и их сподвижники, которые нам угрожают и могут совершить любой поступок, в том числе с нами может что-то случиться. Естественно, мы опасались за свои жизни. Многие родители знают, что, когда они начинают разговаривать об этом, у них начинаются серьезные проблемы.

То есть вы утверждаете, что югенданд — служба, призванная действовать в интересах детей, — занимается убийствами и является мафиозной структурой?

Настоящими бандитами.

Зачем социальной службе югенданд убивать родителей и заниматься подобной деятельностью?

Чтобы предотвратить скандалы.

Вам поступали угрозы убийства от сотрудников югенданда или немецких официальных лиц?

Большое количество.

От кого конкретно?

Нас угрожали убить, если мы выдадим информацию об изнасиловании нашей дочери Мишель и сделаем заявление в прессе.

Кто угрожал и откуда у вас информация о том, что вашего ребенка изнасиловали?

Это не информация. Человек, который насиловал моего ребенка, был не только пойман, но и осужден в Германии.

Это был работник югенданда?

Да. Как только дело запахло приговором и мы отказались забрать заявление из полиции, нам начали поступать угрозы.

Так его осудили или нет?

Да, его приговорили всего к трем годам тюремного заключения за изнасилование ребенка.

Есть ли какие-то документальные подтверждения этому? Писали ли об этом в прессе? Это должен был быть достаточно громкий случай — изнасилование в детском доме.

Да, у нас есть документы, и мы их хотели отдать в прессу. Они хранятся на другой квартире в Санкт-Петербурге, так как мы переехали сейчас в другое место, это потребует пару дней. Но все попытки представить судебные решения общественности не увенчались успехом.

Пришлите их мне, мы их опубликуем, если они будут подтверждать, что некий работник югенданда получил всего три года за изнасилование ребенка.

Они у нас есть, мы готовы их предоставить. Но я хотела бы подчеркнуть, что за десять дней до изнасилования ребенку прописали противозачаточные таблетки, как сказал врач. Мы обратили внимание суда на это, но в суде заявили, что этот факт их не интересует. Об этом знал югенданд, обвинение и тот врач, который выписывал таблетки. И это все осталось без внимания. Суд заявил, что ему достаточно самого факта сексуального насилия, и вдаваться в подробности того, что дочери были заранее прописаны противозачаточные, он не намерен. (Описание эпопеи с предоставлением Бергфельдами документов, якобы подтверждающих эту информацию, читайте в конце интервью — прим. «Ленты.ру»)

Российские СМИ писали, что Маркус был офицером бундесвера. Это так?

Маркус: Да.

Там же писали, что он работал на объекте, на котором был доступ к ядерному оружию. Где он располагался?

На базе Бюхель, где располагаются американские войска.

Маркус заявляет, что в его руках секретные сведения, которые он готов предоставить России. Как он их получил, как получил к ним доступ и в каком году это произошло?

В 2005 году. В бундесвере я начал работать в 2001 году, а военную службу начал в 1999-м.

А когда закончили?

Я был отстранен в связи со скандалом с детьми. Вначале никто не знал, что я служу в бундесвере и не отдавал себе отчет, что я обладаю этой информацией. После того как я начал бороться, обратился к министру обороны страны, были приняты меры, в результате которых меня уволили из армии.

С какой просьбой вы обратились к министру обороны?

С жалобой.

На что?

Я занимался подготовкой солдат и написал министру обороны о том, что у меня забрали моих детей и я больше не могу подготавливать молодых людей к тому, что в будущем приведет к нехорошим последствиям.

Почему государство отобрало у вас детей? Чем это мотивировали чиновники?

В 95 процентах случаев государство забирает детей неправильно. Остальные пять процентов назвать «правильными» нельзя, мы видим, что государство зарабатывает на наших детях деньги.

Как государство зарабатывает деньги на детях?

Это сложный вопрос. Государство, забирая детей, получает прибыль из бюджета, от социальной службы опеки югенданд и от родителей, которые оплачивают расходы детей. Три источника.

Странная схема. Если мы предположим, что это так, почему не поступают массовые жалобы в Европейский суд по правам человека, и эти случаи достаточно маргинальные?

Чтобы добраться до Страсбурга, немец обязан пройти все инстанции, включая Конституционный суд. Это элементарно — судебной системе это тоже выгодно. Родители оплачивают адвокатов, суд, государственное обеспечение, алименты. Разумеется, судебная система тоже получает прибыль от отъема детей.

Это слишком запутанная конспирологическая схема…

Я не считаю это конспирологией, это совершенно обычная схема, по которой можно проследить, какие именно доходы получает государство от изъятия детей.

Вы хотите сказать, что эти «доходы» составляют ощутимую долю бюджета Германии?

Совершенно верно. Если вы посмотрите на детские дома и их основателей, прибыль, которую они получают (а они не имеют право ее получать), может составлять до трех-четырех миллионов евро в год. От каждого приюта!

Ладно. Но вернемся к изначальному вопросу, на который вы не ответили: чем служба опеки мотивировала изъятие у вас детей?

Нас обвиняли во многом.

В чем?

В том числе в том, что мы не умеем вести домашнее хозяйство. Меня обвинили в том, что я не особо интеллигентная для того, чтобы воспитывать собственных детей. Это могут быть любые обвинения и любая ложь, которая придет в голову чиновникам. Они, конечно, вправе высказывать такие вещи, и защищаться от них довольно непросто.

Я читал в западной прессе, что у Маркуса была судимость, а у вас — проблемы с алкоголем. Это так?

Это ложь. Гарри (обращается к переводчику — прим. «Ленты.ру»), вы когда-нибудь, даже вечером, когда мы разговаривали, слышали или чувствовали, что я была в нетрезвом виде?

Вопрос не в этом, а в том, что я прочитал в СМИ.

Это все придумала Катарина, и югенданд нас в этом не обвинял.

Какая Катарина?

Не знаю, как это объяснить…

Как-нибудь попробуйте! Объяснить можно все что угодно.

Это женщина, живущая в России, которая собирает пожертвования для себя, используя наше имя.

Почему она выбрала именно вас?

Катарина выбирает семьи из Германии, обращающиеся к ней, попавшие в сложное положение, помогает им приехать в Россию, собирает для них потом деньги. Львиную долю при этом забирает себе, а незначительные остатки отдает им.

И зачем она вас в алкоголизме обвинила?

Я не знаю!

Ох. Вернемся к 2011 году, когда у вас забрали детей. Меня интересует эпизод с католическим летним лагерем, в который вы послали старшего сына, где ему прописали риталин — препарат от синдрома рассеянного внимания. В первый ли раз вы его туда отправили и зачем?

Сони: Это предложение поступило от школы и церкви. Мы не увидели в нем ничего подозрительного, так как оно было вполне приемлемым для нас, и, естественно, мы сына туда отправили с остальными детьми. Да, ему там прописали эти таблетки.

Почему вы стали протестовать против приема этих таблеток?

Мы исходили из того, что они вредны. Ни один человек добровольно не стал бы давать их [своим детям]. Они разрешены в Германии, но запрещены в России.

Они и в США не запрещены. Это же ноотроп, улучшающий память и восприятие. В чем заключается его опасность для ребенка, если таблетки прописал врач?

Ха, врач? Это югенданд прописал, а врачи работают с югендандом. И не забывайте, что этот медикамент запрещен в России. Я знаю, что он не только запрещен, но и очень опасен для здоровья ребенка.

Чем?

Мы считаем, что эти таблетки вредят внутренним органам, наносят огромный ущерб печени, и после двух-трех лет приема ребенок становится похожим на алкоголика. В Германии они находятся в особом списке, их выписывают на специальном красном бланке, и есть основание полагать, что эти таблетки приводят к зависимости от них. Это никак не может быть хорошо.

Но врач же знает, когда прописывать лекарство, в каких дозах и как его принимать. Почему вы не верите врачам и основывается ли ваше мнение о риталине на каких-то научных исследованиях? Где вы вообще прочитали, что от него дети становятся «похожи на алкоголиков»?

Это известно, это говорят не только родители, но и ученые. К тому же хочу заметить, что прививки тоже ставят, хотя они являются вредными, и это доказанный факт!

Кто доказал, что прививки вредны? И чем они вредны?

На YouTube есть видео, которое вы можете посмотреть, где изобретатель риталина лежит на смертном одре и сожалеет о том, что он сделал, и кается перед зрителями.

На YouTube можно увидеть все что угодно. Но я о прививках спрашиваю, раз уж о них зашла речь.

Это известный факт — прививки вредны, это доказано научно. Более того, есть выступление Путина, где он говорил, цитирую: «Родители должны сами решать — делать прививки своим детям или нет».

Единственное исследование, в котором говорилось, что прививки могут вызывать аутизм, давно опровергнуто.

Конечно, когда один ученый что-то утверждает о вреде прививок, тут же появляется фармкомпании, которые докажут обратное и скажут, что это не вредно. Естественно, на нашем здоровье зарабатывают фармацевтические фирмы, они получают от этого прибыль, и это нужно учитывать.

В тех местах, где сейчас сильно антипрививочное движение, разрастаются эпидемии кори.

Не могу ничего точно сказать относительно кори. Когда я была маленькой, моему поколению действительно делали прививки, и мне тоже. Да, я прекрасно понимаю, что в случае с корью вы, возможно, и правы, но я бы хотела подчеркнуть другой момент. Сейчас маленьких девочек прививают против папилломовируса, вызывающего рак матки.

И вам не нравится, что у многих девочек из-за этого не будет рака матки?

Я категорически против любых прививок, действие и последствия которых непонятны.

Вернемся к вашей семье. Почему Нико поставили диагноз «синдром рассеянного внимания»?

Никакого основания не было.

Просто сказали, мол, принимайте таблетки, а почему — не объяснили?

Нет, никто ничего не сказал.

И когда вы протестовали против приема этих таблеток вашим сыном, вам тоже не объяснили причину, по которой их прописали?

В детском доме, в котором он находился, было невозможно отказаться от приема этих таблеток, так как дети находятся под контролем. Им заглядывают не только в рот, но и берут анализы крови, по которым можно определить содержание риталина. Леону, который хотел не проглатывать таблетку и выплюнуть, зажали нос, чтобы он не смог дышать, и он вынужден был ее сглотнуть.

Но Нико же вроде прописали риталин в католическом летнем лагере, а не в детском доме? Я о лагере спрашивал.

Не знаю, как это происходило. Он был в лагере, ему было 14 лет, и ему просто сказали принимать эти таблетки. Когда взрослые говорят детям: ты болен, тебе нужно принимать это лекарство, дети следуют этим рекомендациям.

И когда вы узнали, что ему прописали риталин?

Когда он приехал из лагеря и прошел обследование у нашего домашнего врача, тот послал его на анализ крови, в котором обнаружилось содержание риталина.

В российской прессе писали, что Нико послали в лагерь от «евангелийской общины». Вы состоите в каком-то религиозном объединении?

Это не так, мы не состоим ни в каких религиозных общинах. Но да, приют принадлежит евангелийской церкви.

Социальная служба Германии отдала детей в евангелистический приют?

Я бы не стала их называть «социальными». «Социальный» — значит, оказывающий помощь людям, попавшим в сложную ситуацию. Эти организации я не могу назвать социальными. По моему мнению, они являются криминальными структурами, наносящими вред.

Какова была официальная причина, по которой югенданд забрал у вас детей?

Мы не знаем точно, почему. Первая версия — потому что мой супруг был связан с бундесвером (это вполне возможно). Вторая — здесь была замешана фарминдустрия. Как известно, действие риталина испытывается на детях. По словам сотрудников фармацевтических компаний, с которыми мне удалось переговорить, для этих опытов нужны дети с одинаковой ДНК. И мои дети подходили под этот критерий, так как они являются братьями и сестрами.

Ни у одного живого существа нет одинаковой ДНК, разве что у однояйцевых близнецов.

Вы не совсем правы, я не могу вам объяснить это точно, но имею в виду, что родственная связь тут важна… Тут нужно научное объяснение, которое я не могу вам дать. Я не врач, не специалист, и не могу точно сказать, при чем тут ДНК.

Хорошо. Предположим, существует заговор фармкомпаний. Почему из-за одного ребенка к вам пришел югенданд и забрал всех детей?

Они пришли к нам, чтобы забрать всех пятерых детей, так как для испытаний риталина очень важно, чтобы дети имели родственную связь. Но самое главное — у них разный возраст, и таким образом они проверяют реакцию организма, с какого возраста можно назначать риталин.

Ваша семья настолько уникальна, что нельзя было найти семью посговорчивее?

Нет-нет-нет! Мы не уникальны, югенданд делает это со всеми детьми. Это не единственный случай.

И ко всем, кто отказывается, приходит югенданд и забирает детей без объяснений, начиная репрессии против родителей?

У нас есть истории, когда политические взгляды родителей, признанные «неправильными», послужили причиной изъятия детей, что доказывают протоколы судебных инстанций.

Что значит «неправильные политические взгляды»?

На наш взгляд, в Германии у руля стоит человек, не следующий демократическим принципам, — такую позицию высказывают многие. Принудительный труд, фальсификация выборов — естественно, люди могут и на баррикады пойти.

Не понял.

В Германии есть система свободных демократических выборов. Но большинство людей не ходят на выборы и в выборах не участвуют, так как они считают, что их обманывают, и государство не учитывает их интересы. В немецкой лживой прессе вы можете прочитать, что явка на выборах может достигать 110 процентов. 100 процентов еще можно себе представить, но лишние 10 процентов… Это не оставляет никаких сомнений!

В каких немецких СМИ писали о 110 процентах? Да и вот, я читаю, что в 2017 году явка на выборах в бундестаг составила более 70 процентов — это вполне возможно.

Вы говорите о выборах в бундестаг, но я хотела бы привести как пример выборы в законодательное собрание Баварии, где явка составила 110 процентов (явка на выборах в законодательное собрание Баварии в 2018 году, согласно официальной информации, составила 72,3 процента — прим. «Ленты.ру»).

И что, источник этой информации в положительном смысле заявлял о 110-процентной явке? Радовался этому?

Да, это большая известная газета, об этом проходила информация по телевизору. (Действительно, явка в 110 процентов была зарегистрирована в округе Нижняя Франкония из-за ошибки в электронной системе голосования. За несколько лет количество зарегистрированных в округе избирателей возросло на несколько сотен, но эти данные не были отражены в системе. В результате при действительно высокой явке — 74 процента — и учитывая введенное в нее устаревшее заниженное число избирателей, она дала сбой. Ошибка была исправлена в тот же день. — прим. «Ленты.ру»)

Вернемся к семье. Вот детей забирают в приют, вы уезжаете на Мальту, потом забираете их и уезжаете в Испанию. Расскажите об этом подробнее.

Мы приехали в Испанию всей семьей. Первые полгода мы скрывались — естественно, старший ребенок, Нико, попал в больницу. Поэтому мы были вынуждены выйти из тени. После этого дети пошли в школу и начали изучать испанский язык.

В 2011 году югенданд забрал всех пятерых детей. Каким образом три ваших ребенка оказались в Испании, если они были, по вашим словам, отданы в детский дом?

Во время полагающихся нам свиданий раз в три месяца, я просто взяла этих детей, и мы сбежали. Мы не хотели жить в Германии, чтобы не платить налоги государству, которое так обходится с детьми. С экономической точки зрения мы считаем, что при покупке хлеба мы должны платить 90 процентов от той суммы, которую платили, — и вообще, мы не хотим платить деньги стране, которая нарушает права человека.

Пять лет дети прожили в детском доме, а мы с мужем — на Мальте. Поскольку Нико заболел, мы вернулись с Мальты и сняли дом в Германии. И только когда стало ясно, что ситуация вышла из-под контроля, мы с тремя детьми перебрались в Испанию.

В чем была причина болезни Нико?

Отказ органов из-за приема медикаментов. Это убийство собственного народа!

Каких медикаментов?

Риталин, метилфенидат.

Риталин — это торговая марка, а метилфенидат — это действующее вещество риталина. Я видел фотографии ноги Нико, на которой видно масштабное отторжение тканей. Это очень похоже на эффект от употребления инъекционных синтетических наркотиков. Я также читал, что он был наркозависимым.

Глупость. Он умер не из-за того, что у него было с ногами, а от отказа внутренних органов. В Испании есть москиты. Этот москит укусил его, когда тот был на пляже, что и вызвало эти проблемы. Поскольку у него из-за приема всех этих медикаментов практически отсутствовали белые кровяные тельца, то его иммунная система не смогла справиться с инфекцией.

Насколько я знаю из сообщений мальтийской прессы, Сони был поставлен диагноз «делегированный синдром Мюнхаузена» — склонность вызывать у ребенка болезненные состояния или выдумывать их, чтобы обратиться за помощью. Каким образом это произошло?

Этот диагноз был поставлен мне югендандом в Германии. Я неоднократно заявляла, что подобные диагнозы должны ставить медицинские специалисты, а не люди, которые не имеют к ним отношения.

Кто был семейным врачом Бергфельдов в Германии?

В Германии у меня был семейный педиатр — доктор Рингер. Семейного врача для взрослых у нас не было.

Он относился к какой-то клинике — государственной или частной?

У него была частная практика.

Он практиковал традиционную медицину? Гомеопатию?

Он занимался как общепринятой медициной, так и гомеопатией для лечения кашля и насморка.

Когда вы приехали в Россию, то потребовали политическое убежище, и Маркус говорил о «секретных документах бундесвера», которые он готов предоставить нашим властям. Вы сделали это?

Он этого не сделал, но предлагал. Это осталось без внимания, но он готов передать их в любой момент, если будет назначено место и определена организация, которая может это сделать.

Сейчас я вам буду зачитывать то, что говорила Катарина Миних в интервью «Комсомольской правде — Псков», и попрошу вас прокомментировать эти заявления. Итак: «Сони вообще не умеет ни готовить, ни убирать. Из документов следует, что у них максимум двое общих детей, а сам Маркус с 2006 по 2008 год сидел в тюрьме за мошенничество. Поверьте, в Германии чтобы на такой срок попасть с тюрьму, нужно натворить что-то серьезное. Есть обвинение и в сторону Сони. Она около сорока раз привлекалась к ответственности за мошенничество и тоже не раз была в тюрьме. Одно время они скрывались на Мальте, но их оттуда депортировали».

Это неправда. Ни одно из этих обвинений не имеет никакого основания.

Дальше: «За день до изъятия детей у Бергфельдов случился скандал. Сони побила собственную мать, вела себя неадекватно, за что ее и забрали в вытрезвитель, а потом приехала полиция и забрала детей. И до этого было много жалоб из школ, что дети ходят голодные, плохо одетые. Соседи даже видели, как они лезут в мусорные баки в поисках еды, — выкладывает шокирующие факты Катарина. — Это при том, что им с 2005 по 2011 год постоянно помогала ювенальная юстиция. В дом приходила женщина, которая готовила и убирала, потому что Сони сама не умеет ничего».

Нет, это не соответствует действительности.

И наконец: «Когда детей изъяли, бабушка ходатайствовала, чтобы их передали ей, но Сони грозилась убить ее».

Это неправда, я рекомендую Катарине проверить свое психическое здоровье. Я была у нее, я видела мусор, рои мух, дом находился в ужасном состоянии. Можете мне поверить, то, что я увидела, не делает большой чести самой Катарине. Я считаю ее действия незаконными, она призывала к убийству, и мы обратились в прокуратуру и соответствующие органы с заявлением. Ее действия неправильные, и я не могу с ними согласиться. Нам Катарина предложила жить у нее, убирать, готовить и мыть посуду в доме, от чего мы с супругом, естественно, отказались.

Что собираетесь делать дальше?

Мы хотим жить здесь дальше, я хочу, чтобы здесь жили мои дети, я хочу здесь работать, выучить язык — чем и буду заниматься. Хочу открыть собственный бизнес.

Я очень хорошо отношусь к российской прессе, потому что она пишет правду. Хотя некоторые вопросы она обходит, но пытается освещать события с разных точек зрения.

Мы обратились в СМИ, чтобы осветить нашу ситуацию — когда несовершеннолетний ребенок, наш сын Леон, находится на границе с Эстонией, хочет приехать к родителям, умоляет о помощи. В его поддержку выступила Госдума. Есть бумага, которую мы показали пограничникам, дипломатам, и никто из них не захотел ничего сделать, чтобы мой ребенок приехал в Россию! Он очень хочет встретиться с прессой и рассказать правду о том, что происходит в немецких детских домах.

Через два дня после разговора никаких документов Бергфельдами представлено не было, однако Сони прислала ссылку на материал, опубликованный на немецком сайте, на который любой зарегистрированный пользователь может запостить любой текст. Самое забавное заключалось в том, что размещен там он был самой Сони Бергфельд и представлял собой пресс-релиз, написанный немецким активистом Джоном Шумахером, состоящим в организации, борющейся с ювенальной юстицией.

Никакого упоминания о том, что некий сотрудник югенданда изнасиловал Мишель, в нем не содержится, однако рассказывается история о том, что к ней, пока она была в детском доме, несколько раз «подходил человек 50 лет» и предлагал «вернуть ее к папе и маме, если она сделает то, что он хочет». Никакого упоминания о том, что он все же совершил насилие над ребенком, в тексте нет, и по большей части он посвящен тому, что Сони Бергфельд отрицает наличие у нее «делегированного синдрома Мюнхаузена». В конце она, правда, говорит о том, что ее «дочь сексуально домогались», однако ничего конкретного не написано.

Чуть позже Бергфельды все же предоставили корреспонденту «Ленты.ру» «документы», которыми оказались официальные запросы к немецким властям и ведомствам. Ни один из них не подтверждал информацию о том, что некий «сотрудник югенданда» был осужден на три года за изнасилование Мишель Бергфельд. Более того, если в них и упоминается изнасилование, то только как заявленный со слов Сони Бергфельд инцидент. Подтверждения этому предполагаемому факту документы не дают.

Официальный представитель Бергфельдов Гарри Мурей, проживающий в Австрии и являющийся главой организации European Information Human Rights Center, в беседе с корреспондентом «Ленты.ру» утверждал, что в Германии существует «жуткая цензура» и именно поэтому в предоставленных документах нельзя найти никакой информации, прямо относящейся к делу.

Судить о том, чем занимается EIHRC, можно по выдержкам из армянской прессы 2014 года, где полно упоминаний о Гарри Мурее и этой организации:

«Как стало известно, власти Азербайджана, уличенные международными организациями в многочисленных нарушениях прав собственных граждан, политических репрессиях и расправе над оппозиционными политиками, преследовании активистов, правозащитников и инакомыслящих, решаются пойти на отчаянный шаг и создают в Страсбурге «независимую» правозащитную организацию. Согласно официальной информации, деятельность European Information Human Rights Center (EIHRC) должна была быть ориентирована исключительно на мониторинг и защиту прав человека в странах Евросоюза.

На самом же деле руководству правозащитного центра надлежало обеспечить сбор стратегически важной и конфиденциальной информации о ситуации с соблюдением прав человека в странах Европы, финансирование и организацию массовых демонстраций с акциями неповиновения властям в крупнейших странах Старого Света, сбор компрометирующей информации о руководителях ЕС и депутатах Европарламента и ПАСЕ, подвергающих критике руководство Азербайджана и призывающих к введению санкций против этой страны.

Не последнюю роль в деятельности EIHRC должна была сыграть организация антиизраильских демонстраций и пропаганды антисемитской риторики. Перед EIHRC была поставлена задача налаживания тесных связей с исламистскими и фундаменталистскими организациями для координации действий в случае ухудшения азербайджано-израильских и азербайджано-американских отношений. В то же время, чтобы раньше времени французские власти не заметили подвоха, на должность президента был приглашен немецкий юрист, специалист в области международного права Гарри Мурей».

Впоследствии Мурей заявлял, что прервал контакты с Азербайджаном, после того как EIHRC попытались использовать в целях проведения антисемитских демонстраций во Франции. Однако если учитывать вышеперечисленное, «секретные документы бундесвера», которыми якобы обладают Бергфельды, выглядят уже совсем по-другому.