17 мая народный артист России, актер театра и кино Юрий Стоянов представил свою книгу «Игра в Городки». В этой откровенной автобиографической книге знаменитый актер рассказывает о работе в телевизионной программе «Городок», о людях, которые ее создавали, о казусах, случавшихся на съемках, о своем детстве, семье и многом другом.
— Я не скрываю, на каком литературном фундаменте стоит эта книга, — сказал Юрий Стоянов. – Если вы любите О`Генри, если вы любите Марка Твена, Антона Павловича Чехова и Сергея Довлатова, то я лишаю вас возможности искать человека, под чьим влиянием написана эта книга. Это – мои любимые писатели плюс грузинские киноновеллы, плюс Чарли Чаплин, то есть, то, чего можно достичь в концентрированной форме, малыми словами о чем-то большом. Моя 12-летняя дочка написала для этой книжки предисловие, а потом попросила его убрать. Предисловие было такое: «Эту книжку написал мой папа. Я эту книжку не читала, он мне не дает, говорит, что еще рано. Но я уверена, что она смешная и грустная – такая же, как мой папа». Лучше, чем она, я не скажу.
Илья Олейников и Юрий Стоянов, начало 2000-х. Фото из открытых источников
Юмористическую программу Ильи Олейникова и Юрия Стоянова «Городок» смотрела вся страна. «Городок» появился на отечественном телевидении, когда не было ни цензуры, ни политкорректности. «Городок» завоевал эфир на 19 лет, зрителям нравились скетчи, пародии и приколы «скрытой камеры».
Юрий Стоянов много говорил о своем друге и партнере Илье Олейникове:
— Многих смущало, что я Илью назвал партнером. Мол, что это за слово такое нехорошее – партнер. А я всегда им говорил: вы даже не понимаете, насколько это партнерство было выше простого определения «мой друг». Мы не просто дружили, мы делали нечто большее. Мы делали общее дело. И внутри этого дела за двадцать с чем-то лет нашего знакомства мы ни разу не подняли вопроса о деньгах. Мы ни разу не заговорили о деньгах. Это партнерство принесло гораздо больше, чем просто дружба. Я был главным на площадке, а Илья в жизни. Илья – это человек, который изменил мою жизнь. Это была самая большая дружба в моей жизни. И после его ухода я не сделал ничего такого, за что мне было бы перед ним стыдно.
Стоянов признался, что не считает себя представителем «репризного» юмора, стеба и тамадизма.
— Жизнь – это трагедия, когда видишь ее крупным планом, и комедия, когда смотришь на нее издали. Это моя любимая фраза Чарли Чаплина. Я исповедую такое отношение к жизни. Когда человек упал, поскользнувшись на кожуре банана, это очень смешно, если смотреть издалека. А когда ты – тот самый человек, который поскользнулся и упал, это очень больно. Поэтому, когда ты это играешь, ты должен соединить общий и крупный планы, смех и боль.
Отвечая на вопросы журналистов, Стоянов сообщил, что не любит каламбуры, что его любимыми юмористическими программами на ТВ являются Comedy Club и «Однажды в России», что чувство юмора – это свойство ума, а отсутствие у человека чувства юмора говорит об отсутствии у него ума или какой-то важной его части, и что юмор от пошлости отличить очень просто.
— Смотрите: вот есть шутка. И внутри этой шутки есть слово «жопа». Шутка звучит смешно. Убираем слово «жопа», и шутка пропадает. Что это значит? Это значит, что шутки не было, была пошлость. А вот когда из шутки убрать слово «жопа», а шутка остается, то это – юмор.
— Возможно ли возвращение на российское телевидение политической сатиры, или эта тема закрыта наглухо? – спросил корреспондент Любнаркома.
— У меня к сатире отношение такое… — поморщился Стоянов. – Знаете, сатира – это что-то преходящее. Я не люблю вещи, названные своими именами, да еще с юмором, да еще с фигами в карманах. Вот была программа «Куклы» — идеальная сатирическая программа, правда? Но если посмотреть ее сегодня, то вы ничего не поймете. Даже мне половина фамилий, упоминаемых в «Куклах» ни о чем не говорит. Политики тех лет – они мне сегодня не интересны. Политическая сатира – это когда смешно сегодня и завтра, а послезавтра уже не смешно. А я работаю на вечность (шутка). Поэтому я не являюсь сторонником жанра политической сатиры. Мне интересны люди, которые смотрят «Городок». Чтобы, когда пройдет десять лет, они вспомнили: вот так мы были одеты, вот так мы ели, вот над этим мы смеялись, а кто-то нами в это время руководил. И это смешно. А политическая сатира… да, наверное, она возможна на российском телевидении. Но это вопрос не ко мне, а совсем к другому человеку. Есть один телезритель у нас в стране, который может ответить на этот вопрос. Но он – один.
Любнарком, 17 мая
